на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Роберт Маккаммон

«Глубина»

Когда в огромном открытом бассейне утонул его шестнадцатилетний сын, Гленн не помнил себя от горя. Но потом он стал добывать информацию, сопоставлять факты, изучать историю смертей в этом бассейне и пришел к единственному выводу: там что-то было. Там, на глубине…

Впервые на русском еще один рассказ Роберта Маккаммона, получивший премию Брэма Стокера.

DARKER. № 11 ноябрь 2014

ROBERT R. MCCAMMON, “THE DEEP END”, 1987


Лето умирало. Из нависших над землей облаков капали слезы дождя. Гленн Колдер сидел в своем фургоне Шевроле и пристально смотрел на бассейн, в котором две недели назад утонул его сын.

«Нилу было всего шестнадцать», — подумал Гленн. Его серые губы были плотно сжаты, а с мрачного изможденного лица уже исчезли остатки летнего загара. «Всего шестнадцать». Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели. «Это несправедливо. Мой сын мертв, — а ты все еще жив. О, я знаю, что ты здесь. Я все понял. Ты думаешь, что ты чертовски умен. Думаешь, ты всех перехитрил. Ну уж нет, — только не меня».

Перегнувшись через спинку, он протянул руку, взял с заднего сиденья пачку «Уинстона», достал одну сигарету и зажал ее губами. Щелкнул зажигалкой и поднес ее к кончику сигареты.

Взгляд его бледно-голубых глаз, скрытых за очками в роговой оправе, был прикован к огромному открытому бассейну за высоким забором из проволочной сетки. Над воротами была табличка с большими красными буквами: «СЕЗОН ЗАКРЫТ! ДО ВСТРЕЧИ СЛЕДУЮЩИМ ЛЕТОМ!» За забором виднелись ряды скамеек и солнечные террасы, где жарким знойным летом жители северной Алабамы нежились в лучах солнца. Там же была сцена, на которой иногда субботними вечерами выступала какая-нибудь рок-группа. От сверкающего бетона вокруг бассейна поднимался пар, и в тишине между ударами капель дождя, которые слышались через опущенное боковое стекло, Гленну казалось, будто он различает звуки призрачной музыки, доносящиеся со сцены под красным навесом, оттуда, где в конце пятидесятых он танцевал еще подростком.

Он представил, будто может слышать крики, визг и громкий смех всех поколений детей, которые приходили сюда, в этот бассейн в зеленом парке Парнелл, начиная с середины сороковых годов, когда бассейн еще только выкопали и заполнили водой. Склонив голову набок, он прислушался и понял, что среди этих голосов был и голос Нила. Он был похож на журчание воды, стекающей по трубе. Нил звал его: «Папа! Папа! Оно убило меня, папа! Я не утонул! Я ведь всегда хорошо плавал, папа! Ты ведь знаешь это?»

— Да, — мягко ответил Гленн, и глаза его наполнились слезами. — Я знаю.

Огонь зажигалки погас. Гленн закурил и положил ее на приборную доску. Он по-прежнему неотрывно смотрел на бассейн, по его щеке покатилась слеза. Голос Нила угасал, пока, наконец, не затих, не слился с голосами других вечно молодых призраков, населявших парк Парнелл.

Если бы каждый раз, проходя сквозь эти ворота, он получал доллар, то он бы давно уже разбогател. По крайней мере, у него было бы намного больше денег, чем приносил его зоомагазин в Брукхил Молл. Он всегда любил животных, и эта работа была ему по душе, хотя раньше, будучи еще ребенком, способным мечтать, он хотел работать в зоопарке в большом городе вроде Бирмингема, путешествовать по всему миру и собирать экзотических животных. Отец умер, когда Гленн был на втором курсе Алабамского университета, и ему пришлось вернуться в Берримор Кроссинг и найти работу: мать была тогда на грани нервного срыва. Он хотел вернуться в колледж, но время ускользало день за днем: он познакомился с Линдой, они полюбили друг друга. А потом они поженились, и через четыре года родился Нил…

Такое может случиться с любым, разве не так?

Стекла его очков были покрыты мелкими брызгами от капель дождя, ударявшихся об опущенное боковое стекло. Гленн снял очки и вытер стекла носовым платком. Без очков все казалось ему слегка туманным, но он не так уж и плохо видел.

Руки его дрожали. Он испытывал небольшой страх, но уж точно не ужас. Забавно. До того, как он пришел сюда, он был уверен, что будет напуган до смерти. Конечно, время еще не пришло. Нет, нет. Еще рано. Он снова надел очки, медленно поднял руку, вынул изо рта сигарету и приоткрыл рот, выпуская дым. Затем он прикоснулся к тяжелым ножницам для обрезки цепей, которые лежали рядом с ним на пассажирском сиденье.

Сегодня, в последний день лета, он пришел в бассейн, прихватив свой собственный входной билет.

Под брюками у него были красные плавки — те самые, о которых Линда сказала, что в таких только на поле идти, провоцировать быков. На губах Гленна мелькнула нервная улыбка. Если бы не Линда, то за эти две недели он давно бы уже бросился в воду в самом глубоком месте. Она говорила, что им нужно быть сильными, что нужно двигаться вперед, смириться со смертью Нила и научиться жить с этим, и Гленн соглашался, — но это было еще до того, как он начал думать. До того, как он начал читать о парке Парнелл и изучать его историю.

До того, как он узнал.

Когда Нил утонул, в муниципальном совете решили временно закрыть и бассейн, и парк. Смерть Нила была уже третьей за это лето. В июне в бассейне погибла девочка по имени Ванда Шеклфорд, а четвертого июля — Том Данниган. Нил был знаком с Вандой Шеклфорд. Гленн вспомнил, как однажды вечером они с Нилом обсуждали это происшествие.

— Семнадцать лет! — сказал Гленн, держа в руках экземпляр «Вестника Берримор Кроссинг». — Как жаль! — Он сидел в кожаном кресле в углу, а Линда — на диване, вышивала подарок на день рождения для Сью Энн Мур. Нил удобно расположился на полу и собирал пластиковую модель ракеты, которую купил тем же днем в Брукхилл Молл.

— Пишут, что она и мальчик по имени Пол Бакли решили искупаться ночью и перелезли через забор. — Он посмотрел на Линду. — Это случайно не сын Алекса Бакли? Футболист?

— Наверно, да. Ты не знаешь, Нил?

— Ага. Пол Бакли, центральный защитник «Гриссом Хай». — Нил склеил две детали треугольной турельной установки и отложил ее в сторону, чтобы дать клею высохнуть. Затем он повернулся к отцу. Он был похож на Гленна, такой же худой, долговязый и в очках.

— Они с Вандой Шеклфорд встречались. Она должна была окончить школу в следующем году. Там еще что-нибудь пишут?

— Несколько цитат Пола Бакли и полицейского, который доставал тело девочки из бассейна. Пол говорит, они немного выпили, а потом решили искупаться. Говорит, он заметил, что она пропала, только когда позвал ее, а в ответ ничего не услышал. Он подумал, что она решила подшутить над ним. — Гленн протянул газету сыну.

— Даже представить себе не могу, что кому-то хочется купаться в темноте, — сказала Линда. Овальное лицо с приятными чертами в обрамлении светлых волос, а глаза карие, как у Нила. Она сосредоточилась на особо трудном стежке, а затем подняла взгляд. — Вот и первый.

— Первый? О чем ты?

Линда смущенно пожала плечами.

— Не знаю. Просто… Ну, говорят, что все плохое случается по три раза. — Она вернулась к работе. — Думаю, властям лучше бы засыпать этот бассейн.

— Засыпать бассейн? — В голосе Нила прозвучала тревога. — Почему?

— Потому что прошлым летом в июне сын Хапперов утонул там, забыл? В первые выходные каникул. Слава богу, это случилось не при нас. А два года назад утонула дочь Маккарринов, воды было четыре фута. Спасатель этого даже не заметил, пока кто-то не задел ее тело ногой. — Она вздрогнула и посмотрела на Гленна. — Помнишь?

Гленн затянулся, глядя на бассейн сквозь лобовое стекло, по которому стекали капли дождя.

— Да, — сказал он тихо. — Я помню.

Так он сказал сейчас, но тем вечером он ответил Линде, что многие люди — особенно дети — тонут в бассейнах, прудах и озерах каждое лето. Некоторые тонут даже в собственной ванне! В муниципальном совете напрасно решили закрыть парк Парнелл, лишая жителей Берримор Кроссинг, Лидз, Кукс Спрингс и других близлежащих районов возможности отдохнуть. Люди, оставшиеся без парка Парнелл, в жаркий летний день вынуждены или ехать в Бирмингем, или купаться в грязной воде местного озера Логан Мартин!

Однако он помнил, что кто-то из Лидз утонул в дальнем конце бассейна за год до того, как погибла дочь Маккаринов. Кажется, там утонуло еще двое? Или трое?

— Думаешь, ты чертовски умен, — прошипел Гленн, — но я все знаю. Ты убил моего сына, и клянусь богом, ты за это заплатишь.

Поверхность воды зловеще подрагивала от дуновений ветра, и Гленну казалось, будто она смеется. Он услышал голос Нила, доносящийся издалека, сквозь время и пространство: «Оно убило меня, папа! Я не утонул!.. Я не утонул!.. Не утонул! Не…»

Гленн с силой прижал ладонь ко лбу. Иногда это помогало отогнать призрачный голос, на этот раз тоже сработало. У него заболела голова, и тогда он открыл бардачок, достал оттуда наполовину пустой пузырек «Экседрина». Смахнул крышку, достал одну таблетку и положил ее под язык.

Сегодня последний день августа, а значит, завтра утром сюда придут рабочие и откроют большой круглый сток с металлической решеткой в дальнем конце бассейна, на глубине двенадцати футов. Электронасос начнет откачивать воду через трубы, проложенные еще в 1945-м, когда строился бассейн. Вода проделает путь в две с лишним мили, пока не достигнет заводи озера Логан Мартин. Гленн очень хорошо знал маршрут, по которому проложены трубы, потому что изучал старые пожелтевшие схемы в администрации Берримор Кроссинг. А в конце мая, когда жара начнет потихоньку возвращаться, и впереди замаячит знойное лето, вода из Логан Мартин потечет по этим трубам назад, сквозь сложную систему фильтров и очистительных сооружений, и уже свежая, чистая, вновь засверкает в бассейне.

Но не только вода попадет в бассейн.

Гленн разжевал еще одну таблетку «Экседрина» и затушил окурок в пепельнице. Время пришло. Завтра уже будет поздно. Потому что завтра то, что прячется в бассейне, просочится сквозь решетку и скроется на грязном дне озера, где останется дожидаться следующего лета и манящего звука работающего насоса.

У Гленна вспотели ладони, и он вытер их о брюки. Том Данниган утонул в дальнем конце бассейна четвертого июля, пока все отмечали ежегодный праздник[238] и жарили барбекю. Гленн и Линда как раз ели мясо, щедро политое соусом, когда около бассейна поднялась суматоха. Линда вскрикнула: «Боже мой! Нил!»

Но это не Нил лежал на животе, пока спасатель пытался вернуть бездыханное тело мальчика к жизни. Нил нырял в воду с вышки, когда жена Тома принялась звать на помощь. В бассейне было много людей, но никто не видел, как Том Данниган исчез под водой, никто не слышал его крика или всплеска воды. Пробиваясь сквозь толпу зевак, Гленн подошел ближе и увидел, как спасатель пытается реанимировать Тома. Глаза мальчика были открыты, изо рта сквозь посиневшие губы текла вода. Но взгляд Гленна был прикован к маленькому фиолетовому синяку круглой формы на шее Тома, рядом с тем местом, где начинается череп. На синяке виднелись красные точки, будто крошечные сосуды под кожей были повреждены. Гленн задумался, отчего мог появиться такой синяк. Но кровоподтек был такой маленький, что он не придал этому значения. Затем врачи «Скорой помощи» унесли Тома, накрыв его простыней, и после этого бассейн на неделю закрыли для посетителей.

И лишь позднее — намного позднее — Гленн понял, что синяк, возможно, был следом от укуса.

Он кормил хамелеона в зоомагазине, и вдруг рептилия, которая была на тот момент травянисто-зеленого цвета, под цвет дна террариума, решила укусить его за палец. Зубов у хамелеона не было, но на коже остался маленький круглый след, который почти тут же исчез. Но этот след не давал Гленну покоя до тех пор, пока он не понял, что ему это напомнило.

Раньше он никогда не обращал особого внимания на хамелеона, но теперь задумался, как ему удается так быстро менять цвет с травянисто-зеленого на песочный, под цвет грунта в углу террариума. Гленн положил в террариум большой серый камень, и вскоре хамелеон, забравшись на него, тут же стал серым. Он мог бы совсем слиться с окружающей средой, если бы его не выдавали крошечные, черные, немигающие глаза.

— Я знаю, ЧТО ты такое, — прошептал Гленн. — О да. Я точно знаю.

Темнело. Гленн оглянулся, чтобы проверить, на месте ли экипировка: на заднем сиденье лежали подводная маска с дыхательной трубкой и ласты. Под сиденьем лежал подводный фонарь — большой фонарь в прозрачном пластиковом корпусе с красным выключателем. Гленн купил все это в спортивном отделе магазина «Кеймарт» в Бирмингеме. Там его никто не знает. Но главная его покупка лежала на заднем сиденье, завернутая в желтое полотенце. Он протянул руку и положил сверток себе на колени. Затем он начал осторожно разворачивать полотенце, пока, наконец, не сверкнул металл — чистый, блестящий и смертоносный.

— Выглядит угрожающе, да? — спросил тогда клерк из «Кеймарта».

Гленн согласился с ним. Но, так или иначе, это было именно то, что ему нужно.

— А меня под воду и силой не затащишь, — сказал клерк. — Вот еще! Я люблю твердо стоять на ногах. А для чего вам нужна эта штука?

— Для крупного зверя, — ответил Гленн. — Такого крупного, что вы все равно не поверите.

Он провел рукой по холодной стали ружья для подводной охоты[239], лежащего у него на коленях. Он прочитал все предупреждения и инструкции и привел ружье в полную готовность. Все, что оставалось сделать, — это сдвинуть рычажок предохранителя, а затем плавно нажать на спусковой крючок, как у любого другого оружия. Ночью, пока Линда спала, он практиковался в подвале, стреляя по подушкам. Она сочла бы его сумасшедшим, увидев, что от них осталось.

Но она и так считала его сумасшедшим, поэтому какая разница? Как только он рассказал ей о своих подозрениях, она стала как-то иначе смотреть на него. Это читалось в ее взгляде. Она думала, что он идет ко дну.

— Это мы еще посмотрим.

Теперь, когда час приближался, его лицо покрывали капли холодного пота. Он уже собирался выйти из фургона, как вдруг замер. Сердце бешено стучало.

Полицейская машина свернула на парковку и теперь направлялась прямо к нему.

«Боже, только не это!» — подумал он. Перед глазами возникла Линда с телефонной трубкой в руках: «Офицер, мой муж сошел с ума! Я не знаю, что он еще выкинет. Перестал ходить на работу, его мучают кошмары, и из-за этого он почти не спит, а еще он думает, что в бассейне парка Парнелл завелось чудовище! Говорит, что это чудовище убило нашего сына! К врачу он идти не хочет и вообще не хочет ни с кем разговаривать на эту тему…»

Полицейская машина приближалась. Гленн торопливо завернул ружье в полотенце и засунул его между дверью и сиденьем. Он положил ножницы для обрезки цепей на пол как раз в тот момент, когда полицейская машина поравнялась с ним и остановилась, и ему ничего не оставалось, кроме как неподвижно сидеть и улыбаться.

— Все в порядке, сэр? — спросил полицейский на пассажирском сиденье, наклонившись к боковому окну с опущенным стеклом.

— Да. Все в порядке. Просто сижу здесь. — Гленн чувствовал, как дрожит его голос. Он так широко растянул губы в улыбке, что казалось, они вот-вот порвутся от напряжения.

Полицейский вдруг начал открывать дверь, и Гленн понял, что он увидит снаряжение, лежащее сзади.

— Все в порядке! — запротестовал Гленн. — Правда! — Но дверь полицейской машины уже открылась, сейчас он выйдет и увидит…

— Погодите-ка, это вы, мистер Колдер? — спросил полицейский, сидящий за рулем. Второй полицейский замешкался.

— Да. Я Гленн Колдер.

— Меня зовут Майк Уорд. Я купил у вас щенка кокер-спаниеля в начале лета. В подарок дочке на день рождения. Помните?

— Э… да! Конечно! — Гленн действительно вспомнил его. — Да! И как он?

— Отлично. Мы назвали его Бозо, потому что у него лапы похожи на клоунские ботинки — такие же большие, мягкие. Знаете, я никогда не думал, что у маленького щенка может быть такой зверский аппетит!

Гленн заставил себя рассмеяться. Он чувствовал, как на глаза давит от напряжения.

Майк Уорд помолчал, а затем сказал что-то своему напарнику, Гленн не расслышал, что именно. Напарник вернулся в машину и захлопнул дверь, и только после этого Гленн позволил себе вздохнуть.

— Так вы в норме, мистер Колдер? Я имею в виду… я знаю, что случилось с вашим сыном, и…

— Все нормально, — сказал Гленн. — Я просто сижу здесь. Просто размышляю. — Голова у него раскалывалась.

— Мы были здесь, когда все это произошло, — сказал Майк, — соболезную.

— Спасибо.

В памяти Гленна вновь всплыла та чудовищная сцена: он вспомнил, как оторвал взгляд от спортивного журнала и увидел Нила, спускающегося по алюминиевой лестнице у левого края бассейна, возле дальнего, самого глубокого конца. «Надеюсь, он будет вести себя осторожно», — забеспокоилась Линда и крикнула ему: «Будь осторожен!». Нил помахал в ответ и опустился в сверкающую голубую воду.

В тот день в бассейне было людно. Один из самых жарких дней лета.

Внезапно Линда отложила в сторону свою вышивку, на ее лицо упала тень от соломенной шляпы. И она произнесла слова, которые навсегда врезались ему в память: «Гленн! Я нигде не вижу Нила!»

В этот момент что-то в окружающем мире сломалось. Время исказилось, все пошло не так, и Гленн почувствовал весь ужас, который лежал так близко к поверхности.

Спасатели достали Нила из воды и начали делать ему искусственное дыхание, но он был уже мертв. Гленн точно знал это. Он умер. А когда тело Нила перевернули, все еще пытаясь вернуть его к жизни, Гленн увидел маленький фиолетовый синяк на шее сына. У самого основания черепа.

«Боже мой, — подумал Гленн, — что-то украло его жизнь».

Возможно, в тот самый момент он сошел с ума. Потому что он осмотрел поверхность воды и заметил кое-что очень странное.

Слева не было никакой алюминиевой лестницы, ведущей на глубину. Справа лестница была, а слева — нет.

— Он был молодчина, — сказал Гленн, обращаясь к полицейским. На лице его застыла улыбка, и он никак не мог от нее избавиться. — Мы с женой любили его. Очень любили.

— Что ж, сэр… Думаю, нам пора. С вами точно все в порядке? Вы… хм… вы ведь не пили?

— Нет. Трезв, как стеклышко. Не беспокойтесь обо мне, я уже собирался ехать домой. Я же не хочу расстраивать Линду, верно?

— Конечно, сэр. Берегите себя.

Машина дала задний ход, развернулась через всю парковку и поехала по направлению к дороге.

Голова болела адски. Гленн проглотил третью таблетку, глубоко вздохнул и подобрал с пола ножницы. Затем он вышел из машины, подошел к воротам и срезал с них цепь. Та с грохотом упала на бетон, ворота открылись.

Последняя преграда между ним и чудовищем из бассейна исчезла.

Он вернулся к машине, бросил ножницы на сиденье, скинул ботинки, снял носки и брюки. Всю одежду он побросал в одну кучу возле фургона, но рубашку в голубую полоску приберег. Эту рубашку ему подарил Нил. Затем он взял маску, ласты, дыхательную трубку, подошел к бассейну и сложил все снаряжение на скамейку. Капли дождя оставляли рябь на поверхности воды, а на дне бассейна были видны длинные темные тени плавательных дорожек — иногда здесь проходили местные состязания по плаванию. Дно было выложено керамической плиткой темно-синего, бледно-зеленого и голубого цвета.

Чудовище могло прятаться где угодно, для этого у него были тысячи возможностей, рассудил Гленн. Оно могло вытянуться вдоль плавательной дорожки, или слиться с одной из плиток на дне. Он посмотрел в дальний конец бассейна, где когда-то увидел фальшивую лестницу: чудовище могло принять вид лестницы, или замаскироваться под сток, или спрятаться в трубе, тихонько ожидая, пока какой-нибудь человек не подплывет достаточно близко. Да. У него тысяча обличий, цветов, уловок. Но пока вода не ушла в озеро, чудовище, убившее Нила, прячется здесь. Где-то здесь.

Он вернулся к машине, взял подводный фонарь и ружье. Смеркалось, и он зажег свет.

Он хотел, чтобы существо сразу заметило его, как только он нырнет в воду: фонарь будет для него приманкой, как неоновая вывеска над придорожным кафе.

Гленн сел на краю бассейна и надел ласты. Чтобы надеть маску, пришлось снять очки, и теперь все вокруг казалось размытым, но ничего лучше он придумать не мог. Он вставил в рот дыхательную трубку, взял фонарь в левую руку и медленно наклонился к воде.

«Я готов», — повторял он про себя. Он дрожал и не мог ничего с этим поделать. Бассейн не чистили уже две недели, вода была грязная, в ней плавали пустые банки из-под газировки, окурки, мертвые жуки. Мимо лица Гленна проплыл скелет сойки, и Гленн подумал, что, наверное, кто-то раздавил птицу.

Перевернувшись на живот, Гленн опустил голову в воду, оттолкнулся от края бассейна и с оглушительным всплеском нырнул. Он поплыл в сторону стока, направляя вперед луч света, освещая себе путь. Вода вокруг него была грязная, на дне скопился осадок. Вдруг что-то блеснуло в свете фонаря, и дрожащий от холода Гленн нагнулся, чтобы посмотреть, что это было. Предмет, лежащий на дне, оказался пивной банкой. Но чудовище по-прежнему могло скрываться где угодно. В чем угодно. Гленн высунул голову на поверхность, при этом из дыхательной трубки фонтанчиком брызнула вода, как у кита. Затем он продолжил медленно изучать бассейн, в ушах стучала кровь, а дыхание сквозь трубку звучало так, будто кто-то раздувал огромные кузнечные мехи. В какую-то секунду он ударился головой о противоположную стенку бассейна и поплыл в другом направлении, иногда делая рывок, взмахнув ластами.

«Ну же, черт тебя подери! — думал Гленн. — Я знаю, что ты здесь!»

Но в глубине не было никакого движения. Он посветил фонариком по сторонам, надеясь, что где-нибудь промелькнет тень.

«Я не спятил, — повторял он про себя. — Правда же, не спятил». У него снова заболела голова, а под маску начала просачиваться вода, скапливаясь прямо под носом. «Выходи и нападай, черт возьми! Я в твоей стихии, гадина! Ну же!»

Линда упрашивала его сходить к врачу в Бирмингеме. Говорила, что поедет вместе с ним, и что доктор его выслушает. Она говорила, что в бассейне нет никаких чудовищ. Откуда им там взяться?

Гленн знал, откуда. После смерти Нила он много читал и думал. Пересматривал подшивки «Вестника», искал любую информацию о бассейне парка Парнелл. Он выяснил, что за последние пять лет каждое лето в этом бассейне умирал как минимум один человек. До этого за восемь лет здесь не было ни одной жертвы — с того момента, как утонул старик, который уже однажды перенес инсульт.

Но ответ Гленн нашел в «Бирмингем Ньюс» шестилетней давности, в выпуске за десятое октября.

В статье под названием «Жителей района у озера пугает „яркий свет“».

Девятого октября несколько человек, живущих неподалеку от озера Логан Мартин, наблюдали в небе голубую светящуюся сферу. Она пронеслась по небу со звуком, который, по словам одного из очевидцев, был похож на «звук, с которым пар вырывается из трещины в батарее». Голубой свет исчез в водах озера, и в течение следующих нескольких недель на берегу то и дело находили мертвых рыб.

«Ты нашел трубы, ведущие в наш бассейн, так ведь?» — думал Гленн, исследуя серые глубины бассейна при свете фонаря. «Может быть, там, откуда ты родом, кругом одна вода, и ты не можешь находиться в другой среде. Может быть, для тебя высосать из человека жизнь так же быстро и легко, как для некоторых из нас раздавить муравья. Может быть, этим ты и питаешься. Но ей-богу, я пришел, чтобы убить тебя, и я найду тебя, даже если мне придется все тут…»

Что-то шевельнулось.

Внизу, под ногами. Возле стока. Тень… что-то непонятное.

Гленн не разглядел, что это было. Он просто почувствовал, как что-то медленно разматывается рядом с ним.

Одним движением большого пальца он снял ружье с предохранителя. Он не видел ничего, кроме плавающих вокруг мертвых жуков, когда у него из-под ног всплыл газетный лист, ударил его по лицу и снова медленно опустился на дно. Нервы Гленна были на пределе, и с весельем, граничащим с истерикой, он подумал, что это, должно быть, страница с некрологами.

Он опустился на дно.

Вокруг него сгустилась темнота. Готовясь к следующему движению, он пытался разглядеть что-нибудь в свете фонаря. Вода казалась густой и маслянистой, грязной. Погрузившись на самую глубину, он продолжал изучать дно. Вода мутнела из-за взмахов ластами, свет не пробивался сквозь эту грязь. Гленн оставался под водой так долго, как только мог. Когда он почувствовал, что легкие уже не выдерживают, он начал медленно подниматься вверх.

Когда он достиг поверхности, что-то схватило его за голову.

Это было что-то холодное, будто резиновое на ощупь, и Гленн знал — это хватка смерти. Он ничего не мог сделать, кричал прямо в дыхательную трубку, яростно отбивался и мельком увидел кусочек скользкой зеленой кожи. Маска сбилась набок из-за его лихорадочных движений, и под нее хлынула вода. Он ничего не видел, вода заполнила его ноздри, а существо обвивало его плечи. Вместо крика под водой раздавалось бульканье. Он схватил существо, сорвал его с себя и отчаянно отшвырнул в сторону.

Гленн рванул к краю бассейна, поднимая столбы брызг. Алюминиевая лестница была прямо напротив, и он потянулся к ней, чтобы подняться наверх.

«Нет!» — внезапно промелькнуло у него в мыслях. Он резко отпрянул назад, не успев дотронуться до металла — или того, что замаскировалось под металл. Так оно и убило Нила. Притворилось лестницей и схватило его, когда он спускался в воду, а потом затащило его на глубину и убило, а смеющиеся вокруг люди ничего не подозревали.

Он отплыл подальше от лестницы и ухватился за край бассейна. Его била сильная дрожь, из носа текла вода. Пока ноги оставались в воде, он был в опасности, поэтому он подтянул их к груди так быстро, что больно ударил себя коленом по подбородку. И только после этого он осмелился оглянуться и направить луч света на чудовище.

Примерно в десяти футах на волнах покачивался порванный детский надувной круг с головой морского конька. У него был ярко-красный улыбающийся рот.

Гленн рассмеялся, снова раздался плеск воды. «Герой, — подумал он. — Настоящий герой. О боже, видела бы это Линда! Детская игрушка напугала меня так, что я чуть не обделался». Смех становился все громче и отрывистее. Гленн смеялся до тех пор, пока не осознал, что правой рукой все еще держится за сточный желоб, а вокруг запястья у него намотана подводная маска.

В левой руке у него был фонарь.

Он выронил дыхательную трубку. И ружье.

Смех резко оборвался.

По спине пробежал холодок. Изогнувшись, Гленн увидел трубку в пяти-шести футах от себя. Ружье лежало на дне.

Он ни на секунду не задумался, что надо выбираться из бассейна. Тело сделало все инстинктивно: он подтянулся, упал на бетон, лег на живот и лежал так под дождем, дрожа от ужаса.

Без ружья у него нет шансов. «Можно взять ножницы», — подумал он. Отрезать гаду голову! Но нет, нет, для этого понадобятся две руки, а ему нужна одна свободная рука, чтобы держать фонарь. Он подумал, что придется вернуться в Бирмингем, купить еще одно ружье, но вдруг понял: если он сядет в машину и уедет из парка Парнелл, то начнет сожалеть об этом уже в пути, а голос Нила будет преследовать его: «Ты же знаешь, что я не утонул, ведь знаешь, папа? Ты же знаешь, я не…»

Он мог бы сесть в машину, уехать и никогда не возвращаться сюда. Последний день лета, утром откроют люк стока, чудовище окажется на свободе и спрячется в озере в ожидании нового сезона и новых жертв.

Он знал, что ему придется это сделать. Он должен это сделать. Должен. Он должен надеть маску, подобрать дыхательную трубку и нырнуть за ружьем. Он лежал, прижавшись щекой к бетону, и смотрел на темную воду. Сколько счастливых летних дней он провел в этом бассейне? В детстве он не мог дождаться открытия очередного сезона, когда можно будет вернуться сюда. Но теперь все изменилось. Абсолютно все, и назад дороги нет.

Нил мертв, убит чудовищем в этом бассейне. Гленн понимал, что часть его души умерла вместе с Нилом. Та часть души, для которой это место было воплощением беззаботной молодости, опорной точкой для приятных воспоминаний. А следующим летом чудовище вернется, чтобы убить еще чьи-нибудь мечты.

Он должен подобрать ружье. Другого выхода нет.

Ему потребовалось еще около минуты, чтобы тело, наконец, прислушалось к зову разума. По коже снова пробежал холод, когда он перевернулся и медленно, опасаясь поднять брызги, скользнул в воду. Он надел маску, осторожно дотянулся до трубки, пытаясь держаться как можно ближе к поверхности воды, вставил трубку в рот. В голове пронеслась мысль: что, если чудовище забралось в трубку? Тогда их обоих ждет неприятный сюрприз. Но трубка оставалась трубкой, даже после того как Гленн дунул в нее, избавляясь от остатков воды.

Если здесь вообще было чудовище. Эта мысль обожгла его. Если. В том-то и дело. «Что, если Линда была права? — спросил он сам себя. — Что, если здесь ничего нет, и я пришел сюда, чтобы просто мутить воду? Что, если все мои догадки неверны, и я на самом деле лишился рассудка? Нет, нет, я прав. Я знаю, что прав. Боже мой. Я просто не могу ошибаться».

Он глубоко вдохнул и с шумом выпустил воздух. Рваный зеленый надувной круг, казалось, медленно двигался по направлению к Гленну. Не стала ли шире улыбка на его морде? Не блеснули ли во рту зубы? Гленн смотрел, как круг покачивается на поверхности воды в свете фонаря, сделал еще один глубокий вдох и нырнул за ружьем.

От этого движения со дна снова поднялся мусор. Вода казалась живой: тут и там метались тени, когда он двигался ко дну, скользя животом по плиткам. В свете фонаря блеснула еще одна пивная банка, затем он увидел несколько монет, оставленных детьми, которые развлекались, ныряя за ними. На дне ему попалось что-то острое, и Гленн подумал, что это, должно быть, куриная кость: кто-то перебросил ее через забор. Он продолжал двигаться, медленно поворачивая фонарь из стороны в сторону.

Он проводил рукой по дну, поднимая облака грязи, и снова что-то блеснуло. Еще одна скомканная банка из-под пива… стоп, нет, это что-то другое. Его сердце замерло. Он смел рукой грязь с этого предмета и увидел ствол ружья. Схватил его правой рукой и мгновенно почувствовал облегчение. «Ну слава богу!» — подумал он. Теперь он снова чувствовал себя во всеоружии, перед ним опять сгустилась тень. Развернувшись, он посветил назад. Ничего. Абсолютно ничего. Справа от него со дна, будто скат, поднималась газетная страница, а слева в просвете между облаками грязи он разглядел сток. Он находился на глубине в двенадцать футов. На самой глубине, том самом месте, куда родители не пускали своих детей.

В трех футах от стока промелькнуло что-то еще. Что-то, от чего у Гленна перехватило дыхание, а из ноздрей вырвалась цепочка пузырьков воздуха.

В этот самый момент ружье в его руке — то, что он принял за ружье, — приняло свой настоящий облик, сбросило маскировку. Мертвенно бледные щупальца схватили Гленна за запястье, как только он разжал пальцы.

Гленн вскрикнул и из его рта вырвались пузыри, но он закрыл рот, прежде чем успел выпустить весь оставшийся в легких воздух. Гленн пытался вырваться из воды, но третье и четвертое щупальца — бледные, почти прозрачные, жесткие и натянутые, будто струны рояля, — обвились вокруг прутьев решетки стока и застыли намертво.

Гленн отчаянно сопротивлялся. Из призрачного тела чудовища показалась голова — треугольная, как у кобры, с единственным ярко-красным горящим глазом с золотистым зрачком. Под ним был маленький круглый рот с присосками, как у морской звезды. Рот быстро пульсировал и менял цвет с белого на красный.

Единственный глаз холодно и беспристрастно смотрел на Гленна. Внезапно шея существа удлинилась, и оно попыталось присосаться ртом к его шее.

Он знал, куда оно метит, и успел замахнуться для удара левой рукой за секунду до того, как оно достигнет своей цели. Существо впилось ему в плечо, как в горячем поцелуе, но через пару секунд с явным отвращением отпрянуло. Голова чудовища качалась вперед и назад, пока Гленн пытался защитить шею и позвоночник. Его легкие сжимались, в рот попала вода, трубка выпала изо рта. Вода стремительно наполняла маску, фонарь выскользнул из руки и лежал на дне, освещая клубы грязи, будто заходящее солнце в небе чужой планеты.

Голова существа дернулась вперед, направляя рот прямо на лоб Гленна. Он рванулся в сторону так далеко, как только мог, и существо присосалось к стеклу его маски. Гленн почувствовал, как щупальца обвились вокруг тела, сжали его, будто пытаясь сломать ребра и выжать из легких остатки воздуха. Левой рукой он закрыл шею под затылком. Глаз чудовища вращался в глазнице, пытаясь разглядеть то, чего оно так жаждало. Рот существа теперь был ярко-красным, и Гленн увидел глубоко внутри белого тела темно-красный сгусток, который пульсировал в том же ритме, что и рот чудовища.

«Его сердце, — понял он. — Сердце».

Кровь стучала у него в висках. Легкие сжимались, вот-вот готовые наполниться водой. Он посмотрел вниз, увидел в нескольких футах от себя настоящее ружье. У него не было ни секунды для колебаний, и он понимал, что умрет, если упустит этот шанс.

Он убрал руку с шеи и потянулся за ружьем, сердце стучало так, что казалось, будто голова вот-вот взорвется.

Голова существа резко приблизилась к нему. Присоски устремились к основанию черепа Гленна, и на секунду Гленн ощутил такую боль, будто его череп готов был расколоться на части, но за болью последовало онемение, будто вкололи обезболивающее, и Гленн почувствовал, что плывет куда-то — прямиком к смерти.

Но в руке у него все еще было ружье.

Чудовище дрожало от предвкушения. Между присосками показались крохотные игольчатые зубы, которые впились в плоть своей добычи и устремились к позвоночнику, к месту у основания черепа.

Какая-то часть души Гленна хотела сдаться. Плыть по течению и спать. Присоединиться к Нилу и остальным, к тем, кто когда-то уснул в этом бассейне. Это было бы так просто… Так просто…

Но та его часть, которая цеплялась за жизнь, за Линду, за мир за пределами этого бассейна, заставила его поднять ружье, направить его прямо в пульсирующее сердце чудовища и надавить на спусковой крючок.

Его пронзила острая боль, от которой в голове все прояснилось. Черное облако крови наполнило воду вокруг него. Гарпун пронзил тело существа, зацепив его собственное предплечье. Чудовище отпрянуло от его шеи, мотая головой с широко раскрытым от удивления глазом. Гленн увидел, что гарпун вошел прямо в сердце чудовищу — если, конечно, это было сердце — а затем, собрав остатки сил, отдернул руку. Гарпун вырвал сердце из извивающегося тела чудовища. Зрачок изменил цвет с золотого на черный, и искалеченное тело — желеобразная масса, распадающаяся на куски, — попыталось просочиться сквозь решетку стока.

Легкие Гленна расправились. Начали наполняться водой. Жадно загребая воду руками, одна из которых кровоточила, он устремился к поверхности. Поверхность была так далеко — ужасно далеко. Глубина поглотила его и не хотела отпускать. Он поднимался вверх, темнота не давала ему покоя, а в горле уже булькала вода.

Наконец, голова его появилась на поверхности, и, глубоко вдыхая ночной воздух, Гленн услышал собственный прерывистый крик — победный крик зверя.

Он не помнил, как добрался до края бассейна. Лестнице он больше не доверял. Несколько раз он пытался выбраться и падал обратно в воду. Он потерял много крови, а в легкие попала вода. Он не знал, как долго это продолжалось, но в конце концов ему удалось выбраться. Оказавшись на мокром бетоне, он лег на спину.

Чуть позже он услышал шипение.

С трудом подняв голову, он откашлялся, отхаркивая воду. На острие гарпуна с шипением испарялся кусок неземной плоти. Сердце чудовища съеживалось, пока не стало похоже на кусок угля и не рассыпалось черным пеплом. Ничего не осталось.

— Попался, — прошептал Гленн. — Попался!

Он еще долго лежал на спине, пока кровь продолжала вытекать из раны на его руке. Когда он снова открыл глаза, то увидел звезды.


III. Конец нового цирка | DARKER: Рассказы (2011-2015) | * * *