Глава 4

Моё недоумение по поводу столь вопиющего безобразия рассеял Дохсун, примчавшийся буквально через полсекунды. Ничего такого особенного не случилось. Парни пошли на смену караула возле наших грузовичков, а по дороге нарвались на десяток отморозков. Базар-вокзал, а оружия у мальчишек нет, в оружейке оно, согласно моему же указанию. Вот парням накостыляли по голове и практически раздели. Против грубой силы нет лома, да и весовые категории разные. Дохсун, как узнал про это дело, схватил ствол и собирался уже всех покрошить, но опоздал. Буквально на пару минут.

Во избежание всяких морально-этических проблем в дальнейшем, я решил-таки макнуть свою гвардию головами в говнецо. Чтоб не возомнили себе всякого ненужного, типа, что они настолько крутые, что к ним цепляться нельзя. Это путь к созданию безнаказанной опричнины, а оно мне совсем не нужно. Чтоб потом историки не заклеймили мой светлый прогрессивный образ. Самим гринго этого тоже не надо, у них молодость и романтика, и этого достаточно. Да и таскать их за собой можно прекратить, у меня уже есть вполне подконтрольное вооружённое бандформирование. Отдавать пацанов надо в какую-то школу. Но никак не местным учителям, потому что они так и останутся в плену существующих представлений о мире. А я, к своему великому сожалению не могу быть един в трёх лицах. Так чтобы и швец, и жнец, и на дуде игрец. Интересно, если попробовать кого-нибудь из наиболее восприимчивых и незакоснелых прогнать через обучающую систему инопланетян? У молодёжи адаптивность поболее будет, чем у взрослых. Чёрт, надо пробовать, других учителей у меня нет. Пока нет. Но это потом, а сейчас головомойка. Дохсун построил всех гринго во дворе.

— Дожились. У вас скоро в переулке хулиганы мелочь отбирать будут! Не говоря уже про амуницию. Сапоги ещё не прогуляли? Пас-скуды! Как у вас ещё головы не отвинтили. Рассказывайте, давайте, начинайте каяться. Что? Нечего сказать? Так всегда бывает. Потому что вы решили, что здесь вы самые крутые. Спешу вас обрадовать — на самого крутого всегда найдётся более крутой. Самолюбование — это вернейший путь к тому, чтобы поиметь всяческие житейские неприятности. Это я вам заявлю совершенно авторитетно. А для того, чтобы вас отвадить от столь пагубной привычки, сегодня все вы идёте чистить конюшни.

Хотел добавить, как тимуровцы, но тут такого слова нет. Хотя явление, безусловно, полезное.

— Всем нуждающимся, старикам, старушкам, одиноким пожилым людям, вдовам, сиротам, совершенно добровольно и бесплатно. Всё, разошлись. К вечеру жду вас с докладами, кто, сколько и кому. Проверю.

У нас, у людей, в смысле у тех, кто это ещё может, всегда в голове телега впереди лошади. Это я к тому, что начинаю понимать, что мне вообще-то со всей своей махровой уитенью никак в одиночку не разобраться, и уже строю планы насчёт подыскать себе людей с нашей исторической родины. В рамках проекта по добыче Тыгыну бычков-производителей, но мне нужны-то совсем другие люди. Умные, образованные, честные, с холодной головой, чистыми руками и горячим сердцем. Если, таковые конечно, остались в нашем, насквозь пропитанном духом стяжательства, мире. И, желательно, не имеющих отношения к разным специальным службам в частности, и государственным структурам вообще. Задачка нетривиальная. Так что я продолжаю об ней думать, пока на мозгу мозоль не образуется. Или, вполне вероятно, всё образуется само собой. Хотя я дорогу домой ещё не нашёл, а уже о перспективах думаю. О радужных.

Размышления мои о великом закончились, гринго вернулись, понурые и растрёпанных чуйствах. Их подвергли злостному осмеянию^[19] мещане нашего вредного городка, а досталось им ещё от всяких приезжих. Я ласково потрепал всех по холке и пообещал чупа-чупс. Ну, пару слов сказал, про Тимура и его команду. Поощрил, так сказать, морально.

Из нормального деяния, которое мне, несомненно, зачтётся Св. Петром, стоит упомянуть Канцелярию, которую я устроил в одном из брошенных домов, и посадил туда человека с письменными принадлежностями. Обращения граждан фиксировать, и мне докладывать. Мангуту, начальнику городской стражи, выдал тамгу и велел тщательно присматривать за люмпен-пролетариатом. А для руководства местными кандидатами в гринго оставил самого старшего из моих парней — Павлика, по кличке Морозов. В завершение официального визита в Улукун я показал Мангуту комнату в своём доме с телефоном и научил, как им пользоваться. И чтоб каждую неделю проверял Канцелярию и мне докладывал, на что и на кого жалуются жители.

Хватит тут сопли подтирать. У меня ещё южные районы в смуте. Надо срочно туда двигать, разгребать конфликт. Конечно же, можно было бы всё бросить и заняться любимым делом, то есть, разбором наследия исчезнувших цивилизаций, но надо всё-таки довести хоть одно дело до логического завершения. Например, выслушать ещё кое-каких чиновников, дать им возможность потоптать конкурентов. Жаль только, что пока никаких, достойных моего внимания, преступлений против моего имущества не зафиксировано. По простой причине: красть нечего. Тут бы самое время задуматься, о том, стоит ли объявить дефолт, или пора искать новые источники дохода. Ничего, переживут кредиторы. Не настолько здесь ещё развитые товарно-денежные отношения, чтобы из-за этого заморачиваться.

Ещё вечер потребовалось посвятить народному артисту. Для начала я наградил его блестящим значком «Музыкант-отличник 1-й категории» и потребовал взамен оду и ораторию в честь меня, не только победителя последнего абаасы, но и защитника слабых и обездоленных. Наконец, чтобы как-то легализовать своё перемещение по воздуху, Боокко должен будет всем спеть про Последнюю Битву Добра со Злом. В которой я, охрененно непобедимый Боотур номер один, не только оттяпал у абаасы их волшебную Силу, но и поставил её на службу человечеству. За такой зашибенский подвиг (слово «подвиг» с большой буквы), айыы спустились с небес и подарили мне чудесную повозку. При этом мне нужно было, чтобы на гастролях акын таскал с собой кучу свидетелей космического чуда, в лице десятка нухуров, искусно косящих под простых погонщиков ослов. Сомневающихся слушателей они будут убеждать не только словами, а других акынов, не вкуривших ещё генеральную линию партии, наставлять на путь истинный. Для воодушевления олонхосута, я воткнул ему наушники и дал послушать Soviet Marsh из Red Alert 3. Очень меня воодушевляет в трудную минуту, знаете ли. Поскольку сразу же начались вопросы об инструментах, при помощи которых извлекались столь чарующие звуки, мне пришлось пожертвовать ещё одним днём и попытаться, с помощью мастеров, соорудить басовую домру. Она хоть и получилась похожей на водовозную бочку, но басы выдавала исправно. Краткий курс музыкальной грамоты, которые в меня вдолбили вместе с искусством музицирования на мандолине, к бас-домре я приложил бесплатно. Для закрепления материала мы прогудели простенькую вещицу из Битлз, а на ночь Боокко выслушал симфонию Шостаковича. На том батарейка в мобильнике сдохла. Может, оно и к лучшему.

Вообще-то Боокко, безусловно, талант, причём не из последних. У него уже два ученика, которых он напрягает таскать багаж, и иногда разрешает прикоснуться к великому. На запах славы из ближайших окрестностей материализовались ещё два бездельника, из сэри. Быстро прочухали, что тут пахнет не только салом, но и выпивкой, и уже к следующему вечеру первый в Харкадаре квартет начал выводить рулады в кабаке. Чтобы их не побили сторонники степного мелодического строя, слушателями выступили наши нухуры. Поскольку новое себе пробивает дорогу в жизнь с большим трудом, то этот труд на себя взяли профессионалы.

Наконец, закончив утруску административных и прочих дел, караван во главе со мной, любимым, двинулся на юго-восток. Где-то там, в пампасах, судятся-рядятся оседлые с кочевниками. Никак не могу априори считать кочевников правыми. Даже если они и правы. Но свои суждения я положил глубоко в карман. Чтоб раньше времени не возбуждать подозрений. Моё-то окружение те самые и есть, кочевые. Блин, и здесь партии, альянсы, политика, сдержки и противовесы.

Поначалу наше путешествие было, как путешествие, с учётом того, что здесь не чистая степь, а какая-то порванная гармонь. Холмы, складки, холмы, овраги, косогоры. При внимательном рассмотрении всех этих красот, становилось понятна геология этих мест. Подстилающей поверхностью оказались граниты и гнейсы, укрытые от силы полуметровым слоем почвы. Скальные обломки разной степени потасканности выпирали из-под земли то тут, то там. Хорошие места для добычи стройматериалов, но никак не для сельского хозяйства.

А дальше пошло ещё хуже. Не радует глаз здесь природа. Пыльное всё, угорелое, зло щетинится трава, хрустят мелкие камешки, дорога меж холмов петляет и завязывается в Гордиев узел. Лёгкий зефир овевает моё вспотевшее чело, горячий воздух дик и глух^[20]. Пыльный бурьян шелестит мёртвыми метёлками на обочине. Скупые на радость места, не очень уютные. А ведь здесь люди живут. И скорпионы.

Ко мне как-то, в те дальние времена, когда я жил на краю света, приехал однокашник отдохнуть. Ну, в смысле, водки попить на природе, осетринки наловить, уток пострелять. Так его удивило, что воду нужно таскать вёдрами с речки, что постирушки превращаются в эпопею, речка-то была в двадцати метрах ниже по обрыву. Тогда приятель, а он сам из крупного города, сказал: «А наши бабы жалуются, что им чижало с водопроводом живётся». С тех пор я не жалуюсь. Даже если действительно приходилось тяжко. Потому что всегда найдётся тот, кому тяжелее.

Местная мерзопакостная природа имела, как оказалось, совершенно уникальную особенность. Невзрачная травка, серым ковриком устилавшая склоны холмов, ввечеру, на заходе солнца, раскрывала свои цветочки и начинала одуряюще пахнуть. Прям, как ночная фиалка у меня в огороде. Ностальгически повеяло. Я, правда, в тот раз сеял морковь, но почему-то взошли цветочки. Мутация какая-то, не иначе. Тут я должен был бы произнести по-хранцузски что-нибудь типа «Home, sweet home», и немедля прослезиться, но, во-первых, мы, кондовые русские, настороженно относимся к иностранным лозунгам, а во-вторых, дома у меня нет. Есть изба, которую, в полном смысле, домом не назовёшь. Никто меня там не ждёт, вот в чём гвоздь^[21]. Дети выросли, у них своя жизнь, все мои бывшие жёны меня вспоминают разве что в беседах на тему «все мужики козлы», я уже молчу про бывших любовниц. Это открытие меня несколько выбило из колеи, ведь все мои рывки были рассчитаны на то, что я еду домой. Блин. Вот так вот живёшь, живёшь, а в старости некому стакан воды подать.

До места нам было неделю пути, так что по дороге мы останавливались в разных местах, и, иногда, даже в кочевьях. Тут я и насмотрелся на местную жизнь во всей её неистовой прелести. Главы родов, что нас привечали — это что-то.

Тойонами такие называются исключительно по недоразумению, в связи с отсутствием в языке подходящих слов. Муж, жена и трое чумазых рахитичных детишек, десяток коз — вот и весь род. Впрочем, я сам из таких. Начинал с куда более низких стартовых позиций. Но это я, великий и ужасный, повелитель демонов и протчая, и протчая, у меня хоть какие-то пастбища были поблизости. А тут что? Тут готовый полигон для демонстрации вымирающей нации. Но го-о-о-рдые, куда там. За ихними^[22] спинами — десятки поколений, таких же нищих и голодных. Впрочем, не мне судить. Пусть живут, как хотят. Это их неотъемлемое право. Только вот устраивать из-за того, что ему плохо живётся, пакости соседям — это не дело. Это надо пресекать.

Наконец-то мы добрались и до места. Гольцы, каменные осыпи и мелкие горки остались на юго-западе, то бишь, мы пересекли водораздел. Местность потихоньку начала понижаться, становилась более похожей на привычные для меня пейзажи. Тем не менее, гранитные останцы попадались то там, то сям, вызывая моё удивление, почему до сих пор не разрушены замки Ангмара. Слишком уж они издали похожи на остатки средневековых крепостей и башен.

Поселились в ауле, возле речки, тут вообще, всё сельское хозяйство вдоль рек. Выслушал причитания старожилов, и назначил расширенное совещание на следующий день. С выездом на место преступления.

Всё оказалось несколько сложнее, чем я предполагал. Спутниковые карты не дают полного представления, что же есть на самом деле. Вся соль конфликта выглядела так. Когда-то, давным-давно^[23] случилась небольшая неприятность. Вода, как известно, камень точит, вот и сточила скалу, ниже по течению реки. С горки скатился ну очень большой валун, сделав небольшую запруду. Вода поднялась, не сказать чтобы высоко, по словам свидетелей, метра на два, но вместо полей образовалась Лужа. Поймой, в нашем понимании, это место назвать нельзя, в связи с полнейшим отсутствием сезонных разливов, и сезонов, как таковых. Так что это очень большая полузатопленная долина, ещё не болото, но близко к этому. Пахатели и сеятели полезли выше, на холмы, которые скотопасы считали своими, спокон веку так повелось. «Наши деды тут пасли, наши прадеды…» Эту песню я слышал не раз, и не два. Чтоб вы сдохли, вместе со своими традициями. Пахари засевают, лошади травят, дело иной раз доходит до мордобития. Мерзко. Чувствую себя старосветским помещиком, который разбирает тяжбы крестьян на делёж покосов и потраву озимых. Меня ждёт Вселенная, а я тут хозяйственные споры выслушиваю. Зато я точно могу сказать, что такая буча не могла не произойти. Слишком скудна эта земля, это не пастбища возле Ыныыр Хая.

Но нет худа без добра.^[24] Этот Разлив, даю руку на отсечение, самое благоприятное место для выгула осетровых. У нас… э-э-э… неважно где… в общем, на похожих местах, самый осетровый лов. Только вот, лодок здесь не видно, сетей и перемётов тоже. Даже динамита, и того нет. Дикость. Рыба это, типа, для степняка не еда, а оседлых сюда не подпускают. Но есть и ещё одна прелесть. Посреди реки — гряда островов, вытянулись лестницей, один за другим, с набольшим сдвигом относительно друг друга. Называются Харылах, Себеге, Бараганнах. Самый большой из них, Бергидестях, длиной четырнадцать, шириной четыре километра. Высотой примерно равен тому берегу, на котором мы стоим, то есть, метров двадцать пять — тридцать, стенки у него отвесные, чистейший гранит, вершина плоская, поросшая мелким кустарником. На моей карте там ещё какая-то точка нарисована.

Готовое место для Чорной Пречорной Цитадели Тёмного Властелина. Но, я считаю, это и есть то самое место, где будет построена школа-интернат для одарённых детей. Впоследствии — университет. Если острова соединить мостами, то на них можно построить город. А я его так скромно и назову… Латерана или Равенна, но это будет эпигонством, недостойным настоящего Магеллана Атына, творца неведомого и путешественника сквозь миры, так что просто и скромно — Магелланбург. Только из уважения к коренному населению, которое не может произнести звук Ц. То есть, Цитадель не канает, жаль. Разумеется, эти мои мысли ничего общего с действительностью не имеют. Бергидестях, и уже никто и никогда это место не назовёт иначе. А здесь что-то надо делать, говоря казённым языком губернаторского пресс-секретаря, развивать территорию. Депрессивный регион, ля-ля-тополя. Найти бы ещё источники финансирования, было бы прекрасно. Эту прелестную идею я записал в свой виртуальный поминальник. Хотя, если по-честному, меня проблемы негров ниразу не волновали, но место уж впечатлительное. И климат подходящий, не то что в Пяти Пальцах, сдохнуть можно.

— Где Мастер Земли? — начал я допрос свидетелей.

Встал седой старикашка с пронзительными глазами.

— Очень хорошо. Вот объясните мне, как могло так получиться, что народ крутится на этом пятачке и не может его поделить? Что, в степи нет больше места?

— Уважаемый Улахан Тойон, здесь традиционное место выпаса редкой породы коз. Единственной в Харкадаре. В других местах они вырождаются и не дают столь нежного и мягкого пуха.

Косная, заскорузлая традиция. Я что-то ни разу не слышал ни про пух, ни про коз. Зато о козопасах наслышался по самые помидоры.

— Угу. А почему козлодои не дают крестьянам не то что пахать, но и рыбу ловить? Что, от рыбы поголовье коз уменьшается? Или надои? Может быть, опорос озимых насмарку идёт?

— Нет, э-э-э… там земли для выпаса. Так уж повелось исстари.

Старикан достал из котомки узнаваемую книжку с пластиковыми страницами.

— Вот, как повелел Отец-основатель, здесь расписано, что и где сеять и как распределять пастбища.

Я взял в руки толстый том, пролистал. В общем, нечто подобное я и подозревал. Земельный кадастр. Не сказать, что я прифигел, но был несколько обескуражен. Это во-первых. А во-вторых, нам не повезло с Мастером Земли. Начётчик и бюрократ. Не может мыслить нешаблонно. Пролистав ещё пару страниц, нашёл места, где мы есть. Так точно, никакого разлива нет и в помине. Поэтому старика и переклинило.

Сюда бы простого советского агронома с соответствующими полномочиями, он бы не стал жевать сопли. Развёл бы на заводях сахарный тростник, стал бы ром изготовлять. Споил бы вождей кочевых племён и закабалил бы их в рабство, на плантациях пахать. М-да. Сразу все проблемы были бы решены.

А это всё из-за того, что тот самый Отец-основатель не давал базовые знания местным жителям, а выдавал вот такие шаблоны на все случаи жизни. Я это и раньше заметил, что почти все, за редким исключением, мастера радикальным образом неспособны к творчеству. Не приучены. Головы у них забиты догмами. Отец-основатель, да провались он трижды под землю, пичкал людей пережёванной кашкой. Да хорошо бы только это, так запрещал же вообще думать своей головой. Идиотизм. При всём при этом сомневаться в профессионализме мастеров не приходилось — свидетельство тому чудные, изумительные строения в поместьях Тойонов, прекрасные Храмы Тэнгри. И вообще, украшательство, как таковое, исполнено с высочайшим мастерством. Н-дя. Единственный светлый луч в этом мрачном царстве конформизма — мейстер Хайсэр и пацан из мастерской, где я делал свой первый бунчук. Надо его вызволить из цепких лап нарождающейся привычки и будущей косности, дать ему возможность свернуть с проторённой дороги ремесленничества. Забрать, немедля забрать, и отправить учиться. Как только дырку найду домой, так сразу и отправлю в Академию Художества, ваяния и зодчества. Или как оно там называется.

В глубине души поднималась мутной волной злость на этого мифического Отца-основателя. Понапринимал, ёханый бабай, законов и слинял. Дело бросил на полпути, а тут вот сиди и гадай, к чему всё это. Нет ничего хуже, как за кем-то переделывать работу. И вообще, пора заканчивать с культом личности. Двадцатого съезда здесь не будет, но потихоньку надо бы дискредитировать сам факт богоподобности какого-то инопланетного шпака, который наворотил тут дел. Нет, кое в чём он, безусловно, был прав, отрицать не буду. Но есть моменты, которые тут совсем не нужны. Ладно, критиковать мы все горазды, я ж не знаю, в каких условиях ему приходилось работать. И, тем не менее, это не извиняет. Добраться бы до каких-нибудь архивов, почитать, что тут происходило.

— Ладно, я ещё раз посмотрю на эти места, скажу своё решение. Кстати, уважаемые господа, а налоги у вас все выплачены за текущий отчётный период?

Тойончики переглянулись.

— Э-э-э… к нам не приезжал баскак. Давно уже не приезжал.

Я-то пекусь о благоденствии подданных, чтоб, значит, недобросовестные чиновники народ не угнетали, а эти, блин, налогов не платят! Обвёл суровым взглядом всех кочевых квазитойонов, беев аулов и сообщил им свою волю:

— От вас налогов — с гулькин хрен, а проблем — целая куча. В общем, так. Вы все знаете, куда идут ваши налоги. Если не знаете — езжайте в Улукун и в Канцелярии спросите. Вам всё объяснят. Сегодня я вам объявляю: защитой войск Улахан Тойона будут пользоваться только те рода, аулы и кишлаки, которые выплатили налоги в полном объёме. При этом я оставляю за собой право применять силу к тем, кто будет устраивать разборки на территории Курухана. Это во-первых. А во-вторых, на день пути туды, — я махнул рукой вниз по течению реки, — и день пути сюды, — я махнул рукой в противоположную сторону, — а также на день пути от каждого берега реки, я объявляю заповедником сроком на тридцать шесть лун. Никто там не будет ни пахать, ни сеять, ни пасти коз. Всё. Вопросы есть?

Здесь никто и никогда не может представить, что Улахан Тойон может что-то измыслить такое, что пойдёт во вред родному краю. Могут не понимать и, даже, в ярости попытаться дать в рыло, но никогда не подумают плохого. Иначе говоря, возражения могут идти только в части путей реализации какого-то решения, но ни в коем случае не сути. Ибо, как просветила меня в своё время Сайнара, человек Старшего Рода вообще ни перед кем не отчитывается. И если что-то делает, то это, стопудова, исключительно по воле Отца-основателя и на благо всем. А эту братию надо развести по разные стороны барьера, пусть маленько остынут.

Вопросов не было. И вообще, все вопросы не ко мне, тем более что с обрыва ночью свалился какой-то из тойончиков. Вышел на берег реки полюбоваться на звёзды^[25], голова закружилась и всё. Нет человека. Как я скорбел, как скорбел! Это его Дух Маниту наказал за то, что начал вспоминать о подвигах предков и намекать, что нынче не тот Улахан Тойон пошёл. Мелкий и бессильный. Доколе? Доколе эти степные уроды будут издеваться надо мной?

С утра я разогнал крестьян со степняками ставить межевые столбы. Для взбодрения духа отправил с ними по десятку нухуров. Чтоб не вздумали баловать и чинить препоны.

Вообще, я не знаю, что делать с этими обнищавшими родами. На них ведь без слёз смотреть невозможно. Дать им вымереть естественным путём? Детей у них отбирать и отдавать в приют? Кастрировать, чёрт побери? Да ну их нахрен. Закон эволюции — выживает наиболее приспособленный. Если эти тойончики сидят на жопе ровно и пальцем не шевелят, чтоб как-то жить нормально, то я им не помощник. Пусть и дальше гордятся древностью своего рода. Вишнёвый сад, в натуре.

Но детишек жалко. Колхоз, что ли организовать? Блин, а куда высвободившихся начальников девать? Организовывать производство какое-то надо, на своих козах они не проживут. Про какой-то уникальный пух мне толкуют, а я до сих пор не видел ни одного изделия из него. Оренбургские платки знаю, поворинские шали — тоже, а куруханские — нет. Надо брэнд продвигать на рынок, а они сопли жуют.

Короче, смысл ясен. Надо и дальше развивать товарно-денежные отношения, бартер прекращать, а эту мелкую шелупонь пустить по ветру. Не мытьём, так катаньем. Экономически эффективными, если мне склероз не изменяет, могут быть хозяйства на 1200 голов и больше, и, значит, надо разорить мелких производителей. Но и слишком крупные мне тоже не нужны, я сам теперь один из крупнейших скотоводов Харкадара. Я так думаю, разорить нужно почти всех. Оставить пару-тройку конкурентов, так чтобы они все были меня слабее. Тойончиков подтягивать поближе к себе, руководители мне нужны, всех рангов. Стратегия начала немного вырисовываться.

На землю всех надо посадить. Хватит бродяжничать по степи, кизяк собирать. От этого никто богаче не станет. Соответственно, не станет богаче и край, в котором они живут. Из-за этого буксуют наука и технологии, потому что совокупный общественный продукт недостаточен для того, чтобы содержать исследователей. Пора сменить общественную парадигму. Цель бытия — домик с палисадником, вышитые салфетки, канарейка и фикус в кадке. Вечером — у мужиков разговоры в харчевне за чашечкой бузы, у женщин — посиделки с веретеном и пяльцами. Вот достойная для подражания модель. Дикие скачки по степи за мифическими подвигами? Это не для нас. Для нас важнее синица в руках, нежели журавль в небе. Копейка рубль бережёт. Подальше положишь, поближе возьмёшь. Сыновний долг — взять в руки отцовское хозяйство, поддерживать родителей, когда они одряхлеют. Записав все свои умные мысли в блокнот, я поставил метку «привлечь Боокко и Арчаха». У меня, кстати, есть ещё и секретное психотронное оружие. Я им воодушевлю шаманов.

И в один момент статус-кво, конечно же, не изменить, хоть прими закон какой, хоть десять законов. Так что эта программа долгосрочная и надо рассчитывать лет на двадцать, не меньше. Я, правда, здесь столько жить не собираюсь. Фрустрация снова накрыла меня своим чёрным пологом, хотелось завыть на луну и кого-нибудь укусить. Что-то совсем я психический стал, а пустырника всё нет и нет. Эти пораженческие настроения от местной ноосферы. Космический Разум запускает мне в мозг свои щупальца! Есть, есть от этого лекарство. По двадцать капель на каждый зуб, и жизнь становится несколько веселее.

Захотелось поговорить. Я позвонил Сайнаре и проворковал почти час. Такая она милая по телефону, когда запаха не чует. Потом я поговорил с ВК своего планшета, он тоже парень ничего, жаль только, что усечённая версия базового ВК, но излишки данных он всегда сливает на накопители через спутниковый канал. Он, оказывается, может записывать мои избранные мысли, и не надо париться, чёркать в блокноте. Блин, у меня такой инструмент в руках, а я им пользуюсь, как дикарь из двадцать первого века. Всё ручками и мышкой. Новые перспективы туманили мозг, открывали второе дыхание. Хотелось свернуть горы. Крейсер перестройки взломает лёд архаичных взаимоотношений в Курухане. Но такие слова нельзя здесь людям говорить. Могут и побить. Так что тихой сапой, исподтишка, буду проводить свою политику.

Позвонил Дохсуну и велел завтра на закате вместе с гринго садиться в грузовики и готовиться к выезду в поле. Засиделись ребятишки в городе, пора им на природу. И чтобы не забыли с собой Ичила. Намекнул, что мы отбываем из Курухана кружным путём. Талгат обрадовал меня тем, что испытания прошли успешно, погибло всего четыре человека. Тысячу он оставляет в качестве ППС в Курухане, а с тысячей выходит в сторону Хотон-Уряха, там сбор всех войск Тыгына. Ну что ж, это тоже хорошо.