2
— Выпей-ка, сынок, — сказал Салливан и протянул мне стакан с виски.
Я отказался, но он настаивал:
— Давай, давай, окажи честь своей ирландской крови. Ты же знаешь, что в Ирландии пьют виски только в двух случаях: когда пить хочется и когда не хочется пить.
Я повернулся к Джебраилу:
— А кофе у вас не найдется?
— Эх, молодой человек, у меня на вывеске написано: «Брею и стригу», а не «Бар к вашим услугам», — ответил он и хлопнул себя по коленкам.
Салливан порылся в карманах, вытащил два картонных квадратика и положил на стол.
— Сегодня вечером «Никс» играет с «Кливлендом» в Мэдисон-сквер-гарден. Я купил билеты для нас с Джебраилом, но, думаю, будет лучше, если ты пойдешь на матч с Беном.
— Вы же собрались пойти поболеть вместе, и я не хочу…
— О нас не беспокойся, — вмешался Джебраил. — Ступай со своим парнишкой, а мы с Салливаном пойдем и съедим курочку карри или медальоны из ягненка в «Ред Рустере». А потом, может быть, даже выпьем по стаканчику в стрип-клубе на 124-й авеню. И знаешь что? Я, пожалуй, пойду и сварю тебе кофейку.
Я воспользовался тем, что мы остались с Салливаном одни, и поделился с ним проблемой, которая меня мучила.
— Кроме прошлогоднего возвращения, у меня есть еще одна неприятность. Очень серьезная.
Салливан тяжело вздохнул, нашел пачку «Лаки Страйк», вытащил сигарету и заложил за ухо.
— Мое пребывание здесь было короче, чем обычно, — сообщил я. — Гораздо короче. Не двадцать четыре часа, а двенадцать.
Салливан щелкнул зажигалкой и взглянул на взметнувшееся пламя.
— Этого-то я и боялся, — пробормотал он и закурил. — Со мной было то же самое. Четыре последних присутствия на земле были гораздо короче.
— То есть?
— Каждое вдвое меньше по сравнению с предыдущим. Двенадцать часов, потом шесть, потом три.
— А последнее?
— Меньше часа.
В комнате повисло молчание. Мне не хотелось верить Салливану. Но уже через секунду я побелел от гнева.
— Почему ты сразу мне не сказал?! — заорал я и стукнул кулаком по столику.
Салливан устало вздохнул и потер себе веки.
— Потому что тебе бы это не помогло, Артур. Ты бы только еще больше психовал.
Я схватил со стола билеты и выскочил из парикмахерской.
Кошмар продолжался.