Глава 13

«Что он делает?»

Хелен сидела за столом со сжимающимся от боли и ревности сердцем, не в силах поверить в то, что видит. Легкие покалывания в груди в самом начале вечерней трапезы сделались резче и острее, когда она увидела, как Магнус улыбается служанке Джоанне, дочке хозяйки пивной, девице бойкой и безнравственной, и становилось все яснее, что он с ней заигрывает. Показывает Джоанне, что хочет ее так, как Хелен могла только мечтать.

Не в состоянии отвернуться, Хелен увидела, что Джоанна наклонилась – чуть ли не пополам согнулась, – чтоб наполнить его кубок. Она хотела отойти, но он схватил ее за запястье и развернул к себе. Девица чуть не плюхнулась ему на колени. Потом он что-то прошептал ей на ухо, отчего она захихикала, как какая-нибудь глупая шестнадцатилетняя девчонка, а не женщина по крайней мере вдвое старше.

Ну, может, не вдвое, пришлось признать Хелен. Но она определенно слишком стара для такого глупого хихиканья.

Хелен только теперь обратила внимание, насколько привлекательна эта женщина с ее длинными черными волосами и четкими чертами. Мюриел она никогда не нравилась, и Хелен волей-неволей задалась вопросом, не связано ли это как-то с ее братом. Джоанна довольно долго была любовницей Уилла.

Она еще больше убедилась, что между ее братом и Мюриел что-то есть, после того как Дональд вернулся с известием, что нашел Мюриел, но, услышав, что король вне опасности, она отказалась вернуться. Если она нужна Уиллу, то пусть приедет и сам попросит. Уилл взъярился, ругая ее и называя неблагодарной, хотя всем было ясно, что дело в ущемленном самолюбии.

Но не проблема брата заботила Хелен сейчас. Наблюдая за Магнусом, она чувствовала, будто кислота разъедает ей внутренности. Она взяла свой кубок, поднесла его к губам и осушила в отчаянной попытке сохранить иллюзию самообладания. Ей необходимо было что-то, чем укрепить свою пошатнувшуюся защиту. Что-то, чтоб разогреть заледеневшую в жилах кровь. Что-то, что не даст ей побежать к нему и потребовать объяснить, зачем он это делает.

Ничего страшного, твердила она себе. Это всего лишь безобидные заигрывания.

Но в них не было ничего безобидного. Они причиняли ей боль.

Хелен ахнула, тело ее согнулось, как будто она получила кулаком в живот, когда Магнус скользнул рукой с запястья служанки ей на талию, потом спустился ниже. Пальцы его широко распластались по крутому заду. Там рука и осталась лежать. По-хозяйски. Интимно. Легкая обещающая ласка. Намек на то, что дальше будет еще лучше.

Хелен уже готова была ринуться туда, но король остановил ее.

– Превосходный пир, леди Хелен. Боюсь, мы со своими людьми здорово опустошили ваши кладовые.

Хелен заставила себя переключить внимание на короля, осознав, что большую часть трапезы пренебрегала своими обязанностями хозяйки.

Заметил ли он?

Если и заметил, то, как истинный рыцарь, не подал виду.

Она сделала попытку улыбнуться, но напоминание, что до отъезда королевской свиты остаются считанные дни, дало новый повод для душевной смуты.

– Прошу вас, оставайтесь столько, сколько пожелаете, сир. Наши кладовые битком набиты провизией и готовы еще ко многим таким пирам. Вы уверены, что необходимо уезжать так скоро?

Брюс махнул виночерпию, чтоб наполнил его кубок, потом указал, чтоб налили и ей. Вручив Хелен вино, он откинулся на стуле.

– Мы пробыли здесь почти месяц. Мне предстоит сделать еще много остановок до начала игр в следующем месяце. – Он улыбнулся. – Вы, кажется, утверждали, что я вполне здоров?

Она нахмурилась.

– Я сказала, что вы выглядите вполне здоровым, но это не означает полного выздоровления.

Он остановил ее взмахом руки и смехом.

– Я помню ваши инструкции.

Хелен выгнула бровь и взглянула на его тарелку.

– Однако я что-то не вижу тут капусты, которую попросила кухарку специально приготовить для вас.

Король состроил гримасу.

– Некоторую еду я не стану есть даже ради здоровья. С меня хватило вашей свеклы.

Хелен вновь приподняла бровь.

Брюс рассмеялся.

– Ну, во всяком случае, той, что мне удалось запихнуть в себя. У нее премерзкий вкус, сколько б соуса вы к ней ни подливали.

Хелен покачала головой. Король может быть упрямым, как пятилетний ребенок, когда дело касается еды, которую он не любит.

– Что я буду делать, когда некому будет присматривать за мной? – сказал Брюс с преувеличенным вздохом.

– Полагаю, будете есть гораздо меньше овощей, – сухо отозвалась Хелен.

Король все еще смеялся, когда брат Уилл вновь втянул его в разговор.

Хелен сделала еще один подкрепляющий глоток вина, наслаждаясь ощущением тепла, которое разливалось по телу, прежде чем осмелилась бросить еще один взгляд на Магнуса.

К ее облегчению, служанка отошла, и он смеялся с Макгрегором и другими мужчинами. Он выглядит расслабленным, дошло до нее. Таким счастливым и непринужденным, каким она его давным-давно не видела. Что же стало причиной этой перемены? Выпивка? Определенно на том конце стола в ней нет недостатка.

Эль просто льется там рекой. Всегда расторопная Джоанна с кувшином в руке снова направилась в его сторону. Предвкушающая улыбка у нее на лице выворачивала душу Хелен наизнанку. Она чувствовала себя незащищенной, уязвимой перед той болью, которая должна была вот-вот прийти.

И боль пришла.

Джоанна задела его, наклоняясь, чтоб наполнить кубок. Ее необъятные груди висели перед ним, как две спелые дыни, ждущие, чтоб их съели. Предложение было откровеннее некуда.

Хелен затаила дыхание. «Скажи ей “нет”. Пожалуйста, скажи ей “нет”. Не поддавайся на ее уловки».

Магнус прошептал что-то ей на ухо. Джоанна взволнованно кивнула.

Нож в груди Хелен повернулся. Ответ его был ясен, и это не отказ.

«Не делай этого».

Но ее безмолвные мольбы не были услышаны. Через несколько минут Магнус еще раз приложился к кубку, со стуком поставил его и оттолкнулся от стола. Он встал, сказал что-то своим товарищам, что их рассмешило, и зашагал прочь из зала, ясно, куда и зачем направляясь.

Каждый шаг, который он делал, попадал ей в сердце, втаптывая в землю последнюю надежду.

Зачем он это делает? Пытается доказать ей, как мало она для него значит? Старается расхолодить ее? Неужели это она своим напором довела его до крайности?

Хелен не знала. Она знала лишь, что не может этого допустить. Она не настолько наивна, чтоб думать, будто у него в прошлом не было женщин. Но то было когда-то, а это сейчас. Она должна остановить его, пока он не совершил нечто такое, о чем, возможно, будет сожалеть.

Что навсегда разобьет ей сердце.

Она подождала столько, сколько сочла возможным. Но, увидев, что Джоанна покидает зал, поняла, что ждать больше нельзя.

Немного погодя Хелен узнала то, что ей было нужно, и направилась в пивоварню, точнее, маленькую кладовую внутри. Как во многих крупных и более современных замках, в Данробине имелась своя пивоварня. Небольшое деревянное строение примыкало к кухне, и под обоими зданиями располагались сводчатые подвалы.

В одном из этих подвалов и ждал Магнус.

Нельзя сказать, что Джоанна рассказала ей это по доброй воле. Хелен закусила губу, ей было немножко стыдно за то, что она сочинила. Но «странная сыпь в паху» может быть совершенно безобидной, как она и сказала ей.

То, что она целительница, зачастую имеет свои преимущества. В любом случае вряд ли Магнусу светят какие-либо еще любовные свидания, по крайней мере пока он в Данробине.

Резкий запах брожения ударил в ноздри, как только она вошла в пивоварню. В жаровне потрескивал огонь, а на большом столе горела свечка, но поскольку все были в Большом зале, тут не осталось никого. Незнакомая с помещением, Хелен не сразу нашла кладовую.

Но не успела она толкнуть дверь, как рука обвила ее за талию и втянула внутрь. Она удивленно ахнула. Одним движением он развернул ее спиной к своей груди и, захлопнув дверь, прижал к себе.

В комнате было темно как в преисподней, лишь слабый отблеск света от свечи снаружи мерцал сквозь щели между дверными досками. Головокружительный запах брожения был таким сильным, что заглушал все остальное.

Какое-то время она не ощущала ничего, кроме крепости и силы мужского тела у своей спины. Оно было горячим и твердым. Хелен наконец получила возможность почувствовать мощь этих стальных, бугристых мышц. Годы войны и тренировок выковали его физическую силу, доведя ее до совершенства.

Рука его сжалась, притянула ее теснее, а губы коснулись уха, разослав трепет по спине.

– Я ждал тебя, – хрипло проговорил он хмельным голосом.

Глаза Хелен расширились. Он не узнал меня, негодный.

Она открыла было рот, чтоб назвать себя, но вдруг потеряла дар речи, когда он потерся передом о ее зад. Хелен резко втянула воздух, почувствовав, какой он большой и твердый.

Вот это да! Ее обдало жаркой волной. Осознание, что она способна делать такое с ним, придало ей сил и смелости.

Он сдвинулся ниже, расположившись у нее между ног. Дерзкий кончик интимно ткнулся в расщелину плоти.

Что же это происходит?

Дрожь сотрясла ее, затопила горячей волной незнакомых ощущений, а доказательство его возбуждения пробуждало в теле первобытный инстинкт. Горячее покалывание быстрыми ручейками растеклось по коже. Она чувствовала себя живой, как никогда раньше.

«Я должна сказать ему… Как же иначе?»

Но все мысли вылетели из головы, когда его губы отыскали шею, а ладонь накрыла грудь. Он застонал, обхватывая и тиская ее, в то время как рот жадно ласкал кожу. Она и не представляла, что он может быть таким. Грубым. Требовательным. Невообразимо чувственным.

Он буквально пожирал ее, словно никак не мог насытиться, губами и языком прокладывая горячие, влажные поцелуи к затылку. Царапанье шершавой скулы на ее чувствительной коже жгло, как головня.

Колени ее ослабели, тело сделалось бескостным. Страсть, о которой она всегда мечтала, полностью ею овладела.

И ей не хотелось ничего иного.

Его тело двигалось на ее теле в порочном танце, который требовал отклика. Но она не знала движений этого танца. Когда губы его заскользили по ней, она прильнула к нему, усиливая трение. Чем горячее он целовал шею, чем сильнее стискивал грудь, чем быстрее становились его движения, тем смелее делался ее отклик. Она выгнула спину, задвигала тазом и позволила тихим возгласам удовольствия вольнее срываться с губ.

Тело ее больше ей не принадлежало. Оно принадлежало ему. Как, наверное, и было всегда.

Магнус давным-давно должен был сделать это. Какого черта он ждал? Кровь стучала в жилах в предвкушении. Сердце бухало молотом. Он не мог дождаться, когда окажется в ней.

Было такое чувство, будто у него гора с плеч свалилась. Что бы там ни думали собратья, он не жил святым все эти годы с тех пор, как Хелен дала ему от ворот поворот. Но раньше его отягощала вина, оправданная или нет.

Сегодня он освободится, он это чувствует.

Он здорово нагрузился, ну и ладно. Просто не верится, как заводит его девка этими своими прерывистыми ахами, которые издает. Ему нравится, как ее тугая маленькая попка потирается о его твердость, дразня, сводя с ума от нетерпения вонзиться в нее. Нравится гладкая шелковистая кожа, которая пахнет медом, и полная спелая грудь, позволяющая почти забыть ту, что мучила его днями и ночами. Эти проклятые платья!

«Не думай о ней».

Он отвлекся на ее грудь – Джоанны, напомнил себе Магнус, – стиснув мягкую плоть чуть настойчивее, наслаждаясь ее тяжестью, потом со стоном уткнулся носом ей в волосы, сотрясенный силой желания. И если мягкая шелковистость и слабый аромат лаванды расшевелили какое-то знакомое воспоминание, он прогнал его прочь. Затем, чтоб доказать себе, что ошибся, потянул рукой вырез платья вниз и взял обнажившуюся плоть в ладонь.

Ему понравилось, как она ахнула. Так понравилось, что он вознамерился исторгнуть из нее побольше этих сладостных звуков. Он пробежал большим пальцем по тугой вершинке, лаская, пока та не затвердела, а после покатал между пальцами и легонько ущипнул. И был вознагражден еще одним прерывистым «а-ах!».

Нравится, стало быть, да?

На секунду возникло желание повернуть маленькую распутницу к себе и поглотить этот вскрик ртом, но он испугался подобной интимности. Он не хочет ее целовать, он хочет засадить ей. Так сильно, что не знает, сколько еще сможет ждать.

Хелен утопала в ощущениях. Шок, который она испытала, когда его большая мозолистая ладонь соприкоснулась с ее голой грудью, обратился в изумление, когда он стал ласкать ее, а затем в нетерпеливые стоны, когда ласки его сделались настойчивее.

Грудь казалась такой тяжелой в его ладонях. Затвердевшие соски стали пульсировать. А когда он начал пощипывать их пальцами, покалывающее удовольствие растеклось до самых кончиков пальцев.

Ощущения были такие странные. Такие жаркие и неугомонные. Она и не представляла, что в нем столько страсти. В его прикосновениях не было ничего целомудренного и благоговейного. Он желал ее и показывал, насколько сильно.

– Боже, как же давно… – простонал он, тяжело и горячо дыша ей в ухо.

Насколько давно? – хотелось спросить ей, но она не осмелилась из опасения, что он узнает ее и остановится. Ей не хотелось, чтоб он останавливался. Тело требовало чего-то, но чего – она не понимала. Она была горячей везде, где он прикасался к ней, а там, где нет – пылающей от нетерпения.

– Я не могу больше ждать, мне надо быть внутри тебя. Надеюсь, тебе нравится сзади. – Он снова потерся о нее, неторопливый и чувственный, как и его голос, показывая, что имеет в виду. Это было так восхитительно порочно, что дрожь восторга сотрясла ее.

«Почему он никогда не разговаривал со мной так?» Она никогда раньше не видела его с такой стороны. Чуть-чуть низменной. Грубоватой. И такой возбуждающей. Этой страстной, животной стороны, которую он скрывал от нее. Желание горячей лавой растеклось между ног. Влажное. Обжигающее. Нетерпеливое. Но это ничто в сравнении с тем, что произошло, когда его рука накрыла это теплое, ноющее место. Он ухватился твердо, прижимая ее к себе.

– Так нравится? – поддразнил он этим своим вкрадчивым, бархатистым голосом, потираясь о нее в безмолвном вопросе.

Хелен задыхалась. Радуясь, что он не видит ее потрясенных, широко распахнутых глаз, она лихорадочно закивала, не зная толком, на что соглашается, зная лишь, что желает всего, что он хочет с ней сделать.

– Шалунья. – Он усмехнулся и задрал ей юбки. Поток прохладного воздуха омыл кожу. Он задержался, чтоб огладить зад в быстрой ласке, а потом ладонь его скользнула вперед, между ног.

О Боже…

Сердце ее подпрыгнуло, ноги подкосились. Она не знала, чего хочет, пока он не дотронулся до нее. Не стал ласкать, ныряя и выныривая, отчего желание у нее внизу живота начало сжиматься в тугую пружину. И пульсировать. Лихорадочно. Она прижалась к его руке в безмолвной просьбе двигаться быстрее. Глубже. Сильнее. Она вскрикнула, чувствуя, как нарастает удовольствие.

Именно об этом она всегда мечтала. Об этом и много большем.

– Боже, ты такая влажная и тугая. А я такой твердый, что вот-вот взорвусь. Не могу дождаться, когда войду в тебя, Джоанна.

Джоанна. Черт бы его побрал!

Хелен оцепенела. Произнесенное им имя другой женщины было как ушат холодной воды. Вся эта страсть не для нее, она для Джоанны. Внезапно ей отчаянно захотелось, чтоб он узнал, что делает это не с кухаркой, а с ней.

– Магнус, я…

От резкости его движений она смолкла. Он отдернул руку и отшатнулся от нее, как будто обжегся.

А может, так оно и было.

Рывком убрав Хелен от двери, он распахнул ее. Луч мягкого света свечи растекся по комнате.

Он выругался, а выражение отвращения у него на лице больно ранило.

Она пошатнулась, нетвердо держась на ногах без его поддержки и от его суровости.

– Ты! – Обвинение в этом единственном слове пронзило ей сердце.

Хелен шагнула к нему, тело ее все еще пульсировало от желания.

– Да, я. – Она протянула к нему руку, но он отшатнулся.

– Не надо, – процедил он сквозь зубы.

– Почему? Я хочу прикоснуться к тебе. Минуту назад ты говорил, что не можешь дождаться…

Он схватил ее за руку и рванул на себя. На щеках его горели красные пятна.

– Я знаю, что я говорил, черт побери. Знаю точно, что говорил. Но это предназначалось не тебе. Все это предназначалось не тебе!

Хелен вздрогнула от этой грубой жестокости. Боль комом застряла в горле. Но она не позволит его словам ранить ее.

– Но это была я. Это меня ты желаешь. – Она заглянула в его красивое лицо, искаженное от гнева и смущения, и бросила ему вызов. – Я все еще чувствую твои руки на своем теле. В моем теле, – мягко проговорила она. – Все еще желаю тебя. – Она опустила глаза на большую выпуклость у него между ног. – И думаю, ты все еще желаешь меня.

Вино сделало ее смелой. Теперь не время для девичьей скромности. Лови момент. Не успел он понять, что она собирается сделать, как Хелен протянула руку и накрыла его ладонью.

Она никогда раньше не дотрагивалась до мужчины, и ощущение плоти под ладонью, большой и твердой, лишь усилило ее любопытство. Она знала, что должно было произойти, но член казался слишком большим, чтобы проникнуть в нее.

Звук, похожий на шипение, сорвался с его плотно сжатых губ. Но это была всего лишь маленькая трещинка в его непробиваемой броне. Если ее прикосновение и действовало на него, он не собирался никак на это реагировать. Его самообладание разозлило Хелен, когда ее тело все еще томилось по его ласкам.

– Ты не хочешь меня? – Она наклонилась к нему, коснувшись грудью его торса.

И была вознаграждена зрелищем задергавшегося на скуле мускула. Да, он хочет ее, но твердо настроен не позволить ничего ни себе, ни ей. Отбросив остатки осторожности, она привстала на цыпочки и прижалась губами к этому месту. Кожа его была мягкой и чуточку шершавой, со слабым привкусом мыла и соли. Хелен положила ладонь ему на грудь для равновесия и почувствовала, как сердце его пропустило удар. Но потом вновь забилось твердо и сердито.

Он отстранил ее от себя, весь будто скрученный в тугой узел от гнева.

– Я знаю, что ты собираешься делать, но ничего у тебя не выйдет. Я не передумаю.

Хелен воззрилась на него, не понимая, почему между нею и прошлым он выбирает прошлое и воспоминания о друге. Глаза защипало от обиды. Как легко он вытащил себя из пропасти, когда она все еще падает!

– Неужели это было бы так ужасно?

На один миг его маска соскользнула, и она увидела тоскливое желание, которое, как в зеркале, отражало ее чувства.

– Есть кое-что, чего ты не знаешь, – хрипло выдавил он.

– Так расскажи мне.

Он удержал ее взгляд, и какое-то странное выражение промелькнуло у него на лице. Вина? Стыд? Но потом маска вернулась на место, и он помрачнел.

– Не имеет значения. Это ничего не изменит. Я не могу это сделать.

Словно стальная завеса окружила его, и Хелен поняла, что бесполезно спорить, но не могла хотя бы не попытаться.

– Не можешь или не хочешь? – Он ничего не ответил, но сожаление в его взгляде сделало только еще больнее. Ей хотелось заколотить по его груди и заставить объясниться. – Однако ты не испытывал никаких затруднений, когда думал, что это кто-то другой?

Он отвернулся от обвинения в ее взгляде.

– Я не обязан ничего тебе объяснять, Хелен. Я могу спать, с кем пожелаю.

Она отшатнулась, будто он ударил ее. Сокрушающая правда этих слов в его взгляде потрясла ее своей окончательностью. Он ничего ей не должен. Единственная связь между ними существует в ее сердце.

Стоя прямо перед ним, она вынудила его посмотреть на нее еще один раз.

– Кроме меня.

Он встретился с ней взглядом.

– Кроме тебя.

Магнус резко развернулся и ушел.

Хелен отпустила его, удержавшись от желания пойти следом. Ну почему он так упрям? Почему так упорно пытается заставить ее сдаться?

Глаза ее расширились. Это действительно так? Он хотел, чтоб она сдалась? Оставила его окончательно? Может, он испытывает ее, чтоб посмотреть, не так ли она слаба и непостоянна, как раньше?

Хелен выпрямилась, стряхнув охватившее ее уныние. Она не сдастся. Она будет бороться за него столько, сколько потребуется. Если с соблазнением ничего не вышло, она достанет его другими способами. Она ведь тоже может быть упрямой.

Но как доказать это, когда он уезжает, а она остается?

Хелен остановилась, вспомнив кое-что, сказанное королем. На лице появилась улыбка. «Что я буду без вас делать?»

Быть может, делать ничего и не придется.