Книга: Канатная плясунья (другой перевод)



Леблан Морис

Канатная плясунья (другой перевод)

Морис ЛЕБЛАН

Канатная плясунья

(Избранный французский детектив)

Перевод с фр. Н. Казьмина

В сборник французского детектива вошли произведения признанных мастеров этого жанра Мориса Леблана - "Канатная плясунья", Жака Робера - "Кто-то за дверью", Себастьяна Жапризо - "Убийство в спальном вагоне".

Все три романа отличают мастерски построенная интрига, увлекательная манера повествования, которые держат читателя в неослабном напряжении.

Глава первая

ЗАМОК РОБОРЭЙ

Светила луна, и слабо мерцали звезды. В стороне от дороги стоял фургон с закрытыми дверцами и с оглоблями, вытянутыми вверх, как руки. Около канавы у дороги лошадь щипала траву.

На горизонте над вершинами холмов уже посветлело. Часы на церкви пробили.

Вдруг, резко нарушив тишину, раздался голос женщины:

- Кентэн! Кентэн! - и в окошечке над козлами фургона показалась ее голова.

- Убежал... Так я и знала... Вот дрянь!

Через две-три минуты дверь фургона отворилась, и по маленькой лесенке спустилась женская фигурка. В то же время у бокового окна показались всклокоченные головы двух мальчишек.

- Доротея! Куда ты?

Та, кого назвали Доротеей, ответила:

- Искать Кентэна.

Но не успела она сделать несколько шагов, как из фургона выскочили два мальчика лет по девяти-десяти и бросились к ней:

- Нет, не ходи ночью одна... опасно...

Она дала мальчуганам по легкому подзатыльнику. Потом привлекла к себе головы обоих и нежно поцеловала:

- Без нытья, мои маленькие. Ничего опасного нет. Через полчаса я вернусь обратно вместе с Кентэном.

Она перепрыгнула через канаву, пересекла лужок, где под ее ногами хлюпала сырая грязь, и вышла на тропинку, вьющуюся среди низкого кустарника. В коротенькой юбочке, украшенной разноцветными лентами, грациозная и маленькая, с босыми крепкими ногами, она была очень мила.

Ее черные, но очень длинные волосы растрепались и развевались, как крылья. По улыбающемуся рту, полузакрытым глазам и оживленному выражению лица было видно, как радостно ей бежать и дышать свежим утренним воздухом. На ней была блузка из серого полотна и шелковый оранжевый шарф.

Лес кончился. Открылся овраг, тянувшийся между скал. Доротея остановилась. Она была у цели.

Прямо перед ней на гранитной площадке высился замок, который по своей архитектуре не казался величественным, но, расположенный на вершине гранитных скал, он приобретал вид дворца владетельных особ.

"Без четверти пять,- подумала девушка.- Кентэн должен скоро явиться".

Она прислонилась к дереву и стала вглядываться в ту линию на скале, где камни замка сливались с камнями утеса. Здесь выступал небольшой карниз.

Вчера по время их прогулки Кентэн сказал, показывая на это место:

- Те, кто живет тут, думают, что они в полной безопасности, но нет ничего проще, как взобраться по этой выемке до одного из окон...

Доротея не сомневалась, что, если такая мысль взбрела в голову Кентэна, он ее осуществит. Что с ним там произошло? А вдруг в комнате, в которую он влез через окно, кто-нибудь был? Идти на такое дело и не знать ни расположения комнат, ни привычек людей, там живущих,- это почти наверняка влопаться. Или, может быть, он просто ждет рассвета, чтобы вернуться?

Время шло. Она беспокоилась. Кто-нибудь из крестьян случайно может пройти как раз в тот момент, когда Кентэн будет спускаться. Глупую вещь он затеял.

Не успела она об этом и подумать, как в овраге послышались тяжелые шаги. Доротея скользнула в кусты. Показался человек, одетый в длинную куртку, с лицом, закутанным в серый шарф так, что видны были только глаза: на руках у него были перчатки, а под мышкой - ружье.

Она подумала, что это должен быть охотник или, скорее, браконьер, потому что он шел, все время оглядываясь по сторонам и, видимо, боясь, что его заметят. Не доходя метров пятидесяти до того места изгороди, где, вероятно, перелез Кентэн, он остановился, еще раз огляделся кругом и нагнулся. Он схватил один камень, перевернул его и поставил стоймя. В углублении под камнем зияла яма. Тут же лежала мотыга. Он взял ее и стал углублять яму, но делал это, стараясь не производить шума.

Прошло еще несколько минут, и случилось то, чего Доротея так долго ждала и чего так сильно боялась: окно, на которое вчера показывал Кентэн, распахнулось, и на подоконнике показалась длинная фигура в сюртуке и с цилиндром на голове. Доротея узнала Кентэна.

Он соскользнул с подоконника и коснулся ногами карниза. Доротея, стоявшая позади человека, работавшего у ямы, хотела дать знак своему товарищу. Но было уже поздно. Чужой человек, увидев странную фигуру, повисшую на стене, отбросил мотыгу и спрыгнул в яму.

Кентэн, занятый своим делом, не мог видеть того, что происходило внизу. Он перекинул веревку через решетку окна, а оба конца спустил вниз но стене и утесу. С таким приспособлением спуск был совсем не труден.

Доротея, отведя взгляд от Кентэна, посмотрела на человека в яме и едва удержалась от крика, когда увидала, что тот, опираясь на камень, медленно прицеливался в Кентэна.

Что делать? Окликнуть Кентэна? Но этим только ускоришь события и выдашь свое присутствие.

Доротея, одним прыжком подскочив к камню, стоявшему у края ямы и закрывавшему раньше вход в нее, с разбега, изо всех сил, толкнула его. Камень упал на свое место, придавливая ружье и того, кто сидел в яме.

Она устремилась навстречу Кентэну и подбежала к нему в тот самый момент, когда он спрыгнул на землю.

- Скорей... скорей... Надо спасаться. Ошеломленный Кентэн тянул за конец веревки, бормоча:

- В чем дело? Откуда ты узнала, что я здесь?

- Без разговоров! Скорее... Тебя видели... Нас будут преследовать.

- Что ты говоришь? Нас преследовать? Кто?

- Какой-то тип, переодетый в крестьянина. Он там, в яме. Он подстрелил бы тебя, как рябчика...

И прежде чем сидевший в яме успел поднять камень над собой, они оба побежали по оврагу и скрылись в лесу.

Минут через двадцать они добрались до ручья, пошли по воде и вышли из нее лишь там, где был каменистый берег, на котором не могло остаться следов.

Кентэн приготовился было снова бежать во всю прыть, но Доротея вдруг остановилась и начала хохотать.

- Что с тобой? - спросил Кентэн.

Она все хохотала, чуть не до судорог. Личико покраснело, а из смеющегося рта сверкали белизной прекрасные зубы. В конце концов она кое-как сумела пролепетать:

- Цилиндр... сюртук... а ноги босые...

В тишине леса, нарушаемой лишь трепетанием листьев на деревьях, звонко разносился ее свежий и молодой смех.

Кентэн, большой, нескладный парень лет шестнадцати, с бледным лицом, большим чуть не до ушей ртом, широко расставленными ушами и почти бесцветными белокурыми волосами, но с восхитительными черными ласковыми глазами, стоял перед ней и радовался, что эта вспышка веселости ослабляет вспышку гнева.

Вдруг, резко оборвав смех, она бросилась на Кентэна и стала бить его, ругая и осыпая упреками.

- Негодяй! Разбойник! Ты вздумал воровать?! Ему, видите ли, мало жалованья, получаемого в цирке. Ему нужны еще деньги, чтобы покупать цилиндры, которые он привык носить. Что ты там стянул? Мародер! Рассказывай.

Излив свой гнев, она двинулась вперед и жестом приказала Кентэну следовать за ней. Тот, сконфуженный, запинаясь, начал говорить:

- Собственно говоря, тебе мало что надо рассказывать. Ты, как всегда, сама обо всем догадалась... Ну, конечно, вчера вечером я влез в окно. Попал в уборную в конце коридора, который вел в залы нижнего этажа. Выглянул никого. По лестнице я поднялся в другой коридор. Из него двери во все комнаты. Осмотрел все. Ничего. Либо картины, либо очень тяжелые вещи. Я спрятался под диваном в одной из комнат, откуда можно было видеть, как в маленькой зале танцевали. Разошлись поздно. Очень шикарная публика... Наконец, в будуар, где я был, пришла дама. Она сняла свои драгоценности и положила в шкатулочку, а шкатулочку в маленький несгораемый шкафчик с секретным замком... Но, отпирая шкаф, она вслух произнесла буквы, на которые ставила замок: Р. О. Б. Ну и когда она вышла в другую комнату, мне было очень легко открыть шкаф... Потом... я подождал рассвета... я не хотел спускаться в темноте...

- Покажи,- приказала Доротея.

Он протянул руку. На ладони лежала пара сапфировых серег. Ее глаза заблестели, и слегка изменившимся голосом она прошептала:

- Сапфиры! Да, это очень красиво. Небо иногда бывает таким, ночью... Вот такое, темно-голубое и полное света...

В это время они подошли к дереву, у которого было прислонено чучело, на котором висела куртка Кентэна. Вчера вечером он снял с чучела сюртук и высокую шляпу и облачился в это нелепое одеяние, чтобы его не могли узнать. Он приостановился, переоделся в свой обычный костюм и догнал Доротею, все еще с восхищением рассматривавшую сапфиры.

- Возьми их себе, Доротея. Ты знаешь, я не вор и если сделал это, то только для тебя... Я знаю, как туго иногда тебе приходится... Слушай, Доротея, я сделаю для тебя все, что бы ты ни захотела... Она взглянула на него.

- Ты говоришь, что сделаешь для меня все? Все, Доротея.

- Хорошо... Будь честен, Кентэн... Да, будь честен. Вот все, о чем я тебя прошу. Обещай мне, что этого больше не повторится.

Обещаю.

Ладно. Тогда не будем больше говорить об этом. Возьми серьги. Спрячь их в фургоне в большую корзину. На будущей неделе ты отошлешь их по почте обратно... Это замок Шаньи, да?

- Да, я видел там фотографии с надписью: "Замок Шаньи"

Дружба восстановилась. Без всяких приключений они подошли к тому месту, где стоял фургон. Кентэн остановился, прислушиваясь.

- Ах, это Кастор и Поллукс дерутся по своему обыкновению.

У мальчиков шла дуэль на деревянных саблях. Как только они увидели, что приближается Кентэн, они составили единый фронт против общего врага. Но, неуверенные в своих силах, стали звать на помощь:

- Доротея! Прогони Кентэна! Он хочет драться! Доротея!

С появлением Доротеи Кентэн оставил мальчиков, а она вступила с ними в дружескую потасовку. Когда мир был водворен, она строго спросила:

- А капитан? Вы, вероятно, уже разбудили его своим криком?

- Капитан? Спит, как мертвый. Послушай, как храпит.

* * *

У края дороги мальчуганы разожгли костер. В небольшом чугунном котле сварили суп. Все четверо плотно поели и выпили по чашке кофе.

Доротея была свободна от хозяйственных забот. Трое ее компаньонов все делали за нее, ревнуя друг к другу. Достаточно было Доротее во время их игр и резвых шалостей посмотреть на одного нежнее, чем на другого, как взаимная дружба толстощеких мальчуганов исчезала и они вступали в ожесточенный бой.

Что касается Кентэна, то он искренно ненавидел Кастора и Поллукса. Когда Доротея их ласкала, он охотно свернул бы им шею.

- Ну, теперь будет урок арифметики,- скомандовала Доротея.- Ты, Кентэн, можешь час поспать.

За арифметикой последовал рассказ Доротеи о королях Меровингах, затем лекция по астрономии.

Мальчики слушали внимательно, и Кентэн, улегшись неподалеку на траве, тоже слушал. Доротея была прекрасной' учительницей.

* * *

В десять часов Доротея велела запрягать лошадь. До ближайшего местечка оставалось еще порядочное расстояние, а надо было приехать туда без опоздания, чтобы захватить на площади место получше.

- А капитан еще не ел,- сказал Кастор.

- Тем лучше,- ответила Доротея.- Пусть немного отдохнет от еды. Не трогайте его, пускай спит.

Тронулись в путь. Пегая и кривоглазая старая лошадь по прозвищу Кривая Ворона лениво тащила фургон.

Он был недавно выкрашен, и на боках его выведена надпись: "Цирк Доротеи. Карета дирекции". Надпись была рассчитана на легковерных людей, которые по ней могли предположить, что это лишь один из фургонов цирка и что за ним где-нибудь идут другие с артистами и дикими зверями.

Кентэн шел впереди с хлыстом в руке. Через полчаса на перекрестке дорог у дорожного столба Доротея, крикнула:

- Посмотри-ка!

- Да нечего и смотреть. Надо ехать направо. Я справлялся по карте.

- Нет, нет. Посмотри,- повторила она.- "Шаньи - 2 километра".

- Что же тут особенного? Это, вероятно, деревня около нашего вчерашнего замка.

- Дочитай до конца. "Шаньи - 2 километра, замок Роборэй"...

Она как-то странно произносила это слово: "Роборэй... Роборэй"...

- Может быть, деревня называется Шаньи, а замок Роборэй,- попробовал догадаться Кентэн.- В чем дело?

- Ничего... ничего,- отвечала она.

- Но ты чем-то заинтересована?

- Нет... простое совпадение.

- Совпадение? С чем?

- Это имя крепко засело в моей памяти... Ты знаешь. Кентэн, что мой отец в начале войны умер от раны в госпитале... Меня вызвали, но я приехала слишком поздно и уже не застала отца в живых. Двое других раненых, соседи по палате, рассказывали мне о его последних минутах. Он все время беспрестанно повторял одно и то же имя: Роборэй... Роборэй... И перед самой смертью, перед последним вздохом он опять произнес несколько раз: Роборэй... Роборэй... Почему? Я так и не могла себе объяснить. Теперь ты понимаешь, Кентэн, что, увидев это имя на дорожном столбе и узнав, что так называется замок...

Кентэн прервал ее:

- Уж не хочешь ли ты отправиться туда?

- А почему бы и нет?

- Да ведь это безумие, Доротея.

Молодая девушка задумалась. Кентэн видел, что она не отказалась еще от своего проекта. Он собирался привести новые аргументы и отговорить ее, но в это время Кастор и Поллукс прибежали с сообщением:

- Из леса на эту дорогу повернули три ярмарочных фургона.

Действительно, вскоре на дороге в Роборэй показались три фургона. Это были товарищи по профессии и конкуренты Доротеи. На первом фургоне было написано: "Черепашьи бега", на втором - "Тир" и на третьем - "Игра в черепки". Один из людей "Тира", проходя мимо Кентэна и Доротеи, спросил:

- Вы тоже туда?

- Куда? - спросила Доротея.

- В замок. Там на дворе устраивается сегодня народный праздник. Захватить для вас место?

- Разумеется. Спасибо,- ответила девушка.

- Что с тобой, Кентэн? - спросила Доротея, когда фургоны отошли достаточно далеко.

Кентэн был бледнее, чем всегда.

- Жандармы... Вон... Смотри.

Из леса показались два жандарма верхом. Они подъехали к перекрестку дороги и проехали дальше, не обратив внимания ни на Доротею, ни на ее товарищей.

- Ну все-таки не нужно туда ехать, ради бога,- умоляюще проговорил бледный, встревоженный Кентэн.- Мы попадем в ловушку... И потом этот субъект... который был в яме. Он мог выскочить... Он может узнать меня.

- Ты был переодет. Самое большее, что он может сделать,- это арестовать чучело в сюртуке и цилиндре.

- А если будут обыскивать? Если найдут серьги?

- Брось их где-нибудь в парке в кусты. Я погадаю на картах, и благодаря мне дама отыщет украденные серьги. Мы будем иметь громадный успех.

- Но если случайно...

- Довольно! "Если, если..." Я хочу ехать туда и посмотреть на замок, который называется "Роборэй". Кончено! Я еду!

Глава вторая

ЦИРК ДОРОТЕИ

Замок, расположенный недалеко от Домфон, в живописной части департамента Орн, носил имя Роборэй только с XVIII века. Раньше он назывался, как и деревня, Шаньи. Площадь деревни являлась продолжением барского двора. Если ворота были открыты, она становилась большой и просторной. Во внутреннем дворе, круглом и окаймленном перилами, стояли солнечные часы и старинный фонтан с сиренами и дельфинами.

Цирк Доротеи проехал через всю деревню с музыкой во главе, то есть Кастор и Поллукс шли впереди фургона и изо всех сил дули в две трубы. Кентэн нес плакат с объявлением, что представление начнется в 3 часа.

Доротея, стоя на крыше фургона, правила лошадью, и ее поза была так величественна, словно она управляла королевской колесницей.

На площади уже было с десяток фургонов и карет. Наскоро устанавливались бараки, палатки, карусели, качели, игры.

Цирк Доротеи не делал никаких приготовлений. Сама она отправилась в мэрию для выполнения формальностей. Кентэн отпрягал лошадь, а оба молодых музыканта, переменив профессию, занялись приготовлением пищи.

К полудню на площадь стал стекаться народ из соседних деревень. Кентэн, Кастор и Поллукс отдыхали в тени фургона. Доротея после обеда опять ушла, прошлась к краю утеса, посмотрела на то место, где вчера лазил Кентэн, смешалась с толпой крестьян и бродила по парку.

- Ну? - спросил Кентэн, когда она вернулась.- Что же ты узнала?

- В течение долгого времени замок был необитаем. Последний представитель фамилии де Шаньи Роборэй, которому принадлежит замок,- граф Октав, мужчина лет сорока. Двенадцать лет тому назад он женился на какой-то страшно богатой женщине. После войны граф и графиня отремонтировали и подновили замок. Вчера вечером справлялось новоселье. Было много гостей. Сегодня устраивается праздник для народа.

- Ну а насчет самого имени Роборэй ты ничего не узнала?

- Ничего. Я так и не знаю, почему отец его упоминал.

- Так что мы уедем сейчас же после представления? - спросил Кентэн, жаждавший выбраться из опасного места.

- Не знаю... Увидим... Я заметила кое-какие странные вещи.

- Имеющие отношение к твоему отцу?

- Нет,- ответила она с некоторым колебанием.- Нет... никакого отношения... Однако я хочу уяснить их себе как следует... Когда в каком-нибудь месте темно, нельзя знать, что эта темнота скрывает. И я хотела бы пролить свет...



Она задумалась и после недолгого молчания заговорила, глядя прямо в глаза Кентэну:

- Слушай, ты веришь мне, правда? Ты знаешь, что я очень осторожна и очень благоразумна... Но ты также знаешь, что у меня хорошее чутье и хорошие глаза, которые видят то, чего не видят другие... И вот, я ясно чувствую, что мне надо тут задержаться.

- В связи с именем Роборэй?

- И в связи с этим, и по другим причинам. Мне, может быть, придется, смотря по обстоятельствам, принять решения... неожиданные... опасные...

- В чем дело, Доротея? Скажи.

- Ничего... Пока пустяки... Человек, который утром был там, в яме, сейчас здесь.

- Что ты говоришь? Он здесь? Ты его видела? Он с жандармами?

Доротея улыбнулась.

- Нет еще. Но это может потом случиться. Куда ты дел серьги?

- Я положил их на дно корзины, в картонную коробочку под сургучной печатью.

- Хорошо. Как только кончится представление, ты отнесешь их вон туда... Там между решеткой и каретным сараем есть густые кусты рододендронов... Положи туда.

- О том, что они пропали, уже известно?

- Еще нет... Судя по твоим словам, ты был в будуаре графини де Шаньи... Я толкалась около горничных графини, слышала их разговоры. О краже ни одного слова. Стой, стой. Посмотри, вон около тира несколько человек из замка. Та красивая блондинка, это не она?

- Она. Я сразу узнал ее.

- Прислуга из замка очень хорошо отзывается о ней. Говорят, добрая и доступная. Ее любят больше, чем мужа, кажется, не очень симпатичного.

- Их там трое. Кто из них муж?

- Самый полный, одетый в серое. Надутый и важный. А те двое какие-то дальние родственники. Тот, что повыше, с седоватой бородой и в роговых очках, живет г замке около месяца. Другой, помоложе, в бархатной охотничьей куртке и в гетрах, приехал вчера.

- Они смотрят на тебя, будто они тебя знают.

- Да. Я уже разговаривала с ними. Бородатый даже пытался ухаживать за мной.

Толпа собиралась около тира, чтобы посмотреть на владельца замка, который слыл искусным стрелком. Он выпустил двенадцать пуль, и все они попали в круг картонной мишени. Раздались аплодисменты. С ложной скромностью граф протестовал:

- Оставьте... Это неудачно... Ни одна не попала в самый центр.

- Нет навыка,- раздался голос около него.

Доротея проскользнула в первые ряды и произнесла эту фразу таким тоном знатока, что все присутствующие улыбнулись. Бородатый господин представил ее графу и графине:

- Доротея, директриса цирка.

Графиня поклонилась. Граф, покровительственно улыбаясь, спросил:

- Это вы в качестве директрисы цирка делаете оценку моей стрельбе?

- Нет, как любительница.

- Ах, вы тоже стреляете?

- При случае.

- В крупную цель?

- Нет, в мелкую, например, в монету на лету.

- Но, разумеется, пользуетесь только самым лучшим оружием?

- Напротив. Хороший стрелок должен уметь справиться со всяким оружием, какое только попадет под руку... Даже вот с таким, как эта допотопная штука...

Она взяла с прилавка старый револьвер, зарядила и прицелилась в тот же картонный круг. Первая пуля попала 3 самый центр. Вторая легла на полсантиметра ниже. Третья - тоже в центр.

Граф был поражен.

- Это изумительно! Что вы скажете, Эстрейхер? Бородач был в восторге:

- Неслыханно! Фантастично! Мадемуазель, вы можете сделать себе состояние...

Ничего не отвечая, Доротея выпустила еще три пули, а потом, отбросив револьвер, раздвинула столпившихся зрителей и громко объявила:

- Господа, имею честь сообщить вам, что представление в моем цирке начинается. Кроме стрельбы в цель, вам будут показаны таны, вольтижировка, акробатические игры, фейерверк, бой быков, гонка автомобилей, крушение поезда и много других номеров... Мы начинаем.

Для господ из замка были поставлены стулья, а вся остальная публика разместилась вокруг импровизированной арены, кто как хотел.

Представление начала Доротея. Меж двух невысоких столбов был натянут канат. На этом канате она то прыгала, то ложилась и качалась, словно в гамаке, то снова вскакивала, бегала взад и вперед и кланялась во все стороны. Потом спрыгнула на землю и стала танцевать.

В ее танцах не было ничего заученного, каждый жест, каждая поза казались непосредственными и возникшими лишь сейчас под влиянием внезапно нахлынувшего вдохновения. Это не был какой-нибудь определенный танец одного народа и одного настроения. Нет, тут были все характеры и все темпераменты. Вот танцует англичанка из лондонского dancing girl, а вот испанка с кастаньетами, она бурно кружилась в "русской" и мгновенно превращалась в женщину из бара, танцующую медленное и страстное танго.

Вместо аккомпанемента - глухой шум старого барабана под пальцами Кастора и Поллукса. Безмолвно, без криков одобрения смотрела восхищенная публика, очарованная прелестью и изменчивостью танца.

Доротея остановилась. Раздались аплодисменты, но она, быстро взобравшись на крышу фургона, повелительно крикнула:

- Тише! Капитан проснулся.

Позади козел была длинная, узкая корзина, вроде будки. Доротея приоткрыла крышку ее и позвала:

- Капитан Монфокон, вы еще не проснулись?.. Ну, отвечайте же, капитан, мы вас ждем!

Она совсем сняла крышку, и все увидели нечто вроде комфортабельной колыбели, в которой лежал полный краснощекий мальчуган лет семи-восьми. Она наклонилась над ним и нежно его поцеловала. Затем обратилась к Кентэну:

- Барон Сен-Кентэн! Мы продолжаем программу. Сейчас выход капитана Монфокона.

Капитан Монфокон был комиком труппы. Он был одет в форменный костюм американского солдата, длинный и широкий, с плеч взрослого человека; полы тужурки волочились по земле, а штаны были засучены до колен. Это было очень неудобно, и Монфокон не мог сделать и десяти шагов, чтобы не запутаться и не упасть, распластавшись во весь свой рост. Комизм и заключался в этих беспрерывных падениях и в том бесстрастном виде, с которым он каждый раз поднимался. Кентэн подал хлыст, хлеб с вареньем и подвел ему Кривую Ворону. Капитан, сунув хлеб в рот и вооружившись хлыстом, взял в руки повод от лошади, важно вывел ее на арену и пустил.

- Перемени ногу,- командовал он с набитым ртом.- Танцуй польку... Кругом... На задние ноги... Теперь испанским шагом... Хорошо... Молодец...

Пегая, кривоглазая кобыла, возведенная в достоинство цирковой лошади, добросовестно семенила по арене, ничуть не слушаясь приказаний капитана. Впрочем, и он, все время спотыкаясь, падая, поднимаясь и уплетая свой завтрак, тоже очень мало смущался неповиновением лошади. И эта стойкая невозмутимость и взаимная незаинтересованность лошади и карапуза были так забавны, что даже сама Доротея смеялась звонким смехом, повышавшим веселье зрителей.

- Прекрасно, капитан,- ободряла она его.- Превосходно! А теперь мы представим драму "Похищение цыганки". Барон Сен-Кентэн, вы будете исполнять роль гнусного похитителя.

"Гнусный похититель" с диким воем кинулся на Доротею, схватил ее и, бросив на седло, связал, а сам сел верхом. Невозмутимая кобыла продолжала так же медленно и вяло перебирать ногами, но Кентэн имел вид и позу бешено скачущего всадника. Пригнувшись к седлу, он исступленно кричал:

- Галопом!.. За нами погоня!..

А капитан, все такой же невозмутимый, взял детский игрушечный пистолет и прицелился в "гнусного похитителя".

Хлопнул пистон. Кентэн свалился кубарем вниз, а освобожденная цыганка подбежала к своему спасителю и крепким поцелуем поблагодарила его.

Были г другие сцены, в которых приняли участие Кастор и Поллукс. Все было весело, остроумно и изящно.

- Капитан Монфокон, возьмите шляпу и произведите сбор в публике! Кастор и Поллукс, бейте в барабан, чтобы заглушить звон золота, падающего в шляпу!

Капитан с огромной шляпой в руках обошел публику, бросавшую ему медные монеты и смятые бумажки. Доротея, взобравшись на крышу фургона, произнесла прощальную речь:

- Благодарю вас, господа. С большим сожалением покинем мы ваше гостеприимное местечко. Но прежде чем уехать, мы считаем своим долгом сообщить, что мадемуазель Доротея (она сделала поклон) не только директриса цирка и первоклассная артистка. Мадемуазель Доротея (она еще раз поклонилась) может представить доказательства того, что она обладает редким дарованием в области ясновидения и чтения чужих мыслей. В линиях рук, в картах, в кофейной гуще, в почерке и в звездах для нее не существует тайн. Она рассеивает тьму. Она разгадывает всякие загадки. С помощью своего волшебного жезла она в покинутых местах, под камнями старых замков, в заброшенных колодцах отыскивает давно спрятанные клады и сокровища... Тому, кто нуждается в ней, она поможет. Еще раз благодарю, господа.

Доротея спустилась вниз. Ее товарищи уже укладывали вещи. Кентэн подошел к ней и шепнул:

- За нами следят. Жандармы не спускают с меня глаз.

- Разве ты не слышал, какую я речь произнесла?

- Ну, так что?

- А то, что сейчас к нам придут за советом. "Доротея, ясновидящая"... Смотри-ка, вон уже клиенты. Бородач и тот, другой, в бархатной куртке.

Бородач был вне себя от восхищения. Он засыпал Доротею комплиментами, потом представился сам: "Максим Эстрейхер", и представил своего компаньона: "Рауль Давернуа", и от имени графини Шаньи пригласил Доротею в замок на чашку чая.

- Вы хотите, чтобы я пришла одна?

- Конечно, нет,- возразил Рауль Давернуа с вежливым и даже изысканным поклоном.- Моя кузина будет рада принять и ваших товарищей. Надеюсь, вы не откажете.

Доротея обещала. Через несколько минут она приведет в порядок свой туалет и придет в замок.

- Нет, нет, ради бога, не надо,- просит Эстрейхер.- Приходите в этом костюме... Он так вам идет, он ничего не скрывает и так подчеркивает вашу красоту...

Доротея покраснела и сухо обрезала:

- Я не люблю комплиментов.

- Помилуйте, какой же это комплимент,- возразил Эстрейхер, почти не скрывая иронической улыбки.

Когда Эстрейхер и Давернуа ушли, Доротея сказала, глядя им вслед:

- Кентэн, берегись этого бородатого.

- Почему?

- Это он утром хотел пустить в тебя пулю. Кентэн зашатался и едва устоял на ногах.

- Он узнал меня?

- Вероятно. Когда он увидал во время представления твои прыжки, он должен был вспомнить того черного дьявола, который утром лазил по утесу. А от тебя он перешел ко мне и сообразил, что это я хлопнула его камнем по голове... И потом, эта его отвратительная манера разговаривать... Насмешливый тон...

Кентэн вспылил:

- И ты все-таки смеешь оставаться тут?!

- Он не подозревает, что я его узнала.

- Какие же у тебя намерения?

- Очень простые: погадать им и заинтриговать.

- Зачем?

- Затем, чтобы и их заставить говорить.

- О чем?

- О том, что я хочу знать.

- А если кража обнаружится? Если они будут нас допрашивать?

- Кентэн, возьми у капитана деревянное ружье, поставь, стражу около фургона и, когда явятся жандармы, стреляй в них. Что же еще?

Доротея привела себя в порядок и отправилась в замок. Рядом с ней шел Кентэн и по ее требованию рассказывал с мельчайшими подробностями о своем ночном похождении. За ними шли Кастор и Поллукс, а позади плелся капитан и тянул за собой на веревочке маленькую детскую коляску, в который были уложены его игрушки.

* * *

Гостей приняли в большом салоне замка. Слуги, рассказывавшие Доротее о графине, были правы: действительно, милая и приветливая женщина.

Она ласково угощала ребят сластями и была очень предупредительна к Доротее.

Доротея же, казалось, ничуть не была смущена; она держала себя в салоне замка так же свободно, как у себя в фургоне. Непринужденные и полные достоинства манеры, умный, выразительный взгляд, совершенно правильный язык, которому придавали особую прелесть иногда прорывавшиеся "словечки", общительность, подвижность - все это восхищало графиню и мужчин.

- Не только вы, и я могу предсказать будущее,- вскричал Эстрейхер,- по крайней мере, ваше будущее, мадемуазель Доротея. Я уверен, что вас ждут слава и богатство. И если бы вы захотели поехать в Париж, я бы с радостью взял на себя роль руководителя.

Она покачала головой.

- Я ни в ком не нуждаюсь.

- Может быть, я вам неприятен?

- Ни приятен, ни неприятен. Я просто вас не знаю.

- Если бы знали, вы бы верили...

- Сомневаюсь.

- Почему?

Она взяла его руку и, рассматривая ладонь, сказала:

- Распутство... Страсть к наживе... Совесть отсутствует.

- О нет! Я протестую. У меня нет совести?

- Да. Так показывает ваша рука.

- А что показывает рука насчет моего будущего? Повезет мне?

- Нет.

- Как?! Я никогда не буду богат?

- Боюсь, что так.

- Черт возьми!.. Ну, а когда я умру?

- Довольно скоро.

- Смерть будет мучительная?

Она показала на какую-то линию его ладони.

- Посмотрите сюда, вот видите, у основания указательного пальца?

- Что там такое?

- Виселица.

Все захохотали. Эстрейхер сделал вид, что ему очень приятна вся эта хиромантическая забава, а граф Октав аплодировал.

- Браво, браво! Раз вы сумели предсказать виселицу этому старому распутнику, то действительно вы обладаете даром ясновидения. И я уже не колеблюсь...

Он обменялся взглядом с женой и продолжал:

- Да, я уже не колеблюсь и хочу объяснить вам...

- И хотите объяснить мне,- подхватила его фразу Доротея,- мотивы, по которым пригласили меня к себе.

- Совсем нет,- возразил граф.- Мы вас пригласили потому, что хотели видеть вас у себя...

- И, кроме того, испытать мои способности ясновидящей.

Графиня тоже вступила в разговор:

- Ну да, совершенно верно. Ваше заключительное слово после представления заинтересовало нас. Признаюсь, мы не верим во все эти волшебства, так что мы хотим задать вам несколько вопросов просто из несерьезного любопытства.

- Если вы не верите в мои способности, оставим пока вопрос о них в стороне. А я все-таки удовлетворю ваше любопытство.

- Каким образом?

- Отвечая на ваши вопросы.

- Под гипнозом?

- К чему? Никакого гипноза не надо, по крайней мере сейчас. После, может быть.

Оставив около себя только Кентэна, Доротея велела детям идти играть в другие комнаты, а потом села около графини и сказала:

- Я вас слушаю. Говорите все, без стеснения.

- Хорошо,- и подчеркнуто легкомысленным тоном, стараясь показать, что она не придает серьезного значения тому, о чем говорит, графиня начала:

- Вы говорили о забытых местах, о старых камнях и о спрятанных сокровищах. Наш замок существует несколько веков. И вот нам хотелось бы узнать, не спрятал ли кто-нибудь из его прежних обитателей в каком-нибудь укромном уголке один из тех сказочных кладов, на которые вы намекали.

Доротея после некоторого молчания сказала:

- Я всегда отвечаю с большей или меньшей точностью, если мне вполне доверяют. Но если остаются недомолвки...

- Какие недомолвки? Уверяю вас... Но Доротея настаивала:

- Вы мне сказали, что на разговор со мной вас двинуло простое любопытство. Но почему же вы не сказали, что в замке уже производились поиски?

- Очень вероятно, что раскопки производились,- вмешался граф,- но это могло быть несколько десятков лет тому назад, при моем отце, или, вернее, даже при деде.

- Нет, были и недавние раскопки,- утверждала Доротея.

- Да мы живем в замке не больше месяца.

- Речь идет не о нескольких месяцах, а о нескольких днях... даже часах...

Графиня с искренней живостью заявила:

- Уверяю вас, что мы не делали никаких поисков.

- Тогда, значит, это делает кто-то другой.

- Кто? С какой стати? Где?

Доротея заговорила лишь после довольно длинной паузы:

- Извините, если я вмешиваюсь не в свои дела. Это один из моих недостатков. Кентэн часто мне говорит: "Ты со своей манерой всюду соваться рано или поздно попадешь в какую-нибудь неприятную историю..." Сегодня мы сюда приехали рано, до представления оставалось много времени. Я пошла погулять. Нечаянно обратила на кое-что внимание, потом рассмотрела и в конце концов пришла к некоторым важным выводам.

Граф и его гости переглянулись, и видно было, что они уже всерьез заинтересовались.

- Я разглядывала старинный фонтан, что находится посреди двора. Долго любовалась им. Случайно я заметила, что мраморные плиты бассейна недавно вынимались. Дало ли это какой-нибудь толк? Не знаю.

Граф и его гости опять обменялись удивленными взглядами. Один из них сказал:

- Может быть, чинили бассейн... или исправляли канализацию...

- Нет,- решительно заявила графиня.- Фонтана не трогали... Вы, вероятно, заметили и еще что-нибудь в этом же роде?

- Да, - отвечала Доротея. - Такая же точно работа была произведена немного дальше, около площадки, на которую выпирают камни утеса. Там даже пробовали пробуравить камни. При этом поломался железный прут. Конец его до сих пор торчит.

- Но почему,- спросила графиня, уже взволнованная и возбужденная,почему именно эти два места? Что тут ищут? Чего хотят?

Доротея задумалась над ответом и медленно, будто желая показать, что именно сейчас выяснится главная суть всего, сказала:

- Об этом написано на самом памятнике. Вы видите его отсюда? Видите капительную колонну, которую окружают сирены? Так вот, на одной стороне этой колонны есть надпись... Буквы почти стерлись...

- Почему же мы никогда их не видели? - вскричала графиня.

- И все-таки они есть... Буквы почти слились с рубцами мрамора... Тем не менее одно слово... целое слово... можно без труда прочитать.



- Какое?

- Слово "Fortuna".

Три слога "for-tu-na" отчетливо прозвучали в тишине большой залы. Граф глухо повторил эти три слога, а Доротея продолжала:

- Да, слово "Fortuna". И это же слово можно прочесть на камнях фундамента, опирающегося на ту скалу. Правда, там буквы стерлись еще больше, и их можно скорее угадать, чем прочитать. Но все-таки можно.

Граф не вытерпел, сорвался с кресла и, когда Доротея произнесла последние слова, он уже бежал по двору к фонтану. Он бросил быстрый взгляд на капитель, помчался к тому месту над обрывом, о котором говорила Доротея, и очень скоро вернулся назад.

- Все точно так, как она сказала. В двух местах рыли... И надпись "Fortuna", которой я раньше не замечал, в самом деле есть... Искали и, может быть, нашли...

- Нет,- твердо и спокойно заявила Доротея.

- Почему вы так думаете? Откуда вы знаете?

Она не сразу ответила. Пристально взглянула на Эстрейхера и поймала его взгляд на себе. Эстрейхер теперь уже не сомневался, что разоблачен, и начал понимать, куда гнет эта канатная плясунья. Но осмелится ли она идти до конца и вступит ли она в открытую борьбу? И ради чего затевает она всю эту историю?

Он отвел взгляд и повторил вопрос графини:

- Да, почему вы утверждаете, что не нашли? Доротея смело приняла вызов:

- Потому что поиски еще продолжаются. В овраге под стенами замка среди груды диких камней, оторвавшихся от скалы, есть один старый обтесанный камень, оставшийся, вероятно, от разрушенной постройки. Слово "Fortuna" высечено и на нем. Что этот камень недавно передвигали, можно видеть по свежевзрытой земле и по следам чьих-то ног.

Глава третья

ЯСНОВИДЯЩАЯ

Этот последний удар окончательно сразил графа и графиню. Склонившись друг к другу, они, Эстрейхер и Рауль Давернуа о чем-то перешептывались.

Бедняга Кентэн, услышав разговор об овраге и тайнике, дрожа от страху, забился в подушки. Доротея сошла с ума! Зачем она выдает того человека, который рылся в яме? Навести на его след - значит навести и на свой след, расставить ловушку самим себе. Как глупо!

А между тем Доротея среди общего волнения оставалась совершенно спокойной.

- Ваши наблюдения нас очень взволновали,- заговорила графиня.- Они показывают, до какой степени вы проницательны, и я прямо не знаю, как вас благодарить за то, что вы нам сообщили.

- Вы, графиня, так тепло нас привяли, что я сочла своим долгом оказать вам эту услугу.

- Громадную услугу,- подхватила графиня.- И я вас попрошу докончить то, что вы начали.

- То есть? Что я должна сделать?

- Рассказать нам все, что вы знаете.

- Я ничего больше не знаю.

- Но вы можете знать больше.

- Каким образом? Графиня улыбнулась.

- Благодаря вашим талантам ясновидения, о которых вы говорили.

Доротея поклонилась.

- Я согласна... Но ведь это только опыты, и они не всегда удаются.

- Попробуем.

- Хорошо, попробуем. Я заранее прошу у вас снисхождения, если мы не добьемся успеха.

Она взяла у Кентэна из кармана платок и завязала им себе глаза.

- Чтобы стать ясновидящей, надо сделаться слепой... Чем меньше я смотрю, тем больше вижу.

И совсем другим, серьезным тоном прибавила:

- Задавайте мне вопросы, графиня. Постараюсь ответить...

Она облокотилась на стол и руками сжила виски. Графиня спросила:

- Кто рыл? Кто производил раскопки?

Доротея молчала. Создавалось впечатление, что она сосредоточивалась в самой себе. Через две-три минуты она заговорила. Голос ее звучал немного приглушенно, но без всякой фальши, обычной у цирковых магов в сомнамбул:

- На площади я ничего не вижу. Туман многих дней застилает картину. Зато в овраге...

- В овраге? - переспросила графиня.

- В овраге... Там поднята каменная плита, в углублении под ней стоит человек и работает лопатой.

- Какой человек? Его приметы?

- Он одет в длинную блузу...

- А лицо?

- Лицо закрыто. Вся голова укутана в шарф. Кончив работать, он опустил плиту и унес лопату.

- Только лопату? Больше ничего?

- Нет. Он ничего не нашел.

- Куда он пошел?

- Он поднялся вверх... Подошел к воротам замка над обрывом.

- Так они же закрыты!

- У него есть ключ... Вошел... Раннее утро... Все еще спят... Он идет к оранжерее... Тут есть маленькая комната...

- Да, там садовник складывает свои инструменты.

- Он ставит лопату в угол, снимает блузу и вешает ее на гвоздь в стене.

- Но это не может быть садовник,- вскричала графиня.- Лицо? Вы видите лицо.

- Нет... нет... Оно остается закутанным...

- Во что он одет теперь?

- Во что он одет?.. Я не могу рассмотреть... Он уходит... исчез.

Доротея смолкла. Как будто все ее внимание было напряжено и приковано к кому-то, чей силуэт расплывался в тумане, как привидение.

- Я его не вижу больше,- сказала она.- Ах, нет... Есть... Главный вход в замок... Тихо отворяется дверь... Потом... Потом лестница... длинный коридор, едва освещенный маленькими окнами... Но я могу различить в темноте картины на стене... скачущих лошадей... охотников в красных костюмах... Да, и человек... он пригнулся около двери... ищет замок... вошел...

- Кто-нибудь из слуг,- глухо промолвила графиня.- Это, вероятно, во втором этаже, там действительно висят картины... Что за комната, в которую он вошел?

- Очень темно. Занавеси спущены... Он зажег карманный фонарик и осматривается вокруг... Вот камин, на нем календарь... И большие часы ампир с золотыми колонками...

- В моем будуаре,- прошептала графиня.

- На часах без четверти шесть... Мебель красного дерева... Несгораемый шкаф... Он открывает этот шкаф.

Доротею слушали не прерывая, напряженно и взволнованно. Как не поверить в волшебство, если эта девушка, никогда не бывавшая в замке, ни разу не переступавшая через порог будуара, совершенно правильно говорила о том, что там находилось.

Графиня растерянно проговорила:

- Шкаф был заперт... Я его сама заперла... Я даже помню, как звякнул замок.

- Заперт, да. Но ключ остался в замке.

- Что ж из этого? Я передвинула буквы у замка.

- И все-таки ключ повертывается.

- Невозможно!

- Ключ повернулся. Я вижу три буквы.

- Три буквы! Вы их видите?

- Очень ясно. Первая - Р, вторая - О и третья - Б, то есть первые три буквы слова "Роборэй"... Шкаф открыт, там есть ящичек... Человек засунул в него руку... и вынул...

- Что? Что? Что он взял?

- Пару серег.

- Сапфировые? Два сапфира?

- Да, графиня, два сапфира.

Графиня порывисто вскочила и бросилась наверх к себе в будуар, ее муж и Рауль Давернуа побежали за ней. Доротея слышала, как граф сказал на ходу:

- Если это правда, Давернуа, так это очень странно.

- Действительно, странно,- повторил Эстрейхер, который тоже бросился за ними, но добежал только до двери, закрыл ее и вернулся с очевидным намерением поговорить с Доротеей.

* * *

Доротея развязала платок и щурила глаза от света. "Бородач" пристально посмотрел на нее. Она ответила прямым и смелым взглядом. После некоторого колебания Эстрейхер повернул обратно к выходу. Но снова раздумал и, остановившись, насмешливо улыбнулся.

Доротея тоже улыбнулась.

- Вы смеетесь?- спросил он.

- Я смеюсь, потому что смеетесь вы. Но я не знаю причин вашего веселья.

- Я смеюсь оттого, что нахожу все это очень остроумным.

- Что именно?

- Вашу мысль сделать из двух человек одного, соединить в одном лице того, кто рыл яму под плитой, с тем, кто ночью пробрался в замок и украл драгоценности.

- То есть? - спросила Доротея.

- Вы хотите, чтобы я был еще точнее? Извольте... Вы очень остроумно заметаете следы кражи, которую совершил господин Кентэн.

- Господин Кентэн при невольном участии господина Эстрейхера,- быстро подхватила его фразу Доротея.

Эстрейхер не мог скрыть досадливой гримасы. Он решил не отпираться и заговорил прямо:

- Пусть так. Так лучше, в открытую. Ни вы, ни я не принадлежим к числу людей, которым даны глаза, чтобы они не видели. И если я сегодня ночью видел субъекта, лазавшего по стенам замка, то вы видели...

- ...человека, который возился в яме и получил здоровый удар камнем по голове.

- Прекрасно. И я повторяю: это очень остроумно слить в одно того и другого... И очень опасно.

- Опасно? В каком отношении?

- В том отношении, что всякая атака влечет за собой контратаку.

- Я еще не атаковала, а только хотела показать, что ко всему приготовилась.

- Даже к тому, чтобы приписать мне кражу?

- Может быть.

- О! Тогда я поспешу доказать, что они в ваших руках.

- Поспешите.

Он пошел к двери, но перед самым выходом остановился и еще раз спросил:

- Итак, мы становимся врагами... В чем дело? Ведь вы же меня совсем не знаете.

- Знаю достаточно хорошо, чтобы понять, кто вы такой.

- Кто я? Я - Максим Эстрейхер, дворянин.

- Возможно. Но это не все. Вы занимаетесь тем, что тайком, без ведома своих родственников, ищете то, что вы не имеете права искать. И думаете, что вам удастся присвоить найденное.

- А вас это касается?

- Да.

- Почему? Чем затронуты ваши интересы?

- Скоро узнаете.

С трудом удерживаясь, чтобы не вспылить, Эстрейхер сказал:

- Тем хуже для вас и для вашего Кентэна.

И не произнеся больше ни слова, он поклонился и вышел.

* * *

Странная вещь! В этой словесной дуэли Доротея сохраняла полное хладнокровие, но как только дверь за Эстрейхером закрылась, она дала волю ребяческим шалостям, "сделала нос", отпрыгнула и повернулась несколько раз на одной ножке. Потом, довольная собой и ходом событий, подбежала к Кентэну, ошеломленному и неподвижно сидевшему на кресле.

Тот пролепетал:

- Мы попались.

- Ты городишь чушь, Кентэн. Почему же это мы попались?

- Он нас выдаст.

- Никогда. Он может окольными путями навести на нас подозрение, но прямо выдать нас не посмеет. А если он расскажет, что видел сегодня утром, то я расскажу, что видела я.

- Все-таки, незачем было говорить о том, что драгоценности исчезли.

- Рано или поздно узнали бы сами. А одно то, что я заговорила об этом первая, отвлекает подозрения от нас.

- Как раз наоборот: навлекает подозрения.

- Ну, в случае чего, я заявлю, что вор - бородач, а не мы.

- Нужны доказательства.

- Я их найду.

- За что ты его так ненавидишь?

- Дело не в ненависти. Просто я хочу его прихлопнуть. Это опасный человек, Кентэн. Ты знаешь, мое чутье никогда меня не обманывает. Это мерзавец, способный на все, подкапывающийся теперь под семью Шаньи... И я освобожу их от него какой угодно ценой.

- Ты меня удивляешь, Доротея. Рассчитываешь, комбинируешь, взвешиваешь, соображаешь. Можно подумать, что ты действуешь по какому-то определенному плану.

- Нет, плана пока нет. Я бью наудачу. Но определенная цель у меня есть, это правда. Передо мной четыре человека; несомненно, их объединяет какая-то общая тайна. Отец перед смертью произнес слово "Роборэй". Я хочу разузнать, не имел ли и он права принять участие в их группе. И если да, то не могу ли я занять его место... Прямым путем мне не удалось ничего узнать. . Но все-таки я добьюсь своего, слышишь, Кентэн, добьюсь!

Она топнула ногой. В тоне, которым она сказала последние слова, и в этом резком жесте внезапно обнаружились страшная энергия и решимость. Доротея еще раз повторила:

- Я добьюсь, Кентэн. Клянусь тебе в этом. Я им рассказала еще не все из того, что мне удалось открыть. И есть одна вещь, которая заставит их пойти на уступки.

Доротея замолчала и стала смотреть в окно, за которым резвились Кастор и Поллукс. Выло слышно, как кто-то быстро пробежал по замку.

...Слуга выскочил из подъезда и открыл ворота. В них въехали три или четыре фургона, один из которых был "Цирк Доротеи".

Около фургонов толпилось десятка два людей.

- Жандармы... Там жандармы,- застонал Кентэн.- Они обыскивают барак тира.

- Эстрейхер с ними,- заметила девушка.

- Доротея, что ты наделала!

- Мне все равно,- отвечала Доротея, ни капли не волнуясь.- Эти люди владеют тайной, которая касается, должно быть, не только их, но и меня. Я хочу ее узнать. И все, что происходит, идет мне на пользу.

- Однако...

- Не распускай нюни, Кентэн. Сегодня решается моя судьба. Ударим-ка фокстрот.

Она схватила его за талию и заставила кружиться. Так, танцуя, вертясь и шумя, из салона они выбрались в просторный вестибюль. Но легкий обморок Кентэна остановил дальнейшее продвижение танцующих.

- Ну, что еще с тобой?- сердито спросила она, стараясь поднять Кентэна.

- Я боюсь... боюсь.

- Да чего же? Чего? Чего ты боишься?

- Серьги...

- Дурак! Раз ты их бросил в кусты...

- Я не...

- Что-о?

- Не бросил.

- Где же они?

- Не знаю. Я искал, как ты велела, в корзине, куда сам их положил, но их там не было... Картонная коробочка исчезла.

Лицо Доротеи сделалось серьезным.

- Почему же ты меня не предупредил? Я бы вела себя иначе.

- Я не смел. Не хотел тебя расстраивать.

- Ах, Кентэн, ты сделал страшную глупость. Больше ни одним словом не упрекнула она своего товарища и только задала вопрос:

- Что же ты думаешь, куда они делись?

- Я думаю, что я ошибся... что я положил их в другое место, но куда, не помню... Я перерыл весь фургон. А жандармы сумеют отыскать.

Дело принимало плохой оборот. Серьги в фургоне - бесспорная улика. И дальше - арест, тюрьма.

- Не выгораживай меня, Доротея,- говорил несчастный Кентэн.- Брось меня... Я дурак, преступник... Свали все на меня... Скажи им правду.

В этот момент на пороге вестибюля показался жандарм в сопровождении одного из слуг замка.

- Ни слова,- успела шепнуть Доротея.- Я запрещаю тебе произносить хоть одно слово.

Жандарм подошел.

- Мадемуазель Доротея?

- Да, это я. Что вам угодно?

- Идите за мной. Мы обязаны вас...

Но графиня, спускавшаяся с мужем и Раулем Давернуа по лестнице, прервала жандарма:

- Нет, нет,- закричала она,- я категорически протестую против того, чтобы этой барышне была причинена какая-нибудь неприятность.

Рауль Давернуа ее поддержал, но граф сказал:

- Мой друг, это простая формальность, законная мера, которую должен принять жандарм. Кража совершена? Власти должны произвести следствие и допросить всех лиц...

- Но не эту девушку, которая открыла кражу, рассказала о том, что затевается вокруг нас.

- Почему же все-таки не допросить и ее, как всех? Может быть, прав Эстрейхер, когда он сейчас высказал предположение, что серьги были взяты не из шкафа. Может быть, в самом деле, вы сегодня утром машинально надели их, они выпали из ушей и их поднял кто-нибудь.

Жандарму, кажется, надоело ждать окончания спора между графом и графиней. Но он не знал, что предпринять. Доротея вывела его из затруднения.

- Вы правы, граф. Моя роль должна вам показаться подозрительной. Нет никаких оснований к тому, чтобы сделать для меня исключение и освободить от допроса и обыска

Обращаясь к графине, она сказала.

- Не присутствуйте при обыске. Это довольно противная картина. Что касается меня, то по своей профессии странствующей актрисы я должна быть готова и к худшему. Зато я вас попрошу, почему - вы поймете после, быть при моем допросе.

- Обещаю вам это.

- Бригадир, я к вашим услугам.

Она вышла вместе со своими четырьмя компаньонами и жандармами. Кентэн еле волочил ноги, словно его вели на казнь. Капитан Монфокон, заложив руки в карманы и держа в кулаке веревку от коляски с игрушками, весело насвистывал песенку.

Подойдя к своему фургону, Доротея увидела Эстрейхера, разговаривающего со слугами и жандармом.

- Это вы,- сказала она с веселой и приветливой улыбкой,- направили следствие на нас?

- Да, я,- отвечал тот в таком же тоне,- но в ваших собственных интересах.

- Очень благодарна. В результатах я не сомневаюсь,- и, обращаясь к бригадиру: - Ключей нет. В цирке Доротеи нет замков. Все открыто.

Бригадир, кажется, не очень любил заниматься обысками. Зато двое замковых лакеев принялись за дело с большим рвением. Эстрейхер время от времени давал им указания.

- Извините меня,- обратился он к Доротее, отводя ее в сторону.- Но я стараюсь устранить от вас всякую тень подозрения.

- Я понимаю ваше старание... Вы заботитесь о самом себе.

- Как так?

- Очень просто! Вспомните наш разговор. Виноват кто-нибудь один, если не я, так вы.

Было видно, что Эстрейхер уже почувствовал в Доротее Серьезного противника, но еще не выработал плана своих действий. Он стоял рядом с ней, был любезен, даже галантен, но вместе с тем продолжал руководить обыском и с каждой минутой ожесточался все больше. По его указаниям лакеи вытаскивали корзины и ящики и извлекали из них разный убогий скарб, среди которого странно выделялись своими яркими цветами шали и платки, любимый наряд Доротеи.

Ничего не нашли.

Исследовали пол и потолок фургона, матрасы, упряжь лошади, ящик с провизией. Ничего.

Обыскали всех четырех мальчиков. Горничная графини, обыскала Доротею. Бесполезно. Серьги не отыскивались.

- А это?- показал Эстрейхер на большую, валявшуюся под фургоном корзину, в которой лежали разные обломки, тряпки и грязные хозяйственные вещи.

Кентэн зашатался. Доротея подскочила к нему и поддержала.

- Бежим,- простонал он.

- Ты глуп. Потому что серьги не там.

- Я мог ошибиться.

- Ты глуп. В таких случаях не ошибаются.

- Так где же коробочка?

- Ты ослеп. Посмотри как следует.

- А ты ее видишь?

- Да.

- В экипаже?

- Нет.

- Где же?

- На земле. В десяти шагах от тебя, под ногами у бородача.

Она указала на коляску капитана Монфокона. Ребенок занялся игрой с волчком и бросил ее. Лежавшие в ней игрушечные саквояжики и корзиночки вывалились на землю около Эстрейхера.

Один из этих игрушечных чемоданчиков как раз и был той картонной коробочкой, в которую Кентэн положил серьги. Монфокон решил присоединить эту коробочку к своим "дорожным вещам".

Доротея допустила непоправимую ошибку, поделившись с Кентэном этим открытием. Она не знала, что человек, с которым она вступила в бой, был очень проницательным и тонким наблюдателем. Эстрейхер, оценив по достоинству выдержку Доротеи, очень тщательно следил за Кентэном. Он был уверен, что Кентэн чем-нибудь себя выдаст.

Так и случилось. Кентэн, увидев знакомую коробочку с красным сургучом, облегченно вздохнул: никому не взбредет в голову мысль распечатать детскую игрушку, валяющуюся в песке. Ничего не подозревавший Эстрейхер несколько раз толкал ее ногой.

Кентэн то и дело бросал взгляды на коробочку. Эстрейхер следил за ним. И вдруг внезапно понял. Серьги были там, под нечаянной защитой капитана, среди его игрушек. Коробочка с печатью показалась ему самой подозрительной.

Он нагнулся и поднял ее. Быстро открыл. Среди белых камней-голышей и раковин лежала пара сапфировых серег. РН посмотрел на Доротею. Она была очень бледна.

Глава четвертая

ДОПРОС

- Бежим... бежим,- повторял Кентэн, сам от страха не в силах двинуться с места.

- Хорошенькая мысль,- усмехнулась Доротея.- Запряжем Кривую Ворону, влезем впятером в фургон и марш галопом до самой бельгийской границы.

Она чувствовала себя побежденной, но все-таки продолжала следить за своим врагом. Одно его слово, и тюремная дверь закроется за Доротеей. Ибо кто же даст веру словам воровки?

Не выпуская коробочки из рук, Эстрейхер с самодовольной улыбкой смотрел на Доротею, ожидая, что она начнет его упрашивать. Но он плохо ее знал! В ее лице ничто не изменилось. С ее губ, казалось, вот-вот должна сорваться фраза:

- Если скажешь, ты погибнешь сам.

Эстрейхер пожал плечами и, обращаясь к жандармскому бригадиру, сказал:

- Ну-с, бригадир, довольно... Принесем директрисе наши поздравления по поводу благополучного исхода дела... Фу, черт! Какая неприятная работа.

- Не нужно было затевать ее,- вставила графиня, только что подошедшая вместе с графом и Раулем Давернуа.

- Ничего не нашли? - спросил граф.

- Ничего. Совершенно ничего... Вот только одну несколько странную вещичку, с которой играл маленький капитан Монфокон.

- Да,- твердо подтвердила Доротея.

Эстрейхер протянул графине коробку, которую он уже успел тщательно перевязать.

-- Не будете ли вы добры сохранить эту вещь до завтрашнего утра?

- Почему я, а не вы сами?

- Потому что это не одно и то же. Завтра мы ее вместе откроем.

- Хорошо... Если только мадемуазель Доротея ничего не имеет против.

- Я сама прошу об этом,- ответила Доротея, радуясь, что опасность отодвигается по крайней мере на один день.- В коробке нет ничего интересного, кроме простых камешков и раковин. Но так как господин Эстрейхер очень любопытен и недоверчив, то доставим ему удовольствие.

Оставалось исполнить еще одну формальность, которой жандарм придавал существенное значение. Надо было проверить документы. В порядке ли паспорта, есть ли разрешение на устройство представлений, оплачены ли налоги? Супруги Шаньи и их родственники тоже были заинтригованы и хотели узнать: кто же такая эта девушка? Откуда она взялась, как ее имя? Как объяснить, что она, несомненно, интеллигентная, воспитанная и очень неглупая, бродяжила с цирком в обществе четырех мальчишек?

Доротея взяла из чемодана конверт, вынула из него какую-то бумагу, испещренную вдоль и поперек надписями и заклеенную марками разного цвета и вида.

- Это все, что у вас есть?- спросил бригадир, посмотрев на документ.

- Вам этого недостаточно? Сегодня утром в мэрии секретарь нашел, что все в порядке.

- Они всегда находят все в порядке,- проворчал бригадир.- Что это тут за имена? Кастор и Поллукс! Это только в шутку так можно назвать... Или это... Барон де Сен-Кентэн, акробат!

Доротея улыбнулась.

- Тем не менее это его настоящее имя и действительная профессия.

- Барон де Сен-Кентэн?

- Что ж особенного? Он сын часовщика, жившего в городе Сен-Кентэн, его фамилия была Барон.

- Тогда нужно иметь разрешение от отца на ношение его фамилии.

- Невозможно. Отец умер во время немецкой оккупации.

- А мать?

- Тоже умерла. Англичане усыновили ребенка. К концу войны он был помощником повара в госпитале в Бакле-Дюке, где я служила сиделкой. Я его взяла к себе.

- А Кастор и Поллукс?

- О их происхождении я ничего не знаю. В 1918 году во время наступления немцев на Шалон они попали в свалку, французские солдаты подобрали их на дороге, приютили и дали эти прозвища. Они пережили такое потрясение, что совершенно забыли все, что было до этих дней. Братья ли они? Где их семья? Никто не знает. И их я тоже взяла к себе. Бригадир был сбит с толку. Посмотрел в документ и прочел насмешливо-недоверчивым тоном:

- Остается господин Монфокон, капитан американской армии, кавалер военного ордена.

- Здесь,- отозвался карапуз и вытянулся во фронт, опустив руки по швам.

Доротея подняла капитана и крепко поцеловала.

- О нем известно ничуть не больше. Четырех лет он жил со взводом американских солдат, которые приспособили для него вместо колыбели меховой мешок. Когда однажды взвод пошел в атаку, один из солдат взял его себе на спину. Атака была отбита, но солдат назад не вернулся. Через несколько часов атаку повторили и, когда взяли вершину горы Монфокон, нашли труп солдата. Около него в меховой сумке спал ребенок. Тут же, на поле битвы, командир полка наградил его военным орденом и назвал его "Монфоконом, капитаном американской армии". Командир полка хотел увезти его с собой в Америку. Монфокон отказался. Он не хотел расстаться со мной. Я взяла его к себе.

Графиня была растрогана этой историей.

- Это очень хорошо, что вы сделали. Очень хорошо. Только ведь вам пришлось кормить четырех сирот. Откуда же вы взяли средства?

- О, мы были богаты. Благодаря нашему капитану. Его полковник перед отъездом оставил две тысячи франков. Мы купили фургон и старую лошадь. Так образовался "Цирк Доротеи".

- Это же нелегкое ремесло, и ему надо обучиться.

- Обучение производилось под руководством старого английского солдата, бывшего клоуна. Он выдрессировал нас и показал все штучки, шуточки и приемы... А потом у меня самой было это в крови. Танцы на натянутой веревке я изучила еще в раннем детстве... Одним словом, мы стали колесить по всей Франции из конца в конец. Эта жизнь немного тяжелая, но зато в ней всегда хорошо себя чувствуешь, никогда не скучаешь.

- А в порядке ли у вас документы насчет самого цирка?- спросил жандарм. Он уже чувствовал расположение к сердобольной директрисе, но служебный долг выше всего.- Есть ли у вас профессиональная карточка? Кем выдана?

- Префектурой в Шалоне, главном городе того департамента, где я родилась.

- Покажите.

Было заметно, что Доротея колебалась. Посмотрела на графа, потом на графиню.

- Может быть, мы должны уйти? - спросила графиня.

- Нет, нет. Напротив, я хочу, чтобы вы узнали,- ответила Доротея, улыбаясь. - Есть одно обстоятельство... Ничего особенно важного, но все-таки...

Она вынула из конверта старую, истрепанную, потертую на углах карточку.

- Вот.

Бригадир внимательно прочитал новый документ и тоном человека, которого баснями не проведешь, сказал:

- Но это не настоящая ваша фамилия... Это тоже вроде "военной фамилии", как у ваших товарищей.

- Нет, это моя полная и настоящая фамилия.

- Ладно, ладно, вы мне очки не втирайте.

- Вот в подтверждение свидетельство о моем рождении, на нем печать общины Аргонь.

Граф Шаньи заинтересовался:

- Как! Вы жительница Аргони?

- Только уроженка. Теперь Аргонь не существует. После войны не осталось камня на камне.

- Да... да... я знаю. У нас там был... родственник.

- Вероятно, Жан д'Аргонь?- спросила Доротея.

- Совершенно верно. Он умер в госпитале в Шартре, от ран... Лейтенант князь д'Аргонь... Вы его знали?

- Знала.

- Да? Вы с ним встречались?

- Еще бы.

- Часто?

- Так часто, как могут встречаться близкие люди. Это был мой отец.

- Ваш отец! Жан д'Аргонь! Что вы говорите? Это невероятно... Видите ли... Дочь Жана звали Иолантой.

- Иоланта-Изабелла-Доротея.

Граф вырвал из рук бригадира карточку и громко прочитал:

- Иоланта-Изабелла-Доротея, княжна д'Аргонь... Она докончила за него, смеясь:

- Графиня Мареско, баронесса Этре, Богреваль и других мест.

Граф схватил свидетельство о рождении и стал его читать, отчеканивая каждое слово:

- Иоланта-Изабелла-Доротея, княжна д'Аргонь, родилась в Аргони. 14 октября 1900 года, законная дочь Жана Мореско, князя д'Аргонь, и жены его Жесси Варен.

Сомнений быть не могло. Теперь этим неожиданным открытием прекрасно объяснялось все, что казалось до сих пор необъяснимым в манерах и поведении Доротеи.

- Иоланта? Вы - маленькая Иоланта, о которой так много рассказывал нам Жан д'Аргонь?- говорила взволнованная графиня.

- Он меня очень любил. Мы не могли жить постоянно вместе, но от этого моя любовь не становилась меньше.

- Нельзя было не любить его. Я встречалась с ним только два раза, в Париже, в начале войны. Веселый, жизнерадостный. Как вы, Доротея. У вас много общего... Глаза... Улыбка.

Доротея показала две фотографические карточки.

- Его портрет. Узнаете?

- Как же не узнать? А кто эта дама?

- Моя мать. Она давно умерла. Отец страстно любил ее.

- Да, да, знаю. Она когда-то была актрисой. Я вспоминаю. Мы с " вами поговорим обо всем, правда? Но прежде всего скажите: как вы очутились здесь? Почему?

Доротея рассказала, как она увидела на дорожном столбе слово "Роборэй", которое повторял умирающий отец.

Начавшуюся было завязываться между графиней и Доротеей беседу прервал граф Октав.

* * *

Доротея была довольна. Она победила, добилась своего. Сейчас ей расскажут то, о чем она хотела знать. Сидевшая рядом с ней графиня дружески жала ей руку. Рауль тоже казался другом. Все шло хорошо. Оставался, правда, еще бородач Эстрейхер, стоявший в стороне и не спускавший с Доротеи злых глаз. Но, уверенная в себе, обрадованная победой, Доротея не считала нужным думать об опасности.

- Мадемуазель,- начал граф Шаньи,- нам, то есть мне и моим кузенам, представляется необходимым, раз вы являетесь дочерью Жана д'Аргонь, ввести вас в круг дел, о которых он знал и в которых принял бы участие, если бы не помешала смерть. Больше того, нам известно, что он сам хотел вовлечь вас в это дело.

Он сделал паузу, довольный началом своей речи.

- Мой отец Франсуа де Шаньи, мой дед Доминик де Шаньи и мой прадед Гаспар де Шаньи, все жили в уверенности... как бы это сказать... что у них под боком находятся громадные богатства, и каждый из них думал, что именно ему суждено будет ими завладеть. Эта надежда быта тем приятнее, что со времен революции материальное благосостояние дома графов де Шаньи было подорвано. На каких основаниях строили мои предки столь радужные надежды? Ни Франсуа, ни Доминик, ни Гаспар де Шаньи не могли ответить определенно на этот вопрос. Все покоилось на каких-то туманных легендах, которые не обозначали точно ни характера богатства, ни происхождения его, но все одинаково связывали его с именем Роборэй. Эти легенды не могли относиться к очень давним временам, потому что замок, исстари называвшийся просто "Шаньи", лишь в царствование Людовика XVI был назван "Шаньи-Роборэй". В какой связи находилось это переименование с толками о скрытых богатствах, сказать невозможно... Так или иначе, но к моменту начала войны я решил привести в лучшее состояние замок Роборэй и предполагал в нем поселиться, хотя к тому времени, я не стыжусь признать это, мой брак с мадам де Шаньи позволял мне с меньшим нетерпением ждать так называемых богатств.

Сделав этот сдержанный намек на способ, которым он позолотил свой заржавевший герб, граф слегка улыбнулся и продолжал:

- Я думаю, не нужно вам говорить, что во время войны граф Октав де Шаньи исполнил долг честного француза. В 1915 году в чине пехотного лейтенанта я был в отпуске в Париже и благодаря целому ряду случайностей и совпадений познакомился с тремя лицами, которых раньше не встречал и о родственных связях которых с домом Шаньи-Роборэй узнал совершенно неожиданно. Это были отец Рауля полковник Жорж Давернуа, Максим Эстрейхер и, наконец, Жан д'Аргонь. Мы все четверо оказались дальними родственниками. И вот однажды в разгаре беседы мы, к большому удивлению каждого из нас, узнаем, что предание о спрятанных богатствах существует во всех четырех семьях. Отцы и деды Жоржа Давернуа, Эстрейхера и Жана д'Аргонь надеялись на получение каких-то сказочных богатств. Все были твердо убеждены, что богатства явятся, и все под влиянием этого твердого убеждения залезали в долги. Но из нас четверых никто не знал никаких подробностей, не имел ни доказательств, ни указаний.

Граф снова сделал эффектную паузу.

- Выло, впрочем, одно единственное указание. Жан д'Аргонь вспоминал, что у его отца была золотая медаль, которой он при жизни придавал какое-то особое значение. Но он умер от несчастного случая на охоте и ничего не успел сказать сыну. Однако Жан д'Аргонь утверждал, что на медали была какая-то надпись и что в надписи было - он это хорошо помнил - слово "Роборэй", то есть название этого замка. Куда делась медаль, Жан д'Аргонь не знал, но говорил нам о намерении порыться в ящиках и чемоданах, которые ему удалось перед неприятельским нашествием вывезти из своего имения. Так как все мы были порядочными людьми, мы торжественно поклялись друг другу, что все касающееся отыскания пресловутого клада будет предпринято нами сообща и поровну разделено между всеми, если провидению будет угодно помочь нам в поисках. Срок отпуска Жана д'Аргонь истекал, и он уехал.

- Это было в конце 1915 года?- спросила Доротея. - Мы с папой вместе провели неделю. Лучшую неделю в моей жизни. Больше я уже не видела его.

- Совершенно верно, в конце 1915 года,- подтвердил граф Шаньи.- Через месяц Жан д'Аргонь был ранен на северном фронте, эвакуирован в Шартр, откуда он прислал нам большое письмо, оставшееся не дописанным до конца.

Графиня хотела его остановить, но граф сухо и твердо сказал:

- Нет, нет. Его надо прочитать.

- Может быть, вы правы, но все-таки...

- Чего вы боитесь, графиня? - спросила Доротея.

- Я боюсь, что вам это причинит лишнее огорчение. В конце письма говорится...

- О том, что мы обязаны ей сообщить, - решительно заявил граф.

Он вынул из бумажника и развернул письмо со штемпелем Красного Креста. Сердце Доротеи сжалось. Она узнала почерк отца. Графиня еще крепче сжала ее руку. Взгляд Рауля Давернуа стал еще сочувственнее. Внимательно слушала она, как граф читает письмо:

"Мой дорогой Октав!

Успокою вас прежде всего насчет моей раны. Ничего серьезного. Осложнений быть не может. Все скоро пройдет, так что и говорить об этом не стоит. Напишу лучше вам о моей поездке в Бар-ле-Дюк.

Не буду вас томить, Октав, и сразу же сообщу, что поездка не была бесплодной. После долгих и терпеливых поисков в груде разного хлама я нашел ее, драгоценную медаль. Покажу ее вам, когда немного поправлюсь и приеду в Париж. Чтобы вас заинтриговать, придержу покуда в секрете надпись на одной стороне медали, а что касается другой, то на ней выгравирована латинская фраза: "In robore fortuna". Эти слова можно перевести так: "Богатство в стойкости души", но слово "robore", несмотря на некоторую разницу в написании (Roborey) заключает в себе, несомненно, намек на замок, где спрятано богатство (fortuna), о котором говорят наши семейные предания.

Итак, мой дорогой Октав, мы сделали еще один шаг к разрешению загадки. Нам повезло. Совершенно неожиданную и очень своеобразную помощь мы можем получить от одной молодой особы, с которой я недавно провел несколько восхитительных дней... Я говорю о своей милой дочке Иоланте.

Вы знаете, мой друг, как часто я жалею, что мне не удается быть таким внимательным отцом, каким я хотел бы быть. Я слишком глубоко любил мать Иоланты. После ее смерти я находил единственное утешение в скитаниях по всему свету.

Иоланта жила под наблюдением слуг, в воспитании предоставленная почти сама себе; деревенский священник давал ей уроки, но еще больше уроков взяла она сама у природы, играя с животными, возясь с цветами. Выросла девочка жизнерадостная и вдумчивая. Каждый раз, когда я приезжал в Аргонь, она меня удивляла бездной здравого смысла и начитанностью. Теперь я застал ее в Бар-ле-Дюке, в походном госпитале, куда она по собственной инициативе поступила сиделкой. Ей едва минуло пятнадцать лет, но вы не можете представить, каким влиянием и уважением пользуется она у окружающих. Обо всем она рассуждает, как взрослый человек, все решения принимает самостоятельно, умеет оценивать вещи и события не только по их наружному виду, но и по внутреннему содержанию.

"У тебя,- сказал я ей,- глаза кошки, которая видит и в темноте".

Мой дорогой Октав, когда кончится война, я привезу вам Иоланту, и я уверен, что мы все, вы и остальные наши друзья, с ее помощью добьемся блестящих результатов..."

Граф остановился. Доротея печально улыбалась, взволнованная и смущенная словами письма. Она спросила:

- Это не все?

- Письмо на этом обрывается,- отвечал граф.- Оно датировано 15-м января 1916 года, но было послано только 30-го. По разным причинам оно меня сразу не застало, и я получил его лишь через две недели. Впоследствии я узнал, что у Жана д'Аргонь в тот же вечер, 15-го января, был сильный приступ лихорадки, явившийся результатом засорения раны.

Это и было причиной смерти Жака д'Аргонь... или по крайней мере...

- Или по крайней мере?..- встревожилась Доротея

- Или по крайней мере такова официальная причина смерти.

- Что вы говорите?! Что вы говорите?! - вскричала Доротея.- Отец умер не от раны?

- Это не наверное.

- Но тогда от чего же он умер? Что вы предполагаете? Что подозреваете?

Глава пятая

УБИЙСТВО КНЯЗЯ Д'АРГОНЬ

Граф молчал.

Доротея в мучительной тревоге прошептала:

- Так неужели же... неужели отца... убили?

- Все заставляет так думать... - Как?

- Отравление.

Удар был нанесен. Девушка плакала. Граф склонился над ней и сказал:

- Прочитайте... По всей вероятности, между двумя приступами лихорадки и бреда ваш отец успел нацарапать вот эти строки. Когда он умер, администрация госпиталя, найдя письмо и готовый конверт с моим адресом, не читая, переслала мне. Посмотрите... почерк больного... карандаш не держится твердо в руках...

Доротея вытерла слезы. Она хотела узнать и сама судить обо всем. Вполголоса она начала читать:

"Какой сон... А может быть, это и не сон? В кошмаре или наяву я видел все это? Другие раненые на кроватях. Мои соседи... Никто не просыпается... Легкий шум... Кто-то идет... Нет, идут двое... Тихо разговаривают в саду... Слышно через окно... Оно приоткрыто... Должно быть, потому, что в палате душно... Вот его снаружи кто-то толкнул... Для этого одному надо взобраться на плечи другого... Чего он хочет? Он пробует просунуть руку... Но отверстие узко... Около окна стоит мой ночной столик и мешает... Тогда он засучивает рукава... Голая рука пролезла... она что-то шарит на столике в моей стороне... ищет ящик... Я понимаю...

Там медаль... Я хочу закричать, но горло сдавлено... И еще одна вещь приводит меня в ужас... На столике стакан с моим лекарством... Рука влила в стакан несколько капель из флакона... Яд... Но я не буду больше принимать лекарства... ни за что... И я пишу сейчас, чтобы напомнить себе об этом... Ни за что... не принимать лекарства... Рука выдвинула ящик... И когда она брала медаль, я видел на ней повыше локтя... три слова..."

Доротея еще ниже склонилась над листками, так как почерк был совсем неразборчивым:

"Три слова выжжено татуировкой, как у моряков... Три слова... боже мой... Те же три слова, что и на медали... "In robore fortuna".

Все. По недописанной странице карандаш скользнул еще несколько раз, но уже нельзя было разобрать ни одной буквы.

Доротея долго сидела с закрытыми глазами, в слезах, поникнув головой. Тяжело было перенести смерть отца, но еще тяжелее узнать, что он умер не своей смертью.

Граф прервал молчание:

- Лихорадка вернулась, в новом приступе он машинально выпил лекарство. Вот более или менее вероятная гипотеза. Я уведомил Эстрейхера и отца Рауля, и мы все вместе отправились в Шартр. К сожалению, врач и фельдшер той палаты сменились, и единственно, что нам оставалось,- обратиться к официальным документам, которые объясняли смерть д'Аргоня заражением крови. Надо ли было искать дальше? Единственное доказательство - это письмо, но ведь могли сказать, что оно написано в бреду.

Доротея не шевельнулась. Граф стал оправдываться:

- Уверяю вас, что мы ничего не могли предпринять. Если бы мы занялись расследованием, то мы должны были бы иметь в виду один важный факт: кроме нас четверых, или, вернее, троих, потому что Аргоня - увы! - не было в живых, есть кто-то еще, тоже работающий над задачей, которую стремимся мы разрешить, и этот посторонний имел перед нами преимущества. У нас обнаружился враг, видимо, способный для достижения цели прибегнуть к самым низким средствам.

Такие соображения не позволили нам также отыскать вас, несмотря на самое горячее наше желание. Два письма, посланные на ваше имя в Бал-ле-Дюк, остались без ответа... Время шло. Жорж Давернуа был убит под Верденом, Эстрейхера ранили в бою у Артуа, а я сам был послан с миссией в Салоники, откуда вернулся уже после заключения мира. Как только возникла возможность, мы решили приступить к работам в замке. Вчера мы справляли тут новоселье, а сегодня судьбе было угодно привести к нам вас.

Вы, конечно, понимаете теперь, в каком чрезвычайном изумлении мы находились, когда вы сообщили о раскопках, производимых кем-то без нашего ведома, и о том, что выбор места для этих раскопок объяснялся словом

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653

XML error: XML_ERR_NAME_REQUIRED at line 653


на главную | моя полка | | Канатная плясунья (другой перевод) |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 2
Средний рейтинг 4.5 из 5



Оцените эту книгу