Глава 5

Лондон, 1947 год

Стояло промозглое утро, но для Анны Мелоди О'Двайер все в Лондоне дышало очарованием. Она открыла двери в номере отеля в южном Кенсингтоне и ступила на маленький балкон. Запахнув плотнее халат, Анна представила себя английской принцессой, пробудившейся ото сна в своем дворце. Она взглянула вниз на погруженные в туман улицы, на голые унылые деревья, выстроившиеся вдоль дороги. Как бы она хотела бросить Гленгарифф ради красоты и элегантности Лондона. В желтом свете фонарей показалось несколько машин и с гулом исчезло в туманной дали. Было еще очень рано, но Анна была слишком возбуждена, чтобы спать. Она на цыпочках прошла в комнату и притворила за собой двери, боясь разбудить мать и тетю Дороти, которая лежала, как морж, в соседней комнате.

Она подошла к мраморному столику и взяла яблоко с большого круглого блюда. Никогда в жизни она еще не видела подобной роскоши, хотя именно такую обстановку всегда представляла в своих мечтах. В таком отеле живут голливудские звезды. Ее мать заказала номер «люкс». Здесь были гостиная, спальня и ванная. Спальня была рассчитана на двоих, но консьерж позволил разместиться в номере втроем, для чего внес в комнату раскладушку. Мама уже собиралась сказать, что они не могут позволить себе более дорогой номер, что семья вскладчину организовала для ее дочери шикарный уик-энд. Конечно, она не хотела, чтобы какой-то сноб-консьерж испортил им выходные, глядя на них свысока. Анна Мелоди выходила замуж. Она знала Шона О'Мара всю жизнь. Предстоящая свадьба казалась самым обычным делом. Родители были очень довольны. Но она его не любила. Во всяком случае, она точно знала, что не любит его так, как положено любить жениха. Он был не мистер Дарси — это не вызывало сомнений. Ее сердце не начинало бешено колотиться при виде этого парня. Она не мечтала о том, чтобы поскорее наступила брачная ночь. Честно говоря, сама мысль о том, что ей предстоит лечь с ним в постель, вызывала у нее отвращение. Она что-нибудь придумает. Анна Мелоди просто подчинялась воле родителей, хотя это и не находило отклика в ее душе. В Гленгариффе не было других кандидатов на роль ее жениха, поэтому она вынуждена была смириться с судьбой, тем более что они с Шоном были помолвлены еще с рождения. Гленгарифф начинал казаться ей выпавшим на ее долю тяжким жребием. Им придется жить с родителями и тетей Дороти, пока Шон не заработает достаточно денег, чтобы построить свой собственный дом. Она не знала, сколько на это уйдет времени, да ее это не очень заботило. Мать Анны создала для дочки такие тепличные условия, что было бы глупо стремиться к самостоятельности. Только представить себе, что придется готовить мужу... Ужас! Неужели к этому и сводится вся семейная жизнь?

Так или иначе, но сейчас она находилась в отеле «Де Вере», окруженная красивыми элегантными вещами, которые невольно заставляли ее задуматься над тем, как было бы здорово выйти замуж за графа или за принца. Она набрала полную ванну горячей воды и влила в нее полбутылки цветочного масла, наполнив комнату пьянящим ароматом. Вскоре от пара зеркало запотело так, что она не могла рассмотреть свое отражение. Было такое впечатление, будто уличный смог проник внутрь номера. Анна вдыхала горячий пар и предавалась фантазиям о богатой жизни, представляя, как в ее собственной ванной выстраиваются в ряд позолоченные бутылочки с духами и ароматными маслами для душа. После ванны она израсходовала на себя полтюбика лосьона для тела, который прилагался к ароматному цветочному маслу. Расчесав свои длинные рыжие волосы, она завязала их в пучок, обнажив лебединую шею. Она ощущала себя красивой и многоопытной. Никогда в жизни ей не доводилось испытывать такого приятного чувства гармонии с собой. Ее сердце буквально плясало в груди. Когда мать и тетя проснулись, Анна уже нарядилась в свое лучшее платье, а ногти покрыла красным лаком.

Эммер не любила ни накрашенных ногтей, ни накрашенных лиц, хотя макияж и делал ее дочь похожей на кинозвезду. Она собиралась сказать Анне, чтобы та немедленно стерла лак. Но потом вспомнила, что эти выходные были организованы специально в честь дочери, и решила не портить ей настроения. Позже, когда они стояли у примерочной дорогого универмага «Маршал&Шелгров», расположенной на знаменитой Оксфорд-стрит, Эммер убеждала себя, что дочь вернется к нормальной жизни, как только приедет в родной городок. Это были выходные перед свадьбой, и ей позволялось делать все, что она пожелает.

— Давай посмотрим правде в глаза, Дороти, — сказала Эммер. — Жизнь будет очень тяжела, когда она окажется замужней дамой, обремененной детьми, поэтому мы можем подарить ей хотя бы день наслаждения.

— Наслаждения, Эммер? — возмущенно переспросила Дороти. — Вы с Дермотом сумели всю ее жизнь превратить в сплошное наслаждение, разве нет?

Эммер и Дороти ради поездки в столицу надели лучшие свои наряды. Они шли по улицам в своих туфлях на толстых каблуках, костюмах из плотной ткани и в перчатках. Дороти украсила свой наряд лисой. Она нашла это «чудо» в одном из магазинов поношенной одежды в Дублине. Лиса покоилась на ее широких плечах, а хвост зверька спускался к поясу, скрывая пышные тетушкины формы. На голову они водрузили себе маленькие шляпки с вуалью, которые держались благодаря большому количеству булавок и шпилек.

— Мы не должны подвести Анну Мелоди, — сказала Эммер в то утро, даже не комментируя тот факт, что дочь накрасила губы в кроваво-красный цвет.

Дороти решила смолчать. В конце концов, этот уик-энд был устроен в честь ее племянницы, но настанет день, когда ее терпение истощится.

Уставшая после походов по магазинам, но все еще пребывающая в лихорадочном возбуждении от своего первого визита в Лондон, Анна ждала в холле отеля «У Брауна», пока мама с тетушкой закончат припудривать нос, чтобы потом отправиться пить чай в знаменитое лондонское кафе. Именно здесь ей и довелось встретиться с Пако Соланасом. Она сидела и ждала, а пакеты с покупками стояли у ее ног. В этот момент вошел он — такой привлекательный, что все головы невольно повернулись в его сторону. У него были коротко остриженные волосы песочного цвета, а глаза настолько пронзительно-голубые, что казалось, они видят тебя насквозь. Конечно, Анна не осталась незамеченной.

Его взгляд задержался на сидевшей в углу великолепной красавице, занятой чтением журнала. Он внимательно посмотрел на нее. Она видела, что привлекла его внимание, и ее щеки и шею залило густым румянцем. Анна знала, что это не украшает ее, так как обычно от смущения или растерянности она покрывалась неравномерными красными пятнами, которые были заметны даже сквозь слой пудры. Он нашел, что она странно привлекательна. Она выглядела как девушка, изображающая из себя женщину. Ее макияж трудно было назвать незаметным, платье казалось неуместным, но сидела она с видом английской аристократки.

Он прошел к ней и уселся на кожаное кресло рядом. Она ощутила его присутствие, и руки ее задрожали. От него исходил пряный запах, мужской и изысканный, и у Анны голова сразу пошла кругом. Пако заметил, как дрожит в ее руках журнал, и понял, что влюблен в эту незнакомую девушку. Он произнес что-то на иностранном языке. Его голос звучал низко и повелительно. Когда она взглянула на него, он заметил ее серо-синие глаза и вдруг ощутил желание укротить ее, как если бы она была необъезженной лошадкой на его ранчо в далекой Санта-Каталине. Анна пристально посмотрела на него.

— Не знаю, прав ли я, но вы слишком красивы, чтобы сидеть здесь в одиночестве, — произнес он с сильным акцентом. — Я должен был увидеться здесь с одним человеком, но он опаздывает. Теперь, когда я встретил вас, хочу надеяться, что он вообще не придет. Вы тоже кого-то ждете?

Она поняла, что он говорит с надеждой на продолжение разговора, и сказала, что ждет свою маму и тетушку, с которыми отправится пить чай. Он выглядел так, будто сбросил с плеч тяжелый груз.

— Значит, вы не ждете своего мужа?

В его глазах мелькнул озорной огонек. Он бросил взгляд на ее левую руку и добавил:

— Нет, вы не замужем, и я очень счастлив.

Она рассмеялась и опустила глаза. Анна знала, что не должна разговаривать с незнакомым мужчиной, но он выглядел вполне надежным, а в его глазах была неподдельная искренность. Она была в Лондоне, городе, словно созданном для флирта. Анна молила Бога, чтобы ее мама и тетушка не торопились, чтобы у нее была возможность перекинуться с этим прекрасным незнакомцем еще несколькими словами. Такого красавца она не видела никогда в жизни.

— Вы живете здесь? — поинтересовался он.

— Нет, я приехала сюда на уик-энд. Походить по магазинам и...

Она остановилась, раздумывая, что должны делать в Лондоне богатые девушки, и добавила:

— Посмотреть музеи и храмы.

Кажется, ее слова произвели впечатление.

— А откуда вы?

— Я из Ирландии.

— Я тоже приехал сюда издалека.

— Откуда же вы родом? — спросила она, и лицо ее засияло, когда она услышала ответ.

— Я из страны, благословенной Господом. Из Аргентины. Там солнце размером с гигантский апельсин, а небо такое большое, что на нем можно увидеть рай.

Она улыбнулась тому, как поэтично он охарактеризовал свою родину.

Он снова внимательно посмотрел на нее, и Анна не нашла сил отвернуться. Она вдруг испугалась, что он уйдет и она больше никогда не увидит его снова.

— А что вы здесь делаете? — Она ощутила, как сжимается горло от переполняющих ее эмоций.

«Прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы он не ушел. Дай нам немного времени».

— Я учусь. Я здесь уже два года безвыездно. Только представить себе такое! Но я люблю Лондон.

Он задержал на ней взгляд и неожиданно сказал:

— Я бы хотел, чтобы ты увидела мою страну.

Анна нервно рассмеялась и отвернулась. Когда она снова взглянула на него, он все еще всматривался в ее лицо.

Ее мама и тетя вышли из дамской комнаты и глазами искали Анну Мелоди. Первой ее заметила тетушка Дороти — племянница была погружена в оживленную беседу с незнакомым молодым человеком.

— Иисус, Мария и Иосиф! Только посмотри, что происходит. Какое у нее лицо! Что бы сказал ее жених, если бы увидел, как она болтает с чужим мужчиной? Не надо было нам оставлять ее одну.

— Иисус! Дороти, немедленно пойди и приведи ее сюда, пока она не погубила свою репутацию, — горячо поддержала сестру Эммер.

Анна увидела приближение тети, которая двигалась, как танк, и в отчаянии посмотрела на своего собеседника. Он сжал ее руку.

— Давай встретимся здесь в полночь, — произнес он с такой страстью, что у Анны перехватило дыхание.

Она кивнула, и он поднялся, вежливо поклонился в сторону тети Дороти, а потом поспешно удалился.

— Боже праведный, Анна Мелоди О'Двайер, что вы себе думаете? Разговаривать с незнакомцем, пусть и таким красивым?

Анна растерянно смотрела вслед исчезающему мужчине, ощущая, как от слабости и возбуждения у нее кружится голова.

— Не надо так волноваться, тетя Дороти. Мы в Лондоне. Разве есть закон, запрещающий разговаривать?

Она говорила нарочито спокойно и уверенно, хотя внутри у нее все пульсировало.

Анна просидела все чаепитие в молчании, громко помешивая серебряной ложкой чай. Тетя Дороти приступила к своему третьему сливочному пирожному.

— Какая вкусная здесь выпечка. Анна Мелоди, тебе обязательно производить этот звук? Мне кажется, у меня сейчас лопнут барабанные перепонки.

Анна вздохнула и откинулась в кресле.

— Что с тобой? Переутомилась в магазинах?

— Я просто устала, — ответила она и выглянула в окно, надеясь на то, что Пако может пройти мимо. А вдруг? Она вспомнила его лицо и попыталась удержать его образ, боясь, что он вот-вот исчезнет навсегда.

— О, как же быть? Как быть? Наверное, мы поедем фазу в отель. Попробуй это пирожное. Оно такое вкусное, — упрашивала ее мать.

— Я не хочу сегодня идти в театр, — нахмурившись, вымолвила Анна. — Я слишком устала.

— Ты не хочешь посмотреть мюзикл «Оклахома»? Боже, Анна, да половина девушек твоего возраста даже мечтать не смеют о Лондоне, не говоря уже о том, чтобы попасть на такое знаменитое представление! — воскликнула Дороти, поправляя лису, которая словно грозила схватить ее когтями за талию. — Билеты были такими дорогими.

— Дороти, если Анна Мелоди не хочет идти в театр, то она не обязана этого делать. Ты не забыла, что уик-энд затеян ради нашей девочки?

Эммер накрыла ладонью руку дочери.

Тетя Дороти поджала губы и выдохнула, как разъяренный бык.

— Угу, а ты, конечно, захочешь остаться с ней, — сердито сказала она.

— Я не могу оставить ее одну в незнакомом городе. Это несправедливо.

— Несправедливо, Эммер! А может, надо вспомнить о том, что мы потратили на эти билеты почти целое состояние и хотели посмотреть «Оклахому» еще давным-давно!

— Давайте вернемся в отель и немного отдохнем. Ты наверняка почувствуешь себя лучше, — предложила Эммер.

— Прости, Эммер, я мирилась с очень многими неудобствами, но когда дело касается денег, то я имею право высказать свое недовольство. Видите ли, ее нельзя тревожить! Да это обычные капризы. Вы слишком часто потакали ее прихотям. В конце концов, вам придется пожалеть об этом.

Анна не замечала раздражения своей тетушки. Скрестив на груди руки, она смотрела в окно. Как же ей хотелось, чтобы поскорее наступила полночь! Не желала она идти ни в какой театр. Никуда не хотела идти. Она мечтала только о том, чтобы сидеть в холле отеля и ждать его появления.

Анна пошла в театр. Ей пришлось. Тетя Дороти пригрозила без промедления отослать ее из Лондона в Гленгарифф. Половина денег принадлежала ей. Анна просидела все время, не слыша чудесных мелодий, которые, как она знала, мать и тетушка будут напевать следующие несколько дней. Ей не терпелось попасть в холл отеля, но она не знала, как можно это сделать, не имея денег, да еще среди ночи.

Через некоторое время после возвращения из театра мама и тетя уже спали крепким сном. Тетя Дороти лежала на спине, издавая громкий храп. Пару раз она всхрапнула так громко, что едва не разбудила сама себя, балансируя на грани яви и сна, после чего снова погрузилась в мир грез. Изящная Эммер спала, свернувшись калачиком, и не издавала ни звука.

Анна тихо оделась, а потом смяла подушки, чтобы ее отсутствие не так бросилось к глаза. Она потянулась к кошельку тети Дороти. Консьерж очень помог ей: он не стал пускаться в расспросы, а сделал вид, что выходить девушке из номера в полночь было в порядке вещей. Анна села в такси, вжавшись в сиденье, как будто была беженкой, и, наблюдая за тем, как проплывали за окном яркие огни.

Без четверти двенадцать она сидела в холле отеля. Под пальто у нее было новое платье, которое мама купила ей в самом дорогом универмаге столицы. Ее волосы были уложены в скромный пучок. Для такого позднего часа людей в холле оказалось довольно много. Группа молодых мужчин с шумом ввалилась в холл, наполнив помещение раскатистым смехом. Анну никто не замечал. Она положила руку на соседнее кресло, и ее пальцы скользнули по кожаной обивке. Она вспомнила, как Пако сидел рядом с ней, — такой утонченный, такой джентльмен. От него пахло дорогим одеколоном, и он приехал из далекой экзотической страны. Он был образованным, красивым и богатым. Принц ее мечты. Она всегда знала, что в мире есть нечто более привлекательное, чем скучный брак с Шоном О'Мара и жизнь в тоскливом городишке.

Анна нервничала. Как ей надо выглядеть? Так, будто она ни о чем не беспокоится? Или не нужно скрывать свое волнение? Она решила, что, если напустит на себя беззаботный вид, это будет выглядеть смешно. Что ей было делать в холле отеля в такой поздний час? Что, если он не придет? Может, он решил подшутить над ней. Может, сейчас он смеется над ней вместе со своими друзьями? Так, как над ней смеялись ее кузены в Гленгариффе?

Как только часы пробили двенадцать, Пако Соланас распахнул тяжелые дубовые двери. Он сразу увидел Анну, и его лицо осветилось широкой улыбкой. На нем было кашемировое пальто темно-синего цвета. Пройдя к ней, он взял ее за руку.

— Как я счастлив видеть тебя, — произнес он, и его глаза засияли от переполнявших его чувств.

— Я тоже, — ответила она, и ее рука задрожала.

— Пойдем со мной.

Он поколебался.

— Бог ты мой! — воскликнул он по-испански. — Я даже не знаю, как тебя зовут.

— Анна Мелоди О'Двайер, — проговорила она с улыбкой, которую он нашел очаровательной.

У него все задрожало внутри.

— Анна Мелоди. Как красиво! Это имя тебе подходит.

— Спасибо, а как зовут тебя?

— Пако Соланас.

— Пако, я рада с тобой познакомиться.

Она вела себя очень робко, когда он решительно увлек ее за собой.

К ночи погода прояснилась, и они шли под ярким звездным небом. Было очень холодно, их дыхание клубилось на морозном воздухе, но они не ощущали холода. Они шли по пустынным улицам, болтая, как будто знали друг друга всю жизнь, а потом направились к площади Лейсестер, любуясь тротуарами, мокрыми от недавнего дождя.

Пако все время держал ее за руку. Вскоре ей уже казалось, что идти так — самое обычное дело, и она поняла, что ничего подобного не испытывала с Шоном. Пако разговаривал с ней о своей родине. Он обладал талантом рассказчика, рисуя ей радужную картину. Анна подумала, что если он узнает о том, что она не так богата, как он, то быстро потеряет к ней всякий интерес, а этого она не могла допустить. Анна притворилась, что живет беззаботной жизнью. Но Пако как раз нравилось в ней то, что она не была искушена соблазнами. Он встречал многих девушек за время своих путешествий, и Анна отличалась от них скромностью и непосредственностью. Он наклонился поцеловать ее, чтобы стереть с ее губ эту жуткую помаду.

Анну никогда прежде не целовали. Ее губы были теплыми и влажными, а его лицо обожгло ее холодом. Пако держал ее так крепко, что она на миг потеряла ощущение времени. Он увидел, что полностью стер губную помаду. Теперь Анна нравилась ему еще больше.

Они присели на краю фонтана на Трафальгарской площади, и он поцеловал ее снова. Затем вытащил шпильки из ее волос, и они рассыпались у нее по плечам непослушными локонами.

— Зачем ты закалываешь такое богатство? — спросил он, но она не успела ответить, потому что он тут же поцеловал ее опять.

Он был таким страстным и ласковым, что она затрепетала. Анне показалось, что сердце ее исполняет танец колибри.

— Прости мне мой английский, — сказал он, поправляя ей волосы. — Если бы я мог выразить свои чувства на родном языке, ты решила бы, что я поэт.

— Твой английский очень хорош, Пако, — ответила она и вспыхнула, оттого что назвала его по имени.

— Я не знаю тебя, но я знаю, что влюблен.

Он провел пальцами по холодному овалу ее лица, словно пытаясь разгадать ее секрет. Он не верил в то, что сделал такое признание.

— Когда ты возвращаешься в Ирландию? — спросил он.

Анна не хотела даже думать о том, что может разлучиться с ним.

— Послезавтра. В понедельник, — ответила она, пряча лицо в его ладонях и грустно улыбаясь ему.

— Так скоро! — в ужасе воскликнул он. — Я увижу тебя снова?

— Не знаю, — проговорила она, надеясь, что он что-нибудь придумает.

— Ты часто приезжаешь в Лондон?

Она отрицательно покачала головой. Пако уперся локтями в колени и взволнованно потер лицо. Анна боялась, что он скажет, что их роман не имеет смысла. Пако тяжело вздохнул; в желтом свете городских фонарей его лицо выглядело задумчивым и отрешенным. Ей хотелось обнять его, но она опасалась, что он отвергнет ее навсегда.

Вдруг он нарушил тишину:

— Тогда выходи за меня замуж. Я не мыслю своей жизни без тебя, — произнес он.

Анна не могла поверить своим ушам. Они провели вместе всего несколько часов, и он сделал ей предложение?!

— Выйти за тебя замуж? — запинаясь, проговорила она.

— Да, выходи за меня, Анна, — сказал он серьезно.

Пако взял ее руки в свои и лихорадочно сжал их.

— Но ты ведь ничего не знаешь обо мне, — возразила она.

— Я понял, что хочу, чтобы ты стала моей женой, как только увидел тебя в отеле. Я никогда еще не испытывал таких чувств и знаю, о чем говорю. Я встречался со многими, но никого не любил. Ты другая. Мне трудно это объяснить, но я ощущаю сердцем. Я не могу тебя потерять.

— Ты слышишь музыку? — спросила Анна, вставая и отгоняя от себя мысль о том, что должна выйти замуж за другого.

Они прислушались к тихим звукам музыки, которая доносилась из какого-то клуба.

Он пропел несколько слов песни.

— О чем она? — сказала Анна, когда он снова прижал ее к себе и начал кружить вокруг фонтана.

— О любви. Анна Мелоди, я хочу, чтобы ты была моей женой.

Они танцевали, и звуки музыки уносили их вдаль. Анна не могла сообразить, сон это или явь. Ее сознание сейчас походило на клубок тети Мэри — было таким же спутанным. Он попросил ее руки?

— Я отвезу тебя в Санта-Каталину, и ты будешь жить в большом доме с зелеными ставнями. Там все время светит солнце. Все полюбят тебя, как я, с первого взгляда. Ты будешь смотреть на пампу и радоваться ее бескрайним просторам.

— Но, Пако, я ведь совсем не знаю тебя, и мои родители ни за что не позволят мне выйти замуж за незнакомца.

Она представила реакцию тети Дороти и внутренне сжалась.

— Я поговорю с ними. Я расскажу им, как люблю тебя.

Он взглянул в ее испуганные прекрасные глаза и спросил:

— Разве я тебе совсем безразличен?

Она заколебалась, но не оттого, что боялась признаться в своих чувствах, а потому, что это противоречило тем принципам, на которых она была воспитана, а ее мать в свое время говорила, что любовь не рождается из ничего. Любовь должна вырасти в сердце. Страсть не вписывалась в рамки привычных ощущений.

— Я очень люблю тебя, — произнесла она, и ее голос задрожал.

Это удивило ее. Она никому не говорила слов любви, ибо никогда не испытывала таких сильных чувств. Меньше всего она сейчас думала о своем ирландском женихе.

— Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь, — добавила она, что бы ее слова не прозвучали слишком театрально. Как будто эти слова были доказательством того, что их связывала не просто страсть, а глубокое чувство.

— Так в чем же проблема? Ты можешь остаться в Лондоне, и мы узнаем друг друга получше.

— Это не так просто, — с сожалением в голосе вымолвила она.

— Не стоит так усложнять жизнь, любовь моя. Я напишу своим родителям и скажу, что встретил красивую и умную девушку, на которой мечтаю жениться.

— И они с пониманием отнесутся к этому? — с недоверием спросила она.

— Они поймут, когда увидят тебя, — уверенно ответил он, снова целуя ее. — Анна Мелоди, ты не понимаешь главного — я полюбил тебя. Мне нравится, что ты красивая и робкая, что ты так улыбаешься, что ты настолько смелая, что не побоялась явиться в отель так поздно. Я не встречал никого, кто вызвал бы у меня такие эмоции. Я знаю, что тороплю события, ведь я понятия не имею, какие ты любишь книги, напитки, фильмы. Я не знаю, какой твой любимый цвет, какой ты была в детстве, но мне это все равно, потому что я вижу перед собой девушку, с которой хочу провести всю жизнь.

Он приложил руку к груди:

— Мое сердце подсказывает мне главные слова.

Она засмеялась, когда он попытался заставить ее послушать биение его сердца сквозь ткань пальто: все, что она ощутила, — это бешеный ритм собственного.

— Я женюсь на тебе, Анна Мелоди, потому что если отпущу тебя, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Пако поцеловал ее, и ей хотелось, чтобы этот поцелуй был таким долгим, как в кинофильмах. Он обнял ее, и ей почудилось, что его объятия защитят ее от всех невзгод, уготованных ей жизнью. Она выйдет за него замуж, и ей не надо будет возвращаться в ненавистный Гленгарифф. Она останется с любимым мужчиной и станет миссис Пако Соланас. У них будут дети, такие же красивые, как он. Все ее мечты сбудутся. Когда она вспоминала о безвольном Шоне и его поцелуе, о своем страхе перед первой брачной ночью, ей стало смешно. Ведь если она выберет брак с Шоном, то на всю жизнь застрянет в провинции, будет перебиваться с хлеба на воду, но самое ужасное — она так никогда и не узнает настоящей любви. Пако был другим. Он был образцовым. Она хотела только одного — принадлежать ему и телом, и душой.

— Да, Пако, я выйду за тебя замуж, — прошептала она, переполненная эмоциями.

Он обнял ее так крепко, что она начала смеяться, дыша ему в шею. Пако подхватил ее смех, и в его смехе она ощутила облегчение.

— Я так счастлив, что мне хочется петь! — воскликнул он, отрывая ее от земли.

— Пако, поставь меня на землю!

Она захихикала, но он продолжал кружить ее вокруг фонтана.

— Я сделаю тебя счастливой, Анна Мелоди. Ты ни за что не пожалеешь о том, что дала мне согласие. Я хочу завтра же встретиться с твоими родителями и попросить у них твоей руки.

— Боюсь, что отец не даст нам согласия на брак, — вымолвила она.

— Предоставь эти заботы мне, любовь моя. Давай встретимся завтра в кафе у Гюнтера.

Он гладил ее по лицу, не в силах оторвать от нее взгляда.

— У Гюнтера? — Анна посмотрела на него непонимающим взглядом.

— На Парк-лейн. В пять часов.

Он снова поцеловал ее.

Анна оставалась с Пако до самого рассвета. Они строили планы и сплетали свои судьбы в один узор, но оставалась одна нерешенная проблема — как Анне преподнести все это матери и тетушке Дороти?

— Иисус, Мария и Иосиф! Анна Мелоди, ты сошла с ума?

Как только ее тетя услышала новости, она пришла в ярость. Эммер дрожащей рукой потянулась к чашке с чаем.

— Расскажи нам о нем, Анна Мелоди, — спокойным тоном произнесла она.

Анна поведала им о том, как они прогуляли вместе всю ночь. Как они ходили по улицам и разговаривали, как они любовались Лондоном. Она не стала говорить о поцелуях, конечно. Все-таки это было жестоко по отношению к тете Дороти, которая никогда не была замужем.

— Ты провела всю ночь с незнакомым мужчиной на улице? — взорвалась Дороти, не дослушав племянницу. — Дитя мое, о чем ты думала? Выскальзывать среди ночи из номера и отправляться на сомнительное свидание, как какая-то дешевая девка?! Анна!

Она укоризненно покачала головой и вытерла кружевным платочком пот со лба.

— Ты знала его всего несколько часов! Как можно было довериться ему?

— Тетя Дороти права, дорогая. Ты ничего не знаешь об этом мужчине. Я рада, что ты хотя бы вернулась домой в целости и сохранности, что он не обидел тебя.

Дороти фыркнула, довольная тем, что сестра наконец-то проявила твердость в отношении своей капризной дочери.

— Обидел? — Анна кричала. — Он не мог обидеть меня. Он лишь завоевал мое сердце — вот и вся его вина.

Она говорила мелодраматично, как в фильмах.

— Но что скажет твой отец? — покачав головой, вымолвила Эммер. — Думаешь, он разрешит тебе отправиться за тридевять земель? Ты нужна нам в Ирландии. Ты наша единственная дочь. Мы любим тебя.

— Но почему бы тебе хотя бы не увидеться с ним, мама? — с надеждой в голосе предложила Анна.

— Когда?

— Сегодня «У Гюнтера». Он будет в этом кафе на Парк-лейн, — с деланным спокойствием произнесла она.

— Значит, ты все продумала, ай-ай-ай! Могу себе представить, что подумают его родители!

Тетушка Дороти неодобрительно покачала головой, а потом потянулась за чайником.

— Он сказал, что они будут рады за него.

— Еще бы, — подавшись вперед, так что обозначились все несколько ее подбородков, произнесла тетушка Дороти. — Они будут на седьмом небе от счастья, оттого что их сын привез жену из другой страны и без гроша в кармане. К тому же виделся с ней всего один раз.

— Два, — сердито поправила ее Анна.

— Ну, если мы будем считать и встречу в отеле, то два. Ему должно быть стыдно за то, что он кружит голову девушке, которая не может сравниться с ним ни происхождением, ни богатством.

— Может, нам все же стоит увидеться с этим молодым человеком, Дороти? — робко предложила Эммер, увидев, как дочь надула губы и метала на тетю злые взгляды.

— Как же это похоже на тебя! Она лишь глаза закатит, а вы уже готовы бежать, исполняя ее каприз. Ты думаешь, что его семья примет тебя с распростертыми объятиями, но жизнь не так проста, как кажется. Его родители, наверное, хотят, чтобы он женился на аргентинке, которая принадлежала бы к их классу. Они с подозрением отнесутся к тебе, а все потому, что им ничего не известно о твоей семье. Ты жалуешься, что кузены обзывают тебя всякими словами, но там тебе дадут всего одну кличку: «выскочка». Ты скажешь, что я резко выразилась, но я говорю это, чтобы ты была готова к худшему. Трава всегда кажется зеленой на другом берегу реки. Жизнь тебя этому научит, но будет уже слишком поздно.

Анна сложила руки на груди и посмотрела на мать умоляющим взглядом. Тетя Дороти сидела, как будто аршин проглотила, и пила кофе, но без обычного аппетита. Эммер уставилась в свою чашку с чаем, не зная, что сказать.

— А может, тебе найти работу в Лондоне, чтобы узнать его получше? Или чтобы он приехал в Ирландию и встретился с твоим отцом?..

Эммер пыталась найти компромисс.

— Нет! — быстро отозвалась Анна. — Он не должен ехать в Гленгарифф. Пусть папа приедет сюда.

— Боишься, что он передумает жениться, когда увидит, что ты не из знатной семьи? Но если он и вправду любит тебя, ему должно быть все равно.

— Я не знаю, что делать, Анна Мелоди, просто не знаю, — грустно вздохнула Эммер.

— Прошу тебя встретиться с ним. Ты увидишь, почему я его полюбила.

Она обращалась лишь к матери, демонстративно игнорируя тетю Дороти.

Эммер знала, что не сможет остановить дочь и та поступит по- своему. Упрямство она унаследовала от отца.

— Хорошо, — устало согласилась она. — Мы встретимся с ним.