ПРОЛОГ

«Ты должен убить ее… ДОЛЖЕН УБИТЬ!»

Эти слова ни на мгновение не замолкали в сознании молодого человека, когда он пробирал­ся все дальше в глубь леса, преследуя девочку, обреченную на смерть. Сможет ли он вынести полный ужаса взгляд невинного ребенка, когда всадит нож в нежное тело? Ему было страшно думать об этом. Но прячась в тени деревьев, на­блюдая, выжидая, он продолжал идти за девоч­кой с рыжими волосами.

Она не надевала капюшон, и убийца шел за яркими язычками пламени, которые, казалось, играли в каждой спускающейся до тонкой та­лии, танцующей пряди. Девочка выглядела такой юной! Он никогда не видел ее лица, прос­то было сказано – он узнает жертву по темно-фиолетовому плащу и огненным волосам.

Девочка двигалась быстро, оглядываясь че­рез каждые десять-двенадцать шагов, и все еще оставалась вне досягаемости. Вытащив длин­ный, покрытый драгоценными камнями кин­жал, молодой человек прибавил шагу. И вдруг он услышал лай собак. Охотники! Судя по шу­му, они приближались.

Девочка уже бежала. Стройные ножки стре­мительно неслись над землей, за спиной развевался плащ. Она начала задыхаться и все чаще вглядываться в мрачные лесные тени, словно точно знала, что кто-то скрывается там, хотя понятия не имела, что ей угрожает – убийца приблизился настолько, что смог рассмотреть ее длинные и густые темно-рыжие ресницы.

На поляну выскочили собаки. Молодой чело­век понял, что его «дичь» ускользнула, так как в кустах уже звучали голоса людей, и вздохнул с облегчением.

Первым показался богато одетый мужчина, пристально взглянул на девочку и заговорил с ней.

А черное одеяние убийцы слилось с темнотой леса, лишь на мгновение блеснул обнаженный клинок и исчез в ножнах. Молодой человек бес­следно растворился в лесном сумраке.

Глава 1

Англия, 1422 год

– Не знаю почему, но мне кажется, будто Отем в опасности, – заговорила прекрасная баронесса, не отводя взгляда от окна. Она нерв­но сжала заостренный драгоценный камень, сверкавший на груди, и не заметила, как тонкая струйка крови потекла по изящной руке.

Орион Сатерлендский подошел к жене и неж­но поцеловал ее в затылок.

– Почему же, любовь моя?

– Предчувствие…

Слегка повернув голову, баронесса обратила затуманенный слезами взор на двух борзых, рыжевато-коричневую и белую с черными пят­нами, которые лежали возле огромного резного кресла из дуба, обитого ярким золотистым сит­цем. Черные как смоль волосы и платье темно-синего атласа подчеркивали аристократическую бледность лица молодой женщины.

Орион ласково погладил руку жены.

– Гм… Женская интуиция. Я кое-что знаю об этом благодаря моей прекрасной супруге.

Элизабет, наконец, вышла из оцепенения и, взяв руку мужа, прижала ее к своей щеке.

– Женская интуиция, – повторила она. – Отем уже женщина.

– Отем все еще девушка, хотя ей двадцать один год.

– Двадцать, – поправила Элизабет и, при­подняв бровь, добавила: – Однако я не могу сказать с уверенностью, никто не знает истин­ного возраста Отем. Но какое значение имеет возраст? – она вздохнула, посмотрев на загоре­лую руку, поглаживающую ее рукав. – Разве весеннее солнце, заглядывающее в окна, не дает ощущения тепла и блага всем?

Сегодня Орион намеревался обсудить с же­ной проект обновления старого замка – недавно он завершил постройку нового крыла здания и хотел продолжать работы, но сейчас решил от­ложить этот разговор.

– Я тоже беспокоюсь о девушке, но ты при­нимаешь близко к сердцу недомогания и несчас­тия буквально каждого в замке, да и проблемы жителей деревни не оставляют тебя равнодуш­ной. Но я тоже тревожусь по поводу нашего будущего ребенка.

– Почему? – спросила Элизабет с гортан­ным смешком.

Он может оказаться таким же своевольным, как и наша четырехлетняя малышка Мари-Николь!

– Он? – живо откликнулась баронесса, хотя в глубине сознания по-прежнему билась мысль об Отем Мюа.

– Если это будет еще одна «она», твоя хоро­шенькая головка пойдет кругом от двух дочерей в замке Сатерленд, – Орион помолчал, потом поцеловал гладкую щечку Элизабет. – Отем не наша дочь, она одна из многочисленных сирот, пришедших в наш замок под твое крылышко.

– Хотя ей и двадцать лет, Отем напоминает только что появившуюся на свет бабочку. Она ничего не знает о мужчинах и о том, что они могут… ты понимаешь меня.

– О да, мои рыцари уже обратили на нее внимание. Прелестное создание, едва ли осо­знающее свою власть ослеплять и очаровывать. Совсем как ты, когда появилась здесь впервые, – Привычным жестом он погладил блестящие черные волосы.

– Отем Мюа воспитывалась в знатной семье. Ей было лет четырнадцать, когда она пришла к нам в разорванном, но великолепном платье, помнишь? Печально потерять всю семью так, как это случилось у нее. – Элизабет нахмури­лась, ее ясные глаза потемнели. – Люди Скардона – воплощение зла! Они убили родителей Отем, когда вся семья навещала родственников в английском городке Брайтон. Отем с сестрами бежала в Херст в надежде спастись от безумцев, но там их уже поджидали. Отем до сих пор не знает, что случилось с ее сестрами.

– Да, – сказал Орион, – они всегда были вместе – четыре девочки, родившиеся в один час. Прошло почти семь лет. Где теперь могут быть сестры Мюа?

– Без всяких сомнений, люди Скардона рас­кидали их по белу свету, – баронессе была нена­вистна мысль о возможности гибели сестер. – Я слышала, что отвратительный кузен Скардо­на Дрого со своей шайкой терроризирует и дер­жит в страхе всю округу… О, господи! – Эли­забет продолжала, разговаривая сама с собой. – Я очень беспокоюсь об Отем… Она отправилась на поиски потерянных сестер.

Реакция Ориона была бурной и незамедли­тельной:

– Она… Что! Когда?!

– Она видела сны, вспоминала… Отем не совсем одна, они ушли на прошлой неделе. Она уже взрослая, и с ней, – баронесса прятала глаза от мужа, – э… гм… деревенский идиот.

– Какой идиот? – спросил Орион, нахму­рив брови.

– Тот, которому я нашла работу в замке. Его имя – Барри Жеро. На самом деле он ока­зался вполне способным. Ты не знаешь его, по­тому что только что вернулся из Брайтона.

Заметив, наконец, кровь на руке, Элизабет нахмурилась и взглянула на драгоценность, затем вытерла кровь на руке и оправленном в золото рубине.

Расхаживая взад и вперед, Орион ворчал и скрипел зубами.

– Я вижу, эта новость потрясла тебя! – сказала Элизабет.

– Да, госпожа, это так. – Он рывком рас­пахнул тяжелую дверь, ведущую в северное крыло, и скрылся за ней.

Когда дверь с шумом захлопнулась, Элиза­бет тяжело опустилась на стул возле пяльцев с вышиванием. О нет… Она ведь обещала Отем… Но все-таки сделала это. Орион сразу же отпра­вит несколько рыцарей на поиски. Возможно, так будет даже лучше, потому что баронесса чувствовала, что Отем подстерегает опасность.

Волосы потоком огня струились за спиной, серый туман окутывал лес, Отем мчалась по длинному тоннелю между деревьями. Нижние ветки оставляли царапины на коже. Время от времени она останавливалась и быстро огляды­валась. Они подходили все ближе и ближе, двигаясь по непроторенной тропе. Отем сделала глубокий вдох и стрелой понеслась по зеленому тоннелю. Земля гудела под ногами, последние силы были отданы бегу. Отем наугад повернула направо и наткнулась на цепь лошадей, отрезав­ших путь к спасению. Всадники – их было четверо – окружали ее. Отем чувствовала горя­чее дыхание, пена с морд лошадей падала ей на плечи; она пронзительно вскрикнула, и этот крик придал новую энергию ее измученному телу. Впереди какая-то женщина на белом коне пересекала тропинку. Винтер… Гоуст! Стук копыт напоминал раскаты грома, а в конце тоннеля сверкал розово-лиловый драгоценный камень – семейная реликвия. И сестра Вин­тер – маргаритки вплетены в светлые волосы – держит камень в руках. Но нет, вот уже какой-то мужчина захватил драгоценность… и быстро перебросил кому-то еще – красивому молодому человеку в странных одеждах.

– Девушка, смотри, – услышала она низ­кий голос.

Отем подняла голову, пристально вглядыва­ясь в темный силуэт на фоне лунного света. На мужчине был зеленый плащ, черная рубашка, коричневый кожаный жилет. Ниже пояса она не смотрела. Не хотела, потому… потому что там он, казалось, был совершенно не одет. Про­звучал тихий призыв ночной птицы. Отем на­блюдала, как мужчина медленно исчезал из виду.

Она поняла, что видит сон.

Отем проснулась и обвела взглядом палатку в поисках кого-то.

– Барри, я видела сон о… Где ты?

Низко согнувшись, вошел деревенский дура­чок. Девушка взглянула на волосы, прилипшие к голове, и сальные пряди, нависающие на гла­за. Он был неуклюж, и Отем с улыбкой встрети­ла его появление. Она уже привыкла ко всем его недостаткам, плохим манерам и даже грязи, которой он был постоянно покрыт. Грязь, гово­рила себе Отем, это всего лишь грязь.

– Я здесь, принцесса, – пробормотал Бар­ри. – Ты видела еще один сон, я слышал, как ты разговаривала во сне, – широкая ухмылка прорезала белые морщинки на его грязном ли­це. – А я ходил за дровами, – он говорил не­внятно, казалось, что во рту у него комок овечь­ей шерсти.

Сновидение Отем уже потускнело.

– Надо сварить суп. Спасибо за дрова, Бар­ри. А где моя лошадь?

– А, с Гоуст все прекрасно. Она и вьючные ослы возле ручья. Я стреножил их.

– Ты должен запомнить одну вещь, – Отем заметила, что Барри с недовольной глуповатой гримасой глянул на нее. – Я не принцесса. Ты не должен называть меня так.

Барри мигнул, не сводя с девушки обожаю­щего взгляда.

– Но ты говоришь совсем как она. И вид у тебя такой… который… ну… почти королевский.

Отем покачала головой и рассмеялась:

– А ты, когда начинаешь вести подобные речи, не похож на деревенского идиота!

Барри опустил голову и неловко переступил с ноги на ногу. Отем тут же стало стыдно.

– О, Барри, прости меня, я совсем не то хотела сказать. Правда!

– Нет, именно это, принц… госпожа Отем. Я знаю, все считают меня глупым увальнем и толстокожим болваном, и тупицей, и…

Отем хихикнула:

– Это означает одно и то же, Барри.

Но увидев, что он еще ниже опустил голову, девушка вскочила с места, желая прикоснуться к его плечу. Барри резко отстранился, крепко сжав губы.

– Барри… ты действительно волнуешься по поводу своей внешности и отсутствия… – Отем опустила слово «ума». – А я порою так небреж­на. Ты совершенно особенный!

– Неужели? – Барри взглянул на нее серы­ми глазами, потом кустистые брови опять сош­лись над крупным длинным носом. – Особен-ныйдля тебя? – голос его стал высоким и гну­савым. – Да, госпожа Отем?

– Ну… да, – Отем задумалась.

Она встретилась с Барри несколько недель назад в деревне Херст. Жители говорили, что он просил милостыню на улицах, и пекарь взял его к себе. Барри помогал печь пироги, но очень скоро пекарь вышвырнул его из-за туповатости и нерасторопности – Барри ухитрился вывер­нуть короб пирогов с клубникой и ревенем пря­мо на землю. Отем со своей горничной делала покупки в деревне, когда на глаза ей попался мужчина, сидевший с грязноватым куском пи­рога в руке. Отем спросила, что с ним случи­лось, и ей поведали всю историю. Единственное, чего не мог сообщить Барри, это где его дом.

– У меня нет сейчас дома, – сказал он, вы­тирая нос оборванным рукавом.

– Но ты ведь жил где-то раньше? – Отем всплеснула руками.

– К северу от Лондона. Работал в одном поместье в Ноттингемшире, но меня выгнали за мою неловкость. Совсем как сегодня.

– У тебя нет семьи? Значит, тебе совершен­но некуда идти?

– Да, некуда.

В его серых глазах промелькнула тень одино­чества, хотя Отем не могла с уверенностью ска­зать, были ли эти глаза серыми или тускло-зелеными. Она рассказала Барри о Сатерлендском замке: там нашли приют многие сироты, и она сама была одной из них.

– Хочешь, пойдем с нами в замок? Мы наш­ли бы тебе какое-нибудь занятие. Моя госпояса баронесса Сатерлендская – я зову ее Элизабет, потому что она настаивает на таком обраще­нии – очень добра и подыщет тебе работу.

– Я слышал, что Сатерленд – место, где находят приют обездоленные.

– Да. А есть у тебя фамилия, Барри?

– Ага. Барри Жеро, – он почесал за ухом.– Полагаю, во мне есть немного французской крови.

Отем задумалась на мгновение, потом заме­тила:

– Во мне тоже есть кровь французов. Я – Отем Мюа. Моя мать была англичанкой, но сей­час она уже мертва, как и мой отец. Сестры… – она тяжело вздохнула, не в состоянии продол­жать и полагая, что это не так уж важно.

Барри лишь кивнул и ухмыльнулся, затем под­нялся, вытер руки о штаны и направился вместе с Отем в Сатерленд по дороге, поднимавшейся среди зеленых холмов прямо к сияющей голу­бизне неба. Это произошло несколько недель назад.

А сейчас они находились на опушке леса, где Барри поставил небольшую палатку, позаимст­вованную в кладовых Сатерленда. Они располо­жились на прекрасной поляне: завитки утрен­него тумана рассеялись, и высокая трава каза­лась почти синей; невысокие холмы и вереско­вая пустошь за лесом переливались множеством оттенков серого, розовато-лилового, фиолетово­го и красноватого; ни один звук не нарушал тишину раннего часа.

– Я хочу разыскать сестер. И чем скорее, тем лучше. Я чувствую, себя очень одинокой без моих родных…

Отем не заметила, что произнесла вслух сло­ва, которые очень часто говорила про себя. Бар­ри подошел ближе и тихо спросил:

– Сестер? – он склонил голову набок. – Я думал, у тебя только одна сестра, госпожа Отем.

Девушке не хотелось лгать, но и упоминать всех трех сестер было бы неразумно – вдруг Барри откажется искать их? Тем солнечным воскресным днем, когда он спросил, о чем трево­жится госпожа, Барри согласился помогать в поисках сестры. Доверившись ему, Отем пусти­лась с ним в путь, сейчас они почти добрались до Лондона, поэтому девушка ответила так:

– Я должна вернуть ее.

Ну что ж, это не совсем ложь, подумала она.

– Как ее зовут? – спросил Барри. Отем выбрала наугад:

– Э… Винтер.

– Ага. Красивое имя. Жаль, что твоим ро­дителям не хватило времени на Сприн и Са…

– Ой, посмотри! Лепешки горят! – Отем кинулась к завтраку, действительно, дымивше­муся на костре. Повернувшись спиной к Барри, девушка подбрасывала в воздух черные ячмен­ные лепешки, думая про себя, что они спасли ее от излишнего любопытства спутника.

– Я приготовлю еще, – сказала она, – а ты упакуй вещи.

Барри ухмыльнулся и направился к по­житкам, насвистывая веселую непристойную песенку.

Они снова отправились в путь. Барри шел рядом с крупной белой лошадью, которую баро­несса подарила Отем ко дню рождения, привыч­ным жестом Гоуст подталкивала его в плечо бархатистой мордой. Мелодичный смех Отем звенел в воздухе, она весело болтала о прелест­ном сельском пейзаже, потом умолкла.

Молчание прервал Барри:

– Почему ты не искала сестру раньше?

– Я была слишком юной. Но я думала об этом многие годы. Наверное, все семь лет. И постепенно чувство, что я должна что-то сде­лать, становилось все сильнее и сильнее. Я обя­зательно должна найти их… ее.

Но как узнать, где искать, куда идти? Рыца­ри Сатерленда обыскали всю округу, но безус­пешно. Не могли же сестры исчезнуть бесследно с лица земли! Кто-то должен знать хотя бы что-нибудь. Барри сказал, что им следует начать поиски в Лондоне. На вопрос Отем «почему» он ответил, что именно туда самых хорошень­ких девушек «привозят, чтобы их покупали». Барри не сказал прямо, но она не была настоль­ко наивной, чтобы не понять: молодых женщин поставляли для того, чтобы сделать из них прос­титуток, размалеванных шлюх. Отем лишь мо­лилась, чтобы не слишком опоздать на розыски Винтер или остальных.

Когда путешественники остановились на ночлег под звездным английским небом, Отем снова увидела сон о драгоценностях Уиндраша и прекрасном рыцаре, который, являясь в сно­видениях, заставлял трепетать ее сердце. Она видела его три ночи подряд. Пробудившись, де­вушка заметила над собой серые недоуменные глаза Барри.

– Снова видела сон? – спросил Барри, когда Отем, зевая и потягиваясь, вышла из палатки.

Она улыбнулась, а Барри, быстро опустив голову, смущенно отвернулся. Отем посмотрела не свои голые щиколотки, выглядывавшие из-под длинной белой ночной рубашки; трава при­ятно щекотала босые ноги. От бодрящего утрен­него воздуха грудь девушки поднялась, упира­ясь в грубую ткань, и Отем вспыхнула, но не от стыда, а от смущения Барри.

Весь день она предавалась размышлениям о великолепном мужчине из своих снов. Кто он? Почему он вдруг появился в сновидениях? Что означает его присутствие?

– Я опять видела сон о драгоценном камне Уиндраша, – сказала Отем, когда они остано­вились на вторую ночь.

Барри сунул в рот сочный кусочек кролика, прожевал и опросил:

– Этот камень Уиндраша – название вашей семейной драгоценности?

Отем нахмурилась, затем вздохнула и отве­тила:

– Да. Это самый красивый камень на свете, это потерянное наследство нашего рода, его ис­тория уходит во времена Черного Принца. Я должна отыскать его – вот еще одна причина отъезда из Сатерленда. Без него я ничем не могу доказать богатства нашей семьи и королевского наследия.

Барри, обгладывающий большую кость, по­перхнулся.

– Королевского? – он захлопал глазами. – Понятно. Я знал, что ты принцесса, – мыслен­но он представил Отем в роскошном пурпурном платье с золотой вышивкой.

– Ах, – Отем рассмеялась, – боюсь, не столь уж королевского. Мои родители до того, как их убили люди Скардона, говорили о драго­ценном камне, подчеркивая, что должны найти его, иначе все будет потеряно. Но они не смогли завершить поиски – их убили в Брайтоне. Именно тогда меня разлучили с сестрой.

– Кузен Скардона – Дрого – с бандой ры­царей-грабителей помоложе, то есть намного моложе, чем… – Барри вдруг заметил широко распахнутые глаза Отем и ее руку с куском мяса, застывшую на пути ко рту. – В чем дело?

– Когда ты устаешь… – пробормотала она, не сводя с него пристального взора.

– Ода, – он рассмеялся, – я действительно устал, госпожа Отем. – Барри облизнул губы и отвел глаза. – Лошадь тоже устала, нам ну­жен дополнительный отдых.

– Нет, не то, – Отем встала и подошла к костру, глядя на оранжевые языки пламени. – Когда ты устаешь… – замолчав, она внима­тельно посмотрела, на Барри, – ты теряешь бдительность. Я заметила это, – голос зазвучал жестче, – кто ты на самом деле? Почему ты говоришь не как идиот, за которого выдаешь себя, когда устаешь после тяжелого дня? И что происходит с комком шерсти у тебя во рту?

Барри, сидевший на корточках на фоне тем­ного неба, лишь рассмеялся:

– Я мужчина из твоих снов, принцесса! – неожиданно он прекратил смеяться и серьезно взглянул на девушку. – Ты ведь мечтаешь обо мне, не так ли?

– Нет, не о тебе. Ты просто мой друг – так мне кажется. – Отем немного отодвинулась, когда он поднялся на ноги. – Что с тобой, Бар­ри? Ты обманул меня? Кто ты?

Тогда он слова сел и заплакал со всхлипами и стонами, закрыв руками лицо.

– Барри? Что случилось? – Отем осторожно придвинулась на шаг и робко похлопала его по плечу. – Ты можешь сказать, почему ты пла­чешь?

– Ну, – Барри всхлипнул, – я потерял близ­кого родственника.

– И ты тоже? – фиалковые глаза Отем с удивлением рассматривали в отблесках костра смутные черты лица Барри.

– Ну да, он, – судорожный вздох, – мой близнец. Иногда… во мне проявляется этот близнец, понимаешь?

– Хм, – Отем нахмурилась, – не уверена, что понимаю, но постараюсь понять. Ты мой друг, Барри.

Она вспомнила слова Элизабет о том, что у него «проблемы с умственными способностями, но ему можно помочь». Девушка просто не зна­ла как.

– Возьми меня за руку.

– Что? – Отем застыла в нерешительности, гадая, что же ей делать. – Ты хочешь, чтобы я…

– Да. Сядь вот здесь и возьми меня за руку. Я почувствую себя намного лучше, госпожа Отем. Ты сделаешь это?

– А… конечно.

Она села, подвинулась ближе к Барри и взя­ла его руку в свои. Отем показалось, что его лапа проглотит ее ладони, – такой она оказа­лась громадной. Через какое-то время девушка спросила:

– Чувствуешь себя лучше?

– Намного! Я хотел бы поспать, госпожа Отем.

– Да, конечно. И мне нужно отдохнуть.

Утро было ясным и солнечным, пение лес­ных птиц развеяло тревоги предыдущей ночи. Барри вновь стал самим собой. Они поели мяса, запили водой, и Отем искупалась в небольшом ручье. Барри не мылся и не смотрел на девушку.

К вечеру этого дня путники вошли в Линкольнский лес, где Барри украдкой пристально изучал свою госпожу в синеватом сумраке леса. Верхом на белой лошади, в разорванном бархат­ном плаще, изящно спускавшемся с плеч, на фоне зеленых и пепельно-коричневых тонов она напоминала заблудившуюся принцессу. Близи­лась ночь, опускалась темнота, а Барри по-пре­жнему не спускал глаз с привлекательного лица Отем, бледного в свете сиявшей над их головами луны. Красота девушки была такой простой и очаровательной, что в сознании Барри возник образ изгнанной королевны. Он повторял себе, что следует быть осторожнее, но Отем околдовы­вала его так, что он забывал, что следует изобра­жать Барри Жеро, деревенского идиота. Перед ним стояла трудная задача, особенно если учесть, что все, чего ему хотелось – это ухаживать за ней, целовать, сжимать в объятиях. О чем он думает?! Ничего подобного позволять себе нельзя.

Интересно, когда она разгадает его маскиров­ку? Ему хорошо удавалось сохранять обманчи­вую внешность; у него было множество разных личин для разнообразных замыслов, которые осуществлялись при дворе, и в поместье герцо­гини, и в лесах. Однако надо тщательнее следить за собой, иначе Отем разоблачит его. А этого допускать нельзя, по крайней мере, не сейчас, не в самом начале игры.

Сначала он должен раскрыть тайны Отем, а Барри был уверен, что она тянет время, не рас­сказывая всего даже деревенскому идиоту, кото­рому, казалось бы, можно довериться полностью.

Глава 2

Ручей струился меде покрытыми мхом кам­нями в десятке футов от того места, где Отем и Барри расположились отдохнуть, казалось, ме­лодичное журчание воды предлагало прохлад­ную передышку после длинного трудного пути. В дороге путники часто спешивались, давая отдых животным, затем Барри вновь садился на ослика, а Отем на свою Гоуст.

– ОЙ, посмотри! – Отем вскочила на ноги и направилась к вершине холма по ковру пест­рых полевых цветов. – Он восхитителен! Бар­ри, иди взгляни!

На краю леса одиноко стоял высокий камен­ный дом. Он выглядел так, будто был построен в пятом или шестом веке.

– Он кажется заброшенным, – сказал Бар­ри, снимая с плеча лук и вставляя стрелу. – Никогда нельзя…

– Нет, – Отем положила ладонь на его ру­ку, – там нет никого, кроме суетливых существ, снующих в поисках пищи. Дом действительно покинут людьми. О, – она довольно рассмея­лась, – он целиком в нашем распоряжении!

В саду девушка пыталась прочесть послания из глубины веков, нацарапанные на солнечных часах, но, не разобрав ничего в зеленоватых надписях, пошла дальше, останавливаясь взгля­нуть на все, что попадалось на пути. Барри неот­ступно следовал за ней по высокой, заросшей сорняками ржи, пока они не вошли в дом.

Не говоря ни слова, Барри опять приготовил оружие. Взгляд его скользил по темным двер­ным проемам и окнам, завешенным промаслен­ной тканью. Слабый ветерок пробежал по уг­лам, подняв крошечные вихри пыли, скопив­шейся среди камней.

Отем остановилась в самой большой комнате, осматривая старые каменные стены.

– Интересно, куда ведет эта лестница? Барри пожал плечами, пряча улыбку, и уб­рал оружие.

– Этого я не знаю, но я знаю тебя: не прой­дет много времени, как ты уже будешь взби­раться по извилистым ступенькам.

Барри оглядел кучу хлама в углу комнаты и продолжил:

– Никогда не видел, чтобы женщина двига­лась так быстро.

Над лестничным проемом появилась голова Отем.

– Я уже здесь, наверху! – раздался радост­ный голос. —Поднимайся. Здесь великолепно – с такой высоты видны все окрестности. Ах, зе­лень и лазурь прекрасны!

Барри почесал в затылке и с грохотом стал преодолевать витки узкой каменной лестницы.

Пока Барри сопровождал Отем, исследую­щую закоулки старого дома, он пришел к вы­воду, что девушка совершенно очаровательна. Ее нежная кожа на фоне темных тонов мрачного строения казалась белоснежной, а прелестные руки! Тонкие и изящные, но в то же время и сильные. И какая независимость и решительность! Нет, она не была похожа ни на одну из девушек, которых он встречал раньше. Отем круто повернулась к Барри.

– Спать мы будем здесь!

Она медленно прошлась по залу.

– Здесь? – переспросил тот, осматривая хо­лодные серые стены и заставляя себя принять самый глупый вид.

Он заметил, что взгляд Отем остановился на огромной бадье из дуба – такой старой, что она приняла цвет меди. Отем игриво рассмеялась:

– Ванна, настоящая ванна! Я не могу боль­ше ждать.

– Я тоже, – вздохнул Барри и отправился к ручью, чтобы наносить воды для девушки.

После чудесного продолжительного купания Отем устроилась на соломенном тюфяке под льняными простынями, которые нашла в низ­ком разбитом ящике и просушила над огнем. Уютно расположившись на своем ложе, она ждала, пока Барри закончит приготовление ужина, но незаметно уснула. Он тихо подошел и долго вглядывался в спящую девушку.

Изучая рисунки в старых рукописях в глав­ной комнате – огромном зале, куда Отем заста­вила перенести шаткую кушетку – Барри вре­мя от времени бросал взгляд на девушку. Она пристально рассматривала каменную стену, на которой висели пыльные гобелены, готовые раз­лететься в прах от любого прикосновения. Заме­тив, что Отем не отрывает взора от черного пят­на на стене, Барри улыбнулся и сказал:

– Это всего лишь паук.

– Я знаю, – она вздохнула, полистала ка­кие-то старые страницы, пожелтевшие, как пергамент, в беспорядке разбросанные вокруг ее темно-фиолетовых юбок. – Я размышляю не об этом.

Барри подошел и присел на край кушетки.

– В чем дело?

– Барри, эти рукописи не помогут мне отыс­кать сестру, они принадлежат другим людям, далеким от моей семьи, как луна от земли, – склонив голову набок, Отем без всякой заинте­ресованности наблюдала за пауком. – Мы воз­вращаемся в Сатерленд. Я так решила.

– Но мы только начали, госпожа.

Отем кивнула, ей нравилось, что Барри стал обращаться к ней «госпожа» вместо «принцес­са». Она понятия не имела об истинном проис­хождении своего рода, поскольку тогда, когда были живы родители, девочку не заботил этот вопрос. Все проблемы семьи решал отец, и четы­рем сестрам он казался всемогущим королем. А сейчас и он, и матушка погибли от рук пре­ступников, сестры исчезли. И драгоценный ка­мень – если он существовал на самом деле – никогда не найдется. Все потеряно.

Отем тряхнула толовой, и длинные косы за­плясали по плечам. В ушах снова послышался лай собак, будто они шли по горячему следу. Она поморщилась, отгоняя видения.

– Мир так велик, – сказала она, – где нам искать? Откуда начать?

Встревоженный взгляд Барри прояснился.

– А, госпожа, не волнуйтесь. Мы уже нача­ли долгое путешествие.

Этой ночью Отем опять снился тот же самый мужчина в одежде лесничего, но затем его кос­тюм превратился в королевский наряд. Все сест­ры шли к ней, радостно улыбаясь, и в их глазах не было страха. Слезы счастья затуманили взор Отем. Сон продолжался. Девушка услышала незнакомый голос, говоривший, что ей надо ехать не в Лондон, а в Ноттингемшир: там она найдет свою сестру. Но которую? Винтер?

Винтер присутствовала в этом сне, кто-то гнался за ней. Отем вновь послышался лай со­бак. Они уже подбираются к жертве … Вон там! Отем увидела сестру. Винтер неподвижно стоя­ла в золотистом свете заходящего солнца. Серд­це Отем тревожно забилось. Свора собак в беше­ной погоне пронеслась мимо Винтер и исчезла из сновидения.

Отем проснулась, тяжело дыша, в сознании мелькали обрывки сна. Она снова была дома и видела зеленые леса и поля цвета старого золота вокруг Уиндрашского замка. Но где ее дом? Сколько миль придется пройти, чтобы добрать­ся до него? Почему рыцари Сатерленда не смог­ли отыскать это место? Может быть, Уиндраш находится не в Англии? Или существует лишь в ее воображении? И почему слово «отчим» при­ходит в этих странных снах?

– Мы уже достаточно отдохнули, – заявила Отем Барри, когда утреннее солнце заглянуло в узкие окна старого дома. Промасленная ткань, висевшая на окнах, превращала яркий солнеч­ный свет в золотистое сияние, в лучах которого Отем и Барри напоминали позолоченные древ­ние статуи, добытые крестоносцами.

– Ты видела еще один сон, принцесса.

Тихий вздох сорвался с уст Отем.

– Как ты узнал? – девушка пытливо смот­рела на него, забыв о вещах, которые склады­вала в мешок.

– Ты опять разговаривала. Мне показалось, что ты упоминала Ноттингемшир.

Отем удивленно распахнула глаза:

– Неужели? – она задумалась на мгнове­ние. – Да, ты прав, это был Ноттингемшир. Именно туда мы отправляемся и, я полагаю, найдем там мою сестру. Возможно, что мой За­мок тоже там.

– Этот Ноттингемшир далеко-далеко на севере.

Отем улыбнулась, и ее фиалковые глаза за­искрились:

– Я знаю. И все же мы поедем. Мы отдохну­ли, и путешествие будет приятным, ведь силы вернулись к нам. Выйди, Барри, я должна за­кончить свой туалет.

Уже в дверях Барри оглянулся – девушка погрузилась в размышления, решая, что делать дальше. Она вновь превратилась в чарующую принцессу, как будто золотой солнечный свет влил в нее новую энергию.

«Я должен идти», – сказал он себе.

Оставшись одна в прохладной комнате, Отем быстро оделась потеплее, потом задумчиво про­вела кончиками пальцев по коже лица, гадая, почему там возникло ощущение легкого пока­лывания несколько секунд назад, когда Барри пристально разглядывал ее в мягком свете, про­никавшем через промасленную ткань.

Это ничего не значит, он всего лишь хоро­ший друг, – решила она.

Отем тряхнула длинными распущенными волосами – все говорило, что волосы у нее яр­кие, как огонь, – расчесала пряди, собрала их, подняла высоко над головой и стала заплетать толстую косу. Затем быстро собрала вещи, про­бежала взглядом по старинной комнате, кото­рую занимала последние несколько дней, и вышла. Она слетела вниз по лестнице – кожаные туфли едва касались холодных камней. С сумками через плечо и подпрыгивающей тяже­лой косой девушка выбежала на порог и столк­нулась с Барри, выносившим свою сумку и ее многочисленные пожитки через заросший сор­няками вход. Он инстинктивно схватил Отем за руку, чтобы удержать от падения; они оказа­лись так близко друг от друга, что естественный аромат полевых цветов, исходивший от девуш­ки, щекотал ноздри Барри.

– Как приятно. Нам следовало бы постоять так подольше, – пробормотал он.

Отем посмотрела в бесстрастное, покрытое грязью лицо в нескольких дюймах от себя, ее рыжие волосы почти касались подбородка Бар­ри. И снова появилось то странное теплое пока­лывание, начавшееся в пальцах ног и распрост­ранившееся по всему телу, казалось, будто внут­ри засверкал солнечный свет.

Барри посмеивался, борясь с искушением по­дуть ей в ухо.

Отем отошла, бросив через плечо:

– Тебе следовало быть осторожнее. Не так ли?

– Э… – Барри на мгновение задумался. – Да. Но так приятно врезаться друг в друга. Разве ты думаешь иначе, госпожа-девица?

Отем скривила губки.

– Ах, Барри, – произнесла она с коротким смешком, – ну что мне с тобой делать?

– Все приятно испытать в первый раз… – начал Барри.

Но девушка уже не слышала этих слов, она шла к старому сараю выводить Гоуст.

Ханджфорд представлял собой небольшую деревушку на краю малозаселенного Веллингсфорда; деревня располагалась на пересечении Королевской дороги, идущей с востока на запад, и почтового тракта, идущего с севера на юг. Это был торговый центр для лесных жителей, крестьян, путешественников. В многочислен­ных комнатах гостиницы «Единорог» обычно останавливались на ночь один-два путника и кто-нибудь из жителей близлежащих селений. Время от времени появлялся кое-кто из коро­левских рыцарей замка Хенли пропустить пинту – другую, посмотреть на странников и послу­шать новости из дальних мест.

В тот вечер, когда Отем в накинутом капю­шоне, скрывающем лицо в тени, переступила порог гостиницы, там царило веселье. Но при появлении путницы постоянные клиенты пре­кратили громкие разговоры и разноголосое пе­ние, и в зале повисла тишина. Отем прошла через общую комнату мимо деревянных столов и скамеек, пробралась между небольшими сто­ликами и стульями и остановилась у стола с незажженной свечой.

Барри шел следом, позаимствовав по пути на одном из столиков свечу, чтобы зажечь их собственную.

– Эй, что ты себе позволяешь! – возмутился парень за соседним столом, когда гигант скло­нился над ним. Убирайся с моей дороги, болван!

– Болван? – ухмыльнулся Барри.

– Барри, – свирепо процедила Отем, – ты напрашиваешься на неприятности. Садись.

Пьяный парень наклонился пониже, стре­мясь разглядеть лицо девушки, скрытое капю­шоном.

– Вот так-так, – хрипло сказал он, – какая хорошенькая! – он рассмеялся, и хмельное ды­хание ударило в нос Отем, заставив ее смор­щиться. – Что же ты прячешь эту женщину? – продолжал парень. – Что она, костлявая или, наоборот, полногрудая и пышущая здоровьем? Боишься, что мы увидим ее приятные изгибы?

Барри, будто нечаянно, неловко повернулся и попал парню локтем в челюсть.

– Ох, извини, – насмешливо произнес он, – я не знал, что твое лицо попадется на пути.

– Барри, – прошипела Отем, – ты устро­ишь драку.

– Не я, – зашептал в ответ тот, но достаточ­но громко, чтобы его услышали за соседним столом. – Он начал то, что, возможно, не суме­ет закончить.

Барри слишком много ночей сдерживал себя, и сейчас драка помогла бы ему разрядиться. Не­отесанный пьянчужка выбрал не того человека.

Подозрительно поглядывая на них, к столи­ку подошла трактирщица.

– Что бы вы хотели? – спросила она, со­дрогнувшись от грязного, засаленного вида Бар­ри. – Может, горшочек супа и рагу для начала?

– Ты появилась не вовремя, хозяйка, – ска­зал Барри, коротко глянув на нее из-под полу­опущенных век.

Та отпрянула назад, бросив свирепый взгляд на великана с низким чувственным голосом, а пьяница за соседним столиком решил восполь­зоваться моментом и, схватив Барри за плечи, поставил его на ноги.

– Не волнуйся, Мэг, – сказал он трактир­щице. – Я преподам этой вонючке урок, кото­рый он никогда не забудет.

Хотя парень и был пьян вдребезги, он реши­тельно сжал в огромном кулаке плечо Барри, а второй рукой замахнулся, намереваясь нанести сильнейший удар в лицо. Крайнее удивление отразилось на его физиономии, когда кулак про­свистел в воздухе, так и не задев цель.

– Эй, ты куда?

– Оставь его, Гарви, – крикнул один из собутыльников парня. – Он слишком быстр для тебя: видишь, как легко он ушел от удара.

Ухмыляющееся лицо Барри снова появилось перед незадачливым бойцом. Гарви понял, что схватка будет жаркой, и разозлился; к тому же жгучая обида на Мэг вспыхнула с новой силой – эта шлюха собиралась выйти замуж на следующей неделе, и он оставался без парт­нерши.

Но тут Гарви совершил ошибку: обратил вни­мание на хорошенькое личико в капюшоне. Ин­тересно, сможет ли она заменить Мэг? При од­ной мысли об этом парень напрягся, в этот миг Барри и нанес ему сокрушительный удар в под­бородок.

Отем отодвинула стул и встала, глядя на мужчину, растянувшегося на полу. Девушка прикрыла рот рукой, чтобы удержаться от сме­ха: всего пару секунд назад, до того, как Барри поднял кулак, этот человек плотоядно разгля­дывал ее.

Скользнув взглядом по истекающему кровью Гарви, Мэг поспешила приготовить ужин и эль для странной парочки. Они действительно пред­ставляли собой причудливую пару – сказочная красавица и чудовище. Надо поскорее обслу­жить их, узнать, не нужна ли комната, и ото­слать наверх, как можно быстрее. Скоро придет ее парень, и совсем не хочется, чтобы он увидел волосы этой девицы – огненные пряди, выби­вающиеся из-под капюшона, и ее необычные фиолетовые глаза. А не дай бог, если она сбросит плащ и под ним окажется прелестная фигурка!

Вернувшись, Мэг открыла рот от удивления. Девушка и правда сняла плащ, и тело ее было столь же безукоризненно, как и все остальное. Одежда, сшитая из хорошего материала, немно­го поизносилась. Интересно, подумала Мэг, сколько тайн скрыто за этим привлекательным личиком?

Посрамленного Гарви уже увели собутыль­ники. А победитель поединка стал объектом пристального внимания Мэг. «У него тоже есть тайны, но путники уйдут раньше, чем она узна­ет их», – решила Мэг, но ошиблась. Когда она ставила еду на стол, широкая ладонь легла на ее руку, Мэг резко выпрямилась.

– Чем еще я могу помочь вам? – обеспо­коенная Мэг обращалась к хорошенькой девуш­ке. Мысленно она молилась, чтобы рыжеволо­сая красавица успокоила свое чудовище, если у того зачешутся руки.

– Мы ищем миловидную горничную – или леди – с волосами белыми как снег.

Мэг затаила дыхание.

– Ну и…

– Ее зовут Винтер. Она очень красива. Это моя сестра, но я не видела ее несколько лет… – продолжая описывать Винтер, Отем с ужасом обнаружила, что говорит о юной девушке, образ которой едва помнит.

– Так… – сказала Мэг после небольшой паузы. Она могла быть Вашей сестрой, раз Вы сами очень приятны на вид, – она улыбнулась, показав сломанный зуб. – А как Ваше имя?

– Отем.

– Как интересно! – Мэг уже избавилась от страха перед грязным увальнем. Подвинув стул, она села рядом с Отем. – Расскажите еще что-нибудь!

Поставив локоть на изрезанную поверхность стола, девушка подперла кулачком щеку, при­готовившись .слушать.

– Существуют ли другие времена года?

Отем отшатнулась от резкого сладковато-мускусного запаха, которым была пропитана трактирщица. А подняв глаза, Отем уловила мрачную тень, мелькнувшую в жадном взгляде Мэг, когда та изучала ткань плаща Отем.

– Что? – переспросила девушка.

– Я могу сказать Вам, – пальцы Мэг про­бежали по дорогой ткани, – но за определен­ную плату.

– Плату? – изумилась Отем.

За плечом Мэг раздалось покашливание. Она обернулась и встретилась с пристальным взгля­дом серо-зеленых глаз гиганта, тучей нависшего над ней.

– Опять он! – Мэг всплеснула руками. – Только мой любовник может так пялиться на мой корсаж! – она тряхнула светлыми кудряш­ками. – Не забывайтесь…

Голос Барри прервал поток слов. Он загово­рил, нежно глядя на Отем:

– В одном ноготке моей питомицы очарова­ния больше, чем во всем теле Мэг Баггетт.

Мэг в недоумении открыла рот:

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Неважно, – Барри казался скучающим и аристократичным, как лорд. – Для меня имеет значение лишь помощь моей подопечной в поисках ее потерянной сестры. Только это и больше ничего, и его взгляд дерзко пробежал по аппетитным формам Мэг.

Отем подивилась красноречию Барри, но потом поняла: деревенский дурачок напускал на себя важность, чтобы выудить у Мэг всю информацию. Отем только глазами заморгала, когда трактирщица начала болтать без оста­новки в то время, как из огромной лапы Барри стали появляться сначала медные, а потом золо­тые монеты.

Но где же он взял их? Это было непонятно.

К тому времени, как путники заняли комна­ты в гостинице, у Отем появилась ниточка, ко­торая могла привести к сестре.

Это действительно была Винтер. У какой еще молодой девушки могли быть белоснежные волосы? Мэг сказала, что какие-то люди, похо­жие на бандитов, везли ее на север лет пять-шесть назад, когда Мэг только начала работать в гостинице «Единорог». Это была хорошая но­вость, и Отем долго ворочалась в мягкой посте­ли, не в силах уснуть от радостного возбужде­ния. Но уже погружаясь в мягкий покой сна, она вдруг вспомнила, что Барри так и не отве­тил на вопрос, где он достал те деньги, что бро­сал в жадные ладони Мэг. Не две, не три, а целых четырнадцать монет, которые Мэг унес­ла, крепко зажав в пухлых ручках! Потом все выяснится, – подумала Отем и уснула.

А ночью странные сновидения опять посе­тили девушку. Она сидела на большой лошади, и солнце зализало ее ярким светом, потом она гуляла в лесу, собирая цветы. Послышался лай собак, и появилась свора. Отем убегала от чего-то, спорила с кем-то; Сприн и Саммер гуляли в саду; Винтер шла к мелкому броду через ручей. А вот Отем верхом в безрассудном галопе уно­сится все дальше и дальше от замка, до самой пограничной межи. За этой линией лежат земли… барона Дрого.

– Le Meurtrier, убийцы, са­мого дьявола.

Отем проснулась в холодном поту. Она вспом­нила тот день, когда собирала цветы, а кто-то выслеживал ее, или ей так казалось, ей было всего тринадцать лет. Почему эти событии ожи­вают в памяти только ночью? Видения молния­ми мелькали перед ней.

Колени дрожали. Опасность была близка. Де­вочка прочла краткую молитву, взгляд ее в по­исках успокоения упал на букет цветов, кото­рый она держала в руках. Ранний заморозок погубил цветы в саду матери, и маленькая Отем знала, что букет порадует ее. Напряжение ис­чезло. Лай собак замирал вдали, уводя с собой охоту Дрого. Отем вытащила из ножен свой кинжал с драгоценными камнями на рукоят­ке – а может, это был не ее, а чей-то еще кин­жал, – и срезала усик лозы, чтобы связать бу­кет. Сейчас она торопилась вернуться назад: до наступления темноты оставалось мало време­ни. Отем приподняла подол волочившейся по земле юбки дымчато-голубого шелка – она бы­ла в такой ярости из-за кого-то, что не стала задерживаться, чтобы переодеться в костюм для верховой езды.

Отем направилась к тому месту, где привя­зала свою гнедую лошадь. У нее перехватило дыхание, когда на поляну вышел мужчина в черном бархатном камзоле с алой вышивкой. При виде девочки он в удивлении остановился, и тонкие губы скривились в улыбке.

– А, прелестная девица, – сказал охотник, подходя к Отем, – кто ты такая? – он окинул ее долгим взглядом и тихо присвистнул. – Кто-то преследовал тебя. Ты знаешь кто?

Отем заметила хитрый блеск в его глазах, и сердце застучало прямо в горле, рука потянулась к растрепавшимся рыжим волосам, кото­рые она не успела связать на затылке. Девочка повторяла про себя, что не должна показывать ему свой страх.

– Если Вы ищете своих гончих, то бедняжки побежали вон туда, – сказала Отем, показывая на противоположную сторону поляны.

– Мои гончие? Бедняжки? – мужчина не­приятно рассмеялся. – Ты никогда не видела такой красивой и умной собаки-вожака, как мой Стайджиан.

– Вы цените только одну собаку? Сэр, а как же остальные? – осмелилась спросить Отем.

Она решила удерживать его внимание на со­баках, продвигаясь в то же время к своей лоша­ди. Ей надо быть осторожной и не допустить ошибки, а как только она сядет на лошадь, как можно быстрее уезжать отсюда.

Сейчас девочка уже узнала этого человека. Высокий мужчина со злобным лицом, впалыми щеками и надменным носом, высокомерно под­нятыми бровями и жесткой линией тонких губ. Насмешливый и циничный человек – барон Дрого Виллайн.

– Ты не убежишь, – сказал он. – Я – барон Виллайн, – его улыбка была холодна, как лед. – Я знаю, кто ты, юная дева.

– А я знаю, кто Вы! – голос девочки не дрогнул, даже когда она заметила злобный блеск в его глазах. «Он с удовольствием увидел бы, как я трясусь от страха», – подумала Отем.

– Пойдем со мной. Позволь показать, что я не так ужасен, как обо мне сплетничают. Отем отступила назад.

– Я – Отем Мюа, одна из четырех сестер, родившихся в один час. Нас назвали временами года. Мой отец…

Он сделал знак рукой, прерывая ее рассказ.

– Ты красавица, но жаль, что я узнал о твоей красоте только недавно.

– Должна отвергнуть Вашу лесть, сэр, – говоря это, Отем увидела неприятную улыбку на бескровных губах барона. Она была уверена, что он лжет ей.

– А, так ты не приручена…

– А это не Ваше дело, – выпалила Отем, прежде чем он успел сделать еще одно язвитель­ное замечание.

Она повернулась и побежала, но с поляны скрыться не успела – барон схватил ее. Выкру­чивая запястье, он повернул девочку лицом к себе. Отем часто и тяжело дышала. Горящий взгляд Дрого остановился на ее лице. Злобные искры засверкали в глазах барона, когда свобод­ной рукой он погладил Отем от талии до малень­кой груди, и улыбка приподняла уголки тонких губ. Барон прижал девочку к стволу огромного дуба, Отем почувствовала, как шершавая кора впилась в спину.

– Хорошенькая дикая девчушка, тебе не удастся сбежать. Тебя ожидают наслаждения, о которых ты и не мечтала… А-а-а! Дрянь!

Отем пнула его носком кожаной туфли – удар не причинил большого вреда, гораздо эф­фективнее оказалось колено. На мгновение гри­маса боли исказила лицо барона, потом губы его грубо прижались ко рту девочки, голова ее откинулась назад, а она оказалась в положении бабочки, наколотой на булавку. Отем яростно извивалась в жестких объятиях барона, но он крепко держал ее, сдавливая юное тело, от железной хватки на запястье пальцы девочки онемели.

Что же делать? Отем так ясно видела эту сцену, будто все случилось только вчера, и на­блюдала за происходящим со стороны.

Оружия у нее не было. Но должен же быть какой-то путь к спасению! Может, ударить его еще раз коленом? Но нет, это лишь разозлит его сильнее. Должно быть что-то, что причинит ему достаточно серьезную боль, которая даст возможность спастись…

– Госпожа Отем, ты слышишь меня? – Бар­ри пытался пробиться в ее воспоминания. – Я спрашивал…

– Пожалуйста, не сейчас, Барри. Я стараюсь припомнить кое-что. Иди спать.

– Солнце встает.

– Хорошо, – сказала Отем, не открывая глаз и отмахиваясь от Барри, как от назойливой мухи, – пусть встает. Оставь меня в покое.

Как же вырваться из рук этого дьявола в человеческом обличье?

Левой рукой Отем ощупывала гладкую ткань камзола, тяжелый охотничий ремень. Барон так тесно прижался к ней, что вышивка золотом терла нежную кожу девочки. И вдруг Отем наш­ла то, что было нужно. Нож! Огромный охотни­чий нож уперся в маленькую руку. Отбросив осторожность, Отем выхватила клинок из но­жен, высоко подняла его и со всей силой вонзи­ла в плечо барона. Она почувствовала, как нож вошел в тяжелые складки одежды, а затем скользнул в живую плоть. Глаза Дрого потемне­ли от боли. Разжав пальцы, он отшатнулся на­зад с потоком брани. Отем закричала в ответ:

– Вы обращались со мной неблагородно, сэр! Вы сами вынудили меня поступить так!

Темные глаза барона вспыхнули бешенством. Дрого шагнул вперед, пытаясь схватить девочку здоровой рукой, но она по-прежнему держала нож, направив острие в грудь мужчины.

– Только осмельтесь! – предупредила Отем, взмахивая окровавленным клинком.

– Маленькая дрянь, это мой нож! Сначала ты нанесла удар, теперь собираешься украсть. Прекрасная дева, ты хочешь, чтобы тебя пове­сили за преступление?

– Вы находитесь на земле Уиндраша, владе­ниях Мюа, – ответила Отем, и повесят скорее Вас, чем меня, когда Ричард, мой отец, узнает о случившемся.

– Я ухожу, – с презрительной усмешкой сказал барон, – но запомни, маленькая леди, я не прощаю подобных оскорблений. Когда-ни­будь ты испытаешь мою месть, – от боли у не­го перехватило дыхание. – Я отыграюсь сполна.

Он повернулся и скрылся среди деревьев.

Отем задрожала. Она повторяла себе, что нужно поскорее добраться до дома, пока у нее еще есть силы. Она не доверяла барону Дрого: он мог вернуться. А когда впереди на фоне ве­чернего неба показались, наконец, башни род­ного замка, девочка заметила, что не взяла цве­ты, собранные в подарок матери. Но одна вещь на память о событиях этого дня у нее осталась: украшенный камнями охотничий нож Дрого.

Вот так события далекого прошлого посте­пенно возвращались к Отем, подобно отдельным деталям огромной головоломки. В течение сле­дующего дня девушка пыталась вспомнить, что она сделала с ножом, принадлежавшем Дрого, но тщетно. Однако она навсегда запомнила его слова: «Я не прощаю подобных оскорблений. Когда-нибудь я отомщу».

Глава 3

Таинственный лунный свет заливал лес. Отем шла, поворачивая то в одну, то в другую сторо­ну. Пристально вглядываясь в темные тени, глаза ее стали темно-фиолетовыми, как свер­кающие в свете луны аметисты. То там, то здесь девушка слышала шорохи и надеялась каждый раз, что это Барри возвращается с убитой на ужин дичью.

– Ой! – закричала Отем, вздрогнув от не­ожиданности, когда Барри вдруг появился из темноты с переброшенной через плечо тушкой какого-то животного. – Я испугалась, что это не ты.

Барри рассмеялся.

– Тогда почему ты отправилась проверять, госпожа Отем?

Девушка ничего не смогла ответить и только пожала плечами. Почему от его низкого мягкого голоса по телу пробегает дрожь?

Отем вернулась на поляну, где они разбили лагерь. В небольшом костре потрескивали и по­щелкивали дрова, наполняя воздух приятным ароматом и выбрасывая горячие искры, кото­рые, как огненные мухи, разлетались во тьме ночи.

– Следи за костром, чтобы искры не вызва­ли пожар, – Барри опустил тяжелый ботинок на оранжевую искорку, упавшую поблизости. – Нам надо побыстрее съесть ужин, как только он будет готов, и затушить огонь.

Отем не ответила. Она слушала и размыш­ляла: его голос снова изменился, стал каким-то глубоким и странным, это опять был не Бар­ри, – значит, он очень устал.

– Барри, – Отем позвала так тихо, что за­сомневалась, услышит ли он. Она присела и стала вплетать в толстые косы длинные полоски мягкой шерстяной ткани.

– Мой отец позволил бы разрушиться на­шему дому, но сделал бы все возможное, чтобы привести в порядок жилище друзей и родствен­ников. Но только своих, а не мамы.

Девушка умолкла, рассеянно переводя взгляд с одного предмета на другой, как бы в поисках утраченных воспоминаний.

– Я слушаю тебя.

Барри продолжал готовить еду, добавляя кое-какие из свежих трав, собранных Отем. Ог­лянувшись, он увидел, как взметнулась и закру­жилась шерстяная накидка, когда девушка на­брасывала ее на плечи. Искры взлетели в воз­дух. Зачем она вообще рассказывает это ему?

– Мама никогда не понимала отношения отца к ближайшим родственникам… А осень была его любимым временем года.

– Значит, тебя он любил больше остальных?

– Да, наверное. Но поступал вопреки своим словам. Он собирался передать мне драгоцен­ный камень, но так и не сделал этого. Возмож­но, он отдал его на хранение Винтер до того, как его убили.

«Хотя вряд ли, родители сами искали драго­ценность», – подумала Отем и продолжила:

– Предполагали, что я его любимица, – она вздохнула. – Почему вообще нужны любимчики? Почему не лелеять всех детей в равной степени?

– Кто разберет этих родителей? – произнес Барри невнятно. – Расскажи еще что-нибудь о своей семье и о драгоценности.

– Хозяин, который не защитил свой род, не был хозяином, – пробормотала Отем.

Ричард не хотел, чтобы она выходила замуж. Почему? Сколько раз Отем мечтала о собствен­ной свадьбе: о богатом пиршестве, об огромных пирогах и дичи, выставленных за стеной замка, о ярких красочных палатках для почетных гос­тей. Но если она помнит все это, то почему же более важные события ускользают от нее?

– Эй, о чем ты снова так глубоко задума­лась? – окликнул девушку Барри.

– Если бы я вышла замуж, когда мои роди­тели были еще живы, они прохаживались бы среди друзей, принимая поздравления по поводу превосходного брака их дочери с наследником огромного поместья. Ха! Мой постоянно думаю­щий о землях отец вернулся из… из… я не знаю, это не важно. Он приехал в наш замок, чтобы сказать матери, что любит ее, а не любов­ницу, встреч с которой он искал до этого. Да, теперь я помню, кое-что помню…

Шок, вызванный убийством родителей, стер из памяти Отем большую часть прошлого, но сейчас оно крошечными обрывками возвраща­лось к ней.

– Каким был твой замок? – спросил Барри. Отем задумалась на минутку, прежде чем нашла спрятанный в глубине памяти ответ:

– Я помню спиральную лестницу в башне. Я подбегала к ней, поднималась по узким ступе­ням в свою комнату в главной башне замка. Комнаты, отведенные мне и сестрам, были уютными и находились далеко от главного зала. Каждая из нас имела право и возможность по­быть одной, – Отем рассмеялась, и мы ревниво оберегали эту привилегию. Наши горничные были единственными, кому разрешалось вхо­дить в наши покои.

– А как выглядели комнаты? – поинтере­совался Барри.

Отем помолчала, потом разразилась потоком слов:

– Обставлены они были просто: узкая кро­вать, стол, под окном сундук для одежды. Ах да, скамеечка для ног, обтянутая нашими люби­мыми цветами, на моей был зеленый бархат. Я помню свою служанку – Джудит была пример­но нашего возраста. Ее привезли из какой-то деревни, лежавшей где-то за дубовой рощей.

– Но где это? – спросил Барри. – В Анг­лии? Во Франции? – он покачал головой. – Вообще-то, очень напоминает Францию.

– Францию? – Отем приподняла темную бровь. – Гм… довольно странно. У меня тоже возникало ощущение, будто замок Уиндраш на­ходится не в Англии, а в какой-то другой зеле­ной стране. Но нет, он должен быть в Англии. Наверное, на севере.

– Какую фамилию носила Джудит?

– Я не могу вспомнить. Кое-кто говорил, что она незаконнорожденная дочь Скардона. Сирота. Она жила у одного человека, тоже имев­шего дочь, но он был беден, и еды не хватало на всех. Джудит повезло, что ее взяли в услуже­ние. Насколько я помню, беда ее состояла в том, что она оказалась слишком прямой и от­кровенной. Из-за этого Ричард чуть не отослал ее назад к отцу – настоящему отцу, отврати­тельному Скардону.

Сейчас Скардон мертв, его грешную жизнь оборвал Орион Сатерлендский с помощью своей жены Элизабет, которая изготовила специаль­ный щит, ослепивший Скардона, когда тот уже готовился убить Ориона. Элизабет Джел была той самой женщиной, что приютила Отем после того, как Орион спае девочку от людей Скардона.

Барри поглядывал на молчавшую девушку, откровенно любуясь ею. Отем сделала движе­ние, от которого длинные рукава плаща затре­петали, как темно-фиолетовые стяги на поры­вистом ветру. Их глаза встретились в долгом взгляде, сокровенном, как шепот. Потом девуш­ка встала и без единого слова скрылась в палатке.

Мужчина, оставшийся в одиночестве, посмо­трел на подгоревшего кролика и пожал плеча­ми. Затем присел возле костра и приступил к трапезе, поглядывая на печальные блики, кото­рые отбрасывала мерцающая свеча на полотня­ную стену палатки.

Он мог рассказать ей.

Он должен рассказать ей.

Но он не осмеливался.

Еще не время.

Отем носила в сумке несколько редких пре­красных монет, иглу, разноцветные нитки и кучу других мелочей. Во второй сумке лежали травы, которые она собирала всю дорогу на слу­чай, если им понадобится лекарство или встре­тится кто-нибудь, кому не помешало бы целеб­ное снадобье; там же Отем хранила семена, со­бранные на своем личном огороде в Сатерленде.

В полдень они остановились перекусить. Барри сегодня был молчалив и исчезал в лесу дольше обычного. Лес редел по мере приближения к Лондону и теперь представлял собой ро­щицы небольших деревьев и заросли кустов, разбросанные тут и там. На свои деньги Барри купил немного хлеба и сыра у одного пастуха, Отем отнесла продукты к камню на обочине до­роги. Расстелив запасной дымчато-серый плащ, она села на нагретый солнцем камень и приня­лась за еду.

Вернулся Барри, девушка посмотрела на не­го, но не спросила, где он был.

– Мы обойдем Лондон, – сказал Барри, – если только ты не хочешь остановиться здесь и поспрашивать о сестре. Что такое, госпожа? – он заметил, что Отем к чему-то прислушивает­ся, закинув голову и прищурив глаза.

– Ты слышишь?

– Ага, – сказал, наконец, Барри. – Лоша­ди. Их много. Они идут сюда, госпожа, – он рассмеялся. – Все в порядке. Мы приближаем­ся к Лондону, вот и все. Вокруг этого города оживленное движение – одни едут туда, дру­гие – обратно.

– Я хочу спросить этих людей.

И Отем пошла навстречу всадникам.

– О чем спросить? – почти выкрикнул Бар­ри, наблюдая, как рыцари натянули поводья скакунов, когда девушка взмахнула рукой, де­лая им знак остановиться.

«Храбрая женщина», – подумал Барри, вы­тирая пот со лба.

– Сейчас узнаешь, – только и ответила Отем. – У меня пара вопросов, – обратилась она к грузному рыцарю, который улыбался так, будто вид девушки доставлял ему огромное удо­вольствие. – Не видели ли вы красивую девуш­ку с белоснежными волосами? Она довольно высокая… нет, невысокая… по-моему.

Барри закатил глаза. Королевские рыцари посчитают ее слабоумной: она принялась демон­стрировать все признаки, которые напоминали сестру-близнеца.

– У нее маленькие изящные ножки, как и у меня, – говорила Отем, выставляя одну ногу в кожаном башмаке, чтобы им было виднее. По­слышались смешки, но она продолжала с боль­шим трудом описывать сестру, которую не виде­ла семь лет. – Сейчас это, наверное, взрослая женщина более прекрасная, чем луна и звезды.

– Я видел такую женщину, – произнес один из рыцарей, выглядевший гораздо серьез­нее остальных своих спутников.

– О! Где? – Отем вцепилась в поводья его лошади, подняв умоляющие глаза на рыцаря. – Где Вы видели мою сестру?

– В монастыре. Полагаю, она собиралась постричься в монахини. Ее привезли в аббатст­во, откуда переправили в Ноттингский мона­стырь, а потом… хм… в Уитби.

Другие рыцари смотрели на него с удивле­нием, и, отвечая на немой вопрос, он пояснил:

– Невозможно забыть такую девушку, как она! Она прекрасна и застенчива, как только что распустившийся нарцисс, а волосы ее похо­жи на сверкающий белоснежный атлас.

– Это она! – Отем с трудом удержалась от соблазна поцеловать рыцаря. На мгновение ра­дость ее померкла, но потом вновь разлилась горячей волной.

– Почему ее привезли в монастырь? Навер­ное, вначале ее похитили какие-то дурные люди?

– Несомненно, – подтвердил рыцарь. – Она лишилась всего. Ей некуда было идти.

– Итак, ее доставили в монастырь, – всту­пил в разговор Барри, и все глаза обратились к нему. – Как удостовериться, что это одна и та же женщина? И Вы, кажется, затрудняетесь сказать, в каком именно монастыре она сейчас находится?

От его слов новая тревога забилась в сердце Отем.

Рыцарь ответил, показывая рукой на девушку:

– Их можно было бы принять за близнецов, если бы не цвет волос. Кажется, я вспомнил: это был Кирклейский скит! – закончил рыцарь, глядя на огненные волосы Отем.

Девушка энергично кивнула красноречивому рыцарю:

– Это, должно быть, моя сестра. Обнаружив у одного из рыцарей незатянувшуюся рану, Отем приготовила ему особый чай из луговых трав, дала с собой листьев с указани­ями, как их заваривать, и попрощалась со всад­никами.

– Ты была с ними очень мила, – сказал Бар­ри, бросая на нее странный взгляд. – Почему?

Отем поспешно укладывала пожитки, чтобы продолжить путешествие.

– И они были очень милы со мной. Они дали мне сведения.

«Временами, – подумала она, – Барри туп чрезвычайно».

– Ага, – он почесал за ухом и понес вещи к тележке. – А откуда столь утонченная деви­ца, как ты, знает травы? – спросил он.

– Я изучала труд Диоскорида и его после­дователей в монастырских садах трав. Их мона­стыри превратились в хранилища книг, они тщательно переписали ранние книги о свойст­вах трав и, естественно, приобрели новые об­ширные знания за это время.

– Монастырские сады трав? – недоверчиво переспросил Барри.

– Эти сады обрабатывались ради больных и страждущих. Каждый мог прийти в мона­стырь за лекарственной травой. Прочитав труды последователей Диоскорида, я добавила новые знания к результатам собственной практики и опытов с травами.

Неожиданно Барри заявил:

– Тогда нам нет нужды идти в Лондон. – Да.

– Ну что ж, в леса Ноттингемшира! Барри уложил вещи в тележку, похлопал запряжен­ных ослов и, обернувшись, наткнулся на тяже­лый взгляд Отем. – В чем дело?

– Да, – повторила она, и Барри удивленно поднял бровь.

– Да?

– Да. Сначала – в монастырь.

– Ты хочешь сказать в Кирклейский скит. Пожав плечами, Отем ответила:

– Это одно и то же.

После ужина, состоявшего из буханки хлеба, сыра и жареного кролика, Отем долго лежала, не смыкая глаз. Только услышав храп Барри, она зашевелилась и поднялась с постели, устро­енной прд тележкой.

Медленной осторожно она отошла примерно на ярд от тлеющих угольков костра, когда заметила, что дыхание Барри изменилось. Отем застыла на месте, ожидая, пока он снова погру­зится в сон. Наконец, дыхание его стало равно­мерным и приглушенным.

Девушка, приподняв подол нижней рубашки и плащ, чтобы они не намокли во влажной траве, направилась к ручью искупаться. В руках она несла еще один плащ, которым можно будет вытереться.

И в этот момент он настиг ее!

Повалив Отем на землю, Барри в мгновение ока подмял ее под себя, закрыв рукой рот, кото­рый она так и не успела открыть. Из горла его вырвался удивленный возглас:

– Госпожа?

Отем взмахнула ресницами:

– Барри!..

В падении ее плащ распахнулся, и теперь между нижней кожаной рубахой Барри и телом девушки ничего не было. Грубая кожа была хо­лодной, озноб пробирал Отем до самых костей. Шок продолжался целую минуту, удерживая ее в совершенной неподвижности, только сердце в груди оглушительно стучало.

Горячие губы Барри шептали на ухо слова, которых она не могла разобрать, а сама Отем повторяла:

– Барри, отпусти меня! Казалось, он не слышал.

Девушка чувствовала, как содрогается его тело, и даже в темноте поняла, что Барри сдер­гивает свою рубаху и штаны. Он весь дрожал от нетерпения.

Отем оставалась неподвижной, словно камен­ная статуя. Руки Барри, обнимавшие ее, его прерывистое дыхание, щекотавшее ухо и шею, вызывали совершенно неизвестные, волнующие ощущения. И все же в сознании настойчиво билась мысль: бежать, спасаться!

С силой, которую придало ей отчаяние, Отем стала извиваться и крутиться под навалившим­ся на нее телом; раздался треск разрываемой ткани в том месте, где Барри прижимал коленом ее рубашку к земле. Девушка царапалась, как дикая кошка, чувствуя, что раздирает кожу на спине Барри.

В памяти всплыла сцена нападения Дрого, и Отем приподняла колено, намереваясь повто­рить удачный прием.

Барри оказался сильнее Дрого. Плащ сбился в сторону, ветки и мелкие камешки впивались в обнажившуюся спину девушки. Дыхание с трудом вырывалось из ее горла: Отем задыха­лась. Нападение Барри повергло ее в ужас. Если идиот превратился в зверя, есть только один вы­ход – вырваться из его лап как можно скорее.

С быстротой кролика Отем выдернула из-под бедра край плаща. Вложив все силы в одно стре­мительное движение, она взмахнула плащом и закутала в него голову Барри, а сама стремглав понеслась прочь.

Барри моментально вскочил на ноги, тяжело и часто дыша.

«Так темно, – подумала Отем, – что кажет­ся, будто бежишь под одеялом». Она бежала изо всех сил, спотыкаясь и падая. Сухие ветки царапали кожу, кололи тело.

Барри! Барри! Девушка не могла поверить, что добрый друг и попутчик гонится за ней.

Острая боль в боку заставила ее остановить­ся. Дыхание вырывалось судорожными толчка­ми. Отем споткнулась о поваленный ствол и рас­тянулась на земле во весь рост. Он поймает ее!

Инстинктивно Отем сжалась в комок, чтобы стать как можно меньше. С волнением прочла краткую молитву, «Барри, Барри, только не ты, только не становись таким, как Дрого!»

Шаги Барри слышались все ближе. Еще ми­нута, и он будет рядом. Сердце бешено колоти­лось, от этих ударов сотрясалось все тело, дыхание застревало в горле. На фоне едва тлеющего далекого костра Отем увидела огромный силуэт Барри. Он двигался, как кошка, как пантера, но пока не видел ее. Вот он повернулся к девуш­ке спиной. Пора!

Отем вскочила и побежала. Ее всю трясло, но она не останавливалась – она должна была убежать от Барри. Он ничем не лучше любого другого мужчины, одержимого полотью. Может быть, утром он придет в чувство, но сейчас ей надо убежать от единственного друга в этом ми­ре. Как больно, когда тебя так предают!

Похолодало. Отем продолжала двигаться, дрожа от ветра, пронизывающего до костей, все дальше в лес. Страх, вызванный неожиданной вспышкой похоти Барри, уступил место другим тревогам и опасениям. Она часто останавлива­лась и прислушивалась, не гонится ли за ней Барри. Но ничего не было слышно. Отем остано­вилась у поваленного дерева – она была совер­шенно одна.

Высоко в небе сияла луна, освещая верхушки деревьев искристым светом, и темнота внизу, где Отем почти на ощупь прокладывала путь, по контрасту казалась еще гуще.

В сознании девушки снова и снова проноси­лись яркие образы. Барри пытался изнасило­вать ее. Отем глотала слезы, с трудом веря в это даже сейчас.

Ей придется прятаться в лесу до рассвета, а потом искать дорогу в Лондон, расспрашивая встречных; должны же существовать люди, ко­торым можно доверять, которые дадут добрый совет. Например, как рыцари! Отем не испы­тывала страха перед ними. У них не было наме­рения изнасиловать ее, как это хотел сделать Барри. Или все еще хочет. Преследует ли он ее по-прежнему? Поймает ли до утренней зари? Отем содрогнулась при мысли, что он сделает с ней на этот раз.

Как часто Барри вызывал в ней приятные ощущения, когда они стояли рядом, ели у од­ного костра… Боль и обида ледяной волной сно­ва нахлынули на Отем. Она тяжело опустилась на землю, закутавшись в плащ, и незаметно уснула.

Когда Отем открыла глаза, луна уже перемес­тилась на небесном своде – девушка проспала несколько часов. Было темно, вдруг внимание беглянки привлекло какое-то красно-оранжевое свечение неподалеку.

Костер!

Поднявшись на ноги, поплотнее завернув­шись в плащ, Отем неслышной поступью напра­вилась к огоньку. Она знала, что это не тот небольшой костер, что разжег Барри. Подойдя ближе, девушка разглядела спящих вокруг костра четырех мужчин. Конечно же, она их не знала: они не были королевскими рыцарями.

Отем остановилась в нерешительности. Ей тоже нужно тепло. Кто эти люди? Можно ли им доверять, если она осмелится подойти к ог­ню? «Ха! Существует ли хотя бы один мужчина, которому можно довериться полностью?» – по­думала Отем.

Внезапно она заметила еще одного человека, который стоял чуть в стороне от костра. Он был высоким, телосложением напоминал Барри. Значит, их всего пятеро. Наполовину скрытый темнотой, мужчина пристально вглядывался в ее сторону. Спящие не шевелились.

Отем медленно двинулась вперед, не осозна­вая, что похожа в данный момент на приведение – бледный плащ спадал подобно туманной дымке с ее плеч, спутавшиеся волосы струились за спиной.

Человек увидел ее и, выставив перед собой заряженный лук, заговорил.

– Ты кто? – спросил он. – Лесная ведьма?

– Нет, – ответила Отем и заставила дрожа­щие ноги сделать еще шаг. – За мной гонят­ся, – она сморщила носик, уловив аппетитный запах, – это что, вареное мясо?

– Да, – он улыбнулся, но лук не опустил. – Кто ты такая? Отвечай!

– Я… хочу есть.

Она сказала это так громко, что четверо муж­чин тотчас проснулись.

– Кто это?..

Они уставились на мужчину с луком, будто не видели его здесь прежде. Потом заметили девушку.

– Боже милостивый! Кто среди нас – ли­лия-чародейка? – произнес мужчина с мягки­ми темными волосами.

Последовал обмен взглядами, в которых про­мелькнули озорные огоньки.

– У меня пропала смена белья и кольчуга, – пожаловался какой-то человек из темноты.

– Замолчи, – оборвал его чей-то голос.

Отем присела на дрова, сложенные у кост­ра – один из мужчин сделал знак сесть там. Потом он протянул ей кусок жареного мяса. Девушка набросилась на еду так, будто не ела несколько дней.

Мужчины тесным кружком стояли чуть по­одаль и очень тихо разговаривали. Покончив с мясом и элем, Отем взглянула на своих хозяев. Их было пятеро, как и вначале, и явно они больше никого не ждали.

Величественный рыцарь с луком и стрелами, убравший сейчас оружие, внимательно осматри­вал девушку. Двое других, одетых в охотничьи костюмы, тоже с любопытством поглядывали в ее сторону, только два монаха держались в тени, не интересуясь происходящим.

«Если они отшельники, то им можно дове­рять».

Отем рассмеялась, глядя на мужчин, рассев­шихся полукругом и не спускавших с нее глаз.

– Я не исчезну, как приведение или кол­дунья. Кстати, что такое «лилия-чародейка»?

– Суеверка, – ответил один из них. – Вро­де лесной ведьмы.

– Тебе не кажется, что ты должна сказать нам, кто ты? – строго произнес один из монахов.

– Сначала назовите ваши имена!

– Мы спросили первыми, – заметил ры­царь, напоминавший ростом и фигурой Барри, но на этом сходство заканчивалось. Он был по­хож на принца.

– Я Отем Мюа из замка Сатерленд. Я путе­шествовала с попутчиком, – глаза ее подерну­лись печальной пеленой слез, – но потеряла его. Это правда!

Мужчины встали, немного походили и снова опустились на землю недалеко от девушки.

«Они пытаются решить, что со мной делать», – подумала Отем.

– Ты страдаешь, маленькая леди? Что этот человек имеет в виду?

Отем ответила: – Страдаю? О да, конечно. Иначе бы я не бродила по лесу поздней ночью, – она немного помолчала. Я же говорила, кто-то преследовал меня.

Отем устала и измучилась после блуждания по лесу, и ей хотелось плакать из-за предательства Барри, но необходимо было здраво оценить сложившуюся ситуацию и правильно выбрать линию поведения.

Эти люди, несомненно, довольно странная группа путников: два охотника, два монаха и рыцарь. Когда один из монахов подводил ее к месту у костра, Отем заметила блеск металла через разрез в шерстяной расе. Монах в коль­чуге? Разве такое возможно? Здесь кроется что-то странное. И рыцарь как-то подозрительно изучал ее. Надо вести себя осторожнее. Они могли отослать Отем назад к Барри Жеро, а могли сами отвезти ее в монастырь. И все же Отем боялась открыть этим людям слишком много, даже то, что хочет добраться до Ноттин­гемшира.

– Итак, Ваша история, леди?

С беззаботным видом Отем ответила:

– Не думаю, что она заинтересует вас.

– И все же попробуй, – настаивал рыцарь.

– Я шла в монастырь – женский мона­стырь, если хотите знать.

– Мы понимаем, – рыцарь обвел взглядом приятелей, – не сомневайся, – он кивнул, и остальные кивнули в ответ.

Какая польза, если она и узнает их имена? Что это за люди? Отем изучала лицо рыцаря в поисках подсказки. Вдруг монах, из-под капю­шона которого выбивались золотистые волосы, начал из темноты:

– Рейн, что…

– Дождь? – удивленно спросила Отем, подняв глаза к ночному небу. Оно было чистым.

– Тише, – прервал рыцарь монаха. Поймав пристальный взгляд девушки, рыцарь беспокойно поерзал и наклонился вперед, поставив локти на колени, чтобы помешать ей заглянуть в свои глаза и прочесть таившиеся там мысли.

Отем заметила, как один из охотников за­думчиво потирал подбородок. Что они намерены сделать с ней? Не попала ли она из огня да в полымя? Возможно, ей следует пересмотреть отношение к Барри. Наверняка он уже одумал­ся. На рассвете она пойдет искать его. Да, имен­но это она и сделает: лучше рискнуть с Барри, чем с этими странными людьми.

– Не вижу причины, которая заставила тебя бродить по лесу, – хриплым голосом начал ры­царь. – Ты от кого-то убегаешь. Почему?

– Он… он вел себя не очень хорошо со мной… О, как бы ей хотелось, чтобы украшенный драгоценными камнями кинжал Дрого был сей­час под рукой, узнать бы только, где он.

– Мне кажется, он собирался… овладеть мной.

Выражение лиц слушателей не изменилось, но Отем заметила взгляд рыцаря, задержавший­ся на ее обнаженной ноге; девушка поспешно прикрыла колени. Однако было слишком позд­но скрывать тот факт, что на ней под плащом ничего нет, кроме нижней рубашки.

Отем продолжала более доверительным то­ном, рассказав о поисках сестры и о том, что они с Барри узнали в гостинице «Единорог».

– Где твой сопровождающий? – требова­тельно спросил рыцарь. – Ах, да, ты говорила; он оскорбил тебя, испытав к тебе вожделение. Так, так, – сказал он, прищелкивая языком.

Рыцарь встал и отошел в тень со светловоло­сым монахом, оставив Отем в компании осталь­ных.

– Она красива, – произнес монах сухо, – полагаю, здесь есть какая-то надежда для тебя.

– Тише, Тайриан, – предупредил рыцарь, – она может услышать.

– Где ты был? Мы объехали всю Англию вдоль и поперек, пытаясь разыскать тебя. Зачем ты украл мою…

– Еще раз, – сказал рыцарь, – говори ти­ше. Ты не понимаешь.

– Да, но прости меня, создается впечат­ление, будто ты действительно околдован. Кем? Не этой ли леди?

– Ты видел герцогиню? – спросил рыцарь.

– Нет, Рейн.

– Тише, черт побери! Ты хочешь все испор­тить?

– Зачем ты вообще играешь в эту глупую игру? Рейн, ты не отвечаешь на мои вопросы. Почему от тебя так плохо пахнет? – он пнул но­гой камень. – Почему на тебе были какие-то лохмотья? То, что на тебе надето сейчас, всего лишь моя запасная пара штанов – ты облачил­ся в них, пока я спал. И моя кольчуга…

Рыцарь Рейн со скучающим видом отошел от собеседника. Подойдя к месту, где только что сидела юная леди в оборванном наряде, он обнаружил, что она крепко спит возле костра. Он взглянул на нее и пошел переодеваться.

Затем рыцарь вернулся и остался возле спя­щей девушки, а остальные выехали в темную ночь, направляясь на север и захватив с собой смену одежды и кольчугу, что были на нем раньше.

Глава 4

Отем проснулась и внимательно осмотрелась: вокруг не было ни души, от ночного костра оста­лась кучка серой золы.

Вдруг откуда-то сверху раздалось покашли­вание.

Вздрогнув, девушка перевела взгляд на ог­ромный дуб, простиравший ветви над ее головой.

– Барри, – выдохнула она, и тело ее напряг­лось, готовясь к бегу, – Что ты там делаешь?

Барри поудобнее устроился на. мощной ветке.

– Отдыхаю, – ответил он, зевая. – Я искал тебя всю ночь, госпожа. Что с тобой произошло?

Отем облизнула пересохшие губы. Барри сно­ва был сам собой, но можно ли доверять ему, не набросится ли он на нее, как прошлой ночью?

Она осторожно поднялась на ноги, дрожа от ночной сырости, пронизывающей до костей.

– Прошу прощения, госпожа, – сказал Барри, спускаясь с дерева с ловкостью кошки.

Отем резко обернулась, глаза ее сверкнули:

– Ты не станешь больше нападать на меня, Барри?

– Ух… – он опустил голову, словно прови­нившийся мальчишка. – Конечно, я так не сделаю.

Вскинув голову. Отем сурово заговорила:

– Что на тебя нашло? Я пошла помыться в ручье, а ты набросился на меня, как похотли­вый самец в брачный период!

– Я подумал, по правде говоря, что это кто-то другой, – Барри по-прежнему пристально разглядывал землю под ногами, не решаясь под­нять глаз. – Решил, что какой-то воришка хо­чет ограбить меня, то есть нас. Вот почему я так поступил.

Нахмурившись, Отем спросила:

– Ты был столь интимен с простым воришкой? Барри захихикал:

– С воровкой, возможно, и был бы.

– Опять ты говоришь очень странно, Барри. Почему ты постоянно меняешь голос? Ты что-то скрываешь от меня?

– Я? – плечи Барри поникли. – Ты уже спрашивала меня раньше, и я ответил, что нет.

. – А это что такое? – Отем дотронулась до свежих царапин на его запястье. – Это могло появиться при спешном одевании кольчуги, – прищурив глаза, девушка взглянула ему прямо в лицо, – Барри, что ты сделал? Ты украл коль­чугу у этих охотников и монахов?

– Разве ты не помнишь, госпожа? Правда не помнишь? – он покачал головой. – Это ты поцарапала меня, когда я напал на тебя. Вот откуда эти царапины.

– Ах, – Отем прикусила нижнюю губу, – извини, Барри. Ты очень напугал меня. Да, на­верное, это сделала я.

Она услышала тихое ржание и, посмотрев в сторону дубовой рощи, увидела там Гоуст, ка­завшуюся столь же призрачной, как и ее имя; лошадь была привязана к одному из древних дубов и жевала пучок травы.

– Дождь, – произнесла девушка.

– Что? – Барри с быстротой молнии повер­нулся к ней, но, заметив, что она смотрит на небо, тут же расслабился. – Ах, дождь… Да, вполне возможно, что он пойдет.

– Тележка с Даски с тобой? – девушка ос­мотрелась и увидела черного мула, терпеливо ожидавшего на едва заметной тропинке. —А, я вижу его. Но где же наш ослик – наш Уоддел?

– Снова отвратительно ведет себя. Я оставил его на противоположной стороне рощи. Он ни­куда не уйдет – слишком туп для этого.

– Да, он туповат, – согласилась Отем. Барри дотронулся до ее руки, девушка вздрог­нула и отвела взгляд.

– Не бойся меня, госпожа. Я просто слиш­ком близко подошел к тебе вчера, мне следовало держаться подальше. В конце концов, я мужчи­на, поэтому не надо ненавидеть меня за то, что я сделал. Ты красивая молодая женщина. Я очень люблю тебя и не хочу причинять тебе боль. Никогда.

Отем смахнула выступившие слезы и пошла собирать одежду, чтобы поскорее выехать из леса на вересковую пустошь, что тянулась дале­ко на север.

К вечеру этого дня Отем и Барри удалились от Лондона на довольно значительное расстоя­ние и продолжали двигаться на север под про­ливным дождем.

На открытой местности тут и там попадались редкие группы деревьев, но видели всадники лишь на пару ярдов перед собой – мешала мут­ная пелена дождя. Ни селения, ни деревушки не попалось им на пути.

Отем дрожала всем телом, Барри начал по­кашливать.

– Посмотри, госпожа, – окликнул девушку Барри, напряженно вглядываясь в серую стену дождя, – вон там какой-то сарай. Мы могли бы остановиться в нем на ночь. Что скажешь?

– Я пойду куда угодно, лишь бы там было сухо, – ответила Отем, стуча зубами и кутаясь в мокрый плащ.

К тому времени, как они подъехали к строе­нию, названному Барри сараем, дождь усилился.

– Как нам развести огонь? – спросила Отем, войдя внутрь. – Все такое мокрое! Я совсем за­мерзла и… и очень несчастна. – Она застонала, растирая руки. – Я никогда не была такой мок­рой, такой голодной, такой… Что случилось?

– Помолчи.

– Что? – Отем непонимающе захлопала гла­зами, различив приказ в голосе Барри.

– Тихо.

Она нахмурилась, пытаясь разглядеть его в полутемном сарае. С бровей, носа и подбородка Барри капала вода, а темные волосы прилипли к голове. По крайней мере, подумала она, дождь смыл с него часть грязи. Лицо его покрывал приятный золотистый загар, а глаза были… они были…

Где она могла видеть эти глаза раньше?

– Перестань таращиться на меня и поста­райся подумать, как нам согреться. – Он сбро­сил сумки на пол. – А, – продолжал Барри, – кажется, я вижу сухое местечко в углу и немно­го старого сена… Да, действительно, туда вода не затекает… Госпожа, я же предупредил, что­бы ты перестала глазеть на меня, будто я кусок мяса, который тебе хочется съесть, – он смущенно закашлялся, – помнишь, что произошло прошлой ночью?

Отведя .взгляд, Отем принялась хлопотливо шарить в кожаных сумках, пытаясь отыскать сухую одежду. Она поглядывала на Барри, не­счастного Барри, и гадала, во что же переоде­нется он. Облачившись в прохладную, но сухую смену белья в темном углу сарая, девушка обна­ружила, что Барри уже произвел кое-какие из­менения в евоем костюме.

– Замечательно, – медленно произнесла де­вушка, – у тебя тоже есть сухие вещи.

Отем сосредоточенно молчала несколько ми­нут, разглядывая угол, где они должны были лечь вместе.

– Мы ляжем спиной к спине, – решила она наконец.

– Да, госпожа.

Барри увидел, что ее глаза широко распахну­лись, когда он достал из-за спины два одеяла.

– Почему они остались сухими? – изумлен­но спросила Отем.

– У меня, знаешь ли, тоже есть кожаные сумки. Я вовсе не такая уж деревенщина и могу позволить себе парочку удобных вещей.

– Ах, Барри, – девушка устало рассмея­лась, – ты постоянно смешишь меня. Ты вы­глядел так забавно, когда рассказывал, что от­нюдь не беден как церковная крыса, сначала в Сатерленде, а сейчас здесь. И тогда, и в данный момент я не думала о тебе как о низшем су­ществе…

Она подавила смех.

– А ведь я практически ничего не знаю о твоей прежней жизни. Пойдем согреемся в су­хом углу, и ты будешь рассказывать о себе, пока я не усну.

– Нет, – ответил Барри, – я очень устал и собираюсь немного поспать сразу после еды. Как-нибудь в другой раз, госпожа Отем. – Он порылся в сумке, которую взял с собой в угол. – Вот, я забыл. Ты, должно быть, проголодалась. Хлеб и сыр, – он тихо рассмеялся, – хлеб слег­ка подмок, но сыр крепок, как обычно.

После скудной трапезы девушка быстро за­снула, зарывшись в сено и одеяла; тело Барри согревало ее всю ночь.

Отем снова видела сон. На этот раз он казал­ся на удивление реальным. Рядом с ней было большое теплое тело – твердое и упругое. Де­вушка даже ощущала на шее горячее дыхание этого мужчины из сна.

Это был очень приятный сон. Мужчина нахо­дился так близко! Она даже различала цвет его глаз, когда взглянула на него через плечо. Зеле­ные. Зеленые, как мох. И карие крапинки в них. Волосы его были почти черными, блестящими и тяжелыми. Тело состояло из одних мускулов. Это был великолепный мужчина!

Во сне он прижался к ней. Отем чувствовала, как твердеет мужская плоть чуть ниже ее спи­ны. Подобных ощущений она не испытывала никогда.

Они лежали так близко, что даже волос не прошел бы меж их телами. Его грудь вздыма­лась и опускалась за ее спиной. Они дополняли друг друга, словно части чего-то разрозненного раньше и вновь собранного в единое целое.

Две половинки составили одно целое.

Что это за сон? Отем ощущала физическую близость и трепет, доставлявший странное удо­вольствие.

Затем в сновидение проник низкий голос:

– Повернись ко мне, Отем. Я согрею тебя подобно нежному летнему ветерку. Подобно то­му, как золотые поцелуи солнца согревают го­ловки полевых цветов…

Какой чудесный глубокий голос!

Она повернулась, как велел человек из сна. Холод стремительно исчезал из усталого тела, уступая место чему-то приятному, теплому и нежному. Отем никогда не чувствовала себя так замечательно, спокойно и надежно. С губ ее сорвался печальный вздох, потому что это был всего лишь сон. Девушке хотелось остаться в нем навсегда. Может быть, именно так человек засыпает, чтобы никогда не проснуться?

Такое приятное состояние.

Надо заговорить и посмотреть, ответит ли он.

Кто?.. Кто… ты?..

Рейн услышал, как Отем что-то пробормо­тала во сне, сначала он не понял, но девушка повторяла вопрос, ожидая его ответа.

– Кто ты? Кто ты? Тот великолепный ры­царь, что однажды появился в моем сне?

Он ответил тихо и нежно:

– Более, чем однажды, прекрасная дева. «Может, разбудить ее и напомнить о своем присутствии?» – подумал Рейн.

Отем вздохнула и почувствовала, что рука ее легла на твердый бицепс.

– Сон… – тихо прошептала она. – Что ты хочешь от меня?

– Поцелуй меня, дева.

– Поцеловать? А мне понравится этот поце­луй? – пробормотала она.

– Конечно. Я могу дать тебе все, что ты захочешь. Сам же прошу лишь один чистый де­вичий поцелуй.

Их губы соприкоснулись, и Отем задрожала от удовольствия. Они обменялись легким поце­луем, потом еще одним, еще…

Рейн притянул ее ближе к себе. От близости прелестной девушки сердце забилось радостно и стремительно, ощущение юного тела разжига­ло желание, страсть.

Отдавшись его ласкам и поцелуям, душа Отем, казалось, оставила ее и парила в небесах. Никогда сон не был столь впечатляющим. Ры­царь целовал ее глаза, нежную впадинку на затылке, покрывал поцелуями изгибы ее соблаз­нительного рта. Их губы встречались, скользи­ли, сливались в горячем водовороте страсти. Казалось, все ее тело растворялось в нем, как горячий воск.

Отем стала похожа на лесной пожар. Запах, исходивший от мужчины, сводил ее с ума. Ей не хотелось просыпаться и покидать этот рай. Горячие волны захлестывали ее и откатывались назад. Она находилась в мире желания, по срав­нению с которым реальная жизнь казалась се­рой и незначительной. Но тут в спор вступило сознание – не является ли этот сон ничем иным, как реальностью.

Реальность!

Отем проснулась в ужасе и вскрикнула, об­наружив, что лежит в объятиях Барри.

– Барри! Убирайся прочь!

Он пробормотал что-то нечленораздельное: Барри спал крепким сном.

А все казалось таким настоящим! Но это все­го лишь сон…

Отем отвернулась от Барри и невидящим взглядом уставилась на мутную дымку мелкого дождя. Древний сарай поскрипывал на ветру, вдали завыла собака, прохладные порывы воздуха проникали сквозь щели строения. Наконец, девушка сомкнула веки, устав от безрадостного зрелища старого сырого сарая.

Но он лежал без сна, не отводя глаз от ее спи­ны. Душевная боль душила его. Как хотелось бы ему открыться девушке, объяснить, кто он такой на самом деле, почему он с ней, почему он не может открыто выступать в роли ее защит­ника.

Ирония положения: защитник. Насколько ново и необычно для него иметь на попечении всего лишь одного человека – ее. А скоро по­явятся и другие…

Они приближались к Ноттингемскому лесу.

На рассвете путешественники поднялись на возвышенность, с которой открылся вид на ог­ромный лес, лежавший на расстоянии дня пути.

Барри испустил пронзительный радостный вопль, и Отем последовала его примеру, со сме­хом пришпоривая Гоуст. Барри управлял Уодделом, Даски и гремящей тележкой, которая, спускаясь по каменистому склону, ударялась о валуны и угрожающе грохотала. У подножия холма путники остановились. Они были похожи на беззаботных детей, хохотавших, кричавших, дурачившихся, с восторгом встречающих новый яркий день. Ослы кричали, лошадь ржала, и даже цветы, казалось, пели и танцевали.

Дождь закончился. Они были молоды и пол­ны сил. Пора снова отправляться в путь.

Солнце заливало мир золотистым светом, в котором растворялись ночные тени; земля была зеленой и свежей…

Барри установил палатку и поспешно отпра­вился прочь, оставляя девушку в обществе жи­вотных.

– Ты куда? – крикнула ему вслед Отем, которая сбросила с плеч сумки и принялась го­товить завтрак из хлеба и только что собранных трав. Она нашла даже несколько ягод на вино­градной лозе – первый роскошный дар весны.

Сердясь, что ее спутник опять скрылся в не­известном направлении, Отем стала проверять содержимое еще одной сумки.

– Ах, Барри, как можно быть таким рассе­янным? Ты взял мою сумку вместо своей! – с этими словами девушка направилась к лесу.

Вдруг она заметила сквозь кусты совершенно голого Барри, мазавшего лицо жидкой грязью, которая высыхала на солнце, и он смахивал ее, оставляя грязные полосы и пятна.

Отем потупила глаза.

Боже милостивый! Барри был похож на ожившую греческую статую, что впитала в себя энергию солнца и неба. О Боже!

Она с трудом сглотнула, желая как можно быстрее уйти отсюда, но что-то удерживало де­вушку. Обнаженное тело Барри заставило ее вспомнить интимные мечты о храбром рыцаре и… вчерашний вечер, когда… когда… Бог мой, она ощутила такое странное тепло…

Отем закрыла лицо руками, отгоняя видения.

Что происходит? Он что, сумасшедший? За­чем мазать грязью такое великолепное тело? Отем терялась в догадках.

А вдруг он заметит, что за ним подглядыва­ют? Отем резко повернулась и поспешила назад к палатке со скоростью, на которую только бы­ли способны ее маленькие ножки. Сердце гром­ко стучало в груди подобно сотне рыцарей, мчав­шихся галопом по подъемному мосту!

Весь день Отем украдкой поглядывала на Барри и раз даже вскрикнула от неожиданности, когда он задел ее рукой. Барри внимательно заглянул ей в глаза и ухмыльнулся.

Отем была в растерянности и волнении. А Барри насвистывал веселый мотив, что еще больше раздражало ее натянутые нервы.

– Иди сюда, – позвал Барри, когда они за­кончили легкий завтрак.

– Что? – девушка повернулась на камне, где сидела, расчесывая волосы.

– Посиди со мной. Смотри, я поделюсь с тобой этой скалой, – Барри расправил одеяло на выступе скалы, очень напоминающем челове­ческую ногу огромного размера.

Отем рассмеялась, подходя ближе.

– Это похоже на ногу какого-то великана, не так ли?

– Да, – согласился Барри.

С беззаботным смехом Отем опустилась ря­дом с ним на расстеленное одеяло. Они говорили о животных и охоте. Опираясь на скалу, девуш­ка самым естественным образом откинулась на грудь Барри.

Она хихикнула, заметив его длинные шиш­коватые ноги, которые он вытянул вдоль камня.

– Что у тебя в штанах?

Отем хотела было хлопнуть его по ноге, но передумала и отдернула руку. Она не испыты­вала никакого желания рассказывать, что виде­ла его обнаженным в кустах у ручья.

Грязная бровь поползла вверх.

– В штанах? – Барри рассмеялся низким грудным смехом. – Мне лучше не говорить это­го, иначе ты сбежишь от меня.

Отем знала, что тело его твердое и упругое, с мускулистыми икрами и бедрами. Она видела его – и не только на это обратила серьезное внимание.

– Ты такой большой, – осмелилась заме­тить девушка, – но скажи все-таки, что в твоих штанах? Насколько я понимаю, ты не такой шишковатый, – с ее губ сорвался смущенный смешок. – Каждый раз, когда ты возвраща­ешься от ручья или какой-нибудь речушки, эти шишки располагаются в разных местах.

– А, значит, ты заметила, – проворчал Бар­ри, совершенно не смутившись.

– Да… я заметила.

– – У меня боли в костях, и льняные полосы, намотанные на суставы, спасают меня от силь­ных… приступов. От приступов боли, – повто­рил он, испытующе глядя на нее.

– Понятно, – произнесла Отем.

Но про себя продолжала гадать, почему он стремится скрыть почти божественное тело, даже если хочет успокоить немного боль. И откуда у Барри такой недуг?

– Сколько тебе лет, Барри?

– Около тридцати, я думаю. Может ли хоть кто-то в подобные времена точно назвать свой возраст?

И вновь эта манера говорить. Странно. С каж­дым днем поведение Барри интриговало Отем все больше и больше; он вызывал в ней столь сильный интерес, что девушка почти забыла о важной миссии, которую взяла на себя.

Отыскать сестер, для начала хотя бы одну, – вот что является целью ее жизни, а не велико­лепные формы деревенского дурачка.

Поднимаясь с одеяла, Отем оперлась рукой о бедро Барри.

Он резко дернулся, будто на ногу ему поло­жили раскаленное полено.

– Я причинила тебе боль? – девушка смот­рела ему в лицо, выражающее муку, и думала, не ошиблась ли она в преждевременных выво­дах насчет болей в суставах.

– Никогда не дотрагивайся до меня там, – сказал Барри.

– Что?

– Помни, что произошло раньше. Как она могла забыть такое? Совершенно сбитая с толку, Отем растерянно смотрела вслед уходящему Барри.

Глава 5

– А есть ли в этих лесах люди, подобные Ро­берту Гуду? – спросила Отем, когда они подъ­езжали к Ноттингемширу.

– Конечно, – сказал Барри, – еще один Ро­берт Гуд упоминается в отчетах Эдуарда Второго.

Неожиданно Барри замолчал, почувствовав, что сказал слишком много.

– Да, – продолжала Отем, не замечая оп­лошности Барри, – в свитках за 1320-е годы упоминание о Хоббходе, йоркширском бегле­це. – Она знала довольно много о Роберте или Робине Гуде, потому что он был ее самым люби­мым романтическим героем.– Он был объявлен вне закона как один из «бунтовщиков», которых Эдуард Второй простил во время своего визита на север в 1323 году. А указания на некую се­мью Гудов есть в записях, хранящихся в по­местье Уэйкфилд в Уэст-Райдинге, графство Йоркшир, где происходили некоторые эпизоды баллады.

Барри не смог промолчать, когда была затро­нута такая тема.

– Столетие назад шериф являлся самым главным представителем закона и порядка и, следовательно, возмущался законами леса.

Они как раз въехали в чащу, и Отем приш­лось спешиться – ежевика и другие кусты бы­ли слишком густы. Чтобы удержаться от дрожи, которую вызывали призрачные звуки леса, де­вушка продолжала говорить о Робине Гуде.

– Отличительной чертой Робина Гуда было то, что он восстал против власти. Наиболее впечатляющие эпизоды показывают… Ой, что это было?

Отем вздрогнула, вцепившись в лошадь мерт­вой хваткой.

– Всего лишь кролик. Так о чем я говорила? Ах, да. Гуд со своими товарищами грабил и убивал людей, представляющих власть. Их по­стоянным врагом был шериф Ноттингема. Бар­ри, где ты? – обратив внимание на то, что ее спутник не делает никаких замечаний, Отем оглянулась через плечо. – Барри, куда ты делся?

Девушка пожала плечами, пытаясь скрыть страх, и двинулась дальше, надеясь, что Барри нагонит ее, и продолжая болтовню, как будто он по-прежнему шел позади нее.

Сильный низкий голос ворвался в ее рассуж­дения. Казалось, будто какое-то дерево выска­зывало свои мысли.

– О да. Шериф – главный местный пред­ставитель центральной власти и правительства.

Отем опешила.

– Кто это? Это ты, Барри?

Боже милостивый, она надеялась, что это он, а не кто-то или что-то еще.

– Затем идут состоятельные священники-землевладельцы, из которых наиболее ярко описан аббат монастыря бенедиктинцев «Св. Мария» в Йорке.

– Кто это говорит? – округлившиеся от страха глаза Отем оглядывали каждое дерево, каждый куст, но никого не находили. – Про­должайте, – произнесла она с нервным смеш­ком, – я слушаю Вас, сэр Дерево.

Голос был очень приятным, глубоким и му­жественным.

– Обходительность, которая характеризует обращение Робина с бедными рыцарями, жен­щинами и людьми скромного достатка, исче­зает, когда он и его сторонники имеют дело с шерифом и его помощниками, – загадочное «дерево» прочистило горло и продолжило, – в этом случае он выступает под именем «Защит­ник». Так он поступает в данное время в Шер­вуде, где его противником является негодяй Дрого со своими приспешниками… Впрочем, ты сама увидишь.

– Где ты? – Отем выпрямилась во весь рост, вытянув немного шею. – Я слышу тебя, но почему ты не хочешь показаться? И скажи, – прошептала девушка, – где Барри?

Шервудский лес.

Вот куда они пришли. Робина не существо­вало, он всего лишь вымысел. А «Защитник»? Кто он? Живет в изгнании или прячется в этом густом и жутковатом лесу? Наверняка здесь обитают и другие – Дрого и его разбойники не мифические образы, а реальность.

В конце концов Отем остановилась. Барри нигде не было видно, «лесной голос» больше ее не тревожил. Девушка недовольно фыркнула и опустилась на покрытый мхом пень.

– Ой! – пронзительно вскрикнула она, ког­да рядом появилось пушистое маленькое суще­ство, взглянуло на нее огромными черными глазами и вперевалку отправилось прочь. – Что это?

Пожав плечами и махнув рукой, Отем опус­тила подбородок на раскрытые ладони и стала ждать.

Она ждала, ждала…

Клонившееся к западу солнце скоро окрасит карминным цветом верхушки деревьев, и тогда быстро стемнеет.

– Он взял с собой ослов и тележку, – пожа­ловалась Отем своей лошади. – Куда они ушли? Наверняка где-то у ручья этот противный Бар­ри мажет лицо грязью…

Отем начинала страшно скучать на своем пне и немного тревожиться. Она снова заговорила сама с собой:

– Если Барри не появится в ближайшее время, мне придется самой выбираться из этого леса, пока окончательно не стемнело.

Гоуст заржала и потерлась бархатистой мор­дой о руку девушки, потом принялась щипать зеленый ковер леса. Пытаясь отогнать мрачные мысли, Отем тихонько запела, и не прошло мно­го времени, как она успокоилась и почувствова­ла себя увереннее. Отем запела погромче и вне­запно умолкла: к ней присоединился кто-то еще!

Мальчишеский голос взлетал в жалобной, заунывной песне. А это что, звук флейты? Как чудесно!

Значит, в лесу есть люди. Они, должно быть, тоже путешествуют. Но где же Барри? Он давно должен был нагнать ее.

Отем тихонечко пропела:

– Где ты, Барри? Ах, где ты? Зачем ты пря­чешься и играешь со мной?

Барри; Барри… Все так сложно и непонятно.

Барри-Предатель. Барри-Великолепный (те­лом, конечно). А что стало с Барри-Глупова­тым?

Отем задумчиво крутила длинные рыжие завитки, потом снова уткнулась подбородком в ладони. Кроме пения, вокруг нее раздавалось множество негромких звуков: шуршание, топот, шелест веток и листьев – некоторые из них казались ей сверхъестественными и жуткими, и Отем пожалела, что не осталась дома со свои­ми друзьями в Сатсрлендском замке.

Но у нее есть сестры, которых она должна отыскать.

Девушка настолько погрузилась в невеселые мысли, что не заметила, как прекратилось пе­ние и замерла мелодия флейты. Слабый рывок за юбку заставил ее повернуться: мальчик с ры­жевато-каштановыми волосами с ножом в ру­ке… убегал с кошельком, который только что срезал с ее пояса.

– Стой! Вор!

С диким яростным воплем Отем вскочила и бросилась вслед за воришкой, не обращая вни­мания на валявшиеся на земле острые ветки, которые прокалывали ее кожаные башмачки.

Мальчик оглянулся, прикинул расстояние между ними и припустил сквозь густые кусты. Он вскрикнул, заметив лошадь: похожая на при­ведение, Гоуст следовала за ним неторопли­вой рысью. Но в отличие от приведения лошадь не испугалась крика, а продолжала двигаться дальше.

«Великолепное животное», – подумал Джелфлин.

Отем видела, что мальчику придется углу­биться в лес, если он думает оторваться от нее, и резко сменила направление. Сделав последнее отчаянное усилие, она перехватила мальчика и закричала:

– А! Я поймала тебя, воришка!

На долю секунды он замер, потом сделал об­манное движение, намереваясь сбежать в ту сто­рону, откуда они пришли, но упал, споткнув­шись о подножку, которую подставила ему Отем.

– Ага!

Воспользовавшись своим преимуществом, она набросилась на извивающегося мальчика, осыпая его ударами. В пылу «боя» Отем обнару­жила, что разочарование и замешательство по­следних дней переходят в физические силы. Она боролась с мальчиком, пока не осознала, что не встречает больше сопротивления.

Отем остановилась и села верхом на против­ника, торжествуя победу, и вдруг обратила вни­мание на то, что мальчишка лежит совершенно неподвижно. Неужели она убила его?

– Скажи что-нибудь, – потребовала она, встревоженно глядя на него. – Эй, парень! Ты слышишь меня? – Отем наклонилась пониже. – Ты…

Внезапно девушка оказалась лежащей на спине. Руки ее были крепко прижаты к груди, а голова ужасно болела от удара о камень.

– Зачем ты… – к глазам подступили слезы, она часто заморгала и плюнула в грязное, ухмы­ляющееся лицо.

– Ну, что сейчас скажешь, миледи? – на­смешливо произнес мальчишка, и на носу его забавно заплясали веснушки.

– Отпусти меня, незаконнорожденный во­ришка! И верни мой кошелек, иначе я закричу так громко, что лес рухнет!

Проверить, удалось бы Отем свершить судьбу Иерихона без помощи труб, не удалось.

Прежде чем мальчик успел ответить на столь интересную угрозу, его довольно бесцеремонно оторвали от жертвы и подняли высоко в воздух.

– Джелфлин, зачем, черт побери, ты напа­даешь на эту девушку?

– Сэр Тайриан! Я думал, что вы еще спите…

Отем села, потирая голову, и постаралась рас­смотреть этого человека. Ей понравилось имя – Тайриан, хотя оно и было немного странным. Она с радостью бы приветствовала любого спаси­теля, но этот был настолько потрясающим, что на мгновение у девушки дух захватило.

Что это, отблеск солнца, или он действи­тельно сверкает?

Тайриан был высоким, пожалуй, таким же высоким, как и Орион Сатерленд, и казалось, что он с головы до ног был покрыт золотом, будто носил доспехи, как сэр Ланселот или Св. Георгий. Когда эти мысли молнией промельк­нули в сознании, Отем заметила, что его блестя­щий наряд – действительно кольчуга; но взгляд его выражал скорее озорное любопытство, неже­ли рыцарское участие.

– Что? – спросила Отем, когда незнакомец наклонился над ней.

– Вот, – только и сказал он, протягивая руку. Тайриан помог девушке встать и стряхнул с нее пыль затянутой в перчатку рукой. Это была перчатка с удлиненным обшлагом на запястье – такие входили в рыцарские доспехи.

Где она видела этого человека? Во сне? Нет, это не тот рыцарь, что затронул ее сердце. Муж­чина из сна больше напоминал Барри, но, ко­нечно же, не был Барри. Все так запутано…

Мальчик припал к земле и закрыл грязными ладонями уши, напоминая провинившуюся со­бачонку. Он явно чувствовал себя не лучшим образом.

– Встань, болван, и извинись перед девушкой. Отем выпрямилась, изо всех сил стараясь под­ражать своей лучшей подруге Элизабет Джел Сатерленд, которая обладала превосходными манерами.

– Спасибо, сэр, за Вашу своевременную по­мощь. Кому я имею удовольствие принести свою признательность?

– Вы слышали мое имя, – сказал рыцарь.

– Ах да, конечно.

Разве у него нет еще одного имени, указы­вающего на происхождение?

Он словно прочитал мысли Отем.

– Меня зовут Тайриан Армстронг, второй по значимости в… э… Лесном Братстве.

Какое разочарование! Отем думала, что он, по крайней мере, барон или граф, решивший сократить путь через лес.

– Общество, объявленное вне закона? Как в балладе о Робине Гуде?

Тайриан откашлялся:

– Что-то вроде того. Но не я Защитник этого леса, это… – он запнулся, – кто-то еще.

– Я знаю одного Армстронга, рыцаря в Са­терленде.

– Хоуэлл, – выдохнул Тайриан.

– Какое имя Вы назвали? – спросила Отем, внимательно рассматривая его красивое лицо, светло-карие золотистые глаза, соломенные волосы.

– А это, – продолжал он, как бы не слыша вопроса и хватая за ухо поднявшегося мальчи­ка, – Джелфлин, внебрачный ребенок. Этот парень – один из моих подопечных. Что скаже­те, прекрасная дева? Оставлять мне его или выгнать, чтобы он попрошайничал в трущобах Лондона?

Отем наблюдала за Джелфлином и размыш­ляла. Лицо мальчика стало алым от неудобного положения, но это была приятная мордашка, смышленая и живая, как у лисички, и со свет­лыми – как и у нее самой – веснушками. Отем водила носком туфли по шуршавшим листьям, избегая яростного взгляда парня.

– Если Вы выставите его из леса, – обрати­лась она к Тайриану, – то он будет красть по­стоянно, а не изредка.

От дикого, удовлетворенного вопля Джелфлина Отем подскочила на месте.

Не отрывая глаз от ярких, как ягоды ряби­ны, губ молодой женщины, Тайриан заметил:

– В Ваших словах есть здравый смысл, а также доброта. Ваше имя, мадемуазель?

– Отем Мюа. Так вы его оставите?

– Да. Я не могу позволить, чтобы проказник двенадцати лет разоблачил во мне жестокого надсмотрщика. Можешь броситься к ногам госпожи Отем, Джелфлин.

На лице мальчика читались стыд и явное облегчение. Ему очень нравилась обязанность чистить и полировать доспехи, а воровство было его занятием в прошлом, как, впрочем, и у ос­тальных членов Лесного Братства. Хотя, когда хочется есть, что в нем плохого? Тогда это сов­сем другое дело. Всем ведь надо заполнять жи­воты, не так ли? Тайриан не хотел только, что­бы он грабил именно эту молодую леди.

Удостоив Отем кивком, Джелфлин улыбнул­ся добродушно, показав кривоватые зубы. Со­здавалось впечатление, что он простил девушке свои неприятности. Продолжая улыбаться, мальчик вытащил из своих мешковатых штанов кошелек и отдал его законной владелице. Отем улыбнулась в ответ:

– Ошибочка вышла, девица Отем. Больше не повторится.

Его господин заговорил вновь:

– Вы сказали «Мюа»? Из рода сэра Ричарда?

– Это мой отец, сэр. Тайриан, казалось, обрадовался:

– Мой отец был знаком с Вашим отцом и его братом.

«Да, у меня есть дядя». Его имя ускользало из памяти.

– Пожалуйста, расскажите мне все, что знаете…

Не успела она закончить, как Тайриан отвер­нулся от нее.

Теперь Отем обратила внимание на его одеж­ду. Помимо кольчуги, на нем был костюм лесни­чего горчичного цвета, короткая кожаная курт­ка, широкий ремень для ношения оружия и длинный желтый кожаный ремень с охотничь­им рожком и мехом для воды.

Отем коротко рассмеялась:

– Робин Гуд? – она приподняла прекрасно очерченную бровь.

Ответив низким смехом, Тайриан возразил:

– Нет, я не Робин Гуд. Это невозможно. Те люди – всего лишь миф.

– Но существуют романтики, как я, напри­мер, которые верят, что он жил на самом деле. Может быть, Вы его современный вариант?

Армстронг вспрыгнул на поваленный ствол, взмахнув руками.

– Наверное, можно сказать и так. Мне за­хватить Вас в плен, как Уилл Скарлет захватил леди Кейт? Или вы пойдете добровольно?

– Думаю, я пойду с вами добровольно, – Отем заметила, как фигуры людей, одетых не­броско, бесшумно передвигаясь, образовали полу­круг у нее за спиной. – Я вижу много глаз.

Сколько времени они безмолвно наблюдали за ними? Отем видела шапочки с перьями, мелькавшие в буйной зелени подлеска, руки на туго натянутых луках то в одной, то в другой стороне.

Лес. Его великие зеленые тайны. Собствен­ные законы.

Древний лес простирался на бесчисленные мили, завоевывая все новые просторы на севере Англии. Здесь законы отбрасывались прочь, традиции и культура оставались позади, а тех, кто входил по лесным тропинкам в зеленые объ­ятия чащи, редко видели вновь.

Шервуд стал убежищем потерянного общест­ва, последним приютом изгоев, единственным пристанищем, где за людьми не охотились. И никто не решился бы искать этих беглецов из страха затеряться в глуши леса.

– Мне хотелось бы оставить послание моему ДРУГУ, – обратилась Отем к предводителю – или второму предводителю… как это он сказал? Лесного Братства?

– Послание? Для кого? – спросил Тайриан.

– Для моего друга, – повторила девушка, – Вы позволите? Это Барри Жеро, деревенский дурачок.

– И какой же деревни? Отем выдавила из себя смех:

– Херстмонсо. По крайней мере, в послед­ний раз он был именно там.

Тайриан отвел взгляд и улыбнулся това­рищам:

– Конечно, – он поклонился, как и подоба­ет галантному разбойнику. – Оставляйте посла­ние, девушка с травами.

– С травами? – переспросила она. – Отку­да вы знаете?

– То, что Вы носите с собой травы и семена, зная, как пользоваться ими и лечить больных? – Он пожал плечами. – Это все, что я знаю.

Отем открыла было рот, чтобы выяснить, от­куда он это уонал, но у нее была еще масса вопросов, и она просто не знала, с чего начать. Вместо этого девушка принялась сооружать из веточек стрелы, указывая направление, в кото­ром шла.

– Ну вот. Он пойдет по стрелам.

– Умно! – голос Тайриана прозвучал резко. – Пойдем, прекрати зря тратить время. Я знаю – ты пытаешься сбежать!

Отем прищурилась.

– Вы самым серьезным образом намерены взять меня в плен?

– Конечно. Кое-кто очень хочет встретиться с Вами.

Отем кивнула и пошла следом за Тайрианом; Джелфлин, сгибаясь под тяжестью сумок, брел позади. Гоуст тоже следовала чуть в стороне за своей хозяйкой.

Сердце Отем забилось быстрее. Неужели там ее сестра? Неужели лес стал убежищем Винтер от плохих людей? Скоро она все узнает.

Глава 6

Отем разглядывала веревочные мостики, протянутые между деревьями. Она стояла в при­митивном лагере, частично скрытом лесным ту­маном, среди рассматривающих ее людей. Гряз­ные лица с подозрительным, настороженным и недоверчивым выражением – они гадали, кто она и откуда пришла.

Отем поискала взглядом Тайриана, но он словно растворился в воздухе.

– Поднимайтесь наверх, леди Отем, – Джелфлин подтолкнул ее к веревочной лестнице с тонкими деревянными дощечками в качестве ступеней.

Как восхитительно и ни капельки не страш­но, думала Отем, поднимаясь все выше и выше к грубой, но крепкой хижине на вершине вели­чественного дерева.

– Я буду спать здесь? – спросила она чуть слышно, оглядываясь на костер и собравшихся вокруг него людей.

Джелфлин услышал ее слова:

– Да, Вы правы, миледи. И Тайриан сказал, что я должен ползать у Ваших ног и бросаться исполнять Ваше малейшее желание. Что вы хо­тите сейчас, миледи?

Веревочная лестница закачалась, и Отем почувствовала себя неуютно.

– Я не знаю точно, чего именно мне бы хо­телось сейчас, Джелфлин, – девушка загляну­ла в хижину. – Может быть, немного света. Здесь совершенно темно.

– Вон там есть свеча. Но вы должны быть очень осторожны, миледи, иначе все вспыхнет. Такое уже случалось. А потом – Ваши глаза привыкнут к темноте.

– Джелфлин, – сказала он, глядя вниз со своего насеста, – ты можешь называть меня просто Отем.

– Да, миледи. Я хотел сказать Отем, – он повернулся, собираясь спуститься к костру. – Не хотите ли съесть чего-нибудь, миледи, то есть Отем? Для Вас найдется миска горячего супа и кусок хлеба – это все, что у нас есть в данный момент.

– О… Да, конечно.

Когда она поела и Джелфлин ушел, Отем свернулась клубочком на новом ложе, зарылась в грубые простыни, радуясь их приятному запа­ху и свежести, и уснула. Серебристый свет лу­ны, проникавший через соломенную крышу, не мешал ей.

Во сне девушка услышала слова:

– Я даю торжественное обещание вечно любить тебя.

Кто произносил их? Глаза ее широко распахнулись, когда в человеке, сказавшем это, Отем узнала Барри. Затем веки ее снова сомкнулись, а мир изменился и растаял, как снег под тем­ными лучами солнца.

Проснувшись утром, Отем увидела высокого мужчину, появившегося из соседней комнатки. Девушка отметила про себя, что такому большо­му человеку трудно, наверное, поместиться в такой маленькой комнате, но именно оттуда он вышел и остановился напротив Отем. Она скользнула взглядом по его причудливой одеж­де, в то же время натягивая на грудь одеяло из грубой шерсти. Человек был высок, но Отем решила, что он тяжелее Тайриана и не так кра­сив, как второй предводитель.

Если Тайриан второй, то кто же тогда первый?

Но девушка не слишком долго изучала одея­ние незнакомца, больше всего Отем заинтересо­вали его глаза, отливавшие самыми разнообраз­ными оттенками. Она пришла к выводу, что, вероятнее всего, они карие.

– Я поняла: ты Защитник, – сказала Отем, плотнее кутаясь в одеяло.

Он кивнул. По-прежнему пристально рас­сматривая его, девушка спросила:

– Где Винтер?

Он посмотрел в дверной проем:

– Винтер? Еще и лето не наступило.

– Моя сестра – Винтер – она здесь?

– Хо, Винтер! А как тогда зовут тебя, пре­красная сестрица?

– Я – Отем Мюа из Херстмонсо. Мои госпо­дин и госпожа – баронесса Элизабет и ее муж барон Орион Сатерлендский.

– Само собой разумеется, из замка Сатер­ленд?

– Да, конечно, – подтвердила Отем, трях­нув головой.

Собеседник девушки не был красив, но от не­го исходило ощущение силы. Волосы, подстри­женные как у монаха, на затылке были гораздо длиннее, чем у священников. Перед ней стоял крупный мужчина в простом темном одеянии.

– Джелфлин принес еду, – проворчал он, опускаясь на незамысловатую скамью возле на­спех сколоченного небольшого стола. – Ты бы лучше встала, девушка, иначе останешься без утренней трапезы.

Завернувшись в одеяло, Отем схватила одеж­ду и спряталась в углу, чтобы натянуть нижнюю рубашку и платье. Через пару минут она появи­лась в застиранном сине-зеленом наряде.

– У тебя великолепные волосы, блестящие и рыжие, – сказал мужчина, когда она села напротив. – Почему ты не носишь их распу­щенными?

– Ношу… – Отем небрежно пожала плеча­ми. – Когда мне хочется. – Она откусила козь­его сыра. – Барри еще не пришел за мной?

– Барри? – он сосредоточенно продолжал жевать хлеб с сыром. – Он приходил и ушел.

Такой ответ поверг Отем в полное недоуме­ние. Как это? Приходил и оставил ее с этими «лесными братьями»? Долго ли он намерен от­сутствовать? Ей хотелось задать все эти вопро­сы, но сначала нужно было объясниться самой.

– Мы должны найти мою сестру. Такова цель нашего путешествия на север страны в Кирклейский скит, что между Халифаксом и Уэйкфилдом.

– Я знаю, где этот скит. И я не сказал, что твой Барри не вернется.

Отем поникла – поступки Барри часто были необъяснимы.

– Он может и не вернуться.

– Вернется. Поверь мне, госпожа Отем. Глаза его напоминали цвет покрытых мхом камней; он улыбнулся в первый раз со времени своего появления из крошечной комнаты; вооб­ще-то, если внимательнее присмотреться, это был довольно симпатичный мужчина.

– Барри непременно вернется. Он бывал здесь и раньше, мы знаем его. Барри? Был здесь раньше?

Она крепко сжала губы и заметила, что муж­чина пристально разглядывает какую-то вещь, прикрепленную к стене хижины – это была картина, вернее, рисунок настоящего поместья с прекрасным особняком внутри и обнесенной стеной территорией.

– Мечтаешь, сэр Защитник? – осмелилась спросить Отем.

– А… да. О таком можно только мечтать, – он отвел взгляд от рисунка. – Разве у тебя никогда не возникало страстного желания?

– Было, конечно, – призналась Отем. – Я очень хочу отыскать сестру Винтер.

Сейчас девушка вновь изменила мнение о внешности собеседника. Он не очень красив, нет, совсем не красив. Особенно если сравнивать с Тайрианом, приятный образ которого хранил­ся в ее душе.

Услышав голоса, Отем встала из-за стола и выглянула за дверь. Она увидела, что невдалеке в группе высоких мощных деревьев сооружена еще одна хижина, похожая на ту, в которой они сейчас находились.

Там был Тайриан! Он приветствовал девушку взмахом руки, и Отем вспыхнула от проявления внимания этого красивого отважного человека. Затем с глубоким вздохом вернулась назад. Тай­риан был так прекрасен, что она почти теряла самообладание.

И вдруг Отем обнаружила, что упирается в крепкое тело, теплое, с мускулами, которые на­пряглись и заиграли, когда их обладатель под­держал девушку, чтобы та не врезалась в него. Этот мужчина был похож на огромную стену.

Не успела она сообразить, что происходит, как его губы прижались к ее рту, бедра оказались между его ног, а торс – в мощных объяти­ях мужчины. Все произошло так быстро, что Отем не испытывала ничего, кроме смущения и изумления.

Должна же она чувствовать еще что-то? И что он пытается сделать? Это не поцелуй… Это насилие и надругательство над личностью!

Девушке не хватало воздуха и, гадая, отпус­тит ли он ее когда-нибудь, чтобы самому пере­вести дыхание, она приняла решительные ме­ры – удар коленом в пах оправдал ее ожидания! Отем отскочила назад, когда мужчина стал осе­дать, схватившись за ушибленное место. Уже лежа – наполовину на столе, наполовину на скамье, он свирепо уставился на девушку, вра­щая глазами.

– Мне кажется, мы встречались раньше, – процедил он.

– Что?

Поднявшись и прикрывая больное место ру­кой, мужчина прошел мимо нее и скрылся за дверью. Отем слышала, как он охал, спускаясь по веревочной лестнице, и тихонько засмеялась, когда, спрыгнув с последней ступеньки, он гром­ко застонал.

Мужчина взглянул вверх, и на лице его промелькнула улыбка, комичная и ироничная одновременно.

Прикрыв рот рукой, Отем отошла от двери и обвела взглядом убогий интерьер хижины; в глазах ее заплясали озорные огоньки при виде почти нетронутой еды. Она прибралась в хижи­не, потом высыпала содержимое сумок и прове­рила семена, желая убедиться, что они в полном порядке в своих крошечных матерчатых паке­тиках. Она разобрала множество помеченных мешочков с семенами и травами, которых хва­тило бы, чтобы засеять целый огород.

Интересно, есть ли у этих лесных людей ого­род? Должен быть. В лесу много подходящих полян с протекающими неподалеку ручьями, где можно разбить хороший огород и выращи­вать замечательные овощи и лекарственные травы. Наверное, ей следует засадить огород в качестве благодарности за гостеприимство, а потом сразу вернуться к поискам сестры. Если бы только Барри вышел из своего странного состояния и перестал прятаться! Они могли бы продолжать путешествие.

Отем чувствовала, что очень скоро соединит­ся с сестрой. У нее было ощущение, что Винтер совсем рядом. Возможно, в Кирклейском ските или в местечке под названием Уитби она, нако­нец, отыщет сестру.

Задумчиво глядя на то место, где Защитник притянул ее к себе в экзотическом поцелуе, Отем рассеянно размышляла, анализируя свои ощущения, которые доводится испытать почти любой женщине, когда мужчина страдает от горячей боли в паху и руководствуется в дейст­виях не сознанием, а импульсами из нижней части туловища.

Это напомнило ей о Барри-предателе.

Отем тщательно расчесала волосы, заплела в косы и уложила вокруг головы тяжелой коро­ной. Но решив, что с такой прической она очень напоминает «принцессу», как называл ее Барри, перекинула косы за спину.

Где же незамысловатый простак Барри? Ког­да он вернется?

Ночью Отем видела сон. Какие-то истории без начала и конца; драгоценные камни без блеска; земля, распадающаяся в ничто; прош­лое, которого она не помнила.

А внизу на прохладной земле ворочался Барри. Временами он забывался беспокойным сном, в котором Отем Мюа целовала его. Поце­луй, казалось, длился вечность… Барри охвати­ла нервная лихорадка. Он хотел, чтобы Отем была рядом с ним, он хотел обнимать, ласкать, сказать ей… Что? Что он хотел сказать?

Слишком быстро он влюбился в нее.

Или не слишком? – спрашивал себя Защит­ник, стаскивая рубаху и подкладывая ее под голову. Через какое-то время он перебрался по­ближе к костру, пытаясь согреться. Он так силь­но желал эту девушку, что его колотило от не­удовлетворенной страсти. Он знал, что произой­дет, если подняться по веревочной лестнице – Отем Мюа больше не будет девственницей. Ему необходимо овладеть ею и обладать до конца своей жизни. Он хотел эту девушку сильнее, чем когда-либо желал герцогиню Ровену.

Глава 7

– При виде Тайриана ты заливаешься ярким румянцем. Он тебе нравится?

Отем удивленно взглянула на Защитника:

– Ты имеешь в виду, предпочитаю ли я его тебе? Нет.

Наблюдая за резвящимися вокруг детьми, Защитник задал следующий вопрос:

– Значит, я единственный мужчина в твоих самых нежных снах?

– Вряд ли.

– Точно, – уверенно произнес он, заставив девушку слегка нахмуриться.

В этот день Защитник был одет точно так же, как прекрасный рыцарь из сновидений Отем. Работал он или сражался? Или упражнялся, как рыцари в Сатерленде? Этот человек был загадкой.

– Кто ты на самом деле? – спросила Отем, чувствуя странный трепет каждый раз, когда он находился рядом. Ей казалось, что подобные ощущения она испытывала несколько лет назад.

– Со мной все просто: человек без земель и титула. Их забрали, то есть украли у меня люди герцога.

– Как можно было?.. – девушка немного рас­терялась. – Это сделали люди Стефана, ново­го легата? Или самого короля? Он приказал…

– Ни тот, ни другой, – перебил Защитник, удивляясь, как быстро она сообразила. – Так как наш Генрих много времени проводит на войне, английская политика определяется со­перничеством между герцогом Хамфри и дядей короля Генрихом Бофортом.

Отем зашла в тупик.

– Кто же тогда?

– Люди Бофорта, в частности, один из них, – ответил он, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

Она открыла от изумления рот, когда до нее дошло, кого имел в виду Защитник.

– Ты хочешь сказать, Дюк Стефан? Но он не вор и не входит в свиту Генриха. Ведь так? – Защитник отвернулся со скучающим видом, и Отем возмутилась:

– Ты говоришь загадками!

Он помолчал, наблюдая за двумя женщина­ми, выходившими из леса с вязанками дров, и заговорил снова:

– Тогда послушай вот это: у него сказочные богатства; его состояние возросло во много раз благодаря разумному финансированию обанкро­тившегося правительства… Следовательно, столь великодушное финансирование государства не было совершенно бескорыстным. Он предостав­лял крупнейшие займы или ради выгоды, или по политической необходимости.

Отем уточнила:

– Перед «следовательно» ты сделал паузу, ты оставил что-то недосказанным, что-то интри­гующее. Что же именно?

Защитник улыбнулся:

– Ты сообразительна и проницательна! Отем обвела взглядом лагерь лесных жителей:

– Да, мне говорили это.

– И что же ты поняла? – смех искрился в его глазах и приподнимал уголки губ.

– Тебе не удастся запутать меня загадками. На самом деле это Бофорт и Дюк Стефан. И что дальше? Ты еще многое скрываешь от меня.

Защитник погрозил ей пальцем.

– Занимайся своими семенами и планами, как обнаружить местонахождение сестры.

Отем приподняла тонкую бровь.

– Чтобы не успеть выяснить слишком много о тебе и твоем прошлом?

Он прищурил смеющиеся глаза.

– Будь лучше тем, кем являешься на самом деле, Отем.

Глядя ему прямо в лицо, она спросила:

– А кто я на самом деле?

– Наивная девушка.

И Защитник пошагал прочь.

Люди Бофорта. Люди Дюка Стефана. Отем размышляла, вспоминая разговор с Защитни­ком. Дрого и его приспешники, должно быть, как-то замешаны в этом жульничестве. Но ка­кую роль играет Защитник? И Барри… почему-то у нее создалось впечатление, что Барри завел ее в ловушку. Почему ей никогда не удается побыть наедине с собой подольше?

Казалось, будто у леса есть глаза, и он наблю­дает за ней, пока девушка бродит по извилис­тым, усыпанным листьями тропинкам среди ве­личественных деревьев.

Барри… Барри…

Драгоценности, сокровища короны. Драго­ценный камень Жеро.

Отем загадочно улыбнулась. Одна мысль молнией пронзила сознание: наверное, все дело в драгоценностях. Неоплаченный долг? Зани­женная стоимость драгоценных камней? Может быть, здесь замешана розово-лиловая Звезда Африки – ее собственное фамильное сокровище?

Жеро? Барри?

Как мог простачок вроде Барри иметь какое то отношение к камню Жеро?

Это просто невозможно.

Сноты шли по следам Отем. Их называли «енотами» или «ноттами», потому что они были изгнанниками из Ноттингема, причем «нотты» – более поздняя версия названия. Девушка часто оглядывалась и каждый раз замечала, что они по-прежнему следуют за ней, хотя цвета их одежд сливались с красками леса.

Защитник и Тайриан называли тех, кто но­сил «зеленый цвет Шервуда», Тэтчерами. Среди них были и женщины – они оставались с разбой­никами и заботились об их нуждах. И, конечно, готовили еду – после возвращения охотничьей партии со свежей дичью из лесных дебрей в котле над костром постоянно что-то кипело.

Отем собиралась проверить почву там, где нашла подходящее место для огорода – его лег­ко было бы поливать, потому что рядом проте­кал ручей, а деревья стояли довольно далеко, и в земле встречалось мало надоедливых корней.

Защитник сидел на огромном стволе пова­ленного дерева, начищая доспехи, когда заме­тил, как Отем появилась на поляне. Но он не поднялся ей навстречу, а продолжал заниматься своим делом.

– Что ты думаешь об этом месте? – спросил он, когда девушка встала с горстью земли, раз­миная ее и разглядывая.

Отряхнув руки, Отем ответила:

– Лесная земля состоит из песка и перегноя. Это хорошо. Здесь есть участки, пригодные для зерновых, даже для пшеницы и ячменя; для овощей: репы, брюквы, вики, и для лекарствен­ных растений.

Одним взглядом через плечо Защитник разо­гнал безмолвную свиту, которая подозрительно таращилась на женщину с рыжими волосами; кое-кто начинал называть ее колдуньей.

Защитник спросил:

– Ты никогда не задавала себе вопроса, по­чему ты можешь делать это?

– Что? – Отем обвела взглядом облюбован­ное место для большого огорода, через молодень­кие деревца сюда пробивался свет солнца. – А, почему я могу определять почву и знаю, как сажать растения в огороде?

– Тебя не слишком пугает неизвестное, не так ли? Ты просто идешь и делаешь.

– А зачем терять попусту драгоценное вре­мя? – Отем взглянула на огромные древние, дубы на краю поляны. – Скоро я должна поки­нуть этот лес.

Защитник кое-как протер шлем и отставил его в сторону.

– Ты можешь остаться здесь.

Он взял длинный лук из тиса, проверил его, натянув тетиву, положил на землю и посмотрел на девушку. Губы Отем дрогнули.

– Чтобы мы могли стать друзьями? – она помолчала и тихо добавила: – Или любовни­ками.

– И то, и другое, – со смехом ответил За­щитник.

– Ты очень странный. Сначала набрасыва­ешься на меня, а теперь вдруг просишь остаться с тобой и твоими лесными товарищами. Сколь­ко ты думаешь прожить здесь?

– Столько, сколько потребуется, чтобы сде­лать то… э… что должно быть сделано.

– То есть оправдать свое имя?

– И это тоже. Как и у тебя, у меня есть мис­сия – обнаруживать местонахождение опреде­ленных предметов. Как только я верну эти… ве­щи, я смогу возвратить владения своих предков.

– Что? Замки? – Отем была поражена. – Их несколько?

– Один во Франции, один в Англии.

– И чтобы их вернуть, тебе нужно что-то по­лучить обратно, – задумчиво произнесла она. – Что же это?

– Не «это», а «эти».

– Вы непонятный человек, сэр, и Ваша мис­сия вызывает живой интерес. Но мне пора идти. Надо посмотреть, не вернулся ли Барри. Я рас­скажу ему о своих планах, и мы покинем Шер­вуд, чтобы продолжить поиски моей сестры.

– Оставайся, Барри никуда от тебя не де­нется.

– Остаться? Что ты имеешь ввиду? Остаться здесь?

– Конечно. Мы поговорим об огороде, а по­том погуляем.

– На открытом воздухе Вы еще более опас­ный человек, сэр Защитник. И я уже расплани­ровала, что сделать на огороде; с моей помощью нотты быстро посадят растения.

Отем повернулась, чтобы уйти.

– Я же сказал: Барри никуда не денется. В данный момент он пьет кое с кем из моих людей.

Отем нахмурилась:

– Так он вернулся?

– Да. И найдет себе небольшое развлечение на ночь. Если ты понимаешь, о чем я говорю.

Отем покачала головой:

– Только не Барри.

Защитник рассмеялся:

– Почему же? Он что, слишком стар или безобразен, что не может поразвлечься с какой-нибудь хорошенькой девушкой?

– Барри… – она задумалась на мгновение, Защитник терпеливо ждал продолжения. – Он не очень приятен для глаз и носа.

– Его лицо уродливо? Он плохо пахнет?

– Иногда он умывается. Не пойми меня не­правильно, – в голосе девушки зазвучало раз­дражение, – с ним приятно, когда он ведет себя, как следует.

– Он вел себя плохо?

– Только раз. Я простила его, – глаза Отем подернулись пеленой слез. – По сути, у нас было немало приятных моментов. Мы вели беседы, отдыхая под каким-нибудь дубом-вели­каном или во время еды у костра. Ах, он может быть таким милым и дружелюбным. Я пойду к нему, если ты не возражаешь.

– Возражаю. Я хочу, чтобы ты была здесь со мной. Я наслаждаюсь твоим обществом, хотя создается впечатление, будто ты произносишь ни к чему не обязывающие слова, а не разгова­риваешь со мной.

Отем улыбнулась. Она находила компанию этого человека почти такой же приятной, как и общество Барри, даже более возбуждающей. Но ей не хотелось бы оставаться наедине с За­щитником – с ним она нервничала гораздо больше, чем вдвоем с золотоволосым Тайрианом – таким красивым и отважным, олицетво­рявшим все, что женщина ищет в мужчине.

Воспоминание о поцелуе Защитника пресле­довали ее до сих пор, по-прежнему жгли губы. Что в нем такого? Почему он вызывает почти такие же чувства, какие вызывал Барри?

Защитник потянул Отем руку.

– Пойдем. Поговорим и полюбуемся лесом.

Что притягивало ее в этом обходительном разбойнике? И какие тайны он хранит? Может, он убил какую-нибудь высокопоставленную персону? Замешана ли в его тайнах женщина? И сможет ли она разузнать о нем еще что-нибудь, прежде чем оставит Шервуд и отправится на поиски сестры вместе с Барри?

– Почему ты так напряжена? – спросил Защитник. – Ты подпрыгнула, как олениха, когда я всего лишь прикоснулся к твоей руке.

– Неужели?

– Да. Я ведь не кусаюсь! Я могу лишь ук­расть пару поцелуев… Не возражаешь?

Отем резко отпрянула.

– Конечно, возражаю! Ты не имеешь права! Я даже не уверена, нравишься ли ты мне, – она уловила его удивленный взгляд, – особенно в личном плане.

– В каком-каком?

– Ну, когда женщина влюблена. Защитник рассмеялся низким грубым смехом:

– Кто произнес хоть слово о любви? Гуляя, они заходили все дальше в лес. Здесь солнечный свет с трудом пробивался сквозь густые кроны узкими лучами. Защитник и Отем остановились. Девушка поймала себя на том, что пристально рассматривает полные чувствен­ные губы спутника, и нашла его рот довольно красивым. Она отвела взор, но перед глазами стояло увиденное: крупный нос с выдающимися вперед ноздрями, глаза, отливающие множест­вом оттенков – зеленого, серого, коричневого и даже желтого. Гм… Очень напоминают глаза Барри.

– Ты не родственник Барри Жеро? – выпа­лила Отем.

– Нет, – быстро ответил Защитник, – нет. Совершенно с ним не связан.

Девушка смотрела в сторону, думая о том, что Защитник не на своем месте здесь, среди воров. Он не вписывался в их среду, но все же создавалось впечатление, будто что-то в нем – неотъемлемая часть лесного общества. Она соби­ралась спросить его об этом парадоксе, но он заговорил сам, прервав ход ее размышлений.

– Ты не хотела бы помыться? Предложение было неожиданным.

– Где? Здесь? – Отем завертела головой, но никакого водоема поблизости не заметила.

– Пойдем. – Она вошла вслед за ним в гус­тые синеватые заросли.

– У меня тут примитивное подобие душа. Смотри.

Защитник отодвинул занавес, сплетенный из сорных трав, и их глазам предстала огромная бочка с дождевой водой.

– Если потянуть за эту веревку, вода поль­ется на… тело.

– Как здорово! – воскликнула Отем, сгорая от нетерпения испробовать устройство.

Улыбаясь, он зачерпнул деревянным ковшом воды, отпил немного и протянул остальное де­вушке.

– Она такая холодная и освежающая, – Отем вернула ковш. – Но я окоченею от такого душа!

– Нет, взгляни наверх. Там есть еще один бак, он сделан из металла – из расплавленных старых сломанных мечей и доспехов.

Отем подняла глаза и увидела бак, о котором он говорил, потом перевела взгляд выше – ту­да, где густые ветви деревьев сплетались, обра­зуя живой зеленый потолок, лишь кое-где вид­нелось голубое небо. Она находилась в таинст­венной и жуткой части Шервудского леса.

Защитник принялся объяснять:

– У меня есть друг, он изготавливает ору­жие и доспехи… Бак нагревается, и вода льется на тебя.

– А сколько времени нужно, чтобы нагреть его?

– Не очень много, – с улыбкой ответил За­щитник. – Я велю Жаку развести огонь.

– Я разденусь в лесу. Не смотри, когда я выйду.

Он поклонился.

– Конечно, госпожа Отем.

После того, когда вода нагрелась, и Отем приняла самый восхитительный «душ» в своей жизни да еще и с кусочком душистого мыла в придачу, она оделась и вернулась на то место, где ждал ее Защитник.

Он стоял, прислонившись к дереву, покусы­вая длинную травинку. Увидев девушку с влаж­ными волосами, сияющими глазами и свежей нежной кожей, он напрягся, выпрямился и от­странился от дерева.

На мгновение, показавшееся вечностью, мир замер – они смотрели друг на друге. Но вот девушка опустила глаза, и застывшее время по­текло своим чередом.

Встряхивая копной мокрых волос, Отем со­вершенно неожиданно спросила:

– Сколько людей пользовались твоим душем?

– Только моя сестра. И теперь вот ты. Отем удивленно заморгала:

– Твоя сестра? Где же она?

– Да, сестра-близнец. Завтра ты, возможно, встретишься с ней.

– Завтра?..

Как обычно, Отем оставалось лишь наблю­дать, как загадочный Защитник уходит от нее. Она осталась одна.

Близнец… В лесу становилось все интереснее!

Всадники, фигуры которых скрывали тяже­лые плащи и темные капюшоны, скакали прочь от тайного убежища. Они видели все, что хотели увидеть. Троица удалялась по извилистой тропе в слабом свете сумерек.

Они возвращались к своей госпоже, зная, что она с удовольствием услышит новость, в которой они были уверены: Рейв Гардиан влю­бился в Отем Мюа.

Глава 8

Отем отыскала Барри. Но Защитника нигде не было видно, он ушел спать куда-то прошлой ночью и не поднимался по веревочной лестнице в хижину. Она была довольна, что не приходит­ся делить жилище с мужчиной – таким боль­шим, что девушка чувствовала себя маленькой и беззащитной.

– Слишком много выпил, да? – Отем взгля­нула на Барри, растянувшегося у подножия могучего дуба. – Где ты был?

Он стонал, обхватив голову руками. Играв­шие рядом дети поглядывали на одетого в лох­мотья грязного мужчину, кто хихикая, кто хму­рясь, другие носились взад-вперед, путаясь под ногами.

– Детишки находят забавным, что у тебя сегодня раскалывается голова.

Девочка лет трех вытащила изо рта палец и пронзительно крикнула:

– Барри?.. Рейн!

– Нет, – девочка постарше легким шлеп­ком заставила малышку замолчать. – Он дейст­вительно очень болен сейчас.

– Рейн! – повторила малышка Николь. По­том, показывая на него пальцем, добавила: – Барри!

– Ага, это Барри, – закричал Шон с живой непосредственностью и энергией.

К детям, привлеченная шумом, быстро при­ближалась женщина. Она была хорошенькая, с длинными каштановыми волосами, заплетен­ными в косу, одетая в серовато-коричневую юбку.

– Дети, бегите отсюда. Гунивер, возьми с собой Шона. Барри пытается поспать немного.

– Барри? – переспросил Джеффри и недо­верчиво «фыркнул.

Девятилетняя Гунивер произнесла:

– Как скажете, леди Тирсел.

– Тирсел, Гунивер. Просто Тирсел.

– Да, миледи.

Гунивер взяла детей за руки.

– Пошли, Николь, Билли-Джон, Джеффри и Шон!

Она засмеялась, наблюдая, как дети выстра­иваются цепочкой и следуют за ней по пятам; самая маленькая из них – крошечная светло­волосая Николь – замыкала шествие.

Девочки постарше – Сюзанна-Мари и Лиза-Джейн – присоединились к веселой компании и побежали играть, помогать по хозяйству или просто искать каких-нибудь приключений.

Склонив голову набок, Отем вопросительно посмотрела на Тирсел.

– Что произошло? Я совершенно ничего не поняла.

– Детская болтовня. Даже лучше, что ты не разобралась в ней, – Тирсел бросила на де­вушку извиняющийся взгляд.

Мельком глянув на Барри, перекатившегося на другой бок и застонавшего еще громче, Отем пошла вслед за Тирсел.

– У тебя, должно быть, ужасно трудная за­дача: присматривать за всеми этими детишками.

– Это не мои, – пожала плечами Тирсел, – это отпрыски ноттов и енотов.

– А какая разница между ними? Оглянувшись через плечо, Тирсел очарова­тельно улыбнулась кому-то, потом сказала:

– Англосаксы, занявшие в шестом веке тер­риторию Ноттингема, дали поселению название «Снотингем» – гем или деревня людей Снота.

Отем спросила:

– Снотин – э – что? Гем?

– Да.

– Ага. Продолжай, пожалуйста.

– Оккупированное в девятом веке датчана­ми поселение стало одним из пяти городов об­ласти, где действовали датские законы. После норманнского завоевания норманны основали свой собственный город, который существовал бок о бок с древним саксонским поселением. Они имели раздельное управление примерно до 1300 года. Одна сторона принадлежала енотам, другая – ноттам.

– О… понимаю, – Отем кивнула, стараясь не отстать от Тирсел. – А ты сама кто? Я хотела спросить, откуда ты родом? Извини, – сказала она, когда Тирсел бросила на нее быстрый недо­уменный взгляд. – Просто мне показалось, что ты чужая среди этих людей.

Тирсел пожала плечами:

– Ты тоже.

– Я здесь потому… – Отем оглянулась на Барри, который крепко обнимал ствол. – Ему следовало бы повеситься на этом дереве!

Тирсел рассмеялась и, склонившись к рыже­волосой девушке, сказала:

– Я Тирсел Гардиан.

Гардиан? Отем опешила. Гардиан? Она огля­делась в поисках мужчины, которого называли Защитником.

– Действительно ли местные люди зовут своего предводителя «Защитник» или мне прос­то приснился сон? – спросила Отем, глядя, как Тирсел раскладывает какие-то влажные тряпки на грубо сколоченной сушилке.

Но это оказались не тряпки! Это была одеж­да, принадлежавшая людям, которые изолиро­вали себя в этой необычной лесной общине. Как они выживают здесь круглый год?

– Рейн Гардиан – мой брат, – смеясь, ответила Тирсел.

– Так твоего брата зовут Рейн? А люди на­зывают его Рейном и Защитником? – Отем за­моргала. – Это странно.

Небрежно пожав плечами, Тирсел заметила:

– Ничуть не необычнее, чем Отем и Винтер.

В глазах Отем сверкнули искорки смеха.

– Понимаю, что ты имеешь в виду.

– Пусть тебя это не смущает, – продолжала Тирсел, – мой брат появляется под разными именами. Никогда не знаешь, кем он будет в следующий раз. Он такой скрытный. Или хочет создать такое впечатление, – она рассмеялась. – Я уже не знаю точно, как его зовут на самом деле!

Отем сжала губы.

– Дети упоминали имя «Рейн», когда стоя­ли над Барри, мучившимся с похмелья.

–Да – Тирсел резко повернулась и пошла прочь. Совсем как ее брат. Вот и все. Разговор закончен.

Странные люди эти Гардианы. И Тайриан тоже, и Барри, кажется, один из них.

Гоуст исчезла, играя где-то с детьми и позво­ляя им кататься на себе. Отем криво улыбну­лась – ее лошадь тоже станет ей чужой?

Отем встряхнула головой – волосы рыжими волнами заколыхались за спиной. Она обхвати­ла руками плечи, прохаживаясь и рассматривая хижины на деревьях, веревочные мосты и при­митивные лачуги и шалаши внизу, которые прятались тут и там, вписываясь в ландшафт и как бы составляя неотъемлемую часть леса.

Грязные лица. Подозрительные лица. Безза­ботные лица детей. Голодные младенцы. Причи­тающие старики. Стонущие люди помоложе, выпившие слишком много прошлым вечером. Откуда поступают запасы эля? Может, «постав­ляет» какой-нибудь незадачливый монах по пу­ти в аббатство? Осталось ли все так, как во вре­мена Робина Гуда? Ноттингем по-прежнему об­крадывает бедняков, а потом лесные обитатели грабят Ноттингем и возвращают награбленное беднякам? Но не существует больше ни принца Иоанна, ни короля Ричарда, ни поднимающих­ся против него врагов. Есть король Генрих, но он сражается за пределами страны, заявляя пра­ва на честь Франции. – Лесные братья, должно быть, считают Гардиана святым, кем-то вроде покровителя своего племени. Интересно, с улыбкой подумала Отем, а кто их духовный наставник?

Она вспомнила монаха в кольчуге. Или это был золотистый рыцарь Тайриан? Конечно же, в ту ночь, когда Барри гнался за ней по лесу, она наткнулась на Защитника и его людей.

Где тот добродетельный монах? Тайны леса только сгущались. Девушка догадывалась, что все секреты связаны с Рейном Гардианом, или Защитником, и его многочисленными именами.

Сколько их у него? Сколько личин, под кото­рыми он появляется?

Ага, подумала Отем, следует более внима­тельно рассмотреть Барри. Клубок тайн начи­нал распутываться, по крайней мере, частично.

– Она уже обнаружила ключ к разгадке, – говорил Рейн своему кузнецу и другу Расселу Коуртени.

– Почему ты так носишь волосы? Это ужас­но некрасиво!

Никакого ответа.

– Так почему же? – Рассел показывал на голову Рейна. – А, позволь мне ответить за те­бя. Полагаю, один из твоих маскарадов. Ты, наверное, пытаешься скрыть свое истинное ли­цо от этой девушки.

– Твое предположение верно. Чем меньше она знает, тем безопаснее для нее самой. Скажи-ка, Расе, почему ты вырядился в такое рванье и грязные доспехи? Разве нет у тебя одежды получше и черных лат? В конце концов, рыцарь ты Генриха или нет? – насмешливо спросил Рейн.

– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что с черными латами, Рейн… Когда ты так отврати­тельно зализываешь назад волосы, ты выгля­дишь почти так же безобразно, как твой Барри.

– Угу, – промычал в ответ Рейн.

– Так почему бы тебе не бросить имя «Бар­ри»? Зачем оно тебе вообще нужно? Почему ты прячешься или что-то скрываешь от рыжево­лосой девушки?

– Бог мой, так много вопросов! Ты напоми­наешь мне кумушку-сплетницу.

– Ответь мне, друг. Ты что-то скрываешь от всех нас. Что это за тайна?

– Хотелось бы мне самому знать свой сек­рет, – сказал Рейн.

– Продолжай, – насмешливым тоном по­просил Рассел.

– Ха! Драгоценности, много драгоценнос­тей, Расе. Особенно одну из них надо сохранить в тайнике. Я не могу рассказывать всем в лесу.

– Мне ты можешь доверять, Рейн.

– Еще раз – ха! Я могу доверять тебе на­столько, насколько далеко могу отшвырнуть тебя.

– Ты уже делал это. Мы бросали друг друга через всю комнату. Помнишь, когда мы напи­лись, и дело кончилось в лондонском поместье Ровены?

– Не напоминай, – простонал Рейн. – Я до сих пор не могу забыть этот затхлый запах каменных стен.

– Когда ты так гримасничаешь, то невольно наводишь на мысль о Барри Жеро, – густые брови Рассела сошлись над переносицей, при­давая лицу свирепый вид. – Боже мой! Что за запах грязи и пота! Не мог выдумать кого-ни­будь поприличнее! А, кстати, где ты был послед­ние четыре месяца?

– Опять ты за старое, Расе! Я помогаю де­вушке разыскать одну из ее сестер. И если ты хочешь поговорить о тайнах, то у этой девицы их пруд пруди!

Рассел рассмеялся:

– Вдобавок к травам, семенам и прочим без­делушкам? Женщины, да и Тэтчеры, считают ее колдуньей.

– Отем Мюа не колдунья. Я четыре месяца путешествую с ней, а до этого я знал ее в Сатер­ленде. Кстати, где твоя монашеская ряса?

– По-прежнему со мной.

– А у Тайриана?

– И у него тоже. Рейн ухмыльнулся:

– Прекрасная маскировка. Только тебе не следует выставлять напоказ кольчугу. Думаю, Отем Мюа поломала над этим голову.

– Как ты вообще заставил ее прийти к нам той ночью? – спросил Рассел, заинтересовав­шись рыжеволосой девушкой.

– Барри повел себя несносно, – вздохнул Рейн, – он не смог удержаться, когда ощутил вкус ее тела.

– Так приятно, а?

– Забудем об этом, – прервал Рейн, ему было неприятно, что он заставил Отем бояться Барри.

– Можно присоединиться к вашей беседе? спросил Тайриан, выходя на лесную поляну, где Рассел с Рейном сидели на поваленном дереве. Обсуждается что-то интересное, если судить по тому, что я успел услышать, пока подкрадывал­ся к вам. Я бы мог спокойно перерезать горло вам обоим – вы совершенно не замечали моего присутствия, – насмешливо добавил он.

– Ты просто бесшумный, Тай, – сказал Рейн.

– Садись и заткнись, Тайриан, – пробурчал Рассел. – Я все время знал, что ты ползаешь вокруг нас. Нам не мешало объединить свою бесшумность и силу и отвоевать собственные поместья и замки.

– Не думай, что я не пытался это сделать, – произнес Рейн. – У Дрого слишком много лю­дей, как мы хорошо знаем.

– А сейчас к нему вновь присоединился Дюк Стефан. Послушайте, – оживленно окликнул друзей Тайриан, – почему бы нам всем не на­деть маскарадные костюмы, вот как Рейн сейчас. Мы могли бы собрать необходимую инфор­мацию и найти мерзких негодяев. Мы можем рассчитывать на поддержку Тэтчеров и, возмож­но, позволить нашей маленькой леди Отем пого­ворить с Сатерлендом насчет помощи – скажем, пары сотен рыцарей?

Рейн казался возмущенным – пожалуй, упо­минать Сатерленда не стоило.

– Почему такое мрачное, угрюмое выраже­ние, друг? – спросил Тайриан.

– Вы думаете, что мы играем в игру? Мое противоборство с ними уходит гораздо глубже, чем вы оба подозреваете, – ответил Рейн.

– С кем? – удивился Рассел.

– С Дрого и его… э… родственниками.

– А, мы знаем, кто этот родственник, – Тай­риан подтолкнул локтем Рассела. – Герцогиня, злобная кузина Расса.

Рейн предупредил:

– Не произноси ее имени! Ты ведь знаешь, что она и наша кузина тоже.

– Я сам ненавижу эту ведьму, – процедил Тайриан.

– Она так глубоко запустила в тебя когти? – спросил Рассел Рейна. Герцогиня держала Рей­на – да и Рассела – железной хваткой, когда они были моложе. – Она играла с тобой. Хотя сейчас она постарела, не так ли?

Рейн казался настолько злым, что мог и уда­рить кого-нибудь.

– Тебе лучше знать, Расе. Я слышал, ты часто навещаешь ее сейчас. Ты…

Рассел тихо зашипел, и Рейн перестал драз­нить друга. А Тайриан придвинулся ближе и прошептал:

– Сколько человек ты убил для нее? Рейн вскочил с бревна, как ужаленный.

– Черт побери! Не говори об этом! Я чуть не… – он запнулся.

– Чуть не что? – Тайриан хотел знать от­вет. Он походил минуту по поляне, давая Рейну время остыть, и вернулся. – Ну? – настойчиво произнес он.

– Я чуть не убил по ее приказу.

– По приказу герцогини?

– Да, – свистящим шепотом выдохнул Рейн. Чувство в груди больше напоминало муки агонии, чем просто боль. Он физически остро ощущал грех, который чуть было не совершил несколько лет назад.

– Я не убийца. Рыцарь – да, я могу сра­жаться в битвах…

– Но ты бы совершил этот мерзкий поступок ради нашей дорогой любимой герцогини, если бы у тебя была возможность? Должно быть, кто-то или что-то остановило тебя?

– Да, я чуть не сделал это, – голос Рейна звучал глухо.

– Значит, ты познакомился с тем, кого дол­жен был убить, и мучительно переживаешь те­перь. Могу я спросить: это он или она? – поин­тересовался Тайриан, хотя ему казалось, что он хорошо знает ответ.

– Убери его от меня, Рассел. Скажи ему, что я хочу забыть.

Рассел повернулся к Тайриану:

– Рейн хочет забыть все это, Тай. Ты лучше бы оставил эту тему. Полагаю, Рейн считает, что и так сказал слишком много.

Тайриан фыркнул:

– Я никогда не убил бы такую красавицу!

– Ага, – воскликнул Рейн, стремительно поворачиваясь к Тайриану, – ты ревнуешь! Вот в чем дело. Она нравится тебе. Я вижу это по твоему лицу. Вот почему ты давишь на меня.

– Я ревную, и мне нравится… кто? – быст­ро отреагировал Тайриан.

– Она носит имя великолепного времени года, которое приходит перед зимой, – шутли­во заметил Рассел.

– Она очень мила, – согласился Тайриан. – Будь ее волосы золотистого цвета, она была бы настоящей красавицей. У нее есть сестра? Ах да, ты уже говорил. А кожа и волосы у нее светлые?

– Сейчас мы говорим о той, у которой ог­ненные волосы, – сказал Рейн, исподлобья гля­дя на своих товарищей. – Я… я поклялся за­щищать ее.

– Что? – в один голос спросили они.

– Да. Сейчас я действительно сказал слиш­ком много.

– Понятно. У него на самом деле есть секре­ты, – Тайриан не собирался отступать. – Ты поклялся защищать ту, кого чуть…

– Ни слова больше, – тихо прервал Рейн.

– Бог мой, – Рассел казался взволнован­ным. – Ты ведь не убиваешь хорошеньких мо­лодых женщин, Рейн? Я никогда бы не…

– Достаточно, я сказал!

– Где же те драгоценности, о которых ты говорил? – сменил тему Рассел.

– Какие драгоценности? Я что-то пропус­тил? – в глазах Тайриана заплясали золотис­тые искорки. – Значит, существуют какие-то сокровища? Надеюсь, королевские – они всегда более ценные! Тогда вы сможете получить назад свои земли, а что касается меня, то мне хорошо и здесь, в лесу.

– Я должен вернуть рубин королю Генриху.

– А, – Тайриан погладил подбородок, – этот камень существовал еще во времена Черно­го Принца. Дорогостоящая вещь. Как тебе во­обще удалось…

– Боюсь, мне придется использовать Отем Мюа. Единственная проблема состоит в том, что я, кажется, влюбился в нее, – Рейн вздохнул.

– Йезус! – воскликнул Рассел, натягивая на голову капюшон, словно желая спрятаться от подобной новости.

– Матерь Божья! – чуть тише изумился Тайриан. – Рыцари не влюбляются. Они сража­ются за даму сердца и вступают во внебрачную связь…

— Я больше не рыцарь, Тай. Дюк Стефан внушил Генриху, будто я вероломен.

– Рыцари не могут быть неверными, – во­зразил Тайриан и посмотрел на свою кольчу­гу. – По крайней мере, мы никого не предава­ли, – он был серьезен. – Дюк и Дрого ненави­дят нас, потому что мы пытались раскрыть их темные делишки. Как им удается оставаться у власти?

– Да, – сказал Рассел, – почему зло всегда побеждает?

– Кажется, что побеждает, но это временное явление, – решительно ответил Рейн. – Мне надо также подумать об Отем. Она стремится доказать королевское происхождение. Но сначала ей необходимо отыскать фамильное наследство – розово-лиловую Звезду Африки.

Никто не заметил, как вздрогнул Рассел – словно от удара.

Тайриан судорожно сглотнул:

– Звезда…

– Этот развратный подонок Дрого был бы не прочь наложить лапу на нашу маленькую охотницу.

– И за чем же она охотится? – спросил Рас­сел, стараясь изо всех сил скрыть охватившее его волнение.

– За своей сестрой по имени Винтер.

– Она блондинка? – тут же выпалил Тай­риан.

– Как я говорил, – продолжал Рейн, не обращая внимания на вопрос Тайриана, – Дро­го хотел бы жениться на рыжеволосой девушке и прибрать к рукам ее драгоценности и владе­ния предков.

«Если только герцогиня не доберется до нее раньше», – подумал про себя Рассел.

Золотоволосый рыцарь ходил взад-вперед, как лев в клетке. Неожиданно он резко остано­вился перед Рейном.

– О, понимаю. Дрого не может получить девушку и замок без драгоценного камня? – заговорил Тайриан. – А как он собирается до­биться благосклонности короля?

Снова Рейн продолжил, как бы не слыша друга:

– Она должна найти сестру Винтер. Мне кажется, у нее есть и другие сестры. Я попытал­ся выведать у горничных в Сатерленде тайны Отем, но они слишком преданы своей хозяйке.

– Как мило с их стороны, – заметил Рассел, облизывая пересохшие губы. – Итак, где же этот «камень»? Или мне следует сказать «камни».

Брови Рейна черными стрелами перерезали лоб.

– Мне предстоит отыскать их и вернуть за­конным владельцам, – сказал он.

Рейн оставил друзей и направился к лагерю, покачивая головой и тихо посмеиваясь. Тайриан подтолкнул локтем Рассела.

– Полагаю, я кое-что понял. Рейн сам хочет жениться на девушке и завладеть ее родовыми имениями, – он пожал плечами. – Это же оче­видно! И наверное, он нашел уже этот сказоч­ный камень. Но если камень действительно у Рейна, то это лишь приблизит его к врагам, а не отдалит от них, – Тайриан нахмурился. – Единственное, чего я не смог расшифровать, зачем он сохраняет тайну и помогает Отем ис­кать сестру? Какую выгоду может принести светловолосая сестра?

Рассел приподнял темно-рыжую бровь при последнем вопросе.

Тайриан поправился.

– Забудь про выгоду. Меня интересует в пер­вую очередь сама Винтер.

Глава 9

Легкий туман стелился над землей среди темной зелени деревьев, утренняя заря уже при­коснулась к нему розовым поцелуем, и сейчас восходящее .солнце окрашивало его в теплый золотистый цвет.

Стоя на коленях в черной мягкой земле, Бар­ри высаживал рассаду, когда солнечные лучи заскользили по его грязному лицу.

Огород находился недалеко от лагеря лесных жителей. Отем с улыбкой наблюдала, как Барри помогает высаживать оставшиеся растения. Она остановилась на минутку передохнуть на проти­воположном конце огромного участка, и солнеч­ный свет добавил огненного сияния ее волосам.

Тирсел и девочки постарше сегодня просну­лись еще затемно, чтобы идти вместе с Отем на свежевскопанный участок. Лунный свет, лью­щийся сквозь кроны деревьев, бледными поло­сами освещал их путь. Барри появился чуть позже, когда небо над лесом уже начинало свет­леть; он стоял, зевая, почесывая живот и громко причмокивая губами.

«Немного переигрывает», – подумала про себя Отем.

Сейчас девушка смотрела в сторону зеленой стены деревьев, окружавших огород, пытаясь отыскать среди них кого-нибудь из ноттов или енотов, которые помогали ей в работе; но, види­мо, все они уже вернулись в лагерь, где кипел над огнем горшок с варевом. Порывы ветра до­носили запах стряпни. Обычно лесной народ питался тушеной олениной – либо с дикими овощами, либо просто так. Отем дала кухарке пакет приправ для тушения и сейчас ощущала их запах – розмарин и чабрец.

Девушка снова взглянула на Барри. На ого­роде никого, кроме них, не осталось. Вытирая руки о выпачканную землей юбку, Отем напра­вилась к Барри. Босые ноги погружались в мяг­кую почву, и девушка чувствовала ласковое теп­ло прогретой солнцем земли. Она ощущала себя частичкой этого дня и всего мира.

– Не наступай на рассаду, – проворчал Бар­ри, схватив ее за щиколотку.

Отем рассмеялась:

– Только послушайте! Еще вчера я говорила тебе то же самое. Ты превращаешься в настоя­щего огородника!

– Благодаря тебе, госпожа. Эта работа до­ставляет настоящее удовольствие.

– Барри, когда мы отправимся в монас­тырь? – спросила Отем, притаптывая землю вокруг дикого дудника, который только что по­садила. – Мне очень бы хотелось уехать сразу, как мы закончим высаживать растения. Сноты, нотты и тэтчеры получат приправы и лекарст­венные травы уже через пару месяцев. Правда, некоторым растениям потребуется чуть больше времени.

– Здорово, что тебе пришла мысль засадить здесь участок, госпожа. Лесные жители призна­тельны тебе.

– Весьма своеобразно они проявляют свою признательность, – презрительно фыркнула Отем, утрамбовывая дудник в тенистом влаж­ном месте: скоро растения вытянутся вверх, на них появятся красивые резные листья, цветы будут белыми и мелкими, собранными в круп­ные соцветия на очень длинных стебельках. – Меня не удостаивают даже улыбкой! Если бы не дети, можно было подумать, что я невидимка.

– Я тебе улыбаюсь, – глаза Барри казались большими и темными.

– Ты ухмыляешься! – рассмеялась Отем.

– Рейн Гардиан часто улыбается тебе. Девушка опустила ресницы и отвела взгляд в сторону, когда Барри посмотрел на нее.

– Да, – согласилась она, – улыбается. Отем решилась взглянуть Барри прямо в лицо: он по-прежнему не сводил с нее глаз, но не проявлял никаких эмоций. Удовлетворенная улыбка осветила лицо девушки, когда Барри, наконец, занялся семенами тимьяна, которые закапывал в крошечные лунки, подготовленные Отем в плодородной земле. Он умел контролиро­вать свои чувства и сейчас тщательно следил за своим поведением.

– Для чего, ты говорила, полезен тимьян? – спросил он через плечо.

– Это thymus vulgaris. Он укрепляет легкие, вылечивает подагру и ее последствия; некото­рые считают тимьян символом силы и смелости. Чай из тимьяна заваривают и пьют, желая изба­виться от робости, – Отем вздохнула и отряхну­ла руки. – Прежде чем мы с тобой двинемся в путь, надо подыскать женщину, которая будет ухаживать за растениями; их надо время от вре­мени поливать водой с золой и слегка подкор­мить компостом поздней осенью. Цветы тимь­яна имеют приятный вкус и аромат и полезны при приготовлении пищи, поэтому растения следует убирать в период цветения. Срезав со­плодия, надо связать их в небольшие пучки и высушить в теплом месте в хижине.

В это мгновение Отем наступила на колючку, и пока она охала и прыгала на одной ноге, тем­но-зеленые глаза Барри устремились к низкому квадратному вырезу лифа, где блестели капель­ки пота, похожие на росу; в поле его зрения попа­ла полная округлость груди девушки, когда она изогнулась посмотреть, что с ее ногой.

– Ох! Еще одна колючка! – взвизгнула Отем. – Я ненавижу колючки. Прекрати пя­лить глаза и вытащи их из ступни!

Барри подошел к ней и приподнял лодыжку для осмотра.

– Кажется, эти ребята помучают тебя сегод­ня, госпожа.

– Да, да. Я знаю, – она сменила положе­ние, пытаясь удержать равновесие. – А что случилось с твоими обмотками?

– В последнее время суставы не доставляют мне беспокойства, – ответил Барри. – Я уже несколько недель не накладываю повязок на ноги.

– Мы так долго пробыли здесь…

Отем оперлась плечом о крепкое тело Барри. В последние дни он мало обращал внимания на свой маскарад. Девушка начала догадывать­ся, кто скрывается под слоем грязи. Она продол­жила:

– У всех нас есть тайны, не так ли? – про­износя эти слова, она заглянула в темно-зеле­ные глаза.

Барри тут же вернулся к своему занятию; следующая колючка вошла глубоко, и множест­во острых шипов вонзились в нежную кожу.

– Я вытаскиваю их понемногу… Ну как?

Отем покачала головой:

– Совсем не больно, если не думать об этом.

– Ты обманываешь меня. Я слышу, как ты задерживаешь дыхание каждый раз, когда я вытаскиваю очередную колючку.

– Просто я стараюсь не дышать, чтобы не мешать тебе, – смеясь ответила Отем, не в си­лах оторвать взор от мужественного профиля Барри.

Ее мышцы напряглись, удерживая тело в неудобном положении; а в руке, лежавшей на плече Барри, пробегали горячие волны. Барри приподнял ее ногу повыше, и Отем поморщи­лась.

– А, тебе неудобно, – заметил он, – садись ко мне на колено.

Неловко подпрыгивая, чтобы приблизиться к нему, Отем робко присела на ногу Барри. Его лицо исказилось, как от острой боли, но девуш­ка этого не увидела, как и выражение болезнен­ного восторга, осветившего его изнутри.

– Приподними ногу еще, я взгляну в послед­ний раз, – сказал Барри, и его дыхание косну­лось щеки девушки.

– От тебя пахнет сидром, – сообщила она. Он рассмеялся. Сейчас они находились очень близко, более того – их губы были напротив, дыхание смешивалось. Отем ощущала твердость мускулистого бедра, прижимающегося к ее яго­дицам. Грязное лицо Барри было всего в не­скольких дюймах.

– Ну вот, кажется, все, – он провел рукой по ступне девушки, проверяя, не осталось ли колючек.

– О-у-х! По-моему, я чувствую еще одну – она очень маленькая.

Глядя ей прямо в глаза, Барри сказал:

– Хорошо, сейчас достану ее. Ну вот, – он поднял голову и в последний раз провел по ее ноге, – все, госпожа.

Когда он стал подниматься, Отем убрала ру­ку с его плеча и потеряла равновесие. Падая на мягкую землю, она совершенно ненамеренно увлекла за собой и Барри – по крайней мере, ему показалось так. Отем инстинктивно подня­ла руку, пытаясь удержать его. Барри схватил девушку с силой, испугавшей и удивившей ее. Вцепившись в плечи Барри, она пыталась не допустить, чтобы огромный мужчина всем те­лом обрушился на нее. Потом медленно разжала пальцы.

Глаза Барри внимательно изучали ее.

– О чем ты думаешь? – тихо спросил он. Она что-то пробормотала, вспыхнула ярким румянцем и не смогла заставить себя посмот­реть ему в глаза.

– Ты пыталась предотвратить мое падение или, может быть, протянула ко мне руки в лю­бовном объятии?

Отем почувствовала, как его тело коснулось ее бедер, руки Барри упирались в землю по обе­им сторонам ее лица, а грудь была всего в не­скольких дюймах над девушкой.

– Поцелуй меня, – неожиданно попросила она.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

– У меня грязное лицо, – напомнил Барри.

– Я тоже вымазалась.

– Понятно, – сказал он, – если я поцелую тебя, ты все узнаешь. Верно?

– Я всего лишь прошу поцеловать меня, Барри.

– Очень умно!

Он поцеловал ее с чувственным нетерпением, и Отем задрожала всем телом; трепет дошел да­же до пальцев босых ног, уютно устроившихся в мягкой земле. Бедра девушки приподнялись, отвечая на ритмичные покачивания прижав­шегося мужского тела. Внизу живота вспых­нул, казалось, огонь, и в ту же минуту язык Бар­ри скользнул в полураскрытые губы девушки.

– Барри! – выдохнула Отем, отворачиваясь от него. – Ты слишком осмелел, – в голосе слышались смех и озорство.

Он улыбнулся:

– Ты сама просила, госпожа. Я всего лишь мужчина.

– Но какой мужчина! – она взвизгнула, быстро поцеловала его и, перевернув на спину, подула Барри в ухо.

– Женщина, это ты слишком смела!

Отем со смехом переползла через него. Ее переполняло то же радостное возбуждение, ко­торое охватило их обоих во время спуска с хол­ма в тот великолепный день, когда кончился дождь.

– Ты поломаешь растения! – заорал Барри, когда девушка принялась толкаться и кататься вместе с ним по земле.

Когда они остановились, Барри снова оказал­ся сверху. Дыхание его вырывалось горячими волнами.

– Девушка, тебе лучше прекратить эту игру. Я хоть сейчас готов заняться с тобой любовью. Не распаляй меня больше!

– Хорошо, не буду. Я вижу, что с тобой.

Отем поднялась рывком.

– Что случилось? – Барри недоуменно по­смотрел на нее.

– Вы очень умны, сэр. То есть думаете так. Тебе никогда не удавалось замаскировать свои голос, Рейн Гардиан. Барри говорил им гораздо чаще, чем надо!

Итак, он снова был Рейном.

Отем привела в порядок одежду, смахнула с губ след его поцелуев и, сделав вид, что плюет­ся, пошла прочь.

Растянувшись на земле, Рейн таинственно улыбался.

«Ей понравилось. Понравился вкус моего поцелуя точно так же, как и мне».

Раскинув руки, он улыбался все шире, пока улыбка не стала уверенной и торжествующей. Но неожиданно возникший образ герцогини прогнал радость. Рейн стремительно сел, и глаза его недобро блеснули. Одним движением он вскочил на ноги и направился к башмакам и простому, страшному на вид кинжалу, которые оставил на краю участка.

Глава 10

Отем направилась прямо к хижине Тирсел.

– Я хотела бы поговорить с тобой, если можно.

Мелодичный голос Тирсел пригласил Отем войти.

– Садись на скамью, – сказала она, когда Отем остановилась у входа. – Держу пари, что разговор пойдет о моем большом глупом брате.

Глаза Тирсел лукаво блеснули. Отем приподняла бровь.

– О котором? О Барри? О Рейне? Или мне следует сказать о «Защитнике»?

– Отем, послушай, тебе не следует позволять обращаться с собой подобным образом.

Тирсел, взяв табурет, села напротив девушки и взяла рубашку, которую штопала до этого.

– Рейн имеет определенную власть над жен­щинами. Он хорошо чувствует, когда ты готова уступить, и растягивает свою удачу.

– На этот раз ему не повезло, – Отем выпря­мила спину.

– Он всегда был таким, – заметила Тирсел, втыкая иголку в ткань.

– Который? Барри или Рейн?

– По сути, – Тирсел рассмеялась, – я не знаю, кем он окажется в следующий миг, что скажет и как поступит.

Позже, когда Отем разыскала чудный уеди­ненный водопад, о котором рассказала Тирсел, вымылась сама и выстирала одежду, у нее не осталось никаких дел. Девушка немного поела за компанию с Тирсел, но в этот вечер тушеное мясо показалось каким-то безвкусным.

Опустив голову, Отем шла, не зная куда, и в результате налетела на того человека, кого не хотела видеть сейчас и с кем не хотела разговаривать. Но все же… он был именно тем чело­веком, с которым ей нужно было поговорить.

Он придержал ее за плечи.

– Ты чем-то огорчена? – в его глазах, как обычно, мелькали загадочные зеленые огонь­ки. – Следует смотреть, куда идешь, а то вре­жешься в какого-нибудь распутного парня, вы­шедшего на вечернюю охоту.

Рейн стоял перед девушкой.

– Подойдешь и ты, – сказала Отем.

– Все так серьезно? – Рейн скрестил руки на груди. – Итак? – настойчиво спросил он.

– Утром мне хотелось бы продолжить свою миссию.

– Ты хочешь сказать, что уходишь отсюда?

– Совершенно верно.

– Я должен переговорить с Барри.

Рейн сделал шаг в сторону, но на этот раз девушка решила не дать ему возможности ус­кользнуть. Она преградила дорогу и отвела с лица Рейна волосы. Он схватил ее за руки.

– Чем, по-твоему, ты занимаешься, госпо­жа? Почему ты так смотришь на меня?

– Я просто хочу кое-что увидеть. Хм… Да. Твое лицо действительно кажется знакомым, – невинно ответила Отем.

– Еще бы! За последние несколько недель ты часто встречалась со мной.

Назад, назад в прошлое… Перед внутренним взором девушки замелькали воспоминания… Боковым зрением она видит, ощущает всеми порами кожи, как где-то, оставаясь вне преде­лов досягаемости, движется что-то мрачное и зловещее, вот оно промелькнуло и исчезло…

Расширившимися глазами Отем смотрела на Рейна и где-то в глубине памяти видела, чувст­вовала и переживала те же самые ощущения, что и сейчас.

Он… Рейн был там!

– В чем дело? – лицо Рейна напряглось, губы крепко сжались. – Отем, что ты видишь?

Он встряхнул девушку за плечи. Необъяс­нимая тревога не оставляла ее, пока Отем всмат­ривалась в лицо Рейна.

– Ты…

– Госпожа Отем, – его глаза потемнели, в них появились недобрые огоньки, – что с тобой? Что?

– Ты… – Отем отпрянула и разразилась потоком слов. – Почему ты скрываешь черты своего лица от меня? Что ты прячешь? Ты был там! Скажи, ты имеешь отношение к убийству моих родителей?

Рейн холодно взглянул на нее.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Нет, имеешь! Кто-то отдал тебе драгоцен­ный камень после смерти родителей? Наша фа­мильная вещь у тебя? Я видела сон… Я все вижу и понимаю теперь!

Рейн схватился за рукоять меча, висевшего на бедре.

– Черт побери, женщина! Ты что, обезумела и лишилась памяти?

– Нет, – Отем резко отстранилась от него. – Наоборот! Ко мне только что вернулась часть воспоминаний.

«'Боже, помоги мне!» – подумал Рейн, наблю­дая, как Отем подходит к своей лошади.

Девушка поправила поводья и направилась к лесному лагерю.

Прячась за деревьями и зарослями кустов, Тайриан следил за Рейном и Отем, пытаясь услышать, о чем они говорят. Под ногой хруст­нула ветка, и он заскрежетал зубами от досады. Если он хочет узнать, что они собираются де­лать, следует быть осторожнее. Тайриан вздра­гивал каждый раз, когда Отем повышала голос, стараясь говорить громче и решительнее.

«Какая женщина!» – подумал Тайриан, га­дая, обладает ли Винтер Мюа красотой и вспыль­чивостью сестры или все наоборот? В этом Тайриан пытался разобраться по дороге к хи­жинам. Он решил несколько дней следовать за Рейном и Отем и собрать кое-какую информа­цию, необходимую для осуществления планов, что зародились у него в голове.

Черная шапочка с перьями и плащ Тайриана слились с темнотой леса, не оставляя ни единого намека на его присутствие.

Рейн догнал Отем на Карт-Роуд. Она подозре­вала, что он последует за ней, и, когда почувст­вовала, что он приближается, подстегнула Гоуст. А повернув голову в его сторону, увидела, что Рейн скачет к ней во весь опор на огромном боевом коне – рыжем с черным хвостом и гривой.

– Ты едешь не в том направлении, – крик­нул Рейн. – Ты движешься на восток, а нуж­но – на запад!

Отем тряхнула огненно-рыжими волосами.

– Я туда и поеду, когда доберусь до развил­ки. Вряд ли можно проехать там, где только птица пролетит.

– Почему же?

– Там болото.

– Нет, это поросшая вереском пустошь без всяких болот.

Отем свернула с Карт-Роуд и направилась на запад.

– Спасибо, – бросила она через плечо. – Не знаю, чтобы я делала без твоих советов, – саркастически добавила девушка и махнула ру­кой. – Можешь уезжать!

Но Рейн и не подумал этого делать и при­строился рядом с Отем.

– Ты прогоняешь меня? – он рассмеялся. – Я думал, ты обыкновенная девушка, а не само­довольная принцесса.

– Я вовсе не самодовольна, – сказала Отем и вздернула подбородок еще выше.

– Одной путешествовать опасно, как ты знаешь.

– Я не верю в дьяволов и чертей, которые обитают на болотах и в лесах.

– Я говорю не об этом, – заметил Рейн. – Меня тоже не волнуют черти и демоны. Но встречаются люди из плоти и крови, клинки которых остры; разбойники с большой дороги и прочие ночные грабители; они ждут счастли­вого случая, когда появится одинокий путник. И горе ему или ей, если их ожидания не оправдаются.

– Ха! И все же в темноте или при свете мы идем своими тайными путями. И бесцельное шатание в лесах Ноттингема среди ноттов и енотов не притупило остроты моих ощущений. У меня все в порядке, сэр Гардиан.

Онемев на мгновение, Рейн обдумал услы­шанное, затем сказал:

– А ты осторожна и подозрительна, мне нравятся эти качества как в мужчинах, так и в женщинах. И все-таки женщине опасно путеше­ствовать без сопровождения.

– Повтори-ка еще раз.

– Опасно… – он вздохнул и крепко сжал губы.

– Ты довольно часто бросал меня одну, так часто я вполне осознаю опасность… Барри.

Рейн заговорил так, будто не слышал ни слова.

– А ты знаешь, что Уитби за много миль?

– За много миль от чего? Он напряженно улыбнулся.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Отем. Ты направляешься в Кирклейский скит. Именно о нем сообщил тебе тот рыцарь на доро­ге. Или ты считаешь, что он просто хотел от­махнуться от тебя и твоих вопросов?

– Наверное, он пытался угодить мне, – от­ветила Отем, глядя в другую сторону.

– Наверное, – передразнил Рейн голосом, похожим на брюзжание старой карги. – Ты девица, попавшая в беду, и тебе нужна моя по­мощь. И не говори мне, что это не так!

– Я не нуждаюсь в помощи.

Он раздраженно вздохнул. А Отем, внезапно остановив Гоуст, резко повернулась к нему.

– Подожди-ка… Откуда ты знаешь, что я отправляюсь в Уитби? Я ничего тебе не говори­ла, – ее глаза сузились. – Очередные штучки, милорд Гардиан? Кто ты – барон или герцог?

– Очень странный вопрос!

– Я хочу знать! Кто ты? Говори, сэр Гарди­ан. Почему ты преследуешь меня? И почему у тебя мой фамильный камень? Я видела во сне, что ты держал его в руках. Почему ты не отдашь его мне?

– Это мой камень, – глаза Рейна сверкнули мрачно. – Твой любимый дядя украл его из наших фамильных драгоценностей, драгоцен­ностей Гардианов много лет назад. Не говоря уже о драгоценном камне Жеро…

О том, что все было именно так, Рейну сооб­щила герцогиня Ровена.

– Ага, вот, значит, откуда ты взял фамилию деревенского идиота – Барри Жеро! Умно, ни­чего не скажешь.

Рейн улыбнулся, продемонстрировав пре­красные белые зубы:

– Мы оба умны, не так ли?

– Нет.

Он ухмыльнулся.

Какое-то время девушка молчала, потом за­говорила вновь:

– Ты говоришь, что это твоя фамильная дра­гоценность. Как ты можешь…

Рейн перебил ее вопросом:

– Куда ты сейчас направляешься?

– В аббатство Уитби. Я поговорила в лесу с одним из енотов, и он сказал, что сначала надо попробовать разузнать все в аббатстве, – угол­ки ее губ дрогнули. – Конечно, ты уже выяснил все сам, прежде чем пустился вслед за мной. Какой же ты подлый воришка!

– Я твой защитник.

Отем быстро взглянула на него.

– Защитник? Ха-ха-ха! Ты крадешь мою фамильную драгоценность; заявляешь, что это твоя собственность, что мой дядя украл ее у твоей семьи; а теперь ты хочешь защищать ме­ня, – Отем презрительно фыркнула. – Я считаю несколько иначе: ты задумал присвоить себе мое сокровище, изнасиловать меня, потом жениться и запереть в круглой башне на всю оставшуюся жизнь.

Рейн ухмыльнулся девушке в лицо:

– Мне нравится идея насчет изнасилования.

– Можешь забыть о ней, сэр Гардиан.

– Сэр… – Рейн потер подбородок.

– Ну так как, – Отем бросила пытливый взгляд, – ты рыцарь или нет? Ты участвовал в походах короля Генриха? Ты сражался в битве при Азенкуре? Может, ты только придворный рыцарь или просто откровенный трус?

Рейн испустил протяжный стон.

– Аты – самая вспыльчивая и сварливая женщина, которая рождается раз в столетие, госпожа Отем. Держу пари, ты смогла бы. ус­троить более грандиозную ссору, чем…

На этот раз она не дала ему закончить:

– …Чем устроил ты в гостинице, Барри.

– Прекрати меня называть так. Сейчас я Рейн, и ты прекрасно знаешь это. Или тебе нравится дразнить меня знанием моих секре­тов? Ты и понятия не имеешь об их количестве, женщина!

Внезапно лицо его омрачилось – Рейн поду­мал о том, что был готов убить Отем. Воспоми­нания о том дне, который чуть было не стал роковым, вызывали боль. Но роковым тот день оказался для герцогини Ровены.

Отем испытующе смотрела на спутника.

– Так как насчет камня?

– Ты настойчива. Когда, по-твоему, я отдам его тебе? – прошептал Рейн, и голос его, каза­лось, проник в самую душу Отем.

Она удивленно взглянула на него, гадая, почему он заговорил так тихо и таинственно.

– Что-то подсказывает мне, что это произойдет скоро, – ответила девушка.

– Женская интуиция, – торжественно про­изнес Рейн, подавляя улыбку, – с этим мужчи­на спорить не в силах!

– Так что с камнем?

– Черт побери, женщина! Я отдам его тебе тогда, когда сочту нужным!

Отем холодно заметила:

– Без меня тебе не будет пользы от драгоцен­ности. Ты будешь стремиться жениться на мне и украсть наши земли.

– Наши? – он досадливо отмахнулся, когда Отем решительно кивнула. – Вздор! Какие земли?

– Земли, принадлежавшие Винтер и мне. Я уверена, что у нас есть замок и владения!

Девушка не собиралась рассказывать этому человеку, что у нее есть еще две сестры. И кто знает? Возможно, она никогда не встретится с ними.

Великолепный пейзаж окружал их на протя­жении всего пути: живописные вересковые пустоши сменялись зелеными холмами, по ко­торым бродили пасущиеся овцы, иногда встре­чались одинокие каменные дома. Рейн и Отем тащились рядом, слишком голодные и усталые, чтобы повышать голос в споре.

– Почему ты не подумал о том, чтобы взять немного провизии? – раздраженно спросила девушка, она спешилась, желая дать отдых ноющим мышцам.

Рейн тоже соскочил с Вермильона и присло­нился к большому камню.

– Я решил, что ты наверняка сделаешь это сама. Женщины думают о подобных вещах, мужчины не всегда. Еда – последнее, что приходит на ум.

– Тебе на ум.

– Ага.

Только сейчас Отем заметила в нем какое-то непонятное высокомерие. Упираясь руками в бока, она встала прямо перед ним.

– И как, по-твоему, я должна была запря­тать вкусный суп, что готовила твоя сестра? Суп! Они что, никогда не едят ничего, кроме супа и заплесневелого хлеба?

– Мясо. Ты могла бы взять с собой немного мяса. Его легко завернуть в кусок материи и положить в багаж, что ты везешь. А, посмотри-ка! Вон там ручей – по крайней мере, мы мо­жем напиться.

– Ты мужчина. Иди и поймай что-нибудь на обед. Иди, – приказала Отем.

– Ты снова отдаешь мне приказы, женщи­на? – Рейн выплюнул листочек, который же­вал. – Я пойду охотиться, если ты приготовишь принесенную добычу, – оглянувшись через плечо, он добавил, – разожги костер среди кам­ней, – и зашагал прочь.

Поскольку никакого ответа не последовало, Рейн обернулся, чтобы проверить, выполняются ли указания, и увидел, что Отем разговаривает с каким-то странником.

Человек усиленно жестикулировал, когда Рейн подошел поближе.

– Осенью вереск цветет фиолетовыми и красновато-серыми цветочками, – путник сно­ва зашагал по дороге, он казался уставшим и жалким. Подняв костлявый палец, он помахал им в воздухе. – Если налетит сильная неждан­ная гроза, идите на свет гостиницы и поднимите тост за мое здоровье.

– Кто это был? – спросил Рейн, останав­ливаясь рядом с Отем, наблюдавшей, как чело­век в лохмотьях шел к развилке дорог.

Девушка пожала плечами:

– Понятия не имею. Ты знаешь его?

На лице Рейна отразилось удивление, и он сердито проворчал:

– Если бы я знал его, зачем бы стал спраши­вать у тебя?

Отем вскочила на лошадь.

– Я еду в гостиницу, о которой он говорил. Возможно, я найду там комнату на ночь.

Открыв рот, Рейн смотрел ей вслед. Опять она исчезала – это говорило не в его пользу ни как сопровождающего, ни как рыцаря. Рейн подозвал Вермильона и вскочил в седло.

– Я поеду с тобой. У меня еще есть пара монет, – сказал он, нагнав девушку.

– Замечательно, – бросила Отем, направ­ляя Гоуст через пастбище к грунтовой дороге. – Почему ты не сказал раньше, что здесь есть гостиница? Я умираю от голода!

– Я тоже, – сказал Рейн, не отрывая взгля­да от округлых форм спутницы.

Рейн и Отем ждали, пока принесут еду. За­каз состоял из ветчины в сладком соусе с отвар­ными овощами, поджаристого черного хлеба и сливового пудинга.

Устроившись в гостиничном зале для еды, Отем возобновила прерванный разговор.

– Почему ты выдавал себя за деревенского идиота? И почему ты напал на меня, когда я хотела сходить к ручью?

Она откинулась на спинку стула, ожидая ответа.

Прожевав кусок хлеба, щедро смазанного маслом, Рейн глубоко вздохнул, вытер рот и заговорил:

– Причина, по которой я переодевался, до­вольна проста: я не хотел, чтобы ты узнала ме­ня. Ты подумала бы, что я один из людей Дрого, и не позволила бы мне отправиться с тобой на поиски сестры, – он не сводил взгляда с губ цве­та дикой розы. – Я хотел пойти с тобой, потому что получил поручение защищать тебя. Ричард действительно желал тебе только добра, поэто­му поспешно назначил меня на эту должность.

Он не сказал о том, что Элизабет тоже проси­ла его защищать девушку. Отем не верила ему. Рейн продолжал:

– Это случилось как раз перед тем, как его убили.

– А другой поступок? – Отем выпрямилась, чтобы взглянуть ему прямо в лицо, и искала в глазах Рейна признаки обмана.

– Это объяснить немного сложнее… Я на­бросился на тебя, причем, заметь, очень осто­рожно, чтобы увести тебя от места нашего ноч­лега. Я заставил тебя искать безопасность в бо­лее людном месте, потому что, видишь ли…

– Почему же?

– Потому что в ту ночь вокруг нашего лаге­ря рыскали негодяи.

Отем изумленно заморгала.

Принесли еду, и девушка обратила внимание на то, как Рейн реагировал на соблазнительные формы служанки, расставлявшей на столе блю­да. Отем нахмурилась:

– А почему они рыскали, и кто бы это мог быть?

Она откусила аппетитной розовой ветчины и в восторге закатила глаза.

– Дрого и его люди. Я хотел, чтобы ты быст­ро ушла оттуда, – он тоже начал с кусочка вет­чины, мгновенно растаявшего во рту. – Очень хорошо, – он положил в рот еще один кусок. – Просто великолепно!

Отем перестала жевать. Она снова присталь­но рассматривала крепкие мускулы Рейна и его красивое мужественное лицо.

Рейн почувствовал этот взгляд.

– В чем дело? – его глаза угрожающе сверк­нули. – Почему ты смотришь на меня, будто…

Он посмотрел на свою руку, которую так вни­мательно изучала девушка, любуясь, как он подносил еду ко рту.

– Увидела что-то, что тебе нравится? – его взгляд стал мягче и теплее.

Рейн протянул руку к графину с вином.

– Что беспокоит тебя сейчас?

Красота этого мужчины и сила, исходящая от него, завораживали Отем, но она заставила се­бя отвлечься от созерцания прекрасного спутника.

– Мне хотелось бы увидеть камень, Рейн. Как можно скорее.

– Кажется, я уже говорил, что это невоз­можно. Я не ношу его при себе, – при этих сло­вах он улыбнулся, а в глазах появилось стран­ное отсутствующее выражение.

Слизывая приставшие к губам остатки вет­чины, Отем не обратила внимания на его рас­сеянный вид и продолжала:

– Понятно. И когда же я увижу его? Оторвавшись от видений, проносившихся перед мысленным взором, Рейн ответил:

– Сначала мы должны найти твою сестру, а потом я отведу тебя туда, где спрятан камень. Но не забывай: эта драгоценность не твоя – она принадлежит мне.

– Я тебе не верю. Ты украл этот камень, а я хочу получить его назад.

Рейн ухмыльнулся:

– Тебе придется бороться за него со мной.

Отем посмотрела на свою чашу с сидром, по­том взглянула прямо ему в глаза и утвердитель­но кивнула.

– Ну, что ж, я сделаю это.

Клочья тумана висели в воздухе и сплета­лись среди деревьев, словно спутавшиеся воло­сы какого-то сказочного существа. Пока Рейн занимался чем-то у себя в комнате, Отем реши­ла подождать его на улице.

Отем спустилась вниз, прошла через притих­ший бар и вышла в полутьму раннего утра. Ос­тальные постояльцы гостиницы еще спали, но ей показалось, что какие-то подозрительные лю­ди прячутся в тени.

Отем уже сидела в седле, когда появился Рейн и быстрым шагом направился к ней. Де­вушка голодным взглядом окинула прекрасное упругое тело своего сопровождающего. Рейн был мужчиной с головы до пят, и у нее возникла мысль: сможет ли хоть одна женщина полнос­тью удовлетворить столь мужественное создание.

– Рейн, – сказала Отем, как только он по­дошел, – ты говорил, что за тобой охотятся ка­кие-то люди, точнее, коварные негодяи. Я думаю, тебе следует вернуться к своему маскараду.

Он с улыбкой посмотрел на нее, приподняв темные брови:

– Я больше нравлюсь тебе в том обличье, а?

– Как Барри? – Отем с милой улыбкой пожала плечами. – Наверное. Можно сказать, что с Барри забавно и весело. Он добродушный и кроткий. И у меня появилась особая привя­занность, – она захихикала, – к его ногам. У тебя остались те обмотки?

Рейн уже рылся в своих вещах. Когда он повернулся, показывая длинные полосы ткани, Отем прошипела:

– Обманщик!

– Обманщик, говоришь? – Рейн заговор­щицки подмигнул ей.

– Совершенно точно у Барри болели ноги, и у него был близнец.

– У меня тоже есть, мы с Тирсел – близне­цы. Неужели ты не заметила?

Отем снова рассмеялась:

– Едва ли! Она намного привлекательнее, чем ты, и у нее нет всех этих могучих мускулов.

В глазах Рейна заплясали огоньки.

– Они тебе нравятся, не так ли?

Он напряг бицепс, и глаза девушки вспых­нули в ответ.

– Ну, хватит этих глупостей, – нарочито сердито сказала она. – Иди переодевайся в маскарадный костюм и возвращайся побыстрее. Я подожду тебя здесь.

Когда Рейн вернулся от речушки, проте­кавшей позади гостиницы, он весь был покрыт грязью, а волосы прилипали к голове в нелепой прическе, столь знакомой Отем. Не забыл он и о «боли в суставах», и ноги его превратились в шишковатые уродливые столбы – даже более безобразные, чем раньше.

Рейн снова стал Барри.

Глава 11

Уитби окружали унылые пустоши, поросшие вереском, с одинокими фермами и деревушки, с домами серого камня, ютившиеся среди пасто­рально-зеленых долин.

На левом валу Уитби с мыса, выходящего в Северное море, возвышался гранитный фасад Стренгшалчского аббатства; здесь же находи­лись остатки разрушившейся части монастыря.

Прогулка по территории старого аббатства, где ветер гудел среди развалин, постепенно раз­рушая древние строения, мрачная грустная кра­сота этого места навевали мысли о бренности этого мира.

Крошечная женщина в черном неподвижно стояла на высокой скале, глядя на бескрайние морские просторы. На той же вершине находи­лось кладбище с накренившимися от постоян­ных ветров, заросшими мхом надгробными па­мятниками; далее располагалась деревня с пре­красным видом на залив и гавань.

Девушка повернулась и медленно пошла вниз, спрятав руки в глубоких складках широ­ких рукавов. Не отрывая глаз от земли, она проходила между камнями и выступающими надгробными плитами, по краям которых буйно, разрослась трава.

Когда же девушка посмотрела вперед, она увидела преподобную аббатису Аманду Миранд, идущую навстречу. Лицо пожилой женщины раскраснелось – она спешила изо всех сил, а путь от действующего монастыря до лежавшего в руинах был труден: приходилось преодолевать подъемы и спуски, огибать скалы и болотистые места.

– Вот ты где, – тяжело дыша, произнесла настоятельница, ее полное лицо стало почти багровым. Остановившись рядом с девушкой, Аманда отдышалась и заговорила:

– Кто-то снова приходил за тобой, Гвендолен. Полагаю, этот мужчина с золотистыми волосами и глазами – один из твоих врагов.

Гвендолен молчала, и мать-настоятельница продолжила:

– Я говорю так, потому что он не сказал мне, зачем хочет видеть тебя. Он вел себя очень скрытно, следовательно, ему нельзя доверять. Мы снова должны прятать тебя.

Испещренная морщинами рука аббатисы ласково легла на плечи девушки. Гвендолен подняла ясные голубые глаза к небу – в них светилась тоска. Подняв изящную ручку к бе­лому покрывалу, она поправила выбившуюся прядь волос, напоминавших снег, сверкающий на солнце.

– Тебе следует быть осторожной, – преду­предила настоятельница. – Прошу тебя, не пе­чалься так, мы должны спрятать тебя – это единственный выход. В противном случае они придут и заберут тебя, а может быть, и убьют. Этот золотоволосый мужчина кажется опасным. Помнишь того сладкоречивого добряка, что приходил раньше? Мы обнаружили, что него­дяи, пославшие его, прятались среди деревьев.

Этот человек пришел один, его никто не поджи­дает, но все равно его появление внушает мне опасения. Ты понимаешь? – молодая женщина кивнула, а Аманда закончила: – Тогда пой­дем – чем быстрее, тем лучше и безопаснее.

Послушница в черном молча последовала за аббатисой, которая после короткого отдыха шла быстрым решительным шагом. Через некоторое время они добрались до невзрачной хижины на краю деревни. Гвендолен с настоятельницей вошли, и дверь закрылась, как только они ис­чезли в комнате. Вскоре аббатиса вышла, заку­тавшись в белое покрывало. Она была одна.

И никто в деревне и за ее пределами не заме­тил, что настоятельница прячет увесистый ко­шелек под объемным одеянием, а также того, что лицо, скрытое покрывалом и апостольни­ком, выглядело на много лет моложе.

Этого не заметил никто, кроме золотистых глаз монаха в коричневой рясе.

На дороге Гвендолен встретила неприметную повозку, оглянулась, забралась в нее, поспешно прикрыв мелькнувшую стройную лодыжку, и скользнула под парусиновое покрывало.

Гвендолен снова тайно перевозили, на этот раз в скит Кирклей. Девушка беззвучно плакала.

Еще не совсем проснувшись, девушка увиде­ла любопытный солнечный луч, проникший в повозку, его впустил возница. Повозка остано­вилась среди зеленой долины. После несколь­ких часов езды и Гвен, и возница устали, и им необходима была передышка, чтобы поесть и размять ноги.

Девушка отдыхала возле реки, когда заме­тила стоявшего поблизости мужчину. Он накло­нился, поправляя что-то блестящее, прикреп­ленное к щиколотке, затем, ощутив тревогу, повернулся к девушке лицом, но увидел лишь белое покрывало, взметнувшееся за удалявшей­ся фигуркой.

Гвендолен бежала к повозке. Возница быстро оглянулся и задернул полог, как только она скользнула внутрь. Он никого не увидел, но понял, что Гвендолен чем-то напугана.

Преследователь двигался за повозкой, дер­жась вне поля зрения. Путники остановились отдохнуть, чтобы поесть хлеба с сыром и выпить разбавленного вина.

Продолжая наблюдать за девушкой и возни­цей, Тайриан – это был именно он – спрятал в кустах лошадь, тоже достал хлеб с сыром и приступил к трапезе.

Кто она? Послушница или монахиня? Тайри­ан не мог сказать с уверенностью, постриглась она или нет. Ее апостольник был похож на легкую дымку, окутывающую ангельское лицо и хрупкие плечи. Она ни словом не перемолви­лась с возницей, что наводило на мысль о дан­ном обете молчания. Тайриан потер подбородок в раздумье.

– Гм… Очень интересно. Кажется, они спасаются бегством от кого-то.

Гвендолен заметила одинокого путника и перевела взгляд на возницу Торолфа, ожидая, пока тот тоже увидит незнакомца, но он был слишком занят едой.

А высокий монах в коричневой рясе скинул капюшон, и девушка обмерла. Она терла глаза, отказываясь верить в увиденное. Но стройный монах не исчез, как мираж. Решительные черты лица, золотистые волнистые волосы… Ему больше подошли бы рыцарские доспехи, а не монашеская ряса. Как мог столь прекрасный мужчина стать затворником?

Гвендолен чувствовала, что этот человек опа­сен. Зачем он преследует ее? Может быть, это один из людей Дрого или Дюка Стефана? Скорее всего так. Иначе зачем понадобилось ему ря­диться в чужую одежду? Его внешность совер­шенно не соответствовала облику обычного мо­наха-отшельника.

Гвендолен потянула возницу за рукав, пока­зывая глазами на странного монаха. Торолф сразу же все понял.

– Не волнуйся, Гвен.

Сейчас он уже хорошо изучил поведение девуш­ки: ему достаточно часто приходилось прятать ее в повозке и пересекать вересковые пустоши и леса-, направляясь к очередному безопасному убежищу.

Девушка судорожно цеплялась за рукав воз­ницы, в глазах ее плескался страх. Тем време­нем светловолосый монах двинулся в их сторону.

Голубые глаза Гвендолен округлились – она умоляла Торолфа о защите. Он посмотрел на хрупкую блондинку, и в груди шевельнулась жалость. Она ничего не знала об этом мире и все еще оставалась ребенком. В ней не было гнева, она была лишь замкнутой и робкой. В течение последних шести-семи лет ей давали приют монастыри аббатства. Послушница вела уединенный образ жизни, знала только мона­хинь, верила, что в темноте скрываются плохие люди, готовые схватить ее и увезти из убежища. Дни ее заполняли прогулки по лабиринтам длинных коридоров и прохладных залов мона­стырей. Аббатство было тихим, как могила. За длинными столами что-то писали люди в рясах, и кроме шелеста сутан, скрипа гусиных перьев и шепота молившихся, никакие другие звуки не нарушали покой.

Он приближался.

Гвендолен еще сильнее вцепилась в руку возницы. Высокий светловолосый монах уже стоял перед ними, и его необычные золотистые глаза не отрывались от девушки. Она тут же опустила ресницы.

– Вам не нужен сопровождающий? – спро­сил незнакомец у Торолфа.

– Мы прекрасно обходимся сами, добрый монах.

Торолф почувствовал, что пальцы Гвендолен разжались, как только золотистые глаза скольз­нули по ее руке и заметили взволнованное со­стояние девушки.

– Тогда можно спросить, почему монахиня едет в глубине повозки, будто прячется от кого-то?

Он взглянул в прекрасные глаза Гвендолен и не смог продолжать. Тайриан почувствовал, что растворяется в их чистой прозрачной голубизне.

Торолф взял руку Гвендолен в свою, пожал и случайно опустил на рукав монаха. Девушка отскочила назад, будто ее укусила бешеная соба­ка. Тайриан услышал, что она пискнула, словно котенок. Нахмурившись, он отвел возницу в сто­рону. Торолф не спускал глаз с хрупкой женс­кой фигурки.

– Я знаю тебя, – сказал Тайриан.

– Неужели? – Торолф казался обеспокоенным. «У каждого человека есть своя тайна», – по­думал Тайриан.

– Ты не тот ли человек, который… – взгляд монаха скользнул по лошадям, впряженным в повозку, – недавно ездил в Лондон?

Торолф посмотрел на своих больших силь­ных лошадей. Неужели монах знает, как он приобрел одну из них?

Торолф проворчал:

– Что ты пытаешься выяснить, добрый мо­нах? Ты знаешь о моих лошадях, то есть об од­ной. Откуда?

– Ну, друг мой, упряжь на ней новая, не­давно купленная в Лондоне, так что, полагаю, лошадь – тоже недавно сделанная покупка? – Тайриан сверлил взглядом возницу. – Нет? Лошадь приобретена не совсем законным пу­тем? Аи, аи, аи!

Тайриан потирал подбородок, обдумывая положение.

– Какие неприятности у маленькой монахи­ни? – неожиданно спросил он.

– Неприятности? – пробурчал Торолф. – Кто упоминал о неприятностях, добрый монах?

– Да вы оба. Это написано на твоем лице и на личике красивой монахини.

– Она не монахиня. Гвендолен еще не при­няла постриг. Она послушница.

– Гвендолен, да?

– Что ты хочешь, монах? – прорычал То­ролф, готовый защищать Гвендолен ценой соб­ственной жизни.

– Почему она не говорит?

– У нее нет голоса.

Тайриан посмотрел на девушку – она была испугана, как маленькая мышка. Но он знал, что на самом деле она робка и безжизненна: он увидел скрытый огонь в глазах небесной голу­бизны. В ней очень много жизни, хотя сама она еще не осознавала это.

– Кем ты можешь быть? – спросил Торолф. – Ты не похож ни на одного из монахов, которых мне приходилось встречать. Ты… работаешь на кого-то?

– Я не работаю ни на кого, э… кроме Бога, конечно.

– Конечно, – повторил Торолф. – Не могу понять почему, но ты вызываешь во мне чувство доверия и привязанности, добрый монах. По­едешь с нами?

– В качестве сопровождающего? – подмиг­нув, уточнил Тайриан.

– Почему бы и нет?

За поясом Торолф носил длинный нож, и он знал, как им пользоваться.

Той ночью было полнолуние. Гвендолен дро­жала под одеялами, глубже зарываясь в солому в повозке. Нельзя сказать, что она испытывала неудобства – она привыкла к жесткой постели. Единственное, к чему она не смогла приспосо­биться, – ночная прохлада. Девушка гадала, согреется ли ее тело когда-нибудь. Имеет ли этот постоянный ночной озноб какое-то отноше­ние к ее прошлому? Гвендолен ничего не помни­ла; порой ей казалось, что она никогда не была ребенком, а жизнь началась с подросткового возраста. Настоятельница Аманда говорила, что девушка захлопнула дверь в свое прошлое. Мо­жет, Гвендолен никогда не узнает, есть ли у нее родители, братья, сестры, дяди, тети. И пе­рестанет ли она когда-нибудь мучиться от ноч­ных кошмаров?

Гвендолен слышала, как Торолф и странный монах разговаривали у костра, даже не разгова­ривали, а шептались в ночи. Девушка решила, что они беседуют о ней, и с тревогой думала о причине подобного интереса. Кто тот человек? Что ему нужно? Почему он едет с ними? Она не могла задать эти вопросы вслух; правда, бла­годаря обучению настоятельницы Аманды мож­но было написать кое-какие предложения, но Торолф не умел читать.

Возница не объяснил причину присутствия чужого человека в их лагере. Он лишь похлопал Гвендолен по плечу и энергично закивал голо­вой, как бы успокаивая девушку, но она не по­няла точно, что он имел в виду.

Тайриан никак не мог уснуть. Смеживая ве­ки, он видел перед собой прозрачные голубые гла­за, блестевшие от невыплаканных слез. Сердце сжималось от неведомой до сих пор боли. Что с ним происходит? Может, он заболевает? Нет, сама мысль об этом смешна – он никогда не болел!

Некоторые вещи озадачили и заинтриговали его. Например, почему Торолф везет юную по­слушницу в Кирклейский скит, ведь он распо­ложен очень далеко отсюда. Возница не предло­жил никаких объяснений, сказал только, что должен отвезти туда Гвендолен, потому что по­лучил приказ от аббатисы в Уитби.

– Почему тебе надо ехать туда? – спросил Тайриан. – У аббатисы должны быть причины для подобного решения.

– Я и раньше отвозил Гвен в Кирклей. За последние несколько лет мы с ней множество раз ездили туда и обратно. Мы прекрасно ла­дим. Она не доставляет никаких хлопот в отли­чие от других женщин. Понимаешь?

– Понять не трудно, – Тайриан пожал пле­чами, – она ведь не может говорить.

Торолф рассмеялся, потом серьезно добавил:

– Я отдам жизнь за эту малышку.

Его налитые кровью глаза предупреждающе сузились.

– Я сплю с открытыми глазами и рукой на кинжале.

– Я сам бы хотел защищать ее, – сказал Тайриан. – Она маленькая, беззащитная и изящная, как стеклянная куколка, которую я видел как-то раз.

– Откуда ты, монах?

– Хочешь знать? Торолф кивнул.

– Из леса.

– Из Ноттингема?

– Да.

После этого возница погрузился в молчание. а когда он встал, чтобы отправиться спать, меж­ду ним и молодым мужчиной промелькнул по­нимающий взгляд.

Весь день повозка тряслась по неровной доро­ге. Днем потеплело, чистое небо и хорошая пого­да выманили многочисленных путников. Бес­конечный поток пилигримов и коробейников, нагруженных товарами купцов, королевских служащих и сборщиков налогов, монахов и про­давцов индульгенций, менестрелей и странствую­щих ученых, посыльных и курьеров, сплетаю­щих сеть сообщений между поселениями, тя­нулся по прогретым солнцем дорогам. Перед наступлением ночи путники прекращали дви­жение; люди познатнее находили приют в ка­ком-нибудь близлежащем замке или монастыре, а остальные останавливались на постоялых дво­рах и в гостиницах, которые часто были пере­полнены, грязны и кишели насекомыми.

Троица останавливалась у рек и ручьев, что­бы половить рыбу, а Гвендолен тихо сидела на камне, устремив вдаль печальный взгляд. На коленях она держала молитвенник; книга была богато иллюстрирована – и не только на биб­лейские темы. На полях Гвендолен нарисовала цветы, птиц, замки, рыцаря, взбирающегося на башню, чтобы поцеловать и похитить румя­ную деву. Она изобразила также красивого аристократа, который лез на дерево к прекрас­ной женщине с длинными волнистыми волоса­ми. Эта вторая девица в лесу заставила Гвендо­лен улыбнуться своему не совсем благочестиво­му творчеству.

– Что она там видит? – спросил Тайриан, когда Торолф прокалывал острогой большую крупную рыбу. – Иногда она сидит, уставив­шись вот так, целыми часами.

– Значит, ты не спускаешь глаз с нашей драгоценной Гвендолен? – выражение лица Торолфа стало жестким. – Надеюсь, у тебя не появилось мысли о том, что скрыто под монаше­ским одеянием?

Тайриан глубоко вздохнул и помрачнел.

– Нет, подобных мыслей у меня не возника­ет. Она затронула мою душу так, как не затраги­вала ни одна другая девушка, ни один велико­лепный клинок. Я не питаю вожделения к жен­щинам – по правде говоря, я пресытился ими.

– Гм… – густые брови возницы приподня­лись. – Насытился, да? Тогда почему пялишься на нежную Гвен?! Ладно, о чем ты говорил?

– Ах, да. Что у меня было много женщин. Я не святой и не притворяюсь им, – схватив вторую рыбину, Тайриан вышвырнул ее на бе­рег и разрезал с быстротой и ловкостью, удивив­шими Торолфа. – Совершенно неожиданно моей миссией стала помощь другу в поисках моло­дой женщины, которая исчезла шесть лет назад из деревни Херстмонсо. Отем Мюа говорила, что ее сестра очень красива и светловолоса.

– Гвендолен блондинка.

Тайриан перестал потрошить рыбу и взгля­нул на послушницу, напоминавшую вырезан­ную из дерева статую. Казалось, время не имело для нее значения. Она была воплощением оча­рования, нежности, чистоты. Глядя на нее, Тай­риан начинал верить в вечность.

– Есть у нее фамилия? – спросил Тайриан, заканчивая чистить и потрошить рыбу.

– Нет. Никто не знает, была ли она у Гвен вообще.

– Хватит! – крикнул Тайриан, когда еще од­на извивающаяся рыба шлепнулась возле ног. – Они сгниют, если ты наловишь слишком много.

– А я их засолю, – с широкой ухмылкой ответил Торолф.

Тайриан боковым зрением уловил движение белого покрова.

– Куда она направляется? – спросил он Торолфа, ощутив тревогу при неожиданном по­рыве девушки.

– В кусты. Она не задержится там. Гвен­долен внимательна, осторожна и наблюдатель­на. У нее есть свои незамысловатые мысли.

«Возможно, более сложные и загадочные, чем ты подозреваешь, старина», – подумал Тайриан.

Гвендолен смотрела на воду, когда передви­жения странного монаха привлекли ее внима­ние. Недоумение отразилось в голубых глазах – он больше похож на рыцаря, чем на священно­служителя. Солнце играло на золотистых волосах красавца, и девушке удалось увидеть его глаза – они тоже имели золотистый оттенок. Гвендолен не рассмотрела спутника, когда он находился рядом. Ей хотелось бы сделать это, но послушницы не должны так поступать. Во­обще-то, она не ощущала себя духовным лицом. Чего ей действительно хотелось в жизни, так это узнать свое прошлое и, возможно, спасти кое-что из той жизни, которой она лишилась. Ей хотелось знать. Где она родилась, кем были ее родители, какая у нее была семья. Эти вопро­сы мучили девушку изо дня в день.

А сейчас появился еще этот человек с золоти­стыми глазами. Чего он хочет? Представляет ли он опасность? Может, он один из людей Дрого?

Гвендолен спрашивала у аббатисы, кто такой Дрого, и та ответила, что это барон-грабитель. Почему имя негодяя засело в памяти? Что этот Дрого хочет от нее? Почему пытается добраться до нее и куда-то увезти? Связан ли с ним тот факт, что она не в состоянии ничего вспомнить о прежней жизни? Настоятельница Аманда по­лагала, что да: Дрого уничтожил ее родных, и зрелище настолько потрясло девочку, что она лишилась голоса, моральных сил и утратила представление о том, кто она на самом деле.

«Нет, – подумала про себя Гвендолен, – я не утратила присутствия духа. Я не верю в это». И прислушиваться к словам сестры Фиаметты ей тоже не хотелось. Сестра говорила, что жен­щина является или может стать, если увлечется своим естественным самолюбованием, разру­шительницей, препятствием на пути к святости, искусительницей, сосудом склок и, конечно же, помехой истинного самоотречения.

Церковь осуждала женщину, с одной сторо­ны, как рабыню тщеславия и моды, а с другой стороны, как слишком «приземленное» сущест­во, отдающее все свое время детям и домашней работе, которое не уделяет должного внимания размышлениям о духовных делах.

Гвендолен подумала: «Какие ощущения ис­пытываешь, когда надеваешь прекрасные одежды?»

Она видела некоторых посетителей монасты­рей в великолепных нарядах из меха и шелка с объемными капюшонами и широкими палан­тинами; на украшенных драгоценными камня­ми поясах таких людей висели позолоченные кошельки.

В некоторых орденах монахи имели карман­ные деньги, носили украшения и отороченные мехом одежды, ели мясо, выпивали по галлону эля в день и нанимали слуг, число которых в состоятельных монастырях в несколько раз пре­вышало число монахов.

Тяжелый вздох слетел с губ Гвендолен, ког­да она вспомнила рассказы сестры Фиаметты о дворянах, которые имели множество поместий и замков, носили бархатные камзолы с выши­тыми фамильными гербами. Затаив дыхание, Гвендолен хотела узнать, что носят женщины, но сестра Фиаметта ответила, что описывать это – слишком большой грех.

Кровь Гвендолен побежала быстрее, когда она рассматривала молодого монаха, стоявшего с пойманной рыбой. На миг глаза их встрети­лись, 'и девушка представила его рыцарем в сверкающих доспехах, а затем он оказался пол­ностью… Гвен залилась ярким румянцем. По­том часто заморгала, желая избавиться от осле­пительного образа. Он снова стал монахом в коричневой рясе, и все же… Гвен могла поклясть­ся, что он тоже смотрел на нее, будто она была принцессой или кем-то столь замечательным. После ужина, состоявшего из жареной рыбы, разбавленного водой кислого сока и черствых овсяных лепешек, дождавшись, пока уснет Гвендолен, Торолф заговорил с Тайрианом:

– Я понял, что кроме поисков светловолосой девушки ты преследуешь еще какую-то цель. Какова она?

Они посмотрели друг на друга, но Тайриан ничего не сказал.

Торолф ждал.

Тайриан изредка поглядывал на спящую девушку. Хотя Гвендолен вела себя, как печаль­ный ребенок, она заполнила его жизнь прият­ным трепетным светом. Глядя на Гвен, он почув­ствовал легкую дрожь, пробежавшую в груди.

– А вот это – моя тайна, – наконец отве­тил Тайриан.

Глава 12

– Как интересно, как необычно! – восклик­нула Отем, глядя на старый город, пристроив­шийся на склонах Ист-Клифф.

Хрупкие домики и мастерские, какие только можно вообразить, ютившиеся в лабиринтах живых изгородей, еще не проснулись для хло­пот нового дня. Виноградная лоза покрывала пологие склоны, создавая впечатление, что зеле­неет сама земля.

– Стренгшалч, – произнес Рейн.

– Что?

– Саксонское название Уитби. Плоскодонные рыбачьи лодки качались у причала, над крытыми соломой хижинами кру­жились чайки.

Отем оглянулась на дорогу, по которой они пришли, на зеленые и тускло-красные цвета леса и холмов, оставшихся позади. Затем снова посмотрела вперед – огромные скопления се­рых камней виднелись меж деревьев; домишки рискованно цеплялись за серые скалы.

– Здесь очень красиво, – сказала Отем, об­нимая Гоуст за шею. Лошадь в ответ нежно фыркнула, и девушка улыбнулась. – А что еще Вы знаете об этом месте, сэр Гардиан?

– Здесь расположено религиозное братство, основанное на месте аббатства в 656 году. Кэдмон, пастух, который стал отцом английского духовного гимна, умер здесь в 680-м, в том же году, что и Святая Хильда.

– Какая святая?

– Это монастырь ордена бенедиктинцев. Его настоятельница Хильда противостояла притяза­ниям Рима на духовном синоде в 664-м. Своим названием Уитби обязан датчанам, разграбив­шим его в IX веке. Он снова был отстроен уже как колония датчан. После того, как Уитби стал самым процветающим городом в округе, Виль­гельм Завоеватель вновь разрушил его. Затем было множество даров, взяток, и борьба продол­жалась вплоть до конца прошлого столетия.

Отем снова села в седло.

– Имеет ли это какое-то отношение к пош­линам?

Рейн удивленно приподнял бровь, услышав вопрос:

– Да. Сэр Александр Перси претендовал на наследственное право продавать и покупать в Уитби, не выплачивая пошлины.

На лице девушки появилось какое-то стран­ное выражение.

– В чем дело? Ты что-то неожиданно вспом­нила?

Отем только сейчас заметила, что затаила дыхание, и с шумом выдохнула:

– Да! У Винтер выступала на теле сыпь, если она съедала немного земляники.

– О! И это все? – Рейну этот факт показался совершенно незначительным.

– Пойдем, Барри, – сказала Отем, отводя взгляд от его грязного лица. – Мы должны узнать, здесь моя сестра или нет.

– Скажи-ка, – обратился к ней Рейн, когда его великолепный рыжий конь пошел рядом с белой лошадью, – откуда ты знаешь, что твоя сестра здесь, а не в Кирклее?

– Я же говорила тебе: мне сообщили люди в лесу, и я видела сон. Я вошла в длинную уз­кую комнату, в ней царил полумрак, но был и свет, кружившийся и поднимавшийся вверх. Он напоминал очень мелкую серебряную пыль. Я увидела деревянные скамейки с высокими спинками… Это место создавало впечатление чего-то холодного и пустого вроде кладбища. В полумраке сквозь серебристую пыль я разгляде­ла Винтер, она сделала слабый жест рукой. Я подошла поближе и смогла различить шелко­вистое сияние ее волос в тусклом дымчатом све­те. Это была она, Винтер. Я попыталась пой­мать ее взгляд, но в той полутемной комнате это было очень трудно. Винтер приблизилась, шурша белой мантией при каждом шаге. Свет кружился вокруг нее тихим водоворотом, клу­бился подобно легкой рассветной дымке, отра­жающейся в воде. Мимолетная улыбка осветила ее лицо, и Винтер заговорила: «Приди ко мне, сестра. Когда ты подойдешь ближе, ты услы­шишь шепот молитв, шуршание сутан; ты уви­дишь реку, впадающую в залив. Иди туда, где Кораблекрушение стало обычным делом». А по­том, – закончила Отем, – она исчезла, смешав­шись с игрой теней вокруг.

Рейн приподнял вымазанную грязью бровь.

– Как ты узнала, где именно находится то Место, где разбиваются корабли и тонут люди?

Отем рассмеялась, взглянув на грязного муж­чину в лохмотьях, восседавшего на прекрасном Ноне:

– Я говорила тебе: мне сказали еноты. Не нотты, – добавила он со смешком, – а еноты.

Рейн рассмеялся вместе с ней:

– Ах нет, ты говорила, что это были и нотты тоже.

Но смех их быстро стих. По мере приближе­ния к аббатству казалось, будто древняя пыль могил оседает на них.

– Ты почувствовала?

Отем посмотрела на вершину холма с разва­линами монастыря и разросшимся кладбищем.

– Да.

Путники устремили взоры вдаль – туда, где сверкала ровная поверхность моря. Низкие об­лака ходили над водной гладью, проливая сле­зы, как причитающая вдова над могилой.

По телу Рейна пробежала дрожь.

– Черт побери, у меня такое чувство, будто кто-то только что прошел по могиле матери.

Отем с любопытством взглянула на него:

– А как насчет могилы отца?

– И по ней тоже, – ответил Рейн, рассеянно поглаживая по шее Вермильона.

Повисла тишина. Отем отвернулась, и улыб­ка тронула ее губы.

Ей удалось выведать одну из тайн Рейна. Его родители умерли.

Глава 13

Отем дала волю эмоциям и разрыдалась.

– Вот, возьми, – сказал Рейн, протягивая небольшой квадратный кусочек ткани. – Не надо плакать. Мы попытаемся еще раз. Успо­койся, девушка, возьми и вытри слезы.

Всхлипывая, Отем взяла ткань и приложила к глазам. Рейн наклонился, поцеловал залитый слезами уголок рта девушки, оставив грязное пятно, и она улыбнулась:

– Спасибо, Барри.

– Тебе и вправду нравится Барри?

– Да, – голос ее прозвучал тихо и печально.

Они шли по грязным переулкам и извилис­тым, вымощенным булыжником улицам, веду­щим к восточному берегу. Их выставили из монастыря, а настоятельница Аманда Миранд даже не выслушала их. Вернее, одного Рейна. Отем так боялась услышать, что Винтер умерла или что ее нет в монастыре, что не решилась войти внутрь.

Спустился туман и укрыл город серой дым­кой. Рейн, обняв девушку за плечи, спросил:

– Ты готова пойти в гостиницу? Она коротко рассмеялась:

– Ты пойдешь в таком виде?

– Почему бы и нет? – Рейн пожал плечами. – Я и раньше появлялся с тобой в таком виде.

Или ты вдруг решила, что Барри производит отталкивающее впечатление?

– Нет.

– Тогда давай войдем и немного поедим.

У подножия Ист-Клифф в гостинице «Чер­ная лошадь» бывалые моряки рассказывали ис­тории о трудной жизни в море, где крушения кораблей и смерть в бушующих волнах стали обычным делом.

– Как интересно, – произнесла Отем, огля­дываясь вокруг.

Рейн хохотнул:

– Ты уже говорила это раньше! Ответом ему было неопределенное пожатие плечами.

Неожиданно он сказал:

– Я все-таки поговорил немного с аббатисой, пока ты ждала снаружи.

– Что? Почему ты сразу не сказал мне? – возмутилась Отем.

– Я сказал аббатисе, что ты – сестра Вин­тер, а имя твое – Отем.

– Что же она ответила? – девушка напря­женно ждала ответа.

– По правде говоря, она лишь фыркнула и сказала: «Неплохая история из тех, что я слы­шала».

– А что произошло потом?

– Она повернулась и пошла прочь, а я смот­рел через треугольные вырезы в черной желез­ной решетке, пока она не превратилась в черное пятно «вдали. Или белое… – он покачал голо­вой, – там повсюду черно-белые одеяния, не­возможно отличить одну монахиню от другой.

– Ах, – с трудом выдохнула Отем, отводя взгляд в сторону.

– Не плачь и не будь такой печальной. По­жалуйста, не надо, Отем, – Рейн взял ее руку в свою и поднялся. – Пойдем погуляем немно­го. Но сначала я умоюсь, а ты отдохни в комнате, которую мы сняли.

– Ты позаботился о лошадях?

– Я обо всем позаботился, миледи.

– Подожди, – окликнула его Отем, когда Рейн был уже на узкой лестнице. – Что поду­мают окружающие, , если ты вымоешься и меня увидят в сопровождении совершенно другого мужчины?

Он усмехнулся.

– Они подумают, что ты имеешь большой успех у мужчин.

– Ах, Барри! С тобой всегда намного веселее и интереснее, чем с Рейном.

Она заглянула в зеленые, как мох, глаза, ок­руженные полосками грязи.

– Когда ты расскажешь мне о драгоценном камне?

– Скоро, Отем. Когда буду полностью готов. Я даже отведу тебя к ней, – он нервно рас­смеялся, – я хотел сказать, к нему.

Поднимаясь вслед за Рейном, Отем напом­нила себе, что ей следовало бы испытывать к нему неприязнь. Но как она могла, если он са­мый приятный, самый замечательный человек в мире! Она имела в виду Барри, конечно.

После того, как Барри-Рейн вымылся, он выглядел очень красивым и свежим. Он не мог удержаться от соблазна и постоянно поглажи­вал спину Отем, тонкую талию, затылок, но когда потянулся к подбородку, девушка поняла его намерения и оттолкнула от себя.

Гордо выпрямившись, Отем прошествовала мимо Рейна.

Несколько мгновений он стоял неподвижно, улыбаясь и покачивая головой, и гадая при этом, знает ли он истинную Отем Мюа.

Рейн нагнал девушку, когда та уже подходи­ла к берегу моря.

– Не слишком ли далеко ты отправилась? Что, по-твоему, ты делаешь?

– Совершаю прогулку. Погода замечатель­ная, и я хочу погулять, – ответила она.

– Ты еще не нагулялась?

– Эта прогулка ради удовольствия, сэр Рыцарь.

– Откуда ты знаешь, что я рыцарь?

Отем остановилась и пристально взглянула на него в синем свете сумерек.

– Да это просто написано на тебе! Я видела многих рыцарей в Сатерленде. Где твои золоченые шпоры, Рейн? Разве ты не говорил, что ездил с королем Генрихом и его рыцарями?

Рейн потер подбородок, удивляясь, откуда она знает об этом. Неужели он разговаривает во сне?

– Возможно.

– Возможно говорил или возможно был в королевских походах? Есть у тебя золоченые шпоры или нет?

Он равнодушно пожал плечами.

– Ответ, как всегда, уклончивый. Отем тряхнула головой и пошла дальше.

– Ты можешь идти со мной, а можешь и не идти, – бросила она через плечо, покачивая копной рыжих волос.

Рейн поспешно направился за девушкой.

– Я лучше буду сопровождать тебя, а то попадешь в плохую компанию.

– Плохую компанию? – Отем фыркнула. – Боюсь, мне не придется идти далеко, чтобы оты­скать ее.

– Ищешь плохих людей? – с притворным испугом воскликнул Рейн. – Неужели тебе так скучно?

Оставив без ответа явно лицемерный вопрос, девушка шла дальше.

– Отем!

Схватив девушку за плечо, Рейн повернул ее лицом к себе.

– Ты очень мила с Барри и просто отврати­тельно относишься к Рейну. – Он отпустил ее. – Пойду снова измажусь, тогда ты найдешь мою компанию более приятной.

– Ты ведешь себя возмутительно, – с этими словами Отем последовала дальше.

Дойдя до полоски песка с росшими кое-где пучками травы, девушка села на огромный се­рый камень и окунула босые ноги в воду – было время прилива, и море подошло вплотную к гряде скал. Отем испуганно подпрыгнула, ког­да беззвучно подкравшийся Рейн что-то сердито зашептал ей в ухо.

– Что ты сказал?

Его лицо было совсем близко.

– Я сказал…

– Да? Что означает твое сердитое шипение?

– Оно означает: ты так прекрасна! – Рейн заглянул ей в глаза, лишь несколько дюймов отделяло их лица друг от друга. – Не возража­ешь, если я опять поцелую тебя? Я не могу сопротивляться твоему очарованию. При одном взгляде на тебя я становлюсь безумным от вож­деления.

– От похоти!

– Ты так желанна, Отем. Ты похожа на драгоценный камень – дорогостоящий, краси­вый, сверкающий, чарующий и, – он улыбнул­ся, – твердый, как скала!

С недовольным хмыканьем Отем перешла на другую сторону камня. Тогда Рейн снял сапоги и опустил ноги на песок, тут же набежавшая волна скрыла их и намочила низ штанин. А девушка медленно обошла камень и вернулась на прежнее место, задумчиво глядя на черное, усеянное алмазными отблесками море.

– О чем ты думаешь? – спросил Рейн, за­гребая песок пальцами ног.

– О Винтер. Наверное, я потеряла ее навсег­да, – она закусила нижнюю губу, глаза блестели от слез, когда девушка повернулась к Рейну. – Аббатиса… Как, ты сказал, ее имя?

– Аманда Миранд. Почему ты спросила? – Мать Аманда… Мне кажется, она знает, где Винтер. Только Винтер больше не появля­ется под своим именем. Ты сказал аббатисе, что сестра ищет ее. Так?

– Ну… да.

– И сестру зовут – как ты сказал – Отем. Что она ответила на это?

– Я уже говорил тебе раньше, но ты, должно быть, не слушала. Повторяю: она сказала: «Не­плохая история из тех, что я слышала».

Отем задохнулась от осенившей догадки.

– Да, я помню, но эти слова заставили меня глубоко задуматься. Они могли означать только одно.

– И что же?

– Аббатиса знает, где Винтер. Иначе она посмотрела бы на тебя, как на сумасшедшего!

– Она так и сделала! Возбуждение девушки померкло.

Взяв ее за руку, Рейн попытался привлечь к себе внимание. Наконец, она взглянула ему в лицо.

– В твоей идее что-то есть, девушка…

Он видел, как она вздрогнула, но продолжал:

– Я серьезно. Настоятельница Аманда, как мне показалось, признала имя «Винтер», хотя всего лишь на мгновение.

– О, Рейн! – Отем обняла его за шею. – Ты действительно так думаешь? – она увидела, как он кивнул. – Тогда нам следует побыстрее лечь в постель…

– Я готов хоть сейчас! – его глаза возбуж­денно заблестели.

– Я имела в виду, чтобы пораньше встать и вернуться в аббат…

Рейн закрыл ей рот своими губами. Отем широко раскрыла глаза от неожиданности, но вскоре, когда поцелуй стал более страстным, опустила веки и отдалась чудесным ощуще­ниям. Ей казалось, что кровь в жилах бежит все быстрее и быстрее. Щеки и уши горели. Отем встала на цыпочки, чтобы поудобнее ус­троиться возле Рейна. Она чувствовала муску­листое мужское тело и была готова упасть в обморок от избытка эмоций.

Рейн все еще не отрывал губ от ее рта. Он слышал грохот барабанов неистовой страсти. Отем слушала пение ангелов.

Сильными руками Рейн ласкал ее плечи и волосы. С каждым движением возбуждение его нарастало. Девушка сделала попытку отстра­ниться, но он решительно притянул ее к себе и стал целовать лицо, глаза, шею и снова губы. Отем крепко обняла его.

Рейн отнес девушку к нагромождению кам­ней среди редкого подлеска. Она чувствовала каждый дюйм его тела, могла ощущать его вкус, запах… Этот мужской запах сводил ее с ума.

Вдруг Отем услышала, как Рейн тихо рас­смеялся.

– Ты поражаешь меня, – сказал он.

Она рассмеялась в ответ приятным хрипло­ватым смехом:

– Эти слова следовало бы произнести мне, сэр Рыцарь.

– Так скажи их, – пробормотал Рейн, ут­кнувшись ей в шею.

– Ты поражаешь меня.

– У нас общее чувство, – прошептал Рейн. – Мне так нравится твой смех…

Отем прижала ладонь к его щеке.

– Ты такой милый, Барри.

– Рейн.

– О, извини.

Мягкий лунный свет заливал землю, когда они прекратили ласки и поцелуи. Оба тяжело дышали. Отем случайно нащупала кинжал на поясе и меч у бедра Рейна.

– Не волнуйся, Отем.

Она наклонила голову и удивленно улыбну­лась:

– Почему ты шепчешь?

На мгновение она застыла, загипнотизиро­ванная его взглядом.

– Ты придаешь мне силу, смелость, спокой­ствие, – снова зашептал Рейн. – Ты для меня гораздо большая поддержка, чем даже моя мать.

– Неужели?

«Странные речи», – подумала Отем про се­бя. Что он замышляет? Почему как-то прислу­шивается, что-то ждет?

– Судя по оружию, которое с Вами сегод­няшней ночью, полагаю, сэр, что Вы не нуж­даетесь в женской помощи и, – она поперхну­лась новым приступом смеха, – материнской поддержке.

– Тс-с-с, – Рейн схватил ее за руку. – Я что-то слышу.

– А, – живо заметила Отем, – я так и думала.

Он дернул ее за руку.

– Тише, женщина.

Отем отвернулась от него в возмущении и стала гадать, рассматривая золотой лунный диск, в какую игру этот дерзкий мужчина играет сейчас. У них было изумительное время страсти, а он прекратил поцелуи и ласки. Хотя это, конечно, было к лучшему, иначе они могли бы стать любовниками. А на это у нее нет вре­мени! И все же было чудесно находиться так близко, очень близко от человека с прекрасным лицом и возбуждающим телом.

Рейн? Красивый мужчина? С каких это пор она так думает о нем?

Отем медленно обернулась, чтобы посмот­реть, чем занимается Рейн. Он отодвинулся на пару футов и взмахнул рукой, делая знак, чтобы девушка не выходила из укрытия.

– В чем дело? – Отем попробовала выгля­нуть в проход между огромными валунами, но Рейн загораживал его своим телом. – Кто там?

Он проворчал в ответ:

– Откуда я знаю? Можно только догады­ваться.

– Дай мне взглянуть!

Рейн отодвинулся в сторону, положив руку на рукоять меча.

– Ты сама напросилась. Смотри!

Отем сделала шаг из-за камня, рот ее открыл­ся от изумления, а лицо побагровело от гнева.

– Моя лошадь! Это моя лошадь! Куда они ведут Гоуст?

Рейн пожал плечами:

– Полагаю, они просто крадут твою лошадь. Оставайся здесь, я посмотрю за ними.

– Что ты собираешься делать? Их трое. Я намерена потребовать, чтобы они возвратили лошадь.

Как только она сделала шаг, пытаясь обойти Рейна, он шлепнул ее пониже спины.

– Стой здесь. Ты хочешь, чтобы нас обоих убили?

– Оу! Ты совершенно не волнуешься за себя, ты прекрасен, Рейн, тебя беспокоит только моя безопасность. А я, – она оттолкнула его в сто­рону, – иду получить назад свою лошадь!

Он прижал девушку к валуну, навалившись на нее грудью и упираясь локтем в подбородок.

– Они увидели нас! Я приказываю тебе ос­таться здесь! Я сам разберусь с этими конокра­дами.

– Какой самостоятельный маменькин сыно­чек, – съязвила Отем. – Отпусти меня, Рейн. Это мой конь, и я полна решимости вернуть его.

Она угрожающе приподняла колено, целясь в уязвимое место. Но Рейн перехватил ногу, держа ее на весу, наклонился к девушке и запе­чатлел на ее устах невероятно прекрасный поце­луй. Затем отпустил ногу и оставил Отем в полном недоумении. Прислонившись к камню, она предавалась грезам, мечтательно прикаса­ясь к губам, хранившим вкус его поцелуя, но внезапно поняла, что Рейна рядом нет!

– Черт бы побрал этого глупого своеволь­ного рыцаря!

Отем дождалась, пока луна спряталась за облаком, и побежала – от куста к кусту, от дома к дому, постоянно держась в тени. Она сама напоминала тень.

И ей удалось выследить конокрадов – и Рей­на вместе с ними – до… она чуть не вскрик­нула… гостиницы «Белая лошадь».

Они предлагали ей деньги. Отем сказала:

– Этого недостаточно. Мой конь совершенно особенный. Он родом из отдаленных пустынь Аравии.

– Твой конь – кобыла, – иронично заме­тил один из ночных воров.

– Нет! Вы-то хотя бы удосужились взгля­нуть? – дерзко спросила Отем.

– Слушай, глупая шлюха, – говоривший заметил, как она вздрогнула, и губы его растя­нулись в довольной ухмылке, – бери то, что мы предлагаем, – он кивнул в сторону угла, где лежал Рейн, – иначе твой приятель полу­чит еще парочку ударов под ребра.

Отем напоминала разъяренную тигрицу.

– Вы не ударите его! Он… мой слуга! Мой рыцарь!

– Он убил одного из моих людей, леди, – конокрад насмешливо поклонился. – Прошу прощения, что принял Вас за шлюху.

– О, как мило с Вашей стороны, – ответила Отем с издевкой в голосе. С лица ее не сходило хмурое выражение. – Сколько у вас людей? – она обвела взглядом заднюю комнату гостини­цы. – Я думала, что вас четверо, а тут… семеро, – Отем судорожно сглотнула. – Есть еще кто-нибудь?

Ее собеседник оставил без внимания этот вопрос.

– Сколько ты хочешь за лошадь? Отем покачала головой:

– До сих пор не могу поверить, что вы спра­шиваете, сколько я хочу за свою лошадь. Вы ведь воры, почему же даете мне деньги?

– Ты мне нравишься, – ответил предво­дитель, – ты напоминаешь мою сестру, а ее бы я никогда не обманул. Иногда ее я тоже называю шлюхой, – он рассмеялся вместе с приятелями. – Но ты со своими длинными рыжими волосами и сверкающими глазами больше похожа на принцессу.

– Вы очень странные конокрады, – при­щелкнув языком, Отем огляделась, назвала цену и услышала, как у всей компании вырвал­ся вздох изумления. – Такова моя цена. Есть у вас деньги?

– Да, – проворчал он.

Всыпав монеты ей в ладонь, он отбросил пус­той кошелек на пол и сказал:

– Держи. Лошадь стоит таких денег.

Присев на корточки, Отем пересыпала моне­ты обратно в кошелек. Конокрады искоса взгля­нули на нее, дали мужчине в углу пару пинков и вышли из комнаты.

Как только Отем услышала топот удаляю­щихся лошадей, она забыла про монеты, броси­лась к Рейну и развязала его, причитая над покалеченными ребрами и осматривая тело в поисках других повреждений. Рыцарь стонал.

– Ведь они могли расправиться с тобой… Почему ты не позволил им сбежать? И почему тебе пришлось убить какого-то человека?

– Он… налетел… на меня с ножом длиннее, чем он сам. Разве ты не видела его?

– Нет, – Отем склонилась над ним. – Где ты еще чувствуешь боль?

– В голове, в мозгах.

– Что?

– Ага. Из-за того, что согласился стать твоим защитником и… – Рейн рассмеялся, что действительно причинило ему боль, – твоим слугой, принцесса Отем.

Рейн сплюнул на пол кровь и вытер рот рукой.

– Чертов парень чуть не выбил мне все зубы. Хороший бы видок был у меня тогда, а? – Рейн рассмеялся. – Принцесса…

– Так… – Отем в ярости вскочила на но­ги. – Я спасаю тебе жизнь, а что делаешь ты? Обзываешься?

Рейн посмотрел на девушку, нависшую над ним, как Валькирия.

– Обзываюсь? Принцесса Отем – самое правильное обращение, по крайней мере, я так считаю.

Он громко застонал, и лицо исказилось гри­масой боли.

Отем снова присела рядом с ним.

– Прости, Рейн. Тебе, должно быть, очень больно. Мне было жутко смотреть, как они из­бивали тебя. Один держал, а остальные подхо­дили друг за другом и наносили удары в грудь, живот, голову, пинали под ребра… О, мне так жаль! Позволь помочь тебе подняться и отвести назад в гостиницу. Я уложу тебя в постель, обработаю раны, накормлю горячим тушеным мясом, чтобы подкрепить силы, и…

– Разве это не наша гостиница?

– Нет. Мы с тобой остановились в «Черной лошади», а это… ну, ты все равно не поверишь, поэтому я не буду говорить.

Ночью Отем ходила взад-вперед возле крова­ти мучавшегося Рейна. Он поймал ее за руку, когда девушка, наверное, в сотый раз проходила мимо.

– Ты беспокоишься о Гоуст?

– Я просто надеюсь, что она не поубивает их всех.

– Что? – Рейн задохнулся от изумления. – Ты боишься, что она их убьет? Что же у тебя за лошадь?

– Ох!

– В чем дело? – спросил Рейн, садясь на постели, как только заметил, что она берет плащ. – Куда ты собралась? Ты можешь по­пасть в беду, Отём.

– Вряд ли я попаду в более опасное положе­ние, чем то, в котором я уже была сегодня, – бросила она через плечо, стремительно направ­ляясь к двери, плащ за спиной взметнулся, едва не погасив свечу на столе.

Но отсутствовала Отем недолго. Вернувшись, она присела на скрипучую кровать – поникшие плечи, подавленный, удрученный вид. Рейн накрыл ее руку своей и спросил:

– Что случилось?

– Они увели и твоего коня, – ответила девушка.

– Они… Что?

Рейн вскочил с кровати, с громкими стонами оделся так быстро, как позволяло его состояние. Когда он уже собирался натягивать сапоги, вдруг почувствовал руку на своем плече и под­нял глаза.

– Конокрады далеко отсюда уже давно, – Отем посмотрела в окно, как будто могла видеть их за много миль. – Боюсь, Гоуст и Вермильон потеряны для нас.

– Я любил эту лошадь…

Рейн обнял Отем за талию, заглянул в лицо и с жалобными стонами уткнулся в юбку девуш­ки. Она поглаживала его темные волосы.

– Тише, тише. Я все понимаю, – прошеп­тала Отем. – Все будет хорошо. Мы сможем идти пешком.

– Пешком, – проворчал он у ее живота, – ты знаешь, как далеко находится следующий монастырь?

Отем улыбнулась:

– У меня целый карман монет, и мы сможем купить все, что потребуется для путешествия. Ну же, приободрись! Давай ложиться спать, а утром будем готовы отправиться в путь. Ах нет, я забыла о твоем состоянии… Значит, придется задержаться на пару дней, – и девушка пошла к своей постели.

С гримасой боли на лице Рейн опять раздел­ся и вытянулся на кровати, а когда бросил взгляд через комнату, Отем уже спала на куче старой одежды и мехов, постеленных на жест­кой койке.

Он снова застонал, натягивая потертое одея­ло, и попытался заснуть. Задача оказалась не из легких, так как тело страдало и от ушибов, и от неудовлетворенного желания одновремен­но. Рейн подавил чувство отчаяния, впился зу­бами в подушку и зажмурился.

Через два дня они снова отправились в доро­гу. Лошадей купить не удалось: оказалось, что продается не так уж много подходящих верхо­вых или гужевых лошадей и даже ослов.

Рейн еще чувствовал боль, но уже не такую сильную, как в первые дни.

Они брели вдоль проселочной дороги, Рейн тянул осла за собой, так как тот не желал путе­шествовать самостоятельно.

– Я поеду верхом, – сказала Отем, забира­ясь ослу на спину, но вскоре опять спешилась. – Слишком большая нагрузка для нее. А если она будет быстро уставать, нам придется часто останавливаться. Значит, пойдем пешком.

– Он. Это «он», а не «она», Отем, – Рейн улыбнулся, покачивая головой. – Разве ты не можешь отличить самку от самца?

Отем посмотрела на осла и разразилась хохо­том, Рейн присоединился к ней, и они смеялись до тех пор, пока у девушки не разболелся живот и не потекли слезы.

– С тобой развлечений больше, чем на тур­нире, Отем Мюа. Я-то думал, что самое забав­ное – рыцарские поединки, когда нападаешь с копьем и твой противник падает с лошади. Но ты превзошла любые состязания, о которых я слышал, женщина.

Итак, подумала Отем, он сражался на турни­рах, он действительно рыцарь, его родители умерли, у него есть сестра…

– А есть у тебя братья? – неожиданно спро­сила Отем.

Рейн погрузился в ледяное молчание, и де­вушка пришла к выводу, что затронула слиш­ком больную тему и, пожалуй, возвращаться к этому вопросу не стоит. Рейн все еще не проро­нил и слова, Отем тоже притихла, и вдруг…

– Смотри! – закричала она, увидев двух лошадей, появившихся из небольшой рощи и устремившихся к ним. – Это же Гоуст и Вер­мильон! Рейн, они отпустили их! Смотри, наши великолепные кони возвращаются к нам! – от избытка чувств Отем заскакала на месте. – Рейн?

И тут она заметила, что Рейн сидит на камне у дороги. Уперев локти в колени, он уткнулся подбородком в ладони и скучающим взглядом наблюдал, как его лошадь приближается к не­му. Вермильон нежно потерся бархатистой мор­дой о плечо хозяина.

Рейн встал, когда к нему подошла девушка и хмуро спросила:

– Что с тобой? Почему ты сидишь, как исту­кан? Разве ты не рад, что наши лошади вернулись?

В мгновение ока он притянул девушку в по­рывистом объятии, потом также неожиданно отпустил ее. Отем в недоумении гадала, что это все значит.

– Я солгал тебе, – сказал Рейн, осматривая Вермильона в поисках следов плохого обраще­ния. – Он всегда возвращается ко мне. Я тре­вожился только из-за твоей Гоуст.

– Что?

– Верминьона крали и раньше. Он сильный, красивый боевой конь. Многие хотели бы вла­деть им, – Рейн слегка пожал плечами.

Сузившиеся глаза Отем превратились в ще­лочки.

– Ты хочешь сказать, что позволил этим подонкам избить себя ради только моей лоша­ди? Ты знал, что они украли и твою… Конечно, с какой стати они стали бы красть одну Гоуст? Но ты знал, что получишь своего коня…

Рейн опять опустился на камень, не сводя глаз с девушки.

– Я убил человека, Отем. Я сделал это для того, чтобы другие не изнасиловали тебя.

– Что?

– Сядь, у тебя сейчас такой вид, будто ты сама готова убить кого угодно. Я объясню, – Рейн положил руку ей на колено. – Воры хо­тели убрать одного из своих. Я сделал за них эту мерзкую работу. Ты знаешь, что всего их было пятнадцать человек? Нет? Я сам сначала не знал. Они разорвали бы тебя на части. Гла­вари – их было двое – пожелали, чтобы все выглядело как настоящий поединок.

– Ты говорил, что он бросился на тебя с ножом, – Отем заглянула ему в глаза, испы­тывая удовольствие от ощущения сильной и ласковой руки на колене.

– Да. И он, не задумываясь, убил бы меня. Он сказал, что хочет… Я не буду повторять, что он собирался сделать с тобой, как только уберет меня.

У Отем перехватило дыхание.

– Значит, ты позволил им так ужасно из­бить себя… ради меня?

– Да.

– О, Рейн! – она прижалась к нему. – Ты замечательный герой, и я люблю тебя! – вос­кликнула девушка.

Поднявшись, она подошла к Гоуст, мирно щипавшей траву на обочине, проверить, все ли с ней в порядке, совсем как до этого Рейн осмат­ривал Вермильона. Почувствовав легкое похло­пывание по плечу, она обернулась.

Рядом с ней стоял Рейн.

Он прошептал:

– Что ты сказала?

Глава 14

Отем, казалось, вспоминала вырвавшиеся слова.

– Я люблю тебя! – подсказал Рейн.

– О, – Отем помолчала, потупив взор, – разве я это произнесла?

Стиснув зубы, Рейн решительной походкой направился к Вермильону. Вскочив на коня, он поскакал прочь, не оглядываясь.

– Боже мой, – вздохнула Отем, обнимая Гоуст за длинную белую морду, – что я такого сказала?

Лошадь тихо заржала, и девушка рассмея­лась.

– А может, я этого и не говорила!

Силуэт Рейна с каждой секундой становился все меньше и меньше.

– Наверное, он воспринял это серьезно? – пробормотала Отем, обращаясь к ослу и лошади.

Знатные люди, подумала она, должны быть благородными, хорошо воспитанными, велико­душными, вежливыми и вести себя по-рыцарс­ки. Наверное, он не так уж знатен. Рыцари не поступают так, как он, во всяком случае те, кого она знала в Сатерленде.

Отем тряхнула головой, услышав крик осла.

– Ты прав, длинноухий. Мужчины никогда не бывают серьезными. И временами мне кажет­ся, что они слишком жестоки и требовательны.

Но он вернется.

Несколько часов Отем ехала по дороге, на­деясь, что движется в правильном направлении. Затем увидела покосившийся деревянный знак у развилки, указывающий путь в Кирклей, и повернула налево. Она уже начала тревожиться, гадая, где мог задержаться Рейн.

Воздух благоухал ароматом тимьяна и жимо­лости, бабочки порхали над землей. Пустив лошадь рысью, Отем выехала на главную доро­гу, ведущую на север; ослик трусил позади. Лишь несколько купцов с телегами, нагружен­ными товаром, двигались в том же направле­нии. Время тянулось медленно. Дважды Отем останавливалась передохнуть и напоить живот­ных, но каждый раз тревога и нетерпение не позволяли ей задержаться.

«Неужели он серьезно рассердился на нее? Не может же он так просто уехать и бросить ее?»

Отем ощущала себя страшно одинокой. А когда дорога впереди опустела, и поблизости не было видно ни купцов, ни простых путников, к чувству одиночества добавились новые страхи. Без сопровождения девушка становилась легкой добычей грабителей и еще более ужасных раз­бойников. Рейн был совершенно прав, когда предупреждал ее об этом.

Несколько запоздало Отем раскаивалась, что не умерила шаг и не осталась под защитой пут­ников. В окружении людей у нее было бы хоть какое-то прикрытие. Но оставшись одна сейчас, когда приближалась ночь, девушка могла рассчитывать только на себя. Чтобы не потерять присутствие духа, Отем храбро повторяла се­бе, что дороги Англии находятся под защитой короля.

Девушка заставляла себя двигаться вперед. Хотя она и привыкла проводить в седле дли­тельное время, напряжение и беспокойство по­следних часов измучили ее. За очередным пово­ротом показалась небольшая роща; Отем натя­нула поводья, ослик тоже сразу остановился.

Птицы взмахивали крыльями в густой зеле­ни древних дубов, земля манила мягким зеленым ковром, неподалеку журчал чистый источник. Гоуст призывно заржала, словно побуждая Отем принять решение, и девушка пришла к выводу, что лучше прервать путешествие на пару часов и вновь двинуться в путь, когда луна поднимется достаточно высоко, чтобы осветить дорогу.

Отпустив животных пастись, Отем пошла к ручью. Зачерпнув холодной воды, она с жаднос­тью напилась и умыла лицо. В желудке заурча­ло от голода. Понимая, что пройдет немало вре­мени, прежде чем она сможет поесть, девушке оставалось утешаться только тем, что недавно прошедший ливень наполнил ручьи и речушки. По крайней мере, она не умрет от жажды.

С удовольствием вытянувшись во всю длину под массивным дубом, Отем смотрела в небо. Сбивающие с толку ощущения, которые вызы­вал в ней Рейн, меркли на фоне безмятежного благоухания трав, отдаленного щебета ночных птиц и загадочного мерцания первых звезд. Тихо вздохнув, Отем уснула. Разбудило ее пофыркивание Гоуст. Девушка быстро села, пытаясь определить, сколько же времени прошло. Посмотрев на луну, которая плыла высоко над кронами дубов, она поняла, что проспала дольше, чем намеревалась.

Не совсем еще придя в себя, Отем широко рас­пахнула глаза, и сердце ее, до этого бившееся спо­койно, застучало в груди сотнями молоточков.

Бесшумно поднявшись, девушка судорожно глотнула. Среди древних дубов она различила темные силуэты движущихся людей. В непо­движном ночном воздухе раздалось позвякивание стали, когда незнакомцы настороженно ог­лядывались, словно ожидая каких-то событий.

В ночной тишине до Отем долетали обрывки разговора. Они искали ее! Она разобрала слова: женщина; ехала этим путем; обязательно схва­тим.

При ярком свете луны Отем отчетливо виде­ла их. Оборванные накидки, начищенное ору­жие. Странно… Может, это разбойники? Люди барона Дрого? Или Дюка Стефана?

Молясь про себя, чтобы животные хранили молчание, она в отчаянии оглядывалась в поис­ках пути к спасению. Они подходили все ближе, скоро они наткнутся на Гоуст и ослика…

Пожалуйста, молчите!..

Из темноты дубовой рощи появился воин на совершенно черном жеребце. На широкой груди рыцаря тускло блеснула кольчуга. На миг Отем показалось, что ночной кошмар воплотился в реальность: она одна и беззащитна среди много­численных врагов.

Затем все мысли исчезли, потому что лунный свет залил обнаженные копья и мечи и смерть показала Отем свой страшный лик – и те люди, и всадник увидели ее.

Внезапно вокруг девушки ожили видения из кошмара: люди подбегали к ней, чтобы увести куда-то, и в следующее мгновение были уже мертвы. Отсеченные головы лежали на земле, а тела еще стояли на том месте, откуда собира­лись напасть. Один взмах меча рыцаря – и хлы­нула кровь, горячая и липкая.

Отем почувствовала, как к горлу подступает тошнота, а ужасная сцена продолжала развора­чиваться перед ее глазами. Оставшиеся подон­ки, решив, что бессмысленно пытаться схватить девушку или сражаться за свои жизни, броси­лись к лошадям. Развернув жеребца, рыцарь преследовал их с искусством, внушающим страх. Большинство нападавших упали замертво до того, как остальным удалось вскочить в седла и попробовать спастись. Вновь зазвенела сталь, и последний из бандитов свалился с лошади безжизненной массой.

Все те, кто напал на нее, желая увезти бог знает куда, неподвижно лежали на земле, зали­той кровью.

Рыцарь повернул коня и подъехал к девуш­ке. Она не могла убежать и спрятаться: он знал, что она здесь. Глаза Отем, огромные и умоля­ющие, не отрывались от Черного Рыцаря. Он остановился в нескольких дюймах от нее. Отем застыла в ожидании своей участи. Черный Рыцарь взглянул на нее с высоты своего боевого коня. Рыжие локоны водопадом струились по плечам и груди девушки; в лунном свете кожа ее сверкала подобно алебастру; лег­кий ветерок прижимал рубашку, и под ней от­четливо вырисовывались женственные изгибы нежного тела.

Наверняка, подумала Отем, это очередной ночной кошмар. Скоро она проснется и забудет эти, леденящие душу, события. Она и раньше видела живые сны, но с такими подробностями…

Рыцарь был очень близко. Горячее дыхание взмыленного черного коня смешивалось с судо­рожными вздохами Отем, а удары сердца просто оглушали, пока она ждала развязки.

Девушка вздрогнула, когда рука в стальной перчатке смахнула шелковистую прядь волос с полной округлости груди. Железный палец был тверд и холоден, как сама смерть.

– Она прекрасна, – пробормотал Черный Рыцарь.

Отем робко прошептала:

– Кто Вы?

– Будь осторожна, – сказал он.

– Но… – она безуспешно пыталась спра­виться с комком в горле, в глазах застыл страх.

Приложив палец к губам, скрытым за чер­ным шлемом, рыцарь покачал головой. Забрало он не поднимал, поэтому Отем не могла видеть его глаз.

Предупреждение.

Развернув лошадь, Черный Рыцарь раство­рился в ночной темноте.

Ноги Отем внезапно ослабели, и она опусти­лась на землю, дрожа от пережитого ужаса. Ветерок принес запах крови, и девушка с тру­дом поднялась, изо всех сил стараясь не смот­реть на следы кровавой бойни.

Ноги стали тяжелыми, будто налились свин­цом. Отем медленно брела к животным. Этого не могло случиться, повторяла она себе.

Рыцарь оставил ей предупреждение. Она не должна рассказывать о том, что произошло этой ночью.

Будь осторожна.

Остаток ночи Отем скакала во весь опор. Она была слишком напугана и напряжена, чтобы пытаться снова заснуть. Девушка подгоняла Гоуст, молясь про себя, чтобы Черный Рыцарь не вздумал ее преследовать.

Встало солнце.

За поворотом показалась еще одна дубовая роща – и там стоял Рейн. Защитник. Ее за­щитник. Он ждал ее. Отем знала, что рано или поздно так и должно было случиться. Но почему на его лице нет улыбки? Можно подумать, будто он не рад ее видеть!

Но сейчас это не имело для нее никакого значения: за всю свою жизнь Отем ни разу не чувствовала себя в большей безопасности и ни­когда не испытывала большего возбуждения при виде мужчины.

Гвендолен прикоснулась к лицу и удивилась, каким горячим оно стало. Она наблюдала за Тайрианом, хотя он понятия не имел, что по­слушница следит за ним вот уже более четверти часа.

Этот человек внушал тревогу. Кому необхо­димо носить при себе такое оружие? Насколько она знала, только рыцарю. Ей следовало бы написать записку и спросить Торолфа, но это невозможно – гигант не смог бы прочитать ни единого слова.

Кроме того, она не взяла чернила и гусиное перо, хотя можно было бы написать и палочкой на земле. Если бы только Торолф умел читать! Но если научиться лучше общаться с возни­цей – например жестами – она смогла бы опи­сать ситуацию и сообщить все, что увидела. Нет, наверное, не все.

Гвендолен вспыхнула при мысли об этом. Она не могла не залиться ярким румянцем, вспомнив полуобнаженное мужское тело. Мо­нах – девушка слышала, что Торолф называл его Тайрианом – скорее всего вовсе не монах, а рыцарь-разбойник. Особенно Гвен волновал вопрос, почему он едет с ними. Разве у него нет занятий поинтереснее – например, сражаться в битвах или добиваться руки какой-нибудь прекрасной дамы, возможно, даже спасти ее из заточения! Что у него на уме? Знает ли он, в каком она положении? Кровь отхлынула от ли­ца Гвендолен при мысли, что он может быть одним из людей Дрого.

Девушка вернулась к костру и бросилась к Торолфу, который свежевал кролика. Она дру­желюбно улыбнулась ему и помогла подгото­вить вертел.

– Значит, юная послушница, – сказал воз­ница, – ты знаешь кое-что еще, кроме чтения своего псалтыря и задумчивых взглядов вдаль, а?

Гвендолен энергично закивала. Потом дви­жениями гибкого тела изобразила, как он гото­вит для них еду возле костра. Она показала на его грудь, схватила за руки и повторила все движения при разделывании кролика и насажи­вании на вертел.

– Гвендолен, ты удивляешь меня, – Торолф тепло рассмеялся. – Когда это ты стала такой болтливой?

Она беззвучно рассмеялась, продемонстриро­вав великолепные жемчужно-белые зубы. По­том, став серьезной, девушка повторила дви­жения рыцаря, быстрыми жестами обрисовав длинный широкий меч.

Глаза Торолфа сузились.

– Что ты пытаешься показать мне, Гвен? Ты выглядишь ужасно встревоженной. Похоже на меч… – несколько секунд он наблюдал за энергичной жестикуляцией девушки. – Ры­царь? Где? Здесь? – он огляделся вокруг. – Ты показываешь через плечо… Кто-то купает­ся? А, добрый монах? О, нет, ты же не подсмат­ривала за ним у воды, правда?

Гвендолен закивала еще решительнее, чем прежде.

Великан подвел ее поближе к костру, так как ночные сумерки сгущались.

– Расскажи мне побольше. Что-то очень сильно взволновало тебя, и я не думаю, что просто мужское тело.

Рубиновый отблеск костра, на котором гото­вился ужин, скрыл румянец на щеках девушки. Она изобразила движения мужчины, прячуще­го что-то под одеждой. Потом снова обрисовала меч.

– У монаха под рясой спрятан меч? – Торолф поскреб подбородок. – Вообще-то, я не вижу в этом ничего плохого, но я проверю, не тревожься.

Торолф хотел уйти, но Гвендолен вытянула руку, делая знак подождать. Она пыталась по­казать, как под сутаной монаха что-то блеснуло, что-то с маленькими петельками, но возница не понимал. Девушка указала на звезды, сдела­ла жест, как будто снимала их и укладывала на своей груди. Торолф лишь непонимающе хмыкнул и потянул себя за ухо.

– Как здорово! Она разговаривает, не произ­нося ни звука!

Тайриан подходил к костру.

Гвендолен была благодарна красным отблес­кам костра, так как по-прежнему ощущала, что горячая волна заливает ее щеки, шею, плечи. Даже уши горели! Ведь она видела этого божест­венного мужчину почти обнаженным.

Тайриан потянулся к ее руке, Гвендолен резко отдернула ее.

– Я не лгу! Все, что ты говорила языком жестов, было просто здорово! Что-то насчет лу­ны и звезд на твоей груди?

«Если бы ты только знал», – думала Гвен, раскрасневшееся лицо которой контрастно выделялось на фоне белого апостольника.

Она кивнула и отошла от смущавшего ее покой мужчины.

– Чем я заслужил столь неприветливое об­ращение? – спросил Тайриан у Торолфа.

– Гвендолен не любит, когда до нее дотраги­ваются. Это нервирует ее.

– Я бы сказал: больше, чем нервирует; она выглядит смертельно напуганной, – Тайриан хмуро взглянул на Торолфа. – Почему она боится монаха? Она находилась среди подобных мне достаточно долго, – он задумчиво покачал головой. – Вот, я принес еще одного кролика.

С этими словами он принялся сам свежевать и разделывать добычу, а потом насадил куски на вертел, который соорудил быстро и со зна­нием дела.

Когда мясо стало мягким и сочным, все трое устроились на бревне, заменяющем скамью, ужинать. Гвендолен села на самый конец бревна подальше от мужчин.

– Что с ней на самом деле? – поинтересо­вался Тайриан. – Она не может говорить, зна­чит, что-то случилось в ее прошлом, что нару­шило душевное равновесие.

– Наверное, изнасилование.

– Ты думаешь, ее изнасиловали? – Тайри­ан закашлялся и чуть не подавился куском кро­лика. – Монахиню? Кто бы решился сделать это?

– Она не была тогда монахиней, – Торолф бросил в огонь кость. – Да и сейчас еще нет. Она послушница.

– То есть она не приняла окончательный постриг. А хочет она этого?

Торолф окинул монаха недоуменным взгля­дом.

– А почему ей не хотеть? Каждая послуш­ница желает стать монахиней в конце концов. По крайней мере, я всегда так считал.

– Правда? – переспросил Тайриан.

Он запил еду холодной водой, и неожиданно у него вырвалось:

– Я понятия об этом не имею. Я не знаю монахинь.

Золотистые глаза сверкнули огнем при мыс­ли о женщинах «другого рода», которых он знал хорошо. Но все это осталось в прошлом, пока он не перебесился, у него каждую ночь была женщина. Сейчас ему двадцать пять. Но он явно не утратил еще лихих свойств!

Торолф посмотрел на Гвендолен и увидел, что она застыла с сочной ножкой в руках. При­стально глядя на монаха, девушка медленно опустила поднесенный ко рту кусок. Торолф быстро обернулся лицом к Тайриану.

– Что ты сказал? Что-то насчет монахинь?

– О, – Тайриан начисто облизал жирные пальцы и только потом ответил, – да, монахи­ни, – он кивнул, чувствуя на себе ожидающий взгляд Гвендолен. – Я знал многих монахинь в разных аббатствах и монастырях. Должен за­метить, все они – вполне приятные дамы.

Гвендолен вскочила и швырнула недоеден­ный кусок кролика в костер на глазах у изум­ленных мужчин. Подхватив подол белой шерс­тяной юбки, она решительно зашагала прочь.

– Она выглядит очень сердитой, – заметил Тайриан.

– Она действительно сердится. Должно быть, ты произнес пару слов, которые пришлись ей не по нраву. Я тебе уже говорил, что ее легко вывести из себя.

Торолф хотел встать и пойти вслед за девуш­кой, но на плечо ему опустилась рука Тайриана.

– В чем дело? – спросил возница. – Разве я не должен идти за ней?

– Нет. Оставь ее. Прогулка принесет только пользу. Не могу представить жизнь в окруже­нии монашек и непреклонной аббатисы. И так изо дня в день, – сказал Тайриан с кривой улыбкой.

Торолф смотрел в сторону удалявшейся Гвендолен, но после этих слов, как разъяренный медведь, стремительно повернулся к монаху.

– Что ты сказал?

Ответом ему был ничего не выражающий взгляд.

– Суровая аббатиса? Ты видел ее?

– Конечно, – спокойно произнес Тайриан. – Я знаю об Аманде Миранд. Я никогда не гово­рил с ней, но монахини, конечно же, кудахтали о своей настоятельнице.

– Монахини не кудахчут, – Торолф рассме­ялся вместе с Тайрианом. – Они приглушенно попискивают, но я ни разу не слышал их кудах­танья, – он заговорщицки подтолкнул собесед­ника локтем.

Гвендолен возвратилась и, кипя от злости, прислушивалась к дружному смеху мужчин. Неужели Торолф не понимает, что человек, сидя­щий рядом с ним, вовсе не монах, как они пред­полагали, а обманщик? Может быть, он один из тех людей, которые стремятся ее похитить?

Если бы только она могла говорить! Через некоторое время послушница и ее со­провождающие собрались улечься спать.

Внезапно какая-то суматоха поднялась во­круг костра: поляна заполнилась дикими и сви­репыми на вид людьми, похожими на разбой­ников с большой дороги. Один из них мертвой хваткой вцепился в Гвендолен и потащил за собой. Другой в мгновение ока оказался за спи­ной Торолфа и приставил нож к горлу. Великан ничего не мог сделать.

Тяжело дыша, Гвендолен заметила, как Тай­риан отшвырнул сутану, бросил на землю пояс и вскочил на бревно. Вытащив огромный меч, который девушка видела раньше, он принялся размахивать им во все стороны. И когда клинок зловеще засверкал в свете костра, многие из нападающих отступили, не желая иметь дело со столь опасным противником.

– Ну, давайте, смелее! – подзадоривал бан­дитов Тайриан, прищелкивая пальцами. – Вы просили развлечений? Вперед! Кто хочет пер­вым отведать моего клинка?

Услышав за спиной булькающий звук, а на другом конце поляны слабый вскрик, Тайриан бросил взгляд через плечо и увидел, что раз­бойник перерезал Торолфу горло от уха до уха; великан даже не успел воспользоваться ножом, зажатым в руке. Бандит выхватил его и повесил себе на пояс.

Тайриан перевел взгляд на молчавшую по­слушницу, отметив про себя, что она все-таки издала слабый звук.

Один из непрошенных гостей прыгнул Тайриану на спину, но тот стряхнул его, словно му­равья, и без труда прикончил. Голова разбойни­ка, отсеченная одним взмахом меча Тайриана, покатилась по поляне к костру, волосы зашипе­ли, соприкоснувшись с пламенем.

Гвендолен подняла глаза к небу, но не лиши­лась чувств. Ночную тишину пронзил леденя­щий кровь звук. Девушка поняла, что этот рев издал Тайриан, и решила, что это, наверное, боевой клич.

На удивление быстро Тайриан отправил на тот свет шестерых нападавших, а остальные бросились бежать. Остался только один – чер­новолосый дьявол, не отпускающий Гвендолен. Он пытался затащить ее в темноту, где стояла его лошадь.

– Скоро мы умчимся отсюда, – шепнул он девушке в ухо, отвратительно ухмыляясь. – Многие бордели в Лондоне хорошо заплатят за тебя.

Вряд ли Гвендолен слышала его. Она все глуб­же погружалась в бездну ужаса. Девушку бил озноб, дыхание с трудом вырывалось из горла, она молила Бога, чтобы сознание покинуло ее.

Тайриан услыхал, как черноволосый разбой­ник говорил Гвендолен, что всегда хотел пора­звлечься с монахиней.

Она пискнула, как мышка. Казалось, бандит замер на месте от удивления, потом потащил ее дальше. Гвендолен упиралась, как могла, пока разбойник пытался подтянуть ее к лоша­ди. Просто чудом покрывало и апостольник ос­тались на голове девушки; и несмотря на то, что ее волокли по земле, к белому одеянию грязь почти не пристала.

Разбойник гнусно усмехнулся, когда Тайри­ан наставил ему в грудь острие меча.

– У меня здесь маленькая монашка, и ты ничего не сделаешь, если только не хочешь уви­деть хорошенькую девчонку мертвой. Я забираю ее с собой. Она пригодится во всех делах, которые я придумал для нее.

Потянулись томительные мгновения. Гвендолен не отрывала глаз от тщательно начищен­ной сияющей рубахи из звезд на Тайриане. Сейчас она узнала: это кольчуга, Значит, он действительно рыцарь. Она никогда не видела, чтобы человек так сражался; она никогда не видела, как отсекают мечом головы.

Гвендолен почувствовала головокружение. Знай она, что случится подобное, она съела бы весь ужин. Несомненно, если ей и нужны были запасы энергии, то именно теперь. Толстопузый бандит позади нее съел, должно быть, целого борова до того, как напасть на их лагерь.

Кинжал, который разбойник держал у горла девушки, был небольшим и узким: Тайриан сначала даже не заметил его. А сейчас он смот­рел на маленькое сверкающее лезвие и капли крови на подбородке Гвендолен, запачкавшие целомудренно-белый апостольник.

Тайриан пригляделся к лицу бандита и про­чел жадность и голод в его взоре. Фактически, на том лице отпечатались все смертные грехи: спесь, алчность, похоть, гнев, зависть и лень. Тайриан надеялся, что рассудил правильно, и этот человек на самом деле склонен к лености и рад будет избежать слишком большого на­пряжения в эту ночь, что облегчит и ускорит освобождение Гвендолен.

А девушка поняла, что ей лучше идти с Тайрианом, чем с этим человеком, который сдавил ее так сильно, что ей не хватало воздуха. Она обвела взглядом поляну вокруг костра и судо­рожно глотнула: повсюду была кровь, ее тяже­лый запах висел в воздухе, заставляя Гвендолен трястись всем телом.

– Ударь, Гвен, черт побери! Пни этого по­донка ногой! – закричал Тайриан, когда бандит стал заставлять девушку взобраться на лошадь.

Но рыцарь тут же осознал свою ошибку – еще одна капля крови появилась на апостольни­ке девушки, но она не издала ни звука, ни стона с тех пор, как стала свидетельницей ужасной гибели своего друга-возницы.

Забросив девушку на круп лошади, похити­тель приготовился вспрыгнуть в седло, но в этот момент Гвендолен со всей силы ударила его но­гой по голове. Бандит, описывая руками кру­ги, чтобы сохранить равновесие, споткнулся о камень и упал навзничь. Глаза его сверкнули бешенством.

А Гвендолен рванула поводья, управляя ло­шадью с искусством опытной наездницы. На миг Тайриан опешил, с испугом наблюдая, как она пришпоривает коня, разворачивается и де­лает курбет. Девушка направилась к рыцарю и, немного не доезжая до него, развернула коня так, что тот боком коснулся Тайриана.

Бандит оправился от удара, схватился за нож и с диким воплем бросился к своей лошади.

Но Тайриан понял маневр наездницы, прыг­нул позади Гвендолен и, описав мечом широкую дугу, снес голову пораженного бандита. С глу­хим стуком она покатилась вниз по склону.

– Гвендолен, посмотри на его глаза! – вос­кликнул Тайриан с ликованием и понятной для воина жаждой крови. – Ты видела когда-ни­будь подобное выражение?

Нет, такого она никогда не видела. Гвендо­лен сгорбилась; Тайриан взял у нее поводья, и они галопом помчались прочь от места, где ра­зыгралась кровавая трагедия.

Тайриан прижал девушку к покрытой коль­чугой груди, останавливая лошадь.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Ты не лишилась чувств?

Издав скулящий звук при последних его сло­вах, Гвендолен отчаянно заработала локтями, посылая удар за ударом в ребра Тайриана.

– Успокойся, послушница Гвен, – сказал он ей на ухо. – Что я сказал или сделал непра­вильно, что ты так разозлилась? Тебе следовало бы благодарить меня за то, что я спас тебя от судьбы, которая страшнее смерти.

Гвендолен тихонько пискнула.

– Бедная голубка, – пробормотал рыцарь рядом с белым покрывалом, – почему ты так невзлюбила меня? Разве я предал тебя? Или ты боишься, потому что я убил столько людей ради тебя?

Она так энергично замотала головой, что Тайриану показалось, что апостольник сейчас слетит с головы, но этого не произошло. Может быть, она сердится из-за того, что он обманы­вал и ее, и возницу? Должно быть…

– Боже мой! Я забыл о Торолфе… Какое потрясение для тебя!

Услышав имя возницы, Гвендолен зарыдала, неуправляемый поток слез хлынул на лиф бело­го платья.

– Временами я просто бесчувственный идиот!

Девушка снова покачала головой, но на этот раз без прежней энергии.

– Бедная маленькая монахиня… Гвен сделала отрицательный Жест.

– Извини – послушница, – поправился он.

Помогая Гвендолен слезть с лошади, Тайри­ан заметил, что рыдания ее не прекратились. Он обнял девушку и обнаружил под тяжелой белой шерстью и накрахмаленным бельем неж­ное податливое тело. Она не обняла его, руки Гвен безвольно висели по бокам.

Когда Тайриан провел кончиками пальцев по виску девушки, она резко отстранилась, ре­шив, очевидно, что он хочет снять апостольник.

– Прошу прощения, послушница. Я не буду до тебя дотрагиваться, если ты так хочешь. Я знаю, что говорить ты не можешь. А писать письма умеешь?

Гвендолен фыркнула и кивнула.

– Вот и хорошо! Утром мы пообщаемся. А сейчас нам придется вернуться и найти нашу повозку. Есть у тебя на это силы? Нет? Ну лад­но. Тогда мы проведем ночь здесь.

Измученная донельзя, Гвендолен сразу же направилась к постели, которую Тайриан соору­дил из веток, листьев и попоны. Гвендолен ста­ло тепло, уютно, и она заснула, словно усталый ребенок.

Тайриан не спал. Ласково глядя на девушку, он повторял ее имя, отмечая, с каким удоволь­ствием губы произносят «Гвен».

Он долго размышлял о том, какое же потря­сение украло у нее голос, который, наверное, был так же прекрасен, как чистое невинное лицо девушки.

А сегодня она пережила еще одно сильней­шее потрясение. Как-то оно отразится на ее дальнейшей судьбе?

Глава 15

Занимался серый день; солнце еще не встало, но было уже довольно светло. Гвендолен непо­движно лежала, напряженно прислушиваясь и пытаясь определить, спит Тайриан или нет.

Медленно приподнявшись, она обвела взгля­дом поляну и увидела его на противоположной стороне. Как красив он в утреннем свете! Какой сильный, смелый и… надежный. Может ли она довериться ему? Кажется, ей уже пришлось это сделать.

Тайриан почувствовал взгляд и обернулся. У него возникло ощущение, будто Гвен прика­сается к его телу. Тайриан вздрогнул от этой мысли, снова поставил ногу на камень и продол­жил чистить меч, стараясь не обращать внима­ния на девушку.

Испытывая неловкость, Гвендолен посидела немного, потом выбралась из постели и провела ладонями по… покрывалу. Не удивительно, что ей было неудобно: она спала в головном уборе и не сняла на ночь верхнее шерстяное платье. Когда она спала в повозке, то в теплые ночи снимала верхнее одеяние. Прошедшая ночь бы­ла особенно теплой, и сейчас все тело девушки зудело и чесалось.

– Сегодня мы остановимся на ночь в гости­нице, если хочешь.

Голос Тайриана пронзил Гвендолен, словно меч, в ответ она кивнула. Ей очень хотелось бы выспаться на настоящей кровати… но можно, ли доверять этому человеку? Она едва знает его, исключая тот факт, что он спас ей жизнь и огорчился смерти Торолфа. Пожалуй, он заслу­живает доверия.

– Я похоронил его, – сказал Тайриан.

Гвендолен удивленно взмахнула ресница­ми – когда он успел? Неужели покидал ее ночью? И она спала без всякой защиты?

– Едва забрезжил рассвет, я вернулся в ла­герь и похоронил его под камнями, – Тайриан пожал плечами, – и даже сказал пару слов.

«Неужели он молится?» – подумала Гвен­долен. Она посмотрела на огромный валун и вопросительно глянула на Тайриана.

– Нет, – с сухим смешком ответил он. – Я похоронил Торолфа под небольшими камня­ми: сложил их в виде могильного холма. И со­орудил подобие креста на вершине.

Глаза Гвендолен красноречиво поблагодари­ли его, на губах промелькнула нежная улыбка. «Кто ты?» – спросили ее глаза. Вопрос был просто написан на лице, придавая ему выраже­ние очаровательного любопытства.

«Она прекрасна», – подумал Тайриан. Даже с запачканным покрывалом и криво сидящим на лбу апостольником. А глаза… Ничего более прекрасного он не видел за всю жизнь. Огром­ные, голубые, как летнее небо, глубокие, удив­ленные. Может, она немного боится его?

– Я знаю, о чем ты думаешь, Гвендолен. Да, как мне тебя называть – Гвен или Гвендо­лен? Кивни один раз, если Гвен, а дважды – Гвендолен.

Сначала девушка хотела пожать плечами, потом кивнула один раз. Подобрав палочку, она написала на земле:

«Фамилии нет», – и посмотрела на Тайриана.

– Ты не имеешь понятия, какой может быть твоя фамилия?

Она отрицательно качнула головой.

– Что бы ты хотела сначала, Гвен, искупать­ся или поесть?

Она снова нагнулась и написала: «Я очень голодна». Тайриан рассмеялся:

– Посмотрим, что в этой сумке. Вытряхивая всевозможный хлам из сумки разбойника и отбрасывая в стороны заплесневе­лый хлеб, сгнившие яблоки, горькие корешки, Тайриан наткнулся наконец на пару довольно приличных корок черного хлеба с какими-то запеченными семенами и горсть фиников.

– Должно быть, грабитель стянул их не слишком давно, – Тайриан попробовал финик. – Неплохо. Извини, что нет мяса, Гвен. Я не люблю мясо по утрам, но могу поймать какую-нибудь дичь для тебя, если хочешь.

Тайриан умолк и посмотрел на девушку, которая опять начала что-то писать.

«Почему ты говоришь так бессвязно?» Притронувшись пальцем к ее щеке, он сказал:

– Я очень нервничаю в твоем присутствии. Голубые глаза округлились, в них светилось недоумение. А Тайриан подошел к лошадям, обронив через плечо:

– Лошадь, что везла вашу повозку, и мой Конь ждали меня, когда я пришел похоронить Мертвых. Думаю, животные подружились и… В чем дело? Почему ты так смотришь на меня?

Гвендолен написала:

«Мертвых?»

– Да. Я похоронил их всех. Не смотри на меня так: твой взгляд преследует, околдовывает, тревожит меня. Я хороню всех убитых мною. Теперь ты кажешься еще более испуганной. Я даже произношу пару слов над могилой. То есть над людьми.

Девушка встревоженно отмахнулась.

– Нет, это не то, что ты думаешь. Я никогда не убиваю женщин. Особенно принадлежащих Богу. Я рыцарь. Ты, конечно, и сама уже дога­далась.

«Давным-давно», – написала она. Рыжевато-коричневая бровь поползла вверх.

– Как только мы встретились?

С неожиданно вспыхнувшим лицом Гвендолен покачала головой и потупилась.

– Где? Когда? – настаивал Тайриан. – Ты кажешься смущенной, Гвен.

Как она могла рассказать, что впервые узна­ла в нем рыцаря на берегу ручья? Он поймет, что она следила за ним, если сказать где. Конеч­но, ей не следовало шпионить, подумала Гвендо­лен, глядя на сморщенный финик, но в первый раз обнаженное мужское тело привело ее в вос­торг. Рисунки на стенах церквей изображали мужчин, причем ангелы были обнаженными, но они не шли ни в какое сравнение с этим человеком.

– А ты заметила кольчугу под монашеской рясой?

Гвендолен отвернулась, ничего не ответив.

Тайриан наблюдал, как девушка шла к воде вымыть лицо и руки. Вода, подумал он. Может, она видела, как он купался? Тайриан не мог найти другого объяснения ее раскрасневшемуся лицу и крайнему смущению.

Приближался вечер, когда Гвен и Тайриан остановились в гостинице. Они съели вкусный ужин, пообщались с немногочисленными посто­яльцами и отправились спать.

Гвендолен гадала, что Тайриан сказал о ней хозяину, пока она уединялась на молитву, пото­му что когда девушка вернулась, владелец и его жена уже не пялились на нее, как вначале. Теперь они обращались с ней дружески и ува­жительно.

Хозяйка сама поднялась наверх, желая убе­диться, что у «маленькой леди» чистое накрах­маленное белое, достаточное количество свежей воды, вычищен ночной горшок, а пол подметен и посыпан высушенными полевыми цветами.

– Все для Вас сделано, миледи. Вам не придется ни о чем заботиться, – ворковала женщина. – Может быть, Вы хотели бы вы­мыть волосы? Я велела согреть воды и…

Гвен покачала головой.

– Вы не хотите искупаться? Гвен снова покачала головой. Сбитая с толку женщина сказала:

– А, понимаю. Вы просто не хотите мыть голову. Наверное, она и так не пачкается под этим… э… покрытием, – хозяйка провела ла­донью по столу, проверяя, вытерли ли горнич­ные пыль. – Но Вам надо будет снять это во время купания, – назойливое любопытное толстое лицо приблизилось к лицу Гвен, – не так ли?

Сейчас, казалось, в тупик зашла Гвендолен; она прикоснулась к своему покрывалу и взгля­нула на высокую медную бадью, стоящую посе­редине комнаты. А когда высокий рыцарь подо­шел и прислонился к косяку двери, хозяйка придвинулась поближе и прошептала:

– Вас ведь не обрили наголо, правда? Из-за вшей?

Гвен снова посмотрела на бадью. Двое усерд­ных молодых парней входили и выходили с вед­рами, наполняя ее до краев. Они услышали вопрос и замедлили движение, бросая быстрые хитрые взгляды через плечо.

Гвендолен энергично замотала головой.

Послышались три явно облегченных вздоха. Хозяйка вышла из комнаты. Тайриан не издал ни единого звука, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Затем он отошел от стены и ждал, пока парни выйдут в коридор. Один из них слишком замешкался и получил пинок-под зад за то, что пялил глаза на хорошенькую монахиню.

Тайриан закрыл дверь и медленно прибли­зился к Гвендолен. Она ждала со страхом неиз­вестности в глазах, но в этих незабываемых голубых очах мелькало и какое-то озорство, что-то напоминающее смех.

– Нет волос, а?

Тайриан потянул за завиток у виска, и ему в ладонь лег шелковистый светлый локон, кото­рый закрутился вокруг большого пальца, слов­но живое существо. В золотистых глазах муж­чины тоже промелькнул лукавый огонек.

– А это что такое?

Сначала ему показалось, что девушка готова улыбнуться, но она выдернула локон и заправи­ла под апостольник. Повернувшись спиной, Гвендолен показала на завязки, давая понять, что хочет, чтобы он развязал шнуровку на платье.

Тайриан в полном недоумении уставился на спину Гвен. Он никогда не раздевал монахинь, не говоря уже о послушницах, и не знал, следу­ет ли ему обращать внимание на подобную просьбу. Возможно, девушка устала и не понимала, что делает. За ужином она выпила лишь один стакан вина – причем Тайриан с удивле­нием наблюдал за этим, так как подозревал, что женщины духовного сана не могут пить спиртные напитки.

Рыцарь дотронулся до первой завязки.

– Совершу ли я смертельный грех, если расшнурую до конца? Я уже спал с тобой, – он развязал первую. – Я хочу сказать, мы не… гм… мы только спали рядом.

Гвен посмотрела на него удивленно. Тайриан растворился в голубой бездне прежде, чем девушка отвернулась.

– Ты разве не знаешь, как мы спали прош­лой ночью? – он оторвал взгляд от обнаженной спины и глянул на кровать. – А этой ночью такого не будет. Ты ляжешь на кровать, а я, – взор его остановился на соломенном тюфяке на полу, аккуратно застеленном простынями, – я буду спать там.

Но подумав о сильнейшем искушении, доба­вил:

– Я мог бы даже отдохнуть в конюшне.

Когда Тайриан справился со всеми завязка­ми, Гвендолен заметила, что ему трудно гло­тать, лицо его покраснело, а глаза стали янтар­ными. Она улыбнулась с очарованием ангела, и это было гибелью для рыцаря. Он подошел к стулу, тяжело опустился на него и обхватил голову дрожащими руками.

Гвен увидела влагу, бисеринками покрыв­шую его лицо и шею. Она подошла к Тайриану, приложила прохладную ладонь сначала к од­ной, потом к другой щеке, наконец, дотронулась до лба. Он взглянул на нее ясными глазами щенка, и Гвен подумала, что у него жар либо его сразило какое-то горе.

Заставив Тайриана встать, девушка подвела его к кровати и толкнула на постель – падая, Тайриан чуть не увлек ее с собой.

– Ты думаешь, что я болен? – Тайриан покачал головой и пробормотал: – Единст­венное, что может излечить меня, это купание в ледяном ручье.

С совершенно невинным выражением лица Гвендолен заглянула ему в глаза. Она хотела заставить его остаться, лечь в постель, полагая, что Тайриан серьезно занемог.

«Он выглядит совершенно больным», – по­думала она.

– Да, окунуться в холодную воду – именно то, что мне нужно, – повторил Тайриан.

Гвендолен понятия не имела о холодных ван­нах в качестве целебного средства.

Едва она прикоснулась к завязкам на его рубахе, как ее запястье оказалось зажатым в сильной руке.

– Не надо, – предупредил Тайриан, – ми­лая Гвен, ты представления не имеешь, что со мною, – он встал и, взмахнув монашеской рясой, вытер капельки пота с лица. – Полезай купаться, пока вода совсем не остыла, – про­ворчал Тайриан и вышел из комнаты.

Гвен вздрогнула от хлопка двери и поверну­лась к бочке. Вода казалась восхитительно-теплой, чистой, манящей, с легким ароматом лаванды и лепестков роз. Девушка сняла покры­вало и апостольник, выскользнула из одежды и залезла в бадью.

Перестав намыливаться зеленым кусочком мыла, Гвен взглянула на свое тело в воде. Странное ощущение охватило ее, а изгибы и движения тела заставляли задуматься над сложными таинственными процессами, происходящими в нем. Раньше она никогда не обра­щала внимания на свою грудь, никогда не рас­сматривала так внимательно, как сейчас. Инте­ресно, у других послушниц тела такие же, как и у нее? Конечно, да! Гвендолен чуть не рассмея­лась сама над собой. Но напрягаются ли их розовые соски? Особенно сейчас они были очень твердыми и чувствительными. Гвен ощущала возбуждение и в других частях тела. Главным образом тогда, когда рыцарь находился возле нее. Она чувствовала себя как-то необычно, будто ее щекотали внутри огромным пером, а снаружи охватывало странное томление.

Каким-то образом близость рыцаря была свя­зана с тем, что происходило в ее теле. Это ужас­но шокировало, но было чрезвычайно приятно.

Гвен хотелось быть ближе к Тайриану, то есть совсем близко к нему.

Девушка прикусила губу; жаль, что она не слушала сестру Фиаметту, когда та давала на­ставления молодым послушницам по поводу того, чего им «не следует ощущать» при прибли­жении мужчины; это касалось и монахов, кото­рые приезжали с визитами или жили в аббатстве.

Гвен тихонько напевала, намыливая и про­мывая волосы. Мурлыканье становилось громче и радостнее. Вдруг она резко оборвала эти зву­ки, задохнувшись от волнения.

Она напевала. Напевала!

Она издавала настоящие, сильные, глубокие звуки!

Весь следующий день, пока Гвен и рыцарь держали путь к Кирклейскому скиту, девушка пыталась петь, но не могла выдавить из себя ни звука. Как она ни старалась, из горла не вылетало ничего, кроме слабого писка.

Гвендолен пришла в уныние.

Тайриан молчал все время пути и произнес лишь несколько слов, когда они остановились перекусить. Хозяйка гостиницы дала им в доро­гу холодного цыпленка, лепешки, буханку чер­ного хлеба, масло, кувшин холодного сидра и разные сладости.

Гвен съела очень мало, но тщательно облиза­ла все пальцы, испачканные вкусным чернич­ным желе.

Тайриан смотрел, как она облизывает эти тонкие очаровательные пальчики, видел, как высовывается розовый язычок, обвивается во­круг одного из пальцев и снова прячется за све­жими губками. Гвен покончила с желе, и Тай­риан заглянул в ее выразительные печальные глаза.

Он тихо застонал, словно от приступа боли.

Это было невыносимо. Тайриан вскочил на ноги и, не разбирая дороги, бросился к ближай­шей рощице. Отсутствовал он довольно долго.

Гвен уже начала волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь, когда Тайриан снова вы­шел к месту их привала.

Его лицо напоминало каменную неприступ­ную крепость во время осады. Гвен почувство­вала себя еще более одинокой, чем когда жила в монастыре. По крайней мере, тогда она не знала рыцаря, о котором можно было мечтать. Там все ее мысли занимал Бог, молитвы, книги, ангельские и дьявольские создания и обычная ежедневная рутина, которая являлась неотъем­лемой частью жизни монахинь.

Ее душа принадлежала Богу.

А теперь появился Тайриан. Золотистый рыцарь.

Гвен находилась в ужасном смущении и недоумении. И впервые в жизни она даже не­много побаивалась своих чувств.

– Одевайся, Гвен, я не буду мешать.

Так как одежда девушки совершенно измаза­лась после путешествия, ночевок под открытым. небом и стычки с разбойниками, Тайриан оста­новился у дома состоятельного купца, чтобы приобрести смену белья и платье для Гвен, а заодно и выстирать то, что было на девушке.

Жена купца отказывалась выполнять эту работу, потому что на следующий день ее дочь выходила замуж и надо было готовить свадьбу. Но при виде мешочка с монетами, который по­казал ей Тайриан, глаза женщины заблестели: тяжелый кошелек пригодился бы и дочери, и ее будущему мужу. Вопрос был решен.

Гвендолен стояла в комнате в задней части дома, переодевшись в платье светло-голубого цвета. Оно вызывающе обтягивало грудь, а опустив глаза, Гвен побледнела – подол не до­ходил до щиколоток на целый дюйм. Но надев плотные шерстяные чулки и прочные туфли, она широко улыбнулась – теперь ее ноги вы­глядели толстыми и бесформенными.

Одевшись, Гвендолен задумчиво провела ру­ками по своему головному убору, помедлила, а потом сорвала и апостольник, и покрывало.

Светлые волосы свободно рассыпались по плечам. Жена купца, вошедшая в комнату и увидевшая перед собой прекрасную девушку вместо строгой монахини, остолбенела на миг. Приложив к губам палец, женщина, взяла по­крывало и апостольник и направилась к дверям. Она подумала, что сестра Гвендолен дала обет молчания и беседы не получится, но вполне заполнила пробел самостоятельно.

– Я вернусь, как только моя горничная вы­чистит Ваш головной убор. Ни один человек – даже этот красивый рыцарь, что сопровождает Вас в Кирклей – не должен видеть великолеп­ные волосы монахини. Они только для глаз вдаль, куда ускакали рыцарь и послушница.

Глава 16

Бога. Вашу одежду мы выстираем быстро. Не пройдет много времени, как Вы снова отправи­тесь в путь, сестра Гвендолен.

«Но я еще не монахиня», – хотела возразить Гвен.

Она дотронулась до волос, которые игуменья разрешила сохранить несчастной сиротке до окончательного обета. А ей все еще хочется по­стричься в монахини? Что изменилось? Что-то изменилось и очень значительно, и это имело отношение к странным внутренним ощущениям.

Было бы богохульством рассказать Святому ордену, что она видела во сне прошлой ночью и о чем думала во время бодрствования.

Мечты о Тайриане… Разбирая спутавшиеся пряди, Гвен подошла к окну и выглянула на улицу.

Внизу во внутреннем дворике стоял предмет ее грез, беседуя с каким-то пузатым мужчиной.

Гвен отпрянула назад, чтобы он не увидел ее без головного убора.

Девушка присела на кушетку и вскоре, свер­нувшись калачиком, крепко заснула. Недавно вымытые красивые волосы спустились на пол, блестящие волны образовали светло-серебристое озерцо на черно-желтом ковре.

Постучав и не получив ответа, Тайриан во­шел в небольшую комнату. Он гадал, почему требуется так много времени, чтобы выстирать одежду Гвендолен и помочь ей переодеться.

Мельком оглядев комнату, Тайриан решил, что хозяйка ушла куда-то вместе с Гвендолен, но тут на глаза ему попалось изумительное сочетание голубого с серебристым.

Гвен…

Бог мой, он даже не подозревал, что такая красота существует на свете, причем сосредото­чивается вся в одной хрупкой женщине.

Послушнице. Которая скоро станет монахиней.

Тайриан попятился и почти выбежал из ком­наты. Он налетел на молодую служанку, идущую по коридору с одеждой Гвен в руках, покры­вало и апостольник взлетели в воздух. Удержи­вая на ногах девушку одной рукой, другой Тайриан успел схватить головной убор и спасти его от падения в помойное ведро.

– Ух, – отдуваясь, произнесла служанка. Еще одна хорошенькая горничная, направ­ляясь к ведру, подмигнула рыцарю.

– Быстрая работа, господин! – подняв вед­ро, она повернулась к нему. – Ха! Если здесь есть настоящая монахиня, то дайте мне эту бе­лоснежную штуку – я ее съем!

– Ешь, – ответил Тайриан, протягивая апостольник. – И это послушница, а не мона­хиня, – добавил он, уходя.

– Клянусь своей лучшей метлой, – сказала одна служанка другой, когда они смотрели, как уезжают рыцарь с золотистыми глазами и скром­ная послушница, – эта хорошенькая монахиня так и не примет постриг.

– Послушница, – поправила вторая девушка.

– Послушница или монахиня, – продол­жала первая, – она никогда не уйдет от этого мужчины.

– Она не может говорить, у нее нет голоса.

– Обет молчания.

– Не думаю.

Девушка провела метлой по полу.

– А впрочем, это не имеет ни малейшего значения. Он собирается проглотить ее цели­ком. Это видно по глазам, – она подошла к узкому окну и положила подбородок на шерша­вую ручку.

Вторая, с хрустом вонзив зубы в темно-крас­ное яблоко, заметила:

– И как она смотрела на него.

Обе девушки вздохнули. И прежде, чем снова приняться за работу, какое-то время перебра­сывались яблоком, глядя.

Солнце сияло так, будто потоки теплого меда струились с небес. Отем сидела посреди вереско­вого поля между крутыми зелеными холмами и заплетала длинные рыжие волосы в две косы, потом уложила их короной вокруг головы.

Чем больше Отем размышляла о перспективе найти сестру, тем более одинокой она себе каза­лась, Винтер была где-то недалеко, и когда-ни­будь она отыщет ее. Но Отем боялась, что никог­да больше не увидит двух других сестер. Винтер с ее серебристыми волосами и ангельской внеш­ностью было легче описать. Не многие молодые женщины выглядят столь привлекательно и безупречно. Но опять же, повторяла себе Отем, она не видела сестру несколько лет, и существо­вала возможность, что Винтер превратилась в заурядную толстушку. Хотя это маловероятно. Отем не думала, что Винтер так изменилась, ведь она сама осталась стройной и гибкой. Вин­тер где-то здесь, такая же прекрасная, как и в детстве.

День шел за днем, и Отем припоминала все больше событии из своего прошлого. Теперь она точно знала, что ее настоящий отец Ричард Мюа, а человеком, который возвратился в замок с известием, что Ричард убит на поле боя, был Роберт, брат отца. Он солгал: Ричард вернулся через неделю. Роберт был отвратительным мер­завцем, а не ее отец. Ричард был добрым и поря­дочным человеком. Именно Роберт придумывал всякие небылицы и лгал без зазрения совести. Оба брата были почти одного возраста и выгля­дели, как близнецы, а может, они и были близ­нецами, сейчас этого не узнаешь.

Итак, теперь Отем знала, что у нее был дядя. Кого еще она вспомнит? Лицо матери по-преж­нему оставалось неразличимым. В памяти мель­кало прекрасное лицо, но этот образ быстро ис­чезал.

– Тебе понадобится потрясение, чтобы все вспомнить, – сказал ей как-то на днях Рейн, – подобное шоку, который ты испытала, став сви­детельницей – убийства родителей.

Рейн и сейчас говорил что-то. Полдня он молчал, а потом разразился потоком слов. Ей приходилось удерживаться, чтобы не сказать «я люблю тебя» пусть даже в шутку.

Откуда она вообще знает, что любит Рейна? Любить кого-то означает безоговорочно дове­рить человеку свою жизнь, открыть ему душу, разделить с ним мечты, стремления, а не только постель.

Мужчине проще. Ему достаточно взглянуть на женщину, решить, что он ее хочет, и больше никаких проблем. Он заглядывает женщине в глаза, думая, что от его взгляда она растает, пойдет за ним на край света и будет верить, что каждое произнесенное им слово – чистей­шая правда.

«Но не я», – подумала Отем. Потребуется что-то особенное прежде, чем она ляжет в пос­тель мужчины. Ему придется или напоить ее (чего не случалось ни разу в жизни), или заставить поверить, что завтра наступит конец света. Ему придется ползать перед ней на коленях, говорить, что она для него – солнце, луна и звезды. Он должен будет заявить, что не может жить без нее. Он обязан будет сказать, что весь мир крутится вокруг нее, что он достанет ей луну или единорога – мифическое животное, похожее на лошадь с одним рогом, отыскать будет легче, чем забраться на небо за луной.

– Отем, мы должны ехать, – Рейн шел к ней по вересковому полю, ведя за собой Гоуст.

«Когда на него вот так падает солнечный свет, он великолепен», – подумала Отем. Она сказала бы ему это, не будь он в последнее время так серьезен.

– Далеко до Кирклея?

– Не дальше, чем мы проехали. Сейчас по­едем вон тем путем, – он прищурился, глядя на солнце. – Хорошо! Дни становятся все жар­че – скоро лето. Теперь ты не будешь мерзнуть по ночам.

Отем шла за Рейном до дороги, где они сели на лошадей, и гадала о причине задумчивого настроения своего спутника. Он был сам не свой, больше не смеялся с девушкой, и создава­лось впечатление, что ему надоела ее компания.

– Ты довезешь меня до Кирклея?

– Что? А, да.

Ну что ж, у них еще будет время для бесед. Больше всего Отем недоставало Барри.

Остаток дня они ехали, почти не разговари­вая; по дороге купили хлеб и сыр у бродячего торговца, переходившего из селения в селение.

Впереди показались очертания дома из кам­ня и бревен. Отем с Рейном остановились возле него, съели пойманную в речке рыбу и исследо­вали дом снаружи и внутри.

– Посмотри-ка, бутыль вина, – сказал Рейн, склонившись над старым сундуком.

– Может, оно от старости уже стало ядови­тым, – ответила девушка. – Эта бутыль такая огромная, что из нее можно напоить двадцать человек.

– Ты хочешь вина или нет? – проворчал, Рейн, поворачиваясь к ней.

Отем из другого конца комнаты отрезала:

– Можешь выпить все сам. Я иду во двор – вдруг мы просмотрим людей, которые, возмож­но, живут здесь. Нельзя дать гарантию, что они не явятся посреди ночи и не выкинут нас из этой, – она сморщила носик от отвращения, – прогнившей старой кровати.

– А кто сказал, что мы останемся здесь на ночь? – сделав глоток вина, Рейн посмотрел на девушку со счастливой улыбкой на устах.

– Хорошее вино, – он сделал глоток, потом еще один. – Крепкое. Хорошо! Пожалуй, мы можем остаться здесь. Посмотри за лошадями, госпожа Отем, – сказал он, устраиваясь возле сундука и вытягивая перед собой ноги.

Подобно вспышке молнии Отем пронеслась через комнату и вырвала бутылку из рук Рейна.

– Если ты хочешь напиваться, делай это, когда ты один, без меня, – она закрыла бутыль пробкой и швырнула на покрытую мехом кро­вать. – Как ты сможешь быть моим защитни­ком, если будешь не в состоянии ясно различать предметы или хлопнуть себя по бокам обеими руками? Если ты выпьешь все это вино, ты отключишься на целую ночь и… что это за шум?

Рейн широко улыбнулся:

– Какой шум? Я ничего не слышу. Просто разыгралось твое женское воображение.

– Да? – Отем подбоченилась. – Вот ви­дишь! В прошлый раз, когда мы услышали шум, это оказались разбойники. Тогда ты был начеку. А сейчас ты выпил совсем немного, а твой слух уже ослаб.

– Отем… – простонал Рейн, – я… кажется, я… только что выпил… что-то ужасное… навер­ное… яд…

Он тяжело повалился на пол и, прежде чем закрыть глаза, прошептал:

– Ты была права… Оно ядовито…

– Рейн! – Отем бросилась к нему и начала трясти. – О, нет! Я просто пошутила, Рейн! Пожалуйста, пожалуйста, скажи что-нибудь! – она взяла бутылку и, испустив пронзительный крик, бросила ее на пол. – Рейн, поговори со мной! Неужели это был яд?

Сильная мужская рука схватила ее за ло­дыжку и дернула. Отем упала на Рейна, кото­рый подмял ее под себя и рассмеялся:

– Здорово одурачил тебя, правда?

– Ты… слезай, болван!

– Слезай… болван? Что ты говоришь? — он снова рассмеялся. – Благовоспитанной леди не пристало так выражаться! Ай-ай-ай! А-а, на­верное, ты тоже отпила из бутылки?

– Рейн, ты слишком тяжелый.

– Ты не считала так, когда я был Барри. Почему вдруг Рейн тяжелее? Почему Барри луч­ше? – он взял девушку за подбородок и прис­тально взглянул в глаза. – Потому что ты не ощущаешь в нем угрозы?

– Вряд ли. Я помню, как Барри прыгнул на меня как-то ночью и пригнал к своим друзь­ям, одним из которых был Тайриан – в рясе монаха.

– Нет, Тайриан оставался в тени. Думаю, что в ту ночь Рассел надел сутану Тайриана.

– Ты совсем запутался. Ты даже не разби­раешься в собственных проказливых друзьях. Пусти, я встану! – Отем забарабанила кулака­ми в его грудь. – Ты! Мешок раздавшихся мускулов!

Рейн затрясся от смеха:

– Вот это мне в тебе и нравится, Отем. Ни­какой скуки! Мужчине, который женится на тебе, скучать не придется!

– Что?

– Сильному мужчине нужна смелая женщи­на. Обладающая и смелостью, и остроумием.

– А ты, Рейн Гардиан, сейчас один, а в следующее мгновение другой. Кто может понять тебя?

– Ты меня понимаешь, – сказал Рейн с довольной ухмылкой.

– Твоя личность меняется изо дня в день. Временами – через каждый час. Кто ты на самом деле? Была ли Тирсел твоей сестрой? Или все это было представлением, как костюмы, которые ты носишь, и лица, которые надеваешь на себя?

– Кто знает, – ответил Рейн, пожав плеча­ми. – Вполне возможно, я принц из далекой страны. Мое имя, может быть, вовсе и не мое.

– Ни капельки не удивлюсь, – ответила Отем с коротким смешком и нахмурилась.

– Давай, госпожа! Продемонстрируй мне еще раз свой бесстыдный нрав. Катайся через меня, целуй, как ты делала тогда в огороде. Это был чудесный день: ты бросилась на меня, словно наглая, бесстыжая шлюха!

– Ты перепил вина, – холодно заметила Отем.

Рейн перекатился на спину и положил де­вушку на себя.

– Нет. Я пьян от тебя, госпожа. От страсти. От желания. Я тут же занялся бы любовью с тобой, если бы только ты позволила.

– Но я не позволяю. Женись на мне, и я позволю, – Отем сама изумилась последним словам.

– Что? – выдохнул Рейн.

– Я не имела в виду…

– Нет имела. И я женюсь, женюсь на тебе, дорогая!

– Ну конечно! – резко обрезала она. – Ты женишься на мне и получишь и земли, и замок. Тебе даже не придется требовать назад свои соб­ственные!

– Откуда ты знаешь, что они у меня есть?

– Знаю, – девушка посмотрела ему прямо в лицо. – Это написано на тебе. Ты либо титу­лованный лорд, либо принц, как ты сам гово­рил. Но король лишил тебя всех владений из-за какого-то совершенного тобой преступления, – глаза ее потемнели и стали пронзительными. – Что ты сделал, Рейн? Украл королевскую драго­ценность, которую носил при себе на счастье во время битвы при Азенкуре?

Рейн зашевелился и снова оказался сверху. Глядя в глаза девушке, он тихо проворчал:

– Так ты знаешь все, да? Считаешь меня вором? Нет, Отем. Я стремлюсь возвратить ко­ролю его рубин и не крал его никогда. Зачем мне рубин Черного Принца?

Отем толкнула его в грудь.

– А что ты хочешь сделать с моей фамиль­ной драгоценностью?

Отпустив девушку, Рейн вытянулся на полу, раскинув руки в стороны. Неожиданно он пока­зался Отем совершенно измученным.

– Мы уже говорили об этом раньше. У меня нет с собой этого камня. И я не уверен, что он вообще остался в моем владении, – на его лице появилось встревоженное выражение.

Отем удивленно спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Я ведь говорил тебе. Вполне возможно, что кто-то добрался до тайника и забрал камень, – так Рейн сказал только для того, чтобы заста­вить девушку прекратить вопросы о местона­хождении драгоценности.

Он устал от этих вопросов и начинал волно­ваться из-за других людей, связанных с этим камнем.

Драгоценность. Отем никогда не узнает, на­сколько она ценна. По крайней мере, пока он не будет готов показать ее.

Девушка несколько минут обдумывала ска­занное, потом задала еще один вопрос:

– Забрал? Ты имеешь в виду главного коро­левского шерифа Дюка Стефана или Дрого. Который из них? Почему ты оставил драгоцен­ный камень в доступном месте, где любой во­ришка – вроде тебя – может прийти и унести его?

– Главный королевский шериф? Разве о нем было сказано хотя бы слово? И кто сказал, что камень в доступном месте? – спросил Рейн, прищурив глаза.

Отем отвернулась и встала на ноги.

– Спасибо тебе, Рейн. Теперь я знаю, что ты прячешь его в укромном месте. Может, в шкатулке для драгоценностей, замурованной в стене? Или за секретной панелью в спальне женщины? Твоей любовницы? Ну да! Очень хорошее место для тайника!

Рейн быстро встал рядом с Отем.

– А почему ты решила, что камень розовато-лиловый? Разве он не может быть синим, красным или еще каким-нибудь? – он обнял девуш­ку за тонкую талию и погладил изгиб бедра. Глядя на его руку, Отем сказала:

– Откуда такая смелость, прекрасный ры­царь?

Он рассмеялся, а девушка отвела руку.

– О, нет, – простонал Рейн, притягивая ее к себе.

– Рейн! – Отем заглянула в зеленые глаза. Его лицо находилось в нескольких дюймах. – Ты ведь не собираешься изнасиловать меня? Ты, конечно, сильнее и легко добился бы своего.

Она заметила, как при этих словах брови его озорно приподнялись.

– Чего же ты хочешь?

– Поцеловать тебя. Тебе действительно ну­жен поцелуй, Отем, и поцелуй настоящий.

Не дожидаясь согласия, Рейн крепко обнял девушку и припал к ее губам. Отем ощутила жар мужского тела, и сердце забилось, как у загнанной лошади. А потом она застыла.

Рейн почувствовал это и оттолкнул девушку.

– Что ты хочешь от меня?

– Драгоценный камень, – прошептала она.

– Сейчас я не могу отвести тебя к нему или принести его тебе.

Отем резко повернулась к нему спиной, не говоря ни слова. Рейн обошел ее, чтобы загля­нуть в лицо.

– Почему вдруг гробовое молчание, госпо­жа? Ты выглядишь не очень уверенно. Я что-то сказал или сделал, что расстроило тебя? – он приподнял пальцем ее подбородок.

– Подобно большинству мужчин, – проши­пела она ему в лицо, – ты совершенно бессерде­чен. Ты берешь только то, что можешь взять и бросить.

Девушка направилась к двери.

– Подожди, госпожа!

Когда Отем повернулась, Рейн тихо сказал:

– Я не большинство мужчин. И я еще не получил тебя.

Глубокой ночью, когда оба не могли заснуть, Отем приподнялась на локте и, бросив взгляд через комнату, спросила:

– Рейн, ты спишь?

– Конечно, нет. Тюфяк жесткий, и ты непо­далеку, кто ж сможет заснуть? Ты могла бы проявить снисхождение… Если бы ты позволи­ла мне спать с тобой, то, возможно, мы оба на­шли бы желанный покой.

Отем презрительно фыркнула.

– Смеешься и не веришь, да? Я показал бы тебе, как получить спокойный ночной отдых. Мы могли бы очень хорошо провести время. Я бы принес бутыль с вином…

– Нет.

Рейн приподнялся на локте.

– Я пойду выпачкаю лицо грязью, надену лохмотья и снова превращусь в Барри. Мы бу­дем заниматься любовью, перемажемся в грязи, мирно проспим остаток ночи и…

– Нет.

– Тогда в чем дело? Зачем ты спрашивала, не сплю ли я? Ты хочешь устроить дискуссию? – он коротко, насмешливо рассмеялся. – Про­шу прощения, госпожа, я имел в виду следую­щее: я буду что-нибудь говорить, а ты возражать или обзывать меня гадкими словечками.

– Очень смешно.

Рейн подложил руки под голову и глубоко вздохнул:

– Ну, я думал так, – он повернулся, стараясь разглядеть девушку в полумраке комнаты. – А ты так не думала?

– Нет.

– Давай я подойду к тебе и почешу тебе спинку. Тебе это понравится!

– Нет.

– Девушка, ты начинаешь действовать мне на нервы. Проснувшись утром, ты рискуешь обнаружить, что я ушел. На этот раз – навсегда.

– Я тебе не верю. Ты поклялся защищать меня. Ты меня не оставишь. Ты поможешь най­ти мою сестру, будешь сопровождать нас в Са­терленд, привезешь мой драгоценный камень и покажешь его барону Ориону, он свяжется с королем Генрихом, и вы вместе устроите мое замужество, не спрашивая моего мнения.

– Ну, ну. Как же плохо ты знаешь меня, – Рейн перевернулся на другой бок. – Спи. Тебе понадобятся все запасы энергии, когда одним прекрасным утром ты обнаружишь, что сама должна заботиться о себе.

– Ты не бросишь меня. Ты слишком страст­но хочешь заняться со мной любовью. А вот когда это случится, тогда, возможно, ты оста­вишь меня одну. Так что я позволю тебе это после того, как мы найдем Винтер. Тогда мо­жешь уходить. Я не стану переживать, если больше никогда не увижу твоего лица.

– Ах, вот что! Девственность в обмен на помощь в поисках сестры? Ты откажешься от своего главного достояния – своего девичества?

Он снова приподнялся на локте и взглянул на Отем. Она лежала на спине, уставившись в потолок.

– Так обстоит дело, девушка?

Отем засмеялась:

– Если такое произойдет, то ты не будешь больше докучать мне своим обращением «де­вушка»?

– Конечно. Если я овладею тобой, то никог­да уже больше так тебя не назову.

– Ты полностью уверен в своей доблести? Мой дядя был таким же. Он не сомневался, что мама с радостью примет его в своей постели, когда отец отсутствует.

– А может, ты уже вовсе и не девушка? Кто этот жуликоватый дядя, о котором ты столь низкого мнения?

– Его звали Роберт, и он был подлецом. Но нет, он не изнасиловал свою драгоценную пле­мянницу.

– Драгоценную?

– Да. Он считал нас всех драгоценными.

– Всех?

Всех четырех сестер – чуть не вырвалось у нее.

Итак, подумал Рейн, значит, не Ричард вла­дел драгоценным камнем, а Роберт Мюа. Не уди­вительно, что Отем запуталась в воспоминаниях об отце. Дядя – Роберт Мюа. Только если ее мать вышла замуж за дядю, он мог стать еще одним отцом – отчимом… Что ж, вполне воз­можно. И Рейн все это время считал, что именно Ричард отдал ему на хранение драгоценностъ. Но это был Роберт. Роберт – отчим, а не отец. Ричард, наверное, был к тому времени уже мертв. У Роберта, должно быть, возникли про­тиворечия с Дрого и Дюком Стефаном. Но в Живых не осталось ни Роберта, ни Ричарда – никого, кто рассказал бы то, что Рейну хотелось знать.

Отем повернулась на бок и, не мигая, смот­рела на покрытую трещинами стену. Потом ее взгляд скользнул по темному, оборванному го­белену. В комнате чувствовался едва уловимый запах пота. Кто жил здесь прежде? Были ли они счастливой парой? Ругались? Безумно лю­били, прежде чем расстались или один из них умер? Не витают ли их призраки в доме сейчас?

Скорее всего, они были счастливы и очень любили друг друга, потому что Отем показалось, что приятная спокойная атмосфера окутала кровать. Девушка слышала, что Рейн уже ус­нул: его тихое похрапывание внушало чувство уверенности и защищенности.

Отем улыбнулась этой мысли, и сон принял ее в свои объятия.

Безопасность… Могла ли она быть так увере­на… ведь в другом конце комнаты спит привле­кательный похититель драгоценных камней? Насколько защищена она от себя самой?..

В западной части небосвода еще блистали звезды, едва начал заниматься день, когда Отем проснулась и обнаружила, что она в доме одна. Рейна нигде не было видно – ни внутри, ни сна­ружи, отсутствовал его конь и походная упряжь.

Рейн исчез. Осел тоже пропал.

Прошедшей ночью она видела Рейна во сне. Они занимались любовью. А потом Рейн стоял, сверкая доспехами, с мечом в руке. Лицо его было жестким и безжалостным, он повернулся и бросился на Отем с ножом. Она побежала, Рейн – следом. И вдруг оказалось, что на нем темное одеяние – темное, как лес, окружавший их.

На этом сон оборвался.

Рейн вошел в жизнь Отем подобно загадочно­му ветру – и точно так же покинул ее.

Быстро собрав вещи, Отем оседлала Гоуст и отправилась в путь. Она уезжала с одновремен­ным чувством счастья, взволнованности и любо­пытства.

Последние немногочисленные звезды подми­гивали девушке, пока она тихо пробиралась вверх по тропе.

Почему она счастлива? Опасно находиться на дороге одной – она уже испытала это на собственном опыте. И все же, ощущение счастья не покидало ее.

Какая дорога ведет в Кирклейский скит? Отем посмотрела на розовеющий восток и повер­нула на север.

Несколько мгновений она стояла, застыв, как статуя.

– Я сделаю это, – прошептала девушка.

Она пересекла последний мост нерешитель­ности.

«Я могла бы вернуться в город, это не так далеко. Я могла бы послать за сопровождаю­щими в Сатерленд. Уже через две недели я была бы в своей старой комнате в замке. Я снова бы занималась своим садом, собирала бы травы и семена…

Я была бы трусом!

На север, в Кирклей!»

Нет рядом мужчины? Пока Отем не нужда­ется ни в ком. Она найдет Винтер, вернется с ней в Сатерленд, и они будут жить долго и счаст­ливо. Обе выйдут замуж за хороших людей – сильных, красивых, заботливых. Ее муж оты­щет и вернет фамильный камень и станет ее героем. Рядом с ним она забудет о страхе, смо­жет полностью довериться ему.

Только бы найти такого мужчину, который не бросит ее никогда.

Хороший мужчина – все равно, что сокровище.

Глава 17

Отем находилась в седле уже несколько ча­сов. Она съехала с дороги и по каменистому выступу перебралась на узкую тропу, идущую через ольховую чащу. Встретив по пути неболь­шую полянку, девушка остановилась съесть гор­бушку хлеба и попить воды, И снова, как только она села на лошадь, лес окружил ее многовеко­выми деревьями и зарослями шиповника.

Внезапно Отем остановилась. Ей послыша­лось – или раздалось в действительности – позвякивание еще одной уздечки и пары шпор. Стайка воробьев, которая собиралась примос­титься на молоденькой сосне, неожиданно сме­нила направление и упорхнула в другую сторо­ну. Это показалось девушке подозрительным и непонятным.

Лес расступился ненадолго, и Отем увидела большак, ведущий к очередному городку, и де­ревушку, где из немногочисленных крестьян­ских изб поднимались струйки дыма.

Затем девушку снова окружили деревья. Лес становился все гуще, все чаще попадались тем­ные сосны, в густых ветвях которых прятались тени. Рядом тянулось болото с камышами и ситниками. Тропа поднималась по нагроможде­нию камней и вдруг уперлась в отвесный мыс.

Дальше Отем пришлось пробираться с большой осторожностью через заросли ольхи и вяза.

Она придержала Гоуст и прислушалась. На этот раз сомнений не осталось – девушка была не одна.

Как это случилось раньше – причем совсем недавно – Отем увидела самое необычное зре­лище: огромную фигуру в черных доспехах. Ры­царь просто сидел на могучем боевом коне и рассматривал ее через прорези в шлеме.

Сердце Отем часто и глухо забилось, во рту пересохло, теряя сознание, она заметила блес­нувшую сталь и, окончательно лишившись чувств, соскользнула с лошади.

Черный Рыцарь вернулся.

Открыв глаза, Отем обнаружила, что нахо­дится в каменной комнате какой-то башни. Де­вушка взглянула поверх толстого покрывала и увидела прекрасную женщину, стоявшую в но­гах кровати и пристально разглядывавшую ее.

– Итак, ты наконец-то открыла глаза, – голос женщины был низким и звучал самодо­вольно и неискренне. – Они совершенно не­обычного цвета – с фиолетовым оттенком.

У женщины были черные блестящие волосы, подстриженные на лбу, как у Клеопатры. Паль­цы поражали изобилием колец, а платье – бо­гатством. У выреза и на запястьях виднелась тончайшая нижняя сорочка. Вырез лифа был настолько низким, что Отем задумалась, не яв­ляется ли эта женщина подружкой какого-ни­будь состоятельного человека.

Девушка попробовала сесть, но у нее страш­но закружилась голова.

– Что со мной случилось? – Она потерла лоб рукой, разглядывая балки потолка и пыта­ясь вспомнить. – Почему я здесь? – Отем сде­лала еще одну попытку сесть, и в конце концов ей удалось приподняться и выпрямиться. – Кто Вы?

– На самом деле ты не хочешь этого знать! – женщина рассмеялась низко и гортанно.

Отем не собиралась отступать.

– Я спросила, значит, хочу услышать ответ. Только и всего.

Улыбка моментально исчезла с красивого лица.

– Ты узнаешь довольно скоро. Я – герцоги­ня Ровена.

– И все? А есть у Вас земли, замок?

– Я сказала тебе свое имя, остальное тебя не касается, особенно земли, которые скоро бу­дут принадлежать мне.

Нахмурившись, Отем изучала герцогиню. Сейчас, когда она могла сосредоточиться, де­вушка заметила, что герцогиня далеко не так молода, как показалось вначале. На висках про­ступала седина, и создавалось впечатление, что ее пытались скрыть с помощью черной краски.

– Сюда тебя привез мой кузен. Он хладно­кровный убийца, насильник, вор. Ты не должна перечить ему ни в чем. Ты поняла?

Отем пожала плечами.

– Герцогиня, я не утратила пока способ­ности ясно мыслить, но представления не имею, кто это такой. Все, что я видела, это огромный мужчина в шлеме, закрывающем все лицо. Он очень свирепый. Он убил ради меня много лю­дей, когда мы впервые… э… повстречались.

– Ты наглая девчонка! – крикнула герцогиня.

Голос ее прозвучал настолько резко и раздра­женно, что Отем закрыла ладонями уши. Потом медленно опустила руки.

Голос женщины вернулся в нормальное со­стояние, и Отем вздохнула с облегчением.

– Ты встретишься с ним чуть позже. Образ огромного черного рыцаря возник пе­ред мысленным взором девушки.

– Я потеряла сознание, и этот призрак из черной стали принес меня сюда? Кто вы и что хотите от меня? Если вы намерены использо­вать меня в каком-нибудь сатанинском ритуале, то вам следует дважды подумать. Рыцари из Сатерленда придут за вами и вашими людьми и съедят с потрохами.

Ровена свирепо уставилась на нее:

– У тебя острый язычок! Полагаю, твоя на­пускная храбрость происходит от страха неиз­вестного.

«Нельзя было сказать точнее, герцогиня».

– Я не притворяюсь, – солгала Отем.

– О, понимаю.

– Каковы ваши планы насчет меня? – спро­сила девушка, оглядываясь по сторонам, не сидит ли поблизости Черный Рыцарь.

Ровена повернулась спиной к дерзкой рыже­волосой пленнице.

– Ну и вид у тебя. Ты смотрела в зеркало последнее время? – она подошла к большому шкафу из черного дерева и вернулась с какой-то тканью, переброшенной через руку.

– Что это? – спросила Отем, вздрогнув. Глаза Ровены мрачно сверкнули.

– Платье. Оно тебе понадобится.

Ровена бросила на кровать зеленый сверкаю­щий наряд. Отем никогда не видела ничего столь богатого и красочного. Зелень была настолько яркой, что больно было смотреть. Этот цвет несколько успокоил Отем, потому что она считала, что для «черной мессы» или чего-то другого ужасного больше подошло бы черное или алое.

Горничная принесла воды и поспешно поки­нула комнату, будто боялась герцогиню Ровену.

«И я не виню ее за это», – подумала Отем.

Девушка почти не замечала, чем занимается герцогиня, потому что все ее внимание погло­тила зеленая ткань, сверкавшая так, будто в складках были вшиты алмазы.

Подняв сияющее платье, Отем открыла рот от изумления.

– А где лиф? В таком платье я буду полу­голой…

– Одевай это или вообще ничего, – герцо­гиня усмехнулась, оглядывая стройное тело Отем. – Тебе следует побольше есть. В тебе мало округлости.

Оставшись одна в комнате, Отем прижала к груди прекрасное платье и огляделась. На глаза ей попалось гладкое зеркало, в котором девушка видела свое отражение. Оно заколыхалось, ког­да Отем встала и подошла поближе. Соблазни­тельная фигура доказывала, что последние сло­ва герцогиня произнесла из чистой зависти.

Отем вздрогнула и удивленно заморгала.

«Где моя одежда? Я совершенно голая…»

Припомнив все, что Элизабет Сатерленд и горничные-француженки говорили о том, как надо правильно одеваться и укладывать волосы, Отем быстро умылась и задумчиво рассматри­вала роскошное зеленое платье.

Служанки, которая бы помогла ей одеться, не было, и Отем пришлось справляться самой.

Вошла горничная и сообщила, что вскоре Отем предстоит присоединиться к герцогине за вечер­ней трапезой. Возможно, там девушке удастся отыскать путь к спасению?

Отем изумленно уставилась на свое отраже­ние. Да… в этом платье нет и намека на приличие. Она присела за туалетный столик, чтобы сде­лать что-нибудь с волосами, и с ужасом обнару­жила, что грудь почти полностью выступает над низким вырезом. Отем заглянула внутрь лифа, гадая, куда подевалась вся ткань, и надеясь, что она запуталась с внутренней стороны.

Там ничего не было. Девушка еще раз взгля­нула на свое отражение. Неужели это все? Даже дамы, приезжающие в Сатерленд с визитами, не выставляли напоказ так много. Это просто скандально! Нет. Возмутительно!

Но кто узнает, что Отем Мюа появилась за сто­лом герцогини Ровены чуть ли не обнаженной?

Отем вздохнула и занялась прической. Когда она закончила, волосы тяжелой короной лежа­ли вокруг головы, а сверху девушка воткнула гребень с туалетного столика. Он покоился на толстой косе, создавая впечатление диадемы.

«Ну вот, я готова, и что мне делать дальше? Ждать, пока появится горничная и отведёт к герцогине? Наверняка, у нее есть маленькие очаровательные собачки, что сидят на коленях и лижут ей руки.

Но я уж точно не собираюсь лизать ей ру­ки!» – Отем хихикнула, чувствуя себя в этом платье совершенно безнравственной.

Она встала и потянулась за яблоком в вазе, платье сверкало при каждом движении подобно россыпям бриллиантов.

Присев на кровать, девушка со скучающим видом грызла яблоко.

У окна промелькнула тень, и Отем вскочила, отбросив наполовину съеденное яблоко обратно в вазу. Ей показалось, будто на каменном балко­не, опоясывающем башню, стоит мужчина.

Черный Рыцарь?

Отем почувствовала слабость в коленях, но, выйдя на балкон и оглядевшись, она никого не увидела.

А вернувшись в комнату, едва сдержала крик, потому что там стоял мужчина. Мужчи­на, очень похожий на…

– Рейн?

Он рассмеялся, и только тогда Отем заме­тила, что он выше и крупнее Рейна. Те же глаза, рот, нос….Только волосы были рыжими, почти такими же, как и у нее. Где она видела его раньше?

– Кузена, – ответил он. – Вы не помните меня?

Отем подозрительно покачала головой.

– Рассел Коуртени к твоим услугам, девуш­ка, – он заметил, как она вздрогнула при этом слове. – Герцогиня – моя кузина, как и Рейн Гардиан. Мы все кузены.

– Кто? Вы, герцогиня и Рейн?

– Да, миледи.

Отем распахнула глаза:

– Вы были в лесном лагере в Шервудском лесу. Я видела Вас издали. Вас можно узнать по ярко-рыжим волосам.

– Очень хорошо.

– Вы же и Черный Рыцарь?

Он не произнес ни слова, а просто вышел, оставив девушку с открытым ртом.

Сейчас она окончательно убедилась, что он родственник Гардиана.

Отем вышла на балкон, посмотрела вниз и поразилась, как он сумел забраться так высоко. Или он прятался на балконе давно?

Что это за место? Она поспешила вернуться в комнату, где было безопаснее. Относительно безопаснее.

Кто эти люди? Почему привезли ее сюда? Что она – их пленница?

Отем не знала ответа ни на один вопрос, но у нее возникло впечатление, что долго она здесь не пробудет.

Девушка попробовала открыть дверь и обна­ружила, что та не заперта. Не мешкая, Отем выскользнула в короткий каменный коридор. Она посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую; никакого укромного местечка, где можно бы было спрятаться, не было видно.

«Почему меня так странно одели? Ради како­го события?»

Она не слышала ни единого звука, который свидетельствовал бы, что семья собирается к столу на ужин.

Ступив на каменную лестницу, ведущую вниз, Отем ощутила себя Святым Георгием пе­ред поединком с драконом.

У подножия винтовой лестницы она помед­лила, оглядываясь вокруг, и только потом риск­нула сделать следующий шаг. На миг у нее возникло мрачное чувство, будто все уехали, забыв про нее, и оставили один на один с каким-то ужасным чудовищем. Отем украдкой бросила взгляд через плечо.

Неизвестно почему, но в один жуткий мо­мент она ощутила присутствие кого-то еще. Ко­нечно, не было ничего, кроме пустых коридоров и тлеющих поленьев в каминах. Тонкие струй­ки дыма лениво поднимались в воздух.

Загадочный дом. Где вся мебель? Почему нет гобеленов? Что это за место?

Какой-то звук привлек внимание девушки – манящий, недосягаемый, он был где-то на пределе слышимости. Отем склонила голову – ничего.

Тишина и ее дыхание. Отем бросилась бежать.

Большинство комнат были пустыми, только ярко горел огонь в каминах.

Она остановилась, подождала, пока успоко­ится бешено бьющееся сердце, и снова рискнула продолжить путь.

Они – кто бы это ни был – пытались напу­гать ее до смерти. И, надо сказать, прекрасно справлялись со своей задачей.

Из одного горящего камина в конце коридора выкатился уголек.

«Ужин, – напомнила себе Отем. – Воз­можно, ужин – это я, – она с усилием прогло­тила слюну. – Где тут пахнет пищей?»

– Где тут пахнет пищей?

Звук собственного голоса развеял остатки страха и мрачных мыслей.

Именно тогда кто-то схватил ее сзади.

Рука нападавшего зажала ей рот, и Отем не могла издать ни звука. Девушку вытащили на улицу к двум ожидавшим там лошадям. Самое удивительное, что одной из них была Гоуст.

– Садись, – приказал голос из-за спины. Когда она не подчинилась приказу, сильные руки подняли ее в воздух и бросили на спину лошади. Может, ей удастся сбежать, подумала Отем, но зачем? Ее снова швырнут в каменную темницу, из которой она только что вырвалась. Они ехали всю ночь без остановок. Когда же остановились, ее захватчик помог девушке слезть с лошади и в кромешной темноте повел к парадной двери старого дома.

– Что ты делаешь? Что с герцогиней и ее Черным Рыцарем? Кто ты? – спрашивала Отем. – По крайней мере, Черный Рыцарь при­шел похищать меня смело, я видела его. А ты… ты похож на тень, тебе не нужен даже рыцар­ский шлем, чтобы закрыть свое черное лицо.

Она совершенно измучилась от потрясений и переживаний, а ведь единственное, чего ей хотелось, – это найти сестру, если не всех, то хотя бы одну.

Перед девушкой замаячило темное лицо.

– Вот. Выпей это.

Внутри дома было тоже очень темно, и Отем едва различала руки с чашей, вытянутые перед ее лицом.

– Что это? – Отем принюхалась и резко от­прянула. – У этого запах, как у крепкого вина.

– Это и есть вино.

– Ты немногословен, да? – спросила де­вушка, страшась сделать глоток. – Зачем поить меня вином? Чтобы подготовить к чему-то, что мне не очень понравится?

Он ничего не ответил.

Пол здесь был сырым и холодным, воздух затхлым, пахнущим плесенью и мхом.

– Есть у тебя хотя бы имя? – в очередной раз спросила Отем, пытаясь разглядеть в темно­те черное лицо.

– Рейн.

Чаша выпала из помертвевших пальцев.

– Рейн! – наконец произнесла Отем, срыва­ясь со скамьи, на которую ее посадили. – Поче­му ты… ты… подлец! Почему ты не сказал мне сразу же?

– Ты не спрашивала.

– По-моему, я спрашивала еще давным-давно.

Когда Рейн зажег факел, Отем внимательно рассмотрела его. Выглядел он просто ужасно – разорванный плащ, черное лицо и огромная щетина.

– Отращиваешь бороду? – спросила она. – И что это за вещество на твоем лице?

– Тебе нравится борода? – в тоне Рейна слы­шалась ирония. – А что касается второго, то это – самая черная грязь, которую я смог найти во всей Англии.

Он наклонился, чтобы расстелить постель на полу.

Наступила тишина. Рейн уставился на де­вушку в зеленом платье, будто видел ее впервые.

Не поднимаясь с колен, он прошептал:

– Ты прекрасна, Отем…

Она с удовольствием выслушала эти слова.

– Я говорю правду, Отем.

– Спасибо, – ответила девушка, глядя в его грязное лицо.

– Кто укладывал твои волосы? Взгляды их встретились.

– Я сама.

– Великолепно, – выдохнул Рейн. – Тебе следует делать так почаще. Ты похожа на принцессу с огненными волосами. Ты сводишь меня с ума!

Упираясь руками в бока, Отем гневно спро­сила:

– Кто ты сейчас, Рейн? Разыгрываешь из себя нубийца? Я начинаю верить, что у тебя множество личин, и начинаю сомневаться, дей­ствительно ли тебя зовут Рейн Гардиан!

Рейн устало вздохнул, проведя рукой по черному лицу.

– Я скакал весь день. Не доставляй мне хлопот сейчас, девушка. Я чуть не загнал коня, чтобы спасти тебя от моих сумасшедших кузе­нов. Я потерял длинноухого…

– Как ты мог взять с собой осла и большую часть провизии? Это жестоко! Почему ты бросил меня одну? Хотел предоставить мне возмож­ность самой позаботиться о себе?

– Я хотел посмотреть, попытается ли Рассел похитить тебя. Он ведь шел за нами несколько дней. Он мой кузен, как ты уже знаешь.

Отем чувствовала, что все в ней буквально клокочет от ярости.

– Да, ты уже говорил. Как, впрочем, и Рассел во время нашей краткой беседы. А герцо­гиня – твоя кузина… Почему ты не сказал мне? – почти взвыла девушка.

Рейн свирепо глянул на нее:

– Значит, ты встречалась с Ровеной…

– Да, с Ровеной и Расселом. Очарователь­ные люди! – Отем фыркнула.

Рейн разложил на доске для резки хлеба сушеное мясо, черный хлеб, финики и сливы и подал девушке.

– Тебе повезло, что ты еще осталась жива.

– Тогда почему ты не спасал меня раньше?

– Я пытался, поверь мне. Но на Ровену рабо­тают решительные рыцари.

– Рейн, почему они хотят моей смерти?

Не отвечая, Рейн пошел позаботиться о ло­шадях. Отем отправилась следом, врезалась в него в темноте и вцепилась в рукав.

– Нет, ответь мне! – встав на цыпочки, она прижала ладони к черному лицу. – Почему герцогиня хочет убить меня, и почему ты все-таки оставил меня одну?

Фиолетовые глаза девушки сверкали от гне­ва, в волосах отражалось пламя факела. Такого сказочного зрелища Рейн вынести не смог. Вместо ответа он застонал, схватил Отем и стал целовать.

Она ответила ему и совершенно неожиданно для себя обнаружила, что истосковалась по это­му мужчине.

– Рейн, – тяжело дыша, произнесла Отем, отстраняясь от него, – почему? Почему?

– Я не могу ответить… – Рейн покачал го­ловой, говорил он быстро, тихо, нежно. – Пока. Пока не могу.

– Рейн, я… – Отем поймала себя на том, что неотрывно смотрит на его прекрасно очер­ченный рот. Грязный рот.

– Рейн, вымойся, – только и сказала она.

– Я спутаю твои великолепные волосы, – предупредил он.

Страстное желание – целовать, ласкать, вды­хать пьянящий аромат ее нежного тела, войти в соблазнительный мир ее женского рая, чтобы взлетать и опускаться и беззаботно растворяться в бушующем жаре общего восторга.

– Пожалуйста, – выдохнула она ему в ухо. Рейн прижал девушку к стойлу, приподняв одну ногу между ее бедрами. Движения их ста­новились неистовыми, они стали срывать одеж­ду друг с друга.

Но неожиданно затихли, прислушиваясь.

– Что это? – спросила Отем, ощущая какое-то напряжение.

– Гроза. Сейчас начнется, – ответил Рейн. В этот момент грозовая туча разорвалась, и дождь обрушился сплошным потоком, выбивая частую дробь на соломенной крыше.

– Выбегай на дождь, Рейн, – засмеялась Отем. – Пусть природа очистит тебя для меня!

Он стремительно бросился выполнять ее приказание.

Вернулся Рейн быстро и сразу заключил Отем в объятия.

– Не бойся ничего, моя принцесса. Мы сов­сем одни. Не тревожься ни о герцогине, ни о драгоценном камне, ни о дожде, моем чистом лице или чем-то еще… Бог мой! Ты довела меня до неуправляемой страсти!

– Рейн, пожалуйста…

– Боюсь, я причиню тебе боль – настолько сильно мое желание. Ты девственница, поэтому я должен действовать осторожно и бережно.

– Причиняй боль, если это надо, – прошеп­тала Отем, впиваясь ногтями ему в руку.

Они срывали одежду, пока не остались совер­шенно обнаженными. Зеленое платье сверкаю­щим ворохом легло на покрытый кострикой пол у их ног. Рейн целовал Отем до тех пор, пока губы ее не распухли и не заболели.

Потом они опустились на покрывало. Рейн улыбнулся в темноту.

– Моя красавица, – сказал он с поцелуем. Поцелуи разжигали желание. Руки Рейна были, казалось, повсюду: на ее груди, бедрах, между ног, гладили спину, живот, бока.

– Ты хочешь меня, Отем? Ты готова?

– Думаю, да, Рейн, – прошелестела она. А потом со смущенным смешком спросила:

– А как я должна быть готова? Я никогда не занималась этим раньше, ты же знаешь…

Рейн рассмеялся, убирая руку:

– Ты готова так, как будешь теперь готова всегда, девушка.

– Девушка? – она вздохнула и улыбнулась. – Ненадолго!

Когда он вошел в нее, Отем ощутила обжи­гающее тепло и вскрикнула, но не от боли, а от радости и удивления.

Почему они не соединялись раньше? В чем заключался страх? В этот момент она поняла, что Рейн – единственный мужчина, которого она хочет и который нужен ей до конца дней.

В этом не было греха. Они предназначались друг для друга. Она состарится рядом с этим человеком. Другой любовник никогда не удовле­творит ее, да и было бы просто кощунством сходиться с кем-то еще после столь великолеп­ного мужчины, который был с ней сейчас.

– Ты прекрасен, Рейн…

– Моя изумительная женщина… Нежная, словно бархат…

Когда Рейн заскользил внутрь и натолкнулся на девственную преграду, он ощутил на мгнове­ние раскаяние и страх, что причинит ей боль. Но сейчас он доставлял ей удовольствие и бла­женствовал сам. Ее оболочка была такой плот­ной, влажной, податливо-гибкой – просто заме­чательной!

– Ты плачешь, – пробормотал Рейн, когда они закончили и лежали бок о бок.

– Слезами любви, мой прекрасный рыцарь.

– Отем, девушка, я люблю тебя.

Рейн не услышал в ответ ничего, кроме ти­хого сопения.

– Эй, почему ты молчишь? Ты веришь мне?

– Конечно. Почему я должна не верить? Ты только что сделал меня самой счастливой женщиной в мире, – она прижалась к нему. – Рейн, ты замечательный, но я требую одного.

– Чего же? – спросил он, поглаживая щеку Отем.

– Ты больше никогда не должен называть меня «девушкой».

– Почему… – потом он понял и рассмеял­ся. – Никогда! Обещаю!

Этой ночью Рейн с Отем спали, крепко при­жавшись друг к другу, на большой кровати в уютном домике. Отем чихнула уже раз десять, потому что обивка была очень старая, пыльная, изорванная, а покрывала напоминали лохмотья.

Странно, но ее не покидало чувство, будто еще одна пара занимала этот заброшенный дом совсем недавно: слабый аромат лаванды и роз примешивался к затхлому запаху старых по­стельных принадлежностей.

– Я устала изображать из себя женщину-охотника, Рейн. Эти поиски оставляют меня беспомощной и опустошенной. Я не говорю о нашей любви, я имею в виду болезненное стрем­ление отыскать сестру. Правда, эта цель свела нас вместе, но я все еще чувствую себя одинокой и ранимой и хочу знать, будет ли моя сестра когда-нибудь опять со мной.

– Я понимаю, – сказал Рейн.

– Ты отвезешь меня домой?

Он посмотрел на слезы, катившиеся по ее щекам:

– Конечно. В Сатерленд?

– Другого дома у меня нет.

– Отем, – он смахнул пару слезинок.

– Да?

– Завтра я отведу тебя кое-куда и кое-что покажу.

– Я знаю: драгоценность. Ты ведь говорил, что покажешь, когда будешь готов. Я сказала, что ты будешь готов после того, как займешься со мной любовью. Вот так и вышло.

– Дождись завтрашнего утра, – пробор­мотал Рейн, поглаживая ее бедро.

Покажет. Означает ли это, что он возвратит ее собственность? Придет завтра, и она узнает.

А еще она узнает, почему герцогиня пытает­ся избавиться от нее и почему тут замешан Черный Рыцарь. Может, это страшная тайна?

Кузены… Сколько еще родственников есть у них? А фамилия Ровены – тоже Гардиан?

Отем повернулась задать некоторые из этих вопросов своему загадочному любимому, не надеясь, впрочем, получить ответы, и обнару­жила, что он спит крепким сном.

Глава 18

– Исчезли, как дым…

– Что имеешь в виду? – спросила Отем, разглядывая сад, окружавший старый замок.

Рейн посмотрел вверх на пустые птичьи гнез­да. Но Отем решила, что он хочет сказать что-то еще.

– О, понимаю. Здесь нет людей. Все остави­ли это место. Здесь, вероятно, живут одни при­зраки. Я хочу взглянуть на сад.

– Зачем? – Рейн подозрительно посмотрел на нее.

– Всегда можно определить, сколько време­ни отсутствуют обитатели, если внимательно посмотреть на состояние сада, а еще лучше – огорода.

«Типично женские рассуждения», – поду­мал Рейн и тихо рассмеялся.

Немного погодя он подошел к девушке, скло­нившейся над печальным, заросшим сорняками участком. Повсюду колючки и буйные травы возвышались над давно засохшими овощами и цветами. Отем раскрыла стручок гороха и пока­чала головой при виде крошечных сморщенных горошин.

– Поживиться тут нечем, – сказала Отем и пошла прочь. – Никого здесь не бы… Ой!

Что это? – она подошла к внутреннему двори­ку. – Смотри! Следы. Они сохранились, потому что недавно прошел дождь. Здесь была женщи­на, – Отем повернулась к Рейну. – Наверное, в доме кто-то есть.

Рейн пристальным взглядом изучал старый прекрасный замок.

– Да, кто-то здесь есть, Отем.

– Зачем ты привел меня сюда, Рейн? Кто тут живет? Ты говорил, что все оставили этот замок. Что ты имел в виду?

Рейн откинул голову назад и рассмеялся:

– Птицы, Отем. Птицы улетели.

– Прекрати дурачить меня!

– Я вовсе не дурачу тебя, – ответил он, пы­таясь придать своему лицу серьезное выражение.

– Мой драгоценный камень спрятан внут­ри? Где он? – требовательно спросила Отем. – Почему я должна искать сама? Ты сказал, что приведешь меня к нему.

– Я и привел. Взгляни на этот прекрасный старый замок, Отем.

– Замок действительно прекрасен, но я хочу увидеть драгоценность и подержать ее в руках.

– Это возможно, – он озорно подмигнул, – вполне возможно, раз ты хочешь.

– Почему ты мне подмигиваешь? Ты что, флиртуешь со мной? – Отем почти кричала. – Рейн, не сейчас. Я хочу взять в руки фамильную вещь и положить ее вот сюда, – она протянула открытую ладонь.

Рейн уселся на землю и хохотал, хохотал, хохотал, пока Отем не испугалась, не помутился ли у него рассудок.

– Почему ты сидишь посреди дворика?

– Потому, что здесь больше негде сесть, – он покачал темноволосой головой. – Мне необходимо было присесть, иначе я просто надорвался бы от смеха.

– Вставай, – приказала Отем, останавлива­ясь перед ним.

Рейн поднялся на ноги и медленно направил­ся к дверям.

Отем, кипя от злости, шагала позади.

– Ты снова играешь в свои игры, Рейн. Что это за великая тайна, которую ты скрываешь от меня?

Он беззаботно ответил:

– Увидишь.

Девушка нахмурилась.

«Мужчины, – подумала она, – нахальные самодовольные создания».

Рейн прислонился спиной к огромной двери, скрестил на груди руки и выставил вперед ногу. Он выглядел таким расслабленным и умиротво­ренным, что Отем ощутила жгучее желание пнуть его ногой.

Но девушка решила изменить тактику, что­бы скорее добиться желаемого. Отем подошла поближе и робко прижалась к Рейну соблазни­тельным телом, в глазах читалась мольба.

– Пожалуйста! А если ты не… – преду­преждающий взгляд…

В этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появилась маленькая женщина с раскосыми глазами и седеющими волосами.

Это случилось так неожиданно, что Рейн не удержался и ввалился внутрь. Падая, он увлек за собой и Отем.

– Рейн!

Девушка пронзительно вскрикнула от удив­ления, лихорадочно соображая, что это за но­вый поворот событий. Если бы не. женщина, не сводившая с них пристального взгляда, ситуа­ция была бы презабавнейшей.

– Добро пожаловать, хозяин, – сказала крошечная азиатка, склоняя голову.

Отем заморгала в недоумении. Хозяин? Мо­жет быть, она ослышалась? Нет, женщина упот­ребила именно это слово.

Рейн быстро передвинул лежавшую на нем девушку, взгдянул на ждущую объяснений жен­щину и откашлялся.

– Это… э… Отем. Отем, это… ох, черт…

Он вскочил на ноги и бесцеремонно поднял девушку. Темноглазая женщина посмотрела на рыжеволосую красавицу и улыбнулась.

Отем расслабилась, с любопытством улыба­ясь в ответ. Кто эта женщина?

Отем обвела взглядом прекрасное убранство внутри замка, отметив про себя, что все было чистым, приятным и на своем месте. После того, что Отем увидела снаружи, она была совершен­но не готова к тому, что видела теперь внутри. С внешней стороны замок был старым, краси­вым, но заброшенным, а внутри – аккуратным и ухоженным, без единого пятнышка пыли на столах, скамьях и гобеленах.

Две великолепные гончие послушно ждали, пока Рейн подойдет и погладит их. Они довер­чиво подошли к Отем, позволяя ей приласкать их точно так же, как это только что делал Рейн.

Пожилая женщина медленно закрыла дверь – такую высокую и массивную, что Отем порази­лась, как столь хрупкое создание вообще могло сдвинуть ее с места.

Рейн предпринял еще одну попытку познако­мить женщин.

– Это моя экономка – Май-Ли.

– Здравствуй, Отем. Ты действительно очень красива, – с ласковой улыбкой произнес­ла Май-Ли. – Проходи, не смущайся, тебе здесь рады.

Май-Ли поспешно направилась в кухню.

Отем, совершенно сбитая с толку к этому времени, наблюдала, как маленькая женщина удалялась крошечными шагами. До этого де­вушка видела только одну восточную женщину, когда в Сатерленд заезжал королевский кортеж.

– Пойдем, – сказал Рейн, – нам надо пого­ворить.

– Я и так сгораю он нетерпения!

– Уже скоро, – прошептал Рейн. – Иди за мной.

Он провел девушку в небольшой зал, усадил за стол, и Отем, как на иголках, ждала, пока Май-Ли принесет традиционный чай с малень­кими печеньями.

– Говори, – с нетерпением сказала она, жуя печенье и запивая чаем.

– Как печенье? – спросил Рейн, вертя одно в руке и не обращая никакого внимания на чай.

– Восхитительно, – Отем сверлила его сви­репым взглядом, побуждая приступить к объяс­нениям.

– Не знаю даже, как начать, – заговорил Рейн. – Несколько лет назад я встретил жен­щину…

– Сколько лет назад? – девушка с раздра­жением положила печенье.

– Отбрось ревность, Отем.

– А ты ответь на вопрос!

– Это было лет шесть-семь назад. Она тогда стала смыслом моей жизни.

– Как ее звали?

– Не имеет значения, – Рейн отхлебнул из чашки и сморщился; ему бы сейчас чего-нибудь покрепче, но он знал Май-Ли.

– А сейчас? – Отем не спускала с него глаз и чуть не подпрыгивала от тревоги и любопытства.

– Она заболела и умерла, – резко сказал Рейн.

– Твоя любовь умерла? – спросила Отем.

Он продолжал:

– Она оставила меня одного… как я думал.

– Как ты думал? – Отем пожала плечами. – Разве ты не знаешь точно, умерла ли она? В твоих словах нет смысла.

– Я был тогда с королем Генрихом. Вернув­шись после сражения во Франции, сердце мое опечалилось известием, что она мертва, а я ос­тался один; затем я обнаружил тайное сокрови­ще, придавшее мне силы и осветившее мою жизнь ярким светом…

– Мое сокровище? Где оно? Я должна уви­деть его.

– Пойдем со мной.

Подходя к двери в конце огромного зала, он повернулся к Отем и сказал:

– Мне следовало бы добавить – загадка!

– Загадка? – спросила девушка. – Опять?

– Сокровище на сокровище.

Когда он открыл дверь, Отем заметила на белой стене отблески горевшего в огромном ка­мине огня и пляшущие тени. Рейн отступил в сторону и распахнул дверь настежь.

Только тогда Отем увидела крошечную фи­гурку в такой же одежде, как и Май-Ли, сидев­шую на ярких подушках перед камином.

Ребенок повернул светловолосую головку, карие глаза внимательно посмотрели на Отем, а когда в поле зрения попал Рейн, ангельское личико осветилось ясной улыбкой.

– Папа, ты дома!

Девочка кинула игрушку, которую держала в руках, и бросилась в объятия отца. Рейн взял малышку на руки и крепко прижал к себе. А ребенок с любопытством изучал женщину, сто­явшую за широкими плечами отца.

– Кто это?

Отем была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова.

Маленькая девочка воскликнула:

– Ты красивая! Ты кто?

Рейн опустил малышку на пол, взял за руку, и Отем услышала, как он сказал:

– Она будет твоей новой мамой, Сонг.

Отем ласково посмотрела на девочку и взяла ее за вторую, нежную, как бархат, ручку.

– Как тебя зовут? – спросила малышка, глядя-на рыжеволосую женщину.

Отем ответила как можно спокойнее:

– Отем.

Девочка радостно засмеялась:

– Мне нравится! Отем – красивое имя, как и ты сама.

Девушка опустилась на колени возле ребен­ка. Девочка вырвала ладошку из отцовской руки и обняла Отем за шею. От подобного про­явления чувств у Отем перехватило дыхание, а глаза наполнились слезами.

– Меня зовут Сонг.

– Кто тебе дал такое красивое имя? – спро­сила Отем, осторожно перебирая светлые кудряшки.

– Май-Ли, – звонким, словно колокольчик, голосом ответила девочка.

Рейн решил объяснить:

– Сонг – это все, что моя возлюбленная ос­тавила мне. Сонг – моя радость. А Май-Ли была няней ее матери и заботилась о Сонг со дня ее рождения.

В этот момент вошла Май-Ли, и Сонг кину­лась к ней со всех ног.

– Май-Ли! Май-Ли! Это моя новая мама!

На лице пожилой женщины появилось удив­ленное и немного настороженное выражение, пока она разнимала руки ребенка на своей шее, но она не сказала ни слова.

Отем схватила Рейна за руку и потащила за угол камина.

– Мы должны поговорить и быстро, – она улыбнулась, и одна из слезинок, стоявших в глазах, скатилась по щеке. – Я… я не понимаю.

Май-Ли поняла состояние Отем и повела девочку из комнаты. Сонг помахала ручкой на прощание Отем и Рейну.

– Пока! До встречи!

– Да… Сонг, – ответила Отем.

Она взглянула на Рейна и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку.

– Твоя дочь – действительно сокровище. Может быть, в один прекрасный день она станет и моим сокровищем тоже. Но сейчас я должна получить фамильную драгоценность.

Рейн внимательно посмотрел на нее.

– Пошли.

Они вернулись в огромный зал, и Отем с удивлением увидела Сонг, сидевшую за длин­ным столом.

– Нам следует поговорить, – напомнила Отем.

Рейн повернулся к ней.

– Вспомни загадку, – он показал глазами на дочь.

Отем с большим любопытством рассматрива­ла ребенка и вскоре заметила блеск кулона, ви­севшего на шее девочки. Глаза ее распахнулись как только она узнала и вспомнила розовато-лиловый бриллиант.

Отем поняла загадку: сокровище на сокрови­ще.

Она обхватила Рейна за шею и покрыла его лицо поцелуями. Он обнял ее за талию и закру­жил, словно в танце.

Сонг соскочила со скамьи и, крича от вос­торга, запрыгала и принялась танцевать вокруг них, пока Май-Ли не рассмеялась от радости.

Вечером они устроили маленький семейный праздник. Отем никогда не ела таких делика­тесов, что приготовила Май-Ли; а когда Сонг пела для них, девушка подумала, что ее голосу могли бы позавидовать и ангелы.

Позже, когда Отем смотрела, как Рейн укла­дывает Сонг спать, она услышала конец молит­вы девочки: «… и благослови, Боже, мою новую маму»

Отем расплакалась от счастья, да и глаза Рейна затуманились слезами.

Когда Отем с Рейном сели у камина в преле­стной спальне, он вынул кулон и положил на ладонь девушки. Камень вспыхивал и играл в Красноватом свете пламени.

– Причина, по которой я не отдавал тебе камень, проста: с ним приходит смертный при­говор. Владеть им или быть увиденной с ним означает потерять жизнь.

Отем была ошеломлена этим известием.

– Что ты хочешь этим сказать? Твой ребе­нок носит его! Разве жизнь Сонг не подвергается опасности?

– Никто не знает о существовании моей дочери, только я и Май-Ли. И теперь еще ты. Следовательно, кулон должен оставаться у Сонг.

– Хорошо, – согласилась девушка, – но кто защищает от опасностей Сонг и Май-Ли?

Рейн, лукаво взглянув на нее, прошептал:

– А ты как думаешь?

– Я… я понятия не имею.

– Тот, на кого ты никогда бы не подумала.

Отем задохнулась от изумления.

– Неужели – герцогиня?

– Ни в коем случае, – с жаром ответил Рейн, – только не она!

– Тогда кто?

На мгновение он задумался, играя рыжей прядью.

– Это должно остаться тайной. Ради твоей безопасности и безопасности всех остальных, связанных с этим делом.

– А когда и как я заявлю права на свои владения?

– А они существуют, любовь моя? – Рейн поцеловал ее в щеку. – Твой замок, если и должен был какой-то принадлежать тебе, скорее всего, конфискован или сгорел дотла. Мы долж­ны подождать, Отем. Сначала кое-кто должен умереть.

Отем прижалась к нему покрепче.

– Тайны, секреты… – девушка посмотрела на длинные щели окон, пропускавшие лучи лунного света. – Что ты имел в виду, когда мы пришли сюда: «Исчезли, как дым»?

Рейн рассмеялся:

– Кто поверит, что здесь кто-нибудь живет, кроме птиц?

– О… понимаю.

– Неужели?

– Конечно. Ты снова меня обманул. Почему ты такой скрытный, Рейн?

– Я уже говорил: ради твоего же блага.

– Рейн, пусть огонь погаснет. Здесь доста­точно тепло, – Отем придвинулась к нему по­ближе.

– Согласен.

Он поцеловал ее долгим страстным поцелуем.

После продолжительных ласк и поцелуев они занялись любовью и всю ночь наслаждались друг другом.

Засыпая перед самым рассветом, Отем спро­сила:

– Мы поженимся?

– Через какое-то время.

Серебристые лучи лунного света пробивались сквозь кроны деревьев. В спальне Сонг Май-Ли склонилась над девочкой, чтобы убедиться, что ребенок спит крепко.

В загадочном свете луны лицо Май-Ли каза­лось прекрасным, высеченным их камня изобра­жением древней богини.

Женщина выскользнула из спальни и спус­тилась к безмолвной фигуре, наполовину скры­той в тени.

Май-Ли улыбнулась:

– Она мне понравилась, сэр Рыцарь. Она твердо знает, чего хочет, и идет своим собствен­ным путем, что всегда трудно для женщины.

– Он любит ее? – спросил рыцарь.

– Да, – лицо женщины осталось бесстрастным.

– Догадываюсь, что тебе хотелось бы знать, – сказал рыцарь. – Они мои родственники, и обоих я знаю очень хорошо. Герцогиня без своих людей – трус, ее замыслы никогда не подкреп­ляются действиями, поэтому она постоянно плет­ет интриги и составляет заговоры, но не нано­сит ударов.

Май-Ли невесело рассмеялась:

– Когда-нибудь Ровена поведет себя иначе. Она ненавидит Отем. Мы должны подготовиться. Твои люди прячутся в темноте, достаточно ли их?

– Более, чем достаточно. Не волнуйся, Май-Ли. Любит ли Рейн эту женщину так же сильно, как любил мать Сонг? – спросил рыцарь.

Май-Ли с мягкой улыбкой ответила:

– Гораздо сильнее. Он любил мать Сонг и Ровену. Эта женщина – его жизнь, как и Сонг. Отем на самом деле удивительна.

– Ты убедила меня.

Май-Ли сжала руку рыцаря.

– Будь осторожен. Ступай с Богом.

В предрассветный час Отем зашевелилась, вскрикнула и проснулась.

Рейн тут же оказался возле нее.

– В чем дело? – спросил он, ласково обни­мая девушку.

– Куда ты ходил? – всхлипывая, спросила она и уткнулась ему в плечо. – Я испугалась.

– Я был здесь, просто отошел к окну: услышал какой-то звук, но это оказалась ночная птица.

– Мой сон, – пробормотала Отем, – он был такой странный… Будто Винтер совсем не Вин­тер, а кто-то еще.

– Это действительно странно, – заметил Рейн, покрепче прижимая девушку к себе. – Смотри, занимается утро. Птицы начинают петь.

– Она была очень холодной. Кто-то умер в этом сне.

Рейн коротко рассмеялся.

– С таким именем, как Винтер, любой был бы холодным.

– Ты шутишь, – Отем села и отстранилась от него. – А что, если именно Винтер умерла в моем сне?

– Это всего лишь сон, любовь моя. Винтер жива. Ты должна верить, в это. Когда-нибудь ты снова увидишь ее. И, возможно…

– Что? – Отем пытливо посмотрела ему в глаза. – Ты знаешь что-то, но не говоришь мне?

Рейн кивнул.

– Я знаю, что у тебя есть и другие сестры – привлекательные своей необычностью.

Отем заколотила кулачками ему в грудь.

– Что ты говоришь? Ты знаешь об остальных?

Она глянула Рейну в глаза.

– Ты знаешь, черт тебя подери. Ты всегда знал это.

– О Сприн и Саммер?

– Ты все знаешь…

– Но твои тайны вовсе не умаляют мою лю­бовь к тебе, дорогая Отем. Не забывай, у меня тоже есть свои секреты.

– И много их, Рейн?

– Не очень.

Глава 19

– Тебе действительно снова хочется спрятать­ся в каком-нибудь сером тоскливом монастыре?

Гвен, не отрываясь, смотрела на рот Тайриана: звуки, исходившие оттуда, ласкали слух. У него был низкий, глубокий, ровный голос, проникавший ДО глубины души.

Девушка энергично замотала головой.

Тайриан вскочил с поваленного дерева, на котором они сидели.

– Тогда зачем я везу тебя туда?

Пожав плечами, она потупилась, потом под­няла на Тайриана огромные глаза, в которых застыла беспомощность. Куда ей еще направить­ся? У нее нет иного пристанища, кроме мона­стырей.

– А, понимаю. Тебе больше некуда идти… При этих словах на лице девушки промельк­нула улыбка.

– Торолф вез тебя в Кирклей, чтобы уберечь от опасности… Вот этого-то я и не понимаю! По­чему тебя хотят схватить? Для чего?

Тайриан большими шагами ходил взад-впе­ред вокруг костра. Гвен не сводила с него глаз, но вздрогнула, когда он резко перевернулся и остановился как вкопанный прямо перед ней. Девушка немигающим взором смотрела на него.

Как она жалела, что не может поговорить с этим человеком!

– Хочешь поехать со мной? Я знаю кое-кого, кто с удовольствием встретился бы с то­бой, – ему не хотелось пугать девушку. – Тот, к кому я собираюсь отвезти тебя … В общем, ее зовут Отем. Считай это приглашением… я имел в виду – предложением. Я буду защищать тебя ценой собственной жизни, Гвен без фамилии.

Гвен смотрела на Тайриана, и сердце ее все чаще и громче билось при мысли о приключе­ниях. И чем больше она думала об этом, тем меньше ей нравилась идея возвращения в одно из скучнейших аббатств с его еще более унылы­ми монастырями.

Кто узнает? Кто вообще станет тревожиться о ней? Явно не монахини, они слишком заняты молитвами, наблюдениями за птицами, вскапы­ванием грядок, отчего их белые одежды стано­вятся коричневыми, начинается бесконечная стирка, и все опять становится белоснежным.

Оставался один вопрос, который е.й пред­стояло обдумать и разрешить. Она собиралась заняться этим и немного задержаться с ответом на предложение Тайриана, когда он сам вдруг поднял эту тему, как будто следил за ее мыслями.

– Ты доверяешь мне?

Гвен была так поражена, что Тайриан пожа­лел о вырвавшемся вопросе.

Она кивнула, но как-то неуверенно.

В голосе Тайриана появились стальные нотки:

– Ты должна доверить мне свою жизнь, Гвен. Если ты пойдешь со мной, тебе надо быть уверенной, что я никогда не обижу тебя и не причиню зла. Ты готова к этому?

Снова тот же вопрос, только другими слова­ми. Будто он сомневается, с кем разговарива­ет, – с женщиной или с ребенком.

Гвен так долго изучала его пристальным взгля­дом, обдумывая услышанное, что Тайриан ис­пугался, что ответом станет твердое «нет». Де­вушка отошла немного в сторону.

Время шло.

Наконец, она повернулась к нему и кивнула, на этот раз решительно.

– Я рад, что ты глубоко обдумала свой ответ. Это очень благоразумно с твоей стороны. Если бы ты согласилась сразу, тогда уже я не смог бы доверять тебе.

Тайриан пошел на опушку леса за лошадьми и повозкой.

Сначала Гвен не понравились его слова, но потом она поняла, что он имел в виду. Он ока­зался здравомыслящим, осторожным челове­ком. Это хорошо.

Он такой же предусмотрительный и рассуди­тельный, как и она.

Гвен не появится в Кирклейском ските. От­сылать записки не было надобности: никто не почувствует ее отсутствия, и у Торолфа не оста­лось ни единого родственника в этом мире. Мать Аманда считает, что послушница уехала в Кир-клей. А через какое-то время, не получив от девушки никаких известий, решит, что Гвен осталась в ските.

Близких подруг у послушницы не было. Й вообще до сих пор у нее не было никого, к кому бы девушка испытывала чувство любви или глубокой привязанности.

А сейчас в ней что-то происходило. Это на­чалось, когда Гвен увидела Тайриана. И дело даже не в его сильном красивом теле… Привораживали его глаза! Казалось, будто она загляды­вает ему в душу, а он – ей. Никогда раньше у Гвен не возникало подобных ощущений, и это внушало ей тревогу.

Все это девушка обдумывала, пока они гото­вились ко сну – Гвен собиралась лечь в повоз­ке, а Тайриан рядом на земле.

Этой ночью она слышала дыхание рыцаря и долго не могла заснуть, зная, что он на расстоя­нии вытянутой руки.

Утром, едва рассвет позолотил горизонт, Гвен с Тайрианом отправились в долгий путь к Сатерленду.

– Сначала, – сказал Тайриан, как только они поднялись после сна, – мы остановимся в прекрасном большом лесу, который называют Шервудским. Мне надо выяснить, вернулись ли Рейн и Отем. Дело в том, что они могли и не вернуться, а когда они обнаружат, что тебя нет в Кирклее…

Тайриан прервал речь на полуслове, и Гвен подумала, что он говорит что-то, в чем сам не уверен.

Она пожала плечами, хлопнула себя по голо­ве и протянула к рыцарю руки, потом энергично закивала.

По ее жестам Тайриан понял, что девушка просит продолжить объяснения. Он протянул ей палочку, подвел к ровному участку земли между двумя камнями и сказал:

– Что ты хочешь знать?

Гвен очень долго стояла неподвижно, дериса палочку в руках и пытаясь решить, как выра­зить все словами; и Тайриан имел возможность не спеша рассмотреть ее лицо и фигуру, глаза его жадно впитывали каждую черточку чудного облика. Он вспомнил, какой предстала перед ним девушка, когда он вошел в заднюю комнату в доме купца и нашел ее спящей: длинные серебристые волосы спускались до самого пола, небесно-голубое платье плотно облегало очаро­вательную грудь.

Она просто прекрасна. Даже в одеждах по­слушницы. Ее роскошные волосы вызывали удивление – Тайриан всегда думал, что по­слушницы обрезают свои «короны тщеславия».

Замечательно, что она еще не приняла по­стриг, а теперь, – подумал Тайриан, ощутив прилив возбуждения, – она не захочет принять его.

И все же ему было очень трудно прикос­нуться к ней. Гвен казалась такой чистой, не­бесной, невинной и сияющей…

Девств енница.

«Кто меня ищет?» – написала Гвен.

Выведенный из своих размышлений, Тайри­ан пристально взглянул ей в глаза, но ничего не ответил.

«Ну что? – написала она. – Говори».

– Просто ты такая красивая, – он смущен­но улыбнулся и дотронулся до белого покрыва­ла, потом откашлялся, убрал руку и продолжил объяснения:

– Отем и Рейн ищут молодую женщину, которую разлучили с Отем после ужасной смер­ти их родителей.

Гвен застонала, прикоснувшись к голове, как будто испытала острую боль.

– В чем дело?

Она сделала знак сообщить как можно ско­рее, при чем тут они.

– Ты можешь оказаться именно той девуш­кой, которую разыскивает Отем. Пока ничего нельзя сказать точно. Сестру Отем звали Вин­тер. Что такое? – Тайриан наклонился посмот­реть, что написала Гвен.

«Я всегда так думала».

От волнения кровь побежала быстрее в жи­лах Тайриана.

– Ты думала об имени Винтер или о времени года?

Гвен взмахнула рукавами, давая понять, что имеет в виду время года, а потом подумала и нашла, что ее очень заинтересовало имя – пря­мо-таки заинтересовало.

– Каким образом ты появилась под именем Гвендолен?

Гвен пожала плечами, и палка снова за­скользила по земле.

«Так назвала меня мать, наверное…»

– Ты не уверена, – он уловил слабый ки­вок. – Мать?! Ты имеешь в виду Аманду Миранд?

Голова, руки – все говорило «да».

– Мать-настоятельница? Еще одно «да».

– Боже мой! – Тайриан вскочил на ноги. – Это люди Дрого!

Гвен метнулась за каменный выступ, пыта­ясь спрятаться, пока они не заметили ее белое облачение.

– Гвен, – зашептал Тайриан, – не двигай­ся! Они увидят тебя.

Пригнувшись, Тайриан обхватил девушку ру­кой за талию и потащил к лошадям и повозке.

– Их слишком много, – прошептал Тайри­ан, – я не могу сражаться с таким количеством людей. Нам придется спасаться бегством. Са­дись в повозку, Гвен, и поторопись. Давай!

Тайриан одним прыжком вскочил в седло, стегнул лошадь, запряженную в повозку, и, ког­да та тронулась с места, пришпорил своего коня.

Животные рванулись вперед, повозка понес­лась вниз по склону холма к лесу. Шайка бандитов преследовала беглецов. Гвен хлестала по­водьями, подгоняя лошадь, та послушно приба­вила скорость, но девушка чувствовала, что что-то не так, что надвигается что-то ужасное.

Появился регулярный подозрительный стук: крик-крак, крик-крак.

Гвен встревоженно подняла руку, когда Тай­риан оглянулся на повороте. Он взглянул на бешено вращающиеся колеса, потом на лицо девушки и прочел страх в огромных глазах, когда заметил, что повозка начала вихлять из стороны в сторону.

Бандиты нагоняли. Стук копыт их лошадей звучал в ушах Гвен, как раскаты грома.

Девушка протянула руку своему рыцарю, Тайриан, поравнявшись с повозкой, наклонился и на всем скаку выхватил ее оттуда. Она вско­чила позади Тайриана и крепко обхватила его за талию.

Это было проделано вовремя, потому что в сле­дующее мгновение колесо соскочило с длинной втулки и повозка перевернулась, разбросав во все стороны пожитки Торолфа и Гвен. Девушка и Тайриан оглянулись, но продолжали бешеную скачку.

– Они нагоняют! – крикнул Тайриан.

Он пришпорил коня, и сильное животное рванулось вперед.

Гвен изо всех сил боролась с подступавшими слезами, и эти усилия разбивали Тайриану сердце. Если разбойники схватят девушку, то разорвут ее на части. Как ему жить без нее? Он никогда себе этого не простит.

Тайриан загнал коня в густые заросли. Оста­новившись, спустил Гвен на землю и спешился сам, а потом обхватил морду лошади, чтобы та не могла издать ни звука.

Хитрость удалась – шайка бандитов просле­довала мимо, не заметив их. Тайриан с глубо­ким вздохом облегчения повернулся к Гвен и, оглядев девушку с головы до ног, сказал с улыбкой:

– Прошу прощения за легкомыслие, Гвен, но тебе надо сбросить это облачение.

Глава 20

Когда стало смеркаться и над землей пополз легкий вечерний туман, Гвен с Тайрианом вер­нулись к повозке, чтобы подобрать кое-какие вещи.

Среди разбросанной повсюду одежды возни­цы они отыскали наиболее приличную рубаху, штаны и жилет; потом Тайриан освободил ло­шадь, впряженную – в повозку, и обратился к Гвен:

– Нам надо найти место, где ты смогла бы уединиться и переодеться.

Девушка кивнула.

Тайриан взял одеяло, накинул его на спину лошади, подрезал постромки, превратив их в поводья, чтобы Гвен могла ехать верхом, и они вернулись в лес.

Когда Тайриан помогал девушке спешиться, она мило улыбнулась ему, но не заметила, что в его глазах горит огонь желания. Все мысли Гвен были заняты тем, как она будет выглядеть в новом костюме и как посмотрит на нее Тай­риан, когда она снимет монашескую одежду.

– Я подожду на поляне, – сказал Тайриан и оставил ее одну.

Укрывшись среди деревьев, Гвен стянула с волос апостольник и покрывало, тряхнула светлыми локонами, которые водопадом спустились по плечам и спине, освободившись, наконец, из своего плена.

Может быть, он решит, что у нее слишком длинные волосы? Интересно, стригутся ли знат­ные дамы? – гадала Гвен.

Девушка сняла монашеское облачение и пе­реоделась в голубую рубаху и мешковатые серые штаны. Где-то невдалеке журчала река Грин-торн, огибающая лес, и Гвен замерла, вслуши­ваясь в успокаивающие звуки.

Желая показаться перед Тайрианом в самом лучшем виде, она сорвала несколько красивых белых цветочков и воткнула в волосы, скрепив прическу коротким кожаным шнурком.

Когда девушка вышла из леса на небольшую полянку, Тайриан сидел на плоском камне, он развел костер и что-то поджаривал над огнем.

Тайриан тут же встал, будто на поляне по­явилась принцесса и застала его за недостойным делом. На ней не было роскошных одежд, но в свете костра Гвен выглядела совершенно оча­ровательно.

Тайриан завороженно смотрел на нее: на по­ток самых длинных, какие он только видел, се­ребристых волос; етройную девичью фигуру; небольшую высокую грудь, которую обрисовы­вали порывы налетавшего ветра; нежные губы; голубые бездонные глаза…

Девушка нетерпеливо отбросила выбившую­ся прядь, лишь еще больше растрепав шелко­вистые локоны.

Язык Тайриана прилип к гортани. Он почув­ствовал, как судорожно застучал пульс в висках.

Гвен не могла говорить, а сейчас и ее спутник лишился дара речи. Теперь Тайриан понимал, как чувствует себя девушка, не имея возможности выразить словами свои переживания, мыс­ли и просьбы.

В этот момент Тайриану хотелось сказать ей, что он охвачен любовью, но губы отказыва­лись повиноваться. Изумление коснулось его своей трепетной рукой, как только рыцарь по­нял, что это правда – он влюбился в холодное, сдержанное имя еще до того, как увидел его обладательницу. Но действительно ли это Вин­тер, а не Гвендолен бесфамильная?

Девушка ласково улыбнулась, и застывшее было время вновь потекло своим чередом.

Тайриан откашлялся, будто ему было трудно дышать.

Гвен хотела спросить, что беспокоит его, но рыцарь уже отвернулся, склонился над костром и стал подбрасывать дрова.

Гвен медленно подошла к соседнему камню и присела. Она чувствовала себя очень глупо в просторной одежде Торолфа; рукава рубахи доходили ей почти до колен, и их пришлось закатать, штаны – подвернуть, чтобы они не волочились по земле, и подвязать веревкой на талии, чтобы они вовсе не упали с девушки. Но без апостольника и покрывала на голове Гвен ощущала приятную легкость.

Она с удовлетворением осмотрелась вокруг, наслаждаясь давно забытым ощущением свобо­ды. Ей встретился мужчина, которому можно было доверить свою жизнь без опаски.

Тайриан зажаривал на вертеле пойманного кролика; вскоре большой кусок мяса был го­тов – с золотистой хрустящей корочкой и неж­ной сочной мякотью внутри.

– Есть хочешь? – это было единственным, что Тайриан смог выдавить из себя после долгих усилий.

Гвендолен посмотрела на него и робко кивнула.

Лес вокруг поляны постепенно наполнялся разнообразными шорохами – ночные зверьки и птицы выходили на охоту в сгустившихся сумерках.

Тайриан принес мех вина, который Торолф держал в повозке, и предложил девушке. Она сделала большой глоток, и в тот же миг крепкий напиток обжег горло и согрел желудок. Неизве­данное доселе ощущение – ведь до этого Гвен никогда не пила неразбавленного вина – оказа­лось приятным; а через несколько минут ее уже перестал смущать взгляд Тайриана, наблюдав­шего, как она расправляется со своей долей кролика.

Гвен часто кивала во время еды, чтобы пока­зать спутнику, что все очень вкусно.

Тайриан ел мало, передавая самые сочные и вкусные кусочки девушке и предлагая запи­вать вином. К тому времени, когда кролик был съеден, а вино выпито, Гвендолен чувствовала восхитительное головокружение.

– Вот. Может быть, ты хочешь… – голос Тайриана замер.

Она дотронулась до его руки так легко и неж­но, как мотылек задел невесомым крылышком.

Передав девушке остатки вина, Тайриан под­нялся с камня, и Гвен невольно залюбовалась стройной могучей фигурой в переменчивом све­те костра.

Наступала ночь. Ветерок шелестел в густой листве, приглушенно ворковала река, загора­лись звезды в далеком густо-синем небе, прибы­вающая луна наливалась самым насыщенным оттенком желтого и освещала лица Тайриана и Гвендолен. Они слушали вечную симфонию Природы и не отрывали глаз друг от друга.

В естественное многоголосие вплелся тихий голос Тайриана:

– Закрой глаза, – почти прошептал он. Гвен повиновалась. Тело расслабилось, и де­вушке показалось, будто она плывет по воздуху.

Следующим ощущением стало прикоснове­ние мужских губ.

Река, ветер, лес, луна, звезды – все переста­ло существовать. Лицо Гвен раскраснелось и стало горячим.

Тайриан был так близко… Его большое силь­ное тело, добрая неистощимая сила, исходив­шая от него, и неповторимый запах опьяняли и возбуждали Гвен. Девушка приникла к плечу своего рыцаря.

И вдруг в сознании открылась и тихо закры­лась какая-то дверца. Калейдоскоп образов прошлого промелькнул перед мысленным взо­ром и вновь исчез.

Гвен не могла описать, что с ней произошло. Эти эмоции, поцелуй, череда внезапно возник­ших и стремительно исчезнувших воспомина­ний – все это она могла определить только двумя словами: «совершенно непостижимо».

Наконец Тайриан пробормотал:

– Мы должны поспать. «Да», – шепнули ее глаза.

Гвен подняла к нему лицо. Тайриан взял ее руку и поднес к щеке. Прижав ладонь девушки к давно не бритой бороде, он наклонил голову, но только заглянул Гвен в глаза, ничего больше.

А Гвен размышляла. За короткий промежу­ток времени она узнала Тайриана, он расширил ее познания и обострил чувства так сильно, что она никогда уже не сможет довольствоваться тесным мирком монахинь, проводящих всю жизнь в постоянных молитвах.

Гвен больше не испытывала той тоски по прошлому, что раньше причиняла боль и мучи­ла страстным желанием вернуться в места дет­ства. У нее возникало ощущение, что жизнь в монастырях была всего лишь длинным скучным сном. Теперь девушка не могла допустить и мысли о том что ей суждено провести свой век в таком месте, где она иногда неделями не чув­ствовала прикосновения ветра, солнца и дождя.

Тот другой мир исчезал для нее подобно талому снегу. Осталось только «здесь» и «сей­час», а «завтра» ее не волновало.

Тайриан слышал голоса реки и ветра, он весь пылал, но ни вода, ни прохладные порывы не могли погасить пламя его желания.

После молчаливого прощания на ночь де­вушка и мужчина двигались порознь, словно лунатики, пребывающие каждый в своем собст­венном мире грез.

Было уже за полночь, но Тайриан еще не спал. Он прислушался к ровному, тихому дыха­нию Гвен, потом открыл глаза и посмотрел на нее. Девушка спала и улыбалась чему-то.

Смещающиеся тени создавали впечатление, что деревья и камни оживают.

Тайриан думал о том, что в этот вечер чуть было не потерял самообладание, и внимательно изучал черты спящей девушки, светлое облако волос, сияющих в лунном свете. «Ангел небес­ный, – подумал он. —Ангел Винтер. Нетрону­тая. Что ему делать с ней?»

«Я хочу стать твоим единственным…»

Сейчас вся прежняя жизнь виделась Тайриану, как в тумане, – какой-то далекой и серой. Ничто не имело значения, кроме Гвен. Она заполнила его жизнь. Все женщины, которых он знал и любил раньше, стали бледными призра­ками, обычными стекляшками рядом с этим драгоценным камнем.

Он знал Гвен еще не достаточно хорошо, но чувствовал, что они предназначены друг для друга и ничто в мире не изменит этого.

Тайриан хотел разделить с ней все свои сек­реты, довериться полностью и знать, что она никогда не предаст его. А он сам оправдает ее доверие.

Завтра он отвезет ее в Жасмин-Тэтч. Не в Шервуд и не в Сатерленд. Еще не время.

Утром, когда солнце только начинало рассеи­вать туман над травой и между деревьями, Гвен и Тайриан с удовольствием съели завтрак из рыбы, но обычного общения не последовало. Девушка отнесла остатки пищи к реке, чтобы вода унесла их.

Мгновение она постояла в утренней тишине, благодаря Бога за прекрасный наступающий день, за все его создания и… за Тайриана.

Лето набирало силу.

Они ехали верхом – Тайриан на своем бое­вом коне, Гвен на лошади Торолфа. Пожитки из разбитой повозки сложили на спинах живот­ных, и рыцарь на ходу выбрасывал кое-какие вещи, а девушка с улыбкой наблюдала за этой процедурой.

Плавные линии ландшафта походили на из­гибы женского тела; почва скрывалась под ков­ром опавших иголок бесчисленных сосен.

С наступлением сумерек они подъехали к Жасмин-Тэтч и направили лошадей по тропин­ке среди настоящего моря цветов. Нарциссы уже уступили место летнему буйству красного, синего, желтого и оранжевого. Маргаритки жел­тыми сердцевинками и белоснежными лепестка­ми, казалось, приветствовали усталых путников.

Гвен с трудом отвела взор от прекрасных цве­тов и с недоумением посмотрела на Тайриана.

– Я часто проводил здесь лето, когда был ребенком, – смеясь, ответил он.

И это все? Больше он ничего не собирается рассказать? Почему он приезжал сюда, и кто живет здесь сейчас? Гвен изумилась еще боль­ше, когда они подъехали к очаровательному домику. Стены его были увиты какими-то расте­ниями с крошечными нежно-фиолетовыми цве­точками, на черепичной крыше пристроилась каменная труба. Вход представлял собой невы­сокую арочную дверь, и Тайриану пришлось пригнуться, чтобы войти в дом.

Попав внутрь, Гвен внимательно огляделась. Все было очень маленьким, даже узкая лестни­ца, ведущая в комнату на чердаке. В квадрат­ных окнах стояли настоящие стекла.

Девушке хотелось знать, кто живет здесь, и ей удалось поймать взгляд Тайриана.

– Гномы.

Гвен еще раз осмотрелась – где же они?

– Кажется, их не было тут уже несколько лет, – с печальным видом Тайриан наклонился и поднял какие-то смешные рубашки с длинны­ми рукавами, потом пару забавных башмаков с загнутыми носами. И услышал хихиканье девушки.

Оба замерли.

Гвен удивилась ничуть не меньше рыцаря.

– Интересно, – сказал Тайриан, – а что-нибудь еще ты можешь произнести? – он подо­зрительно посмотрел на нее. – Может быть, ты действительно монахиня и дала обет молчания?

«Нет!» – решительным движением ответила Гвен.

Тайриан задумался: она ведь издавала звуки и раньше, когда убили ее старого друга – воз­ницу.

– Монахини не лгут? – спросил он, и вновь ответом стало покачивание головы. – Я искрен­не сожалею, если обидел тебя. Возможно, шок, который ты испытала, видя ужасную смерть Торолфа, помогает тебе опять обрести голос. А ты как думаешь?

Какое-то время она обдумывала услышанное. Сколько еще потрясений придется выдержать, чтобы вернуть голос полностью? Интересно, как это будет выглядеть – беседовать с этим мужчи­ной, а не просто хихикать время от времени? Вдруг он посчитает ее пустой и неинтересной, ведь он жил в мире, где его окружали очарова­тельные и, без сомнения, умные женщины, а она вела уединенный, молчаливый образ жиз­ни. По крайней мере, в тот период, который она помнила.

«Что?» – спросили ее глаза.

Почему он так странно смотрит на нее? О чем он думает?

– Как бы мне хотелось, чтобы ты загово­рила, – сказал Тайриан, делая знак присесть на низкую скамью. – Я рассказал бы о себе, а ты могла бы…

Девушка опустила голову.

– Гвен, – Тайриан подошел и встал перед ней на колено, что с тобой? Ты печалишься, потому что не можешь ничего вспомнить о том, что произошло в твоей жизни до того, как ты попала в монастырь?

Она с жаром кивнула.

– Я хочу помочь тебе. Утром мы можем отправиться в Сатерленд, но я хотел остано­виться здесь, чтобы ты отдохнула. Может, мы задержимся на пару дней? За это время я рас­скажу тебе, с чем ты столкнешься в лесу. А сейчас пойду принесу что-нибудь поесть, воз­можно, найду и выпивку.

Пока он отсутствовал, Гвен обошла дом. Она слышала, как Тайриан распрягал лошадей во дворе, а выглянув в окно, увидела, что он доста­ет продукты, которые они нашли в повозке.

Гвен решила прибрать внутри. Она отыскала небольшую метлу и принялась за уборку. Тай­риан, остановившись в дверях, немного понаблю­дал за ней, затем вернулся к своим занятиям.

Стараясь сделать жилище уютным на то вре­мя, что они пробудут здесь, Гвен пробовала пред­ставить постоянную жизнь в этом домике.

С ним.

Она закрыла глаза, вслушиваясь в шум гус­тых ветвей, что качались над крышей домика, задевая и царапая ее. Затем ветер стих, и все звуки замерли.

Гвен снова прервала работу, на этот раз за­думавшись о Тайриане. Кто он? Он никогда не говорил о себе в отличие от других мужчин. Он очень скрытен. Наверное, от рыцарь короля Генриха. Но почему он переодевается монахом? Он сообщил ей слишком мало… И кто она – эта Отем? Почему она ищет женщину по имени. Винтер? Кажется , он говорил, что они сестры?

Тайриан считает, что она именно та сестра, которую ищет Отем. Но возможно ли это?

Винтер… Они близнецы? Странные имена:

Винтер, Отем… Есть ли у них еще сестры и братья? Гвендолен не знала ответа.

Вытряхнув простыни и покрывала, просу­шив их на солнце, Гвен застелила кровати – две на чердаке и одну в нижней комнате. Потом с любопытством, принялась рассматривать раз­ные пузырьки и бутылки на полках. Она взяла одну в руки и, поднеся к лучу света, встряхнула. Бутылка из толстого зеленого стекла оказалась пустой.

– Интересуешься содержимым? Девушка резко обернулась, чуть не выронив бутылку. Но это оказался Тайриан – пугаться было нечего. Она знаком показала, что «да», ей интересно.

Он взял еще одну бутылку с пробкой, повер­тел ее, и зеленые «зайчики» заплясали по ком­нате.

– Отем занимается травами. Она засадила ими целый участок в лесу перед тем, как они с Рейном Гардианом отправились дальше. Отем была мне любопытна, как, впрочем, и другим лесным жителям.

Гвен посмотрела на него вопросительно.

– Думаю, мой кузен влюбился в Отем, и я прекрасно знаю, почему. Она очаровательна, от ее красоты захватывает дух. У нее рыжие волосы, – Тайриан взял прядь серебристых волос Гвен и полюбовался, как солнечные блики играют на восхитительных локонах. – Не пони­маю, как она может быть…

«Моей сестрой?» – Гвен не сводила с него взгляда. Пуд рукой не было ничего подходя­щего, чтобы письменно выразить свои мысли.

«Что ты скрываешь? – думала Гвен. – Сес­тра она мне или нет? Может, ты сам не знаешь?»

Девушка, затаив дыхание, отвернулась к окну.

Он был так близко…

Руки Тайриана обвились вокруг ее талии. Сладостное томление пробежало по телу, и де­вушка напряглась, как натянутая тетива.

Тайриан ошибочно принял ее состояние за страх или отвращение. Глаза его стали холод­ными, как лед.

– Я больше никогда не дотронусь до тебя.

Он вышел из комнаты.

Гвен смотрела в окно на заходящее солнце, и глаза застилала пелена слез. Она не вынесет, если он никогда больше не прикоснется к ней.

Они молча поужинали, рано легли спать и поднялись с первыми проблесками дня.

– Гвен, кажется, у нас гости.

Она вопросительно глянула на Тайриана, удивляясь его словам.

Откуда-то снаружи донеслось позвякивание уздечек, скрип кожи и лязг стали. Подойдя к двери, Тайриан и Гвендолен увидели во дворе десяток всадников.

Дом был в окружении свирепых на вид рыцарей.

Глава 21

Тайриан отодвинул Гвендолен назад и при­крыл ее телом, чтобы рыцари не заметили де­вушку. Однако властный голос произнес:

– Что ты прячешь за спиной?

Хоуэлл Армстронг, один из рыцарей Сатер­ленда, приказал вывести женщину.

– Исполняй, или ты лишишься головы! Тайриан наклонился вперед, прислушиваясь к знакомому голосу.

– Хоуэлл, это ты?

– Тайриан? – Хоуэлл поднял забрало. – Это ты, кузен? Что ты здесь делаешь?

– Позволь спросить, что ты здесь ищешь?

– Я еду по поручению баронессы Сатерленд, мы ищем Отем Мюа. Ты видел ее?

– Конечно, – ответил Тайриан, – но сейчас ее нет с нами. Выходи, Гвен, пусть сатерлендские рыцари посмотрят на тебя.

Гвен повиновалась, робко выйдя на свет ран­него летнего утра. Рыцарей удивило, что она без единого слова обвела всех присутствующих взглядом, ничего не спросила и даже не шепну­ла Тайриану.

– Что с ней? – спросил Хоуэлл. – Почему она молчит?

– Хоуэлл, – начал Тайриан, мягко прикос­нувшись к руке девушки, – я хотел бы погово­рить с тобой, если не возражаешь.

Хоуэлл, посмеиваясь, заметил:

– Кажется, ты предпочел бы побеседовать наедине не со мной, а с маленькой леди, – в этот момент он обратил внимание на более, чем странную одежду очаровательной дамы, – Бог мой, что это на ней надето?

– Хоуэлл, – повторил Тайриан, скрежеща зубами, – я же сказал, что мне нужно погово­рить с тобой.

Хоуэлл соскочил с огромного боевого коня. По его знаку спешился крупный, грузный ры­царь и взял поводья жеребца.

Темными сузившимися глазами Де'Бью на­блюдал, как старший рыцарь с высоким золото­волосым мужчиной направляются за угол дома – туда, где их разговор никто не услышит.

Рыцари, негромко переговариваясь между собой, отпускали непристойные шуточки в ад­рес дамы, а Гвендолен гадала, что же ей делать. Она поняла, что рыцари смеются над ее наря­дом, перешептываются и кивают, показывая мешковатый костюм.

Гвен стиснула зубы. «Если бы я была знатной! дамой, они не посмели бы неуважительно отно­ситься ко мне. Должно быть, они считают меш глухой или просто глупой, потому что я молча стою под их насмешками. О, Боже! Если бы только могла говорить!»

Слезы обиды закипели в глазах девушки.

«Я ненормальная, – подумала она, отвора­чиваясь. – Я никогда не буду такой, как все. И как только Тайриан привезет меня в тот за­мок, чтобы познакомить с женщиной по имени Отем, я стану посмешищем всей деревни. А он даже не захочет смотреть на меня…

Довольно скоро Гвен нашла выход.

Наглый на вид рыцарь пренебрегал своими обязанностями: он ослабил поводья, и боевой конь плясал из стороны и сторону.

Увидев свой шанс, Гвен храбро двинулась сквозь группу рыцарей. Они к тому времени спешились и слонялись по двору, перебрасыва­ясь шутками по поводу крошечного дома, одеж­ды девушки и даже длины ее роскошных волос.

– Кажется, эта копна слишком тяжела для такой шеи, – с хриплым смехом сказал один из них.

– Да, эта цыплячья шейка скоро перело­мится от тяжести, – – поддержал Де'Бью.

Рыцари, заметив, что Гвендолен направи­лась в их сторону, постепенно замолкали и уже не обсуждали девушку. А она, казалось, твердо решила, что ей делать.

Кое-кто из рыцарей постарше – их замеча­ния не отличались жестокостью – улыбались украдкой: молодой болтливый рыцарь сейчас получит свое, – думали они. Девушка явно собиралась дать пощечину высокому темноволо­сому Де'Бью.

Гвен приблизилась к «болтуну», резко оста­новилась, посмотрела ему в глаза – таких чер­ных и недружелюбных глаз она еще не виде­ла – и медленно пошла вокруг рыцаря.

Тайриан и его кузен оживленно обсуждали что-то, увлеченные беседой. Судя по вспышкам смеха, иногда долетавшего до нее, Гвендолен решила, что они тоже говорят о ней.

Рыцари затихли в ожидании чего-то необыч­ного, а хорошенькая маленькая блондинка про­должала кружить вокруг Де'Бью, который слыл нарушителем спокойствия и безжалостным сер­дцеедом, но сейчас, похоже, ему грозила хоро­шая взбучка.

Де'Бью следил за девушкой злобным похот­ливым взглядом. Казалось, он готов прыгнуть и схватить ее в любую минуту, и при иных об­стоятельствах он так бы и сделал. Не будь при ней этого высокого золотоволосого мужчины с крепкими мускулами, он набросился бы на де­вушку и вмиг повалил на землю.

Но сейчас дело обстояло иначе. Рыцари ста­ли заключать пари по поводу того, как станут развиваться события. Хватит ли у маленькой леди смелости ударить наглого Де'Бью по лицу? Или же Де'Бью каким-нибудь грубым замечани­ем заставит ее расплакаться и скрыться в доме?

Большинство ставили на Де'Бью. Не было еще такой молодой женщины, которая повергла бы его, обычно все происходило наоборот. Де'­Бью был нечувствителен к женским прелестям, а также женским уловкам.

Грузный рыцарь свирепо посмотрел на де­вушку, готовясь поставить ее на место. Эта ма­ленькая шлюха все еще ходила вокруг него, и от этого хождения у Де'Бью начиналось голово­кружение. Неплохо бы добавить к его коллек­ции женщин и эту дрянную девчонку. Как только мужчине по имени Тайриан прискучит сия девица в мужском наряде, он возьмет ее себе и сумеет укротить своенравный дух, може­те поверить!

Рыцари начали издавать негромкие – чтобы не привлекать внимания Хоуэлла и Тайриана – подбадривающие восклицания. Им хотелось ускорить события, чтобы узнать, наконец, кто же победит в этом необычном поединке.

Де'Бью, устав от игры, выпустил из рук поводья боевого коня. Он намеревался схватить девушку и затолкать ее обратно в дом. Тайриан и Хоуэлл не заметят, если он пару раз подтолк­нет ее, потому что любопытные рыцари окружи­ли их плотным кольцом. Он не должен потерять престиж в этой глупой игре, иначе остальные превратят его в объект насмешек.

И в тот момент, когда безжалостный рыцарь попробовал привести свой план в исполнение и вытянул вперед обе руки, чтобы поймать девушку, Гвен молниеносно забежала сзади и толкнула его в спину. От неожиданности Де'Бью упал на четвереньки, а девушка, использовав его спину в качестве подставки, вскочила на боевого коня Хоуэлла.

Одобрительные крики и вопли сопровождали Гвен, когда она, пришпорив огромного жеребца, перепрыгнула большой камень на пути, пулей пронеслась по двору и выехала на дорогу.

Де'Бью в дикой ярости поднялся с земли, вытаскивая меч из ножен. Ему показалось, что на них напали со стороны леса. Стоящий рядом рыпарь удержал его за плечо.

– Успокойся, Де'Бью, это всего лишь ма­ленькая леди, – рыцарь попытался сдержать смех, – лихо оседлала коня Хоуэлла.

Де'Бью понял, что здесь не все ладно.

– Пленница сбежала, – с этим криком он рванулся к Хоуэллу.

Тайриан открыл рот от изумления. Оттолкнув в сторону Де'Бью, он бросился к своему коню.

– Идиот! Что ты ей сделал? – закричал Тайриан. – Эта женщина бесценна! Скорее всего, это одна из потерянных сестер Отем Мюа.

От такой новости у Де'Бью вытянулось лицо. Он ощутил слабый укол тревоги. Он слышал об Отем, наиболее уважаемой сироте из Сатер­ленда. В замке жило множество обездоленных, но Отем считалась чуть ли не дочерью Элизабет и Ориона. Именно поэтому их и выслали на поиски Отем Мюа.

Так значит, здесь была ее сестра…

Де'Бью чувствовал себя полным идиотом. Но почему она была так странно одета? И что с ее голосом? Почему она все время молчала? Он вложил меч в ножны и решил, что волноваться ему нечего. Он не сделал ничего предосудитель­ного. Фактически, девчонка просто воспользо­валась его спиной, чтобы взобраться на крупно­го жеребца.

Все же ему очень не понравилось то, что сде­лала девушка. Она использовала его. Он узнает ее имя и отомстит.

– Хоуэлл, – крикнул Тайриан, – садись на коня и помоги мне найти Гвен. Поторопись! Нельзя допустить, чтобы она сбежала.

Гвен. Де'Бью запомнил имя.

И тут он увидел, что Хоуэлл садится на его собственного коня. Бест был особенным живот­ным для Де'Бью – хорошо, если с ним ничего не случится. В противном случае кому-то при­дется платить, а именно – хорошенькой девуш­ке в мешковатой мужской одежде.

Гвендолен все подгоняла коня. Он выбрался из подлеска и густых зарослей ежевики на ши­рокое зеленое поле. Девушка не знала, почему ей так хорошо удается управлять им. Казалось, будто жеребец знает ее целую вечность и изучил каждую команду ее тела. То же самое было и с конем Тайриана, Гвен интуитивно чувствовала, как управлять животными.

Наверное, когда-то в прошлом она работала с лошадьми. Мысль, что она тоже была знатной дамой, жила в замке и владела целой конюшней прекрасных лошадей, возбуждала Гвен.

Но куда ей ехать? Сможет ли она отыскать обратную дорогу в Кирклей или Уитби? Что из них ближе? Как далеко она от матери Аманды?

Пытаться жить в мире Тайриана означает слишком много страданий, Гвен ясно видела это. Монахини и послушницы никогда не смея­лись над ней; они принимали ее недостатки как что-то, порланное Богом. А здесь все было не так..Тот человек с черными глазами был готов убить ее, будто чему-то завидовал. Может быть, он просто ненавидит Тайриана?

Но человека по имени Хоуэлл Тайриан знает очень хорошо. По крайней мере, у Гвен созда­лось такое впечатление. Они ушли, и Тайриан совершенно забыл про нее. Да и нельзя ожи­дать, что он постоянно, изо дня в день, будет охранять ее. А Гвен не сможет жить в мире, в котором люди не принимают ее такой, какая есть.

Нет. Ей придется вернуться к привычному существованию. Следовало бы предусмотреть, что уйти с Тайрианом значило быть готовой к боли и унижениям. Возможно, в том месте – Сатерленд – его ждут женщины. А если она не окажется Винтер, ее ждет еще одно разочаро­вание – и ее, и ту, другую, по имени Отем.

Если Гвен сбежит сейчас, пока еще не слиш­ком поздно, то избежит смерти от разбитого сердца, когда Тайриан бросит ее. Так будет лучше для всех.

А как только она окажется в монастыре, мать Аманда будет отсылать всех, кто придет за ней. Даже Тайриана. Гвен будет в безопасности, прекрасного боевого коня вернут хозяину, и жизнь снова войдет в свое привычное русло.

Гвендолен знала, что долгая скачка на боль­шой скорости приведет к тому, что конь быстро устанет, а девушка не хотела причинять вред этому прекрасному животному. Он был таким красивым, и управлять им было очень легко, хотя Гвен уже начала уставать. Она никогда не ездила так долго на таких огромных лошадях. Лишь как-то немного прокатилась на бое­вом коне Тайриана, причем Тайриан смотрел на это, как на что-то уникальное, не скрывая восторга.

Вот как раз это и причиняло сильнейшую боль.. Если бы Тайриан не восхищался ею, не смотрел на нее, как на самую прекрасную де-вушку в мире, Гвен не была бы сейчас так не­счастна.

В конце концов, с ней не случалось раньше ничего подобного. Интересно, не это ли необъяс­нимое чувство поэты называют любовью?

Глава 22

Тайриан с Хоуэллом шли по следам Гвен до конца зеленого поля; там все следы исчезали. Тайриан остановил коня, и Хоуэлл подъехал к нему, озабоченно глядя на серьезное лицо кузена.

– Мы будем продолжать поиски, – сказал Хоуэлл. – Если наши предположения верны, она будет возвращаться этим путем. По крайней мере, давай надеяться на это. Я считал Гершвина более преданным. Это самый умный конь из всех, что мне доводилось встречать. Я рас­считывал, что к этому времени он уже должен был вернуться с девушкой на спине.

– Будем надеяться, что он сохранит мою Гвен в целости и сохранности…

«Мою Гвен? – спросил себя Тайриан. – Когда я стал так о ней думать? Она такая ра­нимая… Я должен помнить об этом. Боже мило­стивый, сохрани ее!»

– Не стоит недооценивать Гершвина. Кля­нусь, что умом этот конь превосходит многих людей.

Хоуэлл посмотрел на лес, окаймлявший поле.

– Она, должно быть, направилась туда. Ты продолжай поиски, а я вернусь к своим людям и подожду тебя там. Если только этот жеребец не сбросит меня по пути. Де'Бью зовет его Бестом. Вполне подходящее имя.

– Хоуэлл, – в глазах Тайриана стояла боль, – мы должны обязательно найти ее.

– Я знаю, – ответил Хоуэлл. Если это имен­но та, которая нужна нам, она станет первым найденным временем года, не считая Отем, но она в безопасности с Рейном Гардианом.

– Подожди, – остановил Тайриан, когда Хоу­элл уже поворачивал назад. – Времена года – что ты знаешь о них? Ты можешь рассказать мне, что произошло в тот день, когда вы обна­ружили Отем, убегающую от Скардона и его людей?

– Я как раз вернулся в Сатерленд, – начал Хоуэлл, – и узнал, что в деревне Херст не все благополучно – там побывали бандиты. Мы выехали туда и, незаметно пробравшись через лес, вышли на вал Херста. Мы намеревались внезапно ударить по разбойникам и двинулись вперед. Деревянные ворота деревни были снесе­ны шайкой грабителей. Именно там мы нашли мальчика Джеффри Джонса, его мать была мер­тва. Мы взяли маль…

– Продолжай историю Отем Мюа, – настой­чиво напомнил Тайриан.

Он молился про себя и надеялся, что Гвен вернется на это место. Он не мог себе позволить потерять эту девушку.

– Патом мы наткнулись на Отем Мюа. Ей было примерно лет тринадцать. Длинные ры­жие волосы спутались, хорошенькое личико вымазано в грязи, юбка разорвана и испачкана землей. Скардон со своим кузеном Дрого и их люди убили ее родителей в Брайтоне. Девочка с сестрами дошла до Херста в надежде спастись от негодяев, но там их уже поджидал Дрого. Отем оказалась разлученной с сестрами. Она понятия не имела, что с ними случилось, и это было очень тяжело для нее – ведь они были вместе всю свою жизнь, четыре девочки, родив­шиеся в один час. Отем тряслась от страха, но мы не могли взять ее с собой, и Орион оставил с ней Джеффри, а мы погнались за Скардоном. Вот и все. После битвы, которая стала последней для многих негодяев, мы забрали Отем и маль­чика в Сатерленд, и с тех пор она живет там с нами.

– А Гвен? – спросил Тайриан, затем понял свою ошибку. – Я хочу сказать, что если Гвен действительно Винтер Мюа, то мы отыскали одно из пропавших времен года.

Хоуэлл посмотрел в сторону леса.

– Да, отыскали, но опять потеряли.

– Это так, – горько вздохнул Тайриан. – Если она Винтер, а не Гвен бесфамильная.

– Как все запутано, – пробурчал Хоуэлл, отъезжая от Тайриана с желанием как можно скорее привести своих людей и отыскать Гвен или Винтер и своего любимого Гершвина.

Гвен, не торопясь, ехала на север, у нее не было причин торопиться: с вершины зеленого холма она осмотрела окрестности, но не заме­тила никакой погони.

Денек выдался солнечный. Изредка по сине­му, как васильки, небу проплывали белые пу­шистые облака.

Гершвин щипал траву на прогретом солнцем лугу, а Гвен искала то, что смогла бы съесть на обед – ягоды, орехи, съедобные корешки. В чис­том сверкающем небе лениво кружили птицы.

Когда день стал клониться к вечеру, они перешли вброд мелкую речушку и двинулись через равнину Солсбери. На зеленеющих невы­соких холмах белыми точками выделялись па­сущиеся овцы. Многие поля стояли необрабо­танными, живые изгороди разрушились, бороз­ды заросли сорняками.

Гвендолен никогда не была в этой части стра­ны раньше.

Шагая по равнине, девушка встречала могиль­ные холмики, которые напомнили ей о монас­тырской жизни. Гвен не помнила ничего из того времени, что предшествовало ее скитаниям по монастырям. Только совсем недавно, с тех пор, как девушка встретила Тайриана, у нее появи­лось ощущение, будто что-то начинает всплы­вать в памяти: мимолетные образы, неясные очертания, размытые лица; какая-то девушка с рыжими волосами, другая – с золотистыми, третья – с длинными каштановыми блестящи­ми локонами.

Но сейчас Гвен снова ничего не чувствовала. Без Тайриана она превращалась в ничто.

Гершвин поднялся на самый высокий поло­гий холм, и Гвен осмотрела местность. Все было тихо и спокойно. Девушка продолжала путь.

Когда же небо потемнело и заискрилось ты­сячами звезд, уставшая так, что не выразить словами, Гвендолен соскользнула с огромного Гершвина и заснула, едва тело коснулось земли.

Дюк Стефан и двое рыцарей заметили боево­го коня, мирно щипавшего траву, и медленно подъехали ближе.

Стефан увидел светлые волосы и прекрасное лицо на залитой лунным светом траве и поднял руку, делая своим людям знак остановиться.

– Тихо, – предупредил он, – и не трогайте лошадь. Меня интересует молодаяженщина.

Он спешился и подошел к спавшей на земле красавице.

– Интересно, может, это одна из тех деву­шек, которые нужны герцогине? – пробормо­тал Стефан чуть слышно.

Он опустился на колени, внимательно рас­смотрел странное одеяние девушки, осторожно взял прядь шелковистых волос и потер их между пальцами. «Мягкие, прекрасные и сияю­щие, – подумал Дюк, – как и ее лицо».

Скорее всего, это она – та, которую все ищут. Послушница из монастыря.

Он был уверен, что поймал одно из времен года: ни одна другая женщина не могла быть столь прекрасной, за исключением, возможно, Отем Мюа.

И остальных сестер.

Стефан подумал, что скоро все будет при­надлежать ему: земли, замок Жеро – все! Если он соберет всех сестер до того, как до них добе­рется безумная и безнравственная кузина Ровена. Она поймала Отем Мюа, но упустила ее. А теперь он, Дюк Стефан, возьмет в плен другую сестру. Одна – лучше, чем ничего; будет боль­шой удачей, если именно эта девица в нелепом наряде хранит драгоценный камень Уиндраша. Что ж, начало положено!

Лишь на западе немного брезжил свет, когда они поднялись на вершину холма. Тайриан ехал с Хоуэллом и сатерлендскими рыцарями. Они пересекли местность вдоль и поперек в поисках каких-нибудь следов Гвен и Гершвина, но ниче­го не нашли, будто беглецы исчезли с лица земли.

Тайриан не сдавался. Он оставался в седле, когда другие отдыхали, продолжал искать, ког­да стало совсем темно. Наконец, совершена измученный, он свалился с лошади, понимая, что необходимо поспать, если он намерен про­должить поиски с рассветом.

Во сне он видел Гвен, и трава на том месте, где лежала его голова, стала мокрой от слез.

Уже прошло несколько часов, когда Тайриан почувствовал, что кто-то пытается разбудить его.

– Тай, мы должны ехать. Мои люди нашли их.

– Что? – сердце Тайриана громко застучало в груди.

– Да, – продолжал Хоуэлл, – нашли Гвен, Гершвина, а.также неприятности. Гвен не одна. Де'Бью говорит, что с ней, похоже, Дюк Стефан и его рыцари.

– Сколько? – отрывисто спросил Тайриан.

– Только двое, как сообщил Де'Бью. Тайриан в мгновение ока вскочил на ноги, подготовил лошадь и через несколько секунд был уже в седле.

– Возможно, их больше, но они прячутся в лесу. Надо ехать тихо и осторожно.

Тайриан с Хоуэллом нагнали остальных ры­царей и вскоре подъехали к лесу. Он был не­большим – от края до края можно было бы про­ехать за час.

В лесу царил полумрак, потому что ветви, переплетаясь вверху, не позволяли пробиться неяркому утреннему свету. Узкую тропинку с обеих сторон окаймляли заросли папоротника.

Выстроившись друг за другом, рыцари мед­ленно пустили лошадей вперед.

Прохладную тишину раннего утра нарушал лишь приглушенный стук копыт по покрытой мхом тропе.

Гершвин вдруг заржал и ударил передней ногой человека, который вел его под уздцы. Так как последние шесть лет Гвен гораздо чаще ис­пользовала уши, чем рот, слух ее стал необык­новенно острым. За мгновение до того, как взбунтовался Гершвин, она услышала тихий звук, донесшийся с покрытой мхом лесной тро­пы рядом с их лагерем.

Гвен осторожно огляделась: никто больше не услышал того, что слышала она. Возможно, она ошиблась и просто выдавала желаемое за действительное…

Когда девушка проснулась, она обнаружила над собой самые злые лица, какие ей только приходилось видеть. Даже улыбка Дюка Стефа­на создавала впечатление, что он хмурится и недоволен всем на свете. Однако Гвендолен он улыбнулся на удивление мягко, но девушка по­няла сразу, что перед ней вовсе не мягкий и добрый человек.

Почему-то лицо его показалось знакомым, наверное, она видела его в ночных кошмарах.

Гвен слышала, что одни называли его Стефа­ном, другие – Дюком. Она знала, что он не гер­цог^[1]. Дюк – просто имя этого человека.

Стефан? Гвен довольно часто слышала это имя в монастыре. Но что было связано с ним?.. Мать Аманда упоминала его в связи… с бароном Дрого!

Чьей пленницей она была раньше? Этого человека или барона Дрого и его рыцарей?

Гвен снова ощутила тревогу.

Два грубых рыцаря держали с обеих сторон огромного коня. Гвендолен слышала, как один из людей Хоуэлла окликал его по имени, когда. конь с девушкой на спине уносился в бешеной скачке.

Гершвин.

Гвен страшно хотелось позвать жеребца, крик­нуть людям, которые обращались с ним не очень вежливо, чтобы они отпустили его. Конь повер­нул морду в сторону Гвен, и девушка заглянула ему в глаза.

«Беги, Гершвин! Беги! Освободись! Спасись!» – она мысленно выкрикивала эти слова, глядя в прекрасные глаза животного.

И вдруг Гершвин встал на дыбы, а оба рыца­ря оказались на земле. Конь вырвался, стреми­тельно повернулся и побежал к лесу.

В утреннем свете мелькнул меч.

– Мы могли бы использовать его, – провор­чал Дюк Стефан. – Идиоты. Неужели нельзя удержать обыкновенную лошадь? – он помрач­нел и нахмурился. – Черт бы побрал вас обоих.

Гвен закрыла лицо руками, взглянув на ок­ровавленный меч. Гершвин! О, нет!

– Я задел его прежде, чем он вырвался, Дюк! – похвалился один из рыцарей.

– Ты идиот! – заорал Стефан и с мечом в руке бросился вперед, рассекая клинком воздух.

Медленно поднимаясь с поваленного дерева, на котором она сидела, Гвен не сводила глаз с Дюка.

«Он явно безумен, – подумала девушка. – Бог мой, следовало ехать прямо в Кирклейский скит, а не соглашаться на предложение Тайриана. Я даже не подозревала, что вне стен святого убежища столкнусь с подобным сумасшествием. Мужчины – настоящие безумцы. Неужели их души так жаждут крови других?»

Гвен задрожала, наблюдая за кровавой сце­ной: Дюк Стефан отрубил рыцарю руку, подхва­тил падающий окровавленный меч и всадил его рыцарю в сердце.

Гвен немигающим взором смотрела, как уми­рает человек. Через мгновение все было конче­но. Стефан повернулся к ней, вкладывая меч в ножны. Он ухмылялся.

Каждая клеточка этого человека-зверя исто­чала опасность. Он приближался, и девушку стала бить нервная дрожь. Что он собирается делать? Сердце Гвен колотилось уже где-то в горле.

Стефан поставил ее на ноги, притянул к себе и поцеловал в губы. Он целовал ее до тех пор, пока девушка не начала задыхаться. Его губы были влажными, но не грубыми. Неужели по­целуй вызывает только такие ощущения? Гвен надеялась, что нет, потому что она ничего не чувствовала, кроме отвращения. Он только что убил человека, вложил в ножны окровавленный меч и теперь, нежно обнимая, целует ее.

«Этот человек сумасшедший, – повторяла про себя Гвен, – совершенно сумасшедший!»

Почему она не слышит больше приглушен­ного стука копыт по мшистой тропе? Неужели Гершвин умер, потеряв слишком много крови? «Боже милостивый, – взмолилась она, – пусть это будет лишь незначительная рана!»

Как долго этот ненормальный собирается це­ловать ее? Или он задумал задушить ее таким способом?

«Где ты, Тайриан? Ты – мое единственное убежище в этом мире безумия. Приди и спаси меня, пока я еще жива».

Тьма закружилась вокруг Гвендолен.

Сейчас она упадет в обморок или… умрет от поцелуя этого дьявола.

Глава 23

Ровена закрыла глаза рукой, чтобы не видеть свое отражение в зеркале. У нее ужасно болела голова. Она сняла тесный светловолосый, парик и пристально взглянула на поредевшую копну черных волос.

Герцогиня выбрала другой парик – с длин­ными черными волосами и челкой в стиле Клео­патры. Да, именно этот ей нравился больше остальных. Даже ее любовники не могли разли­чить, где ее собственные волосы, а где нет. Рове­на научилась так искусно подкалывать парики к живым волосам, что и в минуты пылкой страс­ти они оставались на месте.

Она проиграла. Ее замыслы, будущее – все разлетелось, как дым, из-за того, что судьба неправильно распределила роли. Из-за Рейна и его людей. Нет. Не его людей. Их кузена Чер­ного Рыцаря. Она думала, что знает Рассела лучше… Но опять же, Рассел клялся, что поня­тия не имел о плаце Рейна.

А Рейн пошел против нее. Если бы он даже знал, что она задумала, то и тогда бы не сумел более точно разрушить ее планы.

И что это нашло на Рейна? С чего вдруг он влюбился в эту рыжеволосую девицу Отем Мюа?

Как Рейн узнал, что Черный Рыцарь увез Отем?

Ровена провела по парику несколько раз щеткой и отбросила ее.

– Может, Коуртени тоже повернул против меня?

Придется начинать все сначала и придумы­вать новый план, менее уязвимый и более дейст­венный. Но потребуется время, чтобы шпионы смогли собрать побольше сведений, хотя многое из того, что герцогине хотелось бы знать, уже обнаружено. И вполне возможно, что она могла бы отыграться на той красивой монахине, пой­манной недавно кузеном Стефаном.

Она вырвет у него эту девушку, причем он даже не поймет, в чем дело. У нее отличные наемники. Правда, пока они не сумели спра­виться с Отем Мюа. Ровена время от времени посылала их в Сатерленд, но каждый раз они возвращались с пустыми руками. Сделать что-либо в этом замке было крайне трудно.

Но ее люди найдут способ! Они должны сде­лать это, иначе заплатят своими головами.

Ровена встала, оценивающим взглядом оки­нула новое дорогое платье, глядя в зеркало. Да, парик Клеопатры подойдет лучше всего. Она прошлась по комнате, скользя руками по пыш­ному, соблазнительному телу.

– Меня называют герцогиней не просто так! – гордо выкрикнула она своему отражению. – Я убила герцога Чейчестерского, моего мужа. После этого любой, кого я решала отправить на тот свет, становился легкой добычей!

Все, кроме Отем Мюа.

Черт его побери, но Рейн чуть не прикончил ее шесть лет назад.

Что же тогда произошло? Он никогда не рас­сказывал ей. После той роковой неудачи Рейн старался избегать ее. Он прекратил заниматься с ней любовью… Милый кузен… Подлец!

Внезапно Ровена замерла: у нее мелькнула великолепная идея.

Почему бы не убить одним выстрелом двух зайцев?

Она совсем недавно узнала, что у Рейна есть ребенок; место, где он прячет девочку, тоже из­вестно – замок Солсбери. Ее люди сообщили, что он поехал туда со своей шлюхой. Так почему бы заодно не выкрасть и девчонку?

Она сложит в аккуратную корзинку Отем, Винтер и Сонг. Глупые имена. Слишком цветис­тые. А еще есть Сприн и Саммер! Это похоже на то, как знатные сеньоры называют своих со­держанок – Понедельник, Вторник и так далее, и спят с ними в соответствующий имени день. Какая глупость!

– Я – герцогиня Ровена! – похвасталась она зеркалу. – В моем имени чувствуется сила!

Ровена быстро спустилась по лестнице и от­правилась в конюшню на поиски своего послед­него любовника, но, к сожалению, обнаружила, что наемник уже ушел. Прямо странствующий рыцарь какой-то! Он постоянно исчезает именно в тот момент, когда особенно нужен ей.

Де'Бью. С некоторых пор у Ровены возникло подозрение, что он, стремясь к собственной вы­годе, тоже ведет нечистую игру.

Ровена подыскала замену в конюшне. Это был высокий – выше шести футов – здоровый парень.

«Мужчины, – думала герцогиня, катаясь с ним в сене, – все они одинаковы».

Глава 24

Склонившись над грядками в саду, Отем рывком выпрямилась.

– Что-то случилось. Я чувствую. Кто-то по­пал в большую беду. Можешь утверждать, что все хорошо, сколько угодно, но я все равно не поверю.

– Отем, – сказал Рейн, – у тебя постоянное ощущение, будто происходит что-то ужасное. Должно быть, это опять твои сны. Насколько я понимаю, ты снова видишь кошмары о своих пропавших сестрах. Но в данный момент ты ничего не можешь изменить. Надо продолжать жить, Отем. Выпалывай сорняки, сажай травы. Смотри, Сонг ждет тебя, чтобы поиграть.

Отем вздохнула:

– Я играла с ней все утро. Я люблю ее и чувствую, что Сонг тоже хорошо ко мне относит­ся. Но сейчас она устала, Рейн. Май-Ли должна забрать девочку и уложить ее поспать. А теперь, – продолжала она, вытирая руки о грубый халат, наскоро сшитый Май-Ли специально для рабо­ты в саду, – мы должны сесть и поговорить.

Рейн сел на старую каменную скамью, вы­дернул травинку и взял ее в рот.

– Хорошо. Кто сейчас в опасности? Из-за кого ты так волнуешься?

– Она в опасности. У меня опять появилось это странное чувство, будто она очень близко, а я не могу ни увидеть, ни дотронуться до нее.

Отем тяжело вздохнула и опустилась на скамью, оставив несколько дюймов между собой и Рейном. Он взглянул на пустое пространство между ними и улыбнулся, глядя на печальное, задумчивое лицо девушки.

– Дела в саду идут прекрасно. Ты высадила травы, овощи, пересадила фруктовые деревья, и сад преобразился. Ну-ка, иди сюда, – Отем подвинулась, и Рейн обнял ее за плечи. – Что тебя тревожит?

– Она в беде, Рейн. Я чувствую, что она тоже думает обо мне. Что-то происходит…

Рейн молчал.

– Чего ты ждешь, Рейн? Кто эти люди, ко­торых я снова видела среди холмов сегодня утром? Они следят за нами? Или это твои люди?

«Ну вот и все, – произнес про себя Рейн, – у нее закрались подозрения».

– Со временем я все расскажу тебе.

Ему хотелось ухаживать за девушкой долж­ным образом, обращаться с ней, как с истинной леди, добиваться ее руки. Скоро, совсем скоро такой день придет. Когда богатство вернется к нему. Прошлой ночью его люди принесли часть его состояния. И будет неудивительно, если замок окажется в осаде: королевские драгоцен­ности, которые его люди выкрали у воров, нахо­дятся здесь!

Король Генрих не хочет, чтобы Рейн раскры­вал положение вещей – так говорилось в полу­ченном от него послании. Рейн должен хранить все секреты при себе еще какое-то время. Он не может рассказать всего даже Отем.

Необходимо доставить Генриху драгоценные камни. Они уже здесь, спрятаны в башне Солсбери. Никто не должен добраться до них, хотя многие стремятся завладеть ими.

– Взгляни на замок, Отем. Хорошенько изу­чи его и сохрани в памяти. Потому что, возмож­но, вскоре ты будешь жить здесь.

– А на что тут смотреть? – спросила де­вушка. – Просто еще один старый замок.

Рейн вздрогнул от этих слов. У него были и другие замки, но этот совсем недавно его рыца­ри отбили у баронов-захватчиков. Теперь гнус­ные мерзавцы снова охотятся за ним. Сейчас Рейну нужно защищать самое важное; Отем и его ребенок – лишь часть этого.

Отем взглянула вниз – у подножия холма, на котором стоял замок, лежала большая дерев­ня; в долине виднелись пасущиеся лошади и овцы; вдалеке можно было различить еще три деревни. Замок располагался на плоской травя­нистой вершине холма, его опоясывала мощная стена высотой около сорока футов с квадратны­ми башнями, и все это представляло собой вну­шительную крепость.

– Действительно, место впечатляющее, – сказала Отем. – Как оно называется?

На ответ она не рассчитывала: каждый раз, задавая этот вопрос, девушка сталкивалась с гробовым молчанием Рейна и ожидала, что и сейчас он проигнорирует эту тему.

– Я расскажу тебе, – начал Рейн. – Барон, который первым обосновался здесь, знал, что делает. Судя по внешнему виду, первым был построен южный замок. Мои предки…

– Твои предки? – выдохнула Отем. – Ста­новится интересно, продолжай.

– Они постепенно достраивали стены, и в результате вся вершина холма оказалась обне­сенной стеной. Вот та, что ближе всего к нам, была пристроена… э… наверное, лет десять назад.

– Ты точно не знаешь? – удивилась Отем. – Я думала, что если этот замок принадлежал твоим родственникам, тебе следовало бы знать подробности.

– Я отсутствовал большую часть времени. Сражался вместе с королем Генрихом и теми, кому была нужна моя помощь и услуги моих рыцарей.

– Помощник. Защитник, —она кивнула, – это так на тебя похоже, Рейн.

Без предупреждения его рука легла за затылок девушки, и Рейн крепко поцеловал ее. Отем тут же ответила на поцелуй и обняла своего рыцаря, пытаясь унять переворачивающееся в груди сердце. Он подтянул ее поближе и усадил себе на колени. Некоторое время они молча сидели, тесно прижавшись друг к другу.

Боже, как он любит эту женщину!

– Рейн? – тихо произнесла Отем.

– Да?

– Сколько человек наблюдают за местностью сверху?

– Не очень много, – ответил он, солгав без злого умысла.

– А сколько находятся в укрытии? – снова спросила девушка.

Неожиданно пальцы его скользнули под юб­ку, пробежали по бедрам и проникли внутрь. Отем не изумилась, лишь улыбнулась, ощущая ритмичные движения.

– У тебя есть собственные рыцари? – улыб­ка ее стала шире. – Есть ли охрана у Май-Ли и Сонг?

– Да, есть.

– О, Рейн, любимый, ты доведешь меня до экстаза, если не прекратишь. Кто-нибудь навер­ху может увидеть, чем мы тут занимаемся?

Отем с улыбкой взяла лицо Рейна в ладони, доверяя свое тело его волшебным рукам.

– Нет, пока мы сидим так близко и моя рука скрыта под твоей юбкой, не могут. Кроме того, вокруг нас высокие кусты, – ответил Рейн. – Я должен видеть тебя. Прямо сейчас.

Отем шепнула:

– Хорошо. Поторопись, Рейн.

Он принялся расшнуровывать лиф платья.

«Как много одежды!» – чуть ли не с омерзе­нием подумал Рейн, борясь с завязками.

Одержав победу в этой «стычке», он уложил Отем на скамью, опустился на колени и стал целовать плоский живот. Она потянулась к нему, и Рейн вошел в таинственную суть.

Отем утратила ощущение мира, исчезло все, кроме этого мужчины. Он глубоко проник в нее, потом еще раз и еще. Она подхватила мощный, трепещущий ритм; пульсирующая энергия по­токами радости расходилась по всем артериям ее тела. Они двигались, подчиняясь древнему ритму, наполнявшему их души. Все больший восторг охватывал их, пока, наконец, они не всту­пили в рай, совершенный, как сама природа.

Они рассмеялись – Отем радостно, Рейн торжествующе – когда достигли потрясающего завершения.

– Перед Богом и всеми остальными… – пробормотала Отем, утыкаясь в его плечо и удо­влетворенно расслабляясь.

Некоторое время они отдохнули. Рейн нето­ропливо поглаживал нежную кожу любимой. Отем прервала умиротворенное молчание:

– Теперь твоя очередь, милорд!

– А? Нет. Слишком рискованно.

– Рейн, ты трогал меня – я тоже хочу тебя потрогать. Это несправедливо – мне достались все удовольствия… а ты просто смотрел, – до­бавила она со смущенным смешком. – Кроме того, всего несколько минут назад мы занима­лись любовью, и это почему-то не было «слиш­ком рискованно». Что такого случится, если я тоже доведу тебя?

– Любовь моя, поговорим о чем-нибудь еще, – ответил Рейн, мягко касаясь ее щеки; пальцы его все еще хранили ее запах. – Не хотела бы ты, чтобы я ухаживал за тобой, дарил цветы, приносил прекрасные шелка?

– Нет.

– Нет? – Рейн поразился ответу. – Все женщины хотят, чтобы любимые мужчины при­носили им цветы и дорогие подарки. Тогда чего же хочешь ты, Отем?

– Ты защищаешь нас, Рейн, верно? Люди, наводнившие замок, собираются сражаться. С кем именно они будут драться?

– Кто знает, Отем. Этот замок столько раз был в осаде… даже трудно подсчитать.

– Ты по-прежнему уклоняешься от ответов на мои вопросы. Ну, хорошо. А мне действи­тельно придется отправиться в путь, вернуться в Сатерленд и узнать, нет ли новостей о моих сестрах.

– Известий о сестрах? – Рейн недоверчиво посмотрел на нее. – Отем, пролетели годы!

– Чуть больше шести лет.

– И за такой срок не было никаких извес­тий! К этому времени они, должно быть, или погибли, или живут счастливо в новых семьях. Тебе не приходило в голову, что такое возможно? Ты что, думаешь только о себе и собственном счастье?

Отем встала и провела ладонью по скамье, затем с самодовольной улыбкой произнесла:

– Если ты имеешь в виду то, что недавно произошло…

– Нет, Отем. Подумай серьезно и честно.

– Честно? И это говоришь мне ты – Рейн-Хранитель Тайн? Это ты думаешь лишь о себе!

– Твои сестры потеряны для тебя, Отем.

– Сколько же в тебе жестокости, Рейн Гардиан!

Прежде чем позволить ей уйти разозлившей­ся, как дикая кошка, Рейн схватил Отем за плечи, рывком повернул к себе и запечатлел на ее Тубах самый пылкий поцелуй, от которого у девушки перехватило дыхание. А потом подул ей в ухо, прижимая изящную ручку к своему естеству, как она того хотела несколько минут назад.

Отем пристально глянула на него из-под бах­ромы рыжевато-коричневых ресниц и со злос­тью сплюнула.

– О! Сначала ты говоришь со мной совер­шенно бессердечно, потом ласкаешь, целуешь, дуешь в ухо, позволяешь дотронуться до себя… Спасибо за пустяк, сэр Высокомерие!

Он рассмеялся:

– Ты изумительно выглядишь, когда выхо­дишь из себя!

– Вы наглец, сэр!

Она вырвалась из объятий и решительными шагами направилась к замку, рассерженно бро­сив через плечо:

– Убирайся к черту, Рейн, полностью и окон­чательно… Отправляйся в ад!

«Лучше не раздражать ее больше», – поду­мал Рейн. Вполне достаточно. А поцелуй был таким, что она запомнит его и ласки тоже. По крайней мере, он надеялся на это.

Когда Отем твердой поступью, словно разъ­яренный рыцарь, вошла в замок, Рейн сказал сам себе:

– Я уже был в аду и не имею ни малейшего желания очутиться там вновь, – он покачал темноволосой головой. – Нет, не так. Я никогда не был в аду и вряд ли испытаю удовольствие, отправившись туда, как, впрочем, и любой дру­гой человек в здравом уме. Временами ад здесь, на земле. Зачастую выход сильных чувств и страстей становится настоящим адом.

А сейчас Рейну надо было о многом позабо­титься.

Нельзя оставлять Отем в таком состоянии. Если потребуется, он прикажет связать девушку и заткнуть ей рот. Это будет самым мудрым решением, ведь Рейн заметил, что Отем украд­кой стащила кое-какие рыцарские доспехи, что­бы принять участие в битве.

Май-Ли он уже предупредил, чтобы та увела и хорошенько спрятала ребенка в случае напа­дения на замок.

Вернувшись во внутренний двор, Отем краем глаза заметила промелькнувшие тени и стреми­тельно остановилась. Как будто какие-то люди лишь мгновение назад были здесь, а теперь их уже нет.

Вот опять!

Отем удивленно рассматривала семерых муж­чин, неожиданно появившихся из внешнего двора. Они тоже секунду-другую изумленно смотрели на нее, потом быстро исчезли в том же направлении, откуда появились.

Отем немедленно последовала за ними.

Во внутреннем дворике девушка обнаружила прочные ворота – как это она не заметила их раньше? – а за ними круто вниз спускался тон­нель восьми футов в высоту и четырех в шири­ну, прорубленный в твердой скале. Подземная река протекала внизу – Отем слышала журча­ние бегущей воды.

Спускаясь по тропе, Отем обнаружила, что та ведет к канатному мосту через реку, а потом на площадку, простирающуюся до одной из ба­шен. Девушка остановилась на минуту-другую, чтобы оглядеться.

Услышав, что кто-то приближается, она скользнула в тень. До Отем донесся голос Рейна, приглушенный шумом воды:

– Джерод, если увидишь, что люди Дрого выходят на дорогу, перережь веревочный мост, войди в башню и перекрой ход изнутри. Мы долж­ны обеспечить безопасность того, что спрятано там.

Из своего укрытия Отем с любопытством по­глядывала на беседующих. Не удивительно, что Рейн не хотел, чтобы она входила в башню. Девушка увидела, как Рейн передал ключ Джероду, а тот повесил его на кожаный шнур на шее.

Заговорил один из рыцарей помоложе:

– Мы все очень голодны, милорд. Мы не ели ничего, кроме яблок, с утра, а сражение очень разжигает аппетит.

– Какое сражение? – спросил другой ры­царь и подтолкнул юношу локтем. – Мы еще никого не видели, парень.

– Я забыл про еду, – извинился Рейн. – Я распоряжусь, чтобы ее тотчас же приготовили и принесли вам.

– И выпивку? – с надеждой в голосе спро­сил юноша.

– Все, что найдется в подвалах, – ответил Рейн. – Правда, я долго не был здесь, а прибыл лишь неделю назад…

– Я знаю, – сказал юноша Николас. – Ты изменишь тут все.

Рейн повернулся уходить.

– Да, хотелось бы.

Заслышав его шаги, Отем бросилась во внут­ренний двор и спряталась за высокой копной сена.

Когда Рейн и остальные рыцари вышли на солнечный свет, Отем услышала знакомый голос:

– Я расставлю вас в защите. Возможно, мне придется уехать в ближайшие день-два, если только мы не окажемся в осаде. Я хочу быть твердо уверен, что моя дочь, Май-Ли и Отем будут в безопасности.

– Все будет в порядке, Фол…

– Не произноси! – в тихом голосе Рейна по­слышалась угроза. – Никогда не произноси ни этого слова, ни следующего за ним. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Сейчас понимаю, милорд. И я не забуду твоего имени.

«Услышав это, Отем подняла глаза к небу. О, господи, кто же такой Рейн на самом деле?

Рейн настороженно огляделся.

– Говори тише, пригнись немного. В чем дело, Джерод? Что-то не так. Что именно?

– Та леди с рыжими волосами.

– Отем.

– Она видела нас.

– Сейчас это не имеет значения. Рано или поздно она должна была узнать, – Рейн прищу­рился, вглядываясь в стог сена. – Поверь мне, Отем обладает особым даром раскрывать поло­жение вещей.

– Она знает, кто ты?

– Конечно. Ей известно, что я – Рейн Гардиан. Рыцари ушли, а Рейн, пройдя пару шагов, притаился в. тени. Он хотел посмотреть, кто вый­дет из-за стога. Ему не пришлось долго ждать.

Рейн зажал рот рукой, чтобы не расхохо­таться вслух.

Отем прошествовала, горделиво выпрямив спину и вздернув подбородок. Похоже, ее дейст­вительно придется связать.

Над крышей замка показалась луна. Горя­щие факелы отбрасывали повсюду причудли­вые, жутковатые отсветы. Рейн созвал своих людей, прятавшихся в лесах и на склонах хол­мов, и распределил их вдоль южной стены, а Джерод снова проверил укрепления в северной части. Он поместил двадцать человек в нижнем внутреннем дворике и расставил, десять часовых на боковых стенах. Затем спустился по переходу К Фаллону.

– Они идут, – сказал один из рыцарей. – Их много.

– Чувствуешь себя как-то неловко, находясь в таком безопасном положении, – заметил Фаллон, когда Рейн присоединился к ним в надвратной башне. – Нет ощущения настоящего сра­жения.

Рейн в этот момент думал о Тайриане, гадая, почему кузен до сих пор не нагнал их. Рейн говорил, что остановится в старом солсберском замке, но Тайриан взглянул на него тогда безо всякого выражения; мысли его были заняты другими делами – вероятнее всего, какой-то женщиной. Возможно, Тайриан после отъезда из Ноттингемского леса отправился на поиски светловолосой сестры Отем.

– У тебя уже была одна стычка сегодня, Фаллон, так что можешь обойтись и без другой, – сказал Рейн своему рыцарю.

– Действительно. Я чувствовал себя отвра­тительно, когда связывал и затыкал рот этой красавице, выполняя твой приказ, Рейн, – согласился Фаллон, – и мне следовало бы сооб­щить тебе о негодяе, который чуть не столкнул меня в трясину.

– Какой негодяй? – поинтересовался Рейн, удивляясь, чему Фаллон улыбается, глядя куда-то за спину Рейну.

Он уже собирался обернуться, когда Фаллон с низким смехом ответил:

– Ну как же! Тайриан, твой кузен. Рейн внимательно посмотрел на Фаллона.

– Он здесь?

– Да, – ответил Тайриан где-то позади Рей­на, – и когда я доберусь до Дюка Стефана, этот день станет последним днем этого негодяя на земле!

Рейн улыбнулся:

– Что он сделал на этот раз?

Тайриан тяжело опустился на пол и вытянул длинные ноги. Он выглядел совершенно изму­ченным. Светлые волосы, обычно аккуратно подстриженные, отросли и торчали во все сто­роны; он пригладил их усталым жестом, глубо­ко вздохнул и объявил:

– Он забрал единственное, что имеет для меня значение на этой забытой богом земле.

– Ты нашел ее? Сестру Отем?

– Думаю, что да. Она известна под именем Гвендолен – так называли ее монахини в Уитби.

– Ах да, – сказал Рейн. – Я встречался с матерью-настоятельницей, однако встреча была краткой.

Тайриан продолжал:

– Этот негодяй Стефан исчез мгновенно пос­ле того, как рыцарь Хоуэлла – Де'Бью – заме­тил его с Гвен и Гершвином.

– Кто такой Гершвин? – Рейн на миг пере­вел взгляд на Фаллона, следившего за дорогой все то время, пока продолжалась беседа Рейна и его кузена.

Тайриан обвел взглядом людей в коротких кожаных куртках воинов. Кто все эти люди? Наверное, вернулись все мужчины Солсбери.

– Я спрашиваю еще раз, – повторил Рейн, – кто такой Гершвин?

– Боевой конь Хоуэлла Армстронга. Гвен сбежала на нем, и я до сих пор не понимаю, по­чему она так поступила. Она много страдала… Она не может говорить и часто испытывает страх, но все же, Гвен – храбрая девушка.

– Должно быть, она прошла через муки ада, когда ее схватили ребенком, потом отбили ры­цари Генриха, привезли в монастырь, а потом постоянно перевозили и прятали то в Уитби, то в Кирклее.

– Откуда тебе известно это? – хрипло спро­сил Тайриан.

– Это та история, которую мы с Отем сложи­ли по крупинкам. Но мы еще не нашли Винтер.

Тайриан, казалось, был готов убить кого угодно: еще не нашли.

– Полагаю, сюда добрались люди Дрого. Воз­можно, и сам он среди них, – сообщил Рейн кузену. – Можешь взять его голову, если хо­чешь, чтобы дать выход ярости.

– Сейчас мне нужна голова не Дрого, а Дюка Стефана. Я хочу видеть ее на блюде с яблоком во рту, как у поросенка. И я получу ее! Мы оста­новились немного передохнуть и вскоре снова отправимся в путь. Я не хочу, чтобы Стефан со своими приспешниками ушел далеко.

Рейн дотронулся до его руки.

– Не так быстро, кузен. Может оказаться, что тебя заставят подождать.

Тайриан сердито спросил:

– Почему это? – и посмотрел на озабочен­ное лицо Рейна.

– Смотри.

Рейн показывал на дорогу внизу. Тайриан прищурился, подавшись вперед, и на высоком лбу выступили капельки пота. Бог мой, он за­держан надолго!

– Хоуэлл Армстронг со своими людьми вскоре должны присоединиться к нам, – заго­ворил Джерод. – Сюда, милорд. Ваши доспехи готовы.

Рейн отошел в сторону, захватив оружие и щит.

– Вполне вероятно, что живым я отсюда не выйду, – сказал Тайриан главным образом са­мому себе, так как Рейн одевался, готовясь к бою. – А когда закончится сражение, Гвен, мо­жет быть, уже не будет в живых.

– Не думаю, что Стефан поспешит, – по­слышалось из темноты.

– Известно, что Дюк Стефан – жестокий любовник, – сказал Тайриан, облачаясь в коль­чугу, – И в большинстве случаев он исчезает, как злобный колдун, прихватив с собой жертв, иногда на целые месяцы или даже годы. Когда он отпускает женщину, мало что остается как от ее тела, так и от души…

Слишком поздно преследовать Дюка Стефана… Чёрт, ему не следовало появляться в Солсбери!

Около сотни воинов двигались по извилистой дороге, над ними развевалось знамя с красным драконом.

Тайриан видел, как в башню ввели хоро­шенькую рыжеволосую Отем и повели в комна­ту на самом верху. Он с удивлением заметил, что девушка связана и во рту у нее торчит кляп.

Рейн, наверное, знает об этом.

Глава 25

Гвен все терла и терла губы, надеясь избавить­ся от следов отвратительного прикосновения человека по имени Дюк Стефан. Он целовал ее так долго, что девушка решила, будто пришел ее смертный час; однако этого не произошло.

Руки Гвен были связаны впереди, ее посади­ли возле дерева, и девушка наблюдала за всем, что происходило вокруг. К их лагерю подходили все новые и новые люди, и сейчас число рыца­рей значительно увеличилось.

Гвен видела сверкающие подвески на конс­ких сбруях и попонах; на черных полях белели ужасные черепа. Эти рыцари казались девушке самыми зловещими и страшными из всех лю­дей, что когда-либо встречались ей в жизни. Волосы их были сальными и длинными, похо­же, они не мылись месяцами.

Гершвина поймали и привязали недалеко от нее, но по диким взглядам жеребца Гвен поня­ла, что он в любую минуту готов вырваться на свободу и бежать к хозяину.

Дюк Стефан опять направился в ее сторону. Гвен брезгливо передернулась, зная, что он сно­ва прикоснется к ней.

– Ты ничего не ела, – сказал Стефан, взгля­нув на нетронутую еду возле ее ног.

Гвен пожала плечами. Как она может есть со связанными руками?

– А, понимаю! – он наклонился и освобо­дил ее от режущих кожу грубых веревок. – Ешь, прекрасная девица. Скоро тебе понадо­бятся все силы. Мы присоединимся к барону Дрого, – Дюк внимательно наблюдал, как она отщипывала маленькие кусочки и отправляла их в рот. – Ты ешь мало, не так ли?

Как она могла ответить? Да если бы даже и могла, она не хотела. Это был злобный, жесто­кий человек. Выглядел он неопрятным и диким, хотя и не пах так омерзительно, как те люди, что связали ее. Голос его был грубым и хрип­лым, а слова, что вылетали из хищного рта, ре­зали слух.

– Что с тобой случилось? Почему ты не го­воришь? – спросил Стефан, пробуя кусочек с ее блюда. – Ты – самая красивая девушка из тех, что я видел. Ты действительно Винтер Мюа, которую разыскивает герцогиня Ровена? Ради Бога, кивни головой, если «да».

Гвен снова пожала плечами. Откуда ей знать? Имя казалось знакомым – вот и все. И Тайриан упоминал Отем Мюа. Он тоже думал, что Гвен родственница этой женщины. Все это ставило Гвен в тупик, к тому же сейчас ее гораздо боль­ше волновало то, что произойдет дальше. Что Дюк Стефан задумал с ней сделать? Изнасило­вать? Убить?

С хриплым смехом Стефан провел костяш­ками пальцев по щеке девушки.

– В чем дело? Тебе не нравятся мои при­косновения? В это трудно поверить! Большин­ство женщин с радостью встречает мои ласки…

Вывернувшись, как кошка, Гвен плюнула прямо ему в лицо. Дюк схватил ее за руку, рыком притянул к себе и жадно впился в нежный рот.

– Ты познакомишься с моими ласками, пре­лестная шлюха!

Он откинулся назад, плотоядно облизываясь, будто девушка была лакомым кусочком, кото­рый он только что проглотил. Его рука накрыла сначала одну грудь девушки, потом вторую; не­большие округлости скрывались в огромном кулаке.

– Ты почти ребенок, а? Но сейчас, – про­должал Стефан, поднимаясь, – у нас здесь есть кто-то, с кем тебе надо познакомиться. Он тебе понравится. Может быть, ты вспомнишь его?

Взгляд Гвен напоминал блеск кинжала.

– Ты вспомнишь, прелестная шлюха! – Сте­фан рывком поставил ее на ноги. – Думаю, память вернется к тебе вместе с голосом.

Гвен сомневалась в его словах, но боялась увидеть то, что ей предстояло.

Когда Дюк отвернулся, девушка вытерла рот рукой. Ее не стали связывать вновь.

И вдруг Гвен увидела еще одного присоеди­нившегося к Стефану человека. Широко распах­нув глаза, она смотрела, как он спрыгивает с лошади.. Девушка узнала его – именно у этого рыцаря она увела боевого коня Хоуэлла. Это был Де'Бью.

– Прямой атаки я не боюсь, – сказал Рейн. – Они сами увидят, что мост разрушен. Не думаю, что они решат подниматься дальше по этой до­роге.

– Да, они знают, что мы можем забросать камнями сверху всех нападающих, – добавил Фаллон, но если они изготовят множество лестниц, как это совсем недавно сделали мы, воинов на стене ожидает жаркое дело.

– Ха, – фыркнул Рейн, – все, что у них есть, это лучники!

– Чего я действительно опасаюсь, – про­должал Фаллон, так это какого-нибудь тайного прохода, о котором мы не знаем.

– Ты так думаешь? – спросил Рейн. – Но откуда он мог взяться?

Черные глаза Фалкона сузились.

– Не забывай, Рейн, что они довольно долго удерживали замок и вполне могли провести, например, из леса подземный ход, выходящий куда-нибудь на территорию замка.

– Конечно, выход должен быть замаскиро­ван… – протянул Рейн, – но все же, я считаю это маловероятным.

– Если такой проход существует, – Фаллон развивал мысль, которая не давала ему покоя, – он может выходить и где-нибудь на склоне холма…

В разговор вмешался Тайриан:

– Когда мы с Хоуэллом подходили к замку, мы обратили внимание на островки кустов на склоне, разбросанные там и сям; и если Фаллон прав, и выход находится в зарослях, оттуда не составит труда перебросить в замок лестницу.

Рейн нахмурился:

– Положение окажется затруднительным, если наши опасения оправдаются. Противник прекратил все передвижения, несомненно, он ждет подкрепления. Сегодня вечером все наши воины должны собраться в замке. На стены вы­ставить часовых, отрядить десять человек для патрулирования внутренней территории замка.

– Хорошо, Фол…

– Я же предупреждал, – прервал Рейн, нахмурив брови, – не произноси этого имени.

Фаллон кивнул, показывая, что все понял.

– Я продолжу, – произнес Рейн. – Если ход существует на самом деле, неприятелю при­дется передвигаться в нем гуськом, ход не мо­жет быть очень широким, тем более, что време­ни на его изготовление у наших врагов было не много. Значит, при добросовестном карауле выйти из него смогут три-четыре человека, а мы уже будем на ногах и без труда отразим нападение. А завтра мы пошлем людей, чтобы они проверили каждый куст на склонах холма.

– Я только мечтал о хорошем отдыхе, – проворчал Фаллон, – но теперь… Если я и ус­ну, то увижу во сне, что один из этих драконов добирается до моего горла. Я сейчас же распоря­жусь об охране, Рейн.

– Я думаю, милорд, – заговорил один из воинов, – среди неприятеля есть и наши люди. Я видел шлемы и щиты Солсбери.

– К сожалению, ты прав, – Ответил Рейн, – я тоже заметил их.

– Но как такое, могло случиться, милорд? Их взяли в плен?

– Нескольких воинов действительно недос­тает, – подтвердил Фаллон.

Рейн покачал темноволосой головой.

– Дрого никогда не берет пленных. Боюсь, негодяи просто убили их, а оружие и одежду взяли себе. Никаким другим способом шлемы и щиты Солсбери не могли попасть к ним.

– Черт! – воскликнул Фаллон. – Почему Дрого не идет в атаку, а глазеет на замок?

– Потому что в данный момент он ничего не может сделать, а он не совсем идиот, чтобы впустую потерять сотню человек.

Этой же ночью при полной яркой луне неболь­шая группа всадников подъехала к площадке, с которой начинался мост. Среди них выделя­лась фигура высокого человека, закованного в доспехи, с длинными черными волосами, падав­шими из-под шлема на плечи.

– Господи… – выдохнул Тайриан, – это же Дюк Стефан, – сжав кулаки, он свирепым взглядом сверлил темную фигуру. – Это зна­чит, что Гвен где-то рядом! Но я не могу убить его, пока не буду знать наверняка, что она в безопасности!

Всадник подъехал поближе и остановился в сорока футах от ворот замка.

– Я – Фолкан Солсбери, – громко сказал Рейн. – С кем имею честь?

– Я – Стефан Преисподней, – с нарочитой торжественностью произнес Дюк и мерзко рас­смеялся. – Я не знаю, может, я и захватил твой замок хитростью, но все же заявляю, что завое­вал его в честном сражении!

– В каком сражении?! – прорычал в ответ Рейн. – Мы еще не бились, ты… – он чуть не сказал «подонок», но удержался в последнее мгновение.

«Что-то здесь не так», – подумал он.

– Ты прекрасно знаешь, что пока ты развле­кался со своей шлюхой далеко отсюда, этот замок побывал в моих руках, – Дюк снова рас­смеялся. – Сейчас мне не нужны эти старые кам­ни, я намерен взять содержимое и частично уже сделал это… Ни одной женщине не причинена боль и не нанесено оскорбление, кроме одной. Полагаю, когда ты воевал во Франции, ты не всегда проявлял подобное снисхождение. Они живы и здоровы, – продолжал Стефан, – мы не режем хладнокровно хорошеньких женщин и детей.

Кровь отлила от лица Рейна.

– Бог мой, – тихо простонал он, – они схва­тили Отем, Сонг и Май-Ли.

– А Гвен у них уже была, – добавил Тайриан.

– Кажется, среди нас есть предатель, «Возможно ли такое? Нет, вряд ли», – поду­мал Тайриан.

Внезапно догадка озарила его мрачное лицо.

– Где Де'Бью? – отрывисто спросил Тай­риан у подошедшего Хоуэлла.

– Был здесь, – негромко проговорил Хоуэлл, – но я не видел его несколько часов. А что случилось?

– Я убью его, – прошипел Тайриан, – как убью и проклятого Стефана!

– Может, оставишь кого-нибудь мне? – с безрадостной усмешкой спросил Рейн.

– Я ухожу, – прозвучал голос Стефана. – Позаботьтесь, чтобы я получил то, чего добива­юсь. В конце концов, джентльмены, у меня есть то, что вы хотите получить обратно.

Рейн хмуро наблюдал, как Стефан нетороп­ливо отъезжал от стен замка в полной уверен­ности, что никто не станет нападать на него сзади. У него в плену были женщины, и Дюк, несомненно, дал указания убить их, если с ним что-нибудь случится.

Как это он сказал? «Никому не нанесено ос­корбление, кроме одной»… Капли пота высту­пили на лбу Рейна: скорее всего, Дюк имел в виду Отем.

Она не стерпит оскорблений ни от одного мужчины. Но она всего лишь женщина, безза­щитная перед злобной силой, которую представ­ляют Дюк Стефан и Дрого.

Гвендолен рассматривала двух женщин и маленькую девочку. Как бы ей хотелось поговорить с ними! Их поймали за стенами замка в .полночь. Кто-то очень похожий на Де'Бью привел пленниц. Воинов, хотевших защитить жен­щин, люди Стефана перебили легко и быстро.

В лагерь прибывали все новые люди, но встреча, которую так многозначительно Дюк обещал Гвен, пока не состоялась.

Вернулся Стефан, и взгляд его тут же устре­мился к Отем Мюа. Сначала он рассмотрел очень внимательно восхитительную рыжеволосую де­вушку, потом – прекрасную блондинку, но не заметил особого сходства. Может быть, они и не состоят в родстве?

Стефан решил, что придется поставить их рядом и изучить более тщательно.

Отем гордо выдерживала изучающие взгля­ды Стефана и полагала, что догадывается о мыс­лях похотливого дьявола. Она тоже не спускала с него глаз, и когда Стефан отошел переговорить с одним из своих людей, взор ее невольно задер­жался на бедрах Дюка, скрытых тяжелыми шерстяными черными штанами. Мужчины за­смеялись – кто-то из них отпустил грубую шут­ку. Отем быстро подняла глаза и стала разгля­дывать Стефана так, будто хотела вырвать его грязную душу.

«Какая женщина могла бы упасть к ногам такого человека? Нет, он не человек, Дюк Сте­фан – животное. Что он задумал сделать с на­ми?» – думала Отем, чувствуя колючий взгляд Стефана.

Она еще раз посмотрела на красивую светло­волосую девушку. У Отем возникло ощущение, будто она уже стояла здесь рядом с этой девуш­кой и между ними существовала какая-то связь.

Отем хотелось получше разглядеть черты Гвен, но на той был надет очень старый, потрепанный плащ с капюшоном, скрывающем лицо в тени.

Май-Ли с Сонг на коленях сидела под огром­ным дубом, девочка уснула, и Отем надеялась, что она долго не проснется: сон избавил бы ее от возможных сцен борьбы и насилия. Сонг и так уже напугало мрачное высокомерие чело­века по имени Де'Бью, который вел женщин в отведенные им покои в башне, потом вдруг рез­ко сменил направление и по тайному переходу доставил их сюда.

Отем задумчиво смотрела на лицо спящей девочки.

«Интересно, – подумала она, – есть ли сейчас на Сонг бриллиант Уиндраша?»

Краем глаза девушка заметила какое-то дви­жение Май-Ли, и когда взгляды их встретились, пожилая женщина, казалось, поняла, что трево­жит Отем. Азиатка слегка кивнула, и девушка истолковала это, как знак, что драгоценность в безопасности. Единственное, что оставалось Отем – надеяться, что Май-Ли права. Чтобы женщины не общались между собой, их дер­жали отдельно друг от друга.

Подняв высокую пивную кружку, Дюк Сте­фан сделал несколько жадных глотков и пере­дал ее Де'Бью. В этом человеке была какая-то непонятная самонадеянность, Отем ясно видела это. Чего он хочет от нее и остальных?

Если бы только она могла предупредить Рей­на, что в его рядах предатель! Но где он сейчас – остался в замке, или люди этого дьявола и его взяли в плен? Она не знала. Будет ли сражение? Удастся ли им вырваться из плена – бежать с Сонг на руках будет нелегко.

Почему Рейн решил запереть ее в одной из Комнат башенки? Чтобы убрать ее? Но что она могла такого натворить? И что находится в дру­гой комнате, что была закрыта на ключ?

Отем взглянула на Гвен, и странное навяз­чивое чувство вернулось к ней. Девушка не слы­шала, что с ней говорят, пока не увидела перед собой холодные жестокие глаза.

– Ты не слушала меня, – сказал Дюк Сте­фан, проведя пальцем по нежному подбородку девушки. – Красивая шлюха. Совсем как та, другая, – он кивнул в сторону Гвен. – Я всегда целую захваченных в плен, – продолжал он, на­клоняясь, чтобы попробовать вкус губ Отем. – Давай! Возможно, ты возвратишь поцелуй луч­ше той…

Стефан приоткрыл рот и впился в губы де­вушки.

Дрожь отвращения прошла по рукам и ногам Отем, она хотела выплюнуть его мерзкий поце­луй в надменное лицо. На расстоянии Стефан не казался отвратительным; но когда он подо­шел совсем близко и улыбнулся, обнажив зубы, в его облике появилось что-то зловещее.

Стефан вцепился пальцами в лицо девушки.

– Сейчас я скажу тебе, чего именно хочу от тебя.

Отем понимала, что этот человек привык приказывать, и догадывалась, что осмеливше­гося проявить неповиновение ждет суровое на­казание, возможно даже смерть: у Стефана было лицо хладнокровного убийцы. Его поцелуй за­ставил девушку ощутить себя оскверненной, но не униженной. Нет, унижать себя она не позволит!

Стефан ударил Отем по лицу, как нанесла бы удар рассерженная женщина – резко, но не очень сильно.

– Слушай меня, красотка! У меня есть план. Ты меня слушаешь? – он склонил голову набок, в глазах его появилось дикое, почти безумное выражение. – Есть у тебя голос или нет? Или ты, как и та девица, тоже не можешь говорить? Дай-ка взглянуть на твой язык, есть он у тебя или его отрезали?

Отем побледнела и отбросила его руку.

– Ублюдок, – прошипела она так, чтобы услышал только Стефан, – что тебе надо?

Он еще раз ударил девушку по лицу, на этот раз сильнее, стиснул тонкие руки Отем и ух­мыльнулся, когда она поморщилась, наслаж­даясь ее болью. Притянув Отем к себе, Стефан прошептал ей в ухо горячим и влажным ртом:

– Я люблю, чтобы в женщине была сме­лость, – он оттолкнул девушку, – но запомни: смелости не должно быть слишком много!

Отем настороженно наблюдала за Ним, зная, что этот человек в любую минуту может всадить ей нож в сердце. Стефан понял ее опасения.

– Не волнуйся, я не убью тебя. Ты представ­ляешь слишком большую ценность, – он глу­боко вздохнул, – но я собираюсь использовать тебя.

– Использовать меня? – Отем стремительно обернулась, и лицо ее оказалось в нескольких дюймах от длинного острого ножа Стефана. – Каким образом? – спросила она почти с таким же высокомерием, что и он.

– Веди себя скромнее, маленькая леди. Где твои манеры? Ты же леди, верно?

– Возможно.

– Тогда слушай, – прошипел он. – Если ты доставишь их мне, я отпущу тебя и остальных.

– Их? – переспросила Отем, сморщив нос от неприятного дыхания Дюка. – Кого ты име­ешь в виду?

– Не кого, а что, – ответил он безразлич­ным тоном. – Их, драгоценные камни. Ты зна­ешь, о чем я говорю.

– Драгоценные камни, – холодно повтори­ла Отем.

Стефан тряхнул девушку за плечи.

– Оставьте свой надменный вид, леди Рыже­волосая, и покажите, что готовы выполнить все мои требования.

Ничто не дрогнуло в лице девушки. Казалось, сейчас Стефан испепелит ее взгля­дом.

– Упрямая девка! – от хлопнул себя по ко­лену. – Сделай так, как я приказываю, и бу­дешь свободна. Никакого сражения не будет.

– Что?

– Даю слово.

Отем коротко рассмеялась ему в лицо. Сте­фан схватил ее за запястье.

Предупреждаю, Рыжеволосая, мое терпение не вечно. Когда Дюк Стефан дает слово, особен­но даме, он держит его!

– Ха!

– Ну и самонадеянность! – Стефан тихо посмеялся про себя, а потом долгим холодным взглядом окинул других женщин и ребенка. – Или ты сделаешь, как я велю, или будешь на­блюдать, как я замучаю девчонку. Или сначала мне изнасиловать светловолосую девицу? С кого бы я ни начал, – он топнул ногой, – их всех убьют, если ты не выполнишь…

– Твою просьбу, – подсказала Отем.

– Моя просьба является приказом, – с улыб­кой заметил Стефан.

– Ты ублюдок, – пробормотала Отем в бес­сильной ярости.

Глава 26

Островок густого кустарника скрывал неболь­шое отверстие в склоне холма; из подземного перехода в замок перекинули лестницу. Поми­нутно оглядываясь, Отем поспешно перебралась по ней на первый этаж маленькой башенки и тревожно замерла, прислушиваясь.

Не услышав ничего подозрительного, девуш­ка быстро поднялась по ступеням и подошла к высокой арочной двери; та, естественно, была заперта.

Но Отем помнила! что Рейн отдал ключ от этой двери Джероду и велел хранить, как зе­ницу ока; а Джерод повесил ключ на шею. Зна­чит, нужно отыскать Джерода и попытаться забрать у него ключ.

«Интересно, наступит ли когда-нибудь покой после всей этой суматохи?» – подумала девуш­ка. Она остановилась, стараясь вспомнить доро­гу в главный зал. За то время, что Отем прожи­ла в замке, она не успела досконально изучить расположения всех помещений, но надеялась, что интуиция не подведет ее.

Отем подобрала юбки и проворно направи­лась туда, где, по ее мнению, находился глав­ный зал. Девушка не ошиблась в расчетах, но там никого не оказалось. Она обошла помещения наверху, но они тоже были пусты. Тогда Отем вышла во двор и отправилась к конюшням и складам. Там находилось несколько человек, поэтому девушка держалась в тени, не желая столкнуться с Рейном или кем-нибудь еще, кто мог узнать ее. Отем был нужен только один человек – Джерод.

Ей необходимо как-то получить ключ, вер­нуться в маленькую башенку, проверить, там ли драгоценности, и быстро проскользнуть к лестнице, ведущей к подземному ходу. Там лю­ди Стефана встретят ее, и она отведет их к ком­нате с драгоценностями и отопрет дверь.

Она идет против Рейна, но что же остается делать? Сонг, Май-Ли и ту светловолосую де­вушку предадут смерти, если она не выполнит приказ Стефана.

Комната в башенке. Именно туда надо по­пасть как можно скорее. Отомкнуть, посмотреть и запереть, чтобы стража Рейна ничего не запо­дозрила во время проверки. Если все пойдет хорошо и время будет на ее стороне, она спасет и женщин, и Сонг.

Но дело очень рискованное. В любой момент ее могут обнаружить.

Разочарование постигло Отем, когда она на­шла Джерода во внутреннем дворике. Девушка надеялась, что застанет его спящим и снимет ключ. Но Джерод, судя по всему, направлялся к залу в южной части замка и выглядел доволь­но бодро. Но ведь должен он когда-то отдохнуть, как и все остальные! И Отем решила следить за Джеродом, чтобы не пропустить подходящий момент.

Время шло. Отем не знала, сколько еще Сте­фан позволит ей оставаться в замке.

«Вонючий уродливый ублюдок!» – со злос­тью думала она. Если он тронет хоть пальцем Сонг или кого-то из женщин, она… Что она мо­жет сделать? Она всего лишь слабая женщина, а у него множество вооруженных людей.

Если бы можно было обратиться за помощью к Рейну! Но девушка боялась, что он не станет ее слушать и опять свяжет, чтобы не совалась в мужские дела; и вполне возможно, даже обви­нит в шпионаже. Никто не знает, что на уме у мужчины, когда он с оружием в руках отстаи­вает то, что принадлежит ему по праву. Жадные мужчины, смогут ли они когда-нибудь довольст­воваться тем, что имеют? Отем думала, что вряд ли.

Повсюду – во внутреннем дворе и на стенах замка – зажгли факелы. Свет их был жутко­ватым и чем-то напоминал рассвет в туманном Шервудском лесу.

Отем осторожно открыла дверь и заглянула в полутемную кухню – нет, из южного зала Джерод направился не сюда. Печально вздох­нув, девушка пошла дальше, выскальзывая из тени и снова прячась в нее, избегая мрачных отблесков факелов.

Сердце бешено застучало в горле, Когда вне­запно из-за угла появились три рыцаря, но Отем успела притаиться в какой-то нише. Прижав руки к груди, не дыша, девушка дождалась, по­ка они пройдут мимо и скроются за очередным Поворотом, и метнулась во двор.

«Джерод передвигается быстро, – подумала она, – это не бредущий наугад глупец, вроде меня».

И тут Отем заметила того, кого искала. Он разговаривал с человеком, который со спины напоминал Рейна, но не мог быть им. Рыцарь олицетворял собой самую устрашающую и не­преодолимую силу, какую только можно было себе представить. Казалось, он готов уничто­жить все, вставшее на его пути.

Рыцарь заговорил, и Отем с ужасом узнала сердитые интонации Рейна. Может быть, это один из его маскарадных костюмов?

Один из мужчин обратился к нему:

– Фолкан…

Отем не слышала остального. Фолкан? Но не Фолкан же Солсбери? Голос его звучит, как у Рейна, но этого не может быть…

Отем заскользила, как привидение, вслед за Джеродом, который закончил таинственную беседу с человеком, так похожим на Рейна.

Наконец Отем обнаружила место, где Джерод прилег отдохнуть, дождалась, пока он заснет, и осторожно сняла ключ на кожаном шнурке с его шеи. Затем бесшумно проникла в башенную комнату.

Она не заметила высокого рыцаря в доспехах и закрытом шлеме, наблюдавшего за ней через неплотно прикрытую дверь.

Камни засверкали в бледном свете луны, ког­да Отем открыла крышку сундука. Девушка благоговейно застыла при виде такого богатст­ва. Королевские драгоценности. Она нашла их. Теперь все, что остается сделать – вернуться тем же путем, что и пришла сюда, и впустить людей Стефана, чтобы они унесли сундук.

Блеск великолепных камней заворожил Отем. Она протянула руку и взяла прекрасный рубин. Неужели это рубин Черного Принца, тот самый, что был потерян при Азенкуре? А где же драго­ценный камень Уиндраша? Если среди этих сокровищ, то их слишком много, а у нее нет вре­мени искать.

Отем молилась, чтобы Май-Ли успела хоро­шо спрятать камень и не позволила Сонг надеть его: в подобное время это было бы глупо; Рейн ни за что не стал бы хранить его на ребенке.

У Стефана много людей, а воины Фолкана малочисленны. Почему Дюк не пытается взять замок штурмом и захватить сокровища? Это было не совсем понятно. Этот Фолкан, наверное, очень опасен. Но кто этот человек? Наверняка не Черный Рыцарь, нет. И Фолкан очень похож на Рейна, что приводило девушку в замеша­тельство.

Скорее всего, у Фолкана столько же людей, сколько и у Стефана, просто они разбросаны по­всюду – на склонах холма, в секретных перехо­дах, в лесу за замком; и Стефан знает это.

Пока Отем перебирала драгоценные камни и любовалась их красотой, в ушах у нее звучала угроза Стефана: сделай, как велено, иначе плен­ницы погибнут.

Она делает это ради Сонг и Май-Ли. Отем не знала, кто та светловолосая девушка, но проч­ла в ее глазах горе и ужас.

Неожиданно по телу пробежал ледяной оз­ноб. Отем повернулась и увидела перед собой серебристую фигуру.

– Что-то ищите? – раздался спокойный го­лос. – Или, возможно, уже нашли?

Глава 27

– К-к-кто т-ты? – запинаясь, спросила Отем.

– Что ты здесь делаешь? – низкий голос, раздавшийся из-под огромного шлема, звучал приглушенно.

– Я первой задала вопрос, – медленно про­изнесла девушка.

Он протянул к ней руку в железной перчатке.

– Иди со мной.

По собственной воле Отем никуда бы не по­шла с этим человеком. Он пугал ее, полностью скрываясь под панцирем доспехов. Она не зна­ла, является ли он одним из воинов Рейна или нет. Пробовать бороться с ним – бесполезно, он явно одержит верх. Что же ей делать? Надо выбираться отсюда, забыв про сокровища. Эти мысли стремительно пронеслись в голове Отем.

– Пошли, – снова приказал он.

– Нет, – ответила девушка.

– Что значит – нет?

Сделав шаг вперед, он взял ее за запястье. Отем вырвалась и гневно глянула на него:

– Не прикасайся ко мне!

– Я спрашиваю еще раз: что или кого ты ищешь? – повторил рыцарь.

Отем раздраженно тряхнула головой:

– Я не произнесу больше ни слова.

Она потихоньку отступала назад, постоянно поправляя растрепавшиеся волосы.

– Отвечайте мне, сэр. Кто Вы?

Рыцарь теснил ее к стене дюйм за дюймом. Отем лихорадочно искала пути к спасению.

– Тебе не обязательно знать, кто я такой, – снова донесся голос из глубины шлема. – Пой­дем, и тебе не причинят вреда.

– Мне и так не причинят вреда, потому что я собираюсь уйти…

Отем не заметила, когда и как они проникли в комнату и встали у нее за спиной: два страж­ника схватили девушку и связали ей руки не­смотря на то, что она всячески пиналась и изво­рачивалась.

– Оставьте нас.

Отем испытывала сильную боль: руки были связаны за спиной до самых локтей. Девушка свирепо смотрела на серебристого рыцаря, но в ярких глазах отражалось страдание.

Он подошел и ослабил веревки, чтобы умень­шить боль.

– Иди, – прорычал рыцарь.

Отем повиновалась. Он шел позади и был уве­рен, что в связанном положении пленница не сможет убежать.

– Куда мы идем? – бросила через плечо девушка, сотрясаясь от нервной дрожи. – Если ты собираешься отвести меня к Дрого…

– Я презираю Дрого, – отрезал рыцарь. – Почему я должен вести тебя к нему?

– Яне знаю. Ты скажешь мне, – париро­вала Отем. – Если ты думаешь бросить меня в свою постель, лучше избавься сначала от этого Металла, иначе раздавишь меня прежде…

Он не дал ей закончить:

– Я не прикоснулся бы к тебе, будь ты даже первой проституткой в Лондоне или во всей стра­не. Не разговаривай, – приказал он. – Просто иди вперед.

– Я знаю, – сказала она, игнорируя при­каз, – Рейн разоблачил меня, и теперь ты ведешь меня…

– В темницу, где тебя подвергнут пыткам, которые ты и вообразить себе не можешь!

– Ну что ж, – заключила Отем, – мне боль­ше нечего сказать, – она потупилась.

«А, сэр Рыцарь, у меня кое-что есть для тебя!»

– Ой! Ай-ай-ай! Мышь!!!

Отскочив в сторону, Отем пригнулась и, ког­да он наклонился помочь ей, неловко расставив ноги, стремительно выпрямилась, ударив его в промежность плечом и вложив в удар весь вес своего тела.

– Колокола ада! – взвыл рыцарь, морщась от боли, глядя, как пленница убегает с быстро­той лесного оленя, и не отрывая рук от больного места.

– Она сбежала, – сказал Джерод человеку в серебристом шлеме. – У нее ключ, она сняла его с моей шеи, пока я спал.

– Она взяла что-нибудь еще? – спросил ры­царь, снимая душный шлем.

Мужчины посмотрели на руки Фолкана, сно­ва скрещенные внизу, переглянулись и попыта­лись сохранить серьезный вид.

Один из них начал отвечать.

– Ну…

– Не важно, – прервал «раненый» со стра­данием в голосе. – Предупреждаю: никогда не напоминайте мне, что женщина взяла надо мной верх.

«И не в первый раз», – подумал он, и в зеле­ных глазах заплясали искорки.

– Она не взяла ничего ценного, – фыркнул один из стражников, подталкивая локтем дру­гого. – По крайней мере, мы…

– Прекрати, – прервал Фолкан. – Что те­перь? Где люди Стефана?

– Они не стали осаждать замок и уходят из долины. Что же они надеялись захватить здесь?

«Драгоценности», – зеленоглазый мужчина оставил это замечание при себе.

– Она – предатель, – сказал он, – сошлась с нашими врагами. Мы отправимся за ними следом.

– Я готов, – тут же заявил Хоуэлл, – мой конь вернулся ко мне. Я поеду за Стефаном. Он убьет женщин, если мы…

– Он не убьет их, – сказал Фолкан. – Они слишком ценны.

– Убьет, – вступился в разговор Тайриан, которого бросало в холодный пот при мысли, что он может навсегда потерять Гвен.

– Не убьет, говорю я вам. У него еще нет того, что ему нужно.

– И что же это? – поинтересовался Тайри­ан, нетерпеливо вышагивая туда-сюда.

– Ему не хватает двух других сестер, – Фолкан тяжело опустился на стул. – И Сонг он не причинит вреда. Он знает, что я с ним сделаю, если он тронет хоть волос на ее головке.

– Вдруг он тронет твою…

– Отем? Не произноси ее имени в этом замке!

– Ты только что сам это сделал, кузен, – Тайриан улыбнулся бы, если бы мысли о Гвен Ее терзали его душу. – Что будем делать?

– Мы должны выполнить долг, – сказал Фолкан, сжимая кулаки. – Я обязан доставить рубин королю Генриху. А потом надо разобрать­ся с одной драгоценностью… И еще одной, – добавил он после паузы.

– Если мы вернем Генриху сокровище, он даст нам своих рыцарей, и мы сможем уничто­жить Стефана и Дрого со всеми их людьми.

– Мы понятия не имеем, что случилось с Дрого. Он, исчез из долины.

– Ничего нового в этом нет, – заметил Фол­кан. – Этот человек – известный трус. Притво­ряется, будто внушает страх, а потом сбегает. Мы достанем и его.

– Вместе с герцогиней? – насмешливо спро­сил Тайриан.

– Да. Но я не хочу слышать ни. о ней, ни об остальных этой ночью, – Фолкан наклонил голову и запустил пальцы в темную шевелюру.

– Каковы твои планы насчет Отем Мюа? Я хочу сказать, – заговорил Джерод, обводя взгля­дом остальных, – ты же не думаешь всерьез привязать ее к кровати и убить за обман?..

– Как раз над этим я подумываю всерьез. Рыцари недоуменно переглянулись. Хитрая, ловкая Отем Мюа выскользнула из его когтей. Боже мой, она невероятно дерзкая женщина! И как ей удалось сбежать, ведь она была связана? Она помчалась, как самая быст­рая ласточка, и вылетела из замка и из его жиз­ни. Нет, не совсем. Отем удивится, когда он появится в замке Сатерленд.

Фолкан Солсбери поднял голову, и Тайриан, увидел в зеленых глазах знакомые огоньки, не предвещавшие ничего хорошего, содрогнулся.

– Пошли людей захватить у Стефана жен­щин и ребенка. Собери столько человек из леса, сколько сможешь. Обеспечь надежную доставку в Сатерленд. Действуй немедленно.

Тайриан повернулся и быстро вышел, торо­пясь выполнить приказ. Остальные рыцари по­следовали за ним.

– Похоже, это будет ад, а не ночь, – заметил Джерод.

Фолкан кивнул:

– Хорошо сказано.

Глава 28

Дрого и Стефан ругались.

– Тот камень, который нам нужен больше всего! – кричал барон Дрого в лицо Стефану. – Где он?

– Ни у кого из них, – Стефан окинул злоб­ным взором женщин, – его нет. А эта шлюха вернулась связанная и с пустыми руками!

– Зато у нас есть рубин Черного Принца, – объявил Дрого. – Пока твои идиоты путались под ногами, а леди Мюа пререкалась с Фолканом в каменной башне, мои люди проникли внутрь и…

– И принесли вот это? – язвительно спро­сил Стефан, бегло осмотрев камень. – Это все, что они добыли? – он бросил рубин на землю. – Ничего не стоящий хлам.

– Ничего не стоящий? – глаза Дрого серди­то сверкнули, когда он поднимал «драгоцен­ность».

– Что ты хочешь сказать? Ты что, с ума сошел? Он принесет нам богатство и славу на всю оставшуюся жизнь! Генрих придет в вос­торг, вернув рубин в свою казну.

– Ха! Это ты так думаешь! – насмешливо произнес Стефан. – Смотри, – он вырвал ка­мень из рук Дрого, – это фальшивка! Я видел рисунки рубина Черного Принца. Если это он, я готов съесть его!

Он снова швырнул камень на землю, а Дрого опять поднял его.

– Возможно, ты прав, – проворчал Дрого, внимательно изучая вещь. – Он действительно кажется никчемным. Наверное, Фолкан Солсбе­ри разгадал наши планы и подложил фальшив­ку туда, где должен был находиться настоящий камень.

Отем открыла рот от изумления.

«Верно, – подумала она, – в сокровищнице хранились драгоценные камни наряду с безде­лушками!»

Она чуть не рассмеялась им в лицо. Алчные идиоты схватили не тот рубин! Значит, этот Фолкан предусмотрел подобный поворот собы­тий. Отем молилась, чтобы драгоценность Уиндраша по-прежнему оставалась в безопасности… где-нибудь.

Девушка пошарила в глубоком внутреннем кармане платья… Камень находился в надеж­ном месте.

– Мы уезжаем, забирайте пленниц, – Дрого круто повернулся к лошади, и его простой черный плащ со свистом описал широкую дугу.

– Нет, ты не сделаешь этого! – яростно во­зразил Стефан, угрожающе глядя на барона. – Это мои пленники!

Дрого презрительно поджал и без того тон­кие губы.

– Попробуй остановить меня!

– Эй, люди! – крикнул Стефан. – Взять их! Дрого рассмеялся:

– Твои люди не помогут тебе, Стефан. Смот­ри, они трясутся с головы до пят, ожидая, что Фолкан Солсбери доберется до них.

– Мне следовало убить Фолкана, когда у меня была возможность.

Дрого вздохнул:

– У всех нас был шанс убить его, но ни у одного не хватило смелости. С этим человеком справиться трудно.

– Но не в то время, когда он находился с маленькой леди Мюа. Не думаю, что тогда он расставлял среди деревьев своих людей. Они были наедине… Вероятно, она может носить его ребенка. И что тогда? Король прикажет им пожениться, и для нас будет все потеряно.

– Ты не войдешь в долю, даже если первым соберешь всех сестер и наложишь лапу на ка­мень Уиндраша.

– Ты всегда был жадным, еще когда мы были детьми, – усмехнулся Стефан.

– Тише. Никому не говори, что ты мой неза­коннорожденный брат. Я не желаю быть извест­ным с этой стороны.

Отем слушала, не сводя глаз с Дрого и Стефа­на. Сейчас она поняла, что собеседник Стефана и есть барон Дрого. Да, именно он чуть не изна­силовал ее в лесу, когда ей было всего тринад­цать. Она выхватила у него кинжал, покрытый драгоценными камнями; и теперь Отем вспом­нила, где оставила его: в Сатерленде.

Потом ее захлестнули другие воспоминания. Сприн и Саммер гуляют в саду. Человек, с кото­рым она поссорилась – дядя. Он жестоко посту­пил с ней – отхлестал по лицу. Страшно хоте­лось ударить его в ответ. Но он был слишком силен для нее. Дядя постоянно наказывал Отем, все время повторяя, как она уродлива со своими рыжими волосами и странными фиолетовыми глазами.

Это произошло в тот день, когда он особенно сурово наказал ее – забрал любимую собачку, приказал убить ее, а потом смеялся, когда Отем, закопав животное, посадила на могилке поле­вые цветы. А последовало это наказание за мел­кую провинность: девочка пролила немного эля, который должна была подать дяде. Отем спотк­нулась, и противный напиток пролился ему на колено. Дядя вскочил, как разъяренный лев, ударил ее по лицу, оттаскал за волосы, а потом – собачка. Это стало последней каплей.

Девочка вскочила на лошадь и помчалась прочь. Она добралась до границы их владений. Дальше простирались земли барона Дрого.

Сейчас она узнала его.

Лай гончих в тот далекий день и теперь сто­ял у нее в ушах. Отем собирала цветы для мамы. Подобрав подол длинной дымчато-голубой юб­ки, сочетавшейся по цвету с бледно-лиловыми маргаритками в руках, девочка вышла на поля­ну. Он напугал ее, неожиданно появившись из леса в черном камзоле, вышитом алыми нитка­ми. Тонкие губы растянулись в зловещей улыб­ке. Он стал задавать вопросы. Отем заметила хитрый блеск в его глазах, и душа ее ушла в пятки…

Сейчас Отем опять рассматривала его. Высо­кий человек с худым лицом и надменным но­сом. Тонкие бледные губы жесткой линией про­резали довольно привлекательное в прочих от­ношениях лицо.

Тогда, в детстве, она сказала ему:

– А я знаю, кто Вы!

Отем, не отрываясь, смотрела на Дрого. Сол­нечный свет заливал поляну, совсем как шесть лет назад. Барон не изменился за это время.

Но сейчас она вспомнила еще кое-что. Роберт присутствовал в тот день, когда убили ее родите­лей. Отем и дядя были так похожи… Временами Отем даже не понимала, кто ее наказал – отец Ричард или дядя Роберт. Конечно же, тогда это сделал Роберт. И он же был с Дрого во время убийства родителей.

Дрого. Герцогиня. Они стремились убить ее родителей и захватить земли, драгоценный камень, а сестер погубить. Предводителем и ин­триганом являлся, скорее всего, Роберт. Где он теперь? Может быть, Дрого прикончил его точ­но так же, как ее отца и мать? Или Роберт где-то скрывается? Где этот бессердечный злобный ублюдок? Как бы ей хотелось всадить кинжал в его развращенное сердце!

– Ты не убежишь, клянусь, – прозвучал голос. – Я барон Дрого.

Отем вздрогнула и, повернувшись, увидела стоявшего рядом Дрого. Как он оказался здесь?

Лишь мгновение назад он был на другом конце поляны.

Отем посмотрела ему прямо в глаза:

– Те же самые слова ты сказал мне шесть лет назад.

Дрого погладил прядь рыжих волос.

– А ты ответила: «Я – Отем Мюа, одна из четырех сестер, родившихся в один час. Нас на­звали именами времен года. И мой отец…» – Дрого пристально, почти нежно, взглянул на девушку. – Кто твой отец, Отем? Действитель­но ли ты знаешь это?

Отем удивленно посмотрела на него:

– Он мертв вот уже шесть лет.

Девушка не заметила, как прелестная блон­динка со связанными за спиной руками подо­шла к ним поближе, напряженно вслушиваясь в разговор.

– Я спрашиваю не об этом. Ты знаешь, как звали твоего отца?

– Разумеется! – гордо ответила девушка. – Его звали Ричард.

Дрого разразился отвратительным смехом.

– У тебя было два отца, Отем. Ричард и Роберт, они меняли друг друга в постели твоей матери в ту ночь. Все были пьяны. Она никогда не догадывалась… Братья были так похожи абсолютно всем, что трудно…

– Скотина! Ты лжешь! – пронзительно за­кричала Отем. – Ты пытаешься отомстить мне! В тот день я вырвалась из твоих грязных лап, – глаза Дрого, потемневшие, как одеяние сатаны, зажглись бешенством, – и ты обещал отомстить мне, я помню…

– И ты получишь свое, – подтвердил Дрого.

– Возможно, но зачем так нагло обманывать меня? – спросила Отем.

Вдруг за спиной девушки раздался глухой стук – прекрасная блондинка лежала на земле. Отем бросилась к ней.

– Вот, взгляни! Из-за тебя она лишилась чувств. Твои клеветнические слова привели ее, наверное, в ужас.

– Почему бы и нет? – Дрого насмешливо улыбнулся. – Ведь она монашка.

– Монахиня? – в изумлении переспросила Отем.

– Монахиня, – повторил Дрого. – У вас мно­го общего.

Поглядывая на бесчувственную девушку, Отем возразила:

– Но я никогда не собиралась стать монахиней.

– Ты до ужаса бестолковая девица. Ты что, не узнаешь собственную плоть и кровь? – угол­ки губ барона поползли вверх. – Может, из-за того, что она больше похожа на Роберта, чем на Ричарда?

С этими словами он направился к своей ло­шади.

Отем взглянула на девушку, распластавшую­ся на траве, и оцепенела от охватывающего ее шока.

И в этот момент широко распахнулись голу­бые бездонные глаза.

Глава 29

Голубые глаза были у Роберта! А у отца – карие…

Отем осознала это лишь сейчас, глядя в свет­лые глаза Гвен. У нее светлые волосы. И Винтер была блондинкой. Дрого сказал, что она – мо­нахиня…

«С ней надо обращаться бережно, – поду­мала Отем. – Я не должна беспокоить ее. Но она слышала Дрого, слышала и потеряла со­знание. Наверное, она что-то знает, иначе реаги­ровала бы совсем по-другому», – сказала себе Отем.

Гвен смотрела на девушку, которая поддер­живала ей голову, и хотела спросить, о чем гово­рил этот страшный человек. Роберт и Ричард? Эти имена набатным колоколом звучали в со­знании.

– Сейчас все хорошо? – спросила Отем, по-прежнему глядя в слишком знакомые глаза.

Гвен кивнула и села, подогнув ноги. Душа ее разрывалась надвое: Гвен никак не могла понять, хочется ли ей быть рядом с этой девуш­кой – или наоборот подальше от нее; но быв­шая послушница приняла мудрое решение не делать пока никаких выводов.

– Давай, тебе нужно встать, – сказала Отем. – Они придут за нами. Ночью мы с Май-Ли и Сонг сбежим. Ты пойдешь с нами?

Гвен снова кивнула, стараясь изо всех сил что-то произнести.

Дрого и его пленницы ехали, казалось, много часов, хотя положение солнца в небе подсказы­вало, что прошло не так уж много времени.

Отем понятия не имела, что их ожидает. Ей было не до того, чтобы думать о Рейне и о том, спасет ли он их всех, и почему он не сделал этого до сих пор. Возможно, она никогда больше не увидит его.aПохоже, что Рейн Гардиан исчез из ее жиз­ни. В данный момент Отем не знала, волнует ли ее это обстоятельство. Сейчас имело значение только одно – вырваться из лап барона-убий­цы. А тогда уже можно будет подумать о даль­нейшей жизни.

И любви.

Отем увидела сверкающие точки на дальних холмах раньше остальных. Они то исчезали, то снова появлялись уже чуть ближе. Это озна­чало, что отряд Дрого преследуют рыцари. При­крыв глаза рукой от слепящего света полуден­ного солнца, Отем украдкой наблюдала за их перемещениями, надеясь, что никто из людей Дрого не обратит внимания на эти вспыхиваю­щие искры вдали.

На опушке леса девушка заметила еще кое-что: Гоуст. Она действительно там, это не плод воображения. Отем видела, как лошадь повер­нулась и скрылась между деревьями. Один из рыцарей вскинул голову и подозрительно по­смотрел в ту сторону, куда ушло животное, по­том устало потер глаза, видимо решив, что у него галлюцинации. Зато глянув в другую сто­рону, он онемел от изумления, тут никакой ошибки быть не могло: к ним направлялось множество рыцарей.

Отем тоже видела это. Неужели их спасут? Оставалось только молиться об удачном исходе дела.

Люди Дрого и Стефана как раз расположи­лись на отдых у лесной речушки, когда встрево­женный рыцарь закричал:

– Рыцари! Они приближаются!

– Какие рыцари? – воскликнул Стефан, отбрасывая ножку кролика. – Королевские? Или этого подлеца Фолкана из Солсбери?

– Не знаю, – дрожащим голосом заявил тот.

– Будем сражаться, – заявил Стефан, воин­ственно взмахивая мечом.

– С таким многочисленным отрядом? – спросила Отем, подходя к нему, руки девушки все еще были связаны перед собой.

Май-Ли, тоже со связанными руками, броси­лась за ней следом, оставив Сонг на попечение Гвен.

– Не разговаривай с ним, – шепнула она Отем, – ты только разозлишь его!

– И что же ты теперь будешь делать? – спросила Отем с усмешкой, не вняв предупреж­дению Май-Ли.

Стефан круто повернулся к ней, глаза его яростно сверкнули.

– Умерь свою прыть, женщина! Я снесу тебе голову прежде, чем твое вызывающее поведение принесет мне какие-нибудь неприятности или беды.

– Это твое имя означает неприятности и беды, Стефан-Ублюдок.

Он наотмашь ударил девушку по лицу, она покачнулась и чуть не упала на Май-Ли. Гвен увидала это и побежала было к женщинам, но вспомнила, что держит за руку Сонг. Девочка испугалась и заплакала, зовя между всхлипыва­ниями отца. Гвен взяла ребенка на руки и при­жала к себе. Сонг очень интересовало, почему Гвен не разговаривает, и сейчас, успокоившись, она провела пальчиком по губам девушки. Пе­чально посмотрев на нее, Гвен покачала голо­вой, прижимая к губам палец. Сонг положила голову на плечо девушки и сочувственно загля­нула ей в глаза, словно полностью осознавая несчастье Гвен.

Май-Ли с Отем стояли под раскидистым дубом и напряженно вглядывались вдаль. Гвен и Сонг, не спускавшая глаз с прекрасной блон­динки, подошли к ним, взявшись за руки.

И вдруг лицо Май-Ли озарилось улыбкой, глаза засверкали, плечи распрямились.

– Это он. Черный Рыцарь. Нас спасут.

Отем внимательно посмотрела на Май-Ли:

– Черный Рыцарь?

Пожилая женщина кивнула, и Отем сказала:

– Я знаю его. Когда я была совсем одна и какие-то люди хотели схватить меня, он нале­тел, как штормовой ветер, и спас мою жизнь и честь. Май-Ли, – она прикоснулась к руке женщины, – на самом деле это Рас…

– Смотрите! – закричала Сонг. – Большие искры уже рядом!

– Спасены, – выдохнула Май-Ли.

Глава 30

Башня замка Сатерленд – старое укрепле­ние, возведенное в XI столетии, – стояла в стороне от особняка; и то, и другое окружала новая стена, заменившая осыпавшуюся и разру­шившуюся старую. Поместье состояло из груп­пы зданий, выстроенных из камня и дерева. Окна жилых строений, напоминавшие глаза дракона, сверкали подобно драгоценным кам­ням в лучах заходящего солнца.

Женщина с длинными черными волосами, заплетенными в две толстые косы, поспешно вышла из главного дома; ее громкие радостные крики были слышны по всему двору.

Элизабет Сатерленд была очень красива на последних месяцах беременности.

На подъезде к замку Отем увидела, как свет солнца отражался в высоком окне, посылая во все стороны яркие лучи. Предзнаменование?

– Ты тоже видела? – задыхаясь, произ­несла Элизабет.

Она заключила в объятия девушку, как только та спустилась с огромного боевого коня, На котором ехала вместе с очаровательной свет­ловолосой незнакомкой.

– Это хороший знак, – продолжала Элиза­бет, – так было после победоносной битвы и перед рождением Мари-Николь. О, Отем, девоч­ка моя, как я соскучилась по тебе! Где же ты была? И кто это с тобой?

Отем слегка покачала головой, как бы гово­ря: «Не сейчас. Я еще сама не знаю».

Когда гости прошли во внутренний двор, Элизабет бросилась к Сонг и заворковала над ней:

– Иди ко мне, ангелочек! Ты, должно быть, голодна и измучена. Мы приготовим всем вам. ванны, а когда вы перекусите, я познакомлю тебя с моей дочерью. Мари-Николь почти такого же возраста, что и ты, – Элизабет еще раз об­няла девочку, прежде чем отпустить ее к симпа­тичной пожилой азиатке.

Отем пошла следом за Элизабет, нежно улыбнувшись через плечо Гвен, которая медленно двигалась по двору и оглядывалась по сторонам. Ведь она никогда не была в Сатерленде, где замок представлял собой восхитительное зре­лище – новые деревянные постройки, яркие гобелены, веселые каменные камины, зажжен­ные и в летнее время. Орион Сатерленд постоян­но поддерживал огонь в каминах и держал окна. распахнутыми настежь. Как чудесный собор, особняк сверкал круглый год, но особенно был хорош зимой, когда яркое пламя каминов мани­ло уставших путников.

– Нам нужно о многом поговорить, – сказа­ла Элизабет. – Орион сейчас с королем Генри­хом и вернется не раньше, чем через неделю. У нас здесь сотни рыцарей, и по первому слову прибудет еще больше. Но я не думаю, что «Сте­фан со своими приспешниками доставит нар какое-либо беспокойство. Хоуэлл Армстронг; прислал известие, в котором сообщил, что сражения не было, а Стефан убегает так поспешно, что оставляет всех пленных за собой, но, гово­рят, собирается участвовать в рыцарском турни­ре, – она рассмеялась. – Странно, но так и должно быть, верно?

Отем хотела узнать одну вещь:

– Ты сказала Хоуэлл Армстронг? Я пра­вильно тебя поняла?

– Ну да, – смеясь, ответила Элизабет, – да, я так и сказала. Ты должна помнить его. Он – один из лучших рыцарей Ориона.

– Я не знала его фамилии, – сказала Отем. – Удивительно…

– Пойдем, я покажу ваши комнаты, – Эли­забет пошла вперед, а женщины и Сонг отправи­лись следом.

По пути они обращали внимание на все – блестящие лестницы, гобелены, вазы… Глаза Сонг стали просто огромными при виде такого богатства.

– Он родственник Тайриана Армстронга? – неожиданно выпалила Отем.

– Кто? – удивленно спросила Элизабет, поднимаясь по лестнице, пахнувшей свежим деревом и воском.

– Хоуэлл, – сказала Отем. – Он не родст­венник Тайриана Армстронга?

– Возможно.

Элизабет разместила Май-Ли и Сонг в прият­ной, веселой комнате и устремилась вниз; Отем и Гвен не отставали от нее.

– Не хотелось бы вам поселиться в одной комнате? – баронесса взглянула на девушек. – Вы лучше узнаете друг друга… – глаза ее озор­но блеснули, но женщина не добавила «вновь», хотя ей очень хотелось. – В твоей спальне две Кровати.

– Хорошо, спасибо, – Отем рассмеялась, ! ласково погладив руку Элизабет.

Поцеловав девушку в щеку, хозяйка замка извинилась и.оставила их одних.

Голова Отем пошла кругом, когда она при­села на край кровати. Так много всего случи­лось… Их освободили, а она даже на знала, что одним из спасителей был Хоуэлл. В латах все рыцари кажутся одинаковыми, к тому же, она не очень хорошо помнила Хоуэлла, потому что он почти все время проводил в тренировках с Орионом и его рыцарями. Кто он, брат Тайриана? Его кузен? Родственники ли они вооб­ще? Почему Рейн не сказал об этом?

И Черный Рыцарь исчез сразу же после из освобождения…

Отем пожала плечами и взглянула на Гвен.; Та крепко спала, раскинувшись на одной из огромных кроватей, занимавших почти все мес­то в ее старой спальне. Все здесь было знакомо Отем, ведь она спала тут последние шесть лет…

А до этого жила с родителями в Уиндраше.

Подойдя к кровати, Отем тихонько поглади­ла Гвен по щеке и откинула прядь светло-сереб­ристых волос, ставших тусклыми, потому что их давно не мыли.

Гвен такая красивая, такая бледная, такая нежная. Судя по ее обращению с Сонг, она очень любит детей.

Отем смотрела на обтрепавшуюся одежду, грязные пятна на безупречной коже, которая напоминала белую розу, и густые длинные рес­ницы. Руки Гвен были тонкими и красивой формы, как и у самой Отем. И ни одного роди­мого пятнышка! Насколько помнила Отем, ни одна из сестер не имела каких-либо пятен на коже. У нее самой тоже не было никаких отметин, не считая веснушек на носу и скулах. У Гвен же их не было вообще. Отем погладила разорванный плащ, вздохнула и отвела глаза, в которых блеснули слезы.

«Пусть Гвен поспит», – сказала она про себя.

Но перед тем, как пойти принять ванну, Отем еще долго смотрела на спящую девушку, и несколько вопросов нескончаемой вереницей кружились у нее в голове.

«Ты моя сестра? Когда я узнаю это на­верняка? Боже милостивый, пусть это будет правдой!»

– Зари и Джея нет, – говорила Элизабет, заплетая волосы дочери в аккуратные косич­ки. – Они поехали навестить моего кузена Клити, у него владения к северу отсюда. Он еще не женат… О, только послушайте меня! Переска­киваю с одного предмета на другой!

Элизабет ласково шлепнула Мари и отправи­ла ее к Сонг, которая со счастливым выраже­нием лица уже копалась в куче игрушек в углу комнаты.

– Сонг и Мари весело вместе, на них прият­но смотреть, – сказала Май-Ли и вышла побол­тать со слугой Ориона Радживом – он, как и она, тоже был выходцем с Востока.

Однако Май-Ли никогда не отходила далеко и быстро возвращалась проверить, не скучает ли Сонг в огромном замке. Вот и сейчас она по­просила, просунув голову в приоткрытую дверь:

– Отем, присмотри за девочкой!

– Хорошо, – со смехом ответила Отем, – я и так все время смотрю на нее. Наблюдать, как они играют – сплошное удовольствие. Иди, Май-Ли, поговори со своим другом и не беспокойся. Все будет хорошо.

Элизабет посмотрела вслед Май-Ли.

– Какая замечательная женщина! Я былая бы счастлива найти такую няню для Мари. Заря прекрасно справляется с ней, но она не может проводить все свое время с девочкой, надо же уделять внимание и мужу – Джею.

– Она еще не беременна? – спросила Отем, отпивая сок маленькими глотками.

Дело в том, что Заря с Джеем хотели ребенка вот уже несколько лет, но их изнуряющие заня­тия любовью ни к чему не приводили.

– Нет. Заря безутешна по этому поводу. Ужасно, что у нее нет своей семьи.

– Мы с Зарей много говорили об этом, – сказала Отем. – Джей стал ее семьей.

– Да, естественно, и мы все тоже, но я имела в виду другое – то, что у нее нет кровных род­ственников. Возможно, в один прекрасный день кто-нибудь появится с известием, что нашлись родные Зари или, по крайней мере, один аз, них. Это было бы чудесно. Она всегда была оди­нокой, но прекрасной сиротой – так мой брат! и называл ее: моя прекрасная сирота.

– Как печально, – сказала Отем, и глаза ее затуманились пеленой слез.

– Ты думаешь, что эта девушка – Винтер? – сейчас Элизабет могла задать подобный вопрос, потому что Гвен отправилась на конюшню взгля­нуть на великолепных лошадей Сатерленда.

– Я всей душой надеюсь, что да, – ответили. Отем, отламывая ножку цыпленка и отправляя маленький кусочек в рот. – Было бы замеча­тельно найти одну из моих сестер. Я верю, что это событие само по себе принесет удачу, и затеи остальные появятся одна за другой.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Элиза­бет, – Бог возвращает нам то, что мы когда-то потеряли. Так или иначе. Когда мы лишаемся особенной для нас любви, он посылает кого-то еще – человека или маленькое лохматое суще­ство. Когда я потеряла всех близких, я сказала себе: новая любовь войдет в мою жизнь; я обрету мужество, спокойную веру, надежду и мир, ко­торых не знала прежде.

– И ты обрела их, – сказала Отем. – Когда я впервые появилась здесь, ты не была уверена, что нашла любовь. Потом я наблюдала, как она растет и крепнет между тобой и Орионом. Ваши с ним отношения прекрасны. А сейчас ты ждешь второго ребенка. Как здорово!

– А как дела у тебя, Отем? Ты уже встретила кого-то особенного? – Элизабет откинула голо­ву, и черные волосы засияли, словно драгоцен­ные камни, вокруг прелестного лица.

– Я вырвала его из сердца и мыслей, – ответила Отем, наблюдая, как девочки играют с необычными деревянными фигурками, выре­занными Радживом незадолго до рождения Мари-Николь.

Элизабет наклонилась к девушке.

– Нет, не вырвала. В тебе чувствуется тос­ка – в глазах, лице, движениях. Ты ходишь по комнатам как женщина, потерявшая свою любовь и страстно желающая ее вернуть.

– Неужели? – Отем обхватила худенькие плечи, потом уронила руки на колени. – Я… я не думала, что это так заметно.

– Да, ты вернулась совершенно другой, – Элизабет улыбнулась, – сатерлендские рыцари привезли нам новую женщину.

Молодая баронесса взглянула на очарова­тельную подружку своей дочери.

– Кто она? – Элизабет, ожидая ответа, по­вернулась к Отем.

– Сонг… дочь особого человека.

– Значит, это ее отец…

Отем кивнула.

– А ты знаешь, что скоро здесь будет тур­нир? Это будет великолепный день с играми, поединками; съедутся рыцари со всех уголков I страны. Генрих и Орион вернулся из Франции. То есть, разумеется, если король не болен, как утверждают слухи.

– О, как приятно, – только и сказала Отем. Элизабет отвела взгляд и улыбнулась.

Глава 31

Бродячие музыканты пели песни о девуш­ках—временах года, и люди на улицах Херста прекращали дела, некоторые выбегали из домов и лавок, чтобы взглянуть на странствующих артистов, которые проходили и проезжали по деревне. Труппа состояла из одетых в живопис­ные разноцветные костюмы жонглеров, акроба­тов, певцов и предсказателей судьбы.

Там, где проходила труппа, слышались кри­ки и смех, грохот барабанов; жонглеры подки­дывали высоко в воздух яркие шары, акробаты кувыркались и ходили «колесом».

Артисты существовали на свой страх и риск, потому что изображали жизнь тех, кого развле­кали, а закон не защищал ни их жизни, ни собственность. Законы существовали лишь для тех людей, кто занимал в обществе признанное Место, а артисты считались своеобразными из­гоями.

Прекрасная девушка с каштановыми волоса­ми пристала к этой труппе около шести лет на­зад. Она хотела путешествовать и разыскать, если сможет, своих потерянных сестер. Совер­шенно случайно обнаружилось, что у нее чудес­ный голос.

Девушку звали Сприн. Она вместе со всеми пела про времена года, то есть про себя и своих сестер, но ни разу никому не обмолвилась, что она – одна из времен года.

Пронесся слух, и распространялся он подобно лесному пожару, что первые две сестры Мюа находятся в Сатерленде. Отовсюду потянулись молодые женщины, заявляя права на титул отсутствующих наследниц.

Сприн должна была сама увидеть тех других в Сатерленде. Она узнает сестер, как только увидит их; Сприн была уверена в этом. Правда, прошло время, но разве трудно будет распознать собственную плоть и кровь?

Она искала так долго, а ее товарищи по труппе не догадывались, что Сприн поет о своей семье. Хранить тайну казалось восхитительным, Сприн слышала, как на улицах часто звуча­ло имя «Отем», и взгляд ее устремился к высо­кой башне на далеких холмах. Они отправятся туда, чтобы развлекать гостей на празднестве.

Оно начнется после грандиозного турнира, кото­рый должен состояться через неделю. Хозяин замка возвращается из Франции с королем Генрихом, но никто не знает, придет ли сюда сам Генрих. Молодая женщина, называющая себя Отем Мюа, тоже только что вернулась из путе­шествия, в котором, как полагали, искала давно потерянных сестер.

Может быть, эта Отем – самозванка, обманщица? И притворялась все шесть лет?

Сатерленд. Какие тайны откроются ей там?! Сприн терялась в догадках.

По мере приближения турнира вереница жи­телей отдаленных мест подтягивалась к воротам Сатерленда.

Молодые женщины осаждали стражников, крича и заявляя, что они– пропавшие сестры Отем Мюа. Некоторые стражники громко смея­лись и спрашивали: «Какая именно?», в боль­шинстве случаев ответом становился бессмыс­ленный взгляд. Кое-кто из девушек был настой­чив – настолько, что стража просила Отем Мюа выйти и самой посмотреть, нет ли среди присут­ствующих ее родственниц.

Отрицательно качая головой, Отем уходила совершенно измученная после того, как целая очередь женщин со светлыми, рыжими, кашта­новыми и самыми невообразимыми оттенками волос проходила перед ней; причем каждая де­вица утверждала, что она из рода Мюа.

Одна женщина так энергично бросилась к Отем, что сбила ее с ног. После этого случая Отем производила осмотр с высокой стены. Эта про­цедура отнимала много сил и изнуряла девуш­ку. Отем впала в уныние.

Элизабет, всплескивая руками, расхаживала в гостиной.

– Чем вызваны подобные поступки? Как столько женщин могут вести себя столь глупо и опрометчиво? Неужели эти юные леди не по­нимают, что их обман легко разоблачить; их фа­милия вовсе не Мюа, а черты близко не напо­минают родственниц Отем? – возмущалась она.

– Не будь так жестока к ним, – ответила Отем с тяжелым вздохом. – Принадлежность к роду Мюа – вещь довольно-таки захватывающая… Наверное, им хочется иметь большую любящую семью.

– Очень мило с твоей стороны, Отем, что ты защищаешь этих самозванок, но в одном ты абсолютно права: любовь – желанное чувство. Я благодарна Ориону – он научил меня любить более глубоко.

– Я слышала, что это ты помогла ему. Он был опустившимся человеком до того, как ты появилась здесь. Это был пьяница с очень вспыль­чивым характером, – в воздухе зазвенел смех девушки, – его называли «Драконом Херстмонсо» и говорили, будто на обед он ест детей.

– Орион? – Элизабет тоже рассмеялась, потом лицо ее посерьезнело, глаза увлажни­лись, в голосе появились нежные нотки. – Не­ужели он был таким? – прошептала она. – Я с трудом это припоминаю, сейчас он совершенно другой человек.

– И все благодаря любви, – задумчиво про­изнесла Отем, поглаживая рукав сорочки с гоф­рированным манжетом. – Истинная любовь де­лает мужчину и женщину добрее друг к другу, заставляет заботиться о благополучии других.

Элизабет приподняла брови:

– Именно так чувствовала себя ты?

– Да, именно так. И теперь мне не хватает ощущения, что жизнь настолько прекрасна, что хочется плакать. Не надо ни в чем притво­ряться. Все становится на свои места. Мы живем в чудесном мире, и не важно, что происходит с нами. Даже самые жаркие ссоры восхитительны!

Элизабет рассмеялась:

– Значит, ты познала любовь, Отем, нашла ее.

– Да.

– Он вернется к тебе.

– Как? – Отем почувствовала, как сердце подпрыгнуло в груди.

– Любовь отыщет способ, – Элизабет улыб­нулась. – Вот увидишь. Просто поверь в это.

О, она верила, она так верила!

Он ждал. Августовский воздух мягкими го­рячими волнами обволакивал ело. Вдалеке на тренировочном поле ясный свет заката искрил­ся на стали оружия и доспехов.

Он ждал.

Прячась в тени деревьев, он добежал до ста­рой стены, забрался по толстым канатам вино­градной лозы наверх и обвел взглядом внутрен­ний двор.

Он увидел ее в ту минуту, когда она выходи­ла из дома. Девушка смеялась, откинув назад голову. Красота ее стала еще ослепительнее; на ней было ярко-синее платье с длинными ру­кавами, которые заканчивались кружевными гофрированными манжетами, волосы потоком живого огня струились по плечам. Рядом с ней шла Элизабет и незнакомая светловолосая девушка.

Она притягивала его, как пламя притягивает мотылька. Но он остался на месте, не сделав ни единого движения в ее сторону, просто вни­мательно смотрел, как она шла с Элизабет и той молодой женщиной.

Затем он увидел выбежавшую из дома Сонг и Май-Ли, которая поспешно направлялась вслед за девочкой.

Отем чувствовала на себе чей-то присталь­ный взгляд. Ощущение было невероятно силь­ным, девушка даже невольно затаила дыхание.

Отойдя в сторону от остальных, Отем тихо застонала, сделала пару глубоких вздохов и ог­ляделась, прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца. Потом пошла дальше.

– Куда ты? – окликнула ее Элизабет, беря Сонг за руку, а Май-Ли рассмеялась и взяла ручку Мари-Николь. – Разве ты не хочешь пой­ти с нами посмотреть, как рыцари тренируются на поле, готовясь к турниру?

– Я пойду прогуляюсь, – ответила Отем. – Я недолго.

Девушка пристально посмотрела на старую стену и крепко зажала в руке драгоценный ка­мень Уиндраша.

Сейчас она была одна, но чувство, что за ней наблюдают, не покидало ее.

В конце старого парка росли большие, ста­рые деревья, по стволам которых взбирались тяжелые виноградные лозы, образуя в некоторых местах полог среди самых высоких деревьев.

Под виноградником была прохладная тень, там росли дикие розы, их прелестные нежные цветы источали божественный аромат. До Отем донесся какой-то неясный звук, и она направи­лась к винограднику, решив, что там играют дети. Девушка страшно удивилась, услышав тихое радостное ржание, причем ржание очень знакомое!

Отем приблизилась к месту, откуда доноси­лись эти звуки, обогнула заросли молодой зеле­ной поросли и онемела от изумления.

Перед ней стояла ее лошадь!

– Гоуст, – едва слышно шепнула она. Гоуст тут же подбежала к девушке и ласково потерлась бархатистой мордой о плечо.

– Бог мой! – воскликнула Отем. – Откуда ты появилась?

Отем отвела Гоуст в конюшню и возвраща­лась назад. Она пересекла двор замка… и замерла на месте. Что-то неудержимо влекло ее к невысоким деревянным дверям в старой части замка, и ноги сами несли девушку по каменной лестнице к часовне.

В часовне стояла тишина, даже мыши не издавали ни звука, когда Отем вошла внутрь и медленно направилась вдоль стены. Кто-то за­жег несколько свечей, и она пошла к ним, мяг­кий золотистый свет заиграл на ее лице.

– Отем, – прозвучал тихий голос.

– Что?

– Иди сюда, – голос был знаком до боли и шел откуда-то сверху.

Стремительно поднявшись на чердак, Отем лицом к лицу столкнулась с Рейном.

Он притянул девушку к себе, чуть не заду­шил в объятиях, покрыл поцелуями лицо и ру­ки. Потом остановился, глядя на нее волную­щим, загадочным взглядом.

– Боже, как я скучал по тебе, – приглу­шенным голосом сказал он.

Рейн опять стал целовать Отем, руки его скользили по всему телу девушки.

– Прекрати!

Рейн отстранился и внимательно посмотрел на нее.

– Почему ты говоришь так? Неужели ты не соскучилась по мне? – спросил он.

Отем смерила его взглядом.

– А, вернулся Человек с тайнами! Что ты задумал на этот раз? Это ты привел Гоуст?

– Конечно, – ответил Рейн и пожал плеча­ми, красивые губы сложились в великолепную улыбку. – Ты сохранила в безопасности мою дочь, и я в долгу перед тобой.

– Ну что ж, спасибо, господин Бродяга, – дерзко сказала Отем. – Можешь также поблагодарить Май-Ли, она имеет самое прямое отношение к заботе о Сонг. Но я задала вопрос: что ты делаешь здесь сейчас? Улыбка Рейна стала еще шире.

– А это, любовь моя, секрет!

– Оу! – взвыла Отем и отскочила от него, кипя от злости. – Между нами все кончено, Рейн. Навсегда!

Ни разу не оглянувшись, Отем покинула ча­совню, и пока спускалась по лестнице, пересе­кала внутренний двор, шла к главному дому, она плевалась и раздраженно бормотала какие-то угрозы и проклятия.

Рейн рассмеялся низким гортанным смехом. Он подкинул в воздух драгоценный камень Уиндраша, поймал, зажал в ладони и вышел из ча­совни, довольно посмеиваясь.

Пригнувшись под низкой балкой, Рейн во­шел в просторную комнату и, не удержавшись, похвастал:

– Погоди, Тайриан, скоро ты такое услышишь!..

Глава 32

– Драгоценный камень Уиндраша!

Отем снова и снова недоверчиво рассматри­вала пустую ладонь.

Он забрал его! Рейн отнял у нее драгоцен­ность! Как ему это удалось? Она ведь крепко сжимала камень в кулаке, когда он… а, когда он пробегал руками по ее телу. Должно быть… неужели она… выронила драгоценность?

Отем бросилась в часовню, судорожно обша­рила место, где они стояли с Рейном. Никаких следов! Ни в часовне, ни в комнате – девушка обыскала каждый уголок.

Глаза Отем потемнели от гнева: Рейн, черт бы его побрал, унес ее драгоценность!

– Я найду его, – вслух произнесла она и бегом понеслась к конюшне, где врезалась в сильного, высокого, светловолосого мужчину.

– Эй! – окликнул он девушку. – Куда так спешишь?

Отем подняла глаза и остолбенела.

– Ты1 Что ты здесь делаешь? – спросила она Тайриана, когда дар речи вернулся к ней.

Он рассмеялся:

– Навещаю своего кузена – Хоуэлла Арм­стронга.

– Я так и знала, что он твой родственник! – воскликнула девушка.

– Я никогда и не отрицал этого, – Тайриан вновь рассмеялся.

«Золотистый» рыцарь с восторгом узнал, что Гвен не пострадала, и горел желанием увидеть ее. Но Рейн ясно дал ему понять, что необходи­мо дождаться удобного случая и только потом известить ее о своем присутствии.

– Так куда же ты так спешишь, Отем?

– Вы тут все родственники, каждый чертов рыцарь! – возмущение прямо-таки раздирало девушку.

Тайриан небрежно подбоченился. На нем бы­ла кольчуга, скорее всего, он только что вернул­ся с тренировочного поля.

– Где твой другой кузен? Ты ведь знаешь, кого я имею в виду?

– Гм… – Тайриан на мгновение задумался, прикоснувшись указательным пальцем к под­бородку.

– Ох уж эти мужчины! – раздраженно вос­кликнула Отем. – Рейн… или он опять при­думал себе какое-то новое имя?

Тайриан приложил палец к кончику носа девушки, слегка надавил и, отходя от нее, таин­ственно заметил:

– А это, милая дама, тебе предстоит выяс­нить самой!

Отем собиралась продолжить поиски Неуло­вимого Рейна и повернулась спиной к кипам сена, которые видела краем глаза на протяже­нии всего разговора с Тайрианом. Вдруг она вскинула голову и замерла в полной увереннос­ти, что услышала шорох, доносившийся из-за огромной копны.

– Кто там? Никакого ответа.

– Спрашиваю еще раз: кто там? Я знаю, что это не лошади. Выходи немедленно, кто бы ты ни был!

Она подошла ближе, намереваясь запрыг­нуть на копну и поймать того, кто прячется за ней.

Внезапно перед Отем появилась пара огром­ных голубых глаз. Из-за копны вышла Гвен, виновато улыбнулась, пожала плечами и с тру­дом сглотнула.

– Гвен, – растерянно сказала Отем, – за­чем ты тут прячешься? – она мельком взгляну­ла в сторону, куда ушел Тайриан. – Неужели он… и ты… – глаза Отем потемнели, – Он не… прикасался к тебе?

Гвен усиленно замотала головой.

– Тогда что?

Гвен, казалось, смутилась.

– Он сделал тебе что-то плохое? Давай, Гвен, не бойся, расскажи мне. Я попрошу людей Ори­она высечь его или даже хуже. Если Тайриан дотронулся до тебя пальцем…

Отем остановилась, увидев затуманенный взор Гвен, мягкий изгиб губ, мечтательное – Даже глуповатое – выражение лица.

– Нет, – сказала она. – Ты же не влюблена в этого здоровенного бродягу? Скажи, что нет.

Лицо Гвен приняло совсем растерянное вы­ражение.

– Ты влюбилась, – закричала Отем. – По-настоящему влюбилась.

Гвен кивнула и нервно сжала пальцы.

– Пошли, – решительно произнесла Отем. – Пойдем сообщим Тайриану, что ты влюблена в Него, Он должен знать.

Это было равносильно тому, что тащить уп­рямого мула. Гвен упиралась, неистово мотала головой, а губы ее складывались в слово: «Нет, нет, нет!»

Отем оставила попытки стащить девушку с места, прочитав в ее глазах правду.

– Бог мой, ты следишь за ним, а он и не догадывается?

Гвен опустила голову.

– О, Боже! Бедняжка. Тебе, наверное, очень тяжело, да?

Совершенно точно – подтвердила Гвен че­тырьмя энергичными кивками.

Гвен чувствовала себя из рук вон плохо: ее мутило и тошнило.

– Что с тобой? – спросила Отем, уложив девушку в постель. – Я только что вернулась от Элизабет, она напичкала меня слухами, раз­несшимися по замку. Вы с Тайрианом часто оставались в дороге одни, совсем одни… Он ведь не сделал тебе ребенка, правда?

Гвен начала было отрицательно качать голо­вой, а затем обнаружила, что Отем хлопает ее по щекам, потому что она чуть не лишилась чувств.

Несчастная девушка со стоном обхватила голову руками, а Отем бросилась к тазу, чтобы помочить в холодной воде тряпку.

– Вот, это поможет, – Отем собиралась по­ложить материю на лоб Гвен и увидела ее вос­паленные глаза.

А на что было похоже лицо!

– У тебя по всему лицу пятнышки. Вот и вот, – сказала Отем, разглядывая Гвен, – О эти пятна и на шее… Они у тебя повсюду… Может быть, ты съела что-то?

Неожиданно глаза Гвен заискрились. Она кивнула, губы сложились в утвердительное: «да, да, да!»

Отем в волнении прижала руки к груди.

– Это… – она запнулась. – Это была земля­ника, да?

Гвен поймала тревожный, но полный надеж­ды взгляд Отем и утвердительно кивнула.

Отем вскочила и закружилась по комнате, прыгая от радости и хлопая в ладоши. Потом подбежала к Гвен и так стиснула в объятиях, что чуть не переломила девушке кости.

Гвен непонимающе моргала, когда Отем от­пустила ее наконец и отошла назад, чтобы еще раз взглянуть на нее.

По щекам Отем текли слезы. Она обняла Гвен за плечи и посмотрела прямо в глаза:

– У Винтер всегда выступала сыпь от земля­ники!

«Что?» – спросил взгляд Гвен.

– Винтер… Гвен… – Отем задыхалась. – Ты моя… Мы сестры!

Глава 33

Отем пришла в такое возбуждение, что совер­шенно забыла о драгоценном камне Уиндраша.

Сестра!

Она все еще не могла поверить в такое счастье, но сомнений не было, это правда.

Земляника!

Гвен – Отем по-прежнему называла ее так – сейчас сидела рядом на трибуне, установленной на огромном лугу. Шли последние приготовле­ния к предстоящему празднеству.

Прибыли музыканты, на лугу уже были раз­биты палатки, для рыцарей принесли сладкие булочки и кружки с элем. Живые изгороди ук­расили цветущими колокольчиками и златоцве­том. В неподвижном жарком воздухе позднего лета висело жужжание пчел.

Элизабет выглядела не очень счастливой, потому что Орион еще не вернулся. Видимо, что-то случилось, и неизвестность тревожила ее.

Элизабет наклонилась к Отем.

– Я уже привыкла к необычной дымке, что стелется над самой землей даже тогда, когда светит солнце.

– А что это такое? – спросила Отем. – Я тоже ее видела недавно.

– Я думала, никто, кроме меня, не видит этого, и решила, что у меня, наверное, что-то со зрением.

– При этом еще возникает какое-то странное ощущение, – добавила Отем, – будто гремит гром, но так тихо, что услышать невозможно, он только чувствуется.

– Может быть, это предчувствие? – с нерв­ным смехом предположила Элизабет. – Време­нами мне кажется, что это связано как-то с ко­ролем Генрихом.

– Где Орион? – спросила Отем. – Разве он не должен был вернуться с королем Генрихом?

– Орион с ним – или был с ним – в Буа-де-Венсенне. Надеюсь, он возвращается домой.

– Король здоров?

– По слухам – нет. Его здоровье, как гово­рят, ухудшилось после осады Мо. Возможно, его сразила походная лихорадка.

– Будем надеяться и молиться, чтобы здесь Все шло хорошо до его возвращения.

Выглядевшая очень взволнованной, Гвен энергично кивнула, подумав, наверное, то же самое.

Отем взглянула на сестру, обняла ее, потом, сплетая пальцы рук, девушки прижались друг к другу плечами.

Мать Ориона, Джулия, присоединилась к ним. Май-Ли не было, она осталась в замке вмес­те с Сонг, у которой поднялась температура.

– Ничего, ребенок отдохнет и почувствует себя лучше, – сказала Джулия, успокаивая встревоженную Отем, и похлопала девушку по руке.

Отем беспокоилась не только о Сонг. Она так и не смогла выяснить, куда скрылся этот таин­ственный Рейн Гардиан. Удалось лишь узнать, что он покинул территорию замка, хотя ей слабо в это верилось. Что-то затевалось, и у Отем появилось предчувствие, что ждать разви­тия событий остается недолго. И к чему ей при­снился странный вчерашний сон?

Он был очень богат. Ему следовало прийти с шафером, но он пришел один. Судя по взмылен­ной лошади, он проделал долгий и тяжелый путь. Одет он был в черное с серебром.

Отем вспомнила, как от его прикосновения по телу пробежал огонь. Они стояли возле окна и смотрели на луг внизу. Он поцеловал ее. Не­вероятно, но во сне она с радостью встречала поцелуи этого незнакомца, растворяясь в его жадном волнующем желании, которое обжи­гало ее.

Они долго стояли так, связанные слепой си­лой страсти. Она помнила сладость, которую ощутила, предчувствуя кульминацию, казав­шуюся неизбежной.

Он заговорил. Голос его был хриплым от, желания:

– Будь моей.

И она согласилась.

Они вошли друг в друга чудесным, удиви­тельным образом, настолько поглощающим, что Отем проснулась с ощущением его запаха и прикосновений. Правда, это чувство мгновенно улетучилось, и девушке захотелось плакать от одиночества.

Сейчас, спустя несколько часов, Отем улыб­нулась своей впечатлительности. Но кто же был тот мужчина в ее сне?

– Отем, смотри, турнир уже начинается, – улыбаясь, сказала Элизабет, как будто знала, чем вызвано мягкое, нежное выражение лица девушки.

– Ты не получала никаких известий о муже?

– Мне только передали, что он должен был приехать вчера вечером, – тонкая морщинка прорезала лоб Элизабет, – но он так и не по­явился. Скорее всего, необычная жара замед­лила их продвижение.

– Наверное, так и есть, – согласилась Отем и обратила внимание на сестру.

Гвен с нетерпением ожидала начала турнира, и Отем догадывалась, почему.

– Посмотрите, это Тайриан? – спросила Элизабет. – Кузен Хоуэлла?

– Да это он, – ответила Отем, подталкивая Элизабет, чтобы та взглянула на Гвен.

Баронесса улыбнулась Отем и откинулась назад, приготавливаясь смотреть начало турни­ра. Живот ее выдавался вперед, но она, каза­лось, не испытывала никаких неудобств. Элизабет сложила руки на животе и решила получить удовольствие от состязаний.

В первом поединке встречались Дгок Стефан и Тайриан Армстронг. Доспехи и плащ Стефана покрывала дорожная пыль, щиты обоих рыца­рей были слегка потерты от длительного ис­пользования в сражениях. Судьей и экспертом должны были стать собственные умения и сила Участников. Им предстояло сражаться до тех Пор, пока один из них не погибнет, не сможет Продолжать поединок или не сдастся.

Не считая глухого стука копыт, над полем повисла мертвая тишина, когда Армстронг и Дюк отделились от остальных рыцарей.

Сердце Гвен тяжело забилось в груди. Она следила за Тайрианом, шея девушки замлела от неподвижного состояния, огромные голубые Глаза не отрывались от высокого светловолосого мужчины ее мечты.

Женщины на трибуне выглядели велико­лепно. Май-Ли придумала для всех чудесные новые платья, и с помощью искусной иглы Элизабет и ее свекрови наряды были готовы в срок.

Отем приподнялась со своего места, но Эли­забет остановила ее движением руки.

– Куда ты собралась? Сейчас начнется со­стязание.

– Я забыла дать Сонг порошки, которые приготовила для нее.

– Сядь, – твердо сказала баронесса, – уже передала твое лекарство Май-Ли. Она даст его девочке, когда та проснется.

Отем благодарно улыбнулась, но Элизабет заметила, что какая-то мысль не дает ей покоя. Баронессе показалось, что девушка ищет кого-то взглядом.

«Может быть, этот кто-то – Фолкан из Солс­бери?» – подумала Элизабет, но ни словом не обмолвилась о своей догадке. Время покажет.

Мужчины на турнирном поле стали лицом друг к другу и медленно подняли копья, не сво­дя глаз с противника.

Тайриан крепко зажал копье под мышкой и дал шпоры. Конь галопом помчался вперед. За­поздав лишь на секунду, Стефан тоже двинулся навстречу сопернику. В воздух взметнулись об­лака пыли и комья дерна.

Сквозь грохот копыт раздалось громкое сопе­ние, когда при первом столкновении мужчины с шумом вытолкнули воздух из легких. Копье Тайриана ударило почти в центр щита Стефана. А Дюк проявил беспечность – его оружие по­пало намного выше центра щита Тайриана и лишь скользнуло по плечу молодого рыцаря.

Гвен облегченно вздохнула и вцепилась в руку Отем. Та, оторвав пальцы Гвен от своего запястья, сама взяла руку сестры и пожала ее.

Взгляд Гвен, обращенный к сестре, выражал раскаяние за то, что она причинила боль.

– Я понимаю, – сказала Отем, похлопав Гвен по руке, и снова сжала ее пальцы.

Элизабет, осведомленная благодаря мужу в боевом искусстве не хуже любого воина, впер­вые видела человека, с которым сражался Тай­риан. В сердце баронессы закрался страх за лю­бимого Гвен, и она начала молиться про себя о том, чтобы его не убили.

Оба рыцаря взяли у своих оруженосцев но­вые копья и вернулись на исходные позиции.

Опять лошади понеслись с грохотом по полю. За миг до встречи Тайриан рискнул и чуть сдви­нул щит. Копье Стефана, не колеблясь, напра­вилось к открытой груди соперника. Оно ударило в край щита и скользнуло вниз, и на этот раз не причинив повреждений. Шум толпы за спи­ной дам снова стих до низкого рокота.

К этому времени Гвен уже вскочила, и Отем, как и обещала, поднялась вместе с сестрой. Про­шли две встречи, а Тайриан был еще жив.

Стефан, разозившись, как никогда в жизни, развернул коня в конце поля и, не меняя копья, понесся назад. Вся невероятная сила Стефана и мощь скакавших навстречу друг другу лоша­дей были вложены в этот удар. Копье врезалось во внутренний край щита Тайриана, щит сдви­нулся, и острие задело грудь молодого рыцаря.

– Нет! – крикнула Гвен, так дернув руку Отем, как будто собиралась вырвать ее.

Женщины на трибуне были поражены: они знали, что Гвен не может говорить. Отем задох­нулась от изумления. Элизабет тоже встала.

Джулия пристально смотрела на Гвен. Все зву­ки вокруг замерли.

Тайриан посмотрел в сторону трибуны и по­правил шлем.

Он почувствовал, как острие копья прорвало кольчугу, и ощутил разрывающуюся боль в груди. Но сильнее, чем что бы то ни было, он почув­ствовал крик Гвен и больше ни о чем не мог думать. Только она – Гвен – запомнила в этот миг все его мысли.

Тайриан ничего не смог сделать, чтобы смяг­чить падение, а теперь не мог и защищаться – тяжелый щит зацепился за стремя, и лошадь ускакала вместе с ним.

Гвен видела, как Стефан повернулся лицея к своему противнику и вновь направил к нем; коня.

Тайриан замотал головой, как бы рассеивая дымку, затуманившую сознание.

«Гвен, Гвен, ты крикнула!» – только об этом он и мог думать.

Гвен не замечала, что по щекам текут слезы, когда она смотрела, как Тайриан встает с земли, чтобы снова оказаться сбитым с ног. У девушки не осталось никаких чувств, кроме желания закрыть глаза и отключить сознание, стерев тем самым и зрелище, и само понятие о том, что происходит.

Она не хотела наблюдать смерть Тайриана.

Глава 34

Герцогиня тоже следила за турниром… из такого места, где никто не мог видеть ее. Она остановила лошадь на вершине холма в роще тенистых дубов. Губы ее кривились, а длинные ногти вонзились в ладони.

«Черт бы их побрал, – думала Ровена. – Черт бы их побрал!» Ее планы опять были рас­строены. Ребенка не оказалось в замке Солсбе­ри, как она предполагала; шпионы донесли, что Сонг вместе с Отем Мюа увезли оттуда.

Теперь она никогда не доберется до камня, до ребенка и до сестер, которых зовут времена­ми года.

Прищурившись, герцогиня смотрела на Отем Мюа… А кто это сидит рядом с ней на трибуне? Ведь это… Неужели это возможно?

Так может быть, драгоценный камень все-таки попадет ей в руки? Похоже, остался один способ, который можно попробовать. Две сест­ры – лучше, чем одна. А выкуп существовал всегда.

Ровена облизнулась, закатила глаза и громко засмеялась.

Тайриан неподвижно лежал на поле. – Нет! – снова крикнула Гвен. – Нет!

Отем держала сестру за руку, пытаясь успокоить несчастную девушку. «Боже милости­вый, – молилась она, – пощади его!»

В этот момент на поле появился рыцарь на коне, спешащий на помощь Тайриану. На поле: битвы было обычным делом помогать товарищу, попавшему в беду. Отем недоверчиво уставилась на человека в черном и серебряном, скакавшего на огромном черном боевом коне. Кто он? Неужели это тот, кого она видела во сне?

Теперь Отем так же, как и Гвен, напряженно; наблюдала за разворачивающимися событиями.

С довольной ухмылкой Стефан поднял меч. Он не убил своего противника, а только оглу­шил Тайриана. Дюк хотел поставить его на колени, заставить вымаливать пощаду, обещая все, что угодно, за свою жизнь. Вот тогда-то Дюк Стефан и назовет цену!

Повернув голову, Отем взглянула на Гвен. Нет, подумала она, нет, Стефан не посмеет по­требовать у Тайриана любимую женщину. Или потребует? Стефан охотится за ними и, как только получит Гвен, не остановится ни перед чем, чтобы добраться и до Отем. Она знала, что нужно Стефану – они и драгоценный камень Уиндраша.

Но кто этот человек в черном с серебром?

– Фолкан, – выдохнула Элизабет.

– Кто? – спросила Стем. – Фолкан из Солсбери?

– Да, это он. Один из величайших рыцарей1 в королевстве.

Отем ждала дальнейших объяснений, но в этот момент раздалось ржание лошади Стефана и глухой стук от падения животного. Человек в черном с серебром стоял рядом. Отем с удивле­нием смотрела на него. Неужели это он, Фол­кан, заставил коня упасть?

Схватка продолжалась. Фолкан нанес удар, которым мог бы разрубить Стефана надвое, но тот был слишком опытен, чтобы попасться на такой прием. Он вскочил на ноги и снова бро­сился к Тайриану. Стефан понимал, что в сло­жившейся ситуации он должен покончить с Тайрианом одним хорошим ударом – сначала нужно завоевать одну женщину, потом разде­латься с другим рыцарем, чтобы потребовать в награду обеих.

Тайриан откатился в сторону, уклоняясь от удара. Он был ранен, и обе раны кровоточили.

Фолкан приподнял забрало; глаза его свети­лись жаждой крови, губы кривились в жесто­кой, беспощадной улыбке победителя.

Вдруг из-за трибуны раздался крик:

– В награду Стефану должны достаться две сестры Мюа!

– Мы? – прохрипела Гвен, снова цепляясь за руку Отем. – Нет, – выдохнула она.

Взгляд ее вновь и вновь возвращался к Тай­риану.

– Кто сказал, что мы – сестры Мюа – явля­емся наградой в этом поединке? – поинтересо­валась Отем.

Элизабет недоуменно заметила:

– Действительно, кто это сказал?

И тогда вперед из толпы вышел барон Дрого.

– Как кто? Я, миледи.

– Ты! – воскликнула Отем. – Да как ты можешь…

– Могу, – сказал Дрого, вывел из-за спины Женщину и поставил ее рядом с собой. – Я и герцогиня Ровена.

Отем была поражена.

– Ты… И она? – девушка повела головой в сторону герцогини.

– Да, – надменно улыбнулась Ровена. Мы и Рейн Гардиан находимся в родстве с Екате­риной Арагонской, все мы приходимся родст­венниками – кто в большей степени, кто в мень­шей – дочери французского короля, – она пре­зрительно рассмеялась. – Муж Екатерины, Генрих, умер!

– Умер? – переспросила Элизабет, чувст­вуя, что герцогиня говорит правду.

– От чего? – последовал вопрос Отем.

– От лихорадки, – ответил Дрого.

– Итак, – заговорила Элизабет, внезапно почувствовав духоту августовского дня, – Ека­терина дала вам позволение поступать так, как вам хочется?

«Господи, где мой муж? Почему Орион до сих пор не вернулся домой? Конечно, – подума­ла Элизабет, – он хочет остаться на какое-то время со своим королем – их мертвым королем».

– Король мертв! – крикнул какой-то чело­век в толпе.

Тут же поединок прекратился. Рыцари за­стыли, словно громом пораженные.

Дюк Стефан, воспользовавшись заминкой, взмахнул мечом, целясь в Фолкана, но промах­нулся. Дыхание его стало неровным, силы ис­сякли. Клинок Фолкана скользнул под щит Сте­фана и задел грудь.

Страх Стефана нарастал. Толпа снова буше­вала. Гвен не сводила глаз с Тайриана. Отем с Элизабет обменялись многозначительными взгля­дами: та странная дымка была действительно предзнаменованием – король умер.

«Рейн Гардиан – родственник Екатерины Арагонской, скажите пожалуйста!» – со злос­тью подумала Отем, и взор ее снова устремился к турнирному полю.

Никогда раньше Стефан не сражался с таким противником, как Фолкан из Солсбери, но Дюк все еще был полон решимости победить. После очередного неудачного выпада он вильнул в сто­рону, тяжело дыша, а Фолкан ударил его ногой.

С криком ужаса Стефан упал. Фолкан при­ставил меч к его горлу и налег на рукоять.

– Сдавайся, Дюк Стефан. Я знаю, что и на шее у тебя кольчуга, и я не разрезал ее. Мне достаточно только надавить на меч. Ты задох­нешься, Стефан, даже если твоя кольчуга вы­держит.

Фолкан повернул голову и отдал тихий, быст­рый приказ. Семеро рыцарей пришпорили ко­ней и галопом помчались к холму, за которым войско Фолкана ожидало распоряжений. Затем воины вернулись, но не на поле, где проходил турнир, а к воротам, ведущим в замок, чтобы преградить вход в него. По мнению Фолкана другого способа помешать людям Стефана и Дрого броситься в замок не существовало. Он не мог допустить, чтобы сообщники Стефана за­хватили женщин и свели на нет все его усилия.

Сейчас у Стефана и Дрого много людей – больше тысячи.

Элизабет сказала женщинам:

– Нашим защитникам надо продержаться совсем немного. Вскоре вся армия Ориона при­соединится к Фолкану.

Где прячется Рейн Гардиан? – спрашивала себя Отем, обводя глазами толпу мужчин и женщин. На чьей он стороне? И куда скрылись Дрого и эта ведьма герцогиня?

Дюка Стефана в это время занимали совер­шенно другие проблемы. Фолкан стал первым, от кого он потерпел поражение в рукопашном бою. Они приходились родственниками друг другу.

Прокричав официальные слова сдачи, Сте­фан поклялся отомстить и попытаться найти путь к спасению. Хотя Фолкан и пощадил его, от убийц Ровены пощады не будет. Она ненави­дела людей, которые проигрывали, когда она давала приказание победить. Он проиграл.

Стефан схватил Фолкана за щиколотку.

– Милорд, – прошептал он, – внимательно выслушайте меня. Барон Дрого приказал своим людям увезти Вашу даму, если я потерплю по­ражение.

– Мою даму? – спросил Фолкан, и в глазах его сверкнул гнев.

– Рыжеволосую женщину, – он мерзко ух­мыльнулся, пока Фолкан внимательно просмат­ривал толпу. – Она – то время года, что идет после лета и перед зимой.

Голос Стефана замер, а выражение лица Фол­кана не изменилось. Стефан не знал, что Фол­кан наблюдал, как его люди подтягиваются к воротам.

– Ты пощадил мою жизнь, – глаза Стефана потемнели от злобы, когда он произносил эти слова. – Ты ответственен за то, что я принимаю пощаду. Дрого и эта сучка Ровена убьют меня. Я проиграл их подлую игру.

– В тебе больше их крови, чем во мне. Стефан, казалось, не слышал, он вцепился в ногу Фолкана.

– Пощади. Сделай меня своим пленником! Фолкан рывком высвободил ногу и отступил назад. В этот момент подошел Тайриан, ведя его черного коня. Он не взглянул на человека, по-прежнему лежавшего на земле.

– Ты забрал у меня поединок, – тихо сказал Тайриан Фолкану.

– Ты не можешь быть подходящим против­ником этому подлецу. Он содрал бы с тебя кожу заживо. Ты моложе меня и еще не дрался с такими, как он.

– А ты сражался с добрым королем Ген­рихом, – Тайриан опустил голову, слезы засти­лали золотистые глаза. – Ты прав, – рыцарю было трудно говорить.

Зеленые глаза Фолкана сверкнули.

– Тайриан, тебе придется помочь мне сесть на лошадь. Боюсь, мое плечо в плохом состоя­нии.

Он вложил меч в ножны и поставил левую ногу в ладони Тайриана, который подбросил его в седло.

– У тебя было достаточно сражений для одного дня!

– Милорд! – крикнул Стефан. Отвращение промелькнуло на лице Фолкана.

– Тайриан, если есть свободные люди, пусть они возьмут этого… этого в плен.

Тайриан удивился:

– Обычно соперника не берут в плен. Всем известно, что Фолкан – приверженец правил. Почему ты это делаешь?

Фолкан взглянул на Тайриана.

– Действительно – почему?

Он перевел взгляд на Стефана, который рас­сматривал толпу в поисках сумасшедшей Рове­ны и барона.

– Пусть идет, – Фолкан усмехнулся. – О нем хорошо позаботятся.

И тут Фолкан снял шлем. У Тайриана перехватило дух от неожидан­ности.

Фолкан рассмеялся:

– А ты кого думал увидеть?

Глаза Тайриана сияли, когда он сопровождал знаменитого рыцаря, который был к тому же самым богатым человеком во всей Англии.

Глава 35

Женщины в гостиной переговаривались и смеялись, примеряя новые платья из велико­лепного шелка.

Вдруг в комнате стало совершенно тихо. Оде­тый в черное с серебром человек вошел и остано­вился возле дверей. Свет толстых свечей играл на его волосах, лицо скрывала маска.

Нежные звуки лютни потекли вверх по лест­ницам, заполнили пустые коридоры, мягко и осторожно проникли в гостиную.

Отем вскочила на ноги. Гвен замерла.

Молодые служанки, обходя незнакомца в маске, выбегали за дверь. Их заметные темно-красные с позолотой платья скрылись в полуть­ме коридора.

– Фолкан? – решилась, наконец, произнес­ти Отем слегка дрожащим голосом.

– Да.

Он так долго смотрел на Гвен, что та уронила платье, которое собиралась примерять, и с тру­дом перевела дыхание.

– Что Вы хотите, лорд Фолкан? – спросила Отем, взяв себя в руки.

– Тебя.

Повисло долгое молчание. Фолкан даже не сделал попытки снять неловкость.

– Гвен, – произнесла Отем после продолжи­тельной паузы, – Элизабет хотела поговорить с тобой.

– Хорошо, – ответила Гвен дрожащим го­лосом. – Потом… я… присоединюсь к осталь­ным… внизу.

Когда Гвен ушла, оставив Отем наедине с Фолканом, в комнате воцарилась еще более гнетущая тишина. Даже звуки лютни ушли куда-то далеко-далеко и постепенно замерли, пока мужчина и женщина смотрели друг на друга.

Он приблизился к ней и почувствовал пикан­тный запах трав, исходивший от ее волос – волос цвета осенних ягод.

– Ты пахнешь еще и лавандой, – сказал он. – Ты готова к празднествам?

– Нет. Король умер. Полагаю, веселье следу­ет отложить до тех пор, пока не вернется из Франции Орион. А траур продлится целый год.

Человек в маске пожал плечами.

– Разве на похоронах запрещается есть и пить?

– Нет, но не следует при этом напиваться и веселиться.

– Жизнь продолжается, – заметил Фолкан. – Смерть, смех, возрождение.

Отем тихо рассмеялась:

– Почему ты не снимаешь маску? Мне хоте­лось бы увидеть, как выглядит легендарный Фолкан Солсбери. Красив ты или твое лицо обе­зображено шрамами? Ты ли скрывал свои чер­ты под серебряным шлемом и доспехами в замке Солсбери и собирался сделать из меня пленницу, швырнуть в темницу и «подвергнуть пыт­кам, которые ты и вообразить себе не можешь»? Сними маску, лорд Фолкан, – она отвернулась и уставилась на цветную ширму. – Давай! Сни­ми ее и удиви меня.

Подождав несколько секунд, Отем обернулась и обнаружила, что он исчез.

Гвен вышла из покоев Элизабет и спустилась по лестнице. Баронесса устала и не собиралась присоединяться к гостям. Она обещала рыцарям и местным жителям устроить пирушку после турнира, который чуть не превратился в траге­дию; людям нужна была разрядка после такого напряжения.

Джулия и отец Элизабет уже находились сре­ди гостей, как и недавно прибывшие Джей Заря Рейнод; однако бурного веселья, как обыч­но в таких случаях, не было – король умер, и не­обходимо было проявить почтительность. Сонг и Май-Ли рано ушли спать, девочка чувствовала слабость после небольшой лихорадки.

Гвен, войдя в зал, обвела взглядом артистов, женщин в нарядных костюмах, потом поверну­лась и выбежала за дверь. Рыцари заметили ее, и те, кто посмелее, улыбнулись или помахали девушке. Гвен заторопилась через внутренний двор к своим покоям.

Она почти летела через двор, едва касаясь земли золотистыми туфельками. Какая-то доб­рая душа прислала в подарок для дам замка Сатерленд прекрасные наряды. Некоторые из «дам» были сиротами, которых великодушная леди Элизабет удочерила несколько лет тому назад, когда они еще были подростками. «Лорд» Джеффри – сейчас оруженосец – готовился стать рыцарем. Он был одним из любимцев ба­ронессы. Фактически, эта леди имела так много любимцев, что Гвен решила, что в глазах доброй дамы все они прекрасны и наделены особыми талантами. А теперь и к ней Элизабет относи­лась так, как будто Гвен – член семьи.

Девушка спешила. Она не хотела, чтобы ее видели с каким-либо рыцарем, кроме Тайриана. Если до него дойдет слух, что она беседовала с другим мужчиной, он, возможно, вообще не захочет видеться с ней. Гвен очень удивляло, почему он не искал ее после турнира.

Сейчас она могла говорить! После несколь­ких минут бурной радости, когда девушка дума­ла о том, что наконец-то может беседовать с Тайрианом, Гвен опустила голову: она хотела только одного – найти Тайриана и излить ему Душу.

Тайриан заметил девушку и не мог позво­лить ей скрыться, по крайней мере, так легко и быстро. Он искал ее с тех пор, как закончи­лись состязания. И рыцарь оказался проворнее.

Гвен шла, не поднимая головы, глядя на мелькающие золотистые туфельки и страстно желая, чтобы Тайриан увидел ее в этих прекрас­ных одеждах. И тут она врезалась в крепкое тело.

Сильная рука обвилась вокруг ее стройного стана, а другая слегка приподняла подбородок. Гвен взглянула в любимые золотистые глаза и подумала, что сейчас лишится чувств от невыра­зимой радости.

– Тайриан, – едва слышно шепнула она.

– Голос ангела, – ответил он почти так же тихо.

Сердце Гвен билось так сильно, что она испу­галась, вдруг грудь разорвется на части. Сейчас, когда она могла говорить и поведать ему о своих Чувствах, девушка совершенно растерялась. Она лишь рассматривала мыски туфель, когда Тайриан отпустил ее подбородок и слегка отступил назад.

– Не хочешь ли прогуляться? – спросил Тайриан, взял в руку дрожащие пальцы девуш­ки и крепко сжал.

– Да, очень, – застенчиво ответила Гвен. Под аккомпанемент доносившейся из замка музыки Гвен с Тайрианом прошли внутренний двор и скрылись среди деревьев парка. Темные пятна и тени окружали их, хотя августовская луна протягивала сквозь ветви тонкие лучи света, в которых каждый куст, ветка или ка­мень волшебно сияли. Тайриан уводил девушку все дальше и дальше, пока замок не скрылся из виду.

Они остановились под раскидистым старым деревом, и рыцарь умоляюще произнес:

– Повтори мое имя, прекрасная Гвен… Винтер.

– Тайриан, – снова прошептала девушка, – поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня…

Он легко прикоснулся к ее губам, потом крепко прижался и нетерпеливыми поцелуями покры­вал ее лицо, шею, руки, пока Гвен не испусти­ла слабый стон. Тайриан остановился, посмот­рел на Гвен, глаза его восторженно сверкали. Потом он снова прижался к губам Гвен. Когда рыцарь скользнул языком в ее приоткрытый рот, девушка ощутила что-то необычное, стран­ное, совершенно незнакомое. Жаркие волны за­полыхали в груди.

– Гвен, поцелуй и ты меня. Дай мне свой язык.

Она выполнила просьбу и чуть не упала в обморок в сильных и твердых руках Тайриана.

– Ты так много знаешь, – сказала девушка, когда рыцарь отстранился, чтобы немного пере­дохнуть, – а я понятия не имею об этом.

Его смех, как легкий порыв ветерка, взъеро­шил завитки волос на висках Гвен.

– Тебе не надо делать ничего, кроме того, что ты делаешь сейчас, прелестная Гвен.

– Правда?

– Конечно, – ответил Тайриан.

– Я могла бы целоваться всю ночь, – ска­зала Гвен и залилась легким румянцем.

– Хо! – Тайриан посмотрел ей прямо в гла­за. – Если мы будем целоваться всю ночь, к утру ты уже не будешь девственницей.

– Я согласна.

Рыцарь с трудом сглотнул.

– Понимаешь, Гвен, – начал Тайриан, беря ее руки в свои огромные ладони, – я хочу, что­бы ты стала моей женой. Сначала я женюсь на тебе и только потом овладею твоим телом.

– Так женись на мне, Тайриан.

Он тряхнул головой, потом внимательно по­смотрел на нее.

– Сейчас, когда ты обрела голос, ты можешь брать на себя ответственность, – решительно произнес рыцарь. – Я люблю тебя, Гвен, каж­дый твой волосок.

– И я люблю тебя, Тайриан Армстронг, – плечи ее поникли. – Но нет. Нам придется подождать. Король умер. Ты ведь рыцарь, Тай­риан, значит, тебе нужно получить разрешение На брак, правда?

Тайриан взял девушку за руку.

– Сядь, Гвен, – сказал он, подводя ее к Каменной скамье.

– В чем дело, любовь моя? Ты стал вдруг Печальным и мрачным.– Гвен, у меня ничего нет. Мой замок кон­фискован. Дрого замешан в том, что забрали Мою «Золотую Долину» – мой дом. Я был тогда намного моложе, чем сейчас в свои двадцать пять лет. Я ушел жить к лесному народу. Пом­нишь, я говорил, что отведу тебя к ним? А те­перь, когда король мертв, я никогда не верну прав на свое имение.

– Но может же кто-то, например, его жена Екатерина, дать нам разрешение на брак?

Голос Гвен, нежный и мелодичный, райской музыкой звучал для Тайриана.

– Возможно, мы сможем вступить в брак, но у меня нет даже простого дома, куда я мог бы ввести тебя и назвать это семейным очагом. У тебя, любимая, не будет никаких замков, толь­ко скромная хижина.

Нежно поглаживая его руку, Гвен загово­рила;

– У меня не было ничего, кроме темной крошечной кельи, а залы и парки мне приходи­лось делить с многочисленными монахинями и послушницами. Жизнь в скромном жилище вместе с тобой будет блаженством. – Она скло­нила голову и прижалась к его груди.

Поглаживая мягкую материю жилета, Гвен спросила:

– Откуда у тебя такая хорошая одежда? Тайриан хрипло рассмеялся:

– Если бы ты смотрела внимательнее, то заметила бы множество маленьких дырочек.

– Я все заштопаю.

– Ты?

– Разумеется. Я очень ловко умею обра­щаться с иглой и ниткой. Я смогу делать для нас все, что угодно! Да и Элизабет поможет нам, они с Орионом очень добры и богаты.

Тайриан понурил голову:

– Они богаты, как когда-то был я…

Он резко поднялся на ноги:

– Пойду сейчас же поговорю с Фолканом Солсбери.

– Зачем? – Гвен встала рядом с ним.

– Надо узнать, кто захватил мои владения, ведь кто-то живет там! Наверное, кто-то из людей Дрого или Стефана.

– Откуда столько злодеев? – спросила Гвен, ласково поглаживая его щеку.

– Потому что они то, что они есть. Дьяволы. Заполонили всю страну, – Тайриан прижал руку девушки к своему сердцу. – Мы поже­нимся, Гвен. Если ты этого хочешь, то обещаю, мы станем мужем и женой.

– Когда? – огромные глаза Гвен сверкали серебристо-голубым в бледном свете луны.

– Когда пожелаешь, мой ангел, – Тайриан обнял девушку, и они снова вернулись на скамью.

Гвен села ему на колени, поудобнее устраива­ясь в объятиях.

– Значит, скоро, – прошептала девушка, наслаждаясь теплом мужского тела. – Скоро.

– Я хочу тебя, Гвен…

– Так возьми. Я твоя.

Они опустились на стелющийся тимьян и растворились друг в друге.

– Я люблю тебя, мой ангел! Я буду любить тебя всегда, всю жизнь, и ничто – кроме смерти – не разлучит нас.

– И я, – ответила Гвен, плача от радости. – Вчера, сегодня, завтра – я всегда буду любить тебя, мой золотистый рыцарь.

Мягкий ковер тимьяна ласкал их тела.

Никто не видел, как герцогиня и ее наемни­ки-убийцы, словно извивающие змеи, скользну­ли в парк.

Тайриан раз за разом проникал в любимую, страстно, целуя и лаская; Гвен задыхалась и вскрикивала в волшебном экстазе, захлебыва­ясь счастьем.

И вдруг что-то произошло. Тайриан напрягся и выгнул спину, потом отстранился и посмотрел на Гвен с удивлением, радостью и болью. Де­вушка почувствовала острую боль в груди, когда он медленно опустился на нее, придавив своим весом. Она не отрывала взгляда от его глаз, в которых постепенно гасли теплые золотистые искры.

Гвен пронзительно вскрикнула, и тьма сгус­тилась вокруг нее.

Человек с бледной кожей, светлыми волоса­ми и красными глазами вытащил из спины Тайриана длинный кинжал, сдвинул тело и поднял молодую женщину, еще пылавшую лю­бовным жаром. Накинув на Гвен толстый ме­шок, он потащил ее вслед за быстро удалявшей­ся герцогиней.. Наемники прикрывали их про­движение по склону холма.

Группа под предводительством Ровены ни разу не остановилась и не оглянулась на обна­женного мужчину, лежавшего в тимьяне; кровь его заливала ковер из трав, а лунный свет осве­щал алое – пятно. Убийцы уходили с осторож­ностью диких животных.

Очнувшись, Гвен вернулась в мрачный мир одиночества. Грубая мешковина царапала ко­жу, верхней одежды не было, только сорочка и нижняя юбка. Гвен все вспомнила, но воспоми­нания быстро померкли. Горе мучительной болью разрывало грудь и, как злобное чудовище, по­жирало душу.

Гвен хотела закричать… и обнаружила, что снова лишилась голоса.

Глава 36

– Он умер с улыбкой на устах.

– Кто убил его?

– Возможно, тот, с кем вчера он сражался на турнире – этот дьявол Дюк Стефан.

– Стефан исчез, причем давным-давно. Он скакал так, будто за ним гнались все черти ада.

– Но он мог вернуться и убить Тайриана Армстронга.

– Смотри, к замку подъезжает его кузен Хоуэлл. Судя по его виду – лучше сейчас не по­падаться на пути. Надо бы заковать его в цепи от греха подальше, пока не найдут убийцу.

Слухи просочились из кухни в конюшни, амбары, вышли за каменные стены, докатились до деревни Херст. Но пока новость еще не до­стигла ушей Отем, которая сидела в гостиной, мирно беседуя с Элизабет.

– Я так волнуюсь, – говорила девушка, – мы искали повсюду, но не нашли Винтер… то есть Гвен. Она привыкла к этому имени, и я хотела, чтобы она постепенно свыклась со своим настоящим именем, не навязывая его сразу.

— Я знаю, – Элизабет наклонилась вперед, насколько позволял большой живот, и ободряю­ще похлопала Отем по руке. – Мы отыщем ее, не волнуйся!

Внезапно двери распахнулись настежь, и в гостиную вошел Хоуэлл, хотя стража Элизабет пыталась его остановить.

– Прошу прощения, миледи, но он…

– Достаточно, Пиэрс. Я выслушаю то, что Хоуэлл хочет сообщить мне.

– Разве вы не слышали? – в отчаянии спросил Хоуэлл. – Моего кузена закололи кинжалом.

Баронесса обхватила живот, как бы защищая его.

– Тайриан, нет, – прошептала она.

– Гвен! – Отем вскочила, уронив на пол рукоделие. – Где Гвен? Где моя сестра?!

Великан, казалось, стал меньше на глазах, плечи его горестно поникли.

– Гвен… Он говорил, что любит ее, собирал-! ся жениться. Она была его жизнью, – Хоуэлл мрачно посмотрел на Отем. – И она же привела его к смерти. Этот негодяй Стефан охотился за ней и за тобой. Создается впечатление, что вся страна гоняется за вашим проклятым наследст­вом. Где вы прячете этот чертов камень? Сколь­ко еще мужчин лишатся жизни из-за вас – »времен года»?!

– Остановись, Хоуэлл! – воскликнула Эли­забет.

Но он продолжал, глядя на Отем в упор.

– Знаешь ли ты, маленькая потаскушка, что объявилась еще одна твоя сестра? Она пела с той дикой труппой, что развлекала нас вчера.

– Что? – крикнула Отем.

– Достаточно, – сказал Рейн, входя в гос­тиную.

Отем удивленно заморгала и потрясла голо­вой, словно отгоняя наваждение. Рейн был одет в черное с серебром… совсем как Фолкан из Солсбери. Девушка медленно попятилась, когда его взгляд нашел ее и задержался несколько мгновений, прожигая насквозь. Но потом Отем смело выступила вперед.

– Мы говорим о моей сестре. Не надо смот­реть на меня так, лорд Фолкан.

Рейн ни единым жестом не показал, что за­метил титул лорда Фолкана.

– Мы найдем твою сестру, – сказал он и пошел прочь. – Между прочим, – добавил он у самых дверей, – король приказал нам всту­пить в брак и объединить наши земли.

– Стать мужем и женой? – Отем обмерла. – Но это неслыханно – король мертв, как же он может…

В этот момент раздался голос Ориона:

– Боюсь, что это так, Отем. Король издал последние эдикты буквально за пару часов до того, как испустил последний вздох.

– Орион! – вскочила Элизабет, выйдя из оцепенения, и бросилась в объятия мужа.

Отем переводила взгляд с одного мужчины на другого и остановила, наконец, фиолетовые «стрелы» на Рейне Гардиане.

– А, – пробормотал Орион, – к нам присое­динился Фолкан. Говорят, ты хорошо позабо­тился о Стефане-Ублюдке.

– Конечно, – ответил Рейн с отрывистым смешком, пытаясь сохранить спокойствие, так Как в эту минуту больше всего на свете хотел прикончить негодяев, убивших Тайриана. – Стефан чуть не намочил штаны. Он так боится своих распущенных родственников, особенно одну – Ровену.

– Я видел ее, – сообщил Орион. – Встре­тил с омерзительными наемниками, среди них был альбинос.

– Альбинос, – выдохнула Отем. – Гвен видела альбиноса во сне… всего три ночи назад.

– Он добрался до нее! – прорычал Хоуэлл. – Эта сука и альбинос!

Отем повернулась к Ориону.

– Они, должно быть, и убили Тайриана. Ты уже знаешь?

– Да, – ответил Орион, – услышал эту новость, как только приехал. Об этом говорят все.

– Я поеду заберу ее, – сказал Рейн, имея в виду Гвен.

Он подошел к Отем и слегка дотронулся до ее руки.

Она содрогнулась и отпрянула в сторону.

– Извини, что осмелился к тебе прикос­нуться, девушка.

– Не называй меня так, ты, насмешливый подлец, – прошипела Отем. – Спаси мою сест­ру и скройся навсегда с глаз моих!

– Я не могу допустить этого, милая Отем, – объявил Орион примирительным тоном. – Вы с Фолканом Солсбери должны пожениться, что­бы объединить свои замки и прекратить алчную борьбу за драгоценный камень Уиндраша и на­следство девушек времен года. Ты знаешь, Отем что ты очень богата? Почти так же, как присут­ствующий здесь Фолкан, – Орион улыбнулся ему, заметив на пальце последнего камень Жеро.

Не обращая внимания на мужчин, Отем об­ратилась с вопросом к Элизабет.

– Умоляю, скажи, кто такой Фолкан Солс­бери?

– Как кто? – с огорченным видом заговори­ла Элизабет.

– Рейн Гардиан, конечно.

– Да, – заметил со смехом Орион, – даже Фол­кан Солсбери должен иметь настоящее^[2] имя!

– Вот видишь, – сказал Рейн Отем, когда вышел в коридор и обвел взглядом комнату, – я не лгал.

Он низко поклонился.

– Ты мог бы сказать мне! – выкрикнула вслед ему Отем абсолютно неподобающим леди образом.

– Ты никогда не спрашивала.

– Подлец, – выдавила Отем и плюхнулась в темно-малиновое кресло.

Элизабет удивленно подняла брови. Орион прикрыл рот ладонью, чтобы заглушить смех.

– Лживый вонючий ублюдок!

Орион закрыл руками большой живот Элиза­бет.

– Это слишком сильные выражения для столь нежных ушек!

Элизабет мягко рассмеялась:

– Дурачок!

Отем продолжала извергать бранные слова. Орион и Элизабет посмотрели на девочек, за­стывших возле игрушек. Они улыбались над странными выражениями тетушки Отем и пока­зывали на нее пухлыми пальчиками. Взрослые бросились к ним, схватили Мари и Сонг за руки и быстро увели из гостиной.

Отем осталась бушевать в одиночестве. Это продолжалось довольно долго. Потом девушка стремительно вскочила на ноги.

– Гвен, – прошептала она, кляня себя за то, что столько времени потратила на гнев. – Я должна найти Гвен. Я нужна своей сестре.

В зале Отем столкнулась с красивой молодой Женщиной и чуть отодвинула ее в сторону, что­бы пройти.

– Извините, но я спешу, – сказала она де­вушке в разноцветном костюме. – И уведите, пожалуйста, своих друзей.

Девушка с каштановыми волосами присталь­но смотрела на прекрасную рыжеволосую Отем.

– Я пришла петь для Вас, – ответила Сирин. – Вы, наверное, слышали, что я должна…

– Нет. Простите меня. Мне нужно идти. Стремглав преодолев лестницу, Отем рывком распахнула дверь в свою спальню и, согнувшись над сундуком, принялась шарить в нем. Она на­шла то, что искала – украшенный драгоценны­ми камнями охотничий нож Дрого, тот, кото­рый забрала у него давным-давно. Спрятав ору­жие в складках простого зеленого платья, захва­тив грубый коричневый плащ, девушка броси­лась к конюшне. Галопом она выехала за пре­делы замка.

На полпути через луг ее захватили странные люди, появившиеся из-за деревьев. Они окру­жили Отем плотной стеной и заставили дви­гаться в определенном направлении.

Отем была уверена, что это люди барона Дро­го. Она видела одного из них – красивого чело­века со шрамом – за холмами замка Солсбери. Он предал Хоуэлла и сатерлендских рыцарей. Его звали Де'Бью.

Он подъехал к ней поближе.

– Знаешь, кто чуть не стал твоим убийцей несколько лет назад, милая леди?

Отем подозрительно взглянула на него:

– Нет. Но я хочу, чтобы ты сказал мне. Сейчас ведь это уже не имеет значения, верно? Просто у меня станет на одного врага больше.

– Рейн Гардиан, Фолкан из Солсбери, убий­ца из людей Ровены, – Де'Бью злобно усмех­нулся. – Подумай об этом, миледи. Когда он предпримет следующую попытку?

– Почему ты говоришь мне это сейчас, когда везешь к своему хозяину Дрого, чтобы там ме­ня, несомненно, изнасиловали и убили?

– Нет, Дрого хочет большего, чем твое вели­колепное тело, милая дама. У тебя есть драго­ценный камень, получить который жаждет вся­кий в этой стране. Драгоценный камень Уиндраша, – глаза Де'Бью алчно блеснули. – Звезда Африки. Прекрасная. Бесценная. Не удивительно, что ради нее люди убивают друг друга.

– Это всего лишь блестящий камешек.

– Драгоценный камешек, похожий на тебя, прекрасный Костер; я так назвал тебя, потому что твои волосы напоминают живой костер, полыхающий в мире тьмы.

Де'Бью замолчал, и Отем погрузилась в свои мысли.

Рейн? Неужели это он выслеживал ее в лесу в тот памятный день? Боже милостивый, Рейн – один из наемных убийц Ровены! Отем показа­лось, будто она мельком припоминает его лицо, но если раньше она отмахивалась от этих воспо­минаний, то сейчас Де'Бью заставил вернуть­ся к ним. Сердце Отем забилось сильнее. Может быть, он все еще пытается убить ее? Убить, что­бы завладеть драгоценным камнем, землями – всем наследством четырех сестер.

Неожиданно он стал совсем другим челове­ком: не тем, которого она любила всем сердцем, а тем, кто хотел ее смерти. Все они передерутся из-за камня и владений, когда она умрет.

«Будь они прокляты! Пусть забирают все, что хотят. Я устала. Я чертовски устала…

Да, но почему я должна уступать им? У меня есть сестры, ради которых стоит жить!»

При мысли об этом мир перестал казаться Черным. Вздохнув, Отем сжала кулачки и посмотрела вперед. Ей надо собрать все силы, и бороться.

Девушка отвела взгляд, чтобы Де'Бью, посматривающий в ее сторону, не смог заметить жестокое выражение ее глаз цвета вечерних теней.

Лошадь Отем, почувствовав возбуждение всадницы, с готовностью рванулась вперед.

– Успокойся, – шепнула Отем черному же­ребцу, – убежать от этих людей мы всегда успеем, а сейчас они приведут нас туда, куда нам как раз и надо.

Сначала ей нужно разобраться с Дрого, потом наступит очередь Рейна.

Мгновение она обдумывала свой план, и тут ей в голову пришло кое-что еще. Между Стефа­ном, Дрого и Ровеной шла опасная игра – кто захватит больше всех, не останавливаясь ни перед чем.

Интересно, не заключили ли родители четы­рех сестер тайное соглашение с родителями Фолкана? Почему король уже на смертном одре приказал, чтобы Отем с Рейном поженились' Может быть, именно это имели в виду родители, когда тревожились и говорили, что должны отыскать драгоценный камень, иначе все будет потеряно? Рейну не давали драгоценность, он украл ее. Но как он мог украсть то, что, возмож­но, принадлежало семье Гардианов давным-давно? Тайный сговор обеих семей…

Наверное, Рейн не лгал.

Глава 37

Лондон, полтора дня спустя

– Теперь, Отем, мы наконец-то одни.

– Фолкан убьет тебя, Дрого, – твердо сказа­ла Отем. – Одна ночь со мной явно не стоит твоей жизни.

– Но твой свирепый возлюбленный не знает, где ты. У нас впереди целая ночь, и я уверен, что ты оправдаешь все мои ожидания.

– А потом… ты отправишь меня назад?

– Если он захочет тебя. Хотя – должен за­метить с сожалением – ты будешь не совсем такой, как сейчас.

– Что ты этим хочешь сказать? – Отем по­чувствовала, как кровь отхлынула от лица. – Я знала, что ты погряз в разврате, но…

– Подождем и увидим. Кто знает? Ты изу­мишься, каким вещам я обучился за последние несколько лет.

Голос Отем звучал ровно и бесстрастно:

– Судя по тому, что я слышала, ты уже давно стал мастером извращений.

– Да, но мои таланты и утонченные вкусы развиваются… Мои люди и я сам приобрели опыт ночной жизни и пирушек, которые устраи­вает герцогиня Ровена. Ты получишь удоволь­ствие, увидев, как все происходит.

Тошнота подступила к горлу Отем.

– Да поможет тебе господь! Ты – само зло.

– Может быть и так. Полагаю, ты страстная женщина и не питаешь отвращения к тому, чтобы поразвлечься с кем-то еще, кроме мужа.

– У меня нет мужа.

Он продолжал, будто не слышал.

– Тебе, возможно, даже понравятся те штуч­ки, что я задумал. Самые тонкие ощущения! Боль, настолько мимолетная, что едва заметишь ее, обещаю.

Отем решительно произнесла:

– Не увидеть тебе того дня, когда мне понра­вится хоть что-то из твоих гнусностей.

– Я ничего не имею против небольшого со­противления, – сказал Дрого, улыбка тронула его губы, но глаза оставались холодными.

Дрого сделал быстрое движение, и в руке его блеснул нож.

Отем погладила лезвие своего оружия, спря­танного в складках платья.

– Что ты хочешь взамен моей свободы? Я знаю, что ты неравнодушен к драгоценностям. Сколько камней будет стоить мое освобождение?

– Камней? – Дрого рассмеялся. – Сегод­няшняя ночь не продается ни за какую цену. Во-первых… – пробормотал он, похлопывая ладонью по кинжалу с выражением глубокой, задумчивости на лице.

– Во-первых, – повторила Отем, – поза­боться о еде. Я ничего не ела весь день, – она внимательно наблюдала за Дрого, пытаясь по­нять, сработает ли ее замысел. – Ты ведь не хочешь, чтобы я упала в обморок от голода?

Дрого прервал свои размышления:

– Думаю, что нет. Есть несколько интерес­ных вещичек, которые мы попытаемся сделать… немного попозже. Вот вино, настоятель­но советую выпить.

Он протянул девушке небольшой стакан со светло-желтой жидкостью.

– Отравленное? – спросила Отем. – Хотя, полагаю, если и да, ты все равно не скажешь мне.

Дрого наблюдал за ней с откровенной по­хотью.

– Нет, яд лишь затуманит утонченные ощу­щения, которые ты очень скоро испытаешь. Вы­пей вино, Отем. Я теряю терпение.

Преодолевая предчувствия дурного, она про­глотила жидкость. Логика подсказывала девуш­ке, что Дрого нет нужды обманывать ее. Он хотел извлечь все удовольствия из этой ночи с ней. Страдание или восторг – он хотел смако­вать и насладиться ими полностью.

Дрого подошел, взял у нее стакан и поставил на стол. Снова приблизился к девушке, не спус­кая с нее внимательного взгляда, что совершен­но не давало возможности сделать незаметное движение и выхватить кинжал. Свой нож Дрого положил возле стакана.

– Тебе не удастся схватить нож, Отем. Я прекрасно помню, как мастерски ты воспользо­валась даже небольшим кинжалом.

Свеча дрогнула, и пламя взметнулось вверх, когда Дрого встал прямо перед ней. Отем ясно увидела его необычные глаза с безжизненно-бледной радужной оболочкой, вспыхивающие Подобно глазам животных. Она заметила, как похоть зажигает дьявольский свет в его глазах – совсем, как в тот день, когда он случайно встре­тил ее на лесной поляне.

– Где Винтер? – требовательно спросила Отем.

– Винтер? Ты, конечно, имеешь в виду Гвен? Я не знал, что она была здесь… Хватит разгово­ров, – сказал Дрого опасно изменившимся го­лосом, – Думаю, время пришло.

Он не двинулся с места.

– Да, – повторил Дрого тем же мрачным тоном, – время пришло. Мне следует сообщить тебе, Отем, что я намерен сделать с тобой.

– Что?

– Или, может быть, будет лучше, если все произойдет как непрерывная серия сюрпризов? Мне кажется, что промедление разрушит мою цель, дорогая Отем.

– Ты – самое ужасное животное из всех, Дрого.

– Не думаю. Им был твой дорогой дядюшка. Он вмиг возбуждался и охотился за каждой юб­кой в доме – доме твоего отца. Он даже спал с твоей матерью.

– Это неправда! Ты и Стефан распускаете одну и ту же ложь.

Дрого мельком взглянул в окно.

– Луна восходит, – сказал он.

Руки Отем непроизвольно потянулись к кин­жалу – его кинжалу, которого барон лишился из-за нее несколько лет назад.

Резким движением плеч Дрого скинул плащ на пол. Он стоял перед девушкой совершенно голым, и Отем могла заметить, что, как он и говорил, время действительно пришло.

Он направился к ней.

Все обещания пыток, о которых он упоминал раньше, были забыты, как только он бросил девушку на подушки, не в состоянии подавить возрастающее нетерпение. Он не задрал ей юб­ку, не обнажил груди. Он просто дрожал не­сколько секунд, а потом упал на нее всем телом и замер. Дрого задыхался, хрипло произнося ее имя.

Отем охватила дрожь, когда она почувство­вала, как теплая жидкость потекла по бедру. О, господи! Неужели он?..

Несомненно, он сделал это, отвратительный, гнусный ублюдок, потому что теперь лежал ус­талый, с трудом ловил воздух открытым ртом, придавив Отем тяжестью своего тела так, что девушка не могла пошевелиться.

Что за человек?.. Отем не закончила оттал­кивающую мысль. Удовлетворенный Дрого пе­рекатился на бок, оставив на ее талии тяжелую руку.

– Убирайся от меня, свинья, – решительно сказала Отем.

Дрого самодовольно рассмеялся.

– Ты понимаешь, почему должна умереть?

– Нет. Не понимаю.

– Если родится наследник, богатство Уиндраша будет потеряно для нас.

– Вы и так его потеряете. Разве ты не ви­дишь? Чтобы заявить права хоть на что-то, вы должны собрать всех четырех сестер. Как мо­жешь ты или кто-то еще одновременно женить­ся на четырех женщинах? – спросила она, улы­баясь от удовольствия, что придумала такую интересную ложь.

Но мерзкая улыбка на лице барона не дрог­нула.

– О чем ты сейчас думаешь, Дрого? Явно Ее о…

– О том, что сейчас у меня больше времени, Чтобы возбудить такой же восторг и в тебе. При­знаюсь, раньше я об этом не подумал.

Дрого отпустил девушку, чтобы вытереть свободной рукой лицо, покрытое капельками пота. В тот же миг Отем соскользнула с подушек и вскочила на ноги, не спуская с него глаз:

– Вонючий ублюдок!

– Сука… вернись! – крикнул Дрого, пытаясь подняться. – Ты не сможешь убежать от меня, разве не знаешь? Тебе некуда идти! У меня появилась идея получше! Мы возьмем за тебя выкуп! Сначала за тебя, а потом придет черед остальных сестер!

– Ха! Сначала попробуй найти их всех!

– Да уже сейчас твоя сестра Винтер у герцогини, – он хохотнул. – Ей довольно прохладно там, где она находится.

Темница!

Пристально глядя на Дрого дикими фиолетовыми глазами, Отем шаг за шагом отступала назад, а он подкрадывался к ней.

– Оставь меня! – крикнула девушка, сжимая рукоятку кинжала под коричневым плащом.

Отем запустила в него одну из подушек, но Дрого продолжал идти за ней, глядя, как ястреб на добычу.

У Отем не было никакого плана, ее подгонял страх. Улучив подходящий момент, девушка быстрым движением швырнула еще одну по­душку под ноги ужасному барону.

Дрого упал, подогнув руку в каком-то неес­тественном положении. Отем накинулась на него, стремясь прижать к полу в этой неудобной позиции, и… услышала треск кости и нечелове­ческий вопль барона, а потом проклятия, посылавшие ее в самые глубины ада.

Отем отскочила в испуге, а барон продолжал:

– Черт тебя дери! Я истекаю кровью… Уже второй раз ты причиняешь мне боль! Помоги, пока не поздно, – Дрого закрыл глаза.

За всю жизнь он не испытывал такой боли.

Собравшись с силами, он открыл глаза и хрипло прокричал, словно дух, предвещающий смерть:

– Кость, сука, прорвала плоть!

Отем бросилась к дверям, но снаружи, пре­граждая путь к спасению, находился самый уродливый страж, каких она только видела. Его лицо покрывали шрамы, рот нелепо кри­вился. Отем, не задумываясь, махнула рукой в сторону барона, который изрыгал проклятия. Встать с пола он не мог. Страж в полной расте­рянности посмотрел на нее, потом на Дрого – он не верил своим глазам, затем бросился к своему хозяину.

Отем выбежала из комнаты, плотно закрыв за собой дверь – шум мог встревожить других охранников.

Есть ли в доме другие пленники из Сатер­ленда? Отем перебегала из одного зала в другой, заглядывая во все комнаты, ниши, за занавеси и ширмы.

В одной комнате она нашла молодую жен­щину, привязанную к стулу в ожидании даль­нейших удовольствий человека, привезшего ее В такую даль. Он уже разорвал одежду краса­вицы с каштановыми волосами, и веревки без­жалостно впивались в белое тело.

Кинжал быстро справился со своими обязан­ностями, и веревки упали на пол.

– Где стражники? – спросила Отем.

– Ушли за выпивкой.

Девушки вышли через черный выход в лет­нюю ночь и, прячась в тени деревьев и кустов, направились в ту сторону, откуда доносился Шум реки, молясь, чтобы им повезло найти не­охраняемые ворота в стене, окружавшей дом.

– Надо идти сюда. Поторопись, нам необхо­димо отыскать выход до того, как они хватятся нас.

– Думаю, они уже хватились, – сказала Отем своей спутнице.

Они нашли выход – небольшую дверь в каменной стене. Отем остановилась, с трудом ловя ртом воздух; она по-прежнему сжимала запяс­тье второй девушки одной рукой, в другой был кинжал.

Отем ослабила хватку, и ее спутница поте­ряла запястье.

– Нужно удирать скорее, иначе они убьют нас.

Отем оглянулась на особняк, который они только что покинули: в окнах вспыхивали факе­лы – стражник вызывал подмогу для барона, а потом, без всяких сомнений, они бросятся искать женщину, которая сбила с ног их госпо­дина и сбежала, прихватив с собой еще одну пленницу.

– Мы выйдем здесь, – сказала Отем, горячо надеясь, что ее слова окажутся правдой.

Она отыскала щеколду, поразившись лег­кости, с которой та двигалась, подняла ее, и дверь качнулась внутрь.

– О, – воскликнула красавица с каштано­выми волосами, – она больше не двигается с места!

Дверь застряла, открывшись не настолько широко, чтобы девушки могли пролезть в про­ем. Отем выронила кинжал, немного удивив­шись, что все еще сжимает его в руке, и изо всех сил дернула дверь. Это ни к чему не привело.

– Мы не можем пройти в отверстие шири­ной с ладонь, – Отем была близка к отчаянию.

– Снова закрой дверь, а потом потяни к себе – сильнее, Отем, сильнее!

На этот раз дверь открылась легко, и де­вушка чуть не упала на землю.

– Откуда ты знаешь, как нужно делагьУ – спросила она, поднимая глаза. – И как ты узнала мое имя?

– Многие ворота, похожие на эти, достав­ляли нам неудобства в аббатстве. Какой-нибудь друтик под основанием или еще что-то… По­шли, Отем, иди первой.

– А вдруг это ловушка?

– У тебя есть какие-нибудь другие идеи? Девушки несколько мгновений смотрели друг на друга в упор, потом решили, что им при­дется положиться на свои молитвы и Господа.

– Смотри! – крикнула спутница Отем. – Они приближаются!

В темноте возле особняка закачались факе­лы, распространяясь постепенно среди деревьев. Времени и выбора не было. Отем, не колеблясь, скользнула в проем и наблюдала, как ее спутни­ца последовала за ней.

За стеной на улице не было ни единого чело­века. Дрого чувствовал себя в безопасности, по­этому не выставлял у ворот наружную стражу.

– Я – Сприн.

– Что?

– Да.

Отем повернулась к красивой молодой жен­щине, стоявшей рядом.

– Ты говоришь, что ты – Сприн? Моя се­стра? – она вспомнила толпы девушек, что на­зывали себя ее родственницами. – Боюсь, я не верю тебе.

Сприн посмотрела ей прямо в глаза:

– Ты поверишь.

– Я…

– Мы должны идти, – напомнила Сприн, лохмотья, оставшиеся от ее яркого костюма, затрепетали на ветру.

Отем внимательно смотрела на девушку и вспоминала – молодая женщина в замке, та, что хотела с ней переговорить с глазу на глаз перед отъездом, перед тем, как ее схватили лю­ди Дрого. Они знали, что эта девушка – ее сестра? О, боже, если это правда, остается ра­зыскать только одну сестру!

Река протекала слева от них. Следовательно, чтобы выбраться из Лондона, надо свернуть вправо и двигаться в южном направлении.

Сприн тянула за собой сестру. Они шли с ней до тех пор, пока не добрались до улицы, ведущей из города.

– Пойдем, я вижу трех лошадей, принадле­жащих мерзким рыцарям барона. Мы возьмем Двух.

Отем осторожно двинулась вперед, сестра не отставала от нее. Лошади были под седлом и готовы к дороге.

– Вперед!

Отем не удивилась, увидев, с каким искусст­вом Сприн обращается с лошадью. В последнее время прошлое стремительно возвращалось к ней – отрывок за отрывком, день за днем, час за часом, мгновение за мгновением. Иногда воспоминания путались, затем выстраивались в правильном порядке, становясь на места акку­ратно и чудесно, а порой – ужасно.

Отем припомнила вещи, которые искренне хотела бы забыть навсегда. Временами жизнь была полна боли, отчаяния и несчастий, но Отем знала, что им с Винтер придется прини­мать все так, как есть. И, возможно, эта моло­дая женщина рядом с ней – действительно их сестра. Это было бы замечательно!

Остановив лошадь у перекрестка, Сприн сказала:

– Мы должны ехать на юг, сестра. В Сатер­ленд.

– Как ты думаешь, они будут преследовать нас?

– Полагаю, мы в безопасности. Дрого – трус. Мы никогда не сознавали этого, а сейчас знаем. Он и его люди убили наших родителей…

Сприн не могла рассказать Отем остально­го – того, что они сделали с ней, когда застали ее и Саммер одних.

Отем наклонилась и крепко обняла девушку с каштановыми волосами.

Началось долгое, опасное путешествие домой.

Глава 38

Спустя несколько часов, Гвен разрешили спешиться. Все тело болело и ныло от изнури­тельной скачки, наемники не разрешали ей сле­зать с лошади, чтобы немного размяться. У де­вушки болела каждая косточка, особенно ныла спина.

На поляне, куда ее привезли, стоял особняк; люди, что ходили вокруг него, представляли собой нечто среднее между рыцарями и банди­тами, как и те, которые доставили сюда Гвен.

Стража около старого особняка с вожделени­ем поглядывала на девушку, пока альбинос вел ее к дому. Но сама Гвен ничего не видела, не замечала. Сердце разрывалось в ее груди. Ничто теперь не имело значения, потому что ее воз­любленный ушел из этого мира. Солнде пере­стало светить. Цветы поникли, а трава утратила зелень. Мрак и уныние воцарились вокруг. Гла­за Гвен были широко открыты, но ничего не видели. Ощущая невыносимую боль одиночест­ва, она, как в полусне, вспомнила слова Тайриана:

Я буду любить тебя вечно, и ничто, кроме смерти, не разлучит нас.

Смерть. Гвен с радостью приветствовала бы сейчас свою кончину. Не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Как могло это произойти?

Она нашла любовь – первую любовь, и они раз­делили краткие мгновения страсти и блажен­ства. А теперь он потерян для нее навсегда, ее прекрасный золотистый рыцарь.

Альбинос отвел Гвен в комнату, похожую на темницу, где стояла приготовленная заранее еда. Он оставил девушку одну. Невидящим взором Гвен уставилась на пищу: хлеб, сыр, пирожки с мясом и большую бутыль вина.

И вдруг Гвен почувствовала, что что-то про­исходит… Какое-то тепло возникло внутри. Это ощущение промелькнуло золотистым лучом и было настолько мимолетным, что девушка чуть не разрыдалась, когда оно исчезло. Но она по­чувствовала, как в ней разливается сила и не­обычная радость, появившиеся при мысли, что, возможно… прошлой ночью она зачала ребенка от Тайриана.

«О, Тайриан, как мне жить – без тебя? Мой золотистый, сверкающий рыцарь! Где ты? Поче­му не можешь прийти ко мне, быть со мной, как ты говорил, всегда и вечно?»

Так предназначалось, Гвен… Ему пришло время уходить.

Прислушайся к голосам ветра за стеной, услышь их.

Я буду с тобой, милая Гвен. Я люблю тебя, я твой сейчас и навсегда.

Глаза девушки наполнились слезами. Она бу­дет жить. Ради ребенка. Ради ребенка Тайриана.

Глава 39

– Расскажи мне еще, что случилось с тобой за эти шесть лет, что мы были разлучены, – попросила сестру Сприн.

Они давно оставили Лондон и ехали все время вслед за солнцем на юг, в Сатерленд.

– Я уже многое рассказала тебе. Почему ты не поведаешь мне о своей жизни? – спроси­ла Отем, скакавшая на огромном жеребце.

Лошадь, позаимствованная Сприн, тоже бы­ла высокой и крупной.

– Я не могу. Пока прошлое слишком болез­ненно. Мне надо относиться к нему осторожно, иначе у меня снова начнутся ночные кошма­ры… об убийстве наших любимых родителей. Монахини научили меня этому – не допускать в сознание ужасы.

– Вы были в Кирклейском ските и даже не знали, что Винтер тоже там?

– Нет. Я оставалась там недолго. Саммер исчезла, а я вырвалась из скита, чтобы присое­диниться к труппе бродячих артистов.

– Я должна послушать, как ты поешь, – у Отем просто не было сил сейчас волноваться о Саммер, слишком многое произошло за послед­ние дни.

Сприн покачала головой.

– Сначала мы должны освободить нашу сестру. Ты говоришь, ее схватила герцогиня Ро-вена и ее убийцы?

– Да. Жаль, что я не могу вспомнить дорогу к дому герцогини. У нее есть дом в Лондоне, но я не думаю, что она отправила Гвен туда. Полагаю, что Ровена отвезла Гвен в особняк в Гринвуде.

– Гвен – Винтер влюбилась в молодого рыцаря Тайриана… Какой чудесной историей ты со мной поделилась, – Сприн покачала го­ловой. – Как печально, что его так быстро от­няли у нее. Ты сказала, что тело Тайриана на­шли с улыбкой на устах; дай бог, чтобы они любили друг друга перед тем, как его душу за­брали на небеса.

– Так или иначе, – сказала Отем, – сейчас нам остается только надеяться и молиться, что Рейн и его рыцари найдут Гвен.

– Необходимо покончить с герцогиней Ровеной и ее убийцами, – заявила Сприн.

Отем кивнула:

– Единственная трудность заключается в том, что Рейн и Ровена – родственники, воз­можно дальние. И еще я узнала, что Рейн стал бы моим убийцей, если…

– Если? – Сприн тряхнула головой, и длинные, красивые каштановые пряди заискри­лись в солнечном свете. – Если что, Отем? Что ты хотела сказать?

– Что-то удержало его от того, чтобы вотк­нуть нож в мою персону, взгляд Отем застыл, будто мысленно она ушла в тот далекий день. – Должно быть, он услышал лай собак. Я бежала, вглядываясь в тени, прислушиваясь к шорохам, не понимая, в чем дело. А он подходил ближе, я чувствовала, как он приближается ко мне. Я понятия не имела, кто это – зверь или человек, но я знала, знала, что кто-то идет за мной сле­дом. Мне даже казалось, что я слышу дыхание, которое вырывается из его груди.

– Почему ты никогда не рассказывала нам об этом, Отем? Что произошло потом?

– Я выронила цветы, на поляну выскочили собаки, и… убийца потерял свою жертву.

– Тебя.

– Да, меня. Рейн Гардиан чуть не превра­тился в моего палача.

– Как же ты могла влюбиться в него? – почти крикнула Сприн, и от резкого звука ее голоса конь шарахнулся в сторону.

– Он заставил меня полюбить его, – отве­тила Отем. – Я не хотела влюбляться. У меня была мечта и миссия, которую следовало выпол­нять.

– Собрать вместе своих сестер! – сказала Сприн, глядя на нее с любовью и восхищением.

Отем кивнула:

– Да, в этом и заключалась моя мечта. И Рейн Гардиан стал частью ее.

– Гардиан? – спросила Сприн.

– Да. Он был защитником воров в Шервудском лесу. Что-то вроде Робина Гуда. А потом стал защитником для меня.

– Расскажи мне все, – умоляюще произ­несла Сприн. – Может, тогда я пойму, почему вижу в твоих глазах любовь к человеку, кото­рый чуть не убил тебя.

Отем, ничего не утаивая, поведала свою ис­торию. Когда она закончила, Сприн едва сдер­живала слезы.

– Как романтично! Но сейчас тебе надо выяснить, почему он так страстно желает полу­чить наш фамильный камень, почему ему необ­ходимо жениться на тебе.

– Не думаю, что сейчас он жаждет обладать драгоценным камнем, он хочет чего-то больше­го. Думаю, у него есть ключ к моим владени­ям – наверное, какие-нибудь давно потерянные документы, – ответила Отем, размышляя, сле­дует ли сообщить сестре, что в данный момент драгоценность Уиндраша находится в руках Рейна. – И король Генрих издал указ, по кото­рому мы должны вступить в брак и объединить наши земли под одним именем. Тропа, по кото­рой шли лошади, уводила в густой лес, но де­вушки, увлеченные беседой, не замечали этого.

– Защитник, – пробормотала Сприн, глаза ее напоминали цветом молодую свежую майс­кую трайку, – какое замечательное имя! У него есть братья? – с надеждой в голосе спросила она.

– У него есть сестра. Ее зовут Тирсел. И множество кузенов. Говорят, что они связаны родством с Екатериной Аргонской…

Вдруг Сприн резко остановила лошадь.

– Отем, смотри, – Сприн показала на огром­ный особняк, затерянный в лесной глуши. – Куда ты привела нас?

– Я? – удивилась Отем, с недоумением оглядываясь вокруг. – Боже милостивый, мы в имении герцогини Ровены, – она взглянула назад на тропу, по которой они ехали. – Как мы попали сюда?

– Смотри! – выдохнула Сприн. – Кто это в саду герцогини – там, где полно сорняков?

– Слава Богу, – прошептала Отем, – это наша сестра. Мы приехали в логово Ровены.

Сприн посмотрела на лошадь Отем:

– Кажется, я догадываюсь: мы взяли ло­шадь человека, который часто навещал особняк герцогини.

– Любовник? – предположила Отем.

– Наверное.

Отем внимательно осмотрела лошадь, на которой ехала уже много часов.

– Это же… конь этого дьявола Де'Бью!

Де'Быо вышел из спальни, где только что; развлекался с герцогиней. Он чувствовал себя опустошенным, уставшим и злым. Он хотел сестру Мюа – ту, что со светлыми волосами, но Ровена не дала ему пленницу. Это обстоя­тельство и то, что он, как дурак, оставил своего любимого жеребца в Лондоне, заставляли кровь закипать в жилах.

Ровена в шелковом халате пошла вслед за ним, догнала в конце концов и, прижавшись к его могучему телу, принялась осыпать смелыми ласками.

– Хватит, Ровена! – Де'Бью отбросил ее руку. – Неужели тебе недостаточно?

– Нет! – крикнула герцогиня, еще крепче прижимаясь к нему.

– С «нет» покончено, всему свое время, – он снова оторвал ее от себя. – Ты пьяна. Ты что, не знаешь, когда надо остановиться?

Она захихикала, выкрикивая:

– Нет! Нет! Нет!

Де'Бью содрогнулся. С каждым днем Ровена становилась все омерзительнее и уродливее. На теле появились какие-то пятна, глаза постоянно были водянистыми и покрасневшими, волосы редели и становились сухими, губы – слишком жаркими и влажными. У нее выпадали зубы и дыхание было неприятным.

Де'Бью понял, что пора избавляться от этой женщины. Она начинала мешать ему.

Схватив бутылку с вином, Де'Бью поднялся в комнатку в башенке – по обеим сторонам особняка располагались сторожевые башни – и подошел к открытому окну. Он присел на каменный выступ, ожидая герцогиню. Он знал, что Ровена обязательно потащится вслед за ним, истекая от желания.

– А! Вот ты где, противный мальчишка. Тебе не удастся сбежать от своей герцогини!

– Иди сюда, Ровена, —Де'Бью глянул вниз и заметил в саду прекрасную светловолосую Гвен под охраной стражников. – Иди, сядь ко мне на колени.

Ровена поспешила к нему. На такой высоте ветер завывал, словно демоны. Она прибавила шаг, не догадываясь, что уготовано ей.

В мгновение ока сапог Де'Бью оказался на ноге Ровены. Она споткнулась и упала на рыца­ря. Он подхватил женщину и помог ей вылететь в окно. Герцогиня свалилась на каменные пли­ты внизу. Де'Бью бесстрастно наблюдал, как холодные камни прервали жизнь его любовни­цы. Наконец он сказал:

– Бедная Ровена. Ты стала бесполезной и не доставляла удовольствия никому на данном этапе игры.

Среди рыцарей внизу пошел приглушенный ропот.

Гвен подняла глаза, заметив падающую жен­щину, и услышала глухой стук, когда тело гер­цогини упало на неровные камни. Несколько мгновений Гвен не отрывала взгляда от земли, пытаясь справиться с тошнотой, подкатившей к горлу. Потом девушка посмотрела наверх…

О, нет, только не он! – и рухнула в заросли жалких белых и красных роз.

– Смотри, Гвен упала в обморок, – сказала Отем, пришпоривая коня и подъезжая поближе, чтобы рассмотреть, что происходит в саду.

– Кто-то упал вон с той башни, – сообщила ей Сприн. – Разве ты не видела?

– Я смотрела назад, чтобы проверить, не крадется ли за нами кто-нибудь.

– Отем, нам надо помочь Гвен. Там много людей. И смотри, наверху в той башне стоит мужчина и глядит вниз со злобной ухмылкой.

– Де'Бью.

– Надо торопиться – он убьет нашу сестру!

– Не думаю, – быстро сказала Отем. – Давай подъедем к другому краю леса, там долж­на быть еще одна поляна…

– Слишком далеко, – возразила Сприн. Неожиданно они оказались в окружении мужчин. Но это были не убийцы Ровены и не сторонники Де'Бью.

– Это Фолкан, – шепнула Отем. – Он при­шел спасти Гвен. Сейчас нас всех заберут в Са­терленд, и мне придется выйти замуж за Рейна Гардиана.

– Это так ужасно? – спросила Сприн, и глаза ее озорно блеснули.

Отем вздохнула:

– Не думаю. В конце концов, у него драго­ценный камень, мы будем в безопасности, и мне очень нравится его дочь Сонг.

– И?

– И? Что ты имеешь в виду? – спросила Отем, наблюдая, как Фолкан с многочислен­ными рыцарями расправляется с наемниками Ровены.

Девушки испустили изумленный вздох, за­метив, как Де'Бью вылетел из окна башни, при­соединившись к телу герцогини на каменных плитах. Через мгновение в окне появилось и вновь исчезло лицо Рейна.

– Почему ты не скажешь? – продолжала добиваться Сприн.

Отем пожала плечами.

– Ну что ж, полагаю, ты права. Я действи­тельно люблю Рейна Гардиана – Сокола Солс­бери.

– Я знаю, что находится за особняком гер­цогини, – неожиданно сказала Сприн. – На расстоянии часа пути лежит Уиндраш.

– Бог мой, сестра, откуда ты знаешь?

– Я вспомнила путь. Я не так медленно, как ты или Винтер, восстанавливаю события прошлого. Я помню многое, о чем не говорю вслух. Некоторые вещи слишком болезненны, чтобы вспоминать их полностью. Однако когда-нибудь я вспомню все, и мы сможем отыскать нашу последнюю сестру – Саммер.

Когда с прислужниками Ровены было покон­чено, Фолкан собрал сестер вместе и поехал ря­дом с Отем, чтобы удостовериться, что она не сделает попытки сбежать.

А куда ей бежать? Куда бы она ни напра­вилась, Рейн всюду последует за ней.

– Вот и хорошо, – прошептала девушка. – Он хочет иметь все, что принадлежит мне, я готова отдать и ничего не прошу взамен.

Рейн – великолепный рыцарь, он поклялся мстить за несправедливость. Отем знала так же точно, как то, что солнце всходит и заходит, что он изгонит демонов из ее жизни, что с ним и она, и ее любимые сестры будут в безопас­ности.

– Драгоценный камень у меня, – прошеп­тал Рейн, наклонившись к Отем и направляя своего боевого коня рядом с жеребцом Де'Бью.

Отем не смотрела в его сторону:

– Ты украл его у меня. Я знаю.

– Тебе следовало бы поблагодарить меня за это. Если бы он оставался у тебя, его наверняка отобрали бы, и ты долгие годы не могла бы вернуть свою драгоценность.

Рейн не сказал, что имеет теперь важные старинные документы о владениях Мюа и Жеро. Их отобрали у Дюка Стефана, которого за­стали роющегося в казне Уиндраша. А сейчас документы в целости и сохранности переправ­лены в Солсбери.

– Меня никто не обыскивал. Дрого чуть не изнасиловал меня, но я оставила его со сломан­ной рукой и уязвленной гордостью.

– С тобой твои сестры, – Рейн очарова­тельно улыбнулся, он выглядел великолепно в черно-серебристом наряде. – Осталось найти еще одну.

– Сприн не хочет говорить об этом. Мне кажется, с нашей последней сестрой произошло что-то ужасное. Думаю, она потеряна для нас навсегда.

– Не надо терять надежды, любовь моя. Отем заглянула ему в глаза.

– Мы поженимся. Я доверяю тебе, Рейн. Ты мой защитник и всегда будешь охранять нас. Как хранил драгоценный камень и Сонг.

– Мне жаль, что твоя сестра потеряла Тайриана. Мне тоже очень не хватает его. Он был для меня другом, братом, делившим со мной и хорошее и плохое… Что тут еще скажешь…

– Серебристый рыцарь, – прошептала Отем, поближе наклоняясь к нему, – ты собирался связать меня в своем замке, – ее глаза стали огромными. – А что потом ты бы сделал со мной? Ты хотел бы держать меня пленницей всю жизнь?

– Конечно. Если бы ты не подчинилась мне и не уступила моему желанию всегда оставаться рядом, я бы приковал тебя к кровати, – про­шептал он в ответ.

– Ты самонадеянный тип.

– Как всегда, – Рейн поцеловал ее в щеку, – Мы поженимся в следующую субботу. В Сатер­ленде уже идут приготовления.

– Даже сейчас?

– Без сомнения!

– Ты уверен в себе, не так ли?

– Я – Фолкан Солсбери. Кровь великих рыцарей течет в моих жилах, а в твоих – коро­левская. Твоя прапрабабушка была принцессой.

Отем задохнулась от удивления.

– Откуда ты знаешь?

– Извините, – вмешалась Сприн, подъез­жая ближе, – я услышала последнюю фразу…

– Тише, – сказал Рейн.

Красавица с каштановыми волосами рассме­ялась:

– Мои песни, Отем. Я пела о наших пред­ках. Мы действительно происходим из знатной семьи. Наша бабушка, жившая во времена крес­тоносцев, была принцессой. По слухам, она бы­ла настоящей красавицей.

Рейн добавил:

– Вы являетесь потомками одной из ее доче­рей, прекрасной Орлены, принцессы-лебедь, с золотыми, как солнце, волосами.

– Как восхитительно! – воскликнула Отем.

– Да, безусловно, – согласилась Сприн. – Я спою вам песню об этом на свадебном пиру. В рунах рассказывается о драгоценном камне, о том, как он был в нашей семье и, – она взгля­нула на Рейна, – в семье Гардианов. Семейства Мюа и Гардианов враждовали между собой, и бесценный розово-лиловый бриллиант перехо­дил из рук в руки, – сказала она, смеясь, – в манере» очень похожей на кражу. Орлена имела к камню какое-то отношение. Говорят, будто принцессе дал его Мерлин, великий волшебник. Тот, кто обладает этим камнем, становится чрез­вычайно богат, к нему приходят любовь, слава, счастье, здоровье, но только на то время, пока Камень у него.

– Не удивительно, что люди вроде герцо­гини, Дрого и Стефана готовы убить, похитить ради такого сокровища.

Отем распахнула глаза, как будто впервые увидела Рейна, а потом сказала:

– Крайне увлекательно.

Рейн рассмеялся и прошептал на ухо Отем:

– Я покажу тебе что-то ужасно увлекатель­ное, моя дорогая невеста, как только мы поже­нимся и ляжем в постель.

Пустив лошадь рысью, Отем бросила через плечо:

– Не будь столь уверен в себе, сэр Рыцарь! Я всегда могу передумать!

– Сомневаюсь, что ты сделаешь это!

Глава 40

Как только дверь закрылась, Отем вновь оказалась в объятиях мужа и укоризненно вздохнула.

– Разве ты не мог подождать еще пять минут, мой господин? Я нашла бы предлог выслать их из комнаты.

– Это всего лишь слуги, моя госпожа. Они принесли нашу бадью.

– Ты привез в свой замок благовоспитанных слуг. Они все мне нравятся, я ни в ком не нашла недостатков, – сказала Отем, окидывая взгля­дом холодную баранину, к которой они едва при­тронулись, свежий хлеб, кружки с недопитым элем, и вздохнула еще раз. – Совсем никаких недостатков.

Что собирался ответить на это Рейн, осталось неизвестным, потому что в этот момент Отем взглянула на него, и на прекрасном лице чита­лась такая любовь и желание, что рыцарь забыл обо всем на свете.

– Каждую ночь, – шепнул Рейн, – каждую ночь я мечтал об этом, – и подарил жене дол­гий, нежный и страстный поцелуй.

Когда они, наконец, оторвались друг от дру­га, Отем пробормотала:

– Ты не отделаешься от меня после долгих супружеских лет, любовь моя?

– Избавиться от тебя? – прорычал Рейн. – Ради другой женщины? – он насмешливо улыб­нулся и крепко прижал к себе возлюбленную. – Как я могу расстаться с тобой, если ты сжига­ешь мое сердце и сознание каждую минуту дня и ночи? Ты нужна мне – моя замечательная, дикая, ветренная Отем! Я должен обладать то­бой – и только тобой. Мне нет дела ни до каких других женщин, ни до чего на свете, кроме тебя.

– Почему ты согласился убить меня? Ради герцогини Ровены? Ты так любил ее?

– В пору моей юности она была прекрасна. Настоящая искусительница. Я любил ее, я умер бы за нее. Солнце всходило только для Ровены.

– Всего несколько лет назад? Ты еще любил ее?

Отем наблюдала, как он подошел к стулу и тяжело опустился на него. Плечи Рейна сгорби­лись, руки безвольно повисли.

– Я был молодым глупцом. Признаюсь, что действительно какое-то время исполнял роль наемного убийцы. У нее было столько врагов-мужчин, что я потерял им счет.

– Как ужасно, – только и сказала Отем. – И ты хладнокровно убил бы меня…

Рейн поднял глаза, полные страдания.

– Я не смог бы убить ребенка. Именно тогда за красивой внешностью я начал распознавать ведьму и ненавидеть ее всеми фибрами души.

– Слава Богу, ты не исполнил приказа. Но почему хотели убить именно меня? Почему не кого-то из моих сестер?

– Говорили, что ты первой появилась на свет. Это означало, что камень перейдет к тебе как к старшей из четырех девочек, родившихся в один час в то время года, в честь которого тебя назвали.

Отем печально улыбнулась:

– Осень была любимым временем года моей матери, – она почувствовала, как сердце болез­ненно перевернулось в груди. – Я помню ее лицо. У нее были почти такие же рыжие воло­сы, как у меня…

– Власть Ровены надо мной кончилась, цепи разорвались в тот момент, когда мы с тобой в первый раз занялись любовью.

– Нет, Когда у тебя появилась Сонг – оча­ровательный ребенок, хранивший тайну драго­ценного камня Уиндраша.

Отем отвела взгляд. Рейн очень бережно при­поднял ее голову и поцеловал.

– Ты – мое тайное сокровище, моя любовь. Я не знал этого. Я чуть было не отнял у тебя жизнь. Если бы мне пришлось целовать твои мертвые губы, я бы погиб, потому что – даже мертвая – ты бы забрала мое сердце. Благодаре­ние Господу, ты жива! Ты подарила мне вели­чайшую любовь, простую и чистую которая за­тмила все остальное. Ровена превратилась в пыль в моей душе, когда я пришел к тебе и стал твоим защитником.

Отем мягко улыбнулась, думая о другом.

Какими бы ни были причины, по которым Рейн не хотел еще одного ребенка, она не почув­ствует недостатка любви – в этом молодая жена была полностью уверена. И, пожалуй, не стоит об этом думать. Она просто примет величайшую радость – любить и быть любимой, а дальше пусть будет, что будет.

И вдруг, когда Рейн жадно поцеловал ее, Отем пронзила мысль: если он не хочет ребенка – даже как будто боится этого – наверное, его жена умерла во время родов… Отем с готов­ностью подставила губы и отдалась его ласкам.

– У тебя будет все – золото, серебро, драго­ценные камни всех цветов радуги… Ты ни в чем не будешь испытывать недостатка… – бормотал Рейн в перерывах между поцелуями.

Отем мельком взглянула на драгоценный камень Уиндраша, сверкавший на ложе из мягкого шелка, переплетенного с сине-золотой парчой.

Рейн сбросил плащ и начал расшнуровывать рубашку.

– Я хотел тебя почти два месяца, – он не сомневался, что Отем так же страстно желает его, как и он ее, в глазах новобрачного зажегся озорной огонек. – Давай искупаемся!

– В одной бадье с тобой? – Отем с непод­дельным ужасом уставилась на лохань.

Та была довольно большой, овальной формы, примерно тридцать дюймов высотой, гладкой, отполированной до блеска и пропитанной мас­лом, чтобы избежать заноз; старая вещь. Но Рейн был очень крупным мужчиной, а бадья – Отем еще раз глянула на нее – наполнена почти до краев теплой водой.

– Залезай со мной, – настаивал Рейн, сто­явший уже почти обнаженным.

Отем сомневалась, что бадья вместит их обо­их; молодая женщина была уверена, что, если они сделают то, к чему стремится Рейн, боль­шая часть воды выплеснется на пол.

Отем отвлеклась от своих размышлений и увидела, что Рейн, полностью освободившись от одежды, призывно улыбается ей.

– Но, Рейн… – слабо запротестовала она, – я не понимаю, как мы сможем…

Тем не менее, Отем скинула одежду прежде, чем закончила предложение; на ней осталась только нижняя сорочка.

Идея казалась привлекательной. У молодо­женов не было времени на брачную ночь: ночью, измученные свадебными празднествами в Сатер­ленде, они без сил свалились в постель, а в Солс­бери выехали с первыми лучами света.

Отем всегда испытывала чувственное наслаж­дение от ощущения теплой воды, обволакиваю­щей тело. Мысль о таком удовольствии вдоба­вок к восторгу, который предлагал Рейн, очень заинтересовала ее.

– Давай, смелее! Отем засмеялась:

– Ты ведь не утопишь меня, правда?

Она посмотрела на одежду, лежащую на по­лу, колеблясь, снимать ли ей нижнюю рубашку.

– Только от избытка любви, – успокоил Рейн, залезая в бадью.

Отем без дальнейших возражений скинула туфли и рубашку и доверчиво вложила ладонь в протянутую руку Рейна. Глаза рыцаря ожив­ленно засверкали.

Рейн сел в лохани и движением головы при­гласил женщину присоединиться к нему. Отем осторожно поставила одну ногу в лохань, а когда переносила через бортик вторую, потеря­ла равновесие и с размаха упала на колени Рейну. Звонкий хохот огласил комнату, но не погасил страсть. Когда губы Отем и Рейна встретились, между ними вспыхнуло пламя, которое не в состоянии погасить даже океан.

Они целый день играли с Сонг, под вечер Май-Ли отвела ее в детскую.

Потом была большая кровать, застеленная свежими, приятно пахнувшими простынями, и неторопливые ласки. Милые, ничего не значащие слова. Легкие, порхающие поцелуи. Креп­кие, словно сталь, руки, нежно ласкающие лю­бимое тело.

Возбуждение нарастало, усиливалось.

Не было тревоги, что месяцы или недели раз­лучат их, не было необходимости превращать тихое наслаждение в сверкающий взрыв. Днев­ное воздержание разожгло аппетит, но не выве­ло его из-под контроля. Желание, которое Отем испытывала к Рейну, а он к ней, оставалось го­рячим и постоянным, как ярко-красная серд­цевина давно отгоревшего огня в камине.

На этот раз не было искр и вспышек чувст­венности, кончавшихся слишком быстро. Не стоило торопить кульминацию, ведь теперь ничто не могло помешать им наслаждаться друг другом…

Томно вздохнув, Отем напомнила Рейну, что разбирала всякий хлам на самом нижнем уров­не главной башни замка и обнаружила в тем­ном углу старые доспехи и оружие. Похоже, они слишком проржавели, чтобы пользоваться ими, но, может быть, он посмотрит, что можно спасти?

Оба влюбленных подумали, что именно та­кой и должна быть супружеская жизнь: страсть и нежность перемежаются с заботами повсе­дневной жизни, и на все хватает времени.

И тут Рейн вспомнил, что не сделал еще од­ного очень важного для него дела. Он поднялся с кровати и вскоре вернулся с каким-то доку­ментом в руках.

– Что это? – с удивлением спросила Отем.

– Прочти. Ты увидишь, что ничего не поте­ряла, – сказал Рейн. – Моя возлюбленная, ты только приобрела раба, желающего вечно служить тебе.

Отем ничего не ответила, внимательно вчи­тываясь в документ.

– Теперь, – продолжал Рейн, когда Отем закончила чтение, – ты видишь, что действи­тельно обладаешь большим состоянием, на кото­рое мог претендовать только член семьи Мюа – владелец драгоценного камня Уиндраша, поэто­му мои подлые родственники и гонялись за камнем с таким усердием. Теперь, когда все документы и драгоценный «ключ» у нас, когда Гардианы и Мюа стали одной семьей, мы су­меем защитить наших детей – их жизни и состояния.

– Наших… Но я думала, что ты не хочешь ребенка.

– Мать Сонг умерла при родах, мы не успе­ли пожениться, – признался Рейн.

Отем на нашла слов для ответа.

– И еще кое-что. Я верю, что ты никогда не усомнишься во мне, но все же… Я взял «фамильный» бриллиант, потому что хотел об­ладать тобой, а не твоими землями, твоими сестрами, твоим обветшалым замком, от кото­рого ничего не осталось из-за грабителей.

Отем мечтательно посмотрела куда-то вдаль.

– Когда-нибудь Уиндраш вновь станет пре­красным! Это настоящая крепость, построенная по французскому образцу. Мои сестры могли бы там жить в безопасности.

– Конечно, если ты хочешь.

– Гвен в трауре; кто знает, выйдет ли она когда-нибудь замуж. Сприн – певица, она мо­жет и не привыкнуть к оседлой жизни. А Саммер… ее судьба по-прежнему неизвестна.

– Когда-нибудь она вернется, любовь моя.

– Сприн сказала, что Уиндраш граничит с землями покойной герцогини?

– Нет. За пределами Уиндраша лежат вла­дения старого барона Дрого, пришедшие в полный упадок за последние семь лет. У Ровены никогда не было ничего особенно ценного. Она всегда жаждала новых земель, драгоценностей и, – с улыбкой добавил Рейн, – мужчин.

– Ясно.

– Замок Солсбери граничит с землями Рове­ны – теми, что она украла у убитого мужа. Убийство было совершено по ее согласию.

– Ею? – Отем приподняла бровь. – Или кем-то еще? – она многозначительно посмотре­ла на Рейна.

– Давай больше не будем говорить об этом. Что касается замков Солсбери и Уиндраша, то наши предки жили очень близко. Семейства Мюа, Гардианов и Жеро, – Рейн на мгновение отвел взгляд. – Я не знаю, что твой дядя Роберт был с Дрого в тот день, когда убили твоих родите­лей. Зависть толкнула Роберта на кражу брил­лианта и нарушение тайного соглашения между Гардианами и Мюа.

– Где сейчас дядя Роберт? Рейн пожал плечами.

– Умер, наверное.

– Я не хочу, чтобы он появился в нашей жизни.

– Мы проследим за этим. Не волнуйся, у нас сильная защита, – Рейн улыбнулся.

– Кстати, муж мой; – вспомнила Отем, – кто была та добрая душа, что прислала подарок дамам Сатерленда прекрасные наряды?

– Понятия не имею! – удивился Рейн, и глаза его блеснули озорством.

Он поцеловал Отем, нежно поглаживая, его взгляд обещал неторопливые ласки чуть позже.

– Позже, мой господин? – тихо спросила Отем.

– Бог мой, женщина, ты читаешь мои мыс­ли!

Она улыбнулась и подумала о прекрасном ребенке, который обязательно у них будет, если они постараются. Очень-очень постараются.

Эпилог

Гвен-Винтер Мюа стояла на вершине холма рядом с замком Сатерленд – одинокая, горест­ная фигура. На ней было голубое платье, куп­ленное для нее Тайрианом без ее ведома; его нашли среди вещей погибшего рыцаря.

Смерть не имеет значения, так как на все воля Господа…

Гвен подняла лицо к солнцу, в голубых гла­зах блеснули слезы. Она печально посмотрела на могилу, где под бугорком земли лежала ее утраченная любовь.

Прах к праху…

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа…

Мир праху твоему, любимый… пока не встре­тимся мы на небесах…

Она отвернулась от могилы, не в состоянии больше смотреть на тяжелый деревянный крест, имя «Тайриан», слова «мой любимый золотис­тый рыцарь», дату, и взглянула на древние земли Сатерленда, простиравшиеся к востоку.

Гвен пошла назад. На губах ее появилась спокойная, печальная улыбка, когда она погла­дила небольшую выпуклость под платьем. Она со вздохом оглянулась на крест, с болью созна­вая, что никогда больше не полюбит и не загля­нет в те чудесные золотистые глаза.

Хотя… Гвен вновь погладила живот… кто знает?..

1

Duck (англ.) – герцог.

2

Falcon (англ.) —сокол.