12 сентября 1946 года. Бразилиа-Ардженто, президентский дворец

Альверде мрачно смотрел на огромную карту на своей стене, когда в кабинет вошел генерал Гаспар. Выглядел министр обороны достаточно свежим, несмотря на то что уже несколько дней нормально поспать ему не удавалось.

— Жозе? — вошедший был немногословен.

Президент ничего не ответил — только кивнул, показав, что слышит и видит друга, и, меланхолично отсалютовав ему бокалом с чем-то явно алкогольным, подошел к окну.

Далеко внизу виднелась огромная стройка новой столицы Федерации, должной стать символом объединения континента и торжества боливарианских идей. И тот, кто сделал это самое торжество возможным, с большой горечью осознавал, что теперь многое, очень многое — если не все — придется начинать сначала.

«Ничего. Это смог сделать Союз, это смог сделать Вьетнам, это смог сделать Китай, смогли Япония и Германия. Значит, и мы сможем», — промелькнувшая в голове Альверде оптимистичная мысль была быстро вытеснена раздражением.

— Жозе? — негромко повторил Гаспар, видя, как тяжело на душе старого друга.

— Мы сделаем это завтра, дружище. Больше времени нет.

Министр обороны побледнел, явно понимая, о чем говорит его «президентэ», но тем не менее уточнил:

— Завтра что?

— Завтра я пошлю Альянс в очень далекие места и откажусь объявлять Советам войну. А учитывая, что Резанов также ждет моего ответа, с ним я соглашусь. — Альверде одним глотком допил портвейн и, грохнув стаканом о подоконник, твердо закончил: — Завтра Южно-Американская Федерация вступит в Третью мировую войну. На стороне Евразийского союза против Альянса Демократической Атлантики.