Расследование фактов отмывания денег к началу 1992 года позволило выявить 318 миллионов «грязных» денег. Отмывание денег охватывало остров Мэн, Британские Виргинские острова в Карибском заливе и Виргинские острова (США). В нем было замешано 7 наркосиндикатов. В центре каждой трансакции находился адвокат, который координировал перемещение денег между счетами в оффшорных банках, подставными компаниями и некоторыми директорами.

Типичная методика манипуляций состояла в использовании оффшорными компаниями синдикатов залоговой собственности, приобретенной на незаконные средства. Внешне документы выглядели вполне нормально — в залоге не было ничего подозрительного, и процентные выплаты были совершены. Но при более детальном изучении документов финансовыми экспертами становилось очевидным криминальное происхождение денег. Операция «Кугуар» продолжается. В тюрьму отправлено по крайней мере 40 человек.

А остальные страны, имеющие законодательство, направленное против отмывания денег (они в меньшинстве среди стран — членов Интерпола), ограничиваются тем, что предоставляют своим судам право конфисковывать наличные, чеки и другие оборотные денежные документы — но никогда не допускают того же в отношении товаров или собственности, например, норковой шубы или роскошной квартиры. И этот закон применяется только в случае, если кто-то попал под суд за преступление в той же самой стране и нигде больше. Если «грязные» деньги обнаружены, скажем, в Аргентине, Греции, Норвегии или Швейцарии, но никто не был осужден в этих странах, то никакой национальный суд не может конфисковать их, а полицейский или сотрудник таможни — задержать их.

Подразделение БОД при штаб-квартире Интерпола издает периодически обновляемую «Энциклопедию финансовых активов». Она содержит удивительную и угнетающую информацию. В ответ на вопрос подразделения БОД, содержавшийся в разосланном всем перечне вопросов для включения в Энциклопедию, будут ли они обмениваться информацией с правоохранительными органами других стран, большинство из тех стран, что не поленились ответить, были откровенны: «Информация о денежных операциях не предоставляется зарубежной полиции, таможне и юридическим органам».

Вот эти страны:

Австрия, Бельгия, Бруней, Бурунди, Габон, Германия, Гибралтар, Греция, Дания, Доминиканская Республика, Израиль, Индонезия, Иордания, Ирак (но не Ливия, полиция которой заявляет, что она будетсотрудничать), Ирландия, Исландия, Катар (да — но только через Интерпол), Кения, Кипр, Корея, Кувейт, Люксембург, Мальта (да — но только через Интерпол), Нидерландские Антильские острова, Объединенные Арабские Эмираты, Пакистан, Перу, Португалия, Сенегал (дано только для целей статистики), Танзания, Уганда, Уругвай (да — но только при наличии двустороннего договора или соглашения), Филиппины (да — но, что довольно курьезно, с разрешения вкладчика), Финляндия, Швеция, Шри-Ланка, Ямайка.

Правительство Гибралтара даже заявило: «Мы не готовы участвовать в проводимой Интерполом программе мониторинга и борьбы с финансовой преступностью». Бразилия, Мексика и, конечно же, Колумбия, Эквадор и большинство латиноамериканских стран не ответили на вопрос — и это наглядно показывает их отношение к данной проблеме.

Кругом самодовольство и лицемерие. Монако — независимая страна размерами не больше лондонского Гайд-парка или нью-йоркского Центрального парка. Это настоящее убежище для супербогачей, где, как меня уверял местный беглец от налогов, молодых людей в синих джинсах могут остановить ночью на улицах города и спросить, чем они тут занимаются. Предметом гордости является также присутствие здесь 11 местных банков и 24 крупных французских, итальянских, американских и английских банков при населении, чуть превышающем 27 000 человек, большинство из них — хозяева небольших магазинов, живущие за счет торговли с туристами.

В декабре 1990 года в интервью, устроенном для меня Джованни Батистой, офицером связи Интерпола по борьбе с наркотиками в странах Средиземноморской Европы, старшие офицеры НЦБ-Монако, расположенного на третьем этаже безымянного, похожего на коробку здания управления местной полиции, были непреклонны в том, что отмывание денег в их карликовой стране «не представляет проблемы». «Принц этого бы не позволил!»

«Ну, а что вы скажете о казино? Ведь оно наверняка — настоящая золотая жила для посредников — отмывателей денег, приезжающих из Италии, которая всего лишь в нескольких милях по берегу моря отсюда, не говоря уже о французских дельцах из Ниццы?»

«Все равно нет. Казино принадлежит «Обществу морских купаний Монте-Карло». У принца — контрольный пакет акций. Мы не можем допустить, чтобы оно использовалось для отмывания денег».

Все, что я мог сделать, это отправиться прямо из управления полиции в общественную библиотеку Монте-Карло. С большим интересом я прочел в местной прессе статью о скандале, разгоревшемся в сфере бизнеса. Промышленный банк Монако (BIM), один из наиболее уважаемых банков княжества, основанный в 1949 году принцессой Бурбон-Парма, супругой принца Ренье, являвшейся Почетным президентом, вместе с отделениями в Брюсселе, Абиджане (Кот-д’Ивуар), Каире, Либревиле (Габон) и Гонконге был закрыт. Главный исполнительный директор покончил с собой выстрелом в голову. Обнаружилось, что десятки миллионов колумбийских наркодолларов прошли через его банк из Панамы по пути к банковским счетам во Франции и Люксембурге. Счета принадлежали человеку, который подозревается в том, что был казначеем картеля в Кали. Летом 1990 года этот человек и два его соотечественника-колумбийца были арестованы в Люксембурге, в Европе конфисковано $ 40 миллионов и $ 15 миллионов в Панаме. Местное НЦБ хранило молчание.

Что же до казино, то как-то вечером я зашел туда вместе с моим американским другом. Кроме изучения паспортов, не было никакой проверки наших личностей, и не было никаких ограничений на размер суммы, которую мы могли обменять на фишки. Мы заметили несколько групп итальянцев, играющих на крупные суммы за столами. И кто мог знать, «грязные» у них деньги или нет.

«Конечно. Это место используется для отмывания денег, — сказал один местный житель. — При нашем географическом положении и тем, что мы являемся депозитарием денег, так и должно быть!» И он рассказал мне о загадочном итальянском роскошном ресторане, который с большой помпой открылся год назад. Это был последний крик моды. Но когда он несколько раз пытался заказать там столик, телефон постоянно молчал. Его это заинтриговало: он несколько раз подъезжал к ресторану, тот был всегда залит светом, столы накрыты, а двери заперты. И внутри — никого. «Но бухгалтерские книги у них показывают, что ресторан приносит большие доходы, — сказал он, — и они с удовольствием платят налоги. Это приветствуется. Так что налоговая полиция довольна. Все знают, что Аль-Капоне попался на уклонении от уплаты налогов».

Конечно же, есть страны, где к вопросу отмывания денег относятся не столь щепетильно. Есть несколько и таких стран, которые специально создают условия для отмывания «грязных» денег. «Некоторые из них очень хорошо известны, — говорит Геральд Моебус. — Все слышали о Лихтенштейне, Швейцарии ^[78]и о Каймановых островах. Но есть и другие маленькие страны с незначительным населением. Но в них сосредоточивается множество международных банков и компаний». И он перечислил Люксембург (143 банка на 378 000 жителей), Гибралтар (цифровые данные отсутствуют), острова в Ла-Манше (120 банков на 140 170 жителей ^[79]). Багамы (382 международных финансовых института на 175 922 жителя), бывшая нидерландская колония Аруба и в дополнение к Каймановым островам (530 банков на 24 900 жителей) целое созвездие британских колоний и подмандатных территорий в Карибах: среди них Монтсеррат, Британские Виргинские острова, Ангилья (данных по которым нет) и острова Теркс и Кайкос (зарегистрировано 6279 компаний на 3000 человек в основном нищего населения).

«Типичный пример работы системы таков, — объясняет Моебус. — Мистер Смит из Бристоля, Англия, имеет на руках миллион фунтов «грязных» денег. И он переводит их в банк на Британских Виргинских островах. Оттуда он переводит их в банк на Каймановых островах. Затем он обращается с просьбой о займе в один миллион фунтов в какой-нибудь банк в Лондоне и в качестве гарантии предоставляет свой банковский счет на Каймановых островах. И это всегда срабатывает!»

Панама всегда была среди лидирующих стран в плане отмывания денег, но после того, как войска США вторглись на ее территорию в декабре 1989 года с целью свержения и ареста генерала Мануэля Норьеги, обвиняемого в причастности к наркобизнесу, ее международный авторитет среди всяких проходимцев серьезно пошатнулся. Но лишь на короткое время. К лету 1991 года бизнес в ней обрел прежние черты, и администрации Буша пришлось пригрозить прекращением всякой экономической помощи, пока президент Гильермо Эндара не согласится на новое двустороннее соглашение с Соединенными Штатами в области правоохранения, в котором Эндаре пришлось признать борьбу с отмыванием денег главной задачей.

Панамские политики и банковские деятели громко протестовали. Рубен Карлес, главный контролер Панамы, соглашался: «В общепринятом смысле отмывание приносит наличные, чтобы положить их на банковский счет и таким образом отмыть». Но он упрекает США в том, что они требуют от панамских банков и властей выяснять источники и законность перечислений и чеков, выписанных на банки США для приобретения товаров в Панаме. «Почему эти деньги становятся «грязными» в Панаме, а не в Нью-Йорке или Майами?» — задает он вопрос, и логика на его стороне.

Эдгардо Лассо Вальдес, ^[80]президент Банковской ассоциации Панамы, был еще более откровенен: «В банковском деле всегда допускалось, что деньги, переведенные из другого банка, можно считать чистыми. А теперь нам заявляют, что перечисления из Соединенных Штатов могут быть «грязными»! Никто не отмывает деньги за бесплатно. Для меня отмывание денег означает, что банкир, делающий это, знает, что делает, и он помогает разделить деньги и пропустить через свой банк. Если я не в курсе, что эти деньги получены от торговли наркотиками, для меня это не преступление».

В странах, подобных Панаме, где существует полная свобода перемещения капитала, где доллар — основа монетарной системы и почти не бывает инфляции, вполне логичным выглядит желание многих перевести туда деньги. Несомненно, среди них есть и наркодоллары.

Во времена диктатуры Норьега и его друзья покрывали торговлю наркотиками и отмывание денег. Не могу сказать, что сейчас отмывание денег прекратилось, но, если оно и есть, то в любом случае не защищается правительством.

А чем же здесь может быть полезен Интерпол? На уровне Генерального секретариата ответили правдиво: немногим.

На Генеральной ассамблее в Каннах в октябре 1983 года после сильного давления со стороны американской делегации, поддерживаемой авторитетом нового вице-президента Джона Симпсона, делегаты приняли резолюцию, требующую от Генерального секретаря — тогда это был Андрэ Боссар — создать подразделение, которое занималось бы только проблемами международного отмывания денег. Поскольку на командном мостике номинально находились французы, этому подразделению было дано название «FOPAC» — от французского «Fonds provenants d’activites criminelles» (средства, полученные от преступной деятельности).

Резолюцией предусматривалось, что Генеральный секретариат должен «отдавать приоритет… комплектованию этой группы специалистами соответствующей квалификации». Как вы думаете, сколько сегодня человек в FOPAC смогут справиться со всеми этими грязными миллиардами фунтов и долларов, затопивших мировую банковскую систему? Двадцать, пятнадцать, десять? Нет. Всего три человека на полной ставке плюс случайная временная помощь. Эта тройка состоит из энергичного Геральда Моебуса и двух американцев — сотрудника IRS Алана Фриланда и работника таможни Тома Винклера.

Моебус, который руководит группой с 1985 года, к настоящему времени уже преодолел смущение по поводу законодательства свой родной страны, не имеющей законов, запрещающих отмывание денег, признается: «Конечно же, мне хотелось бы больше специалистов! Не помешали бы и офицеры связи, разъезжающие по всему миру, как это они делают в подотделе по наркотикам. Но сначала дайте мне кадры».

Он не скрывает, что FOPAC не имеет достаточно средств. «Мы не в состоянии расследовать дела. Мы только можем нарисовать общую картину и попытаться увязать отдельные эпизоды. Если мы замечаем здесь, в Генеральном секретариате, что прослеживаются какие-то связи между различными уголовными делами, сведения о которых к нам поступают, — ну, скажем, появляется дважды один и тот же банковский счет, название компании или такая-то фамилия, тогда мы обрабатываем эти данные и рассылаем в НЦБ, которых это дело касается. Но больше этого мы ничего не можем сделать. Как я вам говорю, дайте мне профессионалов, и я все вам сделаю».

Чем же еще занимается FOPAC? Он выпускает бюллетень, содержащий сообщения об уголовных делах в том виде, в каком они поступают из НЦБ; проводит рабочие совещания с членами Интерпола по вопросам отмывания денег; организует совместные заседания с Таможенным советом по сотрудничеству; его сотрудники посещают столько совещаний и международных семинаров для работников правоохранительных органов по отмыванию денег, сколько могут; он поддерживает связь с Федерацией банков Европейского сообщества; создает базу финансовых данных для того, чтобы снабжать информацией заинтересованные НЦБ, желающие провести проверку подозрительных лиц или компаний и, как мы уже видели, издает и периодически обновляет объемистую «Энциклопедию финансовых активов»…

Все это, конечно же, очень полезно, но впечатления не производит. В нашем мире нереалистично ожидать большего.