Глава шестая
Для женщин
Предлагаю устроить девичник и обсудить достоинства и недостатки мужчин – при этом вспомнить набор прилагательных и существительных, с помощью которых русские женщины оценивали в разное время представителей сильного пола.
Перенесёмся во времени. Немного воображения… и в какой разношёрстной компании мы могли бы оказаться, скажем, в веке XIX! Моншеры – неподражаемые дамские угодники; шикари, умеющие пустить пыль в глаза; легкомысленные жуиры; прожигатели жизни вивёры; изящные денди; отличающиеся отсутствием вкуса, но не без претензии – пшюты, хлыщи, фаты…
Кстати, единственное русское слово среди всех вышеупомянутых – «хлыщ». Есть предположение, что впервые было употреблено в середине XIX века отнюдь не дамой, а мужчиной – писателем Иваном Панаевым.
В XIX веке всех этих мужчин можно было встретить в высшем свете! Но нужно ли?
А что, если поискать среди купечества? Здесь уж точно не обойтись без помощи свахи.
Вспомним разговор Агафьи Тихоновны со свахой из гоголевской «Женитьбы»: «А какие они? Какие?» – «А славные все такие, хорошие, аккуратные… Иван Павлович такой важный господин, что приступу нет, такой видный из себя, толстый! Мало в эти двери не войдёт – такой славный! Никанор Иванович – такой деликатный!»
Славный, важный, видный, деликатный… Все эти господа вскоре отошли на второй план, а на первый выдвинулся «серьёзный» мужчина. Это случилось во времена Даля. Владимир Иванович в своём Толковом словаре живого великорусского языка дал несколько десятков слов, способных заменить иностранное определение «серьёзный» – «вдумчивый», «степенный», «строгий»… Но нет! Слово «серьёзный» укоренилось в языке «всерьёз» и надолго!
Надо сказать, что «серьёзных» мужчин уравновешивали обаятельные, обворожительные и очаровательные. Все они производили волшебное впечатление на женщин!
«Обаятельный» – слово старинное, восходит к глаголу «обавати», то есть «колдовать». «Обворожительный» от глагола «ворожить» – русское слово! «Очаровательный» – тот же случай: ворожит и колдует!
Серьёзные мужчины до сих пор пользуются спросом. Они немногословны и надёжны. Духами и цветами не завалят, но и по миру с ними не пойдёшь… Может, стоит остановить свой выбор на серьёзном?
Или отдать предпочтение импозантному мужчине – чтоб подруги позавидовали! «Импозантный» – от французского imposant, что значит «внушительный». Величественный, представительный, видный, способный привлекать внимание своими манерами импозантный мужчина, однако, не всегда бывает деловым.
А многие дамы сегодня предпочитают как раз деловых мужчин! И их нисколько не смущает, что это определение – с двойным дном! Для всякого русского «деловой» – занятый делом, но и в воровском жаргоне словцо прижилось!
Я задавала многим знакомым и незнакомым женщинам вопрос: «О каком мужчине вы мечтаете?» Женщины постарше отвечали, что о положительном. «Положительный» – ёмкое слово. Видимо, речь идёт о человеке, на которого можно положиться. В то же время ответ подразумевает, что у мужчины должно быть много положительных качеств: чтоб не пил, не курил, ну и так далее…
Дамы бальзаковского возраста неожиданно для меня на первое место ставили определение «брутальный». Мне тут же вспомнился Марк Юний Брут – римский сенатор, известный как убийца Цезаря. Уж не его ли имя дало рождение этому определению? Но видимо, нет. В латинском языке слово brutalis существовало и без Брута. Переводится оно как «жестокий».
Словосочетание «брутальный мужчина» для наших женщин всё же что-то новенькое. Ещё лет 20 назад такими мужчинами никто не бредил.
Словарь иностранных слов под редакцией Комлева толкует слово «брутальный» как грубый, суровый, жестокий, зверский. А Толковый словарь обществоведческих терминов под редакцией Яценко добавляет к этому списку ещё одно определение – «тупо прямолинейный».
В общем, сегодняшний спрос на брутальных мужчин могу объяснить только тем, что наши мужчины стали уж слишком женственными.
А юные особы, говоря о своих избранниках, часто произносили слово «перспективный».
Да, как тут не вспомнить ещё раз гоголевскую Агафью Тихоновну: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича…»