Французский обычай la vie `a trois<sup>[8]</sup>, который кажется странным для американцев и высоко безнравственным для ортодоксов, сделал Дени де Брюина и Робби Бэдда друзьями в течение около десяти лет. В англо-саксонских частях мира пожилой муж и p`ere de famille^[9] вряд ли выберет в друзья отца молодого любовника жены. Но в Париже это случилось, и двое крупных дельцов обнаружили, что деловые обычаи превалируют над семейными в формировании умов и нравов. Эти двое жили и работали в пяти тысячах километрах друг от друга, но думали о своих странах и ощущали их во многом одинаково. В обмен на любезность Дени выслушивать брань Робби по поводу «того человека Рузвельта» и его так называемого «Нового курса», который на самом деле был явным видом социализма, Робби выслушивал, как Дени применил те же самые фразы в отношении Леона Блюма и его социалистической партии, которая действительно была очевидным коммунизмом. Робби Бэдд был сыном пуританских предков, но он был непокорным сыном и вошёл в мир готовым принять его, каким он его нашел. Он наблюдал за своим сыном, когда тот был счастливым любовником, потом в период его своего рода вдовства, и теперь в течение отцовства. Ланни был всего на несколько лет старше Дени сына и Шарло, но он обещал их умирающей матери заботиться о них, и, когда бывал в Париже, всегда встречался с ними. Он серьезно расспрашивал об их делах. И они, в свою очередь, покорно о них рассказывали и принимали все увещевания, которые он считал нужным дать, даже если они не имели никакого намерения им следовать.

Бизнес часто приводил Робби в Париж, где он встречал Дени, и они обсуждали состояние Америки и Франции и тех стран, чьи дела были связаны с ними. Каждый сходился с человеком, умудренным жизненным опытом, лелеющим те же надежды и противостоящим тем же силам зла. Каждый хотел бы идти своим собственным путём, но добился лишь небольшого успеха. Каждый был обеспокоен смутным чувством неполноценности, и каждый имел сыновей, которые безуспешно пытались доказать им, что они неправы. Когда отцы встречались, они ободряли друг друга, образуя клан против демагогов и подрастающего поколения. Дени было за семьдесят, красивый седой человек с тонким аристократическим лицом. Его пороки, которые разбили его брак, казалось, не травмировали его здоровье. Ланни сообщили, что у него было прискорбное страстное влечение к девственницам. Но Дени никогда не упоминал эту тему. Ланни тактично полюбопытствовал у своего отца по поводу недуга пожилого француза. Как же найти девственниц? Были ли в разветвленном преступном мире Парижа дилеры, которые специализировались по этому товару? Или нужно дать объявление в газетах: «Требуются девственницы; высокие цены, рекомендации обязательны»? Прожив большую часть своей жизни в beau monde, Ланни пришел к пониманию, что достойный и даже строгий внешний вид, прекрасная tournure^[10] и обходительные манеры не исключают возможности тайных поступков, забавных или отвратительных, в зависимости от вашей точки зрения на такие вопросы.