ОЧКАРИК
ПОМОЩЬ И СОДЕЙСТВИЕ ЛИЦАМ, НЕ ИМЕЮЩИМ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПРОЖИВАНИЕ В МЕГАПОЛИСЕ, КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЮТСЯ. ЧЛЕНЫ КОНГРЕГАЦИИ, ПРИЗНАННЫЕ ВИНОВНЫМИ В НАСТОЯЩЕМ ПРЕСТУПЛЕНИИ, БУДУТ ИЗГНАНЫ, А У ВСЕХ ИХ РОДСТВЕННИКОВ БУДУТ НАВСЕГДА ИЗЪЯТЫ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПРОЖИВАНИЕ.
Путешественники заночевали в зарослях высокой травы, которая скрыла их от посторонних взглядов.
— Ну и денек сегодня выдался, — сказал Лампи, высунув голову. — Сверчки от близости к Городу будто все с ума посходили: прыгают, беспокоятся, стрекочут!
Роун с трудом поднялся со своей походной постели. Голова отяжелела, руки и ноги как свинцом налились и не слушались. Он потянулся и спросил Лампи:
— А сам-то ты как?
— Я? Мы тут с Камьяром уже все продумали.
Камьяр, казалось, только и ждал этих слов. Он взревел:
— Хватит дрыхнуть, противные вы мои, пора вставать с травяной постели и двигаться в Город! Нас там ждут празднества!
С нарочитым шумом, чтобы не застать их врасплох, подошла Мабатан.
— Вы слишком долго спали, мы уже позавтракали, — сказала она и протянула Роуну несколько запеченных яичек.
Но Роун не испытывал чувства голода, его беспокоило совсем другое. Чем ближе они подходили к Городу, тем чаще перед его внутренним взором возникал образ Стоув. Во сне и наяву он словно улавливал отголоски ее мыслей и чувствовал ее непереносимые мучения. Он только никак не мог понять, она делает что-то другим или другие мучают ее. Но то, что она испытывает боль, смятение и ярость, было ему совершенно очевидно.
— Ты чувствуешь ее. И сверчки тоже. Дух ее мечется во мраке.
— Мы должны ее избавить от этой напасти.
Лампи бросил на друга сочувственный взгляд.
— Да, если только нам удастся пережить встречу с ней.
Выйдя на дорогу, они закинули за спину заплечные мешки. Далеко впереди ущербный месяц нависал над куполами башен Города, казавшегося призрачным в синевато-сумрачных лучах занимавшейся зари.
Предместья Города лежали в руинах. К лилово-багряным небесам вздымалась пыль от обломков зданий и завалов строительного мусора. Кажется, он уже когда-то это видел… Тут Роун вспомнил странствие с Аландрой в Краю Видений уже больше года назад.
Аландра… Роун почувствовал, что девушка стала ему верным другом и не могла его предать. Она выходила его и спасла от верной гибели, облегчила страдания Лампи и всем рисковала, чтобы спасти детей. Он считал, что не может винить ее за верность преданным забвению. Камьяр был прав: они спасли ей жизнь, стали ее второй семьей.
Роун заметил, что настроение Камьяра и членов его труппы значительно ухудшилось. Даже обычно безмятежная Мабатан чувствовала себя подавленно и была напряжена. Все были на взводе, включая его самого, на пределе сил и нервов.
— Мабатан, все так помрачнели, потому что мы приближаемся к Городу?
— Твоя сестра тоже на всех воздействует, только они не могут отличать ее чувства от своих собственных.
— И прогулка по этим развалинам никому не может поднять настроение, — заметил Лампи.
— Я знаю, как улучшить вам настроение, — сказал Роун.
Он вынул из кармана флейту, но все только завздыхали. Один Доббс встал на его защиту.
— Эй, — сказал он, — хватит вам, имейте совесть!
— Все, что ты играл за последние два дня, нагоняет только тоску и печаль, — возразила Межан.
— Меня эти заунывные мелодии просто убивают, — согласилась с ней Талия.
— Мне кажется, кое-кто помер от твоего последнего представления, — усмехнулся Камьяр.
Талия запустила в него камешком, который угодил Камьяру прямо по носу. Потирая ушибленное место, тот засеменил к Роуну.
— Сжалься над нами, пожалуйста, подсласти нам пилюлю, чтобы все мы смогли ее проглотить.
Роун рассмеялся и заиграл быструю мелодию. В такт музыке Межан пустилась в пляс, радостно крикнув:
— Вот это — по-нашему!