Книга: Сто боев - сто побед



Сто боев - сто побед

Максим ШАХОВ

СТО БОЕВ – СТО ПОБЕД

1

– За последние два года на территории Российской Федерации не произошло ни одного серьезного теракта. Это свидетельствует о том, что Федеральная служба безопасности в целом сломила хребет террористам. Но это отнюдь не означает, что Управление по борьбе с терроризмом может расслабиться и почивать на лаврах... – Тут директор ФСБ поднял голову и обвел пристальным взглядом присутствующих на совещании старших офицеров. Лишь убедившись, что до подчиненных дошел смысл сказанного, директор продолжил: – Нам действительно удалось перекрыть основные каналы финансирования и ликвидировать наиболее одиозных лидеров и инфраструктуру террористов, однако...

В этот момент дверь конференц-зала за спиной директора ФСБ неслышно открылась. Нырнувший в нее помощник, держа в руке трубку, быстро наклонился к плечу директора. Тот повернул голову, помощник что-то торопливо проговорил и протянул телефон.

– Да! – сказал директор, приложив трубку к уху. Несколько секунд он слушал с непроницаемым лицом, потом кивнул: – Я понял! До связи!

Отключив телефон, директор ФСБ вздохнул и снова окинул взглядом присутствующих:

– Начальник Главного штаба ВМС РФ сообщил, что на Черноморском флоте террористы захватили подводную лодку с ядерными боеприпасами на борту! Совещание закончим позже, объявляйте общую тревогу по центральному аппарату!

2

– Палубной команде приготовиться! – приказал в микрофон капитан второго ранга Капралов. – Отдать концы!

Матросы палубной команды почти синхронно сбросили в воду кормовой и носовой концы. «Сухопутные» матросы на пирсе начали выбирать их. Это и было символическим отличием подводной лодки от надводного корабля, где концы выбирают на борт. На подводных – сбрасывают в воду...

– Машина, самый малый вперед! – проговорил в микрофон Капралов.

За покатой кормой «Варшавянки» обозначились буруны. Корпус лодки, покрытый почти метровым слоем резины, даже не вздрогнул. Просто пирс стал медленно уходить в сторону. Субмарины 877-го проекта являлись самыми бесшумными в мире. За это в официальной натовской классификации «Варшавянка» именовалась «Kilo» – «тихий убийца».

Когда просвет между стенкой и лодкой достиг метра, Капралов снова поднес ко рту микрофон.

– Малый вперед, машина! Палубной команде спуститься вниз!

Матросы в спасательных жилетах во главе с боцманом двинулись к боковой двери рубки. Капралов сунул микрофон в держатель и потянулся за сигаретами.

Будь это выход в автономку в Средиземное море или в Атлантику, покурить бы ему не удалось. При выходе в автономку лодку провожают командир дивизиона, начштаба и другие ответственные товарищи от командования. Бывает даже с оркестром.

Все очень торжественно, как в кино. Оркестр играет, товарищи от командования согласно ранжира стоят на пирсе и отдают честь. Жены – кто отирая слезы, кто радуясь, но все дружно машут. В общем, на виду у стоящего во фрунт навытяжку начальства украдкой не покуришь. А покурить для подводника перед погружением – святое дело. В лодке-то не курят.

Поэтому Капралов наклонился к ветровому козырьку рубки и щелкнул зажигалкой. Потом, держа сигарету в кулаке, дважды затянулся. Рулевой завистливо покосился на командира.

– Ты на акваторию мне смотри, Евсеев, твою мать! – прикрикнул на него Капралов. – «Десантника» что, не видишь? Лево руля! Или хочешь мне правила расхождения судов сдавать? Так я тебе устрою переэкзаменовку!

– Виноват, товарищ командир! – с характерным вологодским выговором проговорил Евсеев, быстро перекладывая и тут же возвращая на место штурвал.

– Сам знаю, что виноват, – пробурчал Капралов, глядя на идущий встречным курсом малый десантный корабль.

Убедившись, что расходятся корабли с достаточным запасом, Капралов снова наклонился к козырьку и затянулся. На душе у него было муторно. Сегодня на утреннее построение в экипаж не явился старший мичман БЧ-3 Сацких. Выпить для подводника – такое же святое дело, как и покурить. Но Сацких на этот счет в последнее время явно перебарщивал – до выслуги ему оставалось несколько месяцев, вот он и начал это дело приливать.

Подавать командованию рапорт о списании мичмана Капралов, конечно, не собирался – все-таки Сацких как-никак флоту лучшие годы жизни отдал. Но вот всыпать престарелому «дембелю» командир ПЛ настроился по первое число. Но так и не всыпал.

Телефон мичмана упрямо не отвечал, а потом выехавший «в адрес» старпом сообщил, что Сацких умер – перебрал накануне выхода в море так, что даже не дошел до дома. Сердце не выдержало, и нашли мичмана в кустах за остановкой утром уже окоченевшим. Приехавшая неотложка просто констатировала смерть.

Сацких был замкомандиром торпедной группы БЧ-3. Принципиального значения для выхода в море его отсутствие не имело, так что Капралову даже не пришлось срочно искать умершему мичману замену. И все равно как-то тревожно было на душе у командира «Варшавянки». Оттого он и закурил, едва лодка отвалила от причальной стенки...

3

Свет в заполненном почти до отказа зале дворца культуры медленно приглушили. Разговоры словно по команде стихли. На сцену энергичной походкой вышел известный крымский конферансье с крашеными волосами в дорогом пиджаке. Испитое лицо старого паяца с запудренными огромными мешками под глазами просто-таки лучилось проплаченной радостью. С интонацией неувядающего Якубовича он произнес:

– Дорогие друзья! Я бесконечно рад видеть и приветствовать вас в этом зале! Долгожданная встреча с преподобным Моней начинается! Я уверен, что для многих из вас она станет той поворотной вехой или, если хотите, отправной точкой, с которой начнется ваш путь к истинной вере и вечному блаженству! Убедительная просьба отключить свои мобильные телефоны! Хочу также напомнить, что видео – и фотосъемка в зале запрещены! В этом просто нет необходимости: по окончании встречи каждый желающий сможет получить аутентичную качественную DVD-запись проповеди. Спасибо!

Конферансье сунул микрофон в держатель, попятился назад и словно бы растворился на сцене. Разом загоревшиеся прожектора до краев залили ее розоватым дымным светом. Зазвучала музыка, и на сцену с песнопениями высыпала сводная бригада кришнаитов. Босоногие мальчики с барабанами и микрорадиомикрофонами солировали, босоногие девочки с распущенными волосами исполняли функции бэк-вокала и подтанцовки.

В зал полетело бессмертное:

– Рама хари! Рама кришна!

В этот момент на сцене за левой кулисой вдоль стенки начала скользить какая-то тень. В темноте она зацепилась за какой-то трос и грохнулась. Из-за декорации мгновенно материализовался секьюрити. Наведя пистолет на грохнувшуюся тень, он прошипел:

– Не двигаться! Руки вверх!

– Дурак, что ли?! – обозвалась тень злым женским голосом. – Как я могу не двигаться и поднять руки?!

Секьюрити мгновенно расслабился, узнав по голосу Лизу – бывшую элитную ялтинскую проститутку, в последнее время подвизавшуюся при Моне в качестве личной парикмахерши, визажистки, костюмерши ну и, конечно, по своему основному профилю.

– Ты, что ли, Лизавета? – спросил секьюрити, опуская пистолет.

– Нет, блин, Алла Пугачова! Чего встал, помоги даме подняться! Или тебя в твоей долбаной школе телохранов манерам не учили?

Секьюрити торопливо сунул пистолет в кобуру и шагнул к Лизе, имевшей обыкновение ходить на высоченных каблуках, так что встать ей и вправду было непросто. Вцепившись руками в секьюрити, Лиза начала подниматься, когда сзади вдруг послышалось:

– Вы че, охренели, минеты на посту делать?!

– Да пошел ты в задницу, Шварц! – прошипела через плечо Лиза. – Чтоб я вашей долбаной охране минеты делала, не дождетесь! Зарплаты не хватит!

Огромный, словно глыба, личный телохранитель Мони особой доверчивостью не отличался и быстро включил фонарик. После чего удивленно спросил:

– Так, а че ты тогда тут делаешь, а?

– Че-че! – передразнила Шварца с трудом поднявшаяся на каблуки Лиза. – В зал хочу спуститься! А то ж с вашими новыми долбаными правилами все служебные выходы закрыты!

– Правильно, любые передвижения до окончания проповеди запрещены! Так что быстро вали на свое место в гримерку!

– Ага, сейчас! Это не я побежала? – хмыкнула Лиза. – Мне выйти надо срочно!

– Куда это? – подозрительно уставился на Лизу Шварц, опустив огромную руку на ее плечо. – А?

– Куда-куда! – прошипела Лиза. – За прокладками! Ясно? У меня от вашего дебилизма на нервной почве месячные раньше срока пошли! Так что убери свою лапу, пока я тебя сумочкой по башке не огрела! Посвети лучше, а то убьюсь.

Шварц отпустил Лизу, и та в свете его фонарика быстро доковыляла до кулисы. Здесь девушка оглянулась и послала телохранителю Мони воздушный поцелуй:

– Данке шон, Шварцик! Я вся твоя! Ну в смысле побрить-подстричься! Чао, не скучайте без меня! Я скоро!

Шварц выключил фонарик и сказал:

– Ты только выйди покультурней!

– Кого ты учишь? – хмыкнула из темноты Лиза. – Я вашей неотесанной службе безопасности учебник по этике могу написать!

В следующую секунду она осторожно отодвинула кулису и замерла, выжидая удобного момента.

По краям сцены дворца культуры раздалось приглушенное шипение. Две струи дыма устремились к ее центру, пересеклись и заклубились в огромном водовороте. Когда дым рассеялся, все вдруг увидели, что Моня уже на сцене. Держа сложенные перед собой ладони, он торжественно поклонился. Зал разразился приветственными криками, раздались аплодисменты.

Хоровод кришнаитов, продолжая петь, двумя ручейками направился прочь со сцены. Моня шагнул к стойке и снял микрофон. Он, как обычно, был в красно-бордовом сари без рукавов по щиколотку и шлепках от Дольче – Габбано. Бритую голову «преподобного» украшали замысловатые узоры, левое запястье – платиновые «Картье» тысяч за сто баксов, на правом болтались двухдолларовые разноцветные стекляшки.

– Здравствуйте, братья и сестры! Мир вам! – поздоровался Моня и сделал паузу, вынудив публику снова разразиться приветственными криками. Покивав по сторонам, Моня продолжил: – Жизнь – трудная, порой изнурительная дорога, и, преодолевая ее подъемы, рытвины и ухабы, большинство из нас рано или поздно задается вопросами: в чем же смысл этого движения?.. и какова цель? Я тоже долго искал правильные ответы, пока ни понял: смысл в пути к истинной вере! Потому что если вы встанете на этот путь, то в конце концов обязательно достигнете цели – вечного блаженства! И я вам в этом помогу!

Публика зашумела и захлопала. Моня продолжил:

– Вы, наверное, хотите узнать: что же такое истинная вера? И чем она отличается от христианства, иудаизма или ислама? И я вам отвечу – ничем! Потому что истинная вера одна! А все прочие являются просто ее разновидностями...

В этот момент незаметно сошедшая со сцены и тихонько прокравшаяся под стенкой Лиза наконец благополучно вынырнула в фойе.

4

– По местам стоять! К всплытию приготовиться! – проговорил в микрофон Капралов.

– Первый отсек готов!

– Второй отсек готов!.. – начали докладывать командиры.

В центральном посту, как и во всей лодке, было очень жарко. Дизельная лодка – не атомная субмарина, служить на ней – удовольствие ниже среднего. Значительно ниже. Температура при длительных погружениях бывает и за пятьдесят градусов зашкаливает.

Капралов чуть сдвинул назад пилотку и отер пот тыльной стороной ладони. Когда доклады прошли, он поднес микрофон ко рту и спросил:

– Боцман готов?

– Так точно, центральный!

Уточнил Капралов не зря. Боцман при всплытиях-погружениях самый главный человек на лодке. Потому что управляет рулями глубины. А значит, в буквальном смысле держит в руках жизни всех членов экипажа. Переложил по ошибке руль в другую сторону, лодка вышла на «кривую смерти» – и пиши пропало. Потому что «кривая смерти» для подводной лодки – все равно что «штопор» для самолета...

– Продуть носовые цистерны! – приказал Капралов, прикипев глазами к стрелке указателя дифферента.



5

– О, это ты, Лиз? – удивленно спросил торчавший у запертой двери дворца культуры секьюрити.

Как и вся Монина охрана, он был гренадерского роста и облачен в черный немнущийся похоронный костюм. Ансамбль дополнял вставленный в ухо микронаушник.

– Нет, Иосиф Кобзон! – басом ответила Лиза, после чего нормальным голосом добавила: – Блин, как вы задолбали... Открывай дверь, чего уставился?

Секьюрити подозрительно спросил:

– Не понял! А ты куда?..

После того как во время гастролей в Одессе на Моню было совершено два кошмарных покушения, сотрудники службы безопасности стали бояться даже собственной тени.

– Я в аптеку! – начала закипать Лиза. – За прокладками!

– За какими прокладками? – еще подозрительней спросил секьюрити.

– За «Памперсами»! Размера три икса-эль! Для Шварца!

– А зачем Шварцу «Памперсы»?

– Затем, что он тоже задавал дурацкие вопросы, и я треснула его по голове сумочкой так, что он обделался! Открывай! А то и тебя тресну!

Секьюрити опасливо покосился на внушительную сумочку Лизы, но покачал головой:

– Без разрешения Шварца не открою!

– Так поговори со Шварцем, или я за себя не ручаюсь! – перехватила сумочку за ручки Лиза.

Секьюрити торопливо поднял указательный палец к уху и пробубнил себе под нос:

– Седьмой к Шварцу! Седьмой к Шварцу!.. Шварц, тут Лиза говорит, что ты это... ну в смысле послал ее в аптеку! Выпускать ее или что?..

6

– Есть кромка! Вижу горизонт! – доложил припавший в окулярам перископа старпом.

Фраза была не совсем уставной, но так на «Варшавянке» было принято. По центральному посту ПЛ пронесся невольный вздох облегчения. Потому что, как ни крути, а каждое погружение для подводника – это маленькая смерть. Уж слишком много опасностей таит в себе глубина – на порядок больше, чем даже открытый космос.

Один Капралов не отреагировал на фразу старпома. Он слушал лодку. Неподводнику этого не понять, но командир субмарины, в силу отсутствия визуальной информации, с годами начинает чувствовать свою лодку так, словно принимает сигналы сенсоров, установленных на ее мягком корпусе.

Капралов будто кожей ощутил выход лодки из воды и тут же скомандовал:

– Закончить продувку цистерн! Стоп, машина!

«Варшавянка», проплыв по инерции еще немного, остановилась. Шум в трубопроводных магистралях затих. В наступившей тишине Капралов шагнул к перископу. Припав к влажному после старпома резиновому кожуху окуляров, Капралов быстро оглядел горизонт.

Уже стемнело, и в море не было видно ни единого огонька. В стороне берега на фоне неба возвышался характерный силуэт мыса Скалистый. Несмотря на темноту, Капралов наметанным глазом определил расстояние до него в пять миль плюс-минус пару кабельтовых.

Все было как доктор прописал. То есть не доктор, конечно, а начштаба дивизиона в карте, снабженной грифом «Совершенно секретно». Капралов посмотрел на часы. Выход и всплытие в районе ожидания они произвели даже раньше графика – благодаря попутным течениям.

– Убрать перископ! Рубочные люки отдраить! – приказал Капралов.

7

Выйдя на крыльцо дворца культуры, Лиза торопливо процокала каблучками по ступенькам и свернула влево. Дойдя по тротуару до щитов с афишами, она остановилась и вытащила из сумочки сигареты. С красочного плаката на Лизу с одухотворенной улыбкой смотрел Моня. В духе времени бывший крымский бандит именовался на плакате «Резидентом Небесного Посольства Истинной Веры».

Впрочем, на Моню Лиза успела насмотреться во всех видах – до тошноты. И остановилась она вовсе не затем, чтобы еще раз полюбоваться физиономией дорогого работодателя, а из чисто конспиративных соображений. После контузии Шварц страдал приступами маниакальной подозрительности. Как-то по возвращении из Одессы Лиза даже обнаружила в своем туалете веб-камеру. Получивший за нее в глаз Шварц на последовавшей в кабинете Мони «правилке» обвинения в вуайеризме гневно отверг, заявив, что это была «чисто превентивная проверка».

Остановившись за щитами с афишами, Лиза изобразила долгий поиск сигарет и прикуривание. А заодно убедилась, что «хвоста» нет. Жадно затянувшись, Лиза сунула зажигалку в сумочку и быстро зацокала на каблучках дальше. Она, можно сказать, летела на крыльях любви.

Недавно у Лизы появился тайный воздыхатель. И ее жизнь приобрела совсем иной смысл. Тайный воздыхатель каким-то образом раздобыл номер мобильного Лизы. И буквально покорил ее признаниями в любви. В эсэмэсках он умолял ее бросить постылого Моню и убежать вдвоем в Париж, где у воздыхателя была квартирка на какой-то площади Пигаль. Он также умолял Лизу после побега, в перерывах между прогулками по Монмартру и Елисейским Полям, взять на себя хлопоты по обустройству небольшого имения какого-то виконта, недавно купленного воздыхателем на долговом аукционе.

Лиза сразу поняла, что это и есть настоящая любовь, которой она так долго ждала. Именно та, о которой пишет в своих книгах Устинова и о которой с детства мечтает любая женщина. Ни разу не увидев своего воздыхателя, Лиза готова была отдать ему свое сердце. Без остатка. Ее любовь созрела так, что она согласилась бы принять поклонника в любом виде – даже в инвалидной коляске...

Вытащив на ходу мобильный, Лиза набрала заветный номер и выдохнула:

– Я готовая! Еле-еле вырвалась!

– Я безмерно счастлив, радость моя! Куда подъезжать?

– Во двор напротив океанариума!

– Лечу, звездочка моя!

– Только не называй меня звездочкой, ладно? – невольно скривилась Лиза.

– Почему?.. – удивленно спросил воздыхатель.

– Да это... в общем, у моей бабки корову так звали! – призналась Лиза.

– Миллион извинений! Прости, дорогая! Я искуплю свою досадную оплошность! В Париже! Платинового кольца будет достаточно? С бриллиантом?

– Да ладно, ты ж не знал! – смилостивилась Лиза. – Так что можно без брюлика, котенок!

– У тебя золотая душа, милая! За тобой точно не следят?

– Да нет вроде, – быстро оглянулась через плечо Лиза.

– Ну тогда все! Во дворе напротив океанариума! Целую везде!

8

– Рубочные люки отдраены! – донеслось сверху.

– Открыть верхний люк! – приказал Капралов, шагнув к трапу.

Наверху вахтенный матрос центрального поста откинул тяжеленную крышку люка, на пилотку Капралова плюхнулось пара капель, одна угодила за шиворот, но командир лодки не обратил на это никакого внимания.

Он быстро вскарабкался по трапу наверх и вынырнул в ходовой рубке. Пока матрос, открыв коробку спикера, прилаживал к гнезду штекер микрофона, Капралов огляделся по сторонам. Сперва невооруженным глазом. А потом тщательно обшарил поверхность моря на триста шестьдесят градусов вокруг уже с биноклем.

Это, конечно, была формальность. Перед всплытием Капралов получил доклад акустика о том, что посторонние шумы в районе отсутствуют. Да и не могли они присутствовать в закрытом районе, который издавна использовался Черноморским флотом для маневров и тренировочных стрельб. По тому же Скалистому традиционно выпускали отслужившее свое боевые торпеды, как говорится, два удовольствия в одном – и дешевая утилизация, и боевая тренировка.

А взрыв боевой торпеды удовольствие не для слабонервных. Если случайно окажешься на расстоянии менее трех миль, можно заикой на всю жизнь остаться. Легко. И никакой логопед уже не поможет. Ну а если повезет, то просто мелко-мелко трясти головой день-два будешь. Так что в район Скалистого отродясь не совались ни профессиональные браконьеры, ни любители-спелеологи с дайвингистами. Да и сунуться сюда было непросто – по суше побережье на несколько миль было ограждено колючкой, поскольку здесь располагался один из полигонов ЧФ. Ну а с моря периметр патрулировали сторожевые корабли...

Поэтому осмотр района всплытия носил скорее формальный характер, однако выполнил его Капралов очень тщательно. Потому как именно из-за несоблюдения формальностей и гибнут, как правило, подводники. И за примерами, увы, далеко ходить не приходилось. Те же члены экипажа «Курска», выжившие после страшного взрыва, должны были спокойно всплыть на поверхность на специальной спасательной капсуле. И погибли они только потому, что на подводном ракетном крейсере не проводилось предусмотренное еженедельным графиком проворачивание механизмов, вследствие чего капсула просто приросла к корпусу «Курска».

Капитан второго ранга Капралов цену формальностям на флоте знал. Только убедившись, что поблизости «Варшавянки» нет подозрительных предметов вроде сорвавшихся с проржавевших минрепов «рогатых» мин времен Великой Отечественной или не сработавших при стрельбах ракето-торпед, командир ПЛ взял торчащий в держателе микрофон, отключил палубную трансляция и приказал:

– Приготовиться к вентиляции отсеков! Вахтенный помощник, подняться в рубку! Радист, приготовиться к сеансу связи с базой!

9

Виктор Логинов курил, стоя у окна своего кабинета. За его спиной шумел закипающий чайник. Из-за неплотно прикрытой двери доносились торопливые шаги и тревожные голоса. Совещание у директора ФСБ началось вечером, так что большинство сотрудников Управления по борьбе с терроризмом уже успело разъехаться по домам. Теперь коридор управления быстро оживал, все больше напоминая потревоженный улей.

За дверью протопали ноги. После короткого стука она распахнулась.

– Что случилось, шеф? – с порога спросил майор Горов.

Логинов повернулся, Степан уже вошел и прикрыл дверь.

– ЧП на Черноморском флоте! – сухо сказал Логинов и шагнул к пепельнице. – Заходи, чаю попьем пока...

Горов оглянулся на дверь, сделал пару шагов к Логинову и спросил совсем тихо:

– Так это правда, что террористы лодку захватили?

Логинов аккуратно стряхнул пепел и поднял глаза на Горова.

– Да, Степа...

– Ни хрена не понял! – тряхнул головой Горов. – А как они на базу попали? Это ж не к школе на «КАМАЗе» подъехать...

– Согласно предварительной информации лодку захватили в море, Степ.

– В море? – уставился на Логинова Горов.

– Да.

– Шеф, а как можно захватить подводную лодку в море? Там же экипажа под сто чело...

В этот момент за дверью послышались шаги, и Степан, умолкнув на полуслове, быстро оглянулся. В дверь постучали, следом просунулась голова капитана Аникеева.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Да заходи ты быстрее! – нетерпеливо проговорил Горов.

10

Свернув во двор, Лиза невольно остановилась, прижав от умиления руку к груди. Вдали, на парковочной площадке стоял «Бентли-Континенталь» восхитительного кремового оттенка. У воздыхателя оказался просто-таки Лизин вкус! Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Ведь она нашла свою вторую половинку.

Крылья любви буквально понесли Лизу к лимузину. По дороге она живо представляла, как мужчина ее грез будет распахивать дверцу «Бентли» и Лиза под завистливыми взглядами парижанок станет вышагивать под руку с ним к сверкающему входу бутика мадам Коко Шанель...

Самое главное, что воздыхатель свернувшую во двор Лизу тоже сразу заметил и предупредительно распахнул заднюю дверцу «Континенталя». Выйти, правда, не вышел, но как-никак это же было тайное свидание.

Чтобы приблизить долгожданную встречу хотя бы на несколько мгновений, Лиза решила срезать угол. То есть просто ноги сами понесли ее к «Бентли» напрямик через детскую площадку. Только свернула она зря – каблуки грузли в песке, так что идти стало намного труднее и никакого выигрыша во времени не получилось. Еще и шпильки покрылись налетом песка.

Предстать в таком виде пред глазами своего суженого Лиза посчитала моветоном, поэтому, одолев песчаную середину двора, она юркнула к детскому домику и под его прикрытием по очереди задрала ноги и смахнула налипший на шпильки песок гигиенической салфеткой. Облегченно вздохнув, Лиза с улыбкой вынырнула из-за домика. И тут же застыла. Как вкопанная.

В распахнутой задней дверце «Бентли», свесив наружу с кожаного сиденья ноги, торчала черноволосая, ужасно симпатичная и то ли пьяная, то ли обкуренная в хлам молодая баба лет тридцати. Ее коротенькая юбка задралась, между ног чернела полоска трусиков.

Глядя в сторону водительского кресла, черноволосая громко проговорила:

– Ладно-ладно, выпадаю, пупс, чтоб тебе твоя крыса последние три волоска из лысины не повыдергивала! – Тут баба в черных трусах ехидно хихикнула. – Чао-какао! Жду звонка!

Улыбка мгновенно слетела с лица Лизы, сменившись боевым оскалом вождя индейского племени. То ли пьяная, то ли обкуренная в хлам жутко симпатичная черноволосая баба наконец выпала из «Бентли», съехав с сиденья, при этом ее юбка задралась окончательно – почти по пояс. Лиза шумно выдохнула через нос и туго намотала ремень сумочки на руку.

Драки проституток по жестокости не уступают схваткам бультерьеров. Лиза, отвоевывая себе место под ялтинским солнцем, спровадила в городскую травматологию не одну смазливую конкурентку. Ну а эту черноволосую симпатичную тварь, покусившуюся на святое – Лизину любовь, она собиралась отправить прямиком в севастопольскую реанимацию.

– Затрамбую! – сипло выдохнула Лиза, прежде чем рвануться к «Бентли» неукротимой боевой слонихой.

11

Вахтенный помощник с биноклем на груди посторонился. Матрос с автоматом протиснулся мимо него к внутреннему трапу рубки. Протопав по мокрым ступеням, он распахнул боковую дверь и вынырнул на палубу «Варшавянки». Вооружен часовой был обычным «АКСУ», но с весьма существенной для флота доработкой – магазин был прикреплен к автомату тонким стальным тросиком. Чтоб не утопить.

До внедрения этого гениального в своей простоте изобретения командиры боевых кораблей чуть не стрелялись от отчаяния. Дня не проходило, чтобы какой-нибудь бравый матрос Пупкин Краснознаменного Черноморского флота ни утопил, стоя на посту, магазин. Если корабль стоял у причальной стенки, приходилось вызывать водолазов и расплачиваться с ними сэкономленным спиртом из НЗ. Хорошего, конечно, мало, но еще куда ни шло. А вот если магазин топили в море, то начиналась такая тягомотина с особым отделом и не пьющими спирт следователями военной прокуратуры, что действительно впору было стреляться...

Стальные тросики совсем проблему, правда, не решили. Бравые матросы-подводники иногда магазины все же топили – вместе с автоматами. Но, слава богу, случалось такое крайне редко. С этим приходилось мириться, поскольку согласно боевому уставу лодка, легшая в дрейф в море, должна иметь в рубке вахтенного помощника и вооруженного автоматом часового на палубе. Часовой обязан в поте лица проводить профилактические мероприятия, направленные против ПДСС потенциального противника. ПДСС означает «подводные диверсионные силы и средства», в простонародье кратко именуемые «боевыми пловцами». Чтобы не допустить их приближения, часовой каждые полчаса должен веером расстреливать магазин. И каждые пять-десять минут швырять в воду гранату-»лимонку».

– «Профилактирование» проводим, товарищ командир? – спросил вахтенный.

– «Профилактирование» отставить! – глухо сказал Капралов. Пряча огонек сигареты в кулаке, он сделал две последние затяжки и бросил окурок под ноги на мокрый настил рубки. Окурок зашипел и погас. – Просто ведите непрерывное наблюдение. О любых объектах немедленно докладывайте! На палубу никого не выпускать!

– Есть! – козырнул вахтенный помощник.

Капралов посмотрел в направлении зюйд-зюйд-ост и негромко сказал уже не командирским, а дружеским тоном:

– Появятся через час-полтора, не раньше, так что бди, Костя...

Вахтенный сделал вид, что ничего не услышал. Просто приложил бинокль к глазам и посмотрел в сторону берега. А Капралов, словно ничего и не говорил, шагнул к люку.

Вели себя так офицеры по той простой причине, что с совершенно секретным приказом о сути боевого задания был ознакомлен под роспись о неразглашении только командир «Варшавянки». Для остального экипажа это был просто выход в море с пробным погружением.

Но шило в мешке, конечно, не утаишь. Тем более что подобное задание выполнять приходилось не впервые. Поэтому самый последний матрос был в курсе, что в закрытом районе у мыса Скалистый «Варшавянка» примет на борт торпеды с ЯБП, доставленные на малом противолодочном корабле из Новороссийска.

К подобному мероприятию приходилось прибегать по той простой причине, что скрытно выгрузить торпеды с надводного корабля в арсеналы Севастополя никакой возможности не было. А вот с подводной лодкой проблема решалась элементарно. «Варшавянка» просто заходила в выдолбленный в скале тоннель ремонтного дока. Ворота за ней закрывались, и выгруженные торпеды уже по «сухопутным» тоннелям спокойно доставлялись в арсенал...

12

На столе зазвонил телефон. Логинов потянулся к нему и снял трубку.

– Слушаю, Логинов!

– Твои в сборе? – быстро спросил оперативный дежурный по управлению.

– Давно, уже полчаса чаи гоняем... А у вас что, новая информация есть?

– Вся информация идет прямиком к директору. У него заседание Антитеррористического центра скоро начнется! А пока тебя вызывает, так что давай в темпе! Понял?..



– Понял!.. – немного растерянно сказал Виктор.

Пару минут спустя он уже вошел в помещение Антитеррористического центра. Технический персонал за компьютерами и столами со средствами спецсвязи трудился вовсю. Из членов же Антитеррористического комитета собраться успели только директор ФСБ и его первый зам. Они стояли у пока пустующего большого стола заседаний с красными креслами.

– Полковник Логинов по вашему приказанию прибыл! – доложил Логинов.

Директор и его зам повернулись и как-то странно посмотрели на Виктора. Потом директор сказал:

– Вольно, полковник... Значит, ситуация на эту минуту следующая. Захваченная подлодка блокирована надводными кораблями ЧФ в закрытом районе у мыса Скалистый. Лодка дрейфует в надводном положении, но использование боевых пловцов ЧФ для проведения операции по ее освобождению невозможно. Террористы каждые пять минут швыряют в воду «лимонку»...

Тут директор сделал паузу, и Логинов решился спросить:

– А требования они какие-то выдвинули?

Директор и его зам снова как-то странно посмотрели на Логинова. После чего переглянулись. Потом директор сказал:

– Ну пока только одно... Чтоб на борт для переговоров с ними прибыли вы, полковник!

13

– Радость моя, куда ты от меня убегаешь? – вдруг услышала Лиза, уже рванувшись к «Бентли» неукротимой боевой слонихой.

Раздавшийся сзади голос принадлежал ее суженому. Лиза резко остановилась, моргнула на «Бентли» и оглянулась. Из-за угла детской избушки к ней шагнул мужичок лет около сорока пяти. С букетом из трех роз. В целлофане.

– Любимая, ну вот наконец мы и встретились! – проговорил он, ухватив вконец растерявшуюся Лизу за руку и прижав ее ладонь к своей выбритой щеке.

В этот момент сзади послышался характерный звук «Бентли». Лиза украдкой оглянулась. Черноволосая женщина, чуть пошатываясь, брела к подъезду. Восхитительного кремового оттенка «Бентли-Континенталь» с эксклюзивным рокотом ехал к выезду из двора...

– Ты что, не рада нашей встрече? – слегка растерянно спросил воздыхатель.

– Та не, – вздохнула Лиза, провожая «Бентли» взглядом. – Почему? Я очень сильно радая, котик, просто это... Стесняюсь! – наконец повернулась Лиза.

Воздыхатель был слегка плешив, но чуть повыше Лизы на каблуках. Красотой он сильно уступал Джонни Деппу, зато одет был со вкусом. Присмотревшись к нему повнимательней, Лиза поняла, что она его где-то видела, но мельком. Впрочем, это было и неудивительно – ведь воздыхатель на нее как-то должен был запасть...

– Я тоже чувствую себя слегка неловко, прелесть моя! – признался воздыхатель. – Но по дороге в Париж мы привыкнем друг к дружке! Верно?

Такая непосредственность подкупила Лизу, и она одарила своего избранника многообещающей улыбкой.

– Надеюсь, котик!

– Ну тогда поехали? – прижал избранник руку Лизы к груди.

Лиза окинула двор за его спиной пытливым взглядом автодилера. Там стояли пара задрипанных иномарок и желтая «девятка» с черной некрашеной передней дверцей. И еще «Запорожец» – без колес и с одним чудом сохранившимся стеклом, на котором краской из баллончика было написано «Ющенко – поц».

– На чем поехали, любимый? – доверительно поинтересовалась Лиза.

Воздыхатель оглянулся и не менее сокровенно сообщил:

– Свой «Лексус» я загнал на мойку, прелесть моя! Ну чтоб не светиться тут, сама понимаешь! Пока вернемся, а он уже помытый!

– А какой у нас «Лексус»? – делано-равнодушно осведомилась Лиза.

– Ар-икс триста пятьдесят!

– Типа джип?

– Типа да, любовь моя! До аэропорта домчит за полчаса! А до мойки на частнике подскочим! Я тут какого-то татарина тормознул, так что карета подана, маркиза! Нас ждут Елисейские Поля, любовь моя!

– Я сегодня в Париж ехать не готовая! – покачала головой Лиза.

– Почему?

– Виза у меня в ЕС просрочена!

– Туристическую организуем, по прилету!

– Я все равно не готовая, – упрямо покачала головой Лиза. – Паспорт не взяла. Да и собраться надо. А как я соберусь, если не знаю, какое там у нас имение? В смысле брать кроссовки или там места для пробежек нету!

– Дорогая, я тебе все покажу! У меня в «Лексусе» камера с видео! Там записано, как я приезжаю в имение с агентом после аукциона! Надеюсь, тебе понравится!

– Я тоже надеюсь! – решительно сказала Лиза.

Последние сомнения отпали. Она окончательно поняла, что воздыхатель – ее судьба. Именно та, о которой пишет в своих книгах Устинова и о которой с детства мечтает любая женщина.

Лиза даже заранее смирилась с неизбежной возрастной импотенцией своего суженого. Когда по-настоящему любишь человека, ты готов принести себя в жертву. И Лиза решила, что тоже принесет – какому-нибудь молодому конюху или садовнику. В крайнем случае, если имение окажется без конюшни и сада и будет периодически засорять канализацию... Сантехники, судя по порнофильмам, в Европе очень даже ничего. Не чета нашим алкашам...

14

Отдав приказ на вентиляцию отсеков, вахтенный помощник услышал, как за рубкой зашумело. Живительный морской воздух через высунутый за шнорхелем воздухозаборник устремился в душные отсеки. Экипаж наконец-то мог глотнуть настоящего воздуха, а не смеси, прогоняемой через регенерационную установку...

Что касается вахтенного, то он вдобавок к этому мог еще и покурить. Сунув микрофон в держатель, офицер вытащил сигарету и наклонился, чтобы ее прикурить. Огонек сигареты в открытом море с самолета виден за несколько миль. Поэтому привычка курить так, чтобы не обнаружить себя перед потенциальным противником, в крови у каждого подводника.

Пряча огонек в кулаке, вахтенный дважды затянулся и блаженно выпустил дым через нос. Торчащий внизу на палубе часовой тут же учуял запах и задрал голову, склонив ее чуть набок, как выпрашивающий вкусненькое пес.

– Товарищ капитан третьего ранга! А, товарищ капитан третьего ранга? – услышал вахтенный заискивающий голос часового.

Деловито затянувшись, вахтенный перегнулся вниз и буркнул:

– Разговорчики на посту, Пестрыгин!

Часовой вздохнул, опустил голову и, поправив на плече автомат, двинулся в сторону носа. Вернувшись через пару минут, он снова задрал голову к рубке:

– Ну товарищ капитан третьего ранга, а?..

– Бэ! – донеслось сверху. – Ты на посту или где, Пестрыгин?

– Виноват! – шмыгнул носом матрос.

Вахтенный это оценил и сказал:

– Ладно, докурю, нырнешь в рубку!

– Понял, товарищ капитан третьего ранга! Спасибо!

Часовой на радостях быстро протопал к корме и обратно. Когда он снова поравнялся с рубкой, сверху донеслось:

– Давай, боец, только по-быстрому!

– Есть, товарищ капитан третьего ранга!

Часовой быстро открыл боковую дверь рубки и нырнул в нее. Едва дверь за ним закрылась, торчавшая в темноте у самого борта «Варшавянки» голова аквалангиста высунулась из воды и посмотрела наверх...

15

– Виноват, товарищ генерал! – тряхнул головой Логинов. – Не понял?

– Террористы потребовали, чтобы для переговоров с ними на борт захваченной подводной лодки прибыли вы, полковник!

– Теперь понял... А-а...

– Нет, ошибка исключена! Они потребовали именно вас, полковник!

– Ясно, товарищ генерал.

– На рубке лодки вывешена эмблема крымского халифата. В свете этого у вас есть какие-нибудь соображения по поводу персоналий террористов?

– Никак нет! – не задумываясь ответил Виктор.

– Ну, может, пока доберетесь, что-то прояснится. Значит, так, полковник... – Тут директор быстро посмотрел на часы и кивнул на своего зама. – Вы с генералом немедленно отправляетесь в Крым. Через пять минут с крыши вас заберет вертолет, ну а дальше – на военном борту до Севастополя. Я хочу, чтобы вы четко уяснили одно – в данном случае мы не можем допустить утечки информации, это напрямую вытекает из закона о военной тайне. Формально, согласно договоренностей о базировании Черноморского флота с Украиной, мы не можем иметь там ядерного оружия. Однако дизельные подводные лодки без торпед с тактическими ЯБП являются просто консервными банками, покрытыми толстым слоем резины. Поэтому торпеды с ядерными боеголовками на ЧФ всегда были и есть. Это ясно всем – такой своеобразный секрет Полишинеля... Мы делаем вид, что выполняем договоренность, а Украина делает вид, что нам верит. Но если эта история станет достоянием гласности, все, конечно, рухнет. Тогда может встать вопрос о самом пребывании Черноморского флота в Крыму... Исходя из этого, мы будем вынуждены потопить лодку как при попытке выхода из района, так и при попытке погружения! Несмотря на то, что на борту в качестве заложников находятся члены экипажа. Или переговорщики...

– А ЯБП? – быстро спросил Виктор.

Директор поморщился:

– ЯБП дела не меняют! ЧФ все равно не откроет район, пока со дна не будут подняты остатки лодки! Поэтому вы должны донести до террористов, что их смерть будет бессмысленной, о ней никто не узнает!

– А, – кивнул Логинов на столы техперсонала, – на исламистских сайтах информация о захвате не появилась?

– Пока нет. Будем надеяться, что и не появится – лодку сразу «накрыли» радиопомехами. Но если даже появится, это ничего не изменит! – жестко сказал директор. – Разве что ускорит отдачу приказа на уничтожение лодки! Вы все поняли, полковник?

– Так точно! – кивнул Виктор.

– Ну тогда удачи! – Директор крепко пожал руку Виктора и посмотрел в его глаза. – Тактику переговоров в деталях обсудите на борту со штатным психологом Антитеррористического центра, он уже едет на аэродром в Чкаловский и вылетит с вами. Надеюсь, вам все же удастся спасти членов захваченного экипажа!

– Сделаю все, что в моих силах, товарищ генерал! – кивнул Виктор.

16

– Кстати, котик! – спохватилась Лиза уже по дороге к задрипанной иномарке. – А как тебя зовут?

– Василий! – сказал суженый, заглядывая Лизе в глаза.

– Василий?.. – переспросила Лиза.

– Василий, – подтвердил избранник, отводя глаза в сторону. – Но во Франции я могу стать Жаном! Или Жаком...

– Да нет, Василий тоже хорошее имя! – заверила суженого Лиза.

– Спасибо! – сказал тот, подведя Лизу к стоящему у торца дома убитому «Форду» с тонированными стеклами. – Прошу, любовь моя!

Суженый галантно придержал Лизу за руку и распахнул заднюю дверцу. Та задрала ногу и начала опускаться на сиденье. И только тут увидела, что на переднем сиденье рядом с водителем сидит еще один татарин. Обоим парням было около двадцати лет. И оба пялились на Лизу глазами-пуговками.

Лиза татар не любила. Как и монголов, негров, арабов, турок и других гоминидов экзотических национальностей. Особенно Лиза не любила, когда эти вечно сексуально озабоченные экзоты пялились на нее. Плюхнувшись на сиденье, она подвинулась и, капризно поджав губки, спросила:

– Дорогой, а почему их так много?

– Кого? – спросил суженый, нырнув следом в машину.

– Таксистов! – многозначительным тоном сказала Лиза.

– А-а, – наконец сообразил суженый. – Это для безопасности! Двигай, Рустем!

Водитель-татарин наконец перестал пялиться на Лизу в зеркало и быстро воткнул передачу. Машина резво тронулась с места.

– Для какой безопасности? – спросила Лиза.

– Для безопасности дорожного движения, дорогая! Один водитель хорошо, а два лучше! Верно?

17

Капитан второго ранга Капралов ловко скатился по трапу в центральный пост. Динамик крякнул:

– Система вентиляции к работе готова!

– Вентилировать отсеки! – тут же приказал из рубки вахтенный помощник, который теперь был главным на лодке.

Палуба завибрировала. Мощные вентиляторы через воздухозаборник начали нагнетать прохладный воздух в отсеки. Вахтенный выслушал очередной доклад и приказал:

– Выключить систему регенерации!

Капралов в этот момент уже подходил к радиорубке. Как и положено, ее дверь была заперта. Капралов постучал.

– Кто? – донесся из-за двери голос радиста.

– Командир!

Запор приглушенно щелкнул, дверь распахнулась. В забитой аппаратурой радиорубке двоим людям было тесновато. Но подводники к подобному народ привыкший. Матросы БЧ-3 вообще умудряются спать по трое на одной торпеде.

Радист запер дверь и протиснулся на свое место. Секунду спустя он уже вызывал базу. Капралов на «птичьем» языке шифротаблиц доложил о выходе в указанный район. База доклад приняла к сведению. Радиообмен был совсем коротким и вроде бы формальным. Только вот принимал доклад Капралова лично командир дивизиона, который в такое время обычно уже уезжал на своем штатном «уазике» домой или парился в дивизионной сауне с какой-нибудь штабной дивчиной...

Водился за моложавым контр-адмиралом такой грех. Но устоять на его месте было практически невозможно. Ведь подвизавшаяся при штабе ударного дивизиона подводных лодок на канцелярской работе молодуха с учетом всяких надбавок-выслуг получала примерно столько же, сколько донецкий шахтер. А то и больше. Так что попариться в баньке с командиром, от которого зависело продление контракта, желающих было хоть отбавляй.

Капралов, снимая наушники, едва заметно улыбнулся – несколько раз и он был удостоен чести попариться с шефом. Вспомнить было о чем. Как говорится, служба это не только тяжелый ратный труд, но и редкие минуты отдыха...

– Стучи радиограмму командующему маневрами! – приказал Капралов, после чего продиктовал условный текст.

Через пару минут пришел ответ. Тоже условный. Это могло показаться детской игрой в военную тайну, но схема транспортирования ядерных боеприпасов отстраивалась годами. И никогда не давала сбоев. Даже в лихие девяностые, когда бесследно исчезали целые эшелоны с нефтепродуктами и под видом металлолома на экспорт огромными судами вывозили боеспособные танки.

Капралов вышел из радиорубки и нырнул в дверь своей каюты. Здесь он уселся в кресло, бросил на стол пилотку, расстегнул воротник синей «командорки» и посмотрел на часы. Он точно не знал, сколько продлится ожидание – час, полтора или все три. «Варшавянка» была всего лишь передаточным звеном системы. Главным критерием ее была надежность.

Малый противолодочный корабль в составе конвоя доставлял ЯБП к «Варшавянке». ПЛ, приняв торпеды на борт, должна была совершить погружение и под контролем надводных кораблей дойти до базы. Там «Варшавянке» предстояло снова всплыть и уже в надводном положении войти в бухту.

Таким образом, на каждом этапе спецгруз находился под надежнейшей охраной. А с виду все напоминало обычные плановые маневры ЧФ. При этом тот же Капралов, даже если бы очень захотел, не смог бы добраться к перевозимым «Варшавянкой» ЯБП. Потому что перед их погрузкой на лодку с малого противолодочного корабля переходили офицеры-спецназовцы подразделения по охране ядерных материалов. И сразу же блокировали изнутри люк торпедного отсека.

Так что думать Капралову, как обеспечить безопасность принятых на борт ЯБП, было не нужно. За него это сделали другие. Капралову оставалось только ждать, и он решил просто вздремнуть...

18

– Не поняла, котик! – повернула голову Лиза. – Куда это мы едем?

– На мойку, прелесть моя! За «Лексусом»...

– Так, а где эта мойка?

– Уже близко, дорогая!

Лиза посмотрела за окно. Там уже потянулась окраина Севастополя. Лиза решительно повернула голову.

– Скажи, пусть разворачивает! А то я к концу проповеди не успею вернуться!

– Успеешь, дорогая, успеешь! – легонько похлопал Лизу по руке суженый.

– Да не успею! А Моня меня тогда убьют!

– Моня тебя не убьет! – все тем же ласковым тоном сказал суженый. – А вот мы можем...

– Что?! – быстро спросила Лиза и тут же потянулась к сумочке.

В бытность проституткой она не раз попадала в крутые переделки с клинетами и с тех пор усвоила привычку таскать в сумочке предметы двойного назначения – вроде заколок-стилетов.

Однако суженый был начеку. В тот же миг он что-то сделал с кистью Лизы, и ее буквально скрючило от боли. Вроде как парализовало.

– То что слышала! – чуть наклонился к ней суженый. – Поэтому больше не дергайся, а закрой рот и слушай меня внимательно... Уяснила?

Лизе было так больно, что она даже кивнуть не могла. Просто хватала ртом воздух, как выброшенная на набережную глупая рыба.

– Уяснила или нет?!

– Да! – с трудом выдавила из себя Лиза.

– Вот и отлично! – улыбнулся суженый и ослабил тиски, сжимавшие Лизину кисть.

Лиза наконец закрыла рот и сглотнула. Она поняла, что попала. Как тупая провинциальная лошица. Суженый оказался ряженым. То есть обыкновенным сутенером, поставлявшим в заграничные бордели живой товар...

19

Высунувшийся из воды у борта лодки аквалангист находился для вахтенного помощника «Варшавянки» в «мертвой зоне». Чтобы увидеть его, офицеру нужно было подойти к левому крылу рубки и перегнуться. Поэтому аквалангист тут же начал взбираться на борт.

Мокрая резина была скользкой, но в ней имелись отверстия, через которые вода заполняла полость между жестким внутренним и мягким наружным корпусами. Пользуясь этими отверстиями как ступеньками, аквалангист за несколько секунд вскарабкался на палубу и тенью метнулся к рубке.

Здесь он замер. Вахтенный ничего не услышал, поскольку почти все звуки тонули в шуме воздухозаборника. Немного выждав, аквалангист осторожно скользнул вокруг рубки к двери другого борта. Именно за ней курил матрос-часовой.

Двигаться аквалангисту оказалось не очень удобно. На нем был не акваланг, баллоны которого располагаются за спиной пловца, а штатный изолирующий дыхательный аппарат подводников – ИДА. У него баллоны находятся на груди пловца. Несмотря на это, аквалангист быстро и бесшумно добрался до противоположной двери рубки. Здесь он затаился, держа в руке обратным хватом нож.

Часовой за дверью наконец докурил. Затоптав окурок на мокрой палубе, он распахнул дверь и вынырнул из рубки. Аквалангист сзади обхватил его за голову и вонзил в спину нож. Негромкий предсмертный всхлип часового утонул в ладони убийцы.

Бросив нож в ране, аквалангист подхватил обмякшее тело матроса и втащил его обратно в рубку. Там убийца быстро потянулся к поясу, где у него висел водонепроницаемый пакет. Выдернув нож из тела, аквалангист полоснул им по пакету. Секунду спустя в его руке оказался пистолет с глушителем. Аквалангист снял его с предохранителя и быстро шагнул к ведущему наверх зигзагообразному трапу.

– Ну что, перекурил, Пестрыгин? – донеслось сверху.

Аквалангист уже быстро взбирался в темноте по ступеням. Вахтенный, не услышав ответа, перегнулся сверху и громко позвал:

– Пестрыгин, ты чего, обкурился с голодухи?

Аквалангист дошел до поворота. Вахтенный помощник услышал шаги и повернулся. Впрочем, рассмотреть что-то в темном жерле рубки было невозможно, и вахтенный спросил:

– Ты чего, Пестрыгин, ухи поел?

В ответ на трапе дважды приглушенно хлопнул пистолет. Вахтенного с развороченной грудью отбросило к брызгозащитному козырьку рубки. Под него он и упал...

20

– Значит, так! – сказал бывший суженый деловым, не допускающим возражений тоном сутенера. – Будешь вести себя нормально, делать, что я скажу, все для тебя закончится хорошо. Вернешься к своему Моне живой и здоровой. Станешь дергаться, вернешься мертвой и больной. Ты что выбираешь?

– Вася! – быстро сказала уже пришедшая в себя Лиза. – Я ж загранпаспорт не взяла! А без него погранцы тебя как липку обдерут! Ты ж на мне ни фига не заработаешь! Я ж цены турецкие на телок знаю, котенок!

– А я тебе сказал – закрыть рот и слушать, – поморщился бывший суженый.

– Так я ж как лучше хочу! Правда! Ты лучше, котенок, знаешь, что... – Тут Лиза покосилась на татар и, резко наклонившись к уху суженого-ряженого, что-то быстро зашептала.

Наморщенный суженый сперва было недовольно отодвинулся, но по мере услышанного выражение его лица поменялось. В конце он даже улыбнулся и спросил:

– Что, настоящие пираньи?

– Ага, прикинь! – кивнула Лиза. – Здорово придумал, да? Ну что, я выйду, котенок? И будем считать, что мы не виделись, да? – заглянула в глаза бывшему суженому Лиза.

Однако тот махнул головой:

– Да нет, это не пойдет!

– Как не пойдет, котенок? Я ж тебе...

– Все! Закрыли тему! – смахнул улыбку с лица бывший суженый и снова стал сутенер-сутенером. – Теперь ты молчишь и слушаешь, что надо сделать! А потом спрашиваешь, если что не понятно!

21

Капитан второго ранга Капралов под мерное гудение вентиляции дремал, уронив голову на стол. Дверь его каюты вдруг приоткрылась. В нее чьи-то руки протиснули гроб. Цинковый. И поставили его, оперев о косяк.

Шаги в коридоре быстро затихли. Зато крышка гроба вдруг начала медленно, со странным скрипом, приоткрываться. Капралов поднял голову и невольно вздрогнул. В следующую секунду командир «Варшавянки» потянулся было к сейфу, где у него лежал пистолет. Однако ключей в кармане форменных брюк почему-то не оказалось. Пристегнутый к поясу карабин с цепочкой был на месте, а вот сама связка куда-то пропала...

– Длинь-длинь! Длинь-длинь! – вдруг донеслось из приоткрытого гроба.

Капралов замер. Наружу быстро высунулась рука с ключами.

– Вы не это ищете, товарищ командир? – услышал Капралов знакомый голос.

– Это! – сглотнув слюну, хрипло сказал капитан второго ранга. – Почему вошли без доклада, Сацких?

– Так я ж еще не вошел! Разрешите, товарищ командир? – послышалось из гроба.

– Не разрешаю! – отчеканил Капралов.

– Почему?

– Потому что вы без разрешения поднялись на борт, мичман!

Рука с ключами вдруг задрожала, связка зазвенела. Из приоткрытого гроба донесся смех.

– Ха-ха-ха! Извините, товарищ командир, не могу... Ха-ха-ха-ха-ха!

Капралова самого тянуло рассмеяться, но он просто обязан был выдержать командирскую марку. И капитан второго ранга, с трудом сдерживаясь от хохота, легонько стукнул кулаком по столу:

– Отставить смех, мичман!

22

Как обычно, в конце проповеди Моня спустился в зал. Там он побродил между рядами, изображая вроде как гипнотический транс. Наконец Моня приблизился к цели.

Его глаза были прикрыты. Рука застыла в воздухе, почти прикоснувшись к роскошным волосам соседки «подсадного». Та невольно приподнялась в кресле, вытянувшись в струнку и вцепившись в подлокотники побелевшими пальцами. А Моня вдруг резко повернулся и почти упер ладонь в лоб кудрявого парня.

Соседка тихонько охнула и даже вроде как попыталась вскочить. Однако дебелая подруга тут же уцепилась в нее мертвой хваткой и пригвоздила к креслу.

Моня повел рукой из стороны в сторону, и на его лице вдруг отразилось почти блаженство. Поросячьи глазки широко открылись. Моня с восторгом посмотрел на кудрявого парня и громогласно произнес в микрофон:

– Братья и сестры! Свершилось! Я нашел его! Я нашел соратника, чья способность к просветлению позволит ему разделить со мной все тяготы пути и достичь цели!

Тут Моня вдруг сложил руки перед собой и вроде как коротко поклонился, одновременно произнеся в микрофон:

– Как зовут тебя, брат?

– Иосиф! – сказал парень, поднявшись.

– Его зовут Иосиф!!! – проорал в микрофон Моня. – И это символично, братья и сестры! Ведь именно так звали отца Иисуса! Вместе мы победим! Да?!

– Да!!! – почти в едином порыве грянул зал.

Моня свободной от микрофона рукой приобнял парня и снова крикнул:

– Я нашел его! Я нашел еще одного соратника! Но я знаю, что завтра, или послезавтра, или послепослезавтра я найду еще одного, потом еще и еще! И вместе с вами, братья и сестры, мы одолеем путь к истинной вере! Да?..

– Да!

– Да?

– Да!!!

– Да?

– Да!!!

Задавая вопросы, Моня задом ловко взобрался на сцену и втащил с собой кудрявого парня. Умолкшая было музыка грянула с новой силой. На сцену двумя ручейками под стук барабанов вытекли давешние босоногие мальчики-девочки. Под напевы «Рама хари! Рама кришна!» они образовали кольцо, в которое дымовые установки пахнули дымом.

– Валим! – скомандовал Моня кудрявому подсадному, который от волнения мог сделать что-то не то. – Только не загреми!

Несколько секунд спустя Моня уже благополучно заволок «подсадного» за сцену. Гориллообразный Шварц в своей неизменной демисезонной адидасовской футболке и джинсах встретил их, оттер парня в сторону и ломанулся вперед. За Шварцем двинулся Моня, сзади пристроились секьюрити, охранявшие сцену.

Протопав по гулкому коридору, Шварц приблизился к грим-уборной. Торчавший возле нее секьюрити посторонился, Шварц рывком распахнул дверь. Моня вошел в грим-уборную и, устало плюхнувшись в кресло, крикнул:

– Лизавета! Лизавета! Ты где?..

23

Держа пистолет наготове, аквалангист поднялся по трапу и осторожно наклонился над распластавшимся под козырьком рубки вахтенным помощником «Варшавянки». Убедившись, что офицер мертв, аквалангист быстро повернулся и приблизился к открытому люку лодки.

Снизу доносились приглушенные голоса. Аквалангист осторожно наклонился и заглянул в проем. Внизу, метрах в трех, виднелся еще один распахнутый люк. Через его отверстие просматривался небольшой пятачок палубы центрального поста. Членов экипажа видно не было.

Аквалангист немного поколебался, но все же решил закрыть верхний люк. Положив пистолет на палубу, он ухватил тяжеленную крышку и неслышно опустил ее. Потом убийца быстро закрутил штурвал запорного устройства. Люк плотно прижался к горловине, но с внутренней стороны крышки имелся точно такой же штурвал, так что открыть люк для экипажа никакой проблемы не представляло.

Поэтому аквалангист больше не стал терять время. Схватив пистолет, он бросился вниз. Вынырнув через другую дверь рубки, аквалангист оставил под ней пистолет, а сам соскользнул по боку «Варшавянки» в море.

В следующую секунду аквалангист уже скрылся под водой. Однако пробыл он там недолго. Буквально через полминуты показался на поверхности, но уже верхом на подводном скутере. К скутеру был прикреплен небольшой газовый баллон.

Аквалангист не без труда, но довольно быстро втащил его на борт «Варшавянки» и перекантовал к рубке. Положив баллон под ней, аквалангист размотал прикрепленный к баллону тонкий шланг и вставил его в решетку воздухозаборника. После этого аквалангист открыл вентиль баллона, посмотрел на водонепроницаемые часы, подхватил пистолет и бросился в рубку «Варшавянки»...

24

– Я не понял, – повернулся к Шварцу Моня, – где Лиза?! Или я сам должен, выложившись в образе, с фейса грим снимать?!

Шварц заглянул за ширму гримерки. На его физиономии возникло озадаченное выражение.

– Щас! – быстро сказал он и протопал к двери. Высунувшись в коридор, гигант-телохранитель рявкнул: – Лиза че, в туалете с прокладками? Как нет?..

К Моне Шварц повернулся уже с встревоженным лицом и тут же прижал огромным пальцем к уху микронаушник.

– Шварц к Седьмому! Лизка возвращалась? Нет?! Ясно...

Быстро вытащив из кармана мобильный, Шварц принялся неловко тыкать в слишком мелкую для его огромных ручищ клавиатуру.

– Я вам не мешаю? – глухо обозвался из кресла Моня.

– Да Лизке срочно понадобилось в аптеку и...

– Да хоть в супермаркет, вашу мать! – грохнул кулаком по столу Моня. – На фига я, блин, содержу целую кучу нахлебников?! Чтоб концертный грим снять было некому? Разгоню, на фик! Всех!

– Да щас, Монь! – быстро приложил трубку к уху Шварц. – Алло, Лизка! Ты где, твою мать... Чего?.. А кто это?..

25

Попытавшись стукнуть кулаком по столу, Капралов вдруг проснулся. Подняв голову, он с удивлением обнаружил, что никакого цинкового гроба в двери его командирской каюты нет. И сама дверь закрыта. Зато в коридоре разносился заливистый смех.

– Ха-ха-ха!

– Хи-хи-хи!

– Ой, не могу, ха-ха-ха!

Капралов быстро вскочил из кресла и, рывком распахнув дверь, высунулся в коридор. Под перебокой чуть наискосок перегибался от смеха радист. Дверь радиорубки в нарушение всех инструкций была открыта настежь. У межотсечного люка, показывая на радиста пальцем, ухохатывался матрос-годок. И в другой стороне тоже кто-то смеялся.

В подсознании Капралова что-то тревожно щелкнуло. Какая-то мысль возникла, но тревожиться капитану второго ранга не хотелось. Подчиненные радовались жизни, и Капралову от этого тоже было очень весело. Он больше не мог сдерживаться и сам от души засмеялся.

Тревожная мысль все же пробилась из подсознания, но от нее командиру «Варшавянки» стало еще смешнее. Так что он тоже едва выдавил из себя сквозь хохот:

– Азотный наркоз! Ой, не могу! Без погружения! О-хо-хо-хо-хо-хо-хо!..

26

– Монь! – быстро сказал Шварц, прижав телефон к животу. – Это... Тут с тобой типа поговорить хотят!

Физиономия Шварца Моне сильно не понравилась.

– Кто?

– Вроде татары. И это... Лизка типа у них...

– Давай! – резко протянул руку Моня.

Одухотворенности на его лице не осталось. Моня вроде как улыбался. Но эта улыбка сильно смахивала на волчий оскал. Взяв трубку, он сказал:

– Это Моня! Я внимательно слушаю! Ты кто?

– Ремзи...

– Угу... Ну?

– Твоя подруга задержана бойцами летучего отряда самообороны крымских татар...

– Она мне не подруга. Она на меня работает, – уточнил Моня. – С какого хрена вы ее задержали?

– Она совершила ужасное преступление! Надругалась над святыней нашего народа!

– Не понял?..

– Она делала минет в мечети! – выдохнул собеседник.

– Муфтию, что ли?.. – не поверил Моня.

– Неверному!!!

– Так... А кто ваш сра... в смысле летучий отряд курирует от меджлиса? Джемилев или Умеров?

– Наш отряд не подчиняется меджлису! Там засели одни болтуны! Мы подчиняемся только законам шариата! Поэтому твоя подруга сегодня же предстанет перед судом кадия!

– А кадий у нас кто?

– Его имя хранится в тайне! Для обеспечения независимости системы кадията! Кто кадий, не знаем даже мы!

– Пацаны, вы хорошо подумали? – почти ласково спросил Моня.

– Да! Поэтому ты сможешь присутствовать на суде, высказаться в защиту обвиняемой и выслушать справедливый приговор!

– Когда, где? – спросил Моня.

– Заседания шариатского суда каждый раз проходят в другом месте! Для обеспечения независимости! Но ты получишь инструкции по телефону, так что успеешь прибыть как раз к началу суда. Требование одно...

– Да! – насторожился Моня.

– Ты должен предстать перед кадием с покрытой головой! Но не бейсболкой, конечно!

– Договорились, пацаны, – шмыгнул носом Моня. – Писец! – сказал он, отняв трубку от уха. – У этих татар левая клешня не знает, что делает правая! Они меня достали!

– Что?.. – тревожно спросил Шварц.

– В темпе собираемся на тайный шариатский суд. Нужно где-то срочно достать татарскую кепку, ну типа как у Деда Мороза... – посмотрел на Шварца Моня. – Не, две кепки – вторую для тебя... Ну и в придачу парочку гранатометов, десяток «калашей» и ящик патронов!.. Не, патронов тоже два ящика, чтоб нам на суд два раза ездить не пришлось! Понял?

– Понял! – кивнул Шварц. – Сейчас зашлю пацанов в тайник!

27

Аквалангист посмотрел на часы, потом положил на палубу пистолет и быстро завертел штурвал рубочного люка «Варшавянки». Открыв запор, он сместился под стенку и двумя руками потянул крышку люка на себя.

Если бы изнутри лодки вдруг открыли огонь, толстая крышка защитила бы аквалангиста от пуль. Но выстрелов не последовало. Аквалангист осторожно заглянул в щель, потом рывком откинул крышку до упора. Взяв пистолет, он наклонился и прислушался. Резиновая маска ИДА делала слышимость не такой ясной, но все же аквалангист расслышал легкое похрапывание. Из его груди вырвался вздох облегчения. Все сработало так, как он и рассчитывал.

В баллоне, привезенном на скутере, находилась перекись азота. В начале двадцатого века на улицах Парижа была понатыкана целая куча аттракционов, называвшихся «Веселящий газ». Суть аттракциона заключалась в том, что любой желающий за умеренную плату мог вдохнуть из баллона перекись азота. Но очень скоро власти спохватились, что это наркотик, и аттракционы запретили.

Тридцать лет спустя, после изобретением акваланга, с «веселящим газом» столкнулись уже ныряльщики. Оказалось, что на глубинах под большим давлением перекись азота образуется в воздухе самопроизвольно. Из-за этого и гибнет большинство водолазов. Коварство «азотного наркоза» заключается в том, что под его воздействием человек теряет способность трезво оценивать ситуацию мгновенно. Ныряльщик начинает петь, смеяться и вообще радоваться жизни. И от полноты счастья либо срывает с себя маску с дыхательными шлангами, либо устремляется в глубину, которая кажется ему непреодолимо манящей и волшебной. Недолгая эйфория, если водолаз не успевает погибнуть, заканчивается крепким сном...

Сколько именно продлится сон членов экипажа, аквалангист точно не знал. Поэтому он очень быстро спустился по трапу вниз, в лодку. В центральном посту прямо на палубе спали три человека. Аквалангист по очереди «контрольными выстрелами» в голову сделал их сон вечным.

28

– Ну? – сказал Моня.

– Ваще по нулям! – махнул головой Шварц, отнимая от глаз бинокль.

Они стояли на скалистой возвышенности. Справа примерно в километре виднелось темное море без единого огонька. С остальных трех сторон пейзаж был на удивление однообразным и состоял из скалистых возвышенностей.

Никаких зданий с надписью «Шариатский суд» в округе не просматривалось. И вообще никаких зданий. Скалистая местность была абсолютно безлюдной. Единственным признаком присутствия человека была «колючка», видневшаяся на одном из гребней. За «колючкой» была уже территория полигона ЧФ.

– Че-то мне все это не нравится, – сказал Моня. – В пещере они какой-то зашхерились, че ли... Ладно, гляди, а я пошел к пацанам!

Шварц кивнул и снова приложил бинокль к глазам. Моня стал спускаться вниз и в темноте едва не навернулся. Выматерившись, он продолжил спуск уже осторожнее. На душе у Мони было тревожно. Татары тянули кота за хвост. Следуя их инструкциям, они заехали хрен знает куда. А Моня на разборки в горах не рассчитывал. И приборов ночного видения захватить тоже не догадался...

– Ну что там? – шагнул от одного из джипов начальник Мониной охраны.

Он, как и все охранники, был богатырского телосложения. И тоже всегда ходил в немнущемся костюме с микронаушником в ухе. Но в связи с выездом на суд Моня велел поменять форму одежды на более подходящую. Так что сейчас охранники были в коротких куртках, в карманах которых помещалось достаточное количество боеприпасов.

– Ни фига! – сказал Моня.

– Понятно! – поправил на плече короткоствольный «калаш» начальник охраны и растворился в темноте за джипом.

Джипов были три – два «Тойота Ленд Крузер» охраны и «Шевроле Сабурбан» Мони. Моня прошел к «Шевроле» и забрался внутрь, в просторный пассажирский салон. Один ряд кресел из него был убран и внутри было все, чтобы радоваться жизни – холодильник, бар, телевизор и прочий «фарш». Однако Моне радоваться жизни как-то не хотелось. Тем более что под ногами лежал крупнокалиберный пулемет, который Шварц прихватил «на всякий пожарный».

Моня плюхнулся в сделанное по спецзаказу кресло и вытащил мобильный. Он уже дважды звонил Ремзи сам, но проклятый татарин не отвечал. Моня как раз думал, не позвонить ли ему еще раз, когда мобильный запиликал.

– Да! – приложил трубку к уху Моня.

29

Убив выстрелами в голову находящихся в центральном посту членов экипажа, аквалангист быстро закрыл носовой и кормовой люки отсека. Сделав это, он расслабился окончательно, поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс. Запоры межотсечных люков любой ПЛ устроены таким образом, что отворить их можно, только синхронно отвернув штурвалы с обеих сторон. Так что теперь члены экипажа, даже придя в себя, при всем желании не могли помешать аквалангисту довести до конца задуманное.

Вернее, теоретически еще могли – воспользовавшись рацией. Поэтому аквалангист быстро вскарабкался наверх по трапу и вывел из строя антенны ПЛ. Теперь хозяином положения был он. Но только до подхода конвоя надводных кораблей. Так что за оставшееся время аквалангисту нужно было успеть многое.

Первым делом он снова опустил на место крышку рубочного люка, после чего спустился вниз и закрыл вентиль баллона с перекисью. Шипение прекратилось. Немного выждав, аквалангист наконец решился переключить клапан ИДА в положение «воздух» и осторожно вдохнул. Никаких эйфорических ощущений не последовало, и он быстро закрыл баллоны дыхательного аппарата.

После этого аквалангист не без труда стащил маску и откинул ее назад вроде капюшона. Громоздкий ИДА он снимать не стал. Срезав с пояса еще один непромокаемый мешок, аквалангист извлек из него мобильный телефон. Отыскав нужный номер, он позвонил...

30

– Шварц, спускайся! – бросил в трубку Моня, после чего открыл дверь «Шевроле» и высунулся: – По коням, пацаны!

– Что, позвонили? – тут же материализовался из темноты начальник охраны с «калашом».

– Да! Спускаемся на берег и пилим до «колючки»!

– Понятно! – повернул голову в сторону моря начальник охраны. – Хреново только, что с двух сторон не подъедешь!

– Там разберемся! – бросил Моня.

Сверху посыпались камни, следом, топая так, что закачался джип, с возвышенности сбежал Шварц.

– Че, позвонили?! – выдохнул он.

– Да! Прыгай! – подался внутрь Моня.

Шварц заскочил в салон, захлопнул дверцу и быстро спросил:

– Пулемет в люк выставлять?

– Пока нет! – сказал Моня.

Стоявший сзади «Ленд Крузер» развернулся и направился к спуску. За ним пристроились два других джипа. Минут десять спустя внедорожники наконец оказались на тонкой полоске берега, над которой нависали темные скалы.

Здесь «Шевроле» выскочил вперед и рванулся к закрывавшей полнеба громадине Скалистого. Мощный движок внедорожника утробно урчал вырвавшимся на свободу зверем, из-под широченных колес летели галька и клочья грязно-белой пены. Два набитые охранниками «Ленд Крузера» не отставали.

Высунувшийся в открытый люк с биноклем Шварц заорал:

– Никого не видно, Монь! Может, все-таки пулемет выставить?!

– Успеешь выставить! – проговорил подавшийся к водительскому креслу и всматривающийся вперед Моня.

– Что?.. – нырнул в салон Шварц.

– Говорю, можешь пока приготовить! – не поворачивая головы, бросил Моня.

– Ага! – обрадовался Шварц.

Сунув бинокль в футляр, он наклонился и вжикнул «молнией» чехла. Сталь пулемета тускло блеснула в свете приборов. Шварц легко поднял тяжеленный «аппарат» одной рукой, рукавом другой любовно провел по вороненому стволу.

– Ох и запомнят нашу Лизку татары! – криво ухмыльнулся он.

– Тормози! – через пару минут сказал Моня, разглядев показавшуюся впереди «колючку».

«Шевроле» резко сбросил скорость и остановился, осветив скалы кровавым всполохом стоп-сигналов. За ним дружно встали оба джипа с охраной. Моня вытащил телефон, ткнул пальцем в кнопку и приложил трубку к уху.

– Мы на месте! – сказал он, услышав ответ. – Че дальше? Где-где? Так... И че? Ясно...

Отключив телефон, Моня растерянно посмотрел в сторону моря.

– Че? – спросил Шварц.

– Писец! – шмыгнул носом Моня. – Суд начнется через полчаса на списанной подводной лодке. Она где-то там на якоре болтается...

Шварц раскрыл дверь, быстро высунулся, посмотрел на темное, без единого огонька море и спросил:

– Так а как мы на эту лодку попадем? Они кого-то пришлют?

– Хрен там! – сказал Моня. – Своим ходом придется... Под скалами в тайнике лежит надувная лодка...

– Что? – подбежал к двери начальник охраны.

Моня со Шварцем быстро переглянулись, потом Моня сказал:

– Глянь под скалами тайник в темпе! Он пластиковой бутылкой обозначен...

31

– Слушаю! – ответил голос с едва заметным акцентом.

– Все в порядке, Ремзи! Давайте! – выдохнул в трубку аквалангист.

– Понял! Тут этот звонил...

– Пока не отвечайте! И вообще никаких разговоров! Быстрее! Я жду!

Отключив телефон, аквалангист обошел рубку и окинул море настороженным взглядом. Преждевременное появление конвоя могло спутать весь его хитроумный план. Но на горизонте по-прежнему не было видно ни единого огонька.

Аквалангист посмотрел в сторону темной громадины Скалистого. Однако и там рассмотреть ему ничего не удалось – слишком далеко было до берега. Впрочем, Ремзи с Рустемом ничего особо героического совершать было не нужно. Задание у них было – ребенок справится.

В ожидании прибытия молодых крымских татар-ваххабитов аквалангист вдруг почувствовал, насколько сильно ему хочется курить. Сигарет он с собой не взял, но они были у убитых. И аквалангист просто нырнул в темную рубку и обшарил карманы матроса. Вытащив пачку и зажигалку, аквалангист подался под стенку и прикурил. Сигареты у матроса были российские – крепкий «Донской табак».

Уже после пары затяжек аквалангист почувствовал приятное расслабление. «Никотиновый наркоз», конечно, не мог сравниться по силе ощущений с «азотным», но зато и для жизни он был намного безопасней...

32

Шварц в последний раз нажал ногой на педаль и оглянулся:

– Готово, Монь!

Стоявший у джипа с начальником охраны Моня быстро сунул ему свой телефон и подошел. Лодка в надутом положении была чуть побольше детского манежа. Шварц развел руками:

– Больше нельзя, Монь, лопнет!

В этот момент начальник охраны быстро проговорил:

– Здоров, Чалый! Извини, что разбудили! Но Моне срочно нужен твой катер, не одолжишь? Где-где?.. Ясно...

– Ну? – спросил через плечо Моня.

– Он в Феодосии... – упавшим голосом сообщил начальник охраны. – Может, в прокат еще какой позвонить?

– Какой прокат? У нас двадцать пять минут осталось! А сюда от Севастополя на глисере ходу час, не меньше!

– Так че делать будем? – пнул ногой надутую лодку Шварц. – Подождем, пока наш катер пришлепает?

– Охренел, че ли? Чтоб какие-то татары раззвонили по всему Крыму, что Моня на «стрелку» опоздал?! На этой поплывем! Вдвоем!

– Так это! Я тогда пулемет возьму, да, Монь?.. – быстро повернулся к «Шевроле» Шварц.

– Какой пулемет, твою мать! Она хотя бы нас выдержала! Насос откручивай! – рявкнул Моня и бросился к распахнутой дверце «Шевроле».

Несколько секунд спустя он вынырнул обратно и швырнул Шварцу огромную войлочную шапку с отворотом. Вторую такую же Моня натянул на свою лысину, немного подумал и быстро наклонился в салон. Когда он высунулся снова, на его голове поверх шапки уже была надета квадратная натовская каска с очками, купленная по случаю во время учений «Си-бриз». Подвигав ее на голове, Моня удовлетворенно хмыкнул:

– Пару «лимонок» влезет!.. А ты, Шварц, по карманам распихай! Чего встали, движок цепляйте, быстро!

Двое охранников метнулись к лодке. Начальник охраны, нервно теребя на плече ремень «калаша», сказал:

– Слышь, Монь! Может, лучше я со Шварцем поплыву? А то кто знает, как оно там в море обернется, а я все-таки в морской пехо...

– Чтоб сказали, что Моня каких-то татар испугался?! Да надо мной весь Крым смеяться будет!

33

За иллюминатором «ИЛа» ярко, словно миллионноваттный уличный фонарь, светила луна. Внизу бесконечным волнистым ковром тянулись освещенные ею серебристые облака. Эта картина завораживала. Казалось, что ничего более прекрасного в этом лучшем из миров нет и быть не может...

– Принял! – послышался сзади голос замдиректора ФСБ. – До связи, адмирал!

Логинов повернулся и спросил:

– Ну что там, товарищ генерал?

Замдиректора сдернул с головы наушники и устало потер пальцами глаза.

– Обстановка пока без изменений, полковник... Принципиально нового ничего. Поднятая по тревоге морская пехота скрытно высадилась на берег в районе мыса Скалистый на территории нашего полигона. Пехотинцы обнаружили проходы в заграждениях. Так что террористы сперва проникли на полигон, а потом уже с берега подобрались к всплывшей лодке...

– А охрана полигона куда смотрела?

– Охрана там чисто символическая. Никаких материальных ценностей на полигоне нет. Ну, кроме врытых в землю списанных танков и БМП столетней давности. Так что за все годы только металлоломщики пару раз и пытались проникнуть за ограждение.

– Понятно, – сказал Логинов. – А что насчет ЯБП, товарищ генерал?

– Каких ЯБП, полковник? – от удивления замдиректора ФСБ даже перестал тереть глаза.

– Тех, которые на лодке... Террористы до них добрались или это пока неизвестно?

– А кто вам сказал, что на захваченной лодке есть ЯБП?

– Так директор сказал... Когда ему на совещание из Главного штаба ВМФ позвонили.

– А-а, – кивнул замдиректора. – Это была предварительная оперативная информация... На захваченной лодке нет ЯБП, полковник. Она готовилась тайно принять их на борт. Именно поэтому террористы и смогли к ней подобраться...

В этот момент из-за кресел донеслось:

– Командующий ЧФ снова на связи, товарищ генерал!

Замдиректора ФСБ надел гарнитуру и быстро сказал:

– Я слушаю, адмирал!

34

– Вон она! – вытянул огромную ручищу Шварц.

– Да вижу я! Рули, твою мать, а не клешнями размахивай! – негромко проговорил Моня.

Шварц чуть повернул ручку подвесного мотора, и они начали быстро сближаться с темной, напоминавшей громадного кита, подводной лодкой. Моня сжал рукой лежащий на дне лодки «калаш».

Из-за малой грузоподъемности надувной лодки они смогли прихватить только два автомата. Плюс у Мони в носке торчал «глок 27», а у Шварца за поясом «Ллама». Но даже с этим скудным арсеналом Моня был готов дать татарам настоящий бой.

Подводная лодка была все ближе. И Моня наконец рассмотрел, что она какая-то слишком большая. Вернее, и большая тоже, но главное – какая-то слишком современная с виду. В том смысле, что обводами она напоминала атомоход.

У Мони даже вдруг промелькнула мысль, что они повернули к случайно всплывшей атомной подводной лодке, и он быстро оглянулся по сторонам в поисках старой списанной. Однако никаких других лодок на горизонте не просматривалось. Да и Моня вдруг вспомнил, что в Черное море атомные субмарины не заплывают в принципе. Так что случайность отпадала.

И Моня прикипел глазами к приближающейся темной громадине. Никакого движения на лодке не было. И ни единого огонька не светилось. Зато Моня рассмотрел белеющий на рубке плакат. Сперва он подумал, что на нем написано «Шариатский суд», но при приближении рассмотрел, что это какая-то татарско-исламская эмблема. Так что все было «в елочку».

Моня быстро повернул лежащую между ногами натовскую каску, под подшлемник которой были засунуты две гранаты, и вытащил мобильный. Ткнув в кнопку вызова, Моня приложил левой рукой трубку к уху, а правую опустил на «калаш».

35

– Ясно! На всякий случай скрытно перебросьте в этот район дополнительные силы морских пехотинцев! А я сейчас свяжусь с Антитеррористическим центром! Добро, адмирал... Связь с центром мне! – чуть повернул голову замдиректора ФСБ. Несколько секунд спустя он уже докладывал в Москву: – Командующий ЧФ только что сообщил: на пустынном берегу в районе Скалистого обнаружена группа подозрительных джипов... Нет, пикником там и не пахнет, товарищ генерал! У машин находится около десятка людей. Судя по данным разведки, вооруженных, и неплохо... Нет, они находятся за территорией полигона... Ясно! Так точно, я уже дал команду о подтягивании дополнительных сил! До связи, товарищ генерал! – Сняв наушники, замдиректора посмотрел на Логинова: – Слышали, полковник?

– Так точно! – кивнул Виктор.

– Черт бы побрал этого Никиту Сергеевича! – снова потер пальцами глаза замдиректора. – Подарил спьяну Крым Украине, а мы теперь расхлебываемся! Почти наверняка на берегу в джипах пособники террористов! Но трогать их, пока они находятся на украинской территории, нельзя. Тогда уж точно дипломатического скандала не избежать!

36

Подводная лодка приближалась, Шварц уже сбросил скорость, а в трубке Мониного телефона по-прежнему шли длинные гудки. Наконец звонок с мелодичной трелью закончился.

– Не понял?.. – проговорил Моня, тупо посмотрев на дисплей.

– Че? – заглянул через его плечо Шварц.

– Не отвечают! – быстро посмотрел на лодку Моня и крикнул: – Ремзи! Это я, Моня! Мы уже подходим!

С лодки никто не ответил. И никакого движения на ней по-прежнему не было. Моня почуял неладное и бросил через плечо:

– Глуши!

Подвесной движок умолк, надувная лодка по инерции еще немного проплыла к подводной лодке и остановилась, слегка покачиваясь, в паре метров от покатого борта субмарины. Моня и Шварц, вытянув шеи, обшаривали громадину настороженными взглядами.

Тишина была полная. Только едва слышно капала где-то внутри корпуса лодки вода да что-то приглушенно гудело за огромной рубкой.

– Че за фигня?.. – шепотом спросил Шварц.

Моня немного подумал, потом тоже шепотом сказал:

– Давай зайдем с другой стороны!

– Понял! – кивнул Шварц.

Подвесной мотор приглушенно зарокотал. Лодка повернула и двинулась в обход субмарины. Обогнув покатую корму, она приблизилась к рубке. Никакого движения на лодке не просматривалось и здесь. Зато дверь рубки с этой стороны была открыта настежь. Когда лодка поравнялась с ней, Моня быстро велел:

– Стоп!

Вытянув шеи, Моня со Шварцем уставились в проем. Там кто-то явно был. Шварц вспомнил про фонарик и быстро спросил:

– Присветить, Монь?!

– Давай! – сжал вспотевшую руку на «калаше» Моня.

Шварц вытащил из кармана фонарик. Тонкий луч метнулся к рубке подводной лодки и осветил темный проем. В тот же миг Шварц шумно сглотнул. Моня после секундной паузы сипло сказал:

– Не понял, эти падлы, ее че, заочно осудили, без нас?..

В проеме рубки виднелась вроде как распятая Лиза. Ее вытянутые вверх руки были привязаны к ступеням трапа. Правая нога в ажурном чулке была задрана так, словно Лиза лихо отплясывала канкан и вдруг замерла, когда нога оказалась в самой высокой точке траектории. Нога мелко-мелко дрожала. Вместе с ней мелко-мелко подрагивал тянущийся от щиколотки к голове Лизы тонкий тросик. Второй конец тросика был привязан к кольцу «лимонки». «Лимонка» торчала у Лизы во рту и для надежности была примотана скотчем. Лизка с мольбой пялилась на Моню со Шварцем влажным коровьим взглядом раскаявшейся грешницы...

– Йоперный балет! – выдохнул Шварц. – Она ж на такой растяжке долго не продержится!

– Ага! – сказал Моня, втягивая шею и торопливо напяливая каску. – Давай в темпе к ней!

– Я?.. – спросил Шварц.

– Ну да, а кто? Ты ж все равно два раза контуженный!

37

Гидроплан огромной черной птицей несся над морем. Ночь выдалась почти безлунной, и свинцовая гладь воды едва поблескивала внизу. В салоне самолета яблоку было негде упасть. Кроме замдиректора ФСБ с прибывшими с ним из Москвы офицерами, здесь находилось и руководство ЧФ почти в полном составе со своей свитой. От сверкающих звезд и галунов на черных адмиральских мундирах рябило в глазах. Логинов в своем повседневном «лубянском» костюме выглядел бедным родственником на этом празднике жизни.

Место ему досталось в самом хвосте гидроплана – на двухместном сиденье на троих. У иллюминатора торчал важный, как индюк, капитан первого ранга с каким-то кейсом в руках. Возле него тише воды ниже травы дышал через раз совсем сопливый старший лейтенантик, видимо, ординарец какого-то адмирала. При прохождении старших по званию лейтенантик на училищном рефлексе дергался, но вскочить никак не мог по причине крайней зажатости между капитаном первого ранга и Логиновым.

От генеральско-адмиральских мест быстро отошел и двинулся по проходу заместитель отдела контрразведки ЧФ Роман Плотников, знакомый Логинову по летней операции в Алуште. Подойдя к Виктору, Плотников негромко сказал:

– Идем перекурим, полковник!

– А тут можно разве? – спросил Логинов, поднимаясь.

– Мне уже все можно! – с беспечностью камикадзе сказал Плотников. – Погоны по-любому снимут!

Капитан первого ранга у иллюминатора повернул голову и посмотрел на офицеров возмущенным взглядом. Впрочем, ни Плотников, ни Логинов не обратили на это никакого внимания. Заведя Виктора в узкий коридорчик, Плотников толкнул дверь туалета и кивнул:

– Ныряй, полковник!

Логинов вошел в небольшой туалет, Плотников втиснулся за ним и закрыл дверь. Вытащив сигареты, они закурили. Плотников стряхнул пепел в унитаз и, глядя на кончик своей сигареты, сказал:

– Охренеть не встать! Террористы захватили Kilo – «тихого убийцу»! Если в Пентагоне об этом пронюхают, у них, наверное, будет второй День благодарения! Они ж, когда Уго Чавес решил купить у нас пять «Варшавянок», обделались там с перепугу! А тут такая херня...

– А как это вообще могло случиться? – спросил Логинов.

Плотников вздохнул и дважды затянулся. Потом стряхнул пепел в унитаз и сказал:

– Я думаю, террористы скачали инфо с члена экипажа...

– Думаешь, на борту был их сообщник?

– Нет! – махнул головой Плотников. – Тот, с кого они скачали информацию, в море как раз не вышел! Это старший мичман торпедной группы Сацких. Его сегодня утром нашли мертвым недалеко от дома...

– С признаками насильственной смерти?

– Нет. Предварительный диагноз – смерть вследствие алкогольного отравления... Но я думаю, ему помогли! Я успел заглянуть в морг. Неофициально!

– Ну?

– У него на левой ноге между пальцами след инъекции! Я, конечно, не врач, но это наверняка след от химии! Вот так его и разговорили!

– Вашу мать! – нервно затянулся Логинов. – А вы куда смотрели? Он же как-никак носитель военной тайны!

– Да у нас полфлота таких носителей! К каждому ж часового не приставишь! – махнул рукой Плотников и снова жадно затянулся. – Единственное, Вить, чего я не могу понять, так это того, кто слил татарам информацию...

– Ты ж сам сказал – мичман этот, Сацких... – удивленно посмотрел на Плотникова Логинов.

– Да мичман им слил оперативную информацию – ориентировочное время выхода в квадрат, примерные координаты! Я не об этом!

– А о чем тогда?

– О том, что задумать такой захват в принципе можно, только хорошо зная, как в целом функционирует система обеспечения безопасности ЯБП! А этой информацией не обладаю даже я! Понимаешь? В системе был вот такой малюсенький зазор, и татары его нащупали!

– Наверное, просто повезло, – сказал Логинов. – Такое бывает...

– Не думаю! – покачал головой Плотников. – Это не везение, Витя...

– А что тогда, операция иностранных разведок? Так, а смысл ее в чем?

– В том-то и хрень, Витя, что я не вижу в этом захвате никакого резона! В первую очередь – для самих татар! Они же о нем никому не сообщили, хотя прошла уже куча времени! Вот этого я вообще не пойму!

– Может, я пойму, когда с ними поговорю, – задумчиво сказал Логинов.

38

Шварц одним гигантским прыжком оказался у распахнутой двери рубки и закрыл проем своим телом. Припавший к борту подводной лодки Моня из-под натовской каски прикипел к его спине взглядом. Шварц нырнул в рубку, с ходу обхватил огромной лапищей лицо Лизы и чуть наклонил голову. Со звуком гильотины щелкнули зубы. Выплюнув концы перекушенного тросика, Шварц победно оглянулся:

– Порядок, Монь! Гы-гы!

– Молодец! Отвязывай в темпе! – облегченно вздохнул Моня, поднимаясь.

В этот миг надувной борт лодки издал короткий шаркающий звук. В первый момент Моня решил, что это он, приподнявшись в лодке, просто невзначай теранулся о корпус субмарины. Однако внизу вдруг забулькала вода. Моня удивленно наклонился и сразу почувствовал, что лодка тонет.

– Твою мать! – приглушенно вскрикнул он.

Быстро ухватив оба автомата, Моня забросил их на субмарину. В этот момент его правое колено начало проваливаться. Через мгновенно сдувшийся борт в лодку хлынула вода. Моня едва успел уцепиться за какой-то выступ корпуса субмарины и вскарабкаться на него.

– Порядок! – донесся из рубки радостный голос Шварца.

– Ы-ы!.. – всхлипнула освобожденная Лиза. – Ы-ы...

– Давай в лодку! Быстр... – выволок ревущую Лизу на палубу Шварц.

Тут он вдруг увидел живописно торчащую у воды задницу Мони и невольно осекся. Лиза от удивления тоже разом перестала выть.

Моня, стоя на карачках, попытался схватить тонущую лодку, но тяжелый подвесной мотор слишком быстро увлек ее под воду.

– Ты чего, Монь? – растерянно спросил Шварц.

– Того! – оглянулся стоящий на карачках Моня. – Писец лодке!

Шварц потерял дар речи, Лиза, наоборот, обрела и провыла:

– Ы-ы!.. Ы-ы-и как мы теперь домой?

– Да заткнись ты, дура! – быстро посмотрел в сторону берега Моня. – Татары давно уплыли?

– Та вообще никто никуда не уплывал! – испуганно оглянулась на рубку Лиза.

39

Психолог Антитеррористического центра, как и все психологи, говорил быстро и многословно:

– Главное, что вы должны внушить террористам, это то, что их смерть будет бессмысленной, поскольку лишена публичности! И обязательно хоть раз процитируйте им пророка Мухаммеда...

– Все, закончили! – положил руку на плечо психолога замдиректора ФСБ. – Насчет пророка Мухаммеда полковник в курсе, офицеры Управления по борьбе с терроризмом Коран почти наизусть знают!

– Да-да, конечно! – кивнул психолог. – Просто я еще хотел бы...

– Нет, все! – отрезал замдиректора. Взяв Логинова под руку, он увлек его к борту БПК. – Ну что, полковник, удачи... Решения принимать вам придется самостоятельно! Лодка накрыта радиопомехами, так что никакой связи, кроме светосигнальной у вас не будет.

– Я понял! – кивнул Виктор.

– Надеюсь, вам удастся уговорить их сдаться, – вздохнул замдиректора, посмотрев на восток. – Потому что в противном случае за полчаса до рассвета будет отдан приказ на потопление! Вне зависимости от того, удастся вам вернуться или нет... Я хочу, чтобы вы это четко осознавали!

– Я осознаю! – кивнул Виктор.

– Ну, тогда все!

Замдиректора тронул Логинова за плечо и кивнул. Логинов быстро прошел к проему в ограждении. С палубы БПК, ставшего объединенным штабом ЧФ и спецоперации по освобождению захваченной «Варшавянки», вслед ему смотрели сотни глаз. Впрочем, Логинов об этом не думал.

Он быстро сбежал по лебедочному трапу к катеру. Там его встретил матрос. Едва Виктор оказался на борту, катер отчалил от БПК. Заложив вираж, он в обход кораблей рассредоточившегося конвоя помчался к одиноким огонькам ракетного катера.

При приближении к нему Логинов наконец рассмотрел захваченную подводную лодку. Ее обводы не поражали изяществом. Лодка напоминала собравшийся утонуть чугунный утюг.

На борту ракетного катера Логинова встретил моложавый капитан-лейтенант. Едва они обменялись рукопожатием, как в стороне лодки что-то приглушенно ухнуло. Виктор быстро повернул голову.

– Все в порядке! – успокоил его каплей. – Это они просто гранаты в море бросают для профилактики! Грамотные, сволочи! Если бы не это, экипаж смог бы эвакуироваться через торпедные аппараты... Ялик готов! Сейчас предупрежу террористов о вашем прибытии!

Командир катера быстро прошел в рубку и снял микрофон. Виктор нырнул за ним и посмотрел через иллюминатор на лодку. Усиленный громкоговорителем голос каплея разнесся над морем:

– Сейчас к вам направится для переговоров прибывший из Москвы полковник Логинов! Если поняли, подтвердите!

Каплей вытянул голову к двери. От лодки донесся приглушенный рык:

– Да!..

– Вот так мы с ними и переговариваемся! – быстро повесил микрофон каплей. – Все! Можно спускаться, товарищ полковник! Прошу!

Командир катера и Логинов вынырнули на палубу через другую дверь рубки. У борта катера, обращенного к подводной лодке, покачивался небольшой ялик, предназначенный для производства корпусных работ. Логинов спрыгнул в него и взялся за весла.

– Удачи! – проговорил сверху каплей.

– К черту! – сказал Виктор и отчалил.

Несмотря на свою неказистость, ялик оказался легок в управлении и развил вполне приличную скорость. Не особо напрягаясь, Логинов за каких-то три-четыре минуты приблизился к темной туше лодки вплотную. Только здесь он оглянулся. В тот же миг из-за рубки в глаза ему ударил тонкий яркий луч. Логинов невольно прищурился.

Фонарь погас. От рубки отделился огромный силуэт террориста с автоматом в руке, напоминавший слегка уменьшенную копию Кинг-Конга. Он задрал вверх голову и громогласно объявил:

– Гы-гы! Это он!

Над рубкой мгновенно выткнулась грудная мишень в квадратной каске и проорала:

– Твою мать, Витек! Ты где столько шарился? Мы ж тут, блин, уже все на измене!

Внутри рубки что-то затопало и загудело, дверь с грохотом распахнулась, и над морем разнесся визгливый женский голос:

– Витюша, мой сладкий! Ну наконец-то! Мы ж тебя все любим и соскучились!

40

Шварц быстро присел, выхватил из-за спины огромный пистолет и посадил Лизу, обхватив ее рукой. Моня схватил автомат, вскинул его и прошипел:

– Как никто никуда не уплывал, твою мать?..

– Та никак не уплывал!.. Ихняя лодка, на которой мы приплыли, с той стороны стоит... – ткнула пальчиком за рубку Лиза.

– Нету там никакой лодки! – свистящим шепотом сообщил Моня.

– Как нету? Надувной, с моторчиком?

– И без моторчика тоже... Шварц! Че-то мне это все не нравится! Иди глянь, че там в середине! Только на «калаш» возьми!

Шварц отпустил Лизу и потянулся за автоматом. Взяв его, он приподнялся, сунул пистолет сзади за пояс и метнулся к распахнутой двери рубки. Моня немного выждал и тоже метнулся к рубке. Держа «калаш» наготове, он скользнул вдоль стенки и вдруг увидел баллон с протянутым вверх шлангом.

– А это че за херня? – осторожно потрогал баллон ногой Моня.

Переступив его, он выглянул и вдруг увидел огни быстро приближающегося со стороны моря катера. В этот момент сверху отозвался Шварц:

– Монь! Тут кровища! На трапе и возле штурвала! Следы тянутся к люку! Но он закрыт!

– Быстро открой и глянь! – кринул Моня, глядя на приближающиеся огни. Он уже понял, что этот катер по их душу. Поэтому Моня быстро метнулся в обход рубки назад к Лизе и махнул автоматом на темный проем:

– Давай в дверь!

– Я боюсь, Монь! – жалобно всхлипнула сжавшаяся в комок на корточках Лиза.

– Бояться раньше надо было, твою мать! Когда минет в мечети делала!

– Чего?! – даже приподнялась от возмущения Лиза. – Какой минет? В какой мечети? Ты че, дурак?!

– Сама дура! В дверь, говорю, давай! – снова махнул автоматом Моня. – А за что тебя тогда татары повязали, а?

– Да при чем тут татары, Монь? – на ходу к двери оглянулась Лиза. – Меня ж этот долбаный сутик Вася прямо на улице силой в машину затащил! А татары у него просто на побегушках!

Моня заскочил вслед за Лизой в рубку и прикрыл дверь. В темноте он спросил:

– Какой еще Вася? Ты уверена, что он сутенер?

– Ой, Монь, – шмыгнула носом Лиза, – та я уже ни в чем не уверенная! Разве ж вам, мужикам, можно верить?..

– Ага... – процедил Моня. – Так, значит, ты себе хахаля завела? Да?!

– Та какого хахаля, Монь? Я ж его сегодня только первый раз увидела! Бабкой клянусь! Ну по телефону он меня доставал, не отрицаю!

В этот момент в шахте за спиной Лизы загудел трап. Поднимавшийся из лодки Шварц громко смеялся. Моня удивленно повернул голову, потом бросился наверх. Когда он вынырнул на трапе, Шварц уже вывалился из распахнутого люка и, болтая в нем ногами, буквально катался по палубе от хохота:

– Ой, не могу, Монь! Пять трупешников внизу! Ха-ха-ха-ха! Прихлопнули морячков! И, главное, оружие там же сбросили! Во умора! Нож и пистолет с глушаком! А кровищи целое море! О-хо-хо-хо-хо!

Моня несколько мгновений стоял неподвижно, потом вдруг вспомнил баллон под рубкой и все понял. Зажав одной рукой нос и рот, он бысто поставил автомат, метнулся к люку и выдернул из него ноги Шварца. После этого Моня с грохотом захлопнул крышку.

– О-хо-хо-хо-хо! – повалился Шварц на бок, корчась от смеха.

Моня схватил его автомат, потом выдернул из-за пояса «Лламу» и бросился вниз. По дороге он прихватил и свой «калаш». Внизу в темной рубке навстречу Моне подалась Лиза.

– Все нормально, да, Монь? – с надеждой спросила она.

– Просто офигительно! – рявкнул Моня.

В этот момент лодку с противоположной стороны осветил яркий луч прожектора. Моня выматерился, свалил оружие на палубу и быстро выхватил мобильный. Набрав номер начальника своей охраны, он, едва дождавшись ответа, быстро проговорил:

– Короче, нас подста...

В этот момент в телефоне вдруг словно заработала бормашина. Моня невольно отдернул руку от уха. Посмотрев на дисплей, он пробормотал:

«Глушилку» включили, че ли...

В этот момент над морем разнесся характерный короткий писк, после чего усиленный мощным динамиком хорошо поставленный командирский голос произнес:

– Находящиеся на борту лодки «В-112»! Ответьте ракетному катеру!

Моня ухватил Лизу за руку и рывком притянул к себе:

– Если нас не раздолбают крылатыми ракетами, я с тобой насчет твоего хахаля конкретно поговорю, поняла? Сейчас просто некогда!

– Ну Монь... – пролепетала Лиза.

– Молчать, женщина! – рявкнул Моня. – Взяла автомат, повязала свою дурную башку какой-нибудь косынкой и сделала мне зверское лицо!

– Зачем зверское, Монь?..

– Затем, что ты шахидка, твою мать! И на тебе полтонны тротила! Не въезжаешь, че ли?

– А зачем так много, Монь? – совсем убитым голосом спросила Лиза.

– Чтоб приказ на штурм не отдали, пока Витя из Москвы прилетит!

– А он что, собирался?..

– Сейчас соберется! – пообещал Моня. – Все! Автомат в зубы и наверх! Но высунешься, только если я скажу!

– А может, я лучше дверь посторожу, а, Монь?

– А Шварца кто сторожить будет? Наверх, говорю, давай! – подтолкнул Лизу к лестнице Моня. – Ой, блин!.. Скажи кому, что захватил подводную лодку с дурной бабой и контуженным дебилом, хрен поверят! Ну оно щас и к лучшему!

41

– Ф-фух! – сказал Моня, снимая с себя каску. – Вот такие дела, Вить, если вкратце... Сигареткой угости! А то я на нервняке свои выкурил, а вниз соваться ну его в баню! Шварц еле отошел, как слазил! Думали, теперь будет до конца жизни смеяться!

Логинов протянул Моне пачку. Тот щелкнул своей модной зипповской зажигалкой. В ее свете Логинов окинул быстрым взглядом сгрудившуюся на мостике троицу. Шварц был в какой-то дурацкой шапке, с полной пазухой гранат и «калашниковым» под мышкой. У повязанной косынкой Лизы за пазухой свободного места не было, поэтому «лимонки» на ней висели гирляндами как на новогодней елке. Свой автомат Лиза бросила на палубе, когда взасос расцеловывала Логинова. Под глазом Лизы в свете пламени высветился огромный синяк.

– Охренеть в общем, Витек! – сказал Моня, закрыв зажигалку. – Ты прикидываешь, какая голимая подстава?

– Прикидываю... – сказал Логинов.

Моня автомат, в отличие от Лизы, на палубе не бросил. Он свой «калаш» просто повесил под козырек рубки, так ни разу и не вспомнив о нем за все время разговора. Подобная беспечность для террористов вообще-то была нехарактерной. Да и Шварц, хоть и торчал сбоку от Логинова с «АКСУ», но всем своим видом демонстрировал дружелюбие, если не сказать заискивание.

– Короче, с тебя булытка, Витек! – жадно затянувшись, сказал Моня.

– За что? – хмуро спросил Логинов.

– Как за что? Ну ты даешь! Мы ж тут втроем, блин, против всего Черноморского флота круговую оборону держали, чтоб сдаться лично тебе!

– Ну спасибо...

– Не, я не понял! – с ходу уловил настроение Логинова Моня. – Тебе че, за то, что ты без единого выстрела разрулишь эту заварушку с лодкой, ниче не обломится, что ли?

– Я, Монь, не за ордена служу...

– Не, ну это понятно... – взмахнул сигаретой Моня.

– Зато мне кое-что непонятно! – перебил его Виктор. – Если вы к захвату лодки, как говорите, никаким боком, то откуда вы узнали, что «лимонки» за борт надо швырять, а?

Моня вздохнул и с обидой произнес, глядя на Шварца:

– Не доверяет, прикинь... Вот и делай после этого людям добро!

– Монь, меня этим не пробьешь! Так откуда, а?

– Шварц! – бросил Моня. – Покажь товарищу начальнику!

Шварц сунул руку в карман и вытащил фонарик. Включив его, он деликатно отстранил Виктора своей огромной лапищей и осветил переборку за его спиной.

– Во!

Логинов развернулся и увидел нанесенный несмываемой краской текст инструкции по проведению противодиверсионных мероприятий. Виктор посмотрел на обиженно отвернувшегося Моню:

– Ну ладно! А гранаты вы откуда взяли в таких количествах?

Моня, не поворачиваясь, пробубнил:

– Шварц на башку прозрачный пакет типа скафандра надел и в лодку сгонял! Ну для страховки веревкой его обвязали...

– Ну его в баню, такой скафандр! Чуть не задохнулся! – доверительно сообщил Логинову Шварц. – Пакет только маленький нашли...

– Ладно, верю! – сказал Логинов.

Моня расплылся в довольной улыбке, это было видно даже в темноте. Шварц вроде как приглушенно хрюкнул. Лиза повалилась на Логинова платяным шкафом и завыла портовой сиреной:

– Ой, Витя-а-а, как мы тебя жда-а-али! Если б ты токо зна-а-ал!..

Шварц деликатно отодвинулся с фонариком, при этом фингал под глазом Лизы вспыхнул всеми цветами радуги.

– Это тебя что, татары? – сочувственно покосился на нее Логинов.

– Ага! – быстро сказал Моня. – Ногами били! Хорошо, хоть не по почкам!

– Сволочь!.. – глухо всхлипнула Лиза, прижав к глазу руку.

– Ты мне того! – метнул на нее грозный взгляд Моня. – Не раскисай, типа... Ты ж у меня, блин, шахидка или че?

– Уйду от тебя!

– Ага! На ялтинской набережной за кустами старперам дрочить? Да вали прямо щас! Пендюль выписать? Или сама в море прыгнешь?

– Сволочь! Взорву! – вдруг потянулась к висящим на поясе гранатам Лизка.

Логинов ухватил ее за руки.

– Э-э! Террористы недоделанные! А ну уймитесь! А то я сейчас морпехов вызову, мало никому не покажется!

42

– Так че, Вить! – щелчком отправил в море окурок Моня. – Хай Шварц кричит, чтоб катер подходил? Или че?

Красная точка прочертила над рубкой дугу и скрылась из вида. Логинов проводил ее взглядом и сказал:

– Катер пусть пока на месте стоит! Тут что-то не то...

– Да что не то, Вить? Опять ты, блин, начинаешь...

– Я еще не начинал! – зло сказал Виктор. – Начну, тебе мало не покажется!

– Не понял!..

– Сейчас поймешь, – покосился на Лизу со Шварцем Логинов. – Дай прикурить! А вы пока спуститесь вниз, прогуляйтесь по палубе!

Моня по тону Логинова понял, что дело серьезное. Быстро вытащив зажигалку, он прикрикнул на замешкавшихся Лизу со Шварцем:

– Чего встали, блин! Сказали гулять, значит, гуляйте в темпе!

Растерянные Лиза со Шварцем гуськом направились к трапу. Логинов щелкнул зажигалкой, прикурил и протянул ее Моне. Они послушали, как гудит трап под ногами Лизы и Шварца. Наконец дверь рубки хлопнула. Моня шмыгнул носом:

– Так че за дела-то, Вить? А то я че-то ни хрена не пойму...

Логинов глубоко затянулся. В свете вспыхнувшего огонька его лицо напоминало маску злобного индейского духа. Выпустив дым через нос, Логинов быстро проговорил:

– Мне наш общий знакомый Плотников всю дорогу сюда говорил, что не может понять, какой смысл в этом захвате. И я этого тоже не мог понять! Но теперь понял...

– И какой?

– Какой-какой! Ты же мне сам об этом только что сказал! Подставить тебя, Моня!

– А-а, ну да! – кивнул Моня. – Токо это...

– Только ты не можешь понять, зачем тебя надо было подставлять именно на борту подводной лодки! Правильно?

– Точно, Витек!

– Не хотелось бы тебя огорчать, Монь, но, боюсь, ответ тут может быть только один...

– Ну?

– Заманили тебя на лодку, Моня, потому, что в этом случае тебе ничего не оставалось, как вытребовать на переговоры меня! Что ты и сделал!

– Да?.. – сказал Моня. – И что?

– А то, твою мать, что нас собрали на этой лодке до кучи, чтобы грохнуть! А какой другой общий знакомый, Моня, любит нас настолько, чтобы это сделать?

43

Убитых Ремзи и Рустема Кащеев сбросил в резиновую лодку, на которой они привезли с берега Лизавету. После этого Кащеев просто прорезал борт лодки ножом. Тяжелый подвесной мотор за какие-то секунды увлек под воду и саму лодку и татар.

Управившись с этим, Кащеев осторожно заглянул через щель в рубку. Лиза «на растяжке» смотрелась очень и очень. Она не знала, что усики у «лимонки» вязавшие ее по приказу Кащеева татары специально не отогнули. Так что даже если бы Лиза быстро обессилела и отпустила ногу, взрыва все равно бы не последовало. Интересовало Кащеева только то, чтобы Лизавета не развязалась. С этим все было в порядке, и Кащеев, нырнув в рубку через другую дверь, торопливо взобрался наверх.

С мостика «Варшавянки» огни кораблей приближающегося конвоя просматривались уже невооруженным глазом. Так что совсем скоро они должны были попытаться связаться с «Варшавянкой», а Мони на борту все еще не было...

Кащеев повернулся и посмотрел в сторону берега. И тут же из его груди вырвался торжествующий вздох. Крошечная надувная лодка наконец оторвалась от прибоя.

Кащеев быстро сбежал вниз. Он снова вышел через другую дверь рубки, чтобы Лиза не видела его в дыхательном аппарате. Собственно, на лодке она не видела Кащеева вообще – татары привезли ее с завязанными глазами и сняли повязку, только привязав за руки к трапу в рубке...

Дверь, через которую вынырнул на палубу «Варшавянки» Кащеев, была обращена к берегу. Над водой уже разносился приглушенный шум лодочного мотора. Кащеев быстро отвинтил краны баллонов ИДА и переключил клапан. Пару раз вдохнув на пробу, он убедился, что смесь в дыхательный мешок поступает нормально, и тут же осторожно соскользнул с бока «Варшавянки» в воду.

Дальше все прошло, как и задумал Кащеев. Он, осторожно поднырнув под приплывшую лодку, прорезал ее ножом и тут же ушел под защиту борта субмарины. Там, на глубине около шести метров, его ожидал скутер, привязанный к отверстию мягкого корпуса «Варшавянки».

Кащеев отдал концы и бесшумной подводной тенью устремился к берегу...

44

Моня невольно присел и выпучил на Логинова глаза:

– Кащеев?.. Но я же его того... В Одессе...

– Да-да, – хмыкнул Логинов. – Я помню. Ты его утопил в море. С концами. В ковше плавучего подъемного крана. Без заморочек и канцелярщины!

Моня шумно выдохнул и быстро протянул руку:

– Дай затянуться, Вить! – Логинов удивленно моргнул на него, но сигарету отдал. Моня, часто затягиваясь, проговорил, глядя мимо Виктора: – Блин... Как же... Это... Я ж... Болт закрутил...

Логинов вытащил из пачки еще одну сигарету и помял ее в руках. Моня наконец посмотрел на него:

– Не, ты стопудово уверен, Вить, что это Кащеев, а?!

– Зажигалку дай... – сказал Логинов. Моня ткнул ему в руку «Зиппо». Виктор взял ее и пожал плечами: – Просто, Монь, это единственная версия, которая объясняет все факты. Я не знаю больше никого, кто имел бы доступ к необходимой информации и одновременно настолько сильно ненавидел и тебя и меня! А ты знаешь?..

– Нет!

– Ну тогда приходится признать, что это Кащеев, Монь. А из этого следует, что он заранее придумал, как нас с тобой на этой лодке укокошить! Ты рад, Монь?

– Офигенно! Тогда сматываемся?! – вцепился в руку Логинова Моня.

– Спокойно! – поморщился Виктор. – Или ты от страха последние мозги потерял?.. Лучше расслабься и попытайся получать удовольствие! Может, это последние секунды твоей грешной жизни!

– Ну его в баню, такое удовольствие! – быстро сказал Моня и снова надел каску. – Думаешь, Кащеев приготовил какую-то подляну?

– Естественно, Монь! Иначе ему не было смысла городить весь этот огород!

– Твою мать! И че делать?

– Не дергаться! И попытаться понять, как именно он решил нас исполнить!

– А мы не можем попытаться это понять где-то в другом месте?

– Попытаться можем... Но Кащеев это наверняка просчитал. И как только мы попытаемся свинтить в другое место, тут нас и...

– Слышь, Вить! Так, может, тогда разделимся? Я свалю незаметно, а ты останешься и попытаешься понять! Ему-то нужны мы оба!

– Мысль хорошая, – кивнул Логинов. – Только с этой лодки, Моня, незаметно не соскочит даже мышь! Это тоже часть плана Кащеева...

45

Аккумуляторы подводного скутера начали садиться. Скорость заметно упала. Кащеев нажал кнопку и всмотрелся в тускло светящееся табло прибора подводного ориентирования. Согласно его показаниям, до нужной Кащееву точки было еще около двух миль. То есть три с половиной километра. На суше это расстояние несерьезное, но в море дистанция огромного размера.

Поэтому Кащеев на всякий случай скорректировал курс, повернув скутер к берегу – чтобы иметь возможность, в случае полной разрядки аккумуляторов, выбраться на сушу вплавь. Это было, конечно, нежелательно. На берегу в районе полигона находились люди Мони. Плюс там вскоре должны были появиться морские пехотинцы...

К счастью, аккумуляторы свой ресурс отработали. Хоть и на самом малом ходу, но Кащеев прибыл в нужную точку. Здесь он первым делом подвсплыл и осмотрелся. Прибор подводного ориентирования слегка подвел Кащеева – от расчетной точки он находился правее примерно на полмили. Но это уже были детали.

Кащеев направился к берегу и лег в дрейф. Убедившись, что участок высадки пуст, он утопил скутер. Уже налегке Кащеев добрался до скалистой бухточки и вскарабкался на берег. Здесь он долго осматривался и только потом осторожно взобрался на скалы.

Оттуда Кащеев оглядел подступы к небольшому ущелью, где был замаскирован старый «Фольксваген-Гольф». Ничего подозрительного не обнаружилось, и только после этого Кащеев наконец решился снять ИДА и гидрокостюм...

46

– Блин! И дернул меня хрен ввязаться в эти ваши разборки с Кащеевым!

– Не тошни, Монь!.. – быстро посмотрел на часы Логинов. – Если рассуждать логически, он должен был или оставить на лодке СВУ... – Тут Моня снова присел и оглянулся. – Или баллон с ОВ... – Здесь Моня сглотнул и быстро зажал рукой нос и рот. – Да не страдай ты херней! – раздраженно проговорил Логинов. – Тут же фокус в том, что их как-то нужно привести в действие! В тот момент, когда мы оба окажемся в зоне поражения!

– Часовой механизм! – отнял руку от лица Моня.

– Нет! Откуда он мог знать, когда именно я прибуду на борт? Это просчитать невозможно...

– Тогда радиовзрыватель! – вскрикнул Моня. – Хотя нет... Тут же это, ни фига не фурычит...

– Сейчас да, – кивнул Логинов. – Но как только лодка будет взята под контроль, генераторы помех отключат. Вот, Монь, в чем фокус!

– Так надо сказать, чтоб не отключали!

– Да нет, лучше найти то, чем он нас собрался грохнуть. И обезвредить. Так будет надежнее, Монь! Фонарик есть?

– У Шварца!

– Тащи в темпе!

47

Индивидуальный дыхательный аппарат и гидрокостюм для подводного плавания Кащеев утопил в море, сбросив амуницию в скалистую бухточку. В заранее оставленном в небольшом ущелье «Фольксвагене» у него был комплект обычной одежды. Переодевшись, Кащеев направил машину к дороге. Здесь никаких сюрпризов тоже не случилось, так что каких-то пятнадцать-двадцать минут спустя он уже въехал в ворота аккуратного домика.

Поселок, расположенный на склоне покатой горы, мирно спал. Соседские собаки немного полаяли и успокоились. Домик Кащеев арендовал на месяц. В расположенном неподалеку от полигона ЧФ поселке Краснозвездном с окончанием курортного сезона жизнь замирала. Только по выходным из Симферополя и других «континентальных» городов Крыма сюда приезжало два-три десятка любителей тишины и покоя. На их фоне Кащеев, выдававший себя за бизнесмена, ничем не выделялся.

Оставив машину на улице, он поднялся на крыльцо, отпер дверь и наконец почувствовал себя в безопасности. Разувшись, Кащеев тут же прошел к бару и набулькал себе полный квадратный стакан коньяка. То, что он сделал, воистину было достойно занесения в Книгу рекордов Гиннесса. Кащеев спланировал и практически в одиночку осуществил захват самой бесшумной в мире подводной лодки, прозванной за это «тихим убийцей». Но не слава была целью Кащеева. И не чисто спортивный интерес. Его целью была месть. Пока все шло как по маслу. И уже через несколько часов должно было свершиться то, что задумал Кащеев. За это он и выпил...

Перекурив, Кащеев принял душ, переоделся и устроился в кресле перед телевизором. Он на всякий случай попереключал каналы, хотя и понимал, что утечка о захвате может произойти только в том случае, если информацию СМИ «сольет» кто-то из высокопоставленных военных или сотрудников спецслужб. Во времена ельцинского безвременья это случилось бы наверняка. Но за последние годы Россия превратилась в совершенно другую страну. Поэтому ни один из каналов даже не заикнулся о ЧП на Черноморском флоте.

Кащееву это было все равно. На столике возле кресла стояла большая бутылка коньяка и стакан. Рядом с ними лежали компактный приемник с наушниками и мобильный телефон. Это были орудия мести.

Кащеев потягивал коньяк и от нечего делать щелкал пультом, переключая каналы. Но при этом он все время косился на приемник. На нем при получении сигнала должен был зажечься светодиод...

48

– Ну? – спросил Моня.

Логинов выключил почти севший фонарик и сказал:

– И тут ничего нет...

Моня немного растерянно оглянулся. Сперва они обыскали рубку «Варшавянки», потом палубу вокруг нее, а теперь снова возвратились на мостик и еще раз тщательно осмотрели его. Однако никаких подозрительных предметов, похожих на радиоуправляемые взрывные устройства или на контейнеры с отравляющими веществами, Логинов так и не обнаружил.

– Ну значит, – сказал Моня, – оно или в воде... или его вообще не было!

– В воде оно быть не может, – покачал головой Виктор. – Тогда никакой гарантии поражения нет!

– Значит, его нету вообще, – пожал плечами Моня. – Да?

– Нет! Оно есть. Иначе все это не имело бы... Черт! Какой я идиот! Лиза!..

– Точняк! – хлопнул себя по каске Моня. – Она ж была у него в руках! Лизка! Иди сюда!

– Чего?.. – донеслось с палубы.

– Сюда поднимайся! Быстро, твою мать!

Внизу хлопнула дверь, потом загудел трап, наконец на ступеньках показалась Лиза.

– Ну, – спросила она, – чего?..

Моня быстро шагнул к ней и ухватил за руку:

– Где то, что тебе Кащеев дал, а?..

– Какой еще Кащеев?.. – попыталась выдернуть руку Лиза. – Ты чего, обалдел? То мечеть с минетом, то Кащеев какой-то...

– Ну Вася этот твой! – быстро поправился Моня.

– Он мне ниче не давал! – как-то испуганно вскрикнула Лиза.

– Не скажешь, все равно ж найду! Только хуже будет!

– Ладно! Все! Я сама! – истерично вскрикнула Лиза.

Быстро задрав юбку, она сунула руку в трусы и протянула Моне какой-то предмет:

– Вот!

Логинов включил фонарик. Моня взвесил на руке тускло блестящий мобильный и сказал:

– Граммов под сто пластита будет! Кишки б по всей палубе размазало!

– Так он что, не платиновый?.. – испуганно пролепетала Лизка.

– Это он тебе сказал, что платиновый? Да, дура? – замахнулся телефоном Моня. – Щас как бахну по твоей тупой башке!

Лизка испуганно подалась к стенке, закрывшись рукой.

– Да ничего он мне не говорил! Он его просто выронил, ну а я и подобрала незаметно! Так он точно не платиновый?

– Он заминированный, Лиз, – устало сказал Логинов. – И выронил он его специально... А теперь подумай: что у тебя еще есть или может быть такого, что тебе подсунул Ка... то есть Вася?

– Да ниче у меня больше нету, клянусь!

– Зарекалась свинья! – недоверчиво хмыкнул Моня. – Короче, раздевайся!

– Как раздеваться?

– Совсем!

– Для чего, Монь?

– Личный досмотр буду тебе проводить! Заодно с гинекологическим!

– А зачем с гинекологическим, Монь?..

– Затем, что мне жить хочется! А ты у меня из доверия вышла! Окончательно!

49

Над морем уже забрезжил рассвет. Кащеев посмотрел на часы, потом перевел взгляд на приемник. Зеленый глазок, показывавший, что питание включено, исправно светился. А вот красный светодиод, который должен был зажечься при поступлении сигнала, был по-прежнему темным и безжизненным.

И Кащеев вдруг ощутил беспокойство. По всем его расчетам, самолет из Москвы уже давно должен был прилететь. Ну а добраться до закрытого района, имея в распоряжении вертолеты и гидроавиацию Черноморского флота, было делом максимум часа. Сами переговоры и сдача не должны были занять много времени...

Кащеев поднялся и прошел к окну. Отдернув занавеску, он открыл дверь и высунулся на балкон. Море темным одеялом простиралось до начавшего светлеть неба. Место, где находилась захваченная «Варшавянка», как и практически весь закрытый район, располагалось за линией горизонта. Его увидеть Кащеев не мог. Зато он вдруг рассмотрел на траверзе поселка несколько растянувшихся цепочкой огоньков.

У Кащеева екнуло сердце. Он бросился в комнату и через пару минут вернулся уже с биноклем. Припав к нему, он увидел растянувшийся почти у линии горизонта конвой. Несколько кораблей кильватерной колонной направлялись в сторону Севастополя. То, что они возвращались на главную базу Черноморского флота, могло означать только одно: лодку уже давно освободили. А раз так, то и радиозаграждающие помехи сняли...

Кащеев бросился к приемнику. Тот оказался в порядке. Да и не могло с ним ничего случиться, ведь работал он на фиксированной частоте. Кащеев несколько секунд смотрел на приемник, словно бы гипнотизируя его, потом положил прибор на стол и обессиленно плюхнулся в кресло.

Потянувшись рукой к бутылке, он набулькал полный стакан коньяка и выпил его, даже не поморщившись. После этого Кащеев провел рукой по лицу и снова глянул на приемник. Но красный светодиод и не думал загораться...

50

Дверь кают-компании Главного штаба Краснознаменного Черноморского флота Российской Федерации распахнулась. В гулкий коридор с высоченными потолками выскочил адьютант. Следом за ним показались командующий ЧФ и замдиректора ФСБ. Настроение после сытного обеда у них было не то чтобы безоблачное, но вполне нормальное – как-никак инцидент с захватом «Варшавянки» закончился вполне сносно: сама лодка была уже на базе, никакой утечки информации не последовало...

– Разрешите обратиться, товарищ генерал? – шагнул наперерез свите Логинов.

Замдиректора быстро посмотрел на него и повернулся к командующему ЧФ:

– Спасибо, адмирал! Я к вам зайду позже, перед отлетом!

– Да-да, конечно! – понимающе кивнул командующий.

Он со своей небольшой свитой двинулся дальше. Замдиректора повернулся к Логинову и негромко сказал:

– Идемте, полковник, в кабинет!

Через пару минут они уже вошли в громадную комнату с лепными потолками, украшенную портретами знаменитых флотоводцев. Замдиректора вытащил сигареты и прошел к окну с открытой форточкой.

– Ну? – сказал он.

– Мы с Плотниковым только что вернулись из кафе, где мичман Сацких был завсегдатаем... По фотороботу, составленному со слов Лизы, один из знакомых мичмана, тоже моряк, опознал человека, с которым пару раз видел Сацких...

Замдиректора выпустил струю дыма к роспахнутой форточке. Виктор продолжил:

– То есть картина случившегося установлена практически полностью. Кащеев, а я уверен, что это был именно он, на почве совместного употребления спиртных напитков вошел в доверие к мичману. Ну и использовал для съема информации... Личности поднятых водолазами со дна моря на месте захвата «Варшавянки» убитых татар тоже идентифицированы по фото. Это члены подпольной ваххабистской группы «Серые волки Крыма» Ильмиев и Халилов. К ним Кащеев подобрал другие ключики... В общем, остается только дождаться результатов экспертиз, но, я думаю, они полностью подтвердят наши предположения о том, что при допросе мичмана Сацких применялся скополамин или его аналог и что в качестве усыпляющего вещества на подводной лодке был использован «веселящий газ»...

– А жизни членам экипажа ваши экспертизы тоже возвратят? – глухо спросил замдиректора.

– Виноват, товарищ генерал! Не понял...

– А что тут понимать! Замечательно, конечно, полковник, что вы так оперативно воссоздали картину захвата! Честь вам и хвала за это! Но только его бы не случилось, если бы вы не упустили Кащеева!

Логинов коротко вздохнул и переступил с ноги на ногу.

– Прошу прощения, товарищ генерал! Но я Кащеева не упускал, – глухо сказал он. – Я его привез в Москву из Крыма в наручниках! И передал на Чкаловском «Альфе»... А упустил его на набережной Москва-реки спецназ УФСБ. Меня там, простите, не было!

– Да не надо мне переводить стрелки на спецназ, полковник! Они свое получили! Я имею в виду то, что случилось в Одессе! Вы за себя отвечайте!

– В Одессе Кащеева в море топил Моня! И я в рапорте четко указал, что сообщаю о ликвидации с его слов!

– Это ничего не меняет, полковник! Моня, если вы забыли, уже даже не наш агент! Так что вся ответственность за то, что Кащеев ушел, ложится на вас! – резко проговорил замдиректора. Повернувшись к Виктору, он посмотрел на него, потом прошел к столу и продолжил: – Вы с вашим Моней упустили предателя, который, в силу своей прежней должности, имел доступ к самой разнообразной сверхсекретной информации! И способен на все! Надеюсь, вы осознаете это?

– Так точно! – кивнул Виктор.

– Садитесь, – сказал замдиректора уже обычным тоном. Логинов прошел к столу, замдиректора тем временем опустился в кресло и кивнул: – Можете курить, разговор будет долгим...

– Спасибо, товарищ генерал! – сказал Виктор, отодвигая стул.

Замдиректора раздавил в монументальной бронзовой пепельнице окурок и посмотрел на Виктора.

– Следствием по «Варшавянке», полковник, займется специальная совместная группа Главной военной и Генеральной прокуратур. Ее члены уже вылетели в Крым. Так что экспертизы и оперативно-следственные действия отставляем в сторону. Наша задача наконец ликвидировать Кащеева! Это понятно?

– Так точно, товарищ генерал! Но сделать это будет очень непросто!

– Нужно было идти служить не в ФСБ, а в интендантство, полковник! У нас простых задач, извините, нет!

51

Кащеев смотрел в стену над телевизором. После того как он увидел на горизонте конвой кораблей ЧФ, его охватил странный ступор. Он просидел неподвижно около часа.

Потом снова выпил и уставился в стенку. Наконец Кащеев пошевелился и повернул голову. За окнами давно рассвело. Кащеев посмотрел на часы и удивился. Надежды на то, что его план сработает, уже практически не оставалось. Но Кащеев знал, что в жизни бывает по-всякому.

Поэтому он прокараулил у приемника до самого вечера. И только когда над морем начали быстро сгущаться сумерки, Кащеев вдруг понял, что проиграл. Все сработало, кроме главного – того, ради чего он и провернул всю эту хитроумную операцию...

– Ублюдки!!! – вскрикнул Кащеев, схватив приемник и в приступе бессильной ярости швырнув его в угол.

После этого Кащеев глубоко вздохнул и посмотрел на бутылку. Коньяка в ней уже не осталось. Кащеев поднялся, сходил к бару за другой и выпил два стакана подряд.

В голове его было абсолютно пусто. Он добрел до дивана, рухнул на него и, не разуваясь, мгновенно уснул...

52

– А что по этому телефону, полковник, которым Кащеев хотел вас взорвать? – спросил замдиректора ФСБ.

– Телефон работал в режиме подслушивающего устройства дальнего радиуса действия. При снятии радиозаграждающих помех Кащеев смог бы принять сигнал и, улучив момент, обычным звонком привести в действие взрывчатку...

– Ясно! По этому телефону на него попытаться выйти нельзя?

– Специалисты говорят, что нет, товарищ генерал!

– А по «веселящему газу»?

– Тоже навряд ли. Даже если мы обнаружим поставщика в каком-нибудь кислородном цеху, что толку? Кащеев-то второй раз туда наверняка не сунется...

Замдиректора ФСБ побарабанил пальцами по столу.

– Значит, так, полковник! Вы остаетесь здесь. И перебираете все ниточки, по которым можно выйти на Кащеева. Все! Без исключения! Кащеева надо обезвредить! Это понятно?

– Так точно! А как же приказ, товарищ генерал...

– За приказ не беспокойтесь! Берите ручку, пишите рапорт на мое имя... Значит, так... В связи с оперативной необходимостью, прошу откомандировать меня в отдел контрразведки Краснознаменного Черноморского флота... Написали?

– Так точно... На какой срок, товарищ генерал?

– А без срока, полковник! Просто ставьте подпись и дату. Командировка у вас будет бессрочная! В Москву вернетесь только тогда, когда на руках у вас будет скальп Кащеева! Понятно?

– Так точно!

– Тогда давайте рапорт! Подписываю при вас! Так что можете приступать к работе немедленно, полковник! Обо всех соображениях докладывать лично мне, по спецсвязи! Вопросы есть?.. Пожелания?.. Приветы родственникам, знакомым?..

53

Портфель с полумиллионом долларов прыгнул через голову ошарашенного Страйка в проход между столиками. Кащеев, швырнув под ноги подводное ружье, крикнул:

– Вира, Дрон!

Ковш плавучего подъемного крана, зависший в темноте буквально в полутора-двух метрах повыше перекрытия террасы огромного ночного клуба, тут же рванулся вверх. Передвигался он со скоростью скоростного лифта. «Помпея» быстро отдалялась, словно бы падая в преисподнюю. Кащеев лихорадочными движениями выбрал линь подводного ружья. Портфель огромной ночной бабочкой порхнул к ковшу. Кащеев ухватил его и крикнул:

– Стоп!!!

Он сделал невозможное: посреди представления увел кусок мяса из клетки тигров. Теперь нужно было обезопасить себя от погони. Кащеев заранее, еще не зная о «Хаммере» и спецназовцах, приготовился к этому. В пакете он привез на борт плавучего крана «ПК-488» не дымовые шашки, а остатки пластита.

Первоначально Кащеев собирался сбросить этот пакет на перекрытие террасы «Помпеи». Но погоню снарядили слишком быстро – за углом клуба уже вспыхнули фары, и к берегу рванулась машина. И Кащеев на ходу поменял план.

Мгновенно выдернув гарпун и распахнув портфель, он высыпал характерно пахнущие баксы в сумку и тут же сунул на их место пакет со взрывчаткой. Когда Кащеев выглянул из ковша снова, рванувшийся в погоню «уазик» со спецназовцами провалился в деревянный помост. Это было очень кстати – взрыв должен был накрыть всех. И Кащеев бросил портфель в проход...

– Все, Дрон! Поворот! – крикнул он, приседая в люке.

Ковш качнулся и по дуге поплыл к морю. Разворачивался он далеко не так быстро, как поднимался, поэтому со взрывом Кащееву пришлось повременить. Утащить в ковш подъемного крана полмиллиона, а потом в этом же ковше самого себя и гробануть, развеяв баксы над Аркадией – это было бы слишком оригинально. Уж лучше было отрываться от погони...

Внизу, в щели между сцепленными зубьями ковша, проплыл пустынный танцпол «Помпеи», потом замелькали ярусы амфитеатра. Кащеев держал пульт в руке, но приводить в действие СВУ было еще рано. Взрывная волна могла повредить стрелу подъемного крана...

И только когда под ногами Кащеева вслед за темной полоской пляжа блеснуло море, он нажал кнопку. Однако взрыва не последовало. Сообразив, что металл ковша экранирует сигнал, Кащеев быстро высунул руку в люк и повторил попытку.

– Ту-дух! – сухо треснуло над «Помпеей», и руку Кащеева на миг озарила вспышка.

Однако это был вовсе не тот взрыв, которого он ожидал. Кащеев чертыхнулся и высунулся в люк. «Помпея» устояла, только над сценой обвалился портик. Народ в панике покидал клуб, спецназовцы карабкались по стенке от провалившегося «уазика» к заднему ограждению, за колоннами коротко прогрохотал автомат...

Взрыв, хоть и не уничтожил всех врагов, но зато сбил с толку спецназовцев. Однако, чуть наклонившись, Кащеев вдруг увидел, что в сторону ковша показывает рукой один из милиционеров, патрулировавших пляж. Другой что-то кричал, прижимая к уху рацию.

– Дрон, прямо в катер меня опустишь! Слышишь?.. – быстро проговорил Кащеев.

– Да, Григорий Васильевич!

– И бегом ко мне! А то менты уже на берегу!

– Хорошо!

Стрела по дуге приблизилась к носу плавучего крана, одновременно опускаясь. Дрон не зря три года уродовался в своем профтехучилище. Несмотря на плохой обзор, он с первого раза мягко опустил ковш прямо в середину катера.

– Порядок, Григорий Васильевич?.. – послышалось в наушниках.

– Порядок! – крикнул Кащеев, высовываясь из ковша и отцепляя крюк. – Чуть вира – и ко мне!

Крюк заскользил вверх. Кащеев быстро наклонился. Ковш был довольно высокий и при резком повороте катера мог булькнуться в воду – вместе с деньгами. Ухватив сумку, Кащеев бросил ее к водительскому креслу и оперся двумя руками о края люка, собираясь выпрыгнуть из ковша.

В этот момент катер вдруг резко накренился и выскочивший из воды здоровенный мужик с козлиной бородой и одним бакенбардом вцепился в пистолет Кащеева. Тот не успел ничего сообразить, как огромный кулачище врезался в его лицо...

От удара Кащеев долбанулся затылком о крышку люка, выпустил пистолет и шмякнулся в ковш. Катер качнулся, в следующий миг крышка с грохотом опустилась, накидной болт со щелчком встал в ее пазы, и снаружи донеслось:

– Ну вот мы и сдыбались, Кащей! Как ты насчет оздоровительной морской прогулки? Заодно перетрем тему твоего поведения!

– Ты?! – вскрикнул Кащеев, узнав голос Мони. – Но ты же...

Моня засмеялся, катер взревел мотором и рванулся прочь от «ПК-488».

– Григорий Васильевич!.. – крикнул в выпавшем наушнике Дрон. – А я?!

Моня с ухмылкой оглянулся на кран и вдруг подозрительно втянул носом воздух. На баксы нюх у него был как у гончей. И секунду спустя Монина рука уже шарила в сумке.

– Во блин! Это я удачно реинкарнировался! – разнеслось над морем. – Молодец, Кащей! Беру в счет морального ущерба! Тебе они все равно уже не понадобятся!

Разом лишившийся и только что украденных денег, и оружия, запертый в железной клетке огромного ковша Кащеев лихорадочно пытался найти выход. Однако сделать это было непросто. А катер, быстро отойдя от берега, вдруг чихнул и присел с умолкшим двигателем.

– Ну что, Кащей! – проговорил во внезапно наступившей тишине Моня. – Больше мне не попадайся, понял?...

Катер еще немного проскользил по инерции по воде и закачался на волнах. Моня закряхтел у угла ковша, тот приподнялся и накренился...

– Не надо! – застучал кулаками по стенке Кащеев. – У меня еще деньги есть! Много! Из двух банков!

– От бабок... одни... проблемы!.. – натужно проговорил Моня.

Ковш резко наклонился и кувыркнулся через борт.

– Ты о душе лучше подумай, Кащей! – донеслось сквозь бульканье воды.

– А-а!!! – отчаянно грохнул руками в люк Кащеев.

Однако тяжелый ковш уже шел ко дну. Кащееву ничего не оставалось, как ухватить загубник акваланга и приложить его ко рту. Но это было даже хуже. Ожидание смерти страшнее самой смерти во сто крат. Особенно если ты торчишь на дне моря в железной клетке и понимаешь, что из баллона выходит не воздух – из него драгоценными пузырьками быстро вытекает твоя жизнь...

– Нет-т! – ухватившись за горло, хрипло выдохнул Кащеев и проснулся.

Он всегда просыпался в этом месте. В холодном поту и с выскакивающим из груди сердцем.

54

ЧФ был единственным флотом, на котором, в силу расположения на чужой территории, имелась офицерская гауптвахта. Долгие годы простиравший над флотом шефские крыла столичный градоначальник, говорят, принимал ее в эксплуатацию лично и даже отобедал при этом в одной из камер рационными макаронами по-флотски. После приемки, надев кепку, градоначальник вроде бы заявил, что надо нечто подобное организовать и при правительстве Москвы, чтоб ставить на место зарвавшихся чиновников районных управ и префектур.

Именно офицерский блок флотской гауптвахты и был приспособлен для содержания сдавшихся на борту «Варшавянки» террористов. Мрачные вековые казематы радовали глаз евроотделкой. Сделанные по спецзаказу вакуумные окна не пропускали снаружи ни единого звука. В камерах, мало чем уступавших номерам трехзвездочного отеля, работали подвешенные под потолками телевизоры.

Из камеры Мони доносилось:

– Быт послушников монастыря прост и неприхотлив. Их дни похожи как две капли воды и проходят в размышлениях о сути бытия и молениях...

– Встать! – прогрохотал ключом по решетке надзиратель.

Моня, лежавший с закинутыми за голову руками на комфортабельной шконке, лениво покосился на дверь. Только увидев за спиной надзирателя Логинова, он быстро поднялся и с улыбкой сунул ноги в стоптанные «гады», как на флоте именовались яловые матросские ботинки. Монина обувь, как и одежда, были изъяты для экспертизы.

– Какие люди в Голливуде! – проговорил Моня. – Мне с вещами, на выход? Да, Витек?

– Тебе, Моня, пока что на посадку, – хмуро сказал Логинов, стоя за спиной надзирателя.

Тот наконец открыл дверь и подался в сторону, снова рявкнув Моне:

– Встать!

– Свободны, – поморщился Логинов. – Я вас позову...

Надзиратель впустил Логинова в камеру и запер дверь. Моня наконец поднялся со шконки.

– Ну заходи, Витек, гостем будешь... Так че за дела-то? Я не понял, мне еще долго тут куковать?

Логинов прошел к небольшому, но очень современному, как и все в камере, столу, и отодвинул стул.

– У следователей спросишь! Их из Москвы целый самолет летит! – присел он за столом.

Моня подтянул мешкообразные матросские штаны и после некоторых колебаний тоже присел обратно на шконку, поскольку стул в камере был только один.

– Не, Витек, я с вас фигею! В натуре! Вам, блин, лодку без единого выстрела, а вы вместо благодарности – на нары!

– А ты что думал, за то, что тебя с оружием на захваченной лодке застукали, орден Андрея Первозванного на шею повесят?

– Да хрен с ним, с орденом! Но подрядик на поставку тухлой говядины на ЧФ могли бы подкинуть!

– Какой еще говядины?

– Да ладно, Вить, а то ты типа не знаешь, с каких шишей сынки ваших адмиралов на джипах раскатывают! Ну да хрен с ним, с подрядом! Закрыли-то меня за что?

– Моня, не прикидывайся тунгусом!

– Не, я понимаю, разобраться, конечно, надо! Ну так давайте я подписку о невыезде подпишу! Какой базар?

– О невыезде откуда?! – начал закипать Логинов.

– Ну из Севастополя...

– Севастополь, Моня, территория другого государства!

– Вот, блин, начудили эти долбаные политиканы, а нам, простому народу, теперь расхлебывайся!

– Ты кого имеешь в виду, а?

– Себя, конечно...

– Да нет! Под долбаными политиканами?

– Кого-кого? Всех! Типа между ними разница есть? Че московские, че киевские, че крымские...

– Значит, так! Своих – киевских и крымских – можешь иметь в виду как хочешь! А наших не трожь! Они вашим не чета! Ясно?

– Ну ясно!.. Так, а выпустят меня когда, Вить?

– Как следователи квалифицируют твои действия на лодке! Не раньше!

– Дурдом, блин! В натуре! В смысле в Крыму этом долбаном! И вообще на Украине...

55

Кащеев судорожно вздохнул и приподнял голову. Покрывало под его головой было мокрым от пота. Так было каждый раз. Сон-воспоминание снился ему каждую ночь. До того самого дня, когда Кащеев начал готовить захват «Варшавянки». После этого он наконец начал спать спокойно. И вот все началось снова...

Кащеев встал с дивана и побрел к столику с коньяком. Он набулькал себе целый стакан и жадно выпил. Сходив в туалет, Кащеев сполоснул лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало.

– Ублюдки!!! – прошипел Кащеев.

Моня и Логинов как-то умудрились уйти от справедливого возмездия. Кащеев прекрасно понимал, что доставать их поодиночке слишком опасно. Поэтому он и придумал, как собрать и стереть своих врагов с лица земли в одном месте – на «Варшавянке»...

Но они выжили. И к Кащееву снова возвратился ужасный сон-воспоминание. Сон, который снился ему каждую ночь и который медленно убивал Кащеева. Он прекрасно понимал, что так долго не выдержит. Понимало это и отражение в зеркале...

– Ублюдки!!! – вдруг само по себе прошипело оно Кащееву.

Кащеев вздрогнул. Галлюцинациями он никогда не страдал. Это был серьезный симптом. Кащеев сглотнул и быстро отвернулся. Стараясь не смотреть на зеркало, он попятился и выскочил из ванной.

С его лба градом катился пот, сердце колотилось как бешеное. Кащеев вдруг стало страшно. Он боялся, что его отражение сейчас выскользнет вслед за ним из ванной. И начнет его преследовать...

И тут взгляд Кащеева наткнулся на бутылку коньяка. Это было спасение. Он быстро подскочил к столику и залпом выпил два стакана подряд. Страх отступил. Настолько, что Кащеев даже не побоялся пройти к двери ванной и закрыть ее – на всякий случай, чтобы отражение не бродило по комнате, пока Кащеев будет спать...

После этого он добрел до дивана и обессиленно рухнул на него.

56

Логинов с Плотниковым вошли в затемненную спецкомнату отдела контрразведки КЧФ. Из-за стола с видео-, аудиоаппаратурой быстро поднялся офицер-контрразведчик в морской форме. Плотников знаком показал ему садиться. В комнате было два окна односторонней видимости. В первом было видно, как следователь ГВП начал допрашивать Лизу.

Плотников взял наушники, вторые протянул Логинову. Виктор надел их и тут же услышал голос следователя:

– Так по заданию какой разведки вы внедрились в окружение Мони? МИ-6, ЦРУ, БНД?

– О господи! Да не внедрялась я к нему! Он меня сам снял, в Ялте!

– Так! Откуда снял?

– С набережной! За четыреста баксов! Но если б я знала, что будет дальше, я б и за тысячу не пошла, клянусь!

– А что было дальше?

– Моня, сволочь, – шмыгнула носом Лиза, осторожно потрогав себя за фингал. – То есть он бывает нормальный, но в тот раз упился в хламину, гад...

– И что?

– И ничего! Не хочу я про это рассказывать!

– Елизавета, вам лучше сотрудничать со следствием. Вас задержали обвешанной гранатами на подводной лодке. В любой стране мира за такое вам бы дали минимум пять пожизненных сроков. А у нас, если вы будете сотрудничать со следствием, отошьете где-нибудь под Пермью рукавицы годков десять да и выйдете за примерное поведение!

– Как десять? За что? Не виноватая я! Я ж просто во Францию хотела смыться от Мони!

– Ага! Отлично! Значит, вы работали на ДЖСЕ?

– На какого дэ-жэ-е?..

– На Главное управление внешней безопасности Франции!

– Да на Моню я работала! После того, как он меня снял! В Ялте! С набережной! За четыреста баксов! Но если б я...

– Стоп, стоп! Это я уже слышал! Значит, вы отрицаете, что работали на ДЖСЕ?

– Отрицаю! – кивнула Лиза.

– Но признаете, что работали на Моню!

– Признаю! – закивала головой Лиза. – На него, гада!

– Ясно! Так как началось ваше сотрудничество?

– Как-как!.. Ты когда-нибудь в ресторане голым с павлиньим пером в заднице танцевал?! – вдруг выпалила Лиза, наклонившись к следователю.

– Нет, конечно! – подался тот назад и невольно ослабил узел галстука.

– А я танцевала! Вот так и началось... Слушай, я ж не умею шить рукавицы, понимаешь?.. – всхлипнула Лиза.

– Понимаю, – кивнул следователь.

– И вообще сирота я! Мамаша ж меня кинула у бабки вот такулечкой и поехала в Воркуту...

– По этапу?

– По какому этапу? За отцом, летчиком-полярником! Он просто не знал, что у него я родилась, понимаешь?

– Понимаю.

– Ну вот! И они там пропали, без вести! А так бы я, думаешь, пошла на набережную? При таком отце, если б он был живой?

– Пошла бы, – кивнул следователь. – Туда идут не по отцовской линии, а по материнской.

Лиза мгновенно перестала плакать и уставилась на следователя.

– Но за это же не садют, правильно?

– Правильно.

– Так вы меня отпустите?

– Обязательно, – кивнул следователь, затягивая узел галстука и снова облокачиваясь о стол. – Как только вы скажете, на какую разведку вы работали! МИ-6, ЦРУ, БНД или все-таки ДЖСЕ!

Логинов повернулся к Плотникову. Тот опустил наушники на шею и спросил:

– Послушаем вторую?

Виктор кивнул и повернулся ко второму окну.

Моня сидел перед следователем, развалившись на стуле и закинув ступню левой ноги на колено правой. Небрежно стряхнув пепел мимо пепельницы на стол, он скривился:

– Да че ты мне туфту паришь, начальник? Какой, блин, терроризм?

– Вас задержали на захваченной подводной лодке с оружием! Надеюсь, это вы признаете? – посмотрел на Моню следователь.

– Нет! – отрезал Моня. – Меня не задержали. Я сам сдался Вите! Если есть какие-то непонятки, тащи его сюда за бивни и проводи «очняк»! А насчет захвата – назначай трассологическую экспертизу! И одорологическую! Или просто дай мои говнодавы какому-нибудь Тузику понюхать! И увидишь, че в лодке моей ноги не было! Я не при делах, начальник! Зуб даю!

– Если бы вы были не при делах, вы бы не оказались с оружием на лодке!

– Да я ж сто раз объяснял, из-за Лизки я там оказался! Не верите, колите ее! Я ее на лодке поколол слегка, – почесал кулак Моня, – она мне все сразу и выложила! Про мужика этого, что ей лапши на уши навешал, и про все остальное... Слушай, начальник! – вдруг наклонился над столом Моня. – А как тут у вас насчет ларька тюремного? А то я на ваших морских макаронах уже, блин, обдристался! Мне разносолов не надо – икорки бы с кило да балыка севрьюжьего, а? А расчет хоть налом, хоть без – мне по фигу!

Логинов снял наушники и повернулся к Плотникову.

– Ну что, будем заходить? – спросил тот.

– Да нет, – махнул головой Логинов. – Пусть следователи их еще попытают! Давай сходим перекусим, а то я забыл, когда ел...

57

Тяжелый ковш плавучего крана шел ко дну. Кащееву ничего не оставалось, как ухватить загубник акваланга, приложить его ко рту и быстро отвернуть вентиль. Из баллона забулькал живительный воздух. Сверху донесся шум отплывшего катера. В тот же миг ковш мягко ткнулся о дно и замер...

Кащеев, сжав зубами загубник, удивленно потрогал бок ковша рукой. Однако тот даже не шевельнулся. Это означало, что по чистой случайности Моня сбросил ковш с катера над одной из отмелей, которых у побережья Одессы тьма-тьмущая. Так что глубина, на которой находился Кащеев, не превышала пяти-шести метров.

Но это ровным счетом ничего не значило. Кащеев все равно оставался в железной клетке, выбраться из которой было невозможно. Однако он вдруг вспомнил, что обращенные вниз «челюсти» ковша смыкаются под силой собственного веса. А в воде все намного легче...

Надежда словно окрылила Кащеева. Он быстро ощупал ковш руками и, сориентировавшись, попробовал нажать на одну створку. Но она даже не пошевелилась. Тогда Кащеев уперся в одну половину ковша ногами, а на вторую налег руками. Но и тут его ожидало полное фиаско.

Ковш был слишком тяжелым. Так что потеря части веса в воде особого значения не имела. Плюс стальные «челюсти» увязли в илистом дне. Будь у Кащеева с собой гидравлический домкрат, он бы, конечно, раздвинул их без особого труда и выскользнул в щель. Но домкрата у Кащеева не было. У него оставался только акваланг, из которого пузырьками выходил не воздух, а его жизнь...

Кащеев понимал, что времени у него на раздумья все меньше. Поэтому он решил надеть акваланг как положено и попытаться, собрав все силы, раздвинуть створки ковша ногами и плечами хотя бы чуть-чуть. Ведь ничего другого ему не оставалось.

В темноте он быстро нащупал баллон со сбруей и тут ему под руку вдруг попалось что-то плоское и тонкое. Кащеев не мог осветить свою находку фонарем, но тут же сообразил, что это универсальный ключ – вроде велосипедного. Дрожащими руками Кащеев вытащил его из держателя и подался к люку.

Нащупав руками прорезь ковша, он высунул в нее ключ и попытался дотянуться до гайки. И у него это получилось. Труднее всего оказалось сдвинуть затянутую Моней гайку из первоначальной точки. Но Кащееву это все же удалось. Дальше гайка отвинчивалась свободно.

Но к этому времени воздух в баллоне стал кончаться. Кащеев лихорадочными движениями провернул гайку еще на пару оборотов и попытался сбросить накидной болт. Ключ при этом он выронил. Но и болт наконец выскочил из паза.

Кащеев налег на крышку, и она легко откинулась. Выплюнув загубник, воздух из которого уже едва поступал, Кащеев вынырнул в люк и устремился к поверхности...

58

Следователь Генпрокуратуры радостно сообщил:

– У меня для вас хорошие новости, Елизавета!

– Принц Чарлз таки решил бросить свою грымзу и жениться на мне?..

– Стоп! – насторожился следователь. – А откуда вы знакомы с членами английской королевской семьи?

– О, господи! Та не знакомая я! Пошутковала просто!

– А-а... Вы лучше так больше не шутите, Елизавета, – попенял Лизе следователь. – Дело-то у нас серьезное.

– Не буду больше. Так, а че за новость-то?..

– По ходу проведения доследственной проверки следователи Главной военной прокуратуры пришли к выводу, что состава воинских преступлений в ваших действиях не усматривается...

– Ура! – вскрикнула Лиза, перегнулась через стол и расцеловала следователя. – Так я свободная? Да?!

– Вы что, подозреваемая?.. – с трудом вырвался следователь. – Зачем это?..

– Да я ж вам просто благодарная! А вы сегодня вечером что делаете, товарищ следователь?

– Сегодня вечером я вас допрашиваю, Елизавета...

– Как допрашиваете?.. – плюхнулась на стул Лизка.

– Согласно графика, Елизавета! У Главной военной прокуратуры к вам вопросов больше нет. А вот у Генеральной еще предостаточно!

– Да какие вопросы? Я ж уже все рассказала! Тридцать раз! Про то, как с Моней в Ялте познакомилась! И про Васю этого, сутика проклятого!

– Вот как раз этот Вася нас и интересует...

– Да я ж вам про него тоже тридцать раз все рассказала!

– То, что вы рассказали, Елизавета, вам зачлось. Но пока этот, как вы его называете, Вася на свободе, мы имеем все основания считать вас его сообщницей!

– Меня?!

– А кто тайно пронес на борт захваченной подводной лодки самодельное взрывное устройство, замаскированное под мобильный телефон? Не вы?

– Ну я, я!

– Ну вот! А где гарантия, что вы не сделали этого на почве личных неприязненных отношений с Моней? По предварительному сговору с Васей?

– Да не знала я, что в этом чертовом телефоне взрывчатка! Я думала, что он платиновый!

– То есть вы утверждаете, что вы его просто украли?

– Да не крала я его, а подобрала, когда он случайно выпал... Ну, товарищ следователь, я ж девушка одинокая, а тут мобильник типа платиновый, штуки на три баксов потянет! Вот я его и того! Взяла! Отпустите меня, а? Я ж сирота! Дважды брошенная!

– Это как?

– Меня ж мать от «Песняров» нагуляла!

– От каких песняров? – не понял следователь.

– Ну этих: «Где ты, моя черноглазая, где, в Вологде-где-где... где-где-где... В доме, где резной палисад...»

– А, понял... Так, а вы-то к этому палисаду с какой стороны?

– Как с какой? Этот усатый кобель, главный который у них, и есть мой папаша!

– Шутите?

– Клянусь, товарищ следователь! Он мою мать на гастролях забрюхатил... А когда я родилась, мать меня у бабки оставила, а сама поехала к нему, в Белоруссию, ну в ту, над которой белый аист... – зашмыгала носом Лиза.

– Насчет аиста я в курсе! И что?.. – сочувственно посмотрел на Лизку следователь.

– Как что? Денег-то у нее уже не было, все мне на молоко ушло, вот она и прыгнула на ходу на «товарняк». И не удержалась... Напополам перерезало! А так бы я при таком отце, думаете, пошла бы на набережную-у-у? Отпустите меня, товарищ следователь! Мне ж к мамке на могилку надо съездить, прибраться! – Здесь Лизка уцепилась в руку следователя и навалилась грудью на стол. – А я вам, товарищ следователь, буду такая благодарная, такая благодарная, не пожалеете...

Следователь быстро покосился на окно односторонней видимости и отдернул руку. Официальным тоном сказал:

– Прекратите немедленно!

– Чего прекратить? Я ж еще и не начинала! – удивленно уставилась на следователя Лиза.

– И не начинайте! Потому что со мной эти фокусы не пройдут!

– Какие фокусы, мой сладкий...

– Прекратите! – грохнул кулаком по столу следователь.

– Ну ладно! – вдруг окрысилась Лизка. – Не захотел по-хорошему, вот тебе!

Следователь уставился на сунутый под нос кукиш.

– Это что? – сухо спросил он.

– Это то, что я как дочка «песняра» требую встречи с батькой Лукашенком и вообще буду жаловаться на вас в ООН! Устроили в Крыму Гуантанамо, империалисты проклятые!

– Вы хорошо подумали, прежде чем это сказать, Елизавета?

– А чего тут думать! Я вообще объявляю голодовку!

59

– Хр-р! – судорожно вдохнул Кащеев и снова проснулся.

Он, как и в первый раз, тяжело дышал. Но на этот раз пробуждение было не таким безнадежным. Он, как и тогда в Одессе, словно бы вынырнул на поверхность. И, так же как и в тот раз, обессиленно откинулся на спину и прикрыл глаза...

Он все же вырвался из цепких лап смерти. Спасся, когда надежды уже не было. Можно сказать, вынырнул из самой преисподней. И, слегка отдышавшись, поплыл к одесскому берегу. Там, на берегу, Кащеев выбрался на небольшой пляж. На нем, как и на всех одесских пляжах, не то чтобы кипела, но уж точно била ключом ночная жизнь.

Кащеев без труда утащил у кого-то шорты, сухую майку и тапочки. В этом стандартном для курортного сезона прикиде он и добрался до стоянки, на которой оставил машину. В ней были деньги из двух ограбленных банков – «Биг-Таврического» и «Капро-банка». С ними Кащеев и перебрался в ту же ночь в Приднестровье...

Там он сделал еще одну пластическую операцию. Доктор-хирург этому даже не удивился – «пластика» затягивает почище «винта». Тот же Майкл Джексон потратил на пластические операции бешеные деньги. Кащеев, конечно, платил значительно меньше Джексона, но зато регулярно. За что приднестровский «лепила» был ему искренне благодарен и лишних вопросов не задавал. После краткого курса реабилитации он тепло попрощался с пациентом, сказав, что всегда к его услугам...

60

– Здравия желаю, товарищ генерал! Это полковник Логинов, из Севастополя...

– Здравствуйте, полковник! Ну как там у вас, в Севастополе, успехи? – спросил замдиректора ФСБ.

– Совместно с контрразведкой ЧФ перебрали все ниточки в деле о захвате «Варшавянки», товарищ генерал...

– Ну и?..

– Ни по одной из них выйти на след Кащеева не удалось, товарищ генерал!

– Замечательно! И что прикажете? Ожидать, когда Кащеев организует какую-нибудь новую провокацию?

– Мы сделали все возможное, товарищ генерал, но...

– Значит, делайте невозможное! Не можете сами, обращайтесь к астрологам, ведунам, колдуньям! Вам дан полный карт-бланш! Но достать Кащеева вы просто обязаны! Я же вам, по-моему, это внятно объяснил! Или нет?

– Так точно, товарищ генерал, внятно...

– Ну?.. Так какие у вас предложения?

– Да какие тут могут быть предложения... Единственный шанс – это выпустить Моню с компанией, мне к ним присоединиться и помелькать на людях. Кащеев, если он еще не смылся, должен по-любому попытаться довести дело до конца... Вот такое у меня предложение, товарищ генерал.

– Ясно. Вызывать огонь на себя – это, конечно, очень героический поступок, полковник. Очень. Только для этого Академию ФСБ заканчивать было совсем не обязательно. С этим любой солдат-срочник справится...

– Ну а как еще можно заставить его себя проявить, товарищ генерал?

– Да нет, я не спорю. Просто констатирую факт, что Кащееев, в отличие от вас, поизобретательней будет, полковник. Он «Варшавянку» захватил, но сам тут же ушел, подставив под удар Моню...

– У Кащеева развязаны руки, товарищ генерал.

– А я вам их что, связывал? Но если ума на большее нет, дерзайте!

– Спасибо, товарищ генерал! Тогда нужно согласовать вопрос со следствием.

– Согласуем, полковник...

61

Обретя в Приднестровье новое лицо, Кащеев отнюдь не обрел вместе с ним душевного равновесия. Наоборот, ужасный сон-воспоминание преследовал его каждую ночь. Кащеев понял, что, если ничего не предпринимать, он очень скоро превратится в жалкого неврастеника. Развалину с трясущимися руками. Обращаться к психиатрам было без толку. За время работы в спецслужбах Кащеев достаточно общался с ними, чтобы знать, что они скажут. Для лечения любого расстройства нужно прежде всего убрать раздражитель. Но сказать это было легко. А вот сделать...

Раздражителей было два – Моня и Логинов. У первого – вышколенная охрана, бронированный джип и все остальное, что положено отошедшему от дел бандиту. У второго охраны и джипа не было. Но работал Логинов в центральном аппарате ФСБ, на Лубянке. А это означало, что так или иначе он постоянно находился в поле зрения оперативников УСБ. Потому что те по графику вели превентивное наблюдение за всеми сотрудниками центрального аппарата. Так что, даже если лично за Логиновым и не следили, то могли приглядывать за кем-то из его коллег. И Логинов, передвигаясь по городу с этими коллегами, попадал под наблюдение чисто автоматически...

Именно поэтому Кащеев, как бывший полковник УСБ, прекрасно понимал, что соваться в Москву и пытаться свести там счеты с Логиновым – это почти самоубийство. То есть рассчитаться с Логиновым он теоретически еще мог, но вот уйти после этого из Москвы, чтобы расквитаться и с Моней, – уже навряд ли.

И тогда Кащеева вдруг осенило. После прихода к власти на Украине «оранжевых» на волне обострения ситуации вокруг базирования ЧФ в некоторых СМИ промелькнули заявления о том, что на Черноморском флоте есть ядерное оружие.

ФСБ заподозрило утечку информации. Проверку этой версии поручили Управлению собственной безопасности. Кащеева в составе специальной оперативной группы командировали в Новороссийск. Оперативники, как и положено, прошлись по всей «цепочке» транспортировки ядерных боеприпасов. Начиная с мичмана Новороссийской базы и заканчивая любовницей начальника штаба дивизиона подводных лодок ЧФ.

Масштабная негласная проверка выявила кучу злоупотреблений и даже должностных преступлений. Однако предателей среди моряков не оказалось. Спирт воровали, консервы красной рыбы в сухпаях на кильку меняли, положенное подводникам белье из чистого хлопка тырили и продавали, это было. Но Родиной никто не торговал...

Именно об этом эпизоде своей службы вдруг вспомнил в Приднестровье Кащеев. И вдруг понял, как можно, не особо рискуя, рассчитаться одним махом и с Логиновым, и с Моней. И Кащеев отправился в Севастополь.

Он обладал настолько детальной информацией, что смог все подготовить и провернуть за какой-то месяц. Только вот не сработало самое главное – подслушивающе-взрывное устройство, которое Кащеев так мастерски подсунул Лизе в машине...

62

Дверь комнаты для допросов распахнулась, конвойный приказал:

– Вперед!

На пороге возник Моня – в матросской робе и матросских «гадах» без шнурков, с заложенными за спину руками. При виде Логинова за следовательским столом хмурая физиономия Мони слегка повеселела.

– Здорово, Витек! На «свиданку» пришел?

– Вроде того, Монь! Здорово! Ну как ты тут?

– Лучше не спрашивай... – скривился Моня, наконец вынимая руки из-за спины и проходя к столу. – С унитаза не слезаю. Сегодня ночью спал на нем, с подушкой...

Отодвинув стул, Моня поддернул матросские штаны и присел. Логинов молча подвинул к нему сигареты и зажигалку.

– Кучеряво живешь, брателла! – криво усмехнулся Моня, открывая пачку. – «Житан» куришь. А я, блин, от вашей дукатовской «Примы», наверное, кони двину... Грудина хрипит, шо петлюровская гармошка!

Показно закашлявшись, Моня наконец закурил и выпустил дым под настольную лампу. Логинов наблюдал за ним с едва заметной ухмылкой, откинувшись на спинку стула.

63

– Ублюдки!!! – прорычал Кащеев, хватаясь руками за покрывало.

Впрочем, он прекрасно понимал, что криками тут не поможешь. Нужно было принимать решение. И либо срочно уезжать из Крыма, либо готовить новую операцию.

Разжав кулаки, Кащеев открыл глаза и сел на диване. Уехать он не мог. Чтобы не сойти с ума, он должен был остаться и убрать хотя бы один раздражитель, если не получилось стереть с лица земли оба...

Кащеев решительно поднялся с дивана. И его тут же резко повело в сторону.

– Твою мать! – проговорил он, плюхаясь обратно на диван и хватаясь рукой за голову.

Только теперь он вспомнил, что не ел уже около двух суток. В таком состоянии приниматься за ликвидацию кого бы то ни было абсолютно невозможно. Поэтому Кащеев осторожно, без резких движений, поднялся на ноги, отправился на кухню и заглянул в холодильник.

Полчаса спустя он уже сидел перед тарелкой с тремя огромными кусками стейка. Пахли они аппетитно, но лезли в горло с большим трудом. Кащеев, решивший тридцать минут назад больше не пить, вздохнул, отерся салфеткой и отправился к бару.

Коньяк в терапевтических дозах сперва пробудил аппетит, а потом и возродил в Кащееве потерянный было интерес к жизни. Закончив есть, он вдруг подумал, что не спал с женщиной уже почти три недели. С тех пор, как вплотную приступил к реализации плана по захвату «Варшавянки»...

– Так! – сказал Кащеев, посмотрев на часы. – Ага!..

После неудачи он совершенно потерял ориентацию во времени. Оказалось, что натикало около семи вечера. Это было хорошее время, и Кащеев отправился в ванную приводить себя в порядок.

Спустя пол часа выбритый и порозовевший после душа Кащеев переоделся и спустился в подвал. Там, в углу, он устроил тайник, где лежали украденные в одесских банках деньги. Точнее, их остатки. В пылу подготовки захвата «Варшавянки» Кащеев на такие мелочи, как деньги, внимания не обращал.

Сейчас же пелена словно спала с его глаз. Сперва он пересчитал «сковородки». Так Кащеев окрестил украинские купюры по пятьсот гривен, поскольку на них был изображен философ Григорий Сковорода. Учитывая, что философам на деньги наплевать в принципе, украсить портретом Сковороды самую крупную купюру – это надо было додуматься. Не иначе в украинском нацбанке засел какой-то резидент «Камеди-клаба». После «сковородок» Кащеев пересчитал «леськи». Так он называл двухсотгривневые купюры, поскольку на них законспирированный резидент «Камеди-клаба» додумался изобразить Лесю Украинку, которая, согласно последним исследованиям известных историографов-литературоведов, была махровой лесбиянкой...

Оставшаяся в наличии сумма повергла Кащеева в смятение. Если после бегства из Одессы он мог окопаться в Приднестровье и прожить там безбедно не один год, то теперь на это рассчитывать не приходилось.

– Ублюдки!!! – прошипел Кащеев, сжав в руке пачку денег.

Сунув ее в карман, он привел тайник в порядок и поднялся в дом. Там часть денег Кащеев положил в «оперативный» тайник, оставив себе на расходы около двухсот долларов в эквиваленте.

Это было не жмотство. Просто Кащеев как сотрудник спецслужб отлично знал, что стремление обладать самым-самым: самой красивой женщиной, самой дорогой машиной и самым вычурным домом – это проявление комплекса неполноценности. Именно на этих желаниях и ловят своих клиентов и сотрудники элитных спецслужб, и самые примитивные уголовники.

Напоследок Кащеев сунул в рот две таблетки «антиполицая» и вышел из дома. Вскоре его неприметный «Фольксваген Гольф» уже направился по дороге к Севастополю.

64

– Так чем обрадуешь, Витек? – наконец спросил Моня.

– «Таврия» продула «Динамо» в повторной встрече на кубок...

– Кто бы сомневался? А ближе к теме?

– Тоже ничего хорошего. Кащеев ушел с «Варшавянки» с концами. Мы с Плотниковым перерыли носом все побережье до Севастополя и все без толку. А все из-за тебя.

– Лоханулся я в Одессе, – вздохнул Моня. – Но кто ж мог знать, что он выберется, мать его... Так и че теперь?

– Хороший вопрос, – кивнул Логинов. После этого он, открыв папку, небрежно бросил Моне лист бумаги и ручку. – Пиши заяву...

– Насчет чего? – подозрительно посмотрел на полковника Моня.

– Насчет добровольного сотрудничества с Федеральной службой безопасности РФ!

– Ты че, гонишь, Витек? Я от вас, блин, в прошлый раз еле отделался! Какое, в задницу, сотрудничество?

– Одноразовое, Моня! Исключительно в рамках обезвреживания Кащеева...

– Ага! – хмыкнул Моня, резко отодвигая лист. – Ищи дурака! Так я вам и поверил! Сперва Кащеев, потом какой-нибудь Попандопулос с Извергопулосом и пошло-поехало... До конца жизни за горло держать станете!

– Да не будет никаких Попандопулосов! Кащеева хлопнем и все! Тем более ты же сам в этом кровно заинтересован, Моня!

– Я заинтересован? Да я в гробу вашего Кащеева видел! Я, блин, вообще на пути к просветлению был, когда ты прошлый раз в Крыму на мою голову нарисовался!

– Пока мы Кащеева не возьмем, ты, Моня, на другом пути! На третье городское кладбище!.. Так что пиши, не выделывайся!

65

Чтобы не рисковать лишний раз, свой «Фольксваген Гольф» Кащеев остановил, не доезжая до поста ГАИ, на стоянке у придорожного «общепитовского» комплекса. Здесь, на въезде в Севастополь, кухни были на любой вкус – русские, кавказские, турецкие, украинские, татарские. На стоянке машин была куча. Среди них Кащеев без труда отыскал такси. Владелец новой «Дэу» с шашечками на крыше уже подкрепился и как раз садился в машину.

– Земляк, до автовокзала не подкинешь? – по-свойски спросил Кащеев.

Таксист согласился и даже цену, видимо по причине сытости, заломил вполне божескую. Ткнув пальцем в магнитолу, он перещелкнул ее на «Русское радио» и всю дорогу молча ковырялся спичкой в зубах. Только когда пошли новости, таксист сопроводил их емкой фразой:

– Юбыт, эту Юлю, юбыт, надо было, юбыт... юбыт... юбыт...

Кащеев от комментариев воздержался, просто несколько раз кивнул. Возле автовокзала он расплатился и пожелал таксисту удачного вечера. «Дэу» отъехала. Кащеев оглянулся и неспешно перешел на другую сторону улицы.

Он был оперативником с огромным стажем, так что маневры по выявлению возможной слежки у Кащеева были буквально в крови. Однако он отлично осознавал, что на всякого мудреца довольно простоты. Ведь самые опытные и изощренные преступники – воры в законе – рано или поздно оказываются за решеткой. И отправляют их туда, вопреки распространенному заблуждению, вовсе не какие-то там супер-пупер-Холмсы, а обычные похмельные опера с нищенской зарплатой. А бывает и вообще желторотые сержанты патрульно-постовой службы – случайно прихватив в подворотне за отправление естественных надобностей в неположенном месте или за какой-нибудь другой пустяк...

Именно поэтому Кащеев в центр города, где милиции по определению было много, соваться не стал. Немного прогулявшись, он приблизился к районному универсаму. Тот уже был закрыт, на прилегающем рынке торговля находилась в состоянии стагнации. То есть бабки торговали сигаретами и всякой прочей ерундой из полосатых турецких сумок, а забулдыги циркулировали между ночными ларьками, где продавали «паленую» водку, и ближайшим сквером.

Кащеев сигареты купил по дороге. Пропустив стаю пьяных бомжей с охапками сложенных картонных ящиков, он свернул за угол и очутился у входа в подвальное помещение. Десяток подсвеченных ступенек привели Кащеева вниз. Здесь была наглухо запертая дверь, словно бы стибренная с киношного «Титаника» – стальная, с окантовкой, огромными заклепками и круглым иллюминатором с зеркальным стеклом.

Не успел Кащеев протянуть руку к звонку, как иллюминатор распахнулся. В нем показалась физиономия моложавого, но уже прилично испитого охранника. Впрочем, в данный момент тот был трезв как стеклышко и окинул клиента придирчивым оценивающим взглядом.

– Добрый вечер! К вам можно? – спросил Кащеев.

Охранник поздоровался и распахнул дверь. Минуту спустя молодящаяся женщина-администратор с голым пупком уже провела Кащеева в небольшой зал «Трюма», где пока не очень сильно громыхала музыка. Столиков с диванами здесь было всего с десяток. «Трюм» не относился к центровым заведениям, местные знаменитости о его существовании наверняка даже не догадывались, народ не ломился в корабельные двери табунами, так что и милиция сюда тоже не заглядывала. Что, собственно, и было для Кащеева самым существенным.

Оперативно нарисовавшейся официантке в чем-то среднем между тельняшкой и распашонкой он заказал бутылку коньяка с шоколадом «Полярный», после чего оглядел пока почти пустой зал. Двое совсем молодых и совсем пьяных парней в углу как раз собрались пить самбуку. Через столик справа от них две девушки с серьезными намерениями уныло цедили шампанское, поскольку ничего стоящего их внимания в «Трюме» пока не наблюдалось. В другом углу два парня и две девушки шумно потребляли пиво...

– Пожалуйста! Приятного отдыха! – закрыла Кащееву обзор вернувшаяся с заказом официантка.

Кащеев кивнул, плеснул себе в бокал коньяка и выпил. Тут из-за зеркальной колонны вынырнул новоприбывший и весьма оригинально одетый товарищ. Он был в черной бандане, кожаной жилетке на футболку, кожаных же штанах и молодежных берцах. Товарищу по самым оптимистическим оценкам было годков пятьдесят пять.

Несмотря на это, он, лихо изгибаясь, начал с ходу изображать на танцполе что-то вроде упражнений ушу. Немногочисленная публика оживилась. Толстый парниша в очках с массивной золотой цепочкой под тройным подбородком даже замер с вилкой. Рядом с ним сидела блондинка. Вместе они образовывали замечательный дуэт – парниша все время жрал и отрыгивал, а блондинка глушила мартини и курила как паровоз.

Товарищ в бандане, войдя в раж, в конце композиции даже совершил что-то вроде полуоборота на стриптизерском шесте. Девицы с серьезными намерениями разразились шутливой овацией. Кащеев с ухмылкой покачал головой.

Память у него была профессиональная. И, несмотря на бандану, он сразу узнал жизнерадостного товарища. Прошлый раз тот был в свободных красных штанах, цветастой рубахе навыпуск и красной жилетке. Но тоже зажигал по полной программе...

66

– Не, Витек! Сотрудничать я не отказываюсь, но писать ниче не буду! – упрямо проговорил Моня.

– Ну тогда собирайся на Колыму! – психанул Логинов, сунув в папку лист и захлопнув ее. – Носки шерстяные вяжи и трусы с начесом!

– А чего я там забыл? На Колыме вашей?

– Сидеть там будешь!

– Не понял! За что?

– За все хорошее, Монь!

– А конкретно?

– Конкретно – лет на десять рассчитывай!

– Не понял!

– А чего тут понимать! Ты ж не полный даун! Вы втроем – ты, Шварц и Лизка – стали носителями военной и государственной тайны. А как вам закрыть рот, если вы не граждане РФ? Можно просто грохнуть, но на это, конечно, никто не пойдет. Поэтому вам из чисто гуманистических соображений впаяют на закрытом суде лет по десять особого режима, и все станет в шоколаде!

– За что, Витек? Это ж беспредел!

– Моня, говорю тебе как юрист, это будет абсолютно законно! Вас задержали с оружием на борту военного корабля, который, согласно абсолютно всем международным нормам, является суверенной территорией Российской Федерации...

– Но мы же...

– Да все вам зачтется! Как раз поэтому вы получите не пожизненное, а по «десяточке», Монь! Согласись, это по-божески... А что прикажешь делать, если ты категорически отказываешься себе помогать?

– Я отказываюсь не это... не категорически! – быстро проговорил Моня.

– Ну тогда не выделывайся, а пиши заяву!

– Хорошо, Вить! Только я хочу сперва это...

– Что это?

– С адвокатом посоветоваться!

– С каким еще адвокатом? – помрачнел Логинов.

– Со своим! Байрак-Бубердыевым!

– Каким, на хрен, Бубердыевым, Моня?! – заорал Виктор. – Ты что, охренел? Где ты видел, чтобы агенты спецслужб советовались с адвокатами?

– А че тут такого?.. Он же все равно это, адвокатскую тайну обязан хранить!

– Да? Только чтоб он ее сохранил наверняка, мне придется подстраивать ему автомобильную аварию! Вместо того чтобы Кащеевым заниматься! Короче, Моня! Или пиши заяву, или я вызываю конвой и...

– Да че ты, блин, психуешь сразу, Витек? Я докурить могу или нет?

67

Тип в бандане, присев на соседнем диване, вполоборота общался с девушками с серьезными намерениями. Они хихикали, но как-то вяло. Пятидесятипятилетние танцоры диско их явно не вдохновляли. Двое пацанов-малолеток, сидевших в углу, после самбуки окосели окончательно. Один с тупым видом раскачивался перед зеркальной колонной на танцполе, второй лежал на диване в позе вытащенного на берег утопленника. Парниша с золотой цепочкой наконец закончил жрать и, обнимая одной рукой свою блондинку, второй лениво ковырял зубочисткой во рту.

Кащеев покосился на часы. Девушки с серьезными намерениями его тоже как-то не вдохновляли. Несмотря на молодость, фигурами они напоминали расплывшихся книзу морских коров, а новые фемины на горизонте что-то никак не хотели показываться...

Тут из-за угла, от барной стойки, вынырнул молодой паренек приличного вида и быстро огляделся. Видимо, из всей публики Кащеев внушил ему наибольшее доверие, поскольку паренек направился к его столу и жестом факира вдруг выудил из карманов аж четыре пустых бокала. Кащеев вида не подал, но с интересом стал наблюдать, что будет дальше.

Дальше из-за угла материализовался высоченный парень с орлиным носом. Черные короткие волосы на его голове стояли ежиком, майка была разрисована черепами, укрытые вычурными наколками руки перетянуты кожаными браслетами с шипами. Из спецназовских камуфляжных штанов с многочисленными карманами парень живо извлек две початые бутылки – с дешевым коньяком и колой.

По-быстрому приготовив нехитрый коктейль, новые соседи Кащеева чокнулись и оприходовали его. После чего вытянули ноги на противоположном диване и начали о чем-то негромко переговариваться. Тут к столу коршуном подлетела администраторша с голым пупком и ткнула пальцем в бутылки. Парень с ежиком вскочил и кивнул. Администраторша с чувством выполненого долга удалилась. Парень снова наполнил стаканы, а бутылки спрятал под стол.

Кащеев задумчиво почесал мочку уха. В этот момент за столик к танцору диско прошла целая делегация разномастных девушек. У того буквально глаза разбежались. От волнения он вскочил, потом снова присел, закинул голову назад и наконец легонько потряс ей, чтобы хоть как-то прийти в себя.

Вслед за этим публику словно прорвало. За две-три минуты «Трюм» заполнился почти до отказа. В динамике раздался характерный приглушенный писк, после чего жизнерадостно-прокуренный женский голос сообщил:

– Ну что же, дорогие гости, наш вечер начинается! Мы рады приветствовать вас в «Трюме»! Все на танцпол! Колбасимся, отрываемся, релаксируем! Поехали!

Музыка грянула уже во всю Ивановскую. Только желающих поколбаситься под нее не нашлось. Лишь танцор диско воинственно поправил бандану и ринулся к шесту. Там он, как обычно, начал исполнять нанайско-китайский народный танец...

68

Логинов с Плотниковым свернули в боковой коридор, где располагалась камера Лизы. Телевизор у нее был врублен на всю катушку. На фоне женских воплей шел дикторский текст:

– Профсоюз проституток Амстердама проводит предупредительную забастовку. Сегодня знаменитый район «красных фонарей» на несколько часов буквально вымер. Жрицы любви организованной шумной колонной прошли к муниципалитету, где вручили свои требования...

Коридорный с рыжими усами шагнул навстречу прибывшим и вытянулся в струнку:

– Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга! Заключенная шахидка номер полста два объявила голодовку и пыталась привлечь внимание международной общественности путем стучания тарелкой по решетке! Тарелку конфисковал! В остальном происшествий за время моего дежурства нет!

– Витя, Витюня! – просунула руки сквозь прутья решетки Лиза. – Освободи меня, мой сладкий! И я буду тебе верная до конца жизни!

– Отставить, заключенная! – рявкнул коридорный, замахиваясь резиновой дубинкой. – Руки вынь в камеру!

– Отвали, таракан гадкий! Витя, он меня изнасиловать хотел!..

– Врет она все, товарищи начальники! Вынь руки, зараза, сказал, а то точно огрею! Напраслину возводит...

– Да открывайте вы! – поморщился Логинов.

Коридорный быстро открыл замок и услужливо распахнул решетчатую дверь.

– Витя! Витечка! – рухнула на грудь Логинова Лизавета.

– В камеру! – рявкнул сзади коридорный.

– Так, голодающая Поволжья, – отстранил Лизавету Виктор. – Сейчас быстро подпишешь бумаги и идем...

Плотников открыл папку и протянул Лизе ручку:

– Вот здесь!

Лиза быстро поставила закорючку.

– Поздравляю, агент Дора! – сухо кивнул Плотников.

– Чего-чего?.. – удивленно посмотрела на Логинова Лиза.

– Я тебе потом объясню, – сказал тот. – Все! Забирай шмотки и на выход!

69

– «Трюм», я вас не узнаю! В чем дело? Снимитесь с «ручника» наконец! Мы сегодня будем танцевать или что? – возопила диджей, она же, по совместительству, эмси заведения. – Так будем или нет? Я вас спрашиваю!

Кто-то лениво свистнул. Остальная публика к воплям эмси осталась вообще безучастной. Несколько человек уже перебрали настолько, что пребывали вроде как в состоянии летаргического сна. Другие еще просто не дошли до кондиции. Ведущая еще немного повозмущалась, после чего поставила «Квестпистолз».

– Я устал! Хочу любви! Но так, чтоб навек, а ты паришь секс! Я устал, иду на дно, смотреть про любовь немое кино!.. – надрывалась мальчиковая группа.

Однако даже эти стенания не проняли публику. Окончательно расстроившаяся диджей-эмси прямо посреди композиции вклинилась в фонограмму:

– Да ну вас в задницу, «Трюм»! Я ненавижу эту песню! И ее слова я выучила только ради вас! Наверное, сегодня в космосе над Крымом какие-то магнитные бури! Все! Я тоже устала и ухожу от вас! Навсегда!

Осиротевшее трио уже без диджея довыло «Я устал» до конца, после чего неожиданно грянули вечно молодые, хоть и годящиеся «Квестпистолам» в дедушки «Петшоп бойз». И публика, которой перестали руководить, вдруг буквально ломанулась на танцпол. Типа в бандане у шеста едва не затоптали.

Парниша с блондинкой наконец вытащил изо рта зубочистку и вопросительно посмотрел на свою спутницу. Та кивнула. Минуту спустя сладкая парочка уже тоже вроде как танцевала. Парниша, втянув живот, конвульсивно подергивал коротковатыми ручонками, блондинка целомудренно выгибалась.

На помост перед зеркальной колонной с жутким грохотом запрыгнула симпатичная блондинка в чисто формальной юбке. В ее движениях целомудренности не было ни на йоту, чисто символические трусики зазывно светились в ультрафиолете. Но блондинка пришла с мужем, а Кащеева вариации на тему «Санта-Барбары» не интересовали в принципе.

Он отвернулся и плеснул себе еще коньяка. Парень с ежиком и шипами куда-то пропал, его приятель немного стеснительно косился на развратный танцпол.

– Ну вот, «Трюм»! Наконец-то вы ожили! – радостно отозвалась в колонках милостиво вернувшаяся диджей-эмси, когда музыка умолкла. – За это, так уж и быть, я вас прощаю! Рассаживайтесь в темпе по местам! Сегодня у нас в гостях знаменитый Ночной Волк! Так что, мужья, крепко, обеими руками держите своих жен! Иначе я за последствия просто не ручаюсь! Встречайте!

Девицы разом завизжали. Под металлическую музыку из-за колонны вдруг выпрыгнул высоченный тип с мечом и волчей головой. Прикид он поменял на концертный, но Кащеев даже под маской тут же узнал отсутствующего соседа по столу. Его приятель захлопал.

Ночной Волк, размахивая мечом не хуже самурая, прошелся вдоль столиков. Девицы сопроводили это турне восторженными воплями. Волк немного поупражнялся в фехтовании у шеста, потом резко сел на шпагат и, положив меч, наконец, сбросил волчью голову.

После планового обнажения он выдернул из-за стола блондинку в формальной юбке и с ловкостью иллюзиониста освободил ее от условностей в виде блузки и бюстгальтера. Дальше девушка была усажена на помост под зеркальной колонной, где стриптизер очень натурально имитировал половой акт – так, что ноги девицы в ботфортах ритмично задирались едва не до потолка.

Муж насилуемой меланхолично потягивал пиво. Видимо, молодая супруга успела надоесть ему до такой степени, что происходящее не возбуждало в нем вообще никаких чувств...

70

– Кто?.. – крякнул домофон.

– Дед Пихто в кожаном пальто! – раздраженно бросил Логинов, глядя в камеру.

Ворота бесшумно поползли в стороны. Виктор тронул машину с места и въехал в Монину усадьбу. Он притормозил, но из КПП к нему никто не вышел. Логинов хмыкнул и покатил к стоянке, где торчали два джипа Мониной охраны.

Из-за приземистого служебного помещения раздался торопливый цокот. Выткнувшийся из-за угла кривоногий питбуль повернул голову набок, оценивая появившегося на его территории чужака. Логинов открыл дверцу и опасливо посмотрел на пса.

– Здорово, Мурзик! Что это на тебе за хрень?..

В этот момент сквозь ароматы машины пес наконец учуял запах Виктора. В первый момент он приглушенно зарычал и присел, а потом вдруг развернулся и трусливо рванул на кривых лапах прочь.

– Вспомнил? – хмыкнул Логинов, выбираясь из машины.

В этот момент из-за кустов донеслись душераздирающие крики. Однако Логинов даже ухом не повел. Пикнув пультом, он направился к боковому входу, оглядываясь в Мониной усадьбе.

Видимо, примерно так и должен был выглядеть рай, куда стремились приверженцы «Церкви истинного света». Терраса белоснежного четырехэтажного дома была окружена плотной стеной зелени. Вода в бассейне формы сердца играла изумрудными бликами. Под пальмами и крымскими соснами лениво переваливались в загородках откормленные фазаны, пугая несведующих своими истеричными воплями...

Летом здесь была вообще сказка. Но и по осени мало кто отказался бы пожить в таком поместье месячишко-другой. Слегка портили пейзаж только засевшие в кустах молодцы с «помповиками». Для пущей маскировки они даже сменили свои обычные немнущиеся похоронные костюмы на камуфляжные куртки.

71

– А сейчас, «Трюм», немного потанцуем! После чего вас ожидает незабываемая встреча с мадам Амели!

Разгоряченные стриптизом девушки мигом оккупировали танцпол и задергались еще более развратно. Раздетая Волком блондинка, вернувшись за стол с кипой одежды, принялась одеваться. Ее муж с бокалом пива, наоборот, приплелся к колонне, устроился на помосте перед зеркалом и принялся танцевать, таращась в него...

В этот момент из-за угла вынырнул Волк – уже в своем обычном прикиде. Приятель вскочил, заулыбался и пожал ему руку. Волк быстро нырнул на свое место, набулькал из-под стола в стаканы коньяка с колой и чокнулся с другом. Он был собран и сосредоточен, словно не отработал свой номер, а только готовился к прыжку с семидесятиметрового трамплина.

Восторженные взгляды девушек словно бы отскакивали от спешно натянутой Волком брони. Однако нашелся почитатель, которого вид Волка ничуть не смутил. Продравшись между танцующих, к столику колобком подкатился тип в бандане.

– Молодец! – перегнулся он через стол к Волку. – С мечом просто супер! Клево! Я бы так не смог!

– Спасибо! – с чувством кивнул Волк и протянул типу в бандане руку.

Тот пожал ее по-байкерски, после чего еще немного повосхищался. Кащеев в этот момент наконец увидел то, что искал. Худощавая девушка, изрядно выпившая и оттого тщательно контролирующая каждое движение, оглядывалась за колонной в поисках свободного места, поскольку администраторша с голым пупком где-то запропастилась.

Кащеев тут же поднялся и, обогнув танцующих под стенкой, быстро подошел к незнакомке.

– Привет, идем! – кивнул он.

Девушка повернулась к нему с удивленной улыбкой.

– А мы знакомы?

– Конечно! – кивнул Кащеев. – Уже три секунды! Идем... Ты что будешь, мартини? А то чинзано у них нет!

– И мартини тоже! – засмеялась девушка, беря Кащеева за руку.

Ладошка у нее была горячая и сухая...

72

В фойе Логинова встретил тип в похоронном костюме. Со сложенными на ширинке руками. Все выглядело как в старые добрые времена, когда Логинов появился в Монином доме впервые. Единственное отличие заключалось в том, что пиджак на боку охранника топорщился. Не под мышкой, где находилась кобура с пистолетом, а в районе талии. Виктор молча кивнул охраннику и направился к лифту.

Лифт, как и прежде, сверкал хромом и двигался абсолютно бесшумно. Неудивительно было, что, когда дверь распахнулась на третьем этаже, Логинова снова встретил Шварц. В своей адидасовской футболке и джинсах. Ощущение было такое, что телохранитель специально не переодевался с лета, дожидаясь Логинова.

Впрочем, в отличие от прежних времен у Шварца на боку тоже что-то топорщилось под футболкой. И только тут Виктор наконец разглядел, что это. В чехле был ИП. В смысле малогабаритный изолирующий противогаз. Такие штуки в обязательном порядке получает перед спуском в шахту любой горняк – на случай внезапного выброса метана. Но у Шварца ИП был флотский. Из комплекта подводников, которые тоже перед погружением под воду в обязательном порядке получают их.

– Здоров! – кивнул Логинов.

– Привет! – изобразил улыбку Шварц.

– Где Моня?

– Медитирует...

– А, ну да, – небрежно кивнул Логинов, сворачивая к спальне. – Мне нужно с ним переговорить...

Рука Шварца перегородила ему дорогу, словно шлагбаум.

– Моня занят!

– Мне нужно поговорить с ним срочно! – с удареним на последнем слове повторил Виктор.

– Моня не может сейчас говорить, – тоном андроида проговорил Шварц. – Моня приводит себя в порядок после ваших казематов! Подожди немного в конференц-зале. Я Лизке могу звякнуть...

Логинов окинул Шварца быстрым взглядом.

– Лизке?

– Лизке, – тем же тоном произнес Шварц.

– А-а, ну так бы сразу и сказал! – кивнул Логинов, разворачиваясь к кабинету. – Звони...

Шварц невольно расслабился, потянувшись за телефоном. Виктор вроде бы невзначай начал поворачиваться. И тут Шварц учуял подвох. Быстро прикрыв шею, он резко отступил назад.

– Ты чего? – спросил Логинов.

– Со мной твои штуки уже не прокатят, – расплылся в ухмылке Шварц.

– Да ну, какие штуки, – лениво отвернулся Виктор и даже зевнул.

Шварц наконец почувствовал себя в безопасности и вытащил телефон. Как только он перевел взгляд на дисплей, Логинов мгновенно присел и крутанулся вокруг своей оси в «хвосте дракона».

– Тук! – ударился о стену телефон.

– Бу-бух! – рухнул на пол срезанным под корень дубом Шварц.

Подсекший его ногой Логинов тут же наклонился и ткнул пальцем в «точку» на шее гиганта. Шварц дернулся и обмяк. Логинов хмыкнул, выудил из-за пояса Шварца огромный пистолет с костяной ручкой и сунул его за пояс себе – тоже назад. После этого Виктор небрежно отряхнул коленки и направился к спальне.

Монина кровать размером с небольшую баскетбольную площадку пустовала. Логинов прошел к торчавшему в углу возле выхода на террасу странному сооружению.

Напоминало оно сигарообразную капсулу на стойке, вроде тех, в которых в анабиозе коротают время полета астронавты из фантастических боевиков. Капсула была повернута под углом примерно в сорок пять градусов. Логинов подошел к ней и вдруг замер.

Изнутри доносились какие-то странные хрюкающие звуки. Виктор быстро нащупал ручку и рывком распахнул капсулу. В следующий миг он слегка растерялся, узрев прямо перед собой стеклянные глазки резиновой маски.

– О господи! – вздохнул Логинов.

Медитировал Моня в изолирующем дыхательном аппарате. Не малогабаритном шахтерском, а навороченном импортном – для глубоководных погружений. Логинов наклонился было к вентилям, собираясь их перекрыть, но передумал и просто постучал костяшкой пальца по стенке капсулы:

– Алле, Сова, открывай, Медведь пришел!

За стеклами испуганными бабочками вспорхнули Монины ресницы.

– Вить, ты, что ль?.. – послышалось словно из погреба.

– Я, я! А кто же еще, Монь?

Глазки-пуговки еще секунду смотрели на Виктора с немым укором, потом Моня вдруг подорвался, с хрустом содрав с себя маску.

– Твою мать, Витек! Ты что, опять мне Шварца пальцами потыкал?!

– Да чего сразу потыкал? Ну ткнул один раз, так он сам виноват...

Моня то ли вздохнул, то ли простонал и резко сел, свесив ноги из капсулы.

– Ну что ты за человек, Витя, твою мать?! Собаку на воротах тоже повесил?!

– Да что ты психуешь сразу, Монь? Ничего с твоей собакой не сталось! Бегает твой Мурзик по двору с противогазом как придурочный... А ты чего херней страдаешь с этой маской?

– Да с вами ж, блин, как свяжешься, так до конца жизни страдать будешь! Один, блин, собак на воротах вешает и пальцами кого ни попадя тычет! Второй газом всех подряд травит! У вас там нормальные вообще есть?

– У нас всякие, Монь, есть. Как везде...

– Че-то слабо верится! – пробубнил Моня, нашаривая ногами тапочки. – Вы с Кащеем так точно два сапога пара! Хусейн с бен Ладеном! В натуре!

– Слышь, Моня! Заткнись лучше, а? А то я ведь и обидеться могу...

– Дурдом! Всех повешал-потыкал, так еще и слова ему не скажи! Ой, блин, вот это я оторвал ученичка на свою голову! Знал бы, в Тибете политическое убежище попросил! Шварц что, как всегда, в фойе валяется? Да?

– Зачем валяется? Культурно отдыхает! Под стенкой...

73

– Да ну вас в задницу, «Трюм»! Вы сюда что, нажираться пришли? Кто танцевать сегодня будет, я вас спрашиваю! Присел, выпил, на танцпол! Присел, выпил, на танцпол! А вы что делаете? Это же просто свинство какое-то! – возмущалась по инерции эмси.

Однако публика в «Трюме» дошла уже до той стадии, что толку с нее не было. Человек пять вообще дрыхли, десятка полтора тупо оглядывалось по сторонам, пытаясь вспомнить, как они тут оказались и, главное, с кем.

Кащеев был не то чтобы трезв, но голова его была абсолютно ясной. Ночной Волк с приятелем давно ушли, так что Кащеев с новой знакомой остались за столиком одни. Худощавая девушка сидела в углу дивана, закинув ногу на бедро Кащеева. Ее устремленный в пространство взгляд был хрустально-прозрачным, на лице застыла неподвижная улыбка.

– Ты в порядке, Алена? – спросил Кащеев.

– Ага, в полном! – кивнула девушка.

– Ну тогда поехали?

– Куда, Гриша?

– Какая разница? – философски заметил Кащеев. – Раньше поедем, раньше приедем!

Алена пьяно засмеялась.

– А ты далеко живешь?

– На берегу моря! Черного! – на всякий случай уточнил Кащеев.

Алена шутку оценила и даже наклонилась над столом, тихонько зайдясь от смеха.

– Допивать не будем! – махнул головой Кащеев. – Правильно?

– Правильно! – кивнула Алена.

– Ну тогда раскладывайся в исходное для ходьбы положение!

Алена снова засмеялась. Кащеев приподнял ее точеную ножку в черном чулке и выбрался из-за стола.

Три минуты спустя охранник кивнул им на прощанье и захлопнул дверь. Кащеев, галантно поддерживая Алену под руку, потащил ее наверх по лестнице. Девушку слегка штормило, но настроение у нее было просто отличное.

– А ты хоть знаешь, кто я, Гриш? – со смешком спросила она.

– Конечно! – хмыкнул в ответ Кащеев.

– Кто?

– Бабочка...

– Стоп! – резко остановилась девушка. – Ты что, мент?

– Нет, конечно! Просто умный...

– Да?..

– Да! Идем!

Они наконец вынырнули с лестницы на улицу. Прохладный ночной воздух после прокуренной атмосферы «Трюма» был как бальзам на раны. Людей не было видно. Алена остановилась, чтобы прикурить. Кащеев придержал ее за руку и щелкнул зажигалкой. Девушка сунула в сумочку пачку, вжикнула «молнией», пыхнула сигаретой и спросила:

– И о чем ты, умный, еще догадался?

– Да обо всем! – пожал плечами Кащеев.

– Ну? Выкладывай!

– Что?

– Все!

– А, ну тогда так... Элитная девочка отработала сезон. Клиентов сейчас нет, ушла в отпуск. Но личная жизнь не заладилась. Парень, как всегда, оказался козлом и смылся к другой. Ну она сперва напилась в одиночку, а потом от тоски пошла в «Трюм»... Все!

– Ты точно не мент, Гриша?.. – почти трезвым голосом спросила Алена.

– Точно. Можешь считать меня экстрасенсом. Типа Чумака. Так лучше?

– Намного! – засмеялась Алена и, порывисто обняв, чмокнула Кащеева в щеку.

74

– Ну, живодер, о чем поговорить-то хотел? – вздохнул Моня, наконец катапультировавшись из своей капсулы.

– Да покалякать о делах наших скорбных, Моня, – потянулся за сигаретами Логинов. – Ну и посмотреть, как вы тут реабилитируетесь после условно-досрочного освобождения. Курить будешь?

– Буду... – протянул руку Моня. – Хотел бросить, но с тобой, блин, разве бросишь?

Логинов щелкнул зажигалкой. Прикурив, они вышли на террасу.

– Это херня! – кивнул вниз Логинов.

– Не понял? – удивленно посмотрел на него Моня. – В смысле?

– В смысле охрана твоя. Кащеев ее элементарно расщелкает...

Моня обиженно засопел. Потом сказал:

– А ты что предлагаешь? Ментов нанять, что ли?

– Ментов точно не стоит, – махнул головой Логинов. – Ментов купить легче легкого. Причем оптом... А нам желательна розница.

– Чего-чего?.. – опять не понял Моня.

– Я говорю, что Кащеев стену лбом прошибать не станет. Школа не та. Скорее всего, он попытается нащупать в твоем окружении слабое звено и использовать его...

– Не выйдет! – махнул головой Моня.

– Уверен?

– У меня, Вить, слабых звеньев нет. Я их того... С ходу удаляю. С Лизкой у него вышло только потому, что она просто дура набитая. Но теперь и это не прокатит.

– Точно?

– Я ж себе не враг! – пожал плечами Моня.

– На самом деле это не очень хорошо, – задумчиво сказал Логинов.

– Это почему?

– Потому что был бы шанс заманить Кащеева в ловушку... Ну тогда попробуем зайти с другой стороны. У тебя враги в Крыму есть, Монь? Серьезные?

– Нет, конечно...

– Шутишь, что ли?

– Какие шутки, Вить? Враги дело серьезное! Поэтому я этот вопрос никогда в долгий ящик не откладывал. Были б враги, меня б уже давно не было...

– Ясно. А, скажем так, недоброжелатели? Ну, которые сами с тобой связываться никогда не рискнули бы, но при случае могли бы врагам помочь?

– Да таких пол-Крыма, Вить! Ну четверть-то уж точно...

– Веселая у тебя была жизнь, – покачал головой Логинов. – До того, как ты стал других на праведный путь наставлять... Ну тогда, значит, в этом, последнем, направлении и придется двигаться.

– Это в каком?

– Расширять миссионерскую деятельность, Моня! Масштаб паствы увеличивать! Чтоб к тебе массы потянулись! Ну а с ними, с божьей помощью, и Кащеев подтянется...

– А вот это видел?!

Логинов вздохнул и деликатно отодвинул от своего носа дрожащий Монин кукиш.

– Что у вас с Лизкой и Шварцем за манеры, Монь? Не дом, а прямо какой-то филиал исправительно-трудовой колонии, ей-богу!

– Не, а ты сам нормальный, Вить? Как в гости ни заявишься, блин, так Мурзик на воротах, Шварц в отключке! А он у меня дважды контуженный, между прочим!

– Кто, Мурзик? – хмыкнул Логинов.

– Шварц! И, между прочим, из-за тебя! Потому что это ты, блин, в Одессе придумал Кащеева на меня, как на живца, ловить! И опять то же самое хочешь здесь провернуть! Скажи, ты после этого нормальный?

– Моня, чего вы все такие нервные?

– Мы нервные?! – посмотрел на Логинова Моня и вдруг рявкнул: – Атас!

Впрочем, Логинов и сам заметил опасность. Едва он развернулся, как на террасу с рыком «Убью!» вылетел Шварц с телескопической дубинкой. Моня героически ринулся ему навстречу.

– Отдай, твою мать! Охренел, что ли?!

– А чего он?! – сверля глазами Логинова, выдохнул Шварц. – Я ж ему, блин!..

– Он весь контуженный! – на всякий случай еще раз сообщил Моня Виктору через плечо. – Это у него просто бзик после твоей акупунктуры долбаной!.. Отдай, твою мать!

Шварц наконец разжал огромную лапищу. Глазами он продолжил пожирать Виктора, но тот смотрел на гиганта с насмешкой...

75

– Да!.. Да!.. Да!!! – вскрикнула Алена и, издав протяжный полувсхлип-полувздох, распласталась на диване.

Потный Кащеев ткнулся в ее спину лицом и перевалился набок. Минуты две-три они лежали абсолютно неподвижно. Наконец Алена пошевелилась.

– Гриша, ты живой?

– Не дождешься! – хмыкнул Кащеев. – Замерзла?

– Догадливый ты мой!

Кащеев перевернулся, отыскал скомканное одеяло и улегся на подушку. Алена пристроилась у него на груди. Лениво водя по ней пальчиком, она проговорила:

– Ну почему в жизни все так... Если тебе кто-то нравится, он тебя бросает... А если не нужен, прицепится как банный лист...

– Единство и борьба противоположностей, – сонно проговорил Кащеев.

– Что-что?

– Выпить хочешь? Помогает от вредных мыслей.

– А что у тебя есть?

– Для тебя – мартини.

– Давай! – вздохнула Алена.

Кащеев притащил выпивку к дивану, а сам поплелся в ванную. Когда он вернулся в комнату, Алена лежала с бокалом, облокотившись о подушку. Во второй руке девушка держала телевизионный пульт. Услышав гипнотические звуки мантры, Кащеев вздрогнул и замер на пороге.

Сквозь дымку на телевизионном экране вдруг проступило ненавистное Монино лицо. Хорошо поставленный голос за кадром проговорил:

– Вас терзают сомнения? Вы ищете смысл жизни? Вы устали от неуверенности в завтрашнем дне и не знаете, как решить одолевшие вас проблемы? Выход есть! Посетите обряд очищения от неудач «Церкви истинной веры», который проведет лично ее предстоятель преподобный Моня, и возродитесь к новой жизни! Не упустите свой шанс! Мир вам!

Звуки мантры стали громче, лицо Мони начало растворяться в дымке. На экране возник текст: «Обряд очищения состоится на Дворянской набережной в воскресенье в 14.00».

– Решила уйти в монастырь? – спросил Кащеев с наигранной веселостью.

Тон получился фальшивым дальше некуда, но Алена этого не заметила.

– Да нет, мне уже не поможет! – повернулась девушка. – Просто с этим Моней одна моя знакомая живет! Ну, бывшая коллега... Он ее чисто случайно снял в Ялте на набережной, прикидываешь? Вот как бывает!

– Прикидываю! – вроде как улыбнулся Кащеев. – На ловца и зверь бежит...

– Что?

– Говорю, рыбак рыбака видит издалека! Этот же Моня бандит, да?

– Бывший... А теперь, видишь, как высоко взлетел? И Лизка с ним... – вздохнула Алена и щелкнула пультом. – О! Мика! Обожаю!..

Девушка торопливо увеличила громкость. Комнату наполнили слова потрепанного хита «Релакс». На экране кудрявый певун прыгал на сцене и хлопал в ладоши. В зал сыпались разноцветные шарики, аппетитные толстушки в блестящих юбках радовались жизни вместе с Микой. Алена торопливо хлебнула мартини и с детским выражением лица уставилась в телевизор.

Кащеев тоже неподвижно втупился в экран. Но по его лицу прошла судорога. Буйство красок и праздничные картинки клипа вызвали в нем вовсе не праздничные воспоминания. Ведь именно под эту музыку Кащеева увозили в собачьем наморднике, закованным в наручники, из Алушты. Это было наибольшее унижение в его жизни, за которое он до сих пор не рассчитался с Моней...

Судорожно сглотнув, Кащеев посмотрел в сторону бара. Сегодня он хотел завязать со спиртным, но сейчас выпить ему было просто необходимо. Если не убран раздражитель, остается только отключать мозг. Иначе очень скоро ты превратишься в жалкого неврастеника. Развалину с трясущимися руками. И уже никогда не сможешь рассчитаться с врагами за свой позор...

76

– Ну? И на хрена мне это надо, а? – угрюмо посмотрел Моня на Логинова, быстро спровадив Шварца с террасы. – Ты ж моего телохрана, блин, уже до ручки довел! Еще одна контузия – и придется на дурку отправлять с концами! Да и где гарантия, что я сам его контузию переживу?

– Насчет гарантий Моня, это в «Росно», я из другой Конторы...

– Задолбала меня, блин, эта ваша Контора! Особенно ты! Понял? Короче, Витек! Живцом я не буду! Хватит, был уже! Ясно?

– Не хочешь быть живцом, будешь мишенью, – пожал плечами Логинов. – Как ни крути, Моня, но первое лучше...

– Да ни хрена не лучше! Ясно?

– Моня, ты сам себе противоречишь, – покачал головой Логинов.

– Где?

– Ты только что сказал, что, если бы у тебя были живые враги, тебя бы давно не было...

– Ну правильно! Но это же не значит, что я должен сам подставляться!

– Да ты так и так подставляешься, Моня! Пока Кащеев на свободе, я как страховщик не оценил бы твою жизнь и на копейку!

– Ничего! Я себя застрахую сам! Так, что Кащеев ко мне и близко не подберется!

– Моня! Кащеев тебя как последнего лоха заманил на захваченную подводную лодку! А ты говоришь, что он к тебе не подберется!

– Не говорю – а не подберется! Поэтому, Витек, думай, как его достать без меня! В смысле, если там бабками надо помочь, информацией или еще чем, я готов без базара! Но быть картонной дурилкой в твоих бредовых оперативных комбинациях – ну его в баню!

– Моня, ты не прав!

– Лучше я буду не прав и жив, чем прав и мертв!

– Это твое последнее слово?

– Да, Витек!

– Ладно, – вздохнул Логинов. – Поговорим, когда вы малость оклемаетесь после отсидки! А то совсем нервные все! Держи! – протянул Логинов Моне пистолет Шварца.

Тот удивленно моргнул на него и сказал:

– Не, Вить, я, в натуре, с тебя фигею! Как ты с такими манерами и до сих пор живой?

– Потому и живой, что с такими манерами! Всего доброго, Моня! До скорого свидания!

– Будешь проезжать мимо, Витек, проезжай! Я не обижусь!

77

– А-а! – выгнулась дугой Алена и вдруг словно бы растеклась по постели. Откуда-то из-под подушки донесся ее слабый голос: – Все! Я умерла! Навсегда!

– Куда ты денешься? – хмыкнул Кащеев, плюхаясь рядом. – Завтра будешь как новая!

– Да я-то буду, Гриша, – донеслось из-под подушки. – А вот ты наверняка смоешься... Все вы одинаковые...

– Ты просто выбирать не умеешь. Но со мной тебе повезло. По-настоящему!

– Слабо вериться, – пробормотала девушка и тут же уснула.

– Поверится, – сказал Кащеев.

В отличие от Алены ему спать не хотелось. Воспоминания об алуштинском унижении сняли сонливость как рукой. Прикрыв глаза, Кащеев словно бы снова возвратился в то утро. Катер отходил от «Ривьеры», на террасе которой в парадном строю торчали Моня, Шварц, Лизка и охранники со сложенными на ширинках руками. Лизка махала платочком, Моня лыбился, вслед катеру неслись слова «Релакс». А Кащеев сидел на палубе с прикованными сзади к кольцу руками. В собачьем наморднике, нацепленном на него Моней...

– Ненавижу! – прошипел Кащеев.

Быстро встав, он налил себе коньяка и, сунув в рот сигарету, выткнулся на балкон. Глядя на раскинувшееся темным покрывалом море с лунной дорожкой, Кащеев выпил коньяк и закурил. Прищурившись, он проговорил одними губами:

– Тебе конец, Моня! Совсем скоро! Ты умрешь! Как собака!

78

На вершине горы было ветрено и неуютно. Впрочем, взобравшийся на нее человек был одет в темное шерстяное облегающее трико японского ниндзи. На его голове была маска «ночь» в виде теплой вязаной шапочки, так что от холода он особо не страдал. Взобравшись на вершину горы, ниндзя снял висевший на плече рюкзак и присел на него.

Далеко-далеко внизу виднелось зарево большого города. Ниндзя приложил к глазам бинокль и слегка провернул регулировочные винты. Сам большой город его не интересовал. Его занимала окраина. Та, на которой у подножия небольшой горы раскинулась Хаджибеевская слободка.

Благодаря мощной бельгийской оптике кое-как освещенные улицы слободки приблизились, став похожими на настольный архитектурный макет. Ниндзя перевел бинокль чуть вправо и выше. У вершины горы, над Хаджибеевской слободкой, приткнулся белый, словно игрушечный, домик. То есть игрушечным он казался с расстояния в несколько километров. На самом деле домина был огромный.

Его окружала стена живой зелени. Сбоку сверкал голубым алмазом бассейн в форме сердца. Периметр усадьбы был обнесен забором, которому могла бы позавидовать не одна тюрьма особого режима. С такого расстояния нельзя было рассмотреть ни засевших на территории охранников, ни миниатюрных камер, натыканных по углам забора. Но они были, отчего дом на склоне представлялся, пожалуй, неприступнее знаменитой Измаильской крепости...

Ниндзя отнял бинокль от глаз и закурил. Свежий ветер сносил дым в бездонное ущелье почище вытяжки. Огонек сигареты светился красным тревожным светодиодом. Он словно бы предупреждал, что пытаться проникнуть в дом на горе – опаснейшая авантюра...

79

Ниндзя затянулся в последний раз и затушил окурок о скалы. Искры подхватило сквозняком и с огромной скоростью буквально засосало в ущелье. То, что задумал ниндзя, и вправду было очень опасно. Однако у него просто не имелось другого выхода. И он решительно поднялся, после чего включил фонарь и провел наружный осмотр рюкзака. Все вроде бы было в порядке.

Ниндзя проверил остальную амуницию, потом закинул рюкзак за спину и тщательно застегнул многочисленные лямки. Пару раз подпрыгнув, он убедился, что с креплениями все в порядке, взялся за висевшие на шее очки и натянул их на голову. После этого ниндзя посмотрел на часы. Время было без десяти минут четыре утра. Для задуманного – очень хорошее время. Можно сказать, идеальное.

Приближался так называемый «час быка». То самое предутреннее время, когда организм человека под воздействием биоритмов поневоле расслабляется. Именно поэтому на морских судах, к примеру, как раз в четыре часа утра на «собачью вахту» заступает самый опытный судоводитель – старший помощник капитана. Да и в армии грамотные командиры стараются распределить караульных по сменам так, чтобы «час быка» достался проверенным бойцам, а не желторотым салагам...

Что касается ниндзи, то он имел столь огромный оперативный стаж и столько часов провел в ночных засадах, что давно научился подчинять биоритмы своего организма. Поправив очки, он сделал несколько быстрых шагов и застыл на краю пропасти. Черная дыра ущелья простиралась прямо перед ним. Тугие струи воздуха хватали его за ноги, словно бы пытаясь утащить вниз. В такую погоду предпринимать задуманное было вдвойне опасным. Но ниндзя не мог отступить. Не имел права. И он, разом отбросив все страхи и сомнения, шагнул в пропасть.

И она с жадным чавканьем проглотила его. Словно бы попав в воздухозаборник гигантского лайнера, ниндзя крошечной песчинкой помчался вниз.

Кольцо он дернул сразу. Но запас времени у него был слишком малым. Черные каменные клыки уже сверкали внизу хищным блеском. Они стремительно приближались, а хлопка все не было. И ниндзя вдруг понял, что это конец.

Запасного парашюта у него не было, ведь смысла брать его с собой не имело – на все про все у ниндзи оставалось всего несколько секунд.

Он приготовился к смерти. Ниндзя пробормотал бы слова какой-нибудь молитвы, но он их не помнил. И в церковь тоже не ходил, давно. Он успел пожалеть об этом, и тут над его головой вдруг послышалось:

– П-пух!!!

Ниндзю словно бы рвануло вверх огромным подъемным краном. В следующую секунду он уже закачался маятником на стропах парашюта.

– Твою мать!.. – выдохнул ниндзя и тут же схватился за регулировочные стропы.

Он успел слегка подзабыть навыки управления парашютом-крылом, но сейчас это было не смертельно. Тугая струя воздуха, скатившись стремительным водопадом с вершины, резко сворачивала над каменными клыками и струилась вниз, на равнину.

Подхваченный ею ниндзя темной тенью устремился к зареву далекого города. Парашют-крыло, изобретенный когда-то российскими десантниками, имел почти вдвое меньшую в сравнении со стандартными площадь. Это значительно увеличивало скорость обычного спуска. Но благодаря своей уникальной форме в умелых руках парашют-крыло позволял человеку кружить в небе часами. При наличии мощных воздушных потоков, естественно.

Как раз в мощных потоках в эту ночь недостатка не было. И ниндзя, без особого труда разобравшись в них, понесся к окраине города. При этом он не только не потерял высоты, но, наоборот, набрал ее.

Так что когда под его ногами возникли кое-как освещенные улицы Хаджибеевской слободки, он имел необходимые для маневра запас высоты и время. Сперва парашют-крыло по дуге обогнул гору. Потом ниндзя заложил вираж и пошел на спуск.

Стены белоснежного четырехэтажного дома были подсвечены фасадными фонарями. Периметр и территория освещались прожекторами. Установлены они были на крыше. И как раз это и создавало для находящейся внизу охраны непреодолимый оптический барьер. Увидеть парашютиста охранники не могли точно так же, как невозможно рассмотреть что-то, расположенное за направленной в твои глаза настольной лампой.

Словно огромная сова, ниндзя спланировал на крышу. Парашют-крыло с легким шелестом осел на него сверху. Ниндзя быстро вынырнул из-под купола и освободился от лямок. В следующую секунду он снял очки и бесшумной тенью скользнул к краю крыши.

Выткнул голову ниндзя за одним из прожекторов. Совершенно не рискуя быть замеченным, он несколько минут тщательно осматривал территорию. Лишь выявив точное расположение всех наружных постов, он скользнул вдоль края крыши и отыскал места установки камер. Уяснив таким образом общую схему охраны, ниндзя направился к выходу на крышу.

Дверь оказалась запертой, что было неудивительно. Но при этом она еще оказалась и столь внушительной, что справиться с ней без подрыва никакой возможности не имелось. Взрывчатки у ниндзи с собой не было. Брать ее перед прыжком в пропасть означало увеличить свой вес и лишить себя еще нескольких драгоценных мгновений, так необходимых для раскрытия парашюта. Именно поэтому экипировка ниндзи оказалась крайне скудной, вроде как спартанской.

Для проникновения в дом нужно было искать другие пути. И ниндзя, скользнув к краю крыши, выглянул на парадный вход в дом. Крыльцо с прозрачным тонированным козырьком было освещено голубоватым светом. По его бокам торчали две статуи в виде эротично выгнувшихся теток с амфорами на плечах. Ниндзя прикинул сектора обзора засевших на территории охранников и вздохнул. Проникать в дом через центральный вход было слишком рискованно.

Отказавшись от этого варианта, ниндзя бесшумной тенью скользнул к другой стороне доме. Тут он наконец обнаружил то, что ему было нужно. Небольшой балкон верхнего четвертого этажа находился в мертвой зоне как для камер, так и для охранников. А его дверь была приоткрыта...

Ниндзя приготовил оружие. Это был необычный с виду и очень компактный пистолет. После этого ниндзя достал и надел такой же компактный ИП – из комплекта подводника. Затаившись у края крыши, он окинул внимательным взглядом территорию и спрыгнул вниз.

Бесшумно приземлившись на балконе, ниндзя присел и замер. Его десантирование, судя по отсутствию какой-либо реакции, прошло незамеченным. Держа пистолет наготове, ниндзя скользнул к приоткрытой балконной двери. Здесь он расслышал легкий храп.

Ниндзя взялся за дверь и осторожно приоткрыл ее. В этот момент в коридоре вдруг послышались приближающиеся шаги. Ниндзя мгновенно подался назад. Шаги замерли у двери комнаты. Замок пару раз приглушенно щелкнул, но дверь так и не открылась. Наконец послышался осторожный стук. Реакции не последовало, и в дверь постучали громче.

Ниндзя успел выглянуть с балкона, но во дворе никакой спешки не наблюдалось. Не очень понимая, что происходит, ниндзя снова подался к балконной двери. Храп не прекращался, и за дверью наконец раздалось:

– Лиза! Лиза! Открой!

Вслед за этим в дверь бахнули так, что не проснуться было уже невозможно. Храп прервался на самой высокой ноте. Лиза приподнялась на постели и сонно проговорила:

– Что? Кто?..

– Это я! – ласково пробасили под дверью. – Открой, Лиз!

– Пошел в задницу, Шварц! – бросила Лиза и снова рухнула на постель.

– Эй! Ты это! – задергал ручку Шварц. – Открывай, а то я сейчас дверь выломаю!

– Я же тебе сто раз сказала – нет! Пошел вон! Я спать хочу!

– А кто не хочет? Но я ж на работе, Лиз! Обход произвожу!

– Какой, в задницу, обход?

– Как какой? Для проверки! А вдруг к тебе киллер забрался?

– Какой киллер? В этот долбаный дом теперь и комар не залетит! Не то что киллер!

– Вот я и проверю, что не залетел!

Ниндзя быстро подался назад и посмотрел вверх. До крыши было не так уж и далеко, но без специальных приспособлений взобраться на нее по голой стенке мог только Человек-Паук. Ниндзя решил не рисковать. Он быстро переметнулся на другую сторону балконной двери и замер там под стенкой с пистолетом.

Лиза, матерясь, включила ночник, нашарила тапочки и направилась к входу. Завязав поясок атласного халатика, она отщелкнула фиксатор и распахнула дверь. Шварц за ней резко выпрямился и расплылся в ухмылке.

Лиза, решившая было зевнуть, так и застыла с открытым ртом.

– Ты чего?.. – удивленно спросила она, пару раз моргнув и наконец придя в себя. – В город ездил? И Моня тебя отпустил?!.

В голосе Лизы звучала зависть. Шварц был прикинут с удивительным для себя вкусом. На его ногах сверкали остроносые лакированные штиблеты. Безукоризненно отутюженные, зауженные книзу брюки поражали стрелками. Довершали ансамбль синий пиджак с клубной эмблемой на груди и сорочка с повязанным на вороте шелковым шейным платком.

– Да не, это я просто решил слегка гардеробчик поменять! – осклабился Шварц, польщенный реакцией Лизы. – Для разнообразия! Держи!

Из-за спины он вытащил букетик свежесорванных с клумбы цветочков. Лиза посмотрела на них и холодно осведомилась:

– Это что?

– Это цветы, Лиз! – радостно пояснил Шварц. – Тебе! От меня!

– А-а... – вроде как расплылась в улыбке Лиза.

Сграбастав букетик, она нюхнула цветы и вдруг, скривившись, наотмашь хлестнула ими Шварца по лицу. Тот невольно подался назад. Один из цветков повис у него за ухом, остальные посыпались на пол.

– Ты чего?! – спросил Шварц.

– Того! Ты, урод, пришел киллера искать, так ищи!

– Да чего его искать, Лиз! Дом же, как крепость! Он что, с неба упадет? Я просто по тебе соскучился...

– А я нет! Так что пошел вон!

Лиза попыталась вытолкать Шварца в коридор и закрыть дверь, но это было все равно что пытаться сдвинуть с места бульдозер.

– Лиз, ну ты чего? – пробасил Шварц. – Я ж культурно! Пиджак вон надел! С лейбой!

– Я сказала нет! Сто раз! Ты что, совсем оглох после контузии? Так купи слуховой аппарат! С тобой у нас ничего не будет!

– Я заплачу!

– Нет!

– Я много заплачу!

Лиза фыркнула:

– Я теперь за деньги не трахаюсь, только по любви!

– Ну, Лиз! Моня же никого в город не выпускает...

– Мастурбируй!

– Да сколько можно, у меня уже мозоли!

– Вагину со смазкой купи! На батарейках! Тот же эффект, что и с живой бабой, а мороки намного меньше!

– Где купи? Я ж тебе говорю...

– В Интернете, деревня! С доставкой на дом! Вэ-вэ-вэ-три звезды-точка-ру! Все! Вали, Бандерас! Иначе я Моне сейчас позвоню!

– Только не надо пугать!.. – быстро подался назад Шварц. – Напугала, блин, ежа голой жопой!

Лиза тут же захлопнула дверь перед его носом.

– Ну вот и дрочи, отважный ежик!

Шварц что-то возмущенно проговорил за дверью, но Лиза вступать в дискуссии с ним была не намерена. Она отправилась в санузел, где, сняв трусики, присела на унитаз.

– Ладно! Попросишь что-нибудь у меня! – зло крикнул на прощанье Шварц.

– Да пошел ты! – зевнула Лиза.

Ниндзя, едва убедившись, что Шварц ретировался, обогнул приоткрытую балконную дверь и просочился в комнату. Из-за двери санузла донесся звук отрываемой бумаги. Ниндзя на полусогнутых метнулся под стенкой спальни.

В тот момент, когда Лизка натянула трусики и повернулась, чтобы смыть воду, он, бесшумно распахнув дверь санузла, возник за ее спиной. Лизка повернулась и охнула. Ниндзя левой рукой мгновенно зажал ей рот, правой уткнул в лоб пистолет.

– Даже не думай! Поняла?

Тут ноги отказали Лизе, и она снова плюхнулась на унитаз.

– Не бойся, – сказал ниндзя. – Я просто не смог забыть тебя, радость моя, и пришел, чтобы забрать с собой. В Париж! Или ты не рада?

Тут ниндзя разжал руку и любовно отодвинул упавший на глаз Лизы завиток.

– Та не, котик, – сиплым голосом проговорила Лиза. – Я радая... Очень сильно! Но из этого ж дома не то что в Париж, а в гастроном на слободку не выберешься! Моня после твоей хохмы с подводной лодкой совсем подозрительный стал!

– Это ничего, радость моя, – сказал ниндзя. – Нам на слободку в гастроном не надо! Нам только за ворота! Я свой «Лексус» тут недалеко оставил. Домчит до аэропорта за полчаса!

– Триста пятьдесятый? – спросила Лиза. – Ар-икс?

– Триста пятидесятый, – махнул головой ниндзя. – Так что идем за паспортом!

Лизка кивнула, ниндзя подался назад и галантно помог ей подняться с унитаза. Они прошли в спальню. Тут Лиза вдруг повернулась и несмело протянула руки.

– Ты что? – уткнул в нее пистолет ниндзя.

– Та я просто такая соскученная, такая соскученная, шо... Давай займемся сексом, котик!

– Сексом лучше займемся по дороге в аэропорт! А сейчас лучше звякни Шварцу! Чтобы, пока ты соберешься, он поднялся... Скажешь, что ты передумала. Ясно?

– Да!

– Только никаких долгих разговоров! Два слова: «я» и «передумала»! Чтоб ты ничего не забыла, пистолет я буду держать возле твоей головы! Ну можешь добавить еще третье слово: «ладно».

– Спасибо, котик! Ты очень добрый, – чуть не плача сказала Лизка и взяла с тумбочки телефон.

– Держи так, чтобы я видел! – приказал ниндзя.

Лизка отыскала номер Шварца и ткнула в кнопку вызова. Когда послышался ответ, она сказала:

– Ладно, я передумала...

Ниндзя тут же выхватил телефон и приложил его к уху.

– ...щас! – послышалось в трубке, и Шварц отключился.

– Молодец, Лизавета! – улыбнулся ниндзя.

В тот же миг он нажал на спуск. Странной формы пистолет издал приглушенный хрюкающий звук. Лизка дернулась и навзничь повалилась на постель. Ниндзя было развернулся, но вдруг остановился и, быстро наклонившись, стащил с Лизы трусики. Сунув их в карман, он направился к двери. Приоткрыв ее, он осторожно высунул в коридор у самого пола небольшое зеркало.

На этаже у лифта была установлена видеокамера. Однако ее красный глазок вдруг потух. Ниндзя ухмыльнулся. Шварц, несмотря на показную браваду, изо всех сил предостерегался, чтобы о его ночных визитах к Лизе не стало известно Моне. Поэтому перед подъемом телохранитель предусмотрительно отключил камеру.

Это все намного упрощало. Ниндзя вынырнул в коридор и метнулся к лифту. Приехал тот абсолютно бесшумно. Просто трехстворчатые телескопические двери вдруг с легким шорохом поползли в сторону. Из кабины шагнул Шварц – без букетика, в адидасовской майке и джинсах.

Ниндзя мгновенно приставил к его виску пистолет. Тот приглушенно хрюкнул. Шварц дернул головой и повалился в проеме. Ниндзя слегка придержал его и заволок обратно в кабину. Секунду спустя лифт скользнул вниз. Ниндзя на всякий случай приложил пистолет к мощной груди Шварца в районе сердца и выстрелил еще раз.

Апартаменты Мони занимали весь третий этаж. Когда двери бесшумно открылись, ниндзя высунул зеркало в небольшое фойе и осторожно осмотрелся. На Монином этаже камер не оказалось. Ниндзя вынырнул из кабины и, чтобы гарантированно заблокировать лифт, до половины вытащил из него тело Шварца.

Около двух минут спустя ниндзя уже осторожно приоткрыл дверь Мониной спальни. Большую часть просторной комнаты занимала огромная, поражающая своими размерами кровать. По самым скромным прикидкам, одновременно заняться на ней групповым сексом вполне могли не менее двадцати человек.

Но жизнь устроена таким парадоксальным образом, что как только человек может позволить себе такую кровать, так ему сразу становится уже не до радостей земных. Потому что у него появляется слишком много врагов. Так что Моня на своей развратно-многоместной кровати почивал в унылом одиночестве. И сны ему, судя по сбивчивому дыханию, снились отнюдь не радостные.

Но Моня был в этом не одинок. Такова цена любого успеха. Украинская «премьерка» леди Ю вообще спала в своем кабинете на раскладушке. Так что в сравнении с ней Моня еще неплохо жил. До того момента, как в дверь его спальни проскользнул ниндзя.

Двигаясь абсолютно бесшумно, он приблизился к схимническому сексодрому предстоятеля «Церкви истинной веры» и тут едва не выдал себя, налетев на какие-то причиндалы. Остановившись, ниндзя быстро наклонился и невольно ухмыльнулся под маской ИП. Трудно было сказать, как предохраняет от коварных посягательств Януковича в ночное время свою раскладушку в Кабмине леди Ю, но Моня приготовился к обороне своего сексодрома по полной программе.

У кровати стоял готовый к применению изолирующий противогаз. А также автомат Калашникова – укороченный, с двумя примотанными друг к дружке рожками. Наверняка что-то Моня держал и под подушкой – на крайний случай, если враги все же преодолеют последний эшелон обороны. Поэтому ниндзя решил не рисковать. Присмотревшись, как лежит Моня, он сунул пистолет в карман и прыгнул на предстоятеля «Церкви истинной веры» со спины.

Моня проснулся мгновенно и с ходу попытался оказать жесткое сопротивление. Однако фактор внезапности был на стороне ниндзи. Он успел совершить захват и вывернуть Монину руку болевым приемом. Вскрик Мони утонул в атласном покрывале.

Задрав вывернутую руку чуть ли не до потолка, ниндзя налег на мощный бритый Монин затылок коленом. Тот захрипел. В этом состоянии ниндзя наконец смог перехватить и завести назад и вторую руку Мони. Сцепив запястья браслетами, ниндзя оседлал Моню и вытащил из кармана обрезок парашютного стропа.

– Ты, Кащей?! – выдохнул в покрывало Моня.

– Я, я! – глухо ответил из-под маски ниндзя.

Быстро изобразив из стропа петлю, он надел ее на Монину шею и намотал конец на кулак правой руки. Моня сообразил, что это финиш, и предпринял последнюю отчаянную попытку спастись. Его мощное тело вдруг прыгнуло вверх. Моня надеялся сбросить с себя ниндзю так, как бык на американской корриде сбрасывает ковбоя.

Но ниндзя успел обезопасить себя. Его рука автоматически затянула петлю на бычьей шее Мони. Тот захрипел и тут же обмяк. Ниндзя ослабил удавку.

Моня, повернув голову набок, несколько раз жадно глотнул воздуха. Ниндзя воспользовался моментом и резко запихнул в открытый Монин рот трусики Лизы. Моня, сведя глаза к переносице, рассмотрел кружева и снова отчаянно дернулся.

– Да чего ты? – успокоил его ниндзя. – Это ж не бомжихи какой-нибудь, а Лизкины! Они ей просто уже не нужны...

– Дура, блин, набитая!!! – невнятно из-за торчащих во рту трусиков промычал Моня. – Это она тебя впустила?!

– Зачем? Я сам к ней пришел! Через балкон! – засмеялся ниндзя. – Зря ты так! Нельзя плохо о покойниках думать, Монь! И вообще о людях! Ты же предстоятель как-никак, так что должен держать себя в руках и вести перед смертью достойно...

– Не ссы, Кащей! Я умру нормально! Как жил! Понял?

– Ой, боюсь, не получится у тебя, Монь! – противно засмеялся ниндзя. – Даже поспорить могу!

– А я говорю, получится! – промычал задетый за живое Моня.

– Да ни хрена не получится! На что спорим?

– Да че толку с тобой спорить, с беспредельщиком!

– И опять ты зря, Моня! Я свое слово держу!

– Я тоже!.. – покосился на ниндзю разъяренным быком Моня.

– Ну так о чем тогда речь? На что споришь?

Тут Моня невольно хрюкнул, оценив ситуевину.

– Да мне уже все по фигу, кроме... Давай на твои трусы!

– И что ты с моими трусами будешь делать?

– Да не с твоими, мать твою! А с Лизкиными! И не я, а ты! Короче, вытащишь их потом, чтоб мой трупешник выглядел нормально! А то эти долбаные менты нащелкают фоток типа для следствия, а потом абиссинцы их по всему Крыму будут продавать вроде открыток!

– Ладно! – легко согласился ниндзя и тут же выдернул Лизкины кружева из Мониной пасти. – Это я тебе авансом! Если что, обратно засуну!

– Не придется, – сразу повеселел Моня. – Ну а ты чего хочешь?

– А с чем тебе больше всего жаль расставаться?

– С джипером своим! – не задумываясь, ответил Моня.

– С «Шевроле Сабурбаном», что ли?

– Да нет, с новым! «Линкольном Навигатором»! Его только вчера с парохода сгрузили, из Штатов пришлепал! Не машина, сказка! По спецзаказу сделан!

– Спасибо, но твой джип не пойдет, – махнул головой ниндзя. – Меня ж с ним менты сразу спалят...

– Да нет, Кащей! – обиделся Моня. – Как раз с джипом тебя стопудово никто не спалит! Я ж не племянник Билла Гейтса такую тачку на себя оформлять! У меня ж все балансы чисто по нулям, Лизка в налоговую их казанской сиротой носит... В смысле носила. Так что растаможили «Навигатор» по уму, типа для крымского общества глухонемых, беспошлинно. А глухонемые моему нотариусу сразу доверенность генеральную подмахнули, без фамилии... Понял?

– И где доверенность эта? – вроде как безразлично спросил ниндзя.

– А вот где доверенность, Кащей, ты сможешь узнать, только если я умру недостойно! Но могу дать зуб: хрен ты у меня выпытаешь, где тайник! Ну а если сможешь, то джипер твой!

– Это по-честному, – согласился ниндзя. – Значит, твой «Шевроле Навигатор» общества глухонемых против моих Лизкиных трусов? Так?

– Ага! – кивнул Моня. – Базар!

– Какой-то неравноценный обмен... Может, еще что-то к трусам?

– Да мне уже... – начал было Моня и вдруг быстро спросил: – А Шварцу того? В смысле трусы тоже уже не нужны?

– И латексная вагина на батарейках тоже! – хмыкнул ниндзя.

– Ну тогда это! – быстро сказал Моня. – У меня к тебе просьба, Кащей. Проследи, чтоб меня похоронили по-человечески. Я не прошу венка с надписью «Преподобному Моне от Кащея Бессмертного», почетного караула из морских пехотинцев Черноморского флота и симфонического оркестра Крымской филармонии. Пусть все будет скромно – небольшой бюст, на котором я в сари со сложенными перед собой руками. Ну и чтоб мантры пели... Просто я в завещании загрузил всем этим Шварца, но ты же его того... Я на тебя не давлю, это просто мое предсмертное пожелание.

– Хорошо, – сказал ниндзя. – Закопают с музыкой!

– Вот спасибо! – обрадовался Моня. – Только ты это, памятник сразу проплати с установкой! Бабки в сейфе возьми, прямо сейчас! Вон там, за Айвазовским!..

– А к чему такая спешка?.. – подозрительно спросил ниндзя, быстро посмотрев на картину.

– Как к чему, Кащей? – даже хрюкнул Моня. – Затем, чтоб ты успел все порешать до своих похорон!

– Не понял...

– А чего тут понимать? Ты, конечно, ниндзя еще тот! Но Витек-то в Крыму, а он парень башковитый! Так что ты, как будешь мне памятник заказывать, заодно и свой сразу проплати! Ну, чтоб два раза не ездить!

– Типа, шутим?.. – мрачно спросил ниндзя.

– Так а чего не пошутить напоследок?

– Тоже правильно! – кивнул ниндзя. – Потому что сейчас тебе будет не до шуток! Ты что выбираешь – Лизкину плойку или шланг от дыхательного аппарата?

– Туда? – тоскливо спросил Моня.

– Догадливый! – хмыкнул ниндзя.

– Мне в принципе все равно. Хрен редьки не слаще, – философски заметил Моня. – Так что это на твое усмотрение, Кащей, что тебе больше в кайф! У меня только еще одна просьба...

– Какая?

– Чтоб ты потом шланг или плойку из моей задницы выдернул! Ну чисто чтоб я на ментовских фотках пофотогеничнее смотрелся!

– Красавец! – сказал ниндзя, сдирая маску. – Ладно, Монь, так уж и быть... Живи!

Слова, произнесенные без маски, словно бы пронзили Моню насквозь. Дернувшись, как припадочный, он оглянулся и бешено проорал:

– Витек, бля, ты че, ваще охренел, в натуре?!

80

Бросив на Монину постель снятый ИП, Логинов поморщился:

– Да не ори ты! Дай лучше браслеты сниму...

– Не, блин, я с тебя фигею, Витек! Без баяна!!!

– Лучше со своей охраны фигей! – бросил Логинов, отомкнув браслеты. – А мне спасибо скажи...

– За что, блин?! – вскочил Моня как ужаленный и содрал с шеи строп.

– За то, что я к тебе раньше Кащеева добрался...

– Ну спасибо тебе, Витек, блин! – зло проговорил Моня, растирая запястья. – Может, в задницу поцеловать через промокашку?

– Хватит с тебя Лизкиных трусов!

Моня шумно вздохнул и со свирепым лицом сжал огромные кулаки.

– Только не надо этих дешевых быкований, Монь! – поморщился Логинов. – На меня после «Альфы» эти фокусы никакого впечатления не производят.

Моня со сжатыми кулаками пожирал Логинова глазами. Тот спокойно вытащил сигареты и протянул пачку Моне:

– Будешь?

– Буду! – рявкнул Моня и потянулся за сигаретой.

Его пальцы дрожали. Логинов сделал вид, что не заметил этого, и спокойно дождался, пока Моня наконец выцарапает сигарету. Сунув в рот свою, Логинов спрятал пачку и протянул к Моне зажигалку. Тот прикурил и, жадно затянувшись, спросил:

– Ты как в дом-то попал, Витек, твою мать?!

– Какая разница, Монь? – пожал плечами Логинов, тоже прикурив и выпустив дым через ноздри. – Главное, что если я попал, то и Кащеев мог попасть. Правильно?

– Да! Так как ты попал?

– На подводной лодке...

– На какой еще лодке?

– На малогабаритной, Монь. «Пиранья» называется. Не слышал?

– Слыхал что-то... Так, а-а как ты на этой долбаной «Пиранье» в доме-то оказался?

– Как-как? В бассейне сперва всплыли!

– А в бассейн-то вы как попали?

– По канализации, ясное дело, – с трудом сдерживая улыбку, проговорил Логинов.

Моня несколько секунд смотрел на него, потом быстро спросил:

– Гонишь?..

– Гоню, Монь. «Пиранья» по трубам не прошла бы...

– Да сам знаю, что не прошла бы! Не дурак! Так, а как тогда?.. – снова спросил Моня и вдруг прикипел взглядом к лежащим на постели Лизкиным трусам. Схватив их, Моня швырнул кружевной комок в угол и рявкнул: – Так эта дура тебя впустила, да?

– Моня, насчет Лизы мы уже проехали, – поморщился Логинов.

– Так как тогда, твою мать? Я хочу понять!

– Да что ты прицепился как банный лист? Как-как! Без разницы как, важен результат! А он налицо! Твоя охрана ни хрена не сработала! Вот что важно!

– С охраной я разберусь! – мрачно сказал Моня. – Но для этого я должен, мать твою, узнать как!

– Охрана тут ни при чем, – покачал головой Логинов. – Просто нет идеальных систем. И на всякую хитрую жопу обязательно найдется болт с резьбой! На парашюте я к вам прилетел! На крышу! Вот как!

– Блин! – хлопнул себя по лбу Моня. – О ПВО я не подумал! Надо сегодня же пацанов заслать, чтоб пробили, почем «Стрелы» на флотском арсенале!

– «Стрелы», Моня, твою задницу не спасут. Я на парашюте прилетел просто потому, что так валить никого не пришлось. Ну и заодно молодость вспомнил, как мы в «Альфе» в Заполярье на атомный ледокол «Арктика» высаживались...

– Шварца опять потыкал? Да?

– Пальцем не тронул, – покачал головой Логинов, вытаскивая пистолет. – Отключил абсолютно безвредно!

– А ну дай гляну... Что это за хреновина? – с любопытством принялся рассматривать диковинный «ствол» Моня.

– Высокочастотный разрядник, – пожал плечами Виктор. – Для надзирателей исправительно-трудовых учреждений! Очень гуманная штука. Рекомендована даже Минздравсоцразвития...

– Как бабахнул бы из этого разрядника в твой лобешник! – вздохнул Моня, возвращая пистолет.

– Ты чего, Монь, обиделся, что ли? Это ж была стандартная проверка боеготовности, на наличие слабых мест...

– Да пошел ты в задницу с такими проверками! Я тут, блин, чуть не обдристался, когда ты про шланг сказал!

– Да ну, Монь! Ты держался молодцом! Я вообще-то вашего брата не очень жалую, но тебя зауважал! Держи пять!

– Садюга, блин! Конченый! – вздохнул Моня, протягивая Логинову руку.

– Зря ты так, Монь! – серьезно сказал Логинов, задерживая руку Мони в своей. – Я же сделал тебе больно, чтобы спасти!

– Врач, блин, выискался! – возмущенно хрюкнул Моня, покосившись в угол. – Гинеколог долбаный!

– Да нет, Монь. Я скорее ветеринар. Со специализацией на бешеных псах. Кащеева надо выловить. По-любому. А без твоей помощи я этого сделать никак не смогу. Вот и решил слегка встряхнуть вас, чтобы превратить в боеспособное подразделение...

– В заик ты нас превратишь, – вздохнул Моня. – Еще и джипер вымутил... Охренеть! Ладно, сейчас доверенность принесу...

– Ты чего, Монь? Какая доверенность?

– Какая-какая? Та самая!

– Расслабься! Это ж не по-настоящему было!

– Ну так и че? Базар-то у нас был настоящий! Если я не умру...

– Ну так ты ж не умер, слава богу!

– Так в том-то и дело, твою мать! Значит, джипер твой!

– Ты че, больной, Моня?

– Сам ты больной! Садист-гинеколог! А я просто свое слово держу! Моня сказал, Моня сделал!

81

– Видишь? – постучал Моня костяшкой пальца по стеклу «Линкольна». – Трехслойное! Очередь в упор из «калаша» держит! Ну а под днищем кевларовые маты! Противотанковый взрыв выдержат!

– А двери бронированные? – вздохнул Логинов.

– Само собой! Тоже кевлар плюс бронеплиты шестимиллиметровые!

– И сколько вся эта музыка весит? Он хоть с места сдвинется?

– Весит до фига! – кивнул Моня. – Считай под полтонны утяжеление идет! Поэтому и движок форсированный! Короче, от сердца отрываю! Держи, садюга! – шмыгнул Моня носом, протягивая ключи.

Логинов помахал головой:

– Слышь, Монь! Мне такой «Навигатор» даром не нужен! Моей месячной зарплаты хватит на одну заправку...

– Это твои проблемы! – тряхнул Моня ключами перед носом Логинова.

– А начальству я что скажу?

– Скажешь, что Моня слово держит!

– Уговорил! – наконец сграбастал ключи Логинов. – А документы где?

– На капоте, – вздохнул Моня. – В файле.

– Ага! – сказал Логинов, повернувшись и шагнув к высоченному передку «Линкольна».

Моня любовно огладил на прощанье бок «Навигатора» и, чтобы не травить себе душу, быстро вышел из гаража. На улице он вздохнул и вытащил сигареты. Полминуты спустя сзади раздались быстрые шаги. Моня оглянулся на вышедшего Логинова. Лицо того сияло.

– Держи! Отдаю на сохранение! – протянул он файл со звякнувшей внутри связкой.

– Я тебе че, роддом, твою мать? – хмуро отвернулся Моня. – Арендуй в банке депозитную ячейку! Там и храни! Мне только головняков с твоими бумажками не хватало!

– А они уже не мои! – хмыкнул Логинов и силком запихнул файл Моне под мышку. – Я в доверенность Лизкину фамилию вписал! Так что поздравишь счастливую обладательницу суперприза...

– Ты че, Витек, ваще охренел?! – выплюнул сигарету Моня. – Лизке мой «Навигатор»?!

Второпях Моня выдрал кнопку файла с мясом и быстро выхватил блестящую голографическими нашлепками доверенность. Моргнув на графу, в которой значилось имя владельца, Моня вдруг сдулся, словно воздушный шарик. Совсем тихо, словно после дня работы на лесоповале, он проговорил:

– Не, Витек!.. Я думал, Шварца лечить надо! А это тебя надо лечить! Консилиумом!

– Да что тебе все не так, Моня? Джипер проспорил – не так, тебе его обратно подарили – снова не так! В чем проблема-то?

– Моя проблема в тебе, Вить!

– Ну, в принципе можно принять и такую постановку вопроса! – кивнул Логинов. – А чтобы тебе больше никогда-никогда не пришлось видеть меня, тебе что нужно?

– Самому себе засунуть в задницу шланг от дыхательного аппарата и резко открыть вентиль до упора!

– Нет, Монь! Это не поможет, в госпитале ЧФ задницу твою на раз заштопают... А нужно тебе, Монь, просто как можно быстрее на пару со мной добраться до Кащеева! И тогда ты обо мне уж точно больше никогда не вспомнишь!

– Да нет, Вить, вспоминать тебя, я, чувствую, буду часто и долго... Но вот без вида твоей долбаной репы вполне обойдусь! Эт точно!

– Ну вот, – потер руки Логинов. – Наконец-то я вижу, Монь, что ты морально-психологически созрел! Тогда давай быстренько утрясать план оперативной комбинации и – за работу! Раньше сядем, раньше выйдем!

– Говорил мне учитель в Шао-Линьском монастыре, блин, чтобы я семь раз подумал перед тем, как уезжать, – вздохнул Моня. – А я, дурак, на шести остановился...

– Во-во, Моня! – приобняв, увлек Моню к дому Логинов. – Насчет учителей это тема правильная! Если бы ты слушал, что тебе Марьиванна в третьем классе говорила, у тебя вообще не было бы никаких проблем! Потому что ты бы сейчас пахал на судоремонтном заводе за триста баксов как проклятый, с утра до вечера, каким-нибудь сварщиком четветого разряда! В ватных штанах, Монь, которые все равно не спасали бы тебя от простатита, потому что искры от сварки прожигали бы их за смену. Зато дома тебя бы верно ждала зачуханная жена в жлобских темно-коричневых колготках с рынка в затяжках в звездочку. И когда ты, Моня, после трудового дня на своем славном ордена русско-турецкой войны судоремонтном заводе нажирался бы в стельку и приползал в свою шикарную хрущобу, жена бы любовно охаживала тебя половником по башке, а ты так же любовно буцкал бы ее под глаз! И в этом замечательном коловороте настоящей жизни, Монь, ты был бы по-настоящему счастлив, потому что у тебя не было бы времени и желания думать о всякой фигне вроде навороченных джиперов, китайских философий, домов с бассейнами и чемоданов с баксами. И ты был бы несказанно рад поутру, сжимая в потном кулаке заныканную от жены пятерку по дороге к пивнухе. А там, Монь, похмелившись, ты искренне и от души горлал бы: «Я не хочу судьбу иную, мне ни на что не променять ту заводскую проходную, что в люди вывела меня...»

82

– Ко-ко-ко! – донеслось с улицы, где совсем молоденькая курочка бестолково металась в клетке.

Раздувшийся от похоти фазан двигался без излишней поспешности. Сперва он грамотно загнал курочку в угол, блокировав пути отступления, а потом прыгнул на девственницу, ухватив ее клювом за хохолок и едва не раздавив. Крик дефлорируемой утонул в жутком сладострастном вопле насильника...

– Ужас! – посочувствовала несчастной курившая на балконе Лизка. – Все мужики сволочи!

В этот момент в спальне зазвонил внутренний телефон. Лиза нырнула в дверь и сняла трубку.

– Да!

– Моня спрашивает, ты готовая?.. – прогудел в телефоне Шварц. – Через полчаса выезжаем!

– Я всегда готовая! Только мне надо по дороге будет в «Палладиум» на пять минут заскочить! – быстро сказала Лиза.

– Чего-чего?..

– В «Палладиум», говорю, надо будеть заехать!

– А-а... – сказал Шварц и, отняв трубку от уха, передал Моне сказанное Лизой по-своему, в результате чего слов получилось вдвое больше.

– Синдромо даунито! – вздохнула Лиза.

– Алле!!! – гаркнул Шварц в трубке так, что Лиза едва не выронила ее. – Ты где?!

– Да здесь я, здесь, где ж еще?..

– Моня спрашивает, какой, на хрен, «Палладиум»?

– «Палладиум» один! Мне там грим нужно купить!

После паузы Шварц снова гаркнул:

– Алло! Моня спрашивает, какой, на хрен, грим?

– Не на хрен, а на лицо! Для его рожи в смысле! Дневной!

– Какой-какой?..

– Дневной, блин! – начала терять терпение Лиза. – Дай Моне трубку, я лучше сама с ним поговорю!

– Алле! – после паузы гаркнул Шварц. – Поднимись, а то Моня задолбался по нашему испорченному телефону разговаривать и ни хрена так и не усек! Поняла?..

– Поняла, твою мать! – рявкнула Лиза и грохнула трубку на аппарат.

После этого она быстро взяла стоящий наготове кейс и сумку с наплечным ремнем. Вынырнув в коридор, Лиза прошла к лифту и стала ждать. В связи с последними событиями лифт был перепрограммирован так, что теперь управлять им можно было только с третьего этажа.

Приехала кабина абсолютно бесшумно. Трехстворчатые телескопические двери с легким шорохом поползли в сторону. Лиза шагнула в кабину.

– Села?! – рявкнул в переговорном устройстве Шварц.

– Легла!

– Чего-чего?

– Да нажимай ты, тетерев! – психанула Лиза.

– Ты меня доведешь!

– Да жми ты на кнопку! – закатила глаза Лиза.

Шварц наконец вспомнил о своих обязанностях лифтера. Трехстворчатые телескопические двери бесшумно закрылись, кабина скользнула вниз. В фойе расположенных на третьем этаже Мониных апартаментов Лизу встретил набыченный Шварц – в своей обычной адидасовской футболке и джинсах.

Лиза изобразила, что не замечает его в упор, и быстро направилась к Мониной спальне. Тот, сидя в кресле в одних шортах, тыкал пальцем в мобильный и чесал голое пузо. Услышав шаги, Моня быстро поднял голову.

– Так че за дела, я не понял? Какой тебе еще грим надо? Все ж, блин, из Парижа выписано!

– Нужен дневной, Монь, а у нас весь для концертного света...

– Так а какая разница? – снова почесал пузо Моня.

– Да это долго объяснять, – наморщила носик Лиза. – Оно тебе надо? Я ж у тебя за грим отвечаю, так что...

– Нет, ну ты видел? – возмутился Моня, вроде как призвав в союзники Шварца. – Я, блин, тут за все башляю как Буратино! Даже за ее трусы, которые мне потом... – Здесь Моня, спохватившись, умолк. – А она мне говорит, что это не мое дело!

– Лизка, Монь, ваще, блин, в последнее время оборзела! – охотно поддакнул Шварц.

– А ты лучше заткнись! – зло оглянулась Лиза. – В кресло сел! Быстро!

– Ты че, блин, гонишь? Раскомандовалась! Чего я там забыл?

– Монь, я просто на нем покажу разницу! – с подхалимскими нотками произнесла Лиза.

Моня на это купился.

– Давай-давай! – энергично почесал он пузо. – Толку от тебя в последнее время все равно никакого, хоть на подопытного кроля сгодишься!

Шварц, обиженно сопя, прошел к поворотному стулу перед зеркалом. Плюхнувшись на него, он угрюмо уставился в свое отражение. Лиза тем временем быстро разложила на столике свои причиндалы. Вжикнув «молнией» сумки, она извлекла из пакета накидку и небрежно набросила ее на могучие плечи Шварца. На них накидка не сходилась, но Лиза ее и не собиралась застегивать.

Из кейса она вытащила какой-то тюбик, выдавила на пальчик немного крема и круговыми движениями нанесла его на щеку Шварца. После этого кисточкой Лиза быстро припудрила это место, сорвала накидку и сказала:

– Подъем, кролик!

Шварц поднялся и повернулся, Моня окинул его недоуменным взглядом и спросил:

– Ну?

– А теперь идем на террасу! – свернув и сунув накидку в пакет, ухмыльнулась Лиза.

– Ну пошли, – пожал плечами Моня, вставая и засовывая руки в карманы шорт.

Шварц вышел на террасу первым, развернулся и глупо улыбнулся. Моня застыл на пороге, вытащил из кармана одну руку и почесал пузо. Стоявшая сзади Лиза сказала:

– Видишь?

– Ага... – кивнул Моня. – На трупешник похоже...

Покрытая гримом щека Шварца в дневном свете странно фосфоресцировала, как если бы изображение его демонстрировали на севшем ти-эф-ти-мониторе.

– Чего-чего?.. – испуганно поднял к лицу лапищу Шварц.

– Не бойся, жить будешь! – протянула ему салфетку довольная Лиза. – Если стереть успеешь!

– Так! – быстро посмотрел на свои «Картье» Моня. – Тогда давай по-быстрому вниз и катите к «Палладиуму» с пацанами на одном «Крузере». Как купите, отзвонитесь!

83

Торговый центр «Палладиум», расположенный в духе времени под одной из центральных площадей Симферополя, был, можно сказать, излюбленным местом шопинга состоятельных горожан и гостей Крыма. «Ленд Крузер» Мониной охраны в нарушение всех правил въехал на тротуар и подкатил к самому входу в подземный переход.

Двери распахнулись. Из машины десантировалось двое типов в своих демисезонных похоронных костюмах. Один из них встал спиной к машине и подозрительно завертел головой по сторонам, второй распахнул дверцу Лизе. Та была в довольно скромном для себя рабочем прикиде, но юбка при высадке, естественно, задралась так, что аппетитные прелести Лизы оголились до эротичных черных кружев. Охраннику это было все равно, но двое мужиков, оказавшихся поблизости, застыли как вкопанные, разинув рты.

Лиза, как и любая женщина, сразу почувствовала прилив жизненных сил. Делая вид, что ничего не замечает, она летящей походкой направилась к лестнице. Охранники с расторопностью тевтонских рыцарей тут же образовали «коробочку». Один ледоколом быстро двигался впереди, второй пристроился Лизе в кильватерную струю, образованную шлейфом парфюма «Жадор».

Спустившись вниз, делегация свернула влево. В подземном переходе теснились ларьки, киоски и дешевые кафешки, у которых день и ночь паслись «центровые» забулдыги, а вечерами собиралась молодежь – потусоваться и попеть под пивко с гитарой Цоя. На кафельной стенке под трафарет был нанесен черной краской портрет кумира с надписью «Кино» – форевер».

В связи с неурочным утренним часом мемориальное место пустовало, и у портрета какой-то крутой «переходный» авторитет строил двоих парней:

– Не, я не понял, вы че, неприятностей хоти...

Двигавшийся впереди охранник просто чуть выставил локоть. Авторитет отлетел к стенке, словно задетая трейлером «Ока». Быстро оглянувшись, он потянулся рукой к карману:

– Э! Я не понял!

Тут охранники очень быстро, практически мгновенно перестроились. Передний, резко затормозив, прикрыл собой Лизу. Замыкающий, сунув руку под пиджак к поясной оперативной кобуре, развернулся к стенке и прикипел к авторитету прищуренным взглядом:

– Чего ты не понял, а, лось?..

Авторитет, крепкий парень с грубыми, усеянными шрамами руками, мигом сообразил, что пытаться выхватить свой ножичек не стоит. Отдернув руку от кармана и сжав ее в кулак, он промычал:

– Не, вы че толка...

Тут замыкающий охранник уяснил, что стрелять необходимости нет, и коротким движением левой руки ткнул авторитета в челюсть – не кулаком, а основанием ладони. От этого тычка паренек щелкнул зубами, отлетел к стенке, бахнулся о нее головой и плюхнулся на колени.

Посчитав инцидент исчерпанным, охранники перестроились в походную колонну, и троица быстро двинулась дальше. Посрамленный авторитет, стоя на карачках, открыл было рот, но, наткнувшись на взгляд замыкающего, благоразумно промолчал. «Недостроенные» парни, воспользовавшись моментом, растворились за углом. Авторитет сплюнул кровью и поднялся...

Тем временем передний охранник приблизился к входу в «Палладиум». За стеклянными дверями торгового комплекса торчал тип в зеленом костюме при бейджике. Его задачей было не пропускать в комплекс алкашей и бомжей. При виде Лизки с эскортом секьюрити «Палладиума» предупредительно подался в сторону и изобразил на физиономии приветливое выражение.

Передний охранник распахнул дверь и придержал ее. Лиза впорхнула в торговый центр и элегантно зацокала на каблучках к эскалатору. Охранники пристроились за ней. После прокуренно-проспиртованной атмосферы подземного перехода воздух «Палладиума», сдобренный освежителем, казался особенно вкусным.

Лиза ступила на матово-блестящую ленту уютно гудящего эскалатора и поплыла вниз. Охранники возвышались сзади. На большой плазменной панели, висевшей под потолком, как раз запустили Монин рекламный ролик.

Ввиду дефицита времени, в качестве музыкального сопровождения к нему взяли «Релакс». «Тейк ит и-и-изи! „ – зазвучал над эскалатором голос Мики. На экране пошла энергичная «нарезка“ кадров: Моня на сцене в окружении хоровода кришнаитов, Моня крупным планом со сложенными перед собой руками, Моня, что-то восторженно вопящий в микрофон... Между кадрами с Моней были вставлены виды с паствой – протягивающие руки и что-то кричащие тетки крупным планом, восторженное лицо маленького мальчика в костюмчике с бабочкой и, наконец, вскакивающая в едином порыве толпа на трибуне стадиона. Этот последний кадр вообще-то был взят из футбольного репортажа, но в общем винегрете смотрелся он вполне гармонично.

Радостный женский голос сменил примолкшего Мику:

– Обряд очищения от неудач «Церкви истинной веры» уже перевернул жизни тысяч людей! Это незабываемый праздник возрождения духа! Придите в воскресенье на Дворянскую набережную Севастополя и прикоснитесь к истинным чудесам!

Тут опять зазвучали слова «Релакс», и Монина физиономия замелькала уже вперемежку с взлетающими в небо воздушными шариками, танцующими людьми и шикарным салютом, записанным в День военно-морского флота.

Лиза оглянулась на охранников. Те смотрели на экран с унылыми лицами. Что корейцу хорошо, то русскому собака. Праздники для «телохранов» – сущий кошмар наяву.

Эскалатор плавно завернул, Лиза сошла, охранники тут же выросли по ее бокам. Лиза направилась вдоль витрин многочисленных фирменных магазинов и салонов.

У входа в парфюмерный бутик «Мондиор» она повернулась:

– Если вам что-то надо, мальчики, я вас не видела! Мне нужно минут пять! Ясно?

Изобразив на прощанье воздушный поцелуй, Лиза нырнула за сверкающий хромом турникет. Охранники быстро переглянулись. Вообще-то им приказали, даже если Лизка вдруг захочет пописать, не отходить от нее ни на шаг.

Но небольшой зал «Мондиора», заставленный парфюмами и прочей дребеденью, был практически пуст. Какая-то вульгарного вида девка лет восемнадцати при помощи троих нарядных продавщиц-консультантов выбирала себе духи. Ее «папик», абсолютно лысый, ростом в районе метра пятидесяти пяти, живо напоминавший вышедшего на пенсию солиста группы «Не пара», общался чуть в сторонке по мобильному на темы бизнеса.

Слоняться между флаконами «Жадора» и «Диора» в ожидании, пока Лизка отовариться, смысла не имело. Поэтому охранники, давно не видевшие света из-за полной изоляции усадьбы, приняли Соломоново решение. Быстро наклонившись друг к другу, они обменялись парой фраз, после чего оба воровато оглянулись в сторону эскалатора.

Впрочем, контрольная проверка от руководства была практически исключена. Все наличные силы спешно готовились к выезду в город и последующему броску в Севастополь Мони. Один из охранников кивнул другому и быстро направился к противоположному ряду витрин. Его коллега автоматически сложил руки на ширинке и встал так, чтобы иметь возможность одновременно контролировать и зал «Мондиора», и подходы к нему.

Нырнувшая за хромированный турникет Лиза тут же была встречена отделившейся от коллег молоденькой продавщицей. Она была в форменной, но очень недурственной голубой блузке с пришпиленной на груди брошкой в виде цветка.

– Здравствуйте! Давненько к нам не заглядывали! – узнала Лизу продавщица.

– Добрый день! – кивнула Лиза.

– Что желаете?

– По списку собери мне товар! – протянула Лиза розовый отрывной листик в форме сердца.

– Уже бегу! А вы попробуйте пока новый аромат от Дольче – Габбано! Пробничек вон там!

– Обязательно! – кивнула Лиза.

Шагнув к стеклянной стойке, она протянула руку к парфюму и незаметно оглянулась. Торчавший на входе охранник Лизу не обрадовал. Она надеялась, что смоются оба.

– А это шо? – в очередной раз спросила малолетняя подруга лысого «папика».

Продавщицы, мужественно вздохнув, принялись объяснять неотесанному созданию «шо». Лизка окинула быстрым взглядом «папика» и оценила его на три с минусом по пятибальной шкале. Это означало средней паршивости бизнес, тачку до тридцати штук «зелени» и квартиру с «евриком» в обычном многоэтажном доме. Соответственно шокающее создание было приехавши покорять столицу Крыма из какого-нибудь Крыжопо-Бахчисарая. Ножки «папик», как говорится, протянул по одежке...

84

– Держи! – сказала Лиза, вынырнув из «Мондиора». – Мне еще кое-что нужно посмотреть!

Покупала она с рекордной скоростью. Огорошенный охранник не успел глазом моргнуть, как сунувшая ему фирменный пакет Лиза уже устремилась вдоль витрин. Охранник с небольшим опозданием стартовал за ней, одновременно связавшись по рации с напарником. Тот сказал, что ему нужно еще пару минут.

За время радиообмена Лиза успела доскакать до входа в спортивный супермаркет «Спорт-форс». Оглянувшись, она бросила:

– Я сейчас!

Однако супермаркет был не в пример больше «Мондиора», с залом дугообразной формы, поэтому охранник ломанулся за Лизой. Но едва он сунулся к рамке металлоискателя, как тот замигал красным, закрякал сиреной и перегородил проход невесть откуда выскочившими желто-черными полосатыми перекладинами.

Секьюрити спортивного супермаркета дружно повернулись к входу. Однако тревога оказалась ложной, и они так же дружно расслабились. Ближайший к входу секьюрити крикнул растерявшемуся Мониному охраннику:

– У вас в пакете пришлепки на товаре! Оставьте в камере хранения!

Монин охранник быстро подался назад, металлоискатель унялся. Лиза махнула рукой:

– Да я быстро! – И тут же направилась в глубь зала.

Охранник оглянулся, нерешительно переступив с ноги на ногу. У спортивного супермаркета своей камеры хранения не было, так что тащиться надо было в общую, а та располагалась у эскалатора.

– Ты скоро? – спросил охранник у напарника по рации.

– Через минуту!

– Давай! Мы в «Спорт-форсе»!

– Понял!

К этому времени Лиза отмахала по дугообразному залу метров двадцать и почти скрылась за его поворотом. Охранник быстро сдвинулся к стенке, чтобы не терять ее из вида, но Лиза прошла еще дальше.

– Твою мать! – быстро оглянулся охранник.

Потеря визуального контроля над объектом – самое худшее, что может случится с телохранителем. С минуту охранник нервно поглядывал то в сторону супермаркета, то назад. Наконец из-за ларька с прессой вынырнул его напарник с фирменным пакетом видеосалона. Увидев растерянного коллегу, он перешел на легкий аллюр и на ходу спросил:

– Что?!

– Да Лизка в зал умотала, а у меня пакет срабатывает на рамке... На!

Напарник вдобавок к своему получил и пакет «Мондиора». Первый охранник метнулся в зал. Быстро миновав стеллажи с кроссовками, он прошел за поворот в отделение спортивной одежды. Однако Лизы там не оказалось...

85

Охранник с двумя пакетами прижал к уху наушник и быстро проговорил:

– Как нет?.. Через другой?.. Ага! Сейчас гляну!

Резко развернувшись, охранник метнулся за табачным ларьком на другую сторону «Палладиума». Спортивный супермаркет «Спорт-форс» имел два входа-выхода. Возле второго касс не было, но без товара покинуть зал можно было и через него...

Выскочив из-за ряда ларьков, охранник с пакетами быстро оглянулся по сторонам, но Лизы не увидел. Из «Спорт-форса» к нему через пару секунд выскочил напуганный напарник.

– Нет?! – быстро спросил он, вертя головой по сторонам.

– Нет... – растерянно проговорил охранник с пакетами. – Слышь, так она, наверное, в кабинке примерочной!

– Думаешь?..

– Да точно! А где тогда? Иди глянь!

Охранник без пакетов ломанулся обратно в «Спорт-форс». Его напарник на всякий случай продолжил вертеть головой по сторонам. Минуту спустя в его наушнике послышалось:

– Нет ее в кабинках!..

– Как нет?!

– Никак!

– Твою ма... – начал было охранник с пакетами и вдруг осекся. – Нашлась, блин! Давай на выход!..

Цветущая Лизка, вынырнувшая из охотничьего магазина «Кречет» с большим пакетом, на ходу выудила из него пятнистую бейсболку с отстегивающимися ушами и нацепила ее на себя:

– Прикольно, да?.. Я себе целый комплект в стиле милитари прикупила!

– Просто охренительно! – в сердцах бросил охранник.

86

– Ты что, сказать не могла, что в «Кречет» пойдешь?! – спросил вылетевший из «Спорт-форса» злющий охранник без пакетов.

– Типа я знала, что мне вдруг милитари захочется? – невинно улыбнулась Лиза. – Стрельнуло в голову, я и пошла! Чумовая кепка! И маечка такая же – суперсекси...

Отвернувшись к зеркальной стенке, Лиза любовно поправила на голове свое пятнистое приобретение. Охранники за ее спиной переглянулись и синхронно закатили глаза.

– Хватит красоваться! Идем! – бросил тип с пакетами и протянул их напарнику. Достав телефон, он по дороге к эскалатору доложился начальнику охраны: – Лиза уже скупилась!.. Да, все в порядке! Нет! Еще в «Палладиуме», но уже поднимаемся! Ясно!

Второй охранник по пути успокоился настолько, что перед эскалатором даже милостиво протянул руку к пакету Лизы:

– Ладно, давай свои милитари-шмотки!

– Без твоих «ладно» обойдусь! – отмахнулась Лиза. – Сама уж как-нибудь донесу...

Три минуты спустя троица погрузилась в «Ленд Крузер», и тот быстро направился к выезду на севастопольскую трассу. Там джип припарковался на обочине и после недолгого ожидания пристроился к Мониному кортежу.

Четверка словно привязанных друг к дружке мощных машин помчалась по трассе к городу-герою. Впереди, изредка покрякивая сиреной, шел «Ленд Крузер» охраны. За ним несся красавец «Линкольн». Замыкали кортеж аляповатый, похожий на беременного таракана «Шевроле Сабурбан» и второй «Ленд Крузер», на заднем сиденье которого Лизка прижимала к груди пакет со своим драгоценным секси-милитари-комплектом, как будто кто-то собирался на него покуситься...

87

Плавучая сцена у Дворянской набережной, на которой проводились по праздникам выступления ансамблей художественной самодеятельности и гала-концерты приезжих знаменитостей, была, как и многое другое, подарена Севастополю столичным градоначальником. Без участия Москвы город-герой такой роскоши позволить себе не смог бы, поскольку вороватые чиновники «распиливали» бюджет до последней крохи задолго до наступления финансового года.

В это воскресенье арендованная Моней сцена поражала севастопольцев и гостей города-героя непривычными декорациями. Они были выполнены в виде радужных арок светлых тонов спектра и сужались по законам перспективы. В самой последней арке поблескивало море. По бокам сцену закрывали высокие щиты. В целом силуэт декораций напоминал дом с куполом.

Справа от сцены на набережной была отгорожена техническая зона, в которой стояли с полдесятка фургонов и специальных машин с логотипами Ялтинской киностудии. Провода от них тянулись на плавучую сцену. Вход на нее был возможен только из технической зоны и усиленно охранялся.

Гуляющий люд с интересом осматривал декорации. У нескольких лотков было не то чтобы столпотворение, но легкий ажиотаж наблюдался уж точно. Здесь раздавали даром и продавали сувенирную продукцию. Шарики с надписью «Я возродился!» и физиономией Мони презентовали всем желающим. Как и флажки с аналогичными изображениями. Брелоки-талисманы в виде Мониной фигурки продавали, но по чисто символической цене в пятьдесят центов. А вот Мони-куклы размером около двадцати сантиметров стоили дорого – десять баксов.

Но они были выполнены на высоком художественном уровне да еще и говорили, вернее пели. При нажатии на кнопку приятный мужской баритон исполнял какую-нибудь мантру. В сопровождении аккомпанемента, естественно. Мантр на спрятанном внутри куклы микрочипе было записано аж десять штук.

Из выстроенных вдоль крыльев декорации колонок набережную оглашала музыка, но уже не духовно-психоделическая, а обычная попсовая. Ухо радовали хитами вперемежку иностранные и русскоязычные исполнители. В целом атмосфера была оживленная и даже радостно-приподнятая. В ожидании анонсированных чудес публика не скучала.

88

Монин кортеж вынырнул из-за угла и направился прямиком к одним из ворот главной базы Черноморского флота РФ. Вообще-то даже для кратковременного пребывания на территории базы личного транспорта офицеров и мичманов требовалось специальное разрешение. Но кортеж Мони пропустили без формальностей. Пять минут спустя он уже лихо подъехал к пирсу, предназначенному для стоянки судов обеспечения флота.

Сегодня здесь ошвартовался белоснежный катер, который Моня арендовал специально для представления. На мостике катера торчал один из Мониных охранников, бывший морпех, имевший права на управление маломерными судами. Внизу у опущенного на пирс трапа, облокотившись о поручень, курил еще один мужчина.

Из джипов вынырнули охранники и образовали кольцо оцепления. Только после этого из «Линкольна» выткнулся Шварц и начал подозрительно оглядываться по сторонам. За это время приехавшая на «Ленд Крузере» охраны Лиза успела выбраться из машины и приблизиться к катеру. Курившего у трапа мужчину она никогда раньше не видела. Однако при виде его в мозгу Лизы промелькнули какие-то смутные ассоциации. Невольно замедлив шаг, Лиза наморщила лобик.

В этот момент незнакомец, затянувшись в последний раз, швырнул в щель между катером и пирсом окурок и сказал:

– Да хватит вам херней страдать! Моня, выползай уже!

– Ой!.. – невольно вскрикнула Лиза, узнав голос Логинова. – Ты, что ли, Вить?..

– Нет, адмирал Нахимов!.. – посмотрел на Лизу Логинов.

Он был в маске, изменявшей лицо до неузнаваемости. При этом материал был настолько тонким, что воспринимал малейшую мимику лица. Лиза тряхнула головкой и шагнула к трапу.

– Давай! – протянул руку Логинов.

Нагруженная поклажей Лиза отдала Виктору наплечную сумку и кейс. Пакеты из «Мондиора» и «Кречета» она потащила в небольшую надстройку сама. Тут Шварц наконец закончил осмотр территории на предмет засевшего с берданкой Кащеева и отступил в сторону. Из двери «Линкольна» вынырнул Моня.

После бронированного джипа на свежем воздухе он явно чувствовал себя неуютно и поспешил к трапу, хмуро оглядев пирс. Оказавшись на борту, Моня сразу нырнул в надстройку. Здесь он поздоровался с Логиновым, поставившим поклажу Лизы.

– Ты чего такой зашуганный?.. – спросил Виктор. – Это ж тщательно охраняемая территория базы, сюда мышь не проскочит...

– Я не зашуганный, а нормальный! – поморщился Моня. – Ваша подводная лодка тоже тщательно охранялась, а толку?.. Что там на набережной, лучше расскажи!

– На набережной полный порядок, Монь, – заверил Виктор. – Музыка играет, народ, – в ожиданьи чудес невозможных...

– Да это понятно, – снова поморщился Моня. – Я по делу спрашиваю!

– Среди гуляющего люда рассредоточены переодетые сотрудники отдела контрразведки флота в полном составе. Только Плотников, поскольку Кащеев знает его в лицо, сидит в машине для общей координации...

– Они что, с рациями там бродят?.. – округлил глаза Моня.

– С рациями, Монь. Только для связи с Плотниковым они используют обычные мобильные телефоны. Рации у них стоят в тональном режиме, система сигналов отработана...

– Толку от вашей сигнальной системы! А брать его, если они его засекут, как собираетесь?

– Да уж как-нибудь возьмем, – заверил Логинов Моню. – В микроавтобусах у нас там на всякий пожарный пара отделений морпехов сидит.

– Ну-ну... – вздохнул Моня. – Лизка!

– Да здеся я, здесь! – отозвалась от небольшого столика Лиза. – Одеваться будем или грим накладывать?

– Грим сперва, – сказал Моня, быстро снимая с себя тонкий джемпер.

Моня присел на стул, Лиза начала застегивать на нем накидку. В узкую дверь надстройки с трудом просунулся Шварц.

– Мы готовы! – доложил он. – Отчаливаем?

– Давайте! – кивнул Моня, хмуро посмотрев на Виктора.

Энтузиазма ни в его голосе, ни во взгляде не ощущалось...

89

– Ну что, будем идти? – спросил Кащеев.

Алена порывисто протянула руку над столом и коснулась его ладони.

– Давай еще немного посидим, Гриш!

– Ну давай, – пожал плечами Кащеев.

Алена благодарно пожала его ладонь и отвернулась к окну. Они сидели в небольшом уютном ресторанчике, расположенном неподалеку от Дворянской набережной Севастополя. Народа было мало. Из подвешенных под потолком колонок разносился пропитый голос солиста «Бутырки»:

– Менты укутались в плащи, а где-то песни под гармошку... Остынет зона от жары, родные соберут картошку... И на свиданку поспешат, не нарушая очередность, а мы их будем просто ждать, осознавая безысходность... Какая осень в лагерях! Кидает листья на запретку! А я кричу-кричу шнырям: «А ну скорей вернитесь в клетку!» Метлою осень не прогнать, она пришла не в наказанье! Нам эта осень словно мать, с ней краткосрочное свиданье...

Кащеев, знавший цену крокодиловым слезам шансона, слушал блатного певуна без особого восторга. А вот Алену, глядевшую в окно, песня проняла. В какой-то момент она отпустила руку Кащеева и быстро потянулась за салфеткой.

– Ты что?.. – спросил Кащеев.

– Ничего, Гриш, – шмыгнула носом Алена и прижала салфетку к лицу.

– Ну ты, мать, даешь, – с улыбкой покачал головой Кащеев. – Ты ж вроде и зону не топтала.

– Да при чем тут зона, – дрогнувшим голосом проговорила девушка. – Просто... – Тут она судорожно сглотнула. – Просто песня душевная, Гриш... В тему...

– В какую тему? У тебя что, картошка на участке не убрана?

– Да при чем тут картошка, Гриш? Просто... Осень... И мы с тобой познакомились...

– Ну это да, – кивнул Кащеев. – Так, а плакать-то чего?

– Как чего? Мне с тобой так хорошо! Но ты же со мной все время жить не будешь... Правильно?

– Кто сказал? – улыбнулся Кащеев. – Жизнь такая штука, может всякое случится...

90

Катер плавно завернул и устремился к Дворцовой набережной. Лиза расправила на сари невидимую складку и сказала:

– Вроде все! Нормально, Монь?

Логинов, куривший в двери надстройки, оглянулся. Моня, чуть повернувшись перед зеркалом, недовольно засопел. Крохотная каюта катера мало годилась для выполнения функций гримерки. Рассмотреть себя в небольшом зеркале было практически нереально.

– Нормально, – наконец буркнул Моня.

Лиза облегченно вздохнула и быстро сложила в сумку свои причиндалы – щетку, застежки и прочую дребедень. Моня сегодня был недоволен всем на свете и бурчал по любому поводу.

Подойдя к Виктору, он стрельнул у него сигарету и прикурил. Отдав зажигалку, Моня протиснулся мимо Виктора, на несколько ступенек поднялся по трапу и выглянул на приближающуюся набережную. Сбоку к нему просунул голову под перилами Шварц.

– Через пять минут будем! – сказал он.

– Угу, – кивнул Моня, затянувшись.

Шварц, неловко повернув голову, посмотрел на берег и добавил:

– Народу до хрена! Да?..

– Угу, – снова кивнул Моня, не глядя на Шварца.

Тот наконец понял, что работодатель не настроен на общение, и высунулся из-под перил. Логинов едва заметно покачал головой. Моня сегодня был непохож сам на себя. Впрочем, его можно было понять. Выступать наживкой для Кащеева – тут у кого угодно испортится настроение.

Виктор оглянулся. Лиза, собрав свои причиндалы, скромно присела на стул. Неловко улыбнувшись Логинову, она одернула на целомудренно сведенных коленях юбку. Под ногами Лизы стояли пакеты с какими-то логотипами...

91

– Я сейчас, Гриш! – быстро поднялась Алена.

Кащеев проводил прослезившуюся от «Бутырки» девушку взглядом и повернулся к окну. Пока Алена наводила в туалете ресторана марафет на лице, Кащеев вроде как задумчиво смотрел на улицу. Со стороны могло показаться, что клиент просто скучает в отсутствие своей дамы, но на самом деле Кащеев не скучал, а напряженно думал.

После знакомства в «Трюме» они с Аленой не расставались. Формально это напоминало курортный роман. Так счастливо обретшие друг друга, можно сказать, на берегу моря любовники проводили, как и положено, в нехитрых житейских радостях в снятом Кащеевым домике в поселке Краснозвездном. Радости по курортной традиции состояли из терпкого коктейля спиртного и секса до упада. В последнем компоненте Алена толк знала, так что каждый день и каждая ночь дарили разнообразие и новизну.

Кащеев сам диву давался, откуда у него берутся силы, но это, конечно же, была только верхушка айсберга. Курортный роман на самом деле являлся прикрытием процесса подготовки Алены к использованию в качестве доверенного лица. Втемную. Такое было под силу только суперпрофессионалу, но Кащеев как раз таковым и был. Правда, на жаргоне спецслужб подобных специалистов без особой помпы именовали «разработчиками».

Разработчиком Кащеев был опытнейшим. Проблема состояла только в том, что в структуре спецслужб на разработчика пашет целая куча народа – опера, установщики, агенты, доверенные лица, наружка, прослушка и проч. У Кащеева ничего этого не было, но разработчиками становятся только те, кто не один год пропахал оперативником. Так что Кащеев все вышеуказанные ипостаси благополучно совмещал.

Спаивая Алену и укладывая ее спать, Кащеев, сам пивший больше для вида, по ночам проводил необходимые подготовительные мероприятия. В принципе, их требовалось не так много, так что все вроде бы было на мази. При удачном стечении обстоятельств Моня мог отправиться к праотцам уже сегодня...

Риск же для самого Кащеева был минимален. Ведь при подготовке захвата «Варшавянки» он и с Лизой, и с мичманом Сацких, и с татарами работал в гриме. А вот в «Трюм» отправился уже без. Соответственно, и сегодня в город с Аленой Кащеев приехал без грима. В принципе опознать его Лиза могла. Но только столкнувшись лицом к лицу, чего Кащеев, конечно же, допускать не собирался.

Поэтому сейчас его волновало вовсе не это. Он думал, что делать с Аленой. Момент был удачный, и Кащеев вполне мог подсыпать в бокал девушки яд замедленного действия. Однако никаких гарантий, что план Кащеева сработает, не было. Так что Алена могла ему еще понадобиться. И Кащеев, после некоторых колебаний, руку из кармана вытащил...

92

Катер причалил к плавучей сцене. Несмотря на то, что место швартовки находилось в «мертвой зоне» и с берега не просматривалось в принципе, переход Мони на сцену был обставлен с максимальными мерами предосторожности.

Когда же Моня наконец оказался «за кулисами», к нему, вынырнув сзади, попытался подойти какой-то молодой парень в очках. Того с ходу блокировали и едва не вывернули руки. Парень возмутился:

– Да отпустите вы! Я супервайзер по спецэффектам!

Моня оглянулся, узнал представителя Ялтинской киностудии и кивнул. Парня отпустили.

– Мне же надо успеть вас проинструктировать, – недовольно пробормотал супервайзер, одернув крутку и подходя к Моне. – Добрый день!

– Угу!.. – кивнул Моня, небрежно пожимая руку парня.

Тот развернул скрепленные степлером листы и важным тоном начал:

– Значит, согласно режиссерскому сценарию, вы появляетесь на помосте...

93

Музыка в колонках плавучей сцены затихла. После небольшой паузы набережную огласили фанфары. Народ, успевший заблаговременно занять места перед сценой, подался к ограждению. Те, кто бродили возле лотков и вдоль моря, со всех сторон торопливо двинулись к зрительскому сектору.

Через пару минут фанфары огласили набережную снова. Публика уже подтянулась, и на сцену энергичной походкой вышел тот самый известный крымский конферансье с крашеными волосами в дорогом пиджаке, который обычно вел Монины встречи. Люди, узнав знакомое лицо, оживились, некоторые даже зааплодировали.

Конферансье расплылся в улыбке и, картинно сложив руки перед собой, кивнул:

– Спасибо! Спасибо, друзья... Я благодарен вам за прием, однако сегодня я не более чем один из вас! Не скрою, я бесконечно рад вместе с вами присутствовать здесь, на Дворянской набережной, где состоится долгожданная встреча с преподобным Моней! Я уверен, что для многих из вас она станет той поворотной вехой или, если хотите, отправной точкой, с которой начнется ваш путь к истинной вере и вечному блаженству!

Набережная разразилась криками. Конферансье сунул микрофон в держатель, попятился назад и словно бы растворился на сцене. Разом загоревшиеся прожектора до краев залили ее розоватым дымным светом. Зазвучала музыка, и на сцену с песнопениями высыпала сводная бригада кришнаитов. Босоногие мальчики с барабанами и микрорадиомикрофонами солировали, босоногие девочки с распущенными волосами исполняли функции бэк-вокала и подтанцовки...

94

– Вы все поняли? – спросил супервайзер, порывистым жестом гения поправив очки. – Ничего не забудете?

Как и все, причастные к кино, он считал себя кем-то из немногих.

– Угу, – кивнул Моня. – Главное, чтоб твои ничего не забыли... А то, если паства останется недовольной, мне придется превратить тебя в дельфина, а сценарий в медузу и заставить его съесть!

– Что, простите?.. – растерянно взялся за дужку очков супервайзер.

– Прощаю, – снисходительно хлопнул его по плечу Моня. – Это, типа, шутка. Все, Станиславский, свободен!

Супервайзер сглотнул, потом сказал:

– Вам сейчас гарнитуру повесят... Для связи!

– Угу... – кивнул Моня.

95

– Ну что, я готова! – проговорила Алена, подойдя к столу.

– О! – изобразил удивление Кащеев. – А я тут вдруг подумал: а что, если нам в Эмираты махнуть, а?.. Недельки на две?

– Ой, Гриша! – ухватила Кащеева за руку Алена.

Ее глаза снова увлажнились, и Кащеев быстро сказал:

– Так, все! А то опять тебя ждать придется! Идем! Потом об этом поговорим, когда домой вернемся...

Выйдя из ресторана, они вроде как случайно направились к набережной. Типа прогуляться после сытного обеда. Алена шла, прижавшись к Кащееву боком и поглаживая его ладонь рукой. Она была на седьмом небе от счастья. Если бы ей сказали, что все это часть тщательно разработанной оперативной комбинации, она бы ни за что не поверила.

Но профессионализм разработчика как раз в том и заключается, что все происходит как бы само собой, абсолютно естественно. Буквально через пару минут Кащееву с Аленой сунули флаер. И Алена вскрикнула:

– Ой, Гриш! Сегодня ж Моня тут выступает! Посмотрим?

– Какой Моня? – недоуменно посмотрел на Алену Кащеев. – Певец, что ли?

Он не переигрывал. Просто Кащеев уже точно знал, после какой дозы алкоголя у Алены наступает амнезия. Их разговора в первую ночь девушка не помнила.

– Да нет! Типа проповедник!

– Проповедник? А-а, этот...

– Ну да! Просто с ним одна моя бывшая... знакомая живет!

– Ну тогда посмотрим, конечно, – кивнул Кащеев.

– Гриш, ты золото! – порывисто чмокнула Кащееву в щеку Алена. – Другой мужик ни за что бы не пошел, выделываться бы начал!

– Я знаю, – скромно сказал Кащеев. – Но ради тебя, Ален, я готов и не на такое...

96

В какой-то момент по краям радужных арок плавучей сцены у Дворянской набережной раздалось приглушенное шипение. Две струи дыма пересеклись в проеме и заклубились в водовороте. Когда дым начал медленно рассеиваться, огромная толпа разом ахнула.

Все вдруг увидели, что Моня уже на сцене. Точнее над сценой. Если совсем точно, то он висел в воздухе над морем за последним арочным проемом. Держа сложенные перед собой ладони, Моня торжественно поклонился. В этот момент под ним медленно проплыл белоснежный катер. Чтобы его антенна не зацепила ногу, Моне пришлось ее чуть приподнять. Набережная разразилась истеричными криками, раздались аплодисменты.

Моня, словно бы не замечая этого, стал медленно спускаться на сцену. Прямо по воздуху. Он, как обычно, был в красно-бордовом сари без рукавов по щиколотку и шлепках от Дольче – Габбано. И подошвы этих шлепок толпа видела. Они были самыми обычными, если не брать во внимание, что при каждом Монином шаге эти подошвы каким-то непостижимым образом находили в воздухе опору...

Бритую голову «преподобного» украшали замысловатые узоры, левое запястье – платиновые «Картье», на правом болтались двухдолларовые разноцветные стекляшки. В общем, выглядел Моня как обычно, только что по воздуху ходил аки посуху. Спустившись почти до самой сцены, он остановился сантиметрах в двадцати над ней. Хоровод кришнаитов, продолжая петь, двумя ручейками направился прочь. Моня снова поклонился и сказал, сложив перед собой руки:

– Здравствуйте, братья и сестры! Мир вам!

Здесь Моне пришлось сделать длительную паузу, поскольку публика разразилась воплями, приветственными криками и вообще устроила настоящую овацию, как будто в Севастополь, несмотря на запрет украинских властей, приехал сам Владимир Вольфович Жириновский.

Покивав минуты две-три по сторонам, Моня наконец продолжил:

– Жизнь, братья и сестры, трудная, порой изнурительная дорога, и, преодолевая ее подъемы, рытвины и ухабы, большинство из нас рано или поздно задается вопросами: в чем же смысл этого движения?.. и какова цель? Я тоже долго искал правильные ответы, пока ни понял: смысл в пути к истинной вере! Потому что, если вы встанете на этот путь, то в конце концов обязательно достигнете цели – вечного блаженства! И я вам в этом помогу! Именно для этого я и проведу сегодня обряд очищения от неудач!

Публика зашумела и захлопала. Моня продолжил:

– Многие задают мне вопрос: а что же такое истинная вера? И чем она отличается от христианства, иудаизма или ислама? И я вам отвечу – ничем! Потому что истинная вера одна! А все прочие являются просто ее разновидностями. И иудаизм, и ислам признают существование Иисуса Христа, почитая его величайшим пророком. Но я вам скажу больше. Иисус был тибетским монахом! До тридцатилетнего возраста. А потом именно он принес истинную веру в Израиль! Поэтому-то в Библии и не описаны ни его детство, ни юность. А описано там только его триумфальное возвращение в Иерусалим! Что же это означает? А это означает, что все люди братья по вере! Что иудаисты, что мусульмане, что христиане! Ведь у истоков всех этих течений истинной веры стоял один человек – Иисус Христос! И доказательств тому существует масса...

97

– Прикольно, да?.. – оглянулась Алена.

– Ага! – с искренним энтузиазмом кивнул Кащеев.

Они немного побродили по набережной перед плавучей сценой, а теперь остановились перед лотком, на котором выстроились в ряд Мони-куклы. Какой-то толстый мальчик как раз ткнул в потайную кнопку пальцем, и кукла запела.

Алина потянулась рукой к ее близнецу:

– Можно посмотреть?

– Да, конечно! – кивнула продавец-консультант. – Все куклы заряжены на позитив лично преподобным! Приносят в дом счастье! Не сомневайтесь! Это не Китай, никаких формальдегидов и канцерогенов, абсолютно безвредно как для детей, так и для взрослых!..

Продавец продолжила перечислять достоинства товара. Алена с восхищением рассматривала куклу. Кащеев наклонился через ее плечико и тоже потрогал Моню, зачем-то повернув куклу вверх ногами.

– Тебе нравится? – наконец спросил Кащеев и, не дожидаясь ответа, вытащил бумажник. – В пакетик, пожалуйста, если можно!

Алена расцвела. Кащеев рассчитался. Мини-Моню продавец-консультант бережно сунула в пакет с Мониной же физиономией и вручила в качестве презентов еще и брелок с воздушным шариком.

Шарик и брелок Кащеев отдал Алене, пакет как истинный джентльмен взял сам. Тут же, чуть в сторонке, Алена прицепила брелок к своему мобильному.

– Прикольно, да? – посмотрела девушка на Кащеева.

– Ага! – с готовностью согласился он.

Довольные и счастливые, они двинулись с шариком дальше. Со стороны парочка напоминала молодоженов, полностью поглощенных друг другом. Однако впечатление было обманчивым.

На самом деле Кащеев производил съем информации. Он осматривал подступы к сцене, уяснял систему охраны и сразу пытался отыскать в ней слабые места...

98

Представление на набережной катилось по накатанной колее. Приемы, известные с древнейших времен, работали безотказно. Моня, ловко используя их, постепенно разогрел публику и довел ее до нужной кондиции. Когда присутствующие на набережной, что называется, включились в действо, Моня доверительно сообщил:

– Учитель в монастыре Шао-Линя открыл мне один простой секрет! Любой человек способен преодолевать болезни, достигать счастья, богатства и творить чудеса! Любой, братья и сестры! Для этого человеку нужно просто очиститься! Это нелегко, но и не так трудно, как может показаться. И сегодня я попробую вам это показать. Учитель в Шао-Лине говорил, что человек – это карма! Именно карма человека определяет его способность к просветлению! Поэтому я прямо сейчас попробую найти среди вас того, кто ближе всех к этому...

Из колонок набережную заполнила странноватая гипнотическая музыка: вроде того, как будто кто-то от нечего делать бросал камешки в битые стекла, кто-то другой задумчиво дудел в волынку, а третий лениво водил куском кирпича по струнам виолончели. Свет сцены приглушили, и Моня, прикрыв глаза и выставив перед собой руку, вроде как на расстоянии на ощупь стал искать в толпе того, кто был ему нужен.

Публика на набережной притихла, только перемещения Мониной руки сопровождались шлейфом восторженного шепотка. Тот с прищуренными глазами водил открытой ладонью из стороны в сторону, то вдруг застывая, то ускоряясь, чтобы снова неожиданно остановиться и совершить рукой несколько замысловатых пассов.

Счастливцы, в направлении которых Моня простирал свою длань, замирали и боялись пошелохнуться. Но он, увы, двигал рукой дальше – до тех пор, пока сложным зигзагообразным маршрутом не добрался до самого ограждения. Здесь Монина рука вдруг как будто споткнулась. На миг застыв как истукан, он резко повернулся и протянул руку к какой-то молодой женщине.

Та вытянулась в струнку и замерла, широко открыв глаза. Ее грудь высоко вздымалась, пальцы с длинными розовыми ноготками впились в турникет, на верхней губе сквозь макияж мгновенно проступили бусинки пота.

Моня медленно пошевелил пальцами, словно бы ощупывая карму женщины. Окружающие невольно подались в стороны, образовав вокруг счастливицы полукруг. Стало видно, что она из трусиков готова выпрыгнуть, если понадобится, чтобы перемахнуть через турникет к Моне...

Глаза его были прикрыты. Рука застыла в воздухе, пальцы шевелились все слабее – как волосы опустившегося на дно утопленника. Женщина невольно сглотнула. А Моня вдруг резко сдвинул ладонь в сторону, направив ее на совершенно не по моде одетого парня.

На Монином лице вдруг отразилось почти блаженство. Его поросячьи глазки широко открылись. Моня с восторгом посмотрел на парня и громогласно объявил на всю набережную:

– Братья и сестры! Свершилось! Я нашел его! Я нашел человека, чья способность к просветлению позволит всем нам стать сегодня свидетелями чуда! Самого обыкновенного, которое может произойти с любым из вас!

Тут Моня вдруг сложил руки перед собой и вроде как коротко поклонился. Парень, вокруг которого мгновенно образовалось свободное место, улыбнулся несмелой придурковатой улыбкой. За время паузы к нему с противоположной стороны ограждения подскочил конферансье и сунул под нос микрофон.

– Как зовут тебя, брат? – спросил Моня.

– Степаном... Анатольевичем! – сказал парень.

– Его зовут Степаном!!! – проорал на всю набережную Моня. – А чем ты занимаешься Степан?

– Я учитель... в средней школе, – сказал Степан так, как будто признался в чем-то неприличном.

– И что побудило тебя, брат, прийти сегодня к нам?.. – сочувственно спросил Моня.

– Я устал от своей жизни, – признался Степан и начал делиться наболевшим: – Я пошел в педагогический институт, потому что мой дед был заслуженным учителем Крыма. Он в детстве читал мне сказки Пушкина и воспитывал на них. И я тоже хотел читать деткам сказки Пушкина и учить их доброму, светлому, вечному... Поэтому я закончил педагогический институт с красным дипломом. Но когда я пришел по направлению в школу, оказалось, что задача учителя не учить деток, а насиловать их... – Тут толпа ахнула, парень со вздохом продолжил: – Да! Потому что сейчас учителей заставляют насильно украинизировать детей! И вместо того чтобы учить их доброму, светлому, вечному, я заставляю их склонять слово «пальто». А детки не могут склонять это слово, потому что и их родители, и их бабушки с дедушками слово «пальто» не склоняли! – Толпа разразилась сочувственными вскриками. Ободренный ими парень продолжил: – Я сам не склонял слово «пальто», но я ничего не могу сделать, потому что на уроках присутствуют проверяющие из гороно. А платят за мою ужасную работу копейки. Когда я только пришел со своим красным дипломом по направлению в школу, я начал ухаживать за учительницей физкультуры, бывшей гимнасткой. И сначала она ответила мне взаимностью. Но потом у меня появилась перхоть, потом что на свою зарплату я не мог позволить покупать дорогие шампуни. Ее не хватает даже на продукты. И моя учительница физкультуры начала делать мне замечания насчет моей перхоти. Из-за этих замечаний у меня на нервной почве вдобавок выскочили прыщи. И тогда моя учительница физкультуры меня бросила. Теперь после уроков ее на машине забирает таксист. А я не могу ничего сделать. А вчера вечером, когда я полез в холодильник, из него выпал мертвый таракан, потому что там оказалось вообще пусто, и он умер с голода... И тогда я понял, что так дальше жить нельзя! И я решил прийти сюда, потому что я больше не хочу насиловать деток, заставляя их склонять слово «пальто», смотреть, как мою учительницу физкультуры забирает после уроков таксист, и находить в своем холодильнике мертвых тараканов...

– И ты не ошибся! – заверил парня Моня. – Тебе больше не придется всего этого делать, потому что сегодня ты очистишься от неудач и начнешь новую счастливую жизнь! Поднимайся ко мне, я жду тебя! Мы сделаем это вместе! А все остальные нам помогут! Да?..

– Да!!! – почти в едином порыве грянула набережная.

Паренек с поразительной для такого лоха расторопностью начал пробираться к служебной зоне. Умолкшая было музыка грянула с новой силой. На сцену двумя ручейками под стук барабанов вытекли давешние мальчики-девочки. Под напевы «Рама хари! Рама кришна!» они образовали кольцо. В арку дымовые установки тем временем повеяли дымом. В его клубах Моня со сложенными перед собой ладонями словно бы растворился...

99

Кащеев и Алена вроде бы невзначай приблизились к туалету. Здесь Кащеев с улыбкой посмотрел на спутницу:

– Кстати! Тебе носик припудрить не надо?

– Да нет, я же в ресторане припудрилась!

– Ну а я схожу! А то неизвестно, на сколько затянется это представление!

Алена кивнула и протянула руку:

– Давай, Гриш, пакет!

– Да ладно, – махнул рукой Кащеев. – Он же не тяжелый...

Алена не стала настаивать, тут же потянувшись к сумочке за сигаретами. Кащеев направился к входу в платный туалет, обозначенный буквами «WC». Буквы были перечеркнуты крест-накрест, под ними было написано «МЖ» и «Нато нет!»

Кассирша платного туалета Дворянской набережной восседала в своей застекленной кабинке с видом императрицы Екатерины. Из окошка свисала полоска грязно-серой туалетной бумаги. Рядом стояла табличка с надписью: «Не больше 25 см в одни руки!» Над окошком красовалось: «Услуги платные. Стоимость 3 грн.».

Кащеев извлек из кармана кошелек и сунул в окошко купюру. Ее величество Екатерина со своего трона подозрительно окинула взглядом его пакет и трубным гласом неудовлетворенной женщины изрекла:

– Только бутылки мне в унитаз не бросать!

– Я не буду, – заверил Кащеев.

Императрица милостиво сгребла купюру и просунула в окошко жетон со сдачей. Кащеев бросил жетон в щель раздолбанного турникета и прошел к мужскому отделению. Стены кабинки, в которую он нырнул, были исписаны частными объявлениями типа «даю-беру». Кащеев заперся, после чего посмотрел по сторонам. Некоторые особо рьяные авторы настенных объявлений имели привычку еще и подглядывать в кабинки. Пока что «наблюдателей» не оказалось, но бдительность Кащеев терять не собирался. Свидетели ему были абсолютно ни к чему.

Повесив пакет на чудом сохранившийся крючок вешалки, Кащеев извлек из него куклу Мони. Еще на набережной у лотка он убедился, что внизу куклы имеется лючок для доступа во внутреннюю полость. Открыв крышку лючка, Кащеев увидел стандартный держатель для батареек. Времени на его демонтаж и последующую акцию не было, и Кащеев сделал такое, от чего торчащую на застекленном троне при входе в туалет императрицу Екатерину наверняка бы хватил удар.

Вытащив батарейки, Кащеев бросил их в унитаз. Те утонули с булькающими звуками. Кащеев достал складной нож и выковырял сам держатель с проводками. Его он тоже сбросил в унитаз. Делал это Кащеев вовсе не из вредности, а из чисто прагматических соображений – чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Ведь при любом более-менее серьезном преступлении милиция и спецслужбы в обязательном порядке осматривают все урны и мусорные баки в округе. Конечно, намного надежнее было бы покрыть пальцы лаком, но Алена это наверняка бы заметила. А Кащееву сейчас лишние вопросы были абсолютно ни к чему.

Ловко орудуя лезвием ножа, он быстро выпотрошил мини-Моню до конца. В унитаз полетели фрагменты звуковоспроизводящего устройства. Управившись с этим, Кащеев сунул игрушку в пакет и открыл свою барсетку. В ней лежало два мобильных телефона. Один Кащеева, обычный. Второй выглядел очень богато. Типа платиновый корпус был украшен бриллиантами. На самом деле платина была недорогим сплавом, а бриллианты – стеклянными стразами. Однако, чтобы понять это с ходу, надо было быть ювелиром. Но сейчас внешний вид второго телефона никакого значения не имел. Важна была его начинка. Кащеев ее быстро активировал, после чего телефон засунул внутрь мини-Мони. Чувствительным микрофоном вниз. Закрыв проем крышкой, Кащеев убедился, что телефон не болтается.

Сунув куклу в пакет, он слил из бачка воду. Запчасти смыло в канализацию, а вот тяжелые батарейки остались на месте. Но это большого значения не имело. И Кащеев отпер дверь кабинки...

100

– Стоп, мотор! – проговорил режиссер.

Оператор отник от камеры. Режиссер, сидевший за компьютером, щелкнул мышкой и сказал в микрофон:

– Перекур!

Супервайзер, расположившийся рядом с ним, облегченно поправил очки. Моня, стоявший перед камерой на прозрачной стеклянной лестнице, быстро повернул голову:

– Можно вставать?..

– Да! – кивнул супервайзер, поднимаясь из-за стола.

Моня спустился с прозрачной ступеньки на сцену. К нему тут же подскочили Лиза со Шварцем. Моня щелкнул пальцем:

– Сигарету мне, в темпе...

Шварц извлек из кармана и услужливо протянул Моне пачку, после чего поднес зажигалку. Моня затянулся, выпустив дым через нос, и посмотрел в сторону радужных арок.

Чтобы не подставляться под пули, Моня выложил Ялтинской киностудии кучу денег. Зато теперь он чувствовал себя в относительной безопасности. Ведь зрители с набережной лицезрели не его самого, а транслируемое спецтехникой цифровое изображение.

– Отличная работа! – проговорил подошедший супервайзер. – У вас просто талант! Я на вашем месте обязательно попробовал бы себя на большой сцене...

– Да мне и на этой неплохо, – повернул голову Моня. – Ну, что там дальше по вашему режиссерскому сценарию?

– Вы следующую сцену работаете в той же декорации! Так что в этом смысле никаких изменений. Ну а ваш партнер с каскадерской группой уже готовятся! – кивнул головой супервайзер.

Все оглянулись. Не хватавший звезд с неба третьеразрядный актер, которого подвизали на роль учителя Степана Анатольевича, уже успел перебраться на сцену. Специальную сбрую на него под одежду нацепили загодя. Теперь инструктор-каскадер подсоединял к ней прозрачный трос, а постановщик трюков что-то втолковывал актеру, показывая вверх, на лебедку.

101

– Всего доброго! – кивнул Кащеев туалетной императрице. Та ответом его не удостоила, но Кащеев не обиделся. Вынырнув на улицу, он быстро подошел к курившей в сторонке Алене.

– Ну, как настроение? – спросил Кащеев.

– Отличное! – улыбнулась Алена.

– Ну тогда, может, по чуть-чуть? – спросил Кащеев. – Чисто для поддержания тонуса?

– Ну для поддержания можно! – кивнула Алена.

В расположенном неподалеку баре со странным названием «ПотемкиЪ» они выступили по мартини. Кащеев то и дело заглядывал в глаза Алены влюбленным взглядом. Та принимала это за чистую монету. На самом деле он таким образом, как опытный врач-нарколог, контролировал степень опьянения своей спутницы. В его деле, как и в работе анестезиолога, это было очень важно. Доведя Алену до нужной кондиции, Кащеев, словно бы спохватившись, посмотрел на часы:

– Слушай! Мы так все пропустим! Идем!

Они вышли из бара и вернулись к плавучей сцене. Кащеев вроде бы невзначай спросил:

– А ты свою подругу, эту, как ее... давно видела?

– Лизу! Давно, – кивнула Алена. – С тех пор, как она у Мони оказалась...

– Ну ничего, может, переговоришь сегодня, – сказал Кащеев. – Да?

– Ага! Интересно, как она там у Мони! – с энтузиазмом кивнула Алена.

102

– Ну что, в королевстве кривых зеркал порядок? – спросил появившийся откуда-то сзади Логинов.

Моня быстро оглянулся.

– Да у нас-то порядок! – сказал он. – А у вашей доблестной охранки что?..

Логинов со вздохом вытащил из кармана сигареты.

– Да пока ничего...

Супервайзер уже отошел к каскадерской группе. Лиза со Шварцем стояли по бокам Мони словно почетный караул. Тот покосился на них и, затянувшись, негромко проговорил:

– Я же тебе сразу сказал, Вить, что это голяк! Хрен вы вычислите его в такой толпени! Я только зря подставляюсь...

В голосе Мони звучал укор. Логинов метнул на него раздраженный взгляд:

– Да не очень-то ты и подставляешься! Страдалец... Короче! Надо Лизу по-быстрому на набережную запускать!

– А смысл?.. – пыхнул сигаретой Моня.

– Да очень простой! – нервно передернул плечами Логинов. – Опера ориентируются по фотороботу, а Кащеев, если он в толпе, наверняка внешность изменил! Но Лиза-то его видела вживую, а это совсем другое дело! Есть шанс, что она его опознает даже в гриме. Ну и плюс Кащеев при ее приближении может себя выдать поведением... Это еще один шанс!

– Я не пойду! – испуганно проговорила Лиза. – Мне это... Моню надо гримировать! Я не могу!

– Ну так запускай! – не обращая внимания на Лизины речи, пожал плечами Моня. – Чего время теряешь?

Сказав это, он демонстративно отвернулся к Шварцу.

– Витя, я боюсь! – прижала к груди ладонь Лиза.

– Да ну, – ухватил ее под локоть Виктор, – чего тебе бояться? У нас же все под контролем! Чемоданчик только оставь, он тебе на берегу не понадобится...

103

– Ух ты! – вскрикнула Алена вместе с толпой, когда Моня вдруг возник на сцене прямо в воздухе. – Он что, Гриш, вправду летает?

– Левитирует... – пробормотал под нос Кащеев.

Его голос утонул в восторженных криках толпы. Алена зааплодировала вместе со всеми. Ее шарик скользнул в небо. Кащеев, пожалуй, был единственным, кто этих восторогов не разделял.

Моня не рискнул приехать к сцене по берегу. Приплыв на катере, он спутал Кащееву все карты. Тот мастерски выбрал позицию у технической зоны. Но теперь это ничего не давало.

И Кащееву ничего не оставалось, как ждать в надежде, что шанс ему все же предоставится. И он тоже захлопал, прикипев глазами к сцене. Несколько секунд спустя Кащеев понял, что Моня пошел по стопам Копперфилда. На сцене его не было. Так что даже если бы Кащеев прихватил с собой снайперскую винтовку, это не помогло бы...

104

– Ну чего ты? – оглянулся на упирающуюся Лизу Логинов.

– Вить, а может, я лучше того, в камеру какую-нибудь на набережную посмотрю?.. – быстро сказала Лиза. – А я тебе буду такая благодарная, такая благодар...

– Да хватит херней страдать! – прикрикнул на Лизу Логинов, поскольку времени на долгие уговоры не было. – Что ты как маленькая? Говорю же тебе: у нас все под контролем!

Он почти волоком подтащил Лизу к выходу из-за декорации. Та поняла, что отделаться от прогулки по набережной не удастся, и выдохнула:

– Ну хорошо, хорошо! Щас! Дай собраться!

Логинов отпустил руку Лизы. Та несколько раз вдохнула и осторожно выглянула на берег. Несколько секунд Лиза таращилась на толпу, потом, не оглядываясь, спросила:

– Ну и где ваши ряженые?

Логинов закатил глаза, но взял себя в руки и, подавшись к Лизе, проговорил ей на ухо:

– Да везде... Вон тот мордоворот наш... И тот, который в кепке... И вон тот, что с флажком...

Как знаток примитивной женской психологии, Логинов выбрал безотказный вариант. Он просто наобум показывал Лизе самых здоровых и накачанных мужиков. И это сработало. Лиза, только что дрожавшая осиновым листом, очень быстро успокоилась. И преобразилась буквально на глазах, гордо приосанившись. Как и любой женщине ей было до одури приятно, что ее безопасность будут обеспечивать такие крутые мужики.

Украдкой покосившийся на нее Виктор на всякий случай добавил:

– Ну и я буду недалеко, Лиз! Поняла?

– Поняла, поняла! – кивнула Лиза, торопливо поправляя прическу.

– Ну тогда давай! – положил ей руку на талию Логинов. – Если вдруг узнаешь его, просто заведешь прядь за ухо. – Готова?

– Готова, Вить! – отважно кивнула Лиза.

– Ну тогда все! – подтолкнул ее Виктор. – А я чуть позже сойду!

Лиза наконец вынырнула из-за декрации и направилась к технической зоне. Логинов быстро позвонил Плотникову.

– На связи! – сказал тот.

– Как обстановка?

– Без изменений!

– Ясно! Сейчас Лиза сойдет! Встречайте!

– Принял!

– До связи! – сказал Виктор и быстро спрятал телефон.

105

Кащеев изображал, что полностью разделяет восторги Алены по поводу выступления Мони. Но на душе у него было гадко. Проклятый Моня воздвиг вокруг себя просто-таки непроницаемый оборонительный вал. Конечно, в любой системе можно найти бреши. Но сегодня таких брешей Кащеев отыскать не мог...

До того самого момента, как из-за декорации вдруг вынырнула Лиза. Тут Кащеев быстро наклонился к уху Алены и спросил:

– Гляди, это не твоя знакомая на сцене?..

Алена повернула голову и со счастливой улыбкой произнесла:

– Да! Лиза! Лиза! – вскинула она руку, закричав с детской непосредственностью.

Этот маневр подопечной застиг Кащеева врасплох. Лиза из-за шума, конечно, крика не расслышала, но лишняя реклама Кащееву была совершенно ни к чему. И он быстро скорректировал ситуацию.

– Лучше к ней подойти! – склонился Кащеев к уху Алены, положив руку девушке на плечо. – Кстати! Слушай, а что, если попросить твою подругу, чтобы она дала Моне расписаться на нашей кукле? Вдруг у нас будут дети? Представь, как они будут рады?

Алена порывисто оглянулась.

– Ты не шутишь, Гриша? У нас правда будут дети? – широко открытыми глазами посмотрела Алена на Кащеева.

– Всякое может случится! – с улыбкой проговорил тот. – Но другого такого шанса не будет точно! Так что держи!

Кащеев сунул Алене вынутого из пакета мини-Моню и подтолкнул к проходу в ограждении. Некоторое время он двигался за ней, а потом как будто растворился в толпе...

Алена через несколько секунд оглянулась. Не увидев Кащеева, она растерянно позвала:

– Гриша!..

Но Кащеев как сквозь землю провалился, а Лиза уже подходила к перегороженному проходу технической зоны. Охранник оглянулся на нее и, подавшись в сторону, отодвинул заграждение.

– Извините! Пропустите! Разрешите!.. – устремилась вперед Алена. – Лиза! Лиза!

– О! – удивленно проговорила Лизавета. – Аленка! Привет!

– Привет!

Девушки шагнули навстречу друг дружке и церемонно обнялись, обозначив щеками ритуальные поцелуи. Происходило действо как раз в проходе, и охранник воспитанно тронул Лизу за плечо. Та оглянулась и махнула головой:

– Пошли отойдем, а то эта охрана и поздороваться не даст по-человечески...

Девушки немного отошли от ограждения, протискиваясь сквозь толпу. Когда стало посвободнее, последовали обычные вопросы:

– А ты-то тут как оказалась, Ален? Работаешь?

– Да нет! Какая работа, шутишь, что ли? Просто гуляли по набережной со своим френдом, а тут Моня выступает! Вот мы и решили посмотреть! Я еще подумала, может, тебя увижу! И увидела! А ты как?

– Да как? При Моне! Гримирую, одеваю, костюмирую! Короче, стилист-визажист широкого профиля!

– Да, повезло тебе!

– Ага, – кивнула Лиза. – Счастья полные штаны...

106

Логинов, пройдя к самому краю сцены, вынырнул из-за декорации вслед за Лизой и так, что его нельзя было увидеть с берега, оказался в технической зоне. Здесь Виктор быстро позвонил Плотникову.

– На связи! – сказал тот.

– Лизу приняли?

– Так точно!

– Ведете надежно?

– Да что ее вести? Она зацепилась с какой-то знакомой прямо на выходе! Пообнимались, чуть отошли, теперь стоят, языками чешут!

– Понял! – быстро сказал Логинов.

Вынырнув из-за машин Ялтинской киностудии, он прошел через ограждение и вскоре увидел Лизавету. Та разговаривала с худощавой черноволосой девушкой возле лотка с говорящими мини-Монями. Точнее они в этот момент как раз собрались фотографироваться, сунув телефон какому-то пареньку.

Девушки приобнялись, держа перед собой куклу Мони, и расплылись в улыбках. Паренек щелкнул их раз, второй и что-то сказал. Однако девушки замахали головами. Паренек попытался навести контакты, но его быстро отшили. Знакомая Лизы забрала у него свой мобильный и начала показывать Лизе фото. Они продолжили о чем-то оживленно говорить, пока Лизавета совершенно случайно ни наткнулась взглядом на Логинова.

Тот никаких знаков ей не подавал, но Лизавета, видно, испугалась нагоняя и свое общение с подругой сразу закруглила. Обменявшись еще несколькими фразами, девушки кивнули головами и расстались. Подруга оглянулась по сторонам и начала кому-то звонить. Лиза двинулась вдоль набережной, как и попросил ее Логинов. Куклу Мони она второпях отдать продавщице забыла.

Но Логинов не придал этому никакого значения. В этот момент его гораздо больше интересовала знакомая Лизы. Точнее ее телефонный разговор. Виктор вроде бы случайно оказался за спиной девушки. Однако абонент не ответил...

107

Кащеев стоял боком за тумбой набережной так, что видеть его Алена не могла. Его расчет оказался правильным. Лиза уже подходила к перегороженному проходу технической зоны. И Алена после недолгих колебаний устремилась к подруге:

– Извините! Пропустите! Разрешите!.. Лиза! Лиза!

Кащеев подался в сторону и осторожно выглянул из-за тумбы. В следующую секунду он уже ввинтился в толпу и начал отдаляться от обнимающихся девушек. По дороге Кащеев вытащил из кармана бейсболку и натянул ее. Теперь отыскать его взглядом в толпе Алене было практически невозможно.

Обезопасив себя таким образом, Кащеев вытащил из кармана и сунул в ухо наушник мобильного телефона. Однако подсоединен он был к лежащему в кармане куртки небольшому приемнику подслушивающего устройства. Работал тот на фиксированной частоте. Едва включив питание, Кащеев услышал в наушнике громогласный голос Лизы:

– ...казалась, Ален? Работаешь?

Приемник был дальнего радиуса действия, и на таком расстоянии сигнал оказался слишком мощным. Поэтому Кащеев, чтобы не оглохнуть, быстро уменьшил уровень звука.

– Да нет! Какая работа, шутишь, что ли? – проговорила Алена. – Просто гуляли по набережной со своим френдом, а тут Моня выступает! Вот мы и решили посмотреть! Я еще подумала, может, тебя увижу! И увидела! А ты как?

За время, пока Алена говорила, Кащеев отрегулировал звук окончательно. Ответная реплика Лизы прозвучала вполне отчетливо, при этом не резала барабанные перепонки:

– Да как? При Моне! Гримирую, одеваю, костюмирую! Короче, стилист-визажист широкого профиля!

108

Не дождавшись ответа, знакомая Лизы разочарованно посмотрел на свой телефон и сунула его в карман. Оглядевшись по сторонам, она направилась через толпу вдоль ограждения. На Логинова, стоявшего буквально в полуметре, она не обратила никакого внимания. Девушка искала кого-то глазами.

Виктор же успел с близкого расстояния окинуть ее профессиональным взглядом. Фигурка у подруги Лизы была очень и очень. А вот лицо уже укрылось сеточкой преждевременных морщин, под глазами обозначились круги. При этом девушке наверняка не было еще и тридцати.

Все это были печати, которые на своих жриц накладывает древнейшая из профессий. Впрочем, практически так же выглядят обремененные парой-тройкой детей молодые замужние женщины. Но у добропорядочных домохозяек, в отличие от проституток, начисто отсутствует шарм. У девушки, за которой следил Логинов, шарм был. Пока что...

Виктор двигался за ней чуть на расстоянии. Он, как и девушка, тщательно обшаривал глазами толпу. В общем-то ничего особенного в случайной встрече Лизы со знакомой на Дворянской набережной не было. Крым вообще-то большая деревня. Однако Логинов привык все случайности проверять. Такая у него была работа.

При этом Виктор не забыл и о Лизе. Улучив момент, он перезвонил Плотникову:

– Ну что там у вас? Ведете?

– Да! Пока ничего!

– Ясно! – сказал Виктор и быстро спрятал телефон.

Знакомая Лизы, пройдя несколько метров вдоль ограждения, остановилась и снова позвонила. Логинов приблизился к ней, однако абонент снова не ответил. Девушка оглянулась. Ее лицо выражало растерянность...

109

– Да, повезло тебе! – прозвучал в наушнике завистливый голос Алены.

– Ага, – ответила Лиза. – Счастья полные штаны!

Кащеев, косясь в сторону девушек через плечо, отошел к середине сцены. Тут он повернул влево и начал пробираться к каменному парапету, окаймлявшему набережную со стороны суши. Здесь выстроились в три ряда те, кому не посчастливилось пробраться поближе к сцене.

Высотой парапет был около полуметра. Кащеев немного прошелся вдоль него и наконец отыскал брешь в плотном зрительском строе. Забравшись наверх, Кащеев ловко сместился в задний ряд.

Наблюдательный пункт у него получился идеальный. Он видел с возвышения все. А вот его разглядеть за стоящими впереди на парапете людьми было практически невозможно.

Девушки, отойдя к лоткам, где народа было поменьше, поболтали. А потом Алена попросила Лизу взять у Мони автограф... Здесь Кащеев от волнения даже слегка прикусил губу. Но Лиза без проблем согласилась.

Заминированный мини-Моня перекочевал к ней. Тут обрадованная Алена вдобавок предложила сфотографироваться. Выдернув из толпы какого-то парня, девушки всучили ему мобильный с камерой. Тот дважды щелкнул их и начал клеиться, но Лиза сказала пару ласковых, и незадачливый воздыхатель отвалил несолоно хлебавши.

Вскоре Лиза спохватилась, что ей куда-то нужно. Девушки торопливо обменялись номерами мобильных и договорились, что Лиза перезвонит Алене после того, как возьмет у Мони автограф. На этом подруги расстались.

Лиза, ни о чем не догадываясь, двинулась с заминированной куклой в сторону Кащеева. Алена начала ему звонить. Мобильный забился в кармане Кащеева в режиме вибрации, но тот не собирался отвечать.

Алена свою функцию выполнила. Теперь дело было за Лизой. Девушки даже не догадывались, что они лишь покорные исполнители оперативной комбинации, задуманной опытным разработчиком...

110

– Каскадерская группа готова! – сообщила режиссеру помощник.

Тот дисциплинированно курил у специальной урны за декорацией с оператором. Режиссер посмотрел на часы и кивнул. Помощник режиссера, на киношном языке помрежка, застыла неподалеку с прижатой к груди папкой. Кроме своих прямых обязанностей в любой съемочной группе помрежки выполняют, так сказать, на общественных началах еще и роль громоотвода.

На того же оператора, будь он хоть трижды бездарь и алкоголик, не наорешь. Потому что он, как творческая личность, немедленно обидится и, очень может статься, уйдет в запой – прямо на съемочной площадке. А поскольку даже самый последний осветитель в уважающей себя съемочной группе тоже творческая личность, то, так сказать, оторваться и выплеснуть эмоции, не рискуя сорвать съемку, можно только на помрежке...

Впрочем, пока что на плавучей сцене все шло на удивление гладко, так что даже удивительно было. Режиссер с оператором еще немного посокрушались насчет того, какие туфтовые съемки в последнем «Поттере». Тут помрежка, уже несколько раз смотревшая на часики, наконец кашлянула в кулачок и проговорила:

– Карапет Израилевич...

– Да-да, Зина! – быстро оглянулся режиссер. – Идем, Стас!

Вообще-то помрежку звали Нинель. То есть это она хотела, чтобы ее так звали. Но любая уважающая себя съемочная группа состоит не только сплошь из творческих личностей, но местами еще и гениальных. А гении они на то и гении, чтобы мыслить глобально, а не зацикливаться на всяких мелочах вроде вымышленных имен. Поэтому Карапет Израилевич помрежку называл как угодно, только не Нинель.

Дисциплинированно затушив окурки в решетчатой крышке урны, творческие мужи направились на съемочную площадку – править ремесло, оживляя унылую повседневность обыкновенными чудесами. Остальные члены группы в ожидании бонз уже маячили на своих местах.

Супервайзер утренним оленем проскакал в закоулок, где Моня изволил почивать на пластиковом стуле. Шварц, несмотря на контузии, на шум среагировал мгновенно и адекватно. Выскочивший из-за угла супервайзер едва в штаны не наложил при виде огромного пистолета.

– Ты?.. – спросил Шварц.

– Я!.. – выдохнул супервайзер. – Пора! Съемку начинаем!

Шварц оглянулся и громко сказал, пряча за пояс пистолет:

– Съемку начинают!

– Я не глухой, – хмуро проговорил Моня.

Встав со стула, он одернул на заднице сари и двинулся на свое рабочее место. В сопровождении Шварца и супервайзера Моня прошел на съемочную площадку. У прозрачной лестницы его уже поджидал режиссер с помрежкой.

– Вы текст помните? – осведомился Карапет Израилевич. – Или на всякий случай будем суфлировать?

– На фига? – удивился Моня. – Это ж мой текст, канонический...

– Ну тогда все! – удовлетворенно кивнул режиссер.

Он отправился за стол с компьютером, помощник звукооператора тем временем на пробу произнес несколько слов в микрофон. Ввиду специфики съемки, команды транслировались не через динамик, а по рациям.

– Все слышали? – спросил звукооператор.

Связь оказалась в порядке, и помощник звукооператора протянул гарнитуру режиссеру. Тот нацепил ее, поправил микрофон и проговорил:

– Приготовились...

Моня взобрался на нижнюю ступеньку прозрачной лестницы. Когда он повернулся, оператор вдруг сказал:

– Стоп! Пока не начинаем! У Мони грим на лбу поплыл...

Карапет Израилевич быстро оглянулся:

– Инна!

Помрежка тут же повернулась и крикнула:

– Лиза! На площадку! Грим надо поправить!

– Она того... – сказал Моня. – На берег сошла, в общем!

Карапет Израилевич быстро переглянулся с оператором.

– Так нельзя снимать! – категорично сказал тот.

Режиссер мученически вздохнул и воткнул в свою пышную кудрявую шевелюру пятерню. Помрежка быстро повернулась в другую сторону:

– Гример на площадку!

Штатным гримером, ввиду практически полного отсутствия на съемке работы, была совсем молоденькая девчушка. Она быстро выскочила из-за декораций и помчалась к исполнителю роли учителя Степана Анатольевича. Сегодня на площадке это был единственный ее клиент.

Карапет Израилевич раздраженно крикнул:

– Аня! То есть Женя!

– Жанна! – быстро проговорила за его спиной помрежка. – Грим у Мони надо поправить!

Жанна резко затормозила и испуганно посмотрела на Моню. На ее лице возникло такое выражение, как будто ей приказали войти в клетку с тигром. Однако великий и ужасный Моня выглядел вполне миролюбиво. Гример, сглотнув, сделала к прозрачной лестнице робкий шажок.

– Маня! То есть Валя! – нетерпеливо вскрикнул Карапет Израилевич.

– Жанна! – быстро перевела за его спиной помрежка. – Грим у Мони надо поправить быстро!

Жанна, она же Аня, Женя, Маня и Валя, героически подошла к Моне и дрожащими руками вынула свой шанцевый инструмент в виде кисточки. Оператор подсказал:

– На лбу!

Жанна щедрыми мазками начала пудрить Моню. Не жалея материала, так что лицо гримируемого даже заволокло дымкой. Моня наморщился, а потом вдруг громогласно чихнул. Жанна испуганно отшатнулась от него. Моня, ухватившись рукой за нос, чихнул еще дважды. Оператор моргнул в камеру и сказал:

– Нос тоже поплыл! Теперь лицо полностью надо поправлять!

Тут Жанна испуганно посмотрела на помрежку и сказала дрожащим голосом:

– Тут другой грим! У меня такого нет!

– Черт знает что! – рявкнул Карапет Израилевич. – Инна! Нам что, съемку теперь отменять?

Здесь режиссер запустил в свою кудрявую шевелюру сразу обе руки и сделал такое движение, словно собирался себя скальпировать.

– Я вас отменю! – беззлобно сказал Моня. – Все проплачено! Шварц, в темпе звони Лизке! А ты дай салфетку, синеглазая...

111

На сцене босоногие мальчики-девочки пели-танцевали. Алена мелькала в толпе, то и дело пытаясь дозвониться до Кащеева. Кащеев же наблюдал за Лизой, пробиравшейся куда-то в толпе. Та была примерно напротиы середины сцены, когда у нее зазвонил мобильный.

– Да! – услышал в наушнике Кащеев. – Чего?.. Грим у Мони? Ой, блин! Щас!

Отключив телефон, Лиза резко развернулась и ломанулась обратно через толпу. Губы Кащеева искривились в нервной ухмылке. Его план пока работал.

Ни о чем не догадывающаяся Лиза была шахидкой Кащеева. И она торопливо несла через толпу Монину смерть...

Но Лиза была дурой. А охрана Мони состояла из профессионалов. Поэтому Кащеев нервно переступил с ноги на ногу на парапете. Однако не только профессионализм охранников был против него. Кащеев отлично знал, что самые тщательно спланированные оперативные комбинации, как правило, губят совершенно нелепые случайности.

Поэтому Кащееву оставалось только надеялся, что сегодня все наконец-то сложится как надо, без накладок...

112

Знакомая Лизы, некоторое время пооглядывавшись, снова вытащила мобильный и позвонила. Логинов держался поблизости, однако абонент опять не ответил. Девушка снова оглянулась. Ее лицо выражало уже тревогу...

В этот момент у Логинова в кармане ожил телефон.

– Да! – быстро ответил Плотникову Виктор.

– Лизе кто-то позвонил, и она ломанулась обратно! Ты в курсе?

– Нет! – выдохнул Логинов.

– Что делаем?

– Пусть кто-то подменит меня! Насчет товарки! Понял?

– Понял! – ответил Плотников.

Держа в руке телефон, Логинов начал пробираться к технической зоне. Лизы на горизонте пока видно не было, а вот контрразведчика, двигавшегося к ее подруге, Виктор вскоре заметил. Облегченно вздохнув, он выпустил из поля зрения объект и начал протискиваться сквозь толпу поэнергичнее.

Лизу он увидел, когда та уже нырнула за ограждение. Выглядела она здорово перепуганной. Логинов на ходу позвонил ей, но вызов «выбило» из-за перегрузки сети.

Виктор чертыхнулся и наконец нырнул за ограждение. Перехватить Лизу за машинами Ялтинской киностудии он не успел. Когда Логинов выскочил из-за них, девушка уже скрылась за декорацией.

Виктор метнулся следом. Догнать Лизу ему удалось только на сцене у съемочной площадки. Там царила гнетущая тишина. Заслышав стук каблучков Лизы, Моня повернул голову и сказал:

– Ты че, через Ай-Петри добиралась, блин?

– Та нет, людей просто много!.. – виновато проговорила на ходу Лиза.

– Станиславский на моем месте уже застрелился бы! – негромко, но с отменной дикцией произнес Карапет Израилевич.

После этого он от безысходности уронил голову на стол, но, поскольку в густой шевелюре торчали обе пятерни, голова как бы повисла на руках режиссера.

– Та не надо! – испуганно выдохнула Лиза. – Вы ж еще такой молодой! Потерпите немного! Я щас!

Кейс она начала открывать на ходу. Шварц, маячивший возле Мони, выставил перед собой руки ладонями вверх. В результате образовался вроде как откидной столик. На него Лиза плюхнула кейс и, мигом оценив состояние Мониной физиономии, быстро выхватила необходимые тюбики...

– Что тут случилось?! – немного удивленно спросил Логинов у одного из Мониных охранников, которые торчали по периметру съемочной площадки.

– Да у Мони грим поплыл, – тоном знатока ответил охранник. – Из-за этого не могут начать второе отделение. Кришнаиты на сцене уже, наверное, затрахались в свои барабаны стучать...

– Тьфу ты! – вздохнул Логинов, расслабляясь.

113

Лиза продралась через толпу и нырнула в загородку технической зоны. Кащеев в другой ситуации даже перекрестил бы ее, хотя в бога и не верил. Разработчики не могут позволить себе такой роскоши. В своей работе они оперируют другими категориями – теми, что в действительности управляют миром и людьми. Это глупость, алчность, тщеславие, зависть, похоть...

Вовремя нажимая на эти клавиши, можно добиться всего. И Кащеев, застыв на парапете Дворянской набережной, приближался к своей заветной цели. Потому что он ловко использовал глупость Лизы и превратил ее в свое орудие.

Охранника у ограждения Лиза преодолела без каких-либо осложнений. Тот ничуть не удивился тому, что в руках Лизы был мини-Моня. Впрочем, в этом-то как раз и заключалась гениальность задумки Кащеева. Для того чтобы ее разгадать, нужно было иметь особый нюх.

Уголки губ Кащеева невольно дрогнули. Это была холодная улыбка настоящего суперпрофессионала, ловко управлявшего людьми, находясь при этом в тени. Кащеев чувствовал себя почти богом...

Но в этот момент он вдруг увидел, как вслед за Лизой за загородку торопливо нырнул какой-то мужчина. Насторожившийся Кащеев прикипел к нему взглядом. Мужчина за Лизой не пошел, а быстро скрылся за машинами Ялтинской киностудии. Его Кащеев раньше никогда не видел, сто процентов. Однако что-то во внешности незнакомца его насторожило.

Что, Кащеев так и не смог понять, однако смутное беспокойство не проходило...

114

Лиза принялась быстро наводить на Моню красоту. Логинов, вытащив сигареты, отошел за угол декорации. Затянувшись, он быстро перезвонил Плотникову:

– Ложная тревога! У Мони просто на роже штукатурка осыпалась! Сейчас поправит, продолжим!

– Принял!

– Что с подругой? – выпустил дым Логинов. – Не упустили?

– Нет, мой человек рядом! Она пытается дозвониться кому-то и мечется в толпе!

– Подтяни еще кого-то, не ровен час потеряет ее...

– Его страхуют! – заверил Плотников. – Так а Лиза когда появится?

Логинов подался к углу и выглянул.

– Она уже заканчивает! Через две-три минуты! Я перезвоню!

– Ясно! Тогда до связи!

– До связи... – сказал Логинов.

115

Незнакомец промелькнул на сцене и нырнул за декорации, где чуть раньше скрылась Лиза. Кащеев снова прикипел к нему взглядом, но так и не понял, что же его насторожило...

В это время под перестук каблучков Лизы в наушнике послышалось:

– Быстрее! У Мони грим поплыл! Съемку остановили!

– Та я ж и так бежу! – выдохнула запыхавшаяся Лиза.

В наушнике несколько секунд был слышен только цокот ее каблучков, а потом вдруг раздался громкий стук, от которого Кащеев едва не вздрогнул. Следом перестук каблучков резко пошел на убыль, и в наушнике все стихло. Окончательно.

Кащеев понял, что Лиза оставила куклу, а сама ускакала гримировать Моню. Это было, конечно, не очень хорошо. Однако, по большому счету, все пока складывалось как нельзя лучше. В том смысле, что и второй охранник, с которым Лиза перекинулась парой слов на ходу, не догадался проверить мини-Моню. Теперь оставалось только дождаться, когда дура-Лиза пойдет к Моне брать автограф...

116

– Рама хари! Рама кришна! – выводили на сцене затрахавшиеся стучать в свои барабаны кришнаиты Мониной вокально-инструментально-танцевальной группы.

Лизавета наконец закончила необходимые реставрационные работы и отступила.

– Все? – спросил Моня.

– Ага! – кивнула Лиза.

– Все! – повернулся Моня к оператору.

Тот окинул отреставрированную физиономию придирчивым взглядом на дисплее камеры и, не найдя изъянов, объявил:

– Порядок! Можно начинать!

Поникшая голова суицидного Карапета Израилевича ожила, словно бы невидимый кукловод, засевший под столом, натянул нить. Режиссер посмотрел на монитор и взвыл:

– Почему посторонние до сих пор на площадке?..

Посторонними были замешкавшиеся Лиза и Шварц. Помрежка даже рта не успела открыть, как они галопом поскакали прочь. Оператор сказал:

– Моня! Чуть в сторону голову, пожалуйста...

– В какую?

– Не в эту, в другую... Отлично! Можно начинать!

Режиссер поправил на голове гарнитуру и проговорил:

– Приготовились... Камера!

117

Логинов услышал:

– Начали съемку!

Двумя затяжками прикончив сигарету, Виктор ткнул ее в урну и вынырнул из-за угла. Ему была нужна Лиза, но они со Шварцем оказались на другой стороне площадки. Виктор махнул девушке рукой и немного подождал. Однако Лиза так и не появилась. И тогда Виктор двинулся в обход щитов, ограждавших место съемки с тыла. Лизу он встретил на полдороге.

– Управилась? – спросил Виктор.

– Ага! Мне что, опять на берег, Вить?

– Не опять, а снова! – кивнул Логинов, останавливаясь. Лиза поравнялась с ним, и они двинулась обратно. – Слушай, а с кем это ты на берегу разговаривала?

– Да прямо уж разговаривала! Так, парой слов перекинулись!

– Подруга, что ли?

– Ну вроде того, – кивнула Лиза. – Мы с ней в эскорте когда-то начинали!

– А-а, понял! Так, а тут она что делает?

– С боем своим гуляла просто! Ну и решили посмотреть!

– С боем в смысле френдом?

– А с каким же еще? – передернула плечами Лиза.

– Ясно, – кивнул Логинов. – А как ее зовут?

– Да как ее только не звали! В эскорте Синди была, потом Альмирой... По-моему, она Лена, хотя между собой мы ее называли Аленой.

– А бой у нее кто?

– А я знаю, ты ж мне с ней даже поздороваться не дал!

За время разговора они дошли до закутка, в котором стояли пластиковые стол и стул. Это была вроде как Монина гримерка. Шварц какой-то тайной кабаньей тропой умудрился оказаться здесь раньше их и уже вроде как торчал на посту возле угла декорации. На удивленный взгляд Логинова гигант довольно осклабился. Лиза положила свой кейс на стол рядом с оставленным впопыхах мини-Моней.

– Ну что? – оглянулась девушка на Логинова. – Идти?

– Да! – кивнул Виктор. – Я чуть позже спущусь...

Лиза вздохнула и, на ходу одергивая юбку, зацокала каблучками к выходу из-за декорации. Логинов вытащил телефон, ткнул пальцем в номер Плотникова и приложил трубку к уху. В ожидании вызова его взгляд наткнулся на стоящую на столе куклу.

Логинов повернулся и вслед Лизе быстро сказал:

– Эй! А куклу продавщице отдать? Забыла?

– Какой отдать? – удивленно оглянулась перед поворотом Лиза. – Это ж Алены, она попросила, чтоб Моня на ней расписался! Пусть стоит пока!..

Тут Логинова вдруг словно молния пронзила.

– На связи! – обозвался в трубке Плотников, но Виктор не ответил, быстро нажав кнопку отбоя.

118

Песни и пляски босоногих кришнаитов уже порядком утомили толпу на Дворянской набережной. Но тут две струи дыма, клубившиеся в водовороте в арочном проеме, стали вроде как иссякать. Когда дым начал медленно рассеиваться, толпа радостно вскрикнула.

Все увидели, что Моня по-прежнему на сцене. Точнее над сценой. Ощущение было такое, что все это время он провисел в воздухе над морем за последним арочным проемом. Держа сложенные перед собой ладони, Моня торжественно поклонился.

Набережная разразилась криками, раздались аплодисменты. Они были не такими бурными, как в начале. Люди привыкают ко всему, даже к чудесам. Но Моню это ничуть не обескуражило, поскольку чудес в запасе у него еще было. И он, немного выждав, проговорил:

– Итак, братья и сестры, мы с вами уже знаем один простой секрет! Любой человек способен преодолевать болезни, достигать счастья, богатства и творить чудеса! Любой, братья и сестры! Да?

– Да! – дружно ответила толпа.

– Отлично! – просиял Моня. – И я прямо среди вас нашел того, кто ближе всех к этому...

Пока Моня говорил, кришнаиты перестроились и двумя ручейками покинули сцену. Вместо их затихших напевов из колонок на набережную полилась та самая странноватая гипнотическая. Свет сцены приглушили, и Моня, словно бы спохватившись, сказал:

– Но где же он?.. Где один из вас, которого я нашел? Тот, чья способность к просветлению позволит всем нам стать сегодня свидетелями чуда! Самого обыкновенного, которое может произойти с любым из вас!

В это время исполнитель роли учителя выткнулся из-за кулис и посмотрел на публику с придурковатой улыбкой. Моня же его как бы не замечал. И тут попер интерактив.

– Вон! Вон он!.. – закричали с набережной простодушные зрители, выставив руки.

Моня быстро повернул голову и буквально расцвел. Сложив руки, он коротко поклонился. Актер в образе учителя Степана Анатольевича несмело направился к нему. За время перерыва на него навесили микрогарнитуру, так что теперь у него под подбородком торчал микрофон.

– Смелее, брат! – протянул к нему руку Моня. – Еще раз скажи, как тебя зовут!

– Степаном... Анатольевичем! – сказал парень.

– Его зовут Степаном!!! – проорал на всю набережную Моня. – И он обычный учитель в обычной средней школе! Он пришел сегодня к нам, потому что устал от своей жизни! – Здесь актер наконец приблизился к Моне. По сцене. И парящий в воздухе Моня возложил ему руку на плечо. Это вызвало бурный восторг публики, и Моня закричал еще радостнее: – Он понял, что так дальше жить нельзя, и он решил встать на путь истинной веры! И ты не ошибся, Степан! – заверил парня Моня. – Тебе больше не придется делать все те ужасные вещи, о которых ты нам поведал! Потому что сегодня ты очистишься от неудач и начнешь новую счастливую жизнь! Точнее, мы сделаем это вместе! А все присутствующие нам помогут! Да?..

– Да! – отозвалась толпа.

– Не слышу! – картинно приложил руку к уху Моня. – Да?

– Да!! – уже дружнее ответили зрители.

Тут Моня потрепал актера по плечу и доверительно сообщил:

– Они с нами! Они нам помогут! Да?..

– Да!!! – почти в едином порыве грянула набережная.

– Тогда приступим! – вроде как легонько оттолкнул актера Моня. – Очиститься, чтобы возродиться к новой жизни, может каждый! Это, конечно, нелегко, братья и сестры! Но человек – это карма! Именно карма человека определяет его способность к просветлению! Поэтому я прямо сейчас начинаю с ней работать...

Тут Моня, прикрыв глаза и выставив перед собой руку, вроде как на расстоянии начал рихтовать карму учителя Степана Анатольевича. Публика на набережной притихла, только перемещения Мониной руки сопровождались шлейфом восторженного шепотка. Тот с прищуренными глазами водил открытой ладонью из стороны в сторону, то вдруг застывая, то ускоряясь, чтобы снова неожиданно остановиться и совершить рукой несколько замысловатых пассов.

По мере этих рукоблудий просветляемый учитель Степан Анатольевич сперва застыл как соляной столб, потом начал хаотично подергивать плечами и другими частями тела вроде Майкла Джексона, а потом постепенно затрясся так, словно бы его подключили к трехфазной сети и медленно увеличили реостатом напряжение.

Параллельно над сценой от краев арок начал стелиться вроде как молочно-белый утренний туман. На самом деле это была, конечно, сжиженная углекислота. Ватным одеялом она застелила сцену и коснулась щиколоток учителя. В этот момент Степан Анатольевич вдруг словно бы потерял вес. Продолжая трястись словно припадочный, он взмыл вверх.

Толпа ахнула. Приподнявшийся на несколько сантиметров Степан Анатольевич завис в воздухе так, что подошвы его изношенных учительских туфель выткнулись из молочного тумана. Тут Моня приоткрыл глаза.

Учитель, мгновенно перестав дрожать, со стуком бухнулся обратно на сцену. Вокруг его ног заклубились молочные смерчики. Толпа ахнула еще раз.

Монина рука застыла в воздухе, пальцы замерли, на лице отразилось блаженство. Его поросячьи глазки широко открылись. Моня с восторгом посмотрел на парня и громогласно спросил на всю набережную:

– Он летал, братья и сестры?

– Да!..

– Значит, он почти очистился! И у нас все получится! Осталось совсем немного! И все вы станете свидетелями самого обыкновенного чуда! Да?

– Да!

– Это самый ответственный этап, – пошевелил Моня пальцами, словно начинающий гинеколог. – На этом этапе важно направить очищающий энергетический поток точно на карму. Это не так просто... Но вы мне поможете это сделать! Да?

– Да!!!

– Тогда я продолжаю, братья и сестры!

Тут Моня снова закрыл глаза. Застывшая в воздухе рука чуть повернулась, пальцы зашевелились сперва слабо, но постепенно амплитуда движений увеличилась. Моня словно бы мял в руке неподатливый конский кизяк, и тот постепенно обретал пластичность.

Учитель Степан Анатольевич под воздействием этих пассов пришел в движение. Он снова начал подергиваться. Моня же вдруг резко сдвинул ладонь вниз, в район солнечного сплетения учителя. Тот начал прогибаться, и тут перед Моней, словно соткавшись из воздуха, вдруг материализовался орангутангоподобный Шварц. Стоящая у самого турникета немолодая женщина вскрикнула и рухнула в обморок...

119

Кащеев смотрел на сцену, где Моня измывался над учителем Степаном Анатольевичем. Однако в отличие от остальной публики ему было абсолютно наплевать на происходящее. Кащеев просто ждал, не забывая при этом контролировать передвижения в толпе Алены. Та продолжала ему названивать, но Кащееву это было все равно. Единственное, чего он боялся, так это что Алена направится к парапету. Но та кружила поблизости от тумбы, у которой Кащеев «потерялся»...

В наушнике все это время фоном шли какие-то неразборчивые голоса. А потом вдруг послышались чьи-то гулкие шаги. Они умолкли где-то совсем рядом с оставленной Лизой куклой, и Кащеев насторожился.

Вскоре к микрофону приблизился уже знакомый перестук каблучков Лизы.

– Ту-дух! – бухнуло в наушнике.

Кащеев невольно поморщился и уменьшил громкость. Это были обычные неудобства, возникавшие при работе с чувствительным микрофоном – стук поставленной Лизой на стол рядом с мини-Моней какой-то вещи прозвучал грохотом гаубицы.

– ...дти? – едва расслышал Кащеев голос Лизы.

– ...чуть позже спущусь... – так же слабо ответил Лизе мужской голос.

Кащеев понял, что перестарался, и громкость увеличил.

Стало слышно, как отдаляющаяся Лиза зацокала каблучками прочь.

Пару секунд спустя Кащеев вдруг отчетливо услышал:

– Эй! А куклу продавщице отдать? Забыла?

На этот раз Кащеев узнал мужской голос и мгновенно похолодел.

– Какой отдать? – не очень разборчиво послышался ответ Лизы. – Это ж Алены, она попросила, чтоб Моня на ней расписался...

Руки Кащеева сжались в кулаки. Он наконец понял, что настороживший его незнакомец, нырнувший на сцену следом за Лизой, был Логиновым.

120

Шварц по мгновенно напрягшемуся лицу Логинова понял: что-то не так. Однако мозгов после контузий у него не добавилось, и он громко спросил:

– Чего?..

Логинов быстро приложил палец к губам, в следующий миг он оглянулся. Ситуация была хреновой. Если заряд был аналогичен тому, что Лиза притаранила в первый раз на «Варшавянку», то съемочная площадка попадала в зону поражения по-любому. Даже несмотря на то что от гримерки ее отделял угол декорации – для пластида это было слишком хлипкое препятствие.

У Логинова мгновенно пересохло во рту – как будто он полдня шарился по пустыне с похмелья в поисках святого источника. Виктор прекрасно понимал, что если он не ошибся, то в запасе у него всего несколько мгновений – пока Кащеев не сообразит, что СВУ обнаружено...

Поэтому действовать Логинов начал тут же. Он резко махнул рукой Шварцу – чтобы тот сматывался. Смотреть, где находится Лиза, у Виктора уже не было времени. Он мягким кошачьим прыжком оказался возле стола и схватил мини-Моню.

До Шварца наконец-то дошло, в чем дело. И его словно ветром сдуло за угол. Двигался гигант задним ходом, но очень быстро. Ощущение было такое, как будто запись с вынырнувшим из-за угла Шварцем в ускоренном темпе прокрутили назад. От съемочной площадки донеслись вскрики, но Логинов их не слышал.

Он с куклой уже рванулся на задворки сцены. Мысли в его голове прыгали с калейдоскопической быстротой. СВУ прежде всего нужно было убрать подальше от съмочной площадки. Виктор это как раз и делал.

Просто зашвырнуть куклу через перегородки он не мог – декорации сверху были укрыты тентами на случай непогоды. И выскочить быстро к воде в тыл плавучей сцены Логинов тоже не мог – перегородки представляли собой небольшую, но хорошо организованную полосу препятствий.

Дважды резко завернув, Логинов наткнулся на Мониного охранника. Тот, развернувшись, сделал было движение рукой к кобуре.

– Бомба! – со зверским лицом пошевелил губами Виктор.

Охранник не столько расслышал, сколько догадался о сказанном. После того как Моню трижды пытались взорвать в Одессе, у его охранников реакция на такие устройства была мгновенной и болезненной. Молодец в похоронном костюме из положения стоя сиганул назад и в миг скрылся за торчавшей из сцены трубой. Логинов рванулся к очередному повороту, и тут его вдруг осенило...

121

Осознав, что и второй его смертельный враг находится здесь, Кащеев на миг растерялся. С одной стороны, присутствие тщательно загримированного Логинова означало, что в толпе работают его коллеги, которые охотятся за Кащеевым. Так что Кащееву угрожала нешуточная опасность, и ему нужно было с набережной срочно сматываться. Но просто смотаться он не мог, ему было необходимо прежде решить вопрос с Аленой...

Знай Кащеев, что так все сложится, он бы уже выдернул по телефону девушку в укромное место. Но Логинов спутал ему все карты. И Кащеев замер в ожидании, что будет дальше.

А дальше в наушнике послышался голос Шварца:

– Чего?..

Шварца Кащеев вообще-то своим врагом не считал. Ведь Кащеев был разработчиком, а разработчики отличаются трезвостью оценок. Считать своим врагом Шварца было все равно что воспылать ненавистью к веревке палача. Шварц не был врагом, он был тупым орудием в руках Мони. Но это тупое орудие Кащеев с удовольствием отправил бы к праотцам вместе с его хозяином...

Кащеев напряженно вслушивался. Ему было крайне важно понять, о чем спросил Шварц. Но Логинов с ответом медлил. Пауза затянулась, и Кащеев вдруг понял, что Логинов разгадал его замысел.

– Ненавижу! – сквозь стиснутые зубы выдохнул Кащеев и мгновенно достал мобильный.

В наушнике послышался топот. Слишком умный Логинов видно хотел выбросить СВУ в море. Но Кащеев дважды подряд ткнул в кнопку вызова, отправив тем самым сигнал на подрыв...

122

Труба, за которую с ловкостью тренированного добермана прыгнул Монин охранник, был диаметром около метра. Над палубой она возвышалась тоже примерно на метр. Сверху труба была прикрыта люком с наклонными прорезями. Люк был закрыт на замок.

Логинов не был большим специалистом по части плавучих сооружений, но о предназначении этого самого люка догадаться было несложно. Плавучесть сцене придавали огромные понтоны. Для их осмотров и обслуживания как раз и был устроен этот самый лаз.

Логинов мгновенно метнулся к нему и буквально вбил куклу в одну из щелей крышки. Синтетический мини-Моня при этом недовольно хрюкнул, но в щель протиснулся и полетел вниз. Из-за трубы испуганно выткнулся охранник.

– Ложись! – крикнул ему Логинов, прыгая под ближайшую перегородку.

Он не знал, насколько глубоко под сцену уходит эта самая труба и что она там собой представляет. Однако другого варианта у Виктора просто не было. Труба должна была если и не принять на себя всю энергию взрыва, то, во всяком случае, сильно погасить ее.

Прыгнув под перегородку, Логинов еще в полете по давно усвоенной в «Альфе» привычке прикрыл руками голову. Время тянулось словно резиновое, и Виктор точно не знал, сколько секунд он пролежал в таком положении. А потом в трубе грохнуло...

123

Сообразив, что в кукле бомба, Шварц сам не понял как оказался за углом, на съемочной площадке. Вытянув шею, он увидел, как Логинов с мини-Моней в руке скрылся за углом.

В этот самый момент ассистент режиссера, сидевший справа от Карапета Израилевича, вскинулся:

– У нас накладка!..

Режиссер метнул взгляд вправо. Перед ассистентом стоял монитор, на который транслировалась контрольная картинка с камеры, установленной на набережной.

– Почему посторонние на площадке?.. – возопил Карапет Израилевич.

Тут все дружно повернули головы и увидели Шварца. Тот умудрился встать точно перед второй камерой, дававшей фон для первой. Она стояла в стороне и без оператора снимала голубой щит.

– Немедленно уйдите!.. – крикнула Шварцу помрежка. – Вы в кадре!

Шварц растерянно повернулся и уставился в направленный на него объектив с красным глазком. Моня приоткрыл один глаз. В этот момент Шварцу закричали и зашипели все – оператор, супервайзер, помрежка и ассистент режиссера:

– Уйдите!

– Назад!

– В сторону!

– Вперед!

Шварц от этих команд растерялся вконец. Он чуть присел, подался вбок и вытянул голову к режиссерскому столу.

– Черт бы вас побрал! – вскрикнул в сердцах Карапет Израилевич.

И черт словно услышал его просьбу.

– Бух! – разнеслось за перегородкой.

Там что-то пронзительно хрустнуло, и в воздухе мелькнула подломившаяся металлическая стойка. Оставшаяся без опоры труба каркаса тента резко прогнулась. Болты крепления разом оборвались, и труба рухнула вниз, словно топор гильотины. Она наверняка бы убила Шварца, но рвущийся тент развернул ее боком. И труба, словно гигантским молотком, ударила оборванным фланцем рядом со Шварцем.

Доска в месте удара мгновенно провалилась под сцену, словно клавиша рояля под пальцем дипломанта конкурса имени Чайковского. Второй конец доски выпрыгнул из пола вместе с присевшим на нем Шварцем и, будто из катапульты, запустил его в небо через дыру в тенте.

– Дым!!! – истерично возопил Карапет Израилевич, вцепляясь обеими руками в свою шевелюру.

124

– Бух! – услышал лежащий Логинов, и его окатило упругой волной.

Звук взрыва был не очень громким. СВУ, видно, упало в воду, так что и энергия взрыва распределилась где-то там внизу, между понтонами. Сцена просто ощутимо подпрыгнула, как катер на волне. Одновременно что-то пронзительно стукнуло вверху, тут же раздался треск, и перегородка, под которой лежал Логинов, со скрежетом накренилась.

Логинов сжался в комок, но перегородка устояла, а настил вздрогнул от сильного удара. С набережной донесся тысячеголосый вскрик, за которым вдруг наступила удивительная тишина – такая, какая бывает только после боя.

И в этой тишине Логинов вдруг услышал вопль. Он доносился сверху и быстро приближался. Ощущение было такое, словно на плавучую сцену пикировал с неба на своем «Зеро» японский камикадзе. И ничего не понимающий Логинов мгновенно вскочил на ноги...

125

– Тук-тук-тук!.. – раздавалось в наушниках. Потом топот вдруг умолк, и Кащеев услышал: – Хрусь!

– Черт! – прошипел он, втупившись в дисплей своего мобильного.

Кащеев сделал все очень быстро, но из-за скопления на набережной огромного количества людей соединение произошло с задержкой.

– Длинь-длинь! – наконец сообщил о нем мобильный.

– Б-бух! – одновременно донеслось из-под плавучей сцены.

В тот же миг из ее крыши в небо выбросило человека. Толпа ахнула. Кащеев в первый миг тоже обрадовался, решив, что это Логинов. Однако, присмотревшись, он увидел, что взрывом подбросило Шварца.

Это было странно, но сейчас Кащеев не имел времени на размышления. Ему нужно было уходить с набережной. Очень быстро. Но обязательно обрубив хвосты...

126

– Ах!!! – пронеслось над набережной.

То, что происходило на сцене, буквально парализовало публику.

А там обычный школьный учитель Степан Анатольевич, под воздействием пассов Мони начавший было прогибаться, вдруг в мгновение ока поменял обличье и стал Шварцем. Шварц, едва появившись, испуганно замер, глядя куда-то в сторону.

А из его спины медленно высунулась рука учителя Степана Анатольевича. Толпа ахнула снова. Шварц тотчас повернул голову и уставился на набережную. В этот миг из его груди в районе ключицы выткнулась голова учителя.

Моня приоткрыл один глаз, но этого никто не заметил. Взгляды всех собравшихся на Дворянской набережной были прикованы к Шварцу. А тот, наклонив голову, подался вправо. При этом из его поясницы высунулась верхняя часть туловища учителя.

Композиция на сцене стала живо напоминать сиамских близнецов. Моня, словно бы сам испугавшись того, что натворил, нервно махнул рукой и чуть повернул голову.

В тот же миг огромная сцена вдруг подпрыгнула.

– Бух!.. Трам!.. Хрусь!.. – разнеслось в один миг.

Во второй миг Шварц разом исчез со сцены и катапультировался в небо, метрах в пятнадцати справа от арочного проема. Моня и учитель Степан Анатольевич замерли с открытыми ртами. При этом перед учителем на миг промелькнула чья-то вроде как обрезанная голова, и сцену начало быстро заволакивать клубами дыма. Но зрители этого не видели.

Все, задрав головы, смотрели вверх, где телепортировавшийся в небо Шварц начал терять скорость и, на миг остановившись, полетел вниз, дико вопя:

– А-а!..

127

– А-а-а!... – неслось сверху.

Вскочивший Логинов задрал голову и увидел, что разорванный тент свисает бахромой со стороны съемочной площадки. За бахромой проглядывало небо и верх арочной сцены. Источника звука видно не было.

– А!.. – раздалось, казалось, над самой головой Виктора.

– П-пух! – содрогнулся тент.

Логинов невольно втянул голову в плечи. Прогнувшись, тент спружинил.

– Ё!.. – донеслось сверху.

Следом в проем разодранного тента как-то странно, в три приема, кувыркнулся Шварц. Из-за бахромы сперва вынырнули его ноги, потом они маятником ушли в сторону, и Шварц вывалился вниз головой. Однако он успел ухватиться огромной ручищей за ошметки тента и благодаря этому сверзился за перегородки, словно разложившиеся жалюзи.

– Бух! – подпрыгнула сцена еще раз, но уже не так сильно.

– Ой, бля!.. – донеслось с места приземления.

– Ничего себе! – тряхнул головой Логинов, быстро щупая себя в поисках телефона.

Он не помнил, куда подевал его в горячке, но оказалось, что успел сунуть в карман. Выхватив телефон, Виктор под крики из-за перегородки позвонил Плотникову...

128

– Дым пошел! – нервно вскрикнул ассистент режиссера.

– Стоп, мотор! – моргнув на контрольную картинку, из последних сил скомандовал Карапет Израилевич.

– А-а! – донеслось сверху, и после гулкого хлопка Шварц сверзился обратно на съемочную площадку.

Шмякнулся он аккурат на застывшего в ступоре с открытым ртом актера в образе учителя Степана Анатольевича.

– А-а!.. – сдавленно вскрикнул тот.

– Ой, бля!.. – промычал Шварц, приподнимаясь на карачках.

– Эй, че за херня? – наконец обрел дар речи Моня. – Этого ж в вашем долбаном сценарии не было! Разорю, блин, на неустойке!

– Моня, но это же ваш сотрудник влез в кадр! – вскрикнул супервайзер. – Он наложился на изображение учителя! Студия здесь ни при чем!

В этот миг вплющенный в сцену недопросветленный учитель жалобно простонал. Шварц по-собачьи, на четвереньках, сполз с него в сторону и просипел:

– Я не хотел накладываться, Монь...

– До пенсии не расплатишься! – рявкнул на него Моня и приказал: – Быстро убрал этого и на его место!

Шварц с трудом поднялся и, пошатываясь, поволок полуживого учителя в сторону. Члены группы испуганно уставились на Моню, но подать голос решился только супервайзер:

– Я извиняюсь, но что вы задумали, Моня?..

– Как что?.. Программу доработать я задумал! Дальше снимаем со Шварцем! Быстро давай сюда, Гагарин! Щас посвящать тебя буду!

129

– Да! – взолнованным голосом ответил Плотников.

– На сцене сработало СВУ! – выдохнул Логинов. – Оно было в кукле, которую Лизе всучила подруга! Она пришла с Кащеевым, понял?!

– Да!

– Где она?..

– Выбирается из толпы! – после небольшой паузы доложил Плотников. – Берем?

Тут Логинов на миг задумался, потом спросил:

– Вы ее надежно ведете?

– Да!

– Тогда пока не трогайте! А то вдруг спугнете Кащеева! Я сейчас сойду сам! – Резко развернувшись, Логинов устремился к выходу из-за декорации и спросил уже на ходу: – Она в какую сторону уходит?..

130

– Да! – услышал Кащеев в трубке взволнованный голос Алены.

– Извини, я тут за карманником гонялся! – скороговоркой выпалил Кащеев. – Он у меня телефон украл! Еле догнал, чтобы забрать...

– Ой, Гриш! А я тут чуть с ума не сошла!.. – воскликнула Алена. – Уже черт знает что передумала...

– Ну-ну! Все же нормально! Ты где?

– Здесь, у загородки, тебя все это время искала!

– Я уже возвращаюсь! Давай у караоке встретимся!

– Хорошо, Гриш!

– Я тебя целую!

– Я тоже!

Отключив телефон, Кащеев прикипел глазами к Алене. Та начала выбираться из толпы по направлению к павильону караоке. Кащеев стоял на парапете в противоположной стороне.

Это были азы оперативной работы. Прежде чем соваться к Алене, Кащеев хотел посмотреть, не следят ли за ней. В такой огромной толпе выяснить это было очень трудно, но, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. И оперативников, последовавших за Аленой, Кащеев засек почти сразу. Сперва одного, потом второго...

– Ненавижу! – выдохнул он сквозь стиснутые зубы.

Его, можно сказать, обложили. Единственным выходом было как можно скорее уносить ноги с набережной.

131

– Понял! – быстро сказал в трубку Логинов, и тут на него вдруг налетела выскочившая откуда-то Лиза.

– Шо это было?! – испуганно спросила она, вцепившись в руки Виктора.

Тот сообразил, что Лиза не в курсе истории с минированием мини-Мони, и, чтобы пока не травмировать ее психику, быстро сказал:

– Да все нормально, Лиз!

– Шо нормально?! А Шварц чего летал?!

– Как чего? Это ж так задумано было... Идем!

– Куда идем?! – уперлась Лиза, подозрительно глядя на Виктора.

Логинов не без труда отодрал одну ее руку от своей и наконец сунул телефон в карман.

– На набережную, Лиз!

– Так а мне чего ничего не сказали?.. – спросила Лиза. – Шо Шварц летать-то будет!

– А я знаю? Наверное, чтоб ты никому не разболтала, – пожал плечами Виктор.

132

Кащеев, стараясь не делать резких движений, соскочил с парапета. Он понимал, что оперативники, которые ведут в толпе Алену, это только верхушка айсберга. На самом деле коллег Логинова на набережной должно было быть больше.

Самое правильное в такой ситуации – как можно скорее уносить ноги. Однако Алена слишком много знала. Так много, что оставлять ее в живых для Кащеева было все равно что ночному вору бросить в выпотрошенной квартире свой паспорт...

Кащеев пытался найти выход. Обогнув парапет под прикрытием людей, он вынырнул к голубому тенту кафе-шашлычной. Возле него стояло несколько разномастных иномарок с шашечками на крышах.

Кащеев замедлил шаг и посмотрел в сторону павильона караоке. Потом он оглянулся на дорогу, уходящую прямиком в город на гору. Однако оттуда до павильона было слишком далеко. Да и уйти на машине ему навряд ли дали бы...

– До центра подбросишь? – спросил Кащеев у одного из таксистов, топтавшегося чуть в сторонке с мобильным возле уха.

– Его очередь! – указал тот Кащееву на обритого налысо мускулистого парня в кожанке.

Лысый болтал с двумя коллегами. Узрев клиента, он махнул Кащееву на свою «Тойоту Короллу» выпуска года эдак восьмидесятого. По дороге к машине таксист спросил:

– Куда?

– В центр, – сказал Кащеев.

– Полтинник! – безапелляционным тоном сказал таксист и распахнул водительскую дверцу.

Кащеев сел назад и сказал:

– Сейчас еще дам моих заберем!

Таксист пожал плечами и завел двигатель.

– Откуда забирать будем?

– Вон оттуда! – показал пальцем Кащеев.

133

– Быстрее, Лиз, не телись! – проговорил Логинов, подталкивая девушку к ступенькам.

Они спустились со сцены и за машинами Ялтинской киностудии в темпе направились к выходу из технической зоны.

– Так, а мы куда? – немного растерянно спросила Лиза.

– Прогуляемся, Лиз! Заодно с подругой твоей пообщаемся...

– С Аленой?.. А зачем нам с ней общаться, Вить? – оглянулась Лиза, когда они уже дошли до прохода в заграждении.

– С боем ее познакомимся, – бросил Логинов, протискиваясь в толпу вслед за Лизой. – Налево!

– С боем в смысле с френдом? – спросила Лиза.

– В смысле да! – сказал Виктор.

– Так это он?! – вдруг вскрикнула Лиза в припадке озарения. – В смысле Кащеев?! Да, Вить?!

– Да не ори ты! Чего встала, идем! – прошипел Логинов.

Но Лизка уперлась трактором:

– Я боюсь, Вить! Давай я лучше по телефону с Аленой пообщаюсь! А?

– Да не мели ты ерунды!.. – зло прикрикнул Логинов, пытаясь сдвинуть Лизу с места.

Однако в этот момент у Логинова зазвонил телефон.

– Да! – быстро ответил он Плотникову.

– Ей кто-то позвонил, и она быстро идет вдоль набережной! В разговоре она назвала собеседника «Гришей»!

– В какую сторону она идет? – быстро поднял голову Логинов.

– В сторону арки!

– Ясно! – выдохнул Логинов. – Всех срочно туда! И пехи пусть выдвигаются на микроавтобусах! Чтоб смогли заблокировать его!

– Принял!

– Идем! – резко развернулся в другую сторону Виктор.

– Ну, Витечка, мой сладкий!.. – попыталась выдернуть руку Лиза.

– Идем, я сказал!

Они стояли в довольно плотной толпе, и за Лизу вдруг вступилась какая-то сердобольная женщина:

– Вы что так по-хамски с женой себя ведете, гражданин?

– Моя жена, гражданка! Как хочу, так и веду! – огрызнулся Логинов. – Я сказал, вперед, любимая!

134

– Да где же они? – вроде как растерянно оглянулся Кащеев. – А ну-ка вон туда сверни!

Таксист буркнул:

– Я так весь бензин спалю! И вообще – простой больше пяти минут – червонец!

– Да хоть два! – хмыкнул Кащеев. – За стоянку! Вот так...

«Тойота» вильнула за огороженную невысоким заборчиком парковку дорогого кафе, расположенного на Дворянской набережной. Посетителей в нем было мало, но не из бедных. На парковке стояли пару джипов, грузный «трехсотый» «Крайслер» и купе «Мерседес».

– И тут нет! – вроде как сокрушенно сказал Кащеев, посмотрев по сторонам. – Сейчас выскочу гляну, держи пока задаток...

Таксист, услышав о деньгах, сразу расслабился и изобразил, что смотрит на приборную доску. Кащеев сунул руку под свитер, выхватил из-за пояса «глок 27» с глушителем и, быстро выставив пистолет над водительским сиденьем, выстрелил сверху вниз.

Пуля пробила сердце, и водитель умер мгновенно, ткнувшись лицом в руль. Совершать убийство на набережной, в окружении сотен людей, пожалуй, не рискнул бы даже самый отъявленный уголовник. Но Кащеев не зря был разработчиком.

Он совершенно ничем не рисковал. Потому что машина хоть и стояла в окружении сотен людей, но передним стеклом к глухой стенке кафе. А остальные стекла «Тойоты» были сильно тонированны.

Поэтому Кащеев даже не стал оглядываться по сторонам, а тут же достал телефон и перезвонил Алене.

– Да! – быстро ответила девушка. – Я уже у караоке! Ты скоро, Гриш?

– Извини, но у меня из носа кровь опять пошла! Ничего серьезного, просто карманник меня зацепил! В общем, я тут зашел в туалет, умыться...

– В туалет?!

– Да, только в зале игровых автоматов! Ты подойдешь? А я пока приведу себя в порядок!

– Да! Конечно!

– Ну тогда жду! Целую!

135

Толпа на набережной гудела, как пчелиный рой. Телепортации и левитации Шварца здорово поразили зрителей, так что, когда две струи дыма, клубившиеся в водовороте в арочном проеме, стали иссякать, все разом умолкли и подались вперед. Когда дым под зазвучавшую громче гипнотическую музыку начал рассеиваться, толпа восхищенно вскрикнула.

Моня по-прежнему был на сцене, точнее, над сценой, но к этому все уже привыкли. А вот то, что рядом с ним висел в воздухе Шварц, всех почему-то поразило. Держа сложенные перед собой ладони, Моня торжественно поклонился гиганту.

Набережная разразилась криками, раздались аплодисменты.

Моня повернулся к зрителям и проорал:

– Вы видите, братья и сестры, чудо свершилось! Да?

– Да!!!

– Оно свершилось на ваших глазах! – протянул к Шварцу руку Моня. – Еще раз скажи, как тебя зовут, брат!

Шварц вроде как расцвел, обнажив в улыбке все свои зубы. На него навесили микрогарнитуру, так что теперь у него под подбородком торчал микрофон.

– Степаном Анатольевичем! – выдал в него без единой ошибки весь свой текст Шварц. – Гы-гы!

– Да, братья и сестры, его по-прежнему зовут Степаном!!! – ретранслировал на всю набережную Моня. – Но теперь это совсем другой Степан! Он был обычным учителем в обычной средней школе! Но сегодня он пришел к нам, потому что устал от своей жизни! Он понял, что так дальше жить нельзя, и решил встать на путь истинной веры! И он не ошибся! Мы вместе с вами, братья и сестры, сотворили чудо! Степан на наших глазах очистился от неудач, просветлился и обрел способность к новой счастливой жизни! Поздравляю, Степан! Тебе больше не придется делать все те ужасные вещи, о которых ты нам поведал! Потому с сегодняшнего дня ты станешь моим любимым учеником и будешь неотлучно следовать за мной! А завтра, послезавтра и далее к нам присоединяться другие! Потому что путь к истинной вере и счастью открыт для всех! И вместе мы одолеем его! Да?..

– Да! – выдохнула толпа на набережной.

– Не слышу! – картинно приложил руку к уху Моня. – Да, братья и сестры?

– Да!! – завопили зрители.

Тут Моня потрепал Шварца по плечу и доверительно сообщил:

– Они с нами, Степан! А вместе мы сила! Да?..

– Да!!! – корабельным салютом грянула набережная.

Тут Моня обнял Шварца и замахал правой рукой. Шварц обнял Моню и замахал левой рукой. Гипнотическая музыка уже умолкла, и на смену ей пришли напевы высыпавших на сцену кришнаитов. Под эти напевы ожили дымовые установки. И парящие в воздухе Моня со Шварцем стали вроде как медленно растворяться в заполнивших арку клубах дыма...

136

От павильона караоке до зала игровых автоматов ходу по набережной Алене было минуты три-четыре. За это время Кащеев успел приготовиться: он чуть приоткрыл заднее тонированное стекло и выбрал оптимальное положение для упора руки.

Потом Кащеев посмотрел вправо. Там у ларьков с шаурмой-грилем-догами клубился народ, словно на Курском вокзале поутру. Дворянская набережная жила не только Мониной проповедью. Многие утехам духовным предпочитали обычные земные радости – хлеб, воду, вино... Так что путь отхода у Кащеева был вполне нормальный. И он быстро повернулся.

Обеспокоенная Алена путь от павильона до караоке преодолела минуты за две с половиной. Кащеев сумел просчитать комбинацию так, что его доверенное лицо даже на встречу с собственной смертью спешило...

Это было очень кстати, поскольку создало большие трудности для следящих за Аленой агентов. Их фигуры замаячили в толпе, когда Алена уже подошла к входу в зал игровых автоматов.

Зал представлял собой павильон с зеркальными стеклами. Входная дверь была гостеприимно распахнута. Внутри, в полумраке, зазывно светились игровые автоматы. Кащеев опер руку с «глоком» о спинку кресла убитого таксиста. Пистолет он направил на входной проем.

Убивать Алену на улице было слишком рискованно. Поэтому Кащеев собирался сделать это внутри, как только девушка нырнет в темный зал...

137

Несмотря на сопротивление, Логинову удалось довольно быстро вытащить Лизу из толпы на более-менее свободное место. Здесь он крепко перехватил девушку за запястье и увлек вдоль сцены в сторону арки. Лиза уже не сопротивлялась.

В другой руке Логинов держал мобильный. Он все время оглядывался по сторонам, но увидеть Алену так и не смог. Наконец Виктор решил позвонить Плотникову. Но едва он взял телефон, как тот позвонил сам.

– Да! – резко приложил трубку к уху Виктор.

– Он только что стрелял по Алене, но случайно попал в охранника!

– Мониного? – не понял Логинов.

– Зала игровых автоматов! Мы его блокировали!

– Кащеева?

– Зал! Он должен быть там, внутри! С Аленой! Если еще не убил ее!

– Понял! – выдохнул Логинов и быстро сказал Лизе: – Возвращайся на сцену! И не высовывайся!

В следующий миг Виктор уже мчался в сторону зала игровых автоматов.

138

«Глок» являлся отличным оружием. Пистолет был компактным и легким, что делало его идеальным для скрытного ношения. При этом по точности боя «глок» превосходил многие аналоги более именитых фирм-производителей. Не зря знаменитый Солоник пользовался именно этим пистолетом.

Кащеев на лавры суперкиллера не претендовал. Он просто выбрал совершенно убойную позицию, промахнуться из которой было невозможно. «Глок» смотрел на темный дверной проем зала игровых автоматов. Подскочившая к залу Алена быстро оглянулась по сторонам и, как и просчитал Кащеев, нырнула внутрь.

Губы Кащеева искривила холодная улыбка, его палец плавно выбрал слабину. Едва Алена переступила порог и оказалась в сумраке, Кащеев выстрелил. Он целился девушке точно в сердце.

– П-фук! – едва слышно чихнул «глок».

– Мать твою! – невольно вырвалось у Кащеева.

Он выстрелил бы еще раз, но цели уже не было..

– Мать твою! – повторил Кащеев.

Сунув пистолет под одежду, он выбрался из такси. Без резких движений. К залу игровых автоматов с разных сторон бежали трое или четверо оперов в штатском. Так что делать резкие движения Кащееву было абсолютно противопоказано.

Небрежно закрыв дверцу машины, он тут же ввинтился в толпу у ларька с шаурмой. И быстро очутился у ларька с хот-догами. Здесь Кащеев оглянулся и убедился, что его не засекли – ни опера, ни Алена.

И Кащеев, нырнув за ларек, стал быстро отдалятся от места двойного убийства. Одного умышленного, второго по неосторожности. В тот самый момент, когда Кащеев выстрелил, в проеме зала игровых автоматов, оттолкнув Алену, неожиданно возникли двое сцепившихся мужчин. Охранник и какой-то заядлый игрок, которого охранник собрался вышвырнуть на улицу...

139

Выскочив из толпы, Логинов увидел лежавшего в двери зала игровых автоматов охранника. Тот конвульсивно сучил ногами. Склонившаяся над ним перепуганная девушка в униформе зажимала обильно кровоточащую рану носовым платком. Слева от входа стоял болезненно-пропитого вида небритый парень и бормотал, водя головой по сторонам:

– Это не я! Не я это! У меня ж ничего нет!..

Парня за локоть крепко держал охранник соседнего заведения, второй рукой он прижимал к уху мобильный. Из зала бочком вынырнул один из людей Плотникова. Увидев Логинова, он быстро двинулся ему навстречу.

– Его там нет! – негромко сообщил контрразведчик Виктору.

– Точно?! – быстро оглянулся по сторонам полковник.

– Да! Только малолетки и девушка эта!

– Так она... – начал было Логинов, но тут в дверях зала показалась напуганная, но невредимая Алена. Логинов сразу же метнулся к ней, бросив через плечо контрразведчику: – Машину сюда, срочно!

140

Наконец набережная осталась позади. Кащеев незаметно оглянулся и украдкой перевел дух. Впрочем, расслабляться было рановато. Оставшаяся в живых Алена могла уже давать показания. «Альфовцы», а Логинов в прошлом был одним из них, мастера на такие дела. В том, что он заставит Алену заговорить, сомнений не было. Вопрос был только в том, насколько быстро это произойдет.

Однако Кащеев все же решился направиться к оставленной в одном из дворов машине. Не заметив ничего подозрительного, он быстро сел в потрепанный «Фольксваген Гольф», снял бейсболку и вынырнул в переулок. На оживленные улицы рулить было опасно. Поэтому Кащеев отъехал всего километра на два, свернул в какой-то двор и припарковал машину у торца дома.

Быстро сменив куртку, Кащеев распихал по карманам документы и все, что могло пригодиться. Вынырнув из машины, он поставил ее на сигнализацию и свернул за дом. Ключи он вскоре сбросил в канализационную решетку – и от машины, и от дома в поселке Краснозвездный. Туда дорога ему была заказана.

Однако разгуливать на свежем воздухе Кащеев позволить себе не мог. Он не знал, сколько жертв повлек за собой взрыв куклы на плавучей сцене, но и двух убийств на Дворянской набережной было вполне достаточно для объявления в чрезвычайный розыск.

Поэтому Кащеев быстро отыскал в мобильном номера маклеров и прозвонил по ним. С третьего раза ему повезло. Спустя час молодой парень подобрал Кащеева в условленном месте на машине и отвез на окраину. Дом гостиничного типа, когда-то давно построенный для работников судоремонтного завода, порядком обветшал и напоминал скорее ночлежку.

Однако Кащееву это вполне подходило. Денег с собой у него было в обрез. Он вручил плату за трое суток, маклер черканул себе в электронную записную книжку паспортные данные постояльца и отбыл восвояси...

141

В закутке, служившем Моне вроде как гримеркой, не раздавалось ни звука. Логинов вынырнул из-за угла и увидел, что святая троица киснет-хандрит в полном составе. Хмурый Моня устало развалился на стуле после выступления. Нахохлившаяся Лиза ловкими движениями снимала с его лица грим проспиртованной салфеткой. Шварц возлежал на принесенном откуда-то втором стуле. Выглядел он прибитым мешком по голове и ручищи свои свесил аж до пола.

– Порядок в танковых войсках? – нарочито бодро спросил Логинов.

Шутку никто не оценил. Лизка при виде Виктора невольно вздрогнула и инстинктивно подалась за Моню. Шварц, не поднимая головы, посмотрел на Логинова жалобным собачьим взглядом. Моня хмуро спросил:

– Ну, чем обрадуешь?

– Пока ничем, – сунул в рот сигарету Виктор. – С набережной он ушел...

Логинов начал прикуривать, Моня вздохнул и, повернувшись к зеркалу, мрачно уставился на свое отражение. Заговорил он только через полминуты:

– Я фигею с вас, Вить. Без баяна. Ты мне, блин, всю лысину прогрыз насчет того, что если я выдерну на себя Кащеева, то вы его слепите в секунду. И че? Я кучу бабла на эту долбаную встречу выкинул, сам тут как бобик жизнью рисковал, уродовался... И все ради чего, Вить? Чтобы ты мне дважды контуженного Шварца еще и в космос запустил?

– Знакомая Кащеева у нас! – быстро сказал Логинов. – Мы не дали ему ее убрать! Плотников со своими людьми уже едут к его логову, так что теперь ему недолго осталось...

– Да это я, блин, слышал уже сто раз! Но за это твое «недолго» Кащеев гробанет всех нас! И тебя до кучи!

– Моня...

– Да не хочу я, блин, больше ничего слышать! Все, Витек! Я падаю на дно! И лежу там до тех пор, пока вы не выловите Кащеева! Хоть год, хоть два!

– Это то же самое, что прятать голову в песок! Ты ж не страус!

– Да с вами, блин, не то что страусом, какаду станешь! Все! Мы сваливаем! Выловишь Кащеева, звякнешь, Вить! Ладно? А так не траться зря, чего бабки на ветер выбрасывать...

142

Поселок на склоне покатой горы мирно спал. Изредка в нем со сна простуженным голосом нарушала тишину какая-нибудь собака. А потом в расположенном неподалеку от полигона ЧФ Краснозвездном снова все замирало.

Логинов сидел в машине Плотникова. Тот дремал, склонившись на руль.

Над морем уже забрезжил рассвет. Логинов посмотрел на часы и понял, что Кащеев в Краснозвездный уже не придет. Никогда. Вытащив сигарету, Виктор ткнул Плотникова в бок.

– Что?! – мгновенно вскинулся тот.

– Связывайся со своими и поехали! Надо до рассвета в доме осмотреться!

– Как скажешь... – провел рукой по вискам Плотников.

Минуту спустя он уже коротко переговорил с другими машинами, распределившимися на подступах к Краснозвездному, и завел двигатель. Еще через пять минут Логинов с Плотниковым перемахнули через забор небольшой дачной усадьбы.

Со всеми мерами предосторожности, держа оружие наготове, они забрались в дом. О нем рассказала Алена. Она же показала контрразведчикам дорогу к поселку. Но засада результата не принесла.

Оказавшись в логове Кащеева, Виктор, присвечивая себе фонариком, первым делом прошел к окну. Резко отдернув занавеску, он осторожно выглянул наружу, потом приоткрыл дверь и высунулся на небольшой балкон. Там никого не было.

Виктор поднял голову. Внизу темным одеялом до начавшего светлеть на востоке неба простиралось море. На горизонте Виктор рассмотрел несколько растянувшихся цепочкой огоньков. Корабли кильватерной колонной направлялись из Севастополя в сторону закрытого района. Черноморский флот России нес свою круглосуточную вахту.

Моряки охраняли южные рубежи своей родины. Но пока на свободе был Кащеев, береговая инфраструктура и корабли КЧФ в любой момент могли стать объектами изощренной провокации. Уж слишком много военных тайн знал беглый предатель...

143

Соседи по ночлежке-гостинке у Кащеева оказались беспокойными. В квартире сверху попеременно то дрались, то занимались сексом. Снизу с маниакальным упорством кто-то раз за разом ставил одну и ту же матерную песню. У двери квартиры малолетки пили вино, визжали и колбасились под записанный в мобилах хип-хоп.

Кащеева все это мало беспокоило. Он лежал, закинув руки за голову, на проваленном диване и смотрел в угол, где за шкафом проворно натягивал паутину юркий паук. Кащеев думал.

Из-за нелепой случайности Алена осталась в живых. И теперь Кащеев оказался бомжем. И не просто бомжем, а бомжем нищим, которого вдобавок еще и разыскивали.

Впрочем, не все было так плохо. К сегодняшнему провалу Кащеев вообще-то не готовился. Однако по старой привычке оружие и запасные документы он хранил не дома, а в тайнике, оборудованном на берегу моря в диких скалах. Деньги там тоже были, но совсем немного.

Как раз это и было главной проблемой. Деньги, деньги, деньги... Как ни крути, но без них толком невозможно ни любить, ни ненавидеть. А мстить – так и подавно. Месть вообще дорогое удовольствие. Ну а если речь идет о ком-то, кто может позволить себе профессиональную охрану, то тут поневоле пойдешь грабить банки...

144

– Кажется, все! – сказал Логинов, оглядываясь в подвале. В руке он держал миниатюрный детектор. С его помощью обыск небольшого дома Кащеева занял всего около двадцати минут. – Складывай это добро в пакет и наверх!

Плотников быстро собрал обнаруженные в подвале трофеи – деньги, патроны в коробках, три гранаты и несколько миниатюрных приборов шпионского предназначения.

– Все? – оглянулся Плотников.

– Все! – кивнул Виктор.

Они выбрались из подвала и нырнули через внутреннюю дверь обратно в комнату. Здесь стоял еще один большой пакет. В нем тоже лежало несколько разных шпионских штучек, что характерно, купленных в магазине «Антишпионаж». Сверху были набросаны самые разнообразные носители информации – клочки бумаги, квитанции, дискеты, пара больших флэшек и выдранный из системного блока винчестер компьютера.

Логинов еще раз оглянулся и сказал:

– Запакуй, чтоб ничего не потерялось! А я пока отзвонюсь начальству...

145

– М-м!.. М-м!.. Засунь мне палец! Ай! Да! Да! М-м! М-м!.. – доносилось из верхней гостинки так отчетливо, как будто минет делали не там, а на балконе комнаты Кащеева.

– Вэ-вэ-вэ, Ленинград! То-то-то-точка, ру! Вэ-вэ-вэ, Ленинград! То-то-точка, ру! – содрогался пол от жизнерадостных воплей Шнура.

– Жизнь говно, но есть друзья, и когда я умираю от тоски, когда меня сжимают тиски, я, бля, иду в подвал, а там друзья, и снова я... – мрачно декламировал под дверью с чьего-то мобильного телефона неизвестный Кащееву репер отечественного разлива.

Посреди этого праздника жизни лежал, закинув руки за голову, на продавленном диване бывший полковник Управления собственной безопасности ФСБ России и бывший приятель смывшегося в Лондон олигарха Сосновского Григорий Васильевич Кащеев.

Он лежал так третий день. Только один раз выходил поздним вечером за продуктами. Кащеев оказался в весьма нелегкой ситуации. Другой на его месте, наверное, запил бы. Но Кащеев был из другой породы. Всю свою жизнь он проработал в правоохранительных органах. И не спился.

Тем более он не впадал в отчаяние. За свою жизнь Кащеев перевидел так много, что знал: безвыходных ситуаций не существует. Выход есть всегда. Вернее выходов всегда много. Фокус в том, чтобы найти самый правильный в данной ситуации.

Сейчас главная проблема Кащеева заключалась в отсутствие денег. То есть они были – окола ста баксов в кошельке у Кащеева и еще тысяча в тайнике на берегу моря. Однако с такими деньгами не то что подступиться к Моне, но даже снять нормальную квартиру для подготовки было нереально.

Конечно, у Кащеева был «глок». Теоретически он мог с наступлением темноты выбраться в город и попытаться ограбить какой-нибудь обменник. Но это была бы непростительная ошибка.

Говорят, что идеальных преступлений не существует. На самом деле каждое второе преступление невозможно раскрыть. Преступники попадаются на том, что начинают повторяться. Например, используют то же оружие.

Поэтому Кащеев не собирался размениваться на какой-то обменник. Вопрос с деньгами он должен был решить основательно. Чтобы потом не думать о них, а сосредоточиться на главном.

И он наконец придумал, как можно решить эту проблему. Решение казалось парадоксальным, но в том-то и был весь цимес...

146

Московское начальство, несмотря на неурочное время, ответило почти сразу, голосом замдиректора ФСБ:

– Ну что, полковник?!.

– Кащеев в дом так и не вернулся, товарищ генерал. Поэтому я только что предпринял обыск...

– И что?.. – вздохнул генерал.

– Нашли кучу подслушивающих устройств, деньги, гранат три штуки, патроны. Ну и носителей целую торбу изъяли. Будем изучать, возможно, нащупаем, где он может теперь скрываться...

– Замечательно, – с сарказмом сказал замдиректора. – Он был у вас практически в руках, но у вас не хватило ума поймать его. А теперь вы будете искать зацепки...

– Он не был у нас в руках, товарищ генерал, – возразил Логинов. – Он был в тысячной толпе...

– Так, а вы что, хотели, чтобы он пришел сам-один, уже в наручниках да еще и с бейджем «Кащеев Гэ Вэ»?

– Мы сделали все, что могли, товарищ генерал, – вздохнул Логинов. – Во всяком случае, лишили его базы...

– Да что толку? Вы уверены, что она у него была одна?

– Не уверен. Но жил он все это время здесь. Стопроцентно. Единственное, что настораживает, – мы не нашли в доме документов и оружия...

– А вы мне еще что-то рассказываете! – раздраженно проговорил замдиректора. – Ладно! Все! А то я на вас только зря время трачу... Продолжайте работать! И можете присматривать там себе какую-нибудь морячку, полковник!

– Виноват, товарищ генерал! Не понял... Какую морячку?

– Пышногружую! Или узкобедрую... По своему вкусу, в общем!

– А-а зачем?..

– Затем, что если Кащеева не достанете, я вам организую перевод в Севастополь! В отдел контрразведки флота! Там до пенсии дослуживать будете!

– Понял, товарищ генерал... Спасибо.

– Не обляпайтесь! Все ясно? Или есть вопросы?

– У матросов нет вопросов, товарищ генерал...

147

– Спасибо, что подвезли! – кивнул Кащеев. – Всего доброго!

– И вам того же! Звоните в любое время! – кивнул воспитанный маклер.

Кащеев захлопнул дверцу, маклер уехал. Перейдя дорогу, Кащеев нырнул во дворы, вышел на параллельную улицу и сел в троллейбус. На нем он доехал до окраины. Там, на большой стоянке возле шашлычной, он сговорился с дальнобойщиком, который ехал в сторону Краснозвездного.

Сорок минут спустя Кащеев уже вскрыл тайник в диких скалах на берегу. Он забрал из него все баксы, один комплект запасных документов и комплект грима. Оружие Кащеев брать не стал. Мало того, закрыв тайник, он даже «глок» сбросил в море. Ведь теперь он был бизнесменом из Харькова, приехавшим в Крым по делам...

Несколько часов спустя под этой легендой он снял квартиру в Ялте. В связи с окончанием сезона обошлось ему это в смехотворную сумму. Зато на одежду пришлось потратиться. Дело было в том, что теперь Кащеев стал жгучим брюнетом с такими же жгучими черными аккуратными усиками. Так что и одежку пришлось подобрать соответствующую.

Немного отдохнув после переезда и хлопот, Кащеев около десяти часов вечера плотно поужинал и отправился на работу. В гостинично-развлекательный комплекс «Кристалл-Палас». Он придумал, как решить вопрос с деньгами, но одному ему было не справиться. Кащееву были нужны сообщники. Готовые на все. Но искать их среди тех же татар было опасно. За татарами теперь наверняка присматривали. И Кащеева, сунься он к ним, сразу бы прихлопнули. Как таракана.

Поэтому сообщников Кащеев решил искать в Ялте. Когда-то давно, до развала СССР, «Кристалл-Палас» был еще просто гостиницей «Кристалл». Вернее не просто гостиницей, а излюбленным местом летнего отдыха катал, ломщиков, катранщиков и прочего игрового люда. Во времена, когда бухгалтер получал восемьдесят рублей в месяц и содержал на них семью, на пляже «Кристалла» дяди в адидасовских плавках и артековских панамках ставили на кон по десять-пятнадцать тысяч. Естественно, что в «Кристалл» на запах денег как мухи на мед слетались самые смазливые проститутки южного берега Крыма. Их купали в шампанском, а лабухи в гостиничном ресторане зарабатывали за сезон больше, чем космонавты за всю жизнь. В общем, жизнь здесь била ключом. В уголовной среде о «Кристалле» ходили легенды, так что отметиться в нем после удачного дела считалось в преступном мире высшим шиком...

Воды с тех пор, конечно, утекло много. С одной стороны, Крым стал заграницей, а с другой, недоступные раньше заграничные курорты типа Ниццы стали вполне доступными. Однако, как говорится, преступника всегда тянет на место преступления. В данном случае Кащеев надеялся на ностальгические чувства уголовной братии. Ибо, как это ни смешно, более сентиментального народа трудно сыскать. Закоренелые убийцы, так те вообще над сломанным одуванчиком могут обрыдаться...

148

– Ну, что сказало начальство? – спросил Плотников, когда Виктор закончил разговор с замдиректора ФСБ.

– Начальство сказало, что будет ходатайствовать о переаттестации меня в капитаны первого ранга, – прикурил сигарету Логинов.

– В каком смысле?

– В прямом. В ссылке меня здесь оставят. За профнепригодностью...

Выпустив дым, Логинов уставился в окно. Плотников некоторое время сочувственно смотрел на него, потом, почесав за ухом, вдруг сказал:

– Слушай, тут у моей жены недавно день рождения был, но со всеми этими делами мы его так и не отметили...

– Бывает, – не поворачивая головы, сказал Логинов. – Сочувствую...

– Да чего сочувствовать, первый раз, что ли? Мы его вполне завтра можем отметить! Легко! Жена соседку позовет, Алевтину... Ты как на это смотришь?

– На что?.. – удивленно повернулся Логинов.

– Ну на то, чтоб с Алевтиной познакомиться! Она, Вить, вот такая баба! Муж просто попался алкаш, а так ей цены нету...

– Вы что, сговорились? Какая Алевтина? – рявкнул Логинов. – У меня Кащеев где-то под носом рыскает, а ты со своей Алевтиной...

– Да и хрен с ним, с Кащеевым, Вить! Никуда он за один вечер не денется! Жить все равно надо! Так что, говорить жене? Насчет Алевтины и вообще?

– Нет! – отвернулся к окну Логинов. – Мне нужно достать Кащеева! Так что для соседки своей лучше подыщите какого-нибудь интенданта из тылового управления флота... Короче, Плотников, связывайся со своими и в темпе уходим! А то уже светает. Не дай бог, кто-то из соседей в милицию звякнет, тогда мне в вашем чертовом Крыму точно до пенсии куковать придется...

149

– Первый конор, пожалуйста! – наклонился Кащеев через стол, бросая чип под бортик.

Крупье взял черный кружок, установил его на угол «зеро» и, характерным жестом отряхнув ладонь, произнес:

– Сто на первый конор!

Игроки торопливо делали ставки. Крупье чуть выждал, потом крутанул рулетку и запустил в нее костяной шарик.

– Последние ставки, господа! Спасибо! Спасибо! – поднял растопыренные руки над столом крупье. – Ставок больше нет!

Какой-то губастый паренек поставил красно-желтую фишку на стрит после объявления, но крупье, быстро наклонившись, смахнул ее с поля. Губастый недовольно засопел, но молча сграбастал фишку и зажал ее в потном кулаке.

– Тр-р-р-р! Тук! Тр-р! Тук-тук! – запрыгал на гнездах рулетки шарик и наконец остановился.

– Зеро! – громко объявил крупье.

Над столом разнесся протяжный вздох. Ставки на шансы не сыграли вообще. Крупье отработанным жестом выставил на «зеро» черный блестящий столбик и сгреб руками с зеленого сукна разноцветные чипы. В сумме они потянули бы на средней паршивости иномарку.

– Кто ставил на первый конор? – спросил крупье, аккуратной горкой выставив выигрыш.

– Я! – провел большим пальцем по своим жгучим черным усикам Кащеев.

Крупье подвинул фишки к нему. Кащеев с улыбкой кивнул. Быстро убрав столбик с «зеро», крупье сбил на стол стопку чипов, стоявших в самом номере. Прикинув выигрыш, он поднял голову:

– Через пятьсот или через тысячу?

– Через тысячу, – негромко сказал интеллигентного вида мужчина в оливковом пиджаке.

Крупье быстро отсчитал выигрыш и придвинул стопку к игроку. Тот небрежно смахнул чипы рукой и наклонился, чтобы забрать выигрышную ставку с «зеро». Кащеев тоже забрал свою «сотенную» с конора, так что из-за стола они поднялись вместе.

– Может, отметим выигрыш, раз так получилось? – спросил Кащеев.

– Извините, я не пью после двенадцати! – сказал мужчина и направился прочь.

– Ну а за встречу, Якут? – совсем тихо спросил Кащеев.

Мужчина даже не вздрогнул. Он просто остановился и очень медленно повернулся. Всем телом. Его слегка узковатые глаза смотрели на Кащеева абсолютно спокойно. Это был взгляд вивисектора, который, открыв кастрюлю, чтобы поужинать, вдруг обнаружил в ней внеплановую лягушку.

– Что, простите? – спросил Якут.

– Все в порядке, – сказал Кащеев. – Я просто предложил обмыть наш совместный выигрыш, скажем, на балконе...

– Нет проблем! – нацепил резиновую улыбку Якут.

Продолжая смотреть на Кащеева, он подался к колонне и дважды утопил укрепленную на ней латунную кнопку. Звук механического звонка на миг заглушил стук шариков. Из-за колонны материализовалась официантка в красном переднике.

– Два мартеля на балкон! – не глядя на нее, сказал Якут. И, так же не глядя, сунул девушке «сотенную» фишку. – Сдачи не надо, милая!

Минуту спустя Кащеев с Якутом прошли через курительную комнату на балкон. Якут окинул его настороженным взглядом. Однако балкон был пуст. И внизу, на освещенной клумбе, тоже никого не было.

Якут расслабился и спросил:

– Ты кто, дядя?..

150

– Сейчас!.. – проговорил в телефон Плотников и, прикрыв микрофон пальцами, оглянулся на Логинова. – Вить! Алена есть хочет...

– Ну? – оторвался от изучения какой-то бумажки Логинов. – А я-то тут при чем? Горшок макаронов по-флотски ей отвезти? Просит, значит, пусть покормят! Пирожками с ливером или что там сейчас на вокзалах продают!

– Просто время уже... – Плотников махнул головой на висевшие на стене кабинета часы. – Я имею в виду, может, пусть сворачиваются на сегодня? А то она такого графика долго не выдержит, да еще не евши...

– Ого! – удивленно моргнул на свои «Командирские» Виктор и потянулся. – А я думал, часов пять... Пусть сворачиваются, конечно!

– Корнеев! – проговорил в трубку Плотников. – На сегодня все! Грузитесь и на конспиративную квартиру! По графику кто сегодня ночью там дежурит?.. Ясно. Как сменитесь, доложитесь! На мобильный, конечно, а на какой же еще? Все! Конец связи!

Плотников отнял телефон от уха. Логинов снова изучал разложенные на столе бумажки, изъятые из дома Кащеева в Краснозвездном. Электронные носители были уже проверены, но никакой полезной информациина на них не оказалось. И теперь Логинов вдумчиво рассматривал всякие квитанции и фискальные чеки в надежде, что все-таки найдет хоть какую-то зацепку...

Плотников сунул телефон в карман и кашлянул. Логинов на это никак не отреагировал, и тогда Плотников принялся демонстративно и громко собираться домой. Виктор этого, казалось, не замечал, но в конце концов не выдержал:

– Твою мать, Плотников! Чего ты этот долбаный ящик третий раз открываешь? Уматываешь домой, так уматывай! Зачем ящиком-то греметь?

– Кхм-м... Ну и как оно будет выглядеть, Вить? Важное тело из Москвы сидит в моем кабинете, а я домой ухожу... Поехали, Вить, в этих кассовых чеках все равно ничего не найдешь! А у меня дома жена отбивных приготовит, хоть поешь по-человечески! А там, глядишь, и Алевтина загля...

– Плотников! Да слышал я сто раз про то, какая у вас справная соседка! Но одиноких женщин много, а я один! И Кащеев этот у меня уже вот где! Понял?! Так что вали, дорогой товарищ, домой к жене! А я спокойно поработаю! Может, что и надумаю! Считай, что это приказ! От важного тела из Москвы!

151

– Меня зовут Григорий! – сказал Кащеев.

– Здорово! – покачал головой Якут. – И это все?

– Пока да... Прежде чем говорить дальше, я хотел бы, чтобы ты убедился, Якут, что я без диктофонов-микрофонов и прочей мишуры. Чтоб зря не терять время.

– И как ты себе это представляешь, Григорий? – даже хрюкнул Якут. – Мне что, щупать тебя?

– Нет, конечно. Мы просто можем поехать в сауну. По твоему усмотрению. И там поговорить. В бассейне.

– Григорий, в половине саун стоят камеры...

В этот момент на балкон вынырнула официантка. Якут умолк, быстро повернувшись. Девушка подошла с заложенной за спину свободной рукой и протянула поднос с бокалами, пригнувшись в книксене.

– Ваш мартель! Прошу!

– Отлично, милая! – кивнул Якут и, выудив из кармана еще один чип, бросил его на поднос.

– Спасибо! – снова изобразила книксен девушка.

Отступив задом, она ловко сграбастала чип, развернулась и, небрежно вертя поднос на пальце, вихляющей походкой двинулась к двери.

– Циркачка прямо! – проводил ее восхищенным взглядом Якут.

Когда он повернулся к Кащееву, в глазах его была уже досада.

– Короче, в сауну я не поеду! Говори, что тебе от меня надо! Григорий...

– У меня к тебе чисто деловое предложение...

– Я на отдыхе!

– Я понимаю. Но что бы ты сказал, Якут, если бы я предложил тебе взять миллион. Баксов. Без особого риска. И, честно их поделив, разбежаться. Навсегда.

– Я бы решил, что ты сумасшедший мусор.

152

– Др-р! Ча! Др-р! Ча! – обозвался телефон.

Логинов быстро потянулся к нему, поскольку это был персональный вызов замдиректора.

– Слушаю, товарищ генерал!

– Ну что там у вас, полковник? Почему не докладываете?

– Да пока ничего нового, товарищ генерал! Но работаем по всем направлениям! Специальная группа возит Алену по местам возможного появления Кащеева. Параллельно изучаем изъятые материалы, но пока...

– Это я уже слышал! Полковник, у вас там вокруг объектов Черноморского флота разгуливает человек, руки которого по локоть в крови и терять которому абсолютно нечего! Вы отдаете себе отчет, что он еще может натворить?

– Так точно! Охрана всех объектов и кораблей флота ведется в усиленном режиме! Под предлогом учений по ПДСС. Со вчерашнего дня на территорию баз не пропускают даже личный транспорт старших офицеров!

– Нашли чем похвалиться! – вздохнул замдиректора.

– Я не хвалюсь, – вздохнул Логинов. – Но думаю, Кащеев к ЧФ уже не подберется! Пока мы его не выловим...

– Надеюсь на это... Как только будет что-то новое, сразу сообщайте. Вопрос на контроле в Совбезе. Меня дергают по два раза на день!

– Мы делаем все возможное, товарищ генерал, – заверил замдиректора Логинов.

153

– А если я не сумасшедший мусор? – спросил Кащеев.

– Ну тогда ты просто сумасшедший. Или просто мусор.

– Мимо, Якут. Но близко. Я бывший мусор. Очень давно бывший. А сейчас мы с тобой коллеги.

– Ты уверен?

– Насчет тебя или насчет себя? – впервые за все время разговора улыбнулся Кащеев.

– Насчет обоих, – хмуро сказал Якут.

– На все сто! – кивнул Кащеев. – В восемьдесят четвертом году под Иркутском взяли кассу леспромхоза. Сто тридцать две тысячи с копейками. По тем временам это было целое состояние, газеты даже назвали это «сибирским ограблением века». Доказательной базы не было вообще, но иркутские пинкертоны вычислили тебя обратным ходом. Просто прикинули, кто такое мог провернуть, и оказалось, что только ты. Тебя даже взяли, Якут. Но вот незадача – выяснилось, что в день ограбления ты гулял на свадьбе. И триста пятьдесят еще запухших после гульни рыл в один голос утверждали, что пили с тобой на брудершафт и все такое. Все понимали, что свидетели были в дюпель пьяные, но накопать каких-нибудь противоречащих этому фактов не удалось. Короче, тебя выпустили. Но замначальника иркутской уголовки оказался мужик упертый. И через какое-то время он незнамо как вычислил твоего подельника. Антошина Станислава Олеговича, если я не запамятовал. Но Антошина кто-то предупредил. И он как в воду канул. Я так думаю, что он по недоумию обратился к тебе. Ну ты его и спрятал с концами. А потом и сам уехал вроде как к невесте на Дальний Восток... Ну а поскольку на иркутских пинкертонов давили из Москвы, они леспромхозовскую кассу вскоре навесили на какого-то гопника, который сдуру оказал вооруженное сопротивление при задержании по копеечному делу и которого в перестрелке грохнули... Ну а ты, Якут, больше в поле зрения правоохранительных органов не попадал. Хотя, могу поспорить, с тех пор ничего тяжелее китайского «ТТ» в руках не держал. Я их за столом хорошо рассмотрел...

– Да, Гриша, здоров ты сказки рассказывать! – вроде как улыбнулся Якут, но улыбка эта как-то сильно смахивала на волчий оскал.

– Ты спросил, я ответил, – пожал плечами Кащеев. – Так что насчет тебя я не ошибаюсь, Якут. Я вообще редко ошибаюсь. Как и ты. Поэтому и предлагаю тебе дело. На миллион баксов. Я не знаю, чем ты занимался все эти годы, но думаю, миллиона ты не брал никогда. Из осторожности. Иначе ты бы сейчас отдыхал не здесь, а на Мальдивах. Или давно гнил бы в земле... Я прав, Якут?

– Красиво излагаешь, Григорий! – оскалился Якут. – Только откуда мне знать, что ты, к примеру, не тот самый замначальника иркутской уголовки, который затаил на меня обиду и решил подставить?

– Во-первых, того самого замначальника иркутской уголовки убили при задержании через год, Якут. А во-вторых, если бы я затаил на тебя обиду, зачем бы я стал тебя разводить? Выследил бы вечерком да и грохнул бы спокойно. Ну, на крайний случай, вывез бы в горы да прикуриватель от машины в задницу засунул, хотя я и не по этим делам... Зачем такие сложности?

– Ладно... – впервые за все время с интересом посмотрел на Кащеева собеседник. – Но ты знаешь, кто я, а я не знаю, кто ты. Я в такие игры не играю.

– Я вообще-то покойник, Якут, – сказал Кащеев. – Так что тут я тебе ничем помочь не могу. У меня даже таблички нет на могилке, чтобы ты с метрикой моей сверился. И могилки тоже нет...

– Это как?

– Моя фамилия Тобольских. Я в Белгородском ГОВД в уголовном розыске трубил. Когда ты леспромхозовскую кассу подломил, меня как раз по другому делу в Иркутск командировали... – Якут пытливо посмотрел на Кащеева, однако тот ухмыльнулся: – Не напрягайся, не узнаешь, я пластику делал. И не одну. Меня потом на ОБХСС перекинули. Ну и я прикрывал местных спиртовиков, которые «левую» водку гнали. Но кто-то стукнул в Москву. Пришлось в реку с концами уйти. На «Волге», – вздохнул Кащеев. Рассказанная история была подлинной. Он ее уже использовал. Так что проверки Кащеев не боялся. – Вот с тех пор, Якут, я и мыкаюсь вроде как в бестелесной оболочке.

– Для покойника ты неплохо выглядишь, – пошутил в ответ Якут.

– Стараюсь, – кивнул Кащеев. – В общем, кто я, ты теперь знаешь. Тему я обозначил. Если она тебе неинтересна в принципе, можем выпить и разбежаться навсегда. Но я так думаю, что другого шанса подломить миллион баксов у тебя не будет. В смысле без риска, что тебя через час выловят и настругают мелкими ломтиками...

– Ты хочешь сказать, что тут такого риска нет?..

– Риск есть всегда. Например, если меня выловят, то, естественно, выпытают о тебе. Но, во-первых, я не собираюсь попадаться, а во-вторых, Якут, у тебя по-любому будет время и полмиллиона баксов. А с ними ты можешь спокойно стать каким-нибудь австралийцем Джексоном или греком Григорополусом.

– Ладно... – сказал Якут. – Эта тема мне интересна. В принципе. Что дальше?

– Дальше все просто. Я тебе сейчас рассказываю где, что и как. И мы расстаемся, условившись о связи. Если ты после проверки решишь, что шкурка выделки не стоит, мы больше никогда не увидимся. Нормально?

– В принципе нормально, – сказал Якут. Некоторое время он пристально смотрел на Кащеева, потом сказал: – Только объясни мне сперва одну вещь...

– Хоть две, – с готовностью кивнул Кащеев.

– Почему ты не боишься, что, если ты мне расскажешь где, что и как, я не подломлю этот миллион сам?

– Потому что я не скажу тебе самого главного.

– Чего?

– Где сейф. А сам ты об этом никогда не догадаешься. Могу поспорить на твои полмиллиона баксов. Ну а если серьезно, то без меня ты к этому объекту не подберешься. Там очень серьезная охрана. Настолько, что, если ты просто начнешь прогуливаться в окрестностях, тебя выловят и настругают мелкими ломтиками чисто для профилактики. Надеюсь, Якут, у тебя хватит ума этого не делать, потому что я не шучу... Я ответил на твой вопрос?

– В принципе да, – кивнул Якут.

– Ну тогда давай хоть промочим горло, – спохватился Кащеев. – А то появится официантка, а мы даже не пригубили!

И они наконец сомкнули бокалы.

154

Логинов сидел за компьютером и просматривал файлы с винчестера, изъятого в доме Кащеева. Делал он это уже по второму или третьему кругу – от безнадеги. Кащеев как в воду канул. Мероприятия по его розыску никаких результатов не принесли. За эти несколько дней Логинов похудел и осунулся.

Плотников, который сосредоточился на проведении превентивных мероприятий, последние пару дней откровенно скучал. В первое время после введения драконовского охранного режима нашлось несколько желающих в нарушение его кое-что переправить тайком на объекты флота.

Теперь несколько человек сидели на гауптвахте, а два капитана второго ранга дожидались под домашним арестом вызовов в военную прокуратуру. И желающих нарушать режим не стало. Даже заносчивые капитаны первого ранга дисциплинированно парковали свои джипы на грядке перед КПП и добровольно открывали для досмотра кейсы.

Плотников посмотрел на часы и прозвонил оперативникам, которые с Аленой по-прежнему прочесывали вокзалы, рынки и прочие злачные места на предмет уже маловероятного появления Кащеева.

– Ну что у вас, Корнеев?.. – спросил Плотников. – Ясно... Тогда сворачивайтесь и двигайте на конспиративную квартиру. На обед и оправку – полтора часа! Вернетесь на маршрут, доложитесь! Все понял? Конец связи!

Логинов наконец отвел глаза от монитора и устало потер их пальцами.

– Уже обед? Надо сходить в вашу кают-компанию, а то я что-то оголодал. Идешь со мной, Плотников?

– Ты, Вить, явно переработался... В половину ж Моня в прямом эфире! Я тебе пять раз докладывал!

– Черт, точно! – посмотрев на «Командирские», тряхнул головой Логинов. – Ну тогда после сходим...

– Чего туда ходить? – хмыкнул Плотников, поднимаясь. – Мы ж вчера наконец день рождения жены отметили. Еды куча осталась, ты ж не захотел приехать... – Открыв холодильник, Плотников начал выставлять на стол разнокалиберные судки. – Алевтина, кстати, была. Я ей сказал, что ты в следующий раз придешь... Слышишь, Вить?

Логинов уже щелкал мышкой, глядя красными глазами на монитор.

– Что-что?.. – спросил он отсутствующим голосом.

Плотников обиженно умолк. Закончив сервировать стол, он присел за него и отбил склянки чайной ложкой о чашку.

– Обед подан, адмирал!

– О! Уже?.. – удивленно уставился на стол Логинов.

Поднявшись, он быстро подошел и присел напротив Плотникова.

– Молитву читать не будем, – сказал тот. – Капеллана у нас в отделе по штату не положено. Так что налетай!

Логинов на еду и вправду налетел. Ощущение было такое, что его сняли со шлюпки, три дня болтавшейся в море после кораблекрушения.

– Ну ты и даешь, Вить! – покачал головой Плотников.

– Что я даю?.. – спросил с набитым ртом Виктор.

– Да херней, извини, страдаешь! Доводишь себя, как схимник какой-то, торчишь тут сутками без отдыха... Какой в этом смысл, если ты скоро забудешь, как тебя зовут? Мозгам нужен отдых! И телу...

– Ты не прав! – махнул головой Логинов.

– Да в том-то и дело, что я прав! Если бы ты вчера приехал к нам, выпил слегонца, а потом еще у Алевтины заночевал по-соседски, ты бы сейчас был как огурчик. Со свежими мозгами...

– Ты не прав! – снова махнул головой Логинов. – Чтобы мозги родили что-нибудь гениальное, их надо загрузить до «провисания». Потому что все гениальное просто. А в обычном состоянии мозг простые решения игнорирует, из-за быстродействия вроде как проскакивая мимо них...

– Шутишь, что ли? Тогда все дауны гении, что ли?

– В принципе да. Проблема в том, что у них оперативка маленькая. Так что они не в состоянии усвоить более-менее значительный объем информации.

– Нет, ты точно переработался, Вить, – покачал головой Плотников.

– Плотников, это научный факт! Все гениальные открытия совершались так! Архимед, которому царь поручил определить, кинули его изготовители короны или нет, извел себя до того, что ему поплохело, и он решил для поправки принять ванну. И когда вода из нее выплеснулась, Архимед и воскликнул свое знаменитое «Эврика!» И периодическая таблица Менделееву тоже привиделась в полубредовом забытье!

Плотников перестал жевать и уставился на Логинова. Потом вдруг воскликнул:

– Эврика!

155

Кащеев в последний раз оглянулся по сторонам и перевел глаза вниз, где на пустынной смотровой площадке на фоне разбушевавшегося моря маячила фигура Якута. «Хвоста» не было, и Кащеев наконец позвонил.

– Да! – ответил Якут.

– Поднимайся на террасу, тут ветра поменьше...

– Ага! – кивнул Якут.

Его силуэт на фоне моря качнулся и растворился в темноте. Шагов Якута Кащеев так и не услышал. Просто пару минут спустя на лестнице мелькнула тень, и Якут материализовался на террасе.

Остановившись, он окинул сумрачную террасу коротким взглядом и сказал:

– А ты тут неплохо устроился... Ну, здорово, Григорий!

– Здорово! – приподнялся с лавочки Кащеев.

Они обменялись коротким рукопожатием. После этого Якут присел рядом с Кащеевым.

– Так что скажешь? – спросил тот.

– Дело стоящее, – кивнул Якут. – Только...

– Что?

– Ты уверен, что оно нам по зубам?

– Я и не такие проворачивал, – хмыкнул Кащеев.

– Хрен знает почему, – вздохнул Якут, – но я тебе верю, Григорий...

– И правильно делаешь, – кивнул Кащеев. – План у меня готов. Оружие тоже. А вот бабки на подготовку твои... Идет?

– В принципе идет. А сколько нас по плану? – спросил Якут.

– Двое...

– Вдвоем мы не справимся! – махнул головой Якут. – Давай тогда я возьму еще одного человечка. Проверенного...

– Нет.

– На распределение денег это не повлияет. Миллион пилим пополам, – объяснил Кащееву Якут. – Зато шансов намного больше. Вдвоем управиться с таким делом...

– Управимся! – улыбнулся Кащеев Якуту. – Это ж не подводную лодку захватить... Кстати, ты там в Сибири вроде трактористом работал в леспромхозе, да?

156

– Насчет чего эврика? – уставился на Плотникова Логинов.

– Да я тут вчера глядел на эту Алевтину, глядел и ничего не мог придумать, Вить! Девка она по всем статьям отпадная, но как ее трахнешь, если она соседка? Спалят же сразу!

– Ну? – тупо спросил Логинов.

– Ну а только что я вдруг понял как! Если я скажу жене, что ты типа стесняешься и завлечь тебя можно только групповухой, куда она денется! Сядем вчетвером играть в карты на раздевание, а дальше оно все само собой сладится! Ну разве я не гений?

– Нет! И даже не развратник. Ты просто переотдыхал, Плотников, – покачал головой Логинов. – Включай телек, а то Моню пропустим!

– Да, Логинов, – вздохнул Плотников. – С тобой каши не сваришь.

– Это точно! Я ж тебе сразу сказал: вперед в управление тыла флота!

– Шутишь? У этих же интендантов задницы как желейные! Кто ж с такими захочет кувыркаться, да еще в групповухе!

– Сочувствую! – кивнул Логинов. – После обеда подашь книгу соболезнований, я сделаю запись!

– ...уникальная природа Крыма, – ожил включенный Плотниковым телевизор, – делает наш полуостров истинной жемчужиной Черноморья...

На этом натуралистическая передача закончилась. На экране возник странный тип в полосатых плавках и пиратской треуголке. Приторно-сладким гомосексуальным голоском он призвал всех зрителей немедленно мчаться в аквапарк, где начались сезонные скидки. После рекламы сразу пошла заставка местного ток-шоу. На экране под бодрую музычку замелькали кадры с ведущей, хохочущей с разными знаменитостями. Следом несколькими крупными планами показали припадочно хлопающих зрительниц. После этого камера из-под потолка стремительно наехала на сцену с двумя креслами. В одном сидела вся такая бело-цветущая ведущая, во втором приветливо скалился весь розовый Моня.

Дирижерским жестом руки уменьшив аплодисменты до приемлемого уровня, ведущая радостно проговорила:

– Здравствуйте! Здравствуйте, дорогие мои! Наше шоу, которое давно и по праву считается женским клубом Крыма, начинается! Мне сегодня особенно приятно приветствовать вас, потому что у нас поистине уникальный гость! Это основатель и предстоятель «Церкви истинной веры» преподобный Моня!

Ведущая взмахнула рукой, аплодисменты грянули, как фанфары. Моня, сложив руки перед собой, скромно поклонился. Ведущая нетерпеливо подалась к нему, отчего ее юбка очень эротично, но при этом вполне целомудренно чуть задралась на накачанных в фитнес-клубе бедрах.

– Я рада, что наконец-то заполучила вас к себе, Моня! – призналась ведущая. – Говорю это совершенно откровенно! Ваша пастырская деятельность вызывает неоднозначные оценки, однако тот факт, что армия ваших приверженцев на полуострове растет не по дням, а по часам, говорит сам за себя! А чем вы сами объясните, не побоюсь этого слова, феноменальный рост популярности «Церкви истинной веры»?

– Прежде всего хочу поблагодарить вас за приглашение! – сложил перед собой руки Моня. – А что до секрета, то его нет. Я просто говорю людям правду, только правду и ничего, кроме правды! И люди это чувствуют. Потому и тянутся ко мне!

– Отличный ответ!

Публика в студии разразилась аплодисментами. Вроде бы спонтанными. Переждав их, ведущая продолжила:

– Однако же на ваших встречах, говорят, происходят настоящие чудеса! После шоу на Дворянской набережной Севастополя одна местная газета даже назвала вас «крымским Копперфилдом»!

– Я не читаю газет, – признался Моня. – Да и по телевизору смотрю только вашу передачу...

– Браво! – картинно зааплодировала Моне ведущая.

– Это правда! – кивнул Моня. – Против Копперфилда я ничего не имею, но он шоумен. А я нет. На Дворянской набережной было не шоу, а обычная проповедь. Просто по ходу обряда очищения там произошло одно небольшое... чудо. Незапланированное. Но я там был ни при чем. Я просто помогаю людям встать на путь истинной веры. А чудеса они творят сами... В детстве ведь все мы летаем во сне. Потому что наши души чисты и невинны. Но с годами на них налипает всякая грязь. Вот в чем проблема. А я как раз и помогаю людям очиститься. И они снова обретают способность летать, как в детстве!

Студия разразилась аплодисментами. Ведущая тоже похлопала.

– Армия ваших поклонников растет день ото дня! В этой связи у меня вопрос: не собираетесь ли вы построить, так сказать, храм истинной веры?

– Храм истинной веры в нас самих! – улыбнулся Моня. – Так что ничего строить не надо. Тем более я ж не архимандрит какой-нибудь парализованный, которого два раза в год выносят под руки на кафедру, чтобы люди убедились, что он еще может пукать...

– Моня! Я вас прошу! – воскликнула ведущая. – Я и так еле пробила ваше приглашение на эфир!

– Прошу прощения! – поклонился Моня. – Я просто хотел сказать, что я буду продолжать свое служение людям, зажигая огоньки истинной веры в их сердцах. А делать это можно в любом месте. Тем более с нынешними ценами не каждый может позволить себе роскошь приехать на служение в Симферополь. Поэтому я запланировал в ближайшее время совершить целую серию поездок по Крыму. Чтоб каждый желающий, вне зависимости от своего материального положения мог прикоснуться к истинной вере...

– Во заливает! – повернулся к Логинову Плотников. – Если б я не знал, что у него завтра на двенадцать ночи запланирован вылет в Ташкент на частном самолете, я бы поверил! Слушай, он же наверняка возьмет с собой мешок контрабандных баксов, чтоб не оголодать в своем Тибете! Таможня-то его не тронет, а вот если стукнуть эсбэушникам, они его обдерут в аэропорту как липку! Может, отчудим на прощанье?

– Нет! – махнул головой Логинов. – Пусть летит себе с богом... Двойника-то он оставляет. Ну и все! А будет утечка, Кащеев может о подмене догадаться!

157

Огромный Монин дом казался абсолютно безлюдным. Несколько часов назад, еще до наступления сумерек, кортеж из четырех джипов с помпой умчался в Евпаторию, где в рамках турне назавтра была запланирована встреча Мони с народом. В джипах уехала практически вся охрана. Сторожить усадьбу осталось всего три человека. Один торчал в будке КПП у ворот, второй засел на крыше дома, третий патрулировал территорию. Их присутствие было абсолютно незаметным.

Большая кнопка лифта в пустынном фойе первого этажа зажглась желтой стрелкой. Трехстворчатая дверь бесшумно распахнулась. Первым из лифта с двумя здоровенными чемоданами вышел Шварц, за ним показался Моня. Шварц был в своей обычной демисезонной адидасовской футболке и джинсах. Моня на Тибет вырядился как недостреленный афроамериканский репер. Его лысину прикрывала стильная уркаганская кепка от Армани, в руках Моня держал черную трость с серебряным набалдашником в виде тонкой собачьей морды, на голое тело была надета блестящая болоньевая куртка с пышным меховым воротником от Дольче энд Габбано. За Моней, хлюпая носом, вынырнула Лиза с батистовым платочком.

– Ой, Монечка! На кого ж ты нас покидаешь... – запричитала было она, но Моня резко повернулся и рявкнул:

– Да не вой ты, как корова! И так, блин, тошно!

Лизка испуганно подалась назад, прижав платочек к распухшему носу. Моня двинулся за Шварцем. По дороге он окинул прощальным взглядом фойе и в приливе ностальгических чувств вдруг сказал:

– Шварц, подожди!

– Чего, Монь?.. – оглянулся дошедший до двери гигант.

– Поставь чемоданы! Присядем на дорожку!

158

– Стру-у-н-ко! Нали-во! До караульного прымищення кроком руш! – донеслось из-за угла.

Берцы гулко затопали по плацу. Дежурный офицер поднялся на крыльцо и нырнул в дверь штаба. Вскоре изнутри донесся его недовольный голос:

– Пэтрэнко, трясця твойий матэри! Ты дэ?

Кащеев переступил через труп Петренко и метнулся к крыльцу.

– Пэтрэнко! – услышал он, нырнув в коридор. – Дэ тэбэ чорты носять?

– Та тут я, чого вы крычыте? – обозвался Кащеев и с ходу заскочил в дежурку.

Здоровяк в майорских погонах без просветов на миг растерялся. Кащеев был одет в форму национального гвардейца. Маска «ночь» и !АКСУ! тоже были уставными. И только нештатный глушитель на автомате портил впечатление.

– Пэтрэнко... – проговорил майор и вдруг попытался выхватить пистолет.

– Стоять! – вскинул «АКСУ» Кащеев.

Майор замер. И перевел взгляд на проем двери за спиной Кащеева. Тот сказал:

– Петренко нескоро придет. Я его за водкой послал... А мы как раз успеем прокатиться.

– Куда... прокатиться? – тупо спросил майор.

– Тут недалеко, – успокоил его Кащеев. – Я просто с пацанами поспорил. Что на танке к кабаку подъеду. На сто штук. Понимаешь?

– Нет... – растерянно проговорил майор.

– Чего тут непонятного? Поможешь, быстро подскочим к кабаку, я свои бабки заберу, загружу тебе на борт пару ящиков конины и все будут живы и здоровы... Ну а не захочешь, я все равно подъеду. Только без тебя. Иначе меня за пацана считать перестанут. Ну так че, майор? Прокатимся?

159

– У-у!.. У-у!.. – проухал где-то на противоположном склоне горы филин.

Логинов, чтобы не замерзнуть, принялся по очереди напрягать мышцы. Он лежал между опор огромной мачты линии электропередач. Она стояла на самой вершине горы, у которой приткнулась Монина усадьба.

С того места, где находился Логинов, усадьба не просматривалась. Она была расположена так хитро, что с горы не просматривалась вообще. Однако Логинов усадьбу наблюдал. Без напряга.

Вчерашней безлунной ночью он забрался на мачту ЛЭП и установил на ней камеру. И теперь Логинов, лежа на земле, принимал изображение с нее на небольшой дисплей. Камера была дорогая, так что Виктор не пропустил бы даже таракана, если бы тот пробежал по подъездной дороге к воротам.

Однако пока что рассматривать в усадьбе и в округе было абсолютно нечего. После отъезда кортежа с Мониным двойником усадьба словно вымерла. Только изредка на территории в кустах мелькал охранник. Да периодически смещался к другому краю крыши второй. На подступах же абсолютно ничего не происходило.

Замерзший Логинов все отчетливее понимал, что изуродовался зря. Он оборудовал укрытие, которое было невозможно обнаружить, даже наступив на него. И рисковал жизнью на верхотуре, у проводов с напряжением в три тысячи вольт.

И все потому, что Логинов решил, будто Кащеев каким-то образом пронюхает об отлете Мони в Тибет. И обязательно придет рассчитаться с оставшимся практически без охраны Моней. Именно в усадьбу, потому что, как и на чем Моня отправится в аэропорт, предугадать было невозможно. Даже Плотников, обладая целой сетью агентов и доверенных лиц, выведать этого не смог. И предположил, что Моня воспользуется каким-нибудь частным вертолетом...

160

– Ну все! Подъем... – вздохнул Моня.

Шварц мгновенно подорвался и легко, словно пушинку, подхватил чемодан, на котором сидел. Моня, опершийся подбородком о трость, уныло покосился на Лизу, сидевшую рядом. Та восприняла его взгляд как карт-бланш и, припав к Мониному боку, завыла во весь голос:

– Ой, Монечка-а!

– Да заткнись ты! – как ужаленный вскочил Моня.

Лизка, внезапно лишившись опоры, кувыркнулась с чемодана на пол, высоко задрав ноги в ажурных чулках.

– Вот же, блин, тетеха! – подал ей руку Моня. – Грузи в машину чемоданы, Шварц! А мы к животине пока заглянем!

Гигант подхватил второй чемодан и выскочил на крыльцо. Когда Лиза с Моней вышли во двор, Шварц уже почти скрылся за углом, направляясь к гаражам.

Моня двинулся за дом, где за райскими кущами располагались фазаньи клетки. Обрадованные птицы закрякали пронзительными голосами. Моня просунул в клетку конец трости, собираясь погладить по хохолку курочку:

– Рябушки мои!..

Однако птица нежных чувств Мони не поняла и, вылупившись на трость, вдруг сильно клюнула ее.

– Тьфу ты, курица дурная!.. – быстро выхватил трость обиженный Моня и направился дальше, к аквариуму.

Тут выцокивавшая сзади на каблучках Лиза протяжно высморкалась в платок и сиплым от слез голосом проговорила:

– Монечка, как же ты там сам, на Тибете-то этом? Без ухода, без ласки, без заботы? Эти ж тибетки, поди, и не моются, наверно... Может, возьмешь меня с собой? А я бы тебе там была такая заботливая, такая ласковая...

– Блин, да не дави ты на психику, и так жаба давит! – раздраженно оглянулся Моня. – Куда возьми? Я ж, блин, типа, инкогнито еду!

– Так и я тоже поеду на инкогнито! Типа!

– На каком, блин, инкогнито? А курей этих долбаных кто будет кормить с рыбами? И двойника гримировать?..

Огромный аквариум утопал в темноте. Моня быстро подошел и ткнул тростью в выключатель. Мощные лампы осветили толщу зеленоватой от водорослей воды. В следующую секунду в ней словно промелькнул огромный серебристый вихрь.

– Красавицы! – ткнул Моня пальцем в стекло.

Пираньи, отталкивая друг дружку, блестящими блюдцами заплясали перед Моней, пытаясь добраться до пальца. Их маленькие зубы казались несерьезными. Моня, не поворачивая головы, спросил:

– Мясо где?

– В ведре! – сипло сказала Лиза.

Моня протянул ей трость и шагнул за угол, где возле лестницы стояло большое белое ведро.

– Не понял? – сказал Моня. – Лизка!

– Чего?..

– Чего-чего? Мясо где, твою мать?!

– Как где... – проговорила Лиза, подходя.

Крышка ведра валялась на полу, само ведро было сдвинуто, внутри на дне осталась только лужица крови. Лизка недоуменно наклонилась и вдруг увидела смазанный кровавый отпечаток...

161

– Видчыняй, Горобэць! – рявкнул высунувшийся в люк майор.

Чтобы у него не было искушения чего-нибудь отчебучить, Кащеев упер глушитель «АКСУ» ему в задницу. Прямо между ягодиц.

– Так а пэрэпустка, панэ майор? – донеслось от КПП.

– Яка, в гузно, пэрэпустка, Горобэць? Тэрминовый наказ командувача!

– Зрозумив, панэ майор! – послышалось снаружи сквозь рокот движка.

Майор присел, и несколько секунд спустя легкий танк «Термит» завода имени Малышева вынырнул в ворота.

– Налево! – приказал Кащеев, уткнув глушитель в затылок майора.

Пустынная улица перед казармой нацгвардии была освещена желтоватыми фонарями. Проезжая часть изобиловала «лежачими полицейскими». Но для «Термита» они не были препятствием. Танк, посвистывая турбиной, рванулся к повороту. Несмотря на бронь, способную выдержать прямое попадание из гранатомета, машина была ходкой и развивала скорость до восьмидесяти километров в час.

«Термитов» было выпущено меньше двух десятков, и все они поступили на вооружение в национальную гвардию. В Крыму подразделений нацгвардии было несколько. Все они находились в состоянии постоянной боеготовности, так что скорострельная пушка «Термита» имела полный боекомплект. Правда, она была малокалиберной, но для задуманного Кащеевым вполне годилась.

– За поворотом направо! – скомандовал Кащеев.

Майор выполнил приказ. Танк нырнул в темный закоулок и вскоре оказался перед стоявшей там «девяткой».

– Стоп! – скомандовал Кащеев.

«Термит» резко затормозил, качнувшись вперед. Кащеев тут же нажал на спуск.

– Пу-пух!.. – вздрогнул «АКСУ».

Хлопки выстрелов на фоне рокота двигателя были абсолютно неслышными. Кащеев столкнул обмякшего майора с кресла, высунулся в люк и свистнул. Из «девятки» выглянул Якут. Он тоже был в форме нацгвардии. Купить ее и нашивки никакой проблемы не составляло.

– Грузимся, в темпе! – крикнул Кащеев.

Якут тут же выскочил из «девятки». Погрузка заняла считаные секунды. На броню перекочевало несколько больших салютных установок. На борта танка со всех сторон скотчем налепили заранее приготовленные таблички с надписью «НАВЧАННЯ».

Минуту спустя «Термит» обогнул «девятку» и устремился в сторону Хаджибеевской слободки. Маршрут Кащеев разработал так, чтобы не показываться на оживленных перекрестках. Но при выезде на слободскую дорогу они все же напоролись на гаишников.

«Семерка» с надписью «ДПС» стояла на обочине. Инспектор в комбезе со светоотражательными полосами проверял документы у какого-то татарина возле «двадцать четвертой» «Волги». Услышав вой турбины, инспектор удивленно оглянулся.

Торчавший в командирском люке в шлемофоне Кащеев пороть горяку не стал. Он при приближении к инспектору велел Якуту сбросил скорость и отдал честь. Гаишник моргнул на табличку и, торопливо перехватив документы другой рукой, козырнул в ответ.

– Ну ты даешь! – с невольным восхищением проговорил из-за кресла механика-водителя Якут.

– Учись, боец, пока я жив!

162

Плотникова, обладавшего целой сетью агентов и доверенных лиц, Моня перехитрил на раз. В аэропорт он собирался отправиться не на вертолете и не на воздушном шаре. И даже не на подводной лодке. Отправиться в аэропорт Моня собрался на каком-то хозяйственном рыдване. То есть пикап был вполне ничего, но в масштабах Мони это был именно рыдван.

Ход был сильный. Даже коварные исламские террористы, караулившие Буша на Пенсильвания-авеню, наверняка бы опростоволосились, если бы старина Джордж выкатил через лужайку Белого дома к воротам на дамском велосипеде в балахоне ордена святых кармелиток. Моня замаскировался не хуже. Даже если бы Кащеев умудрился установить где-то при въезде на Хаджибеевскую слободку фугас, он бы ни за что не догадался подорвать на нем пикап...

Но Кащеев не мог знать, какой дорогой поедет в аэропорт Моня и поедет ли вообще. Так что единственным его шансом было забраться в усадьбу. Но Кащеева видно не было, а Шварц уже погрузил в пикап Монины чемоданы.

И Логинов с тоской подумал, что Плотников оказался прав. Логинов действительно переработался. И переоценил Кащеева. Или недооценил. В любом случае Виктор снова остался с носом. И теперь ему только и оставалось, что напроситься к Плотникову в гости. И наконец познакомиться с тоскующей Алевтиной...

В тот самый миг, когда Логинов об этом подумал, снизу, от Хаджибеевской слободки, вдруг донесся странный свистящий звук. И стал быстро приближаться.

163

«Термит» быстро проскочил пустынную в этот час Хаджибеевскую слободку и нырнул за сады. Впереди показалась дорога, взбирающаяся на гору к Мониной усадьбе.

– Перед выездом к усадьбе притормозишь! – крикнул Якуту Кащеев. – Чтоб я салютницы смог поджечь!

– Понял! – кивнул Якут, не отрываясь от дороги.

Навыки, приобретенные когда-то давно в леспромхозе, где он работал трактористом, никуда не подевались. Талант, как говорится, не пропьешь. «Термит» слушался малейшего движения водителя, и Якут успокоился окончательно.

Ограбление укрепленной почище зоны особого режима усадьбы Мони не было авантюрой. Ведь на дело они ехали на «Термите». А многочисленная охрана несколько часов назад укатила вместе с Моней в Евпаторию. Только убедившись в этом, они приступили к реализации плана «крымского ограбления века»...

164

– Это ж буль недоделанный рыбью жрачку уволок! – ткнула тростью Лиза.

Моня увидел смазанный отпечаток собачьей лапы и выхватил у Лизы трость:

– Прибью за крысятничество! Мурзик! Мурзик, выходи, твою мать!

– Ага, так он и вышел!.. – хмыкнула Лиза. – Он же, сволочь, целую свинячью ногу на сорок кило сожрал! Теперь дня через два выползет, не раньше!

– Вообще, блин, говнюк, страх потерял! Вернусь с Тибета, в погранвойска сдам! Может, хоть там его выдрессируют! А ты чем думала? Сразу наверх не могла мясо затащить? К кормушке?

– Куда затащить сорок кило? Я че, лошадь ломовая?

– Так а рыбок теперь чем кормить, твою мать? Остальное ж мясо в морозильнике?

– А где ж еще?

– Блин, ну давай хоть этого говнюка подушечек им засыпем пару мешков! Идем!

Быстро пройдя мимо фазаньих клеток, Моня с Лизой вынырнули из-за кустов. Навстречу им из-за угла с подозрительными чихами вынырнул хозяйственный пикап. Моня взмахнул тростью. Шварц остановился и высунулся в окно:

– Карета подана!

– А чего у нее с движком? Она хоть до аэропорта доедет?

– Она и до Тибета доедет! – заверил Шварц. – Пацаны просто у татар сдуру заправились левой солярой. Но я ее слил! Просто в топливной еще осталась...

Тут Моня вдруг увидел торчащий в багажном отделении между чемоданами ствол пулемета.

– Твою мать, Шварц, а пулемет зачем?

– Как зачем, Монь? Мы ж сами поедем, мало ли че?

– Твою мать! А в аэропорт мы как с ним попадем к самолету? Убрал в темпе! Мы сейчас рыбкам корма сыпанем и рулим!

– Как скажешь... – буркнул Шварц, вылезая из кабины.

165

– Ту-дух! – грохнуло в районе моторного отсека танка.

Секунду спустя в небе расцвел салют. Танк понесся прямо на ворота Мониной усадьбы. И Логинов вдруг понял, что он не ошибся. В тот же миг Виктор вскочил.

Перекрытие схрона отлетело в сторону. Тщательно уложенные на нем полоски дерна осыпались, безнадежно испортившись. Но маскировка теперь была ни к чему. Теперь все решало время. И Логинов рванулся к опоре мачты ЛЭП.

На ней висела табличка с черепом, эсэсовской стрелкой и надписью «Не влезай, убьет!». Логинов смял ее берцем и начал карабкаться по перекладинам вверх, к лестнице, которая начиналась метрах в четырех от земли.

Добравшись до нее, Виктор наконец смог одной рукой ткнуть в кнопку вызова. Под ногами гулко зацокали перекладины, в наушнике раздались длинные гудки.

– Да! – через несколько секунд, показавшихся Логинову вечностью, отозвался Плотников.

– Кащеев заехал в Монину усадьбу! – выдохнул Виктор.

– Как?!

– На танке! Я туда! Если что, не дайте ему уйти, Плотников! Все!

Плотников то ли поставил звонок на удержание, то ли Виктор случайно нажал какую-то кнопку на своем телефоне, но в наушнике начал раз за разом повторяться какой-то ринг-тон.

Логинов его не слышал. Он уже взобрался достаточно высоко, чтобы увидеть часть Мониной усадьбы. Увиденное оптимизма не внушало, и Виктор заработал руками-ногами еще энергичнее...

166

Шварц проехал мимо крыльца и начал заворачивать к выезду. Тут из хозяйственного блока вынырнули Моня с Лизкой. Небрежно держа трость под мышкой, Моня нес в свободной руке большой мешок с собачьим кормом. Лиза тащила целых два.

– Ну че, оставил? – крикнул Моня вслед пикапу.

Тот чихнул и остановился. Из-за кабины вынырнул Шварц.

– Чего, Монь?..

– Говорю, пулемет оставил?

– Ага! – кивнул Шварц. – Может, хоть «калаш» на всякий случай под капот сунуть?

– Я тебе су... – начал было Моня и вдруг удивленно умолк.

Откуда-то снизу, из-под горы, к усадьбе с характерным свистящим звуком вроде как приближался вертолет. Но вертолеты так низко летать не могли.

– Эй! – задрал голову Моня. – Чего там за дела?

Пару секунд спустя с крыши высунулся охранник с биноклем ночного видения.

– Танк какой-то, Монь! – сообщил он. – Украинский! С табличками! Учения вроде!

– Какие, на фик, тут учения... – озадаченно пробормотал Моня. – Заблудились, че ли, эти вояки хреновы?

Танк вывалил на прямой участок подъездной дороги, свист стал ровнее. В тот же миг послышалось:

– Ту-дух!

Моня невольно присел, но из-за забора с громким шелестом ушел в небо салютный заряд и тут же ухнул:

– Пух!

Зеленые искры брызнули во все стороны.

– Ту-дух! – тут же стартовал с приближающегося танка следуюший заряд.

– Пух! – разнеслось почти над воротами.

В небе разлетелись искрящиеся фейерверки. Тут Моня быстро глянул на Лизу со Шварцем и рявкнул:

– Кто салют заказал, вашу мать?..

Те ответить не успели, потому что с крыши донесся вопль охранника. В следующий миг мощные металлические ворота с жутким грохотом вылетели из направляющих и выгнулись в сторону, словно лист картона. В усадьбу с рокотом и свистом со скоростью курьерского поезда залетел танк.

Буквально пару секунд спустя он на полном ходу протаранил пикап. Тот, задрав задние колеса, выгнулся псом, которому прищемили пасть, и с лязгом отлетел в сторону. Шварц успел отпрыгнуть и плюхнулся на клумбу. Моня с Лизой, побросав мешки с кормом, уже стремглав неслись к кустам.

– Ту-дух! Пух! – взлетел в небо и расцвел над усадьбой синим кораллом очередной салютный заряд.

167

– Я наверх! – предупредил Кащеев.

Якут кивнул и сбросил обороты. Ходко взбиравшийся на гору «Термит» чуть присел и пошел потише. Кащеев открыл задний десантный люк танка и, высунувшись в него по пояс, быстро поджег салютную установку. Он понимал, что в усадьбе пару-тройку человек на хозяйстве Моня оставил. Без стрельбы было не обойтись, поэтому Кащеев и позаботился о шумовом прикрытии.

Едва убедившись, что замедлитель горит, Кащеев нырнул в «Термит», захлопнул люк и крикнул:

– Вперед! Сперва зачищаем охрану, потом быстро ищем аквариум!

– Понял! – кивнул Якут.

«Термит», словно пришпоренный конь, рванулся на последний перед выездом к усадьбе пригорок. Кащеев протиснулся к креслу стрелка-командира. Когда он взбирался в башню, снаружи разнеслось:

– Ту-дух!

Секунду спустя в небе полыхнул салют. «Термит» выскочил наверх и понесся прямиком к воротам. Кащеев подался к оптическому прицельному приспособлению. В этот момент с брони в небо взмыл второй заряд. Вспышка салюта полыхнула так, что Кащеев на миг почти ослеп.

– Черт! – пробормотал он, пытаясь нащупать регулировку светофильтра.

– Бу-бух! – вздрогнул «Термит», на полном ходу врезавшись в ворота.

От удара Кащеев едва не вывалился из кресла. По борту что-то быстро проскрежетало. Кащеев снова припал к окулярам и невольно вскрикнул:

– Не понял!.. Шварц?..

Гигант, стоявший у какого-то пикапа, успел сигануть в сторону в самый последний момент. В следующую секунду танк налетел на машину и, сплющив ее, отшвырнул в сторону, как коробок спичек.

– Влево и стоп! – крикнул Кащеев.

То, что Шварц не укатил с Моней в Евпаторию, стало для него полной неожиданностью. Но неожиданностью приятной. И Кащеев быстро повернул башню в направлении охранника.

168

Шварц, перекатившись на клумбе, выхватил из-за пояса огромный пистолет и героически приподнялся на локте, собираясь стрелять. Однако в этот момент с крыши донеслось:

– Ложись!!!

Шварц быстро задрал голову и увидел направленный вниз гранатомет. Сообразив, что будет, если он не смоется, Шварц рванул к крыльцу.

– Ту-дух! Пух! – стартовал в это время время очередной заряд.

Танк, резко завернув, остановился и повел башней вслед Шварцу. Пушка почти настигла его, но в этот момент на крыше грохнул гранатомет.

– Пш-ш! – словно бы протянулось к танку дымное щупальце.

– Бу-бух!!! – взорвался гранатометный выстрел.

Впереди под башней танка вырос огненный куст. Охранник на крыше победно вскрикнул, но радость его оказалась преждевременной. Башня, застыв на пару секунд, снова двинулась и резко задрала пушку вверх.

– Дух-дух-дух-дух-дух! – разнеслось над усадьбой.

В доли секунды край крыши буквально разнесло вдребезги, охранник с диким воплем куда-то улетел.

– Ту-дух! Ту-дух! Ту-дух! – донеслось от ворот.

Охранник, дежуривший в КПП, стрелял с колена из распахнутой двери. Пули «калашникова» с дробным перестуком ударили в бок танка. «Термит» тут же повернул башню и опустил ствол. Охранник в прыжке ушел из проема, но это ему мало помогло.

– Дух-дух-дух-дух-дух! – скороговоркой проговорила пушка.

Будка КПП в мгновение ока превратилась в ад кромешный. Залетавшие в дверь снаряды, взрываясь внутри, в секунду расколошматили все помещение. Пушка умолкла, башня быстро повернулась обратно. Тут умолкшая при взрыве гранатометного выстрела салютница на моторном отсеке, словно проснувшись, грохнула дважды подряд:

– Ту-дух! Ту-дух!

– Пух! Пух! – разцвели над усадьбой разноцветные шары.

169

– Ага! – радостно воскликнул Кащеев, наконец поймав в видоискатель Шварца.

Гигант, словно заяц, мчался к крыльцу дома. Кащеев почти настиг его перекрестьем прицела, как вдруг в оптике промелькнула краем дымная полоса.

– Ба-бах!!! – содрогнулся от взрыва «Термит».

– Твою мать! – заорал из водительского кресла Якут. – Григорий, это что, пушка?

– «Муха»! – тряхнул головой Кащеев. – Прорвемся!

Он сообразил, что стреляли с крыши, и резко задрал пушку танка. Едва увидев силуэт на доме, Кащеев нажал гашетку.

– Дух-дух-дух-дух-дух! – ожила пушка.

Гранатометчика удалось подавить несколькими снарядами, однако в этот момент сзади по броне танка защелкали пули. Кащеев быстро обнаружил стрелка в КПП и выпустил по нему длинную очередь.

Шварц за это время куда-то подевался. Искать его времени у Кащеева не было. Им нужно было как можно скорее добраться до аквариума. А где он находится, Кащеев не знал.

– Давай вправо! – крикнул он после секундных колебаний...

170

Шварц лежал за крыльцом.

Танк вдруг включил фары и рванулся в сторону японского сада камней. Между стволами деревьев сбоку промелькнула фигура с автоматом. Третий охранник, так и не успев подобраться ближе, швырнул «лимонку» и упал на землю.

Граната, задев ветки, изменила траекторию и плюхнулась на землю метрах в двадцати перед танком. Тот резко повернул и рванулся к охраннику.

– Бух! – грохнула «лимонка».

Ее осколки брызнули по боку «Термита», но тому это было, как укус комара.

– Дух-дух-дух-дух-дух! – ожила пушка.

Охранник, выпустив короткую очередь из автомата, метнулся в сторону. Пушка чуть повернула и заработала снова. Между стволами деревьев словно бы вырос ряд гейзеров. Они догнали бегущего охранника, и он вдруг словно под землю канул...

– Твою мать! – пробормотал Шварц, посмотрев на свой пистолет, и метнулся в дом.

Расстреляв третьего охранника, танк дернул башней и, чуть повернув, рванул в глубь территории усадьбы. Быстро нарезав круг вокруг сада камней, он вернулся. Немного сбросив скорость, «Термит» словно в задумчивости поводил по сторонам башней. Наконец пушка остановилась на кустах, видневшихся за хозблоком.

В следующую секунду танк рванулся к ним, по-прежнему оглашая усадьбу выстрелами салютницы...

171

Верхняя площадка обслуживания была уже совсем близко. Она располагалась непосредственно под огромными фарфоровыми изоляторами размером с паркового гнома. Соваться на саму площадку было слишком опасно: достаточно было не то что случайно коснуться провода автоматом, но даже просто поднести его близко, чтобы проскочила дуга и Логинов в секунду превратился в пласт экологически чистого углерода...

Поэтому он остановился и протиснулся в щель дугообразного ограждения лестницы. В следующий миг Виктор выхватил висевшее на боку приспособление. По конструкции оно ничем не отличалось от самосматывающегося поводка для выгула собак. Только поводок был намного длиннее да вместо ошейника на его конце был прикреплен крюк из диэлектрического композитного материала.

Слегка выдернув его, Логинов взмахнул рукой и набросил крюк на ближайший провод. Нажав кнопку, Виктор натянул тросик-поводок, ухватился за ручку обеими руками и оттолкнулся от перекладин.

Провод под его тяжестью недовольно ухнул, и Логинова, слегка покачивая, понесло вниз. Словно на фуникулере. Только кабины не было. И скорость спуска по наклонному проводу регулировать было нечем...

172

Проскочив между домом и хозблоком, «Термит» резко свернул за кусты. В ту же секунду из-за угла хозблока высунулась собачья морда. Вытянув шею вслед громыхающей машине, питбуль Мурзик трусливо передернулся всем своим свинячим телом и, поджав короткий хвост, быстро поковылял на кривых ногах к гаражам. Бегство давалось Мурзику нелегко. Его раздувшийся живот только что не волочился по земле. Казалось, что Мурзик находится на девятом месяце беременности.

«Термит» же, завернув за кусты, в мгновение ока домчался до клеток с фазанами. Они были просторными. Пешеходная дорожка, ведущая мимо них к аквариуму, для танка была узковата. Но «Термита» это не остановило. Он на скорости налетел на передние части клеток и помчался к аквариуму, наматывая сетку на гусеницу, словно паутину. Очумевшие фазаны выскакивали из клеток под грохот салюта.

В этот момент на балкон второго этажа выскочил Шварц и с воплем «Получи, фашист, гранату!» запустил вниз огромную десятилитровую бутыль коллекционного коньяка за три с половиной штуки баксов. Бутыль угодила аккурат в башню и разлетелась с церковным звоном. Шварц с победным воплем выхватил из кармана подаренную с барского плеча Моней зажигалку «Зиппо», но она не понадобилась...

173

– Ты видишь аквариум? – крикнул Кащеев, припав к окулярам.

– Нет! – отозвался из кресла водителя Якут.

Кащеев никакого аквариума тоже не видел. Сообразив, что он должен быть где-то в другой стороне усадьбы, Кащеев приказал:

– Давай тогда обратно к дому! Он где-то там!

«Термит» обогнул какие-то валуны и вскоре выскочил обратно к крыльцу.

– Ну? – спросил Якут, сбросив ход. – Куда, Григорий?!

Кащеев немного поводил по сторонам башней и вдруг рассмотрел за верхушками кустов зеленоватое, вроде как глянцево переливающееся пятно.

– За хибару давай! К кустам! – крикнул Кащеев.

«Термит» промчался мимо приземистого служебного помещения и резко свернул за кусты. Справа аккуратным рядком вытянулись клетки с птицами. Но на клетки Кащееву были наплевать. Его взгляд приковал видневшийся в глубине аллеи аквариум, сверкающий зелеными, словно изумрудными, боками.

– Есть контакт! Вон он! – заорал Кащеев. – Гони к аквариуму, Якут! Прямиком!

«Термит» рванулся вперед, снося и сминая передние части птичьих клеток. Цель грабителей быстро приближалась, но на башню вдруг словно опрокинули контейнер с богемским хрусталем. И в тот же миг до одури запахло коньяком.

– Че за хер!.. – успел вскрикнуть Якут.

И тут «Термит» вдруг вспыхнул – целиком. Видоискатель зализали языки голубого пламени. Кащеев, успевший заметить за домом бассейн, заорал:

– Влево! Быстро! Там вода!

Впрочем, Кащеев был вовсе не уверен, что они дотянут до бассейна. Поэтому он выскользнул из командирского кресла и с «АКСУ» в руке откинул нижний аварийный люк танка...

174

Усадьба, в которой громыхали выстрелы, приближалась. Не так стремительно, как хотелось бы, но Логинов понимал, что это вроде как оптический обман. На самом деле скорость спуска была приличной. Даже ветер свистел в ушах.

Но Логинов слишком много времени потратил на подъем. А события в усадьбе, судя по звукам, развивались чересчур стремительно. Однако Логинов пока что вмешаться в них не мог, никак. Ему предстояло самое главное – десантироваться. И при этом не просто остаться в живых, а и сохранить способность передвигаться.

Провода ЛЭП проходили как бы за территорией усадьбы, потому что за садом камней Моня недавно отгрохал себе корт. И, видно, посчитав, что места там для размаха маловато, передвинул забор метров на пять. Это, конечно, был самозахват, но в Крыму половина земли была самозахвачена татарами и на них были построены тысячи домов. Так что незаконно оттяпанные Моней несколько соток были сущей мелочью.

И как раз на них-то и нужно было спикировать Логинову. Конечно, намного безопасней было десантироваться уже за территорией, но тогда пришлось бы обегать вокруг забора, а каждая секунда была на вес золота.

Логинов начал быстро отпускать трос. И тут за рядом деревьев полыхнуло синее пламя. Виктор проехал еще немного и, выскочив из-за деревьев, вдруг увидел, как Шварц преследует подожженный танк с пистолетом наперевес. И не видит, что сбоку в него целится тип в маске.

– Ложись! Справа! – отчаянно заорал Виктор, скользя в высоте.

В следующий миг дом скрыл от него происходящее, и Логинов, быстро отпуская трос, приготовился к опасному приземлению...

175

Заливший броню коньяк вспыхнул от салютницы. «Термит» в один миг покрылся синим пламенем, отчего стал напоминать огромного светляка. Танк тут же сбросил скорость и резко свернул к бассейну. Под гусеницами затрещали невысокие кусты, выписанные аж из Чили. Намотавшаяся на траки сетка натянулась, и пару клеток, сорвавшись с места и сплющившись, поволочились следом за танком. Внутри них дико верещали несколько фазанов.

Шварц, сунув зажигалку в карман, сиганул с балкона. Бухнувшись на газон, он перекувыркнулся и, подобрав выпавший пистолет, рванулся следом за горящим «Термитом». Тот уже скрылся за домом. Шварц протопал по отмостке и вынырнул из-за угла.

Горящий танк успел проделать просеку в чилийских кустах и как раз выскочил на площадку перед бассейном. Гусеницы с хрустом вгрызлись в эксклюзивную неаполитанскую плитку. Попавший под трак пластиковый стул жалобно квакнул и переломился.

Шварц сиганул через декоративную изгородь клумбы и, размахивая пистолетом, устремился к бассейну. В этот миг сверху, прямо с неба, донесся приглушенный вопль:

– Ложись! Справа!

Шварц повернул голову и увидел привставшего на колене типа с автоматом. Тот высунулся из проделанной танком просеки в чилийских кустах. Шварц прыгнул на землю. От просеки полоснула очередь. Шварц приподнял пистолет и нажал на спусковой крючок.

Пистолет в руке Шварца трижды раскатисто грохнул. В этот момент горящий танк с зубовным скрежетом наехал на бортик бассейна и плюхнулся в него. От просеки в чилийских кустах не стреляли, и Шварц осторожно приподнял голову.

В тот же миг автомат сместившегося в сторону стрелка загрохотал снова. Пули ударили в землю перед самым носом Шварца, комьями земли и посеченной травой «канадиан грин» гиганту буквально залепило лицо.

Тут Шварц понял, что сильно погорячился, бросившись за танком с одним пистолетом. Вскинув руку, он начал стрелять вслепую, на звук. Как только автомат противника умолк, Шварц вскочил и гигантскими прыжками устремился за бассейн, где между стенкой дома и кафельной площадкой тянулся вроде как неглубокий окоп, из дна которого произрастали всякие вьющиеся тропические лианы-паразиты из дельты Амазонки.

– Бух! Бух! Бух! – громыхал пистолет Шварца.

– Ту-ду-ду-дух! – торопливо проговорил автомат противника.

Пластиковый стул с кафельной площадки словно ветром сдуло. На счастье Шварца, мгновением раньше он сиганул в тот самый окопчик. Однако он был почти доверху засыпан специальной землей, так что втиснулся в него гигант едва-едва. Мало того, он вдобавок оказался лежащим к противнику не головой, а ногами.

– Мать-перемать!.. – выдохнул Шварц.

В этот момент нырнувший в бассейн танк дважды простуженно чихнул и вдруг умолк. Сразу стало слышно, как в бассейне булькает вода и вопят на площадке охрипшими голосами несчастные фазаны. Сквозь этот шум Шварц вдруг расслышал шаги. Приподняв голову, он увидел быстро смещавшегося к стенке дома противника.

Он наверняка застал бы Шварца врасплох, если бы танк не умолк. Шварц тут же вскинул пистолет. Но и противник его заметил. Стрелять они начали одновременно.

– Бух! Бух!.. – проговорил пистолет Шварца.

– Ту-ду-ду-ду-дух! – загрохотал автомат противника.

Скошенные пулями лианы веником хлестанули Шварца по лицу, и он вынужден был прекратить стрелять, откинувшись в своем малопрофильном окопе. Шаги противника приближались. Шварц вдруг понял, что ему конец. В этот самый миг из-за угла дома донесся вроде как приглушенный свист.

– А-а!.. – вскрикнул противник и рухнул на землю.

– Шварц! – донеслось от угла. – Ты где?

– Здесь! Здесь!.. – радостно завопил Шварц, узнав голос Логинова.

– Не ранен?..

– Не-а! – быстро приподнялся из лиановых зарослей Шварц.

– Тогда в темпе глянь, кого я подстрелил! – приказал Логинов. – А я тебя прикрою!

– Ага! Щас! – крикнул Шварц. Несколько секунд спустя, задрав маску на лице убитого автоматчика, он сообщил: – Типа узкоглазый какой-то! Готовченко!

– Жалко! – быстро сказал Логинов от угла, сторожко водя винторезом по сторонам. – За бассейном к воротам прохода нет, правильно?

– Нету! – кивнул присевший у трупа Шварц.

– Значит, он где-то тут! – констатировал Виктор. – Так, Шварц, на всякий случай заглянь в бассейн, только осторожно!

– Понял! – кивнул Шварц.

Собственно, понимать особо было нечего. На танке в гости к Моне мог заявиться только Кащеев. А поскольку Логинов убил не его, то Кащеев был где-то неподалеку – или булькнулся в бассейн в танке, или успел уйти в сторону аквариума, к забору...

Пригнувшись, Шварц метнулся через кафельную площадку к бассейну. Обежав кудахтающих из последних сил фазанов в сетках, он присел на колено у бортика. Голубая вода покрылась масляными пятнами. Танк утонул в самом глубоком месте бассейна, так что снаружи торчали только усики антенн. Вода в нескольких местах пузырилась, но людей в бассейне не было.

– Глухо! – сообщил Логинову Шварц.

– Ясно! – обозвался тот. – А Моня с Лизкой где?

– Не знаю! – сокрушенно признался Шварц. – Или где-то спрятались, или...

– Ладно! Скоро узнаем! – мрачно сказал Логинов. – Все! Пошли, Шварц! Короткими перебежками! По очереди! И гляди в оба! Чтоб не ушел!

– Не уйдет! – сжал в руке рукоятку своего пистолета Шварц.

Кащееву на этот раз деваться и вправду было некуда. Одолеть высоченный забор, увитый поверху режуще-колющей путанкой и проводами под напряжением, было нереально. Так что Логинову со Шварцем оставалось только не сплоховать...

И они двинулись к аквариуму. Короткими перебежками, прикрывая друг друга. Где-то через минуту, метнувшись к подсвеченной стеклянной стенке, Шварц вдруг наткнулся взглядом на канализационный люк. В него выходил сток из аквариума.

У Шварца хватило ума наклониться и осторожно припасть с люку ухом. Металлическая крышка оказалась неплохой мембраной. И Шварц, словно участковый терапевт через стетоскоп, услышал в колодце прерывистое дыхание.

Гигант тут же попятился назад. Припав к углу аквариума боком и держа люк на прицеле, он подал голос:

– Вить! А у тебя гранаты есть?

– Ну? – обозвался с другой стороны аквариума Логинов.

– Катани под стенкой одну штуку взаймы! Тут в колодце кто-то сопит! Щас глушану по-быстрому, а потом глянем! Гы-гы!

– Я тебя глушану, блин! – прогудело в колодце, и крышка люка слегка приоткрылась. – Витек че, тут?

– Ага, Монь! Мы с ним Кащеева травим, шо волка! Я ж танк спалил твоей кониной, так че он должен быть где-то за аквариумом!

– Что там, Шварц? – послышался от другого угла голос Логинова.

– Моня нашелся! В колодце, гы-гы!

– Лизка с ним?

– Нет! – отодвинув в сторону люк и метнувшись за угол к Шварцу, сообщил Моня.

– У тебя оружие есть? – спросил из-за другого угла Логинов.

– Только холодное! – показал ему трость Моня.

Она оказалась с секретом. Тонкие ножны Моня сбросил где-то в колодце и теперь в руке у него была вроде как шпага.

– Это не пойдет! – махнул головой Логинов. – Держи!

В воздухе кувыркнулся пистолет, Моня его ловко поймал. Логинов сказал:

– Ладно, все! Готовы?

– Да! – в один голос ответили Моня со Шварцем.

– Тогда вперед!

Шварц и Логинов синхронно подались к углам аквариума. И так же синхронно они заскользили вдоль подсвеченных стенок. За Шварцем двигался Моня. Некормленные пираньи сопровождали людей почетным караулом, клубясь с внутренней стороны живым вихрем. Только честь они отдавали своими маленькими, но очень острыми зубами.

Следующих углов Логинов и Шварц достигли почти одновременно. Логинов негромко крикнул:

– Готов?..

– Готов! – обозвался Шварц.

– Пошли! – скомандовал Логинов.

Выставив оружие, они одновременно высунулись. Однако Кащеева за аквариумом не оказалось. Вдоль высоченного забора росли декоративные кустики высотой около двадцати сантиметров. Спрятаться в них не смог бы даже младенец...

– Твою мать!.. – растерянно повел винторезом по сторонам Логинов.

Территория за аквариумом была неплохо освещена. Уйти за забор Кащеев мог только под землей. Но следов подкопа нигде видно тоже не было...

176

Моня высунулся из-за плеча растерянно сопящего Шварца и окинул быстрым взглядом территорию за аквариумом. Он сразу понял, что тут что-то не так, и повернул голову вправо. Тонкая труба, внутри которой уходил вверх к воздушному насосу электрический кабель, едва заметно дрожала. Моня любил и хорошо знал свой аквариум. Мгновенно все поняв, он прижался спиной к стеклянной стенке, задрал вверх пистолет и заорал:

– Он на аквариуме! По трубе залез!

Логинов и Шварц быстро вскинули оружие. В тот же миг вверху, на площадке обслуживания навороченного импортного насоса, раздался пронзительный металлический щелчок, и следом над Мониной усадьбой разнесся дикий, просто-таки нечеловеческий вопль. Тут же что-то тяжело плюхнулось в воду, и туда от углов аквариума устремилось два блестящих живых вихря.

– А-а-а! – зашелся в предсмертном крике съедаемый живьем человек.

– Ез! Ез! – донесся от уцелевшей фазаньей клетки радостный вопль. – Сработал капканчик!

Логинов удивленно оглянулся. Вынырнувшая на карачках из фазаньего теремка Лизка с восторгом смотрела на верх аквариума. А там уже расплывалось огромное бурое пятно. В нем отблескивали своими боками пираньи.

Сжав руку в кулачке, Лиза победно посмотрела на Логинова и крикнула:

– Будет знать в следующий раз, гад, как доверчивых девушек обманывать!..

Тут из-за плеча Логинова выткнулся Моня.

– Эй! Я не понял, че за дела?! – рявкнул он. – А ну чеши сюда, звезда!

Лизка мгновенно потеряла весь свой победный пыл и попятилась назад в теремок, из которого только что вылезла. Моня обогнул Логинова и крикнул:

– Вылезла из курятника и в темпе сюда! А то я щас Шварца подошлю!

Лизка выползла, прошлепала босыми ногами по фазаньим какашкам и вынырнула из клетки. В ее волосах торчали перья, ноги сверкали разодранными коленками. На ходу она быстро-быстро заговорила:

– Ну, Монечка, понимаешь, просто когда они меня украли и везли, Кащеев меня пытал! Сильно-сильно-сильно! – Тут Лизка очень ненатурально всхлипнула. – Ну и я ему сказала про миллион, понимаешь?..

– Про какой, блин, миллион?.. – глухо спросил Моня.

– Как про какой? – затараторила быстро приближающаяся Лиза. – Про тот, который в аквариуме, на черный день! Но хоть он меня и пытал сильно-сильно-сильно, но я ему не сказала, Монечка, что миллион на дне! Я ему наврала, что он в насосе этом твоем итальянском...

– Охренеть не встать! – очумело моргнул на Логинова Моня. – Я ж эту байду голимую насчет миллиона придумал в Одессе, чтоб тебе брелок всучить. А Кащеев на нее как последний лох купился!

– На всякого мудреца довольно простоты! – хмыкнул Логинов.

В этот момент за стенкой бассейна что-то приглушенно цокнуло. Моня с Логиновым повернули головы и увидели опустившийся на дно обглоданный до костей труп. На его левой ноге хищно поблескивал зубьями лазерной заточки медвежий капкан.

– Так, а эту хренотень ты где взяла?.. – подобревшим голосом спросил Моня.

– В «Палладиуме»! – призналась Лизка. – Ну когда типа за гримом ездила!

– Эх! – вздохнул Моня. – Бахнуть бы тебе в глаз за твои фортели! Так ты ж вся в какашках, блин, потом фиг отмоешься!

177

– Здравия желаю, товарищ генерал! Это Логинов! – быстро проговорил в трубку Виктор. – Со скальпом Кащеева не сложилось, но мощи завтра утром в Чкаловский доставлю!

– Какие мощи, полковник?

– Кащеевские, товарищ генерал! Он в Монин аквариум к пираньям нырнул!

– Как это нырнул, полковник?

– Ну это долго рассказывать, товарищ генерал, я потом в рапорте все опишу! А сейчас наши должны уже на флотском «газике» подъехать, так что вы, товарищ генерал, насчет борта прозвоните, пожалуйста! Чтоб предоставили без проблем! А то летуны «двухсотых» очень возить не любят! Начнут стрелки переводить!

– Хорошо, полковник! Вы там не сильно наследили?

– Да я нет! Но Кащеев напоследок от души погулял! На танке...

– Как на танке?!

– Да не на нашем, товарищ генерал! У братьев-славян позаимствовал!

– А-а! Понятно... Тогда не рассиживайтесь там! Прямиком в аэропорт! И отзвонитесь, как только за КПП въедете!

– Есть, товарищ генерал! – быстро сказал Логинов.

В этот момент сверху донесся предупредительный окрик Шварца:

– Поберегись! Майнаю!

Сверху на крюке с длиннющей ручкой, приспособленном для чистки аквариума, опустился труп Кащеева. Вернее, то, что от него оставили пираньи. Лизка с приглушенным вскриком отступила за спину Мони.

Едва истекающее водой тело плюхнулось на землю, как из-за угла аквариума с глухим рыком выскочил «беременный» Мурзик. Вцепившись мертвой хваткой в торчащий между зубьями капкана берц и присев на передние лапы, пес преданными глазами уставился на Моню.

Однако тот на этот дешевый трюк не купился и с размаха пнул Мурзика ногой:

– Пошел вон, говнюк!

Пес с жалобным визгом отпрыгнул и, поскуливая, умотал за угол. Моня проорал ему вслед:

– Все! Закончилась твоя лафа, дармоед! Готовься на приписную комиссию в военкомат! И на границу! Погрызешь мослов, научишься, блин, родину любить!

Сверху по лестнице от площадки для кормления начал спускаться Шварц. В этот момент у Логинова в руке обозвался телефон.

– Да, Плотников! – быстро ответил он. – Да! Наверх и сразу во двор! Ворота открыты! За дом завернете два раза, увидите!

– Едут? – спросил Моня.

– Едут! – кивнул Логинов и оглянулся. – Да, Монь, придется тебе пока с загранпоездкой повременить...

Моня окинул тоскливым взглядом разгромленное подворье и вздохнул:

– Еще и куры, блин, разбежались! До утра теперь ловить придется... Слышь, Вить, я лично против тебя ничего не имею, но дружба с вашей Контрой мне в последнее время че-то дорого обходится. Так что ты это, Вить, в Крым пока не приезжай, ладно? Лучше в свои Сочи! Там и Олимпиада, и вода потеплее... Чтоб я хоть отстроился! Мне и так теперь, блин, придется кредит льготный брать, как инвалиду детства!

– Шутишь, что ли? Какой из тебя инвалид?

– Как какой? Обычный! Мне и пенсию в собесе насчитывают! А как бы я иначе от армии закосил? Пригодится теперь справочка! А то мне в банке и закладывать нечего! «Линкольн» – на обществе слепых, усадьба – на многодетном брата. Так что еще одного твоего приезда, Вить, я не выдержу! По миру пойду... Разносить искры истинной веры, блин!


на главную | моя полка | | Сто боев - сто побед |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу