Анита Блейк - 15

Народный перевод:

http://harlequin-book.livejournal.com/?skip=40

Анита Блейк встречается с новым вызовом в жизни. В город прибыли существа столь страшные, что даже самые древние и сильные вампиры бояться упоминания о них.

Имя им Арлекин.

Глава 1

Мальком, глава Церкви Вечной Жизни, вампирского оплота, сидел напротив меня. Мальком никогда не бывал раньше в моем офисе. В последний раз, когда мы с ним виделись, он фактически обвинил меня в том, что я занимаюсь черной магией и сею разврат. Это было, когда я убила на глазах его Паствы одного из членов общины. Умерший был серийным убийцей. У меня было постановление суда, но, тем не менее, это не добавило теплоты в наши с Малькомом отношения.

Я сидела за своим столом и потягивала кофе из моей новой Рождественской кружки: маленькая девочка, сидя на коленях Санты говорит «Я была хорошей». Я упорно каждый год старалась найти кружку, которая как можно сильнее, до истерики, бесила бы нашего менеджера Берта. Кружечка в этом году была безобидной по моим меркам. Но вполне традиционной для этого праздника. По крайней мере, в этом сезоне я могла одеться, как мне хотелось: красные юбка и жакет, поверх шелкового свитера - очень нарядно. У меня был новый пистолет в наплечной кобуре. Мой хороший друг, наконец, убедил меня расстаться с Браунингом ради Хай-Пауэра, который был немного удобнее для моей руки и имел более гладкий профиль. Хай-Пауэр остался дома в сейфе для оружия, а в кобуре был Браунинг Двойной Модификации. Я ощущала себя обманщицей, но, по крайней мере, я все еще была верна Браунингу.

Когда-то я считала Малькома красивым, но тогда это были лишь вампирские трюки. Без его вампирских фокусов, туманящих мой разум, я видела, что сама структура костей была слишком грубой, будто она даже слегка сгладилась, когда он стал вампиром. Волосы его были коротко подстрижены и слегка вились тем особенным завитком, который не исчезает до тех пор, пока есть хоть миллиметр волос. И цвета они были почти канареечно желтого. Такими становятся светлые волосы, лишенные солнца на сотни лет. Он смотрел на меня своими синими глазами и улыбался, и улыбка придавала его лицу некую индивидуальность. Та самая улыбка, которая заставляет вас смотреть утреннее воскресное шоу только из-за нее одной. За ней не было волшебства, только он сам. Это за отсутствием лучшего слова Харизма. Было что-то в Малькоме, приобретенное не от вампирской силы, а от того, кем он был раньше. А был он лидером и пробивным человеком, причем, еще при жизни.

Улыбка смягчила его внешность, но добавила на его лице выражение рвения, которое настораживало и пугало. Он был истинно верующим, главой Церкви истинно верующих. Сама идея меня все еще коробила, но это было самое стремительно развивающееся движение по всей стране.

–Я очень удивилась, увидев ваше имя в списке назначенных встреч, Мальком, - сказала я, наконец.

–Я понимаю, миз Блейк. Я не меньше вашего удивлен этому факту.

–Великолепно, мы оба удивлены. Итак, почему вы здесь?

–У меня есть основания полагать, что у вас скоро будет ордер на ликвидацию одного из членов моей церкви.

Я сумела совладать с лицом, но напряжение в плечах все равно не пропало. Увидь он мою реакцию, он бы понял, что это все для меня значит. Мастер вампиров не мог бы не почувствовать.

–У вас много последователей, Мальком. Может, сузим круг лиц? О ком конкретно идет речь?

–Не скромничайте, миз Блейк.

–Я не скромничаю.

–Но, тем не менее, допускаете, что можете получить ордер более чем на одного из моих вампиров. Ни вы, ни я, не верите в это.

Я должна была бы почувствовать себя оскорбленной, но этого не было. Двое из его вампиров были совершенно неуправляемыми.

–Если бы ваши вампиры были полностью связаны с вами Клятвой крови, вы бы знали, что я говорю правду, потому что тогда вы могли бы диктовать им свои правила.

–Клятва крови - не гарантия абсолютного контроля, миз Блейк.

–Нет, но это уже что-то.

Клятва Крови - это присяга, которую давал вампир, присоединяясь к новой группе вампиров, к новому Поцелую. Он в буквальном смысле слова брал кровь у Принца Города. Это значило, что Принц города получает контроль над ним и более низшими, зависимыми от него вампирами. Если, конечно, Принц города был достаточно силен. Слабый Мастер не смог бы обеспечить защиту, но Жан-Клод, Принц Города Сент-Луис и мой возлюбленный, слабым не был. Конечно, от присяги сила Мастера увеличивалась. Чем более сильный вампир приносил присягу Принцу Города, тем больше увеличивалась его сила. Как и многие другие вампирские способности, эта работала в обе стороны.

–Я не хочу диктовать им свою волю. Я хочу, чтобы мои последователи сами выбирали сторону добра, - сказал Мальком.

–Пока Клятва Крови не принесена хоть кому-нибудь из Мастеров, они - свободные люди, Мальком. Вы управляете ими лишь благодаря своей индивидуальности и этике. А вампиры понимают силу страха и власти.

–Вы влюблены, по крайней мере, в двух вампиров, миз Блейк. Как вы можете говорить такое?

Я пожала плечами.

–Возможно, именно потому, что я встречаюсь с двумя вампирами.

–Если именно так воспитывает своего слугу-человека Жан-Клод, то мне очень грустно за него.

–Он Принц Города Сент-Луис, Мальком, не вы. Вы и ваша Церковь существуете здесь только благодаря его терпимости к вам.

–Я существую тут, потому что при прежнем Принце Города Церковь свободно развивалась, и к тому времени, как Принцем стал Жан-Клод, моих последователей были уже сотни. Он не мог бы заставить меня и моих людей подчиниться.

Я отпила кофе, размышляя, что мне ему ответить, ведь спорить было бесполезно. Скорее всего, он прав.

–Не важно как мы стали теми, кем являемся, Мальком. За вами сотни вампиров этого города. Жан-Клод проявлял к вам лояльность, потому что считал, что вы связываете своих вампиров Клятвой Крови. В октябре мы случайно узнали, что это не так. Что означает, что ваши вампиры просто не управляемы. Я права, как я понимаю. Это их выбор, что означает, что они метафизически не привязаны ни к одному вампу, кроме того, который их сотворил. А этим в основном занимались вы. Хотя, иногда это делали и церковные дьяконы.

–Как организована моя Церковь, не ваше дело.

–Да. - Сказала я. - Тут вы правы.

–Теперь вы служите Жан-Клоду, если, конечно, не говорите со мной, как федеральный маршал, и вы осуждаете меня? - Он скосил на меня свои синие глаза. - Я не думаю, что федеральное правительство достаточно изучило нашу культуру, чтобы знать о смысле Клятвы Крови и заботиться о том, приняли ли мои люди присягу.

–Клятва Крови понижает шансы на то, что вамп сорвется с цепи и будет творить что-то жуткое за спиной своего Мастера.

–Клятва Крови отнимает у них свободу воли, миз Блейк.

–Возможно, но я видела повреждения, нанесенные обычным людям благодаря этой самой свободе воли. Настоящий Принц Города может гарантировать, что среди его людей нет преступников.

–Они его рабы, - сказал Мальком. Я пожала плечами со скучающим видом.

–Вы пришли говорить со мной об ордере или об ультиматуме Жан-Клода?

–И о том, и о другом.

–Жан-Клод предоставил вашим последователям право выбора, Мальком. Или вы принимаете у них Клятву Крови, или это сделает Жан-Клод. Или они могут ехать в любой другой город, в котором захотят дать Клятву Крови, но это должно быть сделано.

–Это выбор того, чьими рабами они хотели бы стать, миз Блейк. А значит это и не выбор вовсе.

–Жан-Клод неслыханно щедр, Мальком. Он мог бы уничтожить вас и всю вашу Паству согласно закону вампиров.

–И как представитель власти, как федеральный маршал, как бы вы отнеслись к такой резне?

–Вы подразумеваете, что то, что я федеральный маршал, ограничивает Жан-Клода в выборе вариантов?

–Он ценит вашу любовь, Анита, а вы не стали бы любить человека, который мог бы вырезать всю мою Паству.

–Вы ведь и себя причисляете к своей пастве - почему?

–Вы легальный ликвидатор вампиров, Анита. Если бы я нарушил законы людей, именно вы пришли бы меня убить. Вы не шестерка Жан-Клода, чтобы выполнять ту же функцию, если я нарушил закон вампиров.

–Вы считаете, что я просто позволяю ему вас убить?

–Я думаю, что вы убили бы меня для него, будь у вас повод.

Какая-то часть меня хотела с ним поспорить, но он был прав. Я была ветераном среди истребителей вампиров, которые работали два года и более и могли сдать тест на стрельбу. Идея была в том, что сделать нас федеральными маршалами было быстрее, чем добиваться для нас какого-то официального статуса через гос.структуры. Пересекать границы штатов, имея значок, было гораздо удобнее, но я не была уверена в адекватности всех нас. Конечно я была единственным ликвидатором, который умудрялся при своей работе назначать свидания Принцу Города. Больше всего это походило на злоупотребление служебными полномочиями. Откровенно говоря, я и сама не была до конца в курсе, что с этим можно было бы сделать.

–Не могу понять, вы думаете, что я оказываю влияние на Жан-Клода или нет?

–Я когда-то считал вас его жертвой. Теперь мне сложно судить о том, кто жертва, а кто палач.

–Мне оскорбиться?

Он только взглянул на меня.

–В последний мой визит в вашу Церковь, вы назвали меня злом и обвинили в использовании черной магии. Вы назвали Жан-Клода развратником, а меня шлюхой, поправьте, если не так.

–Вы пытались забрать одного из моих людей, чтобы без суда убить. Вы застрелили его прямо в Церкви.

–Он был серийным убийцей. А у меня был ордер, предписывающих ликвидировать всех, кто был замешан в том преступлении.

–Вы имеете в виду всех вампиров.

–Вы хотите сказать, что в этом могли быть замешаны и люди?

–Нет, но если бы так получилось, вам никогда бы не позволили их пристрелить в присутствии полиции, помогающей вам это сделать.

–У меня бывали ордера и на людей.

–Но это случается гораздо реже, поскольку нет законов, позволяющих такое.

–Смертная казнь все еще существует, Мальком.

–После суда и предварительного срока, если вы человек.

–Чего вы хотите от меня, Мальком?

–Справедливости.

–Закон справедлив, Мальком. Но это при этом он ЗАКОН.

–Она не совершала преступления, в котором ее обвиняют, но боится кары, поскольку Эвери Сибрук был невиновен, но вы пришли его убить.

Он имел в виду ту историю, благодаря которой Странники присоединились к Жан-Клоду. То, что Эвери имел фамилию, означало, что он был недавно умершим и, что он был американским вампиром. Обычно вампиры зовут себя лишь одним именем, как Мадонна или Шер, которое на всю страну уникально. Борьба с дуэлями за право назваться каким-либо именем все еще велась. У нас были вампиры с фамилиями, что само по себе неслыханно.

–Эвери чист. Юридически, я имею в виду.

–Нет, возможно, вы бы убили его, а потом, узнав, что ошиблись, прикрылись бы законом.

–Не я писала этот закон, Мальком, я только выполняю его.

–Но и вампиры не писали его, Анита.

–Это так, но ни один человек не может загипнотизировать другого, чтобы тот помог например в похищении самого себя. Люди не могут делать из своих жертв оружие.

–И это оправдало бы нашу смерть?

Я снова пожала плечами. Я собиралась оставить эту тему в покое, поскольку она совершенно не имела отношения к моей работе. Я не думала, что вампиры такие уж монстры, но тем не менее преступления их очень страшны. Поэтому в моем понимании они все равно оставались монстрами и чудовищами.

–Что вы хотите, чтобы я сделала, Мальком? У меня есть ордер на имя Салли Хантер. Свидетели видели ее выходящей из квартиры Бев Левето. Мисс Левето умерла от нападения вампира. Я знаю, что это не был ни один из вампиров Жан-Клода. Остаются только ваши. - Черт, у меня было фото с ее водительских прав в папке с ордером. Должна признаться, что наличие фото заставляло чувствовать себя убийцей. Тогда наличие фото было бы оправданным.

–Вы настолько уверены в ее вине?

Я отвела от него взгляд, медленно моргая, чтобы было похоже, что я задумалась.

–Что вы имеете в виду, Мальком? Я не спец в тонкостях, просто скажите то, ради чего пришли.

–Кто-то очень могущественный, очень сильный появился в стенах моей Церкви на прошлой неделе. Оно старалось не обнаружить себя. Так, что я не мог бы узнать его среди новичков, но я знаю точно, что это был кто-то очень могущественный.- Он наклонился вперед, и сквозь его спокойную внешность проступило настоящее лицо, будто маска слегка осыпалась по краям. - Вы понимаете, насколько оно было сильным, если я, использую всю свою силу и власть, разыскивая их со всей тщательностью, так и не смог их обнаружить.

Я размышляла над этим. Мальком не был Принцем Города, но он был, вероятно, лучшим из пяти самых сильных Мастеров города. Он был бы сильнее, не будь он так высокоморален. Это его в некоторой степени ослабило.

Я облизнула губы, осторожно, чтобы не смазать помаду, и кивнула.

–Они хотели быть обнаруженными или это вышло случайно?

На короткий миг он не смог скрыть удивление на своем лице. Он слишком часто играл на публику человека, так что начал терять ту завораживающую, непроницаемую неподвижность, характерную для старых вампиров. «Я не знаю» - прошептал он.

–Как вы считаете, это была насмешка над вами или просто проявление высокомения?

Он покачал головой.

–Я не знаю.

Тут меня осенило.

–Вы приехали сюда потому, что считаете, что Жан-Клод должен знать об этом, но не можете себе позволить придти с мировой к Принцу Города на глазах у своей паствы. Это свело бы на нет все ваши идеи и принципы.

Он откинулся назад на спинку своего стула, стараясь скрыть гнев за маской спокойствия на лице, но ему это плохо удалось. Он очень боялся потерять лицо перед кем-то посторонним. Черт, он приехал ко мне за помощью. Он точно в отчаянии.

–Но вы можете позволить себе приехать ко мне, как федеральному маршалу, и обо всем рассказать. И еще вы знаете, что я расскажу все Жан-Клоду.

–Думаю, вы угадали, миз Блейк.

Мы вновь общались на ВЫ. Меня это поразило.

–Большой, страшный вамп обследует вашу Церковь, а вы недостаточно Мастер, чтобы ему помешать, и вы бежите ко мне, Жан-Клоду и всей его развратной империи. Вы прибегаете к людям, которых по вашим же словам, ужасно ненавидите.

Он встал.

–Преступление, в котором обвиняют Салли, случилось менее чем через двадцать четыре часа после визита в мою Церковь. Мне не кажется это совпадением.

–Мы еще не говорили о втором ордере с фото, что лежит у меня в столе.

Он сел обратно.

–Чье имя в нем?

–Ах да, вы ведь можете предупредить… их? - я почти дала ему подсказку, потому что вторым вампом тоже была женщина.

–Мои люди не идеальны, миз Блейк, но я полагаю, что в город приехал еще один мастер и начал создавать вампиров.

–Почему? Зачем это кому-то нужно?

–Я не знаю.

–Никто не беспокоил Жан-Клода и его людей.

–Я знаю, - сказал Мальком.

–Без истинного Мастера, настоящей Клятвы Крови, у ваших прихожан нет метафизической связи с вами, вся ваша паства - всего лишь овцы, ждущие волков, которым они достанутся.

–Жан-Клод говорил то же самое месяц назад.

–Да, именно так он тогда и говорил.

–Сначала я решил, что это один из вампиров, которых Жан-Клод пригласил из Европы, но оказался неправ. Это кто-то гораздо более сильный. Или даже группа вампиров, соединенная в мощную силу метками Мастера. Я чувствовал столько силы лишь однажды.

–Когда? - спросила я.

Он неопределенно встряхнул головой.

–Нам запрещено говорить об этом под страхом смерти. Только если кто-то из них связался с нами напрямую, мы можем нарушить обет.

–Если я ничего не путаю, то они уже с вами связались, - напомнила я.

Он снова тряхнул головой.

–Они вторглись в мою паству потому, что я технически ничей, по закону вампиров. Жан-Клод уведомил совет о том, что в Церкви Вечной Жизни не соблюдают традицию Клятвы Крови?

Я кивнула.

–Да, он сообщил им.

Он провел ладонями по лицу и опустил их на колени, будто его охватила внезапная слабость. Он прошептал: «Этого я и боялся».

–Хорошо, Мальком, не будем торопиться. Какое отношение к истории с одичавшими вампами имеет тот факт, что Жан-Клод рассказал о вас Совету?

Он посмотрела на меня, но его глаза все так же были полны беспокойства.

–Просто скажите ему то, что я только что рассказал вам. Он поймет.

–Но я не буду.

–У меня есть время до Нового Года, чтобы дать ответ Жан-Клоду насчет Клятвы Крови. Он щедр и терпелив, но есть среди Совета и такие, которые не столь щедры. Я надеялся, что они будут гордиться моими достижениями. Я думал, что это должно им понравиться, но, боюсь, совет не готов увидеть этот новый мир добродетели.

–Свобода воли - это для людей, Мальком. Для всего сверхъестественного - только абсолютная власть.

Он снова встал.

–Вы обладаете почти полной свободой действий, пока ордер не исполнен, Анита. Вы можете воспользоваться случаем и выяснить правду, прежде, чем придете убивать моих людей?

Я тоже встала.

–Я ничего не могу вам гарантировать.

–Я и не прошу многого. Я лишь прошу, чтобы вы попытались выяснить правду, прежде чем для Салли и второго моего последователя, чье имя вы даже не хотите мне называть, не стало слишком поздно. - Он вздохнул. - Я не отослал Салли в другой город; как я могу помочь поймать тех других?

–Вы пришли сюда, зная, что Салли попала в беду. Я не смогу помочь вам поймать плохих парней.

–Вы хотите сказать, что это человек?

Я лишь смотрела на него, радуясь, что не приходится отводить взгляд. Всегда тяжело казаться крутой, когда не можешь даже смотреть в глаза своему оппоненту.

Он расправил плечи, как будто только сейчас заметил, что сутулится.

–Вы не станете мне помогать, не так ли? Пожалуйста, расскажите Жан-Клоду то, что я вам сказал. Я решил сразу же к вам приехать. Я думал, что моральные принципы не дают мне обратиться к властям, которые я так презираю, но оказалось, что это вовсе не моральные принципы, это всего лишь грех, грех гордыни. Я надеюсь, что моя гордыня не успела сильно навредить моим последователям. - Он направился к двери.

–Мальком! - окликнула я его.

Он обернулся.

–Насколько тяжелое положение?

–Критическое.

–Несколько часов будут иметь какое-то значение?

Он задумался.

–Возможно, а почему вы интересуетесь?

–Я не увижусь сегодня с Жан-Клодом. Я только хотела уточнить, должна ли я его проинформировать об о всем, предупредить.

–Да, во что бы то ни стало предупредите его. - Он нахмурился. - А почему вы не увидитесь с ним сегодня, Анита? Разве вы не живете вместе?

–Фактически нет. Я бываю у него больше половины недели, но вообще у меня есть свой дом.

–Вы сегодня пойдете убивать моих собратьев?

Я отрицательно покачала головой.

–Тогда вы потревожите мою более холодную родню. Чей покой вы нарушите сегодня вечером, Анита? Тот зомби, которого вы поднимите, будет потревожен ради наследства или ради утешения вдовы?

–Нет, никаких зомби сегодня вечером. - Сказала я. Я была слишком озадачена, чтобы успеть оскорбиться. Никогда еще я не слышала, чтобы вампир требовал справедливого отношения к зомби и говорил о своем родстве с ними или вообще о каком бы то ни было родстве, кроме как с вампами.

–Тогда что же отнимет вас сегодня вечером у вашего Мастера?

–Это мое личное дело.

–Но оно не связано с Жан-Клодом или Ашером?

Я отрицательно покачала головой.

–Тогда может быть ваш Ульфрик?

Я опять покачала головой.

–Ради кого же вы оставили этих троих, Анита? Может ваш Немир-Радж?

–И снова не угадали.

–Я поражен, что вы отвечаете на все мои вопросы.

–Я тоже удивлена. Я думаю, что это потому, что вы продолжаете меня именовать шлюхой, и мне чертовски приятно наблюдать, как вытягивается ваше лицо по мере получения моих ответов.

–И вы не являетесь шлюхой? - Его лицо ничего не выражало.

–Я знала, что вы бы не смогли бы этого понять. - Сказала я.

–О чем вы, миз Блейк?

–Я знаю, что вы можете быть хорошим только, чтобы добиться от меня помощи. Я знаю, что если я вас раздразню, вы станете мелочным и жестоким.

Он слегка поклонился, лишь чуть-чуть.

–Я говорил вам, миз Блейк, мой грех - гордыня.

–А каков мой грех, Мальком?

–Вы ищете оскорблений, миз Блейк?

–Я только хочу услышать это от вас.

–Почему?

–А почему нет? - парировала я.

–Ну что ж, ваш грех - вожделение, миз Блейк, поскольку оно - грех вашего Мастера и всех его вампиров.

Я покачала головой и почувствовала, как на моем лице появляется неприятная улыбка. Улыбка, которая оставляет глаза холодными, и обычно означает, что меня очень сильно разозлили.

–Это не мой грех, Мальком, это мое благословение, самое дорогое и близкое, что у меня есть.

–И каков тогда ваш грех, миз Блейк?

–Гнев, Мальком, мой грех - это гнев.

–Вы хотите сказать, что я разозлил вас?

–Я всегда на взводе, Мальком. Вы только дали моему гневу конкретную цель.

–Вы кому-нибудь завидуете, миз Блейк?

Я задумала, потом отрицательно покачала головой.

–Нет. Совершенно никому.

–Я не стану спрашивать о лености, вам было бы сложно лениться с вашей работой. Вы не жадная, не обжора. Действительно ли вы тщеславны?

–Временами. - Ответила я.

–Гнев, вожделение и гордость?

Я кивнула.

–Я полагаю, мы в расчете.

–О, можно ли вообще вести счет таким вещам, миз Блейк.

–Я христианка, так же как и вы, Мальком.

–Вы задумываетесь о Небесах, миз Блейк?

Это был самый худший вопрос из всех, которые только могли быть.

–То, что я делаю последнее время, заставляет меня сомневаться, но моя вера все равно очень сильная. Мои мольбы все так же помогают мне побороть много неприятного. Бог не оставил меня, как того хотели бы фанатичные католики. Я видела зло, Мальком, настоящее зло, и это точно не вы.

Он улыбнулся, нежно, почти смущенно.

–Я приехал к вам за искуплением, миз Блейк.

–Я не думаю, что я могла бы отпустить вам ваши грехи.

–Я хотел бы покаяться священнику перед смертью, миз Блейк, но ни один из них не придет ко мне. Они священнослужители, и даже их атрибутика будет святиться в моем присутствии.

–Нет, освященные предметы начинают святиться только, если верующий напуган, или вы пытаетесь применить к нему вампирскую силу.

Он опустил взгляд, и я поняла, что его глаза полны непролитых слез, переливающихся в них искорками.

–Это действительно так, миз Блейк?

–Да, это я могу вам гарантировать.

Его поведение давало мне повод для беспокойства. Я не хотела беспокоиться за Малькома. В моей жизни и так достаточно людей, заставляющих меня за них волноваться, чтобы добавлять к ним еще и бессмертный вариант Билли Грэма.

–Вы знаете священников, которые согласились бы меня исповедовать?

–Я могу поинтересоваться, но не уверена, что они смогут отпустить вам ваши грехи, ведь в глазах Церкви вы мертвы. К тому же вы основатель одного из огромнейших религиозных сообществ, о котором только могли бы мечтать другие проповедники.

–Я не хочу принуждать их, Анита. Я не желал бы, чтобы они вообще знали о моих грехах. Я бы предпочел… - Он замялся, затем продолжил говорить, но мне показалось, что он хотел сказать что-то иное. - Спокойствие, я хотел бы обрести спокойствие.

–Откуда вдруг такая потребность в признании и прощении?

–Я все еще верующий, миз Блейк, несмотря на то, что и вампир. Я желаю умереть освобожденным от своих грехов.

–Почему вы ждете смерти?

–Расскажите Жан-Клоду о том, что я рассказал вам о присутствовавших в моей Церкви, расскажите ему о моем стремлении исповедоваться, он поймет.

–Мальком…

Он продолжил движение, но замер, положив руку на дверную ручку.

–Я беру обратно все оскорбления, что говорил вам, миз Блейк. Я не жалею, что приехал к вам. Я лишь жалею, что не сделал этого раньше.

С этими словами он вышел, и дверь мягко закрылась за ним. Я села за свой стол и стала мысленно звать Жан-Клода. Я понятия не имела, что к нам нагрянуло. Но что-то явно было. Что-то большое. Что-то страшное.

Глава 2

Для начала я позвонила в один из клубов Жан-Клода, в Запретный плод. Он вернулся к должности менеджера в этом клубе, когда набрал достаточно управляющих для других заведений. Конечно, я не сразу услышала Жан-Клода. Ответил один из служащих и сообщил, что Жан-Клод занят на сцене. Я сказала ему, что перезвоню, что это важно, и что они должны сделать все, чтобы я как можно скорее смогла с ним поговорить.

Я повесила трубку и уставилась на телефон. Что мог делать мой возлюбленный, когда я сидела за сотни миль от него в офисе? Я представила его темные локоны, бледное совершенство лица и думать стало совсем трудно. Я могла почувствовать его. Я чувствовала женщину, которая цеплялась за него. Он держал ее лицо в своих ладонях, стараясь сделать поцелуй более аккуратным, обезопасить ее губы от своих собственных клыков. Я чувствовала ее вожделение. Видела ее желание отдаться ему здесь и сейчас, прямо перед всеми. Она не смущалась, она безоглядно вожделела его.

Жан-Клод питался ее страстью, ее вожделением. Он питался им так, как другие вампиры питались кровью. Полуголые официанты взошли на сцену, чтобы помочь ему оторвать ее от себя. Они помогли ей вернуться к ее месту, в то время, как она кричала, кричала от понимания, что она никогда не сможет им обладать. Она заплатила за поцелуй и она его получила, но Жан-Клод всегда оставлял в вас желание чего-то большего. Уж я-то знала точно.

Он прошелестел ветром желания в моем сознании «Ma petite, что это ты делаешь?».

–Мне так общаться очень трудно, - прошептала я в пространство своего кабинета, но он меня услышал. Он улыбнулся измазанными как минимум двумя оттенками помады губами. «Ты вторглась в мое сознание, когда я кормил ardeur, и это тебя извиняет, ты всего лишь новичок».

–Да.

Я прямо таки чувствовала весь абсурд этого разговора в пустом кабинете, особенно, если учесть, что я слышала гул голосов в клубе вокруг него. Требования женщин, размахивающих банкнотами, чтобы он выбрал их следующими. «Я должен выбрать еще нескольких женщин. И только потом мы сможем поговорить.»

–Воспользуйся телефоном, - напутствовала его я. - Я в офисе.

Он рассмеялся, и звук его смеха прокатился по моей коже сверху вниз, так что все тело напряглось. Я перестала его отвлекать, закрыв наши метафизические метки достаточно, чтобы не быть вовлеченной в происходящее. Я попыталась подумать о чем-нибудь другом. Если бы я была фанаткой бейсбола, я бы думала о нем. Но увы это не мое. Жан-Клод тем временем кормился от толпы, не отбирая, а скорее всасывая их сексуальную энергию. Столетия назад его назвали бы демоном, инкубом, питающимся похотью. Мысли почти унесли меня вновь к нему, но я сменила тему для размышления, я подумала о легализации вампиров. Уже что-то. В нашем же веке ему достаточно было повесить в нескольких местах в клубе объявление: «Предупреждение! Использование вампирских сил входит в сценарий представления. Исключений для этого правила нет. Будучи в клубе, вы даете юридическое согласие на применение к вам и лицам, вас сопровождающим, вампирских сил.»

Новые законы, дающие вампирам легальный юридически статус, на самом деле не могли их ограничить абсолютно во всем. Запрещен был индивидуальный ментальный контроль, хотя массовый гипноз и считался легальным, поскольку его воздействие было поверхностным и довольно быстро проходило. Если вампир захватывал человека взглядом один на один, он мог потом приказать сделать ему все, что угодно, например, придти к нему ночью под окно и вытащить его из постели. Массовый гипноз работал иначе, хотя это было тоже только теорией. Вампир не мог пить вашу кровь без вашего разрешения. Нельзя склонять человека к близости при помощи вампирских способностей. Кроме того, закон предписал, что вы обязаны сообщить на своем месте работы, кто вы и что из себя представляете. На самом деле поправки о сношениях были добавлены лишь в прошлом году. Это долго и громко обсуждали и, наконец, утвердили. Любой вампир, уличенный в преступлении, ликвидировался на месте, без суда и следствия. Мальком был прав, говоря о двойных стандартах. Вампиры были приравнены к людям по закону, но не получали всех прав, которые получали люди. Конечно, простые граждане не могли вырвать прутья из решетки или воспользоваться ментальными фокусами, чтобы затуманить сознание охраны и сбежать из тюрьмы. Потому вампиров и считали слишком опасными, вынуждающими себя бояться и опасаться последствий неправильного к себе отношения.

В этом и состояла моя работа - быть палачом для вампиров. Вам может показаться, что я была первым в своем роде работником. Поначалу палачами стали бывшие охотники на вампиров, которые теперь получили юридически подкрепленное право убивать вампиров в присутствие посторонних. Правительство фактически подобрало поводок так, что теперь нельзя было убить любого, нужно было дождаться ордера. Но до этого им пришлось посадить одного из охотников. И спустя пять лет он продолжал сидеть. Это стало тем самым пугалом, которое они и хотели получить.

Я принадлежу еще к старой школе охотников, но у меня в основном были вампиры, на которых имелся ордер.

Я посмотрела на часы. У меня еще было достаточно времени, чтобы успеть попасть домой и переодеться, прежде чем идти в кино с Натаниэлом.

Телефон зазвонил, и я подпрыгнула. Нервничаю, я?

–Да? - скорее спросила я.

–Ma petite, что случилось? - по телефону его голос не обладал полной силой, но все равно скользнул по моей коже. Не возбуждающе, скорее наоборот, стремясь успокоить. Он поглотил мое беспокойство. В какой-то момент шевельнулся ardeur, но он подавил его.

–Мальком приходил ко мне поговорить.

–О Клятве Крови?

–И да, и нет. - Ответила я.

–В чем да, а в чем нет, ma petite?

Я рассказала о том, что поведал мне Мальком. Где-то в середине моего рассказа он отгородился от меня метафизическими щитами, настолько прочными и непроницаемыми, что я вообще его перестала чувствовать. Мы могли полностью разделить мысли и чувства друг друга, а могли отгородиться настолько плотно, что не пробьешься. Но для этого нужна практика, а мы давно этого не делали. когда я закончила, тишина была настолько густой, что я вынуждена была спросить:

–Жан-Клод, ты еще там? Я даже твоего дыхания не слышу.

–Мне не требуется дышать, ma petite, ты же знаешь.

–Это только выражение такое, - уточнила я. Он вздохнул, и этот звук затанцевал по моей коже. На этот раз он был полон секса. Он мог пользоваться некоторыми вампирскими фокусами со мной, но в основном я была от них защищена его же силой.

–Прекрати это. Не пытайся меня отвлечь своими трюками с голосом. О чем таком говорил Мальком, что оно даже может его убить?

–Тебе не понравится мой ответ, ma petite.

–Все равно рассказывай.

–Я не могу тебе рассказать. Я верен той же клятве, что Мальком, впрочем, как и все вампиры.

–Абсолютно все?

–Да.

–Что или кто мог связать вас такой клятвой?

Я задумалась на секунду, а потом сама же ответила на свой вопрос.

–Это Совет, ваш единственный правящий орган.

–Oui.

–Т.е. ты хочешь сказать, что не расскажешь мне ничего о том, что происходит?

–Я не могу, ma petite.

–Хорошо, но это меня адски расстроит.

–Ты понятия не имеешь, чего просишь, ma petite.

–Я твой слуга-человек, разве это не дает мне право знать все ваши секреты?

–Ах, но это не моя тайна.

–Что значит не твоя тайна?

–Это означает, ma petite, что я не могу обсуждать это с тобой, пока мне не будет дозволено.

–А как получить разрешение?

–Прости, но я не могу ответить на твой вопрос, ma petite.

–Что это должно значить?

–Это значит, что как только мне можно будет рассказать, с нами свяжутся.

–Это не человек?

–Я больше не скажу ни слова.

Я знала, что могу слегка подвинуть щиты, может даже взломать. Я размышляла об этом, а он будто читал мои мысли.

–Пожалуйста, ma petite, не заставляй меня.

–Насколько плохо ЭТО?

–Это ужасно, но это не имеет отношения напрямую к нам. Я думаю, что Малькома постигнет кара за его преступления, что бы мы ни сделали.

–Это неопределенное нечто или кто-то, кто будет охотиться конкретно на Малькома?

–Возможно. Скорее всего, дело касается только Малькома и его паствы.

–Кто бы это ни был, но он хочет, чтобы всю грязную работу сделала я и другие ликвидаторы.

–Возможно. Твой статус совсем новый. Я знаю, что многие в Верхах озабочены вампирской политикой. Возможно, кто-то решил использовать их, как оружие.

–Всего около месяца назад был случай, когда один вам создал другого, чтобы тот убил женщину. Я не хотела бы убивать того, кто невиновен.

–Вампир действительно невиновен?

–Не надо на меня валить все это политическое дерьмо, Жан-Клод.

–Мы монстры, ma petite. И ты знаешь, что я в это верю.

–Да, но вы бы не хотели вернуть старые добрые времена, когда мы могли открыто на вас охотиться.

–Нет, я не хочу этого. - Было что-то в его тоне, что-то невыразимо сухое.

–Ты так плотно закрылся от меня, что я не могу сказать, что ты чувствуешь. Обычно ты так поступаешь только, когда по-настоящему напуган.

–Я боюсь, что ты прочтешь в моем сознании то, что я не имею права тебе рассказать. Есть некоторые, как бы это сказать, способы… правила, нормы. Если бы ты хоть и в моем сознании узнала бы правду, то это было бы поводом уничтожить нас обоих.

–Что, черт возьми, это за секрет такой?

–Я сказал тебе все, что мог.

–Я должна приехать ночевать в Цирк Проклятых сегодня вечером? Стоит ли нам начать окапываться?

Он снова затих, а потом наконец сказал:

–Нет, нет.

–Ты не уверен.

–Я думаю, что ночевать сегодня со мной было бы неправильным, ma petite. Секс и эмоции - состояние, в котором наша защита слабеет, и тебе было бы проще прочитать в моем сознании то, что я так стараюсь от тебя скрыть.

–Ты хочешь сказать, что нам не стоит видеться, пока ничего не известно?

–Нет, не совсем, ma petite, но точно не стоит встречаться сегодня ночью. Я решу, что нам делать к завтрашнему вечеру.

–Какой у нас план? Каковы варианты?

–Я не хочу об этом говорить.

–Черт побери, Жан-Клод, расскажи мне. - Я начинала серьезно злиться, но на самом деле во мне скорее зародилось опасение.

–Может так статься, что мне не разрешат раскрыть эту тайну никогда.

–Но ведь это что-то, что послал Совет, чтобы убить Малькома и разрушить его Церковь?

–Я не могу ответить на твой вопрос.

–Т.е. не хочешь.

–Нет, ma petite, не могу. Разве то, что произошло с вами, не было уловкой Совета, чтобы получить повод нас уничтожить?

Меня внезапно охватил озноб.

–Нет, со мной ничего не произошло.

–Я так не думаю, ma petite.

–Ты считаешь, что кто-то в Свете думает, будто мы настолько связаны метафизически, что я могла бы спокойно узнать ту самую тайну, просто прочитав ее в твоих мыслях. И если я узнаю, они убьют заодно с Малькомом и нас тоже.

–Так ли это, ma petite?

–Очень тонкая, изящная уловка.

–Вампиры - это большая компания интриганов, ma petite. Все, что касается закулисных интриг, кажется им разумным.

–Они считают, что это хорошо, но так поступают только трусы.

–О, ma petite, мы же не хотим, чтобы кто-то из Совета сконцентрировался на мысли прямого вызова мне. Это тоже было бы неприятным исходом.

–Ну так что? Я иду на свидание с Натаниэлом и притворяюсь, что этого разговора не было?

–Думаю, да.

–Я не могу притвориться, что к нам в город не приползло что-то большое и страшное.

–Если оно пришло не за нами, надо радоваться и не вмешиваться во все это. Я прошу тебя, Анита, ради всех, кого ты любишь, не пытайся найти ключ к этой тайне. - Он назвал меня настоящим именем, что было плохим знаком.

–Я не могу притвориться, что ничего не случилось, Жан-Клод. Разве ты не собираешься меня попросить быть более осторожной?

–Ты всегда осторожна, ma petite. Я никогда не пекусь о том, что кто-то застанет тебя врасплох. Это одна из вещей, что так очаровывает меня в тебе, то, что за тебя можно не волноваться.

–Даже в ситуации, когда речь идет о чем-то, что смогло напугать тебя и Малькома.

–Я доверяю тебе, ma petite. А ты веришь мне?

Это было сложным вопросом.

–Да. - наконец ответила я.

–Это не прозвучало уверено.

–Я верю тебе, но… я не люблю тайн и совершенно не доверяю Совету. И к тому же у меня есть ордер на невиновного вампа. Завтра будет еще один. Оба они из Церкви Вечной Жизни. Может, я и не согласна с философией Малькома, но члены его Церкви как правило безобидны. Если я получу третий ордер, то это уже тенденция. Власти не дадут мне слишком развернуться, Жан-Клод.

–Фактически, это дает тебе множество вариантов, ma petite.

–Да, да. Но если я не исполню ордер в течение некоторого времени, мне придется отвечать перед вышестоящими структурами. Я - федеральный маршал, и они могут вызвать меня на ковер и потребовать объяснений за мои действия.

–Это касается любого федерального маршала?

–Не совсем. Но если у меня будет ордер, а убийства будут продолжаться и снова укажут на того же вампа, с меня могут спросить, какого я не ликвидировала Салли Хантер. Полиции нельзя предъявить в качестве доказательства фразу «это секрет», особенно, если продолжат умирать люди.

–Сколько сейчас жертв?

–По одной на каждый ордер, но если я повременю с исполнением, можно ли будет как-то развязать мне руки?

–Возможно.

–Возможно, - повторила я.

–Oui.

–Ты знаешь, как это сделать побыстрее?

–Ты использовала свое влияние, чтобы получать ордера ранее. Ты спасла нашего Эвери.

–Он не «наш» Эвери.

–Он стал бы твоим, если бы ты ему позволила. - Его тон был каким-то слабым.

–Ты ревнуешь к Эвери Сибруку? Он же мертв всего два года.

–Слишком свежий для ревности, ты хочешь сказать.

–А как тогда?

–Это была моя кровь, на которой он поклялся, принося присягу, ma petite, но не я стал его хозяином. Я должен был стать его Мастером, но я думаю, что возьми он и твою кровь, и было бы уже неясно, кто стал бы его истинным Мастером.

–Ты хочешь сказать, что Клятва на моей крови сильнее, чем на твоей?

–Я говорю, что есть такая вероятность.

Теперь настала моя очередь замолчать. Я была некромантом, не просто аниматором, поднимающим зомби, а настоящим некромантом. Вообще я могла управлять не только зомби. Мы до сих пор ломали головы над тем, кем еще я могла бы управлять.

–Мальком сказал, что он не уверен, кто из нас стал бы слугой, а кто Мастером.

–Он, конечно, глуп, но не дурак.

–Я думаю, он догадался обо всем. - Сказала я.

–Тогда все просто. Иди на свидание с Натаниэлом, отпразднуйте вашу годовщину. Это не наша проблема, больше чем когда-либо. Постараемся не сделать ее еще и нашей, ради жизни тех, кого мы любим.

–О, огромное спасибо за это информацию, благодаря которой я смогу спокойно пойти на свидание и посмотреть фильм, не боясь, что мне что-то угрожает.

На самом деле я чувствовала себя немного глупой из-за сегодняшнего вечера. Натаниэл хотел отпраздновать нашу годовщину. Проблема была в том, что мы никак не могли решить, когда же наши отношения перешли от дружеских к более близким. Поэтому он выбрал день и торжественно назвал его нашей годовщиной. Если бы меня это так не смущало, я бы выбрала в качестве годовщины дату нашей первой встречи. Только было бы очень сложно объяснить друзьям, почему именно этот день.

Жан-Клод вздохнул, и на сей раз это не было сексуально, скорее грустно и отдавало разбитым сердцем.

–Я не против того, чтобы вы сегодня отпраздновали вашу годовщину, ma petite. Не только ради тебя, но и ради Натаниэла, поскольку он в остальное время работает, а ты очень любишь романтику. Мне просто хотелось бы, чтобы годовщина у тебя была и со мной тоже.

–И какую же дату ты бы выбрал в качестве годовщины? - спросила я голосом, полным сарказма и яда.

–Помнишь ту ночь, когда мы занимались любовью впервые, когда ты себе любить меня?

–Черт, ты уже задумывался об этом.

–Почему тебе так мешают эмоции, ma petite?

Хотела бы я ему ответить, но не могла. По крайней мере, правдиво не могла.

–Я не знаю, и я сожалею, что я такая заноза в заднице. Я сожалею, что не позволяю тебе и остальным делать мне какие-либо знаки внимания, которые вам бы хотелось ко мне проявить. Мне очень жаль, что меня так трудно любить.

–Теперь ты еще и с собой так же поступаешь.

–Я боюсь, я зла и расстроена, и я не хочу, чтобы ты расплачивался за это, потому что это не твоя вина. Но теперь, после твоих слов, я просто не в силах отменить сегодняшний вечер с Натаниэлом.

Я задумалась над тем, что только что сказала.

–Ты ублюдок, ты сделал это нарочно. Ты заставил меня серьезнее отнестись к празднованию годовщины с Натаниэлом.

–Может быть, но ты - его первая настоящая девушка, а ему уже двадцать. Это для него очень важно, этот вечер.

–Он назначил свидание мне, а не тебе.

–Но если все твои мужчины счастливы, то и ты счастлива, а это делает мою жизнь куда как проще.

Это заставило меня рассмеяться.

–Ты все таки гад.

–Я больше ничего бы не пожелал, ma petite, как только праздновать раз в году годовщину того первого раза, когда ты пришла ко мне. Если эта первая скромная попытка отпраздновать такую дату провалится, то я просто и не стану пробовать. Но мне очень хотелось бы, чтобы все удалось.

Я вздохнула и ткнулась лбов в телефонный аппарат. Я расслышала его восклицания:

–Ma petite, ma petite, ты все еще тут?

Я поднесла трубку к лицу и сказала:

–Я тут. Несчастная, но все еще здесь. Я пойду, все равно уже нет времени переодеваться.

–Я думаю, Натаниэл гораздо больше оценит, что ты согласилась праздновать годовщину, чем то, как ты одета.

–И это я слышу от человека, который меня одевает, как истинный фетишист.

–Не так часто, как мне хотелось бы.

Прежде, чем я смогла бы возразить, он сказал:

–Je t`aime.

Что значило по-французски «Я люблю тебя». И повесил трубку.

Глава 3

Я слишком опаздывала, даже чтобы забежать домой до свидания. Один мой звонок, и Натаниэл согласился встретиться уже около кинотеатра. Но ни голосом, ни малейшей интонацией он не показал, что ему это не нравится. Я думаю, он боялся мне что-то высказывать, боялся, что я потом буду это использовать в своих интересах, чтобы отменить празднование годовщины. Вероятно он был в чем-то прав. По последним подсчетам у меня было уже шесть мужчин. Когда вы встречаетесь с таким количеством людей, годовщины начинают выглядеть, как нечто дико лицемерное. Я о том, что годовщина - это что-то такое, что ты стараешься устроить только с тем самым, разве нет? Я все еще разрабатывала свою стратегию поведения со всеми моими мужчинами. Я все еще пыталась убедить себя, что при таком обилии мужчин не должно быть любимчиков. Я все еще боролась со своими мыслями о том, что они все особенные. Когда я оставалась одна, не с кем-либо из них, не видя их, не чувствуя их метафизически, я начинала чувствовать себя не в своей тарелке, и даже глупо. Я понимала, что это глупо и неправильно, пока не увидела Натаниэла, ждущего меня у дверей кинотеатра.

Он был ростом уже пять футов шесть дюймов. Только за последний месяц он вырос на полдюйма. В свои двадцать, а весной уже и двадцать один год, он превращался в мужчину, плечи становились все шире, что обычно бывает в более раннем возрасте. Я вообще переживала за его привязанность к клубам, которая меня так раздражала, а ему так нравилась. Сейчас он был настолько высок, что мне пришлось остановиться немного поодаль, чтобы взглянуть на него во весь его рост.

Я стояла в самом центре мельтешащей толпы, какая бывает только вечером в пятницу, и на какую-то долю секунды я забыла обо всем, даже о том, что в городе объявилось что-то настолько страшное, что смогло напугать и Жан-Клода, и Малькома. Да, Жан-Клод уверил меня, что мы в полной безопасности, но тем не менее это было бы на меня непохожим, быть беспечной в толпе.

Натаниэл был одет в кожаное длинное пальто и под стать ему фетровую шляпу. Шляпа и пальто скрывали большую часть верха его тела, но тем не менее подчеркивали его нижнюю часть. Это походило и на скромность, и на попытку привлечь внимание одновременно. Он добавил шляпу к этому зимнему наряду, потому что старался скрыться в толпе. Клиентки Запретного плода знали его, как Брэндона и очень его доставали. Как только он скрывал волосы и лицо под шляпой, это переставало быть проблемой.

Его волосы были собраны в очень хитрую косу, так что со стороны было похоже, что они самой обычной длинны. Но это была иллюзия. Если их не собирать, его волосы спадали до самых лодыжек, но, Боже милостивый, это было очень симпатично.

И не только мое обычное «ах, как он прекрасен!» заставило меня остановиться. В этом своем пальто и шляпе, без ореола его волос, он выглядел таким взрослым. Он был на семь лет меня моложе, так что я всегда ощущала его, как совсем юного парнишку. Я долго боролась с тем, чтобы держаться с ним в рамках дружбы. Теперь я разглядывала его, как незнакомца, и начинала понимать, что была единственным человеком, кто все еще считал его ребенком. Он стоял там, как фетишистская версия Сэма Спэйда, и совсем не выглядел на двадцать. Он выглядел даже старше двадцати одного.

Кто-то толкнул меня, и это заставило меня подпрыгнуть. Дерьмо, это было слишком беспечно. Я двинулась вперед, одетая в свое черное кожаное пальто, но без шляпы. Я не ношу шляп или шапок до тех пор, пока не начинаю отмораживать уши. Даже в Рождественские каникулы не настолько холодно, чтобы заставить меня это сделать. Сент-Луис зимой: один раз промерзает, потом тепло следующие пятьдесят лет.

Мое пальто было расстегнуто почти до талии. Так было холоднее, но мне было проще добраться до оружия в случае чего. Ношение оружия зимой всегда было полно таких вот нюансов.

Он увидел меня раньше, чем я прошла первые двери. Он одарил меня самой счастливой из свих улыбок, ясно дающей понять, что он очень рад меня видеть. Я заскулила, что была дико занята, параллельно натягивая на лицо свою версию той же улыбки. Один из моих друзей сказал, что я не люблю выбить влюбленной, и в этом он прав. Это чувство всегда заставляет меня ощущать себя глупой, как при получении страховки, чем сильнее вам навредили, тем больше заплатят. Этакий ущербный романтизм.

Лицо под шляпой было слишком довольным, чтобы быть еще и красивым. Он был красив, но не традиционной красотой. Очевидно, как бы он ни вырос, он все равно собирался оставаться тем миловидным малым, которым был всегда. Но его лицо было не таким, как например лицо Жан-Клода или Мики, его скулы были более тонкими и более высокими. Было что-то в их лицах такое, что вот смотришь на них и ни за что не перепутаешь их с женщинами. Что же изменилось за последние месяцы? Неужели я не заметила или просто не хотела замечать, что его лицо стало более взрослым, более мужским, как у Мики или Жан-Клода? У меня слишком высокая планка, обязательно, чтобы он был и взрослым, и сильным? Я со всеми так? Нет, конечно.

Его улыбка поувяла.

–Что случилось?

Я улыбнулась и подошла ближе, чтобы обнять его.

–Всего лишь удивлена тем, насколько мало обращаю на тебя внимания.

Он обнял меня, но не так как ему хотелось бы. Он держал меня так, чтобы видеть мое лицо.

–И с чего такие выводы?

Я наконец позволила себе заглянуть ему в глаза. Сегодня я была так увлечена его внешним видом, что ни разу еще не встретилась с ним взглядом, будто он был вампиром, и это могло быть для меня опасным. Его глаза были по-настоящему лавандовыми, настоящий сиреневый. Но тут дело не только в цвете, они были огромными и прекрасными и были тем самым штрихом, что дополнял его лицо, заставляя вас терять голову. Слишком красивые, невероятно красивые.

Он коснулся моего лица.

–Анита, что не так?

Я покачала головой.

–Я не знаю.

Я действительно не знала. Я была увлечена Натаниэлом, даже слишком увлечена. Я отвела взгляд, чтобы не смотреть ему прямо в лицо. И что, черт возьми, со мной сегодня такое творится?

Он попробовал отвлечь меня поцелуем, и я не ответила. я боялась полностью раствориться в этом поцелуе.

Его руки отстранились. В голосе послышались первые нотки гнева. Нужно очень постараться, чтобы рассердить Натаниэла.

–Это всего лишь фильм, Анита. Я даже секса не прошу, просто поход в кино.

Я посмотрела на него.

–Я предпочла бы пойти домой и заняться сексом.

–Это потому что я пригласил тебя в кино? - поинтересовался он. Я нахмурилась.

–С чего ты взял?

–Мне кажется, ты стесняешься появляться со мной на людях?

–Нет. - Я постаралась сделать лицо совершенно непроницаемым, чтобы он не увидел, насколько меня потрясли его слова, и не начал расспрашивать. Его лицо было очень серьезным, невероятно, но он почти злился.

–Тогда в чем дело? Ты не даже не поцелуешь меня?

Я попыталась объяснить.

–Я забыла обо всем на те минуты, что отдала тебе.

Он улыбнулся, даже глазами.

–Это так уж плохо?

–При моем образе жизни, да. - Я наблюдала за ним, стараясь понять его реакцию. Он был красив, но при желании я могла смотреть на него трезвым взглядом. Я наклонилась чуть ближе, окунувшись в запах нового кожаного пальто. Я обняла его крепче, и он после секундного колебания сомкнул руки у меня за спиной. Я спрятала лицо в аромате этой кожи и его собственном запахе. Сладкий запах, чистая ваниль. Теперь я уже знала, что это не парфюмерный аромат мыла или одеколона, это его собственный запах, которого не может быть больше ни у кого. Одна из тех особенностей человеческой кожи, которая меняет аромат хороших духов.

–Нам стоит занять свои места. - Прошептал он прямо в мои волосы. Я чуть отстранилась, снова нахмурившись. Встряхнула головой, и это немного помогло отогнать странное ощущение. Я опустила руку в карман пальто и дотронулась до маленького бархатного чехла. Я открыла его, и крест скользнул в мою руку. Он лежал на ладони серебряный и безразличный. Я ожидала, что он запылает, говоря мне о том, что какой-то вамп пытается мною завладеть. Но он лежал там, совершенно безразличный и невинно нетронутый.

–Что не так, Анита? - Натаниэл выглядел обеспокоенным.

–Мне показалось, что кто-то питается от меня.

–Крест это не подтвердил.

–Ты мне кажешься просто потрясающим, но это настолько на меня не похоже, вот так терять голову на публике.

–Ты думаешь, Дорогая Мамочка опять попыталась? - спросил он.

Дорогой Мамочкой называли главу Совета вампиров, саму создательницу вампов. Первый раз, когда она пыталась мною овладеть, крест пылал в моей руке так, что потом его пришлось вырезать вместе с кусками плоти врачу. Теперь у меня был шрам на левой ладони в качестве напоминания. До сих пор крест в сумке, кармане, под подушкой держал ее в страхе.

–Я не знаю, все может быть.

–Нет, можно подумать так уж много вампиров могут пройти сквозь твои ментальные щиты. - Напомнил он.

Я накинула цепочку на свою шею, серебро, настолько сияющее против шелка свитера.

–Ты уверена, что достаточно только ткани между твоей кожей и крестом?

–Нет, но я не думаю, что это Матушка Тьма.

Он вздохнул и попытался сохранить хмурое выражение лица.

–Ты должна отказаться от этого похода в кино?

–Нет, Жан-Клод сказал, что мы в безопасности сегодня вечером.

–Хорошо. - Прокомментировал Натаниэл. - Но я не люблю тот тон, которым ты это сказала. Что идет не так, как тебе хотелось бы?

–Давай сядем, и я расскажу тебе то немногое, что мне известно. - Ответила я.

Мы нашли два места в последнем ряду, таким образом я сидела спиной к стене и могла видеть весь зал кинотеатра. Я не параноик, по крайней мере не больше, чем обычно. Я всегда сажусь на последний ряд, если у меня есть такая возможность.

К моменту, когда закончились анонсы, я успела рассказать ему ту малость, что знала сама.

–И в этом весь Жан-Клод, да?

–Да.

–Вечно таинственный.

–Преуменьшаешь, - заметила я. Музыка стихла, свет стал гаснуть, и я бы ни за что в жизни не вспомнила, на какой фильм мы пришли. Я не спрашивала Натаниэла, потому что это могло бы его обидеть, и кроме того, это в сущности не имело значения.

Глава 4

Три часа спустя я уже знала, что фильм - это новая версия Кинг Конга. Натаниэл разбирается в кино лучше меня. Спецэффекты были на уровне, но я толком не готова к истории бедной умершей в результате обезьяны. Это было просто моим позором, но в целом кино меня удивило и поразило. Мой крест таки не запылал, зато я гораздо сильнее, чем обычно была очарована Натаниэлом. Всегда чарующий, сегодня он был совершенно нереальным, но это не заставило меня потерять над собой контроль. Я размышляла, не разрешить ли поим рукам больше, как я поступала с другими своими мужчинами, но Натаниэл в моей жизни имел больше запретов, чем любой другой. К тому же я боялась начать то, что будет очень сложно закончить в зале кинотеатра. А еще сложно смотреть фильм и ощупывать своего бойфренда, по крайней мере я так не могу.

Была одна вещь, которая была просто непременной после просмотра длинного фильма - посещение туалета. Вот объясните мне, почему никогда нет очереди в мужской туалет, а в женский она просто нереально большая и есть всегда? Я отстояла очередь и наконец-то оказалась в кабинке. По крайней мере тут было чисто.

Шум стих и тем самым сообщил мне о том, что я осталась одна. Эта чертова длинная очередь. Я стала подворачивать ремни кобуры и закреплять их со спины. Одна из вещей, которые я люблю в наплечной кобуре, это то, что она крепится в положении у бедра, так что вы не рискуете искупать оружие в унитазе. Внутренние кобуры не настолько практичны, они не крепятся к поясу, что делает их использование в ванной весьма сомнительным. Оружие, в отличие от пейджеров, не плавает.

Я подтянула чулки, довольная тем, что не приходится воевать с колготками. Пояс и чулки действительно более удобны, чем колготки. Туалетная комната была пуста, когда я приоткрыла дверь кабинки. Я шла вдоль ряда раковин, когда увидела, что поперек одной из них стоит коробка. «Аните» гласила надпись черными печатными буквами.

Неужели презент. Как Натаниэл мог оставить здесь подарок? Было бы ужасно, если бы его поймали в женском туалете. Я сполоснула и высушила руки, затем открыла коробку. Мне пришлось отодвинуть слои белой упаковочной бумаги, прежде чем я увидела маску. Она была полностью белая и должна была закрывать все лицо, от лба до подбородка. Это было подобие лица, совершенно белое, смотревшее прямо на меня. Зачем бы ему покупать это для меня? Если бы она была черной и кожаной, я могла бы заподозрить попытку разнообразить мою сексуальную жизнь, но она была не такой. Хотя возможно я просто ничего не понимаю в этом, и маска предназначена для подобных игр. Если так, он прокололся с идеей. Я не люблю маски, и совершенно не переношу какое-либо ограничение моей личной свободы. Тот факт, что мне нравятся какие-то такие вещи, еще не значит, что я готова на что-то большее. Вы ненавидите в людях то, чего больше всего боитесь.

Я попробовала натянуть на лицо выражение полной нейтральности, но не получилось, потому что коробку пришлось взять с собой. Натаниэл ждал у противоположной стены, держа в руках наши пальто и свою шляпу. В кожанной шляпе в закрытом помещении было бы жарко. Он улыбнулся мне, когда меня увидел, и двинулся в мою сторону с шутливым взглядом.

–Кто-то оставил это в дамской комнате?

Я показала ему то, что подразумевала под ЭТИМ.

–Я подумала, что это ты попытался меня удивить.

–Ты ненавидишь сюрпризы, - отозвался он. Мой пульс ускорился, совсем чуть-чуть. Я пошла вперед, стараясь повернуть нас спиной к стене. Я осмотрела толпу вокруг нас, все выглядели невинными, ну или по крайней мере невиновными. Пары, державшиеся за руки, семьи с кучей детишек - все они выглядели довольно нормальными.

–Что внутри? - спросил Натаниэл.

–Маска. - Ответила я.

–Могу я взглянуть?

Я кивнула.

Пока он ворошил крышку и бумагу в коробке, я осматривалась по сторонам, продолжая искать недоброжелателей в толпе. Наткнулась на пару, которая немного больше, чем следовало задержала на нас свой взгляд, но это могло быть связано и с чем-то другим.

–Похоже, кто-то начал делать маску и в процессе остановился, не успев закончить. - Высказал свое мнение Натаниэл.

–Да, она выглядит слишком чистой, пустой.

–Почему кто-то оставил ее для тебя?

–А ты видел, чтобы кто-то нес что-то похожее?

–Это большая коробка, Анита. Я бы заметил.

–Но ведь любой мог пронести ее в какой-нибудь большой сумке?

–Нет, я не видел чего-то настолько большого, чтобы пронести коробку.

–Но ты стоял тут Натаниэл. Ты должен был видеть.

Мы переглянулись.

–Я не видел ничего даже похожего.

–Дерьмо! - выругалась я.

–Кто-то играл с твоим сознанием сегодня, а потом и с моим, чтобы незамеченным проникнуть в дамскую комнату. - Подытожил он.

–Сейчас ты что-нибудь чувствуешь? - спросила я.

Он задумался и наконец отрицательно покачал головой.

–Нет.

–Дважды дерьмо.

–Позвоним Жан-Клоду? - спросил он. Я кивнула и вручила ему коробку, так что теперь я могла достать мобильник. Натаниэл упаковывал маску, пока я ждала ответа Жан-Клода. На этот раз он ответил прямо их своего офиса.

–Я получила презент. - Начала я.

–И что наш котенок купил тебе? - спросил он, даже не спросив, почему я не поздоровалась.

–Натаниэл не покупал мне ничего.

–Это так не похоже на тебя, говорить загадками, ma petite.

–Спроси меня, что это. - Поддразнила я.

–И что же это? - его голос скользнул по мне, такой чистый и приятный.

–Маска.

–А какого она цвета?

–Ты не кажешься удивленным, - отметила я.

–Какого она цвета, ma petite?

–А что это имеет значение?

–Имеет.

–А почему? Она белая.

Он шумно выдохнул, а я и не знала, что он задерживал дыхание, и заговорил мягко и горячо по-французски, пока не нашел в себе силы вспомнить английские слова.

–Это и хорошие новости, и плохие, ma petite. Белый означает, что они прибыли, чтобы наблюдать за нами, не вмешиваясь.

Я развернулась так, чтобы прикрыть рукой трубку, пока говорю. Мне надо было следить за толпой, но я не хотела, чтобы хоть кто-то слышал наш диалог. Выходить наружу мне не хотелось, пока я не определю, насколько серьезна опасность,угрожающая нам. Толпа была и прикрытием, и несла в себе опасность. Плохие парни не любят стрелять в толпе, но легко с ней смешиваются.

–А какой цвет значил бы, что все плохо? - спросила я.

–Красный.

–Хорошо. Так кто же к нам пожаловал, я так понимаю, что теперь ты можешь раскрыть мне эту тайну.

–Теперь да.

–Так кто же они? И на кой черт вся эта таинственная фигня с маской? Почему не послать письмо или позвонить по телефону?

–Я не могу сказать, вообще-то они должны были прислать маску мне, как Принцу Города.

–Зачем тогда посылать ее мне?

–Я не знаю, ma petite. - Он сказал это уже рассерженным тоном, и обычно его было очень сложно так быстро довести до такого состояния.

–Ты напуган.

–Очень.

–Я так понимаю, что ночевать мы все таки едем в Цирк.

–Попроси прощения у Натаниэла, что приходится срывать вашу годовщину, но oui, вы должны сегодня быть здесь. У нас есть что обсудить.

–Кто они, Жан-Клод?

–Их имена ничего тебе не скажут.

–Тогда просто назови мне их.

–Это Арлекин.

–Арлекин. Т.е. такой французский клоун?

–Даже и вполовину не такое забавное и приятно, ma petite. Приезжай домой, и я все тебе объясню.

–Насколько мы все в опасности? - Пара продолжала смотреть в нашу сторону. Женщина едва заметно толкнула мужчину, и он отвернулся.

–Белый значит, что они будут только наблюдать. Понаблюдают и уедут.

–Зачем вообще ставить нас в известность, если все настолько просто?

–Потому что так гласит закон. Они могут пересечь любую территорию, охотясь на ней, так же, как и ты можешь пересечь границы любых штатов, но если они где-то задерживаются, они должны сообщить местному Мастеру Города о своем присутствии.

–Таким образом, это связано только с Малькомом и его паствой.

–Скорее всего, так.

–Но ты не веришь этому.

–Это было бы слишком просто, ma petite, с Арлекином никогда не бывает так просто.

–Что же он такое?

–Это самая близкая к полиции организация, которая есть у вампиров. Но они так же и шпионы, и убийцы. Именно они ликвидировали Принца Города в Лондоне, когда тот обезумел.

–Элионор и другие его вампиры не рассказывали об этом.

–Потому что не имели на это права.

–Т.е. ты хочешь сказать, что если бы они рассказали, кто убрал их Мастера, их бы тоже уничтожили?

–Да.

–Но это безумие, они ведь все знали.

–Между собой они могли говорить об этом, oui, но не рассказывать кому-то со стороны, так же, как и запрещено говорить о них, как только Арлекин покидает место своей последней миссии.

–Т.е. как только они уедут, нам нельзя будет о них говорить?

–Oui.

–Это бред.

–Это - Закон.

–Я кажется не так давно тебе говорила о том, что некоторые законы вампиров выглядят очень глупыми?

–Ты никогда не говорила этого напрямую.

–Хорошо, теперь говорю.

–Приезжай домой, ma petite, или еще лучше прямо в Запретный плод. Я расскажу тебе гораздо больше об Арлекине, когда ты будешь под моей защитой. Мы должны себя обезопасить. Пока что это всего лишь белая маска. Так что пока мы будем вести себя так, будто ничего не произошло. Так что я должен закончить с своей сегодняшней работой.

–Ты должен кормить ardeur. Ты ведь делаешь это в течение всей ночи.

–Я все еще способен управлять своим голосом, чтобы микрофон не выдавал меня.

–Прекрасно. Хорошо, мы приедем.

–Они приближаются, - шепнул Натаниэл.

Я посмотрела на ту самую пару, что наблюдала за нами, и увидела, как они идут к нам. Они не выглядели опасными и определенно были людьми.

–А все ли члены Арлекина вампиры? - прошептала я в трубку.

–Насколько я знаю, а почему ты спрашиваешь?

–К нам идет пара вполне себе людей.

–Приезжай ко мне, ma petite, и привози с собой Натаниэла.

–Я люблю тебя, - сказала я в ответ.

–И я тебя.

Мы закончили разговор, и я наконец смогла уделить должное внимание идущей к нам паре. Женщина была миниатюрной и белокурой, смущенной и любопытной одновременно. Мужчина был раздражен или смущен.

–Вы Брендон? - спросила она у Натаниэла. Он спокойно кивнул, и его улыбка стала шире. Он был счастлив ее видеть, он был рад, что его заметили. Он пошел ей навстречу. Я действительно не знала, как реагировать. А какой по вашему должна была быть моя реакция, когда незнакомая женщина подходит к моему бойфренду и что-то начинает ему говорить.

–И вы тоже бывали на сцене, - заметила она, поворачиваясь ко мне. Я была известна, как Анита Блейк, охотник на вампиров, аниматор, но она запомнила, как однажды ночью в Запретном плоде меня вытащили на сцену. Натаниэл выбрал меня из толпы вместо какой-нибудь незнакомки. Я тогда согласилась, но не хотела бы это повторить.

–Однажды, - кивнула я, чувствуя, как напряжение растет. Надо было просто сказать «Да». Натаниэл беспокоился, что я смущаюсь из-за него, поэтому я сейчас не смутилась. Он был стриптизером, и это было прекрасно, но это не мой конек. Я не настолько эксгибиционистка.

–Я только что убедила Грэга пойти со мной в клуб, и он был тогда рад, что приехал, не так ли? - Она обернулась к своему хмурому спутнику.

Он, наконец, кивнул, стараясь на меня не смотреть. Определенно он стеснялся. Теперь нас таких было двое. Ни одна деталь моей одежды не могла бы смутить, но я старалась не думать об этом.

–Это было так эротично, то, что вы делали на сцене вместе, - продолжала она. - Настолько чувственно.

–Рад, что вам настолько понравилось наше представление. Я выступаю завтра вечером. - Решил перевести тему Натаниэл.

Ее лицо прямо таки светилось счастьем.

–Я знаю. Я постоянно захожу на вашу страничку в Интернете. Но там нет ни одного упоминания о вашей напарнице. - Она кивнула в мою сторону. - Грэг хочет знать, когда вы вернетесь на сцену, чтобы он смог вновь вас увидеть? - Она посмотрела на меня, когда это говорила. В голове у меня вертелся только один ответ: «Когда ад замерзнет!», и я готова была сказать это вслух, но Натаниэл спас положение.

–Вы думаете, это убедит Грэга снова приехать с вами в клуб?

Она кивнула.

–Мне пришлось ее силой тянуть на сцену.

–Правда? - удивилась она.

–Правда. - Подтвердил Натаниэл.

–Это был ваш первый выход на сцену? - заговорил наконец Грэг.

–Да, - ответила я, размышляя, как закончить этот разговор, не нагрубив. Для меня грубость - это норма, но не для Натаниэла. Грубость плохо влияет на бизнес, но была одна вещь, кроме нее, которая могла нам помочь, ее-то Натаниэл и сделал.

–Ну, это был не то, чтобы совсем наш первый раз, - сказал он и посмотрел на меня очень выразительно. Взгляд был таким, какой вы никогда не захотели бы показать постороннему. Слишком горячий, переполненный сексом.

Я посмотрела на Натаниэла. И мой взгляд ясно говорил: «Или ты закончишь этот разговор, или это сделаю я!» Натаниэл оценил мой взгляд.

–Я очень рад, что вы смогли насладиться моим представлением в полной мере, и очень надеюсь увидеть снова вас обоих завтра. Хорошей ночи вам. - И он начал медленно нас разворачивать.

Грэг сделал шаг нам навстречу.

–Вы будите там завтра?

Натаниэл улыбнулся и ответил:

–Конечно.

–Нет, - Грэг отрицательно покачал головой, - не вы, она. Как ее зовут?

Я не хотела ему называть мое имя. Не спрашивайте меня, почему, но я этого не сделала. Натаниэл снова меня спас.

–Никки.

Я посмотрела на него. Я стояла спиной к паре, так что они не видели моего лица.

–Никки? - уточнил Грэг.

Натаниэл взял меня под руку, другой рукой обхватив коробку, и балансируя так, повел нас прочь.

–Когда она на сцене, - уточнил он.

–Когда Никки будет в клубе?

–Никогда, - сказала я сама себе и пошла быстрее. Натаниэл не отставал от меня. Когда мы были уже недосягаемы для наших фанатов, его лицо исказилось страхом. Страх перед борьбой, которая все яснее вырисовывалась на горизонте.

Глава 5

Я была настолько зла, что даже не обращала внимания на толпу, так что мне пришлось взять в себя в руки, чтобы не упустить ничего из виду. Я больше была смущена, чем злилась, и это значило, что дело плохо. Я очень не любила смущаться и обычно прятала смущение под гневом. Но даже зная это, я все равно продолжала смущаться. Оставалось только выяснить, почему я еще и злюсь.

Я дождалась, пока мы вышли на стоянку, чтобы высказаться:

–Никки? Это и есть супер сексуальное имя?

–Ну его бы я запомнил, - прокомментировал он. Я резко отодвинулась от него так, что он перехватил коробку.

–Никогда и ни за что я больше не выйду на сцену, так что в псевдониме я не нуждаюсь!

–Ты вроде не хотела называть им свое настоящее имя?

Я нахмурилась, глядя на него.

–Я достаточно часто мелькаю в новостях. Рано или поздно они меня заметят.

–Возможно, но если ты скажешь им свой псевдоним, они будут думать о тебе только, как о стриптизерше, и не сопоставят тебя с образом федерального маршала. Ты очень смутилась, когда детектив Арнет увидела нас на сцене той ночью.

–Да, и я все еще жду момента, чтобы с ней объясниться, ведь мы обе работаем на полицию.

–Но она этого и не ждет, - возразил он.

Я покачала головой.

–Она не сможет рассказать, что видела нас, не раскрыв, что сама была там и, не признавшись, почему, - уточнил он.

–Полицейские ходят по клубам, чтобы нарыть что-нибудь разоблачающее, - сказала я.

–Но она была там не ради поиска улик, она пришла, чтобы увидеть меня.

Последнее заявление заставило меня остановиться. Я резко повернулась и уставилась на него.

–Что ты хочешь этим сказать?

–Она приехала в клуб вечером, еще до тебя. Поскольку мы достаточно далеко от клуба, дорога может занять много времени. Может продолжим в машине? - предложил он. Я открыла дверцу, и мы сели внутрь.

–А где твоя машина?

–Я попросил Мику меня подвезти, так он смог оставить машину у себя на случай, если она ему понадобится. Я знал, что домой поеду с тобой.

В этом был смысл. Я включила двигатель, одновременно включив обогрев. Только тут я поняла, что мне было просто холодно. Мой гнев подогревал меня даже в моем весьма сомнительном пальто.

–Что ты хочешь сказать, говоря, что Арнет была в клубе раньше?

–Она заплатила за приватный танец.

Я уставилась на него.

–Что она сделала?

Детектив Джессика Арнет работала на Региональную Группу Расследования Противоестественных Событий, РГРПС если короче. Это был отдел местной полиции, с которым работала и я. А еще я знала, что она без памяти влюбилась в Натаниэла, но я была настолько занята тем, чтобы не признаваться, что живу со стриптизером, что держала наши с ним отношения в тайне. Пока я не привела его на свадьбу, на которой была Арнет. Когда тайна была раскрыта, она очень обозлилась на меня за то, что я не известила ее о том, что мы пара. Она, казалось, думала, что я нарочно позволила ей обманывать саму себя. Она не выставила себя дурой, но потом она оказалась в Запретном плоде в тот самый вечер, когда Натаниэл вытащил меня на сцену. Теперь она была уверена, что я обижаю Натаниэла. Прикуйте кого-то на сцене и отходите плеткой, и люди уже считают, что вы глумитесь над несчастным. Конечно, идея плетки принадлежала Жан-Клоду и Натаниэлу. Часть постоянной программы Натаниэла по всей видимости. Я сделала, что от меня хотели, и осталась с Натаниэлом. Потом я его отметила, укусила достаточно сильно, чтобы остался след, прямо на сцене. Это был первый раз, когда я сама его так отметила, не потому что была под властью ardeur, не потому что он сам этого так хотела, а потому что я его любила и обещала отметить.

Арнет была убеждена, что я этакая мадам де Сад, а Натаниэл - моя жертва. Я пыталась объяснить, что быть жертвой - выбор Натаниэла и его самое горячее желание, но она не купилась. Я была уверена, что она расскажет обо всем своим коллегам-полицейским, и была в ужасе от одной мысли об этом. Жить с двадцатилетним стриптизером, которого в еще юном возрасте арестовывали за проституцию, это еще пол беды, но оказаться с ним на сцене и выделывать такое… о черт, это просто ужасно.

–Она получила свой приватный танец?

–Ты и вправду ревнуешь? - усмехнулся он. Я задумалась на минуту, а потом ответила:

–Да, я думаю, да.

–Это так приятно, - ответил он.

–Только расскажи мне про Арнет.

–Она не хотела самого танца. Она хотела поговорить, - он казалось задумался на секунду, а потом добавил. - Хорошо, она хотела не просто танца, она хотела гораздо больше, но настолько стеснялась своих мыслей, что так и не решилась их высказать. Так что мы просто поговорили.

–О чем же? - спросила я.

–Она попыталась заставить меня подтвердить, что ты меня унизила своими действиями. Она хотела, чтобы я порвал с тобой ради собственной безопасности.

–Почему ты не рассказывал мне об этом?

–Ты уже переживала из-за того, что Арнет может рассказать Зебровски и остальной команде, что она видела. К тому же ты была занята расследованием убийства. Я подумал, что личные стычки на месте преступления тебе не нужны, потому и не рассказал.

–Она еще приходила?

Он отрицательно покачал головой.

–Скажи мне, если она снова придет, хорошо.

–Ну, если ты хочешь.

–Да, я хочу.

–Она не станет распространяться насчет увиденного, потому что боится, что ты расскажешь всем о ее увлечении мною. Она никак не может для себя определить, что ее больше смутило, то, что мы с тобой делали на сцене, или то, что ей это понравилось.

–Я не уверена, что Арнет это понравилось, - сказала я.

–Она тоже в этом не уверена.

Я смотрела на него, внимательно изучая его лицо. Его взгляд стал другим.

–Только скажи это вслух. Я вижу все в твоих глазах.

–Ты больше всего ненавидишь в других то, что не можешь объяснить самой себе.

–Хм…

–Что?

–Мне похожая мысль в голову сегодня уже приходила.

–И чего же она касалась?

Я покачала головой.

–Ты и правда считаешь, что сказав Грэгу мой псевдоним, ты не дал ему связать мой образ с именем Аниты Блейк?

–Да, я думаю именно так. Они будут воспринимать тебя, как танцовщицу по имени Никки и все. Ты не будешь в их глазах кем-то еще.

–Странное мнение, но почему именно Никки?

–Потому что для меня оно запоминающееся.

–И чем оно так памятно для тебя?

–Потому что этим именем звался я, когда снимался в порно.

Я закрыла глаза.

–Как оно звучит?

–Никки Брендон - псевдоним, которым я пользовался, пока снимался в порнофильмах.

Я быстро заморгала, что означало, что мне очень сложно думать, так я удивлена.

–Ты назвал меня своим порно-псевдонимом?

–Его половиной, - ответил он. Я не знала, что сказать. Никак не могла решить, возгордиться или оскорбиться?

–Давай оставим эту тему, пока мы не разберемся, что нам угрожает.

–Нам ничего не угрожает.

–Тогда откуда у меня такое тревожное чувство?

–Итак, посмотрим: в городе какие-то скверные вампы, которые сегодня впервые замутили нам мозги, чего ты очень не любишь, пока мы общались с фанатами Брендона, узнавшими тебя после всего донного выхода на сцену. Если уж тебя смущает моя работа, то уж точно смутило то, что тебя тоже приписали к клану стриптизеров.

–Меня твоя работа не смущает.

–Смущает, - поддразнил он. Я завела машину.

–Вовсе нет.

–Тогда, представляя меня своим друзьям в следующий раз, не называй меня танцовщиком, скажи просто стриптизер.

Я открыла рот, закрыла его и не стала продолжать эту тему. Я так не сделаю. Он был прав. Я продолжала представлять его танцором.

–Ты хочешь, чтобы я представляла тебя именно так?

–Нет, но я не хочу, чтобы ты стыдилась того, что я делаю.

–Я не стыжусь тебя или твоей работы.

–Хорошо, это твой выбор, - но его тон ясно говорил, что он мне уступил, хоть я и была не права. Я терпеть не могу, когда он так делает. Только он мог остановиться посреди боя не потому что выиграл, а потому что ему надоело бороться. Так как же можно сражаться с тем, кто не намерен бороться с вам? Правильный ответ: никак.

Самое неприятное, что он был прав. Я стеснялась его работы. Я не должна была, но я стеснялась. Когда он был еще подростком, он был в бегах, занимался проституцией и сидел на наркотиках. Он не притрагивался к наркотикам в течение четырех лет. Он начал жизнь заново, когда ему было шестнадцать. Он снимался в порно, и я это знала. Но не заостряла на этом внимания. Я предполагала, что он прекратил сниматься тогда же, когда его перестали продавать, но не была в этом уверена. Я ведь его не спрашивала об этом? Он был леопардом-оборотнем, а это означало, что он не сможет заразиться ни одной болезнью, передающейся половым путем. Этот факт помогал мне не обращать внимание на его прошлое. Ликантропия убивала все, что могло повредить телу носителя, что обеспечивало ему абсолютное здоровье. Это очень хорошо помогало мне притворяться, что у него кроме меня нет сексуальных партнеров.

Я была поймана в ловушку красным сигналом светофора, когда мы проезжали мимо здания Сент-Луис Брид Компани, когда сказала:

–Хочешь, расскажу то, что объяснил мне Жан-Клод насчет маски?

–Если ты хочешь мне об этом рассказать, - ответил он почти безразличным тоном.

–Я очень сожалею, что никак не могу смириться с твоей работой, доволен?

–Хорошо, по крайней мере ты сожалеешь.

Свет сменился, и мы поехали дальше. Слой снега был всего в пару дюймов, но все равно затруднял движение.

–Я не смущаться, ты же знаешь.

–Рассказывай, что там такое тебе сказал Жан-Клод.

Я рассказала ему.

–Таким образом они тут из-за Малькома и его паствы.

–Вероятно.

–Я удивлен, что ты не потребовала ответов на все твои вопросы прямо по телефону.

–Я не знала, чего хотела от нас та парочка. И потому, как только Жан-Клод сказал, что мы в безопасности, я повесила трубку.

–Это не моя вина, что они узнали нас.

–Вообще твоя. Они узнали именно тебя.

–Хорошо, они узнали меня, - сказал он и вернулся в свое надутое состояние.

–Мне жаль, Натаниэл, правда жаль. Я была не права.

–Нет, ты права. Если бы мы не были вместе, то они бы не узнали бы тебя.

–Я не стесняюсь, что была на публике с тобой.

–Тебе же не нравится, когда фанаты узнают меня.

–Я думала, что была достаточно спокойна, когда одна из них передала тебе записку с номером своего телефона во время обеда, когда я оставила вас с Микой.

–Она ведь дождалась, пока ты выйдешь в дамскую комнату.

–Ты считаешь, что от этого я спокойнее реагирую?

Я свернула на 44-е шоссе и заскользила в сторону города.

–Она не хотела портить тебе вечер.

–Она думала, что вы с Микой из службы эскорта, и что я вам заплатила за тот вечер.

–В последний раз, когда она видела всех нас, мы направлялись вместе домой, я тогда уже жил с тобой.

–Я знаю, знаю. Она передала тебе свой номер, потому что хотела с тобой увидеться, а старый номер оказался неработающим. Ты прав, она была очень вежлива.

–Я сказал ей, что у нас вообще-то было празднование тогда, и она очень смутилась.

Я все еще помнила ту женщину. Она была стройной и изящной и годилась Натаниэлу в мамочки. Благодаря Жан-Клоду я стала разбираться в одежде, и могу сказать, что одета она была очень дорого. Драгоценности были не столь дорогими, но очень изящными. Она была одной из тех женщин, что возглавляют фонды милосердия и сидят в художественных комитетах при музеях, и она была готова найти себе мальчика на ночь, который годился бы ей в сыновья.

–Я думаю, меня в ней смутило то, что она не была похожа на тех, кто обычно…

–Нанимает эскорт? - закончил он фразу за меня.

–Да.

–У меня были самые разные клиенты, Анита.

–Представляю.

–Представляешь или стараешься не думать об этом?

–Ладно, последнее…

–Я не могу поменять свое прошлое, Анита.

–Я и не прошу тебя об этом.

–Но ты хочешь, чтобы я оставил стриптиз.

–Я так никогда не говорила.

–Но, тем не менее, ты этого стыдишься.

–Ради бога, Натаниэл, давай не будем об этом. Я смущена тем, чтобы самой оказаться на сцене. Я стесняюсь питаться от тебя публично, - я настолько сильно схватилась за руль, что испугалась, что сломаю его.

–Когда я кормила ardeur той ночью от тебя, я кормилась на убой от всей публики. Я не питалась непосредственно от них, я питалась их жаждой. Я чувствовала, насколько они наслаждаются шоу.

–И потом ты могла не кормиться почти двадцать четыре часа.

–Жан-Клод тогда поглотил мой ardeur и разделил его между вами всеми.

–Но он считает, что одна из возможных причин, что у него это получилось, в том, что ты кормилась от публики и от меня. Мне это понравилось, то, как ты отметила меня прямо перед зрителями. Ты не представляешь, как мне это понравилось.

–Ты хочешь сказать, что если бы я не накормила тогда ardeur случайно от тебя и толпы, он бы вышел из-под контроля посреди погони за серийным убийцей?

–Возможно.

Я задумалась над этим, пока мы ехали. Я представила себе вышедший из-под контроля ardeur в фургоне, полном полицейских, Мобильного резерва и сотрудников группы Альфа. Я представила, как он выходит из-под контроля в логове вампов, которые убили более десятка людей.

–Если так, то почему Жан-Клоду не попробовать загнать меня в клуб снова?

–А он предлагал?

–Я бы отказалась.

–Вот-вот, - заметил Натаниэл.

–Но почему ты упомянул об этом сейчас?

–Потому что я схожу с ума, - ответил он. Он опустил голову на крышку коробки, которая стояла у него на коленях. - Я схожу с ума от того, что наша годовщина не удалась. Я расстроен, что какая-то метафизическая дрянь расстроила наши планы.

–Я не планировала все это, - заметила я.

–Нет, но твоя жизнь всегда такая. Ты хоть понимаешь, как тяжело с тобой устроить нормальную годовщину?

–Если тебе не нравится моя жизнь, то зачем тебе в ней оставаться.

Я сразу же пожалела, что сказала это, но забирать слова обратно не стала.

–Ты хочешь этого? - спросил он, тихим, настороженным голосом.

–Нет, - ответила я. - Я не хочу этого. Я только не хочу, чтобы ты копался во мне. Это - работа Ричарда.

–Не сравнивай меня с ним. Я этого не заслужил.

–Нет, не заслужил.

Ричард Зееман когда-то был моим женихом, но это не продлилось долго. Я порвала с ним, когда увидела, как он кого-то съел. Он был главой местного клана оборотней. Он порвал со мной, когда понял, что больше не может общаться с человеком, которому с монстрами уютнее, чем ему самому. На данный момент мы были любовниками, и он даже позволял мне кормить от него ardeur. Я была его подругой в стае, Лупой его Ульфрика, и он больше не пытался найти мне замену. Зато он пытался найти мне замену в обычной жизни, ища женщину, с которой мог бы встречаться учитель естествознания младших классов. Он хотел детей и жизнь, независящую от полнолуний и полчищ зомби. Я не могла его в этом винить. Если бы у меня был выбор, я бы тоже выбрала нормальную жизнь. Конечно, у Ричарда тоже не было выбора. От ликантропии нет лекарства. Но он собирался разделить свою жизнь на части и по возможности сделать так, чтобы они друг о друге не знали. Похоже, черт возьми, на лекарство от всего. Но это была не моя жизнь, и пока что он просто назначал свидания простым девушкам. Вот если бы он достаточно близко подобрался бы к серьезным отношениям с кем-то, тогда бы я заволновалась, как это, когда он встречается с другой.

–Ты пропустила поворот, Анита, - заметил Натаниэл. Я ругнулась и притормозила, что очень трудно сделать на припорошенной снегом дороге. Наконец, я смогла справиться с джипом, и мы вырулили в нужную полосу. Я повернулась к нему. Мы всегда могли обернуться и посмотреть друг на друга.

–Прости, - сказала я.

–Задумалась о Ричарде? - он пытался казаться нейтральным, но у него не получилось.

–Да.

–Это я виноват, я думаю. Я заговорил о нем.

–Что за тон? - спросила я. Я пересекала ту часть города, которая должна была бы считаться элитной, но таковой не была. Мы свернули на набережную.

–Если бы Ричард был стриптизером, тебя бы это смутило?

–Оставь это, Натаниэл.

–Или что? - первый импульс его энергии оборотня прошелся по моей коже. Он был настолько зол, что его зверь начал проглядывать сквозь него.

–Ты пригласил меня сегодня, Натаниэл. Но вот это все мне не нужно.

–Я думал, ты меня любишь, Анита, но ты любишь меня, прячась от меня настоящего. Ты нужна мне, чтобы принимать себя таким, каков я есть.

–Что делаю и я.

–Ты сказала Арнет, что я тебе не жертва, что ты не станешь меня связывать во время секса. Не станешь унижать меня.

–Не начинай это опять, - попросила я.

–Анита, подчинение - часть меня. Оно заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

Это было частью списка того, с чем я боролась так долго, стараясь оставаться частью жизни Натаниэла. Я использовала ногти и зубы и наслаждалась этим, но это был мой предел, а он в последние несколько недель пробовал подвигать меня за границы этого предела. Я переживала, что он не будет счастлив, если кто-нибудь не будет его связывать, но вот теперь это и происходило.

–До некоторой степени ты заставляешь меня чувствовать себя гораздо более счастливым, Анита, чем кто-либо, с кем я был. Но ты заставляешь меня чувствовать себя не в своей тарелке из-за того, каков я на самом деле. Я чувствую себя, как злобный наркоман, только потому, что пытаюсь получить то, чего хочу.

Я заметила освященную огнями вывески Запретного плода стоянку. Удивительно, но на парковке было место, что очень не характерно для вечера пятницы. Параллельная парковка - не самый мой любимый маневр, поэтому я полностью ушла в процесс, в то время, как в моей голове крутились мысли, что бы ему такое ответить.

Я наконец-то втиснула машину и выключила двигатель. Молчание было чуть более густым, чем мне хотелось бы. Я повернулась, насколько позволял ремень безопасности, и посмотрела на него. Он смотрел в окно, отвернувшись от меня.

–Я не хочу заставлять тебя чувствовать себя неуютно, Натаниэл. Я люблю тебя, и проклинаю себя за то, что не могу тебе помочь.

Он кивнул, затем повернулся и посмотрел на меня. От света уличного фонаря на его лице блеснули слезы.

–Я напуган тем, что собираюсь тебя оттолкнуть. Мой психоаналитик говорит, что либо я буду полноценным партнером в отношениях, либо мне вообще не стоит их продолжать. Полноценные партнеры интересуются желаниями друг друга, чтобы постараться их воплотить.

Вообще, я честно считала, что его врач будет на моей стороне, но ролевые игры больше не считались отклонением. Это был просто способ разнообразить свою жизнь. Будь они все прокляты.

–Я хочу, чтобы ты получил то, чего так желаешь… мы желаем.

–Я не прошу многого, Анита. Просто свяжи меня во время секса. Ну, или сделай то, что мы уже делали. Ничего нового или особенного.

Я наклонилась к нему и стерла слезы с его лица.

–Дело не в связывании, Натаниэл. Тут все дело в том, что как только я тебе позволю эту малость, ты захочешь еще. А что будет дальше? И не говори мне, что ничего.

–Свяжи меня, займись со мной любовью, и мы перешагнем через это.

–Вот ЭТО меня и пугает, - ответила я. - Я хочу сказать ДА, но то, что будет потом пугает меня.

–И что не так с этим чем-то-там-еще, Анита? Тебя пугают не мои желания, а то, что тебе может понравиться их воплощать.

–Это не честно.

–Может и так, но в целом правильно. Ты любишь, когда тебя поддерживают на определенном уровне возбуждения во время секса. И тебе нравится, когда это делают грубо.

–Не всегда.

–И я не люблю быть постоянно связанным, но иногда мне это нравится. Так что в этом плохого?

–Я не уверена, что смогу удовлетворить все твои потребности. И это первое, что волновало меня, когда мы начали встречаться.

–Тогда ты будешь со мной, но я могу найти себе кого-то, кто бы смог удовлетворить запретную часть списка? Секс с тобой, а связывание с кем-то еще? - он сказал это очень быстро, будто боялся, что у меня вот-вот сдадут нервы.

Я уставилась на него.

–Ну и откуда такие мысли?

–Я хочу узнать, где проходят границы, Анита, вот и все.

–Ты хочешь встречаться с кем-то еще? - я спросила, потому что просто не могла не спросить.

–Нет, но ты спишь с другими, и я спокойно с этим соглашаюсь, но если ты не будешь отвечать моим потребностям…

–Ты хочешь сказать, что если я тебе не уступлю, ты меня бросишь?

–Нет, нет. - Он закрыл лицо ладонями и шумно задышал. Его энергия текла по салону автомобиля, как горячая волна, проливаясь по моей коже. Он сглотнул и посмотрел на меня. Он выглядел таким страдающим.

–Мне нужно это, Анита. Я хочу сделать это с тобой, но могу и с кем-то другим. Это часть меня, часть моей сексуальности.

Я попробовала примерить ситуацию с разрешением Натаниэлу играть во все эти игры с кем-то еще, а потом приходить ко мне. И не смогла. Он был прав, я заставляла его делить меня с другими мужчинами, но делить его с другой женщиной…

–Ну, так что, ты будешь играть в эти игры с кем-то еще, а потом приходить ко мне?

–Я могу найти хозяина, который не будет со мной трахаться. Я могу найти кого-то, кто меня бы только связывал.

–Но ведь связывание подразумевает секс.

Он кивнул.

–Иногда.

–Я не могу сделать это сегодня, Натаниэл.

–Я не прошу тебя делать это сейчас, я только спрашиваю твоего мнения. Реши, хочешь ли ты этого, прежде, чем мы начнем.

–Ты выдвигаешь мне ультиматум, а я на ультиматумы не реагирую.

–Это не ультиматум, Анита, это просто правда. Я люблю тебя, и я более счастлив с тобой, чем с кем-либо другим. Честно говоря я не думал, что мы так долго продержимся вместе. Семь месяцев - вот предел длительности отношений, что у меня когда-либо были. Сначала я думал, что после нескольких месяцев нам понадобится передышка. И пока я тебе не надоем, я мог вести себя совершенно свободно.

–Но я не устала от тебя.

–Я знаю. Фактически, я предполагал, что ты будешь очарована мною. Я не ожидал, что все будет так.

–Очарована тобой? Ты был похож на потерявшегося щенка, которого я подобрала на улице. Ты не очаровывал, Натаниэл.

–Хорошо, выбери другое слово, но мы живем вместе, и это не улетучивается, это может продлиться годы. Я не смогу годы сдерживать свои потребности, Анита.

–Это могло бы длиться годы. Ты говоришь так, будто этого не случится.

–Годы идут, - ответил он. - И все в конечном счете устают от меня.

Я не знала, что ему на это сказать.

–Ты меня не утомляешь. Дезориентируешь, чертовски озадачиваешь, но не утомляешь.

Он улыбнулся, но улыбка так и не дошла до глаз.

–Я знаю, что не чувствуй я себя в безопасности, я бы сейчас не требовал бы ничего. Я бы продолжил терпеть и мучаться, но если ты любишь меня, тогда я могу просить тебя осуществить мои желания.

«Если ты любишь меня» сказал он. Господи Милостивый!.

–Это должна быть настоящая любовь, Натаниэл, потому что я не стану подвергать твою задницу опасности ради чего-то иного.

–Так я могу спросить тебя о своих фантазиях?

–Стоп, давай остановимся.

Я опустила голову лбом на руль и попыталась подумать.

–Мы можем пока что отложить эту тему, пока я не подумаю?

–Конечно, - его голос звучал с надломом. Но мне это могло только показаться. Внутри я была не уверена.

–Как долго ты вынашивал этот разговор? - спросила я, все еще не отрывая головы от руля.

–Я ждал удобного момента, когда ты не будешь в очередной раз в глубокой заднице или по уши в крокодилах…

–Но я всегда в глубокой заднице и по уши в крокодилах.

–Да, - ответил он.

Я выпрямилась и кивнула. Это было справедливо.

–Я подумаю о том, что ты сказал, и это все, что я могу сегодня пообещать, ок?

–Замечательно. Я надеялся на это. Я боялся…

Я нахмурилась, глядя на него.

–Ты действительно думал, что я тебя брошу из-за этого?

Он пожал плечами, не глядя на меня.

–Ты не любишь, когда от тебя что-то требуют, Анита, особенно когда требуют твои мужчины.

Я расстегнула ремень безопасности и скользнула к нему, так я могла повернуть его к себе лицом.

–Я не могу обещать, что это не будет против моих принципов, но я не могу себе даже представить, что буду когда-нибудь просыпаться утром без тебя. Я не могу представить себе нашу кухню без тебя в ней. Черт, она больше твоя, чем моя. Я ведь не готовлю.

Он поцеловал меня и отодвинулся с той улыбкой, которая озаряла его лицо счастьем. Я любила эту улыбку.

–Наша кухня. У меня никогда раньше не было ничего НАШЕГО.

Я обняла его, частично потому, что мне этого хотелось, частично, чтобы скрыть выражение моего лица. С одной стороны я любила его, с другой мне было жаль, что к нему не прилагается инструкция. Он смущал меня больше, чем кто-либо другой в моей жизни. Ричард делал мне больно чаще, но обычно я знала, почему. Мне это не нравилось, но я понимала, почему он так делает. Натаниэл иногда выпадал из моей зоны комфорта, и я никак не могла найти способ это изменить. Удивительно, но я лучше понимала пятисотлетних вампов, чем то, что говорил один единственный человек в моем окружении. Не уверена, что это правильное определение, но очень похоже.

–Надо успеть войти прежде, чем Жан-Клод начнет интересоваться, что с нами произошло.

Он кивнул, с все еще счастливым видом. Он вышел со свой стороны, неся коробку в руках. Я вышла, включила сигнализацию Джипа и пошла между машинами на тротуар. Он надел шляпу. Натаниэл исчез. Я пропустила свою левую руку через его, и мы пошли по тающему снегу к дверям клуба. Он все еще светился из-за моего комментария насчет «нашей» кухни. Я не сияла. Я волновалась. Как далеко я действительно могу зайти, чтобы его удержать? Я могу отправить его к незнакомому человеку на избиение? Я могу делить его, если не смогу сама удовлетворить его потребности? Я не знала. Я действительно не знала.

Глава 6

Я открыла ту метафизическую связь, что была у меня с Жан-Клодом. Открыла и сразу задала вопрос «Где ты?». Я чувствовала его или даже видела, не могу подобрать лучшего названия тому, что я ощущала его, когда он был в совершенно другом месте. Он был на сцене, собираясь объявить следующий номер.

Я отстранилась настолько, чтобы ощущать свою руку на руке Натаниэла. Иногда при столь близком контакте сознания к сознанию, у меня возникали некоторые проблемы.

–Жан-Клод на сцене, так что пошли через центральный вход.

–Как скажешь, - ответил он.

Эта мелочь подразумевалась нашими отношениями. Он был моим подвластным леопардом. Я много работала над тем, чтобы сделать его более уверенным в себе, более требовательным. Попробуйте сделать добро и оно тут же цапнет вас за задницу.

Вышибала у дверей был высоким, белокурым и слишком веселым для такой работы. Клэй был одним из волков Ричарда, и когда он не был телохранителем, он обеспечивал безопасность тут. Его главным достоинством было умение избегать драки. И он в этом очень преуспел. Намного более ценное качество для вышибалы, чем просто грубая сила. На прошлой неделе Клэй был моим телохранителем. Какая тонкая игра слов. В результате метафизической катастрофы передо мной появилась перспектива перекинуться по-настоящему, а поскольку в моей крови несколько штаммов ликантропии, пришлось назначить дежурного при мне, которому я могла бы отдать своего зверя, независимо от того, какой именно зверь покажется на поверхность. Но я научилась все это контролировать, так что я, видимо, пока что не присоединюсь к братии пушистиков. Клэй был одним из моих волков в тот момент. Он был рад такой службе. Я пугала Клэя. Он боялся, что ardeur сделает из него моего сексуального раба. Хорошо, что он хотя бы не говорил этого вслух. Так что, возможно, что это была только моя теория. Возможно.

Его улыбка просто сияла, пока он не увидел меня, и его лицо стало серьезным. Он посмотрел на меня сурово и сказал:

–Как дела, Анита? - это не было вежливостью. Поскольку он был моим охранником, он не пылал восторгом по поводу того, что пришлось отменить дежурство возле меня сегодня вечером. Он считал, что мы с этим поспешили.

–Все хорошо, Клэй.

Он смотрел с высоты своих шести футов на мои пять футов три дюйма. Он осмотрел меня бегло, потому как сзади уже начала собираться толпа. И его взгляд перешел на Натаниэла.

–Она действительно была великолепна?

–Она действительно была великолепна.

Клэй выпрямился и показал нам жестом идти вперед. Он выглядел по-настоящему подозрительным, раз так себя вел.

–Честно, - прошептал Натаниэл, проходя мимо, - никаких фокусов или чего-то мохнатого.

Клэй кивнул и отвернулся к следующим за нами посетителям. Сегодня он стоял на дверях. Мы скользнули в густой полумрак клуба. Все заполнял мягкий шорох, как морской прибой. Музыка стала громче и перекрыла собой гул толпы. Общий гул потонул в этой музыке, но отдельные крики поддержки все еще были слышны.

Женщина вынырнула со стороны гардеробной, улыбаясь нам.

–Ношение крестов в клубе запрещено.

Я забыла, что обычно ношу крест под подкладкой, чтобы избежать его сдачи в гардеробе.

Я перекинула цепочку с крестом под свитер.

–Извините, запамятовала.

–Я очень сожалею, но просто спрятать крест будет недостаточным. Я дам вам квитанцию на него, точно такую же, как на ваше пальто. - Она была новенькой, чтобы хорошо меня знать.

–Позовите Жан-Клода или База, у меня есть право ходить здесь со скрытым крестом.

Натаниэл снял шляпу и подал ей с усмешкой. Даже с тусклом свете я смогла разглядеть ее румянец.

–Брендон, - выдохнула она. - Я тебя не узнала.

–А я скрываюсь, - отозвался он со взглядом, полным опасности и флирта.

–Она с тобой?

Я держала его под руку, что означало, что мы вместе. Но я стояла там и молчала. Натаниэл общался с ней. Мой вопль не спас бы дело. Правда.

–Джоан приняла тебя за мою фанатку, которая меня перехватила у двери, - шепнул он мне, наклонившись к самому моему уху.

Вот оно как. Я одарила ее своей лучшей улыбкой.

–Простите, но я его девушка.

Натаниэл кивнул, чтобы подтвердить мои слова, будто женщины постоянно представлялись его подругами. Это заставило меня взглянуть на его улыбку, спокойное лицо, и меня охватило искреннее изумление, сколько же фанатичных поклонниц у него было. До каких масштабов выросло их число? Джоан склонилась к нам, чтобы можно было не перекрикивать музыку.

–Мне жаль, но только тот факт, что вы встречаетесь с танцором, не отменяет распоряжения Жан-Клода относительно освященных предметов.

С одной стороны было хорошо, что она такая рьяная в своей работе. С другой стороны, меня начинала злить эта ситуация.

Двое из охранников в черном двинулись в нашу сторону. Я решила было, что шляпа и пальто могут их одурачить, но ошиблась. Они сразу же нас узнали. Лисандро был высок, смугл и красив, с темными волосами до плеч, связанными на затылке в конский хвост. Он был крысолюдом, хоть и прятал на себе некоторое количество оружия. Поскольку мой беглый взгляд на него не обнаружил ничего ни под футболкой, ни под джинсами, значит оно было спрятано на спине. Крысолюды были в основном выходцами из военных, полицейских и преступников. Они всегда ходили вооруженными.

Второй охранник был еще выше и более мускулистым. Судя по работе с железом, он скорее всего был геенолаком. Их Альфа имел собственный тренажерный зал.

–Анита, - спросил Лисандро, - тебя тут грабят?

–Она пытается забрать мой крест.

Он взглянул на Джоан.

–Она - человек-слуга Жан-Клода. Она может войти.

Женщина враз покраснела и принесла свои извинения.

–Простите меня, я не знала. И вы пришли с Брендоном. Я…

Я подняла руку.

–Все хорошо, правда, только позвольте нам наконец отойти от двери.

За нами уже выстроилась настоящая толпа тех, кто вошел в клуб следом. Клэй озадаченно заглядывал снаружи в полумрак клуба, пытаясь понять, что стало причиной пробки.

Лисандро помог нам отойти от дверей и проводил в глубь зала, не к самым столикам, а скорее к барной стойке. Хотя это и не был бар в полной мере, поскольку в нем не продавали крепких напитков. Еще одно из забавных ограничений для клубов по эту сторону реки.

Второй охранник остался на входе, чтобы помочь Джоан с посетителями.

Я наконец смогла разглядеть, кто танцевал под музыку на сцене. Байрон был близок к завершению своего номера, поскольку на нем осталась лишь маленькая полоска стрингов. Это делало его бледное, мускулистое тело особенно голым. Его короткие каштановые волосы слегка вились естественным завитком. Женщины засовывали купюры за резинку трингов. Я ощутила, что он пользуется своей силой, но лишь для того, чтобы слегка ограничить их действия. Это противоречило закону, но позволяло обезопасить себя во время выступления. Я видела кровавые следы от ногтей и даже несколько следов укусов на Джейсоне и Натаниэле. Очевидно, что раздеваться перед женщинами было опаснее, чем перед мужчинами. Все танцоры были единодушны в мнении, что мужчины ведут себя спокойнее и приличнее.

Байрон склонился над толпой женщин, окруживших сцену. Он улыбался им и шутил. Они подбегали, окатывая его тело дождем денег. Однажды мы с ним занимались сексом, когда я кормила ardeur. Мы насладились тем разом в полной мере, но и я, и Байрон, пришли к выводу, что продолжать нам не стоит. Наша дружба оказалась сильнее желания. К тому же, несмотря на то, что он работал с весом и выглядел на восемнадцать, я все равно знала, что умер он, когда ему было всего пятнадцать. Да, ему было несколько сотен лет, но его тело ничем этого не выдавало. Оно оставалось телом физически развитого подростка. Так что меня все еще волновал тот факт, что у нас был секс. Кроме того, Байрон предпочитал мужчин женщинам. Он мог бы быть бисексуалом по своему выбору, но на данный момент он чаще глазел на моих мужчин, чем на меня. Меня это беспокоило.

Жан-Клод стоял в глубине сцены, растворившись в тени и позволяя Байрону насладиться его долей внимания. Жан-Клод повернулся, чтобы взглянуть на меня, его бледное лицо терялось в черноте его волос и одежды. Он вздохнул в моем сознании «Жди меня в моем кабинете, ma petite».

Лисандро наклонился и прокричал сквозь музыку:

–Жан-Клод сказал, чтобы я проводил вас в офис.

–Сейчас? - переспросила я недоуменно, считая, что наш диалог никто больше услышать не должен был. Лисандро посмотрел на меня не менее озадаченным взглядом и отрицательно покачал головой.

–Нет, после твоего звонка. Он сказал, чтобы я проводил вас в его кабинет, как только вы приедете.

Я кивнула ему, давая понять, что он может нас проводить. Натаниэл все еще был в пальто и в шляпе. Он не хотел быть узнанным по многим причинам. Например, было бы очень грубо отвлечь внимание от Байрона, ведь «Брендон» не работает сегодня вечером. Лисандро отпер дверь и проводил нас в нее.

Дверь закрылась за нами, и там было просто замечательно тихо. Задняя часть клуба не была звуконепроницаемой, но это крыло было изолировано от шума. Я не осознавала, насколько громкой была музыка, пока ее не стало. Или это были всего лишь мои расшалившиеся сегодня нервы.

Лисандро провел нас в приемную, находившуюся слева от двери в коридор. Кабинет Жан-Клода был таким же черно-белым, как и он сам. Только кушетка у стены была новой и ковер. Ашер и я уничтожили прежний интерьер бурным сексом, которому суждено было закончится больницей.

Лисандро закрыл дверь и прислонился к ней.

–Ты останешься? - спросила я. Он кивнул.

–Приказ Жан-Клода. Он хочет, чтобы при тебе снова были телохранители.

–Когда он приказал это?

–Всего несколько минут назад.

–Дерьмо.

–Твой зверь поднимался снова? - спросил он. Я отрицательно покачала головой.

Натаниэл поставил коробку на черный лак стола Жан-Клода. Он снял шляпу и пальто и сложил их на один из стульев перед столом.

–Мне стоит найти шляпу полегче, если я собираюсь продолжить эту маскировку. В кожаной шляпе слишком жарко, - объяснил он и стер бисеринки пота со своего лба.

–Если твой зверь не давал о себе знать, то зачем к тебе опять приставлять охрану? - спросил Лисандро. Я открыла рот и сразу закрыла.

–Я не знаю, насколько Жан-Клод хотел бы, чтобы ты был в курсе. Я даже не уверена, что он вообще хоть кому-то расскажет о причинах.

–О чем ты?

Я пожала плечами.

–Если смогу, расскажу.

–Если меня убьют из-за тебя, я хотел бы хотя бы знать почему?

–Тебя никогда раньше не пытались убить из-за меня.

–Нет, не меня, но мы потеряли двух наших крыс из-за тебя, Анита. Так что если моя жена вдруг станет вдовой, я хочу знать, из-за чего.

Я повзглянула на его руки.

–Ты не носишь кольца.

–Нет, на работе не ношу.

–А почему нет?

–Я не хочу, чтобы плохие парни знали, что мне есть что терять, Анита. Это может дать простор для их воображения.

Его пристальный взгляд перешел на Натаниэла на мгновение и сразу вернулся ко мне. Но Натаниэл это заметил.

–Лисандро считает меня жертвой. Он хочет сказать, что тебе нужны более сильные мужчины.

Я подошла, чтобы сесть около Натаниэла на новую белую кушетку. Он закинул руку на спинку за моей спиной. Да, мы постоянно воевали друг с другом, но это Лисандро не касается, и уж конечно не его дело, с кем я встречаюсь.

–Ты можешь сколько угодно окружать себя пушечным мясом, но не меня.

–Кого ты подразумеваешь под пушечным мясом? - спросила я, давая той особенной злобе, что заставляет людей задрожать, просочиться в мой голос.

–Ты ведь теперь как бы вампир, не так ли?

Ой-ой, как же быстро у нас разлетаются новости.

–Не совсем, - сказала я вслух.

–Я знаю, что чем-то ты на них похожа. Ты все еще жива, но у тебя проявляются способности инкуба Жан-Клода.

–Да, - ответила я, все еще хмурясь.

–Слуга-человек получает часть способностей своего Мастера, это нормально. Ты должна была бы помогать Жан-Клоду бороться с его голодом, но твое питание - это отдельная от его потребностей жажда. Я слышал, что случилось той ночью, когда ты пыталась прекратить кормиться. Ты почти убила Дамиана и Натаниэла, и даже пыталась убить себя. Ремус думает, что ты умерла бы, если бы не накормила ardeur. Если бы ты хоть кого-то не трахнула бы, ты бы умерла.

–Ох как не здорово, что он делится своими мыслями с кем попало, - отметила я.

–Ты можешь оградиться от всего этого, но оно все равно будет с тобой метафизическим адом. Рафаэль не смог найти ни одного упоминания о случае, когда человек-слуга получал бы от своего Мастера голод, подобный твоему.

–И с каких пор моя потусторонняя жизнь стала твоим личным делом?

–С тех пор, как тебе понадобилось, чтобы я и мои люди рисковали жизнь ради твоего спасения.

Я недружелюбно на него посмотрела, потому что спорить с его логикой я не могла. Я была виновна в смерти двух его крыс, убитых за последний год. Убитых, охраняя меня. Я думаю, он имел право злиться.

–Это твоя работа, - заметил Натаниэл. - Если она тебе не по душе, то меняй ее.

–Рафаэль снял бы меня с этого задания, если бы я попросил, тут ты прав.

–Тогда попроси, - ответил Натаниэл.

Лисандро покачал головой.

–Это не в моих силах.

–Если ты можешь, сделай это, - сказала я, стараясь не показать ему, насколько меня все это достало.

–Прекрасно, ты - своего рода «живой вампир». Причем, Мастер вампиров, потому что ты сделала Дамиана своим слугой, а Натаниэла - подвластным зверем.

–Ты не сказал ничего нового, Лисандро.

–Жан-Клод выбрал тебя в качестве человека-слуги. Он выбрал одного из самых сильных некромантов за прошедшие столетия. Это был хороший ход, выбрать тебя. Его подвластный зверь - глава одного из самых крупных кланов оборотней в городе. С Ричардом куча проблем, но он очень силен. Снова отличный выбор. Вы оба - основа власти Жан-Клода. Вы оба даете ему силу. - Он двинулся к Натаниэлу. - Мне нравится Натаниэл. Он очень милый малыш, но он не силен. Он больше получил от тебя, чем ты от него. То же самое с Дамианом. Он более, чем тысячелетний вампир, которому никогда не стать Мастером.

–Ты закончил? - спросила я.

–Почти.

–Ты знаешь, что сказал сейчас больше слов, чем я слышала от тебя за все время с момента нашего знакомства, - отметила я.

–Все мы согласились, что если у кого-то будет шанс спросить, он им воспользуется.

–Мы - это кто?

–Я и мои люди из числа охранников.

–Прекрасно, какие у вас требования?

–Ты могла выбирать с Натаниэлом и Дамианом? - спросил он.

–Ты хочешь спросить, могла ли я выбрать другого леопарда и другого вампира?

–Да.

–Нет.

–Почему нет? - просил Лисандро.

–Ни один из нас и думать не думал, что такое может произойти. Как ты и говорил, человек-слуга не получает способности Мастера. Во-вторых: я не имею контроля над своими метафизическими способностями, который есть у Жан-Клода. Большинство вампиров не могут завести слугу-человека или подвластного зверя, пока не проживут в ранге мастера десятилетия, а иногда даже столетия. Меня отбросили в самый конец этого процесса, без возможности защититься. Я получила того, кого выбрала сила на тот момент. - Я гладила Натаниэла по ноге. - Я рада, что выбор был именно таким, но делала его не я.

Натаниэл обнимал меня одной рукой.

–Мы все были удивлены.

–Но теперь ты можешь это контролировать, - сказал Лисандро. - И ты знаешь, что может случится.

–Теперь я лучше это контролирую, да, но все равно относительно того, что случается на фоне… выбираю все равно не я.

–Так или иначе, у тебя в крови три или даже четыре штамма ликантропии. Но ты не перекинулась пока что ни в одно из этих животных.

–Да, и что?

–Но теперь тебя тянет к разным животным той силой, что притянула тебя к волкам и леопардам. Я к тому, что если ты продолжаешь выбирать себе подвластных зверей, разьве не разумно будет выбрать кого-то сильного? Почему бы тебе не выбрать того, кто будет поддерживать твою власть, а не разрушать?

Натаниэл зашевелился возле меня.

–Натаниэл меня не ослабляет, - ответила я, но часть меня вспомнила о нашем недавнем разговоре. Были моменты, которые причиняли мне вред, но они были не такими, о каких думал Лисандро.

–Он не дает тебе ту же власть, какую дает Ричард Жан-Клоду.

Я бы поспорила с этим утверждением. Ричард был настолько в конфликте с собственным я, что постоянно наносил непоправимый вред нашему триумвирату, и если Лисандро считает, что Ричард - удачный партнер, то я не могу с ним в этом согласиться.

–Чего ты от меня хочешь, Лисандро?

–Раз мы собираемся встать между тобой и пулей, то мы бы хотели, чтобы следующего зверя ты выбирала среди нас.

–Нет, - ответила я.

–Просто нет? - спросил он.

–Да, просто нет. Только потому, что это ваша работа, Лисандро, твоя, Ремуса или любого другого. Не хочешь рисковать собой, не рискуй. Я не хочу никого к себе в охрану, у кого есть личная заинтересованность в том, чтобы меня охранять.

–Я не буду с этим спорить.

–Тогда я не понимаю, к чему весь этот разговор, - закончила я.

–Прекрати ходить вокруг да около, просто скажи, чего ты хочешь от Аниты, - не выдержал Натаниэл.

Лисандро нахмурился, а потом сказал:

–Я думаю, что Джозеф был прав, когда настоял на том, чтобы Хэвена отправили назад в Чикаго. Джозеф все еще продолжает искать для тебя еду в своем прайде, но львы не намного сильнее Натаниэла. Даже Джастин, брат Джозефа, не намного его сильнее.

Потребовалось всего мгновение, чтобы я вспомнила, кто такой Хэвен, потому что для меня он все еще был Куки Монстром. Его волосы были выкрашены в синий цвет и на теле было несколько татуировок с героями Улицы Сезам. Хэвен был подвластным зверем Принца Города Чикаго. Хэвен пробудил во мне мою львицу, а еще он дрался с тремя местными львами, включая Джозефа, их Рекса, их лидера. Хэвен дрался даже с Ричардом. Ричард решил встряхнуть его шкуру, доказав тем самым, черт побери, что бывает полезным. Но это так же стало доказательством того, что Хэвен может стать большой проблемой, если его оставить здесь.

–Вы все объяснили мне, как устроено сообщество львов. Если бы кто-то сильный, настолько мощный и жестокий, присутствовал бы в городе, он подмял бы местных львов под себя. Первое, что сделал бы победитель - вырезал бы потомство проигравшего.

–Я думаю, что ты смогла бы с ним справиться.

–Ты видел его, Лисандро. Он - профессиональный головорез с темным прошлым.

Лисандро кивнул.

–Я тоже был не в ладах с законом, но вот ведь вырос в нормального человека. Моя жена помогла мне в этом. Я думаю, что ты могла сделать с ним тоже самое.

–А что, все что нужно для праведной жизни плохому мальчику - это хорошая жена?

–Если у женщины есть что-то, чего он жаждет, то да.

–Что ты имеешь в виду? - спросила я.

–Это значит, что я уже видел тот взгляд, которым он смотрел на тебя. Я видел вас вместе. И единственная причина, почему ты его отвергла, это то, что твой разум отказался это принять.

–Знаешь, Лисандро, ты мне нравился гораздо больше, когда меньше болтал.

–Я видел досье Хэвена. В нем нет ничего, чего бы не было в моем.

Это заставило меня заморгать. Я поняла, что ничего о нем не знаю.

–Это делает тебя слишком опасным, - заметила я, и мой голос прозвучал слишком зловеще.

–Ты больше народу убрала, чем я.

–Разговор окончен, Лисандро.

–Если не Хэвен, то Рафаэль мог бы найти более сильного кандидата в твои львы? Джозеф так боится, что какой-нибудь большой, злой лев придет в город и отберет у него его прайд, что никогда не найдет тебе достойного кандидата, который бы подкреплял твою силу.

Я хотела возразить, но Натаниэл сжал мою руку.

–Рафаэль - хороший вожак.

–Он не может искать мне льва. Он может предоставить еще крыс, но поиск льва для меня - совершенно не его дело, - сказала я.

–Лисандро прав в одном, Анита. Джозеф боится. Каждый, кого он приводил за последний месяц, был мало того, что слаб, так еще и невинен. Твоя жизнь - не хранилище невинных.

Я заглянула в эти лавандовые глаза, я не могла не любить то, что в них увидела. Я была старше него на семь лет, но он видел за свою более короткую жизнь гораздо больше насилия, чем я. Он видел то, что власти старались скрывать от нас. Я видела преступления, связанные с насилием, но никогда не была их жертвой. Он оказался один на один с улицей, когда ему еще не было и десяти. Натаниэл был слаб конечно, но не так, как думал Лисандро, потому что были вещи, в которых он был сильнее нас всех. Он пережил то, что не смогли бы пережить большинство людей.

Он позволял мне видеть в его лице то, что он скрывал обычно под маской невинности. Независимо от того, скольких я убила, я никогда не смогла бы узнать то, что знал он.

–Ты считаешь, что я была неправа, когда заставила Хэвена вернуться в Чикаго?

–Нет, он напугал меня, но ты все еще нуждаешься во льве, и они знают это.

–И что это значит? - спросила я.

–Двое из львов, которых он тебе прислал, были девственниками. - Сказал Натаниэл. - Ты суккуб, Анита. Тебе не стоит общаться с девственниками.

–У тебя должно быть был жуткий опыт, раз ты так ценишь хороший секс, - заметил Лисандро.

Натаниэл кивнул.

–Я так же хотел сказать, что мы так и не встретили льва, который был бы достаточно сильным во всех отношениях.- Он взглянул на прислонившегося к звери охранника. - Некоторые из них были жестоки в человеческом виде, но все мы живем в мире, где оружие и секс, и насилие всех видов окружают нас. Нам нужен кто-то, кто не заставит нас чувствовать себя растлителями малолетних.

Мы уставились на Натаниэла.

–Что? - спросил он.

–Это то, что ты чувствуешь ко всем им, даже к Джастину? - спросила я.

–Да, - ответил он.

–Джастин считает, что насилие имеет правила и ограничения. Тот факт, что он альфа для Джозефа, вредит им всем.

–Джозеф хорошо в бою, - отметил Лисандро.

–Но не настолько, как Ричард или Рафаэль.

–Или твой Мика? - переспросил Лисандро.

–Я думаю, что Мика сделал бы все, чтобы сохранить своих людей в безопасности.

–Я слышал что-то такое, - откликнулся Лисандро.

Так, как мы говорили об одном из моих любимых, я не была уверена в своей объективности. Мика и я оба очень практичные люди. Иногда практичность и безжалостность - разные названия для одного и того же.

–Вы оба говорите, что думаете, будто Джозеф сделал бы, что требуется.

–Единственная вещь, что поддерживает его прайд в сохранности - в стране слишком мало львов-оборотней. Кошачью ликантропию обычно сложнее подхватить, чем любую другую, - сказал Лисандро.

–Любая ликантропия хладнокровных еще менее заразна, - заметил Натаниэл. Лисандро кивнул.

–Это так, но все равно львов слишком мало в стране. К тому же ближайшие живут в Чикаго.

–Они не пойдут на слияние. Жан-Клод и я не дадим им это сделать, - сказала я.

–Неужели ты не видишь, Анита, что ты и Жан-Клод - гарантия того, что слияния не будет, а не Джозеф. Это подрывает его власть, - сказал Лисандро.

–Никто из Чикаго не нападет на него теперь, - ответила я.

–Да, но если в Чикаго поняли, что он слаб, могут быть и другие, что это поймет.

–Я не знала, что есть прайды кроме этих двух.

–Один на Западном Побережье, один на Востоке, - ответил Лисандро.

–Это оттуда Джозеф пригласил последнего кандидата? - спросила я.

–Прайд Ист-Коуста, да. Но ты отвергла его так же, как и остальных.

–Я не могу дать вам право искать мне льва, Лисандро. Это противоречит политике невмешательства между различными группами оборотней.

–Не для тебя, - сказал Лисандро. - Помнишь, как Джозеф просил тебя не оставлять здесь Хэвена. В тот момент он попросил у тебя защиту для себя и своего прайда, попросил, чтобы ты вмешалась. Ты Нимир-Ра для леопардов и Лупа для волков, ты никак не была связана со львами. Как только он попросил защиты, он дал тебе связь со своими львами.

–Я не думаю, что Джозеф имел в виду именно это, - возразила я.

Лисандро пожал плечами.

–Не имеет значения, как ему все это виделось, но дело обстоит именно так.

Я не знаю, что бы я ему ответила, но в это время в дверь постучали. Лисандро отступил к нам, как хороший телохранитель. Его рука прошлась вдоль его спины, и я уже знала, что там есть оружие.

–Кто там?

–Реквием. Жан-Клод просил, чтобы я пришел сюда.

Лисандро взглянул на меня. Я поняла, что он спрашивает моего разрешения. Я ценила его именно за это. Я на самом деле не хотела видеть Реквиема сегодня вечером. Я все еще тушевалась из-за того, что он добавился к моему меню. Он был из Англии, так что был одним из тех, кто успел столкнуться с Арлекином лично и не так давно. Он был нам нужен. Или я просто так думала, но я кивнула Лисандро, чтобы он его впустил.

Глава 7

Реквием вплыл в своем длинном и таком же черном, как его волосы, плаще. Он был единственным вампом из тех, кого я когда-либо встречала, кто носил плащ.

Байрон скользил позади него, неся в руках полотенце, казалось, чем-то наполненное. На нем не было ничего кроме стрингов. И они все еще были полны деньгами. Он усмехнулся в мою сторону.

–Привет, голубка.

–Привет, Байрон.

Он всегда говорил, будто только что сошел с экрана старого доброго британского фильма: все у него «ласковый мой» да «голубка». Он ко всем так обращался, ничего личного. Он перекинул полотенце через спинку кушетки возле меня. Внезапно меня окатило дождем денег.

–Удачная ночь, - констатировал Натаниэл.

Байрон кивнул и стал вынимать деньги из своих стрингов.

–Жан-Клод воспользовался своим сказочным, неземным голосом во время моего выступления. Голубки так и кинулись на меня после этого. - Он стянул с себя стринги, и несколько купюр порхнули на пол. Я обычно возражаю против того, чтобы кто-нибудь оголялся в моем присутствии, но все они были стриптизерами, и через некоторое время вы либо начинаете привыкать, либо просто валите из клуба. Нагота для танцоров значила совершенно иное, чем для простого обывателя. Стриптиз - иллюзия, что клиенты могут получить то, чего хотят - секс, но это не реальность. Мне потребовалось время, чтобы до меня это дошло.

Байрон взял полотенце, чтобы промокнуть пот со своего тела. Он вздрогнул и повернулся, показав кровавые царапины на своих ягодицах.

–Вцепилась в мою задницу в самом конце выступления.

–Пытался скрыться с места преступления, или она заплатила тебе за это? - спросил Натаниэл.

–Пытался скрыться с места преступления.

Я должно быть выглядела удивленной, потому что Натаниэл взялся объяснять.

–«Пытаться скрыться с места преступления» - значит клиент пытался зайти дальше, чем ему бы полагалось, например, запустил руку, куда не следовало, или оставил следы на коже без дополнительной оплаты, и мы его поймали на этом.

–О… - выдохнула я, потому что не знала, что еще могла бы сказать. Я не любила, чтобы посторонние ощупывали моих бойфрендов. Это был еще один мой пунктик.

–Вечерняя звезда, как вестник любви, сидит предо мной и даже не в силах улыбкой меня одарить… - поприветствовал меня Реквием. Обычно он говорил не так, но это все равно было в его стиле. Он назвал меня «вечерней звездой».

–Знаешь, я узнала эту цитату. Это Потерянный рай Джона Милтона. Я не уверена, но мне кажется, ты нашел новый способ жаловаться.

Он скользнул ко мне, удостоверившись, что плащ прикрывает все, кроме овала лица, украшенного вандейковской бородкой. Единственным цветным пятном были его глаза: насыщенный, глубокий синий цвет, самый синий, какой я когда-либо видела.

–Я знаю, что я твой, Анита.

–И что? - спросила я.

–Я - пища. - Он склонился надо мной, и я постаралась повернуть голову так, чтобы он поцеловал меня в щеку, а не в губы, как собирался. Он не стал спорить, но поцелуй был пустым, нейтральным, таким поцелуем можно целовать и тетю. Но я хотя бы удостоверилась, что не больше. Я отвернулась, пытаясь понять, почему он так спокойно отреагировал на мой отказ и не попытался поцеловать меня по-настоящему? Я не хотела привязывать его сильнее, чем уже есть, почему же меня так беспокоил это поцелуй? Бог свидетель, я не знала. Я выходила из себя, когда Натаниэл требовал от меня большего, и меня дико раздражало, что Реквием напротив не требует ничего. Меня самое это очень смущало.

Он скользнул прочь, чтобы опуститься на пустой стул возле стола. Он удостоверился, что плащ его полностью скрывает вплоть до носков его черных ботинок.

–Откуда такой хмурый взгляд, моя вечерняя звезда? Я сделал точно то, что ты хотела, чтобы я сделал, не так ли?

Я старалась не нахмуриться еще сильнее, и видимо у меня не получилось.

–Ты беспокоишь меня, Реквием.

–Почему? - спросил он.

–Почему, просто почему, без всякой поэзии? - переспросила я.

Натаниэл ласково гладил мое плечо, заигрывая или желая напомнить, что он все еще здесь, и не дать мне разозлиться. Как бы там ни было, но это сработало, я закрыла глаза и сосчитала до десяти. Я не понимала, почему Реквием последнее время меня так нервирует, но это оставалось фактом. Он был один из моих любовников. Он был пищей. Но я не любила ни один из этих образов. Да, он был в моей постели, но, черт возьми, это совершенно ничего не значило. И тут я ничего не могла с собой поделать. Постоянно от него чувствовалось что-то невысказанное. Мне знакомо было это ощущение, но если вы строите с человеком отношения, то обычно либо вы не заслужили такого отношения, либо вообще не стоит на это обращать внимания. Он был пищей, и мы были любовниками, он был третьим в иерархии Жан-Клода. Я пробовала с ним подружиться, но так или иначе секс все разрушил. Мне кажется, не будь между нами секса, мы могли быть друзьями, но он у нас был, и друзьями мы не стали, и парой не были. Мы были любовниками, но так его, я не могла бы найти для него ни одного нежного чувства, чтобы описать, что между нами, но я ощущала эту связь, как вы вдруг начинаете чувствовать рану, которая, как вы считали, уже давно зажила.

–Ты сказала, что уже устала от моих постоянных цитат, обращенных к тебе. Я решил попробовать просто говорить.

Я кивнула.

–Да, я помню, но… у меня такое чувство, что я делаю тебя несчастным, но не могу понять почему.

–Ты пустила меня в свою кровать. Я делю с тобой ardeur. Что может быть еще желаннее?

–Любовь, - ответил за меня Натаниэл.

Реквием скользнул взглядом мимо меня. Вспышка синего огня озарила глаза вампира: гнев, власть. Реквием постарался сразу скрыть эти эмоции, но я их успела заметить. Все мы успели.

–Где оба думают - любви не надо: Кто полюбил, не с первого ли взгляда? (перевод Савина Валерия - прим.переводчика)

–Я не знаю, откуда эта цитата, - сказал Натаниэл. - Но Анита не влюбляется с первого взгляда, по крайней мере, так было со мной.

–Он цитирует «Геро и Леандр» Кристофера Марлоу, - ответил Байрон. Другой на его месте сидел бы и считал деньги, рассыпанные ворохом на кушетке. Но он был не таким. - И он хочет сказать, что его беспокоит то, что не замечен тобой, он не понимает, почему ты его не любишь.

–Не провоцируй меня, Байрон. Мой гнев всего лишь ищет цель, - сказал Реквием. Байрон обернулся к нему с пачкой денег в руке.

–Я могу сопротивляться чему угодно, но искушение слишком велико, - ответил он. Он посмотрел на меня. - Он ненавидит, когда ты его отвергаешь.

–Твой язык только что перешел все допустимые границы, Байрон, - промурлыкал зловеще Реквием, низко, с вызовом.

–Чего и добивался, - ответил Байрон, его серые глаза полыхнули яркой молнией. Он аккуратно положил пачку купюр на журнальный столик и развернулся к другому вампу. - Я совершенствуюсь в искусстве красноречия, когда слово еще не означает дело. - Он на колени к Натаниэлу, перекинув свои ноги через меня. Натаниэл автоматически обнял его и посмотрел на меня. «Что, черт возьми, тут происходит?» вопрошал его взгляд. У меня не было ответов на этот вопрос. Это походило на то, что мы попустили начало какой-то очередной закулисной борьбы, какие тут уже случались. Мои руки повисли в воздухе над голыми ногами Байрона. Я могла игнорировать его наготу, но не тогда, когда она сидела на коленях моего бойфренда, перекинув через меня часть себя. Я не настолько могла себя контролировать, чтобы не замечать этой наготы.

–Что тут происходит? - спросила я, положив, наконец, свои руки на голые ноги Байрона, поскольку держать их в воздухе было бы глупо. Если бы он большей своей частью не сидел на коленях у Натаниэла, я бы просто спихнула его на пол, но поскольку он вовлек в игру еще и Натаниэла, мне пришлось с этим мириться и не действовать столь активно. И еще мне приходилось думать. Просто реакция на автомате была бы лучше, но сейчас она не подходила, может и к лучшему.

–Спроси Байрона, - ответил Реквием. - Я понятия не имею, что с ним такое.

Я погладила Байрона по ногам и спросила:

–Почему ты сидишь у нас на коленях?

Байрон обвил рукой шею Натаниэла, а другой повернул его лицо к себе. Он уставился на меня, и взгляд этих серых глаз вызвал во мне дрожь. Но не дрожь страха, а скорее вожделение. Натаниэл не очень смущенным от соседства их лиц. Это был явно сексуальный взгляд, который заставил меня выскользнуть из-под его ног.

–Я знаю эту игру, Байрон, но ни я, ни Натаниэл не хотели бы в нее играть.

Байрон соскользнул с колен Натаниэла и остановился рядом с ним так, чтобы я могла видеть их обоих. По всему выходило, что он пытался с нами флиртовать. Он и раньше флиртовал, но не всерьез, хобби у него такое. Но сейчас ни в его лице, ни в его взгляде не было ничего случайного.

Он запустил свою руку вдоль шеи Натаниэла и взял его за косу. Схватив поудобнее, он запрокинул шею Натаниэла назад под болезненным углом. Дыхание Натаниэла участилось, его пульс бился видимой жилкой на его горле.

Мой пистолет уже был у меня в руке. Я не помню, как выхватила его. Не помню, как прицелилась. Мой собственный пульс бился у меня в горле. Годы практики во владении оружием, и ствол уже глядел прямо на Байрона. Он уставился на меня, его серые глаза изучали мое лицо, все еще серьезные, но уже не угрожающие. Я не знала, сколько бы это все могло продолжаться, но я чувствовала, что кто-нибудь кого-нибудь покалечит, если это не прекратить.

–Отпусти его, - сказала я, и мой голос был такой же холодный, как направленный на него пистолет. Я чувствовала, как Лисандро перебирается от двери к нам. Я не была уверена, что хочу, чтобы он вмешался, даже если это и нужно.

–Он не хочет, чтобы я отпустил его, не так ли Натаниэл? - голос Байрона стал немного более осторожным, будто он понял, что это может стать смертельной игрой.

Голос Натаниэла прозвучал приглушенно, учитывая угол наклона головы и силу, с которой вампир держал его, но говорил он совершенно иное:

–Нет, нет, не останавливайся.

Я наконец позволила себе взглянуть на Натаниэла. Я обычно не отвожу взгляд от того, кто у меня на мушке, но в отношении Байрона это было лишним. Независимо от того, что тут происходило, это не было насилием. Руки Натаниэла схватились за руки Байрона, но не чтобы помешать ему причинять боль, а скорее просто, чтобы было удобнее держать равновесие. Но главное было во взгляде Натаниэла, почему я и опустила пистолет дулом в пол.

Губы Натаниэла были приоткрыты наполовину, его прикрытые веки трепетали, его лицо расслабилось от удовольствия. Его тело было напряжено нетерпением. Он наслаждался болью, наслаждался тем, что кто-то может ему эту боль причинить. Дерьмо.

Байрон отпустил Натаниэла резко, почти бросил. Натаниэл откинулся на кушетку, все еще задыхаясь, опустив голову на прежний уровень и прикрыв закатившиеся глаза. Его позвоночник изогнулся, заставляя его откинуть голову на спинку кушетки.

Байрон стоял там и наблюдал за ним.

–Детка, это слишком бурная реакция, ты им пренебрегаешь.

Он был прав. Мне не хотелось это обсуждать, но он был прав. Доказательство этого пренебрежения корчилось в экстазе на кушетке, наслаждаясь тем, что я не могла ни ему дать, ни даже себе объяснить. Я люблю немного жесткости во время секса, но такой реакции у меня не бывает. Натаниэл начал затихать, глаза все еще оставались прикрытыми, а на лице заиграла довольная улыбка. Я поняла, что насилие могло бы быть для него настоящим сексом, правда могло.

Я смотрела на Байрона.

–Тебе это нравится? - я знала, что да, но должна была удостовериться, потому что именно я помогла ему это сделать.

–До меня доходили слухи, что ты не доминируешь над ним, но я не верил этому. Я к тому, как ты можешь спать с ним и не быть его госпожой? Доминирование и подчинение - лучший подарок для него.

Я кивнула, и подняла пистолет.

–Ты знаешь, как близко ты подобрался к тому, чтобы получить пулю?

–Я прекратил, как только увидел, что ты в меня целишься, - улыбка снова утекла с его лица, но потом он вновь улыбнулся. - Это так возбуждает.

–Ты хочешь сказать, что я не стала бы стрелять в тебя? - я рассмеялась, наконец, но это было скорее нервное.

–Не совсем то, что любит выделывать Натаниэл, но иногда мне нравится доминировать.

Он сел на кушетку между подлокотником и Натаниэлом. Он опять закинул ему руку за шею, но на этот раз он сидел рядом, а не у Натаниэла на коленях, так что не мог смотреть ему прямо в лицо. Обнимавший его Натаниэл бросил на него совершенно спокойный взгляд. Это меня нервировало. Он обнимал руки Байрона, обвивавшие его, будто плюшевого мишку. Он никогда не был настолько привязан к Байрону, и вот теперь всего капля насилия, и они уже лучшие приятели. Я не понимала этого, просто не могла понять.

Байрон обнимал его и гладил по волосам.

–Я дуальный, Анита, во всех смыслах.

Я нахмурилась, глядя на него.

–Дуальный означает бисексуала, правильно?

–Есть и другое название, детка.

–Скажи мне, Байрон. Я в таких тонкостях не разбираюсь.

–Это значит, что я могу быть и доминантом, и подчиненным.

–Покорный и подчиняющий, - уточнила я.

Он кивнул.

–И что ты предлагаешь? - спросила я.

–Я могу тебе помочь приручить твоего котика.

–Как? - я постаралась сдержаться, чтобы мой голос не звучал подозрительным, получилось.

–Как ты можешь быть такой грозной и сомневаться всего в одном слове, детка.

–Отвечай на вопрос, - прервала я его.

–Корми ardeur на мне и Натаниэле, пока я буду над ним доминировать. Если у нас получится, энергия должна высвободиться нереальная.

–И что ты этим хочешь добиться?

–Я хочу добиться секса с тобой, детка.

Я отрицательно покачала головой.

–Попробуй еще раз, Байрон. Ты же любишь мальчиков больше, чем девочек.

–Я хотел бы секса с Натаниэлом.

Мои глаза сузились.

–Ты же никогда не западал на его тип.

–Да, но он несчастен, а я хочу, чтобы мои друзья были счастливы.

–Это ведь не все, - сказала я.

–Ты подразумеваешь, как я понимаю, связь любовников, - он обосновался в углу кушетки. Натаниэл обнимал его так, будто это был уже не первый раз, хотя я знала, что это не так.

–Он делает это для меня, - сказал Реквием. Я посмотрела на другого вампа, который так и не двинулся со своего стула.

–Объясни, - сказала я.

–Скажи ей, Байрон, скажи, почему ты так щедр в своем предложении.

–Куда же ушла вся твоя поэтичность, Реквием? - бросил Байрон.

–В цепях и темноте зачем мне оставаться, нести траур в тюрьме, когда уж за ключ я держался? - ответил Реквием.

–Так-то лучше, - отметил Байрон. - Так что ты надумала по поводу всего этого, крошка? Факт того, что Анита тебя не обожает, выводит тебя, не так ли?

Реквием уставился на него, и что-то в его взгляде заставило Байрона задрожать. Я не была уверена, что эта дрожь связана со страхом. Он не боялся, хотя и должен был бы. Я никогда не видела, чтобы Реквием так злобно на какого-нибудь смотрел.

–Я чую в воздухе запах разборок, которые могут выйти из-под контроля. Так как часть моей работы обеспечивать сохранность моих людей, я не могу эти разборки позволить, - сказала я.

Байрон взглянул в мою сторону.

–Натаниэл нуждается в боли, Анита. Я могу дать ему эту боль, пока вы будете вместе в постели. Ты хочешь его контролировать, но не хочешь делать грязную работу.

–Натаниэл говорил с тобой об этом?

–Я знаю, как это бывает, Анита, хотеть чего-то и не получать. Я провел столетия, передаваемый по рукам тем, кто не давал мне то, чего я больше всего хотел. Ты любишь Натаниэла, он любит тебя, но в конечном счете нереализованное желание может свети на нет всю любовь, как скисшее молоко, оставленное на солнце.

–Таким образом твоя щедрость - это не проявление добродетели, - резюмировала я, позволяя голосу передать всю уверенность, какая у меня была, в том, что я говорю.

–Ты обвиняешь его, что он тебе не сказал, детка, хотя на самом деле ты его просто не поняла.

–Теперь я точно знаю, что понимаю, о чем речь, - сказала я.

–Так мое небольшое шоу помогло?

Я собиралась сказать нет, но это было бы ложью. Большинство вампов чувствуют ложь, так что стоит ли пробовать?

–Ненавижу себя, что допустила такое, но да, это помогло. Я не могу сказать, что буду рада увидеть это снова, но у тебя есть шанс.

–Могу я? - спросил он, соскальзывая вниз по кушетке, так что они с Натаниэлом все теснее сплетались телами. Если Натаниэла и беспокоило такое соседство с голым коллегой по работе, то он никак не выказал этого. Хорошо, с голым человеком, который не был нашим любовником. Неужели слегка потянув его за волосы, Байрон добился такого эффекта? Неужели потребности Натаниэла были настолько велики, или это я ими настолько пренебрегала?

Байрон не сделал ничего, что могло бы мне не понравится. Он не сделал ничего плохого. Так ли уж плохо просто связать Натаниэла и трахнуть его так же, как если бы он не был связан? Настолько ли это было ужасно? Я смотрела на этих двух мужчин в объятиях друг друга, на мирное, удовлетворенное лицо Натаниэла, и поняла, насколько я была эгоисткой. Я считала, что если нашим отношениям суждено закончится, их закончу я. То, что я его сломала бы с его потребностями или еще с чем-либо. В тот момент я поняла, что он бы сломать меня настолько, что я не стала бы так болезненно реагировать на его нужды. От этой мысли я напряглась. Я любила его и действительно готова была это сделать. Я не могла вообразить мою жизнь без него. Так что я готова сделать, чтобы его удержать? Как далеко я готова зайти, чтобы сделать ему приятное? У меня уже был секс с Байроном однажды. Я кормила на нем ardeur. Байрон мог бы научить меня, как нужно доминировать над Натаниэлом? Может да, а может и нет. Но его небольшое шоу показало мне одну вещь: мне нужен был кто-то, кто бы рассказал, как правильно пользоваться Натаниэлом. Я никогда и подумать не могла, что достаточно лишь слегка потянуть его за волосы, чтобы получить такую яркую, удивительную реакцию.

–Ты выглядишь так, будто это слишком сложно для тебя, любимая.

–Я размышляю над твоим небольшим шоу, разве не этого ты хотел? - спросила я.

–Я хотел, чтобы оно возбудило тебя, но в твоих глазах я вижу иное. - Теперь настала его очередь хмуриться.

–Ее так легко не получить, - откликнулся Реквием.

–Она любит, чтобы двое мужчин за раз.

–Не просто двое мужчин, - сказал Реквием. - Но она и не останавливается на ком-то определенном.

–Я просто ненавижу, когда вы начинаете говорить так, будто меня тут нет, - сказала я.

–Жаль, я так надеялся, детка, что вид нас с Натаниэлом что-то изменит в тебе.

–Это меня озадачило.

Байрон рассмеялся, и на мгновение вынырнуло то его лицо, каким оно возможно было, когда ему было настоящих пятнадцать лет, когда его нашел вампир и сделал все, чтобы он не встретил своего шестнадцатилетия.

–Замешательство - не совсем то, что я имел в виду.

Я пожала плечами.

–Ну извини.

Он отрицательно покачал головой.

–Не твоя вина, детка. Я не для тебя это делаю.

–Я тоже делаю это не для тебя, - заверила я его. Он рассмеялся.

–Секс был великолепен.

–Но ты бы рада была больше, если бы это был Жан-Клод.

Мой взгляд скользнул по его глазам. Он опустил их, показывая свою скромность, чтобы скрыть свой взгляд. Когда он их поднял, его взгляд снова сконцентрировался на мне, исключительно улыбающийся взгляд.

–Жан-Клод любит тебя, крошка. Он очень ясно дал это понять.

Я возможно переспросила бы, что он хотел этим сказать, но дверь открылась, и объ=ект обсуждения скользнул в комнату. Его одежда была все той же, что и в клубе - абсолютный черный. Как обычно черная, но необычна сама по себе.

На нем был смокинг с фалдами, хотя если он сшит из кожи, он все еще остается смокингом? Фигурные застежки скользили по голому шелку его груди. Я уставилась на эту голую плоть, как некоторые мужчины смотрят на женскую грудь. Это было на меня непохоже. Я хочу сказать, грудь у него была что надо, но так приковывать к себе мой взгляд не должна была бы. Насколько была хороша грудь, но лицо было еще лучше. Я подняла свои глаза к этому лицу. Волосы спадали ему на плечи черными локонами. Вокруг его шеи была надета черная бархатная лента с камеей, которую я ему подарила. Изгиб его губ, линия щеки, как крыло ласточки, изящна и красива… Ласточка? Что, черт возьми, со мной такое? Я никогда не пользовалась подобными эпитетами, описывая чью-либо линию подбородка.

–С тобой все хорошо, ma petite?

–Нет, - ответила я мягко. - Не думаю.

Он подвинулся ближе, и мне пришлось поднять мои глаза выше, чтобы встретиться с полночной синевой его пристального взгляда. Это было очень похоже на то, как я смотрела на Натаниэла в кино. Я была слишком очарована, слишком поглощена им. Мне пришлось прикрыть глаза, так я смогла не отвлекаться на его образ и произнести:

–Мне кажется, кто-то питается от меня.

–О чем ты, ma petite?

–Я думаю, как в кинотеатре, - ответил Натаниэл. Его голос прозвучал ближе, чем с кушетки. Должно быть он шел к нам. Я кивнула, держа глаза все еще закрытыми. Голос Жан-Клода раздался прямо передо мной.

–А что там было?

Натаниэл рассказал.

–Она должна была снять крест, чтобы это случилось.

–Но крест все так же на мне, - ответила я.

–Но ведь он под рубашкой. А не на виду, - сказал Натаниэл.

–Это не имеет значения, если вампир не находится со мной в одном помещении.

–Попробуй вынуть крест, - сказал Жан-Клод.

Я приоткрыла глаза, глядя на него в узкую щелку. Он был все еще нереально красив, но я снова способна была думать.

–Это не имеет значения.

Я заглянула в его лицо, прямо в эти чудесные глаза. Но они были просто глазами, красивыми, очаровательными, но не более чем.

–Это снова произошло.

–Что снова произошло, голубки? - спросил Байрон. Он приближался к нам, переводя взгляд с одного на другого.

–Лисандро, оставь нас, - приказал Жан-Клод.

Лисандро собирался возразить, но передумал. Он только спросил:

–Вы хотите, чтобы я остался у двери или мне вернуться в клуб?

–У двери, я думаю, - ответил Жан-Клод.

–Разве наша охрана не должна быть настороже? - переспросила я.

–Так дело не пойдет.

–Лисандро поднял этот вопрос еще до того, как ты пришел. Если ни собираются подставляться ради нас под пули, они хотят знать, во имя чего.

Жан-Клод взглянул на Лисандро. И взгляд этот не был абсолютно дружелюбным.

–Он что?

Лисандро выдал ему в ответ косой взгляд.

–Я говорил о том, как Анита будет выбирать себе нового подвластного зверя, ничего, что противоречило бы вашим приказам, Жан-Клод.

–Все, что касается, ma petite, касается и меня.

В его голосе прозвучали первые раскаты угрозы.

Лисандро немного отошел и шумно выдохнул.

–Никакого давления, но разве вы не хотели бы, чтобы она выбрала более сильного зверя в следующий раз? Кого-то, кто укрепил бы вашу власть?

Жан-Клод уставился на него, и Лисандро старался не попасть в ловушку его вампирского взгляда, с чем я, например, научилась справляться за годы тренировок и была рада, что теперь мне это не нужно. Трудно быть крутым, когда не можешь посмотреть в глаза противнику.

–Моя сила так сильно волнует крыс? - спросил Жан-Клод.

–Да, - ответил Лисандро.

–Почему? - одно слово, резко и недружелюбно.

–Ваша сила всех нас защищает, крысы еще помнят, каким был Сент-Луис при Николаос, когда она была Принцем Города. - Лисандро встряхнул головой, пряча лицо.

–Она не защищала кого-либо, кроме вампиров. Вы же заботитесь обо всем сверхъестественном сообществе, Жан-Клод.

–Я думаю, вы понимаете, что это именно ma petite думает о таких вещах.

–Она - ваш слуга-человек, - ответил Лисандро. - Ее действия - ваши действия. Не так, как у других вампиров, которые полагают, что слуги лишь расширяют их возможности?

Жан-Клод моргнул и двинулся в глубь комнаты, держа меня за руку и увлекая меня за собой.

–Это льстит моему тщеславию, но ma petite принадлежит сама себе.

Его рука в моей была такой настоящей, такой твердой, что мир вдруг стал казаться более безопасным. Всего лишь прикосновение его руки и я уже чувствовала себя свободнее.

–Местами или полностью, кто бы со мной ни контактировал, - начала я, - но я все еще здесь, так или иначе.

–Что ты хочешь сказать, ma petite?

–Когда ты коснулся меня, я почувствовала себя увереннее. Это касание уничтожило ту зыбкость, нематериальность, которую я даже не ощущала до конца.

Он привлек меня к себе, так что получились почти объятия. Я погладила мягкую кожу лацканов его смокинга.

–Это все так же материально? - спросил он.

Я покачала головой.

–Попробуй коснуться кожи кожей, - посоветовал Реквием. Он оставался на стуле у стола. Мы прошли достаточно далеко, чтобы оказаться в опасной близости от него, что не очень меня радовало. Я держала одну руку на руке Жан-Клода, второй гладила его обнаженную грудь. Секунду я касалась его голой кожи почти всей ладонью, это было прекрасно.

–Так еще лучше, - сказала я.

Я провела рукой по гладким, упругим мышцам его груди. Я погладила крестообразный шрам. Все лучше и лучше.

–Почему ты хотел поговорить с Байроном и со мной, Жан-Клод? - лицо Реквиема выдавало его попытки скрыть нетерпение. Он откинулся на стуле, казалось, непринужденно, но его глаза выдавали его: напряжение, осторожность.

–Ты видел это раньше, не так ли? - спросила я.

–Однажды, - сказал он, голосом более нейтральным, чем его взгляд.

–Когда? - спросила я. Он взглянул на Жан-Клода.

–Крысолюд должен уйти.

Жан-Клод кивнул.

–Выйди пока, Лисандро. Как только мы сможем сказать вам больше, мы сделаем это.

Лисандро взглянул на меня, показывая, что он считает, что скорее всего именно я потом ему все и расскажу. И он был прав.

Глава 8

Байрон обвел нас взглядом. Его обычно шутливое выражение лица на этот раз сменилось серьезным.

–Может кто-нибудь расскажет маленькому слуге, что тут происходит.

–Вы получили презент? - спросил Реквием.

–Oui

–Какой? - спросил Байрон.

–Маску, - ответил Жан-Клод.

Байрон побледнел, он уже питался сегодня, так что он мог себе это позволить.

–Нет, им не поиметь меня, не так, не здесь, не опять.

–Какой был цвет? - спросил Реквием голосом по-настоящему пустым, как умеют только очень старые вампы.

–Белая, - ответил Жан-Клод. Байрон расслабился настолько резко, что почти упал. Натаниэл подал ему руку, на которую тот оперся.

–Я ведь слабонервный, мои голубки. Нельзя же так пугать. Белая, значит мы в безопасности.

Натаниэл помог ему вернуться на кушетку, но не сел рядом. Он вернулся к нам.

–Какой цвет получил ваш Мастер в Англии? - спросила я.

–Сначала красный, потом черный, - ответил Реквием.

–Т.е. красный - это только предупреждение? - уточнила я.

–Скорее угроза, - ответил Жан-Клод.

–Это обычное дело перед тем, как наказать Мастера, выбить почву у него из-под ног. Совет использует Арлекина не настолько мелочно.

Имя так и ворвалось в комнату, брошенным камнем. Как будто чувствуешь всплеск. Я спрятала лицо на груди Жан-Клода. Ни единого звука, сердцебиение не было слышно. Он дышал только, когда говорил. Я подняла голову с его груди. Иногда эта тишина вместо сердца под моим ухом меня беспокоила.

Байрон нарушил тишину.

–Красный значит, что они будут вас иметь.

–Так, как это делали сегодня со мной? - спросила я.

–Да, - ответил Реквием.

–Но ведь белый значит, что они должны только наблюдать? - сказал Натаниэл.

–В идеале так, - сказал Реквием. Я начинала опасаться того, что мог ответить Реквием. Поэзия не только нервировала меня, она могла быть удачным прикрытием, чтобы не показать, насколько он напуган, насколько напуганы все мы.

–Ты сказал, что больше расскажешь мне, когда я доберусь до Запретного плода. И вот я здесь. Жду объяснений.

–Арлекин теперь скорее просто некий образ. Но не то, что было раньше, не то, кем они были когда-то, Mesnee d'Hellequin. Ты знаешь, что такое Дикая Охота, ma petite?

–Дикая Охота - общая формулировка на всей территории Европы. Потусторонний вожак со сворой мертвецов, призраков, дьяволов, собак и лошадей. Они преследуют и убивают любого, кто перейдет им дорогу, а только того, кто замыслил зло, забирают его с собой в ад. Это зависит от того, воспринимаешь ли ты Охоту, как великое зло, или хочешь к ней присоединиться, воспринимая это, как награду. Считается, что если Дикая Охота пришла, вершится истинное зло.

–Ты снова и снова удивляешь меня, ma petite.

–Вообще-то это довольно известные факты, которые может узнать любой даже случайно, но реально Охоту не видели со времен правления одного из Генрихов в Англии. Мне помнится, Генриха Второго, на сто процентов я не уверена. Обычно во главе Охоты стоит некое местное пугало или дьявол. Но прежде чем Христианство канонизировало этот миф, множество норвежских культов поклонялось им. В воинстве Одина упоминается одна из таких богинь Хель, или Хольда, хотя версия с Хольдой немного не верна. Описывались и другие варианты Охоты, но все они сводились к тому, что ни встречаться с ней, ни попадаться ей, не представляет собой особой радости.

–Арлекин - один из таких вожаков, - сказал Жан-Клод.

–Это новость для меня, хоть я и не интересовалась ничем таким с колледжа. Я думаю, что в курсе, что это такое только потому, что это довольно известная история, которая прервалась несколько сотен лет назад. Почти каждая легенда, имеющая свидетелей своего существования, подтверждается. Ну или по крайней мере было что-то, вроде доказательств, что попадалось мне. Итак, почему Дикая Охота исчезла? Почему вдруг все прекратилось, раз оно реально существовало?

–Оно реально, ma petite.

Я взглянула на него.

–Но ведь ты говорил, что они вампиры?

–Я говорю, что мы всего лишь воспользовались реально существующей легендой, чтобы обернуть ее в свою пользу. Арлекин перевоплотился в образ Дикой Охоты. Так было нужно, чтобы напугать людей.

–Вампиры сами по себе пугают людей, Жан-Клод. Вам не обязательно было претворяться норвежскими божествами, чтобы вас боялись.

–Арлекин и его семья не пытались пугать людей, ma petite. Они стали пугалом для других вампиров.

–Вы и так можете до смерти напугать друг друга, Дорогая Мамочка тому пример.

–Милая Матушка решила, что мы становимся опасными. Что нам необходим кто-то, кто мог бы нас контролировать. Она придумала Арлекина. Как ты и говорила, ma petite, по всей Европе было множество разновидностей Дикой Охоты, так что с того, что стало на одну больше? Вампиры уже начинали жить среди людей, и идея Дикой Охоты была единственно верным пугалом для них.

–Итак, что же значит эта псевдо-Дикая Охота для нас?

–Она реальна, ma petite. Они на самом деле группа сверхъестественных существ, которые умеют летать, использовать методы ментального контроля, убивать на расстоянии чисто и быстро.

–Они не настоящая Дикая Охота, Жан-Клод, по моим материалам они - фальшивка.

–Как бы там ни было, они - самое близкое к формату полиции объединение. Среди них представители всех линий. Но они не служат ни одной линии. Они были собраны, когда был собран Совет. Они заботятся о нас, обо мне.

–Что точно они призваны делать? - спросил Натаниэл.

–Слежка и маскировка - это только закуска. Они убийцы, шпионы самого высокого класса. Никто не знает, кто они. Никто никогда не видел их в лицо. Они приходят к нам в чужом обличии, если не собираются причинить нам вред. Так прятались в Венеции, когда все носили разнообразные маски, колпаки и шляпы, так вся толпа выглядела совершенно одинаковой, одного нельзя было отличить от другого. Если они появлялись перед вами в таком костюме, значит они пришли наблюдать. Если в маске вашего двойника, то все было неопределенно. Они могли и просто понаблюдать, и убить. Они надевали маску двойника, чтобы иметь возможность в любой момент беспрепятственно приблизиться к вам и объявить, что положение вот-вот станет смертельным.

–Что ты подразумеваешь под двойником? - спросила я.

–Одновременно может существовать только один Арлекин, но есть и просто название организации Арлекин. Они долгое время существовали без названия, пока оно не было принято, и тогда они надели маски.

–Я не улавливаю логики, - сказала я.

–Это была разновидность театра еще до моего рождения, но она дала начало многим другим жанрам. Изначально женщин на сцене не гримировали, но среди Арлекина есть те, кто взял женские псевдонимы, являются ли они на самом деле женщинами или нет, никто не знает, да это и не играет роли. Что касается двойников - их было множество за последние столетия. Например сам Арлекин, он же Пучинелло, Скамарох, Пьеро или Пьеретта, Коломбина, Хансверст, Иль Доттор. Или даже больше, сотни. Никто не знает, сколькие последовали за Арлекином. В большинстве случаев они появляются в совершенно невероятных черно-белых масках. Они просто говорят: «Мы - Арлекин». Возможно, самый лучший вариант - никогда нам не узнать, кто приехал к нам в город.

–Насколько сильно они нарушили правила, когда стали на меня воздействовать, прислав предварительно белую маску? - спросила я. Жан-Клод и Реквием обменялись взглядом, который я не смогла разгадать.

–Расскажите мне, черт побери! - потребовала я.

–Этого не должно было вообще произойти, ma petite. Или это было нападение кого-то более мощного, или Арлекин преступает свои же правила. Они так же подчиняются своим законам, как и все остальные, так что не должны были их нарушить. - Он прикрыл глаза и обнял меня, обнял напряженно.

Натаниэл подошел к нам и с неуверенностью остановился.

–Что мы можем сделать с этим?

Жан-Клод посмотрел на него и улыбнулся.

–Очень практично, mn minet, ты так же практичен, как наш Мика. - Он повернулся, чтобы взглянуть на Реквиема, улыбка исчезла. - В Лондоне все начиналось так же?

–Да, один из Арлекина мог усиливать наши эмоции. Очень тонко, почти неощутимо, но потом оно становилось сильнее. Так же, как было сегодня с Анитой, но не так заметно. Просто и непринужденно, заготовка для дальнейшей дружбы.

–Как оно ухудшалось? - спросил Натаниэл.

–Не знаю, зависело ли это от того, кто был тот вампир, но они вмешались, когда дело коснулось линии Бель. Они использовали вожделение совершенно по-новому.

–Как это по-новому? - переспросила я.

–Ardeur в его самых худших проявлениях, - ответил он.

–Вот дерьмо, - только и смогла сказать я.

Натаниэл коснулся моих плеч, и Жан-Клод разомкнул объятия, впуская его в круг наших рук, чтобы он мог обнять нас обоих, а я оказалась между ними. И тут я наконец смогла отдышаться.

–Так намного лучше, - заметила я.

–Чем чаще ты контактируешь с источником своей силы, тем больше у тебя возможностей сопротивляться их воздействию, по началу, - ответил Реквием.

–Что ты имеешь в виду, говоря «по началу»? - спросила я.

–В конечном счете, наш Мастер был просто замучен ими, независимо от того, кого он касался. Всякий, кого он касался, заболевал, казалось, сама его кожа была отравлена.

–В смысле, отравлена? - спросила я.

–Они оборачивали наши собственные способности против нас, Анита. Мы били поцелуем, собранным почти полностью из линии Бель Морте. Они оборачивали против нас наши же дары так, чтобы мы истекали кровью и силой для них.

–Они не мучили Элионор и Родерика, - отозвался Байрон с кушетки. Мы трое посмотрели на него, не разбивая объятий.

–Не совсем так. Она тоже ощутила беспокойство в самом начале, как и все мы. Но сраженная Родериком, она оказалась не у дел.

–Но, как он и сказал, когда безумие отпустило нас, они оказались невредимы, - закончил Байрон. В его тоне были нотки гнева или чего-то очень на него похожего.

Жан-Клод продолжал обнимать нас обоих, меня и Натаниэла за мой спиной, пока мне не стало трудно дышать, но не от вампирской силы, а от энергии их тел. Жан-Клод ослабил хватку, и Натаниэл последовал его примеру. Жан-Клод повел нас к краю стола. Он склонился к столу, увлекая меня за собой весом своего тела. Он протянул руку и помог Натаниэлу последовать за нами. Натаниэл сел на столешницу, так что ноги его болтались в воздухе. Но он не отпустил руки вампира, как будто боялся это сделать. Я думаю, мы все боялись.

–Что ты подразумеваешь, говоря о безумии? - спросила я.

–Это мозговой трах, дорогуша.

Я попробовала уложить это по полочкам в более вежливом варианте. Байрон рассмеялся.

–О, этот твой взгляд, Анита. Секс - наше достояние, и мы делаем многое из того, чего бы тебе хотелось, не так ли? - он посмотрел мимо нас на Реквиема. - Ты не любишь, когда тебе дают выбор, любимая?

Реквием одарил его взглядом, от которого его сердце должно было бы встать, но Байрон уже был мертв, так что его сердцу ничего не угрожало. Или Байрона это просто не волновало.

–Реквием не решился присоединиться к столу, в меню которого есть мужчины, любимая? - в его голосе кипела язвительность, граничащая с ненавистью.

До меня дошло, они все стали любовниками после визита Арлекина, поигравшего с ними всеми. Реквием не любил мужчин до того момента. Бель наказывала его за это столетиями, чтобы заставить его отступиться от его принципов. Чтобы отказать Бель Морте в чем-либо, надо за это очень сильно держаться, а он серьезно относился к этим принципам. Кто-то в команде Арлекина превосходно управлялся с эмоциями. Страшная сила.

Я обняла руку Жан-Клода, напряженную вокруг меня и повернулась к Натаниэлу. Я развернулась вдоль его бедра, помогая себе рукой. Мы всегда касались друг друга, так что это вошло в привычку. Сегодня я не сопротивлялась ей.

–Ты никогда не должен упоминать об этом, - сказал Реквием тоном низким и очень серьезным.

–Настолько тебя беспокоит, что у меня был секс с Анитой?

Реквием встал одним быстрым движением, будто перетек в своем плаще, слегка показав, что под ним ничего нет.

–Стоп, - сказал Жан-Клод. Реквием остановился, его глаза полыхали сияющим сине-зеленым огнем. Его плечи напряглись и опали с выдохом, будто он только что бежал.

–Я полагаю, вожделение - не единственная эмоция, которую Арлекин может провоцировать, - объяснил Жан-Клод. Реквием на мгновение нахмурился, а потом обратил на нас свой сверкающий взор.

–Наш гнев.

Жан-Клод кивнул.

Свет померк, как будто слегка затянутый пеленой воды.

–Что нам делать, Жан-Клод? Если они даже не соблюдают свои же законы, мы просто обречены.

–Я буду добиваться встречи с ними, - ответил он.

–Ты будешь что? - голос Байрона прозвучал слишком высоко.

–Я буду требовать встречи между нами и ими.

–Ты не можешь искать встречи с ними, Жан-Клод, - сказал Реквием.

–Мы скрываемся, прячемся в траве, умоляя, чтобы они прошли мимо. Ты не можешь пытаться увидеться с ними.

–Арлекин подразумевает под собой благородство. То, что происходит, не благородно.

–Ты сошел с ума, - возразил Байрон.

–Ты думаешь, что кто-то один у них игнорирует правила, - догадалась я.

–Надеюсь, что все именно так, - ответил Жан-Клод.

–Почему ты на это надеешься? - спросила я.

–Потому, что если это делается с позволения и под наблюдением Арлекина, то Реквием прав, мы все обречены. Они сначала наиграются с нами, а потом уничтожат.

–Я не бываю обреченной, - возразила я. Он поцеловал меня в макушку.

–Я знаю, ma petite, но ты даже не подозреваешь, какая сила идет на нас.

–Так объясни мне.

–Я же сказал тебе, они - пугало для вампиров. То, что мы боимся встретить в темноте.

–Не правда, - возразила я.

–Они кроваво пугающие, любимая, - отозвался Байрон. - Мы действительно их боимся.

–Пугало всех вампиров - Мамочка Тьма, ваша родоначальница. Она то, что пугает всех вас.

Они все затихли, один или два удара сердца на всех.

–Да, Арлекин боится Матери Всей Тьмы, нашей создательницы, - подтвердил Жан-Клод.

–Все боятся темноты, - сказал Реквием, - но если Мать Всей Тьмы - наш кошмар, то Арлекин - разящий меч тьмы.

Байрон кивнул.

–Мне нечего возразить, детка. Каждый боится ее.

–Что ты хочешь предложить, ma petite?

–Я ничего не предлагаю. Я лишь говорю, что стояла в темноте и видела ее, возвышающуюся надо мной черным океаном. Она вторгалась в мои сны. Я видела комнату, в которой лежит ее тело, слышала ее шепот в своей голове. Запах дождя и жасмина на своем языке. - Я задрожала и вновь ощутила, как она беспокойно ворочается во тьме. Она спит в комнате с окнами, за которыми виднеется лишь огонь далеко внизу. Она уснула настолько давно, что многие ее даже не помнили. Сначала я думала, что они соберутся праздновать ее пробуждение, но потом я поняла, что они все боялись ее, боялись того, что она из себя представляла. Мать Всей Тьмы любила меня по нескольким причинам. Я очень ее заинтересовала. И, находясь за тысячи миль отсюда, она продолжала попытки мною завладеть. Она однажды заставила крест вплавиться в мою ладонь. Теперь у меня будет шрам до самой моей смерти.

– Помяни черта, и он явится, - ответил Реквием. Я кивнула и попробовала подумать о чем-то еще. О да, мне было чем занять свои мысли.

–Арлекин - всего лишь вампирское правосудие, которое все равно подразумевает подчинение более высоким законам?

–Oui.

–Тогда давайте используем закон против них.

–Что ты предлагаешь, ma petite?

–Это прямое нападение. Совет запретил кому-либо из Мастеров вести борьбу на территории США, пока закон не подтвердит вашу легальность.

–Ты же не хочешь предложить нам бой с ними? - спросил Байрон.

–Я говорю, что мы можем действовать в соответствие с законом, - ответила я.

–Ты не понимаешь, что творишь, Анита, - возразил Байрон. - Арлекин - то, что мы оборачиваем против того, кто творит неподобающее. Они - полиция для нас.

–Если полицейские ведут себя неподобающе, они перестают быть полицейскими, - ответила я.

–И кто же они по-твоему? - спросил он.

–Преступники.

–Ты же не предлагаешь нам в серьез бороться с Арлекином? - спросил Реквием.

–Не совсем так, - ответила я.

–Тогда что?

Я заискивающе взглянула на Жан-Клода.

–Что бы ты сделал, если бы кто-то настолько же сильный шел бы на нас войной?

–Я связался бы с Советом в надежде на помощь, чтобы уйти от стычки.

–Вот и свяжись с ними, - сказала я.

–Не думаю, что все в Совете нас любят, - сказал Натаниэл.

–Они и не любят, но если Арлекин нарушает закон, они могут закрыть глаза на мелкие разногласия, - заметил Жан-Клод.

–Ты забыл, насколько мелочным бывает Совет? - спросил Реквием.

–Нет, но не все в совете еще забыли, что такое жить в реальном мире.

–С кем из Совета ты свяжешься первым? - спросил Байрон. В дверь постучали. Все мы подпрыгнули с бьющимся в горле пульсом. Натаниэл нервно рассмеялся, а я сказала:

–Вот дерьмо.

–Посылка для Жан-Клода, - отозвался из-за двери Лисандро.

–Это может подождать, - ответил Жан-Клод.

–В записке говорится, что вы этого ждете.

–Войди, - ответил Жан-Клод. Лисандро открыл дверь, но вошел Клэй с белой коробкой в руках. Коробка была точно такой же, какую нашла я в туалете. Мне показалось, что я прекратила дышать, потому что просто забыла, что это нужно делать.

Клэй взглянул на меня.

–Что-то случилось?

–Кто это передал? - спросил Жан-Клод.

–Это стояло на стойке гардероба освещенных предметов.

–И ты просто притащил это сюда, - сказала я, повышая голос.

–Нет, дайте мне немного форы. Мы все проверили. В записке говорится, что это для Жан-Клода.

–Что это? - спросила я, опасаясь, что уже знаю.

–Маска, - ответил Клэй. Он оглядел нас всех, пытаясь понять, почему мы так расстроены.

–Какого она цвета? - спросил Жан-Клод голосом, настолько пустым, какого я у него никогда не слышала.

–Белая.

Уровень напряжения упал на пункт или даже два.

–С небольшим золотым теснением по краю. Разве вы ее не заказывали?

–В некотором смысле можно сказать, что я ее заказал, - ответил Жан-Клод.

Я смерила его взглядом и немного отстранилась, так, чтобы видеть его лицо.

–Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что сам напросился?

–Я сказал, что я хочу встречи с ними, не так ли?

–Да, но при чем тут это?

–Это то, что означает данная маска, ma petite. Она означает, что они хотят встретиться, не чтобы убить нас, но чтобы поговорить.

–Но как они узнали, что ты говорил? - спросил Натаниэл. Жан-Клод взглянул на меня, и было что-то в этом взгляде, что заставило меня сказать:

–Они нас слышат.

–Боюсь, что так.

–Когда появилась маска? - спросил Реквием. Клэй все еще смотрел на нас, как будто ждал ответа на свои вопросы.

–Мы не уверены. У меня был перерыв где-то полчаса назад. Должно быть ее принесли, когда меня не было на дверях.

–Как скоро ты вернулся? - спросил Жан-Клод.

–Где-то минут через пять.

–Они подслушивали, - выговорил Реквием.

–Они знали, что Жан-Клод захочет с ними поговорить, - сказал Байрон, в его голосе было больше паники, чем обычно себе позволяют вампиры. Он не смог убрать ее со своего лица и из своего голоса.

–Так что происходит? - спросил Клэй.

–Что-то большое и страшное прибыло в наш город, - ответил Лисандро. - Они нам ничего об этом не расскажут, но попросят пойти на битву против этого чего-то, умереть за них. - В его голосе слышалась горечь.

–Каковы правила игры для наших бойцов? - спросила я. Жан-Клод глубоко-глубоко вздохнул и встрепенулся, почти как птица, прибирающая свое оперение.

–Мутируешь?

–Мутирую, но не только, - ответил он. И тут у меня появилась шикарная идея.

–Полагаю, мы бы узнали, если бы нас стал подслушивать метафизически другой вампир.

–Они очень сильны, ma petite.

–Лисандро, - позвала я.

Он перевел свое внимание полностью на меня с остальных. Было что-то требовательное в его темных глазах. Если я буду причиной того, что овдовеет его жена, он хотел знать, почему. Я думаю, он имел на это право, но сначала дело.

–Надеюсь, в этой комнате нет места для жучка.

–Какого жучка?

–Жучка, при помощи которого нас можно было бы подслушать.

–Ты думаешь, они воспользовались современными технологиями, ma petite?

–Я думаю, что так любой вампир смог бы шпионить за нами, не привлекая нашего внимания.

–Они очень сильны, ma petite.

–Они траханные призраки, любимая, - заметил Байрон.

–Прекрасно, они призраки, но это не мешает им воспользоваться чудесами техники. Если комната чиста, то свалим все на призраков, но давайте сначала проверим.

Жан-Клод пристально на меня посмотрел, но потом согласно кивнул.

–Было бы забавно, используй они прослушивающие устройства.

–Вы не искали жучков в Лондоне? - спросил Натаниэл. Байрон и Реквием обменялись очень говорящим взглядом и отрицательно покачали головами.

–Нам такое не пришло в голову. Мы ведь кровососы… - Байрон облизнул губы, остановившись на середине фразы.

–Они призраки, пугала, живые кошмары. Вы не ожидали, что они станут пользоваться тезникой.

–В яблочко! - подытожила я.

–И что это значит? - спросил он.

–А это значит, что большинство вампов очень негативно относятся к технике. Если бы они реально использовали столько магии, что это походит на волшебство, вы бы знали.

–Любая передовая технология кажется волшебством, - сказал Реквием.

Я утвердительно кивнула.

Он уставился на меня.

–Моя вечерняя звезда, вы полны неожиданностей.

–Я просто не мыслю, как вампир.

–У Рафаэля есть кто-то, кому бы он доверил почистить эту комнату? - спросил Жан-Клод.

–Да, - ответил Лисандро.

–Тогда устрой это.

–Как быстро надо сделать?

–Мы упомянули, что хотим с ними встретиться, и через пару минут мы получаем маску в качестве приглашения, - ответила я.

–Словом, еще вчера, - сказал Лисандро.

–Ну или даже быстрее, - ответила я.

Он кивнул.

–Я распоряжусь, - он остановился у двери. - Я оставлю кого-нибудь и воспользуюсь телефоном вне клуба.

–Умная мысль, - одобрила я.

–Это моя работа, - ответил он и вышел.

–Куда поставить? - спросил Клэй, указывая на коробку.

–Поставь на стол с другой стороны, я думаю.

Он поставил ее рядом с нами. Жан-Клод, казалось, не хотел ее даже касаться. Я открыла ее и нашла там белую маску, уставившуюся на меня слепым взглядом. Но она была более законченной, с музыкальными знаками в позолоченной окантовке, украшавшей контур. Я коснулась ее и почувствовала, что она слегка выступает над поверхностью маски. Окантовка, что с нее взять. «Как мы и хотели».

–Что на ней написано? - спросил Жан-Клод.

Я подняла ее из вороха салфеток. На гладкой внутренней поверхности была надпись.

–Не читай это вслух, ma petite.

Я не стала читать, а просто передала маску ему. Внутри было написано «Цирк Проклятых» и дата в два дня от сегодняшнего. Дата начиналась на европейский манер: сначала день, потом месяц, потом год. Они выбрали один из особенным источников дохода Жан-Клода для встречи. Что это было, благо или смерть? Это значило, что мы навлекли на себя их гнев или заслужили прощение? Я хотела было спросить, но мне не хотелось, чтобы это вдруг услышали наши враги. Если мы действительно найдем жучков в кабинете, то мы должны все предусмотреть. Нужно проверить все офисы, все кабинеты, мой дом, словом все.

Я молилась, чтобы жучки нашлись, потому что в противном случае это значило бы, что на нас пошли войной очень сильные вампы, которым просто не нужны были жучки, ибо они могли добыть любую информацию прямо из нашего сознания. Мы могли бы отыскать любую технику на нашей территории, но вот если они достаточно сильны для такой магии, то они нас уже отымели. Мы умрем, как только они захотят нашей смерти, и умрем так, как они хотели бы, чтобы мы умерли. Я никогда не думала, что буду молиться, чтобы наши кабинеты оказались прослушиваемыми. Забавно, что иногда мы мечтаем о меньшем зле.

Глава 9

Наступил рассвет, и все послушные вампиры были распиханы по гробам, когда у меня наконец появилась пара минут, чтобы еще раз попытаться связаться с Эдуардом. Я звонила уже дважды, пока Лисандро и его ребята обшаривали все кругом в поисках жучков. Они их обнаружили, но не те, что прослушивали именно наши разговоры, а в принципе их наличие. Часы спустя мы были совершенно чисты. Удача почти вернулась к нам. Жучки не были образцом передовых технологий. Это значило, что они должны были быть недалеко от клуба, чтобы прослушивать нас. Вероятнее всего это был некий передвижной фургончик, как сказали эксперты. Техника была неплохой, но не новой и не лучшей. Это значило, что Арлекин не в курсе, как перехватывать телефонные и Интернет-линии. Скорее всего не знал. Но даже то, что мы обнаружили, было очень технологичным для кучки древних вампиров. Я задалась вопросом, какими еще чудесами современной техники они могли бы воспользоваться. Большинство вампов полагалось только на вампирские способности. Так что тут я не была уверена.

Я слишком много всего хотела, потому и оказалась в ванной Жан-Клода с телефоном и попытками в последний раз дозвониться до Эдуарда.

Я набрала номер и почти положила трубку, как вдруг мне ответили. Голос подошедшего к телефону был густым со сна. В течение секунды я считала, что это Эдуард, потому спросила:

–Эдуард?

Он прокашлялся, и послышалось:

–Анита, это ты? - голос был мужским и явно не принадлежал Эдуарду. Дерьмо.

Эдуард возился со своей вдовушкой и ее двумя детьми. В последнее время я старалась себя убедить в том, что он не просто так называл дом Донны своим. Они официально не жили вместе, но он проводил у них очень много времени.

–Привет, Питер, прости, но я забыла о разнице во времени. - Я услышала какое-то движение, будто он перевернулся и затянул телефонную трубку под одеяло.

–Ничего, все в порядке. Что-то случилось? - его голос начал ломаться и отличался от того, каким был в нашу последнюю встречу, он явно приближался к басу.

–Мне просто нужно поговорить с Тэдом, - ответила я, надеясь, что он не услышал ранее мое «Эдуард».

–Хорошо, Анита, - и он выдал мне свою сонную усмешку, - Я в курсе, кто такой Эдуард, но тебе повезло, что к телефону подошел именно я. Мама или Бекка стали бы задавать вопросы.

Это было что-то новенькое, поскольку я знала, что Эдуард скрывал свою настоящую личность от своей новой семьи. Я не была уверена в том, что ощущала по поводу того, что Питер или кто-то еще был в курсе. Они знали лишь его образ, отчасти легальный, но не знали, кто такой Эдуард на самом деле, по крайней мере так было до сих пор.

Я посмотрела на часы, которые были частью моего наряда. Я быстро сосчитала в уме и сказала:

–Разве тебе не пора собираться на занятия каратэ?

–В школе самбо ремонт, - ответил он.

Я бы еще спросила, какого черта он берет трубку в своей комнате, но он был не моим сыном. Я к тому, что в шестнадцать еще рановато иметь собственный телефон в своей комнате, не так ли?

–Я победил на турнире по каратэ в прошлую субботу, - похвастался он.

–Мои поздравления, - отозвалась я.

–Это конечно не настоящая борьба, не так, как у тебя и Эдуарда, но тоже очень ничего.

–Я никогда не получала первого места ни по одному виду боевых искусств, Питер. Ты просто молодец.

–Но ведь у тебя черный пояс, по дзюдо, правильно?

–Да.

–И ты учишь других боевым искусствам, да?

–Да., но…

–Турнир - это лишь детская забава, я это понимаю, Эдуард говорит, что я должен дорасти хотя бы до воинской службы, чтобы он начал меня учить чему-то реальному.

Мне не нравился сам факт, что он это говорит.

–До восемнадцати, не так ли?

–Да, - вздохнул он тяжело. - Еще целых два года.

Он сказал это так, будто два года - вечность. Я думаю, что для шестнадцати это действительно так.

Я хотела бы рассказать ему, что есть и другая жизнь, не связанная с насилием, борьбой оружием. Я хотела сказать ему, что ему не обязательно идти по стопам своего отчима, но не смогла. Это было не мое дело, чтобы так говорить, к тому же Питер не стал бы меня слушать. Я была в том же бизнесе, что и его «отец», значит, не мне было судить.

–Тэд там?

–Анита, - сказал он с упреком в голосе, - я знаю его настоящее имя.

–Да, но ты прав, я никогда не должна говорить «Эдуард», звоня на этот номер. Только Тэд и никак больше. Я практикуюсь.

Он снова засмеялся. Я не считала себя настолько забавной.

–Тэд тут.

Я опять услышала шорох ткани.

–Хоть в восемь утра мы и не в школе, мама и Тэд, должно быть, еще в кровати.

Он, наверное, переворачивался, чтобы взглянуть на часы.

–Я не хотела звонить вам так рано, - сказала я. - Я потом перезвоню.

Его голос был спокойным.

–Что случилось, Анита? Ты кажешься какой-то взвинченной.

Замечательно, я настолько не владела собой, что даже не смогла провести какого-то мальчишку. Правда была в том, что я не хотела позвать Эдуарда, чтобы охотиться на монстров, я хотела его зазвать охотиться на монстров, чтобы он оставил свою семью. Эдуард имел дурную привычку по жизни искать приключений на свою задницу. Он жил для того, чтобы совершенствоваться в скорости, ловкости, скупости, чтобы быть более ловким и быстрым, чем монстры, на которых он охотился. Когда он встретил Донну, у него появились и другие поводы для жизни. Я не была уверена, что он когда-нибудь дойдет с ней до конца, но он был единственным отцом этим детям и любимым мужем для Донны. Ее первый муж был убит оборотнем. Восьмилетний Питер поднял винтовку отца и прикончил раненого монстра. Он спас семью, в то время, как тело отца все еще корчилось в предсмертных судорогах на полу. В какой-то степени он был сыном Эдуарда. Эдуард водил Бэкку на занятия балетом, ради бога. Но…, но что если я буду причиной его смерти? Что если я лишу Питера и Бэкку нового папы только потому, что не смогла разобраться в своих проблемах сама?

–Анита, Анита, ты все еще там?

–Да, да, Питер, я здесь.

–Ты какая-то странная, можно сказать, напуганная.

Иногда Питер был чертовски проницательным.

–Я только… - О черт, то, что я могла ему сказать, устроит ли его? - Не буди Эдуарда, пусть спит.

–Не совсем верно, я слышу это по твоему голосу. Ты звонишь, потому что ты в беде, да? - спросил он.

–Я не в беде, - ответила я, про себя добавив «пока что».

Тишина на том конце провода давала услышать, как бьется его сердце.

–Ты обманываешь меня. - Тон его был совершенно обличительным.

–Хорошо, это чертовски плохо, чтобы говорить об этом, - ответила я, уклоняясь от правды. Хорошо, врала, как шоколад с тремя видами орехов, но это не была полностью ложь.

–Слово даешь, четное слово? - спросил он очень серьезным тоном. - Скажи мне, что ты позвонила не для того, чтобы найти поддержку Эдуарда в решении какой-то очередной проблемы с монстрами.

Вот дерьмо.

–Ты знаешь, что ты настоящая заноза в заднице? - спросила я.

–Мне шестнадцать. Я по определению заноза в заднице, по крайней мере по мнению моей мамы. Дай мне слово что ты мне не лжешь, и я поверю тебе. Дай мне слово, и я буду верить всему, чтобы ты ни сказала, повешу трубку, и ты сможешь вернуться к своему «я не в полной заднице».

–Черт побери, Питер.

–Ты не дашь мне такого слова, да? - его голос был даже удивленным будто он не верил, что я ему не поддамся.

–Нет, не дам.

–Эдуард сказал мне, что ты не станешь так поступать, но я ему не поверил. И вот сейчас ты действительно не даешь мне слово?

–Нет, - ответила я. - Теперь доволен?

–Да, - сказал он, хотя голос его больше не казался счастливым. - Скажи мне правду. Почему тебе нужна помощь Эдуарда?

–Я буду говорить с Эдуардом, но тебе я ничего не скажу об этом.

–Я не ребенок, Анита.

–Я знаю это.

–Но обращаешься со мной, как с ребенком, - ответил он.

Я вздохнула.

–Я не считаю тебя ребенком, но ты ребенок, Питер. Ты взрослый для шестнадцати, но мне бы очень хотелось скрыть часть потустороннего дерьма от тебя, пока ты не дорастешь хотя бы до восемнадцати. Если Эдуард потом захочет поделиться всем этим с тобой, ради Бога.

–Ты тоже могла бы со мной поделиться, Анита. Если я спрошу его напрямую, он мне расскажет.

Я очень надеялась, что он заблуждается, но в глубине души понимала, что он прав.

–Если Эдуард захочет, чтобы ты знал, он расскажет тебе, Питер. Но я не буду тебе этого говорить и точка.

–Это настолько плохо? - спросил он, и я услышала первую нотку беспокойства.

Снова дерьмово. Я никак не могла выиграть этот спор. Последнее время мы часто беседовали, и всегда было чувство, что я говорю в пустоту. -Вот теперь позови Эдуарда, Питер.

–Я мог бы сам тебе помочь, Анита. Я правда могу.

Дважды дерьмо, дерьмовее некуда. Этот спор мне было не за чем выигрывать.

–Я вешаю трубку, Питер.

–Нет, Анита, прости, прости меня, - его голос перешел от циничного взрослого тона к обычно панике. Паника вылезла по полной, прежде, чем он взял себя в руки.

–Не клади трубку, пожалуйста, я уже зову Тэда.

Музыка в телефоне зазвучала настолько громко и резко, что мне пришлось отдернуть трубку от уха. Но тут он вернулся, сказав:

–Прости, пришлось положить трубку, чтобы одеться. Я уже иду к их двери. Если ты настолько в беде, что решила позвать Эдуарда, то ты должна поговорить с ним. Я перестану быть ребенком и разбужу его.

Он был немного сердит на меня, но больше расстроен. Он хотел помочь. Хотел быть взрослым. Он хотел бороться с опасностью, о которой ничего не знал. И чему его только Эдуард учит? Действительно ли мне интересно это знать? Нет. Я могла бы спросить его? Да, увы, да. Но Бог свидетель, мне не нужна была еще одна проблема на мою голову сейчас. Я подумала, а не соврать ли Эдуарду, что я на самом деле звоню по поводу работы Наемника-на-час, но я сразу отказалась от этой идеи, если уж мне не удалось обмануть Питера, то Эдуард однозначно не в моей весовой категории.

Глава 10

Я села на край ванны, ожидая, пока Эдуард подойдет к телефону. Я настояла на конфиденциальности этого разговора, хотя и рассказала Жан-Клоду и Мике, с кем собираюсь связаться. Жан-Клод только и сказал «помощь не будет лишней». Это наглядно показывало, насколько он взволнован. Чем больше волновался он, тем сильнее заводилась я.

Я услышала в телефоне какое-то движение. Трубку подняли, и я услышала голос Эдуарда.

–Положи параллельную трубку, Питер. - Сказал он секунду спустя, а потом уже прямо в трубку:

–Анита, Питер сказал мне, что тебе нужна помощь, моя помощь. - Его голос был удивительно нейтральным, не акцентирующимся ни на чем. Это был его обычный голос, тот, который не принадлежал образу Тэда Форестера, рубахи-парня, который немного тянул слова.

–Я не говорила, что мне нужна помощь, - ответила я.

–Тогда зачем ты звонишь?

–Я что не могу позвонить, чтобы просто поболтать?

Он рассмеялся, и смех был удивительно знакомым. Я поняла, что это эхо того смешка, которым наградил меня Питер ранее, или возможно смешок Питера был продолжением смеха Эдуарда. Они не были кровными родственниками, так почему их смех так похож? Может имитация.

–Ты никогда не звонишь просто, чтобы поболтать, Анита. Это не тот стиль, в котором мы общаемся. - Он снова засмеялся и пробормотал:

–Звонит, чтобы поболтать, - казалось, сама мысль об этом приводила его в восторг.

–Я не нуждаюсь в твоем снисхождении, так что большое спасибо, - я начинала злиться, хоть и было не с чего. Я ему позвонила и теперь сама на себя злилась за это. Я надеялась, у меня были достаточные причины, чтобы ему позвонить.

–Так что случилось? - спросил он. Он знал, что не стоит беспокоиться из-за моей маленькой вспышки ярости.

Я открыла рот и сразу закрыла его, и наконец сказала:

–Я пытаюсь решить с чего начать.

–Начни с самого плохого, - в этом был весь Эдуард, не «начни с начала», а «начни с самого плохого».

–Я действительно нуждаюсь в твоей помощи, но у меня уже есть своеобразный резерв. И это тоже профи, а не любители. - Я говорила правду. Крысолюды почти полностью набирались из экс-военных, экс-полицейских, или экс-бандитов. Какая-то часть гиенолаков была набрана по тому же принципу. Так что у меня был резерв. Мне не стоило звать еще и Эдуарда.

–Это прозвучало так, будто ты пытаешься незаметно попросить моей помощи, - заговорил он, и его голос окрасился любопытством, не тревогой, а именно любопытством.

–Да, пытаюсь.

–Почему?

–Потому что Питер подошел к телефону…

Тяжелый вздох.

–Питер, положи трубку, - сказал Эдуард.

–Если Анита в беде, я хочу знать об этом.

–Положи трубку, - сказал он, -не заставляй меня просить тебя снова.

–Но…

–Немедленно.

Послышался щелчок.

–Славненько, - сказала я.

–Подожди, - отозвался он.

Я сидела на своем конце провода в полной тишине, задаваясь вопросом, чего же мы ждем.

–Он отключился, - сказал наконец Эдуард.

–Он часто подслушивает твои телефонные разговоры?

–Нет.

–Откуда ты знаешь, что нет?

–Я знаю… - Он остановился и добавил, - я не думаю, что он так поступает. Я думаю, что ты - особый случай для Питера. Он в старой спальной Донны. Я сказал ему, что он вел себя некрасиво, подняв трубку. Я поговорю с ним потом.

–Если он в старой комнате Донны, то где ты и она спите? Не то, чтобы это было мое дело, - добавила я.

–У нас ремонт в центральной части дома

–Вы переехали?

–Нет.

–Вы собираетесь продать дом? - спросила я.

–Нет.

–Конечно, берлогу Бэтмена не продают.

–Что-то в этом духе. - Но его голос перестал быть дружелюбным, как в начале. Это был пустой голос старого доброго Эдуарда. Он мог бы говорить о семейном счастье и воспитании детей, но он не перестал быть при этом одним из самых хладнокровных убийц, которых я встречала, и этот человек никуда не делся. Я не была уверена, что меня утешает мысль о том, как он наблюдает за Беккой в балетной школе, но точно знаю, что дорого заплатила бы за то, чтобы он продолжал с остальными родителями дожидаться окончания очередного занятия своих любимых одетых в трико чад.

–Если бы я смогла соврать достаточно хорошо, ты бы от меня отстал и положил трубку.

–Думаешь? - переспросил он тем же пустым голосом.

–Поскольку подошедший к телефону Питер дал мне понять, что это больше не игрушки и не забавы. Если я стану причиной твоей смерти, они потеряют отца. Я не хочу сообщать Питеру или Беке, или Донне о твоей смерти.

–Но особенно Питеру, - добавил он.

–Да, - ответила я.

–Поскольку солгать мне у тебя не получилось, я тебя слушаю, Анита, - его голос стал мягче, к нему добавились эмоции. Эдуарду я нравилась, мы даже были друзьями. Он скучал бы по мне, если бы я умерла, а я скучала бы по нему, хотя вопрос о том, что будет, если мы окажемся по разные стороны баррикад, и кто окажется лучшим, оставался открытым. Я очень надеялась, что такой момент никогда не наступит, потому что я бы все равно проиграла, живая или мертва, я все равно не могла выиграть.

–Ты знаешь, что такое Арлекин? - спросила я.

–Французский клоун? - переспросил он озадаченно.

–Ты слышал это слово в каком-то другом контексте?

–Это не викторина двадцати вопросов, Анита, просто расскажи.

–Я просто хотела проверить, одна ли я такая среди охотников на вампиров, кто слышит об этом впервые. То, что ты не знаешь, меня немного воодушевило. Видимо, Жан-Клод был прав: они - большая, мрачная тайна.

–Рассказывай, - потребовал он.

Я начала рассказ. Я рассказала ему то немногое, что я успела узнать об Арлекине и его группе. Этого реально было мало.

Он затих, потому я сказала:

–Эдуард, я слышу твое дыхание, но…

–Я тут, Анита. Просто задумался.

–Задумался о чем? - спросила я.

–О том, что ты всегда подкидываешь мне интересные игрушки. - Его голос больше не был пустым.

–А что если эти игрушки на сей раз страшнее и сильнее нас с тобой?

–Тогда мы умрем.

–Как я и сказала, - ответила я. -Тебя совесть мучить не будет?

–Ты про Донну и детей?

–Да, - ответила я, встав и начав вышагивать по ванной.

–Мне было бы жаль вот так их оставить.

–Тогда не приезжай, - сказала я.

–И если тебя вдруг убьют, а я мог тебя спасти, я себе этого не прощу. Нет, Анита, я приеду и привезу с собой резерв.

–Кого-нибудь не слишком сумасшедшего, ок?

Он рассмеялся тем смехом искреннего восхищения, который я слышала всего раз шесть за все восемь лет, что я его знаю. - Ничего не могу обещать, Анита.

–Великолепно, но я на полном серьезе, Эдуард. Я не хочу убивать никого из вас.

–Я не могу прекратить быть тем, кто я есть, только потому, что я люблю Донну, Анита. Я не могу прекратить быть тем, кто я есть, только потому, что у меня теперь есть дети, о которых надо думать.

–А почему нет? - спросила я, и подумала о себе и Ричарде, и о той истории с моей беременностью. Он думал, что забеременев, я перестану быть федеральным маршалом и оставлю охоту на вампиров. Я была с ним не согласна.

–Это не был бы я, а они любят меня. Донна и Бекка, возможно, не знают всего, что знает обо мне Питер, но они знают достаточно. Они помнят, что мне пришлось сделать, чтобы спасти детей, когда их забрал Рейкер.

Рейкер был очень плохим парнем. Он занимался незаконными раскопками, и группа энтузиастов во главе с Донной встала на защиту археологических ценностей. Фактически ни я, ни Эдуард не были причиной того, что Рейкер взялся за детей. Хорошо, мы полностью не были виноваты в случившемся. Рейкер хотел, чтобы я кое-что сделала для него, но я была не настолько некромантом, чтобы исполнить его прихоть. Он начал истязать детей, чтобы получить согласие от меня и Эдуарда. Шестилетняя, сейчас уже восьмилетняя Бекка, получила сложный перелом руки. До Питера домогалась его охранница. А мы все это наблюдали с монитора камеры слежения. Мы убрали Рейкера и всех его людей. Мы спасли детей, и Эдуард заставил меня дать Питеру мой запасной пистолет. Эдуард решил, что если мы проиграем, Питер просто обязан встретить поражение с оружием в руках. Я не стала возражать, после всего того, что с ним сделали. Я наблюдала, как Питер разрядил обойму в тело женщины, которая над ним издевалась. Он продолжал целиться незаряженным уже пистолетом в мертвое тело, пока я его у него не забрала. У меня в мозгу все еще пестрела картина его глаз, когда он сказал «я просто не хочу, чтобы она кому-нибудь еще причинила вред».

Я знала, что Питер потерял часть своей невинности в ту ночь, когда умер его отец, а он вынужден был защищать свою семью. Он отобрал тогда жизнь, но мне кажется, что он считал, что убил монстра. Черт, когда-то я думала то же самое о монстрах. Убийство женщины, которая причинила ему боль, отняло у него больше, чем просто часть души. Я даже и представить не могла, насколько серьезным было то домогательство. Хотелось ли ему просто отомстить? Или ему нужно было что-то большее?

Я сказала ему тогда единственное, что могла:

–Ты ее действительно убил, Питер. Месть свершилась. Как только ты их убиваешь, они больше не существуют.

Месть всегда была самым простым, все сложное наваливалось на вас потом. Жить с тем, что вы сделали. И пережить то, что они сделали с вами.

–Анита, ты еще тут? Анита, ответь мне.

–Прости, Эдуард, я не слышала последнее из того, что ты говорил.

–Ты на расстоянии тысячи миль да еще и в своих мыслях. Это плохое состояние для того, кто в самом центре бойни.

–Это пока что не бойня, - ответила я.

–Ты понимаешь, о чем я, Анита. Мне надо вызвать свой резерв и организоваться с транспортом. Это займет день или около того. Я буду у тебя, как только смогу, но пока я не приеду, поглядывай, что у тебя за спиной.

–Я постараюсь, не быть убитой до твоего приезда.

–Это не шутки, Анита. У тебя реально рассеяно внимание.

Я на мгновение задумалась об этом, затем поняла, что было не так. Я впервые в своей жизни была счастлива. Я жила с любимыми мужчинами. У меня, как и у Эдуарда, была семья, которую хочется защищать, как сделал он тогда, в Нью-Мексико, когда позвал меня.

–Я только что поняла, что у меня тоже есть теперь семья, и мне не по душе, что приходится подставлять их под огонь. Мне это совсем не нравится.

–И за кого ты так сильно волнуешься? - спросил он.

–Натаниэл, Мика, Жан-Клод, за них за всех.

–Я очень надеюсь познакомиться и с твоими новыми любовниками.

Мне потребовалась минута, чтобы это переварить.

–Ты никогда не встречался с Микой и Натаниэлом. Я совсем забыла об этом.

–Жан-Клод может прикрыть тебя, Анита, как и любого другого в этой ситуации. Это, как мы прикрываем друг друга. Мика - Немир-Радж местной стаи леопардов. Он получил это место не за красивые глаза. Он победил, потому что он борец и потому, что у него не было выбора.

–Ты меня так подбодрить пытаешься? - спросила я.

Он издал звук, очень похожий на смех.

–Да.

–Знаешь, а ведь получается

Он рассмеялся.

–Кто из твоих любовников - пушечное мясо, Анита? О ком ты действительно больше всего волнуешься?

Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и ответила:

–Натаниэл.

–Почему он?

–Потому что он не боец. Я вожу его в тир, и он уже кое-чему научился.

Мне вспомнился момент, когда Химера, очень плохой парень, появился у нас в городе. Я вспомнила, как мы с Натаниэлом попали в засаду. Я забыла. Он тогда кого-то убил, а я про это забыла. Я даже не подумала, как это могло на него повлиять. Ну и какая из меня Немир-Ра после такого. Удавиться.

–Анита, ты еще тут?

–Да, я только вспомнила кое-что, о чем совершенно забыла. Натаниэл кого-то застрелил, чтобы спасти меня. Один из крысолюдов был убит, и он подобрал его пистолет и воспользовался им точно, как я его и учила. - Мне внезапно стало холодно до самых кончиков пальцев ног. Все эти ужасные вещи, которые заставляли делать Натаниэла за годы, проведенные на улице, перекрывал тот факт, что я вынудила его убить. Он сделал это из любви, но положение дел от этого не менялось. В любом случае кто-то уже был мертв.

–Он сделал это, Анита, - в тоне Эдуарда звучало одобрение.

–Ты же видишь, я не вспоминала об этом до сего момента. Какой человек может такое забыть?

–Это его сломало?

–Нет.

–Тогда позволь ему двигаться дальше, - напутствовал Эдуард.

–Так же, как это сделал ты. - Выдохнула я.

–Так же, как это сделал я

–Но я не способна так спокойно его отпустить.

–Нет, ты нет.

–Сколько Питер знает о том, какой ты в действительности убийца монстров?

–Это мое дело, Анита, не твое. - Его голос перестал быть дружелюбным.

–Мне хотелось бы знать, но ты прав. Я не обращала внимания на Питера, потому что ему было четырнадцать.

–В том году ему исполнилось пятнадцать.

–О, тогда получается, я его не видела не два года, а скорее полтора. Теперь мне должно стать легче и спокойнее насчет того, что ты его втягиваешь во все это.

–Я только хочу сказать, что он не был ребенком, когда встретился с нами. Он был молодым человеком, и я рассматривал его именно с этой точки зрения.

–Неудивительно, что он тебя обожает, - ответила я.

На этот раз затих Эдуард.

–Я слышу, как ты дышишь, - заметила я.

–Помнишь, я говорил, что мы не болтам?

–Да.

–Я только что понял, что ты - единственный человек, с которым я могу поговорить об этом.

–О Питере?

–Нет.

Мысленно я пролистала список вещей, о которых Эдуард мог говорить только со мной, но ничего на ум так и не пришло.

–Я тебя внимательно слушаю.

–Донна хочет детей.

Я замерла. Теперь была моя очередь погрузиться в недоумение. У меня получилось найти пару слов, но они все не подходили.

–Правда? Мне казалось, что она уже не настолько молода, чтобы думать об этом.

–Ей всего сорок два, Анита.

–Прости, Эдуард. Я не то сказать хотела, просто я никогда не представляла тебя с младенцем.

–Так же, как и я тебя, - отозвался он, и мне показалось, что он начинал злиться.

Хуже всего было то, что мое горло свело спазмом и глаза начало щипать. Что со мной, черт возьми, было не так?

–Ты когда-нибудь жалел, что у тебя нет той жизни, которая полна младенцев и такого вот дерьма? - спросила я, борясь со своими внезапно взбесившимися эмоциями.

–Нет, - ответил он.

–Никогда? - спросила я.

–Ты подумываешь о ребенке? - поинтересовался он.

–В прошлом месяце у меня было серьезное подозрение на беременность. Оно не подтвердилось. Скажем так, это заставило меня иначе взглянуть на некоторые вещи.

–В этом и различие между нами, Анита, если у меня будут дети с Донной, это меня не спасет. Это добавит мне неприятностей.

–Я знаю, это целая история.

–Ты серьезно думала о ребенке?

–Я была чертовски рада, когда узнала, что не беременна.

–А твои мужчины как отреагировали?

–Знаешь, нормальные люди назвали бы их моими бойфрендами.

–Никто из женщин не назначает свиданий такой своре мужчин, как ты, Анита. Ты их трахаешь, но не встречаешься с ними. У меня и так много неприятностей от одной-то женщины, я не и предположить, что было бы, будь у меня их полдюжины.

–Возможно, у меня лучше получается строить отношения, чем у тебя, - ответила я, и мой голос уже не был таким дружелюбным. Я все еще была готова разрыдаться, но внутри меня кипела ярость, качественный гнев подогревал меня.

–Возможно, девушкам с этим проще.

–Минуточку! Как ты узнал, со сколькими я сплю?

–Ты и твой милый гарем - самая популярная сплетня во всем сверхъестественном мире.

–Мы что? - я позволила гневу проступить на поверхность.

–Не наседай, я был бы никудышным в своем деле, если бы не слушал все возможные источники. Ты ведь хочешь, чтобы я хорошо себя вел? Тэд Форестер - легальный охотник на вампиров, федеральный маршал, как и ты. - Это меня немного охладило, потому что я не знала, что у Эдуарда есть жетон. Это казалось каким-то неправильным. Слишком многие охотники за вампами сдали экзамен по стрельбе, но многие из них не прошли обучение. Правительство приложило все усилия, чтобы по стране было как можно больше легальных федеральных маршалов. Эдуард был профи в обучении стрельбе из различного оружия. Но факт, что Тэд Форестер работал на правительство, находясь по ту сторону от закона, говорил о том, что у Эдуарда были очень могущественные друзья, сумевшие дать ему пропуск в федеральные войска практически под настоящим именем. Я могла спросить, но он отказался бы отвечать. Естественно не ответил бы, таков Эдуард. Человек-тайна.

–Я не люблю, когда за мной шпионят, Эдуард. Ты это знаешь. - Знал ли Эдуард об ardeur? Насколько это имело значение для метафизической стороны моей жизни? Я никак не могла понять.

–Так как твои му… друзья отреагировали на новость о ребенке? - спросил он.

–Тебе действительно интересно?

–Я бы не спросил, будь оно мне не интересно, - ответил он, вероятнее всего веря в то, что говорит.

–Чудненько, - ответила я. - Вполне прилично отреагировали. Мика и Натаниэл были готовы перевернуть весь уклад своих жизней с ног на голову, чтобы успешно играть роли папы и няни, если бы я согласилась оставить малыша. Ричард попросил, чтобы я и его включила в список. Жан-Клод отреагировал, как всегда: осторожно, ожидая, что я в любую минуту могу психануть. - Я задумалась обо всем этом. - Я думаю, что Ашер был доволен, но никак этого не показал.

–Я знал, что ты живешь с Микой и Натаниэлом. Но когда Жан-Клод начал делить тебя с другими вампирами? Мне казалось, вампы не любят делиться.

–Ашер - исключение для Жан-Клода.

Он вздохнул.

–Обычно я люблю по выводить тебя, Анита, но сейчас слишком рано, и я знаю, что у тебя было трудное утро.

–И что бы это значило? - спросила я, не сумев скрыть нотки подозрительности в голосе.

Он издал звук средний между хихиканьем и мычанием.

–Я расскажу тебе сплетню, а ты скажешь мне, насколько она правдива.

–Сплетню, - переспросила я. - Что за сплетня?

–Анита, благодаря моему новому статусу я могу завязывать знакомства со многими охотниками на монстров, так что не только у тебя есть связи в сверхъестественной сфере этого города. По общему мнению, ты очень тесно связана с ними со всеми.

–И что это должно значить? - спросила я, уже не пытаясь скрыть раздражение.

–Это значит, что никто больше не трахает столько вампов, принадлежащих Принцу Города.

С этим утверждением было сложно спорить.

–Хорошо.

–Арлекин появляется только тогда, когда вы нарушаете закон или делаете что-то, то не нравится Совету?

–Да, - ответила я.

–Я мог бы спросить, что вы и ваши вампиры могли сделать такого, что бы привлекло внимание к вам, но у меня нет времени на расспросы. Я должен заканчивать разговор и собираться в дорогу. Мне еще предстоит найти и подготовить резерв, а это посложнее поиска транспорта или оружия.

–Спроси меня, о чем собирался, - сказала я, не уверенная, что хочу отвечать на его вопросы.

–Жан-Клод стал родоначальником своей линии вампиров и отделился от своего создателя и его линии.

Я была удивлена, очень удивлена.

–Кто, черт возьми, распускает эти слухи?

–Не трать наше время, Анита, это правда или нет?

–Частично. Он стал родоначальником своей линии. Это значит, что он прервал связь со своей прежней хозяйкой, но не со всей Европой. Он лишь перестал быть мальчиком по вызову для Бель Морте.

–У тебя есть любовники среди вампиров Жан-Клода и представителей местных объединений оборотней.

Я ужасно не хотела отвечать на этот вопрос. Я смущалась? Да.

–Я не вижу связи между моей личной жизнью и Арлекином, приехавшим в наш город.

–Давай остановимся на том, что от ответа зависит, буду ли я задавать еще вопросы, или же мы просто на этом остановимся. Я теперь весьма заинтригован.

–Заинтригован чем? - спросила я.

–Ответь на вопрос, Анита, у тебя есть некая система в выборе любовников?

Я выдохнула и ответила:

–Да, некая последовательность есть.

–Их больше двух, или больше трех, как я думаю, - сказал он с сомнением.

–Да, наверное так.

Он пару секунд помолчал, потом предположил:

–Жан-Клод тащит любого в постель, прежде чем позволяет присоединиться к поцелую?

–Не угадал.

–Он заставляет их трахаться с тобой?

–Опять не угадал, и никто бы не угадал, потому что даже я не могу сама со своей личной жизнью разобраться.

Он усмехнулся, затем продолжил:

–Если бы ты не ответила мне правильно на первый вопрос, то я не стал бы задавать следующие. Я думаю, что ты дневной вампир, кормящийся похотью вместо крови. Не я один так считаю, думаю, ты должна знать, что другие охотники за монстрами тоже догадываются об этом. Я раньше думал, что они просто завидуют твоему списку трупов.

Я напряженно сглотнула и вернулась на край ванной.

–Анита, - позвал он, - ты притихла.

–Я знаю.

–Анита, это ведь не правда. Ты не дневной вампир.

–Не вампир, не совсем.

–Т.е. как?

–Ты знаешь, что такое ardeur?

–Я знаю лишь французское слово, но ведь этого маловато, не так ли?

Я кратко объяснила ему, как смогла, что такое ardeur.

–Тебе надо трахаться каждые несколько часов или?

–Или я умру, но перед этим прикончу Натаниэла и Дамиана.

–Т.е.?

–У меня есть слуга-вампир и зверь, приходящий по моему зову.

–КАК!

Я никогда не слышала еще его таким удивленным.

Я повторила.

–О таком никто никогда не слышал, Анита. У человека не может быть слуги-вампира, оно не работает в эту сторону.

–Я в курсе, - ответила я.

–Натаниэл твой подвластный зверь?

–Видимо.

–Совет в курсе?

–Да.

–Чудесненько, не удивительно, что они хотят спустить на вас всех собак. Вы счастливчики, что вас еще не убрали.

–Совет разделился во мнении по поводу нас с Жан-Клодом.

–И как же распределились голоса?

–Кое-кто не отказался бы увидеть нас мертвыми, но не большинство. Они не согласятся.

–Так Арлекин прибыл сломить вашу волю?

–Может и так, честно говоря, я уже ни в чем не уверена.

–Может, еще что-нибудь расскажешь из того, что вы могли сделать, пока я не приехал к вам?

Я задумалась о том, говорить ли ему, что я могу быть оборотнем-универсалом. Я много о чем подумала и вздохнула. И тут мне в голову пришла еще одна вещь, которой мы могли бы заставить волноваться других Принцев Городов по всей территории США.

–Возможно.

–Как это «возможно»? Анита, ты не хочешь мне все рассказать, раз уж я буду твоим резервом и притащу свою грешную задницу в Сент-Луис? Мне ведь очень нужно это знать.

–Я правда не знаю, Эдуард. Жан-Клод и я сделали кое-что прошлым ноябрем, кое-что очень сильное. Это могло напугать даже самого Арлекина.

–И что же это?

–У нас была небольшая частная беседа с несколькими Принцами Городов. Двое из них могут назваться друзьями Жан-Клода.

–И, - продолжил он.

–И в процессе вмешалась Бель Морте напрямую из Европы. Она влезла в мое сознание и сознание Принца Чикаго.

–Августин, - уточнил он, - Огги, как называют его друзья.

–Ты его знаешь?

–Знаю, - ответил Эдуард.

–Тогда ты знаешь, насколько он силен.

–Да.

–Мы отымели его, Эдуард.

–Как отымели? - спросил он.

–Жан-Клод и я кормились от него, мы питали ardeur на нем. Мы питались им, а через него всеми его людьми, которых он привез с собой. Это был удивительный всплеск силы, и все мы, вампиры, оборотни, все, кто связан с Жан-Клодом или со мной метафизически, получили часть этой силы.

–Я свяжусь с резервом, который собирался позвать, и они присоединятся ко мне позже. Я буду у вас, - он сделал паузу, сверяя часы, - часа через четыре или самое большое пять. Я буду в Сент-Луисе до заката.

–Ты думаешь, что может случиться что-то настолько серьезное? - спросила я.

–Если бы я был вампиром, твоим слугой, я бы захотел тебя убить за одно это. Но если вы отымели Августина, одного из самых сильных мастеров США, тогда да, я думаю, они там все забегали. Странно, что Арлекин не посетил Сент-Луис раньше.

–Я думаю, и нужно было оправдание, которое они нашли в Малькоме и его пастве. Совет действительно разделился во мнениях о Жан-Клоде и его силе. Я думаю, что Совет не прислал бы Арлекина за нашими головами, но поскольку они и так здесь, разбираются с Церковью Вечной Жизни, то могут и нас прихватить. Двух зайцев одним выстрелом.

–Логично, - сказал он. - Я буду у тебя, как только смогу, Анита.

–Спасибо, Эдуард.

–Пока рано благодарить.

–А почему нет?

–Увидимся через несколько часов, Анита. Смотри, что у тебя за спиной, если они Мастера, то у них могут быть подвластные звери и слуги-люди, выполняющие роль дневных глаз. Только потому что ты под солнцем, ты не в безопасности.

–Я знаю это, Эдуард.

–Возможно, но будь осторожна, пока я не приеду.

–Приложу все усилия, - сказала я в уже немую трубку. Он отключился. И я последовала его примеру.

Глава 11

Натаниэл спал на красных шелковых простынях Жан-Клода. Сам Жан-Клод был в комнате Ашера в течение дня, но посчитал нужным сменить простыни у себя в спальной на красные, потому что мы трое на красном смотримся особенно хорошо. Глаза Мики отразили свет от приоткрытой двери в ванную. Его темно-каштановые волосы вились темной пеной вокруг узкого треугольника его лица. Приоткрытая дверь была нашей версией ночника, потому как другой лампы возле кровати не было, а к выключателю пришлось бы идти через всю комнату. В глазах Мики отразился едва заметный жар и они заблестели. Его глаза были глазами леопарда или по крайней мере очень сильно на них походили. Врачи говорят, что сам механизм восприятия зрительных образов соответствует человеческому глазу, но вот вид. Я распустила волосы, вспоминая. Химера, тот е плохой парень, что устроил засаду, заставившую Натаниэла взять в руки пистолет и стрелять из него, принуждал Мику оставаться в животной форме так долго, что он уже не смог полностью перекинуться назад. Его глаза никогда уже не станут человеческими. Я однажды спросила его, какого они были цвета до случившегося. Он ответил, что карими. Мне было сложно представить что-то, кроме золотисто-зеленого оттенка его глаз, с которым он попал ко мне. Они были частью образа Мики, любые другие сделали бы его лицо неузнаваемым.

Его голос был тих, как тот, что вы используете, стараясь не разбудить кого-то спящего при вас.

–Что он сказал?

–Он будет здесь через четыре или пять часов. С резервом. - Я подошла к краю кровати.

–Кто в резерве?

–Я не знаю.

–Ты не спросила.

–Нет, - по правде сказать, я даже и не подумала спросить.

–Ты ему настолько доверяешь? - спросил Мика.

Я кивнула.

Мика перекатился под красным шелком так, чтобы можно было дотянуться до моей руки. Он пытался втянуть меня на кровать, но в шелковой одежде на шелковых простынях я так и не научилась правильно себя держать. Они были слишком скользкими. Я отобрала у него свою руку и сняла пояс. Он откинулся назад, наблюдая за мной взглядом, который вы можете получить только от мужчины, взглядом, полным секса, вожделения, словом мужским взглядом. Это не взгляд, полный любви, той, что с цветами и обещаниями сердца, это взгляд, говорящий о том, что с вами хотят сделать здесь и сейчас. Эдуард прав. Мика мой любовник. Не друг. Мы праздновали годовщины. Мы ходили в театр, в кино, ездили на пикники с подачи Натаниэла, но объединял нас в конечном счете секс. Вожделение, как лесной пожар, который мог спалить наши души до тла, но вместо этого спас нас. По крайней мере мне так казалось. Я действительно не спрашивала частенько его мнения.

–Какой серьезный вид, - сказал он.

Я кивнула, позволяя одежде соскользнуть на пол. Я стояла перед ним голой и ощущала то, что чувствовала с самого первого момента, как вошла - желание. Он снова потянулся ко мне, и я позволила ему помочь мне взобраться на постель. Кровать была настолько большой, что он мог спокойно уложить меня рядом с собой, не потревожив при этом так трогательно спящего Натаниэла.

В ноябре, когда мы с Жан-Клодом поимели Августина из Чикаго, мы выяснили еще кое-что. Мое вожделение к Мике и его ко мне были проявлениями моих околовампирских способностей. Не таких, как у Жан-Клода или Августина, но схожих. Мои способности, вероятнее всего, были следствием меток Жан-Клода, но они видоизменились благодаря моей некромантии, и теперь сильно отличались от исходных. Я походила на вампира линии Бель Морте, способности которых сплошь связаны с похоть, сексом и любовью, но не в общепринятом смысле. Но это было даже за гранью возможностей линии Бель. Моя версия ее ardeur позволяла мне видеть в сердце другого человека его самые заветные желания, как и в моем собственном, и исполнять их. Когда Мика встретился со мной, мне нужен был человек, который смог бы управлять коалицией оборотней, которую мы создали. Кто-то кто помог бы мне с моими леопардами, которых я унаследовала, когда убила их прежнего альфу. Мне нужен был кто-то, кто не воспринимал бы мое хладнокровие и практичность в штыки. Мика перекрыл все эти мои потребности, а я смогла увидеть и исполнить его самое большое желание - освободить его пард от хватки Химеры, сексуального садиста, который их захватил. Я убила Химеру и освободила их все, и Мика остался со мной. Вот так это и было. Это было настолько непохоже на меня, и в ноябре мы получили разгадку: мои способности вампира дали нам шанс стать парой.

Мика лег поверх шелка, а я легла на него. Его руки прошлись по моему телу сверху вниз, и наши губы нашли друг друга. Мы должно быть слишком сильно зашевелились, потому что Натаниэл слегка зашевелился. Это заставило нас замереть и повернуться к нему. Его лицо было все еще умиротворенным, глаза все еще прикрытыми, его волосы сияли в темноте.

Вампирские силы сделали Натаниэла моим подвластным зверем и заставили нас любить друг друга еще сильнее. Это была настоящая любовь, реальная, но началась она с вампирских игр. Но способности Бель Морте не предусматривали оба варианта. Как сказал Огги, «вы можете завладеть кем-то лишь настолько, насколько готовы допустить, чтобы завладели вами». Очевидно я мечтала, чтобы кто-нибудь настолько завладел моим сердцем.

Натаниэл снова шевельнулся во сне. Его лицо помрачнело, нахмурилось. Он издал тихий звук. Звук кошмара. В последнее время его кошмары участились. Его врач сказал, что это связано с тем, что он чувствует себя с нами в полной безопасности, и его подсознание начало выкапывать глубинные страхи, о которых давно уже позабыло. Мы были его зоной комфорта. И почему только чувство безопасности поднимает все это дерьмо на поверхность? Казалось бы, все должно быть как раз наоборот, не так ли?

Мы дотронулись до него одновременно, Мика провел рукой вдоль обнаженной бледности его плеча, я коснулась его щеки. Мы гладили его беззвучно. Чаще всего ласковые прикосновения помогали прогнать плохой сон. По-настоящему плохие вещи так прогнать увы нельзя.

В дверь тихо постучали. Мы продолжали смотреть на Натаниэла, одна рука которого выбилась из-под покрывала. Он быстро заморгал своими перепуганными глазами, будто ожидал, что проснется где-то еще. Он увидел нас и ощутимо расслабился. Он улыбнулся и сказал:

–Кто так?

Я покачала головой, все еще не выпуская Мику из рук.

–Я не знаю, - отозвался Мика.

–Что? - позвала я.

Это был Ремус, один из экс-военных вергиен. Их наняли, когда Химера вырезал почти всех качков и тренеров из числа местных гиен. Питер подтвердил, что это так. Гиенам нравились эффектные мускулы, а не настоящее оружие. Они только не учли, что мускулистость это просто мило и еще не значит, что она спасет.

–Там Ульфрик. Он хочет войти.

Ульфрик, царь волков, Ричард Зееман стоял за нашей дверью. Вопрос, почему? Я хотела спросить, что конкретно он хочет, но он мог бы неправильно это воспринять, потому я взглянула на Мику.

Он пожал плечами, откидываясь назад, она рука все еще обнимала меня, вторая тянулась вдоль моего тела. Я осталась в его объятиях, потому что так от двери я не выглядела совсем уж голой. Ричард был моим возлюбленным, но мы совершенно не могли найти общий язык во всех остальных вопросах. Я не стану вставать с кровати ради него, но и дразнить его голым телом тоже не стану. Независимо от того, как бы я ни поступила, все равно все закончится стычкой. Когда мы не трахались, мы ссорились. Мы ссорились, трахались и я кормилась на нем. Такими и были все наши отношения в последнее время.

–Анита, - раздался голос Ричарда, - впусти меня.

–Впусти его, Ремус, - сказала я.

Натаниэл перекатился на спину и постарался прикрыть всю свою наготу покрывалом, заметив Ричарда в дверях. Он колебался, наблюдая за нами в полосе света из прихожей. Его волосы наконец достаточно отрасли, чтобы струится волнами чуть ниже плеч. Они казались черными с нимбом золота по краю, но на самом деле были коричневыми с золотом в тех местах, где свет проходил сквозь них. На нем были джинсы и джинсовая куртка с меховым воротником. В руке у него был небольшой кейс. Он присел прямо на пол возле двери.

Я мельком увидела охрану в прихожей, прежде, чем он закрыл за собой дверь. Клаудия, крысолюдка и одна из немногих женщин в моем окружении, посмотрела на меня вопросительно. Я отрицательно покачала головой. Это было моим способом показать, что пусть идет. Я не была уверена, что это хорошая идея, но я не могла найти аргументов, чтобы выставить его из своей спальной, не начиная боя. А война мне была не нужна.

–Я могу включить свет? - спросил он вежливо.

Я посмотрела на остальных двух мужчин. Они кивнули и пожали плечами.

–Конечно, - ответила я.

Я заморгала от внезапно яркого света. Он на самом деле не был таким уж ярким, но после настоящей густой темноты, он таким казался. Когда мои глаза привыкли, я смогла взглянуть на Ричарда. Он был таким же, как и всегда: шесть футов и один дюйм мужской красоты. Прекрасные скулы и почти идеальный загар, говорили о том, что в его жилах текла голландская кровь, с примесью еще какой-то европейской. Держу пари, что была еще и индейская кровь, но он точно не знал. Он был почти запредельно красив. Так почему же вампирские силы не сделали и нас идеальной парой? Потому что они работают только тогда, когда вы точно знаете, чего хотите. Ричард не знал. Он был слишком противоречив, слишком погрузился в ненависть к себе, чтобы прислушаться к желаниям своего сердца.

Он посмотрел на гроб, стоящий вдоль дальней стены комнаты.

–Жан-Клод? - поинтересовался он.

–Дамиан, - ответила я.

Он кивнул.

–Так ты можешь проверить, не начала ли выпить его.

Ричард фактически на себе принес безжизненное тело Дамиана ко мне в надежде, что я его спасу.

–Да, - я натянула простыню на грудь. Так грудь Мики была менее прикрыта, но это было и к лучшему. Его тело и так прикрывало все вплоть до линии моего бедра от взгляда Ричарда.

–Где спит Жан-Клод?

–В комнате Ашера, - ответила я.

Он мог оставить свой чемодан за дверью, но поставил его в центр комнаты, между дверью и кроватью. Он облизал губы и отвернулся от нас. Он был взбудоражен - почему?

–У Джейсона новая подружка, которая спит у него.

–Педитта, Педи, - отозвалась я. Она досталась нам от Принца Кейп-Кода. Она была русалкой. Настоящая живая русалка. Первая из встреченных мной. На первый взгляд она была человеком. Мне рассказывали, что она действительно может превращаться в рыбу местами, но сама я никогда не видела.

Ричард кивнул.

Мика перебрался через меня, и я поняла, что он хочет что-то спросить. Ох.

–Ты хочешь остаться с нами? - спросил Мика.

Ричард прикрыл свои великолепные глаза цвета молочного шоколада. Он глубоко вздохнул, выдохнул и кивнул.

Мы все успели обменяться взглядом еще до того, как он их снова открыл. Видимо мы выглядели удивленными, потому что он поспешил объяснить:

–Я оборотень, а нам нравится спать большой теплой кучей, как щенки.

–Большинство из вас это любят, - сказала я, - но ты никогда не спал со мной и другими ребятами.

–Это часть тебя, Анита. Это часть нас всех.

Он затолкал свои руки в карманы куртки и уставился в пол.

–Я собирался праздновать годовщину, когда получил сообщение о том, что в городе появилась группа очень сильных и опасных вампов. - Он поднял лицо, перекошенное от гнева, который он получил от меня через метки Жан-Клода. Он разделил со мной мой гнев, и общаться с ним стало еще тяжелее. - Мне пришлось уйти в самом начале вечера, и я не смог объяснить ей, почему.

–Нам тоже пришлось отказаться от нашей годовщины, - отозвался Натаниэль.

Ричард посмотрел на него недружелюбно, но его слова были нейтральными.

–Вы пытались праздновать годовщину.

–Да, - отозвалась я.

–Жаль, что сорвалось.

–Мне тоже жаль, что сорвалась ваша годовщина, - ответила я. Боже, как мы были вежливы.

–Они нашли жучков в моем доме, Анита. Мои встречи, телефонные разговоры, все было перехвачено. - Он покачал каблуками своих ботинок.

–Я знаю, - ответила я. - У нас то же самое.

–Цирк - самое безопасное место, которое у нас сейчас есть на ближайшие дни.

–Боишься, - сказала я.

–Страшно то, что я могу подвергнуть опасности детей, которым преподаю. Если все не закончится до понедельника, мне придется взять отпуск.

Казалось, что он спрашивает мое мнение обо всем этом, и я не знала, что ему сказать, зато Мика знал.

–Мы все были расстроены происшедшим. Может, стоит поспать.

Ричард закивал, слишком быстро, слишком часто. В подземельях были комнаты для гостей. Еще была кушетка в гостиной, достаточно широкая, чтобы он мог на нее польститься. Итак, почему он пришел к нам?

–Я могу остаться? - спросил он, не глядя на нас.

–Да, - ответил Мика.

–Да, - кивнула я.

–Натаниэл? - вопросительно посмотрел он.

–Я не доминант, у меня нет права голоса

–Это просто вежливость, - отозвался Ричард.

–Спасибо, - сказала я, - за это. Я это ценю.

–Я тоже, - отозвался Натаниэл, - но ты не должен был спрашивать. Эта кровать была прежде твоей, чем моей.

Это было странным, но Ричард улыбнулся.

–Хорошо, что хоть кто-то помнит это.

Он не казался сердитым, когда говорил это. Он взял чемодан и пошел к кровати. Он прошел мимо, и все мы следили за ним взглядом. Он поставил чемодан рядом с большим шкафом в углу, где была наша запасная одежда. Сначала он снял куртку и повесил ее на вешалку в шкаф. Потом достал рубашки, носки и нижнее белье и спрятал в ящик. Он вел себя так, будто нас вообще не было в комнате. Мы снова переглянулись. Это был просто фантастический, суперцивилизованный Ричард. Что, черт возьми происходит?

Мика начал вытаскивать покрывало, давая мне понять, что нужно вынуть его из-под нас, чтобы мы смогли им прикрыться. Он был прав, предусмотрительность одна из его лучших черт. Мы все трое разместились под шелковыми простынями, когда Ричард распаковал все вплоть до банных принадлежностей. Он оставил дверь в ванную широко открытой, так чтобы полоса света была шире, затем прошел к двери и выключил верхний свет. Это было настолько нормальным, что напугало меня. Я не видела его разумным месяцами, может даже годами. Мои плечи напряглись на пистолете. У меня было чувство затишья перед бурей, но я не могла с уверенностью сказать была ли это реальная тревога или только ее видимость. мы могли бы разделить с Ричардом мечты, чувства и мысли, но сейчас мы оба были напряжены, как никогда. Мы отстранились друг от друга метафизически настолько, насколько могли бы быть связаны метками Жан-Клода. Так было всем проще.

Ричард прошел к кровати, не поднимая на нас своих хмурых глаз. Он сел на кровать около меня. Мы трое отодвинулись, чтобы дать ему место на кровати. Он должно быть почувствовал движение, но не отреагировал. Он снял ботинки и остался в одних носках. Когда он снял футболку, перед моими глазами раскинулась мускулистая поверхность его спины. Кончики его волос ласкали кожу.

Я боролась с желанием потрогать его. Я боялась того, что может случиться. Боялась, что он это неправильно поймет.

Ему пришлось встать, чтобы расстегнуть пуговицу на поясе джинсов. Щелчок расстегнувшийся кнопки отозвался судорогой в моем теле. Ричард был человеком, который показал мне всю прелесть этих кнопок.

Рука Мики обвилась вокруг моей талии, привлекая меня к его телу. Он ревнует?

Ричард колебался. Нагота для оборотней была от природы вторична, но ему явно не хотелось обнажаться перед моими мужчинами. Он этого не делал. Он снял джинсы одним резким движением. Если он и носил нижнее белье, сейчас его на нем не было. Вид его наготы сделал со мной то, что делал всегда: я перестала дышать и могла думать только о том, чтобы его коснуться. Чтобы меня победить, Ричарду достаточно было просто раздеться, и любая моя воинственность пропадала начисто. Я даже спорить с ним не могла, когда он так потрясающе выглядел.

Он дал джинсам упасть на пол и повернулся к кровати. Его глаза были все еще печальными, а волосы рассыпались вокруг лица. Он наконец нашел и встретился взглядом с моими глазами. Я пыталась сохранить выражение лица. Я позволила ему увидеть, насколько я его считаю красивым в его наготе. Даже рядом с Микой, обнимающим меня, Ричард был красив.

Он улыбнулся, наполовину застенчиво, наполовину своей обычной улыбкой. Ричард, который знал, насколько я его люблю, и сколько он для меня значит. Он приподнял простынь и скользнул под нее. Он был достаточно высок, чтобы взобраться на кровать без посторонней помощи.

–Подвиньтесь, пожалуйста. - Попросил он.

Мика быстро переместился, увлекая меня за собой. Ричард устроился на том месте, где только что были мы. Я почувствовала движение на кровати, которое значило, что Натаниэл тоже подвинулся. Кровать была не просто большой, она была гигантской. У нас собиралось иногда больше народу, чем могло бы на ней разместить, просто, чтобы спать вместе. Ричард еще задвинулся на кровать, пока не прижался почти вплотную к моему телу. Рука Мики все еще лежала у меня на талии.

–Я не уверен в том, куда девать свои руки, - сказал Ричард.

Мика рассмеялся смехом хорошего парня.

–Я знаю, о чем ты.

–Куда ты бы хотел их положить? - спросил Натаниэл.

Я обернулась и увидела, что Натаниэл смотрит на нас из-за тела Мики.

–Я обеспокоен и устал. Мне хотелось бы, чтобы меня касались, чтобы касался я.

–Ты оборотень, - сказал Мика. - Всем нам нравится контакт с голой кожей, когда мы выбиты из колеи.

Ричард кивнул. Он был приподнялся на локте, и даже Натаниэл рядом с ним выглядел маленьким. Ричард был одним из тех крупных мужчин, которые не выглядят такими уж большими, пока вы к ним не приближаетесь.

–Я привел своих волков с собой. Они в одной из комнат для гостей. Так что у меня могла быть и своя щенячья куча. Я мог сюда и не приходить.

Я сглотнула.

–Тогда почему ты здесь, - спросил Мика.

–Я устал справляться со всем этим в одиночку.

Я не уверена, что это было достаточным ответом на вопрос, но Мика позади меня удовлетворенно кивнул.

–Прекрати убегать.

–Я не уверен, что знаю, как это сделать.

Это было похоже на то, что они обсуждают дело, которое меня не касается, но касается их двоих. Возможно, трое из них, или по крайней мере двое, чувствовали себя такими же неуверенными, как Натаниэл?

–Это уже начало, - ответил Мика.

Ричард кивнул, и наконец перевел глаза на меня. Когда-то я мечтала, что эти глаза буду видеть каждое утро, только проснувшись. В последнее время это все больше отдалялось от реальности.

–Я не знаю, как это сделать.

–Сделать что? - прошептала я.

–Я хочу поцеловать тебя, но не хотел бы трахаться со всеми в этой кровати.

Я не была уверена, что он не хотел секса только со мной в присутствие других или не хотел секса буквально со всеми нами. Мне думается, что оба варианта были правильными.

–Я хотела дотронуться до тебя с момента, как ты снял рубаку, - сказала я. Это было правдой. Возможно, если говорить правду, все будет хорошо.

Он улыбнулся, и это была улыбка именно Ричарда. Та улыбка, которую он иногда мне демонстрировал, когда знал, как на меня влияет его вид. Он обычно был очень скромным на вид с этой улыбкой.

Он склонился ко мне, но его руки все еще были ближе к нему. Наши губы соприкоснулись, его волосы скользнули вдоль моей щеки. Рука Мики обмякла на моей талии, давая мне понять, что я могу повернуться, как мне удобнее. Ну или я так поняла. Я положила руку на выпуклость груди Ричарда. Мое лицо легло в его ладони. Мы поцеловались, и его губы были все такими же полными, такими же мягкими и манящими, какими они были всегда. Моя рука скользнула с его груди на талию. Он прижимал меня к своему телу, и поцелуй начал перерастать в что-то гораздо большее. Мое тело свалилось на него, руки скользнули за спину, раздумывая, опускаться ли ниже. Его тело уже горело нарастающим желанием. Я хотела ответить на это желание, но он сказал, что не хочет секса со всеми нами.

Он отодвинулся, все еще задыхаясь после поцелуя, со смехом в глазах.

–Боже, как ты это делаешь со мной?

Мой собственный голос был хриплым.

–Так же, как ты со мной.

Он рассмеялся, скользя взглядом по остальным мужчинам за моей спиной. Его глаза потемнели.

–Я не могу, не могу, пока еще нет…

–По правде, Ричард, это больше, чем бывало с Микой и Натаниэлом.

Он кивнул.

–Для меня тоже.

–Это сильно бы испортило всем настроение, если бы я скажу, что думаю? - спросил Натаниэл. Я хотела поинтересоваться, что он имел в виду, но не стала.

Ричард посмотрел на мужчину на другой стороне кровати.

–Это не твое дело.

–Нет, не мое, - согласился Натаниэл.

Ричард склонил голову, потом кивнул.

–Хорошо, я люблю Аниту. Я пытаюсь научиться любить ее всю, даже ту часть, которая хочет жить с двумя мужчинами. - В его глазах было сомнение и раздраженность.

–Мой врач сказал мне, что если я хочу быть равноправным партнером в отношениях, я долен научиться говорить, чего хочу. Что говорит тебе твой внутренний голос о чувствах к Аните? - спросил Натаниэл.

Ричард проигнорировал вопрос.

–Что ты попросишь у Аниты? Чего ты хочешь от нее добиться?

–Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой.

Ричард кивнул, подтверждая справедливость сказанного.

–Мой врач говорит, что я должен либо придти к компромиссу с Анитой, либо идти дальше.

–Ты знаешь, что я люблю игры в подчинение? - спросил Натаниэл.

Я не хотела находиться голой в одной кровати с ними, когда они выясняли все это, но если это могло помочь им наладить отношения, я была готова это сделать.

–Я знаю, Райна много рассказывала мне о тебе. - Райна была предыдущей Лупой в стае волков. Она лишила девственности Ричарда и приучила Натаниэла быть милой мазохистской подстилкой.

Мы с Микой оглянулись на Натаниэла. Это походило на матч по теннису.

Натаниэл кивнул.

–Анита не станет этого делать со мной, хоть я этого и хочу от нее.

–Она чуть ли не настолько же упряма в этом отношении, чем я, - согласился Ричард.

–Я знаю, - сказал Натаниэл.

–Она согласилась?

–Не совсем.

–Ты собираешься бросить ее, если она не сможет этого сделать?

Мика откинулся на спинку кровати между нами, чувствуя себя лишним.

–Я попросил ее дать мне возможность найти кого-то на стороне для меня, кто мог бы доминировать надо мной, но не заниматься со мной при этом сексом.

Ричард, наконец, повернулся ко мне, и мне было жаль, что его втянули в этот разговор.

–Ты действительно знаешь, кого выбрать?

–Что это должно значить? - спросила я, но сложно быть возмущенной, лежа голой в кровати с тремя мужчинами.

Ричард рассмеялся хорошим открытым смехом. Он поцеловал меня крепко и быстро. А я лежала там и хмурилась, глядя на него.

–Это значит, давай спать.

Он перевернулся на противоположный от меня бок. Я поколебалась секунду и тоже отвернулась от него в другую сторону. Это была моя защитная реакция, укрыться с Микой и Натаниэлом. Это заняло у нас некоторое время, но наконец мы все устроились. Тело Ричарда прижималось к моей спине, Мика лег рядом со мной, Натаниэл у него за спиной. Моя рука была перекинута через них обоих, таким образом, я все еще могла касаться Натаниэла. Для Ричарда самым трудным оказалось найти место, куда положить руку. Наконец, он явно решил «а пошло все к черту», потому что вытянул свою руку вдоль моей, так что он мог касаться довольно большого участка моего тела, и помогал мне обнимать моих мужчин. Для секса это было бы неприемлемо, но для сна годилось. Но то ли ночь была слишком длинной, то ли удивление от того, что я была зажата между Ричардом и Микой, служило хорошим утешением, чем я думала. Натаниэл заснул первым, как всегда. Примерно в тот же момент уснули Мика и Ричард. Сон окутал меня вместе с дыханием Ричарда на моей шее.

Глава 12

Я проснулась в сплетении тел. Я лежала спиной к Мике и лицом к Ричарду, навалившимися на меня, будто даже во сне они боролись между собой за то, кто обнимет больше моего тела. Ароматы их кожи смешались, будто изысканные духи, обволакивающие мое тело. Но я была все еще между ними и мне было неудобно. Я была настолько с ними перепутана, что даже не смогла достаточно подняться. Чтобы взглянуть на Натаниэла, лежавшего позади Мики. Я думала, что именно неудобная поза разбудила меня, пока не почувствовала какое-то движение в ногах кровати. Я задержала дыхание. Это один из охранников? Так или иначе я знала, чем это не было.

Слабый свет из приоткрытой двери в ванную ничем не мог мне помочь. Это было так, будто свет всасывался сгустившейся тьмой. Мой путь взвился к самому горлу, так что мне стало больно дышать и глотать. Я знала, кто был в темноте, а еще я знала, что это сон. Но только потому, что это сон, еще не значит, что вам не могут причинить боль.

–Что же это?

Я закричала коротким, резким криком. Я смотрела в лицо Ричарда. Он не спал. Он начал оседать, и я двигалась вместе с ним. Он попытался встряхнуть Мику, но я была спокойна. Я уже видела такой сон прежде.

–Разбуди их, - прошептал он, изучая взглядом темноту.

–Ее подвластные звери все большие кошки, они не проснутся.

–Ее… Марми…

Я остановила его, приложив палец к губам. Не пытайся, шептала я. Я не знаю, почему мы говорили шепотом. Она все равно услышала бы нас. Но есть что-то в этом ощущении хищника в темноте, что заставляет шептать. Ты пытаешься притаиться маленьким и тихим. Ты молишься, чтобы оно прошло мимо. Но это не был хищник, однозначно, это было самой ночью, сотканной из жизни, плоти и разума. Я чувствовала запах жасмина и летнего дождя, и еще запах земли, которого раньше не было в моих видениях. Земли, откуда пришла Матушка Тьма. Я понятия не имела о ее возрасте и не хотела знать. Я была некромантом. Я могла бы узнать ее возраст благодаря своим способностям, но не была уверена, что смогу проглотить все эти столетия. Я боялась, что я просто подавлюсь.

–Некромант. - Ее голос прошел сквозь ночь, как ароматный ветер.

Мне удалось проглотить сердцебиение.

–Мать Всей Тьмы, - сказала я, и мог голос был лишь слегка хриплым.

Присутствие Ричарда подбодрило меня. Его рука обернулась вокруг меня, будто он чувствовал то же, что и я. Возможно, в разделении желаний моих, Ричарда и Жан-Клода был смысл. Только мы пока его не поняли.

Я опустилась в изгиб тела Ричарда, к его руке. Моя ладонь на его груди нащупала ритм его сердца.

Темнота сгустилась до невозможности, так что ее стало видно на фоне простых сумерек комнаты, перед нами начала формироваться настоящая черная дыра. Она обрела размытый контур женщины в плаще. Я очень тщательно постаралась передать свою мысль Ричарду «не смотри ей в лицо».

–Я знаю правила, - ответил он вслух. Он услышал меня, вот умница. Мысленные беседы все еще не были моим коньком, более того давались мне с огромным трудом.

–Ты действительно полагаешь, что вас спасет такая мелочь, как не смотреть на мое лицо?

Сильная, она тоже читала наши мысли. Я знал вампиров и менее сильных, кто мог делать такое. Чего я удивлялась.

–Объясни мне еще раз, почему Мика и Натаниэл не проснуться? - попросил Ричард, своим мягким голосом, но уже не шепотом. Уже было слишком поздно, чтобы шептать. Она и так нас нашла.

–Некромант, - позвала она.

–Кошки - ее подвластный зверь, так что она может держать их спящими. Жан-Клод был со мной в прошлый раз, и она и его не отпускала. Но у нее нет власти над волками.

–На сей раз твой волк не спасет тебя, некромантка.

–А как насчет меня? - спросил Ричард, низко зарычав. Это заставило волосы на моих руках встать по стойке смирно, и зашевелиться ту часть меня, где крылись мои звери. Самое правильное было бы назвать это место пещерой, где ждут мои звери. Они идут по длинному коридору, чтобы придти ко мне. Это не совсем точно, потому что они и так во мне. Но это тот зрительный образ, который мне легче всего представить.

Во сне волк мог выйти из меня и резвиться. Мой волк был светлым, белым с кремовым и черными подпалинами и пятнами на голове. Он сел возле меня и присоединился к низкому рычанию Ричарда. Я запустила свою свободную руку в его мех и нашел его таким же, как в последний раз: густым и мягким. Я могла почувствовать вибрацию тела от рычания, мышцы и кожу. Она была реальна, моя волчица. Она была настоящей.

Ричард прекратил рычать и уставился на волка. Она повернула к нему свои коричневые пылающие глаза. Мои глаза, если их наполнить вампирской силой. Они впились взглядами друг в друга, когда тьма вновь заворочалась. Когда Ричард посмотрел на меня снова, его глаза были янтарными, глазами его волка.

–Ваш Мастер оставил вас беззащитными, - сказала она. Ее голос растекался по вокруг контура ее почтитела, сформированного из теней. Она проплыла к изножью кровати.

Волк присел и зарычал, тоном абсолютно серьезным. Таким звуком делают последнее предупреждение перед атакой.

Она не пыталась коснуться кровати. Фактически она остановилась. Я не забыла, как видела ее тело на другом конце комнаты, когда попала в этот сон в последний раз. Неужели та боль, что мой волк причинил ей в прошлый раз, заставила ее колебаться теперь? Неужели ей действительно можно угрожать болью? Боже, я надеялась, что да.

–Вы все еще можете достаться более сильному Мастеру, а нет никого сильнее меня, некромант.

Я цеплялась за мех волка и тело Ричарда.

–Я верю, что метка завершена, Мамочка Тьма.

–Тогда зачем оставлять эту дверь открытой?

Вопрос озадачил меня.

–Я не понимаю, что значит это выражение на твоем лице, я слишком долго не видела людей.

–Я озадачена.

–Я могу помочь тебе не быть озадаченной, некромант. Я прибыла сегодня для того, чтобы переродить тебя. Разрушить ваш триумвират и сделать тебя своим человеком-слугой. Мне не обязательно разделять с тобой кровь, чтобы получить твою душу.

Я пыталась дышать медленнее, но у меня е получалось.

–Ты ее не тронешь, - сказал Ричард, и его голос, казалось., был сделан из камня.

–Я думаю, ты прав, волк. Это была бы битва с твоей частью в ней. А к ней я пока не готова. Но есть и другие, кто в курсе, что Жан-Клод не завершил начатого.

–Кто, - удалось мне наконец спросить.

–Я должна дать тебе имя? - спросила она.

Я открыла рот, чтобы сказать да, но Ричард был быстрее.

–Это против ваших законов, сказать это вслух. Нарушение, карающееся смертью, как сказал нам Жан-Клод.

Она рассмеялась, сжатая в кулак вокруг кровати тьма. Я чувствовала, что она может уничтожить и кровать, и всех, кто бы на ней.

–Я не куплюсь на это, волк. Арлекин. Они знают, что вы не в безопасности. Они знают, что я почти пробудилась. Они бояться тьмы.

–Все боятся тебя, - сказала я. Волк начал расслабляться под моей рукой. Я бы не смогла держать его в таком виде долго. Очевидно, речь шла уже не о борьбе. Чудненько.

–Правда сегодня вечером я бы забрала тебя. Это было в моих планах.

–Ты уже говорила, - заметил Ричард, его голос стал более человеческим, но вместе с тем угрюмым.

–Тогда позволь мне повторить это, волк. - Ее гнев не был горячим, он был ледяным, как морозный ветер, он танцевал по коже. Ричард был возле меня. Я не подумала, что стоило попросить его вести себя хорошо. Это дало бы нам фору.

–Завтра они будут иметь вас, и я не хочу, чтобы им в руки попала ты.

–Иметь нас, как? - спросила я.

–Я могу позволить Жан-Клоду иметь тебя, потому что ты и так уже его. Но никому более. Я предпочла бы, чтобы ты стала моим слугой-человеком. Но Жан-Код тоже подойдет. Но никто больше, некромант. Я убью тебя прежде, чем Арлекин поработит тебя.

–Почему я так тебя интересую?

–Мне нравится твой вкус, некромант, - ответила она. - И ты не можешь принадлежать кому-то еще. Я - ревнивая Богиня, и я не делюсь властью.

Я проглотила комок, который застрял у меня в горле. Я кивнула, будто в этом был смысл.

–Я дарю вам свободу, некромант, волк.

Черное пятно исчезло, но она не ушла. Темнота внезапно стала весомой и начала расширяться, будто сама ночь могла пролиться в ваше горло и задушить вас. Она сделала почти то же самое в прошлый раз. Аромат жасмина и дождя расплывался по моему языку. Волчица рычала, и Ричард вторил ей.

–Разве можно покусать то, чего не можешь найти? - Ее голос отразился эхом от стен. - Моя ошибка в том, что я пыталась походить на человека ради тебя. Ошибки я не повторяю.

Волк присел, но Мамочка Тьма правильно заметила, тела, чтобы кусать у нее не было. Я должна была найти способ сделать ее видимой для моего волка. Я изо всех сил начала мысленно убеждать себя, что мой волк может покусать саму ночь.

Ричард схватил меня за плечи, развернув к себе. Его глаза были все еще янтарными и суровыми. Он поцеловал меня.

Он отодвинулся слегка. Чтобы сказать:

–Я чувствую ее запах у тебя во рту.

Я кивнула.

Он поцеловал меня снова, и на этот раз он не отстранился. Он вылил ту теплую. Растущую энергию, что была оборотнем, прямо в меня. Он задвинул ее в меня через наши рты, руки, тела. Я держала руку на шкуре своего волка, но остальное тело я отдала Ричарду, и постепенно я почувствовала запах хвои и лесной подстилки. Я чувствовала мускусный аромат волчьего меха. Я ощущала все это. Я вдыхала запах дома, и постепенно запах Ричарда вытеснил аромат жасмина. Сладкий, яркий вкус его поцелуя. Сон расстаял с этим поцелуем.

Глава 13

Я проснулась на полу спальни Жан-Клода рядом с обеспокоенным Натаниэлом. Я посмотрела справа от себя и увидела Ричарда и Мику возле него. В комнате находились еще охранники и пахло дымом. Первыми словами Ричарда были:

–Ты в порядке?

Я кивнула. Следующее, что он спросил:

–А что горит?

–Кровать, - ответил Мика.

–Что? - не поняла я.

–Крест в чехле, который был у тебя под подушкой, настолько раскалился, что подпалил подушку, - ответил Мика.

–Дерьмо, - сказала я.

Клаудия стояла надо мной с огнетушителем в руках.

–Что, черт возьми, случилось, Анита?

Я обвела ее взглядом, потому что было что обводить. Она была одной из самых высоких людей, встреченных мной когда-либо. Ее темные волосы были стянуты в обычный конский хвост, ее лицо было совершенно без косметики и при этом поразительно красиво.

–Эта сучья вампирская королева опять тебя посетила? - спросил Ремус.

Я попыталась сесть, но если бы Натаниэл меня не поймал, то упала бы обратно на пол. В последний раз, когда я прогнала тьму, она была разорвана в клочья моим подвластным зверем. Очевидно сегодня была моя очередь ослабеть. Но я это переживу.

Ремус стоял серьезный в ногах кровати. Он был высоким, мускулистым блондином, его лицо было изрезано сеткой шрамов, будто было когда-то полностью собрано из кусков. Когда он сердился, его лицо напрягалось, и были заметны светлые линии. Он почти никогда никому не смотрел в глаза. Я думаю, что он просто не хотел видеть в лицах других реакцию на свой образ. Но когда он был расстроен, он мог встретиться с вами взглядом, и тогда можно было заглянуть в его прекрасные глаза, серо-зеленые с яркими поперечными молниями. Сегодня я смогла увидеть мельком его глаза.

Я наконец умостилась в теплом изгибе руки Натаниэла и сказала:

–Да, это была Мать Всей Тьмы.

–По крайней мере твои звери не пытаются сейчас рвать тебя на части, - заметила Клаудия.

–Да, - откликнулась я, - это плюс.

Тут я почувствовала, как что-то шевельнулось во мне, что-то большое потерлось меховым боком о мое тело изнутри.

–От дерьмо, - прошептала я.

Натаниэл наклонился ко мне и фыркнул.

–Я чувствую какой-то запах. Кошка, но не леопард. - Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. - Это не лев.

Я покачала головой.

–Она говорила что-то о прощальном подарке, который нас разлучит, - сказал Ричард.

Я заглянула внутрь себя, туда, где жили мои звери. Сначала был только свет глаз, потом показалась морда целиком. Морда цвета ночи и пламени: тигр.

–От дерьмо! - выругалась я. - Это тигр.

–Дерьмо, - согласилась Клаудия.

Я знала, что во всем Сент-Луисе есть только один тигр. Кристина работала страховым агентом и была за мили отсюда. Они ни за что не доберется сюда вовремя, чтобы разделить со мной моего зверя. Либо Мамочка Тьма решила, что пришло мне время стать полноценным оборотнем, и выбрала тигра, либо она хотела меня убить. Если она не могла мной владеть, значит не будет владеть никто. Расчетливая сука.

Но сейчас я уже лучше управлялась со своими животными, чем в нашу последнюю встречу. Я вызвала других животных. Мы можем потянуть время в метафизических играх. Черная пантера выглядела хилой на фоне величественного полосатого животного. Волк рычал и вздыбливал шерсть на холке. Тигр смотрел на них в ожидании. Львица всплыла из темноты, она была почти того же размера, что и тигр. Это были животные, которые никогда не сталкиваются друг с другом в дикой природе, они никогда не пробовали выяснить, кто сильнее. Но мое нутро было набито таким большим количеством метафизических животных, что могло уделать любой зоопарк. Животные наблюдали за новичком и ждали. Вызывая их внезапно, я не давала им пытаться заставить меня обратиться в одного из них. Но в конечном счете мое тело сделает выбор, и когда это случится, лучше бы в комнате уже был вер-тигр.

–Вызовите Кристину, - сказал Мика. Он помогал мне совершенствоваться в самоконтроле. Он знал, что я только что сделала.

–Жан-Клод предупредил меня, что Анита могла подхватить еще одну кошку, - отозвался Ремус. - Поэтому мы все предусмотрели. - Он обернулся к одному из охранников, стоявших в дверях. - Пойди, позови Солидад. Она нужна нам и как можно скорее.

Человек кинулся трусцой за дверь. Ремус вернулся ко мне.

–Она сможет забрать зверя.

–Она крыса?

–Она притворяется крысой, но на самом деле она тигр. Мы согласились не выдавать ее тайны, прежде чем она переехала в город.

–Она скорее всего бежит от устроенного для нее брака. Тигры очень фанатичны в сохранении семейных традиций, - ответила Клаудия.

–Т.е.? - спросила я.

–Мы потом тебе все объясним, обещаю, - заверила меня Клаудия.

Ремус пояснил:

–Большинство тигров (одиночки, которых я встречал), скрываются. Большинство из них может даже сойти за человека, скрыв свою ауру.

Я хотела посмотреть на Ричарда, но не посмела. Но одна только мысль заставила волка попытаться приблизить превращение. Когда-то Ричарду удалось одурачить меня, притворяясь человеком. Я спрятала лицо в изгибе руки Натаниэла, обняв его леопарда, и волк успокоился, но начал подниматься леопард.

У меня все еще не было своего льва, чтобы отдавать ему зверя. Я даже не была уверена, что лев есть в запасе сейчас, но я знала, что Клаудия и Ремус позаботились об этом.

–Я думаю, стоит послать и за львами, - отметила она.

Ремус посмотрел на дверь. Один из охранников открыл ее, но потом заколебался.

–Кого из них?

–Тревиса.

Охрана вышла. Я могла бы воспротивиться выбору, но он был лучшим из того, что мы имели на данный момент. Ни один из местных львов мне не подходил, они были слишком слабы. Моя львица не хотела пищу, она хотела партнера. Я упорно трудилась, чтобы не давать выбора ей. В конечном счете она бы согласилась с тем, кого выберу я. Ну или в теории. Начиная с того, что метафизически я не была оборотнем, все было теорией. Ни один из нас не мог точно сказать, чем это закончится. Я сидела на руках у Натаниэла и пыталась думать в равной степени обо всех моих животных. Но Натаниэл был слишком близко, и слишком силен был аромат его кожи. Леопард встрепенулся и двинулся по коридору на выход, это отозвалось болью.

Я оттолкнула руку Натаниэла:

–Мне нельзя касаться тебя.

Ричард подполз ко мне и приложил руку к моему лицу. Мускус волка остановил движение леопарда. Но теперь к свету шагал уже волк. Плохо.

Тревис добрался до нас раньше Соледад. Его светло-коричневые локоны были в беспорядке после сна, лицо все еще никак не могло принять определенное выражение. На нем были штаны от коричневой хлопковой пижамы и больше ничего. Они вытащили его из кровати раньше времени, чтобы он мог нам помочь в случае чего. Он учился в колледже, и я невольно задалась вопросом, может ли его Рекс, король львов, заставить его остаться с нами вместо того, чтобы идти на занятия.

Он встал на колени у моих ног и даже не среагировал на то, что я была голой. Или охрана объяснила ему проблему, или он мог все это почувствовать сам. Его лицо потихоньку начало светлеть, обретая то выражение любопытства, которое обычно было для него свойственно, заполняя золото его глаз. Он протянул руку ко мне, и львица пошла к нему. Все трое моих призрачных животных заплясали у самой поверхности. Все, как один, они ждали, чтобы рвануться первым на запах чьей-либо кожи. Но это не могло длиться долго, мое тело выбрало бы кого-то одного в конечном счете.

Тигр задвигался, но не было тигра, который мог бы позвать его своим запахом. Другие отвлекали меня, удерживая моих животных, пытающихся вырваться на поверхность, будто играя в оркестре, где я была дирижером.

Я ждала, что тигр попытается воспользоваться тем, что троих моих животных отвлекли, и рванет вперед, но он ждал. Волк, лев, леопард: трое мужчин настолько плотно прикрывали меня своими телами, касались моей голой кожи, окутывали меня противоречивыми ароматами, что тигр просто ждал. И тогда случилось то, чего никогда не было прежде с моими животными, тигр начал таять, как чеширский кот-переросток. Я откинулась назад на руках Натаниэла и Ричарда, с Тревисом, все еще стоящим у моих ног. Тревис был близко, но не настолько, как остальные. Это была моя ошибка. Исчезновение тигра заставило меня поставить под удар мою охрану. Очень большая ошибка. Леопард и волк крутились вокруг друг друга. Львица увидела, что у нее есть шанс, и рванула по тоннелю наружу. Леопард и волк все еще были заняты друг другом. Львице было на них наплевать. Она хотела стать настоящей.

Ричард передвинул свое запястье к моему лицу, но было уже поздно для таких простых мер. Львица заполняла мое тело, будто ограждая меня стеной. Было такое чувство, будто легковушка врезалась в меня изнутри. Удар оторвал меня от пола и вырвал из рук моих спасителей. Мое тело вдавилось в пол, и они постарались смягчить удар, как могли. Львица старалась изменить мое тело под свое, что было у меня внутри. Больше не было комнаты вокруг. Я была слишком маленькой. Львица была поймана в ловушку моего тела, маленькую и темную. Она отреагировала, как любое дикое животное, она попыталась разрушить капкан. Она пыталась процарапать и прогрызть себе путь. Проблема была в том, что она пыталась вырваться их моего тела.

Я вопила, в то время, как мои мышцы пытались оторваться от костей. Ты забываешь об этом, пока оно не случится снова. Думай о том, что этого не может быть, она не может этого сделать, не может причинить тебе вреда.

Вес тела придавил меня к полу, рука прижимала мои запястья. Кто-то придавил нижнюю часть моего тела. Я открыла глаза и увидела Тревиса на мне. Львица зарычала от досады, ведь она уже видела его раньше. Он ей не понравился. Она его не хотела. Тревис, сидя на мне, попытался взять в ладони мое лицо, чтобы повернуть его к своему, но львица была слишком близко к поверхности, и мы сошлись в одном мнении. Тревис был слаб. Мы его не хотели.

Я укусила его, погружая зубы в его запястье. Львица хотела его отогнать, и я тоже, но момент, когда мой рот наполнился вкусом крови, я поняла, что передо мной лев. Я могла чувствовать зверя Тревиса в его крови, и этого хватило. Я искала его через поток крови, льющейся в мое горло, чтобы втолкнуть в его тело моего льва. Я дала львице то, чего она хотела. Я дала ей тело, которое было материальным. Львица вылилась из меня с потоком силы и жара, который обжигал мою кожу. Я кричала, и Тревис кричал вместе со мной.

Прошла всего лишь минута, как Тревис коснулся меня, и в следующую секунду он буквально взорвался фонтаном кожи, мяса и чего-то густого, растекшегося по мне. Лев навис надо мной, встряхивая своей большой гривой, в нерешительности, поскольку даже в этом облике он все еще оставался тем, кем был. Он издал звук средний между рыком и стоном и упал возле меня. А я лежала там, ощущая, как разрывается от боли мое тело, от кончиков пальцев ног до корней волос. Боже, что-то я реально повредила, но боль медленно оставляла меня. Поскольку боль отступила, я наконец обратила внимание, что покрыта теплой, полупрозрачной жидкостью, которую оборотни теряют вместо крови при трансформации. Судя по ней изменение было очень крупным и быстрым. Я отдала своего зверя Тревису, и даже при этом, я понимала, что это был не его зверь, я помнила, как моя львица долю секунды тянулась в его тело. Боль совсем исчезла, так что я смогла думать о чем-то еще кроме нее, и первой же мыслью было, что когда моего зверя принял Хэвен, он не был так ослаблен трансформацией. Черт, Натаниэл, Мика, даже Клэй и Грэхем не перекидывались так ярко, как Тревис. Он был очень слаб. А мне нужен был кто-то сильный.

Тут у меня появился новый повод для беспокойства, потому что волчица решила, что у нее тоже есть шанс. Она ворвалась к самой поверхности. У меня хватило времени лишь сказать «Волк» до того, как она поглотила меня, и я снова начала корчиться на полу.

Я потянулась, и Ричард был там. Он обернул свои руки вокруг меня, слегка сдавив их, в то время, как мое тело пыталось распасться на части. Он держал мое лицо одной своей рукой. Он взывал к своему зверю. Его сила споткнулась, и моя кровь закипела. Я вопила, пытаясь сказать ему, чтобы он прекратил. Он наклонился и поцеловал меня, в то время, как его сила соединилась с моей, чтобы медленно сварить меня заживо. Я хотела отдать ему моего волка, но не смогла. Мой зверь не мог перевесить его силу.

Его сила начала вбивать моего зверя обратно в меня, как кипящую от лесного пожара воду. Это работало, но я чувствовала, как моя кожа светится и дымится, пока он сдерживает моего зверя. Он тащил его в глубь меня. Он волок его изо всех сил, и оно уходило, хныча. Я скулила вместе с ним, потому что было такое чувство, будто эта сила спалила мое тело. Я попробовала посмотреть вниз, вдоль своего тела, и все кругом поплыло в цветных бликах и приступах тошноты. Я видела, как Ричард загонял зверя в других, но никогда бы не подумала, насколько это больно.

Когда мой взгляд просветлел, Ричард улыбнулся мне. Он выглядел счастливым.

–Я не был уверен, что это сработает, - сказал он, и в его голосе было напряжение, будто ему все это тоже стоило немалых сил.

Я прошептала сорванным от крика голосом:

–Это было больно.

Его улыбка померкла, но у меня не было времени, чтобы беречь его чувства, потому что леопард рванул из меня наружу, пытаясь разорвать мою кожу изнутри.

Руки Натаниэла нашли меня, но Мика забрал меня у него. Мика обернулся руками вокруг меня, прижав к себе. Мой леопард знал его, знал его запах и его вкус. Энергия накрыла его, как волна горячего дыхания. Сила хлынула на его человеческое тело, и мех последовал за ней, выворачивая его кожу, как рубашку. Мика обладал одним из самых плавных изменений, которые я когда-либо видела. Только Химера менялся легче и быстрее, чем он.

Я так и осталась прижатой к его животу. Прижатой к телу полу-человека, полу-леопарда. У Трэвиса было только две формы: человек и лев. Любой оборотень в комнате имел три: человек, полу-человек полу-животное, и животное. Когда-то я считала, что никто не может принять промежуточную форму, но я слишком много времени стала проводить в обществе довольно сильных оборотней. Теперь я знаю, что такая неспособность характерна только для слабых. Я позволила Мике держать меня, но я была слишком слаба, чтобы удерживать его вес. Он положил меня аккуратно на пол и лег в стороне возле меня, приподнявшись на одном локте. Я смерила взглядом его черно-полосатое лицо, странно изящное соединение человеческого лица и кошачьей морды. Его глаза смотрелись на этом лица, как дома. И горели они заботой Мики обо мне.

–Ты поступил так, чтобы получить силу? - голос Ричарда излучал злость.

Мика посмотрел на него и сказал тем мурлычущим голосом, который был у него в этой форме:

–О какой силе ты говоришь?

–Я причинил ей боль, когда брал ее зверя.

–Ты хочешь сказать, что я мягче это сделал, потому что принял зверя в себя, а не заставил ее его проглотить.

–Получается я изверг, ты герой.

Если бы я не была настолько утомлена, что не могла и пальцем пошевелить, я бы сказала Ричарду, чтобы он валил со своими доводами, потому что я от них изрядно устала. Но он проснулся. Он помог мне справиться с Мамочкой Тьмой. И все шло так хорошо. Я не хотела, чтобы теперь оно стало ужасным. Черт бы все это побрал.

–Я забрал ее леопарда вместо Натаниэла, потому что могу это сделать.

Он перекатился, стараясь не касаться меня, и это было очень похоже на волшебство. Было чувство, будто плеснули черной краской с бликами алого пламени и в окружении его ауры силы, и тут же там, где только что была чернота, начала просматриваться его собственная кожа. Все, кто наблюдал, либо старались уловить и запомнить каждый миг, либо просто отворачивались. Самое большее, что мог уловить глаз, это то, как человеческий облик сменяется животным и наоборот, будто никак не может выбрать, в каком лучше остаться. Но Мика, Мика менялся. Минуту назад это был человек-леопард, сейчас просто человек. Если бы я не видела, как перетекал, словно вода, из образа одного животного в другое Химера, иногда меняя только руки, то я бы сказала, что Мика в этом лучший.

Мика взглянул на Ричарда.

–Натаниэл был бы пойман в ловушку тела леопарда на много часов.

Я не могла видеть лица Ричарда, потому что смотрела на Мику, а повернуть голову казалось слишком большим подвигом. Но я услышала недоверие в его голосе.

–Так не должно быть, если ты меняешься меньше чем через шесть часов после превращения. Разве ты не опустошен?

–Нет, - ответил Мика.

–Ты не дезориентирован?

–У меня нет желания вскочить на ноги прямо сейчас, но дай мне несколько минут, и я буду, как новенький.

–Я никогда не встречал никого, кто бы так легко переходил из одной формы в другую и обратно.

–Я знал одного, кто был лучше, - отозвался Мика.

–Кто?

–Химера, - одно лишь слово заставило лицо Мики стать серьезным, наполнило его горем, это выражение я знала слишком хорошо.

Я коснулась его руки. Мне бы хотелось коснуться его лица, но эти лишние дюймы казались мне недосягаемыми.

Женский голос проговорил:

–Если этот парень все остальное делает так же хорошо, то я была бы не прочь познакомиться с ним поближе.

Солидат стояла позади нас. Она не спрашивала разрешения войти у охраны, еще бы при ее-то шести футах, она возвышалась над полом и смотрела на нас. Она была стройна, но при этом соблазнительна, светло-желтые волосы того оттенка, который просто не может быть природным, были коротко подстриженными. С такими волосами стоило использовать больше косметики, но она лишь слегка подвела свои карие глаза и воспользовалась помадой. Она окинула меня тем взглядом, который, как она считала, должен был меня смутить, и она находила это все забавным. Несколько дней назад до меня дошло, что это было ее дежурное выражение лица. Я может быть ее и спросила бы, что она обо всем этом думает, но в темноте моего нутра шевельнулся тигр. «Нет, пожалуйста, нет!» - только и успела я подумать.

Соледад что-то затронула во мне. Улыбка сбежала с ее лица, и я увидела то, чего не ожидала: страх. Я, может, и спросила бы, чего она боится, но тигр рванул к поверхности меня. и я бросилась к ней.

Она заколебалась.

–Сделай свое дело, Соледад, - сказала Клаудия.

И тут она наклонилась, взяв мою руку в свои, и прошептала:

–Я лучше проживу в этом мире пару дней тигром, чем сотню лет овцой.

Я, возможно, спросила бы, что она имела в виду, но в этот момент ее рука коснулась меня, и тигр рванул вперед. Это походило на то, что я - прихожая, а он хочет выйти вон.

Глава 14

Выхода не было. Но тигр продолжал рвать мою кожу, мое тело, пытаясь выйти. Я не отдала свое животное Солидад, оно всего лишь окатило нас энергией. Это не причиняло боли, оно будто стекало по моей руке в нее. Оно лишь отдаленно походило на тигра. Я не была уверена, что это вообще произошло, потому что Солидад не изменила форму. Она свалилась в обморок, обернувшись вокруг меня; я успела ухватить ее за руку, чтобы она не свалилась прямо на меня. Ее дыхание было учащенным, будто у нее были повреждения, но внешне я ничего не заметила. Я могла лишь держать ее руку и всматриваться в ее лицо.

Ей удалось прошептать:

–В тебе не было тигра, чтобы отдать мне.

–Я думаю, ты права, - ответила я. Мой сорванный голос все еще был хриплым, но я уже смогла извлечь из горла нечто большее, чем шепот.

–Что случилось? - спросила Клаудия.

–Я думаю, что Мамочка Тьма не могла бы дать мне тигра, - отозвалась я. Я продолжала вглядываться в лицо Солидад. Оно все еще было напряженным от боли.

–Все хорошо? - спросила я.

Она кивнула, но ее губы продолжали сжиматься в напряденную тонкую линию. Она явно лгала мне, что с ней все в порядке.

–Я думаю, что-то причиняет ей боль, - сказала я.

Клаудия встала на колени рядом с нами:

–Соледад, тебе больно?

Она снова отрицательно покачала головой.

–Скажи мне, что тебе не больно, - попросила Клаудия.

Соледад только продолжила качать головой. Клаудия помогла еще одной женщине приподнять ее ноги, и вместе они подняли ее с пола. Ремус подошел с другой стороны и помог положить ее на край кровати.

–Что с ней случилось? - спросил он.

–Я не совсем уверена, - ответила Клаудия.

Соледад смогла сказать:

–Это не тигр-оборотень.

Я попыталась сесть, и Мика помог мне. Ричард подошел с другой стороны, чтобы я могла сидеть зажатой между ними.

–Это Мамочка Тьма, - сказала я.

–Кто? - переспросила Солидад.

–Мать Всей Тьмы, первый вампир.

–Это пахло тигром, а не вампиром, - возразила она.

–Тигры - это одно из подвластных ей животных, - объяснила я.

Соледад покачала головой и прислонилась к Клаудии.

–Хорошо, допустим, я не так уж хорошо себя чувствую.

–Почему она не забрала твоего зверя? - спросил Натаниэл.

–Анита не тигр-оборотень, таким образом, ей некого было отдать, - ответил Мика.

–Что ты хочешь сказать? - спросил Ричард.

–Мы задавались вопросом, как Анита выбирает животных зова: потому, что ликантропия какого-то вида есть у нее в крови или же просто от силы вампира. Я думаю, мы нашли ответ на вопрос. Она никогда не подвергалась нападению тигра, и у Химеры не было этого штамма в крови.

–Итак, почему она вызвала тигра? - спросил Ричард. - Почему не попробовать вызвать кошку, которая у Аниты и так уже есть?

–Не знаю, - отозвался Мика.

–Она настолько сильно засела у меня в голове, - осенило меня вдруг, - что прочитала мои опасения по поводу отсутствия у нас в наличии тигра. Она сказала, что сделает меня своей, но если ей это не удаться…

–Она думала, что тигр разлучит нас, - сказал Ричард.

–Она пыталась сделать тебя тигром на расстоянии, - отметила Соледад. - Я не думаю, что она знала, что случится. Я думаю, ее это даже не заботило. Сила, которая прошла сквозь меня, не мыслила, как тигр.

–А как что оно мыслило? - спросила я.

–Как серийный убийца, маньяк. Тигры охотятся только когда хотят есть. Оно охотится, когда ему скучно.

–Да, - согласилась я, - это очень похоже на Мамочку Тьму. Прости, что тебе пришлось с ней соприкоснуться, Соледад.

Она выдавила слабую улыбку.

–Моя работа, защищать тебя, не так ли?

Но она была бледна, и выглядела настолько слабой - я еще никогда не видела кого-то из своей охраны таким беспомощным.

–Химера, возможно, не был тигром, - отозвался Ремус. - Но он действительно был гиеной, медведем, и по крайней мере еще тремя животными. Почему Анита не среагировала на них?

Мика пожал плечами.

–Она никогда не была подвержена нападению кого-либо из них. Кажется, для начала все таки нужна кровь. - Он провел рукой вдоль моей обнаженной спины. Это напомнило мне, что мы не одеты, но что странно, только потому, что другие относились к этому спокойно, я тоже не реагировала.

Ричард устроился еще ближе с другой стороны от меня, будто все, что делал Мика, он должен был непременно повторить. Или он был слишком возбужден всем происшедшим. Я искала что-то плохое в действиях Ричарда. Я не хотела бы так поступать, но Ричард причинял мне боль так часто и настолько сильную, что я стала ждать от него скорее чего-то отрицательного, чем положительного. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

–С тобой все хорошо? - спросил Ремус, но его глаза скосились по очереди на каждого из моих помощников, будто он знал, что было не так.

Я кивнула, и движение оказалось неоправданно быстрым. Мне было больно, но не остро, как обычно. Боль исчезла бы, но все равно оставался вопрос, как любое из моих животных смогло нанести мне такие раны.

Полное изменение должно было сильнее повредить, чем промежуточные этапы.

–Ты знаешь, почему не реагируешь на все животные формы, что были у Химеры? - спросил Ремус.

–Жан-Клод считает, что мне нужен вампир, который умеет призывать этих зверей, чтобы замкнуть связь.

–Будто ты выжила после нападения, но все это через вампирскую силу. - Уточнил он.

–Где-то так, - ответила я.

Ричард обнял меня рукой за плечи, увлекая к себе, стараясь отдалить от Мики. Я старалась не сопротивляться, но у меня это плохо получилось. Он прекратил движение, но руку от меня не убрал. Движение, которое должно было бы быть естественным, вдруг оказалось неуклюжим. Эта неловкость заставила меня вспомнить, что мы без одежды.

–Тогда ты должна реагировать на нас, гиен, ведь мы - животные Ашера, а он связан с тобой, Анита. При становлении той связи он тебя чуть не убил.

Я постаралась не думать об Ашере и том, что он не остановился, когда нас в последний раз оставили наедине. Его укус не в себе оргазм, объедините его с сексом и вы получите уникальных опыт, какого в вашей жизни никогда не было.

Мика коснулся моего плеча:

–Анита, не стоит.

Я подскочила и посмотрела на него с изумлением. Он был прав, я слишком много думала об Ашере. К тому же память могла вспыхнуть в любой момент воспоминанием о пережитом удовольствии, а то и того хуже. Я спрятала мысли об Ашере и его волосах цвета золота, как только могла глубоко. Но в последнее время мне все чаще казалось, что он вообще не покидает моих мыслей, будто мы по уши увязли в том удовольствии, которое испытали.

Мика обхватил меня и развернул, чтобы я могла посмотреть на него.

–Анита, думай о чем-нибудь другом.

Я кивнула.

–Ты прав, прав.

–Ты все еще мучаешься ретроспективами той ночи? - поинтересовался Ричард.

Я кивнула.

Он снова коснулся моей спины, аккуратно, опасаясь. Не пытаясь меня отодвинуть от Мики, просто коснулся. Это я могла пережить.

–Очень сложно тягаться с тем, кто может окунуть в оргазм одним воспоминанием.

Я повернулась к нему, чтобы взглянуть. Он отвел взгляд, как будто не был уверен, что я хочу увидеть его лицо. Я знала, что он ревновал к другим мужчинам. Я не могла обвинять его в этом. Он позволил волосам скрыть от меня свое лицо. Это не было так, как делал Ашер, но жест был очень похожим. Ашер использовал свои волосы, чтобы скрыть шрамы, которые Инквизиция нанесла ему святой водой несколько столетий назад, пытаясь изгнать из него дьявола. Ричард решил ему подражать или это случайность?

Трэвис, лев, громко вздохнул. Это заставило меня обратить свое внимание к нему. Мика отпустил меня, так что я могла провести рукой по мягкому шелку львиной шкуры. Лев Трэвиса был бледно-соломенным с золотом. Он перевернулся на брюхо и глянул на меня своими огромными глазами, но взгляд был человеческим. Львы не станут демонстрировать отвращение к вам взглядом.

–Прости, что я сделала тебе настолько больно, - сказала я.

Он покачал своей головой, пухом гривы. Она была сухой. Я никогда не понимала, как оборотни умудряются оставаться сухими при перемене, ведь они выплескивают столько жидкости. Я спросила всех знакомых ликантропов, никто не знал, почему так.

–Я отведу Трэвиса поесть, - сказал Натаниэл. Он стоял там, все еще голый, все еще покрытый слизью от нескольких превращений.

–Тебе надо бы помыться, - заметил Мика.

–Я смогу помыться вместе со всеми.

Натаниэл служил утренней пищей и утренним сексом. Подумав об этом, я вспомнила, что не питала ardeur с вечера, и не стал больше, он вообще не проснулся.

Я посмотрела на гроб Дамиана, но кровать заставила мой взгляд вернуться.

–Дерьмо, - сказала я.

–Жан-Клод говорил, что с опытом промежутки между питанием станут больше, - заметил Натаниэл.

–Но мне нужно питаться прямо сейчас, - сказала я разочарованно и ничего не могла с этим поделать. Одно дело, заниматься сексом, когда этого хочешь, другое - когда без него ты можешь умереть. Терпеть не могу делать что-то, потому что это нужно, даже если оно приносит мне удовольствие.

–Я отведу Трэвиса в зал еды и отмоюсь.

Он взглянул на двух мужчин, что все еще были возле меня. Я сумела поймать вспышку эмоций. Он хотел уйти. Он мог спокойно переносить все, кроме игр в «царя горы», особенно, когда горой становилась я. Он знал, что это меня расстраивает, потому предпочитал не наблюдать. Мика тоже так поступал. Они жили со мной, значит, должны были знать меня лучше, чем другие. Хорошо, лучше, чем Ричард. Тут я точно знала, что дело все в голове. Он все превращал в битву за территорию. Неприятность была в том, что я была той самой территорией.

–От кого последнего ты питалась? - спросил Ричард.

–От меня, - ответил Мика и посмотрел на него.

У них были такие моменты, когда они просто смотрели друг на друга, как прошлой ночью в кровати, и тогда я начинала чувствовать себя лишней.

–Я не знаю, как это делается, - признался Ричард.

–Так просто скажи это, - отозвался Мика.

–Я не хочу просить твоего разрешения на секс с Анитой.

Мика рассмеялся, острым, внезапным приступом.

–Я даже и не предполагал, что ты вообще об этом заговоришь.

–Хорошо, я молчу, - сказал Ричард.

–Не в моем разрешении ты нуждаешься, Ричард, - сказал Мика.

Казалось, будто Ричард уже получил разрешение, потому как он смотрел на меня. У него получилось выглядеть смущенным.

–Я не это имел в виду.

–А что ты имел в виду? - спросила я, пытаясь сохранить тон слов максимально нейтральным.

–Я пытаюсь ужиться с другими твоими мужчинами. Я не знаю, как это сделать, Анита. Я хочу, чтобы ты питалась мной, но хочу спросить согласия остальным, в чем я не прав?

Я почувствовала, как мое лицо смягчилось. Я дотронулась до его волос. Он очень старался, но даже в этом проглядывался тот самодовольный дурак, каким он был. Тут я задумалась, что должно быть я в гораздо большем беспорядке, чем Трэвис, ведь он был прямо на мне, когда перекинулся. А быстрая смена облика - это всегда очень грязно.

–Нас стоит отмыться, - сказала я.

Он посмотрел на меня неуверенно.

–Я пойду в душ с Натаниэлом, - сказал Мика, вставая. Он слегка пихнул Трэвиса в бок. - Пойдем, лев, мы накормим тебя.

Мика наклонился и быстро поцеловал меня, улыбнувшись. Он всеми силами показывал мне, что все в порядке. Одна из особенностей Мики, которая мне очень нравится, состоит в том, что он обычно делает все быстрее, легче и проще, а не усложняет, как остальные.

Он вышел, окруженный с одной стороны крадущимся львом, с другой Натаниэлом. Натаниэл послал мне от двери воздушный поцелуй, но не касаясь при этом губ. Я не знала, почему мне так понравился этот поцелуй.

Ричард мягко коснулся моей руки, что заставило меня повернуться к нему. Не важно, что он увидел на моем лице, но счастья оно ему не добавило. И это было видно по глазам. Поскольку я не знала, что же он увидел в моих глазах, я не могла ничего исправить. И не важно, что он увидел, потому что так и должно все было быть.

Он улыбнулся, но его глаза остались пустыми.

–Давай заберемся в ванну и отмоемся. - Он опустил лицо и волосы скользнули вдоль него вниз. Он вздохнул достаточно глубоко, чтобы его плечи прошлись вверх-вниз. - Если это конечно не повредит тебе.

Я коснулась его руки.

–Хорошая горячая ванна помогла бы справиться с болью. Она может мне повредить?

Ричард нахмурился, размышляя, затем покачал головой.

–Нет, я не о том. Ты получаешь такие сильные травмы, потому что у тебя нет практики. Ты будто застреваешь на ранних стадиях, когда изменение причиняет наибольшую боль.

–Здорово, - отозвалась я.

Я услышала, как журчит вода в ванной. Ремус или Клаудия попросили кого-то наполнить ванну. Ванна была большой, так что на это должно было потребоваться сколько-то времени. Ричард встал и протянул мне руку. Он повернулся так, чтобы я видела его профиль, безупречную линию бедра, вместо чего-то еще. Я оценила скромность. Иногда, когда он был не таким скромным, я теряла возможность ясно мыслить. Конечно, это было не только его мужское достоинство, которое всегда вызывало во мне возглас «ничего себе!». Я провела взглядом вдоль линии его тела, от ног к мускулистым бедрам, напряженной кривой ягодиц, талии, которая продолжалась выпуклостью грудных мышц и плеч. Он протянул одну из своих накаченных рук ко мне, и я последовала за ней навстречу его лицу. Тому самому лицу. Это была не только его красота или красиво лежащие вдоль лица волосы, это были еще и его глаза. Это был насыщенный коричневый, чистый, глубокий, затягивающий, какой был только у Ричарда. Сочетание индивидуальности и силы, которое, как я полагала, должно было помочь ему терпеть меня. Секунду я наблюдала все это, желая не просто взять его за руку, а завернуться в него всего. Его запястье было настолько широким, что я не могла бы обхватить его своей рукой. Он был очень большим. Он поставил меня на ноги.

Стоять было трудно, и я после секундного колебания схватила за него. Он обхватил меня второй рукой под спину, чтобы я смогла удержать равновесие.

–Позволь мне взять тебя на руки, Анита, пожалуйста.

Он знал, что я не люблю, когда меня носят на руках. Это заставляло меня почувствовать себя слабой, но сегодня я была настолько разгромлена и уничтожена физически, что сама не смогла бы перемещаться.

–Хорошо, - прошептала я.

Он улыбнулся той улыбкой, которая так красила его. Он подобрал меня на руки, и я по неволе обняла его. Только будучи в его объятиях, я ощутила, насколько сильным было это тело.

Я позволила себе умоститься на его плече и не бороться с тем, что я настолько маленькая на его фоне. Как только я об этом подумала, что-то во мне расслабилось, или я просто смирилась. Возможно, мне и не нужно было быть самой большой занозой в заднице из всех, присутствовавших в комнате. Возможно, я наконец достаточно повзрослела, чтобы позволить кому-то быть сильнее меня. Возможно.

Я закинула руку вокруг его шеи и вдохнула его аромат. Это помогло чему-то внутри меня расслабиться. Это было будто кролик обнимается с волком, но если лев может ладить с ягненком, то почему нет?

Глава 15

Один из охранников наклонился над ванной. Я не могла вспомнить его имени. Он что-то искал и был удивлен, увидев нас.

–Ремус попросил меня наполнить ванну. - Его голос был немного хриплым. И тут я вспомнила его имя: Циско. Ему было восемнадцать, и я сказала, что он слишком молод, чтобы быть моим личным телохранителем. Но дело было не только в возрасте, который заставил меня решить, что где-то еще он будет более полезным. У него были проблемы с сексом и со мной. Очевидно, ему дали второй шанс проявить себя с лучшей стороны, соприкоснувшись с сексом и со мной.

–Мы сами справимся, - сказал Ричард.

–Ремус дал очень четкие указания.

–Циско, просто выйди, - вздохнула я.

Он вынул руку из воды, стряхнув капли.

–Хорошо.

Его глаза слишком расширились и лицо было слишком обеспокоенным. Он был крысолюдом, а у ликантропов не должно быть проблем с наготой. Но его беспокоила не нагота, а скорее тот факт, что мы собирались заняться сексом. Вот что его на самом деле тревожило. Я объявила вокруг себя зону «с 21-го и старше». Лицо Циско подтвердило правильность моего выбора.

На его бедре мелькнул пистолет, когда он проходил мимо. Ремус сказал, что у Циско больше всего данных, чтобы быть охранником. Но наличие данных еще не предполагает, что вы станете хорошим телохранителем.

Дверь ванной закрылась, хлопнув. Ричард замер, держа меня на руках, будто я ничего не весила, он мог бы так простоять всю ночь. Иногда это заставляло меня беспокоиться, насколько мужчины сильнее меня, но не сегодня. Этим утром такое чувство только успокаивало.

–Я могу что-то сказать, не вызвав в тебе раздражения? - спросил Ричард.

Я напряглась, потому что не знала, что ответить.

–Я не знаю.

Он вздохнул и сказал:

–Циско кажется слишком молод для такой работы.

–Согласна.

Он повернул голову над моей макушкой, стараясь заглянуть в лицо, чтобы прочесть выражение на нем.

–Ты согласилась?

–Да, он перестает себя контролировать рядом со мной…

Я не назвала вслух реальную причину, потому что не хотела расстраивать Ричарда. но Циско был в комнате, когда я в первый раз занималась сексом с Лондоном, одним из наших британских вампиров. С того момента и начались проблемы с обществом Циско. Он был молод, причем, моложе своих ровесников.

–… потому что видел больше, чем следовало, - я нашла, как закончить фразу, и надеялась, что Ричарду этого хватит.

Ему хватило. Он поднес меня к краю ванны. Вода с грохотом заполняла емкость. Жан-Клод объяснил мне, что голова лебедя, в форме которой был выполнен кран, соединена со сложной системой, позволяющей быстро наполнить ванну. Поскольку дома у меня ванна покупалась вместе со всем комплектом, я так и не поняла, что там за система такая. Ванны с применением современных технологий, кто их разберет?

Ричард обнял меня, и по коже прокатился разряд его силы.

–Я хочу проверить воду, но мне очень нравится просто держать тебя.

–Мне тоже это нравится, - ответила я.

Он спрятал свое лицо в моих волосах.

–Правда?

–Да, - сказала я, говоря по возможности громко, потому что за звуком наливающейся воды почти ничего не было слышно.

Он встал в воду со мной на руках. Я рассмеялась и приподнялась настолько, чтобы видеть его лицо.

–Ты же собирался сначала проверить температуру воды?

Но один взгляд на его лицо заставил меня прекратить смеяться. Нетерпеливый и пораженный, столько эмоций. В последнее время, когда мы оставались наедине, единственной эмоцией на его лице была жажда. Мы оба прятали свои чувства, закрывая их будто сейфом. У этого секса был тот оттенок, когда секс - это все, что есть между вами, а этого мало.

–Температура в самый раз, - сказал он своим мягким голосом. Он встал на колени, все еще удерживая меня. Он погрузил в воду все свои шесть футов роста, и только выше его талии вода прикрывала и меня. Она была теплой, почти горячей. Вода скользила по моему телу, будто чьи-то руки, поглаживая, изучая. Он был прав, температура была в самый раз.

Он шепнул мне в волосы:

–Насколько серьезны твои раны?

–Мне больно почти везде.

–Тогда сначала отмоем тебя, а потом дадим воде тебя немного успокоить. Горячая вода всегда помогает. - Он поцеловал меня в лоб, затем опустил нас обоих в воду, так, чтобы я все время лежала у него на груди. Он отпустил одну руку, так, что мог поддерживать нас на плаву и подвигать в сторону крана. Мои ноги были в воде, а остальное тело на Ричарде. Он сел к краю ванны. Вода покрыла верх его груди, мне она была уже под подбородок. Он держал меня на груди, и я не сопротивлялась. Прикосновение было приятным.

–Воды достаточно? - спросил он.

–Да, - ответила я.

Он подвинулся назад и выключил воду, затем умостился со мной на своей груди. Различие в росте помогало держать мою голову достаточно высоко над поверхностью воды, но я не могла выгнуться вдоль его тела. Видимо, это было к лучшему, потому что когда он меня касался еще как-то, я отвлекалась на него.

Мы собирались сначала дать боли отступить настолько, чтобы можно было на что-то отвлекаться. Он поцеловал меня в щеку, и я улеглась в полукруг его руки, в теплую-теплую воду.

Это расслабляло, или по крайне мере должно было расслаблять, но я не могла расслабиться полностью. Что же было не так?

–Что случилось? - спросил Ричард.

–Ничего.

–Ты нервничаешь.

Я вздохнула.

–Я не знаю.

Его рука скатилась с моей спины, чтобы я смогла согнуть на нем ногу.

–Это выглядит так, будто раз у нас нет секса, то мы не можем просто быть вместе.

–Я не хотела так сказать, - откликнулась я.

Он обернул свои руки вокруг меня и приподнял свое тело, так чтобы некоторые анатомические подробности касались меня. Он не был особо твердым, но даже так мог доставить удовольствие. Ощущение от его давления на моей спине было восхитительным. Это заставило меня пошевелиться на нем, и он начал расти, перемещаясь вдоль моего тела. Это было не специально, но мне нравилось, что я так действую на него. Он протолкнулся вдоль меня, и это заставило меня застонать.

–Так быстро, такая нетерпеливая. Боже, именно это я и люблю в тебе, - прошептал он мимо моего лица.

–Я хотела заняться любовью с тобой за месяцы до того, как ты сказал бы ДА.

–Я боялся, - он ткнулся носом мне в шею, при этом слегка покусывая меня.

Это свело меня спазмом, заставив корчиться на нем. Боли больше не было, ее смело первой волной эндорфинов, гормонов счастья.

–Что тебя пугает? - прошептала я.

Он укусил чуть сильнее, моя спина изогнулась.

–Ты.

–Почему?

Он спускался вдоль изгиба моей шеи все ниже. Я не могла жить без этого, мои ногти впивались в его руки. Наконец, я сказала:

–Хватит, достаточно.

Он откинулся назад и перевернул меня в воде так, чтобы я оказалась перед ним. Он прижал меня вдоль всего своего тела, и он был твердым и готовым. Ощущение от его прикосновения заставило меня вскрикнуть.

Он взял меня под ягодицы и вжал себя в меня. Я отпрянула от его тела, будто вырываясь, но на самом деле он просто был больше, чем мне хотелось бы. Это было почти слишком много, чтобы быть приятным. Он, такой большой, нетерпеливый, был будто пойман в ловушку между нашими телами. Его было почти слишком много.

Он задрожал, приходя в себя.

–Боже, Анита, я люблю то, как ты на меня реагируешь. Я действительно это люблю, - его голос был неровным.

Я обернулась вокруг него, углубляя его в самую дальнюю точку себя. Это заставило меня кричать и давить все сильнее. Он отодвинул меня к противоположному бортику ванны, чтобы выйти максимально. Я не сопротивлялась, пока он не начал входить обратно, увлекая с собой изрядное количество воды, которая совершенно не могла бы служить смазкой, что означало, номер не пройдет.

Я наполовину ласково, наполовину требовательно хлопнула его по груди.

–Слишком большой, он слишком велик для меня.

–Вода, - прохрипел он. Он облокотился на бортик ванны, отстраняясь, хотя часть его все еще была во мне. - Если ты отпустишь ardeur, мы сможем продолжить.

–Но потом я буду слишком распалена, и ты тоже.

Он вдвинул себя в меня, и даже настолько напряженная, я все равно почти задохнулась от удовольствия.

–А так разве не слишком? - спросил он.

–Слишком, - ответила я, - но доверяй мне. Мне не хотелось бы чувствовать себя не так уж весело завтра.

Он вынул его достаточно, чтобы показалась головка, и, хмурясь, посмотрел на меня.

–Мы никогда не делали это раньше, как же ты можешь быть такой уверенной?

Дерьмо. Я смерила взглядом все его тело, остановившись в опасной близости паха, и не знала, что ответить. Правда была в том, что мы делали это с Микой, но говорить об этом сейчас было как-то странно. Я постаралась придумать что-то, что его не расстроит. Я я слишком замешкалась с ответом.

–Скажи, Анита, скажи это.

–Я хочу заняться с тобой любовью, Ричард, а не выяснять отношения.

Он еще больше отодвинулся, так, что уже не был во мне. Он положил руки на борта ванны и стал изучать меня взглядом. Взгляд его глаз был настороженным, будто он уже подготовился, чтобы услышать дурные вести. Не такой взгляд я хотела бы видеть на его лице сейчас.

–Скажи это, Анита, - его голос казался усталым.

–Я кое с кем это уже пробовала.

–Почему это было больно?

–Не заставляй меня говорить это, Ричард, пожалуйста.

–Говори, - сказал он резко.

Я вздохнула.

–Хорошо, он был большим, слишком большим, чтобы не причинять боль.

–Кто?

–Не делай этого, Ричард.

–Кто? - потребовал он.

Я посмотрела на него сердито.

–А ты как думаешь?

–Я не знаю. К твоему списку добавилось, по крайней мере, двое мужчин, которых я никогда детально не рассматривал.

Я поднырнула под его руку и почти проплыла к бортику ванны.

–Скажи мне, что бы ты хотел услышать, Ричард.

–Это кто-то из двух новых вампиров?

–Ты хочешь знать, насколько уступаешь Реквиему и Лондону? Это именно то, что ты хочешь знать?

Он кивнул.

–Да, мне кажется, что именно это меня и беспокоит.

Я скрестила руки на груди, что было очень сложно, поскольку мы все еще находились в воде.

–Мне кажется, ты спрашивал не об этом.

–Это простой вопрос, Анита.

–Т.е. ты хочешь знать, больше ли ты, чем они?

–Поскольку я не могу из-за ревности посмотреть сам, да я хочу услышать это от тебя. Я хочу знать, что я все еще самый одаренный в твоей постели.

–Знаешь, я вообще-то их не меряю.

–Т.е. ты хочешь сказать, что они большие.

–Иисус, Мария, Иосиф… - Я прикрыла лицо руками. - Нет, они не больше, чем ты, доволен?

–Тогда кто?

Мне удавалось в течение многих месяцев избегать этого разговора с любым из них. И конечно, именно Ричард его теперь поднял.

–Мика. Это Мика, рад?

–Это то, за что ты его любишь?

–Иисус, нет, Ричард, ты же, как никто, знаешь, что большой член - это не способ покорить мое сердце.

–Тогда почему его? Почему ты живешь с ним, а не со мной?

Я вздохнула. Похоже, секса не будет. Будет сеанс психоанализа. Дева Мария, матерь Божья, я не собиралась поворачивать дело так.

–Забудь об этом. Не сейчас.

–Я должен понять, что пошло не так раньше, прежде, чем двигаться дальше, Анита. Так что прости, но мы поговорим сейчас.

Я покачала головой и попыталась найти успокоение в воде, но оно не приходило. Вода просто была мокрой.

–Хорошо. Вспомни, я ведь еще и с Натаниэлом живу. Ты всегда забываешь про него или просто не берешь в расчет.

–Он не доминант, Анита. В мире оборотней это значит, что его не принимают в расчет.

–Но в мире моих привязанностей, Ричард, с ним придется считаться.

–Я не понимаю.

–Я знаю, что ты не понимаешь, и к сожалению, это еще не все. Я живу с Микой и Натаниэлом, не только с Микой. Факт того, что Натаниэл не доминант, не отменяет моей любви к нему.

–Как ты можешь сидеть тут и говорить, что любишь кого-то? Разве ты не понимаешь, насколько мне от этого больно?

–Ты начал этот разговор, не я. Я хотела заняться любовью. Я хотела вымыться и кормить ardeur, и быть вместе с тобой, но ты стал вдруг одержим идеей сверить размеры всей компании. Я знаю, что это чисто мужская фишка, но я не стала бы на нее тратить время.

–Ты права, это было глупо, я становлюсь глупым рядом с тобой, Анита. Ты заставляешь меня говорить вещи, которые, как я знаю, разрушают отношения.

–Я не заставляю тебя. Ты делаешь то, что тебе выгодно. Тут только твой выбор, не мой.

–Прекрасно, ты права. Я хочу говорить и делать все это дерьмо. Я, возможно, закрою на это все глаза, и тогда у нас будет секс, много секса. Но я действительно хочу знать, что такого делает Мика, чего не делаю я. Какое заклинание дало ему такую силу, что ты его поселила у себя, живешь с ним, когда могла бы жить со мной?

Боже, мы вот-вот подеремся. Я не хотела драться с ним когда-либо, но особенно не хотела этого сейчас, когда в городе Арлекин, и одним только небесам известно, чем это может кончиться.

–Жан-Клод объяснил ведь, что частично это были вампирские фокусы, которые и соединили Мику и меня.

–Ты суккуб, вампир, питающийся сексом. Да, он объяснял мне все это.

Я заметила что-то в его лице.

–Ты ему не веришь.

–Мне кажется, что это не постоянных эффект. Я думаю, что не будь ты связана со мной и Жан-Клодом, это ушло бы.

–Ричард, это не сила Жан-Клода. Это только моя сила.

Он покачал головой, скрестив руки на своей великолепной груди.

–Ты не вампир, Анита. У тебя не может быть вампирских сил. Они - часть триумвирата, который между нами и Жан-Клодом.

–Ричард, но это не так. Ты не можешь в это верить.

–Во что? В то, что ты сводящий с ума сексом демон? Вот в это я не верю. Это больше похоже на Жан-Клода, или Бель Морте, или даже на Мамочку Тьму. Иисус, Анита, через твой разум прошло столько вампиров, что ты и сама не знаешь, где пролегает граница между твоей силой и их.

Была доля правды в его словах, но…

–Ричард, я создала триумвират силы между мной, Натаниэлом и Дамианом. Это сделала я, не Жан-Клод. И это реальность.

Он покачал головой.

–Наверняка, есть способ разрушить его.

Я только уставилась на него. Это было не тем разговором, какой мог бы быть между нами.

–Ричард, я суккуб, я, а не Жан-Клод, не Бель Морте, не Мамочка Тьма. Только я.

–Люди суккубами не выбают.

–Возможно и так, но тогда у людей не бывает и слуг-вампиров, и подвластных зверей, а у меня они есть.

–Потому что ты - человек-слуга Жан-Клода.

–Ричард, ты видел, что произошло, когда я пыталась разорвать эту связь. Я умерла бы, прихватив с собой Натаниэла и Дамиана.

Он спустился в воду, взгляд у него был сердитый.

–Жан-Клод рассказал мне одну теорию. Твоя версия ardeur позволяет тебе разглядеть в сердце человека его самое заветное желание, и делает это желание твоим, тогда, как он исполняет какую-то твою потребность. Мика нуждался в защите для своих людей, ты убила Химеру для него. Что тебе нужно было от Микки?

–Помощник, партнер, кто-то, чтобы помочь в управлении коалицией оборотней и помочь мне справиться с моими леопардами, которые достались мне по наследству.

–Я мог бы стать твоим партнером во всем этом, - сказал он.

–Ты не хотел быть моим партнером. Ты хотел, чтобы у тебя своя жизнь, не связанная со мной.

–Что это значит? То, что я не бросил бы свою работу ради тебя?

–То, что я нуждалась в ком-то, кто мог бы все свое время уделить коалиции, а у тебя карьера.

–Это не может столько значить для Микки, для тебя.

–Но значит, Ричард. Он делает это для меня и людей, которых я люблю. Он не пытается бороться со мной. Он не пытается юлить, когда можно просто сказать нет.

–И я могу говорить нет.

–Иногда.

–Натаниэл должен был кому-то принадлежать. Теперь он твой. Я это понимаю. Но что он дал тебе?

–Мне нужна была жена, - отозвалась я.

–Что?

–Мне нужна была жена образца 50-х, чтобы упорядочить мой быт. Я нуждалась в ком-то, кто был бы мне женой, и он подошел.

–А я хочу, чтобы ты стала моей женой, так?

–Что-то вроде.

–Почему твой ardeur не проверил мое сердце и не увидел, в чем я нуждаюсь, и не сделал нас идеальной парой?

–Я думаю, что Жан-Клод тебе это уже объяснял.

–Я спросил его, почему не я, и он сказал, что сила непредсказуема. Но это не правда, так?

–Не совсем, - ответила я и прокляла сто раз своего любимого вампа за его трусость.

–Расскажи мне все, - попросил Ричард.

–Мика точно знал, что хотел защитить своих людей любой ценой. С момента, как он приехал, все в моей жизни, что связано с ним, было так же связано с ardeur. Натаниэл хотел дом, быть любимым кем-то, не просто секса, и ardeur сделал так, что это случилось. Оба желания очень ясные и точные. Ты не знаешь, чего хочешь больше, Ричард? У тебя есть одно самое заветное желание?

–Я хочу тебя.

Я покачала головой.

–Это не твое самое заветное желание, Ричард.

–Мне лучше знать, каково мое самое заветное желание, Анита.

–Ричард, если бы джин появился сейчас перед тобой, что бы ты пожелал? Что на самом деле ты бы попросил?

–Тебя.

–Лжец, - сказала я.

Он сидел, окутанный своей сверхъестественной энергией.

–Да как ты смеешь?

–Ричард, я хочу быть честной с тобой. Что бы ты хотел, даже если это не так уж возможно?

Он закрыл глаза, и уровень энергии в комнате стал еще гуще. Он уставился на меня.

–Я не хотел бы быть оборотнем.

–Это твое самое заветное желание, Ричард, и ardeur не может исполнить его. Я не могу быть для тебя способом исполнить твое желание, потому что ardeur не сработает с желанием, которое не связано с сексом или любовью.

Он посмотрел на меня и осел в воде, настолько он был обескуражен.

–О, мой Бог, - прошептал он.

–Сначала мы считали, что ты слишком противоречив в своих желаниях для ardeur, но потом я поняла все.

–Ты права, - отозвался он. Налет ужаса проявился на его лице. Он смотрел на меня, и невероятная боль заполнила его глаза.

–Я сам лишил себя всего.

Я пожала плечами.

–Я настолько боялся стать монстром, что сделал прививку. И подхватил ликантропию именно через нее.

–Я знаю, - сказала я мягко.

–И тебя я потерял потому, что ненавижу то, что я есть, сильнее, чем хочу тебя.

–Ты не потерял меня, Ричард.

Он посмотрел на меня, и я сделала усилие, чтобы не отвести взгляд.

–Ты никогда не будешь только моей. У нас никогда не будет нашей жизни.

–Мы можем быть частью жизни друг друга, Ричард.

–Но не этого я хотел бы.

–Возможно, но, Ричард, не разбрасывайся тем, что у нас есть. Это был так уж плохо прошлой ночью спать с нами? Это настолько было ужасно?

–Нет, - сказал он. - И если бы меня не было с вами, то Мамочка Тьма могла бы сделать с тобой что-то ужасное. Я нужен тебе, чтобы защитить.

–Иногда, да.

–Но я не могу мириться с двумя другими мужчинами, Анита. Я не могу делить кровать с ними каждую ночь. Я так не могу.

Мне защипало глаза, горло сдавило. Черт побери, я не закричу. Мне удалось выдавить:

–Я знаю.

–Тогда как я могу быть частью твоей жизни?

–А как я могу быть частью твоей? - спросила я.

Он кивнул.

–Справедливо.- Но сказать он хотел не это.

Я сидела у своего бортика ванны, чувствуя себя потерянной. Только Ричард мог заставить меня чувствовать себя настолько плохо, достать меня настолько глубоко. Будь оно проклято.

Я почувствовала Натаниэла всплеском. Он плохо себя чувствовал, а это значило, что Дамиану в его гробу еще хуже. Дамиан еще не проснулся от дневного сна, и мне следовало накормить ardeur прежде, чем он попытается пробудиться. Жан-Клод объяснил мне, что если однажды утром у меня не будет достаточно энергии, чтобы пробудить тело Дамиана, он вообще никогда не проснется. Он просто останется мертвым навсегда.

–Мне нужно питаться, Ричард. Натаниэл начинает слабеть, и я рискую убить Дамиана.

Ричард кивнул. Я ожидала, что он скажет, что пришлет мне кого-то другого в качестве пищи, но он этого не сделал.

–Нужно продолжить прелюдию, тогда ты сможешь питаться от меня.

–Мы ссоримся, а это не прелюдия.

–Ты хочешь сказать, что не хочешь питаться от меня теперь? - спросил он низким, осторожным голосом, как будто он боролся со своими чувствами. Один неосторожный комментарий и нить порвется, мир рухнет. Дерьмо.

–Я говорю, что на длинную прелюдию у нас нет времени. Я должна питаться немедленно. Я пытаюсь сказать, что ссора не способствует сексу. По крайней мере, не со мной.

–Прости, Анита.

–Не извиняйся, Ричард. Просто закончи это. Закончи с собой, со мной, с нами или брось все это. Но, независимо от того, что ты сделаешь, ты должен сделать это прямо сейчас. Я не буду рисковать жизнями только потому, что ты ищешь ссоры.

Он кивнул, согласившись со справедливостью моих слов. По крайней мере, это так выглядело. Он начал двигаться ко мне через воду.

–Что ты делаешь? - спросила я с подозрением.

–Хочу, чтобы ты кормилась от меня, Анита.

–Я ранена и мне больно, что не сочетается для меня с сексом.

–Если я сейчас уйду, то ты все равно будешь раненой и разбитой, и все равно секс будет означать боль, что не решит проблему, не так ли?

Я не могла спорить с его логикой. Я почти уже сказала «но ведь другие меньше, чем ты», и это было как раз то, когда больше не лучше. Но я промолчала. Я не хотела делать ему больно. А еще я знала, что если бы мы с Ричардом не смогли бы придти к соглашению, то однажды прекратили бы свое существование, как пара. Он навсегда остался бы подвластным волком Жан-Клода. Он остался бы частью триумвирата, но мы были бы уничтожены. Это было бы ловушкой отношений, развестись да, но не избавиться полностью. Неприятная особенность.

Он встал на колени передо мной так, что вода покрывала его только до талии. Кончики его волос были влажными, но у корней волосы все еще оставались сухими и покрытыми местами той слизью, которая забрызгала нас всех в момент перемены Трэвиса. Немного беспорядка не могло испортить того впечатления, которое производили его волосы, но вечное противостояние могло. Попытка разобраться в себе, чтобы не чувствовать себя непривлекательным. Я пристально следила за ним на протяжении всего его пути ко мне, обмирая от радости его размеров. Такой размер мог бы заставить меня смутиться в годы моей учебы в колледже. Но радость от его размеров не была поводом позволить ему причинить мне боль. Я окинула его взглядом, и впервые мое либидо не отреагировало. Я устала от борьбы. Устала от его неспособности адекватно реагировать на действительность. Он считал, что я не суккуб. Он думал, что это уйдет, прерви мы нашу связь с Жан-Клодом. Будто он не знает, что будет, если любой из нас попытается разорвать эту связь? Его слова ясно говорили, что он не понимает, насколько это серьезно.

Он встал, и вода стекала каплями по его телу. Я внезапно уставилась на его анатомическую подробность, украшенную каплями. У всех нас есть такие слабости, и одной из моих была вода. Ричард достаточно давно встречался со мной, чтобы знать это. Держу пари, он знал, что вид его влажного, был способом меня отвлечь от чего угодно. У меня был выбор, ухватиться за грусть или сделать то, чего мне хотелось. Сделать то, что заставляло мой пульс учащаться. Я ощущала Натаниэла за стенкой. Я встала на колени, обхватила руками влажные бедра Ричарда и приблизилась ртом к его телу.

Глава 16

Я слизывала воду с него кончиком языка. Я впитывала воду по всей его длине, от головки до яичек, больших и тяжелых. Я слизывая воду, пока его тело не удлинилось и не окрепло. Я не могла бы дойти до конца его без помощи рук. Он издал тихий звук, который отвлек меня, и я подняла взгляд на его лицо. Его глаза были теперь янтарными, волчьими. Секс способствовал потере контроля, а ликонтроп не мог позволить себе расслабиться, потому что тогда он становился животным. По крайней мере, раз в год новоиспеченный ликантроп терял контроль над собой во время секса и убивал своего партнера. Иногда партнер выживал, но уже не хотел иметь ничего общего с вами, или же он присоединялся к братии мохнатых.

Я опускала губы по нему до тех пор, пока не дошла до собственной руки. Я пользовалась рукой, чтобы дополнительно стимулировать его, но рука так же не давала мне взять его полностью. Я могла довести его до горла, но это не всегда получалось, не с Ричардом. Я могла вызвать ardeur и сделать это, сделать вообще что угодно, но…

Я приподнялась от него настолько, чтобы сказать:

–Я могла бы вызвать ardeur и закончить это, да и вообще все закончить, но ты настолько силен, что не даешь мне это сделать. Ты опускаешь щиты только, когда мы уже максимально близки.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и на его лице отразилась почти боль.

–Я хочу, чтобы ты это сделала, и не важно как.

–Ты опустишь щиты и дашь мне питаться?

–Я попробую.

Я покачала головой и сжала одновременно его, напряженный. Это заставило его голову запрокинуться, заставило его руки задергаться в воздухе в поиске опоры. Ему нравилось за что-то держаться, когда мы это делали. но его руки нашли только воздух, и он посмотрел вниз, пробиваемый дрожью. Одно только ощущение его в моей руке заставило меня закричать.

–Боже, Ричард, Боже!

Он скользнул вниз и, взяв меня на руки, поднял меня из воды. Я вынуждена была выпустить его, поскольку была над водой в его руках. Он опрокинул меня на мраморный подиум, который шел вокруг ванны. Мрамор был холодным, и я начала возражать. Но тут пальцы Ричарды нашли вход. Он проталкивал свой палец в меня, и хоть оральная прелюдия сделала меня влажной, вода все равно оставляла некоторое напряжение. Даже один палец казался большим. Он двигал им вперед и назад, круговыми движениями, и я стонала с каждым новым движением.

Он поместил в меня два пальца и прикрыл глаза, концентрируясь, пока не нашел то самое место, размером не больше пятидесятицентовика, располагающееся глубоко внутри, чуть впереди. Он нашел и сразу же завибрировал пальцами вперед и назад. Для оргазма посредством G-точки я была не настолько разогрета, но это было чертовски хорошо. Удовольствие заставило меня раздвинуть ноги пошире, развернуть бедра к нему. Он принял это за приглашение, коим оно и являлось, и задвигал пальцами сильнее и быстрее, пока я снова не закричала.

–Ты влажная, - сказал он голосом, немного приглушенным от желания.

Я кивнула, затаившись.

Он начал поворачиваться ко мне, чтобы войти в меня, но я положила руку ему на грудь.

–Презерватив.

–Дерьмо, - отозвался он, но прополз на коленях к груде полотенец, лежащей за нами. Презервативы обитали в любом месте, в ванной и спальнях, где я могла бы оказаться наедине с мужчиной. История с беременностью в прошлом ноябре заставила меня перестать полагаться только на таблетки. Он проклинал все и вся по дороге, но даже когда надел презерватив, был твердым и нетерпеливым. Один его вид и осознание того, что должно вот-вот произойти, заставили напрячься все у меня внизу живота.

Даже когда я была влажной и зовущей, ему пришлось проталкиваться в меня. По моему телу пробегала дрожь наслаждения только от того, что он входил в меня. я подняла на него взгляд, на янтарные глаза волка на его лице, проявившиеся, потому что ему приходилось прикладывать много усилий, чтобы контролировать себя и при этом нависать надо мной так, чтобы я видела его всего, как он входит и выходит.

–Давай же, Анита, давай, пожалуйста.

Это «пожалуйста» значило, что он уже близок. Я вызвала ardeur. Я бы назвала это уговорами искры разгореться в костер. Сила перетекала в меня, сквозь меня, в него. Ardeur лился сквозь нас теплым потоком силы. Это открыло меня навстречу ему настолько, что ему стало легче двигаться во мне. Я могла наблюдать за ним в отражении зеркальных стен, окружавших нас, видеть, как он входит и выходит, вперед и назад. Он знал, что ardeur поглотил нас, и не старался быть осторожным. Он вошел в меня на всю длину настолько быстро, насколько мог. Он подхватил меня под бедра и поднял с мрамора, держа меня навису своими сильными руками, потому что так ему было удобнее вдвигаться в меня, и очень быстро мы стали настолько влажными, что с каждым его движением раздавался характерный звук. Он нашел удобный ракурс, так что каждое движение отзывалось во всем теле наслаждением, глубоко, очень глубоко. Он двигался так быстро, что скоро его отражение начало потихоньку размываться. Он не был человеком, и обладал скоростью и силой, не свойственным людям. Раньше он волновался. Что может сделать мне больно, но теперь мы выяснили, что я не настолько хрупкая. Он мог быть настолько груб, как бы ему хотелось, не боясь мне повредить. И он был грубым сейчас, когда он почувствовал эту новую силу, новую твердость. Это было похоже, будто он всегда сдерживался, а я просто не знала об этом. Все быстрее, сильнее, пока не растворился размытым пятном в зеркалах, он продолжал вгонять себя в меня до тех пор, пока я не стала извиваться в оргазме вокруг него, крича и сгибаясь от спазмов. Я почувствовала его оргазм во мне, ощутила его в самой глубине себя. Его движения прекратились, голова запрокинулась назад, блеснув прикрытыми глазами. Его пальцы впивались в мои ягодицы, поскольку он держал меня в воздухе, загнав себя максимально глубоко в меня. В это самое мгновение ardeur питался от наших слитых воедино тел. Я питалась. Я впитывала энергию Ричарда, его волка и его человека. Я питалась всем им, каждым дюймом его силы, так же, как владела каждым дюймом его тела. Когда он позволял себе расслабиться, как сейчас, он отдавал много энергии.

Он опустил меня назад, к краю ванны. Он выскользнул из меня, и даже это заставило меня согнуться в спазме. Он свалился в обмороке на свою сторону ванны, поскольку с его широкими плечами было просто больше некуда. Его дыхание обжигало мне живот, когда он привалился ко мне головой. Мне удалось поднять руку и коснуться его волос, но это было все, на что я была способна. Пульс все еще гремел у меня в ушах.

Он обрел возможность говорить:

–Я сделал тебе больно?

Я начала говорить, что эндорфины перекрывают любую боль. Но я уже начала чувствовать боль между ног. Мике я бы ответила «немного», но Ричарду я сказала твердое «нет». У него заморочек больше, чем у Мики.

Я почувствовала, как он неуклюже провел рукой по моему бедру, будто еще не совсем владел своим телом. Он шевельнулся у меня между ног. Я сказала, полу смеясь:

–Нет, не сейчас…

Он поднял руку, и я увидела кровь на его пальцах.

–Я сделал тебе больно? - теперь его голос был нервным, без следа расслабленности.

–И да, и нет, - ответила я.

Ему удалось приподняться на локте.

–У тебя кровь, Анита. Я сделал тебе больно.

Я посмотрела на его пальцы.

–Немного, но это приятная боль. И я буду помнить каждую такую боль.

Его лицо замкнулось, и он уставился на кровь на своих пальцах, будто она была обвинением.

–Ричард, это было замечательно, удивительно. Я не знала, что ты настолько себя сдерживал.

–Мне следовало продолжить сдерживаться.

Я коснулась его плеча.

–Ричард, не надо. Не пытайся называть плохим то, что было так прекрасно.

–У тебя кровь, Анита. Я настолько тебя затрахал, что у тебя идет кровь.

Я подумала кое-что сказать ему, но не была уверена, что от этого станет лучше.

Он перевернулся от меня и сел на край ванны, расслабленный между ног. Он смыл крочь.

–Я в порядке, Ричард, честно.

–Ты не можешь знать наверняка, - отозвался он.

Я поднялась, и боль отозвалась глубоко в моем теле. Но не сильнее, чем обычно. Я поднялась достаточно, чтобы разглядеть кровь на мраморе.

–Если это вся кровь, что ожидается, ну и черт с ней.

–Анита, раньше крови никогда не было.

Настало время истины, и я молилась о том, что сделала правильный выбор.

–Вообще-то такое было.

Он посмотрел на меня, мурясь.

–Нет, не было.

–Было, но не с тобой.

–С Микой…? - начал было интересоваться он. Он выдохнул это, будто был счастлив от этих слов.

–Да.

–Сейчас больше крови? - спросил он.

Я кивнула и села, теперь, когда волна эндорфинов откатила, мрамор был холодным. Я протянула ему руку.

–Помоги мне спуститься в ванну.

Он взял мою руку почти на автомате, будто делал это не потому что хотел, а потому что так надо. Он помог мне соскользнуть обратно в ванну. Я издала слабый стон боли. Мне было больно, но я точно была цела. Раньше у меня уже было такое с Микой. Я не любила грубый секс, но была не простив его, под настроение, изредка.

–Он сделал тебе настолько же больно?

–Это не та боль, о который ты говоришь, Ричард. Мне не причиняют боль, да, я потом неважно себя чувствую, но это не одно и то же.

–Не вижу разницы.

Я откинулась назад в воде, расслабляясь, позволяя своим истерзанным органам расслабиться всем сразу. Странно, но болело только внутри. Боль мышц ушла, смытая волной секса и ardeur. Замечательная вещь.

–Я хотел тебя трахнуть, Анита. Я хотел трахнуть тебя так сильно, как только мог, и я это сделал.

–А разве это не было замечательно? - спросила я.

Он кивнул.

–Это да, но я сделал тебе больно, как думаешь, что было бы без меток вампира. Думаешь, я могу так поступить с обычной женщиной.

Я откинулась назад достаточно, чтобы намочить волосы, затем села так, чтобы видеть его. Он выглядел грустным и потерянным.

–Я слышала рассказы о сломанных костях, разорванных органах, которые потом приходилось собирать хирургам по кускам.

–Когда мы с людьми, нам приходится быть осторожнее.

–Мне так и сказали.

–Я не знал, выдержишь ли ты такое, Анита. Я не знал, не покалечу ли я тебя. Мысль, что я могу тебя так трахнуть, что достану своим членом до тех мест, до которых это почти не возможно сделать обычным образом, возбудила меня. Я не хотел этого делать, но сама возможность меня чертовски возбуждала. Насколько тебе было больно?

Я закрыла глаза, не уверенная, что могу ответить.

–Я не уверена, что это вообще было больно. Это лишь твои домыслы. Мысль возбудила тебя, но ведь ты не разорвал меня на части, что ее осуществить. Я думаю, что это больше похоже на несбыточные фантазии: ты понимаешь, что если это случится, то секса в этом не будет совершенно, но мысль об этом в процессе возбуждает тебя еще сильнее.

–Разве ты не испугалась?

–Нет.

–Почему нет?

–Я доверяю тебе, зная, что ты не причинишь мне вреда, - ответила я.

Он снял презерватив и сказал:

–На нем тоже кровь.

–Мне не было больно, Ричард, не больше, чем мне самой хотелось бы.

Правда была в том, что возможно повреждения были и более серьезными. Приятнаяб Оль между ног радовала, но начинало болеть еще и в районе пупка. Это обычно значило, что боль недооценили. Но Ричарду не стоило об этом знать.

Он посмотрел на меня.

–Ты только что вздрогнула.

Я закрыла глаза и проплыла в воде немного назад.

–Я не понимаю, о чем ты, - ответила я.

Я чувствовала движение воды, знала, что он двигается ко мне. Я села, но он уже стоял передо мной. Была какая-то угроза во всем его виде. Большую часть времени я игнорировала, насколько он был большим, но сейчас он специально выставлял себя напоказ. Он не пытался меня напугать, я думаю. По крайней мере, не специально.

Его аура потекла ко мне, и сразу вода показалась мне кипящей. Я постаралась отползти к краю ванны. Но он все еще был слишком близко ко мне. Кроме того, мое тело начало реагировать на него болезненными судорогами. Я не была уверена, что устою на ногах ровно. Это не спасло бы дело. Неужели он и правда что-то повредил во мне? Нет, правда? Но не этот вопрос мне хотелось бы сейчас задать.

–Я действительно тебя повредил, не так ли?

Его вопрос был опасно близко к моим мыслям. Мы случайно могли разделить мысли и чувства. Я постаралась поставить щиты на место. Секс мог их полностью разрушить.

Он встал на колени в воде, положив руки по обе стороны от меня. он наклонился ко мне жаром своей силы, бьющей из его тела. Это заставило все сжаться у меня внизу, там, где была боль. Я постаралась не издавать лишних звуков. Я почти справилась с этим, но Ричард повернул ко мне лицо и прошептал:

–Я сделал тебе больно?

–Пожалуйста, Ричард, - прошептала я.

–Тебе больно? - его сила пульсировала сквозь меня, и на сей раз я не сдержала стон.

–Как ты собираешься сдерживать моего волка, раз не управляешь в должной мере своим. - Спросила я сквозь зубы. Первое: мне было больно, второе: я начинала злиться.

Он наклонился к моему лицо и принюхался. Он чувствовал запах моей кожи. Его сила походила на теплое, влажное течение, которое пробивалось сквозь меня. Мне тяжело было закрыться от этой силы, от всего этого.

Я подумала о скале, о каменной стене, чтобы можно было спрятаться за нее хотя бы метафизически.

Он дышал мне в кожу, горячо и сильно:

–У боли есть запах, если ты не знала.

–Нет. Да. - я чувствовала его однажды или даже несколько раз, когда поднимались мои животные.

–Тебе больно? - он сказал каждое слово медленно, тщательно, вдыхая его в кожу моей щеки.

Очередная судорога прошла сквозь меня, и я сопротивлялась желанию обхватить живот руками. Я старалась спокойно сидеть в воде рядом с ним, зажатым возле меня, и не реагировать. Он хотел почувствовать от меня запах боли. Большинство ликантропов могут чувствовать запах лжи. Я сказала единственную вещь, которую смогла:

–Да.

Он поцеловал меня в щеку и сказал:

–Спасибо.

Он встал и вылез и из ванны, выхватив одно из груды полотенец, что всегда жили в ванной.

–Куда ты? - спросила я, хотя единственным желанием было броситься к нему.

–Подальше от тебя, - ответил он.

Я позволила себе согнуться от очередной судороги. Я не стала бороться с ней, потому что это могло повредить. Он хочет быть ублюдком, прекрасно. Когда я посмотрела на него снова, он оборачивал полотенце вокруг бедер. Он впитывал свою ауру, будто полотенце ее собою прикрывало.

–Я пойду за врачем.

–Нет, не надо.

–Почему нет?

–Это ведь может пройти.

Он нахмурился, глядя на меня.

–Ты говорила, что делала такое прежде.

–У меня были судороги и раньше, но сейчас их уже не бывает.

–Мика, - сказал он, будто имя было проклятьем.

–Да, - мне надоело защищать Ричарда. Откровенно говоря, я устала от Ричарда.

–Он всегда успевает везде раньше меня.

–Нет такой вещи, которую получил Мика, и получить которую у тебя не было бы шанса с самого начала.

–Снова моя ошибка, - отозвался он.

–Твой выбор, - прокомментировала я. Я не могла контролировать свой голос. Великолепно, теперь он будет знать, насколько мне больно.

–Мне это нравится, - сказал он.

Я нахмурилась, глядя на свои руки, лежавшие на животе.

–Что?

–Эта нотка в твоем голосе, она мне нравится. В последний раз, когда я ее слышал, она была в голосе Райны.

Я еще сильнее нахмурилась.

–О чем это ты?

–Ты знаешь, что она была сексуальной садисткой, но Бог свидетель, ей не меньше нравилась и боль. Ей нравился грубый секс в любом виде. И когда боль причиняла она, и когда больно делали ей.

Сильнее нахмуриться я не могла, потому просто сказала:

–Фактически я в курсе. У нас есть общие воспоминания.

–Правильно, в тебе ее мунин, призрачная память.

Мунины были наследием воспоминаний оборотней. Когда волк умирал, стая съедала его тело и поглощала его память. Настоящая память, а не вызов духа, хотя немногие могли говорить с ними, как я с Райной. Вообще предполагалось, что от них можно получить информацию, мудрый совет, но Райна постаралась овладеть мной полностью. Я почти научилась ее контролировать. Она не походила на моих животных, на ardeur. Райна была заперта во мне, как в клетке. И пользуясь ее силой, я каждый раз рисковала.

–Ты пользовалась ее силой, когда залечила ожог на своей руке. Может, ты могла бы излечиться и теперь?

Я посмотрела на него. Поперечный ожог на моей ладони был паутинкой шрамов, оставшихся мне на всю жизнь. Способность Райны лечить была тем, что я от нее сохранила. Это была одна из причин, по которой Ричард не дал ее телу сгнить в земле, а передал ее стае, как мунин. Она была садисткой и пыталась убить нас обоих, но она была сильной. Иногда я пользовалась ее способностью лечить, но цена всегда была высока. Я могла ее игнорировать, держать в клетке, но стоило приоткрыть дверцу, как она сразу же требовала плату. А ее плата всегда означала боль, или секс, или все сразу.

Я покачала головой.

–Я не думаю, что сейчас это хорошая идея.

–Ты когда-нибудь видела воспоминания о нас с ней?

–Некоторые. Я стараюсь избегать всех.

–В последний раз, когда у меня был такой секс, он был у меня с ней…

Он посмотрел на меня, и его лицо было спокойное, выжидающее.

–Ты скучаешь по ней.

–Я вспоминаю некоторые вещи, связанные с ней. Вспомни, Анита, я ведь был девственником. Я просто не понимал, насколько необычны вещи, которым она меня учила.

–Ничто с этим не сравниться, - сказала я.

–Точно.

–Есть ведь и другие позы, где ты можешь быть настолько же грубым, как тебе хотелось бы, и я не пострадаю при этом, Ричард. Частично это все потому, что мы занялись этим во время ardeur, а он крадет у меня способность к самосохранению.

–Разве ты не понимаешь, Анита? Я ненавижу и люблю делать тебе больно. Мне нравится нотка боли в твоем голосе. Мне нравится мысль о том, что мое тело сделало с твоим. Это не свойственно мне. То, что я был настолько сильным, большим, жестоким, что причинил тебе боль. Ты права в том, что если бы я причинил боль, достаточную, чтобы попасть в больницу, то это перестало бы быть забавным. Как я могу наслаждаться этим. Райна пыталась меня заставить радоваться всему этому, но потом вернулась к Габриэлю.

Габриэль был альфой местного парда, пока я его не убила. Он собирался изнасиловать меня, а потом убить, и снять все это в своем фильме. Райна на съемочной площадке подгоняла его с этим решением. Они были прекрасной парой на пути в ад. Туда я их и отправила тем же вечером, по очереди.

–Да, Габриэлю нравился статус серийного убийцы.

–Таким его сделала Райна, - отозвался Ричард. - Но не ее тело, нет.

–Мне говорили, что хороший доминант никогда не спрашивает во время игры своего подчиненного о его желаниях, но не делает того, чего не сделал бы со своим телом.

–Да, именно так, - отозвался Ричард. - Но мы все знаем, что Райна не была хорошим доминантом.

–Нет, - ответила я, - не была.

–Судороги прошли? - спросил он.

–Да, как ты узнал?

–Твое лицо разгладилось. Ты не хватаешься больше за живот. Я видел, как Райна проходила через такую же боль. Она говорила, что больше всего ее во мне привлекает то, что я могу быть с ней настолько грубым, насколько она сама того хочет.

–На будущее, никогда больше не трахай меня в этой позе, хорошо?

Он кивнул.

–А какая поза лучше?

Я открыла рот, но сразу закрыла его. Надо было хорошо подумать, чтобы описать это.

–Я не люблю такой секс каждую ночь. Чтобы придти в себя нужно день или даже несколько. И только потом опять начинает хотеться такое повторить.

–Тебе нужно будет кормить ardeur через несколько часов.

–Для этого есть способы и понежнее, Ричард.

–Но не с Микой.

–Быть хорошо одаренным еще не значит не быть нежным, Ричард.

Он кивнул.

–Да, ты права.

Мы уставились друг на друга на мгновение. Что-то в его лице заставило меня сказать:

–Райна действительно испортила тебя, не так ли?

Он кивнул.

–Да, она меня испортила. Когда она узнала, что я получаю удовольствие от грубости, она сделала все, чтобы я не смог найти то, что мне нужно, с кем-то, кроме нее. Она хотела меня удержать, Анита, и если бы ей не подвернулся Габриэль, я остался бы с ней.

–Нет, не остался бы, - ответила я.

Он посмотрел на меня грустными глазами.

–Почему ты так в этом уверена?

–Потому что ты хороший человек, и если бы не Габриэль, то кто-то другой. Райна не могла сопротивляться тем, кто не мог себя контролировать. Она продолжала бы напирать на тебя, пока не сломала бы. Это то, чего она хотела.

Он кивнул и вздохнул достаточно глубоко, чтобы расправились плечи.

–Я вымоюсь в общем душе.

Я хотела, чтобы он ушел, но… Он ведь так старался. Он фактически спас меня от Мамочки Тьмы.

–Ты можешь вымыться здесь.

Он покачал головой.

–Нет, не могу.

То, как он это сказал, показалось мне странным.

–Почему нет?

–Потому что мне нравится сама идея, что я сделал тебе больно. Я люблю это чувство. Я не доверяю себе, потому что могу опять причинить тебе боль.

–Я бы остановила тебя, Ричард. Ты ведь уважаешь мое право на отказ?

Он кивнул.

–А еще я знаю, какой эффект мы производим друг на друга. Я не доверяю себе, потому что могу попытаться снова соблазнить тебя, попытаться овладеть тобой, даже зная, что кровь уже идет. - Он прикрыл глаза, и дрожь пробежала по всему его телу. Не думаю, что это был признак злости, скорое это была похоть. Он был честен со мной, с собой, и точно знал, чего хочет.

–Иногда мне нравится такая грубость, Ричард, но не всегда. Прости.

Он кивнул и грустно мне улыбнулся.

–Райна могла наслаждаться даже самым грубым контактом. Она причиняла Натаниэлу такую боль, которую многие не смогли бы пережить.

–Я знаю.

Он покачал головой.

–Нет, ты даже не догадываешься. Ты думаешь, что знаешь, но ты можешь даже представить себе такого. Я видел часть из того, что она с ним делала.

–Он не рассказывал, что ты когда-либо видел его с ней, - сказала я.

–Ослепить, заткнуть уши и нос, и ты не можешь видеть, слышать или чувствовать запах тех, кто с тобой в комнате. Она пригласила меня однажды, чтобы втянуть во все это, но настоящий садизм не был тем, чего я хотел. Райне это не понравилось.

Я сглотнула и попыталась подумать о чем-то полезном, но на ум ничего не шло.

–Я не знаю, что и сказать.

–Я не знаю, почему рассказал тебе все это. Хотел ли я потрясти тебя? Хотел ли, чтобы ты думала хуже о Натаниэле? Хуже, чем обо мне? - он покачал головой и снова двинулся к двери.

Я была готова броситься к нему, но я не знала, что делать с тем состоянием, в котором он прибывал, к тому же я и правда не хотела больше секса. Сильные судороги дали мне понять, что я действительно ранена, и мне стоит с этим повременить.

Он остановился, держа ладонь на ручке двери.

–Ты осознаешь, что в твоей постели большинство мужчин, которые были с ней?

–Я не думала об этом.

Он повернулся и посмотрел на меня через плечо.

–Жан-Клод был с ней и Габриэлем, это было платой, которую она потребовала. Ты знаешь, что именно она сделала Джейсона оборотнем?

–Да, - вообще-то именно я дала Джейсону фрагменты памяти о том моменте. Она привязала его к кровати и откусывала по кусочку, пока имела его. Ей было все равно, жив он или мертв. Я была в ее голове, в ее памяти, ей было все равно. Она действительно была настоящим серийным маньяком, потому что удовольствие значило для нее больше, чем жизнь Джейсона.

Я услышала шепот в своей голове.

–Думай об этом, Анита.

Я задрожала, и мне стало от этого больно.

–Иди, Ричард, иди, хорошо?

–Что случилось?

–Мне кажется, не стоит о ней вспоминать.

–Она говорит с тобой?

Я кивнула.

–Ты считаешь, что контролируешь ее, но это только твои домыслы. Жан-Клод, я, Джейсон, Натаниэл, все мы прошли вначале через нее. Возможно, есть причина твоего увлечения ее любовниками. - На этой неприятной ноте он вышел и закрыл за собой дверь. Мне нравилось, что Ричард посещает психолога. Но сейчас выходило, что он хочет сделать психолога из меня, а я не была к этому готова.

Глава 17

Я быстро вымылась и поняла, что у меня нет никакой одежды в ванной. Моя одежда лежала кучей у кровати. Замечательно. Я подоткнула покрепче полотенце на голове, затем обернулась еще одним большим. Одно из преимуществ быть коротышкой состояло в том, что полотенце скрывало всю меня от подмышек до щиколоток. это вызывало странные ощущения, потому что не важно кто ждал меня в соседней комнате, любой из них скорее всего уже видел меня голой хотя бы раз. Мне нужно было всего лишь выйти и забрать свою одежду из шкафа, наплевав на всех. Но я не могла этого сделать. Я стеснялась собственной наготы. Бывали дни, когда мне казалось, что я никогда к этому не привыкну.

Еще хуже было то, что все мое оружие осталось за дверью, в комнате. Без одежды я могла прожить, но без оружия меня оставить мог только Ричард. Он заставлял меня забывать обо всем, даже о той части меня, которая не могла и пальцем пошевелить будучи невооруженной. По каким-то причинам я не могла идти туда и без оружия. Почему-то не могла. мне все еще было больно везде до самого пупка. Судороги прекратились, но я все равно чувствовала себя расстроенной и разбитой. Мне нужно было мое оружие. Оно заставляло чувствовать меня себя лучше. В этом и была правда. Я начала прятать оружие в местах, где я часто бываю. Оно было для авральных ситуаций. И то, что случилось авралом не было, но… черт возьми, это был мой пистолет. Если я хочу его, отдайте его обратно.

Я встала на колени рядом со сливом и приоткрыла дверцу. Мне нужно было уйти вглубь, под самые трубы, чтобы достать мой Файстар, примотанный к одной из труб. Было пару раз такое, что у меня не получалось остаться вооруженной или не было возможности взять оружие сразу. Тогда я подкрепила свою паранойю и припрятала его. Файстар не был моим основным оружейным резервом, так что нашел здесь свое последнее пристанище. Я извлекла пистолет на свет и рассмеялась. На ленте была надпись. Я прочла ее «пистолет Аниты», написано Натаниэлом. Он был со мной, когда я прятала пистолет. Очевидно он добавил свой штрих, пока я не видела. Он вручил мне кусок ленты с надписью, и я ее не заметила? Или вернулся позже? Надо бы спросить.

Я улыбнулась и покачала головой, отдирая ленту от пистолета. Если у меня был карман, я бы положила его туда. Пистолет очень заметен на белом полотенце. Я взвесила его на ладони. Напряжение внутри меня ослабло. Что говорит о вашей жизни факт, что оружие заставляет вас успокоиться?

Я проверила, заряжен ли он все еще, ведь как только пистолет оказывается вне поля твоего зрения, может быть всякое. Никогда не доверяй никому проверять твой пистолет, проверь его сам. Правило владения оружием номер 101.

Полотенце подвернулось под моей рукой, в которой был пистолет, когда я открыла дверь. На мгновение мне показалось, что в спальной никого нет, но тут я увидела Клэя и Грэхэма у камина. Они сидели на единственных в комнате стульях.

–Клэй, разве ты не должен быть в кроватке? Ты ведь только что с работы, из Запретного плода. - Я посмотрела на кровать, которая была сбита там, где мы ее подпалили. Мой пистолет был где-то там.

Клэй будто прочитал мои мысли:

–Твой пистолет на ночном столике.

Я не стала проверять, чтобы удостовериться, говорит ли он правду. Первое: я доверяла Клэю, второе: у меня был пистолет в одной руке, а другой я держала полотенце. Я уже была достаточно вооружена.

–Спасибо, но все таки, почему ты еще не ложился?

–После того, как жучков нашли во всех офисах, Жан-Клод попросил перетасовать наши дежурства. - Он прошелся ладонью сквозь белокурые завитки своих волос. Для двадцатилетнего он не выглядел сонным, но выглядел уставшим.

–Мне даже не скажут «здрасьте»? - спросил Грэхэм. Я посмотрела на него и не смогла не нахмуриться. Он был таким же, как и Клэй: шесть футов высотой, но его плечи были намного шире. Грэхэм был мускулистым, причем, настолько, что было видно, он работает с серьезным весом. Его темные волосы были настолько длинными на макушке, что глаза просто терялись в них. На висках и затылке волосы он недавно сбрил, так что создавалось впечатление, будто ему сделали две разные стрижки. Он не носил черную футболку, как остальные телохранители. Он был в красном. Красная рубашка была дополнением к форме телохранителя. Большинство из этих костюмов были черными, некоторые с названиями клубов, где работали ребята, и надписью «охрана». Красный означал, что охрана в списке моей пищи. Это была идея Ремуса. Он придумал все это после того, как я чуть не убила Натаниэла и Дамиана, потому что меня не покормили. Я решила, что он пошутил, пока впервые не увидела охранников в красном.

Удивительно, но как только красные рубашки вошли в моду, я сразу же научилась лучше контролировать ardeur. Видимо, я была напугана, потому и шагнула настолько вперед.

Грэхэм пытался залезть ко мне в трусы уже многие месяцы, так что его добровольное самопожертвование меня не удивило. Что меня удивило действительно, так это то, что были и другие охранники-добровольцы. Мужчины, которых я не знала, воспринимали меня, как сексуальный объект. Я к тому, что одно дело, когда до тебя до ходят слухи, что кто-то тебя хочет, и совсем другое, когда ты видишь это, причем, сразу.

–Милая рубашечка, Грэхэм, - сказала я, довольная тем, сколько иронии мне удалось вложить в свой голос.

–Почему ты срываешься на мне? Это не я придумал. Это все идея Ремуса, или Клаудии, или Жан-Клода. Это они придумали, что ты не должна оставаться без того, кто мог бы дать тебе кормить ardeur от себя.

–И в какой момент это решилось? - спросила я.

–Так как в город пожаловало какое-то громадное пугало, все считают, что не стоит оставлять тебя без свидетелей во время кормления ardeur, потому что магия может выйти из-под контроля. Т.е. еда должна быть всегда. - Он не выглядел счастливым, когда это говорил. Возможно, мое настроение наконец дошло и до Грэхэма. Хорошо бы.

–Сегодня нам нужны красные рубашки, Анита, - отозвался Клэй.

–Почему?

–Поскольку охрану всех объектов, принадлежащий Жан-Клоду, усиливают, они с Нарциссом и Рафаэлем пересмотрели графики дежурств большинства ребят.

–Т.е. мы платим больше и получаем больше охраны, - отозвалась я.

Мужчины обменялись взглядами.

–Наверное, - ответил Клэй.

я простужусь, если продолжу торчать тут в одном полотенце, потому я двинулась к гардеробу.

–О чем они еще могли говорит, кроме делег? - спросила я. Я посмотрела на дверь шкафа, размышляя, как ее открыть и не выронить ни пистолета, ни полотенца. Я никогда не могла нормально закрепить полотенце на себе. А просить о чем-либо двоих мужчин, видевших меня голой, мне не хотелось. Но… Проклятье.

–Власти, - сказал Клэй. - Все хотят быть ближе к Жан-Клоду, потому что он стал родоначальником своей линии. И Нарцисс серьезно обеспокоен тем, что гиены стали животными Ашера.

–Насколько обеспокоен? - спросила я. Я подвернула рукой с пистолетом край полотенца и пыталась открыть дверцу шкафа. Даже получалось.

–Мы волки, не гиены, таким образом это на сне касается, - сказал Клэй. - Нарцисс хочет гарантий, что Ашер не станет пытаться управлять их группой.

Мне наконец удалось справиться с дверью, ай да я.

–У Ашера нет столько сил, чтобы сделать это.

–Может и так, - сказал Клэй. - Но Нарцисс все равно волнуется. Он хочет договориться сейчас, пока это еще не стало проблемой.

Я уже держала черные джинсы, но мне нужна была вторая рука, чтобы достать остальную одежду.

–О, Господи, - воскликнул Грэхэм и подошел ко мне. От него исходили импульсы силы, видимо, он был очень сердит на меня. Он взялся за край джинсов, я не отпускала, и мы продолжали испытующе смотреть друг на друга.

–Я только подержу их для тебя, ничего больше, хорошо?

Это была разумная мысль. Полезная. И почему же я не хотела этого? Потому что Грэхем постоянно испытывал меня. Его постоянные попытки напроситься на секс со мной, без оговорки на чувства, не говоря уже о любви, действовали на меня совершенно противоположным образом. Конечно, если бы он начал мне заливать о любви всей его жизни, я бы быстрее убежала без оглядки. Боже. Я отпустила джинсы. Глубоко вздохнув, я медленно разжала пальцы.

–Спасибо, - сказал он.

Грэхэм моргал на меня, будто я никогда никому не говорила раньше спасибо. Возможно и так. Позор мне за это. Он готов был отдать свою жизнь за меня, чтобы защитить. Таким образом он был полностью честен со мной.

Я изучала его. В результате я нашла лишь небольшие искорки в его карих глазах. Его мать была японкой, от нее он и получил волосы и глаза. Остальная часть его лица походила на клон лица его папаши, только не такая белокурая и голубоглазая. Случайная встреча с его родителями однажды ночью не исправила моего отношения к нему. Скорее даже сделала его более негативным. Его родители были хорошими людьми. Они бы умерли от стыда, узнай, как именно живет их ребенок? Невероятно, но так.

Я покачала головой и отвернулась к шкафу. Я старалась сконцентрироваться на одежде. Это могло помочь мне чувствовать себя лучше. Я всегда чувствую себя лучше одетой. Видимо, влияние бабули Блэйк. Она считала, что женщине не пристало разгуливать голышом.

Я нагнулась за футболкой. Мой выбор мог остановиться либо на красной, либо на черной. Черный цвет заставлял меня сливаться с толпой охраны, да и красный был не лучше, он будто кричал «люди Аниты Блэйк». Я достала черную футболку, отложила ее, достала красную и положила поверх первой.

–Анита, выбери одну, - посоветовал Грэхем.

–До этого момента я не понимала, насколько моя запасная одежда похожа на вашу униформу.

–И в чем проблема? - переспросил он.

–Я не знаю, - ответила я, и это было правдой.

–Тогда выбери красную. Я клянусь тебе, что то, что мы одеты в красное, еще ничего не значит. - Он начинал злиться.

Я вздохнула.

–Мне жаль, но вообще-то меня бесит, что красные рубашки носят люди, желающие меня трахнуть. Это меня действительно бесит. По-настоящему.

–Цвет моей рубашки ничего не поменял между нами, - ответил Грэхем. - Я был с тобой честным с самого начала.

Я кивнула.

–Ты знаешь, Грэхем, я вот только что думала об этом. Ты был честен. Но когда я говорю, что мне нравится честность, я не подразумеваю, что мне нравится то, что мне честно выкладывают. - Я взяла красную футболку. Мне стоило задуматься серьезно над этой проблемой и закупиться цветными вещами. Я добавила спортивные носки и черные кроссовки к груде одежды, что держал Грэхэм. Я в уме проверила весь список и поняла, что в груде не хватает нижнего белья. Я открыла ящик с бельем. Странно, но там было много женского белья. Жан-Клод приучил меня к тому, что я уже не носила простое белье. Всюду была шнуровка, кружева, сетка и тому подобное. Я старалась покупать к одному лифчику несколько пар трусиков. Логично, что лифчик вы носите дольше.

Я наконец поднялась от ящика с лифчиков и трусами в руке. Я хотела их положить на груду одежды, но поймала взгляд Грэхэма. Я выбрала красный лифчик, чтобы он был незаметен под красной футболкой. Это была одна из тех обтягивающих маек, так что нужно было что-то, что не светилось бы под ней. Лифчик и трусики были из красного атласа. Лифчик из тех поддерживающих моделей, который не мешал мне в случае необходимости выхватить оружие. Секунду назад я думала совершенно не об этом. Я выбирала его, руководствуясь тем, чтобы он не проглядывал через майку. Теперь я осознала всю прелесть хорошего белья.

Я встретилась глазами с Грэхэмом, и в них был такой жар. Это было написано на его лице, он мечтал увидеть меня в этом лифчике и трусиках. В его глазах было только желание видеть меня в одном белье и то, что он бы со мной тогда сделал бы.

К лицу подкатил жар. Я иногда очень легко смущаюсь. Это был как раз такой случай. Если бы он входил в круг моих друзей, то я бы нормально реагировала на его взгляд. Возможно, мы пошли бы в ванную и дали бы этому жару накрыть нас с головой. Но он не был моим другом, а его желание меня трахнуть, не было для меня достаточным аргументом. Когда меня в прошлом месяце охватила паника из-за беременности, огромным облегчением было то, что в список возможных отцов не входил Грэхэм, поскольку делать его своим возлюбленным я не собиралась. Возможность беременности на многое заставила взглянуть под другим углом. Теперь я рассматриваю мужчин с той точки зрения, что если я вдруг беременна насколько это страшно? Возможно, спустя несколько месяцев я успокоюсь, и все будет намного проще. С другой стороны это может и продолжиться. У меня был ложно-положительный тест на беременность. Это чертовски меня напугало.

Я вглядывалась в его лицо. Он был красив. Все в нем было хорошо, не было ничего, что было бы не так, то воспоминание о том облегчении, что я испытала, поняв, что он не в списке предположительных отцов, было очень свежо. Если уж так случится, то это должен быть кто-то, кто будет хотя бы моим хорошим другом, а Грэхэм им не был. Он был моим телохранителем, и еще он был едой на всякий случай, но не был моим другом. Он слишком сильно хотел меня трахнуть, что быть просто моим другом. Любой человек, с которым у вас был просто секс, не станет сразу вашим другом. Друзья хотят, чтобы у вас все было хорошо, а не только вас трахнуть. Приоритеты Грэхэма были написаны на его лице, в его напряженной позе, и в его глазах, когда он держал одежду.

–Ты покраснела, - выдохнул он хриплым голосом.

Я кивнула и опустила глаза вниз, подальше от его взгляда.

Скорее всего, я перестану краснеть, если не буду с ним встречаться взглядом.

Он коснулся моего лица самыми кончиками своих пальцев.

–После всего, что ты выделываешь со своими мужчинами, ты краснеешь лишь от того, как я на тебя смотрю, - теперь его голос был мягким.

–Ты считаешь, что я не могу смутиться, потому что я шлюха.

–Нет, - он попытался повернуть мое лицо к своему. Я отстранилась от него, чтобы он не смог больше коснуться моего лица.

–Ведь именно так? - спросила я, не пряча выражения гнева на моем лице.

–Я видел тебя с другими мужчинами, и я хочу тебя - откуда такая несправедливость? Я присутствовал при том, когда у тебя был секс с несколькими мужчинами, я был при этом в комнате. Что я должен думать?

–О, Грэхэм. - Это сказал Клэй. Он все еще был на другом конце комнаты, но эти два его слова сообщили мне, что он все понял. Он понял, какую ошибку только что совершил Грэхэм.

–Я могу прекратить это, Грэхэм.

–Что именно?

–Прекратить это, поскольку для тебя это слишком тяжело.

–О чем ты говоришь? - Тот факт, что он не понял, куда я клоню, был не в его пользу. Он был тугодумом.

–Наблюдать меня постоянно.

Он прижал мою одежду к своей широкой груди.

–Что ты этим хочешь сказать?

–Я не могу гарантировать, что ardeur не выйдет из-под контроля настолько, что я не окажусь вновь в одной постели с несколькими мужчинами в присутствии охраны. А поскольку тебя это так тревожит, Грэхэм, я могу сделать так, что ты больше никогда этого не увидишь.

–Я не… - В его голосе прозвучал первый намек на боль. Он наконец понял, к чему все идет.

–Ты отстранен. Положи мою одежду на край ванны и пойди поищи Ремуса или Клаудию. Скажешь им, чтобы тебя заменили. Наверняка, есть такие объекты, которые ты сможешь охранять, находясь от меня как можно дальше.

–Анита, я не хотел…

–Но тот разговор, что ты завел, - я закончила за него, - решил все за тебя.

–Пожалуйста, Анита, пожалуйста, я…

–Положи одежду в ванной и вали отсюда, кому говорят! Живо.

Он посмотрел назад, на Клэя. Клэй поднял руки вверх, будто говоря «Нечего на меня смотреть».

–Это не справедливо, - сказал Грэхэм.

–О чем это ты? Справедливость, траханная справедливость. Ты вслух сказал, что один вид меня, трахающейся с кучей мужчин, заставляет тебя меня хотеть. Я могу это прекратить. Ты смотреть больше не будешь.

–Ты действительно считаешь, что тот, кто видел вас, не хотел бы быть с вами? Все мы так думаем. И лишь я честно об этом говорю.

Я посмотрела через комнату на Клэя.

–Это правда, Клэй?

–Пожалуйста, не заставляй меня.

Я вновь на него посмотрела.

Он вздохнул.

–Не все, это не совсем то, что мы чувствуем. Для меня лично секс с тобой страшен. Ardeur меня пугает.

–Как ты можешь так говорить? - спросил Грэхэм. Он повернулся ко второму мужчине, все еще держа мою одежду в руках.

–Потому что это так, Грэхэм, и если бы ты не думал тем, что у тебя под ширинкой, ты бы тоже так считал.

–Что в нем пугает? - спросил Грэхэм. - Это просто секс, который заставляет разум чуть больше отключаться, которого у тебя не будет ни с кем из смертных. У меня в этом больше опыта. Поверь мне, Клэй, если она хоть раз кормилась на тебе, ты будешь хоть пережить это снова.

–Как раз это меня и пугает, - отозвался Клэй.

Меня посетила печальная мысль. Я пиьалась от Грэхэма по чуть-чуть, когда ardeur был еще в новинку. Я дала ему лишь часть того, что передаю своей «пище» сейчас. Мы никогда не оказывались вместе голыми. Мы никогда не обменивались интимными прикосновениями. Но только потому, что я не считала этот контакт безопасным в плане ardeur, он таким не являлся. Он действовал, как наркотик, и я успела на вампирах изучить реакцию на привыкание к нему. Я привязала к себе Грэхэма по небрежности? Это была моя ошибка? Вот дерьмо.

Грэхэм развернулся ко мне с моей одеждой, прижатой к его груди. Он был панически напуган.

–Пожалуйста, Анита, пожалуйста не делай этого. Я прошу прощения, хорошо, прошу прощения, - его глаза блестели из-под его челки. Мне показалось, что он вот-вот расплачется. Это мне напомнило, что ему нет еще и двадцати пяти. Он был настолько объемным, что иногда я забывала, насколько он еще молодой. Разница у нас была четыре или пять лет, но я уже заметила, что была даже в его возрасте морально старше, чем он. Мне захотелось коснуться его руки, успокоить, попросить прощения. Сказать, что я не хотела, чтобы так получилось. Но я боялась его трогать. Я боялась, что сделаю только хуже.

–Грэхэм, - позвала я нежным, спокойным голосом, - мне нужно, чтобы ты нашел Ремуса или Клаудию и привел их сюда, хорошо? Мне надо с ними поговорить о некоторых вещах, что случились прошлым вечером. Ты можешь это сделать для меня? Ты можешь разыскать одного из них и привести сюда?

Он болезненно сглотнул.

–Ты не выгонишь меня?

–Нет, - сказала я.

Он закивал, быстро и часто. Он почти пошел к двери с моей одеждой в руках. Клэй взял у него стопку. Когда дверь закрылась, Клэй подошел ко мне с одеждой. Мы смотрели друг на друга.

–Он подсел? - спросил Клэй.

Я кивнула.

–Да, думаю да.

–Ты точно не знаешь?

Я покачала головой.

–Ты бледная, - заметил он.

–Ты тоже, - ответила я.

–Ты не питалась от него в полную силу, да? Я к тому, что вы даже не раздевались.

–Нет, такого у нас не было.

–Мне казалось, что непременно нужно испытать полную силу, чтобы подсесть.

–Я тоже так думала, - сказала я.

Клэй, казалось, встряхнулся, как собака, вышедшая только что из воды.

–Я отнесу твою одежду в ванную. Я позову Клаудию и предупрежу, что нам нужна новая красная рубашка.

–Я думаю, как только она увидит Грэхэме, она все поймет.

–Он хорошо это скрывал, Анита. Я думаю, что когда он до нее дойдет, то сможет опять все скрыть. Просто постарается ничего не показать

Я кивнула.

–Ты прав.

–Я к тому, что у него есть рация. Он не стал ею пользоваться.

–Рация всем в новинку, - ответила я.

–Крысолюды вручили рации некоторым из охранников. Когда нашлись жучки, то все решили, что нам тоже стоит воспользоваться достижениями техники.

–Выглядит разумным, - согласилась я. Я почувствовала прикосновение Жан-Клода. Это была как бы рука, ласкающая мое тело. Это заставило меня вздохнуть.

–Что случилось? - спросил Клэй.

–Жан-Клод проснулся.

–Хорошо.

Я кивнула. Хорошо - правильное слово. Я дала Жан-Клоду почувствовать, насколько он мне нужен. Я хотела, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Сейчас мне хотелось, чтобы он просто успокоил меня, даже если это и не будет правдой. Лицо Грэхэма было правдой, которую я мечтала не знать.

Глава 18

Я успела одеться, когда Жан-Клод постучал в дверь ванной. Его «ma petite, я могу войти?» было очень неуверенным. Я думаю, он считал, что я начну его обвинять в ardeur? что подкупил Грэхэма. Еще совсем недавно я бы могла так и поступить. Но сейчас было поздно кого-то в чем-то винить. Найдя виновного, мы бы все равно не смогли остановить все это. Я хотела бы освободить Грэхэма от ardeur, если бы могла. Я уже освобождала других, но на них ardeur воздействовал полностью. Никогда еще никто не увлекался от такой малой его части. Или может от меня просто это скрывали? Боже, как мне жаль, что я раньше об этом не подумала.

–Ma petite?

–Да, входи. Боже, входи уже.

Дверь открылась. Еще прежде, чем он вошел, я бросилась к нему и спрятала свое лицо у него на груди. Я ухватилась за складки черной парчи, как бы прячась внутрь нее. Его руки обняли меня, и мы вошли в комнату. Одной рукой он держал меня, а второй закрыл за нами дверь. Движения были такими быстрыми, что у меня не было времени даже подумать о том, чтобы что-то еще сделать.

Он опустил меня на пол.

–Ma petite, ma petite, что же не так?

–Я, - ответила я. - Я была не права. - Я говорила спокойно, не вопила, только прятала лицо в складках его одежды.

Он отстранил меня настолько, чтобы видеть мое лицо.

–Ma petite, я чувствую твою тревогу, но не знаю ее причин.

–Грэхэм подсел на ardeur.

–Когда это случилось? - спросил он, его лицо стало настороженным. Он очень старался выбрать выражение, которое бы не расстроило меня.

–Я не знаю.

Он изучал мое лицо и даже из осторожности не смог скрыть беспокойство.

–Когда ты дала Грэхэму почувствовать ardeur настолько полно?

–Никогда. Я клянусь, что не прикоснусь к нему снова. Я и так старалась его не трогать. - Слова лились и лились из меня все быстрее и быстрее, и даже мне это начинало напоминать истерику.

Жан-Клод приложил палец к моим губам и остановил поток слов.

–Если ты его не подпускала, ma petite, то, как он мог увлечься ardeur настолько?

Я попыталась что-то сказать, но он опять приложил палец к моему рту.

–Факт. Что Грэхэм тебя хочет, не является доказательством его зависимости, ma petite. Ты сама не понимаешь всей силы своего дара.

Я покачала головой и вновь спрятала свое лицо у него на груди, так что мне было удобнее говорить.

–Он подсел, черт побери. Я знаю разницу между жаждой и зависимостью. Спроси Клэя, если не веришь мне. - Я отстранилась от него, потому что это больше не приносило мне успокоения.

–Я доверяю тебе, ma petite, - ответил он, хмурясь.

–Тогда поверь моему честному слову. Грэхэм подсел, и я не знаю, когда это случилось. Ты понимаешь? Я старалась его избегать. Я сделала все, что могла, чтобы удержать его от контакта с ardeur, но позволила остаться ему моим телохранителем. Сегодня я его пыталась исключить из рядов своей охраны.

–И как он отреагировал?

–Он был в панике. Он был почти в слезах. Я никогда не видела его таким. Он успокоился только, когда я пообещала не отстранять его.

–Ardeur не так-то просто получить, ma petite. Того контакта, который был у Грэхэма, недостаточно.

–Я видела это! - я зашагала по комнате.

–Я думаю, тебе нужен крест, ma petite.

–Что? - переспросила я.

Он подошел к двери и открыл ее.

–Не могла бы достать из ночного столика запасной крест?

Я мельком увидела себя в зеркале ванной. Красная майка просто сияла на фоне белой кожи и черных волос. Алый цвет, казалось, обвинял, будто я проститутка, алое послание. Последняя мысль меня отрезвила, будто истерика сошла. Я задумалась на секунду. Проститутка, алое послание - это были не мои мысли. Вот дерьмо. На меня влияли.

Мой пистолет и кобура все еще лежали возле ванны. До прихода Жан-Клода я не сподобилась ее надеть. Я взялась за рукоять пистолета и сжала ее. Оно было мною, да это была только я. Пистолет не обладал силой талисмана, но зачастую, нам и не нужно обладать талисманом, достаточно, чтобы у нас была вещь, которая напоминает нам о том, кто мы есть на самом деле. И пистолет в моей руке говорил мне о том, кто я.

–Ma petite? я бы предпочел, чтобы ты не бралась за оружие, пока не наденешь крест.

Я кивнула.

–Воздействие, не так ли?

–Думаю, да.

–Сейчас день, ранний день. Если на меня пытаются воздействовать вампиры, которые прибыли в город, то у них это не должно было получиться.

–Они - Арлекин, ma petite, и ты теперь можешь понять в полной мере, что это значит.

Я кивнула снова и вцепилась в пистолет, поскольку в руку Жан-Клода я вцепилась еще раньше.

–Ma petite, не могла бы ты быть подальше от оружия?

–Пистолет помогает, Жан-Клод. Он напоминает мне о том, кто я.

–Я пошутил, ma petite.

Я посмотрела на него. Его лицо все еще было красиво, но была какая-то напряженность, как и во всем теле. Клэй стоял позади нас в дверном проеме, и он даже не пытался скрыть, что волнуется.

–У меня есть крест, - сказал он.

Я кивнула.

–Передай его мне.

Он посмотрел на Жан-Клода, который ему сразу же кивнул. Клэй выдвинул вперед сжатую в кулак ладонь.

–Не хотите ли выйти, Жан-Клод, - спросил он.

–Я не могу оставить тебя с ней наедине.

–А разве крест не станет реагировать на вас?

–Нет, потому что я не пытаюсь на нее воздействовать.

Я протянула навстречу Клэю левую руку.

–Просто отдай мне крест.

–Лучше цепочкой вперед, - уточнил Жан-Клод.

–Хорошая мысль, - согласилась я. - Мне второй ожог на ладони не нужен.

Клэй протянул кулак ко мне, затем разжал, и крест повис на тонкой золотой цепочке. Если бы вампир, воздействующий на меня, был бы в комнате, крест бы запылал. Черт, даже в руках Клэя он мог запылать. Но крест просто висел. Мы что-то делали не так? Я что-то делала не так?

–Возьмись за цепочку, ma petite. Лучше перестраховаться.

Если бы он это не сказал, я бы схватилась за сам крест, но теперь я взялась за цепочку. Клэй позволил мне взять цепь, и она казалась тонкой золотой струйкой в моей руке. Еще пару секунд я думала, что мы все были не правы. Но тут крест вспыхнул желтой сияющей звездой. Мне пришлось прикрыть глаза. У меня была мысль, что это возможно Жан-Клод что-то сделал, но я ничего не видела за этим золотым сиянием. Я позвала его.

–Жан-Клод!

мужской голос, который я не узнала, сказал:

–Он снаружи, в безопасности.

Я закричала.

–Клэй, Клаудия!

Мне нужен был голос, который я бы узнала.

–Клэй помог Жан-Клоду выйти, - отозвалась из-за золотого сияния Клаудия.

Теперь я могла сконцентрироваться на одной проблеме. Если вампир, который на меня действовал, был в комнате, то крест отогнал бы его. Черт, когда Мамочка Тьма на меня действовала, крест ее отгонял. Итак, почему же оно не работало с Арлекином?

Цепь начала теплеть в моей руке. Еще чуть-чуть и она станет совсем горячей. Вот дерьмо. Если я брошу крест, он прекратит пылать, то вамп нападет снова? Боже, эти парни сильны. Страшная сила.

–Анита, что я могу сделать? - снова этот голос. Но тут я его узнала: Джейк, один из новеньких охранников.

–Я не знаю, - ответила я. Я прокричала это, будто свет мог не пропустить звук. Я молилась, помоги мне, помоги мне понять, что происходит.

Я не знаю, то ли молитва помогла сама по себе, то ли она помогла мне думать более трезво, курица или яйцо, но раз я могу думать, я решу, что делать. С крестом в руке я могла почувствовать вампира, особенно теперь, когда сконцентрировалась на его поиске. Я была некромантом, а это значит, что я могу найти любую нечисть. Я могла чувствовать силу, как мурашки по спине. Будто он пытался меня отметить. Эта метка помогла ему уйти незамеченным вчера в кинотеатре. Я хотела бы от нее избавиться.

Я втолкнула свою силу в то неясное пятно, но мне нужно было знать больше. С силой Жан-Клода я, возможно, сейчас была совершенно не связана, только со своей. И моей силе понравился этот мертвец.

Я коснулась метки вампира, что была на моем теле. Я не понимала, как он это сделал, и меня это не волновало. Я хотела ее убрать. На секунду моя некромантия коснулась этого, будто в мое сознание открылась дверь. Я мельком увидела каменные стены и мужчину. Я почувствовала запах волка. Я старалась увидеть яснее, но это было будто тьма объедала картинку со всех сторон. Я сконцентрировалась на центре, желая, чтобы он стал яснее. Я хотела, чтобы он развернулся и показался мне… Он повернулся, но лица не было. Я смотрела на черную маску с огромным накладным носом. Тут я подумала, что смогу разглядеть его глаза, их наполнял мягкий серебристый свет. И тут эти два огонька выстрелили из маски и врезались в меня. Я пришла в себя, падая. У меня даже не было времени, чтобы испугаться.

Глава 19

Перед моими глазами расплывался силуэт стоявшего на черном мраморе стакана. Секунду спустя, я почувствовала огромное желание разбить все зеркала в ванной Жан-Клода. Я постаралась собраться и расслабиться. Темное пятно начало исчезать, и я ощутила чье-то тело за своей спиной. Тело, которое обернулось вокруг моего и заставило швырнуть стакан в стеклянную стену. Я услышала звук бьющегося стекла, и мы соскользнули к краю ванны. Я лежала там, ошарашенная, оглушенная, пытаясь восстановить дыхание. Внезапно самым важным стал звук моего бьющегося сердца. Я старалась не закрывать глаза больше чем, на пару секунд. Только когда тело подо мной издало слабый звук, я поняла, что я лежу на ком-то, а зеркала целы. Джейк лежал в куче битого стекла от разбившегося стакана. Он был одним из самых новых членов стаи Ричарда, и хоть был оборотнем со стажем, телохранителем работал всего пару недель. Его глаза были закрыты, кровь сочилась из-под завитков его темных волос. Он не двигался. Я пристально осмотрелась кругом и увидела зазубрены разбитого зеркала прямо за нами. Огромная трещина пробежала по другому зеркалу сверкающей линией и начала падать осколками прямо на нас. Я потащила Джейка на себя изо всех сил. Я тянула его на себя, не ожидая, что у меня получится, но получилось, ведь я была сильнее обычного человека. Я потянула его за собой, и движение получилось настолько быстрым, резким, сильным, что мы закатились в ванну. Я внезапно погрузилась под воду с грузом его тела на себе. Прежде, чем я запаниковала, он обхватил меня руками и рванул к поверхности воды. Мы вынырнули, задыхаясь, а стакан поблескивал и позвякивал в том месте, где мы только что были.

–Дерьмо! - послышалось от двери.

Я заморгала глазами и смогла разглядеть Клаудию. Позади нее толпились охранники. Клаудия шагнула в комнату и вынула меня из ванны. Остальные помогли Джейку. Он упал на колени, как только его вынули. Потребовалось двое охранников, чтобы отнести его в спальную. Я дошла сама, но Клаудия поддерживала меня под руку на всякий случай. Думаю, она ждала, что я тоже упаду в обморок. Кроме того, что я была мокрая, я была цела. Я не старалась вырваться из ее рук, потому что знала, что это ее работа. Я научилась спорить грамотно с Клаудией, так что иногда даже выигрывала споры.

Наполовину сама, наполовину ведомая Клаудией, я прошла в спальную. Комната была почти черной от обилия в ней телохранителей. Горстка красных рубашек выделялась на общем фоне, как ягоды на сдобе, только ни одна «сдоба» не обладала такой огневой мощью. Напряжение было настолько сильным, что казалось, будто я проталкиваюсь сквозь него. У некоторых были стволы, направленные в пол или потолок.

Я стояла там, капая водой на пол и пытаясь найти Жан-Клода взглядом. Клаудия будто поняла, что меня беспокоит и сказала:

–Я отправила Жан-Клода наружу. Он в безопасности, Анита.

Грэхэм выступил из толпы.

–Мы думали, что это могло быть акцией против него.

Он смотрел на меня и казался мне красивым. Не было даже следа прежней паники.

–Как ты себя чувствуешь? - спросила я.

Он усмехнулся озадаченно.

–А разве не я должен задать этот вопрос?

Холодок, не имеющий никакого отношения к моей влажной одежде, пробежал по моему телу.

–Ты не помнишь, не так ли?

–Не помню что? - спросил он.

–Дерьмо! - отозвалась я.

Клаудия развернула меня к себе.

–Это ведь продолжается, Анита?

–Отпусти меня на секундочку, хорошо?

Ее хватка на моей руке стала почти болезненной. Она могла бы и сломать мне руку, настолько она была мускулистой, но при это она была еще и крысолюдкой, двойная сила.

–Почувствуй силу, Клаудия, - сказала я.

Она отпустила меня и вытерла руку о джинсы, чтобы стереть воду.

–Извини.

–Все в порядке, - сказала я. Звук разрывающейся ткани отвлек мое внимание от Грэхэма. Джейк стоял на коленях большой горой. Кто-то разорвал его рубашку вдоль спины. Обнаженная кожа сплошь кровоточила. Циско, один из молодых крысолюдов, выковыривал куски стакана из этой гладкой кожи. Джейк был оборотнем, так что вред ему нанесли не серьезный. Это значило, что будь эта моя спина, я бы загремела в больницу.

–Спасибо, Джейк, - сказала я.

–Я только сделал свою работу, хозяйка… - его голос запнулся на последнем слове, потому как другие охранники начали помогать Циско в извлечении стекла.

–Кто поможет вытащить стекло из его скальпа? - спросила Клодия.

Никто не отозвался, потому она выбрала сама.

–Хуанито, помоги им выгрести из него осколки.

Хуанито был из совсем новой охраны. Меня представили всех, когда мы пришли к выводу, что мне нужно больше «пищи», но этого высокого, смуглого, темноволосого красавца я не знала. Я кивнула ему в знак согласия. Джейк по крайней мере пробыл тут уже пару недель. «Хуанито» уменьшительное от Хуана, но он не соответствовал своему имени. Он был не менее шести футов ростом, изящный и мускулистый. Но это все, что я могла бы о нем сказать.

–Я не санитар, - ответил он.

–А я и не спрашиваю тебя, - отозвалась Клаудия.

Он стоял там, уставившись на нее, и выглядел несчастным.

–Я дала тебе приказ. Выполняй, - сказала она. Я не слышала, чтобы Клаудия говорила с кем-либо таким тоном. На его месте я бы сделала то, что она приказала.

Он двинулся к стоящему на коленях оборотню и взялся перебирать его влажные локоны. Он не делал этого от всего сердца, но делал тщательно. Циско и остальные охранники, казалось, относились к своей работе серьезнее.

Грэхэм принес большое полотенце из ванной и начал подбирать на него куски окровавленного стекла, уже лежавшие на полу. Циско и другие стали складывать осколки на это полотенце. Это походило на красные капли дождя и розовые градины.

–Насколько пострадал Джейк? - спросила я у Клаудии.

–Не сильно, но будет хуже, если шкура затянется поверх осколков.

–А часто такое бывает? - спросила я.

–Довольно часто, - ответила она.

Я оглянулась на мужчин позади себя и заметила, что спина Джейка уже начала затягиваться.

–Это мне только кажется, или он заживает слишком быстро даже для оборотня?

–Это не только тебе кажется, - ответила Клаудия. - Он выздоравливает быстрее, чем кто либо, кого я видела в жизни.

Трое охранников отчаянно старались извлечь как можно больше осколков, проверяя каждый дюйм окровавленной кожи. Хуанито справился со своим нежеланием и теперь довольно быстро перебирал волосы Джейка.

–Не получится найти все осколки, он слишком быстро заживает.

–Осколки, которые вы пропускаете, будут проходить в глубь его тела, - сказала Клаудия.

–Дерьмо, - ответил он.

Джейк не издал ни звука, пока перебирали его раны. Он оставался тихим и неподвижным под их руками. Я бы всех проклинала и как минимум вздрагивала бы.

Грэхэм очевидно собрал все бесхозное стекло, которое смог найти, и вытер руки о полотенце.

–Грэхэм, ты ведь носишь освященный предмет? - я очень хотела, чтобы он сказал нет.

–Нет, - ответил он.

Облегчение затопило меня, и я вздрогнула. Мне было холодно и от влажной одежды, и от шока. Нет, это не был несчастный случай. Арлекин попытался убить меня. Черт. Я не поняла этого, даже после всех предупреждений. Я была похожа на ребенка, который ткнул палкой котенка, а обернулся на него тигр.

–Ответь мне, Анита, - потребовала Клаудия.

В комнате было слишком много народу, чтобы открыто говорить об Арлекине. Как сказать о чем-то, не раскрывая карт?

–Грэхэмом управлял кто-то очень сильный, так что он даже не помнит этого.

–О чем это ты? - спросил Грэхэм. - Никто не подчинял меня.

–Спроси Клэя, - ответила я, - он тоже это видел.

Клаудия воспользовалась рацией и позвала к нам Клэя. Она повернулась ко мне.

–А теперь сначала, Анита, с самого начала…

–Я не могу рассказать об этом, не поговорив с Жан-Клодом.

–Это дерьмо с жучками уже устарело, - послышался голос Фредо. Он был крысолюдом и одним из тех, кто редко брал в руки пистолет. Он предпочитал ножи, много ножей.

–Я тоже так думаю, - ответила я, - но вы, парни, должны знать, что случилось с Грэхэмом, иначе будет слишком поздно.

–Мы слушаем, - ответила Клаудия. Она была очень серьезна, почти угрожающе. Ей очень не нравились все эти шпионские штучки. Мне не в чем было ее обвинить.

Я рассказала им все во благо Грэхэма.

Клаудия сказала:

–При дневном свете, на расстоянии, какой-то вам воздействовал на Грэхэма?

–Да, - ответила я.

–Это и должно было произойти, - сказала она.

–Не при дневном свете, не на расстоянии, да, такого не бывает.

–Ты говоришь мне сейчас, палач вампов, что никогда не видела ничего подобного?

Я начала было говорить, что не видела, но остановилась.

–У меня были контакты с Мастерами Городов на их территории на расстоянии, пока я спала.

–Но это происходило ночью, - сказала она.

–Верно, - ответила я.

Мы уставились друг на друга.

–Ты говоришь о тех парнях…

Она остановилась.

Я ждала, пока она закончит, но когда она не стала продолжать, сказала:

–Освященные предметы должны носить все.

–Но ведь это не спасло тебя только что, - сказала она.

–Зато это не дало им пролезть в мою голову так же далеко, как в голову Грэхэма, что он даже не помнит об этом.

–Я знаю, что ты не солгала бы, - сказал Грэхэм, - но потому, что я этого не помню, я не могу в это поверить.

–Это как раз то, что делает вампирские штучки такими опасными, - сказала я. - Именно это. Жертва не помнит, как все произошло.

Голос Джейка был лишь слегка напряженным.

–Что ты сделала, чтобы заставить крест так реагировать?

–Это не был крест, - ответила я.

Блеснуло лезвие, это Хуанито столкнулся с необходимостью вырезать осколки прямо из-под волос Джейка. Очевидно, теперь их можно было извлечь только так. Мне ъотелось отвести взгляд, но я не могла себе этого позволить. Джейк пострадал из-за меня. самое меньшее, что я могла сделать, это проследить за тем, чтобы ему помогли.

–Тогда что это было? - спросил он, последнее слово вышло из него с шипением, поскольку лезвие забиралось все глубже ему под кожу.

–Я… я не уверена, что смогу это объяснить.

–Попробуй, - сказал он сквозь зубы.

–Я попыталась сопротивляться при помощи своей некромантии, и ЕМУ это не понравилось.

Хуанито стряхнул с лезвия осколки стекла на кровавое полотенце и вернулся обратно к завиткам волос Джейка.

–Ему? - переспросила Клаудия.

–Да, определенно это он.

–Ты его видела? - спросил Джейк, и его дыхание было судорожным, потому что на полотенце упала очередная порция стекла.

–Не видела, скорее чувствовала. Энергия была определенно мужской.

–Т.е. это был мужчина? - спросил Джейк, его голос стал тонким от боли.

Я задумалась над этим.

–Мне показалось, что я видела мужское лицо, всего на мгновение, и… - я почти сказала «маску» и остановилась. - Но это могло быть и иллюзией. За исключением того, что сила была явно мужской.

–Что еще ты почувствовала? - Его тело дрогнуло, потому что Циско исследовал его спину, больше в пустую, не находя осколков. Дерьмо.

Я ответила, хоть мне и не следовало бы. Я чувствовала, что за мной должок.

–Я ощутила волка.

–Это больно, - прокричал он.

–Прости, - пробормотал Циско, - мне и правда жаль.

Хуанито воскликнул:

–Поймал! - он победно отвел темные кудри и показал что-то блестящее, что явно не было ножом. - Но это все, что мне удалось найти.

–Надеюсь, я смогу когда-нибудь от них избавиться, - проговорил Джейк.

–Если бы я извинился, как Циско, ты был бы больше рад?

–Да, - ответил Джейк.

–Хорошо, прости меня.

–Принято.

Циско отстранился от него и положил что-то похожее на затвердевшую кровь на полотенце.

–Это тоже из твоего зада.

–Спасибо, - отозвался Джейк. Он попытался встать на ноги, но рухнул к шкафу, его пробивала дрожь. Руки, пришедшие ему на помощь, покрывали кровавые следы на его спине. Он отстранил их.

–Я в порядке, -сказал он, упав на колени.

–Помогите ему, - скомандовала Клаудия.

Циско и Хуанито подняли его. Джейк опять попытался их отстранить.

Я сделала к ним пару шагов и опустилась на колени рядом с Джейком, так, чтобы он мог смотреть мне в глаза, не напрягаясь. Он посмотрел на меня своими карими глазами. Его обычно счастливое лицо казалось напряженным и усталым. Оно было для меня слишком мужским. Мне нравились более мягкие мужчины, но этот взгляд меня тоже радовал. Тем более, очень сложно выглядеть достойно, когда ты ранен.

–Я бы загремела в больницу или того хуже, Джейк. Спасибо.

–Как я уже говорил, это моя работа, - но его голос звучал напряженно.

–Позволь им помочь тебе, пожалуйста.

Он посмотрел на меня, не отводя взгляда.

–Как ты думаешь, почему там был запах волка?

–Я думаю, это его животное, которое он призывает. Иногда вампиры пахнут своим зверем.

–Большинство вампов пахнут вампами, - отозвался он.

–Мне встречалась парочка таких, которые пахли подвластными зверями, - я не стала добавлять, что один из них Огги, Принц Чикаго, а вторая Мамочка Тьма. Огги было приблизительно две тысячи лет, а Дорогая Мамуля вообще старше самой земли. Что заставляет относить этого вампа к очень серьезной компании.

–Как ты думаешь, кто это был? - спросил он.

Я, возможно, не ответила бы, но у меня было чувство вины по отношению к нему.

–Эти два вампа, которые пахнут своими подвластными животными, являются Огги, Принц Чикаго, и Мать Всей Тьмы.

–Я слышал об Августине, но о Матери Всей Тьмы нет, я не знаю, кто это.

–Она - Мать Всех Вампиров, - ответила я.

Его глаза расширились.

–Нереальное дерьмо.

–Да, - согласилась я, - очень сильное дерьмо. Позволь им отвести тебя к врачу, хорошо?

Он слегка поклонился и ответил:

–Хорошо.

Циско и Хуанито подхватили его. Они сделали это так непринужденно, будто он не был высоким, мускулистым и весил почти двести фунтов. Суперсила в действии. Он посмотрел на свои ноги и пропустил охранников вперед. К тому моменту, когда они открыли дверь, Джейк уже стоял вертикально. Ну или почти вертикально.

Глава 20

Я выбрала черную футболку, потому что мой последний чистый лифчик сох в ванной вместе с красной майкой. А мне никогда не было удобно вообще без лифчика. Уж не знаю, от чего, но совершенно женская черная майка удерживала мою грудь. Думаю, мне понравилась более свободная футболка. Напряжения добавляло еще и то, что со стороны казалось, что я нарочно свела выбор к этой майке. Кроме того, без лифчика я задевала грудь, когда выхватывала пистолет из кобуры. Это была мелочь, но она замедляла меня. а иногда и секунды хватает, чтобы тебя убили. Я стояла в ванной, злая и раздраженная. Это было похоже на вторую кожу и было слишком обтягивающим. В бешенстве от всех этих трудностей и глотая гнев. Я поискала в голове то место, где Арлекин меня отметил. Он ушел, но я все равно видела это место, как ушиб. Метафизический ушиб, будто контакт нанес мне некий вред, который будет о себе напоминать.

Я подсушила волосы полотенцем и нанесла немного средства для укладки. Я немного смущалась тем, что пользуюсь этим средством, но Жан-Клод убедил меня, что в этом нет ничего страшного. Это было слишком по-девчачьи. Должен ли ты беспокоиться о состоянии своих волос, если тебе приходиться носить пистолет каких-нибудь двадцать часов в сутки? Похоже, что нет

В дверь мягко постучали.

–Что? - спросила я, и даже мне самой мой тон показался сердитым. Вот дерьмо.

–Извини, Анита, но Жан-Клод послал меня проверить, как ты тут.

–Извини, Клэй, но сегодня не мой день.

–Завтрак накрыли в гостиной, - отозвался он через дверь.

–Кофе? - переспросила я.

–Свежий, из комнаты отдыха охраны.

Я глубоко вдохнула, выдохнула и пошла к двери. Кофе. Все становится проще после кофе.

Я ожидала, что с Клэем будет Грэхэм, но с ним пришел Самсон. Он не был охранником. Вообще он был нашим гостем. Он был старшим сыном Принца Кейп-Кода Сэмюэля. Он и его вампиры проиграли поединок со мной, и одним из трофеев остался Самсон, которого предложили на роль моего pomme de sang - яблоко крови. Раньше это была работа Натаниэла, пока он не поднялся на одну ступеньку по карьерной лестнице до призываемого животного. Теперь мне нужен был новый мальчик для биться, новая закуска, хотя я того или нет. Ardeur нужно было кормить. Пока что мне удавалось избегать секса с Самсоном. Поскольку он был не менее меня смущен сложившейся ситуацией, это было не очень тяжело сделать. Не могу сказать, что он не был красив. Он был высоким, широкоплечим, с темными локонами, так похожими на отцовские. У него даже были ореховые глаза его отца. Вообще он был практически клоном своего отца, за исключением того, что был повыше и чуть более мягкий. Но Сэмюэлю было больше тысячи лет. Очень сложно прожить столько лет вампиром и оставаться мягким. И уж конечно вы не станете Принцем Города, будучи мягкотелым, поскольку чуть отпустишь власть, и ад разверзнется.

Самсон улыбался мне, и это была хорошая, детская улыбка, немного робкая. Он носил рубашку с застежками -кнопками у вороника и на манжетах рукавов, которые он постоянно оставлял расстегнутыми. Рубашку он не заправлял в брюки. А еще он был босым. Его мать была русалкой, сиреной, и это делало Самсона больше оборотнем. Ему не нравились ботинки, хотя он и любил быть одеты, в отличие от большинства мохнатых. Может потому, что вода холоднее?

–Ты помнишь, что у нас не хватает людей? - спросил Клэй.

–Помню, - безрадостно ответила я.

–Я тебя слишком разочаровываю? - спросил Самсон, но его улыбка стала шире, отразившись в самой глубине его глаз. Он никогда не принимал мои капризы на свой счет. А еще я была знакома с его матерью Теа. Она походила на Океан: спокойная сейчас, она бушевала уже в следующую минуту. Я думаю, что именно она приучила его к мысли, что женщины капризны.

–Спасибо, что предложил себя в пищу, так мы хоть избавились от красных рубашек, - отозвалась я, и мой голос был полон сарказма.

–Я слышал, ты уже кормила ardeur, - сказал он.

Я кивнула.

Он протянул мне свою руку.

–Тогда позволь мне просто сопровождать тебя к твоему Мастеру, чтобы поесть по-настоящему.

Я вздохнула, но руку его взяла. Самсон, как мы рассчитывали, был у нас не на долго. Для всего сообщества он тут был, как мой pomme de sang, но это было лишь частью правды. Остальная правда заключалась в том, что его мать была серенной, последней в своем виде. Это значило, что она была королевой всего подводного царства, и почти все ее волшебство было замешано на сексе. Все русалки были очаровательны, но сирены могли вынудить вас потопить собственный корабль. Они могли зазвать вас к кромке воды и даже утопить, и вы будете радоваться всему происходящему. Они очень походили на вампиров, но были более редкими, еще более специфичными. Как я уже упомянула, Теа была последней из своего вида, ее сыновья не могли перенять ее силу.

Проблема была в том, что единственный способ вывести сирену в полную силу - секс. Так, как Теа была последней из своего вида, ее сыновья… ну, в общем это было бы ярчайшее проявление Эдипова комплекса. С самим механизмом у нее проблем не было. Ей поклонялись, как богине, тысячи лет. А боги и богини спокойно вступали в браки между собой, ну или по крайней мере трахались. Но Сэмюэль, хоть ему и было за тысячу, оказался консервативен. Он предупредил ее, что если она попробует только приблизиться к их сыновьям, он ее убьет. Кроме того, если бы она попыталась это проделать с семнадцатилетними близнецами, он тем более убил бы ее. Опять трагедия, трагедия. Но если бы их сыновья вступили бы в полную силу, как Теа, их семья стала бы править всем Восточным побережьем. И они были бы нашими друзьями и союзниками. Жан-Клод называл Сэмюэля другом в течение многих столетий. Так что это была не плохая мысль.

Сама идея заключалась в том, что ardeur был очень похож на сексуальную энергию сирен, так что я могла бы помочь Самсону вступить в силу. Конечно, если бы смогла. Если бы не смогла, Теа пообещала отстать от сыновей и признать, что она единственная и последняя сирена. Ее сыновья, которые были наполовину русалками, наполовину вампирами, в зависимости от того, как на это посмотреть, были для нее недостаточно сиренами. И почему я согласилась на то, чтобы Самсон остался? Я к тому, что я была их единственным шансом избежать семейной трагедии. Но это все равно меня смущало.

Я положила свою левую руку на его. Я позволила ему проводить меня к двери, с Клэем, идущим перед нами, как хороший телохранитель. Хотя, если быть до конца честной, я не чувствовала себя в безопасности даже с пистолетом. Единственным волком, которого я видела с пистолетом, был Джейк. У Джейка была военная выучка, потому Ричард разрешил ему ходить с оружием. Я попросила Ричарда дать мне своих людей-охранников, чтобы свозить их в тир и посмотреть, кто как обращается с оружием. Он сказал, что он подумает. Я не видела проблемы в вооруженных оборотнях, но Ульфрик-то он, и его слово - закон. Я была Лупой, но в сообществе волков это больше символизирует просто подругу. Это не королева, точно нет. Я предпочитала сообщество леопардов, у них нет этой женофобии. Нимир-Ра и Нимир-Радж равны по уровню власти.

Мы все еще были в каменном коридоре, в конце которого виднелись задрапированным стены, когда я услышала голоса, поняв, что там был не только Жан-Клод. Клэй подобрал тяжелую драпировку на одну сторону, так что мы с Самсоном смогли пройти.

Жан-Клод и Ричард обернулись на кушетке, чтобы нас увидеть. Лицо Жан-Клода оставалось приятным и приветливым, когда он встал нам на встречу. Лицо Ричарда затуманилось, поймав взглядом мою руку на руке Самсона. Ричард старался держать себя в руках, что было очень хорошо заметно по его лицу и сжатым в кулаки рукам. Я оценила, что он попытался.

Я настолько прониклась этим его жестом, что отпустила руку Самсона и подошла к Ричарду. Я наклонилась к кушетке и поцеловала его в щеку. Он выглядел удивленным, будто мы давно не виделись, и я давно так его не целовала. В конце концов у меня был большой выбор. Мика стоял на другом конце комнаты у кофейного столика, на котором сгрудилась принесенная кем-то еда. Натаниэл сидел на полу у стола. Он улыбнулся мне, но остался сидеть на месте. Он ждал своей очереди, чтобы меня поприветствовать. Я подошла к Жан-Клоду, потому что он стоял ближе всех. Если бы это был формальный выход, то я бы соблюдала протокол, но это был просто общий завтрак, так что можно было особо не напрягаться. Самсон воспитывался в Поцелуе, который придерживался старой школы, так что они всегда все делали так, будто находятся на конкурсе «Мисс Хорошие Манеры», будь то просто завтрак или торжественный прием. По протоколу я уже трижды ошиблась бы. Во-первых: я отпустила руку Самсона. Вы не должны убирать руку с руки вашего эскорта до тех пор, пока кто-то более высокого ранга не предложит вам свое общество. Во-вторых: я поприветствовала кого-то раньше, чем Принца Города. В-третьих: я поприветствовала оборотня раньше самого сильного вампа в комнате. По этикету старой школы никто не может быть выше вампира. Исключением из правила в доме Самсона была его мать, Теа. Технически она была подвластным зверем Сэмюэля, но если у него и была какая-то слабость, то ею была Теа, таким образом, игнорируя ее, вы подвергали себя опасности. Она была королевой подстать Сэмюэлю, независимо от того, что по этому поводу говорил вампирский этикет.

Жан-Клод был в одной из своих фирменных белых рубашек, с настоящим шейным платком, подобранным серебряной булавкой с сапфиром на его груди. Он даже накинул черный бархатный жакет с серебряными пуговицами. Необычно строго для него. Рубашку я раньше видела, ну или какую-то другую, на нее похожую, но жакет был мне не знаком. Я еще ее не видела, но была на все сто уверена, что где-то в катакомбах есть огромная комната, где Жан-Клод хранит свою одежду. Штаны были матерчатые, но очень облегающие. Натянутая ткань брюк доходила до самого верха ботинок с высокими голенищами, черных и кожаных, с серебряными пряжками, закрепленными на ложках. Он был одет слишком торжественно для простого семейного завтрака. Когда он принял меня в свои объятья, завитки его волос, щекотавшие мою кожу, были еще влажными после душа. Если он не торопился вымыться, он обычно не торопился и при сушке волос.

–Тебя что-то беспокоит, ma petite, - прошептал он мне прямо в мои собственные влажные волосы.

–Ты слишком хорошо одет для простого завтрака, и твои волосы - они все еще влажные, что означает, ты собирался наспех. К чему все это?

Он поцеловал меня мягко, но я не прикрыла глаза и не ушла с головой в поцелуй. Он вздохнул.

–Временами ты слишком наблюдательна, ma petite. Мы собирались дать вам позавтракать, прежде чем обсудить одно дело…

–Что за дело? - спросила я.

Мика подошел к нам. Я перешла из рук Жан-Клода в его руки и поняла, что он тоже слишком напряжен. Он был в темно-серых брюках и бледно-зеленой рубашке, заправленной в брюки. На нем так же были блестящие ботинки почти того же цвета, что и брюки. Кто-то заплел французскую косу из его еще влажных волос, так что они казались очень короткими и зачесанными близко к голове. Это обнажило его лицо, так что я могла видеть, каким миленьким он был. Кости его лица были чертовски женскими. Без завитков его волос все внимание приходилось на его глаза, которые обычно так не выделялись. Зеленая рубашка сделала его глаза совершенно зелеными, шартрезовыми, будто зеленая вода, сквозь которую просачивается солнечный свет, зелень и золото.

Мне пришлось зажмуриться, чтобы проговорить:

–Так что за дело?

–Рафаэль попросил встретиться с ним за завтраком, - ответил Мика.

Это заставило меня открыть глаза.

–Клэй говорил мне, что Рафаэль потребовал чего-то еще, кроме денег, в качестве платы за охрану.

Мика кивнул.

–Рафаэль наш союзник, не так ли? Так почему же у вас, парни, такие серьезные лица? - спросила я, обводя комнату взглядом. Когда я дошла до Клаудии, она отвела взгляд. Она выглядела сконфуженной, будто, что бы ни попросил Рафаэль, это ее все равно смутило бы. Что же это могло быть?

Натаниэл подошел к нам, его распущенные волосы спадали до лодыжек, тяжелые от влаги. Он пытался их высушить, но на это нужно было больше времени из-за длины волос. Влажные волосы были более глубокого коричневого цвета, нежели рыже-медный, какой они приобретали в сухом виде. Он все еще держал в руках подушку, на которой стояла его тарелка, хотя тарелку уже успел оставить на столе. Подушкой он прикрывал талию и пах. Все, что я видела ниже этой подушки - это кремовые ботинки на босу ногу.

–Что же на тебе есть за этой подушкой?

Он отбросил подушку назад с легким смешком. На нем были стринги того же цвета, что и ботинки. Я видела эту конструкцию и раньше, но никогда не видела ее утром.

–Не то, чтобы мне не нравилось представление, но не рановато ли для униформы?

–Вся моя одежда шелковая. А волосы пока еще настолько мокрые, что могут ее испортить. - Он вжался в мои объятья, так что вся масса его влажных волос оказалась под моими руками, и я согласилась с тем, что они и правда все еще мокрые, причем, настолько, что его спина была прохладной. Он был прав, шелку не поздоровится. Мои руки скользнули вниз по его спине, пока не остановились на упругой округлости его ягодиц. Он прогнулся под моими руками, так что мне пришлось прикрыть глаза и глубоко вздохнуть, прежде, чем я смогла сказать:

–Почему ты так оделся для встречи с Рафаэлем?

Ответил Мика:

–мы подумали, что стоит показать Рафаэлю, насколько это хорошо, быть в нашем кругу. Ведь у всех на слуху, что он - ваниль.

Я отодвинулась от Натаниэла, потому что не могла думать, касаясь любого их моих мужчин, пока они были обнаженными.

–Повтори.

Голос Ричарда был очень недовольным, так что я решила, что новости плохие.

–Рафаэль тоже тебя хочет?

–Я не в курсе.

–Рафаэль выдвинул свою кандидатуру на роль твоего pomme de sang, - сказал Жан-Клод, его голос был мягким и обволакивающе приятным, каким он был только у него. Я растворилась в нем. Ни о чем больше я думать не могла.

Натаниэл коснулся моего подбородка, ничего не говоря. Он мягко поцеловал меня в щеку и сказал:

–Это к лучшему, Анита.

Я сглотнула и посмотрела в его спокойное лицо. Он улыбнулся мне мягко. Я покачала головой.

–Почему он попросил об этом? Рафаэль ничего не делает просто так.

Клаудия кашлянула. Мы все повернулись к ней. Она выглядела настолько смущенной, какой я никогда ее не видела.

–Он боится, что связь Ашера с гиенами приблизит их группу к Жан-Клоду и тебе ближе, чем крыс.

–Он мой друг, - сказал Ричард. - А я не дружу с вожаком гиен.

–Но Рафаэль не дружит с Жан-Клодом или Анитой. Это только деловые отношения. Ашер - их возлюбленный, и его подвластный зверь - гиена, так что гиены становятся к вам ближе.

Клаудия кивнула.

–За редким исключением, гиены - любители мускулатуры, а Рафаэль таких на работу не берет.

–Вы ребята нужны нам, Клаудия. Черт возьми, откуда у Рафаэля идея того, что мы отдадим его роль Нарциссу? - спросила я.

Она пожала плечами, насколько это позволяли мышцы.

–Он хочет более близкую связь с Жан-Клодом, это все, что я знаю.

Я посмотрела на Жан-Клода и Ричарда.

–Я ведь не обязана это делать, так?

–Нет, ma petite, ты не обязана, но нам придется к нему прислушаться. Я согласен, что мы не станем этого делать. Я считаю, что любые оборотни были бы оскорблены, если бы их вожак стал бы чьим-то pomme de sang.

–Другие оборотни уже ревнуют к связи Аниты с леопардами и волками, - сказал Самсон. Он обошел вокруг нас, чтобы взять тарелку с едой и сесть на один из стульев возле камина. Он был одним из тех людей, кто умел мастерски сливаться с обстановкой. Я про него постоянно забывала. Это не было волшебством, просто разновидность тактичности.

–Что ты хочешь сказать? - спросила я. - С подвластными животными у нас и должна быть более тесная связь.

–Да, это правда, но ты, Анита, держишь в себе штамм льва и еще один какой-то неизвестный. Есть такие, кто утверждает, что знает, почему врачи не могут определить твою четвертую ликантропию. - Он откусил кусочек круассана, и я внезапно поняла, как хочу есть. Со всем, что случилось, мой желудок напомнил о себе и начал требовать утоления иного, чем ardeur, голода.

–И каковы же предположения? - спросила я. Я подошла к столу и начала накладывать еду на одну из белых, фарфоровых тарелок. Еду приносили на заказ каждое утро, но ели мы с настоящего фарфора и настоящим серебром. Серебро было позолоченным, чтобы ни у кого не возникло с ним проблем. Настоящее серебро оставляет на коже оборотней ожоги. Не такие, как от огня, а скорее зудящие.

–Химера напал на тебя в форме льва, которая объясняет львиную ликантропию, но он был также панвером. Вы же это уже обсуждали, что ты можешь и не добавлять себе новые штаммы? - спросил Самсон.

–Да, в теории мы это обсуждали, - ответила я.

–Некоторые кланы оборотней хотят, чтобы ты питалась от их представителей и взяла их зверя до своего первого превращения, потому что хотят быть ближе к Жан-Клоду.

Я посмотрела на Клаудию.

–Это так? Такое предполагают?

–Было дело…

–Это то, чего хочет Рафаэль? - спросила я. - Я о том, что он знает, что Ричард и я, не хотим видеть его в нашей постели, но все равно пробует? Т.е. он сначала предложит мне секс, а потом себя, в качестве крысолюда, чтобы я взяла его зверя?

–Я не уверена, что он это спланировал, - сказала она.

Я посмотрела на Самсона.

–Как ты обо всем этом узнал?

–Я был воспитан при королевском дворе, Анита. А там ты либо живешь, либо умираешь, и зависит это от твоей информированности.

–Я заметил, что у Самсона есть способность все видеть и чувствовать, - сказал Жан-Клод.

–Это силы русалки? - спросила я.

Самсон пожал плечами и снова откусил от круассана.

–Использовать ментальные игры на людях без их разрешения наказуемо законом, - сказала я.

–Вообще-то закон говорит, что незаконно пользоваться ментальными фокусами, телепатией, магией для получения информации без разрешения объекта, на котором это все используют. Я не пользуюсь ни чем из перечисленного.

–Я могла бы довести это до суда, чтобы силы русалки были признаны за телепатию.

–Я не читаю их мыли без их согласия, они сами мне их предоставляют. Это не телепатия. Кроме того, это судебное дело натолкнется на кучу препятствий.

–И у тебя есть предложения, - сказала я, с подозрением, как и хотела.

Он рассмеялся и вытер руки о салфетку на своих коленях.

–Ты не можешь избежать сексуального подтекста, разбираясь с этой новой проблемой. А я не могу позволить тебе подвинуть меня в очереди в твою постель. Их вожак знает, что я старший сын Принца другого города, и что у меня больше прав на место в твоей постели.

–И так ты быстрее окажешься в ней, - уточнил Ричард, с тем же подозрением.

Самсон посмотрел на него спокойным взглядом с легким оттенком нетерпения.

–Я нахожусь тут уже несколько месяцев и до сих пор не потребовал того, что мне причитается. Частично потому, что пока Анита не попробует вывести меня в полную силу, моя мать не тронет моих братьев. Я так и не убедился в том, что ardeur так уж схож с силой моей матери, что у Аниты получится пробудить во мне мои способности. Если я пересплю с Анитой, и это не сработает, мы вернемся к той же проблеме, что у нас и была.

–Твоя мать пообещала, что если у меня не получится, она признает, что является последней сиреной, и не станет пробовать возвести в силу твоих братьев и тебя.

Он рассмеялся и покачал головой.

–Она не человек, Анита, не вампир, ее слово не значит то, что ты хотела бы, чтобы оно означало. Она мечтает, чтобы мы стали сиренами, и я полагаю, она не станет считаться с твоим отказом. Но пока я не попробую, она будет ждать.

–И она не тронет твоих младших братьев, - сказала я.

Он кивнул.

–Но моя мать не станет ждать вечно, Анита. Одним из условий, почему она отпустила в твою свиту Педиту, это то, что Педди следила бы за мной.

–Она шпионка? - спросила я.

–Я знаю, что она встречается с Джейсоном, но да, она - шпионка. Мой отец принял бы все и даже поощрил, я бы обо всем забыл, но моя мать, она так нетерпелива.

–Мы можем отослать Педдиту назад вместе с тобой, - отозвался Ричард.

–Она шпионит за мной, а не за вами.

–Твоя мама боится, что ты не захочешь этого делать, - сказала я.

–Нет, она не потому так поступает. Она знает, насколько я хочу избежать любого повода для отца, чтобы убить ее. Он обожает ее, но если она попробует опять к нам подойти, то он ее убьет, как и поклялся. Он убьет женщину, которую любит больше, чем кто либо другой. Это уничтожит его, всю нашу семью.

–Ты очень терпелив, - сказал Жан-Клод.

Я хотела бы поспорить, но не могла. Я кивнула.

–Да, это так.

–Это такая же уловка, чтобы тебя трахнуть, - сказал Ричард.

Я вздохнула.

–Ты и так сегодня отличился, Ричард. Не лезь в это.

–А как ты посмотришь на то, что я выберу одну из женщин цирка, чтобы трахаться с ней, пока ты будешь трахать Самсона?

Я посмотрела на него. Много чего мне было ему сказать, но ничто не помогло бы.

–Ты бы этого не хотела, не так ли? - спросил он.

–Нет, - ответила я, не зная, что еще сказать.

–Тогда не джи, что я буду хорошо к этому относиться.

–Я и не жду, что тебе это понравится, Ричард. Я не думаю, что это понравится Жан-Клоду, или Мике, - я посмотрела на Натаниэла, немного нахмурилась и улыбнулась.

–Я люблю делиться, - ответил он с улыбкой.

–Тебе хорошо, - отозвался Ричард, - а я так не могу.

–У тебя бывает секс с обычными женщинами, с которыми ты ходишь на свидания, - сказала я.

–Иногда да.

–Ты делаешь это, потому что у тебя есть выбор. У меня выбора нет.

–Но ты наслаждаешься этим, - ответил он.

–Если бы секс был не таким хорошим, тебе было бы легче?

–Да. - Он встал, позволив мне увидеть, что он одет в обычные джинсы и красную футболку. Он, видимо, был не настолько щепетилен в выборе одежды, да и выбор у него тут был не большой.

–Да, я чувствовал бы себя лучше, если бы не настолько радовалась всему этому.

–Не знаю, что тебе на это сказать, Ричард.

–Я не делаю проблему из того, что Аните приходиться спать почти с любым, - сказал Мика.

–Нет конечно, для тебя это не проблема, ведь ты и так великолепен, - огрызнулся Ричард.

Мика посмотрел на меня вопросительно, будто спрашивал разрешения, чтобы начать драку.

–Не драться, - сказала я. - Давайте поедим, а потом обсудим то, что хочет нам предложить Рафаэль.

–И только потому, что она сказала «не драться», ты не станешь драться? - спросил Ричард.

–Вообще-то нет, - ответил Мика.

–Иногда, Мика, я тебя ненавижу, - отозвался Ричард.

–Твое право, - ответил Мика с улыбкой.

Сила Ричарда потекла по моей коже жаром тысяч укусов насекомых. Но Мика стоял ко мне ближе, и его сила обдала меня жаром раскаленной духовки.

–Остановитесь, оба.

–Mon chat, mon ami, у нас нет времени на это.

–Я не твой друг, - проговорил Ричард. - Я - твой волк, твое подвластное животное, но это еще не делает нас друзьями.

Жан-Клод глубоко вдохнул, выдохнул и двинулся вперед. Это было так, будто он успел сделать какое-то движение, которое глаз не уловил, и вернулся в исходное состояние, совершенно не изменившись. Его голос был нейтральным, приятным и буднично пустым.

–Как вам будет угодно, Ричард. Mon chat и mon lupe, у нас нет на это времени.

Ричард повернулся к нему, его сила переполняла комнату, как горячая вода ванну, переливая через край. Секунду назад это была просто расслабляющая ванна, а теперь вы тонете. Мой пуль ускорился, и мой волк зашевелился вместе с ним. Я закрыла глаза и начала дышать, глубоко, вдыхая полной грудью и медленно выдыхая. Глубокое, очищающее дыхание, которое проходило через все мое тело. Оно должно было оградить меня от того, что собирался сделать Ричард. Это была его сила, но не моя. Я не должна была отвечать на нее. Часть меня думала иначе, но другая часть решила, что так лучше. Его и моя силы переплелись слишком сильно.

–Не называй меня так, - проговорил Ричард.

–Если ты мой волк и не мой друг, тогда как же мне тебя называть? - голос Жан-Клода был полон раздражения. Я внезапно поняла, что он злится. Злится на Рафаэля? Злится на Арлекина? Злится на все и вся?

–Нет, только не так, только не волком.

–Ты находишь оскорбления там, где их нет, и не оскорбляешься тогда, когда тебя стараются оскорбить, значит, я буду искать более серьезные способы, чтобы это сделать.

Во внешнюю дверь громко постучали. Этот звук заставит меня подскочить на месте.

–Рафаэль здесь, - сказала Клаудия. Ее голос не проявил того волнения, которое она явно испытывала, с другой стороны она была рада, что драку вот-вот прервет ее король.

Ричард впился взглядом в Жан-Клода, и вампир позволил своему гневу отразиться на своем лице, как раз когда Рафаэль вошел сквозь стену из драпировок. Рафаэль был высоким, смуглым и красивым. Не было ни одного изъяна в шестифутовом, поджаром теле этого латиноамериканца. Он оделся так, чтобы белая рубашка под его пиджаком оставляла своим расстегнутым воротником что-то вроде приглашения к его шее. Эта последняя мысль явно была не моей. Я посмотрела на Жан-Клода, размышляя, его ли это мысль. Он уже напитался сегодня от кого-то, но я знала, что иногда он испытывает не столько жажду крови, сколько хочет того ощущения, которое обычно в мужчинах вызываю женщины. Я не думала об этом, пока не поняла, что он хочет Рафаэля именно, как еду.

Следующий сюрприз стоял позади него. Луи Фейн, доктор Луис Фейн, учитель биологии в Вашингтонском Университете, и по совместительству один из лучших друзей Ронни, Вероники, Симс, хотя она сама сказала бы, что слово друг не совсем уместно. Она бы скорее назвала его любовником, но об этом знала только я. К тому же, стремительно развивающиеся отношения Луи и Ронни были ее проблемой, не моей. Хотя иногда она пыталась сделать так, чтобы это стало и моей проблемой.

Луи был пять футов шесть дюймов ростом, но выглядел внушительно. Сегодня его руки были прикрыты рукавами, но когда они были голыми - это были сплошные переливы великолепных мускулов. Его волосы были прямыми и черными. Он их недавно подстриг, потому что я видела его на прошлой неделе, и волосы доходили до ушей, а теперь нет. Его лицо было мягким и гармоничным, с легким намеком на то, что его мать была с Эквадора. Это и еще черные глаза, даже еще более темные, чем мои.

Я удивилась, увидев Луи. Не знаю уж почему, но он был вторым после Рафаэля. Как низкорослый профессор колледжа умудрился дойти до места второго в группе оборотней, где преобладали бывшие военные и преступники? Наверное, потому что он умный и не настолько безобидный, как кажется на первый взгляд.

–Рафаэль, Царь Крыс Сент-Луиса, приветствую тебя, - проговорил Жан-Клод. Формальный тон приветствия.

–Жан-Клод, Принц Города Сент-Луис, для меня честь быть приглашенным в твой дом. - Его пристальный взгляд перешел на Ричарда.

–Ульфрик Клана Тронной скалы, друг и союзник, спасибо, что почтил нас своим присутствием в столь ранний час.

Я была достаточно близко, чтобы расслышать резкий выдох, и мне показалось, что Ричард вот-вот что-нибудь скажет в конце этого выдоха, но он просто свободно выпускал воздух. Это заставило его успокоиться, и он почти своим обычным тоном сказал:

–Рафаэль, Царь Крыс, друг и союзник, в добыче пищи и любой другой помощи.

–Спасибо, - отозвался Рафаэль, и напряжение, что его сковывало, немного спало, его плечи расслабились, будто он очень переживал за реакцию Ричарда.

Луи подошел к Ричарду, и они по-мужски обнялись. Я расслышала, как он сказал:

–Я сожалею о случившемся.

Если Ричард и ответил ему что-то, я не расслышала, потому что Мика заговорил с Рафаэлем.

–Неужели леопарды настолько неинтересны вам, что вы не стали приветствовать их короля и королеву?

Из всех, кто был в комнате, я меньше всего ожидала проблем с Микой. Посмотрев в лицо Рафаэля, я так же не нашла утешения.

–Я не хотел оскорбить чету Немир.

–Но оскорбил, - сказал Мика.

–Мика… - попробовала остановить его я.

Он отрицательно покачал головой.

–Нет, Анита, мы не можем позволить нас оскорблять. Просто не можем.

–Ты наконец нашел повод для драки, Мика? - спросил Ричард.

–А что бы ты сделал, если бы Рафаэль проигнорировал тебя, зато поприветствовал любого другого альфу в комнате? - спросил Мика, глядя на Ричарда холодным взглядом.

Гнев полыхнул на лице Ричарда, но сразу же угас.

–Мне бы этого не хотелось.

–Жан-Клод, тебе следует преподать урок своим кошкам, - сказал Рафаэль. Он привлек мое внимание, но не очень правильным способом. Я подошла, чтобы поддержать Мику. Натаниэл пододвинулся к нам сзади. Мы были королем и королевой, над нами не было никого, даже если мы и жили под чьей-либо крышей.

–Мы не домашние животные, - сказала я.

–Ты - человек-слуга Жан-Клода, а у леопардов нет никакой связи с Принце Города, кроме как через тебя, Анита. Они не связаны ни с кем из вампиров этого города.

Я почувствовала движение вокруг, телохранители нервно переминались. Рафаэль даже не смотрел на них. Зато посмотрела я. Я посмотрела на Клаудию, и она покраснела.

–На чьей вы стороне, если ставки возрастают? - спросила я.

–Ты бросаешь мне вызов? - спросил Рафаэль, и он был удивлен. Я не обратила на него внимания, задержав взгляд на Клаудии. У Мики было свое мнение насчет Рафаэля, и я знала, что он обратит мое внимание на него, если будет нужно.

–Скажите, Клаудия, Фредо, скажите мне. Вы - наши телохранители, но он ваш Царь. Если эти понятия для вас расходятся, мне бы хотелось знать, можем ли мы на вас рассчитывать?

–Они мои люди, - сказал Рафаэль. - Они должны принять мою сторону.

Я наконец посмотрела на него. И взгляд был не дружелюбным.

–Тогда они немедленно должны покинуть эту комнату. Теперь тут будут только гиены и волки.

–Они не ровня моим людям, - сказал Рафаэль.

–Может и нет, но по крайней мере я могу им доверять, зная, что они подчиняются только мне.

Клэй взялся за рацию и передал мой приказ.

Рафаэль посмотрел на Жан-Клода.

–Здесь и вправду распоряжаются леопарды, Жан-Клод? Я слышал об этом, но не верил. - Он отвернулся от нас, будто мы для него ничего не значили.

Мне ужасно хотелось достать пистолет, но я точно знала, что мне ни за что не выхватить его вовремя. Только не в присутствии Клаудии и Фредо. Кроме того, я не стала бы стрелять в него только за оскорбление, а вынимать пистолет, не собираясь его использовать, не в моем стиле. Я им пользоваться не хотела, но мне нужен был способ стерпеть высокомерие на лице Рафаэля.

Волки и гиены вперемежку наполняли комнату. У нас теперь было больше наших людей, чем были при крысах. Напряжение у меня в животе слегка ослабло.

–Рафаэль, - проговорил Ричард. - Зачем ты делаешь это?

–Делаю что? - спросил он. - рассматриваю леопардов, как меньшую силу, чем они являются?

Ричард позволил удивлению отразиться на своем лице.

–Ты специально провоцируешь Аниту?

–Я приехал на переговоры с Принцем Города и его триумвиратом, его человеком-слугой и его подвластным зверем.

–Я еще и Нимир-Ра для леопардов, они мои подвластные животные, - сказала я. - Ты не можешь оскорблять одну часть моей власти, пытаясь вести переговоры с другой.

–Именно, - сказал Рафаэль.

–Т.е.? - переспросила я.

–Ты сделал свой ход, Рафаэль, - сказал Жан-Клод.

Я смотрела то на одного, то на другого.

–Не для меня.

–Меня тоже это смущает, - отозвался Ричард.

–Я долгие годы старался сделать из крысолюдов нечто, что могло бы стать чатсью великой силы. Нарцисс тоже работал над своими гиенами, чтобы с ними стали считаться. - Он начал обходить комнату и леопардов в ней. - Леопарды были игрушками волков, когда Райна была их Лупой. Габриэль, их альфа, был пешкой в ее руках. Тогда Анита убила их обоих. Она стала Лупой у волков и постаралась защитить леопардов. Я был рад, что у леопардов появился настоящий защитник, кто-то, кто не станет их использовать. Ни одно животное не заслуживает того, чтобы попасть в руки такому, как Габриэль. - Он шел к нам спокойными шагами, но я боролась с желанием отпрянуть с его дороги. Так или иначе, мне не хотелось оказаться рядом с ним.

Рафаэль говорил, пока медленно обходил нас.

–Тогда-то Анита и стала чем-то большим, чем просто человек с экстрасенсорными способностями. В конечном счете она и вправду может оказаться оборотнем в следующее полнолуние.

–И что? - спросила я. - Что измениться, если я и впрямь покроюсь мехом?

–Леопард не подвластный зверь Жан-Клода, а твой. И ты все же не вампир. Ты Нимир-Ра, но не леопард. Лупа у волков, но не оборотень. Теперь ты еще и львов призываешь. Если бы Джозеф и его прайд могли бы дать тебе кого-нибудь достойного, то у тебя появился бы новый подвластный зверь. Львы еще слабее леопардов, но если ты будешь их союзником, они вознесутся в своей власти настолько, насколько никогда бы не заслужили.

Я начинала понимать, к чему он клонит. И даже разобралась, зачем он выдвинул себя в качестве еды для меня.

–Ты двигаешься вперед согласно правилам, - начала я, - и вдруг вся эта метафизическая мозаика рассыпается в прах, в результате более слабые и маленькие группы оборотней, например леопарды, вдруг становятся особо приближенными к Жан-Клоду, а значит более могущественными. Ты боишься, что то же самое случится и со львами.

–Да, - ответил Рафаэль.

–Ты действительно готов стать pomme de sang Аниты, - спросил Ричард, - только потому, что так ты будешь выше в иерархии власти.

Рафаэль кивнул и посмотрел на него.

–Я сожалею, друг мой, но если я не могу гарантировать безопасность моих людей только оружием и традиционными способами, то я стану шлюхой ради их безопасности.

–Для меня леопарды не стоят выше крыс, - сказал Жан-Клод.

–Если бы выбор стоял между спасением крыс и спасением леопардов, кого бы ты выбрал?

–Такого выбора не будет, - сказал Жан-Клод.

–Возможно, но он может быть между крысами и гиенами. Нарцисс не мой друг, к тому же теперь его может призывать Ашер.

–Ашер тут не хозяин, - отрезал Жан-Клод.

–Нет, но ты любишь его, любишь уже много столетий. Это очень сильно обязывает, Жан-Клод. Если бы Ашер был достаточно нежен и настойчив в своих просьбах, неужели ты отказал бы ему и его зверям? Или ты выбрал бы моих людей?

–Ты собираешься устроить резню гиенам? - спросил Жан-Клод явно в шутку. Но я узнала этот тон, его он использовал, когда волновался и знал, что прав.

–Нет, но мы не звери, любой из нас, - сказал Рафаэль.

–Наш альфа не стал бы воевать с тобой, Царь Крыс, - это сказал Ремус.

Рафаэль покачал головой.

–Ты - одна из причин моего беспокойства, Ремус. Когда ваш Оба, ваш альфа, набирал только миленьких культуристов и отлетов, я не волновался, но когда он нанял тебя и таких, как ты…

–Он сделал это из-за того, что произошло, когда появился Химера, - сказала я.

–Нарцисс понял отличие между солдатом и вышибалой. Он хорошо усвоил этот урок. Он тогда потерял очень многих людей.

–Ты убила Химеру вместо него, - заметил Рафаэль, внимательно всматриваясь в меня своими темными глазами.

–Я убила его ради нас всех. Он не оставил бы крыс в стороне.

Рафаэль предстал перед нами. Я старалась не вцепиться в руку Мики. Рафаэль ничего не делал угрожающего, но его рос в шесть футов давил на нас. Обычно высоких людей я не боюсь, но сегодня в нем было что-то. Что-то или кто-то очень плохой.

–Мы для Химеры были слишком сильными, к тому же у него не было штамма крысы в крови.

–Он пытался завладеть группами тех видов животных, штаммов которых у него не было, - уточнила я.

–Если бы я хоть чуть-чуть любил мужчин, я бы попросился к Жан-Клоду, и проблема была бы решена.

Я даже не старалась удержать лицо от того, чтобы показать, насколько я была шокирована. Я все таки схватилась за руку Мики, будто мир начал уходить у меня из-под ног, и мне нужно было хоть что-то для опоры. Рафаэль обычно не говорил такого.

–Поскольку мужчины меня не интересуют, я решил проблему иначе. Я предлагаю себя тебе, Анита. Поскольку ты даешь защиту тем, кто побывал у тебя в постели. И что-то в тебе дает невероятную силу твоим любовникам. Я не могу до конца этого понять, но Натаниэл - яркий тому пример, поскольку из ничтожества он вырос в достойного оборотня только из-за тебя, Анита.

Натаниэл потерся о мое плечо. Я подпрыгнула и отстранилась, приблизившись к этой странной вариации Рафаэля. Он боялся. Я чувствовала это.

–Что Нарцисс сделала, чтобы заставить тебя считать, что твоим крысам что-то угрожает? - спросил Жан-Клод.

–А что ты слышал об этом? - спросил Рафаэль.

–Ничего. Я даю тебе слово, что ничего не слышал об этом, но ты ведешь себя слишком нервно и настороженно. Это не похоже на тебя, Рафаэль. Только что-то очень серьезное и опасное могло заставить тебя явиться к нам. - Жан-Клод сел на кушетку и предложил:

–Присаживайся, поешь с нами и расскажи, что Нарцисс сказал или сделал, что заставил тебя так себя повести по отношению к ma petite.

Рафаэль прикрыл глаза, его руки сжались в кулаки.

–Твое честное слово ничего не значит. Ведь ты ничего не знаешь.

–Что же тогда значит, mon ami? Расскажи нам. Мы - союзники и друзья, сплетни и угрозы не встанут между нами.

Мика встал между мной и Рафаэлем, так что я оказалась ближе к столу с едой. Мы не отступали перед Царем Крыс, мы просто собирались поесть. Это точно спасло нас, но и есть я тоже хотела. Несмотря на то, что случилось, меня все еще не напоили кофе. Один из побочных эффектов ardeur и штаммов ликантропии это то, что я теперь не могла не есть. Последствия были таковы, что мое тело начинало искать себе либо кусок мяса для зверя, либо секса, а это не всегда было кстати.

С едой пришло успокоение, и Рафаэль перестал быть настолько пугающим. Он сидел в двойном кресле вместе с Луи, окруженный охраной за своей спиной. Мы заняли кушетку. Она была достаточно большой, чтобы уместить нас всех, кроме Натаниэла. Он свернулся у моих ног, выставив на показ максимум обнаженной кожи. Только один из нас знал, как это подороже продать, и это был Жан-Клод. Иногда соблазнение было его работой, но не этим утром.

Я съела круассан, несколько кусков сыра и фрукты, и все это время меня занимал вопрос, можно ли устроить в Цирке настоящую кухню. Мне не нравилось, что мы были ограниченны в выборе меню, например, завтрака. Но кофе был хорош. Я потягивала этот черный кофе, ведь первая чашка за день должна быть именно черной. Это пощечина, говорящая, что ты уже не спишь.

–Итак, - начал Жан-Клод, - Рафаэль, друг мой, расскажи нам. Что Нарцисс сказал или сделал, что оно так тебя встревожило?

–Он заявил, что предложит себя в качестве pomme de sang для Аниты, и это, в совокупности с его связью с Ашером, сделает его группу самой сильной в Сент-Луисе после волков.

–Он сказал это тебе в лицо? - спросил Жан-Клод.

–Нет, не лично мне.

–Тогда как ты узнал об этом?

–Одной из моих крыс нравится секс с Нарциссом. Нарцисс предложил себя Ашеру в качестве подвластного зверя. Но Ашер отказал ему.

Вот это новости!

–Ашеру это польстило, - сказал Жан-Клод, - но мы решили, что такой поворот событий расстроит представителей других групп оборотней.

Я старалась не смотреть на Жан-Клода, ведь кто-то же должен был мне это рассказать? Я потягивала кофе и пыталась сохранить нейтральное выражение лица. Я пила кофе слишком быстро, чтобы это приносило удовольствие, зато это помогало.

–Но Ашер был в клубе Нарцисса и наслаждался его гостеприимством, - возразил Рафаэль.

Клуб Нарцисса был садомазохистской направленности, так что под гостеприимством могло подразумеваться что угодно. Я не знала, что Ашер бывал там. Но я знаю, что в обществе своих животных тебе становится уютнее. Мне нравилось быть рядом с леопардами, волками и даже львами. Но… это было все таки нечто иное. Вариант Нарцисса мне не нравился.

–Ашер наслаждался всем, что может предложить клуб, но он отклонил все авансы Нарцисса, потому что снова вспомнил об интересах других оборотней в городе, - сказал Жан-Клод.

–Нарцисс считает, что это лишь вопрос времени, чтобы Ашер признал его очарование.

–Он не знает Ашера, зато любит помечтать, - ответил Жан-Клод.

–Ашеру нравится подчинение, - заметил Рафаэль.

Жан-Клод пожал плечами, своим фирменным галльским движением, что значило все и ничего. А еще это значило, что Рафаэль прав. Еще что-то новенькое. Что еще мой «мастер» скрывал от меня?

–Если Нарциссу удастся обольстить Вашего Ашера, он это сделает. Он попытается соблазнить и вас, - сказал Рафаэль.

–Нарцисс и раньше пытался меня соблазнить. И потерпел неудачу, - заметил Жан-Клод.

–Он упомянул, что Николаос, прежняя Принцесса Города, одалживала тебя ему несколько раз. Он восхищался твоим телом и тем, что с ним делал. - Сказал Рафаэль, изучая лицо Жан-Клода, он ожидал на его лице реакции. Похоже он посмотрел ему в глаза, что не очень умно в случае с вампиром.

Жан-Клод смотрел на него с неизменно спокойным выражением своего прекрасного лица.

–Он не рассказывал тебе.

–Ты настолько в этом уверен? - спросил Рафаэль.

–Совершенно. У него есть привычка говорить во время… в процессе. Возможно, он и говорил обо мне, пока проделывал что-то подобное с кем-то еще. Я удивился бы, если бы это было не так. Он очень любит сравнивать своих любовников, своих жертв.

–Т.е. ты его любовник?

–Нет, я его жертва. Николаос отдала ему меня, не назначив контрольного слова, т.е. он мог делать со мной все, что пожелал бы, и что согласился бы испытать на себе, в рамках моих способностей, конечно.

Рафаэль рассмеялся, резким, неприятным звуком.

–«Твоих способностей». Что за ложная скоромность. Нарцисс отдал бы многое, чтобы заиметь тебя в качестве жертвы.

–Это он тебе сказал.

–Он уверен, что Ашер - это ключ к твоей кровати. А если не Ашер, то Анита. Он искренне считает, что он получит тебя, получив их.

Ну наконец-то что-то, что не удивляло меня, как история с Ашером и гиенами.

–Тогда ты должен волноваться обо мне и Нарциссе. Он действительно не в моем вкусе.

Рафаэль кивнул, но его лицо осталось серьезным. Мы могли и не пытаться вытащить улыбку из него сегодня.

–А я в твоем вкусе, Анита?

Я почувствовала, как Ричард напрягся позади меня. Я посмотрела мимо него на Жан-Клода.

–Я могу говорить прямо, не нарушив ни чьих интересов?

–Говори, и увидим.

Не полное одобрение, но как раз то, что мне было нужно.

–Ты красив, если бы это конечно имело значение, мы могли бы без разговоров заняться случайным сексом.

Он посмотрел на меня. Это был очень поверхностный, случайный взгляд. Я посмотрела на него с мольбой.

–Да, у меня много мужчин, но они не случайно мои любовники, Рафаэль.

Он выдохнул, глотнул кофе, затем кивнул.

–Возможно, но есть еще кое-что в том, чтобы быть твоим любовником, это дает власть любому человеку, которому ты… отдаешь себя.

–Нет, это не так, - ответила я.

–Назови хоть одного своего любовника, который бы ничего не получил от близости с тобой.

–Я могу назвать троих: Лондо, Реквием и Байрон, - сказала я.

–Первые стали мастерами до того, как ты спала с ними. Трудно судить о том, сколько они набрали силы в Сент-Луисе, а сколько до своего прибытия к нам. С Байроном ты спала лишь однажды. Этого может быть и недостаточно. - Он поставил чашку с кофе на блюдце. - Хорошо, силу набирают только постоянные твои любовники.

–Я думаю, что ты слишком высоко меня ценишь.

Рафаэль передал блюдце Луи, который встал и поставил его на журнальный столик, будто ему приказали это сделать. Рафаэль смотрел прямо на меня. Он изучал меня, будто пытался найти во мне новые стороны. Это был взгляд заинтересованный, изучающий, каким пытаются «взвесить» человека. Я постаралась не ссутулиться под этим пристальным взглядом, но это было слишком сложно.

–Что? - не выдержала я.

Он посмотрел на Жан-Клода.

–Она ведь не знает, не так ли?

–Я не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Жан-Клод.

–Жан-Клод. У каждого любовника Аниты силы прибавилось. Ашер был мастером, но лишь номинально, побывав у нее в постели, он получил достаточно силы, чтобы завоевать свою территорию, но он не хочет уезжать от вас обоих. Натаниэл был жертвой для любого, теперь он стал личностью, с которой считаются, он получил силу, о которой даже не мечтал.

–И ты считаешь, что именно свою силу дала ему ma petite, а не поделилась с ним моей?

–У нее собственный триумвират власти, Жан-Клод. Ее собственный слуга-вампир Дамиан.

–Я не серый кардинал, Рафаэль. Поверь мне, Жан-Клод достаточно силен, чтобы превзойти любого из нас.

–Но он получит часть силы после того, как ты стала его любовницей.

–Наоборот, я получила часть его силы, после того, как он сделал меня своим слугой-человеком, - ответила я, - не наоборот.

–Я говорил с некоторыми крысами в Европе, - сказал Рафаэль, - Они рассказали мне о твоей создательнице Бель Морте. Они говорят, что она могла давать силу своим любовникам по собственному выбору.

–Бель Морте не делится силой ни с кем, - ответил Жан-Клод.

–Нет, но она может через секс делать своих любовников сильнее. Есть легенда, что именно она делала королей и императоров посредством контакта с собой. Она изменила лицо всей Европы своей постелью.

–Она управляла из спальни, это так, но не тем способом, который ты подразумеваешь. Она выбирала только сильных, тех, кто мог дать ей то, чего она хотела. И я не получил силу только переспав с ней. Я был ее игрушкой в течение многих столетий. Как и Ашер.

–Мастера Города часто убивают своих же детей-вампиров, если те становятся слишком сильными? - спросил Рафаэль.

–Иногда.

–Не странно ли, что столько вампиров из линии Бель Морте вошли в силу, лишь отдалившись от нее?

–О чем ты, Рафаэль?

–До меня дошли слухи, что некоторые Мастера могут поглощать силу своих вампиров.

–Почему бы и нет?

Он снова пожал плечами.

Честно говоря, крысы были слишком хорошо информированы, чтобы чувствовать себя с ними комфортно. Я видела, как вампир стал мастером на территории Америки, находясь в дали от своего создателя. Но я не была уверена, что это было сделано специально, я фактически размышляла уже о том, не сдерживают ли Мастера своих отпрысков чем-то химическим, чтобы те не становились сильнее в их окружении. Но не были способа проверить это, впрочем, как и утверждения Рафаэля.

–В каждом город есть крысы, - сказал Самсон, и, как и в прошлый раз, все вздрогнули, потому что напрочь про него забыли.

–Да, - кивнул Рафаэль.

В моей голове мелькнула картинка сотен крыс, бегающих внутри стен и слышащих что-либо, что сразу же узнавал Царь Крыс. Было ли это правдой? По-настоящему? Мне хотелось спросить, но я понимала, что он сейчас не в том настроении, чтобы ответить.

–Я сын двух сил, но вы даже не заинтересовались тем, что могли меня оскорбить, - сказал Самсон.

–Я не знаю, кем вы приходитесь Жан-Клоду и Аните.

–Таким образом, вы проигнорировали меня, чтобы проследить мою реакцию?

Рафаэль кивнул.

–Я следующий любовник Аниты.

–Почему вы ждали так долго?

–Это привилегия дамы - заставлять мужчину ждать.

Предполагалось, что они говорят обо мне, но я будто бы выпала из беседы и никак не могла понять смысл их диалога.

–Вы позволите мне проскочить в этой очереди вперед вас?

Самсон отрицательно покачал головой.

–Нет.

Рафаэль посмотрел на Жан-Клода.

–Это твое последнее слово, что сын моря для тебя важнее крыс?

–Это не то, что можно вот так обсуждать, Рафаэль. - сказал Жан-Клод.

–Я полагаю, что любой оборотень, оказавшийся в твоей постели или постели Аниты важнее для вас, чем мы, Жан-Клод. Можешь это отрицать, но доказательства на лицо, не так ли?

–Доказано лишь, что нам нужна еда, - сказал Жан-Клод, - и не важно кем она является.

–Я или любой из моих людей, приглянулись вам? - спросил Рафаэль.

Я почувствовала реакцию Клаудии, как вспышку на другом конце комнаты. Вспышка силы, метафизический удар, который напомнил, насколько сильна она была. Этот скачок энергии коснулся и омыл всех, напоминая, насколько она бывает сильной, когда не прячется.

Рафаэль выдохнул осторожно и повернул голову, будто весь удар пришелся на него.

–Я не уложил бы ни одного из своих людей в чью-либо кровать. Но если бы были добровольцы, чего бы вы хотели в дар, плоть или кровь?

–Назови, что ты подразумеваешь под плотью. - Спросила я.

–Секс, - сказал он.

Ричард шевельнулся возле меня на кушетке.

–Крысы не дают кровь любому. Это было одно из твоих первых правил, когда ты стал Царем. Николаос затравила вас потому, что вы отказывались давать ей кровь.

–Она была непостоянна, потому я постарался максимально отдалить от нее своих людей. Быть приближенным к Жан-Клоду кажется более безопасным.

–Ты действительно позволишь своим крысам продавать их кровь? - спросил Ричард, его голос звучал более, чем потрясенным.

–Да, я позволю.

–Я стал бы.

–Ты думаешь, если кто-то из твоих людей будет в нашей постели, то все остальные будут в безопасности? - спросил Мика.

–Что бы вы сделали на моем месте?

–Не это, - отрезал Ричард.

–Я спрашиваю Нимир-Раджа, - уточнил Рафаэль.

Ричард как-то неловко передвинулся с одной стороны от меня, тогда, как Мика с другой откинулся поудобнее.

–Я уже сделал то, что сделали бы вы.

Рафаэль кивнул.

–Вы предложили себя Аните и Жан-Клоду, и теперь вашему парду, хоть это и одна из самых малочисленных групп в городе, гарантирована безопасность на территории Сент-Луиса. Сколько леопардов являются донорами для вампиров?

–Большая часть.

Рафаэль сделал жест рукой, будто говоря «вот видите!»

Я хотела бы поспорить с ним, но я старалась быть честной со всеми. Было ли его рассуждение верным? Мика благодаря нам отвечал теперь за коалицию оборотней, в которую входило большинство подвидов оборотней. Он был связующим звеном между группами оборотней. Его рейтинг рос с каждым днем. Он делал оборотням хорошую прессу.

Леопардов было очень мало, меньше, чем кого-либо, но тем не менее никто с нами не связывался. А все потому, что я или Жан-Клод, любой из нас, убил бы ради любого, кто был в нашей постели.

Я посмотрела на Царя Крыс.

–Проклятье, - прошептала я.

–Именно, - отозвался он.

Я мельком взглянула на Ричарда и Жан-Клода, сидевших на кушетке.

–Он ведь не прав?

–Мне сложно спорить с его рассуждениями, - ответил Жан-Клод.

–Нет, - сказал Ричард, - он не прав.

–Я не сказала, что он прав, я лишь утверждаю, что он не прав, Ричард, - уточнила я.

–В этом нет смысла. Если Рафаэль не неправ, то он может быть только прав. - Ричард повернулся так, чтобы загородить меня ото всех, и в первую очередь от Жан-Клода, своими широкими плечами.

–Он прав в том, что твои любовники в больше безопасности. Он не прав, если думает, что мы бы впустили в свою кровать крыс, только чтобы защитить их.

–Мы связаны только деньгами и контрактом, - сказал Рафаэль. - Мне было бы спокойнее, если бы нас связывали более близкие узы.

–У тебя есть наше слово, что мы будем чтить договоренности с тобой, - сказал Жан-Клод.

–Но у тебя точно такое же соглашение с гиенами, и я не думаю, что Ашер продолжит отказываться от щедрости Нарцисса.

–Не заблуждайся насчет Ашера. Он не станет так поступать, - сказал Жан-Клод.

–Ты его любишь и не можешь судить об этом трезво.

–Я могу тебе точно так же сказать, что ты его недолюбливаешь, а потому тоже не можешь судить о нем беспристрастно.

–Прикажи ему не сближаться с гиенами, и мне этого будет достаточно.

–Я не стану отдавать такой приказ, - ответил Жан-Клод.

–Ты не имеешь права просить о таком ни Жан-Клода, ни Ашера, - сказал Мика.

–А что бы ты сделал, Нимир-Радж?

–Я бы постарался не идти на открытую конфронтацию. Если бы мне отказали, я бы предложил кого-то из своих людей, пока они не стали бы пищей, один или несколько, может быть еще и для секса подошли бы.

–А я поступаю не так?

–Да.

–Эта политика мне неподвластна, - ответил Рафаэль. - Научи меня, Мика. Помоги мне.

Мика вздохнул. Он быстро прошел мимо Ричарда к Жан-Клоду и вопросительно посмотрел на него.

–Что ты хочешь, чтобы я сделал?

–Помоги ему, если сможешь.

Мика обернулся и посмотрел на меня. Он только посмотрел, и этого взгляда было достаточно. Я пожала плечами.

–Я думаю, стоит ему помочь.

Мика вернулся на кушетку и закинул руку на спинку, приобняв меня за плечи, и тем самым заставил Ричарда немного отодвинуться. Я думаю, Мика хотел, чтобы Ричард подвинулся. Я думаю, он хотел дотронуться до меня, и после того, что было вчера вечером, была вероятность, что Ричард будет не против такого физического контакта. Но, видимо, проблемы с Рафаэлем настолько расстроили Ричарда, что он замкнулся в себе. Черт, меня это нервировало. Только я пока не понимала, почему.

–Нам нужны доноры, - сказал Мика, - и некоторые из ваших крыс уже предложили себя Аните в качестве пищи для ardeur.

–Но она не приняла ни одного из них, - возразил Рафаэль.

–Вы не прислали никого, кто ей бы хоть сколько-то понравился.

–Помогите мне выбрать.

–Ребята, - вмешалась я, - ребята, я все еще тут, прямо перед вами, не забыли? Не говорите обо мне так, будто меня тут уже давно нет.

–Выбери сама, - сказал Рафаэль.

Я резко откинулась назад и позволила волосам полностью скрыть мое лицо. Вот дерьмо.

–Я не это хотела сказать.

–Ей нравятся симпатичные мужчины, - начал Ричард, - и не такие, каких ты обычно нанимаешь.

Я начала искать в нем, сидящем справа от меня, того человека, которого любила.

–Мне казалось, что ты вот-вот взорвешься, - сказала я.

Он нахмурился, но сказал:

–Мне все это не нравится, но Рафаэль прав насчет того, что мы опекаем тех, с кем спим.

–Если ты заинтересован в ком-то настолько, что трахаешься с ним, логично, что ты о нем еще и беспокоишься. - Заметила я.

–Именно, - сказал Ричард. - Это то, как ты все это ощущаешь.

–Ну и что я чувствую не так?

–Ничего, - отговорился он, - но это значит, что Рафаэль прав. Ты действительно заботишься о своих любовниках. Ты именно это и делаешь.

–И что тут не так? - спросила я.

Он удивился на мгновение, а потом улыбнулся той улыбкой, которая оставляла его глаза усталыми, очень циничной, такой, какую я у него никогда не видела.

–Ничего. Просто иногда это всего лишь трах.

У меня глаза расширились.

–Я хотел бы, чтобы это было любовью с цветами и конфетами, но та единственная женщина, которую я люблю, не хочет быть только со мной. Что ты предлагаешь мне делать, пока ты трахаешься с шестью или семью мужчинами? Ждать своей очереди? Сверять часы?

У нас была команда, или по крайней мере я так считала, ведь именно он помог мне понять и полюбить Жан-Клода. Но мы все равно были командой, и мне не хотелось бы это разрушать.

–Получается, ты заботишься не обо всех, с кем спишь?

–Я забочусь о своих волчицах, но пока они не против. Если секс для них доказательство, ради Бога.

–Т.е. ты с ними расстаешься сразу после секса?

–Иногда.

Я посмотрела на него.

–Ты же знаешь, что я продолжаю сравнивать их с тобой, Анита.

Это была не моя ошибка, что я не вышла за Ричарда. Мне было позволено получить мужчин, которых я хотела, и любить тех, кого я любила.

–Т.е. это моя ошибка, что ты превратился в одного из тех мужчин, что предпочитают секс на раз?

Он пристально посмотрел на меня своими шоколадными глазами.

–Если так, то конечно… - ответил он с неприятной улыбкой.

Я думаю, мы в конце концов поссорились бы.

–Это не со мной, Ричард, ты продолжаешь всех сравнивать, а с Райной.

Он почти покраснел под слоем своего густого загара. Это возможно был всего второй раз, когда я видела, как он краснеет.

–Не надо, Анита.

Мика зашевелился рядом со мной, будто раздумывая, стоит ли ему убрать свою руку, что оказалась между нами.

–Ты отваливаешь от меня, а я от тебя, - сказала я.

–Ричард, - это вмешался Луи, - у нас тут был разговор, помнишь?

Ричард встал, и его сила взорвалась в комнате адским ураганом. Было больно, где она касалась меня.

–Я помню про разговор. - Он был смущен мною. - Я попытался вчера вечером, я действительно попытался, Анита.

Мое горло свело спазмом, глаза жгли слезы. Я уже сожалела о том, что наговорила ему, и уже хотела забрать назад все сказанное.

–Я знаю, что ты старался, Ричард. - Мой голос был очень тихим.

–Но этого всегда мало, да?

Я глубоко вдохнула и встала. Мы встретились взглядами. Мне хотелось убежать, но я осталась стоять там и наблюдать за той ненавистью и болью, что была на его лице, за его руками, которые продолжали сжиматься в кулаки. Его гнев сочился сквозь комнату, будто огромное пламенное животное.

–Я не знаю, что сказать Ричард.

–А что нужно сделать, чтобы хватило? - спросил он.

–Что? - переспросила я.

–Что нужно сделать, чтобы хватило? Переспать с тобой, Натаниэлом и Микой? Или с тобой и Жан-Клодом? Что я должен сделать, чтобы победить, Анита?

–О какой победе может идти речь, Ричард, как ты не понимаешь?

–Нет, - ответил он, - не понимаю. - Он указал на Жан-Клода. - Его я понимаю. Я чувствую его скованность, потому что он и мой Мастер тоже. - Он указал на Мику. - Но его я не понимаю. Он занял мое место в твоей жизни, разве ты не видишь?

Я кивнула, и попыталась дышать сквозь этот жар в моем горле и подступающие слезы. Я не закричала, чтобы все это было проклято.

–Я понимаю, - сказала вместо этого я.

Он указала на Натаниэла, который стоял все еще возле кушетки.

–Как ты можешь делить ее с этим?

Именно Мика ответил, поскольку Ричард обращался к нему.

–Натаниэл не ЭТО, Ричард. - Голос Мики был полон гнева.

–Ты его трахаешь? Или ты позволяешь ему трахать себя? Или вы просто вместе трахаете Аниту?

Непролитые слезы поглотила горячая волна гнева. Я выпустила гнев, позволила ему заполнить себя, потому что я скорее буду драться, чем просто рыдать.

–Путь, которым ты и Жан-Клод… - начала я.

Жан-Клод ввязался в ссору. Он сделал это толчком силы, которая вошла в нас обоих. Я почти упала, а Ричард побледнел. Мы оба повернулись к вампиру. Его глаза горели огнем, синевой вечернего неба.

–Довольно! - Его голос прошел по комнате шорохом крыльев летучей мыши.

Я знала, что он был нашим Мастером, но я никогда не чувствовала этого на себе. Никогда еще он не пользовался своей силой, чтобы просто поразить нас. Я не знала, на что еще он способен.

–Мы подвергаем себя опасности, разве вам это не ясно? Большинство нашей охраны - крысы. Если Рафаэль заберет их, у нас будет недостаточно охранников, чтобы обеспечить нашу безопасность. - Он встал с кушетки и подошел к нам, его длинные черные локоны двигались в волнах его силы.

Мы наблюдали за ним, как маленькие птахи, которые рады бы улететь от змеи, да не могут.

–Мне жаль, mon lupe, что тебе хочется, чтобы она вышла за тебя замуж и была лишь твоей. Мне жаль, ma petite, что ты все еще любишь его, и что маленькая часть тебя сожалеет, что ты не можешь дать ему то, чего он так от тебя хочет. Мне жаль, что я заставил вас пережить такую боль. Но у нас нет на все это времени. Нам нужен Рафаэль и его люди. Он знает это, иначе не стал бы сюда приезжать. - Жан-Клод стоял перед нами в облаке своей силы, так что я чувствовала ее порывы. Я знала, что он получил много силы, но до сих пор не подозревала, насколько. - Я выберу добровольца среди крыс. Я постараюсь убедить своих вампиров сделать то же самое. Ты, ma petite, должна выбрать кого-то себе в качестве пищи. Ты должна сначала питаться от Самсона или придумать достаточный откуп для него, чтобы он согласился пропустить вперед крыс.

Он остановился перед нами, настолько близко, что мог дотронуться. Впервые за последние годы я задалась вопросом, хочу ли я его прикосновения. Если бы он это сделал, я бы выполнила все, что он попросил бы.

Он коснулся руки Ричарда, и тот задрожал под его мягким прикосновением. Он прикрыл глаза, сопротивляясь. Я коснулась Ричарда с другой стороны, и подумала «Нет, не делай этого». Моя некромантия раскрылась во мне настолько внезапно, что я распахнула рот от удивления. Потому что это была не только моя некромантия. Я чувствовала это, как продолжение силы Жан-Клода. Если бы он знал, как этим пользоваться, он бы обернул это в свою пользу.

Ричард выдохнул:

–Не делай этого, пожалуйста, не делай.

Я не была уверена в том, с кем именно он говорил. Я уставилась на Жан-Клода, и почувствовала, что мои глаза начали тонуть в его. Я увидела комнату сквозь синее пламя его глаз, но это не были чьи-то фокусы, это было мое собственное зрение, это была я. Если бы я посмотрела в зеркало, то увидела бы, что мои глаза пылают черно-коричневым пламенем, будто я сама вампир.

Ричард свалился без чувств к моим ногам между нами, с нашими руками на его руках. Он прошептал:

–О, Боже…

Я посмотрела вниз, на него, и он пристально вглядывался в меня своими глазами, превращающимися в коричневое пламя. Не мое, это было пламя его собственных глаз, его настоящий карий, превращающийся в огонь вампирского взгляда.

Глава 21

Ричард уставился на свое отражение в зеркале ванной. Его большие руки цеплялись за край мраморной раковины, будто хотели слиться с камнем. Я пыталась его утешать, пыталась заверить, что все будет хорошо. Но ничего не помогало. Жан-Клода с нами не было, потому, как Ричард упорно не желал с ним разговаривать. Он, казалось, винил во всем именно Жан-Клода.

–Скоро это пламя исчезнет, Ричард, - сказала я уже не в первый раз. Так как он не дал мне до себя дотронуться, я прислонилась к стене с другой стороны от раковины, скрестив руки с пистолетом под грудью. Я уже проверяла свой лифчик, который висел на полотенцесушителе, но он все еще оставался слишком влажным, чтобы его носить.

Он покачал головой.

–Так выглядели бы мои глаза, если бы я был вампиром.

Не уверена, что это было вопросом, но я все таки ответила:

–Да.

Он посмотрел на меня с тревогой, а мне было очень непривычно видеть на этом загорелом лице глаза, которые я наблюдала только у нежити. Такое резкое несоответствие: эта жизнь и такие глаза. Его страх прокатывался по моей коже жаркими волнами энергии.

–Ты не опасаешься этого. Ты ведь не испугалась? - спросил он.

Я пожала плечами, пытаясь вложить в слова все, что я думала.

–Я отношусь к этому, как к внезапному повороту в полицейском расследовании, Ричард. Если ты дашь кошмару поглотить тебя, он тебя уже не отпустит. И ты продолжаешь функционировать, потому что так надо.

–Это не твоя работа, Анита. И это не моя работа! - Воздух был готов вот-вот взорваться. Я тонула в его энергии, не в силах даже вздохнуть. Волк, который всегда жил во мне, был в смятении.

–Ты собираешься взяться за моего волка, Ричард.

Он отвел взгляд и кивнул.

–И за своего тоже.

Волк начал разбег в темном коридоре внутри меня. Я попятилась к двери. Я тонула в этом горячем потоке силы.

–Ты Ульфрик, Ричард. Держи себя в руках.

Он повернулся ко мне и посмотрел на меня сквозь занавес своих волос. Его глаза все так же пылали, но теперь это был янтарь волчьего взгляда, как пара солнц на его лице. Низкое, грозное рычание сорвалось с его губ.

–Ричард, - прошептала я.

–Я могу заставить тебя перекинуться, - сказал он голосом, в котором каждое слово отдавалось рыком.

–Что? - переспросила я.

–Я могу заставить своих волков перекинуться. Я чувствую запах твоего волка, Анита. Я чувствую ее запах.

Я проглотила ком в горле и уперлась в дверь. Это заставило меня подпрыгнуть. Я не почувствовала, насколько близко к ней подошла. Я двинулась назад к ручке, и Ричард внезапно оказался прямо передо мной. Я не видела, как он двигался. Я закрывала глаза? Он играл с моим сознанием? Или он был настолько быстр?

Его сила вдавилась в меня, будто подушка, и начала душить. Мне удалось выдохнуть:

–Ричард, пожалуйста.

Он наклонился ко мне, приблизив это красивое лицо с залитыми солнцем глазами.

–Пожалуйста, что? Пожалуйста остановись или пожалуйста не останавливайся?

Я покачала головой, я не могла даже вдохнуть. Мой волк рванул к поверхности моего тела, и это сбило меня с ног. Ричард подхватил меня, вздернул за руки, заставив стоять на ногах. Волк начал разрывать меня изнутри, он явно хотел выйти.

Я попыталась закричать, и это было так, будто с каждым вдохом я вдыхала все больше силы Ричарда. что-то внутри меня пыталось добраться до него, ответить на зов Ульфрика.

Боль бы просто невероятная, будто меня разорвали через весь живот, что-то вроде родов. Я кричала, не по настоящему, а в своей голове. Я напрягла все свои метафизические силы в призыве о помощи.

Я слышала голоса по ту сторону двери, но они для меня больше ничего не значили. Будто они были просто шумом. Но я чувствовала запах кожи Ричарда, мускус его волка на ней. Он опустил свое лицо к моему, и я чувствовала запах своей кожи через его разум. Мыло, шампунь, средство для укладки волос, но под всем этим я, запах моей кожи. Он вдохнул чуть глубже, приставив свою ладонь к моему лицу, чтобы аромат был сильнее. Он вдохнул его, будто аромат дорогих духов. Я пахла волком, лесом, стаей.

Дверь под моей спиной задрожала. Что-то тяжелое навалилось на нее с той стороны. Ричард поднял меня над собой, так что моя грудь оказалась у него перед лицом. Он не спрашивал словами, но спросил глазами, своей силой. Он хотел, чтобы та часть меня, что была волком, откликнулась на его зов. Он звал волка во мне способом, далеким от восприятия человеком. Но я все еще была слишком человеком, просто человеком.

Но волк человеком не был, и он ответил на зов. Это отбросило меня в стену, будто я была дверью, и все шли сквозь меня. Ричарда отбросило в центр комнаты, но он все еще пытался держать меня. Его сила горячей рукой накрыла мне рот, не давая дышать, не давая говорить.

Это было так, будто жидкость в моих венах закипела. Я сгорала в ней, но я знала, что это всего лишь температура тела животного, волка. Я теперь понимала, почему ликантропы становились горячее с приближением полнолуния, их подогревали изнутри их звери. Это была новая боль, боль, которой поделился мой волк, и я сгорала в ней.

Я не знала, что дверь взломали. Первое, что я поняла, это что в комнате была охрана. Я ничего не слышала, кроме биения пульса в висках. Они пытались оттащить от меня Ричарда, заставив его разжать хватку, выпустить меня и позволить мне уйти. Наконец кто-то двинул ему кулаком по лицу, и горячая струйка крови потекла от него ко мне, отдавая мне его зверя.

Из под моих ногтей полыхнуло жаром. Я поднесла руки к лицу и задалась вопросом, как огонь может литься из-под моих ногтей, но это была всего лишь кровь. Кровь лилась раскаленным дождем с кончиков моих пальцев.

Тело Ричарда перетекало передо мной, мех обтекал мускулы, перемещающиеся под ним, и было похоже, будто Ричард, перекидываясь, увлекал моего волка вслед за своим. Вытягивал его из огня и крови моего тела. Я бы согласилась на что угодно, все бы отдала, чтобы боль прекратилась. Я не думала о том, что если перекинусь, могу потерять своих леопардов. Я не думала о том, что если перекинусь, Ричард победит. Я даже не думала о том, чтобы молить «заставь это прекратиться, Боже, пусть это остановиться!» Если бы мне сказали, что единственный способ это остановить, перекинуться в волка, я бы им воспользовалась. Только бы все наконец прекратилось!

Я почувствовала силу Жан-Клода, как прохладный, успокаивающий ветерок. Я все еще боролась с волком, который пытался вырваться из меня, зубами и когтями разрывая мое тело. Я снова могла слышать, и первое, что услышала, был хаос голосов. Крики, вопли, голос Клаудии поверх остальных голосов.

–Ульфрик, не делай этого!

Голос Жан-Клода прошел сквозь мое сознание, и сквозь разум Ричарда, поскольку мы были связаны.

«Мои метки удержат ее в человеческом облике, Ричард. Что бы ты ни сделал, ты убьешь ее.»

Ричард проревел.

–Она моя! - Он стоял надо мной. Я даже забыла, что лежу на полу. Ричард больше не был человеком. Он был тем киношным человеком-волком, за исключением того, что его мех был цвета корицы, и половые признаки были заметны, в отличие от бесполых киношных монстров. С моего ракурса все в нем было чудовищно большим. Местами из-за ракурса, а местами из-за боли.

Волк во мне разрывал мое тело, пытаясь показать когти из-под моих ногтей. Пытаясь растянуть тело, поскольку ему не хватало в нем места. Теперь, благодаря Жан-Клоду, я могла дышать, и я воспользовалась этим, чтобы закричать. Я кричала от боли, вопила, и это помогало. Я все еще была человеком, все еще могла говорить.

–Нет!

Надо мной нависло испуганное лицо Клэя.

–Отдай мне своего волка, Анита.

Когтистая лапа рванула его в сторону. Ричард схватил его.

–Нет, - взревел он, - никто из моей стаи не остановит это.

–Не твоя стая, - раздался голос Жан-Клода откуда-то из глубины комнаты. - Стая моя, потому что то, что является твоим, по закону вампиров, является и моим. Они - мои волки, не твои.

Я повернула голову и увидела его в дверях. Он стоял там, такой красивый, такой холодный, и его глаза горели мерцающим огнем. Я протянула к нему свои окровавленные руки. Я кричала:

–Помоги мне!

Ричард внезапно развернулся. Слишком быстро для телохранителей, слишком быстро для любого из нас. Он врезался в Жан-Клода, и они оба вкатились вглубь спальной, исчезая из моего поля зрения.

Клэй снова потянулся ко мне. Он был в крови, но я не могла понять, ранен ли он или просто успел испачкаться.

–Отдай мне своего зверя, - попросил он.

Он не повиновался прямому приказу Ульфрика. Но в тот момент меня это мало заботило. Я схватила его за руку, и он склонился к моему рту, позволив мне его поцеловать. Сильнее, чем когда-либо прежде, я почувствовала, как перетекает в него мой волк. Я захлебывалась мехом и кровью, и еще кучей совершенно нереальных вещей. Я задыхалась, и Клэй оставался прижатым ко мне, пока его тело менялось. Он забрал моего зверя, втолкнул его в себя, но не боролся с ним. Я теперь знала, насколько это больно, и мне было жаль, что я не могу это остановить.

Его тело взорвалось над моим, влажный, толстый слой чего-то густого залепил мне глаза, и только мои руки говорили мне, что надо мной уже сформировались мускулы и мех. Мое тело еще болело, но волк ушел, оставив дыру в моем сердце, пустоту, где он должен был бы быть.

Чья-то рука стерла слизь с моих глаз, так что я смогла увидеть Рафаэля. Он кричал. Я никогда не видела, как он кричит. Это напугало меня. почему он кричит? Что случилось?

Выстрелы раздались из соседней комнаты, громкие, слишком громкие. Я села и упала сразу же назад.

–Помоги мне, - попросила я Рафаэля.

Он поднял меня, будто я была ребенком, и понес в соседнюю комнату. Я не распекала себя за медлительность, но то, что я увидела в спальне, сказало мне, что все мы были слишком медлительны.

Первое, что я увидела, был Жан-Клод, сидящий на полу в остатках своей белой рубашки, залитой теперь кровью, все еще сочившейся из его рта. Охранники стояли полукругом, целясь. В центре этого полукруга стоял Ричард в своей животной форме. Я могла видеть, как его сердце опадает в раскрытой груди. Это была смертельная рана, он все еще сидел там и ворчал на них. Я заметила, как он сгруппировался для прыжка, и я знала, что охрана не даст ему это сделать. Это был один из тем моментов, когда весь мир замирает, сходясь в маленьком луче света, отражающимся в вашем сознании с кристальной ясностью. Всего одна секунда, чтобы понять, что твой мир вот-вот поглотит пламя ада.

Голос Жан-Клода прошептал у меня в голове «мне очень жаль, ma petite, но у нас не осталось времени». Я думала, что он извиняется за то, что пришлось стрелять в Ричарда, пока не поняла, что чувствую его силу. Это не было, как с напором Ричарда, это не хлынуло на меня волной, его сила просто была здесь и делала то, чего хотела. Я почувствовала это, как выключатель: щелчок, и он превратил жажду крови во что-то иное, второй щелчок, и он пролил это в меня.

Было мгновение, когда я видела, как голова Ричарда опускается, когда наблюдала, как его тело вновь превращается в человеческое. Я знала, что теперь они не выстрелят в него. Мгновение, когда ardeur разорвал меня на части, как пытался сделать мой зверь только что. Мое тело забыло, насколько оно ранено. Мое тело забыло, что превратилось в комок кровавой боли. Мое тело забыло обо всем, кроме одной вещи. Ardeur поступил так, как поступал всегда: он накрыл меня и человека рядом со мной и унес с собой. Я уже была на полу, прежде, чем поняла, кто на мне. Рафаэль, Царь Крыс, который собирался быть моей пищей.

Глава 22

Рафаэль понес меня, обхватившую его ногами, руками, питающуюся от его губ, в прихожую. Он запнулся у двери, и ему пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть. Он поспешно пытался меня раздевать, но для этого ему надо было меня от себя оторвать, чтобы не упасть. А я тонула во вкусе его рта, в аромате его кожи. Он пах дымом, не табачным, а скорее древесным, и солью, как копченая еда, которую только что посолили, но еще не добавили специи, чтобы подать на стол. Я ощущала его желание. Я знала, что он слишком долго ждал. Такое большое желание, такая мощная сила, которую так долго игнорировали. Он был блюдом в ожидании, когда его съедят. Последняя мысль не была моей. Мы привалились к стене за дверью. Неожиданность того, что он упал на меня, врезавшуюся в стену, заставила меня вскрикнуть. Он наклонился ко мне своим весом, и даже через одежду я чувствовала его, готового и твердого. Я застонала прямо в его рот, такой нетерпеливый, чтобы говорить.

Рафаэль оторвался от моих губ. Одной рукой он развернул мое лицо к себе, чтобы заглянуть в него, заглянуть в мои глаза.

–Твои глаза, - прошептал он, - они будто синий огонь.

Синий, но мои глаза коричневые. Тогда я поняла, что это сила Жан-Клода в моих глазах. Он заполнил мой разум, так же, как заполнил мои глаза. Говорили мои губы, но слова принадлежали Жан-Клоду:

–Огонь, что горит лишь для тебя, Рафаэль, только для тебя.

На тот момент это была правда. Мы хотели только Рафаэля, только его. Я почувствовала, как он провалился в наши глаза. Был момент, когда он заколебался, его рука попыталась нащупать стену за моей спиной. Он смотрел в наши глаза, но его лицо не стало пустым, как бывает обычно с жертвами вампиров, ждущими приказа, его лицо заполнилось желанием: месяцы, годы отказов, они отозвались и в его руках, когда он сорвал с меня майку. Его рот вобрал мою грудь, резко, глубоко в себя, так, что ему пришлось отодвинуться, борясь с нашей силой. Маленькая часть его боялась, что он может причинить боль. Мы рассмеялись, помесь смеха Жан-Клода и моего, так что на мгновение, мой смех пополз по коже Рафаэля, заставив его вздрогнуть. Я укусила его в шею, резко и остро, заполнив свой рот этой смуглой плотью. Он собрал в кулак мои волосы и оторвал меня от себя. Укус кровоточил. Он вдавил свой рот в мой настолько сильно, что наши зубы стукнулись друг о друга. Он целовал меня губами и языком, пока не почувствовал вкус собственной крови у меня во рту.

Он разорвал мои джинсы по швам. Мое тело дернулось под его силой. Внезапность звука рвущейся ткани заставила меня застонать. Он сорвал мои трусики, и это тоже вырвало из меня стон. Я развернулась к нему, но все, до чего я смогла дотянуться, была ткань. Его твердая, нетерпеливая плоть была все еще в недосягаемости.

Я закричала от обиды, и он одной рукой завозился со своим ремнем. Он тихонько ругался к тому моменту, как ему удалось снять ремень и расстегнуть штаны. Но я была слишком возбуждена, чтобы помочь ему расстегнуть молнию.

–Приподнимись ко мне, - попросил он сдавленным от желания голосом.

Я успела выдавить из себя «что?» прежде, чем он показал мне, чего он хотел. Он переместил меня немного выше по своему телу. Я воспользовалась своими руками и его широкими плечами, чтобы подтянуться еще выше. Я обернула ноги вокруг него, так что я больше не мешала ему расстегнуть молнию, хоть ему и пришлось делать это вслепую, ощущая под руками мой голый зад, пока пытался освободиться от штанов. Он издал звук, наполовину крик, наполовину стон. Мне показалось, что это было что-то вроде «пожалуйста», но я не была уверена.

Конец его потерся о мое обнаженное тело, и я позволила себе приподняться, чтобы ему было проще войти. Это был не самый удачный угол для первого раза, мы ведь еще не знали друг друга, к тому же еще и не все видели. Он издал легкий стон, когда его головка скользнула в меня. Я задрожала вдоль поверхности его тела. Задрожала, пока он проталкивался в меня. Он заколебался в самой середине этого первого толчка, пока большая часть его все еще была вне меня. его тело дрожало, его руки опирались о стену, и наконец он опять обнял меня одной рукой. Его глаза закрылись, пока он вел своей рукой вдоль моей голой спины. Он прошептал сквозь зубы:

–Такая напряженная, такая влажная, я не выдержу долго.

Обычно лучше было бы подольше, но сейчас я знала, что нам нужно питаться. Жан-Клод шепнул мне это, нам была нужна энергия. Он был нужен нам, чтобы отдать нам себя всего.

–Трахни меня, - сказала я и вдвинула его в себя, поняв, что он гораздо больше, чем я думала. Когда я впустила его до конца, такого твердого и напряженного, настала моя очередь прикрыть глаза и задрожать. Моя очередь шептать:

–Трахни меня, корми меня, трахай и корми, Рафаэль!

С каждым словом я поднималась и опускалась на нем, вводила и выводила его. Угол был не очень удачным, чтобы мне было удобно, но в последний момент он взял в свои руки мою задницу и вжал все мое тело в стену резким, сильным движением. Он входил в меня много раз, проталкиваясь сквозь меня, в самую глубь. Это было как раз то, чего мне хотелось.

Я хотела, чтобы он взял меня, окатил всем своим желанием, всем, что могло войти в мое тело. Ardeur начал было питаться, но он был Царем, к нему нельзя было подобраться из-за его щитов. Зародыш паники Жан-Клода дал мне понять, что срочно нужно снять щиты Рафаэля. Я только лишь отпустила ardeur, а он уж он-то хотел смести щиты.

Рафаэль был настолько сильным и твердым, насколько может быть человек, долгое время отказывающий себе во многом. Он выходил из меня на всю длину, все быстрее, тяжелее. Его дыхание изменилось.

–Да, да, Рафаэль, пожалуйста, - сказа ему я.

Частично в этом «пожалуйста» было «пожалуйста, позволь нам питаться, опусти щиты, впусти нас внутрь». Я постаралась найти ритм, но его тело, его руки, плотно прижимали меня к стене. Он хотел сделать все сам, без чьей-либо помощи. По тому, как он проталкивался в меня, по удовольствию, которое я ощущала с каждым толчком, по той твердости, какой не было у меня еще ни с кем, по тому, как он прижал меня к стене, по всему этому сверху накатила волна удовольствия, которая накрыла меня с головой, заставив резко и прерывисто задышать. Я содрогалась в спазмах вокруг него. Он закричал, в последний раз вдавив себя в меня так, что я снова застонала. Его веки дрожали, а его щиты рассыпались в прах. Ardeur питался его телом, его жаром во мне, его желанием и его наслаждением. Посреди всего этого удовольствия, когда я оторвалась от Рафаэля, заставив его шевельнуться во мне, я почувствовала Жан-Клода.

Он выбрал Рафаэля, потому что тот был Царем, и через Царя мы могли питаться и его людьми. Жан-Клод питался всеми крысами посредством одного Рафаэля. Однажды мы питались так на Августине и его людях, теперь мы повторили это с Рафаэлем. Я почувствовала Клаудию и ее сомнения, увидела, как Лисандро упал на колени, почувствовала, как крысы пытались бежать или бороться с нами, но терпели поражение и становились нашими. Нашими, потому что мы взяли их, мы питались ими. Ми ели, ели, ели… Передо мной проплывали знакомые и незнакомые лица, которые сливались в сплошное черное пятно. Но мы питались ими всеми.

Рафаэль понял, что произошло, и попытался закрыться, защитить своих людей, но было слишком поздно. Его тело было увенчано моим, и все, что было важно, это ощущение его рук.

Жан-Клод собрал всю эту силу и передал нашим вампирам, всем, кто был в городе, кто был связан с Принцем Города Клятвой. Он заставил их всех пробудиться раньше срока. Я не поняла, почему он так использовал силу, пока последний вампир не проснулся, и сила не стала возвращаться к нему и Ричарду, и он дал мне почувствовать, насколько они были ранены. Он воспользовался силой низших вампиров, потому что боялся, что может потерять сознание и выпить их досуха. Он боялся, что иссушит их через свою связь с ними, как Принц Города, и что они не смогут восполнить энергию от нашей подпитки от Рафаэля и его людей, они бы просто умерли.

Я не могла дышать, мое сердце лежало на камне, и я не могла дышать. Тело Ричарда, о Боже, Боже, он умирал. Жан-Клод попытался вылечить его, и это заставило меня почувствовать, какие раны нанесли его когти вампиру. Его сердце пропускало ритм. Всемилостивый Иисус, нет, Ричард не повредил его сердце. Жан-Клод накормил совю силу, которую мы взяли, и бросил ее на раны, что должно было помочь их залечить, но раны Ричарда поглощали силу, оставаясь не излеченными. Я увидела что-то вроде тени на спине Ричарда.

Жан-Клод прошептал:

–Арлекин.

Мы умирали, моя грудь сжималась в кулак. Я не могла дышать. Я лишь почувствовала, как Рафаэль пригвоздил меня к полу и пытался мне что-то сказать. Я воспользовалась последним глотком воздуха, чтобы прошептать:

–Помоги нам.

–Но как? - переспросил Рафаэль. Его щиты все еще были опущены. Я снова взяла его энергии, но не ради пищи, ради того, чтобы отключить это.

Жан-Клод прокричал у меня в уме:

–Нет, ma petite.

Но было уже слишком поздно, и прежде, чем нас всех поглотила тьма, я взяла силу Рафаэля и его крыс и обрушила ее на ту тень, что сидела на спине Ричарда. Возможно, мысли я чуть более ясно, я бы просто подумала «УМРИ», но я лишь постаралась защититься от того, как оно нас поедало. Я увидела ее, или даже двоих, они стояли в темноте гостиничного номера. Две белые маски лежали возле них на кровати. Один сидел, второй стоял поодаль. Оба темноволосые и миниатюрные. Они всматривались пораженные, будто могли видеть меня. На меня смотрели их повернутые белые лица, обрамленные каштановыми волосами светлого и чуть более темного оттенков, с карими и серыми горящими глазами. Они объединили свои силы, они объединились, чтобы победить нас. Я не знаю точно, видели ли они меня, но они оба закричали. Один постарался загородить второго, стоящего на коленях, своим телом. Мой удар настиг их, заставив рухнуть на пол возле тумбы. Лампа упала и разбилась. Следом полетели блокнот и телефон. Я прочитала название гостиницы на обложке блокнота. Я знала, где они были. Они упали кучей и больше не двигались. Моя последняя мысль в сознании была «ОТЛИЧНО»

Глава 23

Боль, боль, боль… и сноп искр у меня под веками. Голоса:

–Я чувствую пульс.

–Анита, Анита, ты меня слышишь?

Я хотела сказать ДА, но не могла вспомнить, где у меня рот и как им пользоваться. Темнота, снова темнота, и вспышка боли в ней. Я вернулась в свое тело, бьющееся в конвульсиях. Вокруг были люди. Я должна была вспомнить одну из них, вспомнить то, кем она была, ведь я знала это. Моя грудь болела. Я чувствовала запах гари, что-то горело. Я заметила две узкие полоски у себя на груди, какие раньше уже видела. Тут я поняла, что горю я. Эта мысль мне ничего не дала. Я не боялась, я даже не взволновалась. Все казалось мне нереальным. Даже боль в груди исчезла. Мир поплыл серой ватой по краям. Кто-то дал мне пощечину. Мир снова вернулся. Я моргала, глядя в лицо женщины, которую я знала, но не могла вспомнить. Она выкрикивала мое имя:

–Анита, Анита, вернись к нам, проклятье!

Все снова начало расплываться. Серый туман поглощал все вокруг. Кто-то ударил меня снова. Я опять заморгала все в то же женское лицо.

–Не смей умирать у меня на руках!

Она ударила меня снова, и мир перестал сереть.

Теперь я ее узнала. Доктор Лилиан. Я попыталась сказать «прекратите меня бить», но я не могла вспомнить, как произносятся слова. Я приложила все усилия и нахмурилась.

Чей-то еще голос сказал:

–Она стабильна.

Лилиан улыбнулась мне.

–Ты единственная дышишь из вас троих. Если ты продолжишь дышать, они не умрут.

Я не поняла, что она хочет этим сказать. Я хотела спросить «Кто не умрет?» Но тут что-то холодное потекло по моим венам. Я уже чувствовала что-то подобное, и последнее, что я успела подумать, прежде чем тьма поглотила меня, это зачем Лилиан дала мне морфий?

Я спала, или не спала. Но если это были Небеса, то было чертовски страшно, а если ад, то недостаточно страшно. Я была окружена людьми в ярких платьях, которые носили за столетия до моего рождения. Когда пара повернулась ко мне, и они были в масках. Все носили белые маски Арлекина. Я отступила назад от танцовщиц и обнаружила, что одета в серебристо-белое платье, которое было слишком пышным, чтобы выглядеть изящно, и слишком тесным, чтобы позволить мне свободно дышать. Одна из пар ударила меня, и мое сердце скакнуло к горлу. Моя грудь сдавливалась изнутри, будто огромный кулак сжимался во мне. Я упала на колени, и танцовщицы закружились вокруг меня, задевая меня подолами своих юбок. Их платья цеплялись за меня, поскольку они кружили слишком близко ко мне.

Мурлычущее контральто Бель Морте прорезало сон:

–Вы умираете, ma petite.

Подол темно-красного платья коснулся моих рук. Она встала на колени возле меня. Она была все той же красавицей-брюнеткой, которая однажды завоевала всю Европу. Все ее темные волосы были собраны в затейливую прическу, обнажая бледность ее шеи, которую мы так любили. МЫ… я попыталась прочувствовать остальных, но том месте, где всегда ощущался Жан-Клод, была пустота, это было просто ужасно.

Она наклонилась ко мне, потому что я лежала на полу.

–Он почти ушел, наш Жан-Клод, - сказала она. Ее янтарно-карие глаза не выдавали волнения. Она просто сделала замечание. - Почему ты не просишь моей помощи, ma petite?

Я хотела было сказать «А почему ты сама нам не поможешь?», но мне не хватило воздуха, чтобы вообще говорить. Спиной я чувствовала жесткость корсета, от которого я задыхалась, как рыба, выброшенная из воды на берег, чтобы дождаться смерти.

–О, - сказала она, и сон изменился по ее желанию. Мы были в спальне, на ее огромной кровати под балдахином. Она стояла на коленях надо мной с огромным ножом в руках. Мир начал сереть. Я не испытывала страха.

Мое тело дернулось, корсет разошелся, и внезапно я смогла дышать. Моя грудь все так же болела, и я дышала не глубоко, но я дышала. Я посмотрела вниз и увидела, что она вспорола корсет от самого лифа, так что обнажилась полоска голой кожи от шеи до самой талии. Она положила нож себе на колени и развела корсет еще шире, будто хотела снять с меня платье, но не стала, она вернулась в ту позу, нависая надо мной в своем красном-красном платье. Ее кожа светилась на фоне этой темно-красной ткани.

–То, что случается в моих видениях, достаточно реально, ma petite. Корсет здесь затруднил твое дыхание там. А ты сейчас не можешь себе позволить экономить на дыхании.

–Что случилось?

Она легла возле меня, положив голову на подушку, на которой уже лежала я. Чуть слишком близко, чтобы мне было комфортно, но энергии на движение у меня не было.

–Я чувствую, как угасает свет Жан-Клода.

–Он не умер, - прошептала я.

–Ты его чувствуешь?

Должно быть это отразилось у меня на лице, потому что она сказала:

–Шшш. Ты права, он не ушел пока еще, но он очень близок к краю. Вы удерживаешь его, их обоих. Ты и твой второй триумвират. То, что Жан-Клод сделал в данной экстренной ситуации, говорит о том, что ты научилась лучше управлять своим триумвиратом с твоим котом и вампиром.

Я сглотнула, и мне стало больно, но я никак не могла понять, почему.

–Натаниэл, Дамиан.

Я почувствовала себя немного лучше, чтобы начать бороться. Я почти истощила их обоих до смерти один или два раза.

–Не бойся за них. Они чувствуют себя достаточно хорошо, но они стараются питаться для вас всех, давая вам энергию, потому что они, как и предполагалось, должны помочь вам выкарабкаться из подобной ситуации, - сказала она, погладив мой лоб, продолжив движение вдоль овала лица и линии шеи. Это был случайный жест, так вы поглаживаете подлокотник кресла, в котором сидите. - Маски Арлекина были в твоем сознании, ma petite. Они на вашей территории?

Я хотела сказать, чтобы она прекратила называть меня ma petite, но воздух был слишком большой ценностью, так что я просто ответила «да».

–Покажи мне, - потребовала она.

Не «расскажи мне», а именно «покажи мне». Я переспросила:

–Как?

–Ты из линии Бель Морте. Как мы обмениваемся силой?

Я нахмурилась.

–Поцелуй меня и думай о них, и я буду знать то, что знаешь ты.

Не знаю, стала ли бы я ее целовать по своей воле, но выбора у меня не было. Она прижала свои рубиновые губы к моему рту, и я снова задохнулась. Я не могла дышать. Я попыталась оттолкнуть ее, и тут она прошептала в моем сознании «Думай об Арлекине». Это было похоже на приказ, и мой разум ему подчинился.

Я вспомнила встречу с Малькомом и его опасения. Я вернулась в момент обнаружения маски в туалетной комнате в вечер нашей с Натаниэлом годовщины. Вспомнила вторую маску, украшенную миниатюрными нотными знаками, и разговор о вызове на встречу. Метка на мне, и аромат волка, и Джейк, защищающий меня. И последнее, что я помнила, момент смерти моих мужчин, когда на Ричарде сидела тень, а я кормилась на Рафаэле. Она притормозила воспоминание на способностях Царя Крыс, затем вернула событиям привычную скорость, до момента использования силы против того, кто на нас напал. Это было последнее воспоминание, которое она прокрутила очень медленно. Она внимательно изучала лица вампиров, с длинными темными волосами и горящими карим и серым огнем глазами. Бель Морте узнала их. Она прошептала: «Марсия и Нивия». Воспоминания закончились, и Бель снова просто лежала рядом со мной, облокотившись на подушку.

–Ты знаешь их, - прошептала я.

–Да, но не то, что они стали частью Арлекина. Он - одна из наших самых глубоких и темных тайн. Они шпионы, и сохранение их в тайне все равно, что кровь, необходимая нам для жизни. Но сейчас их же руками Арлекин нарушил их самое строгое табу.

–Какое табу? - спросила я.

–Они беспристрастны, ma petite, совершенно беспристрастны, иначе как бы они могли вершить правосудие? Они передали вам черную маску? Я не видела этого в твоих воспоминаниях.

–Нет, только две белые.

Она рассмеялась, и ее лицо просияло от радости. Мое сердце защемило, но не от физической боли. Так бывает, когда вы видите кого-то, кто был вам когда-то безгранично дорог, но уже никогда не станет вашим вновь.

–Они нарушили закон, закон, который сами же поклялись поддерживать. Если они не предъявили вам черную маску, значит, они не имеют права причинить вам смертельный вред. Для Марсии и Нивии это значит смертный приговор, но для поддержавшего их Арлекина это куда более худшее действо.

–Что ты имеешь в виду? - спросила я.

–Расформирование. Они больше не будут теми, кем были. Их отправят к мастерам-родоначальникам их линий. Чтобы соблюдать нейтралитет Арлекин освобождает от родственных связей. Они - закон сами по себе, но если они его нарушают, значит их уничтожат.

–Почему это, - я вынуждена была глубоко вздохнуть, чтобы закончить фразу, - делает тебя такой счастливой?

Она надула свою пухлую нижнюю губку и сказала:

–Бедняжка, тебе так больно. Я помогу тебе.

–Я ценю твое предложение, - и мне снова пришлось глубоко вздохнуть, - но почему ты это делаешь?

–Потому что ты свидетель, необходимый для расформирования Арлекина.

–Это так, - вдох, - ты боишься?

–Когда-то они были личной охраной Повелительницы Тьмы. Она просыпается, я это точно знаю.

–Но когда она проснется, - вдох, - у нее их не будет.

–Percisement, - ответила Бель.

–Но я, мы, нужны тебе живыми.

–Да, - сказала она и посмотрела на меня взглядом, каким ястреб смотрит на раненую мышь, нетерпеливым, жаждущим.

–Ты сошла с ума? - прошептала я и закашлялась. Это не было моей глоткой. Я не думаю, что это был Жан-Клод. Что-то плохое происходило с Ричардом.

–Я тебя не ненавижу, ma petite, - проговорила она. - Я не могу ненавидеть все, что было бы полезно для тебя, и я сама хочу быть полезной, ma petite.

–Анита, - прошептала я.

–Анита, Анита, - замурлыкала она и наклонилась ближе к моему лицу, - если я захочу, чтобы ты была моей ma petite, ты ею будешь. Жан-Клод на краю гибели, но он продолжает защищать тебя от меня. Я спасу всех вас, но вам это не понравится, - она наклонилась к моему лицу, и рука, ласкающая его, вдруг стала твердой, как сталь, стараясь удержать мое лицо так, чтобы оно было все время повернуто к ее прекрасному лицу. Она начала склоняться в поцелуе. Но я заговорила прежде, чем наши губы соприкоснулись.

–Ты повернешь ситуацию так, чтобы победа была за тобой.

–О да, - она прошептала это прямо в мои губы и поцеловала меня. Но она не просто поцеловала, она открыла ardeur между нами. Был момент, когда я только и успела подумать «только не прекращай дышать», я действительно не хотела, чтобы она прикасалась ко мне, но в следующее мгновение она меня уже целовала, а я целовала ее в ответ.

Мои руки скользили по атласу ее платья вниз, и они знали, я знала, тело под ним, хоть мои ладони и были на самом деле чуть меньше. Воспоминания Жан-Клода продолжали перекрывать то, что происходило. Когда ее рот нашел мою грудь и всосал ее в себя, меня это сильно поразило, потому что у тела в воспоминаниях груди не было. Она укусила меня, вонзив изящные клыки вокруг моего соска. Это заставило меня закричать, сжаться и биться в судорогах все мое тело на кровати. Она подняла окровавленный рот и улыбнулась мне, ее глаза наполнял янтарный огонь. Она поднялась вдоль моего тела и прижалась своими окровавленными губами к моим. Я целовала эти губы так, будто они были воздухом, пищей, слились для меня всем воедино. Меня поразило, насколько мал и изящен был ее рот. Мне хотелось целовать эти губы снова. Я поняла в тот момент, что на самом деле никогда не осознавала, чего стоило Жан-Клоду оставить ее. Все они рассказывали, что как только вы влюбляетесь в Бель Морте, вы уже не можете остановиться, и в этом поцелуе, с ее телом, лежащим на мне, я начинала это понимать. Он все еще любит ее, всегда любил и будет любить, и ничто это не изменит, даже я.

Ardeur начал питаться в момент этого кровавого поцелуя, но это был изначальный ardeur Бель Морте. Не ты питаешься на ней, пока не остановишься. Она питается на тебе, пока не остановит тебя. Нож избавил нас от платьев, и там, где он вспорол случайно нашу кожу, мы слизывали кровь друг друга, и это не казалось неправильным или непристойным. Вкус ее крови был сладким и терпким, и я знала, что кровь вампира не может служить едой, но она могла быть прелюдией.

Я кончила, лежа на ней, и мое тело забыло, что она не мужчина. Я прижала ее к кровати своим телом, пропустив свои ноги между ее ногами. Но мне не удавалось сделать то, что напоминало мне мое тело. Я очень расстроилась, поскольку больше всего в тот момент, мне хотелось войти в ее тело. Я хотела погрузить в нее ту часть тела, которой не обладала.

Она лежала подо мной с разметавшимися темными локонами вокруг ее тела на шелке подушек. Ее губы приоткрылись, ее глаза заполнились нетерпеливым пламенем. Я знала, кем она была, знала лучше, чем Жан-Клод, чем кто-либо вообще. Я знала, что она перережет мне горло, чтобы заняться любовью в луже моей крови, пока я буду умирать, но сейчас, когда она меня хотела, меня это не волновало. Мне хотелось только, чтобы она продолжала так на меня смотреть.

Она положила меня обратно на простыни и начала целовать мое тело, опускаясь все ниже. Я смотрела в ее поднятые на меня глаза, пока она слизывала маленькие капельки крови, касаясь кожи клыками. Вид ее у мое паха и наслаждение от этого - это было не мое воспоминание. Сначала мне показалось это неправильным, но потом я вспомнила о том, что Бель провела две тысячи лет в изучении искусства доставлять удовольствие, и она знала об этом все. Я наблюдала за ней и ее ртом у меня между ног, и ее язык скользнул по мне, изучая меня, вылизывая, и наконец она присосалась ко мне, вонзив в меня клыки, и я не могла понять, чего в этом больше, наслаждения или боли. Ardeur питался, и питался, и питался.

Я кричала и содрогалась, цепляясь за подушки, и только после того, как я откинулась назад, безвольная, с полу прикрытыми от удовольствия глазами, она подняла свое лицо от моего тела.

Она смерила меня своими ярко пылающими глазами, будто светящимися силой. Она рассмеялась, и этот звук прошелся по моему телу, заставив меня вновь вскрикнуть.

–Вот теперь я вижу, ma petite, что он в тебе нашел, действительно вижу. Я накормила тебя достаточно, чтобы поддержать ваши жизни, но Марсия и Нивия, и даже Арлекин, который тоже в этом замешан, попытаются убить вас прежде, чем вы можете свидетельствовать против них. Они не знают, что я тоже об этом знаю.

Я попыталась сказать, «рассказать всем», но мой рот пока что меня не слушался. Черт, если бы не чрезвычайная ситуация, я не оказалась бы в этой кровати, и не лежала бы сейчас в ней. Это был отточенный за тысячелетия опыта секс, который заставил меня лежать там и лгать ей прямо в лицо, ну или пытаться. Мир все еще тонул в яркости оргазма.

–Я думаю, у них есть покровители, которые одобряют их незаконные действия, так что мне стоит немедленно убираться отсюда, но тебе придется остаться, - она улыбнулась мне, и эта улыбка была, будто врата в Рай, «дева, вкуси от этого плода?» - Я расспрошу представителей своей линии на вашей территории. Жан-Клоду все еще слишком больно, чтобы он мог сопротивляться этому. Я постараюсь воспользоваться старыми связями, прежде чем к Жан-Клоду вернутся силы. Когда ты проснешься, тебе придется очень тщательно и помногу кормить ardeur. Ты должна поделиться этой силой с Жан-Клодом и вашим волком.

–Я не знаю, как это сделать, - удалось прошептать мне.

–Ты знаешь, - ответила она и склонилась над моим телом, приближаясь, пока наши губы не встретились. Я чувствовала свои губы на ее губах. Мы поцеловались, и сон рассыпался, я проснулась со вкусом ее поцелуя на губах.

Глава 24

Я очнулась в комнате, слишком яркой и слишком белой. Что-то в моей руке нещадно болело, когда я пыталась ею шевелить. Я не могла думать о том, где оказалась, все мои мысли были о вкусе губ Бель Морте. Я попыталась прокричать ее имя, но вместо этого из моего горла полились какие-то каркающие звуки.

Лицо Черри показалось рядом с кроватью. Ее слишком короткие волосы и броский макияж гота не смогли испортить ее симпатичную внешность. Она была дипломированной медсестрой, хоть и потеряла работу в местной больнице, когда узнали, что она оборотень.

–Анита, Боже мой, Боже мой.

Я попробовала назвать ее по имени и не смогла сказать ни слова.

–Не пытайся говорить. Я пошлю за доктором. - Она попробовала напоить меня водой через соломинку, и мне даже ужалось сделать маленький глоток. Я услышала звук открывшейся двери и быстрые шаги в коридоре. Кого она послала за доктором?

Глаза Черри блестели, и только после того, как карандаш потек черными струйками по ее щекам, я поняла, что она плачет.

–А они говорили, что он водостойкий, опять обман, - она дала мне сделать еще один глоток.

Мне удалось прохрипеть:

–Почему мое горло так ободрано?

–Я… - Она снова выглядела собранной. - Нам пришлось интубировать Ричарда.

–Интубировать? - переспросила я.

–Вставить трубку ему в горло. Он на аппарате искусственного дыхания.

–Вот дерьмо, - прошептала я.

Она снова стерла черные дорожки от слез, сделав еще хуже.

–Но ты очнулась, ты в порядке, - она часто закивала, пытаясь добавить убедительности своим словам. Я была уверена, что будь она не при мне, ее Немир-Ра, ее королеве, она бы вела себя, как профессионал, и не расплакалась бы.

Послышались мягкие шаги, и вошла доктор Лиллиан. Ее седые волосы были завязаны в узел на затылке, и несколько непослушных прядей обрамляли лицо. Ее бледно-голубые глаза улыбались мне вместе с ее губами. Облегчение на мгновение показалось на ее лице.

–Вы ударили меня? - спросила я.

–Не думала, что ты это запомнишь.

–Так вы били меня по щекам, не так ли?

–Ты бала на самом краю. Мы почти потеряли вас всех.

–Черри говорит, что Ричард на аппарате искусственного дыхания и не может дышать самостоятельно.

–Это так.

–Разве он уже не должен был залечить свои раны?

–Сейчас вечер все того же дня, Анита. Ты не была долго без сознания.

–Мне показалось, что прошло больше времени.

Она улыбнулась.

–Я уверена, что так все и было. Я думаю, что теперь, когда он хоть как-то дышит, он выздоровеет, но если бы нам не удалось запустить его сердце, его легкие…

–Вы волнуетесь.

–Его сердце остановилось, Анита. Если бы он был человеком, то я бы волновалась о состоянии его мозга, лишенного кислорода на такой срок.

–Но он не человек, - уточнила я.

–Нет, но ему нанесли очень сильные повреждения. Он выживет, но по правде сказать, я никогда не видела, что оборотень выживал после таких ранений. В его сердце была серебряная пуля. Это был смертельный выстрел.

–Но он не умер, - сказала я.

–Нет, не умер.

Я изучала ее.

–Иисус, вы не сохраняете нейтральное лицо медика.

–Жан-Клод в своего рода коме. Ашер говорит, что это такой анабиоз, когда он не функционирует, но восстанавливается, но на самом деле в случае с вампиром медицина в тупике. Они ведь мертвы, а насколько болен может быть труп? Мы подключили его к мониторам мозговых импульсов, и так можем быть уверены, что он все еще с нами.

–Но если бы не было мониторов? - спросила я.

–Я бы решила, что он мертв. - Ответила она.

–Мы не умерли.

Она улыбнулась.

–Нет, вы не умерли. Натаниэл ел для вас пять раз и он все равно потерял два фунта менее, чем за сутки. Дамиан взял больше крови, чем любой вампир может в состоянии выпить, и тем не менее он продолжал питаться. Ашер говорит, что они удерживали вас троих.

Я кивнула, помня о том, что сказала Бель.

–Он прав.

Я подумала было попросить свою силу найти Дамиана и Натаниэла, дать мне их увидеть. Но я побоялась навредить. Я испугалась, что могу прервать поток энергии, которой они нас снабжают, или отниму ее слишком много. Было очевидно, что это работает, и я была благодарна Небу за этот способ. Бель сказала, что я получила от Жан-Клода информацию о том, как это сделать, но она ошибалась. Мне кажется, это Жан-Клод открыл канал прежде, чем потерять сознание, потому что я понятия не имела, как это работает. Я очень старалась не ставить щиты между мной и моими мужчинами, не трогать их вовсе. Я только старалась поддерживать их в том состоянии, в котором они были. Если что-то работает, постарайтесь не сломать.

–Вампиры переживают, что есть такие, кто недостаточно силен, чтобы восстать после дневного сна без поддержки Жан-Клода.

Я кивнула и сглотнула свою ангину, которая была и не ангиной вовсе, и не моей, но очень на нее походила. Будто я пыталась глотать, несмотря на что-то длинное и пластиковое в горле.

–Ричард достаточно в сознании, чтобы чувствовать трубку в горле, потому что я ее чувствую.

–Не знаю, хорошие это новости или плохие, Анита. Я думаю, пройдет еще некоторое время, прежде, чем его тело сможет обходиться без аппарата.

–Нам нужно, чтобы к рассвету Жан-Клод был достаточно в форме, чтобы не высушить низших вампов, - сказала я.

Она серьезно на меня посмотрела.

–Именно это сейчас и обсуждают вампы.

Я чувствовала их. Я знала, что они за дверью. Я слышала в подтверждение этому мужские голоса, которые спорили.

–Пусть охрана впустит Ашера и остальных, - сказала я.

Она вопросительно посмотрела на меня, но пошла к двери. Но когда я увидела того, кто скользнул в дверь первым, я улыбнулась и почувствовала, что у нас все получится. Мы были в безопасности, потому что здесь был Эдуард.

Глава 25

Он улыбался мне, качая головой. Стоя там, глядя на меня сверху вниз, он выглядел приятным представителем последнего поколения селекции англо-саксонских генов и протестантского вероисповедания: светлые волосы, голубые глаза, возможно, не слишком высокий, всего пять футов и восемь дюймов, но он прошел бы очень многим пунктам. И тут это наполированное очарование начало таять, как по волшебству. Я наблюдала, как настоящий Эдуард заполняет эти глаза и меняет их оттенок с теплого на глубокий и холодный тон зимнего неба. Цвет на самом деле был тот же, но вот взгляд совершенно другой. Если бы не было вампиров для сравнения, я бы сказала, что Эдуард обладает самым непроницаемым лицом из всех, что я видела.

Когда-то вид Эдуарда у моей постели значил бы, что он приехал меня убрать. Теперь я точно знала, что я в безопасности. Мы были под защитой, максимально в безопасности, насколько это было возможно. Эдуард ничего не понимал в метафизических фокусах, зато я могла быть спокойна, что он разберется с разоружением Арлекина. Волшебство - моя работа, но нет никого лучше Эдуарда в деле обращения с оружием.

–Эй, - поприветствовала его я, но мой голос все еще был очень хриплым.

–Не могла подождать еще пару часов с попыткой лишиться жизни? - его губы дрогнули в улыбке, которую можно было распознать и интонациях голоса, хоть общий тон и оставался средне-нейтральным, без акцентов, без намеков о его происхождении.

–Я жива, - ответила я.

–Им пришлось дважды запускать твое сердце, Анита.

Лиллиан, которая стояла возле него, стала совершенно отрешенной.

–Я была бы очень благодарна, если бы вы не запугивали мою пациентку.

–Она любит правду, - ответил он, даже не посмотрев в ее сторону.

–Он прав, док, - подтвердила я.

Она вздохнула.

–Прекрасно, но давайте не будем об этом, она ведь почти весь день боролась со смертью.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она пошутила. Эдуард взглянул на нее, потом на меня.

–Судя по вампам, у нас нет времени скрывать это от тебя.

–Рассказывай, что случилось, - потребовала я.

–Много чего случилось, Анита. Если я начну рассказывать, то мы прозеваем рассвет, и твои маленькие вампики уснут навсегда.

–Скажи мне то, что я должна знать, - ответила я.

–Жан-Клод использовал много энергии, чтобы разбудить каждого вампира в городе, прежде, чем отключился.

–Я была там, когда он делал это.

–Не перебивай, - он говорил слишком торжественно, чтобы быть спокойным, - У вампиров есть план, как собрать достаточно силы, чтобы напитать энергией Жан-Клода и Ричарда как можно скорее.

–Почему ты рассказываешь мне это? Почему не Ашер или…

–Ты перебиваешь, - сказал он, его глаза вновь похолодели, а лицо стало серьезнее.

–Извини, - ответила я.

Лиллиан довольно громко прокашлялась, так что мы оба обратили на нее внимание.

–Вы говорили, что она лучше воспримет новости от вас, я вам не верила. Теперь верю.

Он взглянул на нее.

–Извините, но я лучше не буду стоять тут и понапрасну тратить время. - Она отошла от нас.

–Мне не нравится этот план, - продолжил он, - и ты скорее всего возненавидишь его, но это лучшее, что у нас есть.

Я подняла руку.

Он улыбнулся, но улыбка до глаз не дошла.

–Да?

–Ты думаешь, это хороший план? - спросила я.

–Лучше я придумать не смог.

Я посмотрела на него.

–Правда?

Он кивнул.

–Правда.

Тот факт, что у него не получилось придумать ничего лучшего, говорил о многом. Одного этого было достаточно, чтобы я не стала спорить.

–Хорошо, тогда излагай сам план, - сказала я.

–Ты кормишь ardeur на вожаке какой-нибудь стаи, и берешь энергию у них всех, как ты сделала с крысами. - Он не дрогнул, не колебался, даже при том, что узнал об ardeur все несколько часов назад. Он попал в самый центр метафизической катастрофы, но это его не беспокоило, или он просто делал вид, что не беспокоит. В этот момент я любила его по приятельски. Он никогда бы не подвел меня, не стал бы трахаться со мной, и я его любила за это.

–И кого мы выберем? - спросила я.

–Лебедей, - ответил он.

Я не сдержала удивления.

–Повтори еще раз?

Он улыбнулся той холодной улыбкой, которая была его настоящей, но он был удивлен.

–Я помню, что Царь Лебедей не в приятелях у тебя.

–Не настолько. Он был приглашен к нам на обед вместе со всеми, но… - я покачала головой и судорожно сглотнула, ощущая в своем горле то, чего там не было, но оно вызывало боль. - Я никогда не думала о нем в таком смысле, к тому же есть более многочисленные и сильные группы оборотней в Сент-Луисе, чем лебеди.

–Ты вывела большую часть крыс из строя, когда питалась от их Царя, - заметил Эдуард.

–Я сделала что?

–Что слышала.

Я помню голос Жан-Клода, шептавший в моем сознании, когда я делала последний глоток силы из Рафаэля.

–Я даже не думала о таком, - сказала я.

Лиллиан смотрела на меня через плечо Эдуарда.

–Тебе повезло, что я оказалась одной из тех, кто не отключился.

–А почему вы не отключились?

Она выглядела задумчивой и грустной, а потом покачала головой.

–Я не знаю.

–У нас нет времени, чтобы разбираться, что да почему, - заметил Эдуард.

–Согласна, - кивнула Лиллиан.

Мне оставалось только кивнуть ей вслед.

–Крысолюды все еще не все оправились, Анита. Ты действительно существенно их проредила. Мы не можем себе позволить повторить это на гиенах.

–Не вопрос. Нарцисс тем более не в моем вкусе.

Его губы дернулись в улыбке, которая быстро сменилась раскатистым смехом.

–Теперь, когда я его видел… - Он только покачал головой и продолжил, - я не хотел бы тебе его предлагать, к тому же он и так нам уже помог. Он дал нам столько гиен, сколько мы попросили.

Мысль пришла ко мне сама собой.

–Если большая часть нашей боевой мощи выбита, почему Арлекин не нападает?

Он согласно кивнул.

–Я не знаю, почему они все еще не напали.

–Предполагается, что они прибыли сюда группой, силовой группой. Поскольку они все вампиры - они уже должны были напасть.

–Ашер и остальные вампиры много думали о том, почему Арлекин не стал нападать. Я расскажу тебе обо всем этом чуть позже, а сейчас… - Он вроде бы хотел взять меня за руку, но не стал. - Ты мне доверяешь? - спросил он.

Я нахмурилась.

–Ты же знаешь, что да.

–Тогда предоставь мне заниматься нашей безопасность, Анита. Но только ты можешь канализировать энергию для Жан-Клода, чтобы ваши маленькие вампирчики не умерли.

Мне хотелось много о чем его расспросить, но он был прав. Мне нужно было довериться Эдуарду в его части работы, что я и сделала, но…

–В городе не так много лебедей, - сказала я.

–Мы сначала попросили львов, но их Рекс отказался.

–Джозеф отказался нам помочь? - Я была в шоке и не скрывала этого.

–Да.

–Со львами мы вернулись на исходную. Черт, а ведь я спасла ему жизнь один или даже два раза.

–Его жена сказала, что у него не будет секса с кем-то, кроме нее.

–Дело не в сексе, Эдуард.

Он пожал плечами.

–Львы готовы дать вампирам умереть, - сказала я вслух, потому что мне просто нужно было это услышать. Я до сих пор не могла в это поверить.

–Да, я бы сказал именно так, - откликнулся он.

Мы смотрели друг на друга, и я чувствовала, как мои глаза становятся такими же холодными, как его. Я думаю, мысли у нас были об одном и том же. Львам предстоит поплатиться. Неблагодарные ублюдки.

–У нас меньше двух часов, Анита.

Я кивнула.

–И это значит, что у нас нет времени на ошибку, Эдуард. Лебедей будет достаточно?

–Донован Рис - Царь всех лебедей в этой стране.

–Я знаю. Он вынужден кочевать от одной группы к другой, налаживая связи, решая проблемы. Он так же ведет переговоры с другими городами о пользе нашей Мохнатой Коалиции. Он не пытается создать общую коалицию, но саму идею продумывает. У нас были телефонные переговоры с другими городами, желающими знать, как оно у нас работает.

–Политическая деятельность, - констатировал Эдуард.

Я кивнула.

–Царь лебедей - это не просто титул, это власть от рождения. Мне казалось, ты все это знаешь. Донован говорил, что Царица рождается в том же поколении, что и Царь, так что они управляют своим народом вместе, но по стечению обстоятельств пока не нашлось кого-либо, рожденного с родинкой, признаком власти, так что ему некому помочь. Это значит, что на нем лежит в двое больше обязанностей.

–Он говорил, что оставляет своих лебединок под присмотром леопардов, когда ему надо уехать.

Я кивнула.

–Их всего три в городе.

–Они остаются у тебя дома, - сказал Эдуард.

–Да.

–Почему?

–Иногда им нужно, чтобы кто-нибудь о них заботился.

–Донован сказал, что ты заботишься о его людях. Он рассказывал, как ты спасла их однажды, когда они были на грани.

–Да, - подтвердила я.

–Он говорит, что раз ты рискуешь жизнью ради его людей, он готов оказать тебе ту же услугу, а что значит небольшой перепихон между союзниками?

–Вот это последнее что-то не припомню, - заметила я.

Эдуард усмехнулся и покачал головой.

–Ладно, но он действительно говорил «я рискну своей жизнью для Аниты и ее людей. Это - лишь малая часть из того, на что я готов.»

–Вот это уже похоже на Донована, - согласилась я.

–Он дает тебе возможность питаться от всех лебедей в Соединенных Штатах. А их от одного до шести почти в каждом крупном городе.

–Я и понятия не имела, что их так много.

–Я думаю, что далеко не любой сделал бы то, что предлагает Донован. Он прощупал все варианты, Анита. Он не попросил меня пообещать, что это в дальнейшем не будет использовано против него и его людей, если мне вдруг дадут контракт на одного из них.

–Эдуард…

Он поднял руку, чтобы меня остановить.

–Если ты попросишь, я пообещаю.

Мы посмотрели друг на друга еще секунду, и я сказала:

–Обещай мне, что ты не воспользуешься полученной здесь информацией против любой группы оборотней.

–Я просто не буду больше охотиться на лебедей, - ответил он.

–Нет, Эдуард, я не о том. Ты оказался в ситуации, когда тебе пришлось окунуться в мир вампиров и оборотней, увидеть его изнутри. Мне нужно твое честное слово, что ты не станешь использовать эти знания против кого-нибудь из них или против меня.

Его лицо озарилось фирменным холодным взглядом. Это был почти тот же взгляд, с каким он убивал, не считая капельки гнева в его глазах.

–Даже против львов? - уточнил он.

–Они - члены нашей коалиции.

–Это значит, что они тоже включены?

–Это значит, что для начала мы вышибем их из коалиции, а потом уже возьмемся за них.

Он улыбнулся.

–Как благородно.

–Ну должны же быть у девушки принципы, - ответила я.

Он кивнул.

–Если львы ответят за все, то я спокоен.

–Всего лишь один промах, но они за него ответят.

Он улыбнулся своей холодной улыбкой. Это была обычная улыбка Эдуарда, настоящая. Улыбка, говорившая, что зверь дома и он счастлив. Мне даже зеркало не нужно было, чтобы знать, что моя улыбка была не хуже. У меня была привычка переживать, что я становлюсь, как Эдуард. В последнее время я начала на это надеяться.

Глава 26

Расправу над местным Рексом и его прайдом пришлось немного отложить. Одна проблема за один раз. Забавно, но как только Эдуард появляется в моей жизни или я в его, мы плавно перетекаем из одной чрезвычайной ситуации в другую. На этот раз отличие было в том, что ситуацию нельзя было решить только хорошим арсеналом оружия. Тут даже огнемет не помог бы, хотя Эдуард скорее всего прихватил и его. Как он протащил бы его через службу безопасности аэропорта? Это Эдуард, если бы ему было надо, он протолкнул бы через службу безопасности и танк Шермана.

У меня было менее двух часов, чтобы напитаться. Менее двух часов, чтобы удержать Вили Маккоя, с его шумной братией и крепкими связями, в живых. Сохранить его для его возлюбленной Кэнди, высокой и белокурой, и дико влюбленной в него маленькой вампирши. Я вспомнила Эвери Сибрука, который освободился от Церкви Вечной Жизни. Эвери с его нежными глазами, так недавно мертвыми, что даже в сравнении со мной он выглядел более живым. Я подумала о стольких молодых вампах, которые дезертировали от Малькома к нам за прошлые месяцы. Я не могла позволить им умереть, нет, тем более, что я могла их спасти. Но мне ужасно не хотелось заниматься сексом с Донованом Рисом.

В нем не было ничего неправильного. Он был высок, бледен, и красив в своем опрятном, строгом виде. Ему всего дюйма не хватило до шести футов, широкие плечи, обтянутые светло-голубым свитером, который подчеркивал сливочно-белый цвет его лица, чтоль прекрасный, что он казался не настоящим. Слабый розовый румянец на щеках был всего лишь его собственной кровью, просвечивающей сквозь эту тонкую белую кожу. Будто он был вампиром с Кавказа, которого забыли покормить. Но в Доноване не было ничего мертвого. Напротив, он выглядел настолько живым, будто вы с первого взгляда могли с полной уверенностью сказать, что его кровь гораздо горячее. Не горяча от страсти, а скорее просто горячая, будто сладкое, горячее какао с металлическим привкусом.

Мне пришлось закрыть глаза и выставить вперед руку, чтобы он все понял правильно. Я заговорила с все еще закрытыми глазами.

–Мне жаль, Донован, но вы у меня на радаре в зоне еды.

–Мне казалось, что я должен был стать как раз едой.

Я покачала головой.

–Нет, не пища для ardeur, просто еда. Я мучаюсь вопросом, какова ваша кровь на вкус.

–Этого я и боялась, - послышался женский голос. Я открыла глаза и увидела Сильвию, заместителя Ричарда, его Фреки. Она была немного выше меня, с коротко стриженными каштановыми волосами, с лицом, которое могло бы быть симпатичным, если его слегка подкрасить, но обычно она этого не делала, так что приходилось для начала присмотреться к ней повнимательнее, чтобы понять, что она симпатична. При хорошем макияже она была бы красива. Я задумалась, может кто-то так же рассуждал и обо мне. Поскольку на мне была больничная сорочка, а внешне я напоминала кусок дерьма, как я должна была бы это прокомментировать?

Сильвия наполнила комнату потоком покалывающей энергии. Она была маленькой и хрупкой, но все равно отстаивала свою позицию в стае. Она скорее всего пострадала бы, если бы не вмешалась я. Ричард, возможно, смог бы сломать ее физически, но не морально, у нее была очень большая воля к победе, иначе она не смогла бы победить в стольких поединках, добираясь до своего нового места. Несколько месяцев назад Ричард принял ее вызов и очень сильно ее избил. Тогда он доказал, что у него есть желание удержать власть. С одной стороны я была рада, с другой Ричард потерял тогда часть себя. Я оплакивала ту часть его души почти так же долго, как и он сам.

–Чего вы боялись? - спросил Эдуард от двери. Я не отследила, когда он вошел, до или после прихода Донована.

–Анита очень похожа на новоиспеченного оборотня. Это значит, что ее голод ею не контролируется. Донован может быть сколько угодно сильным, но он представитель животных-жертв, и он для нее пахнет добычей, - объяснила Сильвия.

Я кивнула с кровати, опустив руку на белую простыню.

–То, что она сказала, - Донован смотрел на меня в упор, его серо-голубые глаза, столь же непостоянные, как небо, начали темнеть. - Вы действительно вырвали бы мне горло?

–Скорее всего вгрызлась бы в живот, в низ живота.

Его мягкие, светлые брови поднялись от удивления.

–Никакого орального секса, - проговорила Сильвия, и, если кому-то это и могло показаться шуткой, то для нее это было серьезным.

Дверь приоткрылась за их спинами. Я заметила мельком высокого, темноволосого мужчину, которого я раньше не видела. Он выглядел очень молодо, чтобы стоять на охране, но были и другие ребята, которые не выглядели достаточно взрослыми. В дверной проем уже просочилась толпа, и мне пришлось сконцентрироваться на них, но я дала себе слово, что поговорю с Клаудией об установке возрастного предела среди охраны. Я не оставила бы Циско, но проблема с ним была не в возрасте. Если мы выживем, я это уточню. Нет, не если, а когда. Когда мы выживем. Чтобы размышлять о чем-либо дальше, мне нужно было ощущение этого когда.

Я поискала Ашера серди вошедших вампиров, но не нашла. Реквием будто прочитал мои мысли или, по крайней мере, понял их по моему лицу, потому что сказал:

–О, моя вечерняя звезда, вы так нетерпеливо осматриваете всех вокруг, но не меня, будто меня здесь нет. Ашер проснулся седьмым из нас. Когда рассвет придет, он умрет, но прежде умрут те, кто проснулся после него, если конечно у вас не хватит сил и энергии, чтобы удержать всех нас. - Его лицо было пятном белой плоти между чернотой плаща, усов и бородки. Его волосы терялись во тьме капюшона. Единственный мазок цвета на лице был синим, блеск его глаз, с легким намеком на зеленый, будто сквозь морскую воду пробиваются солнечные лучи, которых он больше никогда не увидит.

Лондон, с его темными короткими завитками и черной рубашкой под черным пиджаком вошел следом. Он всегда был похож на помесь Гота и киношного наемного убийцы. В течение многих столетий его называли Темным рыцарем. Да, перед Бэтменом был Лондон. Он еще был и великолепной пищей для ardeur. То, что я от него кормилось, давало ему энергию и силу, а не истощало. Но как все дары линии Бель Морте это было обоюдоострое лезвие. Он был хорошей закуской, но при этом он получал зависимость от ardeur. Одно кормление уничтожило столетия воздержания после бегства от Бель. Одно кормление, и он был привязан ко мне сильнее, чем брачные узы связали бы нас. Но даже кормление от Лондоне не дало бы достаточного количества энергии. Он улыбнулся мне и подошел, чтобы взять за руку. Он знал, что не является любовью всей моей жизни, знал, что я его вообще не люблю, и нас обоих это утраивало. Он был бы вне конкуренции на место моего pomme de sang, если бы мог не спать днем. Его рука была теплой на моей, что означало, он уже успел сегодня напитаться от некоего добровольца. Многие были готовы открыть вену в наши дни, так что можно было выбирать. Люди за этим в очередь выстраивались.

Он приподнял мою руку и нежно поцеловал.

–Мы должны были убедиться, что ты не съешь Царя Лебедей на самом деле. - Его улыбка стала шире и дошла до его темных глаз бликами счастья. Реквием и другие, кто приехал к нам из Англии, говорят, что никогда не видели его таким, расслабленным, и даже не подозревали, что он умеет улыбаться.

Я улыбнулась в ответ и кивнула.

–Да, это плохо могло кончиться.

Джейсон смотрел на меня из-за спины высокого мужчины. Он усмехнулся на мой счет, но было что-то в его весенне-голубых глаза, что подсказало мне, он плакал. Я протянула ему свою вторую руку. Лондон подвинулся, так что Джейсон смог меня обнять. Он почти забрался на кровать, чтобы сделать это. Мы были друзьями, иногда любовниками, и его реакция меня удивила. Я гладила его коротко-стриженные светлые волосы, цепляясь за них трубками от капельниц, так что это выглядело немного неуклюже. Нужно было их извлечь еще до того, как я попробовала питаться от Донована.

–Джейсон, - позвала я, - все в порядке.

Он покачал головой возле моего плеча и поднял заплаканное лицо. Его голос был полон слез, когда он сказал:

–Лгунья.

Он попытался улыбнуться, но получилось криво.

Я коснулась его лица свободной рукой.

–Джейсон, я… - я даже не знала, что ему сказать. Его реакция была чем-то большим, чем просто дружеская. И тут я задумалась, что, возможно, он горевал не по мне. Его Ульфрик и Хозяин были при смерти. Если бы они умерли, то его мир уже никогда не стал бы прежним. Новому Принцу Города возможно не понадобился бы pomme de sang в его лице.

Я попыталась взять его лицо в свои ладони, но капельницы по прежнему мешали мне.

–Кто-нибудь может вытащить это из меня? Я не смогу кормиться, опутанная трубками.

Лиллиан протолкалась сквозь набежавшую толпу и вынула иглу. Я постаралась не смотреть, как она это делает. Хоть я и стала относиться ко всему проще, мне по прежнему не нравились подобные зрелища. Меня это лишний раз раздражало.

Джейсон отошел, позволив доктору сделать свое дело, но он продолжал держать меня за руку, будто это был вопрос жизни и смерти. Джейсон обычно настолько серьезно себя ведет, что я иногда забываю о том, что ему всего двадцать два года. Он был почти ровесником тех львов, которых мне предоставил Джозеф. В свое оправдание он привел то, что у остальных имелась работа и семьи. Тогда я не придала этому значения, но теперь я задумалась над этим, наверное потому, что все, что делают львы, я теперь буду тщательнее анализировать.

–Я твой волк на случай, если твой зверь выйдет из-под контроля, - сообщил Джейсон.

–Я думала, что это Сильвия…

Она ответила из-за спин собравшихся:

–С ardeur, который ты вызовешь, я не останусь. Ничего личного, Анита. Я о том, что ты симпатичная, но я не насилую женщин и не хочу получить связь с Жан-Клодом или с тобой посредством контакта с этой штукой. - Она подошла к кровати и немного смущенно погладила меня по плечу. Отношения у нас были чуть лучше, чем просто приятельские. - Волки будут с тобой до последнего и сделают все, что будет необходимо.

–Это лучше, чем львы, - добавила я.

–Это не их Рекс в соседней комнате, а наш Ульфрик, - ответила она, и по комнате пополз ее зверь горячей волной. Я вздрогнула, когда она отпустила свою силу.

–Прости, мне надо идти. - С этими словами она направилась к двери. Когда она выходила, кто-то вошел ей навстречу.

–Мика!

Он разве что не бегом бросился ко мне. На нем все еще была рубашка и слаксы, в которых я его видела раньше, но они были покрыты цветными пятнами. Засохшая кровь из алой всегда превращается в буро-коричневую. Возможно, я слишком откровенно уставилась на пятна крови, потому что он расстегнул рубашку и бросил ее на пол. Вид его обнаженной груди и голых плеч не вызвал во мне мыслей о сексе. Все, о чем я думала, это о той крови, которая могла принадлежать Ричарду или Жан-Клоду.

–Не обращай внимания, Анита. - Сказал Мика.

–Как ты узнал, о чем я думаю? - спросила я.

Он улыбнулся, но в его глазах была усталость, и я знала, что показал он мне лишь ее часть.

–Я твой Нимир-Радж. - Это был один из его любимых ответов на мои вопросы относительно нашей общей силы. Он был Нимир-Раджем для моей Нимир-Ра, и это, казалось, было достаточным ответом на все вопросы. Он поцеловал меня, и я ждала, пока Джейсон выпустит мою руку, чтобы обнять Мику, но он этого не сделал. Мы с Микой поглядели на него, и на мгновение я увидела страх в его глазах. Я никогда такого за ним не замечала. Этот взгляд сообщил мне, как близко мы были к краю, и что все еще находимся не так далеко от смерти. Один взгляд дал мне понять, что мы все еще в самой лесной чаще.

Я изучала шартрезовые глаза Мики.

–Я правильно понимаю, что не только младших вампиров мы сейчас пытаемся спасти?

Рука Джейсона напряглась на моей. Мика обнимал меня, и я положила свободную руку на гладкость его загорелой, теплой кожи. Я вдохнула аромат его шеи, столь ценный для меня.

–Расскажи мне, - прошептала я.

Он отодвинулся от меня настолько, чтобы видеть мое лицо.

–Когда Жан-Клод умрет на рассвете, он может потянуть за собой и вас с Ричардом.

Я пыталась читать по его лицу и нашла только правду. Правда и страх в самой глубине его глаз, скрытый от посторонних.

–Лиллиан! - позвала я.

Она была рядом.

–Да, Анита.

–Какова вероятность того, что Жан-Клод потянет нас за собой?

–По правде сказать, мы не знаем, но такое возможно, поэтому исключать этот вариант не стоит. - Она коснулась моего лба тем жестом, которым матери проверяют температуру у детей. - Попробуй с Донованом, Анита. Возьми энергию, которую он предлагает, чтобы нам больше не пришлось об этом волноваться.

–Вы не уверены, что это сработает, не так ли?

–Конечно, мы полностью уверены.

–Мне не нужно быть вампом или оборотнем, чтобы понять, что вы лжете, - заметила я. Она отстранилась и в одну секунду превратилась в профессионала своего дела.

–Что ж, хорошо, мы не уверены, что энергии будет достаточно для спасения всех вас. Кого-то одного, но не всех. Это неизученная часть медицины, Анита. Новая метафизическая наука, которая еще никем не проверена.

Я кивнула.

–Спасибо, что сказали мне правду.

–Ты ведь сама спросила, - отозвалась она.

Эдуард прошел сквозь толпу.

–Они сказали, что это сработает.

–Мы сказали, что это самая лучшая идея, которая у нас есть, - отозвалась Лиллиан. - Это не одно и то же.

Эдуард кивнул.

–Хорошо, я услышал то, что хотел услышать. - Он посмотрел на меня очень серьезно. - Не смей умирать под моей защитой. Остальные телохранители никогда мне этого не простят.

Я улыбнулась.

–Я приложу все усилия, чтобы спасти твою репутацию. - У меня возникла идея. - А теперь выкатывайся и жди снаружи.

–Что? - переспросил он.

–Я не думаю, что смогу заниматься сексом с кем-нибудь, пока ты наблюдаешь. Извини. - Он усмехнулся.

–Думаю, мне тоже было бы неудобно при таком присутствовать.

И тут он сделал кое-что, что меня очень удивило. Он отогнал Джейсона от моей руки, взял ее в свои ладони и пристально на меня посмотрел. Он держал меня за руку, и мы смотрели друг на друга очень долго. Он открыл рот, закрыл его и покачал головой.

–Если ты погибнешь, клянусь, Арлекин за это заплатит.

Очевидно, факт конспирации больше не наличествовал, и мы перестали называть лопату большим совком.

Я кивнула.

–Мог бы не говорить, я и так знала, что ты это сделаешь.

Он улыбнулся, сжал мою руку и вышел. Я почти окликнула его. Окруженная мужчинами, которых я любили, и с которыми занималась сексом, я чувствовала себя в большей безопасности, когда Эдуард был рядом. Но та проблема, которую мне предстояло решить, не была его проблемой. В комнате или вне ее Эдуард не смог бы мне помочь с решением.

Глава 27

Я не столько вызвала ardeur, сколько просто перестала его сдерживать. Мой контроль вырос до состояния, когда я могла сама давать разрешение на питание. Мне нужно было его отпустить. Возможно, если бы вместе с ним не начинали шевелиться мои звери, я не думала бы об ardeur, как о чем-то на привязи. Что-то на цепи, да, на цепи с кожаным ошейником на одном конце. Да, что-то, одетое в кожу и металл, напряженное и агрессивное.

Я думала, что в комнате чересчур много охраны, пока не подошла к Доновану Рису. Тогда одна часть меня хотела секса с ним, а остальные три или четыре задавались вопросом, насколько будет вкусна эта белая плоть в наших зубах. Донован попросил, чтобы все мужчины в комнате отвернулись и по возможности дали нам хоть какое-то уединение. Они послушались. Некоторые посмотрели так, будто это было верхом глупости, но просьбу выполнили. Тогда Донован скинул одежду. Он раздевался медленно, будто во сне, так что ardeur смог удостовериться, что его тело меня жаждет. Он тянулся вдоль его тела бледным совершенством слоновой кости с легким оттенком первых лучей солнца. Он был таким же бледным, как вампир, но в нем был солнечный свет, как блики солнца на воде, и серебро луны на крыльях. Я услышала пение ночных птиц. Я никогда не знала, что у лебедей есть голос, звук, похожий на гусиный, но… Нет, не гусиный, все же лебеди.

Голос Донована был напряженным.

–Вы разрушили мой самоконтроль над моей силой. Ardeur сорвал с меня нечто гораздо большее, чем просто одежду.

Я почувствовала, что все еще могу говорить, несмотря на ощущение неба и лунного света вокруг меня, в моей голове, гораздо более яркое, чем от человека, находящегося рядом.

–Мой вариант ardeur может дать вам то, чего вы хотите больше всего. - Я наклонилась к его щеке и шепнула прямо в аккуратный изгиб его уха. - Чего вы больше всего хотите, Донован Рис?

Он повернулся ко мне, и его глаза были полны серой тоски.

–Не быть больше Царем.

Он перевернул нас так, чтобы быть сверху. Его тело все еще было прижато к моему, он не был внутри, но ощущение его, зажатого между нами, было просто невероятным, и заставило меня вскрикнуть. Он наклонил меня, вдавливая себя в меня всем своим весом. Он обнял меня своими руками так, что мое лицо оказалось прижатым к его груди. Мне было бы тяжело дышать, если бы он остался сверху. Но он, казалось, обо всем догадался, и приподнялся надо мной настолько, чтобы оказаться лицом к лицу со мной.

–Можете ли вы дать мне то, чего я больше всего хочу, Анита?

–Я не знаю, - прошептала я.

–Попробуйте.

–Это может оказаться не так, как вы рассчитываете.

Я попыталась думать самостоятельно, не обращая внимания на ardeur, на ощущение его тела на моем, на запах его теплой кожи. У ardeur был собственный разум, и забавное представление о желаниях. Я не доверяла тому, что может произойти, если он хочет действительно такого.

–Дайте мне то, чего я хочу, Анита. - Он поднялся вверх на моем теле.

–Я не могу решать за ardeur, Донован.

Он поднялся еще выше надо мной, выскользнув из моего тела. Я захныкала от этого движения.

–Я сделал вам больно? - спросил он.

Мне пришлось открыть глаза, чтобы ответить ему:

–Нет, мне не больно.

Что-то в моем тоне, моем пристальном взгляде на него, заставило его улыбнуться.

–Нет, не навредил, - согласился он и улыбнулся. Его глаза были настолько голубыми, какими я никогда их не видела, будто что-то в этом моменте заставило серый цвет полностью уйти из его глаз. Я вдруг поняла, что его желание заставило меня настроить ardeur на цель. Это меня пугало, потому что ardeur был силой сам по себе. Он вытворял некоторые вещи, которые я не понимала. Если бы Жан-Клод был в состоянии ответить на мои вопросы, я бы его непременно спросила. Конечно, у меня и без него было у кого спросить.

Это только казалось нелепым, задавать такие вопросы. Но одной из причин, почему в комнате были Реквием и Лондон, было то, что они веками имели дело с ardeur. Хоть и как жертвы, но они контактировали с ним и знали способы управления им, которых не знала я.

Я положила руки на груди Донована, отодвигая его, чтобы немного отдышаться. Мы торопились, но ведь не настолько же? Я имею в виду, что если он вдруг случайно умрет, он уже не будет Царем. Иногда ardeur бывает чертовски буквален. Но я забыла, что на его груди росли вовсе не волосы, а белые перья. В момент, когда моя ладонь легла на этот шелк перьев и теплоту груди под ним, я забыла, что собиралась спросить. Мои руки скользнули по его телу, и он оказался горячим, обжигающим, будто жар вдруг накрыл его с головой.

–Ваша кожа горячая.

–Я же сказал, что вы лишили меня контроля. - Он наклонялся ко мне для поцелуя, пока говорил это. Я чувствовала биение его сердца под своей ладонью. Я чувствовала это совершенно иначе, не так, как могла бы под действием ardeur. Я чувствовала его сердце, будто оно было снаружи, будто я могла взять его в руки и ласкать. Вдруг я почувствовала каждый грамм крови в его теле. Я могла слышать, как она теплыми лентами вьется под его кожей. Я почувствовала металлический привкус, ее запах. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его лица, пока он меня целует, потому что сейчас во мне говорила не человеческая моя часть. Закрытые глаза не спасли меня от ощущения его аромата, веса его тела, желания попробовать эту плоть.

Он поцеловал меня. Он целовал меня впервые, и я обо все забыла. Я перешла от его мягких губ и стала целовать вдоль линии его подбородка.

Далее мой путь лежал к шее. Казалось, он принял это, как приглашение, потому что его горячая длинна вновь вдвинулась между моих ног. Я открылась ему навстречу, обхватив при этом его шею рукой, чтобы она была ближе ко мне во время моих поцелуев. Его волосы были самым мягким из того, чего я когда-либо касалась, но они почти ничего во мне не трогали. Я все еще чувствовала его аромат, как леденец, но под поверхностью его кожи.

Он передвинулся вдоль моей руки. Его голос был полон напряжения, когда он сказал:

–Анита, мне нужен более удобный угол.

Я держала его шею рукой, которую щекотали эти мягкие волосы, держала так, чтобы покрыть поцелуями как можно большую ее часть. Я ощущала его рядом со мной, но не совсем там. Обычно это могло меня отвлечь, но не сегодня. Почти не задумываясь, я двинула бедрами, разворачивая свое тело прямо на него. Он вошел в меня, и это меня отвлекло. Это сделало меня податливой, широкой, заставило меня вскрикивать и биться вокруг него. Но я не выпустила из рук его шею. Я развернула лицо к нему, приподняла бедра так, что ноги висели в воздухе над кроватью, так он смог свободнее входить и выходить из меня. Я кричала под силой его тела.

–Позволь мне приподняться, Анита. Позволь взглянуть на тебя.

–Нет, - почти прошептала я.

Он повернулся в кольце моей руки на его шее. Вторая моя рука лежала у него на спине. Я удерживала его руками и продолжала целовать его шею вдоль линии пульса. Он вздрагивал и бился под моими губами, как нечто живое и самостоятельное. Как пойманная в ловушку из плоти и крови птица. Я освободила ее. Я позволила ей вылиться в мой рот, и… В какой-то момент нахлынуло отрезвление, сила Жан-Клода, его голод, больше не бились во мне, и не осталось больше никаких сомнений. Было только биение пульса Донована под моим ртом, его тело, проталкивающееся в мое, мои бедра, поднимающиеся ему на встречу, и мой рот на его шее.

Я укусила его, но все еще старалась быть нежной, хоть нежность и не была тем. Чего мне хотелось. Восторг от его плоти, пойманной моими зубами, уходящими в его тело все глубже и глубже, он переполнял меня. Но то, что я хотела, было чем-то большим, чем просто кусок плоти, мне хотелось вобрать ее как можно больше. Трепещущий жар его пульса бился напуганной бабочкой на корне моего языка. Это очень походило на ласку, умоляющую меня вознести его на ту последнюю вершину наслаждения.

Донован поднял меня с кровати, его руки, обернулись вокруг моего тела, пока он вставал на колени. Это движение поразило меня, заставило откинуться назад.

Его голос был неуверенным.

–Слишком много зубов, Анита.

Он не встал на колени на кровати, но его руки по прежнему удерживали меня, его тело было по больше части во мне. Мои ноги обхватили его за талию. Должно быть, я сделала это на автомате, когда он начал двигаться. Он прервал секс только для того, чтобы я прекратила пытаться его съесть.

На его шее остался четкий отпечаток моих зубов, как багряно-красный синяк на белом совершенстве его плоти. Кровь струилась вниз по его плечу и к спине, где мои ногти исполосовали его гладкую кожу. Я, может быть, могла бы сказать очень много всего разного, но то, что сказала в результате, поразило даже меня саму.

–Ты вырвался из хватки ardeur.

–Возможно, это получилось потому, что я не хищник, Анита, но я остаюсь Царем, что означает, что мне все еще надо отдать тебе себя. Только вот ты не сможешь меня взять.

–Мне очень жаль.

–Все в порядке, я не в обиде. Только не пытайся перервать мне глотку или вскрыть спину, хорошо?

–Я не уверен, что она сможет сдержаться, - сказал Мика. Я выглянула из-за мужчины, которого держала в своих объятиях, чтобы посмотреть не только на Мику, но и на всех мужчин, столпившихся в комнате. Ремус о чем-то спорил с Реквиемом и Лондоном. Они были слишком далеко, чтобы я их слышала, но по жестам мне стало все понятно. Я встретилась взглядом с Микой и попросила о помощи одними глазами. Я думала о Доноване, как о мясе, как о пище. Секс не был достаточным аргументом, чтобы отвлечь меня от мыслей о мясе и крови.

–Что я могу сделать, чтобы защититься? - спросил Донован.

Реквием подошел к кровати, его черный плащ развевался вокруг него.

–Если вы достаточно сильны, чтобы сидеть с ней вот так, как сейчас, тогда вам должно хватит силы, чтобы справиться с ней.

–Мы не сможем гарантировать вашу безопасность, Рис, - сказал Ремус.

Донован посмотрел на охрану. Он убрал руку с моей талии, чтобы немного опуститься, но при этом без труда удерживал вес моего тела. Это лишний раз напомнило мне, что лебеди физически сильнее обычных людей. - Я знаю, что вы не сможете гарантировать мне безопасность.

–Она может вырвать вам глотку прежде, чем вы пошевелитесь, - заметил Ремус.

–Если это выйдет из-под контроля, мы вмешаемся, - заверил Мика.

–И как же вы вмешаетесь? - поинтересовался Ремус.

–Оттащим ее, поможем Доновану с ней справиться.

–Ardeur перейдет на любого, кто ее коснется, - заметил Ремус.

–Я знаю, - кивнул Мика.

Ремус покачал головой, чуть быстрее, чем обычно.

–Тогда я не смогу выполнить свою часть работы. Я не смогу обеспечить безопасность Рису.

–Ты не хочешь рисковать тем, что ardeur может перекинуться и на тебя, - констатировал Мика.

–Да. - Подтвердил Ремус.

–Тогда свободен. - Сказал Лондон.

–Вам нужен капитан охраны, - ответил Ремус. - Кого мне прислать вместо себя? Бобби Ли все еще в Южной Америке. Клаудия не подходит. Так кем меня заменить? - Он казался затравленным, разрывающимся между обязательствами и чем-то еще? Обязательствами и страхом? Обязательствами и ardeur?

–У нас нет времени на уловки, Анита, - заметил Реквием. - Я говорю это от лица вампиров. Если ты можешь кого-то спасти, то самое время это сделать. - В его словах не было и намека на поэтичность. Похоже, настало время, когда Реквием начисто забыл про поэзию.

Его слова будто выпустили ardeur. Секунду назад я просто лежала в объятиях Донована, а в следующую уже целовала его, будто стараясь войти в его тело сквозь его рот.

Мои ногти на автомате вновь вонзились в его спину. Чувство его плоти, разрываемой моими ногтями, заставило меня кричать от удовольствия, а его от боли. Я постаралась понизить планку своих желаний относительно его. Я старалась не кусать его, а просто целовать, но от бессилия я лишь всхлипывала прямо в его губы.

Он опустил нас обратно на кровать, придавив меня всем своим весом. Мои ноги все еще обнимали его за талию, таким образом, он все еще удачно располагался для входа. Я старалась сконцентрироваться на сексе, вместо пищи. Но секс был замешан на ощущении моих ногтей на его спине, моего рта на его губах. Мне хотелось, чтобы эта твердая плоть нашла путь в меня, но еще больше мне хотелось впитать в себя его кровь. Я хотела крови больше, чем секса. Я пыталась накормить Жан-Клода, но ardeur не был его первичным голодом.

Я облизнула нижнюю губу Донована, втянув ее в свой рот, такую полную, такую аппетитную… и я укусила его за нижнюю губу, решительно и остро. Кровь, сладкая, с металлическим привкусом, теплая, заполнила мой рот, и мир исчез в фейерверке легких вспышек и удовольствия. Это не было ни сексом, ни оргазмом, но глоток крови омыл красным приливом удовольствия весь мир вокруг. Мой мир окрашивался красным в порывах ярости, но никогда он не ставился таким от радости. Это было так, будто каждая клеточка моего тела заполнилась счастьем и теплотой. Это было оргазмом и не было им, но это было удивительно.

Я очнулась, задыхаясь, под Донованом. Было ощущение, что время для меня остановилось, еще секунду назад мы искали удобный угол, чтобы войти в меня. Я моргала глазами, глядя на него, будто не понимая, как я тут оказалась. Его подбородок был покрыт яркой, темно-красной кровью, а нижняя губа разорвана. Это сделала я?

И тут он нашел тот самый угол и вдвинулся в мое тело. Я внимательно следила за ним вдоль линии наших тел, наблюдая, как он выходит и погружается снова. Это зрелище заставило меня вскрикнуть и приподняться ему на встречу. Его глаза трепетали под закрытыми веками, а голос срывался, задыхаясь.

–Ты полностью лишаешь меня контроля.

–Трахни меня, Донован, - прошептала я.

Он смотрел на меня, залитый струящейся от лица кровью, но его глаза были полны понимания. Этот взгляд, казалось, говорил «Такого секса у меня еще не было». Его глаза были такими синими, какими я их никогда еще не видела, когда он начал входить и выходить их меня. Он нашел ритм, быстрый, очень быстрый. Я наблюдала, как движется эта белизна внутрь и наружу. Я почувствовала, как тепло разливается по телу.

–Уже скоро, - прошептала я.

–Твои глаза, - прошептал он в ответ, - Они, как синее пламя.

Я бы, наверное, даже спросила, о чем это он, но его последний толчок окунул меня в оргазм. Я кричала и билась под ним. Он старался удержать мои руки, прижать их своим телом, об которое они бились, пока его последнее движение, последний толчок в меня, не заставил меня вновь закричать, продолжая тот первый крик. Ardeur питался, впитывал его тело, погруженное в меня, питался от его рук на моих запястьях, питался жаром его тела, и потом я уже почувствовала его лебедей. Трое девушек из Сент-Луиса, которых я знала, находились в спальне. Они окинули меня взглядом, будто могли меня видеть. Дальше были другие лица, более пораженные, изумленные, полные удивления, одни вскрикивали, другие падали без сознания с диванов и стульев, третьи бились на кроватях. Я питалась, мы питались, ardeur питался. Множество лиц, тел, и я почувствовала связь с Жан-Клодом, как легкий толчок у себя в животе и в паху.

Он взял энергию под свой контроль, и я, может быть, должна была бы прерваться, но энергию было уже не остановить. Мы питались лебедями, мы питались ими всеми. Столько силы, так много жизни. Мы поедали их, пока они оседали в середине шага, сползали по стенам, и ни один из них нам не сопротивлялся. Они принимали это. Целая армия добычи, армия пищи, невероятный взрыв силы.

Ричард проснулся, я почувствовала вспышку света от его распахнувшихся глаз, поняла, что он ощущает трубку у себя в горле. Жан-Клод закрыл меня от него настолько, чтобы я не начала задыхаться. Я увидела множество белых халатов вокруг постели Ричарда, старающихся его успокоить.

Теперь я ощущала ночь и лунный свет, и крылья, сильные крылья, бьющиеся в воздухе. Ardeur сразил эти крылья, будто стрелой сквозь сердце. Одно биение сердца, и это были перья и крылья, еще одно - и человек начал падать с высоты на землю. Ardeur взял его силу, выпил это бледное тело до дна, оставив его падать в сплетении его черных волос, спутавшихся от порывов ветра. По мне прошел электрическим разрядом и жаром взрыв силы Ричарда. Он обратился к падающему. Сила мысли. Он вызвал животное этого человека, плоть начали покрывать перья, крылья развернулись как раз в тот момент, когда до верхушек деревьев осталось совсем чуть-чуть. Я почувствовала, как листья скользнули по нашей коже, как крылья сделали отчаянный взмах, чтобы набрать высоту. И в безумии тело продолжало покрываться перьями и перемещать мускулатуру. Когда мы почувствовали порывы ветра, мы оставили это тело, и был момент, когда я смогла заглянуть в лицо Ричарду, смогла увидеть его испещренную заживающими шрамами грудь. И только тогда я вернулась в свое тело, в кровать, к Доновану надо мной, судорожно хватающемуся за мои руки, будто они были единственным материальным предметом в мире. Его глаза были закрыты, изо рта струилась кровь, капая на мою кожу красными цветами.

–Донован, - выдохнула я.

Он открыл глаза, и они были почти черными и больше похожими на человеческие. Он запрокинул голову и закричал. Звук был высокий и жалобный. Этот звук сковал льдом мое сердце, подскочившее к самому горлу. У меня была секунда, чтобы подумать «я причинила ему боль», перед тем, как его тело начало проталкиваться в мое с новой силой, будто мы только начали заниматься любовью. В начале он был нежным, осторожным. Теперь от нежности не осталось и следа. Он погружался в меня настолько сильно и быстро, насколько мог. Он заставил меня кричать и извиваться под ним. Его руки бились об мои запястья, удерживая меня на месте, поскольку его ритм стал просто безумным, его неровное дыхание и облако белых перьев обтекали его, как ореол белого нимба. На секунду я подумала «Ангел», а потом меня накрыл ворох белых перьев, щекоча и обволакивая меня, как одеяло. Он выкрикнул на мне в последний раз, вогнав себя в меня. В последний раз, задыхаясь в облаке перьев, покрывавших нас. Его руки исчезли с моих, но все, что я могла нащупать, были перья и кости, слишком тонкие, чтобы быть человеческими. Огромные крылья били в воздухе надо мной, и я смогла, наконец, разглядеть длинную изящную шею и голову с клювом. Я была поймана в ловушку из вихря перьев и крыльев, поскольку он попытался взлететь. Я прикрыла лицо руками, помня о том, что лебедь может клювом перебить даже человеческую руку. Теперь он почти парил, но поток воздуха был слишком низким. Он упал на пол. Я замерла, слушая, как сердце бьется в глотке. Одно лишь перо длиннее моей руки лежало вдоль моего живота. Мне удалось сдвинуть его, и оно скользнуло между моими ногами и приземлилось возле брошенного на кровать презерватива. Это была его единственная одежда.

Голос Жан-Клода заставил меня расслабиться.

–Je t'aime,ma petite, je t'aime.

–Я тоже тебя люблю, - прошептала я.

В этот момент рассвет накрыл нас, и я почувствовала, как он умер. Чувство, которое бывает, когда теряешь любимого. Я услышала, как рядом упало тело. Реквием лежал черной грудой в складках своего плаща. Один из охранников успел подхватить Лондона и опустил его мягко на пол. Вампиры умирали с наступлением дня, все они. У нас было несколько часов дневного света, чтобы отыскать Арлекина и убить их. Я не была уверена, что Жан-Клод разделял мои желания, впрочем, как и другие вампиры. Но до наступления темноты их можно было не принимать в расчет. Это был свет дня, в котором распоряжались люди. Благодаря Жан-Клоду, я стала главным человеком в городе. Благодаря самобичеванию Ричарда, телохранители слушались меня, а не его. Все, кроме волков. Волки принадлежали ему, но это было и не важно, поскольку мне нужны были профессионалы, а не любители. Мне нужен был Эдуард и его резерв. На тот момент я была бы рада любому резерву, который смог бы помочь в нашей ситуации.

Глава 28

Я была не права. Я не хотела здороваться с прикрытием Эдуарда. Единственное, что мне теперь хотелось, это отослать это самое прикрытие к чертовой матери. А еще мне хотелось вогнать ему пулю в мозг или в сердце. Но он был человеком, так что это было почти невозможно.

По крайней мере я была одета. Я никогда не развязываю драку нагишом. Мне было неуютно оставаться голой перед Эдуардом, не говоря уже о его «резерве».

–Каким местом ты, черт возьми, думал? - наорала на него я. Это был мой вариант защиты.

Лицо Эдуарда ничего не выражало, чистое, мирное, пустое. Это было одно из тех выражений, с которым он убивал, не смакуя.

–Олаф - хороший резерв, Анита. У него есть все нам необходимые навыки: любые жучки, прослушивающие устройства, в рукопашном бою и даже со взрывчаткой он разбирается лучше меня.

–Он же гребаный серийный убийца, специализирующийся на миниатюрных брюнетках. - Я показательно ударила себя в грудь. - Это тебе ни о чем не говорит?

Он выдохнул, если бы это был не он, я бы сказала, вздохнул.

–Он идеально подходит для этой работы, Анита, я клянусь тебе, но это не совсем мой выбор.

Я перестала ходить и просто встала перед ним. Я выставила из комнаты всех, кроме Мики, когда он принес мне запасную сумку, полную оружия и одежды. Я люблю людей, которые знают, как надо упаковывать вещи. Но когда я вышла в прихожую и увидела там Олафа и Питера, я вернулась в комнату, выставила Мику и позвала Эдуарда на приватную беседу.

–Что значит, он был не совсем твоим выбором? Ты только что уверял меня, что он обладает необходимыми навыками.

–Обладает, но я не стал бы тащить его за сотни миль, не зная, как он к тебе относится. Ты знаешь это, Анита? Ты нравишься Олафу, он по-своему даже любит тебя, как не любил ни одну женщину. Женщины для него либо шлюхи, либо жертвы, но даже при таком делении, его чувства к тебе не входят ни в одну из категорий.

–Ты говоришь, что он меня любит?

–Олаф не любит никого, но к тебе он определенно что-то чувствует.

–Он хочет, чтобы я поддержала его игру в серийного убийцу, Эдуард.

Эдуард кивнул.

–В последний раз, когда вы виделись, Анита, вы вместе прикончили вампира, отрубили ему голову, и Олаф вырезал ему сердце.

–Как ты узнал об этом? Ты ведь был в больнице на грани смерти.

–Я услышал об этом позже, от местных копов. Они присутствовали на той бойне. И делились впечатлениями о том, как вы оба умело разделали того вампа.

–Я - легальный палач, Эдуард. Это - моя работа.

Он снова кивнул.

–И Олаф был специалистом по ликвидации большую часть своей сознательной жизни.

–Я не против его рода деятельности, Эдуард, но его чертово хобби мне не нравится.

–Хобби? Ты называешь хобби то, что он серийный убийца?

Я пожала плечами.

–Я думаю, что как раз так он это и воспринимает.

Он улыбнулся.

–Возможно ты и права.

–Не смей мне улыбаться. Черт возьми, спрячь свою траханную улыбочку. Ты намекнул, что не хотел, чтобы он участвовал в этом деле, почему?

Его лицо разгладилось.

–Он хотел приехать в Сент-Луис, чтобы увидеться с тобой, - он начертил в воздухе кавычки, говоря это «увидеться», - самостоятельно. Я сказал ему, что убью его, если он приблизится к тебе. Он принял мою угрозу спокойно и пообещал, что не станет этого делать. Но взамен попросил, чтобы я позвал его, если тебе вдруг понадобится помощь. Если бы я его не взял с собой, он приехал бы потом самостоятельно, не взирая на угрозы.

–Потом? В каком смысле потом?

Эдуард посмотрел на меня своими голубыми глазами, тем холодным взглядом, с которым он обычно меня изучал.

–Т.е. он тут, чтобы убить меня?

–Он не убивает женщин, Анита, он забивает их.

Я вздрогнула, потому что видела Олафа на месте преступления серийного убийцы. Не его собственном преступлении. Он помогал Эдуарду отыскать серийного убийцу. Но все жертвы были просто грудами мяса. Это была одна из худших вещей, которые я видела, из того, что можно было сделать с человеком. Олаф обыскивал ту груду останков, и взгляд у него был полон сексуального возбуждения. Будто то, что лежало тогда на хирургическом столе, было самым возбуждающим в его жизни. Он смотрел на меня и думал о сексе, но не о том, как я выгляжу без одежды, а о том, как бы я выглядела без кожи. Большинству людей сложно меня напугать, но Олафа я боялась.

–Анита, ты будто призрака увидела, - заметил Эдуард.

–Я и видела призрака, что его…

Он снова улыбнулся.

–Скорее вспомнила призрака, я все время забываю, что ты не просто симпатичная куколка.

Я нахмурилась, глядя на него.

–Ты улыбаешься. Значит бой еще не окончен.

–Я обязан был включить Олафа в игру, Анита. Таким образом, у меня есть его слово, что он будет вести себя прилично по отношению к тебе.

–И что в его вариант «прилично»?

–Никаких убийств на твоей территории, пока он тут.

–И меня тоже нет в меню?

–Он хочет помочь тебе расквитаться с плохим вампом. Он даже помог бы тебе убить человека.

Я вздрогнула, потерев пальцами рукоять пистолета в кобуре чуть ниже груди. От этого мне стало легче. Я не была безоружна. Да, но только в Олафе было шесть футов накачанных мышц. Я была сильнее и быстрее обычного человека благодаря меткам Жан-Клода, но я все еще принимала в расчет грубую физическую силу, которой обладал Олаф. Он был психом, обученным убивать, это было самое несправедливое преимущество, на мой взгляд.

–Ты думаешь, он бы сейчас самостоятельно приехал бы, если бы ты не взял с него слова? - спросила я.

–Да. - Он не улыбался, когда говорил это. Он был очень серьезным, более серьезным, чем когда-либо. - Я никогда не пригласил бы его на то дело в Нью-Мексико, если бы знал, что мне понадобится твоя помощь. Пожалуй, последнее, что я стал бы делать для него, это знакомить его с тобой. Я знал, что добром это не кончится. Я только не думал, что… что ты его очаруешь. Я не предполагал, что вообще существует женщина, способная заставить его чувствовать хоть что-то похожее… - он подыскивал слово, - он хочет помочь тебе избавиться от вампиров.

–Я не хочу его здесь видеть, Эдуард.

–Я знаю, но это самый лучший компромисс, на который я смог уговорить его пойти, Анита. Вообще-то, я очень надеялся, что он окажется за границей и не успеет добраться до нас, пока все не закончится. Он устроился на работу в около правительственную организацию, чтобы помочь им обучать их новые анти-террористические группы. Он устроился на работу, для которой его готовили. Он говорит на большинстве ближневосточных диалектов. И это была работа, которая позволила бы ему придерживаться своих убеждений.

–Ты хочешь сказать, что он не стал бы убивать любого.

Он кивнул.

–Зачем бы ему страиваться на работу, где нельзя убивать людей?

–Потому что, тогда я бы точно знал, что ему не вернуться вовремя в страну к тому моменту, когда тебе могла бы понадобиться моя помощь.

Я уставилась на Эдуарда.

–Ты хочешь сказать, что Олаф устраивался на работу, которая ему не нравится, только для того, чтобы не столкнуться рано или поздно со мной?

–Это как раз то, что я хотел сказать. Прошлый год был самым длинным периодом в его жизни, на протяжении которого он никого не убил. Если бы ты спросила моего мнения, я бы сказал тебе, что он просто не сможет больше никого не убивать.

–Откуда ты знаешь, что он этого не делал?

–У него контракт с правительством. Он не может играть одновременно в серийного убийцу. Они смотрят на все сквозь пальцы, пока он соблюдает приличия.

Я снова обняла себя от напряжения.

–Я не просила, чтобы Олаф был хорошим мальчиком, Эдуард.

–Я знаю, что не ты это сделала.

–Почему тот факт, что он был послушным до того, как приехал на встречу со мной, пугает меня?

–Потому что ты пока еще в своем уме.

–Объясни мне, почему я холодею от одной мысли о том, что он сделал это ради меня?

–Он сумасшедший, Анита. И это значит, что ни один из нас не может даже представить, что он сделает с кем-то из женщин в следующий момент. Ты ему нравишься, как никакая другая женщина. Но у него требования к женщинам все равно завышены.

–И что это значит?

–Это значит, что когда он видел тебя два года назад, ты не спала со всеми вокруг. Теперь ты спишь с ними. Я немного беспокоюсь, что он может поменять свое отношение к тебе.

–Он убивает шлюх, - сказала я вслух.

–Я не называл тебя шлюхой.

–Но ты же сам сказал, что я сплю со всеми вокруг.

–У тебя полдюжины постоянных любовников, и только что был секс еще с одним новым. Если у тебя есть идеи, как еще это описать словами, я слушаю.

Я задумалась над этим, потом покачала головой и улыбнулась.

–Мои танцевальные талончики разобраны подчистую. О черт, Эдуард. Великолепно, я сплю с огромным количеством мужиков. - Эта мысль заставила подумать меня еще кое о чем. - Боже, Питер был в прихожей, когда мы с Донованом здесь… - я почувствовала, как краска заливает мне лицо, и ничего не могла с этим поделать.

–Ты управилась довольно быстро.

Я недружелюбно взглянула на него.

–Извини, но Питера ты смутила. Что еще ты хотела бы от меня услышать?

–Объясни, зачем ты разрешил ему приехать. Какого черта ты втянул его в этот бардак?

–Если коротко, то нам придется потратить несколько часов на то, чтобы найти этих ублюдков.

–Согласна, что у нас часы тикают, но ты должен объяснить Питеру, что тут происходит. Я не могу позволить ему пойти на вампиров вместе с нами. Бога ради, ему всего шестнадцать.

–Это все из-за вашего телефонного разговора. Он почувствовал, что ты в беде. Короче, он хочет отплатить тебе за услугу. Ты спасла его, он хочет спасти тебя.

–Меня не надо спасать. Мне просто нужны люди, которые умеют убивать других. Я не хочу, чтобы Питер присутствовал при убийстве людей. Я видела, как он убил ту женщину, что его изнасиловала. Я наблюдала, как он разнес ее лицо в кровавую кашу. - Я покачала головой и начала опять шагать по комнате. - Как ты мог втянуть его в это, Эдуард?

–Если бы я оставил его дома, он бы все равно рванул за мной. Он знал, куда я еду. Так я хотя бы могу присмотреть за ним.

–Нет, не можешь. Ты не можешь выполнять свою работу и при этом быть нянькой. Им почти удалось убить нас троих? Ричарда, Жан-Клода и меня. А нас чертовски тяжело убить, Эдуард. На этот раз нам противостоит очень опасная сила. Неужели ты действительно хочешь выставить Питера перед этим пугалом?

–Нет, - ответил Эдуард, - но он уже приехал. У меня был выбор, либо взять его с собой, либо он последовал бы со мной втихую.

–Ему шестнадцать, Эдуард. Ты его отец. Если ты говоришь нет, значит надо с этим считаться.

–Я еще не женат, Анита. Я не его родной отец.

–Но он считает тебя папой.

–Нет, не считает.

–В смысле?

–Это значит, что у меня нет реального авторитета отца. Это значит, что я все равно буду задаваться вопросом, послушался ли бы он меня в самом начале или мы с ним все равно бы столкнулись здесь.

–Он стоит там, в прихожей, вооруженный. У него больше одного пистолета, и не менее одного ножа. Он обращается с ними так, будто не раз делал это прежде. Чему, черт возьми, ты его учишь, Эдуард?

–Тому, чему обычно учит отец сына.

–И чему же?

–Тому, что знает сам.

Я только и смогла, что уставиться на него, зная, что мое лицо заполняет мягкий, нарастающий ужас.

–Эдуард, ты не можешь превратить его в нас.

–Он всегда боялся, Анита. Его врач думал, что если его обучить военному делу, самообороне, это поможет. И это помогло. Теперь у него больше нет кошмаров.

–Обучить его самообороне, не означает тот результат, что болтается у меня в прихожей. В его глазах и так видно, что невинность он уже потерял… о черт, я не знаю, чего именно теперь в них недостает, но я вижу, что чего-то не хватает.

–Это твой взгляд, Анита. Это взгляд, который есть и у меня.

–Но он не похож на нас, - заметила я.

–Он убил уже дважды.

–Он убил оборотня, который убил его отца и убил бы их всех. Он убил женщину, которая его изнасиловала.

–Этого достаточно, чтобы понимать, для чего именно ты отнимаешь жизнь. Я думаю, что у тебя уже не возникает вопросов, зачем убивать. Ты просто или можешь убить, или не можешь. Питер не волнуется по поводу убийства, Анита. Его беспокоило больше то, что сделала с ним эта сука. Его волновало то, что он не смог защитить сестру.

–Но Бекку никто не насиловал, - заметила я.

–Нет, спасибо Всевышнему, но ее рука все еще тяжело сгибается. Она вынуждена постоянно ее разрабатывать. Даже простые функции еще не до конца восстановились.

–И человек, который ее терзал, мертв, - констатировала я.

Эдуард взглянул на меня своими холодными голубыми глазами.

–Ты убила его вместо меня.

–Тебе было слегка не до того, - ответила я.

–Да, слегка умирал.

–Ты не умирал, - заметила я.

–Я был к смерти настолько близко, насколько не был никогда. Но я знал, что ты спасешь детей. Я знал это, потому что видел это в твоих глазах.

–Эдуард, не надо так со мной.

–Не надо как? - спросил он.

–Не делай из меня убийцу светлого детства Питера.

–Он не ребенок, Анита.

–Но и не взрослый, - ответила я.

–И кем бы ты выросла, если бы тебе все это не показали?

–Эдуард, мы идем на одних из самых сильных и опасных вампов, на каких ты или я когда-либо ходили. Питер пока не настолько хорош. Он просто не дорос до нужного уровня, нет у него еще пока такого опыта, независимо от того, чему ты успел его научить. Если ты собираешься его убить, прекрасно, он твой ребенок, тебе решать. Но я не собираюсь тебе в этом помогать. Я не буду помогать вам доказывать, что он мужчина. Ты это понимаешь? Я этого не допущу. Может ты и не в силах отослать его домой, зато это могу сделать я.

–Как же? - спросил он.

–В каком смысле как? Я просто скажу ему, чтобы катился домой, пока его не убили.

–Он не уйдет.

–Я могу ему показать, насколько он вне игры, Эдуард.

–Только не унижай его, Анита, пожалуйста.

Это «пожалуйста» меня добило.

–Тебе проще увидеть его мертвым, чем униженным?

Эдуард тяжело сглотнул, так что я даже услышала. Он отвернулся, чтобы я не могла видеть его лицо. Плохой признак.

–Когда мне было шестнадцать, я предпочел бы умереть, нежели позволить бабе меня унизить. Ему шестнадцать и это делает его мужчиной, не унижай его.

–Что ты сказал? - переспросила я.

–Он мужчина, не смей его унижать.

Я подошла к нему, обошла кругом, чтобы встретиться с ним взглядом.

–Нет, я не это собиралась сделать.

Эдуард взглянул на меня, и в его глазах читалась мука.

–Боже, Эдуард, что с тобой такое?

–Его врач говорит, что случай нападения, а после насилия, может определить для него всю его жизнь.

–Что это значит? - спросила я.

–Это значит, что теперь для него секс и насилие сплелись воедино.

–Отлично, и что это значит?

–Это значит, что у него были две подружки за прошедший год. С первой все было хорошо. Она была тихой, воспитанной. Им было хорошо вместе.

–И что же случилось? - спросила я.

–Ее родители позвонили однажды вечером и спросили, каким чудовищем должен быть наш сын, что он посмел причинить боль их дочери.

–Причинить ей боль?

–Рутина. Она была девственницей, и они поспешили с прелюдией

–Такое бывает, - согласилась я.

–Но девочка утверждает, что когда она сказала ему, что ей больно, он не остановился.

–Похоже на раскаяния в содеянном, Эдуард.

–Я тоже так подумал, пока не появилась вторая. Она была грубого пошиба, Анита. Настолько же плоха, насколько была хороша первая. Она спала со всей округой, и все это знали. Она сошлась с Питером, когда он сказал, что он наркоман. Она сама наркоманка, Анита. Она носит кожу, шипы, вся в пирсинге и это не показуха. Так вот она тоже заявила, что Питер сделал ей больно.

–Что говорит Питер?

–Он сказал, что не сделал ничего, чего бы она не попросила сделать.

–Что это значит?

–Извини, но я не знаю.

–Он тебе не рассказал? - спросила я.

–Нет, - ответил Эдуард.

–Но почему нет?

–Я думаю, это был грубый секс. Мне кажется, он слишком смущен всем этим, чтобы открыто рассказывать, или же он боится, что я подумаю, что он тоже наркоман. Он не хочет, чтобы я так подумал.

Я не знала, что сказать, потому и промолчала. Иногда тишина - лучшее, что можно предложить. И тут мне пришло в голову кое-что стоящее.

–Любовь к грубому сексу не делает из него наркомана.

Он взглянул на меня.

–Точно не делает, - сказала я, и почувствовала, что начала краснеть.

–Это вне моего понимания, Анита. Это просто есть.

–У всех есть что-то только свое, Эдуард.

–У тебя это грубость?

–Иногда.

–Когда ребенок унижен, он может среагировать по-разному, он может стать как жертвой, так и мучителем. Ему не нравится роль жертвы, Анита.

–О чем ты, Эдуард?

–Я пока и сам не знаю. Но его врач сказал, что ты можешь ему помочь. Кроме жертвы и палача у него есть третий выбор - ты.

–Что значит, у него есть я?

–Ты можешь спасти его, Анита. Ты сняла с него тогда повязку и веревки. У него тогда был первый в жизни секс, и он сразу же увидел именно тебя.

–Это было изнасилование, - запротестовала я.

–И все же это было сексом. Всем очень нравится делать вид, что это не так. Это может быть превосходством, болью, но это все равно секс. Я бы с удовольствием вычеркнул все это, но не могу. Донна тоже не может. И его врач не сможет. Сам Питер не в силах.

Мои глаза начали слезиться. Черт, только бы не расплакаться. Но я все еще помнила, как четырнадцатилетнего мальчика мне пришлось спасать от изнасилования в камере. Они сделали с ним то, чего добивались. И сделали это, чтобы показать, как сильно они мной не довольны. Не будь там меня, ничего бы не произошло. Я подвела Питера. Я же и спасла его не сразу. Я могла там оказаться раньше, но не оказалась.

–Я не в силах ему помочь, Анита.

–Мы оба не в силах его спасти, Эдуард.

–Нет, мы можешь.

Я по одному этому утверждению поняла, как сильно Эдуард винил во всем себя. Мы оба были виноваты тогда.

–Зато ты спас Бекку.

–Да, но то, что эта сука сделала с Питером, аукается нам и по сей день. Оно все еще сидит внутри него, в его глазах. Я не могу это остановить. - Его руки сжались в кулаки. - Я не могу остановить это.

Я коснулась его руки. Он вздрогнул, но не отодвинулся.

–Ты не заказывал такого дерьма, как это, Эдуард, это не комедия по телеку. В реальности не ты этим распоряжаешься. Ты не сможешь сделать мир лучше, тебе надо жить дальше, но оно все равно никуда не денется. Реальность не так проста.

–Я его отец, или хотел бы быть им. Если не я изменю мир, то кто?

–Никто, - отрезала я. Я покачала головой. - Иногда нам стоит просто принимать свои потери и поражения. Питер задет, но не сломлен. Я говорила с ним по телефону, я заглядывала ему в глаза. Я вижу человека, в которого он превращается, и это сильный, хороший человек.

–Хороший. - Рассмеялся он раскатистым смехом. - Я могу только научить его быть мной, а я не хороший.

–Но благородный, - заметила я.

Он задумался, потом кивнул.

–Звучит благородно, возьму на заметку.

–Благородство и сила это неплохое наследство, Эдуард.

–Наследство? - хмыкнул он.

–Да.

–Мне не стоило привозить Питера.

–Нет, не стоило.

–Его силенок пока маловато для этого дела, - согласился он.

–Маловато, - кивнула я, - еще как.

–Ты не сможешь отправить его домой, Анита.

–Ты действительно готов увидеть его мертвым, нежели униженным?

–Если ты унизишь его, это его сломает, Анита. Это уничтожит ту его часть, которая жаждет спасать людей, не причиняя им вреда. Если он лишится этой части себя, боюсь, у нас будет на одного монстра больше.

–Почему у меня чувство, что ты недоговариваешь?

–Потому что это краткий пересказ, помнишь?

Я кивнула и покачала головой.

–Господи, Эдуард, если это краткий пересказ, я не уверена, что мои нервы выдержат полную версию.

–Мы поставим Питера на задний план, пока это будет в наших силах. У меня есть резерв и получше, но я не уверен, что они успеют сюда вовремя. - Он взглянул на часы. - У нас время на исходе.

–Тогда давай сделаем это.

–С Питером и Олафом? - спросил он.

–Он твой ребенок, а Олаф хорош в деле. Если Олаф выйдет из под контроля, мы его уберем.

Эдуард кивнул.

–Как я и хотел.

Я хотела позволить ему пойти с нами, Боже, но я не могла этого допустить. Я была девчонкой и не могла такого позволить.

–Ты говорил, что Питер влюблен в меня?

–А я как раз размышлял, слышала ли ты меня.

–Я думаю, что знаю, почему он влюбился в меня без памяти. Я спасла его. Мы всегда преклоняемся перед тем, кто нас спасает.

–Это может быть благодарностью или трепетом перед героизмом, но помни, Анита, что это в любом случае самое сильное чувство, которое у него было когда либо к женщине. Это может и не любовь вовсе, но разве так уж хорошо мы различаем любовь и благодарность, Анита?

Ответом было нет. И мне он был не по душе.

Глава 29

Я сначала не узнала Питера, поскольку он, как это могут только подростки, изрядно прибавил в росте. Он был немного выше меня, когда мы видели в последний раз. Теперь в нем было чертовых почти шесть футов. В последнюю встречу его волосы были рыже-коричневыми, теперь же они были темно-коричневыми, почти черными. Так бывает иногда с волосами у детей, по мере взросления они темнеют. Его плечи стали шире, и выглядел он намного старше, чем на шестнадцать, если смотреть по развитию тела, но его лицо, оно сюда совершенно не подходило, оно было юным, пока не посмотришь в глаза. Глаза выдавали молодость, но были адски циничны. Один вид Питера в сложившейся ситуации меня бы уже расстроил, но вкупе с тем разговором, что у нас только что был с Эдуардом, он меня просто доконал. Теперь я неосознанно пыталась найти в Питере признаки зарождающегося Эдуарда, маленького хищника. Если бы в голове не крутился недавний разговор с Эдуардом, заметила бы я этот взгляд, эти жесты? Стала бы я проверять его на прочность? Возможно. Но все равно я продолжала проклинать Эдуарда за его поступки, громко и четко, но про себя.

Питер не был Питером Парнеллом, он был Питером Блэком. У него даже удостоверение личности было в качестве доказательства. И оно говорило, что ему восемнадцать. Это чертово удостоверение играло нам на пользу. Мы с Эдуардом могли сколько угодно говорить о спасении души Питера, но здесь и сейчас нам его нужно было оградить лишь от нового убийства. Оно было для Питера по-настоящему опасным делом. Мне с Эдуардом нужна была полная концентрация на объекте, но мы оба переживали из-за присутствия Питера. Ну и какая тут к чертям концентрация. Возможно, мне удалось бы убедить Питера посидеть спокойно, ничего не делая, иначе он получит вместо нас два трупа. И это было бы правдой.

Олаф стоял у дальней стены за спинами телохранителей. Они не разоружили его, но мой приход заставил их собраться. Или же все дело было в том, что он был выше Клаудии, почти семь футов в высоту. Он не был худым, но я точно знала, что под этой бледной кожей нет ни капли жира, лишь мускулы. Но это были те мышцы, которые скорее добавляли движения, пластики. Несмотря на все это было что-то в Олафе, что заставило волоски у меня на шее встать по стойке смирно. Он все так же был совершенно лысым, с темной полосой щетины по подбородку и вокруг рта. Он был одним из тех счастливчиков, которым, чтобы выглядеть аккуратно, приходилось бриться дважды в день. Его взгляд был настолько пристальным, что мог бы прожечь во мне дыру. Темные глаза ярко выделялись на бледности лица. И черные брови над ними.

Он был одет все в ту же черную одежду, что и два года назад. Черная футболка, черный кожаный пиджак, черные джинсы, черные ботинки. Меня подмывало спросить его о предпочтениях в цвете, но я не хотела его дразнить. Первое: он не любил, когда его дразнят, второе: я не была уверена, что он не воспримет это, как флирт. Я не знала Олафа настолько, чтобы флиртовать с ним.

Он старался слиться с телохранителями, но что-то в нем выдавало его. Про большинство серийных убийц соседи обычно вздыхают, что он был хорошим, тихим мальчиком, но Олаф никогда не был хорошим. Я видела, как он растворился в ночи, как по волшебству. Ничего сверхъестественного, просто военная подготовка. Эдуард называл его специальным агентом-призраком, и я сама видела, почему. Я знала, что эта груда мышц может придти за вами однажды, материализовавшись прямо из тьмы. Во что я не верила, так это в том, что он мог быть еще и шпионом. Эдуард выполнял именно такую работу и достиг нереальных высот. Но Эдуард был нормальным, а Олаф не был. У сумасшедших вырабатывается то особенное выражение лица, которое заставляет их выделяться среди обычных людей.

Он смотрел на меня взглядом с высоты своего роста. Я невольно вздрогнула, потому что просто не смогла сдержаться. Он почти улыбнулся. Ему нравилось, что я его боюсь. Часть меня орала, что теперь его стоит убить. Остальная часть неуверенно возражала.

–Нам нужна физическая сила, - сказал Эдуард, глядя на меня.

–Ты читаешь мои мысли, - ответила я.

–Я тебя просто знаю.

Я кивнула.

–Да, ты меня знаешь. - Я впивалась в него взглядом. - И все же ты привел их прикрывать мне спину.

–У него просто не было выбора, - прогремел Олаф со своего места, его голос шел откуда-то из глубины его огромной груди.

–Я слыхала об этом, - ответила я.

–Анита, кто он? - спросила Клаудия, указав на него большим пальцем.

–Резерв, - ответила я.

Она уставилась на меня.

–Он дал честное слово, что пока он в городе, будет вести себя прилично.

–В каком смысле прилично? - спросил Ремус.

Я посмотрела на Эдуарда.

–Объясни им. Мне надо забрать из кабинета Жан-Клода кое-какие документы.

–Документы, - повторил он.

Я кивнула.

–У меня есть ордера на двух вампов, которые пытались нас поиметь.

–Я думал, что никто не был в курсе, что они в городе, - заметил он.

–Они взяли под контроль некоторых членов Церкви Вечной Жизни.

–Забавные девочки, - заметил Эдуард.

–Эти вампы женщины? - спросил Олаф. Надо отдать ему должное, его голос ничего не выражал.

Я не хотела отвечать на его вопрос, потому что с фотографий на водительских правах мне улыбались Марсия и Нивия, давая ответ, почему двое из людей Малькома оказались такими непослушными. Арлекин шпионил не хуже ФБР, да и игра была на их территории. Была ли я уверена, что Марсия и Нивия притворялись Салли Хантер и Дженннифер Хамел? Нет. Я была почти уверена? Да. Была ли я уверена, что хочу воспользоваться ордерами для их убийства? О, да!

–Да, это женщины, - ответила я, стараясь не смотреть в его сторону, пока говорила это.

–Мы собираемся их убрать?

–Возможно.

–Как они выглядят? - спросил он, и его голос уже не был таким нейтральным.

–Почему для вас это так важно? - спросила Клаудия.

Мне пришлось поднять глаза и встретиться взглядом с Олафом. Я очень старалась следить за его лицом, когда говорила:

–Они могли бы поспорить за твое внимание, если хочешь знать. Одна конечно слишком высока для тебя, но вторая - о-о-очень правильная.

Один лишь взгляд на его лицо… столько радости, столько ожидания. Теперь мне захотелось заорать, или выхватить пистолет и пристрелить его.

–Определенный типаж, - уточнила Клаудия. - Ты это хочешь сказать?

–Олаф - специальный агент. Он убийца, и солдат, и призрак, и он хорош во всех этих ипостасях.

–Не хорош, - вмешался он. - Лучший.

–Это вы обсудите с Эдуардом, но он хорош, Клаудия. Он может помочь мне разыграть эту партию, поскольку он и раньше был… полезен. - Я облизнула губы. - Но никакая женщина, подходящая под описание, не должна ни при каких обстоятельствах оставаться с ним наедине.

–Почему? - спросила она.

–Я же дал слово, - возмутился Олаф.

–Я буду воспринимать тебя, как только завязавшего алкоголика, Олаф. Только давай постараемся тебя не искушать, хорошо?

–Мы убьем этих двоих женщин вместе, так? - спросил он.

Я облизнула губы, которые внезапно пересохли, и кивнула.

–Думаю, да.

–Тогда остальные меня не соблазнят.

Обычно я делала в вампах пару аккуратных дырочек серебряными пулями, пока на дворе день. Можно было и кол в сердце на старинный манер. Но они были Арлекином. И приходилось рассматривать их, как очень сильных, очень могущественных вампов. А это значит, что нам предстояло сначала выстрелить в них, потом отрубить им головы, вырезать сердца и сжечь по отдельности. А пепел рассеять на проточной водой, если мы конечно будем настолько параноиками. Или это не паранойя, а просто осторожность? Этим двум вампам почти удалось убить Жан-Клода, Ричарда и меня на расстоянии, используя только свою силу, которую я до того момента даже не замечала. Паранойей это не было. Это была просто грязная, очень грязная работа с обезглавливанием и вырезанием сердца. Были охотники на вампиров, которым было слабо так поступить. У меня бы хватило воли? Да. Я позволила бы Олафу мне помочь? А кого еще я могу добровольно на это подписать? Эдуард сделал бы это, если бы я попросила, но по правде говоря, Олаф лучше разбирался в расчленении тел. Я думаю, тут дело в практике, а у Олафа она большая.

–Что ты подразумеваешь, когда сравниваешь его с алкоголиком? - Спросила снова Клаудия.

–Расскажи ей, Эдуард. А я пока схожу за бумагами.

–Не без охраны, нет, - отозвался он.

–Хорошо, - ответила я, - приставьте ко мне охрану.

–Где документы? - просил он.

–В моем кейсе в офисе Жан-Клода.

–Ты не пойдешь в Цирк Проклятых без меня, Анита.

–Или без меня, - добавил Олаф.

–Если бы я добавил в список еще и себя, ты бы сильно разозлилась? - спросил Питер.

Я хмуро посмотрела на него.

–Да.

Он усмехнулся мне. Он был чересчур рад быть здесь со своими пистолетами и ножами, рассованными по его телу. Он тоже был в черной футболке, но хотя бы джинсы на нем были синие, а жилетка была из черной кожи. Ботинки были коричневыми, как у Эдуарда, настоящие сапоги ковбоя, не ботинки даже, такие вы не сможете просто так носить, пританцовывая, как Олаф свои. Хотя тот факт, что на Олафе были классические ботинки, являлся интересным сам по себе, по крайней мере для меня.

–Мне надо с ними посоветоваться, - сказала Клаудия.

–Никто не спросит твоего мнения, женщина, - огрызнулся Олаф.

–Давай выясним это прямо сейчас, - прервала их я, - Клаудия - один из руководителей, нравится тебе это или нет, но я доверяю ей свою жизнь.

–Она почти допустила, чтобы тебя убили.

–А ничего, что я не раз попадала в больницу в Нью-Мексико, когда ты прикрывал мне спину?

Гнев залил краской его лицо, губы сжались, взгляд стал резким.

–Не стоит задирать Клаудию, если сам не смог добиться лучшего. - Когда я это говорила, я понимала, что пожалею о сказанном.

–Я могу добиться гораздо большего, чем любая женщина.

–От дерьмо, - возмутилась я.

–Анита, - позвала Клаудия.

–Да, - отозвалась я.

–Позволь мне доказать.

Я вздохнула.

–Это очень мило, что вы с Олафом решили это все проделать, но не сейчас. Я знаю двух вампов, похожих на тех, на которых у меня есть ордера.

–Ты знаешь, где они могут быть? - спросил Эдуард.

–Я видела, как соскользнула на пол брошюра той гостиницы, в которой они были в моем видении. Если они еще не проснулись, нам стоит взять в руки свои задницы и найти их. - Я взглянула на Олафа. - Если ты будешь меня задерживать устраивая дуэли с моей охраной, тогда мы сегодня точно до вампов не доберемся. Они очень сильные, так что нам еще предстоит отрезать им головы и вырезать сердца.

–Как это было в Нью-Мексико, - проговорил он, и было в его голосе какое-то нетерпеливое мурлыканье.

Я кивнула, проглотив свои чувства вместе с приступом тошноты.

–Да.

–Что вновь с тобой поохотиться, Анита, я могу позволить этой думать все, что она захочет.

Я оценила, насколько это было дипломатично для Олафа.

–Я не стану доверять этому верзиле, - сказала Клаудия.

–Клаудия, - огрызнулась я, - пожалуйста, о черт, только не цепляй его, хорошо? Он не сможет нам помочь, если будет отвлекаться на свои проблемы с женщинами. Не стоит его дразнить, тогда у нас будет отличный результат.

Ей это не нравилось, но она кивнула.

–Чудненько. Эдуард, ты расскажешь телохранителям, почему Олафа не стоит оставлять наедине с женщинами. Я же хочу удостовериться, что Ричард жив не только в моих видениях. Как только ты расскажешь им, какого большого, страшного и жестокого дядю тебе пришлось позвать на это дело, найди меня, и мы сходим в Цирк Проклятых за ордерами.

–Я не хочу, чтобы ты вообще находилась вне поля моего зрения, Анита.

–Боже, Эдуард, день на дворе.

–Да, и ты лучше меня знаешь, что у вампов могут быть люди-слуги, подвластные звери, которые их защищают, и даже просто их жертвы, которые сделают все, что им прикажут.

Я закивала, слишком поспешно, но не так чтоб уж очень.

–Прекрасно, прекрасно, ты прав. Я устала, и я… о черт, выбери уже мне охрану, чтобы я смогла прогуляться к Ричарду.

Я должна была понять, кого он выберет. Только проводить меня в палату Ричарда по пустынным коридорам клиники было очень просто. Я пошла к двери между двух охранников, один передо мной, второй замыкает. Замыкающим был Питер.

Глава 30

По пути в палату Ричарда мне пришлось пересиливать себя. Вторым охранником был Циско, чья проблема была в том, что ему было всего восемнадцать. Я чувствовала себя, будто дама на прогулке с компаньонками. Но тот факт, что они оба были подростками, не делал их менее упрямыми. Черт, возможно, даже наоборот.

–Нам отдали постоянный приказ, - сказал Циско, - о том, что вам нельзя передвигаться куда-либо без хотя бы одного охранника.- Он запустил руку в свои аккуратные, длинные, светлые локоны и нахмурился. Он не казался счастливым.

–Мне не нужны свидетели, пока я буду общаться со своим парнем.

–Приказ есть приказ, - ответил он.

Я обернулась к Питеру. Я все еще не могла привыкнуть, что мне теперь приходится оглядываться именно на него. Я могла бы представить его образ после нашего разговора, но вот вообразить его рост и эти каштановые волосы с короткой стрижкой. На макушке они были длиннее, а на висках короче, этакая спортивная стрижка. Она шла ему больше, больше подходила для подростка, чем для ребенка. Но мне она не нравилась.

–Мне нужно больше личного пространства, Питер, ты понимаешь.

Он улыбнулся и покачал головой.

–Мне уже не четырнадцать, Анита.

–И что это должно значить?

–Это значит, что я тебе соболезную, но не дурак. Эдуард дал приказ, и Клаудия с Ремусом его подтвердили.

Они оба были достаточно молоды, чтобы меня смущала необходимость просить у них позволения поговорить с Ричардом наедине.

–Прекрасно, кто из вас готов поприсутствовать при моей разборке с Ричардом?

Они обменялись взглядами.

–Что значит разборке? - спросил Циско.

–Я не знаю, может быть я буду на него орать, или даже мы подеремся. Вы же никогда не видели, как мы с Ричардом общаемся.

Циско заговорил с Питером так, будто меня там не было.

–Они обычно творят нечто нереальное, когда находятся рядом друг с другом.

–В каком смысле нереальное? - переспросил Питер.

–Я все еще стою прямо тут, - заметила я.

Циско посмотрел на меня своими большими темными глазами.

–Вы с Ричардом просто страшно фантастическая пара, когда вы вместе.

Я не сдержала улыбки.

–Страшно фантастическая?

Циско кивнул.

Я вздохнула.

–Прекрасно, но мне хотелось бы немного уединения. Он только что чуть не умер, да и я тоже.

–Прости, Анита, - ответил Циско. - Я не могу на это пойти. Один из нас должен будет присутствовать в комнате.

–Разве у меня нет права вето?

–Клаудия и Ремус только что простили меня, если я снова все испорчу, мне придется уйти. Я не хочу все портить.

–Портить что? - спросил Питер и густо покраснел. - Извините, извините, не мое дело. Как-нибудь потом.

Циско кивнул.

–Потом.

Циско вздохнул и повернулся к дальнему углу прихожей. Соледад притаилась там. Она увидела нас, и ее лицо стало очень удивленным. Она собралась и двинулась к нам. Не той сексуальной грацией ликантропа, а как-то обессилено, будто движения причиняли ей боль.

–Что происходит? - спросила я.

Ее голос был надорванным, как и движения.

–Я стреляла в Ричарда. Мне очень жаль.

–Вы все стреляли в Ричарда, - уточнила я. Я посмотрела на Циско.

Он пожал плечами в ответ на мой взгляд, будто говоря «Да».

–Я думаю, не выстрели она в него, он бы разорвал сердце Жан-Клода.

–Мне очень жаль, - повторила Соледад. - Я не знала, что еще я могу сделать. - Она остановилась в полушаге от нас, протянув вперед руку и опустив голову. Я видела подобный жест у львов. Это был способ спросить разрешения подойти ближе, если ты не уверен, что доминант тобой доволен. Мне рассказали, что охранники стреляли в Ричарда, и что она спасла Жан-Клоду жизнь, но никто не рассказал, как. Я уставилась на эту женщину с протянутой рукой, которая просила прощения. Она сделала свою работу. Что бы я сделала на ее месте? Замерла бы. Я была бы не в состоянии стрелять в Ричарда даже ради спасения Жан-Клода. Я бы замерла, и тогда Жан-Клод был бы мертв. Что скорее всего убило бы и нас с Ричардом. Дерьмо.

–Они забрали ее пистолет, - сказал Циско, - пока все это не утрясется.

–Как с полицейским, вовлеченным в перестрелку, - согласилась я.

–Многие из нас были полицейскими, - заметил Циско и взглянул на меня, будто спрашивая «Так что же мы будем делать?» И что же я собиралась делать? Я вздохнула, опустила голову и двинулась вперед. Ну вот почему каждый раз, как мы в дерьме, я вынуждена работать нянькой при чьих-то задетых чувствах? И как правило это кто-то, кто обычно вооружен и пребывает в образе крутого парня или плохой девчонки. Монстры оказались мягче, чем на первый взгляд.

Я подошла к ней и дала ей свою левую руку. Большинство людей сделали бы это похожим на рукопожатие, но я всегда оставляла правую руку свободной для пистолета, привычка. Соледад издала звук похожий на всхлип, а потом схватилась за мою руку. На мгновение я ощутила вес ее тела, потому что она скользнула к моей руке своим лицом. Она терлась щекой о мою руку и бормотала:

–Спасибо, благодарю тебя, Анита. Я очень сожалею, очень-очень. - Ее слезы холодили мою кожу. Забавно, слезы всегда холоднее крови, а ведь они должны быть одной температуры? Ее сила вспыхнула по моей руке горячим дыханием. Любая сильная эмоция смывает самоконтроль у ликантропов. Она потянулась ко мне, содрогаясь от рыданий, и обернулась вокруг моей талии, ее длинные руки сжали меня. Фактически она почти стенала.

–Я не знала, как еще можно было бы остановить Ричарда…

–Все хорошо, Соледад, все хорошо. - Я гладила ее волосы и начала уже перемещать руку к пистолету. Я не знала ее настолько, чтобы спокойно реагировать на ее потерю самоконтроля и ничего при этом не делать для собственной безопасности. Черт, я даже близким друзьям не настолько верила.

Я почти повернулась в кольце ее рук, когда она зашевелилась на мне. Она обхватила меня рукой вокруг талии, уперев меня лицом в ее грудь, и я успела перехватить когтистую лапу, которая уже тянулась к моему горлу. Когти выплывали из второй руки мою сторону и вошли под ребра. Боль была острой и внезапной, и теперь у меня было две цели. Я напряглась, чтобы удержать ее руку от моего горла и перехватила ее запястье у себя на талии, не давая ей вскрыть мне живот.

Ее голос прорычал прямо мне в кожу:

–Мне очень жаль, но ты должна умереть, Анита.

Глава 31

У Циско и Питера были пистолеты. Я бы сама выхватила пистолет или нож, но схватка с тигрицей заняла обе мои руки. Она не пыталась сжать мне горло, и рука на моем животе была почти неподвижна, не считая того факта, что внутри уже были ее крючковатые когти, выходившие прямо из ее человеческих пальцев.

Она обратилась к ребятам:

–Не пытайтесь звать на помощь или я убью ее. Я не хочу ее убивать. Только позвольте мне выйти вместе с нею, и я не причиню ей вреда.

–Ты уже причинила ей вред, я чую запах крови, - ответил Циско. Его пистолет уже смотрел на нас, но она была быстрее. Если бы он начал в нее палить, то не успел бы причинить ей особого вреда до того, как она бы прикончила меня.

–Небольшой порез, и только. Ей ведь нравится небольшая боль, так ведь, Анита?

Мой голос был немного хрипловатым из-за ее руки на моем горле. Когти не были такими уж большими, но они казались просто огромными на фоне человеческой плоти, из которой обычно тигриные когти не появляются. Но они были достаточно большими, чтобы разорвать мне горло. Я могла бы пережить вспоротых живот, но вот вырванное горло вряд ли. Я пошевелилась в ее захвате, чтобы сказать сквозь сжатые зубы:

–Если собираешься меня убить, сделай это, но не смей меня высмеивать.

Она рассмеялась своим хриплым смехом. Ее сила вспыхивала, горячая, обжигающая. Горячий поток хлынул по моим волосам и спине. Первой моей мыслью было, что это кровь, но я знала точно, что это не так. Это была та самая прозрачная жидкость, которая появляется в момент превращения оборотня. Когда изменение проходило гладко, она была прозрачной и походила на горячую воду. Если перемена была слишком быстрой или насильственной, жидкость становилась вязкой и студенистой. Эта стекала, как вода. Она ни в чем не сомневалась и ни на что не отвлеклась, потому что изменилась прямо вокруг меня. Мех и мышцы перетекали под моими руками. Ее сила прошлась по моему телу, как укусы насекомых, очень большая сила, способная причинить боль. Если бы она только захотела. Я должна испугаться и отступить? Не на ту напала. Я прошлась по ней своей силой так же, как только что мех покрыл кожу. Я не отпустила ее, хоть моя кожа и вздрагивала, будто к ней прислонили оголенный провод. Боже, насколько же она себя контролировала, что даже сейчас изменение шло очень гладко. Она была в этом даже лучше Мики, а это уже кое о чем говорило. Было бы проще рассуждать, если бы меня не мучил вопрос, насколько ее клыки сейчас близко к моему хребту. Боковым зрением я заметила, что она была необычной расцветки. Бледно-полосатое лимонно-желтое золото с белым. Разве тигры не должны быть оранжевыми с черным? Если выживу, спрошу.

–Ты один из подвластных зверей Арлекина, - понял наконец Циско.

–Да, - прорычала она.

–Ты никогда отсюда не выйдешь живой, если причинишь вред Аните, - заметил Циско.

–Она знает, где устроилась на дневной сон моя возлюбленная, не могу же я так просто дать ей сделать задуманное, Циско?

Он вздрогнул, когда она назвала его по имени. Всегда сложно убивать того, кого ты знаешь.

–Ты так поступаешь потому что ты умрешь, если умрет твой мастер, - заметил Питер. Он опустил пистолет дулом в пол, будто понимал, что шанса выстрелить у него все равно не будет. Ремус говорил мне, что Циско владеет навыками обращения с максимальным количеством оружия среди нашей охраны. Я собиралась проверить его подготовку на своей шкуре. Ее рука вновь напряглась на моем горле и я приложила все усилия, чтобы отдалить ее от себя. Ее рука спокойно сопротивлялась, моя же начала дрожать.

–Ты принадлежишь Марсии, - сказала я.

–Нет, - прорычала она и отстранилась на пару шагов. Циско и Питер переместились следом.

–Нивии, - констатировала я.

–Как ты узнала имя?

–А это имеет значение? - спросила я.

–Да, - прошептала она, - скажи, кто тебе рассказал.

–Боже, Соледад, не заставляй меня делать это, - проговорил Циско.

Соледад прекратила шептать мне в ухо и повернулась к Циско:

–Это хороший ракурс для выстрела, но хороший ли ты стрелок, Циско? Ты уверен, что достаточно хорош для него?

На его лице ясно читалось, что сейчас он не уверен. Думаю, я тоже не была бы уверена. Я бы многое отдала сейчас за Эдуарда. Или Ремуса. Или Клаудию.

–А как же правила? - спросил Питер.

Циско практически обернулся к нему, но вспомнил, что держит на мушке нас, что оружие опускать нельзя, потому что следующий выстрел может стать последним. Соледад начала отступать к выходу, зажав меня в своих объятиях. Всего несколько шагов, но Циско и Питер неуклонно и медленно следовали за нами. Циско не опускал пистолет, но стрелять не решался, поскольку мы были слишком переплетены с тигрицей. Не навредить было почти невозможно. Пистолет Питера все так же смотрел в пол. Он, казалось, был растерян.

–Правила о том, что если у них есть сила и они могут ее применить, они постараются убить очень медленно. - Сказал Питер. Его голос был очень ровным, будто он рассказывал историю.

Я думаю, я поняла то, что он хотел сказать. Я очень на это надеялась, потому что собиралась похвалить его.

–Ты прав, Питер, - сказала я.

Он взглянул на меня, и наши глаза встретились.

–Боже, - выдохнул Циско.

Я встряхнула головой, так что мои волосы на мгновение закрыли ей обзор. Питер припал на одно колено и выстрелил ей по ногам. Выстрел эхом прошел по прихожей. Соледад просела на пол, но ее когти впились в мое тело с новой силой, и теперь моему горлу угрожала реальная опасность. И тут я сделала свой выбор. Я убрала руку с живота, чтобы обеими руками не дать ей взрезать мне горло. И даже с двумя руками на ее одной руке я все равно проигрывала. Она вцепилась в мою талию и живот. Высвободившись, она ударила меня сильным, мощным ударом, будто бейсбольной битой. Я задохнулась от удара, иначе я просто начала бы орать.

Циско и Питер все еще были там. И все еще не было удобного угла для выстрела.

Она попыталась ползти на своих перебитых ногах, в то время, как ее когти были довольно близко к моему горлу. Циско все еще старался найти удачный ракурс, чтобы выстрелить. Питер бросился на нас сверху, так что мы оба оказались на нижней части ее тела. Она прекратила сжимать мое горло и потянулась к Питеру. Я попыталась удержать ее руку от него. Но ее руки на моем животе не оказалось. Тело Питера дернулось, будто что-то причинило ему боль. Ноя смогла удержать ее, не дав вцепиться ему в горло. Это было все, что мне удалось сделать. Был момент, когда я была зажата между ними, и раздались выстрелы поверх моей головы. Это было очень громко и слишком близко у моей головы. Я старалась сохранить контроль над собой, пока в моей голове звенел ружейный залп. Ее тело дергалось, но она все равно постаралась добраться снова до моего горла. Изменившееся положение меня застало врасплох, и у нее все могло бы получится, но этого не случилось. Питер продолжал стрелять. Должно быть его пистолет был приставлен к ее голове. Мы лежали поверх бездыханной, безжизненной груды. Пистолет в его руке все еще упирался ей в лицо. Футболка на его груди висела изрезанными лохмотьями. Циско возвышался над нами, его губы двигались, но я пока ничего не слышала. Я свободно скатилась с этой груды. Я достала свой пистолет прежде, чем перекатилась к стене и смогла разглядеть то, что было под нами. Голова Соледад была сплошной красной массой. От лица не осталось ничего. Мозги растекались по полу, ее мозги. Даже для тигра-оборотня она была слишком мертвой. Питер все еще лежал на теле, уперев пистолет в ту массу, что осталась от ее лица. Я думаю, что он вошел в раж к этому моменту, но сказать я ему об этом пока не могла, я все еще почти ничего не слышала. Циско встал на колени рядом с телом, и по его губам я смогла разобрать некоторые слова. Он заставил Питера остановиться, а затем помог ему подняться с над телом. Питер позволил ему поставить себя на колени и сразу же отщелкнул пустой магазин, убрав его в карман жакета, вынул оттуда же новый и перезарядил пистолет. Его магазин и так был достаточно большим, а после перезарядки стало ясно, что запас был еще больше. Возможно, он нам и не понадобиться.

Циско попытался заставить его встать и перешагнуть через тело. Я думаю, Циско переживал по поводу того, как Питер среагирует, когда шок начнет покидать его. Это заставило меня пересмотреть свое отношение к Циско. В этот момент очень много случилось одновременно. Я не могла их слышать, но боковым зрением увидела, как в комнату вошел Эдуард в сопровождении вооруженной толпы. Дверь в палату Ричарда была открыта, и он стоял в проходе. С одной стороны его груди было хитросплетение шрамов. Он был бледен, как смерть, и выглядел так, будто единственной вещью, все еще сохраняющей его тело в вертикальном положении, был дверной косяк. Шрамы говорили о том, что от него отхватил изрядный кусок. Иногда серебряные пули оставляют шрамы навсегда. Он сказал что-то, но я все еще не слышала ничего, кроме гула в своей голове. Выстрел над самым ухом. Мне очень повезет, если мой слух восстановится без последствий.

Я почувствовала движение рядом с собой и уже начала поворачиваться, но делала это слишком медленно. Я думаю, не один Питер пребывал в состоянии шока. Циско тянул Питера за собой, крича что-то. Я не могла понять, в чем там было дело. Я видела только тело Соледад. И когда я взглянула на тело, я заметила, что оно все еще оставалось в животной форме. Мертвый оборотень сразу меняет форму на человеческую. Я подняла пистолет и прицелилась, когда «тело» встало и бросилось на Питера и Циско.

Глава 32

Циско прикрыл Питера от выстрелов, но тем самым подтолкнул на встречу страшным когтям. Я успела выстрелить дважды, прежде чем тело утянуло их на пол. И теперь уже у меня была та же проблема, что несколько минут назад была у них, я никак не могла найти место, в которое можно было бы выстрелить, не попав в ребят. Они спасли мне жизнь, а я все равно относилась к ним, как к детям.

Клаудия и Ремус оказались рядом первыми, потому что опередить оборотня почти невозможно. Эдуард и Олаф были чуть позади них, но не первыми. Именно Клаудия и Ремус присоединились ко мне в наблюдении за клубком тел на полу. Пистолет полыхнул на уровне груди тигрицы. Клаудия практически оттолкнула меня, так что я врезалась в стену. Слишком много пистолетов в таком маленьком помещении, чтобы все пули шли на пользу нам и против Соледад.

Кто бы ни стрелял, пытаясь пробиться сквозь ее грудь. Ее тело с силой дернулось и взмыло в воздух. Она тянулась к своим ногам. Я могла бы поклясться в этом. Я могла разглядывать комнату сквозь дыру у нее в груди. Но именно в этот момент мышцы потекли, как вода и зажили. Дерьмо. Именно Питер проделал в ней дыру. Циско пытался вдохнуть, но горла у него для этого уже не было.

Эдуард и Олаф стояли друг рядом с другом, стреляя в тело Соледад, как будто они находились на обычном стрельбище. Настолько холодно, профессионально и точно. В сложившейся ситуации мне ее было ничуть не жаль.

Некоторые из охранников встали на колени вокруг Эдуарда, Олафа, Ремуса и Клаудии, так они смогли присоединиться и при этом не вылезать на линию огня, высоко организованная бойня. Тело тигрицы парило в воздухе и пританцовывало с каждой новой пулей, как марионетка. Но она не сдавалась. Я стреляла от стены, к которой Клаудия меня отбросила. Я разрядила свою обойму в Соледад и наблюдала, как ее тело перетекает, борясь со все новыми ранами. Ее нашпиговали серебром, а она реагировала на него, как на обычные пули. Я никогда не видела оборотня, способного на такое. Даже фейри, когда их ранили, не заживляли раны так быстро. Я разрядила обойму и проделала почти в точности все те же движения, что и Питер ранее, за исключением того, что моя запасная обойма была у меня за поясом.

Она вела себя не, как оборотень. Она походила на гниющего вампира, которые были очень редкими в США. Конечно, ее мастер не был сейчас здесь.

В мое левое ухо возвращался слух, потому что я смогла расслышать крик где-то вдалеке, будто бы все это и не происходило прямо передо мной. В правом ухе все так же гудела тишина.

–Огонь! Нам нужен огонь! - завопила я. Должно быть, я орала слишком громко, потому что все обернулись ко мне. Я прокричала:

–Надо ее сжечь!

Олаф вылетел в коридор. Вид его, исчезающего в коридоре, настолько меня отвлек, что я подпрыгнула, когда выстрелы зазвучали снова. Я повернулась назад, к действу, и обнаружила, что тело снова двигается. Лицо вновь наросло, но в груди зияла огромная дыра. Ее легких должно быть уже не существовало, но она все еще двигалась, она прихватила меня одной из своих золотых лап, которая взметнулась в игре света от ее меха. Я стреляла в нее, пока моя обойма не опустела, и не защелкал затвор. Я опустила бесполезный пистолет и потянулась за ножом, и я уже знала, что не успеваю.

Второе размытое пятно метнулось ко мне, и мы врезались в стену настолько сильно, что у меня в глазах заплясали звезды, прежде, чем я поняла, что вторым пятном была Клаудия. Она преградила путь когтям своим телом. У нее тоже кончились патроны. Эти когти взрезали ее грудь, и она старалась защитить себя, как могла. Тигрица закричала, или зарычала на нас, а потом решила зайти с другой стороны. Это было даже забавно, поскольку мы все еще продолжали дышать и жить. И тогда мы побежали. Мой живот не был сильно поврежден, но боль была такая, будто мышцы работали не совсем правильно. Это заставило меня запнуться, и когда я снова встала на ноги, я побежала. Если я смогу убежать, она не сможет мне навредить, так? Я чувствовала, как кровь бежит вниз, впитываясь в джинсы. Если Соледад выйдет отсюда, она может предупредить своего мастера о засаде или перевезти вампиров в другое место. Мы должны были остановить ее. Но справиться с оборотнем, который бежал за нами, мы были не в состоянии. Ремус и остальные впереди нас с Эдуардом будто остановились.

Они загнали ее к стеклянным дверям выхода. Они могли упустить ее на стоянку, на свободу. Ремус тоже остановился. Они сформировали круг вокруг нее, встав в два ряда со стороны дверей. Она присела в центре круга, рыча на них. Она была бело-золотым совершенством, и даже после всего, что с ней сделали, оставалась красивой. Изящная настолько, насколько мог быть изящным кошка-оборотень. Ее хвост подергивался, напряженный и сердитый.

Эдуард защелкнул новый магазин. Он прицелился и выстрелил от входа в палату. Звук отозвался гулким эхом. Не у всех из нас оставались патроны, в том числе у меня, поэтому выстрел казался чем-то внушительным и героическим.

Соледад прорычала сквозь клыки:

–Моя смерть не удержит Арлекина от убийства всех вас. Смерть моей возлюбленной не убережет вас от прибытия Дикой Охоты.

–От вас не было черной маски, - заметила я.

Ее оранжево-желтые глаза повернулись ко мне. Она издала звук между рычанием и мурлыканьем. От этого звука у меня по всему телу поднялись волоски.

–Вы умрете.

–Совет Вампиров устанавливает правила, Соледад. Вы не можете убить нас, пока не была выдана черная маска, а мы получали только белые.

Я не была уверена в мимике знакомых оборотней, когда они были в животной форме, но по ней я поняла, что она напугана.

–Если ты убьешь нас, Анита, остальные придут за тобой. Это против законов вампиров убивать Арлекина.

–Я не убью вас, как слуга Жан-Клода. Я убью тебя и твоего мастера, как федеральный маршал и лицензированный истребитель.

–Я знаю закон, Анита. У тебя нет ордера на нас.

–У меня есть два ордера на двух вампиров, которые выглядят, как твоя хозяйка и твоя любовница.

Снова ее глаза дрогнули. Я стала лучше разбираться в мимике моих пушистых друзей. Ай да я.

–Ордера выписаны на последователей Церкви, - промурлыкала Соледад.

–Ордер - это лишь формальность. Он позволяет убить мне любого вампира, причастного к смерти жертвы, и этого любого я могу выбирать на свое усмотрение. Так же он дает мне возможность убить любого, кто попытается мне помешать выполнить мои обязанности. - Я смотрела на это необычно прекрасное лицо. - А это значит и тебя.

Олаф стоял возле Эдуарда. У него в руках был флакон смазки WD-40 и импровизированный факел, сделанный из тряпки, намотанной на палку от швабры. От всего этого исходил острый запах машинного масла. Он объяснился своим глубоким, сильным голосом:

–Я собирался дойти до арсенала в машине, но подсобка оказалась ближе.

Меня очень подмывало спросить, что он подразумевает под арсеналом, но в глубине души я была бы рада не знать. Хотя то, что у них спрятано в машине, могло бы сделать процесс более простым и быстрым, чем предложенный способ. Олаф жестом попросил Эдуарда поджечь факел. Очевидно, он чем-то пропитал его, потому что факел разгорелся ярко и легко.

Клаудия приказала людям на дальней стороне круга расступиться, освободив место. Они разошлись, как занавес, и оставили Соледад в одиночестве посреди места ее казни. Охранники встали в два ряда, одни в полный рост, другие на одно колено. Они заняли свои позиции, и Эдуард присоединился к ним.

–В голову и в сердце! - прокричала Клаудия.

Соледад прыгнула, но не к дверям, ведущим на улицу, а к узкому коридору, уходящему во внутренний холл. Одновременно раздались выстрелы. Золотая с серебром стрела осела на пол. Она могла излечиться, но рана была действительно серьезной. Охрана не стреляла, пока она корчилась на полу и не пыталась подняться.

Олаф развернулся так, что я разглядела пистолет у него за поясом.

–Прикрой меня.

Я все ждала, что мои собственные раны заболят, но пока что адреналин был сильнее. Я буду расплачиваться за них потом, а сейчас я чувствовала себя прекрасно. Я взялась за рукоять пистолета и вытащила его из внутренней кобуры в его брюках. Я ждала, что это будет что-то внушительное, но я ошиблась. Это был H amp; K USP Compact. Я хотела именно его, прежде чем остановилась на Kahr. Я сжала его в двуручной стойке и направила на тигрицу.

–Если ты готов, я тоже готова, - сказала я.

Олаф скользнул в круг с факелом и баллоном смазки. Я не спешила за ним, просто шла, но оказалась вовремя в нужном месте, когда он добрался до нее. Я стояла немного в стороне, когда он разбрызгивал смазку по ее истерзанному лицу и груди. Мир внезамно запах густым ароматом машинного масла. Она среагировала либо на жидкость, либо на запах, и потянулась к нам. Я выстрелила ей в лицо. Оружие дернулось у меня в руках, и ствол ушел в потолок раньше, чем я успела прицелиться в нее во второй раз.

–Чем он напичкан, мать его? - просила я.

Олаф ткнул факелом в зияющую рану, оставленную мной, и Соледад взвыла. Запах горящей плоти и шерсти был очень сильным и горьким. Он начал перебивать запах смазки.

Олаф уставился на нее, охваченную пламенем. Он покрыл ее толстым слоем смазки и поджег. Ей было очень больно, но она продолжала кататься по полу и кричать. Похоже у нас получилось причинить ей реальный вред.

Сначала она пахла паленым ворсом, а теперь запах стал более густым, наполненным ароматом горящего мяса и бензина. Она протяжно завыла.

Эдуард шевельнулся возле меня, чтобы забрать у меня пистолет Олафа и прицелиться. Мы трое стояли там, пока Соледад умирала. Когда она перестала кричать и двигаться, я сказала:

–Принесите топор. - Мой голос показался мне почти нормальным. По крайней мере одним ухом я теперь слышала. То, около которого стрелял Питер, все еще ничего не слышало. От этого у меня в голове было какое-то странное эхо.

–Что? - переспросил Эдуард.

–Она заживает, как один из вампиров линии Любовника Смерти.

–Мне это ни о чем не говорит, - заметил Олаф.

–Гниющие вампиры, она восстанавливается, как один из гниющих вампиров. Даже солнечный свет не самая надежная вещь в случае с ними. Мне нужен топор или большой, острый нож.

–Ты отрежешь голову? - спросил Олаф.

–Да, а тебе достанется сердцу, если хочешь.

Он посмотрел вниз на тело. Теперь она стала человеком, одна грудь была выжжена, но другая все еще оставалась бледным совершенством. Часть ее волос все еще переливалась тигриным золотом. Лица не было, не было глаз, чтобы смотреть на нас остекленевшим взглядом. Я даже была благодарна за это, но смотреть на черное пятно вместо лица было тяжело.

Я тяжело сглотнула. Мое горло свело спазмом, будто завтрак собирался вернуться. Я попробовала глубоко дышать, но запах горелого мяса не способствовал снятию приступа тошноты. Я решила дышать неглубоко и постараться не думать об этом.

–Я выну ее сердце ради тебя, - сказал Олаф, и я была рада, что он согласился. Его голос был сдержанным. Если я услышала бы всю ту тоску, что была у него на лице, в его голосе, я бы его пристрелила. Держу пари, что его патроны могут сделать удивительно большое отверстие в человеческом теле. Я задумалась об этом и даже сделала бы это, но все же я сжимала в руках именно его пистолет. Он погасил факел. Кто-то принес нам топор и недавно заточенный нож. У меня был мой вампирский набор, но он остался в Цирке.

Ее позвоночник был очень хрупким из-за огня, самое простое обезглавливание, которое у меня было. Олафу пришлось разворотить ей грудь, чтобы вынуть остатки полу сожженного, полу расстрелянного сердца. Мы окончательно привели ее тело в состояние фарша. Я пнула голову, чтобы та откатилась подальше от тела. Да, мне еще предстояло сжечь голову отдельно от сердца и развеять пепел над проточной водой, но она и без того была мертва. Я снова пнула голову, так что она покатилась по полу, слишком обожженная, чтобы кровоточить.

Мои колени больше не держали меня. Я осела в полуобмороке прямо там, где стояла с топором в руках. Эдуард встал на колени возле меня. Он коснулся края моей майки. Его рука была темно-красной, будто искупалась в яркой краске. Он разорвал мою майку, обнажая грудь. Следы от когтей были похожи на зубастые, зияющие рты. В одном из «ртов» блестело что-то бело-розовое, выпирая, как вываленный язык.

–От дерьмо, - произнесла я.

–Сильно болит? - спросил он.

–Нет, - мой голос казался удивительно спокойным. Шок - хорошая штука.

–Мы должны показать тебя доктору, пока оно не заболело, - сказал он, и его голос так же был спокойным. Он обнял меня и поднял на руках, будто качая. Он пошатывался, так что старался идти быстро.

–Тебе не больно? - спросил он.

–Нет.

Он побежал еще быстрее.

Глава 33

Эдуард выбил плечом дверь в приемную травматологии. Мы оказались внутри, но нас никто не замечал. Толпа людей в белых халатах, перемежающаяся штатскими, сгрудилась вокруг одного единственного стола. Их голоса выражали удивительное спокойствие, которые вы так не хотите слышать от врачей.

Приступ страха пронзил меня - Питер. Это должен был быть именно Питер. Адреналин ударил в меня, отозвавшись болью в животе. Эдуард развернулся, и я увидела большую часть комнаты. Это не был Питер. Он лежал на столе немного в стороне от стола, так интересующего всех. Но кто же, черт возьми, это тогда был? У нас больше не было людей с нашей стороны.

Единственным, кто сидел рядом с Питером, был Натаниэл. Он держал мальчика за свободную руку. К другой была подключена капельница. Натаниэл взглянул на меня, и на его лице отразился страх. Этого было достаточно, чтобы Питер повернулся и увидел нас в дверях.

Натаниэл прижал руку к его груди, остановив его.

–Это Анита и твой… Эдуард.

Мне показалось, он хотел сказать, твой папа.

–Твое лицо, что-то не так? - я расслышала голос Питера, поскольку мы стояли достаточно близко.

–Не думаю, что с моим лицом что-то не так, - ответил Натаниэл. Он постарался отшутиться, но шум, раздающийся из другой части комнаты юмору не способствовал.

Мне не было ничего видно за белыми халатами.

–Кто это там? - спросила я.

–Это Циско, - ответил Натаниэл.

Циско. Но ему не нанесли достаточного вреда. Я видела, как ликантропы заживляли разорванное горло. Или в этот раз ему бы не хватило силы?

–Как получилось, что он в таком тяжелом состоянии? - спросила я.

Питер попытался сесть, и Натаниэлу пришлось вернуть его в лежачее положение, прижав рукой.

–Анита, - позвал Питер.

Эдуард положил меня на ближайший пустой стол, и от этого движения я поняла, что по-настоящему ранена. Было похоже на то, что я чувствовала что-то, что чувствовать не должна была. Меня накрыло приступом тошноты, и думать стало очень трудно. Эдуард пододвинул Питера ближе ко мне, так что он мог теперь видеть меня, не двигаясь. Я тоже могла видеть Питера. Его жакет и рубашка исчезли, а через грудь и живот шли повязки, уходящие на левое плечо и руку. Его пистолет и жакет лежали среди аппаратуры и проводов под столом. Теперь я могла спрашивать.

–Что произошло с Циско? - спросила я.

–Вы оба ранены, - заметил Питер.

–Все в порядке, - ответил Эдуард. - это не моя кровь.

Питер посмотрел на меня, его глаза расширились, и он побледнел.

–Ему перервали горло…

–Я помню, но он должен был уже излечиться, - сказала я.

–Не все мы так быстро восстанавливаемся, Анита, - ответил Натаниэл.

Я посмотрела на него. Тот факт, что я взглянула на него только сейчас, говорил о том, что раны у меня серьезные. На нем были одни из его шортов, почти не оставляющие простора воображению. Волосы заплетены в косу. Я встретилась взглядом с его глазами, и я все так же любила его, но мое тело не среагировало на него.

Эдуард подошел, чтобы подержать Питера, пока Натаниэл двигался в мою сторону, чтобы заключить меня в свои объятия. Натаниэл взял меня за руку и поцеловал меня целомудренно, как никогда раньше. Его глаза были полны беспокойства, которое он пытался скрыть от Питера, и, возможно, от меня. Он повернул меня, и я услышала, как он облегченно выдохнул:

–Ничего не задето, - прошептал он.

Пока он об этом не заговорил, я об этом и не думала. Мои кишки могли быть порванными, поврежденными или даже просто мой живот. Если я не спохватилась раньше, занчит все не так уж плохо. Это не смертельные повреждения, не то, что я не смогу пережить. Они всего лишь показались из меня, но сбегать не собирались. Значит это не важно.

–Питер…

–Тоже не поврежден, вы оба везунчики.

Я знала, что он прав, но…, голоса в комнате стали громче. Если паника слышится в голосе врачей, значит все плохо. Циско, вот дерьмо. Черри отделилась от толпы и пошла в нашу сторону. На ней был накинут черный халат поверх ее обычной черной готичной одежды. Ее черная подводка струилась по щекам вместе со слезами. Проходя мимо, она потрепала Питера по плечу.

–Позволь лекарствам делать свою работу, Питер. Если ты будешь оставаться в сознании, ты все равно не сможешь ему помочь.

–Она бросилась на меня, - ответил он. - А он меня защитил, кинулся ей на перерез. Он спас меня.

Она погладила его по руке и на автомате проверила капельницу, прикрутив специальное колесико. Жидкость закапала немного быстрее. Она снова его погладила и встала с другой стороны от моего стола, так что теперь она смотрела на Натаниэла поверх моего тела. Или так ей было легче следить за тем, что делали с Циско. Вокруг него было очень много народу, так что они загораживали почти весь обзор. Она вздохнула:

–Там я ничем помочь не могу. - Она сказала это будто самой себе, пытаясь убедить.

Она надела новую пару перчаток, а потом стала осматривать мой живот. На ее рукаве показалась кровь, когда она ощупывала мое тело. Увидев кровь, я начала что-то чувствовать. Она стянула халат и бросила в небольшую корзину для использованных перчаток. Выбросила новые перчатки, надела еще одну пару и вернулась ко мне. Ее глаза осматривали рану, а не меня. Ее лицо выражало полную концентрацию на работе. Если она сконцентрируется на работе, она не расклеится. Я знала этот взгляд, у меня бывал точно такой же. Я попыталась сделать еще что-нибудь, пока она осматривала меня. Так или иначе, мне это не удалось, так что она продолжила любоваться моими внутренностями. Это как взгляд на аварию: ты хочешь больше не видеть этого, но не можешь отвести глаза.

–Как оно там? - спросила я.

–Кишки, - ответила она, голосом, свободным от эмоций.

Я услышала, как кто-то прокричал «Разряд!»

Толпа вокруг Циско поредела, и я увидела, как Лиллиан использует дефибриллятор. Она пыталась завести его сердце. От черт.

Мика был среди толпы. Он повернулся и посмотрел на меня, его рот и подбородок были покрыты кровью. Натаниэл будто прочитал мои мысли и сказал:

–Он пытался воззвать к плоти и вылечить Циско…

Мика обладал способностью заживлять раны, вылизывая их. Он однажды вылечил так меня. ОН стер кровь с лица, пока наблюдал за мной. Его лицо выражало такую муку. Но он попытался.

Лиллиан приложила электроды к груди Циско уже три или четыре раза, но ответом продолжал оставаться протяжный гудок. Сплошная линия.

Я не слышала, как отрылась дверь, но увидела вошедшего Ричарда, тяжело повисшего на Джамиле, его телохранителе, который почти нес его, и которому в результате даже пришлось положить его на свободный стол. Их тела закрыли мне обзор.

Черри протирала мне руку, на другой руке уже красовались несколько игл, в том числе игла капельницы. Я отвела взгляд. Сила Ричарда прошлась по моей коже жаром. Натаниэл вздрогнул, держа мою руку. Я посмотрела на него. Его кожу покрывали мурашки.

–Ты чувствуешь это? - спросила я.

–Все мы чувствуем, - ответила за него Черри, и очередная иголка блеснула на моей руке. Я сжала руку Натаниэла и уставилась на широкую спину Ричарда. Мика подошел и встал в голове моего стола. Он успел стереть большую часть крови, но в его глазах все равно читалась тоска поражения. Если бы у меня оставалась хоть одна свободная рука, я дала бы ее ему. Он опустил лицо к моем макушке. Это было лучшим, что можно было сделать. Джамиль отстранился от Ричарда, чтобы успеть перепрыгнуть через стол. Тело Джамиля взорвалось: только что это был высокий, темнокожий человек, и вот это уже угольно-черный волколак, который однажды спас мне жизнь. Лиллиан упала на пол, ее тело свернулось клубком, корчась в судорогах. Внезапно она стала пепельно-серой. С пола смотрело ее крысиное личико, которое еще совсем недавно изучало пациента. Остальные врачи отошли на безопасное расстояние. Ричард пытался вызвать зверя Циско, стараясь ему помочь вылечиться. Но тревожный сигнал все еще верещал, сообщая нам, что сердце Циско не бьется.

Ричард взялся одной рукой за край стола, а другой за самого Циско. Его сила поплыла по комнате, будто кто-то забыл прикрутить кран в гигантской ванной, и теперь она переливалась через край, заполняя комнату. Мика встал, обхватив мою голову руками. Я чувствовала свежесть его силы, чувствовала, как он поставил щит из своей энергии, чтобы не пропустить к нам силу Ричарда. Обычно Мике удавалось защитить наших леопардов от силы Ричарда, но моя связь с Ричардом была сильна. И сегодня Мика накрыл нас своим щитом. Он накрыл нас спокойствием, меня, Черри, Натаниэла.

Ричард вскрикнул, протяжно, громко и мучительно. Он осел на пол в глубоком обмороке, все еще цепляясь одной рукой за Циско. Вторая его рука упала на пол безжизненно. Спина Ричарда дернулась, и он очнулся в следующем душераздирающем вопле. Будто что-то очень большое надавило на него изнутри. Он вскинулся, опустился и снова закричал, но прежде чем затихло последнее это, крик превратился в вой. Мех лился густым потоком по телу Ричарда. это было так, будто его настоящее человеческое тело было всего лишь куском льда, который таял, обнажая плоть мышц. Его тело превратилось в волка размером с пони. Я никогда не видела его в полной животной форме, только в состоянии получеловека. Волк закинул голову назад и взвыл, протяжно и жалобно. Ко мне повернулась эта огромная, размером с мою грудную клетку, голова, чтобы заглянуть мне в глаза. И в этом волчьем взгляде был лишь янтарь и незнакомец, но при этом взгляд не был волчьим. В нем читалась боль потери, понимание, что потерян тот, кто лежал на соседнем столе.

Один из людей в белых халатах взялся отключать мониторы. Тревожный сигнал пошел на убыль. За исключением звона в моем не слышащем ухе, в комнате было мертвенно тихо. И вот все начали двигаться. Врачи и медсестры начали стягивать вещи с тела Циско. Он лежал на спине, с закрытыми глазами. Я еще помнила кусок позвоночника в ране на его горле, которая теперь была прикрыта. Он мог вылечиться, но не успевал.

Джамиль поднялся на свои покрытые мехом ноги и положил одну из когтистых рук на волка позади себя.

–Нам стоит пойти поесть.

Один из врачей помог Лиллиан встать на ноги. Она казалась более потрясенной, чем Джамиль, но я не была уверена, что хоть кто-то хоть когда-то пытался вызывать ее зверя подобным образом. Джамиль же не раз попадал по другую сторону в разборках Ричарда.

–Пойдемте с нами, Лиллиан, - предложил он, и звук из его волчьей пасти прозвучал странным, произнося это сдвоенное «Л».

Она кивнула и приняла руку, которую он ей предложил. Темноволосый человек, выключивший сигнал монитора сказал:

–Мы позаботимся об остальных пациентах, Лиллиан.

Ее собственный голос показался мне высоким и гортанным.

–Спасибо, Крис.

Троица вышла вместе, дабы привести себя в порядок.

–Почему он умер? - спросила я.

–Он истек кровью раньше, чем его тело смогло восстановиться, - объяснила Черри.

–Я видела, как вы, ребята, выживали и после худшего, - заметила я.

–Ты слишком много общаешься с представителями псовых, Анита, - ответила Черри. - Не все мы восстанавливаемся так же быстро, как Мика или Ричард. - Она поправляла капельницы на высокой металлической стойке. Она взялась за колесико, и жидкость начала капать.

–Ждешь, когда я усну? - спросила я.

–Да, - ответила она.

–Тогда мне стоит сделать один звонок по телефону до того, как наступит этот момент.

–Не навредишь ли ты себе? - она сказала это полу вопросом полу утверждением.

–Нет, вряд ли. Это больно, но навредить я себе вряд ли смогу.

–Но боль появится, - ответила она, - когда это произойдет, ты будешь молить о болеутоляющем.

Я кивнула, сглотнула и кивнула снова.

–Я знаю, но у нас все еще остается вопрос с Хозяином Соледад, который спит где-то там и нам все еще нужно, что его сон стал мертвым.

–Ты сейчас неспособна на убийство хоть какого-то вампира, - возразила она.

–Я знаю, но Тэд Форрестер способен.

При упоминании его альтер эго Эдуард обернулся. Его рука лежала за лбу Питера, будто он был совсем маленьким мальчиком, а Эдуард заботливо зашел подвернуть ему одеяло перед сном.

–Ты мне нужен, чтобы я смогла привести ордера в исполнение, - ответила я на его взгляд.

Он кивнул. Его глаза не были холодными, они были наполнены гневом. Я не привыкла видеть такой жар в его взгляде, Эдуард был очень хладнокровным, но сейчас в его взгляд при желании мог бы прожечь во мне дыру.

–Как Питер? - спросил он у Черри.

–Теперь, когда он отключился, мы залатаем его. Так что скоро он будет в полном порядке.

Эдуард взглянул на меня.

–Я убью этих вампов для тебя.

–Мы убьем его для тебя, - раздался голос Олафа от двери. Он должно быть подошел совсем недавно и слышал только последние комментарии. Я не слышала, как он вошел, плохой признак. Нет, не страшно, что я не услышала Олафа, страшно, что на его месте мог быть кто-то чужой. Я доверяла Эдуарду свою безопасность в гораздо более серьезных ситуациях, но обычно я все таки не расслабляюсь. По всему выходило, что сегодня не мой день.

Тупая боль в моем животе начала переходить в приступы острой. Это были первые признаки того, что скоро заболит в полную силу. Я взглянула на свое тело, тут уж я ему помочь не смогу. Черри прикрыла мне глаза рукой, поворачивая мое лицо к своему.

–Не смотри. Ты будешь спать. Доктор осмотрит тебя. А когда ты проснешься, тебе будет лучше. - Она улыбнулась мне своей милой улыбкой, а в глазах читалось, насколько часто она ею пользуется.

Когда Черри научилась так смотерть?

Кто-то принес сотовый телефон. Я набрала номер Зебровски. Региональная Группа Расследований Противоестественных Преступлений, РГРПС, был теми, кого мне следовало позвать, и мне следовало бы попросить к телефону Лейтенанта Рудольфа Сторра, но я чувствовала себя не настолько хорошо, чтобы препираться с Дольфом на тему, кто монстр, а кто нет. Зебровски ответил своим обычным тоном:

–Зебровски слушает.

–Это Анита, - сказала я.

–Блейк, кто умер? - Была в его голосе какая-то насмешка, предвещающая обычные его попытки поддразнить меня. Но сегодня у меня на это не было времени.

–Меня вот-вот начнут латать, так что не задерживай.

–Что случилось? - Дразнящие нотки полностью исчезли из его голоса.

Я изложила ему самую короткую версию того, что тут произошло. Естественно я утаила от него некоторые моменты, рассказала самое важное, что двое вампиров, возможно, еще и некоторое количеств их слуг, скрывались под масками местных вампиров, пытаясь заставить нас убить нескольких гражданских.

–Они скорее всего решили, что я уже у них на хвосте, потому что послали одного из подвластных им оборотней убить меня.

–Насколько сильно ты ранена?

–Сегодня я вне охоты.

–Чего же ты хочешь от меня?

–Мне нужен ты, чтобы обеспечить оцепление вокруг отеля. Еще ты мне нужен, чтобы удостовериться, что они оттуда не выберутся.

–Разве они не мертвы, или это игра слов?

–Они должны бы, но после встречи с их слугой, я в этом не очень уверена. Позвоните в Мобильный Резерв, если что-то пойдет не так, то вам нужна будет серьезная огневая мощь.

Доктор Крис подошел, чтобы напомнить мне о времени. Он был не выше шести футов, но казался очень высоким, потому что был очень худым, одним из тех мужчин, которые будто бы вообще не обладали мышцами. Я бы назвала его изящным, если бы он был девушкой.

–Отключите телефон, Анита. Я должен осмотреть ваши раны, - сказал он.

–Я почти закончила, - ответила я.

–Что? - переспросил Зебровски.

–Здесь доктор. Он хочет, чтобы я выключила телефон.

–Скажи мне, кто будет прорабатывать твои ордера, и можешь послушаться доктора. Тебе надо успеть вылечиться к тому моменту, когда у меня будет барбекю. Я наконец добился т жены разрешения для тебя привести обоих твоих сожителей. Не заставляй мой дар убеждения работать в пустую.

Я почти рассмеялась, но потом передумала, потому что это могло бы повредить рану. Разбередить ее.

–Я приложу все усилия.

–Отключайся, Анита, - повторил доктор Крис.

–Ордера будут у Тэда Форрестера, - сказала я.

–Мы не знали, что он в городе.

–Он только успел добраться до меня.

–Забавно, но как только он появляется в городе, все сразу становится с ног на голову.

–Обычно я зову его тогда, когда уже все летит к чертям, Зебровски, ты полностью запутался в причинах и следствиях.

–Да что вы говорите.

–Он - федеральный маршал, как и я.

Рука пыталась вырвать у меня телефон. Доктор Крис был ликантропом, но все еще пытался… По крайней мере я чувствовала, как высвобождается его энергия.

–Это врач Аниты, ей надо идти. Я передам второму маршалу. Вы оба ведете хорошую игру. Я собираюсь вернуть ее вам к вечеру, - он заколебался, - она будет просто великолепна. Да, гарантирую. Теперь позвольте мне заняться пациенткой. - Он вручил трубку Эдуарду. Эдуард «надел» своего Тэда Форрестера и ответил голосом хорошего парня:

–Сержант Зебровски, это Тэд Форрестер.

Доктор Крис отогнал Эдуарда подальше, так что теперь я не могла расслышать, что он говорил. Доктор прошелся рукой по регулятору капельницы и сказал:

–А теперь вы уснете, миз Блейк. Доверьтесь мне, так вы получите гораздо больше удовольствия от осмотра.

–Но…

–Не сопротивляйтесь этому, миз Блейк. Иначе вам будет больно. Вы должны позволить кому-то другому поохотиться на вампиров за вас сегодня.

Я начала говорить еще что-то, вероятно спорить, но я не успела закончить мысль. Еще минуту я разглядывала доктора Криса, а в следующую была пустота. Мир стал монотонным.

Глава 34

Я проснулась, чувствуя себя хорошо. Я поморгала, глядя на потолок, который я уже где-то видела. Это не была та же комната, в которой я была в последний раз, когда была в сознании. Эта комната не была выкрашена в белый цвет, и по потолку тянулись трубы. Трубы… это что-то должно было значить, но я все еще не могла нормально соображать.

–Она приходит в себя, спасибо Небесам за их терпение к моим мольбам…

Я знала, кем был говоривший прежде, чем он появился возле кровати.

–Реквием. - Улыбнулась ему я и потянулась к нему правой рукой, поскольку левая была утыкана иголками. Попытка дотянуться до него разбудила боль в моем животе, но не это было худшим. Это заставило меня задуматься, насколько долго я была без сознания, и какие наркотики сейчас проникали в мою кровь через иглу капельницы. Реквием взял меня за руку и склонился над нею, чтобы запечатлеть на ней свой поцелуй. Я была очень рада видеть его. Черт, я была счастлива видеть любого.

–Я не знаю этой цитаты, - заметила я.

–Это слова никому неизвестного монаха, - ответил он.

–Извини, я все еще немного не в себе, - сказала я.

Он прижал мою руку к своей груди под плащом. Его синие, очень синие глаза блестели ярким сиянием.

–Нам грустный мир приносит дня светило -

Лик прячет с горя в облаках густых.

Идем, рассудим обо всем, что было.

Одних - прощенье, кара ждет других.

Но нет печальней повести на свете,…

–Чем повесть о Ромео и Джульетте. - Закончила я вместе с ним.

Он рассмеялся, и его лицо преобразилось из холодной красивой маски во что-то более реальное, более человечное.

–Тебе надо чаще смеяться, тебе очень идет, - заметила я.

Смех растворился в двух кровавых слезинках, тронувших белое совершенство его щек, будто радость ушла вместе с этими маленькими капельками, и к тому моменту, когда они исчезли у него под подбородком, его лицо снова стало холодной маской печальной красоты.

Я была счастлива держать его за руку. Счастлива прикасаться к кому-то, о ком я заботилась, но было что-то в его сине-зеленых, как океан, глазах, что заставило меня отдернуть руку назад. У меня были и другие любовники, которые смотрели на меня таким взглядом, каким смотрел Реквием, но в его случае мне казался такой взгляд незаслуженным, будто наши отношения еще не перешли за эту черту. Он был Реквиемом, но не был человеком, который с юмором относился ко всему, нет, он определенно не любил спектакли.

–Где Жан-Клод?

–Ты ждала, что он будет сидеть у твоей постели?

–Возможно.

–Он и Ашер заняты сейчас в другом месте, вместе. Меня оставили здесь, чтобы я удержал тебя от необдуманных поступков, и не дал тебе помешать им сделать то, что они собирались.

Я уставилась на него. Интересно, это было сделано специально? Он пытался нарочно заставить меня засомневаться в них? Я только что чуть не умерла, я все еще была обвита кучей трубок, иметь их всех, но я спросила:

–Ты хочешь сказать, что они там занимаются сексом, и это для них важнее, чем я?

Он уставился в пол, я думаю, это была попытка показаться скромным.

–Они ушли отсюда вместе и оставили меня, чтобы я удержал тебя. Я думаю, что все говорит само за себя.

–Тебе действительно нет смысла разыгрывать скромника со мной, Реквием. Тебе это плохо удается.

Он выдал мне взгляд своих синих-синих глаз с зеленоватой волной по краю радужки. В эти глаза можно было окунуться, плыть в них и утонуть. Я отвела глаза от его пристального взгляда. Обычно он не доставлял мне проблем, но сейчас я была слаба и ранена, да и настроение было не то.

–Моя вечерняя звезда, ты мыслишь слишком грустно. Позволь нам радоваться тому, что ты жива, что все мы живы.

Теперь у меня в голове было еще больше вопросов. Возможно, будь тут Жан-Клод, он смог бы на них ответить.

–Питер в порядке?

Его лицо стало непроницаемым, даже глаза были отстраненными.

–Он в одной из соседних комнат.

–С ним все хорошо?

–Он выздоравливает.

–Мне не нравится, как ты мне это говоришь, Реквием.

Я услышала, как открылась дверь, и раздался мужской голос:

–Боже, какой ты мрачный ублюдок.

Грэхэм шагнул в комнату.

Я наблюдала за ним, сверяя свои ощущения от тени Арлекина, когда он владел им, владел моим умом и навязывал мне интерес к нему. Он нацепил свою обычную улыбочку. Его собственное я, а не сварливая чертова копия.

–Ты носишь крест? - спросила я.

Он вытянул из-под рубашки цепочку, на конце которой болтался кулончик с крошечным Буддой. Я уставилась на него.

–Ты буддист?

–Да.

–Ты постоянно ввязываешься в насилие, ты не можешь быть буддистом, - сказала я.

–Это лишь значит, что я плохой буддист, но это все еще остается моей культурой, в которой я был воспитан и я действительно верю в этого тучного парнишку.

–Ты ведь знаешь, что это сработает, только если ты будешь верить в концепцию религии? - просила я.

–Я могу задать тебе тот же вопрос, Анита.

Это комплексы или нет?

–Прекрасно, но я ни за что не подумала бы, что ты буддист.

–Мои родители ни за что меня бы не поддержали, но когда Клаудия попросила всех запастись священными предметами, я решил не пытаться пробовать религию, в которую не верю. - Он потряс крошечным Буддой перед моим носом. - Вот в это я верю.

–Отлично, это очень упрощает работу, - кивнула я.

Он усмехнулся мне.

–Для начала дадим выздороветь Питеру, ведь он человечески медленно восстанавливается.

–Насколько сильно он ранен?

–Не настолько, насколько была ранена ты, но он поправляется не так быстро.

Грэхэм подошел и встал возле Реквиема. Он все так же был одет в красную футболку и черные брюки, но теперь это меня не волновало. Грэхэм отвечал на вопросы охотнее Реквиема. Он казался так же самим собой, а вот вампир был менее реален даже для самого себя.

Я хотела спросить о себе, насколько быстро у меня затягиваются раны, но я больше хотела знать о Питере. Не было нужды спрашивать о себе. Ведь чувствовала я себя удивительно хорошо.

–А теперь я спрошу еще раз и хочу получить прямой ответ: насколько сильно ранен Питер?

Грэхэм вздохнул.

–Он выкарабкался, наложили много швов, доктор даже потерял счет им. Он будет жить, с ним все будет хорошо, и у него теперь будет куча украшающих мужчину шрамов.

–От дерьмо! - выругалась я.

–Расскажи ей об остальном, - сказал Реквием.

Я впилась взглядом в Грэхэме.

–Да, уж расскажи мне обо всем остальном.

–Я как раз подбирался к этому. - Он бросил недружелюбный взгляд на вампира. Реквием слегка поклонился и попятился от кровати.

–Тогда тебе стоит добраться таки до сути, Грэхэм, - поторопила его я.

–Врачи хотят дать ему возможность не заразиться ликантропией.

–Ты говоришь о прививке, которую они предлагают обычно?

–Нет, нечто совершенно новое. - Он выплюнул это «совершенно новое», как нечто неприятное.

–В каком смысле новое?

–Сент-Луис - один из группы городов, где проводятся такие эксперименты.

–Они не могут ставить на нем опыты, он несовершеннолетний.

–Несовершеннолетний? - он удивленно посмотрел на меня. - Я думал, Питеру есть восемнадцать.

Дерьмо, подумала я. Очевидно, личность Питера Блэка держалась в секрете.

–Да, я видимо немного не в себе.

–Если ему есть восемнадцать, тогда он может разрешить им проделать это с собой. - Грэхэм посмотрел на меня с иронией, будто хотел спросить, почему я считала, что Питеру нет восемнадцати.

–На что именно он должен дать разрешение? - спросила я.

–Они хотят попробовать на нем новую вакцину.

–Я уже говорила, что они годами предлагают эту вакцину, Грэхэм.

–Не эту, которую они предлагали студентам колледжа. Не та партия, из-за которой десятки детишек высокопоставленных особ покрылись в одночасье мехом лет десять назад. - Он сказал это, не упомянув Ричарда, который был одним из тех студентов. Я задалась вопросом, а знал ли вообще Грэхэм. Поскольку это было не мое дело, я решила не уточнять.

–Вакцина подразумевает, что в ней есть некоторое количество вируса, а ликантропию практически невозможно убить, - заметила я.

–Ты когда-то проходила вакцинацию? - спросил он.

Я улыбнулась.

–Нет.

–Большинство людей не станет добровольно подписываться на такое, - заметил он.

–Да, есть такой закон, который будоражит весь Вашингтон, штат Колумбия, о том, чтобы сделать прививку от ликантропии обязательной для всех подростков. Они утверждают, что теперь она безопасна.

–Да, есть такое требование, - лицо Грэхэма красноречиво отразило, что он думает по поводу этого «требования».

Я покачала головой и, видимо, слишком сильно пошевелилась, потому что живот откликнулся приступом боли. Как бы хорошо я себя ни чувствовала, но я все еще не была в полном порядке. Я глубоко вдохнула, выдохнула, стараясь не двигаться лишний раз. Теперь мне было гораздо лучше.

–Но Питер уже подвергся нападению. Прививка может дать эффект только до нападения.

–Она хотят дать ему живой вирус.

–Что? - переспросила я.

–Да, - подтвердил Грэхэм.

–Но ведь он уже заражен, независимо от того, введут ему вирус или нет.

–Не совсем, если не вводить тигриную ликантропию, - уточнил Грэхэм.

–Есть теория, что если человек в один и тот же день подвергается нападению двух разных видов оборотней, то они между собой уравновешиваются и убивают друг друга. И вот перед вами здоровый человек.

–Но это еще не точно, что он заразился тигриным штаммом, - возразила я.

–Нет, большинство кошачьей ликантропии гораздо сложнее подхватить, чем волчью.

–Ты не понимаешь, нельзя достоверно распознать кошачью ликантропию в крови человека в течение семидесяти двух часов с момента нападения. Если у него нет штамма тигра, а они дадут ему вакцину, то он все равно заразится. Не тигром, так кем-то еще, - настаивала я.

–В том-то и проблема, - протянул Грэхэм.

–В тот-то, - поддразнил его Реквием.

–Я пытаюсь расширять свой словарный запас и ты, вместо того, чтобы смеяться, мог бы мне и помочь, - Грэхэм посмотрел на него весьма недружелюбно.

Реквием поклонился, изящно, отведя одну руку в сторону для баланса. Казалось, будто эта рука просто жить не может без шляпы с пером, так что жест был каким-то незаконченным, будто для его полноты не хватало соответствующего костюма.

Он выпрямился.

–Я прошу прощения, Грэхэм, но ты прав. Я действительно очень рад твоим стараниям и успехам. Эта выходка была грубой, так что прошу меня извинить.

–И почему, когда ты извиняешься, нет ощущения, что ты действительно попросил прощения? - спросил Грэхэм.

–Давайте вернемся к нашим проблемам, мальчики, - прервала я их. - Так что там с Питером?

–Тэд Форрестер - федеральный маршал, - он произнес эту фразу, будто она все объясняла, будто сказал «Супермен, Стальной человек», - с ним. Он старается помочь ему с решением.

–Но он хочет выздороветь, и вакцина дала бы ему такой шанс.

–Как я уже сказал, это новинка, - пожал плечами Грэхэм.

–Это экспериментальная вещь, - заметила я.

–И это тоже, - кивнул он.

–Какая ликантропия в вакцине? - спросила я.

–Они не говорят, но это скорее всего какая-то из основных кошачьих ликантропий, но точно не тигр.

–Будем надеяться, что нет, - сказала я. - Они производят вакцину большими партиями. Неужели нельзя было промаркировать флаконы?

Грэхэм посмотрел на меня, будто увидел впервые.

–Ты не упомянул, что будет, если ему дважды дадут штамм тигра? Я думаю, что ничего страшного. Просто тогда он точно будет именно тигром.

–Да. Все уже спрашивали их, что это будет за кошка? - Взгляд Грэхэма ясно дал мне понять, что при нем никто ни разу не спросил. Я посмотрела на Реквиема

–Я был тут, как мне и было велено. Мальчика я не видел.

–Грэхэм, пойди и спроси у Тэда то, что я хочу знать.

Грэхэм не спорил. Он кивнул и вышел. Хороший мальчик.

Теперь я точно знала, где нахожусь. Над нами была больница, а более низкие ее уровни и подвал были переоборудованы для содержания выживших после нападения ликантропов, жертв вампиров, которые предположительно должны были подняться, и просто помещений для оборотней, которые не могли себя контролировать. В противном случае им светила поездка в «принудительную безопасную лечебницу». АКЛУ собиралась подать прошение в Верховный суд о том, что «безопасные лечебницы» нарушают права граждан. Туда помещали любого, кто давал согласие на это и достиг восемнадцатилетнего возраста. Они обещали вас освободить, как только вы научитесь управлять своими новыми способностями, но так или иначе все, кто туда попал, уже никогда не выходили на свободу. Большинство больниц имели изоляторы для ликантропов и вампиров, в которых принимали раненых, но это было место на самый крайний случай. Как, черт возьми, получилось, что мы тут оказались?

–Реквием, - позвала я.

Он подошел к кровати, и его плотно запахнутый плащ двигался вокруг него. Виден был только бледный проблеск лица.

–Да, моя вечерняя звезда?

–Почему каждый раз оно звучит с все большим сарказмом?

Он моргнул, так что его яркие глаза на мгновение погасли.

–Я постараюсь следить за своей интонацией, потому как не подразумеваю под своими словами ничего, что выходило бы за рамки простого обращения. - На сей раз он говорил мягко, романтично. Это мне тоже не нравилось. Но я не сказала этого вслух. Я буду жаловаться потом, когда вытащу из него все, что мне хотелось знать.

–Один раз я уже спросила, где Жан-Клод. Теперь я спрашиваю снова. Где он и что он делает?

–Ты не можешь его ощущать?

Я задумала и отрицательно покачала головой.

–Нет, сейчас не могу. - Страх поднялся во мне, как пузырьки в бутылке с шампанским. Должно быть, это отразилось на моем лице, потому что Реквием взял меня за руку.

–С ним все в порядке, но он закрывается, чтобы Арлекин не смог воздействовать ни на тебя, ни на вашего Царя волков.

–Значит их больше, чем двое, - констатировала я.

–Почему ты решила, что их всего двое.

–Этих двоих я видела, - ответила я.

–В каком смысле видела?

Снова мне не понравился его вопрос и то, как он это спросил.

–А это имеет какое-то значение?

–Возможно, нет, а может и да, Жан-Клод чувствует более двух представителей на нашей территории.

–Я удивлена, что Жан-Клод в состоянии защитить нас всех, - сказала я. Рука Реквиема напряглась на моей руке.

–Как и все мы, - ответил он и убрал руку, спрятав ее под своим плащом.

–Расскажи мне, что я пропустила. Как долго я была без сознания?

–Сейчас вечер того дня, когда тебя ранили. Ты была без сознания под действием лекарств всего несколько часов.

–Несколько часов, не дней? - переспросила я.

–Не дней.

Я положила руку на живот, и боли, которая должна была бы быть, не было. Я приподняла больничную рубашку, в которую меня одели. Но заколебалась, обернувшись на мужчину. Он был моим любовником, но… было что-то в Реквиеме, что заставляло меня чувствовать себя при нем не комфортно. Мика, Натаниэл, Жан-Клод, Ашер, даже Джейсон, не стали бы помехой тому, что я собиралась сделать. Ричард возможно тоже попал бы в список. Но присутствие Реквиема заставило меня остановиться.

–Осмотри свою рану, Анита. Я не буду смущен видом твоей наготы. - Сказал он так, будто я уже оскорбила его. Поскольку он был старым вампиром, наличие эмоций в его голосе могло значить две вещи: либо он позволил мне понять, что чувствует, либо он был настолько расстроен, что не мог справиться со своими чувствами.

Я нашла компромисс. Я подняла рубашку и натянула одновременно простыню на нижнюю часть своего тела.

–Я не животное, Анита. Я в состоянии вынести вид твоего обнаженного тела и не отреагировать. - Гнев и презрение, вот что было в его голосе, но зато я теперь точно знала, что это потеря контроля.

–Я никогда не сомневалась в твоем самоконтроле, Реквием, но повода показывать тебе мою наготу, пусть и случайно, просто нет. Мне нужно посмотреть на свое тело и понять, что же там такое с этой раной. Я не собираюсь устраивать грандиозное представление из этого или добавлять всему этому романтические нотки.

–Разве это было бы грандиозным представлением, если бы здесь присутствовал еще и Жан-Клод?

–Жан-Клод сконцентрировался бы на деле, а романтику оставил бы на потом.

–Он настолько хладнокровен?

–Он очень практичен, - ответила я. - А я ценю это в людях.

–Я знаю, что не нравлюсь тебе, моя вечерняя звезда. - И опять голос был полон эмоций.

Я сделала единственное, что могла: я его проигнорировала. У меня были розовые шрамы, там, где она держалась за меня. А на заживление тех ран нужны были недели. Я повела пальцами по шрамам и почувствовала гладкую, свежую кожу.

–Сколько прошло часов? - спросила я.

–Сейчас девять вечера.

–Т.е. всего десять часов. - Я говорила нерешительно, не веря ему.

–Вообще да.

–Такие раны зажили за десять часов?

–По всей видимости да, - ответил он. В его голосе все еще чувствовалась злоба, но ее было уже меньше.

–Но как?

–Я должен был бы сказать:

Горацио, есть в этом мире вещи,

Что философии не снились и во сне.

(перевод Виталий Рапопорт - прим. переводчика)

Или мне ответить, что я не знаю?

–«Я не знаю» меня вполне устроит, но по крайней мере я знаю, что это цитата из «Гамлета». А теперь расскажи мне, что случилось, пока я была под лекарствами?

Он скользнул к кровати, чуть искривив губы в легкой улыбке.

–Твои друзья убили вампира из «Арлекина», пока та спала. Хотя тот высокий, Олаф или Отто, жаловался, что она уже была мертва, когда они прибыли на место. Ему хотелось, чтобы она корчилась в процессе.

Я вздрогнула и опустила рубашку. Я постаралась проигнорировать описание действий Олафа и сконцентрироваться на деле.

–Умереть должны были двое.

–Ты спокойно реагируешь, - заметил он. - Ты признаешься, что подослала убийц к вампирам «Арлекина».

–Допустим, черт возьми, что да.

–Жан-Клод связан по рукам и ногам законами Совета. Теперь «Арлекин» в праве убить всех нас за то, что ты сделала.

–Если от них не было черной маски, то мы убили их в качестве самообороны, что значит смертный приговор как раз для них, а не для нас.

–Кто сказал тебе об этом?

Я раздумывала, сказать ему сейчас, или вообще не говорить, но наконец пожала плечами и сказала:

–Бель Морте.

–Когда Красивая Смерть говорила с тобой?

–Она приходила ко мне в видениях.

–Когда?

–Когда мы трое умирали. Она помогла мне накормить нас достаточным количеством энергии, чтобы мы выжили.

–Но почему она не помогла Жан-Клоду?

Если бы спросил сам Жан-Клод, я бы сказала правду. Реквием обычно и сам был не подарок. Я не была уверена, что Бель будет в восторге, узнай она, что я обсуждаю с кем-то наши беседы.

–А почему обычно Бель что-то делает или не делает?

–Ты лжешь. Она назвала тебе причину.

Прекрасно, он знает, что я лгу.

–Оборотни говорят, что я не выдаю свою ложь ни запахом, ни температурой тела, даже дыхание не меняется.

–А я не запах ловлю и не прислушиваюсь к твоему телу, Анита. Я просто чувствую ложь. Почему ты не говоришь мне правды?

–Сначала я расскажу Жан-Клоду, и если он сочтет нужным рассказать остальным, ты узнаешь правду.

–Т.е. у тебя есть от меня секреты.

–Ты знаешь, Реквием, в последнее время произошло столько всего неприятного, а теперь еще и ты кажешься скорее заинтригованным, чем задетым.

Он кивнул.

–Я чувствую кого-то сегодня, как и тогда, вечером, в кабинете Жан-Клода.

–Тогда на нас воздействовали, - заметила я.

–Но нет такого священного предмета, который я мог бы носить, моя вечерняя звезда, нет ничего, что защитило бы меня от «Арлекина».

–Они воздействуют на тебя прямо сейчас?

–Нет, но они показали мне кое-что обо мне самом, и теперь я не очень уверен в себе.

–Ты сам не свой, Реквием.

–Я сам не свой? - переспросил он, и снова в его голосе было слишком много интонаций. Мне захотелось позвать назад Грэхэма или кого-нибудь еще. Реквием понимал, что они засели в его голове, но держу пари, что Арлекин играл с ним прямо сейчас.

Он скинул свой плащ и отбросил его на пол позади себя. Я видела у него подобный жест в его выступлении в «Запретном плоде» ближе к концу его номера. Он был одет в серые брюки и васильково-синюю рубашку, которая подчеркивала его и без того синие глаза. Я изучила пару этих синих глаз. Они были потрясающими, из-за них за ним Бель так хотела заполучить его в свою коллекцию голубоглазых любовников. Он отбросил свои темные волосы за спину.

–Я не перешел бы на сторону врага в любом деле, моя звезда. Если бы ты только любила меня так же сильно, как я люблю тебя, ничто не имело бы значения.

–Грэхэм! - позвала я. Это не было воплем, но было очень к нему близко. Действительно ли я испугалась? Да, немного. Возможно, я смогла бы воспользоваться своей некромантией, чтобы вытолкнуть Арлекина из Реквиема, но в последний раз такая попытка чуть не закончилась моей смертью. Мне хотелось сначала зализать раны от предыдущего нападения, прежде чем нарываться на новое.

Дверь распахнулась, но это был не Грэхэм. Это был даже не Эдуард. Это был Дольф, лейтенант Рудольф Сторр, глава Региональной Группы по Расследованию Противоестественных Событий, и мой параноидальный наставник в мире монстров. Вот дерьмо.

Глава 35

Реквием даже не обернулся.

–Оставь нас. - Только и сказал он. Но он сказал это тем особым вампирским голосом, которым некоторые из них могу очаровывать вас, заставить вас смутиться.

Я видела, как полыхнул крест на шее у Дольфа. Он сиял ореолом вокруг тела Реквиема. Я видела Дольфа, возвышающегося поверх головы Реквиема на те самые восемь дюймов, которых не хватало в росте вампа. Взгляд на лице Дольфа мне не понравился.

–Он мой друг, Дольф, и он под влиянием другого вампира. - Мой голос звучал более уверено, чем до того, как я позвала Грэхэме. Но взгляд Дольфа меня пугал.

–Вампиры не могу воздействовать своей силой друг на друга, - возразил Дольф. Я заметила движение его рук и уже заранее знала, что увижу пистолет в его руке, еще до того, как он начал обходить вампира. Он двигался так, чтобы было удобно выстрелить в любой момент, но старался не рисковать попасть в меня. Его кресс все так же светился, но не настолько ярко, в конце концов, действительно плохой вамп не был сейчас в комнате.

–Клянусь тебе, Дольф, эти вампиры на такое способны. Реквием во власти одного из них.

–Ты считаешь, со мной происходит именно это? - спросил Реквием, смущенно.

–Он вампир, Анита. Он и есть плохой парень.

–Они затуманили твой разум, Реквием, - сказала я, обратившись к нему.

–Не трогай, - приказал Дольф и указал пистолетом на меня.

Рука Реквиема легла на мою, его кожа была прохладной, будто он еще не питался сегодня. Но он питался, я чувствовала это своей силой.

–Если ты сейчас в него выстрелишь, когда он подвержен влиянию другого вампа, это будет убийством, Дольф. Он не сделал ничего такого. - Я потянулась своей собственной силой, моей некромантией, и попробовала «посмотреть» в Реквиема. Если меня, как в прошлый раз, отбросит через всю комнату метафизическим ударом, то Дольф обвинит в этом Реквиема и выстрелит.

–Ты та, кто учил меня, что если мой крест светится, значит они пытаются на меня воздействовать.

–Они воздействуют и на тебя, и на Реквиема. Они пытаются играть с вами обоими.

–На мне все еще крест, Анита, мой разум действительно принадлежит только мне. Ты же мне об этом и говорила. Или ты стала забывать о правилах охоты на монстров, когда начала трахаться с ними?

Я старалась его не оскорбить.

–Послушайся, Дольф, пожалуйста. Они читают твои мысли. - Я распростерла свою силу над Реквиемом, проведя по нему, как щеткой, чего раньше никогда не делала. Я чувствовала силу, чувствовала ее знакомый вкус. Это была Марсия. Если мы все выживем, я спрошу у Эдуарда, почему он забыл о ней. Но это было похоже на призрака, ее сила расступилась перед моей. Она бросила его, оставила его тело. Возможно она не хотела рисковать получением очередного метафизического нокаута. Реквием покачнулся, и только моя рука не дала ему упасть.

–А теперь отойди от нее, - упорствовал Дольф.

–Плохой вамп ушел, Дольф, - сказала я.

–Дайте мне мгновение, лейтенант, и я уйду. Я не очень хорошо себя чувствую. - Сказал Реквием. Он старался отвернуться от кресса, который все еще пылал мягким, устойчивым светом. Он пылал не из-за Реквиема.

Эдуард медленно заглянул в приоткрытую дверь. У него за спиной маячил Олаф.

–Эй, лейтенант, тут что, продолжение?

–Этот вамп пытается на меня воздействовать, - голос Дольфа был очень низким, полным злости, будто он сдерживался только предохранителем, надави чуть сильнее, и оно рванет. Он держал пистолет, стоя в двуручной стойке, который казался в его руках странно маленьким.

–Анита, - позвал меня Эдуард.

–Реквием теперь чист. Вампы пытались с ним играть, но сейчас уже все позади.

–Лейтенант Сторр, у нас нет ордера на этого вампира. Если вы его убьете, это будет именно убийство. - Голос Эдуарда был голосом рубахи-парня, приятным, примирительным, но в голосе чувствовалось, что он пытается извиниться за то, что не все вампы были убиты.

Эдуард и Олаф наконец вошли в комнату. Эдуард был безоружным. Но в комнате и без него оружия хватало. У меня возникла идея.

–Дольф, этот вамп воздействовал на меня в то время, пока на мне был крест. Она гораздо сильнее, чем кажется. Ты ненавидишь вампиров, и она использует твою ненависть. Реквием завидует Жан-Клоду, и она тоже использовала его чувства.

–Со мной все в полном порядке, - возразил Дольф.

–Вы собирались выстрелить в невооруженное гражданское лицо, - напомнил Эдуард тоном пай-мальчика. - Это хорошо, лейтенант, или плохо?

Дольф нахмурился, и пистолет в его руках дрогнул.

–Он не гражданское лицо.

–Хорошо, тут я с вами согласен, - кивнул Эдуард, - но юридически он - гражданское лицо. Если вы его убиваете, то вы попадаете под обвинение. Если вы спустите курок, то фактически нарушите закон, не так ли? Потерять значок, благодаря которому можно спасти стольких несчастных от поедания вампирами. Это так необдуманно. - неприятные нотки в голосе Эдуарда становились все четче по мере того, как он говорил это. Вместе с тем он продолжал продвигаться к центру комнаты. Он махнул Олафу, чтобы остался у двери, затем подошел ближе к Дольфу.

Дольф, казалось, даже не заметил этого. Он продолжал стоять там, смущенный, будто пытался понять, что же именно он не слышит в словах Эдуарда. Его крест продолжал светиться. Дольф потряс головой, будто пытался отбросить какую-то навязчивую мысль. Он взглянул на свой пистолет, теперь уже опущенный дулом в пол. Крест перестал светиться, будто и не делал этого вовсе. Это было так, будто Марсия лишилась всех своих сил, которые и заставляли светиться освященный предмет.

Долф взглянул на Эдуарда.

–Теперь я в порядке, маршал Форрестер.

Эдуард нацепил улыбку Тэда и сказал:

–Если вы не возражаете, лейтенант, я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если вы покинете помещение.

Дольф кивнул, затем поставил пистолет на предохранитель и вручил его Эдуарду. Эдуард изобразил удивление. Я не пыталась скрыть шок, который я испытала. Ни один полицейский не отдаст добровольно свой пистолет, тем более Дольф. Эдуард взял оружие.

–Вы все еще чувствуете себя хорошо, лейтенант Сторр?

–Да, сейчас я в полном порядке, но этот вампир может однажды и заглушить мой крест. Я почти выстрелил в него. - Он указал пальцем на Реквиема. - Я хотел бы поговорить наедине с маршалом Блейк.

Эдуард с сомнением посмотрел на него и сказал:

–Я не уверен, что это хорошая идея, лейтенант.

–Мы должны поговорить. - Дольф посмотрел на меня.

–Не наедине, - отозвался Реквием.

Дольф даже не повернулся к нему, но посмотрел на меня своим хмурым, тяжелым взглядом.

–Анита.

–Дольф, эта вампирша хочет меня убить. Даже без оружия ты сильнее меня. Я за то, чтобы кто-нибудь присутствовал при нашем разговоре.

Он ткнул пальцем в Реквиема.

–Но не он.

–Хорошо, но кто-нибудь обязательно.

Он взглянул на Эдуарда.

–Вы, кажется, чувствуете то же, что и я, работая с ними.

–Они не среди моих любимчиков, - ответил Эдуард, хотя интонации пай-мальчика слегка поизносились.

–Прекрасно, значит останетесь вы. - Он взглянул на Олафа и на людей в прихожей за его спиной. - Останется только маршал.

Эдуард что-то тихонько сказал Олафу, который кивнул в ответ и закрыл дверь.

–Нет, вампиров тоже удалить, - распорядился Дольф.

–Его зовут Реквием, - заметила я.

Реквием сжал мою ладонь и улыбнулся одной из своих редких улыбок.

–Я не реагирую на такие вещи, моя вечерняя звезда, по крайней мере от людей. - Он послал мне воздушный поцелуй, поднял свой плащ с пола и пошел к двери.

Не раз желал

Я тихой смерти поступь полюбить,

Ее, бывало, ласково я звал

В ночи мое дыханье растворить.

Как царственно бы умереть

–Вы угрожаете мне? - спросил Дольф удивительно холодным тоном.

–Не думаю, - ответила я, - он тебе не угрожал.

–Тогда что он хотел этим сказать?

–Он цитирует Китса «Оду к соловью», как мне кажется, - ответила я.

Реквием обернулся ко мне и кивнул, почти поклонившись. Он продолжал смотреть на меня, и в этом взгляде было столько заинтересованности. Я встретила его взгляд, и мне потребовались все силы, чтобы его выдержать.

–Мне не интересно, что он цитирует, Анита. я хочу знать, что он хотел этим сказать.

–Что бы это значило, - начала я, встретившись с синим-пресиним взглядом Реквиема, - могу лишь предположить, что ему жаль, что ты не спустил курок.

Реквием поклонился, широким, театральным жестом накинув свой плащ. Это было изящное представление его тела, волос, всего его самого. Но это заставило мое горло сжаться и прошло спазмом по моему животу. Ранам это не пришлось по вкусу, и я вздрогнула.

Реквием запахнул плащ, накинув капюшон, оттеняя лицо. Он позволил мне еще раз взглянуть на его лицо, в его глаза, и сказал:

Предстала бледная как смерть

Мне воинская сила,

Крича: - La Belle Dame sans Merci

Тебя пленила!

(«La Belle Dame sans Merci» Джон Китс, перевод Сергея Сухарева - прим. Переводчика)

Дольф посмотрел на меня, потом на вампира. Реквием скользнул к двери - сплошь черный плащ и меланхолия. Дольф обернулся назад ко мне.

–Я не думаю, что ты ему так уж нравишься.

–А я не вижу в этом проблемы, - ответила я.

–Ему бы занавес, - заметил Эдуард, прислонившись к двери. Так он себя вел только тогда, когда играл в Тэда Форрестера.

–Что-то вроде того, - откликнулась я.

–Ты и с ним трахаешься? - спросил Дольф.

Я посмотрела на него взглядом, соответствующим вопросу.

–Это, черт возьми, не твое дело.

–Это да, - ответил он и посмотрел на меня тем взглядом, полным неодобрения.

Я впилась в него глазами, хотя крутой взгляд очень трудно изображать, лежа на больничной койке и увитой трубками. Это всегда заставляет вас чувствовать совершенно беспомощными. Трудно выглядеть устрашающе, когда чувствуешь себя больным и несчастным.

–Я сказала только то, что хотела сказать, Дольф.

–Ты всегда кидаешься в оборону, когда нужно просто ответить «да», - сказал он. Неодобрительный взгляд резко стал злым.

–Я всегда встаю в оборону, когда кто-то задает мне вопрос о том, кого я трахаю. Когда пробуют спрашивать, встречаюсь я с кем-то или тем более любовники ли мы. Попробуй быть повежливее. Это все так же не твое дело, но я готова ответить на все твои вопросы, если ты постараешься не поднимать эту тему.

Он втянул воздух и очень медленно выдохнул. Олаф был выше, но Дольф массивнее, крепче, сложенный так, как были сложены борцы старого образца еще до того, как они увлеклись боди-билдингом. Он прикрыл глаза и еще раз вдохнул. Выдохнул и сказал:

–Ты права. Да, права.

–Рада слышать, - ответила я.

–Так ты с ним встречаешься?

–Да, я с ним вижусь.

–И что же ты делаешь на свиданиях с вампиром? - Интересно, это был именно вопрос, или попытка пошутить.

–В общем-то то же самое, что и с любым другим парнем, за исключением некоторых по-настоящему захватывающих моментов.

Ему потребовалась секунда, и вот он уже уставился на меня. Сначала он попытался нахмуриться, но у него ничего не вышло, и он рассмеялся, покачав головой.

–Терпеть не могу то, что ты встречаешься с монстрами. Терпеть не могу то, что ты с ними трахаешься. Я думаю, что это очень сильно тебя компрометирует, Анита. Думаю, теперь тебе будет сложнее разобраться в том, когда нужно прислушаться к здравому смыслу, а когда пойти на поводу у чувств.

Я кивнула и поняла, что животу от этого не сладко. Я что не настолько быстро заживаю?

–Мне жаль, что ты воспринимаешь все именно так.

–Ты даже не станешь отрицать?

–Я не собираюсь реагировать на твои провокации. Тобой движут твои чувства, эмоции, а мной нет. Я не забываю о людях, Дольф. Я делаю все, что от меня зависит, чтобы люди, вампиры и оборотни жили в нашем городе, не причиняя друг другу неудобств.

–Я слышал, что ты все еще встречаешься с тем учителем, Ричардом Зееманом.

–Да. - Я сказала это решительно, но стараясь об этом не думать. К моей радости в полиции не знали, что Ричард оборотень. Хотел ли он рассказать свой секрет? Я провела рукой по бинтам на животе, чтобы хоть как-то отвлечься и понять, действительно ли я так напряглась только из-за ран. Надуюсь, что так.

–Я спросил тебя когда-то, встречаешься ли ты с людьми, а ты сказала, что нет.

Я старалась не выглядеть слишком расстроенной или настороженной. Это была часть мира Ричарда, часть его игры.

–Вероятно, ты спрашивал в тот момент, когда мы в очередной раз разошлись. Мы постоянно сходимся и расходимся.

–Но почему?

–А почему ты задаешь вопросы только о моей личной жизни и моих возлюбленных? Ведь у нас где-то там ходит очумевший вампир, которого нам предстоит поймать.

–Чтобы убить, - добавил он.

Я кивнула.

–Чтобы убить, итак, почему же ты интересуешься только тем, с кем я встречаюсь?

–А почему ты не желаешь отвечать на мои вопросы о Зеемане?

Мы вступили на опасный путь. Дольф ненавидел монстров, всех монстров. Его сын встречался с вампиршей, которая пыталась уговорить его присоединить к ней в вечной «жизни». Это заставило Дольфа очень серьезно поменять свое отношение ко всем «сверхъестественным гражданам», из просто циничного оно стало совершенно нетерпимым. Он знает о Ричарде или только догадывается?

–Правда в том, что с Ричардом я была готова прожить всю жизнь, но судя по всему, мы с ним большими шагами идем к окончательному разрыву, доволен?

Он посмотрел на меня тем взглядом, которым смотрят полицейские, когда стараются понять, говорит ли правду подозреваемый или лжет.

–А что изменилось?

Я задумалась, прежде чем ответить ему. Первый раз, когда мы разошлись, был уже очень давно. Я тогда увидела, как Ричард кого-то съел. Это был плохой парень, но должны же быть у девушки какие-то принципы. Или я тогда так считала. Если бы у меня был шанс все изменить, я бы им воспользовалась? Возможно.

Дольф уже подошел к моей кровати.

–Анита, что изменилось?

–Я, - ответила я мягко, - я изменилась. Мы расстались, и я стала встречаться с Жан-Клодом. Я сходилась и расходилась с Ричардом еще много раз, потому что никак не могла принять верное решение. Но тут Ричард сам решил все за меня. Он лиши л меня возможности выбирать.

–Он не хотел тебя делить.

–Нет.

–Но он снова с тобой встречается.

–Иногда. - Мне не нравилось то, куда шел наш разговор.

Эдуарду, наверное, тоже это все не понравилось, потому что он прервал нашу беседу:

–Не скажу, что в этом совсем нет очарования, но, лейтенант, у нас еще есть не пойманный вамп. Она убила или участвовала в убийстве как минимум двух человек: один из них Бен Левето, а другая Маргарет Росс. - Мне показалось, что он воспользовался их именами, чтобы его слова имели больший вес для Дольфа. У имен есть такое свойство. - Не стоит ли нам сконцентрироваться на поимке плохого вампа, а не допрашивать маршала о ее личной жизни?

Он сказал это с улыбкой и лицом, переполненным нездорового очарования. Я никогда бы так не сыграла, как это делал Эдуард, и бывали моменты, когда я об этом очень жалела.

–Почему вы не взяли обеих в гостиничном номере? - спросила я. Возможно, если мы будем говорить о деле, Дольф позволит разговору уйти от щекотливых тем.

Эдуард выдал свой «Боже, Боже» взгляд, которым он пытался показать, как сильно он смущен. Реакция не была свойственна ему лично, но вот эмоции были подлинными, и это было просто невероятно, что Эдуард позволил им просочиться. Он встал в изголовье моей кровати.

Во-первых, так я все еще могла его видеть, во-вторых, так Дольфу было сложнее следить за моей реакцией.

–Когда мы добрались до гостиничного номера, в нем оказался только один вампир. Она была мертва уже мертва, но мы все равно вырезали сердце и отсекли голову, как ты и просила. Я согласен с тем, что в случае с нежитью смерть не всегда бывает истинной.

–Должно быть, это была Нивия.

–Откуда ты знаешь ее имя? - спросил Дольф.

Я открыла рот и сразу же закрыла его.

–Осведомитель. - Ответила я.

–Кто он, Анита? - спросил Дольф.

Я отрицательно покачала головой.

–Не спрашивай, тогда мне не придется лгать.

–У тебя есть кто-то, кто знает очень многое об этих убийцах, и ты его не выдаешь, но ты получаешь от него информацию.

–Это не совсем обычный способ получения информации.

–Ты очень талантлива в своем деле, Анита, но ты не лучший полицейский, чем я или Зебровски.

–Я никогда и не говорила такого.

–Но ты нас исключила. У тебя есть секреты от нас.

–Да, точно так же, как и у вас от меня. Я знаю, что ты не вызываешь меня последнее время на места преступлений. Ты мне не доверяешь.

–Ты мне не веришь? - спросил он.

–Я тебе доверяю, Дольф, но я не верю той ненависти, что живет в тебе.

–Я не ненавижу тебя, Анита.

–Нет, но ты ненавидишь тех, кого я люблю, и это очень сильно нам мешает, Дольф.

–Я никогда не сделал ничего плохого ни одному из твоих друзей.

–Нет, но ты их ненавидишь, ненавидишь их за то, что они не такие, как ты. Ты похож на банального расиста, Дольф, твоя ненависть ослепляет тебя.

Он опустил глаза и глубоко вздохнул.

–Я был в их обществе. Я старался понять… - Он посмотрел на Эдуарда, который невинно глядел на что-то у него за спиной.

–Как они могут быть семьей, - закончила я за него, так что ему не пришлось говорить о личном. Он кивнул.

–Я рада, Дольф, правда. Люсиль была… - Я пожала плечами. Как бы он отреагировал, если бы узнал, что его жена, Люсиль, просто обезумела от страха перед ним и за него? В гневе он разгромил одну или две комнаты у них в доме, так же, как и комнату для допросов однажды. Он однажды напал на меня прямо на месте преступления и чуть не лишился за это значка, потому что почти потерял над собой контроль.

–Она сказала, что ты ей очень помогла с этим делом.

Я кивнула. Если бы в комнате не было Эдуарда, то я бы вела разговор о невесте сына Дольфа.

–Я рада, что смогла помочь.

–Я никогда не соглашусь с тем, что ты встречаешься с монстрами.

–Ну и прекрасно, пока это не мешает нам заниматься делом.

–Хорошо, тогда собственно к делу. - Он посмотрел на Эдуарда, запустил руку под полу пальто и достал оттуда карманный компьютер. -Что убило вампира в гостиничном номере?

–Когда ее подвластный зверь умер, его хозяйка не смогла этого пережить. Так иногда бывает: убиваешь одного, умирают все.

–Полицейские убили множество оборотней, пока добрались до нее самой, но она умерла не от этого.

–У большинства вампиров есть способность призывать животных. Но «подвластный зверь» - это мохнатый эквивалент человека-слуги.

–А человек-слуга это не просто термин? - вдруг спросил он.

–Я когда-то думала, что так оно и есть, но оказалось, что это нечто большее, чем просто слова. Это человек, имеющий сверхъестественную, мистическую, связь с вампиром. Изредка вампиры могут пережить смерть своих слуг, но слуги смерть хозяина пережить не могут. Я видела выживших слуг, тела которых восстанавливались, но их разум был разрушен смертью хозяина. Но у этой тигрицы была феноменальная способность к восстановлению, которой у нее в принципе не должно было быть. Это походило на силу двух разных вампиров. Она заживала, как гниющий вампир, и свободно переносила раны от пуль, даже серебряных.

–Я думаю, ты сразу это заметила? - спросил Дольф.

–Да, почти сразу.

–Как ты узнала, что она имеет отношение к гниющим вампирам?

–Она не гнила в прямом смысле слова, но ее животное восстанавливалось так же, как гниющий вампир, так что я предположила, что она с ними связана. Но даже если ее хозяйка была одной из гниющих вампов, все равно у нее самой не должно было быть тех же сил, что у ее мастера. Это очень странно, будто связь между мастером и слугой гораздо более тесная, чем обычно.

–Она начала гнить сразу, как только мы отрезали ей голову, - сказал Эдуард.

–Ол… Отто, должно быть, был разочарован, - прокомментировала я.

–Он и был. Но они по крайней мере не пахнут так, как выглядят. Кстати, почему? - спросил Эдуард. - Я не жалуюсь, но все таки, почему они не пахнут разложившимся трупом?

–Я не знаю, я могу только предположить, что на самом деле они вовсе не гниют. Это что-то вроде того, будто они дошли до какой-то стадии разложения, а потом остановились. Запах гниения. Если вампир фактически не гниет, то и запаха не будет. - Я пожала плечами. - Правда, это только теория. Наверняка я не знаю. Я видела их очень мало, в нашей стране они не распространены.

–Они все гниющие трупы, Анита, - сказал Дольф.

–Нет, - не согласилась я и смело встретила его взгляд, - не все, не все они. Большинство вампиров, которых ты видел, не гниют, по крайней мере внешне на них это не отражается. Но гниющие вампы могут гнить прямо у тебя на глазах и так же быстро восстанавливаться. Они могут шаг за шагом стать трупом и потом обычным человеком.

–Обычным, - повторил за мной Дольф, будто пытался осознать сам звук этого слова.

–Обычным, в том смысле, что исходным, той формой, с которой они начали, - сказала я, повернувшись к Эдуарду. - Скажи мне, что ты знаешь, где второй вампир?

Ответил Дольф:

–Мы знаем, что белый мужчина за двадцать или около тридцати, с коричневыми волосами, в обрезанных джинсах и джинсовой куртке, выносил полотняную сумку больших размеров и грузил ее в машину, после чего уехал. Его видели двое служащих.

–Они наблюдали за всем этим, - сказала я.

–Гражданские, видевшие всю сцену целиком, рассказали, что человек сказал полицейским, - Дольф прокрутил назад текст в компьютере и прочитал. - «Вы позволите мне пройти к моему автомобилю и уехать?» и полицейские ответили ему «Да, мы позволим»

–Дерьмо. Он проделал фокус Оби-Вана.

–Что? - в один голос переспросили Дольф и Эдуард.

–Ну это из «Звездных войн», «Они не те дроиды, которых вы ищите»

Эдуард усмехнулся.

–Да, в то время, как мы с Отто убивали другую вампиршу, этот человек прикидывался Оби-Ваном.

–Он должен был воздействовать на нескольких полицейских или на каждого по очереди, - сказал Дольф. - Но история, которую он им внушил, была общей для всего полицейского оцепления вокруг гостиницы. Я всегда считал, что дневной свет хорошо защищает от вампирских фокусов.

–Я думаю, что вампир находился в той самой полотняной сумке. Я никогда не слышала, чтобы такое проделывали. Могу лишь предположить, только предположить, что если тигрица смогла разделить со своим мастером часть ее силы, то и человек-слуга тоже мог взять силу своего мастера, силу туманить сознание. Я никогда ни о чем таком не слышала, но это хотя бы имеет смысл. Если мне на ум придет что-то более логичное, я с вами поделюсь.

–Как ты узнала, что они будут в гостинице, Анита? - спросил Дольф.

–Я же говорила, осведомитель.

–Твой осведомитель вампир?

–Нет, - ответила я.

–Нет, - повторил он.

–Нет, - подтвердила я.

–Твой осведомитель человек?

–Я не делаю различий в этих понятиях, ведь это не играет роли?

–Сколько вампиров связано со всеми этими убийствами?

–Я точно знаю о двоих.

–Насколько близкая у тебя связь с твоим Мастером, Анита?

–Что? - я только недоуменно уставилась на него.

Он смотрел на меня, и не было в его глазах даже намека на гнев, только требовательность. Он повторил вопрос.

Мой пульс бился в горе, и я не могла с этим справиться. Я лишь смогла придать своему голосу почти обычную интонацию, когда сказала:

–Мы будем ловить этих ублюдков, или ты и дальше будешь все темы сводить к тому, что касается моей жизни и вампиров в ней? Мне жаль, что я разочаровала тебя, Дольф. Мне жаль, что ты относишься с таким презрением к моей личной жизни, но у нас есть трупы. У нас на руках раненные. Может мы все таки не станем концентрироваться на моей личной жизни и моих любовниках?

Он моргнул, медленно, открывая свои холодные глаза полицейского.

–Прекрасно, как получил свои травмы Питер Блэк и кто он такой?

Я посмотрела на Эдуарда, потому что понятия не имела, какую историю он уже выдал. Я очень сомневалась, что это была вся правда, но скорее всего она в его рассказе присутствовала как минимум на половину.

–Лейтенант, я же рассказал вам все, - начал Эдуард.

–Я хочу услышать версию Аниты.

–Моя версия, как ты знаешь, всего лишь вариант, а не сама правда, - ответила я.

–Я не думаю, что ты мне хоть о чем-то сказала всю правду, поскольку ты начала с этого чертового кровососущего сукина сына.

–Юридически, этот чертов кровососущий сукин сын является Принцем Города.

–И твоим Хозяином?

–Что?

–Ты и правда человек-слуга Принца Города?

Я была примерно в таком же состоянии однажды перед детективом Смитом. Я тогда постаралась спасти жизнь невиновному вампиру. Видимо, Смиту не нужно было меня разводить. Надо бы его угостить пивом.

Мне нужно было время, чтобы подумать, как ответить Дольфу. Эдуард предоставил мне это время.

–Знаете, лейтенант, ваш не проходящий интерес к личной жизни маршала Блейк меня немного тревожит. Тем более, что это отвлекает вас от поиска и поимки убийцы.

Дольф проигнорировал его и уставился своими холодными глазами полицейского на меня.

Если бы я была полностью уверена в том, как отреагирует федеральная программа на тот факт, что я являюсь человеком-слугой Жан-Клода, я, возможно, сказала бы да, но я была не уверена, так что мне нужно было либо солгать, либо отвлечь его чем-нибудь.

–Ты знаешь, Дольф, я тут стараюсь быть с тобой профессионалом, но ты все равно постоянно спрашиваешь, с кем я трахаюсь, задаешь личные и сексуальные вопросы. Ты пропустил лекцию о сексуальных домогательствах?

–Ты и правда принадлежишь ему?

–Я не принадлежу никому, Дольф. Я своя собственная, самостоятельная, независимая женщина. Реквием хочет меня, тот вампир, на которого ты только что вызверился. Я не хочу принадлежать ни ему, ни кому-то другому. Жан-Клод понимает это лучше любого мужчины, с которым я когда-либо встречалась. Может быть это как раз то, что твой сын видит в своей невесте, Дольф. Возможно, она понимает его так, как никогда не понимал ты.

Это было глупо и мелочно, но разговор нужно было закончить раз и навсегда.

–Не приплетай мою семью ко всему этому. - Его голос был низким и сдержанным.

–Я не буду, если ты не будешь. Твоя навязчивая идея насчет вампиров и моей личной жизни началась с того момента, как твой сын связался с вампиром. Это не моя проблема. Я не знакомила их. Я даже не знала, что он собирается сделать, пока ты мне не рассказал об этом.

–Принц Города знал. Он просто не говорил тебе. - Ответил Дольф.

–Так вот как ты думаешь, что Жан-Клод подослал эту вампиршу, чтобы она обольстила твоего сына и сделала вампиром?

Он посмотрел на меня.

–Ты не единственный охотник на вампиров в стране, Анита. Ты даже не единственный лицензированный охотник. Они сказали мне, что у Принца Города абсолютная власть. Ни один местный вамп не может даже пальцем пошевелить без его разрешения.

–Все верно, только если невеста твоего сына не принадлежит к Церкви Вечной Жизни. Тогда она - головная боль Малькома, а не Жан-Клода. Церковь Вечной Жизни - отдельный маленький вампирлэнд. Честно говоря, многие вампиры до сих пор ломают голову над тем, как общаться с членами церкви, если они настолько глупы, что вербую последователей в семьях полицейских.

–А почему это глупо?

–Потому что большинство полицейских все так же на дух не переносят вампиров. Это всего лишь способ привлечь к себе внимание. Ни один из вампиров Жан-Клода и близко бы не подошел к полицейским.

–Зато он подошел к тебе, - сказал Дольф.

–Когда мы начали встречаться, я еще не была официальным лицом.

–Нет, ты просто была Истребительницей. Он не должен был вообще даже в мыслях к тебе подойти, и ты знаешь это лучше меня.

–С кем я встречаюсь, не твое дело, Дольф.

–Мое, если оно соприкасается с моей работой.

–Я теперь делаю свою работу даже лучше, потому что теперь я намного ближе к монстрам, чем раньше. - Я старалась сидеть спокойно, уже начиная уставать от его нападок. Мой живот напрягся, но больно не было. - Ты рассчитывал на меня, зная, что я лучший эксперт по монстрам. Черт, да каждый полицейский, который приходит ко мне за помощь, надеется на это. Как, черт возьми, ты считаешь, я накопила столько информации? Им не нравится говорить с людьми, которые смотрят на них, как на дерьмо. Они не станут добровольно давать вам сведения, потому что вы их ненавидите. Если ты хочешь чьей-то помощи, тебе придется обращаться к ним.

–И к скольким ты обратилась, Анита? - Такие невинные слова, но он сказал их так, что они стали оскорблением.

–Достаточно для того, чтобы помогать тебе каждый раз, когда ты просил.

Он закрыл глаза, сжав руку с компьютером в кулак, так что тот чуть сломался от такого давления.

–Если бы я оставил тебя там, где откопал, ты никогда бы не встретилась с Жан-Клодом. Ты попала в его клуб во время полицейского рейда. В процессе расследования моего дела. - Он открыл глаза, и в них была такая боль. Я потянулась, чтобы коснуться его руки, но он отступил, чтобы я не достала.

–Мы каждый на своем месте, Дольф.

–Когда ты смотришься в зеркало, Анита, тебе этого достаточно? В конце рабочего дня ты ощущаешь, что ты на своем месте?

–Иногда да, иногда нет.

–Ты правда ликантроп?

–Нет, - ответила я.

–Твой анализ крови говорит об обратном.

–Мой анализ крови чертовски удивляет лаборантов, причем, в какую лабораторию ты бы его ни отправил.

–Ты знаешь, что являешься носителем ликантропии.

–Да, я носитель четырех различных штаммов ликантропии.

–Ты знала.

–Я узнала, когда была в больнице в Филадельфии, после того случая с зомби и ФБР.

–Ты никогда не рассказывала об этом.

–Ты ненавидишь меня за то, что я встречаюсь с монстрами, а что было бы, если бы ты узнал, что ликантропия есть и во мне. - Я развела руками. - Я не могла себе позволить зависеть от твоей реакции.

Он кивнул.

–Ты права. Ты была права, когда не сказала мне, но не права, когда не сказала Зебровски или кому-то еще.

–Это не касается моей работы, Дольф. У меня есть справка, в которой значится, что у меня просто имеется штамм в крови. Это вообще никого не касается, если оно не влияет на мою работу. - В моей голове крутился вопрос, что было бы, если бы звери, что живут во мне, вырвались бы на свободу, из-под контроля. Это было бы плохо. Я почти взяла под контроль ardeur, и теперь у меня появилась новая проблема, которая могла помешать моей полицейской работе.

–Анита, ты слышала, что я сказал?

–Извини, но нет, не слышала.

–Я спросил, откуда ты знаешь, что это не касается твоей работы? Откуда тебе знать, что твоя связь с монстрами не делает тебе плохой прессы?

–Я устала, Дольф. Я устала и должна отдохнуть. - Почему я не подумала об этом раньше? Я была в больнице, я возможно наносила себе вред этим разговором. Проклятье, сегодня я удивительно медлительна.

Он закрыл свой компьютер, попытался, насколько смог. Попробовал засунуть его обратно в карман, но он владел собой настолько плохо, что у него мало что получилось. Так что в конце концов он оставил его в руке.

–Я буду добиваться разговора с тобой, как только ты отдохнешь. Задумайся, Анита, когда ты начинаешь скрывать очень многое от своих друзей, они начинают задумываться, а можно ли тебе доверять, и остаются ли они все еще твоими друзьями.

–Выйди, Дольф, просто уйди.

–Но он собирается остаться, - он указал на Эдуарда.

–Он меня не оскорбляет. Он профессионал.

–Я думаю, я заслужил это. - Он, казалось, хотел сказать что еще. Но сдержался. Эдуард заколебался, затем отдал Дольфу его пистолет. Дольф молча взял его и тихо, не говоря ни слова, вышел.

Эдуард проверил предохранитель на пистолете. Мы подождали еще пару секунд и переглянулись.

–Ты могла не отвечать на его вопросы так долго, Анита.

–Я знаю.

–Это не только твоя тайна, а значит быть беде.

Я кивнула.

–Ричард.

–Он намекал.

–Если бы он знал, он бы не намекал.

–Лейтенант Сторр не дурак.

–Я никогда и не думала, что он дурак.

–Его ненависть делает его глупым в некотором роде, но она же придает ему решительности. Если это действительно так, то ты и твои друзья…

–Я знаю, Эдуард, я знаю.

–Что ты собираешься делать?

–Нет такого закона, который запрещал бы мне встречаться с монстрами. Юридически это было бы, как если бы кто-то из федеральных агентов начал встречаться например с темнокожим, а из-за этого подняли бы шум. Был бы скандал.

–Но быть человеком-слугой вампира - этого в законе нет.

–Ты проверял? - спросила я.

–Прежде, чем принять значок, да, я все прочел. Никто не говорит, что ты не можешь быть человеком-слугой Жан-Клода и федеральным маршалом одновременно.

–Потому что в законе это не прописано.

–Это не имеет значения, Анита, важно, узнает ли Дольф, что этого в законе нет.

–У меня есть юридическое прикрытие, но есть и куча других способов привлечь меня или отстранить.

–Например, не позвать тебя.

–Это Дольф уже проделывает.

–Откровенно говоря, скорее всего он считает, что ты спишь с врагом, или того хуже, снабжаешь его информацией.

Я задумалась над этим.

–Они и правда не понимают метафизики, зато понимаю, что такое трах.

–Твоего лейтенанта волнует даже не то, что ты спишь с монстрами, а факт, что ты спишь с кем попало.

–Многие полицейские робкие и скромные в глубине души.

–Я думаю, что лейтенант Сторр был бы даже немного разочарован, если бы ты спала только с людьми.

–Я думаю, что он считает себя моим приемным папочкой.

–А как воспринимаешь его ты?

–Как босса, видимо. Когда-то я думала, что он мой друг.

–Ты села. От этого не больно?

Я задумалась, стараясь прислушаться к своему телу в поисках боли.

Я глубоко вдохнула, втянув живот.

–Там все напряжено, но не болит. Это как натяжение кожи на шраме. Ну ты понимаешь?

–Да, я знаю.

–У тебя ведь нет таких же плохих шрамов, как мои?

–Только Донна знает точно. - Улыбнулся он.

–Как там Питер на самом деле?

–Держится.

–Я так и думала, черт, Эдуард, он решился на инъекции или нет?

–Это все еще в процессе обсуждения.

–Ты должен рассказать Донне.

–Она бы предпочла укол.

–Юридически, решение за ней.

–Одна из причин, почему Питер стал Блеком, была в том, что он сам так решил. Я говорил с твоими мохнатыми друзьями. Ликантропия тигра - одна из самых стойких к вакцине. Это еще и один из видом, который может прижиться в семье и передаваться по наследству, как проклятье.

–Вот это для меня новость, - заметила я.

–Очевидно, что тигры сделали из этого семейную тайну. Я говорил об этом с единственной тигрицей в городе.

–Кристина, - догадалась я.

Он кивнул.

–Ты знала, что она сбежала из города, где есть другие тигры, чтобы ее не выдали насильно замуж в тигриный клан?

–Я не знала, но помню, что Клаудия говорила что-то такое о Соледад, когда та приехала в Сент-Луис, она сказала, что бежит от брака. Наверное, что-то заставляет тигров держать это при себе.

–О ней была статья с фото на обложке журнала.

–Насколько хорошим было ее прикрытие?

–Очень хорошим. Я видел ее документы, они выглядят настоящими. Превосходная подделка, а я знаю, о чем говорю.

–Держу пари, что знаешь, - откликнулась я.

Он посмотрел на меня. Настоящий Эдуард стал проступать сквозь Теда Форрестера, выходить наружу. Первыми вернулись его глаза. Это было бы очень интересное зрелище, если бы я не видела, как меняются ликантропы.

–Спасибо, что отправила Грэхэма к нам. Вакцина была действительно тигриной. Она у них стандартная, потому что очень редка. Они послали за другой, на этот раз не тигриной.

–Он решил принять вакцину?

–Что бы ты сделала на его месте?

Я задумалась.

–Ты не того спросил, Эдуард. Меня ранили много раз, так что я итак рискую. Но мне пока и так неплохо.

–Но ведь тогда еще не было вакцины. А если бы она была, ты бы согласилась?

–Я не стану принимать это решение за тебя, или за Питера. Он не мой ребенок.

–Другие ликантропы говорят, что тигриный штамм у них на последнем месте в списке желаемых.

–Т.е.?

–Как я уже говорил, они практикуют внутривидовые браки, чтобы не терять связи. Они бы нашли Питера и стали бы подсовывать ему девушек, пока он не соблазнился бы одной из них. А если бы не соблазнился, они бы его просто выкрали.

–Это незаконно, - возразила я.

–Большинство их детей на домашнем обучении.

–Они их изолируют, - подтвердила я.

–Питеру не нравится сам звук того, что он может быть вертигром. Он очень не любит, когда окружающие диктуют ему свои правила.

–Ему шестнадцать, - ответила я. - Никому не нравится в шестнадцать, когда им командуют.

–Я не думаю, что он вырастет из этого.

–Он подчиняется тебе и Клаудии.

–Он прислушивается к людям, которых уважает, но уважение нужно заработать. Я бы не позволил клану тигров забрать его, Анита.

–Они не смогут принудить ни тебя, ни Питера. Кристина живет в Сент-Луисе уже много лет и никогда не переживала ни о чем таком.

–В США всего четыре клана тигров. Они все держаться особняком. Их культура так же разнится между унаследованной кровью и жертвами нападений. Стать тигром у них считается наградой за хорошо проделанную работу. Они считают, что грех не ценить факт того, что ты можешь это кому-то передать.

–Что-то напоминает вампиров, - сказала я. - Они тоже испытывают некоторую привязанность к подвластным животным и людям-слугам. Но я видела последствия такой связи, и меня они не впечатлили.

–Ты действительно не хотела этого? - спросил он, и в глазах теперь был только Эдуард.

Я вздохнула.

–Если я уже сказала нет, почему ты опять переспрашиваешь?

–Нет, ты его любишь. Я вижу это. Я не понимаю этого, но вижу.

–Я примерно то же чувствую в отношении тебя и Донны.

–Я знаю.

–Сначала я не хотела этого, но оно все равно случилось. Хоть меня и не спрашивали.

–Ходят слухи, что всем верховодишь именно ты.

–Не верь всему, что слышишь.

–Если бы я всем им верил, я бы побоялся остаться с тобой наедине.

Я уставилась на него, пытаясь прочесть его пустое лицо.

–Сделай милость, расскажи, что обо мне говорят за моей спиной?

–Нет, - ответил он.

Я кивнула.

–Спроси тогда доктора, можно ли мне уже встать и начать передвигаться самостоятельно.

–Прошло всего десять часов, Анита, ты не могла восстановиться полностью.

–Вот давай и узнаем, - ответила я.

–Если ты так быстро встанешь с кровати, половина сплетен получит подтверждение.

–Полицейские говорили с тобой обо мне?

–Не все в курсе, что мы друзья.

–Хорошо, что это за слухи?

–Ну что ты оборотень

–Некоторые из моих друзей тоже так думают, - ответила я.

–А по заключению?

–Заключение можешь получить у доктора. Я не собираюсь оставаться в постели только потому, что нужно удержать людей от их измышлений. Правда в том, что фактически я оборотень, хотя на самом деле это просто одна из разновидностей силы, которой я владею.

–Тебе было бы больно оставаться в постели?

–Почему тебя так волнует, что люди считают меня оборотнем?

–Я беспокоюсь, потому что если Питер узнает, что ты уже не в постели, то почувствует себя слабым. Его тоже потянет на геройства.

–Если врач скажет, что мне нельзя двигаться, я останусь в кровати. Я не мачо.

–Ты нет, зато Питер да, потому что он знает, что раны у вас похожие.

–Его раны не заживают быстрее обычного? - спросила я.

–Кажется, нет, но почему?

–Это не гарантия, но обычно, если ты заразился, то твои раны начинают затягиваться быстрее, чем на обычном человеке.

–Всегда? - спросил он.

–Нет, но бывает. Смертельные раны заживают очень быстро. Раны менее серьезные иногда затягиваются быстрее, иногда нет.

–Что мне сказать Питеру о вакцине?

Я покачала головой.

–Я не думаю, что стоит об этом спрашивать. Я все равно не отвечу. - Я посмотрела на него, изучая лицо, свободное от жизнерадостности Тэда или нелюдимости Эдуарда. На нем была мука или даже вина. Поскольку я считала глупостью уже то, что он притащил в этот бардак Питера, не мне было наставлять его на путь истинный. Питер был готов к этому крестовому походу. Страшно было то, что через несколько лет он мог об этом и пожалеть.

–Ты считаешь, что я был не прав, когда привел его сюда, что он не был готов.

–Хей, я говорила тебе это, когда увидела его. Ты не умеешь читать мысли, Эдуард. Обычно я говорю тебе, что я думаю.

–Хорошо, что ты думаешь?

–Хорошо, вот дерьмо, - сказала я и вздохнула. - Прекрасно, прекрасно. Конечно, ты не должен был его привозить. Я была очень впечатлена тем, как он повел себя в драке. Он держался очень хорошо. Он вспомнил все, чему его учили. Через несколько лет, если он пойдет по стопам отца, он будет просто великолепен. Но ему нужно еще несколько лет обучения и практики. Ему нужно еще немного перца, прежде, чем ты его бросишь на съедение волкам.

Эдуард кивнул.

–Я стал таким слабым, каким не был никогда, Анита. Донна, Бекка и Питер, все они делают меня слабым. Из-за них я вынужден отступать. Тревога о них не оставляет меня.

–Это не они заставляют тебя делать все это, Эдуард. Это твои чувства, твоя реакция на них, вот что тебя меняет.

–Я не уверен, что мне нравятся эти изменения.

Я вздохнула.

–Я знаю это чувство.

–Я подвел тебя.

–Я не об этом. - Я опустилась на кровать в положение лежа. Сидеть я могла, но лучше мне от этого не было. -Я о том, что это людская любовь меняет тебя. Она изменила и меня. В чем-то я стала мягче, в чем-то наоборот. Я не ставлю на карту столько же, сколько ты.

–Что ты хочешь сказать?

–Я не стараюсь жить с кем-то, кто знает обо мне все. Я не вожу восьмилетнюю дочку на балет.

–Я вожу ее потому, что у меня больше свободного времени, чем у Донны.

–Я знаю. Она содержит свою оккультную лавку. Я помню, но это не то, Эдуард. Дело в том, что я не пытаюсь жить обычной жизнью.

–Если бы у тебя были дети, тебе пришлось бы попробовать.

Я кивнула.

–Возможная беременность в прошлом месяце заставила меня серьезно подумать над этим. Специально я ни за что не забеременею. Если это случится случайно, то я буду что-то придумывать. Но моя жизнь совершенно не вяжется с младенцами.

–Ты говорила то же самое и обо мне. - Он казался неожиданно грустным.

–Нет, я хочу сказать, я не знаю. Это точно не получится со мной потому, что я девушка. Я ведь буду не только беременной. Сама природа сделала несовместимыми перестрелки и детей.

–Я не смогу жениться на Донне, ты об этом?

Голос внутри меня вопил «Нет!!! Не сможешь!!!». Но вслух я сказала:

–И снова мне нечего тебе ответить. Черт, Эдуард, у меня достаточно проблем с моей собственной личной жизнью, чтобы я еще думала о твоей.

Он взглянул на меня, и взгляд принадлежал Эдуарду, но было что-то в его глазах, что-то холодное и одновременно горячее. Я наблюдала, как вся сила его личности собирается в его глазах, как перед убийством. Но зачем она собиралась сейчас?

–Эдуард, - позвала я мягко, - не делай сейчас ничего, о чем потом пожалеешь.

–Мы убьем вампира, который все это сотворил, - ответил он.

–Да, конечно, - согласилась я. -Я хотела сказать, что не стоит принимать поспешных решений относительно Донны и детей. Я не знаю точно, но если Питер и вправду станет оборотнем, ты будешь им очень нужен.

–Если он и правда стал оборотнем, я смогу оставить его на время здесь под присомтром твоих друзей?

–Да, конечно.

Он кивнул. Он посмотрел на меня, его глаза были слегка влажными.

–Я знаю, что ты считаешь, что мне следует оставить Донну и детей. Ты всегда считала это плохой идеей.

–Возможно, но ты любишь их, а они тебя. Любовь сложно заслужить, Эдуард, и тебе не стоит разбрасываться ею только потому, что это плохая идея.

Он засмеялся.

–Это вообще не имеет смысла.

–Я попробую еще раз. Я хотела сказать, что вы любите друг друга. Если тебе удастся заставить Питера остаться дома и закончить учебу… Я думаю, что ему нужно еще пару лет, если он хочет присоединиться к «семейному делу», но не прямо сейчас. Займи твердую позицию и объясни ему это.

Он кивнул.

–Ты думаешь, что он сможет делать то, что делаем мы?

–Я думаю, что если это небольшое приключение не выбило из него энтузиазма, то он сможет.

Он снова кивнул.

–Я пойду поищу доктора. - Он вышел, не оборачиваясь. Я осталась лежать на кровати, слушая шепот внезапно наступившей тишины. Я молилась, чтобы Питер не был ликантропом. Я молилась, чтобы Совет не дал Арлекину объявить нам войну. Я просила, чтобы все мы остались живы. Хотя нет, уже не все, с Циско мы опоздали. Я и не предполагала, что он станет так рьяно меня защищать, что умрет. Он умер в восемнадцать лет, когда выполнял свою работу, защищал людей. Это была благородная смерть, хорошая смерть, так почему же то, что он сделал не давало мне покоя? У него была семья? Он был чьим-то маленьким сыночком? Чьим-то возлюбленным? Кто оплакивал его в этот самый момент? Или же оплакивать его было некому? Мы были для него всем, коллеги и друзья? Странно, но именно эта мысль навеяла мне грусть гораздо большую, чем все предыдущие.

Глава 36

В дверь тихонько постучали. Эдуард не стал бы стучать, а доктор стучал бы порешительнее. Так кто же стучится в дверь в больницах?

–Кто там? - спросила я.

–Это Истина, - ответили мне.

–И Нечестивец, - раздалось следом.

Они были братьями и вампирами и только недавно присоединились к Жан-Клоду. В первый раз я встретилась с ними, когда Истина чуть не умер, пытаясь помочь мне задержать плохого парня. Они были воинами и наемниками в течение многих столетий, и теперь они были нашими. Жан-Клода и моими.

Нечестивец вошел в дверь первым, в своем бледно-коричневом штучном костюме, скроенном на его широкие плечи и непомерно большие руки и ноги. Он начал заниматься боди-билдингом и весьма прибавил в объемах своей мускулатуры, они занимались этим оба. Его рубашка, с золотым зажимом для галстука на ней, была застегнута на изящные пуговицы. Его светлые волосы были подстрижены так, чтобы они слегка прикрывали уши, но все таки на пару дюймов не доходили до плеч. Он был чисто выбрит, так что было хорошо видно глубокую ямочку у него на подбородке. Он был красивым, мужественным и совершенно современным, от стрижки до кончиков начищенных ботинок. Только выглядывающая из-за одного плеча рукоять клинка портила эффект.

Истина шел немного в стороне от брата, как он всегда и делал. У него была густая щетина, будто когда он умер, он был не брит, даже с бородой, и теперь не стремился это менять. Эта почти бородка скрывала чистое, прекрасное мужское лицо, и такую же ямочку на подбородке, одинаковую у обоих. На них нужно было внимательно посмотреть несколько минут подряд, чтобы увидеть, насколько они похожи. Волосы Истины были до плеч, спадая неописуемой, коричневой, почти черной волной. Волосы не распадались на пряди, но и не были сияющим ореолом, как у его брата. Он носил кожу, но не черную. Это была кожа, выносившаяся с годами. Будто костюм байкера соединили с доспехами пятнадцатого века. Его ботинки выше колена выглядели не менее старыми, чем он сам, и видимо они были удобными, хотя это всего на всего его ботинки. Они были для него, как для некоторых мужчин любимое кресло, которое тут же принимает форму тела хозяина. Так какое имеет значение, что они выношенные и потертые, если они удобные и целые.

У Истины тоже был меч за спиной. Я знала, что у каждого из них есть по пистолету, спрятанному под пиджаком и кожаной курткой, как и в другие разы. Братья всегда были хорошо вооружены.

–Реквием сказал, что он не доверяет никому вокруг тебя, так что Жан-Клод послал нас, - сказал Нечестивец. Он сказал это с улыбкой, но в его синих глазах уже читались догадки.

–Почему Реквием так сказал? - спросил Истина. Его глаза были зеркальным отражением глаз брата, но выражение у них было другое. Истина был искренним до дрожи. Нечестивец, казалось, постоянно надсмехался надо мной или вообще над всем миром.

–Арлекин влез ему в голову.

–Т.е. он не доверял себе, понимая, что не сможет тебя защитить, - сделал вывод Истина.

–Примерно так, - ответила я.

В дверь снова постучали, и Грэхэм приоткрыл ее, не дождавшись ответа.

–У нас гости.

Истина и Нечестивец тревожно переглянулись. Сложно объяснить, но полицейские тоже себя так ведут. Еще минуту назад они были обычными, а теперь уже нет. Теперь они были готовы ко всему.

–Кто? - спросила я.

–Царь львов.

Я закрыла глаза.

–Ты о Джозефе?

Грэхэм кивнул.

–Что этот ублюдок здесь делает? - спросил Нечестивец.

–Я думала, это моя реплика, - буркнула я.

–Прости. - Нечестивец отвесил мне полупоклон.

–Чего он хочет? - спросила я.

Грэхэм прикрыл дверь и облизнул губы.

–Я думаю, он хочет попросить прощения или что-то в этом роде.

–Я не в настроении прощать, - ответила я. Я пригладила больничные простыни. Нет, я была явно не в настроении.

–Я знаю, - ответил Грэхэм. - Но он пришел один. Львы бросили тебя, вампиров и твоего Ульфрика умирать. Ты им ничего не должна.

–Тогда зачем ты сообщил ей, что он снаружи? - спросил Нечестивец.

Грэхэм снова облизнул губы.

–Просто если бы я не сказал, Аните, что он приезжал поговорить, а она потом об этом бы узнала, она была бы в ярости.

–Почему я была бы в ярости? - спросила я.

–Джозеф здесь из-за своих львов.

–Его львы больше не моя головная боль, - ответила я, чувствуя, как к сердцу подползает холодная волна.

Грэхэм кивнул.

–Хорошо, но потом не говори, что я тебе не сообщил. - Он отошел от двери, чтобы открыть ее.

–Подожди, - остановила его я.

Грэхэм повернулся и посмотрел на меня, держась за ручку.

–Что ты имеешь в виду под заботой о его львах?

–Ты же сказала, что это не твоя головная боль? - возмутился Истина.

Я посмотрела на высокого вампира и покачала головой, а потом обратилась к Грэхэму.

–Я чувствую, что что-то упускаю. На всякий случай я лучше буду о них заботиться, пока не пойму, что упускаю из виду.

–Ашер снова пригласил львов из Чикаго, - сказал Грэхэм.

–Когда это случилось? - спросила я.

–Когда вы с Жан-Клодом умирали, - ответил Истина.

–И Ричард тоже, - добавил Грэхэм. - Наш Ульфрик тоже умирал.

Истина слегка наклонил голову.

–Я не хотел обидеть волков.

–Хорошо, если так, - ответил Грэхэм.

–Вампиры не заботились о вашем Ульфрике, - сказал Нечестивец. Было что-то в его интонации, в позе всего его тела, что кричало о его желании устроить драку.

–Не стоит ссориться, Нечестивец, - сказала я.

Он повернулся ровно настолько, чтобы я могла хоть немного заглядывать в его глаза.

–Это не мой выбор.

–Я чувствую себя недостаточно хорошо, чтобы впутываться в это. Мне нужно, чтобы все вели себя, как взрослые люди, понятно?

Нечестивец посмотрел на меня тем взглядом, который уже не был до конца дружелюбным, но ничего не сказал. Я вслушивалась в угрюмую тишину. Братья были нашей огневой мощью, без которой на еще некоторое время не обойтись, но они тревожили меня, потому что вели себя, как непослушные дети. Вероятно, это было из-за того, что столетиями они противостояли просто всем вампирам. Они убили источник своей линии, когда он сошел с ума и начал убивать людей. Их преступление не было убийством, поскольку Совет решил, что его нужно уничтожить. Их преступление было нацелено на выживание. По поверьям младшие вампиры должны были умереть, как только умер родоначальник их линии. Жан-Клод сказал, что это работает только со слабыми вампами, хоть и предполагается, что со всеми. Я думаю, что это был способ удачно разыграть следующий ход при дворе. Но Истина и Нечестивец доказали, что это не совсем верно, если вы достаточно сильны. И конечно на убийство своего создателя могли пойти только самые сильные.

Я дала братьям приют, Мастера, который уважал их, как нечто самостоятельное. Истина умер бы, не поделись я с ним силой Жан-Клода. И поскольку куда идет один брат, туда и второй, Нечестивец тоже присоединился к нам.

–Расскажите мне о львах, - попросила я.

–Ашер отвечал за город, как temoin Жан-Клода, первый заместитель, - начал Истина.

–И?

–Он не второй по силе вампир в Сент-Луисе. Мы решили, - под «мы» он всегда подразумевал себя и брата, - что чувства к Жан-Клоду будут ему мешать. Но в лидере есть и другие качества, кроме вампирской силы. Он был решительным, безжалостным и быстрым.

–В чем он был решительным, безжалостным и быстрым? - спросила я.

–Нам нужна была дополнительная мощь, - ответил Грэхэм.

–Ты говорил об этом.

Грэхэм кивнул.

–Расскажи мне. Я не взбешусь.

Нечестивец рассмеялся, сильным грудным смехом, который совершенно не походил на обычное его хихиканье.

–Не обещай, пока не узнаешь всей правды.

–Я буду знать, если вы мне расскажите, - сказала я, чувствуя, как гнев заполняет меня изнутри. Проклятье.

–Ашер позвонил в Чикаго Августину. Он просил прислать бойцов, - ответил Нечестивец.

–Он позволил Огги снова прислать к нам своих львов, - догадалась я.

Нечестивей и Истина кивнули. Истина спросил:

–Ты знаешь, что это значит для Рекса Сент-Луиса и его прайда?

Я лежала в кровати и размышляла. Я знала ответ.

–Я отослала львов Огги обратно в Чикаго в ноябре, потому что они покушались на прайд Джозефа. У него не было шансов защититься от Огги и его людей.

–Не уверен, что их можно назвать скотиной, - начал Нечестивец, - но это было бы очень точным определением. - Он улыбнулся своей самой неприятной улыбкой, которая оставляла на его лице простор для размышлений и интерпретаций. Это была его настоящая сущность, более реальная, менее замаскированная. У Истины и Нечестивца была честь, на которую можно было положиться. Если бы они были хоть на дюйм менее благородными, они были бы полностью неуправляемыми.

–Они напали на прайд Джозефа? - спросила я.

–Пока нет, - ответил Грэхэм. - Я думаю, они хотят сначала поговорить с тобой.

–Не со мной, а с Жан-Клодом скорее, - ответила я.

–С Жан-Клодом они уже разговаривали. Он снял свою защиту со львов.

–Твоя защита, все, что у них есть, малышка. - Сказа Нечестивец.

–Есть еще Мика - глава Коалиции Оборотней. - Возразила я.

–Мика выгонит их, если ты его не остановишь, - ответил Грэхэм.

–Когда твой Немир-Радж узнал, что сделали львы Сент-Луиса, он посчитал это поводом для разрыва соглашения между львами, волками и леопардами. - Сказал Истина.

Нечестивец продолжил рассказ:

–Поскольку они разорвали соглашение, они больше не члены Коалиции. Так что остальные им ничего не должны.

–Когда львы Огги нападут на местный прайд, его никто не придет спасать, - закончила я мягким тоном.

–Точно, - подытожил Нечестивец. Он казался довольным.

–Джозеф там один. Он надеется, что ты будешь благосклоннее, - сказал Грэхэм.

Я посмотрела на него, поскольку его аргументы были не честными.

–Ты считаешь, что я должна помочь Джозефу и кучке его людей.

–Они нас предали, - сказал Грэхэм. Я увидела что-то в его лице, чего не видела раньше, твердость наверное. Пока он не пытался кого-нибудь трахать, он был хорошим телохранителем, но раньше он не был таким жестоким, безжалостным. Он стал таким теперь.

Я вспомнила, что сказала Эдуарду. Я планировала отомстить львам. Эдуард собирался мне помочь. Но я встречалась с людьми Джозефа, знала их. Они были настоящими, не пустой тратой времени. Тревис и Ноел кормили меня в течение многих месяцев, пока я искала им замену. Они были слишком слабыми, чтобы подойти моей львице, но были милыми ребятами.

–Мне выгнать его? - спросил Грэхэм, будто именно это он и собирался сделать.

Я задумалась. Было так легко просто отказаться с ним встретиться. Тогда я смогла бы быть безжалостной и жестокой, и не должна была бы смотреть ему в лицо, приговаривая его к смерти. Я могла бы защитить его прайд от львов Огги, но не стала бы спасать от смерти самого Джозефа.

–Впусти его, - попросила я.

–Ты думаешь, это хорошая идея? - спросил Нечестивец. Его удалось не выдать своих чувств голосом.

–Было бы легче с ним не встречаться, - ответила я.

–Тогда зачем ты его позвала? - спросил Нечестивец.

–Потому что это тоже просто.

–В этом нет смысла.

–А я вижу в этом некий смысл, - ответил Истина.

Я посмотрела на вампира. Мы обменялись долгим взглядом. Он понимал, почему я должна была лично отклонить просьбу Джозефа: потому что это было бы не правильно, отказать ему, не посмотрев при этом ему в глаза. Я должна была увидеть его, чтобы понять, стоит ли предоставить природе взять свое в отношении львов в нашем городе. Львы не были моим благом, они были моим проклятьем. Они предали нас. Они готовы были позволить нам умереть. Им были дороже их моральные устои, чем жизни всех вампиров. Я не сказала бы, что они сильно нам повредили, но я отметила для себя, что на них могу сэкономить. Именно это я и собиралась сделать, когда попросила Грэхэма открыть дверь.

Глава 37

Я наблюдала, как Джозеф идет к моей кровати. Он был высоким, с коротко стриженными светло-русыми волосами. Одет он был в классический деловой костюм. Я бы поставила на то, что его жена, Джулия, выбирала этот костюм. Он начал терять контроль еще до того, как приблизился к Истине и Нечестивцу. Они остановили его, не дав приблизиться к постели.

В другой ситуации я бы сказала, что они зря волнуются, но сейчас мое тело было с ними полностью согласно. Я выздоравливала, но только благодаря метафизическому чуду, а чудеса имеют свойство заканчиваться.

–Анита, что ты тут делаешь? - он старался сохранить спокойный тон, но прозвучало все равно слишком оживленно.

–Тэд Форрестер пошел за врачом. Сегодня я смогу уже вставать.

–Это очень хорошо, - облегчение прокатилось по его лицу. Его руки сгибались и разгибались. - Джулия говорила, что с тобой все будет в порядке. Она сказала, что вы все равно найдете, от кого питаться. Она сказала, что ты будешь в порядке, и вот ты в порядке. - Он говорил скороговоркой, будто и сам не верил в свои слова.

–Кого ты пытаешься убедить, Джозеф, меня или себя? - мой голос очень хорошо соответствовал пустому выражению глаз. Я была на обеде в его доме. Я думала, что он хороший человек. А в результате он бросил меня умирать.

–Анита. - Он попытался подойти ближе к кровати, но вампиры остановили его.

–Ты и так достаточно близко, - заметил Нечестивец.

–Я бы никогда не причинил ей вреда.

Я подняла край больничной рубашки, показав ему заживающие раны, которые пересекали мой живот и ребра.

–Единственной вещью, которая позволила мне теперь это все залечить, было разрешение Донована Риса питаться лебедями по всей стране. Он отдал мне их силу, чтобы я выжила.

Лицо Джозефа побледнело.

–Я женат, Анита. Джулия и я очень серьезно относимся к нашим клятвам.

–Если бы ты был человеком, это было бы просто прекрасно, Джозеф, но ты не человек. Ты лев, который должен был подтвердить свою преданность союзникам. Ты был нужен нам и подвел нас.

Он упал на колени.

–Ты хочешь, чтобы я просил? Я прошу.

Я покачала головой.

–Моя львица никогда не хотела тебя, Джозеф. Ты никогда не задавался вопросом, почему? Почему она не хотела самого сильного льва, которого только смогла найти? Та, которая должна была бы среагировать. - Я почувствовала, как зашевелилась львица, продвигаясь вдоль темного тоннеля во мне, или в моем животе. Я стала думать о ней спокойно. И она тоже успокоилась. Я была удивлена, что это сработало. Я благодарно помолилась и вернула свое внимание ко льву, что был передо мной.

–Я думал, что ты оставила меня в покое из уважения к моей жене.

Я посмотрела на него. В нем не было ничего неправильного. Он был хорош на первый взгляд, но как мужчина, никогда меня не интересовал. Моя львица тоже не польстилась на него.

–Моя львица отнеслась к тебе так же, как и ко всем остальным львам. Она не реагировала на тебя даже до прибытия львов из Чикаго.

–Ты реагируешь на чикагских львов, потому что спала с ними. С их Мастером.

–Это общее мнение? - спросила я.

Он выглядел озадаченным.

–Это правда.

–Нет, это очень далеко от правды. С Августином я спала, но не с его львами. Я была с ними предельно осторожна, потому что не хотела вредить твоему прайду. Я пошла у тебя на поводу и отослала чикагских львов.

–Я знал, что именно ты их отослала, но я думал… я благодарен тебе за то, что ты так поступила ради нас.

Внутри я сознавала, что это было сделано не совсем ради Джозефа и его людей. Лев, который мог бы контролировать мою львицу, был для нас угрозой.

–Я сделала это потому, что вы были нашими союзниками, и было бы ошибкой допустить, чтобы какие-то львы со стороны захватили ваш прайд. Я изучала все это время с помощью Августина законы прайда, поскольку в некотором роде к нему теперь принадлежу. И выяснилось, что ваши львы слабы, и другие это знают.

–Я старался защитить своих людей, - ответил он.

–Нет, их защищала я. Жан-Клод их защищал. Ричард их защищал. Крысы умирали, защищая этот город и ваших людей. Леопарды могли потерять свою королеву. Лебеди рисковали всем. Где были львы, когда все мы истекали кровью и умирали?

–Если бы вы попросили, мы пришли бы воевать за вас.

–А почему ты считаешь, что мы этого хотели, Джозеф? Вы слишком слабые. От вас нет толку в рукопашном бою, в перестрелке. Вы львы, но черт возьми, зачем вы нужны? Мы тут все оборотни, но мы можем предложить нечто большее, чем зубы и когти. А что могут предложить львы, Джозеф? - Гнев наполнил меня до краев, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы медленно досчитать до ста и отдышаться. Животные успокоились. Дважды мне уже удавалось их успокоить одной лишь мыслью, обязательно потом поинтересуюсь этим, а пока не стоило об этом задумываться. Возможно, я наконец-то научилась это контролировать.

–Мы львы, - ответил он, но очень вяло.

–Вы слабые, - мой голос тоже был мягким. Мягкий, потому что позволить себе гнев я не могла.

Джозеф тянул свои руки ко мне у ног Нечестивца и Истины.

–Не дай им убить нас.

–Я ваш Рекс? Или ваша Регина?

–Нет, - ответил он, и его руки начали опускаться.

–Тогда почему ты обращаешься ко мне за помощью?

–Потому что мне больше не к кому пойти.

–А чья в этом вина, Джозеф? Чья вина в том, что после стольких лет твой прайд непозволительно слаб, что тебе приходится идти за помощью к вампирам и людям, или представителям других видом оборотней?

Он опустил руки на колени.

–Моя, - сказал он, наконец.

–Нет, не только твоя. Я держу пари, что твоя жена приложила к этому руку. Кто-то явно более сильный, чем ты и твой брат, руководил вами, не так ли? Именно она сказала, что ты в нас не нуждаешься?

–Да, - ответил он.

–Если бы ты позволил попасть в твой прайд хоть немного более сильным самцам, ты бы понял, что значит быть настоящим королем.

–Или они убили бы меня и забрали мой прайд.

–Твою жену, - добавила я.

Он кивнул.

–Я слышала о том, как это обычно бывает. Я понимаю, в какие условия она бы попала, так что понимаю, почему вы решили не рисковать.

–Тогда ты все знаешь.

Я покачала головой.

–Я не могу себе позволить роскошь понимать вас, Джозеф. Я не могу себе позволить спрятать тебя и твой прайд среди складок своей юбки. Мика удаляет вас из Коалиции. - Я посмотрела на Грэхэма на другом конце комнаты. - Что сказали представители других групп оборотней на голосовании, Грэхэм?

–Они сказали то же, что и ты сейчас, что они потеряли своих людей убитыми или ранеными, а львы не предоставили ни одного человека.

–Я дал Аните на выбор молодых одиноких мужчин. Я выставил их для нее на показ, как на аукционе рабов.

Я не понимала, насколько мне не нравилась эта история, до этого момента.

–Рабы, продающиеся с аукциона, вот кого ты в них видишь?

–Ты выбираешь мужчин для секса с тобой. А если у них нет выбора, то они рабы.

–Я не спала ни с одним из твоих львов.

Он посмотрел на меня, будто вообще в это не верил.

–Ты никогда не интересовался у них, что они делают со мной?

–Нам хватало и того, что мы могли сами представить. Слышать детали никому не хотелось.

–Ты убежденный в своей правоте педант. Я не спала с ними, потому что они девственники или очень неопытные. За растлением малолетних не ко мне.

В дверь постучали. Ну и кто к нам пожаловал на этот раз? Грэхэм открыл дверь, за которой стояла причина всех кошмаров Джозефа, и причина того, что львы отправились в свое время назад в Чикаго. Хэвен по прозвищу Куки Монстр вошел в комнату.

Глава 38

Он был высок и чуть более строен, чем мне обычно нравится, но длинный кожаный плащ ему очень шел и идеально сидел на его широких плечах. Его коротко стриженные, торчащие во все стороны, волосы все так же были выкрашены во все оттенки синего и голубого, как у Куки Монстра, вплоть до цвета весеннего неба. Его глаза были все такими же голубыми и смеющимися. Он все еще был красив. Он все еще был опасен.

Джозеф встал с колен. Нечестивец и Истина взяли его под руки с двух сторон. Он не вырывался. Они обернулись к вошедшему, перекрыв мне обзор, так что я не могла его больше видеть. Я была не против. Чем меньше я на него смотрю, тем лучше.

–Это против всех правил, защищать его от меня. - Тон Хэвена был приятным, будто он беседовал о погоде. У него к этому приятному голосу, наверное, прилагалось не менее приятное лицо. Он мог выглядеть приятным, говорить милые вещи, пока ему не захочется напасть на вас. Он был профессиональным головорезом, и был им всю свою жизнь. Он был лидером и настоящим львом. Как я уже говорила, очень опасный.

–Я победил тебя в последний раз, - сказал Джозеф. Это была правда.

–Тебе просто повезло, - ответил Хэвен, и голос был уже не таким приятным.

–Я даже не знал, что ты здесь. Я приехал повидаться с Анитой.

Истина и Нечестивец отступили, уводя с дороги Джозефа. Вдруг я оказалась с ним лицом к лицу. Сначала я пристально смотрела в его голубые глаза, такие невинные, которые в этот самый момент начали медленно осматривать мое тело. В этом не было секса, я не опустила рубашку, так что были видны мои раны. Его лицо вдруг стало серьезным, а в лазурных глазах показались первые искорки гнева.

–Это был тигр?

–Да.

Он протянул руку, будто хотел коснуться шрамов. Я прикрыла живот рубашкой. Он снова посмотрел мне в лицо. Было что-то в его глазах, что я никак не могла понять. Но независимо от того, что это значило, взгляд был серьезным. Что-то зашевелилось во мне, что-то полыхнуло желто-коричневыми глазами в темной глубине тоннеля в моем теле. Я почувствовала запах сухой травы и жара, горячего настолько, что у него был запах. Я почувствовала льва.

–Я буду вести себя хорошо, - сказал Хэвен. - Если ты натравишь на меня всех львов, я не смогу быть таким уж хорошим.

–Я ценю это, - ответила я вслух, но моя рука тянулась прикоснуться к нему. Он втянул силу, я забрала свою, но я знала, что вспомни о ней, и она сразу же появится. Мика сказал мне, что так моя сила ищет себе подвластного зверя, которым в результате стал Натаниэл. Сила сама нашла в Мике моего Немир-Раджа, как искала теперь Рекса для моей Регины. Думаю, что у Химеры были те же проблемы, он становился доминантом в любой группе, которую захватывал. В сочетании павера и возможностей линии Бель Морте дало то, что моя сила старалась быть доминантом в любых отношениях, в любой паре.

–Возьми его за руку.

Я моргнула.

–Возьми его за руку, - повторил Истина.

–Я не уверена, что это хорошая идея.

Хэвен повернулся ко мне. Я может и отстранилась бы, но явно не успевала. Может, это была просто фрейдистская реакция, а может, желание спрятаться.

Его рука накрыла мою целиком. Его ладони были такими же большими, как у Ричарда, пальцы длинные и изящные, ближе к форме пальцев Жан-Клода, но в целом она больше напоминала руку Ричарда. Прикосновение его руки к моей заставило напряжение у меня в груди ослабеть. У меня было чертовски много мужчин за мою жизнь. Все, что от меня требовалось, это просто убрать его руку, но я этого не сделала.

Хэвен смотрел на наши сплетенные пальцы и, казалось, думал совершенно о другом, будто не в силах вообще хоть что-то сказать.

–Твой Немир-Радж выпихнул львов из Коалиции. Я спросил о том же крыс, гиен и твоего Ульфрика. Они все были очень холодны со мной, будто это всего лишь формальность.

–Это очень мило с твоей стороны, пообщаться со всеми, - заметил Истина.

–Группы животных в вашей с Жан-Клодом Коалиции все еще тесно связаны друг с другом. Я очень постарался не злить никого сразу после своего возвращения. - Он потирал большим пальцем костяшки моих пальцев, пока говорил. - Я вынужден поинтересоваться твоим мнением, прежде, чем начать задуманное.

–Анита, пожалуйста, - проговорил Джозеф. Его все еще держали двое вампиров.

–Никто в Коалиции больше не верит вам, Джозеф. Я тоже вам не верю.

–Т.е. тебя не будет волновать то, что я с ними сделаю? - спросил Хэвен. Он смотрел прямо мне в лицо. Выражение его лица было более серьезным, чем я видела когда-либо.

–Есть в его группе самцы, которые слабы, но могут представлять собой ценность. Позволь им присоединиться к тебе.

–В чем их ценность?

–У них есть работа. Они приносят устойчивый доход остальным.

–Деньги - не проблема. Огги обеспечит нас деньгами, пока мы не встанем на ноги.

–Это как раз то, что я хотела обсудить. Я не стану вмешиваться в твой стиль управления прайдом, но я против того, чтобы в город приезжали львы.

–Но это одна из главных причин, почему Огги так хотел нас тут видеть.

–Я думаю, что это стало бы достаточным преступлением и без новых участников. Я бы позволила вам так поступить, поскольку вы львы, но есть еще и человеческие законы, и я, как федеральный маршал, не смогу спокойно наблюдать за происходящим, так что не заставляй меня выбирать.

–Мне придется поговорить с Огги. - Он просто держал меня за руку, но старался не встретиться взглядом.

–Я могу поговорить с ним, если ты хочешь, или пусть это сделает Жан-Клод.

–Жан-Клод, скорее всего, сможет найти компромисс, который устроит Огги, - ответил Хэвен.

–Помнишь тех двух львов, которых ты почти подмял под себя, когда был тут в прошлый раз?

–Студенты колледжа, да, помню.

–Они помогали мне держать моего зверя под контролем. У Джозефа множество таких студентов. Позволь им завершить их образование и начать зарабатывать чистые деньги.

Его рука напряглась на моей, не сильно, но ощутимо.

–Ты спала с ними?

Я хотела было спросить, какое это имеет значение, но было что-то в его позе, некая неподвижность, настороженность, так что я решила, что не стоит его дразнить. Я сказала правду.

–Нет.

–Ни с одним из них? - спросил он.

–Нет, но я делила с ними своего зверя, и было бы несправедливо об этом забывать.

–Не знаю, что ты имеешь в виду под этим всем, но они не доминанты.

–А если бы я спала с любым другим львом?

Он посмотрел на меня, и в его взгляде не было ничего успокаивающего, черт, там даже ничего человеческого не было.

–Я не стану делиться с другими львами.

–Мне будет нужен не один представитель от каждой группы, ты же не сможешь быть при мне двадцать четыре часа в сутки.

–Нет, не смогу.

–Кроме того, у меня есть мой Немир-Радж Мика, а Натаниэль при этом подвластный зверь от леопардов. Возможно, что так же будет со всеми моими животными.

–Но Ульфрик у тебя один.

–Не совсем так, - ответил Грэхэм. - Она довольно часто встречается с Джейсоном.

–Он pomme de sang Жан-Клода, - заметила я.

–Поэтому ты с ним видишься, но трахаешься ты с ним по другой причине.

–Спасибо, что напомнил, Грэхэм. - Забавно, как часто Грэхэм напоминает о том, что я его не хочу.

–Он лучший друг Натаниэла, - заметил Нечестивец.

–А не могли бы мы сменить тему? - спросила я.

–Но Джейсон не ее подвластный зверь, - парировал Истина.

–Тогда почему у нее есть среди подвластных зверей леопард и нет волка? - спросил Грэхэм.

–Мы не знаем, - ответил Нечестивец.

–Парни, хватит уже, - взмолилась я.

–Она права, - сказал Хэвен. Он посмотрел на Джозефа. - Сегодня мы к решению не придем. Так что пойди к своему прайду и скажи, что подвел их. Скажи, что на сегодня они в безопасности.

–А что будет завтра? - спросил Джозеф.

Хэвен снова улыбнулся той неприятной улыбкой.

–Завтра мы проверим, насколько ты удачлив, молись, чтобы удача от тебя не отвернулась на этот раз.

–Ты станешь нашим Королем, нашим Рексом, - начал Джозеф. Он взглянул на льва. - Но готов ли ты сделать то, что делают Ульфрик и Немир-Радж?

–И что же это?

–Спать с ее Мастером. Спать с Жан-Клодом.

Забавно, но некоторые слухи никогда не умрут, независимо от того, как долго вы пытаетесь их опровергнуть.

Прежде, чем я смогла что-то сказать, Хэвен ответил:

–Ты веришь каждой сплетне, которую услышишь?

–Это не слухи, если есть подтверждение.

–Ты считаешь, что я спала с твоими молодыми львами, но это не так.

–Ты говоришь, что не спала с ними.

–Выведите его отсюда, - сказал Хэвен.

Вампиры посмотрели на меня. Я кивнула.

Они повели Джозефа к двери.

–Ты приговорила меня к смерти, Анита, - бросил он через плечо.

Я не знала, что ему ответить, потому вообще ничего не сказала. Нельзя спасти всех, к тому же мы не могли себе позволить иметь в союзниках того, кто мог нас в любой момент оставить без поддержки. Дело было не только в сексе. В его прайде не было ни одного льва, который бы сгодился на должность телохранителя. Ни одного. Нельзя быть слабым и при этом выжить.

Нечестивец говорил что-то Джозефу шепотом и очень быстро. Его пальцы напряженно сжимали руку мужчины. Не важно, что он там говорил, но проклятья и посылы были слышны даже сквозь уже закрытую дверь.

–Что ты сказал ему, Нечестивец? - спросила я.

–Я сказал, что лев позволил им пережить сегодняшний вечер в безопасности, но если он продолжит что-то не то говорить о моих Мастерах, я ему эту безопасность гарантировать не смогу.

–Он мой, - возразил Хэвен.

–Я всего лишь сказал, что не смогу гарантировать его безопасность, но не говорил, что убью его. После всего, что он тут наговорил, я решил, что стоит его просто припугнуть, чтобы он наконец ушел.

–Тебе ведь не нравятся мужчины, - заметила я.

–Тебе не известно, что я люблю. Ты упорно старалась не знать обо мне ничего. Это удар моему самолюбию, но я его переживу. Джозеф готов поверить в любую сплетню о Жан-Клоде, даже в том, что тут постоянно мужчины трахают мужчин.

–Т.е. все таки ходит слух, что никто не присоединится к Поцелую Жан-Клода, не пройдя через его постель.

–Или через твою, - заметил Истина.

–Я, между прочим, очень разочарован, что это всего лишь слух, - заметил Нечестивец с усмешкой.

–Я тоже, - согласился Грэхэм.

Я посмотрела на них тем взглядом, которого они заслуживали.

–А я об этом не жалею, - сказал Истина.

Мы повернулись к нему.

–Почему нет? - спросил Грэхэм.

–Потому что я и так восхищаюсь Анитой. Если бы я спал с ней, то скорее чувствовал себя тем самым рабом, которым так не хотел становиться Джозеф.

–Поверьте мне, ребята, вы слишком высоко меня цените, - сказала я.

–Я не могу судить об этом, - ответил Хэвен. Он подял мою ладонь в своей и накрыл другой рукой. - У тебя такие крошечные ручки.

–Маленькие и опасные, - заметил Нечестивец.

Хэвен начал говорить, будто сам с собой:

–Я простой парень. Я знаю это. Я не глуп, но и не гений. И это я тоже знаю. Мне нравилось просто быть обычным парнем. Быть сильным. Мне нравилось причинять людям боль. Я даже был не против убить. Мне нравилась моя работа. И пить потом с ребятами, играть в покер, гулять по клубам, черт возьми. Это была очень хорошая жизнь.

–Ты так говоришь, будто все это закончилось. - Заметила я.

–Я вернулся в Чикаго, к моей прошлой жизни, но ее больше просто не было. Мне все еще нравилось делать людям больно, но я начал задаваться вопросом, не станешь ли ты меня ненавидеть за то, что я делаю для Огги. Я продолжал думать о том, что ты скажешь на все это? Удивительно, но эти мысли не давали мне спокойно выполнять мою работу. Огги заметил это.

–Я отослала тебя назад, домой, Хэвен. Я не заставляла тебя думать обо мне. - Я попыталась забрать свою руку назад, но его пальцы обхватили мою руку, и я не стала сопротивляться.

–Да, ты так сделала, Анита, возможно, неосознанно, но ты это сделала. Сначала это просто мешало мне работать, а потом я перестал получать удовольствие от жизни. Я начал смотреть на своих друзей через призму моих размышлений о том, что, увидеть ты все это, ты бы разочаровалась во мне. Меня мучила мысль о том, что ты можешь подумать «Что за бардак у него в голове». Черт возьми, ни одной женщине я никогда не позволял так на себя влиять.

–Хэвен, я…

–Позволь мне закончить, - прервал он.

Я была не уверена, что хочу дослушать до конца, но я его не остановила.

–Женщины только для секса или для брака и рождения детей, если есть желание. Женщины не берутся в расчет ни в моем мире, ни в мире Огги. Но ты заставила его с собой считаться, и меня заодно. Особенно меня. не важно, с какой женщиной я был, и насколько хорош был секс, в конце я всегда чувствовал себя подавленным. Но и этого мало. Проклятье, будь ты проклята, я начал задумываться об отношениях. О девушке, с которой можно поговорить. Сентиментальное дерьмо, которое я оставил еще в пятнадцать, вдруг накрыло меня. Я снова почувствовал себя маленьким мальчиком, который не жил только для того, чтобы служить демонстрацией силы Огги. Но его больше нет, Анита. Его больше нет. - Его голос начал переходить в низкое рычание.

Я не знала, что сказать. Извиниться и сказать, что я тут ни при чем, что это не моя ошибка. Сказать, что я не хотела портить ему жизнь. Наконец, я нашла слова:

–Я не заставляла тебя переосмыслить твою жизнь, Хэвен.

–Нет, ты сделала это. Огги говорит, что это сделала именно ты. Он говорит, что ты не хотела этого, но все равно сделала, так же, как это делала Бель Морте, или что-то вроде того. Я твой лев, Анита. Я твой. До тебя я был ничьим. Ты заставила меня желать стать достойным человеком. Разве дело тут только в сексе?

Истина тихо проговорил:

–Леди всегда заставляет нас искать в себе хорошее, заставляет нас тянуться к новым высотам. Бель Морте не была такой. Она заставляла тебя желать ее, следовать за ней, как собака на привязи, но никогда она не вызывала беспокойства о том, что она может подумать о тебе, если ты сделаешь что-нибудь плохое. Она делала вещи, настолько страшные, что у нас подобных мыслей просто не возникало. Даже Нечестивец посчитал ее безнравственной.

–Огги говорил о том, что могла сделать с твоим разумом Бель Морте.

–Твое притяжение, Анита, замешано на вампирских силах, но то, к чему оно приводит, совершенно уникально, - заметил Нечестивец, и в его голосе зазвучали первые печальные нотки.

–И что это значит? - спросил Хэвен раздраженно.

–Это значит, мой милый друг, - ответил Нечестивец, - что ты влюблен в эту женщину.

–Нет, - возмутился Хэвен.

–Только любовь к замечательной женщине может заставить мужчину задумываться над каждым его шагом. Только любовь заставляет воина колебаться, чтобы его возлюбленная не посчитала его слишком жестоким. Только любовь делает человека слабым, но поднимает в нем самое лучшее. Иногда это происходит одновременно.

Я не знала, что сказать. Мне казалось, что я просто должна что-то сказать. Возможно, я и не была влюблена в него. Или это было только желание. Или… нам все таки стоило это выяснить здесь и сейчас.

–Я ценю всю честность, Хэвен, правда, но я должна быть уверена, что ты понимаешь некоторые вещи.

Он посмотрел на меня сердитым и недоуменным одновременно взглядом.

–Что за вещи?

–Ты правильно поступил. Ты согласовал с вожаками всех групп животных свое решение. Это было очень хорошее решение. Но я не могу сказать, что это сделало тебя моим другом.

Он сжимал мою руку, положив свои пальца вдоль моего запястья. Мне пришлось очень постараться, чтобы не задрожать от этого прикосновения. Я знала эту дрожь. Это было чертовски близко к тому, как на меня действовал Мика. Но когда Мика вошел в мою жизнь, ardeur был для меня еще совсем в новинку, и у меня не было тогда подвластных зверей. Теперь я могла всем этим управлять. Слава Богу.

–Твой пульс ускорился от одного этого крошечного контакта. Как ты можешь говорить, что нас ничего не связывает?

–Я не говорила, что не хочу тебя. Но это не цель моей жизни. Мне нравится жить с Микой и Натаниэлом. Мне нравится иногда оставаться с Жан-Клодом и Ашером. Мне не нужен человек, который не станет со всем этим мириться. Честно говоря, я стараюсь сократить количество мужчин в моей жизни. Мне действительно больше никто не нужен.

–О чем ты говоришь?

–Я хочу сказать, даже не думай, что все решилось только от того, что ты приехал. Ты не понимаешь очевидного, тебе будет сложно стать частью моей жизни.

Он отпустил мою руку, и взгляд его стал холодным.

–Я сказал тебе то, что никогда не говорил ни одной женщине, и вот что я за это получаю?

–Да, потому что такова моя жизнь. Коалиция, созданная нами на этой территории, очень важна для меня. Я не могу рисковать ею, ни ради секса, ни ради любви.

–Спроси ее, что она к тебе чувствует, - предложил Истина.

Хэвен покачал головой.

–Скажи ему, что ты к нему чувствуешь, Анита.

Я не хотела делать это, но Истина был прав. Во-первых: Хэвен был честен со мной. Во-вторых: мужское самолюбие - очень тонкая вещь. Самые стойкие мужчины зачастую очень легко обижаются и тяжело отходят от обид. Я не знала, как себя будет вести Хэвен, что будет между нами, но что бы это ни было, оно должно быть честным.

–Я думала о тебе, пока ты был в Чикаго, но не так, как это было с тобой. Я отправила тебя домой потому, что очень хотела тебя. Мне хотелось сорвать с нас обоих одежду и заняться сексом.

–Ты говорила, что хотела этого.

–Я все еще хочу этого. Но мои изначальные привязанности сильнее. Это очень походе на то, что у меня было с Микой. Если расстояние между мной и мужчиной увеличивается, мне легче это контролировать.

–Интересно, что было бы с твоим самоконтролем, отпусти я своего льва на свободу? Ты ранена. Тебе нужно поправиться, но когда тебе станет лучше, я хотел бы испытать твой самоконтроль на моем льве.

–Не угрожай мне, Хэвен. Я не люблю угроз.

–Это не угроза, Анита. Просто сейчас я чертовски хорош. Ты понятия не имеешь, насколько.

–Я понимаю это, - ответила я.

–Но я сам не хороший. Я плохой. Я мыслю, как плохой парень. Если ты продолжишь меня игнорировать, то и все хорошее во мне растает.

–Что это значит? - спросила я.

–Это значит, что как только я убью Джозефа, я заберу его прайд и стану полноценным членом вашей Коалиции. Я буду местным Рексом. Как только у меня будет прайд, я больше не смогу вернуться в Чикаго.

Человек во мне громко орал о том, что самым разумным было бы отослать его домой. Холодная и практичная часть меня спросила, а кто тогда станет управлять львами? Других кандидатур у нас не было. Львица внутри меня желала проверить, настолько ли он хорош, как рассказывает. Не совсем в сексе, но помериться силой. Львица, как никто из моих животных, искала полноценного партнера, помощника, который смог бы защитить ее. Ни одно другое животное не вело себя так. Я почувствовала, как где-то шевельнулся тигр. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое. Мне хотелось того же.

–Я боюсь тебя, Хэвен. Я боюсь, что став моим львом, ты сломаешь мне жизнь. Я знаю, насколько ты плохой парень, что ты был плохим парнем всю свою жизнь. А плохие привычки очень сложно искоренить.

–Я не уверен, что сумею стать хорошим.

–Я знаю.

–Я могу остаться? Решать тебе, Анита, потому что захват прайда - только мое решение.

Я задумалась над этим. Я была бы счастлива, если бы он стал новым Рексом, была бы счастлива, если бы он стал при этом еще и моим другом, но все, что могло этому сопутствовать меня не радовало.

Я открыла рот и сразу его закрыла, потому что моя львица сильно ударила когтями внутри моего тела, будто играла моей печенью. Это заставило меня сжаться в комок на кровати.

Внезапно все в комнате закидали меня вопросом:

–Анита, с тобой все в порядке?

Я кивнула. Теперь я лучше контролировала своего зверя, по настоящему контролировала. Но очевидно полного контроля все же не было. Позволит мне моя львица отослать Хэвена в Чикаго или разорвет меня в клочья?

Я не знаю, что бы я ответила Хэвену, но в этот момент распахнулась дверь, и вошел Дольф с кучей полицейских за спиной, давая мне шанс отмолчаться.

–Все, у кого есть оружие, но нет значка, вон отсюда.

Все вышли, Грэхэм остался. Дольф считал, что они не смогут меня защитить, потому что однажды им это уже не удалось. Его явно укусила какая-то шальная муха, в фигуральном смысле конечно.

Эдуард вернулся в тот момент, когда Дольф давал распоряжения насчет сопровождения каждого «вооруженного» охранника к выходу из больницы. Дольф решил, что Тэда Форрестера и его немецкого друга будет достаточно, чтобы обеспечить мне безопасность, так что Грэхэму тоже нужно было уйти.

–Дольф, Грэхэм даже не вооружен.

–У тебя есть Форрестер и Отто Джеффрис, чтобы прикрывать твою спину, или в городе появилось что-то настолько опасное, что тебе нужна более солидная огневая мощь?

Он посмотрел на меня изучающим взглядом полицейского, который, казалось, видит вас насквозь. Я покачала головой. Я попросила Истину, Нечестивца, Хэвена и Грэхэма пойти вместе с полицейскими. Они ушли. Потому что Дольф был прав, я была достаточно защищена в присутствие Эдуарда и Олафа, по крайней мере от врагов. Я видела, как Олаф обращается с оружием. Я знала, что он великолепен и в рукопашной, но так или иначе я не чувствовала себя в безопасности рядом с Олафом.

Олаф настолько близко. Забавно.

Глава 39

Врач разрешил мне уйти. При условии, что я не стану пренебрегать отдыхом и дам своим ранам нормально зажить. Он так же высказал предположение, что я стану оборотнем, новым видом, способным перекидываться в разных животных. Он фактически назвал меня панверой. Я впервые услышала это название не от оборотня. До меня доктору такие экземпляры не попадались. Я сказала ему, что я могу еще и не быть панверой, но мои аргументы на него не подействовали, и я сдалась. Если люди вам не верят, когда вы говорите правду, а лгать вам не хочется, то другого варианта просто нет.

Химера был настоящим, истинный панверой, и одним из самых страшных созданий, которых я когда-либо встречала. Мне в голову пришла мысль, чтобы сделал доктор, встреть он его?

Я прошла из холла в палату Питера вслед за Эдуардом. Олаф шел замыкающим. Мне не нравилось, что он был у меня за спиной, но пока что он вел себя очень прилично. Для него это было поведение пай-мальчика. Ощущение от его взгляда на моей спине, будто его рука касается меня между лопатками, проталкивая туда лезвие клинка, заставляло меня сдерживать в себе вопли паники. Я размышляла о том, не повернуться ли мне и не попросить его прекратить пялиться на меня? Но это было бы ребячеством, сказать такое вслух, даже если это ощущение не покидало меня.

Не помогало и то, что мы с Олафом были одеты, будто близнецы. Эдуард был одет в свою белую рубашку, джинсы и ковбойские сапоги. Тэд Форрестер одевался во все удобное. Олаф одевался для того, чтобы напугать одним видом, потому что походил на чокнутого убийцу. Я же свою одежду выбирала не сама, за меня ее выбрал Натаниэл. Черные джинсы в обтяжку, едва маскирующие внутреннюю кобуру, заправленные в ботинки на шнуровке. Черная футболка с высоким воротником и спортивный лифчик под ней, которые скрывали все то, что могло бы смутить. Мой крест лежал у меня на груди вместо того, чтобы свободно болтаться поверх футболки. Как я узнала, что именно Нитаниэл упаковывал сумку, а не Мика? Во-первых: трусики и лифчик были подобраны в комплект и трусики были специально под джинсы с низкой талией, во-вторых: футболка и лифчик подходили друг к другу, в-третьих: ботинки. Возможно, мои найки были покрыты кровью, скорее всего так и было, и ботинки были наилучшим вариантом, но Натаниэлу двадцать и он обычно выбирает одежду, исходя из принципов собственной работы. У Мики была привычка делать все на отлично. Но он бы выбрал одну из футболок, которые мы носили с ним по очереди. В общем, моя экипировка больше походила бы на нормальную, если бы ее собирал Мика. Если бы я работала с полицией, у меня был бы серьезный разговор с Натаниэлом по поводу выбора вещей. У меня была наплечная кобура, но, скорее всего, она была безвозвратно потеряна благодаря больничным врачам. Это была уже вторая или третья, которые мне пришлось оставить в приемном покое.

Я почувствовала, как накатил жар или же это было просто движение воздуха, или… что-то еще. Я повернулась, и сделала это настолько быстро, что успела поймать руку Олафа в движении. Он почти коснулся меня.

Я впилась в него взглядом, и он уставился на меня в ответ. Эти темные, глубоко осаженные глаза впились мне в лицо, и затем его взгляд скользнул по моему телу, как может только мужской взгляд. Тот самый взгляд, который дает вам понять, что они представляют вас голой или и того похуже. В случае с Олафом было и того похуже.

–Прекрати смотреть на меня так, - сказала я.

Эдуард наблюдал за нами обоими.

–Каждый мужчина, что увидит тебя сегодня, будет так на тебя смотреть. - Он сделал неопределенный жест в сторону моей груди. - Как можно этим не любоваться?

Я почувствовала, как жар заливает мне лицо, и прошипела сквозь зубы:

–Натаниэл выбирал мне одежду, не я.

–Он купил эту майку и лифчик? - спросил Олаф.

–Нет, - ответила я. - Это была я.

Он пожал плечами.

–Тогда не приплетай сюда парня.

–Да, но это вечерний наряд, и я не стала бы сегодня сама надевать его.

–Мы ведь идем охотиться на вампира, который напал на тебя? - спросил он.

Я кивнула.

–Да, если нам удастся выяснить, где сейчас она и ее слуга-человек.

Он улыбнулся.

–Что? - переспросила я, поскольку улыбка никак не вязалась с темой разговора.

–Поскольку праздник грозит состояться, я буду должен отблагодарить твоего парня за твой костюмчик.

Я покачала головой.

–Решительно не понимаю, о чем ты.

Эдуард коснулся моей руки, и я подскочила от неожиданности.

–Ты просто не хочешь понимать. - Он прошелся пальцами по моей руке, привлекая меня к себе. Олаф так и остался стоять, где стоял, все с той же улыбкой на лице.

–Что? - спросил Эдуард. Он склонился ко мне, говоря быстро и тихо. - Пока ты была без сознания, Олаф проник в палату. Ты вся была в крови, и все решили, что ты отключилась. Он прикасался к тебе, Анита. Врачи и охрана застали его с поличным, и мне пришлось выволочь его прочь, но…

Я попыталась освободиться, но он держал меня крепко.

–Что значит, прикасался ко мне? - спросила я.

–Твой живот.

–Я не понимаю, - начала было я. - Раны, он касался ран.

–Да, - ответил Эдуард.

Я тяжело сглотнула, и мой пульс вместе с приступом тошноты начали душить меня. Я посмотрела вглубь комнаты, где стоял Олаф. Я знала, что на моем лице читается страх, и ничего не могла с этим поделать. Я втянула нижнюю губу и прикусила ее. Думаю, это был неосознанный жест. Жест, который указывает на то, что вы либо задумались, либо считаете, что на вас никто не смотрит. И тут он двинулся к нам, как страшный темный силуэт из кинофильма. Он выглядел, как человек, но всем своим видом показывал, что за этим лицом не осталось ничего человеческого.

Эдуард открыл дверь и втолкнул меня внутрь. Очевидно, он не ожидал такой реакции от Олафа. Великолепно.

Я споткнулась о порожек. Его рука напряглась на моем теле, удерживая меня. Дверь закрылась, скрыв от нас Олафа, скользившего по комнате в нашу сторону. Он двигался почти, как оборотень, будто у него были мышцы там, где им быть не полагается. Так ему хотелось убить.

Видимо, я была очень бледной, потому что Мика бросился через комнату и заключил меня в свои объятья. Он прошептал мне прямо в щеку «что случилось?». Он обнимал меня немного крепче, чем надо.

–Ты дрожишь.

Я обернула свои руки вокруг него и сжала его в ответных объятьях так сильно, как только смогла. Это было одно из тех объятий, в момент которых вам очень хочется слиться с другим человеком воедино. Иногда это сексуально, но иногда это бывает потому, что все идет наперекосяк, и вам просто нужно вцепиться в кого-нибудь, чтобы почувствовать, что мир не ушел из-под ваших ног.

Я вцепилась в него, будто Мика был последней материальной вещью в этом мире. Я спрятала лицо в изгибе его шеи, втянула аромат его кожи. Он больше не спросил, что было не так, он просто обнимал меня.

Другие объятия сомкнулись на мне сзади. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы знать, что это был Натаниэл. Мне даже не нужно было намекать легким ароматом ванили. Я знала ощущение его тела на моем. Я знала ощущение таких вот объятий.

Еще одно тело обвило нас с боку. Тут мне пришлось повернуться, чтобы увидеть, ч то это была Черри. Она обвила руками обоих мужчин. Я отметила, что теперь она уже не выше Натаниэла.

–Что случилось? - спросила она, глядя на меня своими взволнованными глазами.

Что я могла ответить? Что я боялась Олафа? Что мысль от того, что он ласкал мои раны, пугала меня? То, что меня мучил вопрос, касался ли он изгибов моего кишечника так, как обычный мужчина касается груди? То, что мне хотелось знать все эти ответы и не хотелось одновременно?

Дверь позади нас открылась. Эдуард кивнул мне и вышел в открытую дверь. Он решил поговорить с Олафом наедине, возможно, он постарается на время удержать его от меня на расстоянии. Как бы там ни было, я была ему благодарна. Конечно, оставался и еще один член резерва Эдуарда.

Я посмотрела поверх плеча Мики и руки Черри на кровать, стоявшую в комнате. Пережитая боль добавила теней на лицо Питера с момента нашей последней встречи. Оно смотрело на меня, такое молодое и бледное в окружении всех этих трубок и приборов. Когда я очнулась, я была подключена к чему-то похожему, что контролировало все жизненно важные функции организма. Так чем же он хуже меня?

Я прошептала.

–Не думаю, что стоит говорить, что не так.

Черри прищурилась в ответ на мои слова.

–Я постараюсь объяснить все потом, обещаю.

Она нахмурилась, но отстранилась, будто знала, что я собираюсь сделать. Может, так оно и было. Я вероятно двинулась к кровати или просто шевельнулась, показав, что собираюсь двигаться. Большинство людей просто не заметили бы, но оборотни были чувствительнее.

Мика снова обнял меня, но уже не так сильно, и поцеловал. Это был нежный, осторожный поцелуй. Если бы Питер сейчас не наблюдал бы за нами, то я, возможно, сделала бы еще что-нибудь, но он был тут, и Эдуард разговаривал в соседней комнате с большим, страшным монстром. Это меня удержало от чего-то большего. Я отклонилась назад и посмотрела через плечо на Натаниэла. Он поцеловал меня в щеку, прильнув к моему лицу так, что наши головы соприкасались, щека к щеке. Я постаралась развернуться к нему, чтобы поцелуй был как можно более полным, но он вывернулся и свел поцелуй к самому целомудренному, какой у нас когда-либо был. Я отстранилась, озадаченно посмотрев на него. Его лавандовый взгляд пристально прошелся по комнате в сторону кровати. Я поймала этот взгляд, но не среагировала. Что-то было в том, что Питер наблюдал за нами, за Натаниэлом, но я не знала, что именно. Я имею в виду, что-то было в этом поцелуе, а не в объятьях. Я задвинула эту мысль в круговорот остальных, что теснились в моей голове. Их было так много, что скоро мне понадобится клетка, дабы удержать их, иначе они просто разрушат меня.

Я осмотрела одежду Натаниэла и поняла, что это была точная копия моего комплекта, за исключением того, что его футболка была мужской, и ему не нужно было прятать на теле оружие. Мы были похожи, как близнецы. Сложно жаловаться на одежду тому, кто ее выбирал, когда он сам носит что-то подобное. Но одежда была самым меньшим злом из того, что нас сегодня ожидало.

Я глубоко вздохнула и вышла из круга рук. Я вынырнула из тепла их объятий, чтобы столкнуться с круговоротом своих мыслей.

На меня уставились карие глаза, похожие на острова на бледном лице. Питер обычно не был таким белокожим, как например Эдуард, просто он побледнел сейчас. Так бывает от потери крови.

Я подошла к кровати. В этот момент я была рада оказаться перед Питером, а не перед Олафом. Я и впрямь была трусихой или просто это так казалось на фоне Эдуарда? Держу пари, что он лучше оказался бы перед тысячей Олафов, чем перед одним приемным сыном. Выражение лица Питера изменилось, пока я шла к кровати. Он все еще был хмурым, но его взгляд был направлен куда-то дальше, чем на мое лицо, так что, когда я подошла к кровати, он был уже не таким бледным, ему хватило крови, чтобы покраснеть.

Глава 40

–Эй, Питер, - бросила ему я.

Он повернул голову, вперившись взглядом в потолок. Очевидно, он боялся не справиться с собой и уставиться на мою грудь, и не знал, как я на это отреагирую. Я тоже была как-то не уверена в своей реакции.

–Я думал, что ты тоже ранена, - отозвался он.

–Да, я была ранена.

Он вернулся, чтобы взглянуть на меня, и поморщился.

–Но как ты. Я чувствую себя просто ужасно.

Я кивнула.

–Я, по правде, тоже удивлена.

Его пристальный взгляд снова опустился. Олаф был сумасшедшим и хамом, но в одном он был прав. Мужчины поедали меня глазами, кто-то случайно, а кто-то и нарочно, чтобы показать свою грубость. А кому-то это просто нравилось, как Питеру, ну, в общем, моя грудь стала своеобразным магнитом для мужского взгляда, она их сильно привлекала. Теперь я оказалась перед острой необходимостью побеседовать с Натаниэлом о том, как в следующий раз стоит мне выбирать одежду. Я не надеялась, что будет следующий подобный раз, когда я окажусь без сознания в больнице. Я просто предполагала, что такое возможно. Если я не сменю род деятельности, то так оно и будет. Эта мысль поразила меня. Я когда-нибудь думала о том, чтобы отказаться от охоты на вампиров? Я и впрямь об этом размышляла? Может быть, такое бывало. Я покачала головой и впихнула эту мысль в клетку к остальным. Эта чертова клетка была удивительно переполненной.

–Анита? - позвал Питер.

–Прости, задумалась.

–Относительно чего? - Он старался смотреть в глаза. Я почувствовала, что должна пообещать купить ему щенка и накормить его домашним печеньем, как хорошего мальчика. Боже, сегодня вечером я решительно в странном расположении духа.

–По правде, удивлялась, что все еще хочу продолжать охотиться на вампиров.

Его глаза расширились.

–О чем ты? Это же твоя работа.

–Нет. Моя работа - поднимать зомби, а охота на вампиров у меня в качестве халтурки. Иногда зомби способны нанести мне раны, но вампиры или чокнутые оборотни гораздо вернее загонят меня на больничную койку. Возможно, я просто устала приходить в себя с новыми шрамами на теле.

–Но ведь ты же приходишь в себя, - отозвался он, и его голос дрожал. Теперь он не смотрел ни на мое лицо, ни на мою грудь. На его лице было то выражение, которые обычно бывает, когда человек вспоминает что-то плохое или неприятное, переживает это вновь, оно будто проносится у него перед глазами.

–Ты думал, что уже не проснешься, - догадалась я, и мой голос был полон нежности. Он посмотрел на меня, широко распахнутые глаза были совершенно потерянными, напуганными.

–Нет, я думал не об этом, я думал о… - Он остановился и постарался не встретиться со мной взглядом.

–Ты собирался умереть, - закончила я за него.

Он кивнул и вздрогнул, будто это движение причинило ему боль.

–Я знала что не умру, что ты не умрешь. Раны в живот могут причинять адскую боль, но при возможностях современной медицины, при новейших антибиотиках они не являются смертельными.

Он смотрел на меня непонимающим взглядом.

–Ты и вправду так думала, пока они пытались тебя спасти?

Я задумалась.

–Не совсем так, но мне было очень больно, Питер. Я уже бросила считать, сколько раз я приходила в себя в больнице или еще где-нибудь после ранений.

Я думала, что он опять пялится на мою грудь, но тут он спросил:

–Шрам на ключице, откуда он?

Интересная особенность моей майки была в том, что хоть большая часть груди и была закрыта, зато было видно все остальное. Меня раньше никогда не волновали мои шрамы.

–Вампир.

–Я думал, что это был оборотень.

–Нет, это был вампир. - Я продемонстрировала ему шрамы на руках. - Большинство из них оставили вампиры. - Я коснулась одного из шрамов на левой руке, следы когтей. - Этот от ведьмы-оборотня, которая была не настоящим оборотнем, не цикличным, так что это не заразно.

–Я не знал, что они бывают разными.

–Периодический оборотень может менять форму, но не привязан к лунному циклу. Плюс в том, что ты не перекидываешься из-за сильных эмоций или чего-то еще. Ты не перекидываешься, пока сам того не захочешь или не накинешь звериную шкуру.

–У тебя есть еще шрамы от оборотней?

–Да.

–Можно взглянуть?

По правде сказать, следы когтей настоящего оборотня красовались на моей заднице. Они были тонкими, почти незаметными. Габриэль, леопард-оборотень, который оставил их, считал это достойной прелюдией перед изнасилованием для съемок порно-фильма. Он был первым человеком, которого я прикончила своим большим ножом, который я обычно ношу в ножнах на спине. Теперь я была в некотором затруднении, поскольку никак не могла придумать, куда приспособить настолько большой нож, пока новые спинные ножны не будут готовы. Но теперь у меня были еще и новые шрамы, которые можно было показать Питеру.

Это было немного проще, поскольку нужно было всего-то вытащить футболку из штанов, хотя я так и не смогла решить, как будет лучше, расстегивать молнию при этом или нет. Я выдернула край майки и подняла настолько, чтобы было видно раны на животе.

Питер издал звук удивления.

–Этого не может быть. - Прошептал он. Он почти дотронулся до шрамов, но отдернул руку, будто не был уверен в моей реакции.

Я подошла ближе к кровати. Он воспринял это, как приглашение, каковым оно и было, и прикоснулся к розовым шрамам кончиками пальцев.

–Шрамы могут полностью исчезнуть, а могут и остаться, понятно станет в течение ближайших дней или недель, - сказала я. Он убрал пальцы, а потом положил ладонь на самый большой из шрамов там, где казалось, будто она пыталась вырвать из меня кусок мяса. Его ладонь была достаточно большой, чтобы полностью скрыть след, так что его пальцы лежали уже за границей шрамов.

–Ты не смогла бы залечить это менее, чем за… двенадцать часов. Ты одна из них?

–Ты говоришь об оборотнях? - спросила я.

–Да. - Он прошептал это, будто это была тайна. Он вел ладонью вдоль моего живота, исследуя следы когтей.

–Нет.

Он вел рукой вдоль моих шрамов, пока не коснулся того места, где они огибали пупок.

–Меня они изуродовали. Я чувствую себя хреново. А ты вылечилась. - Он повел ладонью вдоль изгиба моей талии, туда, где шрамов не было. Его ладонь легла на мою талию, и она была довольно большой. Этот жест заставил меня насторожиться. Единственным человеком, у которого были настолько же большие руки, был Ричард. Было что-то неправильное в том, что эти громадные ладони принадлежали Питеру. Все это заставило меня отстраниться и дать краю майки свободно прикрыть мой живот.

Его смутил не мой жест. Теперь я поняла, что не должна была позволять ему касаться меня настолько интимно. До этого момента меня ничего не смущало.

Он убрал руку и опять покраснел бы, если бы не кровопотеря.

–Извини, - пробормотал он, стараясь не смотреть на меня.

–Ничего страшного, Питер. В этом нет ничего постыдного.

Он бегло взглянул на меня своими карими глазами.

–Если ты не ликантроп, как ты смогла так быстро вылечиться?

По правде, скорее всего это было связано с тем, что я человек-слуга Жан-Клода, но с тех пор, как Дольф узнал об этом, мне расхотелось делиться этой новостью с людьми.

–Я носитель четырех штаммов ликантропии. Пока что я не перекидывалась, но в крови у меня они есть.

–Но врачи говорили мне, что нельзя получить более одного штамма ликантропии. В этом смысл вакцины. Два различных вида ликантропии убивают друг друга… - Он осекся в конце и постарался дышать ровнее, будто для него это было слишком тяжело.

Я погладила его по плечу.

–Не говори, если это причиняет боль, Питер.

–Мне сейчас все причиняет боль. - Казалось, он попытался сесть в кровати, потом остановился, видимо, потому что эти попытки тоже причиняли боль. Он всматривался в меня, и его лицо было бледной тенью того лица двухлетней давности. Ребенок, которого я тогда встретила, все еще был там, и он там и останется. Это заставило сжаться что-то внутри меня. смогла бы я когда-либо навещать вот так Питера в больнице? Думаю, что посещение Эдуарда точно было на грани с фантастикой. Мы никогда не навещали друг друга. Не настолько мы были друзьями.

–Я знаю, что тебе очень больно, Питер. Я не всегда так быстро выздоравливала.

–Мика и Натаниэл рассказали мне о вертиграх и ликантропах.

Я кивнула, потому что не знала, что еще можно на это сказать.

–Они в этом понимают.

–Они все излечиваются с такой скоростью, как ты?

–Нет, некоторые. Кто-то быстрее, кто-то медленнее.

–Быстрее, - повторил за мной он. - Неужели?

Я кивнула.

В его глазах появилось что-то, недоступное мне для понимания.

–Циско не выжил.

А. Вот в чем дело.

–Нет, не выжил.

–Если бы он не бросился между мной и той… тигрицей, я был бы мертв.

–Вероятнее всего, раны, от которых Циско тебя спас, были бы смертельными.

–Ты не будешь спорить насчет этого. Скажешь, что это была не моя вина.

–Это не твоя вина, - повторила я.

–Но он сделал это, чтобы спасти меня.

–Он сделал это, потому что посчитал, что мне нужен хотя бы один живой охранник. Он сделал это, чтобы дать нам время дождаться помощи. Он сделал свою работу.

–Но…

–Я была там, Питер. Циско выполнял свою работу. Он не жертвовал собой, чтобы спасти тебя. - Я не была полностью уверена в том, что говорю, но продолжила. - Я не думаю, что он вообще был бы готов пожертвовать собой. Ликантропы обычно так легко не умирают.

–Легко? Ему перервали горло.

–Я видела двоих вампиров и нескольких оборотней, которые смогли вылечиться от такой же раны.

На его лице читалось недоверие.

Я положила руку на грудь и выдала клятву бойскаута. Это заставило его улыбнуться.

–Ты ведь никогда не была бойскаутом.

–Я даже герлскаутом не была, но это не значит, что я говорю неправду. - Я улыбнулась, надеясь, что это заставит и его тоже продолжать улыбаться.

–Вылечить такую рану было бы сложно.

Я кинула.

–Сложно, но не для всех. Есть некоторые положительные моменты в том, чтобы быть оборотнем.

–Мика рассказал мне о некоторых из них. Он и Натаниэл ответили на большую часть моих вопросов.

–Они это могут.

Он посмотрел мимо меня на дверь. Я не стала проверять, куда он смотрит. Мика и Натаниэл постарались предоставить нам максимум уединения, не выходя из комнаты. Они присутствовали на протяжение всего нашего разговора. Черри вышла. Я не слышала, как она уходила.

–Врачи настаивают на вакцине, - сказал Питер.

Я посмотрела на него.

–Это их мнение.

–А что сделала бы ты? - спросил он.

Я покачала головой.

–Если ты достаточно взрослый, чтобы спасать меня, то ты и вполне вырос, чтобы принимать такие решения самостоятельно.

Его лицо изменилось, не то чтобы он вот-вот заплакал бы, но было в этом что-то совершенно детское. Все подростки так умеют? Сначала ты кажешься взрослым, а в следующее мгновение выглядишь маленьким ребенком.

–Я всего лишь спросил, что ты думаешь.

Я покачала головой.

–Ответ на этот вопрос очень нужен Эдуарду, хотя должен был бы волновать твою маму. Эдуард говорит, что она бы выбрала вакцину.

–Она так и поступила бы. - Он сказал это с угрюмым видом. Когда ему было четырнадцать, он был очень капризным, видимо ничего не изменилось. Я задумалась, как Донна справляется с этим новым, взрослым Питером.

–Я скажу тебе тоже, что сказала Эдуарду: я не собираюсь вообще высказывать свое мнение.

–Мика говорит, что скорее всего у меня нет ликантропии, а значит и вакцина мне не нужна.

–Он в чем-то прав.

–Он сказал, что вакцина помогает в пятидесяти пяти процентах случаев, остальные сорок пять все равно становятся оборотнями. Они получают ликантропию из-за вакцины, Анита. Если я соглашаюсь на вакцину и она сработает, то это значит, что я останусь человеком и от меня все отстанут.

–Я и не знала о статистике, но зато ее знает Мика.

–Он говорит, что это его работа - знать.

Я кивнула.

–Он делает свою работу в коалиции так же тщательно, как мы с Эдуардом свою.

–Натаниэл сказал, что он неклассический танцор, правильно?

–Да, это так, - ответила я.

Он понизил тон почти до шепота, чтобы спросить.

–Т.е. он стриптизер?

–Да, - снова ответила я, стараясь не улыбаться. Со всем бардаком в его жизни он еще и отмечает, что мой парень стриптизер. Тогда я подумала, что может он не знает, что Натаниэл мой парень. Нет, мы ведь поцеловались, когда я вошла. Но в том объятии участвовала и Черри. О, черт, сейчас не время копаться в моей личной жизни.

–Мика рассказал мне о том, кем могут работать ликантропы. Медсестрами и врачами, если не афишировать свою сущность. Но в армию меня уже точно не возьмут, ни в одно подразделение.

–Они считают ликантропию инфекционным заболеванием, так что скорее всего нет. - Мне припомнился разговор с Микой об одном слухе. Что вооруженные силы собираются набрать спец подразделение из оборотней. Но это был всего лишь слух. Даже нельзя точно отследить, кто его пустил. Живой телеграф.

–Ты воспользовалась вакциной?

–Они мне не предлагали. Для меня это уже слишком поздно, Питер. Я уже носитель.

–Но ты не ликантроп? - Спросил он.

–Я не покрываюсь раз в месяц мехом, вообще ни разу не покрывалась, так что нет.

–Но у тебя в крови четыре штамма сразу. Ведь теория вакцины основана на том, что такое невозможно.

Я кивнула и пожала плечами.

–Я - медицинское чудо, что я еще могу сказать?

–Если бы я смог вылечить подобное и при этом не покрываться мехом, это было бы чудом.

–Твой анализ крови все еще под большим вопросом. Ты все еще можешь оказаться оборотнем.

Он нахмурился.

–Наверное. - Его лицо снова стало совсем юным, но теперь оно было испуганным. - Почему ты не хочешь помочь мне с решением?

Я наклонилась к нему поближе.

–Это то самое, что и подразумевается под «быть взрослым», Питер. Одно проистекает из другого. Если ты играешь в восемнадцатилетнего, то решать должен именно ты. Если хочешь сделать чистосердечное признание о своем возрасте, то сразу же подпадешь под категорию ребенка. Они все решат за тебя.

–Я не ребенок, - сказал он, угрюмо глядя на меня.

–Я это знаю.

Хмурый взгляд трансформировался в растерянный.

–Что ты пытаешься сказать?

–Сегодня ты вел себя решительно. Ты не запаниковал и не растерялся. Я видела в тебе настоящего взрослого мужчину, который не растеряется в присутствие оборотня даже в менее критической ситуации. Большинство людей оборотней боятся.

–Я тоже боялся, - сказал он тихо. - Я боялся, совершенно по-детски.

Меня осенило.

–Нападение на твое отца, - сказала я. Как я могла забыть, что это далеко не первый опыт нападения оборотня, в котором он выжил?

Он мне слегка поклонился.

–Это было, когда тебе было восемь?

–Да. - Его голос был тихим, а взгляд устремился куда-то вдаль.

Я не знала, что сказать. Я проклинала Эдуарда за то, что его здесь не было. В этот момент я, возможно, выбрала бы разговор с Олафом, только бы не говорить с Питером. В Олафа я в любой момент могла просто выстрелить, но никакое оружие не смогло бы помочь мне в разговоре с Питером.

–Анита, - позвал он.

Я посмотрела на него, встретившись с ним взглядом. Его глаза были похожи на глаза Натаниэла, когда я его впервые увидела. Глаза, которые говорили о том, что их обладатель намного старше своего возраста, глаза, видевшие то, чего никогда не видели большинство уже проживших жизнь людей.

–Я здесь, Питер, - ответила я, потому что не смогла придумать, что еще сказать. Я встретилась с ним взглядом и постаралась, чтобы он не увидел на моем лице то, насколько мне тяжело видеть боль в его глазах. Может, они и были теми же, что и пару лет назад, но мне они виделись теми глазами, ищущими во мне поддержки, глазами еще даже не двадцатилетнего человека.

–Я думал о том, попросился бы я в ученики к Эдуарду, если бы так не испугался тогда. Я так же испугался и сейчас. Это было так, будто я снова пережил смерть моего папы.

Я хотела коснуться его плеча, взять его за руку, но не была уверена, что это именно то, чего он от меня ждал, так что я держала свои руки при себе.

–Моя мама погибла в аварии, когда мне было восемь.

Его глаза изменились, часть ужаса исчезла из них.

–Ты была там? Это произошло при тебе?

Я покачала головой.

–Нет. Она просто уехала и уже не вернулась.

–Я видел, как умирал мой отец. Я теперь вижу это во сне.

–Я тоже.

–Но тебя ведь там не было, как же ты можешь это видеть во сне?

–Один доброжелательный родственник привел меня взглянуть на автомобиль, в котором она умерла. Меня до сих пор преследует желание коснуться тех пятен крови. - Я поняла, что больше никому и никогда не говорила об этом.

–Что? - спросил он. - Что с тобой?

Я, наверное, слишком часто говорила о смерти матери с долей иронии, хотя это наверное и неправильно? Это так, будто эта тема - разбитый стакан, и любое касание может пустить кровь.

–Просто поняла, что никогда ни с кем этим не делилась.

–Даже с Микой или Натаниэлом?

Видимо, он все таки понимал, что они мои парни.

–Нет, даже с ними.

–После всего мама заставляла меня ходить на сеансы к аналитику. Я очень много тогда говорил.

–Молодец Донна, - отметила я.

–А почему твой отец не поступил с тобой так же?

Я пожала плечами.

–Не думаю, что ему это вообще приходило на ум.

–Я думал, что если встречусь лицом к лицу со своими кошмарами, страшно мне не будет, но я очень сильно испугался. - Он отвел взгляд. - Я так боялся. - Прошептал он.

–Я тоже, - сказала я.

Он внимательно посмотрел на меня.

–Ты этого не показала.

–Ты тоже.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное, и он, улыбнувшись, опустил глаза, как это умеют только молодые люди. Они потом вырастают из этой привычки, но все равно она придает им некое очарование.

–Ты и правда так думаешь?

–Питер, сегодня ты меня спас, когда бросился к нам в той комнате. Она собиралась убить меня, но не рассчитала, что со мной будете вы, ребята.

–Эдуард сказал мне, что если плохие парни хотят тебя вывести из игры и уже угрожают или даже размахивают оружием, они точно собрались тебя убивать. Но если им подыграть, то смерть может стать долгой и мучительной.

Я кивнула.

–Я думаю, что именно на этом ты сыграл, когда начал разговор о правилах.

–Ты сразу все поняла, - согласился он.

–И похвалила тебя, помнишь?

Он изучал мое лицо, пытаясь читать по нему.

–Ты бы сделала так же, да?

–Мы с Эдуардом знаем кучу таких уловок.

–Он говорил, что ты мыслишь так же, как он.

–Иногда, - согласилась я.

–Не всегда, - подхватил Питер.

–Не всегда, - кивнула я.

–Я не приму вакцину, - сказал он, и его тон был пронизывающим.

–Почему нет? - спросила я.

–Ты считаешь, что я должен согласиться?

–Нет, я хочу понять ход твоих мыслей.

–Если я от нее откажусь и стану в результате тигром, то, ну в общем, я ведь все равно смог тебя спасти. Если я не приму вакцину и не превращусь в оборотня, то это будет просто замечательно. Если я решусь на вакцину, то могу в результате стать не тигром, а животным антидота, все равно оборотнем. Так может случится, потому что я этого слишком сильно боюсь. Наверное, это кажется глупым.

–Но если бы ты собирался стать именно тигром, то вакцина могла оказаться с любым животным.

–Ты считаешь, что мне стоит ее принять, - сказал он.

Я вздохнула.

–Честно?

–Было бы неплохо, - кивнул он.

–Мне не нравится, что причиной твоего согласия стать тигром, ты называешь мое спасение. Я не хочу, чтобы ты думал обо мне в контексте ситуации. Я хочу, чтобы ты повел себя, как эгоистичный сукин сын, Питер. Я хочу, чтобы ты думал о себе и только о себе. Чего хочешь ты сам? Что было бы хорошо именно для тебя?

–Честно? - спросил он.

–Да, честно, - ответила я.

–Я думаю, что я все решил еще тогда, когда попал сюда. Я был готов принять вакцину, пока она была здесь, прямо передо мной, но как только ее пришлось заменять, я сразу понял, что не хочу ее вообще. - Он прикрыл глаза. - Часть меня хочет вызвать сюда маму, и чтобы она приняла это решение. Часть меня хочет найти виновного в том, что все пошло не так, как хотелось бы. Но мужчина должен уметь сам принимать такие решения.

–В данной ситуации да. Но не стоит на все в жизни реагировать с таким холодным безразличием в душе.

–Почему? - спросил он.

Я улыбнулась.

–Я знаю из своего опыта, что очень трудно с кем-то встречаться, когда ты так чертовски независим. Мне пришлось научиться улавливать, когда нужно именно мое решение. Баланс - это то, к чему тебе надо стремиться.

–Я не знаю, как его достичь, - его глаза заблестели.

–Питер, я…

–Уходи, хорошо? - попросил он слишком низким голосом. - Просто уходи, пожалуйста.

Я почти потянулась коснуться его плеча. Я хотела его успокоить. Черт, я должна была раньше одуматься и затолкать его чертову задницу в самолет сразу, как только он прилетел в Сент-Луис. Теперь я жалела, что побоялась оскорбить его, и позволила ему остаться. Разве не проще было бы ему пережить простое оскорбление?

Чьи-то руки обняли меня и мягко отодвинули от кровати. Мика и Натаниэл отвели меня подальше, так чтобы Питер мог выплакаться без свидетелей. Мое горло настолько сжалось, что мне было трудно дышать. Черт. Черт. Черт.

Они вытолкали меня в коридор еще до того, как первая горячая слеза скатилась по моей щеке.

–Черт побери, - выдохнула я.

Мика попытался меня обнять, но я отстранилась от него.

–Если ты меня обнимешь, я разрыдаюсь.

–Анита, выпусти это.

Я покачала голвой.

–Нет, ты не понимаешь. Мы должны успеть убить ее первыми. Я позволю себе рыдать только, когда Марсия быдет мертва.

–Ты винишь ее в боли Питера, - сказал он.

–Нет, я виню себя и Эдуарда, но я не смогу с нами покончить, так что я убью того, кого в состоянии убить.

–Если ты говоришь об убийстве людей, Анита, то может тебе стоит обсудить это с полицией, - Зебровски приближался к нам по коридору со своей обычной улыбочкой. Его темные волосы были изрезаны сединой, но все так же вились. Кэти, его жена, давно не заставляла его подстричься. Он всегда был слегка помятый и небрежно одетый, а Кэти была одним из самых аккуратных людей, которых я знала. Противоположности притягиваются.

У меня было жуткое желание обнять его. А он просто смотрел через коридор на нас. Этот взгляд заставил меня обернуться на Мику и Натаниэла. Если у меня было желание по обниматься с Зебровски, значит мне чертовски требовалось утешение. Все трое видели, что я плакала, в том числе и Зебровски.

Я обвила рукой Мику, а другую руку протянула Натаниэлу. Я позволила им обнять меня, но не расплакалась. Мое лицо горело, но слез больше не было. Я цеплялась за них, все ближе привлекая их к себе. У меня было огромное желание расслабиться, раствориться в их объятьях, но я не могла себе этого позволить.

–Я оставлю вас наедине, - сказал Зебровски.

Я покачала головой и отстранилась от мужчин.

–Нет, нам нужно поймать эту суку.

–Никто не видел ни ее, ни того, которого мы считаем ее человеком-слугой.

–Он должен быть ее человеком-слугой, иначе не смог бы разделить с ней ее способности, Зебровски. - Я попробовала еще немного высвободиться, но рука Натаниэла, обнимавшая меня за плечи, потянула меня назад. Я потрепала его по руке и сказала:

–Все в порядке. Мне лучше.

Он прошептал мне в ответ.

–Лгунья, но это объятье, возможно, больше нужно мне самому. - Он сжимал меня в своей хватке, вторая его рука обвилась вокруг моей талии. - Тебе стоит прекратить умирать, Анита. Это плохо отражается на сердце.

Не думаю, что он говорил о чем-то вроде сердечного приступа. Есть и другие способы сделать сердцу больно. Я позволила ему прижать меня к себе еще сильнее. Я гладила его руки, обхватывающие меня.

Зебровски покачал головой и улыбнулся.

–Знаешь, Кети чувствует примерно то же самое, когда я возвращаюсь домой после очередного «отдыха» в больнице. Но она слишком спокойна, чтобы демонстрировать свои чувства прилюдно.

Я посмотрела на него, и взгляд мой был не совсем дружелюбный.

Он поднял протестующе руки.

–Это не критика вам с Натаниэлом. Это только, ну, в общем, черт, я хочу сказать, очень интересно наблюдать за столь открытыми людьми, как вы. Это часть культуры оборотней?

Я задумалась.

–Да, думаю, что да.

–Если нам не нужно играть в людей, - сказал Мика, - мы бываем очень раскрепощенными, не скрываем свои эмоции.

Зебровски усмехнулся.

–Черт возьми, а ведь он задумывался, как довесок, Анита.

–Что это должно значить?

–Это значит, что ты ведешь себя, как большинство копов, которых я знаю, ты переполнена эмоциями. И это значит, что если твоих друзей не окажется как-нибудь ночью на месте преступления, ты будешь виснуть на мне?

–Ты бы этого хотел, - ответила я, улыбаясь. Я продолжала гладить руку Натаниэла и попробовала высвободиться. Он позволил мне выйти немного вперед, но продолжал держать мою руку. Я понимала его потребность в прикосновениях. Это была не просто потребность ликантропа. Мне, например хотелось обнять Питера, будто он совсем маленький мальчик, и сказать ему, что все будет в порядке, но это было бы ложью. Даже если бы он действительно был маленьким мальчиком, это все равно было бы ложью. Я не могла ему ничего обещать.

–У тебя слишком серьезное лицо для женщины, которую только что обнимал ее любовник.

–Я задумалась о Питере.

–Да, ты ведь пострадала, пытаясь спасти его.

Я старалась, чтобы мое лицо ничего не выдало. Если бы мы собирались рассказать полиции немного иную история, Эдуард бы меня предупредил. То, что он не рассказал мне «официальную версию», и я сама ее не поинтересовалась, говорило только о том, насколько мы оба были не в себе. Не очень хорошо.

–Ты спасла ему жизнь, Анита. Это лучшее, что ты могла для него сделать, - продолжал Зебровски.

Я кивнула и отступила в объятия Микки, частично, чтобы скрыть лицо, потому что я еще не была в состоянии нормально реагировать. Моя вина состояла в том, что Питер пострадал, спасая меня. Его даже не отблагодарили. Это оскорбительно для тех ран, что ему нанесли.

Мика поцеловал меня в щеку и шепнул:

–Эдуард не рассказал тебе официальную версию?

–Нет, - прошептала в ответ я.

Мика продолжал говорить, обнимая меня.

–Я думаю, Анита винит себя, потому что она решила охотиться на этих вампиров. Она считает, что они не были бы так решительны, если бы не знали, что она идет по их следу.

Я немного развернулась, все еще оставаясь в кольце рук Мики.

–Когда человек знает, что его выследят и убьют, Зебровски, какие у него будут варианты?

–Ты хочешь сказать, что не согласна с системой? - спросил он.

–Нет, не в этот раз, но бывают ночи, когда мне очень жаль, что у меня не было выбора, кроме смертного приговора. Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь занялся исследованием разницы количества убийств, совершенным вампирами в попытках спастись от исполнения приговора, и убийств, за которые они были изначально осуждены.

–Ты сейчас о том, что уже было? - спросил Зебровски.

–Нет, не совсем. Большинство из них продолжили бы убивать, если бы их не остановили. Но, тем не менее, вампир, за которыми мы охотимся, связан с вампирами Церкви Вечной Жизни. Он помог двоим из них увеличить силу. Если я просто сделаю то, что предписано ордером, я убью двух невинных людей.

–Это, как тогда, когда плохие вампы сделали из тебя оружие против хороших, и пытались их убить?

–Да, - ответила я, - это так же, как тогда, и если им удалось сделать такое со мной, они могут так же поступить и с другими истребителями вампиров, чего последние не принимают в расчет.

–Ты хочешь сказать, что это потому, что они не общались с вампирами и признают только принцип «хороший вампир - мертвый вампир».

–да.

Зебровски нахмурился.

–Не один Дольф считает, что твоя личная жизнь… - он сделал неопределенный жест в сторону Мики и Натаниэла, - мешает твоей работе. Но я не думаю, что это так. Я думаю, что это заставляет тебя иначе смотреть на вампиров и ликантропов, чем все остальные. Юридически к ним надо относиться, как к простым гражданам, как к людям, и ты смотришь на них именно так. Поэтому тебе сложнее их убивать, но это делает тебя хорошим полицейским. Ты стремишься отыскать правду, поймать именно плохого парня, наказать виновного. Другие ликвидаторы просто убивают того, кого им говорят убить. Это говорит о том, что они прекрасные убийцы, но вот что хорошие полицейские, я не уверен.

Для Зебровски это была очень длинная речь.

–Ты попытался объясниться.

Он выглядел смущенным.

–Думаю, да. Я много времени трачу на то, чтобы защитить твою честь перед другими копами.

–Я сама могу защитить свою честь, - возразила я.

Он снова усмехнулся.

–Нет, не можешь. Ты не сможешь объяснить, что видишь в монстрах людей, не выглядя фанатично настроенной дамочкой. Я - Зебровски. И я могу выдать кучу дерьма и не выглядеть при этом безумным. Мне кажется забавным, что у тебя есть слабости. А людей это раздражает.

–Он и впрямь хорошо нас знает, - отозвался Мика.

Я повернулась настолько, чтобы видеть его.

–Что это, черт возьми, значит?

Он усмехнулся. Тут я заметила, что Натаниэл тоже давится смехом. Они все надо мной смеялись.

–Что?

Мой сотовый зазвонил, и тут я поняла, что у меня его нет. Он зазвонил снова, мелодией, которую установил Натаниэл, когда я сказала, что мне безразлично, как будет звонить телефон. Это была "Wild Boys" Duran Duran. Надо будет у него в ближайшее время спросить, почему он выбрал именно эту мелодию. Мика выловил мобильный из своего кармана и вручил мне. У меня не было времени расспрашивать, кто звонит. Я просто взяла трубку и ответила.

–Привет.

Мужской голос сказал:

–У меня немного времени. - Голос был знакомым, но в нем присутствовала странная монотонность, которая будто заставляла меня понять, что это кто-то знакомый, а не просто чужой человек. - Арлекин в моей Церкви.

Я начала двигаться по коридору, удаляясь от остальных. Там был Зебровски, а мне не хотелось, чтобы полиция знала все, что известно мне.

–Мальком, это вы?

Голос продолжил, будто я и не спрашивала.

–Коломбина просит отдать ей мою паству, дать ей принять Клятву Крови у моих вампиров, иначе она угрожает применить ко мне свои силы. А закона о том, что воздействовать вампирскими силами на другого вампира запрещено, нет. Она говорит, что успела совершить что-то незаконное на территории нашей страны. Но она утверждает, что вся ответственность за содеянное лежит на ее мертвой напарнице. Мне с ней не справиться, Анита, я не смогу передать свою паству Жан-Клоду. Клятву Крови им в любом случае придется давать, но мне бы хотелось уберечь их от того безумия, которое я вижу в этих двоих, Коломбине и Джованни. Позволь мне сказать им, что они должны драться за этих вампиров на дуэли с Жан-Клодом, а не со мной.

–Мальком, это ты?

Голос изменился, показав страх и смятение.

–Что происходит? Кто это?

Я спросила, хотя уже и сама догадалась, с кем говорю.

–Эвери, Эвери Сибрук?

Перед моим мысленным взором предстало его еще не оформившееся лицо, добродушные карие глаза, короткие волосы. Ему было двадцать, но он выглядел слишком невинным для своего возраста.

–Анита, это вы?

–Это я. Что случилось? Вот только что?

–Сначала Мальком меня коснулся, а потом я не помню, что происходило. Я очнулся с сотовым телефоном в руках на заднем дворе Церкви. - Он перешел на шепот. - Здесь вампиры в масках. Я их не знаю. Но Мальком их очень боится.

–Ты дал Клятву Крови Жан-Клоду, они не смогут на тебя воздействовать.

–Что же дальше, Анита?

Что я ему могла сказать, что он настолько слабый вамп, что ему просто не устоять, раз даже Мальком смог его подчинить? Он и так был достаточно напуганным, чтобы я добавляла ему неуверенности.

–Мальком послал меня за тобой.

–Что? - на том конце послышался шум. Я слышала голос Эвери, приглушенный, далекий, будто он отнял трубку от лица и говорил что-то кому-то еще.

–Эвери?

Голос, который мне ответил, не был ни голосом Эвери, ни голосом Малькома.

–С кем я говорю, представьтесь? - это был мужчина, но голос был мне незнаком.

–Здесь я задаю вопросы, а не отвечаю на чужие.

–Вы из полиции?

–Да. - И это была правда.

–Мы не нарушаем ни одного из ваших законов.

–Вы пытаетесь захватить Церковь Вечной Жизни здесь, в нашем городе. Я бы сказала, что это незаконно.

–Мы не причиним никому физической боли. Это будет всего лишь соревнование влияния и волшебных сил. Это в рамках закона в вашей стране, использовать вампирские силы на вампирах. Мы не станем использовать их на людях. Даю вам слово.

–Вы говорите о вампирах? Но юридически они являются гражданами нашей страны, как и люди.

–Мы не станем использовать против них ни оружия, ни какого-то иного насилия. По вашим законам нельзя использовать вампирские силы только против людей. Фактически, закон не распространяется на всех сверхъестественных существ, не защищает их от вампирских манипуляций.

–Согласно букве закона ликантропы продолжают считаться людьми.

–Это вы так говорите.

–Да, я так говорю. Назовитесь, - потребовала я.

–Я известен, как Джованни. И я хотел бы знать, с кем именно я разговариваю.

Честно говоря, я не была уверена, что он будет считаться со мной ни в роли полицейского, ни в роли человека-слуги Жан-Клода. Я не могла точно решить, кем мне сейчас лучше было бы назваться.

–Я являюсь федеральным маршалом. Маршал Анита Блейк.

–А, человек-слуга Принца Города.

–Да, и это тоже.

–Ни я, ни моя любовница, ничего не сделали, чтобы хоть сколько-то заинтересовать ни одну из ваших ипостасей.

Это было слишком близко к тому, о чем я только что думала. Умел ли он читать мысли на расстоянии? Дерьмово.

–Если Коломбина - ваша любовница, то она вполне задела мои интересы.

–Мы чтим ваши законы, маршал. Коломбина использовала свои силы против вас, вашего мастера и вашего волка. На людях она их не использовала.

–Она и ее подруга Нивия создали двух новых вампиров, убив при этом двоих людей. Это убийство.

–Нивия сделала это одна. Моя возлюбленная была сильно расстроена, когда узнала, что сделала Нивия. - Он даже не пытался скрыть из своего голоса фальшь. Он знал, что у меня нет доказательств того, что убивала не только Нивия. Именно ее тигрица пыталась убить Питера, человека. Как удобно, что она уже мертва.

–Сукин сын, - проговорила я мягко.

–Простите, маршал.

–У меня есть ордер, который великолепно распространяется на вас и вашу хозяйку.

–Но если вы им воспользуетесь, зная, что мы ничего не совершили, вы просто убийца. Вероятно, вас никогда не станут судить, но вы будете знать, что злоупотребили своими полномочиями, пытаясь защитить своего Мастера, что делает вас хорошим человеком-слугой, но плохим федеральным маршалом.

–Хорошая работа, - ответила я.

Мика уже стоял возле меня.я взяла его за руку, давая понять, что не стоит сейчас со мной заговаривать. Я оглянулась и увидела, что Натаниэл все еще разговаривает с Зебровски. Не важно, что он говорил, сержант был полностью сосредоточен на этой беседе.

–Эвери Сибрук уже дал Клятву Крови Жан-Клоду. Он свободен от вас.

–Прекрасно, но не остальные.

–Мальком отдал их Жан-Клоду. Они еще не принесли Клятву, но все равно они наши.

–Это не так, маршал Блейк.

–Вы слышите ложь в моем голосе?

–Да, я обладаю такой способностью.

–Великолепно, тогда слушайте меня внимательно, Джованни. Мальком передал всю свою паству Жан-клоду и мне. Они принадлежат Принцу Города Сент-Луис. Вы можете победить Малькома своими вампирскими фокусами, но чтобы получить их, вам сначала придется победить их Мастера, как гласит ваш закон.

Он затих на секунду. Я услышала его дыхание, что для вампиров не характерно. Он был человеком, путь и был ее человеком-слугой. И если у него было больше возможностей, как у человека-слуги, то они были и у меня.

–Я чувствую правдивость ваших слов. Но я так же слышал правду в словах Малькома, сказанных им несколько минут назад моей хозяйке. Она вынудила его сказать правду о сделке между ним и Жан-Клодом, касаемо его паствы. Он сказал, что сделки не было.

–Вы недооценили сил Малькома, Джованни. Он смог позвать на помощь при вас, и теперь вы вынуждены находится в Церкви, полной граждан нашей страны, имеющих соответствующие права. К тому же вы захватили Церковь, полную вампиров Принца Города Сент-Луис, у которых так же есть права по вампирским законам. Вы очень старались, чтобы мой полицейский статус не оказался задействован. Но я могу вас судить по вампирским законам так же, как по человеческим. Если вы воздействуете хоть на одного из них, я буду преследовать вас на всей территории нашей страны.

–Наши законы ограничивают нас, но ваши могут влиять и на вас, Анита Блейк.

–Да, да, имея лошадь, грех не прокатиться.

–Я не понимаю. Ни о каких лошадях речи не было.

–Извините, это поговорка такая. Я хотела сказать, что поняла вас, но не впечатлилась.

–Мальком использовал вашего юного вампира, чтобы передать вам сообщение, не так ли?

–Я не собираюсь делиться с вами ни информацией, ни зачитывать вам законы.

–Вы правы, - согласился он, - но если моя возлюбленная получит Клятвы Крови ото всех этих вампиров, у нее будет достаточно людей, чтобы победить Жан-Клода.

–Вы - Арлекин. Вы не можете убить никого, не передав сначала черную маску.

–Мы не станем нападать от лица Арлекина. Моя возлюбленная несколько притомилась выполнять поручения Совета. Ей хочется иметь свои собственные земли в этой новой стране. С Жан-Клодом оказалось не так просто справиться, как она ожидала.

–А вам не приходило в голову, что нужно формально заявить о своем вызове, прежде чем начинать борьбу…

–Жан-Клод формально бросил вызов власти Николаос, прежде чем вы убили ее для него?

Я вздохнула, стараясь вообще ничего не говорить. По правде, я не считала, что убийство Николаос было совершено для него. Я лишь старалась спасти людей и остаться в живых самой. Но с этим убийством для Жан-Клода освободилось место Принца Города. Если я скажу, что это была случайность, это прозвучит жалко. Потому я прикрыла рот и попыталась подумать.

Мика говорил рядом со мной по своему сотовому. Я слышала, как он назвал Жан-Клода по имени. Слышал ли Мика достаточно, чтобы все рассказать Жан-Клоду.

–Я расцениваю это, как нет, - сказал Джованни.

–Я считала, что у Арлекина не может быть собственной территории. Они всегда должны сохранять нейтралитет.

–Нас утомила эта жизнь скитальцев. Мы хотим обрести дом.

–Вам достаточно было просто подать прошение, чтобы присоединиться к Поцелую Жан-Клода.

–Моя возлюбленная жаждет управлять, а не служить.

Я начала отступать к выходу. Не важно, что мы будем делать, нам стоит двигаться в сторону Церкви. Нам предстояло оставить то, что они задумали. Мне даже и думать не хотелось, что они могли бы устроить, получив власть над Сент-Луисом.

–Совет запретил войну между Мастерами территорий в Америке.

–Только если эта борьба становится публичной. Мой Мастер уверена, что все можно уладить сегодня же вечером, в спокойной атмосфере.

–Самонадеянность, Джованни, это то, что убьет вас.

Натаниэл стоял в одиночестве в конце коридора. Я не знала, в какой момент Зебровски сбежал, но сейчас его здесь не было. Я не была уверена в том, что читалось на моем лице, но счастливой я точно не выглядела. Я очень не хотела ему лгать, но пока что это касалось лишь монстров, а не полицейских.

–Мы попробуем свои силы на всех вампирах, которые здесь присутствуют. Те, кто не смогут нам противостоять, дадут Клятву Крови Коломбине.

–Вы не можете принимать Клятву Крови у вампиров, это против правил.

–Расценивайте это, как начало поединка между вашим Мастером и моим. - В телефоне пошли помехи.

–Дерьмо, - выругалась я.

Мика вручил мне свою трубку.

–Это Жан-Клод. Я рассказал ему о Церкви и Арлекине.

Я взяла трубку и начала говорить. Жан-Клод слушал и переспрашивал некоторые детали. Возможно, он ощущал мое смятение даже по телефону, а может, просто за столетия жизни научился изъясняться коротко.

–Вы возьмете с собой человеческую полицию?

–Я возьму с собой Олафа и Эдуарда, но насчет остальных не уверена. Я не могу доказать, где и как они нарушили законы людей.

–Я оставлю это на ваше усмотрение, поскольку не уверен, что могу судить в данной ситуации.

–Ты имеешь в виду, что стоит использовать ордер, даже если у меня нет доказательств ее вины?

–Вашей чести угрожают, не моей. Я призову наших животных и вампиров. Будьте осторожны, ma petite.

–И ты тоже.

Я остановилась. Пульс бился в моем горле. Паника рвалась из меня. Я была уверена, что убью их всех. Если бы взяла с собой полицию, они были бы мертвы. Если я не возьму с собой полицейских, возможно, погибнут мои друзья. Этого я не могла допустить.

Я взглянула на Мику.

–Это очень похоже на захват заложников. Там несколько сотен человек, могу ли я позволить их убить? Что если я ошибусь в выборе?

Мика изучал мое лицо пристальным взглядом.

–Сначала нам стоит оградить себя щитами, потому что такая неуверенность на тебя не похожа. Во-вторых: она не желает их убивать. Она хочет от них клятвы, а не их смерти.

Я кивнула.

–Ты прав, ты прав. - Болезненный ком паники в моем животе не желал разжиматься. Он был прав. Но сила Марсии в моей голове не могла сравниться ни с одним опытом воздействия других вампиров, который у меня был. Она заставляла вас умирать, ощущая боль, которую вы уже не могли терпеть. Я скорее согласилась бы иметь дело с банальной, проверенной попыткой управлять моим сознанием, чем с ее силой.

–Почему это не затронуло тебя? - спросила я.

–Думаю, потому что не предназначалось мне.

–Это предназначалось Грэхэму. Как она узнает, что кому навязать?

–Возможно, Соледад рассказала ей, - предположил он.

Я кивнула.

–Ты прав, ты абсолютно прав.

Натаниэл подошел к нам, один.

–Куда направился Зебровски? - спросила я.

–Мы говорили, когда ему позвонили. Я спросил, кто звонит, он ответил, что его жена. Но думаю, что это было что-то иное, потому что она не стала бы звонить ему по экстренной линии. Что на самом деле происходит?

–Думаю, что на нас воздействуют. И делает она это настолько тонко, что мы не чувствуем. Это даже не заставляет святые предметы светиться. - Ответила я.

–Потому что она не делает ничего плохого, - добавил Натаниэл.

–Что? - переспросила я, и мы все уставились на него.

–Она не использует свою силу против нас, она скорее использует то, что в нас уже сидит. Возможно, именно поэтому святые предметы остаются в покое?

Я улыбнулась ему.

–И когда ты так поумнел?

Он пожал плечами, но выглядел счастливым.

–Что, если я вызову Мобильный Резерв, и она возьмет их под свой контроль? Я не могу гарантировать, что они не возьмутся стрелять друг в друга или в Паству Малькома. Как только мы окажемся на их территории, я потеряю контроль над ситуацией.

–Не думаю, что мы контролируем ситуацию уже сейчас, - заметил Мика.

–Ну спасибо, - ответила я.

Он мягко коснулся моего плеча.

–Анита, ты и правда пытаешься решить, что будет лучше, вызвать полицию или довериться людям и животным Жан-Клода?

Я кинула.

–Ты прав, абсолютно прав. Именно это я и пытаюсь решить.

–Не заподозрит ли Зебровски и остальные ребята что-нибудь, если ты просто сбежишь отсюда? - спросил Натаниэл.

–Как только ордер подписан, я вольна делать все, что считаю нужным. Я имею полное право не привлекать полицию. Но Арлекин все обернул так, что ордер на самом деле не так уж действителен.

–Это как в старых фильмах, позор тому, кто даст умереть гражданскому лицу, - заметил Натаниэл.

У меня получилось смутиться.

–Это слегка не мое. У меня просто нет права на это сослаться. Это было бы чертовски удобно.

–Не важно, что мы будем делать, но делать это нужно прямо сейчас, - заметил Мика.

Я чувствовала себя парализованной, никак не могла решить. Это было очень непохоже на меня в критической ситуации. Я отошла от них обоих подальше, так чтобы они меня не касались. Я начала глубоко, успокаивающе дышать. Все, о чем я тогда могла думать, было то, насколько близко я была к тому, чтобы позволить убить Питера. Он возможно станет ликантропом, в свои-то шестнадцать. Я позволю убить Малькома? Мне не хотелось рисковать кем-то еще. Я не могла вынести даже мысль о том, что из-за меня умрет Зебровски, а мне придется сообщить о его смерти его семье. Я не смогу…

Меня обхватили чьи-то руки, и перед моим взором оказалось лицо Натаниэла.

–Я чувствую это, - сказал он, - чувствую, как она заталкивает в тебя сомнения. - Его руки обхватывали мои, его лицо было очень серьезным. Внезапно меня будто захлестнула уверенность. Уверенность, построенная на непоколебимой вере. Он верил в меня. Он был уверен во мне полностью, без остатка и колебаний. Я хотела было испугаться, что никто не может быть настолько уверенным во мне, но страх растаял в потоке его веры. Он просто знал, что я сделаю все так, как надо. Он знал, что я спасу Малькома. Он знал, что я накажу зло и спасу добро. Он просто верил. Это была одна из самых утешительных вещей, которые я когда либо испытывала. Была небольшая часть меня, которая бесновалась на фоне, выкрикивая, что его вера основана не на вере в Бога, а на вере в меня. И снова я испугалась или просто попыталась бороться с этим, но не смогла. Я ощущала его уверенность, и в ней не было ни одного повода сомневаться.

Я смерила его взглядом и улыбнулась.

–Спасибо, - сказала ему я.

Он улыбнулся мне той улыбкой, которая была бы его настоящей, не будь его жизнь настолько полна жестокости. Это была та улыбка, которую он обрел за последние месяцы. Я помогла ему обрести ее. Я и Мика.

Мика подошел к нам максимально близко, но не пытался нас коснуться.

–Сила исходит от вас волнами. Это похоже на то, что бывает иногда, когда ты касаешься Дамиана.

Я кивнула и обернулась к Натаниэлу. Я никогда не спрашивала себя, какую пользу приносит моя связь с Натаниэлом, как с подвластным зверем. Дамиан, как мой слуга-вампир, подарил мне часть своего самоконтроля, отточенного за столетия, проведенные во власти Мастера-садиста, о котором я только слышала, и говорили о нем только плохое. Мне никогда не приходило в голову спросить у Жан-Клода, что он получил от связи с Ричардом, но если мы переживем этот вечер, я непременно спрошу.

В этот момент мужчина, стоящий передо мной, поцеловал мои руки. Поцеловал не похоти ради, хотя и это в нем давно скрывалось, а потому что только так он мог бы заставить меня поверить в себя саму.

Глава 42

Эдуард вырулил на стоянку при Церкви Вечной Жизни в компании сидящего рядом с ним Олафа. Я решила сесть в средний ряд с Микой и Натаниэлом. Грэхом сел один назад. Эдуард даже не спросил, почему я не стала возражать против Олафа на переднем сидении. Я думаю, он не захотел бы еще раз наблюдать, как Олаф на меня пялится. Это не мало говорило о беспокойстве Эдуарда, и много о том, что сделал Олаф, пока я была без сознания с открытой раной.

Парковка была так забита, что яблоку негде было упасть, поэтому нам пришлось не совсем законно парковаться рядом с небольшой лужайкой со скамейками и деревцами. В декабрьском холоде все было не настолько радужно, хотя, возможно, это были просто мои ассоциации. Когда я в последний раз ступила на лужайку возле Церкви, мне пришлось на ней казнить вампира. С пистолетом это получается немного дольше. А в это время они корчатся и стенают. Не самое лучшее из моих воспоминаний. Я продрогла в коротком кожаном жакете, который принес для меня Натаниэл. Мне было бы теплее, если бы я застегнулась, но я предпочитала свободный доступ к пистолету, нежели комфорт и тепло. По тому, что кто-то гуляет зимой в распахнутом пальто, можно сказать, есть ли у него оружие. Натаниэл был будто в продолжение темы одет в кожаную куртку, так что мы были похожи на парочку, вышедшую подышать воздухом из Готик-клуба. Беспокоило то, что Олаф нам полностью соответствовал: черное на черном, кожаный пиджак, ботинки. Но если Натаниэл выглядел живым, то Олаф нет. Мика стянул поясом свое длинное кожаное пальто прямого покроя. Одежда Грэхэма тоже была кожаная.

Церковь возвышалась над нами белым и одиноким призраком. Из-за лаконичности и отсутствия художественного оформления Церковь всегда казалась мне незаконченной. Ни один священный символ недопустим, когда основа твоей паствы - вампиры.

Мы прошли по широким белым ступеням к двустворчатой двери. Грэхэму выпала честь открыть для нас эти двери. У меня не хватило бы терпения оспаривать этот момент, и я определенно была рада, что Эдуард вообще решил не спорить, потому что он видел пушечное мясо с первого взгляда. Он не любил подставлять пушечное мясо, но Грэхэм не был вооружен, и я не была в него влюблена. Для Эдуарда мое мнение стало его собственным в данном вопросе. Правда и я к нему прислушивалась. Я хотела, чтобы все отсюда сегодня ушли живыми, но если выбирать, то конечно в первую очередь меня беспокоили мои возлюбленные. Если вам трудно сказать это вслух хотя бы себе, то стоит держаться подальше от перестрелок и сидеть дома с семьей. Вот если по совести, кого бы вы спасли? Кем бы пожертвовали? Мы дали добро Грэхэму распахнуть обе створки двери. Он даже не пытался быть осторожным. Он стоял в дверном проеме темным силуэтом, окаймленным нимбом льющегося изнутри здания света. Он обернулся ко мне с улыбкой, будто совершил что-то очень хорошее. Я мысленно прочла молитву о том, чтобы Грэхэма сегодня не убили. Да, предполагалось, что бой будет на метафизическом уровне, никакого реального оружия, но есть множество способов убить силой мысли. Я видела, как такое делают. Черт, я сама так делала один или два раза. Незаконно применять так силу, но ведь это была самозащита. Как поступили бы вы, я вообще промолчу.

Натаниэл взял мою левую руку. Он был теплым, чуть теплее, чем должен, будто его лихорадило, но на его руке не было и капли пота. Это была не болезнь. Это была сила. Она поднялась вверх по моей руке волной жара, которая затанцевала по моей коже мурашками. Я немного отступила по ступеням. Мика взял вторую мою руку. Он хотел помочь, но сила перескочила от меня к нему. И она ему не предназначалась. Она искала Дамиана, жаждала его ощутить по вторую сторону от меня. Он должен был поглотить огонь, а Мика никогда остужающим эффектом не обладал. Сила нашла единственную вещь, с которую могла призвать. Наше общее животное. Я фактически призвала его леопарда вырваться наружу из его тела. Но Мика мог управлять этим, и мягкая волна бархатом прокатилась от его зверя к моему. Я была поймана между двух леопардов. И не было другого зверя, чтобы отвлечь моих животных.

Я почти заорала.

–Не сейчас!

Густой голос Олафа спросил.

–Что это?

У меня не было времени озираться по сторонам, высматривая вновь прибывших. Я знала, что если что-то будет не так, об этом позаботится Эдуард. Я верила ему.

Мике удалось отнять свою руку от моей. Он опустился на колени прямо на ступенях, будто было что-то еще, гораздо худшее, чем проблемы с его зверем. Полнолуние было еще не так близко. Он не должен был потратить столько энергии. Грэхэм подошел к нам. Он двигался быстро, но леопард во мне поднимался быстрее. Он расчищал себе путь сквозь мое тело. Мне нужно было отдать этот жар. Я почти дотянулась до Жан-Клода. Он был вампиром. Он был холодом могилы, но он никогда не был для меня тем, что было сейчас необходимо. Он всегда будил во мне только страсть. Мне нужно было срочно что-то придумать. Я бросилась к другому вампиру. Это оказался Дамиан. Я потянулась к нему в отчаянии. Я умоляла мысленно «спаси меня, спаси нас, потуши этот пожар». Я почувствовала его колебания, когда он услышал мои мольбы. Я знала, что кто-то подхватил его под руку, чтобы не дать ему упасть. Но моя сила пожирала его. И он дал мне то, о чем я его умоляла. Он дал мне прохладу. Тот особенный самоконтроль, который помог ему выжить и сохранить рассудок в годы рабства у его создателя. Он отдал мне тот контроль, который помог ему выживать и ничем, ни словом, ни мыслью, не выдавать своих переживаний. Он отдал мне этот контроль в виде холодной, стальной силы воли.

В мгновение внутри меня выросла металлическая стена, которая не давала моему леопарду выбраться наружу. Он смешался и, как любой дикий леопард, не знал как реагировать, будто стена выросла посреди девственного леса. Он сбежал. Он вернулся в то место, откуда появился, в ту темноту, где таились все мои животные. Это было похоже на ту тьму, которая была еще до того, как появился свет, и это было во мне. Я не могу это объяснить, просто иногда я это вижу.

Изнутри послышался голос женщины, не столько говоривший, сколько напевавший слова.

–Позволь, наконец, начать наш бой, Жан-Клод. Твоя слуга уже нанесла первый удар.

–Это была случайность! - вскричала я, но было уже слишком поздно. Я ощутила силу. Или на не понимала, насколько я плохо контролирую некоторые свои способности, или просто использовала это, как предлог для начала боя. В любом случае дело было дрянь.

Грэхэм протянул мне руку, и я приняла ее. Он оттащил меня прочь от Натаниэла по ступеням. Его рука на моей была просто рукой, просто теплом. Он скорее всего не был вооружен, и нас никто не прикрывал, но было не время концентрироваться на таких мелочах. Я посмотрела на Эдуарда и увидела, что он удерживает упором рукой в грудь Олафа. Олаф собирался броситься мне на помощь, а Эдуард его не пускал. Он взглянул на меня, и этого взгляда хватило. Они не обладали в достаточной мере экстрасенсорными способностями, чтобы отличить шевеление животных от ardeur, не на такой ранней стадии. Эдуард не хотел, чтобы это перекинулось на него, и уж тем более не хотел, чтобы оно накрыло Олафа. Я задвинула эту мысль в уже и так переполненную клетку моего сознания. Подумаю об этом позже. Мы медленно двинулись вперед. У Грэхэма была моя правая рука, но ведь мы и не собирались сегодня стрелять?

Глава 43

Все лица повернулись к нам, когда мы прошли сквозь двери. Вестибюля не было, так что мы сразу оказались у всех на виду. Натаниэл и я тяжело дышали, будто только что пробежали милю. Только Грэхэм был спокоен. Эдуард и Олаф встали с обеих сторон от нас. Мика обошел нас всех по широкой дуге. Боролся ли он все еще со своим зверем? В этом я полностью полагалась на него. Я должна была ему верить, потому что бывали ситуации, когда кроме него я не могла довериться никому.

Пространство за кафедрой превратили в сцену. На ней стояли трое в масках. Слева совершенно точно стояли Джованни и Коломбина. Она была в изящной версии костюма Арлекина: красный, синий, белый, черный, золотой, юбка прикрывает колени, говоря о скромности. Золотые углы ее треуголки венчали разноцветные шары, повторяющие цвета костюма. Ее маска оставляла открытым лишь бледный треугольник подбородка и темно-красные губы. Мужчина возле нее был немного повыше, на нем была маска, очень походившая на ту, что прислали нам в первой коробке. Его лицо было чистым белым листом, обрамленным чернотой его длинного, наглухо застегнутого, плаща. Черная треуголка завершала образ. Они стояли рядом такие контрастные, черное и цветное.

Третий персонаж в маске стоял с нашей стороны сцены, рядом с Жан-Клодом и его вампирами. Дамиан и Мальком стояли немного в стороне, за спиной Ашера. Но этот третий не был вампиром. Он больше был похож на раба, нежели на участница Карнавала. Его маска была кожаной и скрывала большую часть лица, покрывая так же почти всю голову и затылок. У него были широкие плечи, казавшиеся еще шире из-за кожаной жилетки, светившиеся побледневшим загаром, именно они мне дали понять, что под маской скрывается Ричард.

Он отошел немного в сторону от Жан-Клода. Джейк и еще несколько телохранителей стояли за его спиной.

Ашер стоял по другую сторону от Жан-Клода, и золото его волос отбрасывало таинственные огненные блики. Ремус и горстка гиен стояли за ним. Большинство вампиров Жан-Клода стояли вокруг сцены. Но Элеонор и некоторых других вампиров здесь не было. Если нам суждено умереть сегодня вечером, пытаясь противостоять Арлекину, именно ей и остальным Жан-Клод доверил позаботиться о своих вампирах. Истина и Нечестивец тоже стояли на сцене, и Хэвен с львами был рядом с ними.

Вокруг нашей стороны сцены разлилось море из вер-животных. Но оба представителя Арлекина смотрели в нашу сторону так, будто они превосходили нас числом. Часть меня затосковала, что это не будет настоящим боем. Ведь в настоящей драке у нас был шанс победить. Конечно, Арлекин, прежде чем занять Церковь, узнали все о нас, они знали о наших резервах. Возможно, это было еще одной причиной, почему они выбрали ментальный поединок вместо физического.

Мой пульс начал успокаиваться. Мы выступили в проход, Грэхэм впереди, дальше шли мы с Натаниэлом, все еще держась за руки. Мика все так же старался быть как можно дальше. Мне хотелось до него дотронуться, так что в чем-то он был прав. Нам не нужен был второй приход наших леопардов. Эдуард и Олаф прикрывали тылы. Я думала, что мы дойдем до сцены. Я рассчитывала, что смогу подойти и дотронуться до Жан-Клода, и, возможно, Дамиана, но Коломбина решила иначе.

Ее сила полилась по Церкви, как невидимый туман. Мое дыхание застряло у меня в горле. Я почувствовала, как ее сила коснулась нескольких вампиров. Они задыхались от этого прикосновения силы. Я сама задыхалась от ее власти. Я опустила руку Натанэла и схватилась за спинку ближайшей скамьи. Не важно, что происходило, мне не хотелось, чтобы оно передалось Натаниэлу.

–Анита, - позвал он, - что не так? Я чувствую силу, но…

Я отрицательно покачала головой. Я не могла говорить из-за давления ее силы. Это было почти тоже, что задохнуться в облаке пуха, легкого, воздушного, но вполне смертельного. Вампиры начали опускаться на скамейки или прямо на пол. Я старалась устоять на ногах и смотрела на вампиршу в клоунском наряде. Было что-то в ней такое изящное, что назвать ее клоуном не получалось. И тут я поняла, что больше не задыхаюсь. Это не была смерть из-за силы, скорее добровольный уход из жизни. Ее желания были настолько сильными, что это было похоже на рабство. Я почувствовала это. Она управляла всеми нами так же, как я управляла своими зомби. Ее сила была очень близка по природе к моей. Она могла управлять нежитью, но почему же ее сила так легко захватила и меня?

Ее сила вонзилась в мое сознание, как изящный ноготок ее пальчика.

–Будь моей, - шептала она, - будь моей.

Натаниэл коснулся меня. Его энергия заплясала по моей коже, отгоняя назад этот холод, разрывая связь. Я снова могла думать, снова могла чувствовать, снова могла свободно дышать. Моя собственная сила вырвала на свободу. Моя некромантия, и что-то еще, что было к ней примешано. Я втолкнула эту силу в тот тонкий коридор, который нас все еще связывал. Но я сделала это не настолько изящно. Я ворвалась в самый центр ее силы яростным молотом, прямо сквозь ее хрупкость. И вдруг я обнаружила под ее изяществом стальной стержень, моя сила разбилась об него. Вся ее мягкость была ложной. Ее сила дышала угнетением. «Будь моей, и Арлекин позаботится о тебе, Арлекин избавит тебя от проблем, будь моей.» Я кричала, но за рёвом ее силы не слышала собственного голоса, будто прямо передо мной взорвали динамитом целый отель. Ее сила внезапно отступила, и я обнаружила себя посреди прохода, хотя и не помнила, как попала туда.

Я стояла, держа Натаниэла за руку. Я могла чувствовать пульс, кровь, вяло бегущую по дюжине тел. Вампиры повернулись и посмотрели на меня, потому что другого выбора у них не было. Я разбила ее власть и заменила своей собственной силой. Дюжина вампиров еще не питалась сегодня, потому кровь и текла в их венах так медленно. Нам нужна была пища.

Рука Натаниэла конвульсивно дернулась в моей, возвращая меня к реальности. Почувствовал ли он тоже, что и я? Вдруг я ощутила аромат их кожи, полдюжины различных запахов духов, чей-то сладковатый шампунь, острый аромат сигарет, запах лосьона после бритья. Я могла чувствовать запах их кожи, будто я терлась о них лицом, как кошка, оставляющая метки.

В последний раз, когда я была в Церкви, Жан-Клод не дал мне утонуть в этих ощущениях. Почему он не стал помогать мне сейчас? Я повернулась к сцене и нашла его взглядом, он смотрел не на меня, а на Коломбину и Джованни. Было во всем этом кое-что необычное. Они разговаривали? Я не могла слышать их с того места, где стояла. Казалось, что мои чувства обострились настолько, что я могу отсюда их коснуться, учуять, увидеть.

Я почувствовала, как она втянула свою силу, будто вдохнув перед тем, как задуть свечу. Только этой свечой были несколько сотен вампиров. Эта сила проливалась наружу, будто вода со скалы, затопив вампиров, и мы с Натаниэлом ощущали ее. Мы могли их спасти, но остальных… Остальные были для нас потеряны.

Дамиан вскрикнул в моей голове. Натаниэл и я повернулись и увидели Дамиана в объятиях Малькома, рот которого сомкнулся на шее Дамиана. Мальком пытался принести Клятву Крови более слабому вампиру, взяв его кровь. Это не имело никакого смысла. И тут сила влилась в нас. Влилась в меня. Это было похоже на дверь, распахнувшуюся в моей голове. Натаниэл вскрикнул, и я повторила его крик эхом.моя сила, наша сила, нашла направление и двинулась наружу, к другим вампирам. Мальком создавал их здесь почти каждый вечер. Этот ритуал он не доверял больше никому. Теперь он приносил Клятву Крови не Дамиану, а непосредственно мне. Он использовал свою силу, чтобы дать эту Клятву за всех своих вампиров. Он передавал мне всю свою Паству, не давай Коломбине забрать их себе. Думаю, Мальком не понимал в полной мере, что значит, дать Клятву Крови мне. Он, видимо, считал, что, давая Клятву Крови мне, а не Жан-Клоду, он не очень сильно себя обяжет, но я никогда не смогла бы принять Клятву именно для себя, потому, что была связана с Жан-Клодом. И другого способа не было.

На короткое мгновение я попала в сознание Малькома и смогла там прочесть одну лишь мысль. Он считал меня меньшим злом. Он считал, что сможет управлять мной и тем самым сохранит хоть какой-то контроль над своими людьми. Это не было словами, скорее это было чем-то вроде презентации мечты в картинках, бежавших сквозь его разум. Я всегда задавалась вопросом, так ли уж чисты намерения Малькома, как кажутся. Я думаю, это была претензия на власть, все вампиры жаждут власти. Но я видела его, держащего в объятиях его паству и укачивающего их, пока они плакали. Я видела, как он погружал клыки в их шеи, чтобы нанести тот самый третий укус. Я чувствовала, что он считает это святым действом, церемонией, подобной обету, который дают перед Богом монахини. В этом была его ошибка, он вталкивал свою силу в мою, не осознавая, что моя некромантия намного сильнее любых вампирских способностей. Она начала поглощать его, и я ничего не могла с этим поделать. Но я была из линии Бель Морте, и все мои способности были обоюдоострыми. Я ощущала его силу так же глубоко в моей, как моя ушла в его, и я не могла с этим бороться. И это не было простым смешением сознаний. Воспоминания Натаниэла и Дамиана начали подниматься на поверхность. Натаниэл еще маленький мальчик, у него сводит живот от голода, а его держат за руку, ведут куда-то и отдают… На этом месте Мальком прервал цепочку образов и двинулся дальше. Он понял, что я не в силах справиться с этим потоком. Он не мог остановить то, что происходило, но столетия его опыта позволили нам плыть по течению и не утонуть.

Дамиан стоял на палубе корабля в золотых лучах солнца, свежий ветер, несший запах моря, дул ему в лицо. Тьма в душе его создателя. Темная лестница, крики, запахи. Мальком уводил нас подальше от этого. Похороны моей матери, и тут уже я потащила нас прочь. Это было что-то вроде шоковой реакции, вы видите что-то, что видеть не желаете, и вот вы моргаете, и оно исчезает. Вы отводите взгляд и видите уже другую картинку.

Мальком подумал о своей Пастве. И так же, как с нашими воспоминаниями, мы ощутили запахи, звуки, прогремевшие взрывом в наших головах. Я узнала, что девушка, от которой пахло мылом и шампунем, хотела поступить в университет и ночами посещала занятия, чтобы потом получить степень. Я узнала, что есть семья вампиров, которых ненавидят их соседи. Я узнала, что «ребенок» владеет домом. Мальком передал нам все их заботы и надежды. То, что мы от него получили, сплелось с ароматом их кожи, ощущением их пальцев, хватающихся за воротник, дюжиной различных запахов лосьонов и не менее двадцати разновидностей духов, от навязчивой сладости до травянистой свежести и почти горечи. Мы передали ему все это, отразили вместе с нашей силой, проносившейся сквозь него. Мы показали ему их лица, содрогающиеся от проносящейся мимо силы. Это не было сексом, но это было чувственным танцем. Иметь отношение к линии Бель Морте значило, что даже легкое дуновение вашего дыхания на чьей-то коже вызывало дрожь во всем теле.

Мальком отодвинулся от шеи Дамиана, судорожно вдохнув, как утопающий, добравшийся до поверхности воды. Все мы вынырнули на поверхность вместе с ним. Натаниэл и я лежали клубком на покрытом ковром полу прохода. Руками мы пытались подхватить Дамиана, иначе он бы упал.

–Вы не спасли их, Мальком. Когда я отвоюю их, вы придете вслед за ними, как послушный поводку пес. - Голос был чистым и звонким, отражающимся эхом от сводов Церкви. Я не думаю, что дело было в вампирских фокусах. Это скорее был натренированных столетиями голос, который мог свободно обходиться без микрофона.

Жан-Клод коснулся Малькома, не давая ему ответить. Он ответил голосом, который в сравнении с голосом Коломбины казался почти обычным. Он был тихим и пустым, но все же затопил комнату.

–Дуэль должна была начаться с первым использованием силы. Ma petite воспользовалась ею по незнанию и совершенно случайно.

–Мы так же договорились не использовать наших слуг для усиления наших способностей, - добавила она.

–Т.е. мне нельзя было использовать связь наших разумов.

–Возможно, вы заранее договорились.

–Но вы нападали не на ma petite, а на Паству Церкви. Получается, что вы изначально лишили нас возможности сговориться. - Его голос слегка дрожал, и вся Паства дрожала вместе с ним. Они пристально вглядывались в него, некоторые с неохотой, но они слышали его, ощущали. В этот момент я поняла, что Мальком в кое-чем был прав. Клятва Крови мне была равносильна Клятве Крови Жан-Клоду. Кровь от крови моей была его.

–Твоя слуга воспользовалась своим вампиром и леопардом. Я, может, и потянулась к своему слуге Джованни, но все же сдержалась и осталась верна договору. Но если ей разрешено брать силу у других, то справедливо было бы и мне разрешить делать то же самое.

–Ты можешь выпить силу у всех вампиров. - Жан-Клод скорее утверждал, чем спрашивал.

–Да, - ответила она и, казалось, была рада своим словам.

Эдуард и Олаф стояли по обе стороны от нас, как хорошие телохранители. На колени опустился Мика и тихо спросил:

–Теперь безопасно тебя касаться?

Я знала, о чем он спрашивает. Распространится ли это метафизическое дерьмо, если я коснусь его?

–Я думаю, что можно, меня можно коснуться.

Он подхватил меня под локоть и помог подняться. Грэхэм протянул руку Натаниэлу. Мы слегка покачивались, но все же стояли на ногах. Хорошо.

Коломбина, видимо, взяла у Паствы всю силу, воспользовалась ими, как батарейкой, чтобы усилить свои способности. Теперь она была, возможно, достаточно сильна, чтобы победить Жан-Клода. Но теперь все вампиры Малькома были моими, а через меня они принадлежали Жан-Клоду.

–Ты опоздала, - сказал Мальком. - Я передал их Мастеру.

–О, какие речи, и это тогда, когда новый Мастер еще не встал на ноги, - проговорила она.

–Смелые слова, Коломбина, - отозвался Жан-Клод, и его голос скользнул по моей коже. Рядом вздрогнул Натаниэл. Я ощутила, как две сотни вампиров среагировали на его слова вместе со мной. Один из них вскричал:

–Мальком, спасите нас от этого дьявола и его шлюхи.

Я повернулась и нашла глазами того, кто говорил. Он уставился на Малькома, протянув к нему руки в мольбе. Я начинала злиться, но как только я подумала об этом, я ощутила его страх. Голос Жан-Клода заставил среагировать тело этого убежденного гетеросексуала. Всего лишь голос, простые слова, Жан-Клод еще не начал играть с силой. Я бы так же среагировала, если бы со мной проделала что-то подобное женщина-вампир? Эта мысль заставила меня подумать о Бель Морте. Она использовала против меня не только голос. От этой мысли меня бросило в жар. Я покраснела от одной мысли о ее теле, о ее руках на моем. Ощущение от ее губ, сладость ее помады. Шелк ее кожи жил воспоминанием на кончиках моих пальцев, так что я даже начала тереть руки о пальто, но это не помогло. Ощущение ее кожи прилипло к моим пальцам, как паутина, которую я никак не могла отбросить в сторону.

Натаниэл дотронулся до меня, но я отодвинулась. Я покачала головой. Я спрятала свои руки от них ото всех и двинулась по проходу. Мне нужен был Жан-Клод или Ашер. Мне нужен был кто-то, кто знал ее силу лучше меня. Возможно, это были просто воспоминания о том, что она делала со мной в моем сне, но рассчитывать на это не стоило. Если она собиралась овладеть мной, то мне стоило быть рядом с теми, кто мог помочь мне ей противостоять.

Не знаю, поняла ли Коломбина то, что произошло, или же просто подумала, что это ardeur, но она приняла это за слабость. Она снова вцепилась в Паству, но что-то пошло не так. Что-то не дало ей завершить попытку. Поток энергии был будто отсечен раскаленным клинком. Там, где это коснулось их, они начинали кричать, и их связь со мной, с Жан-Клодом, таяла. Будто она дернула за метафизический поводок, но он не выдержал и начал рваться.

Один из вампиров, выпавших из-под ее власти, в буквальном смысле свалился в проход к моим ногам. Я не могла чувствовать то, что ощущала она, но, думается мне, это была боль. Мужчина тянулся вперед, его серые глаза были широко распахнуты.

–Мастер, помоги мне!

Он не успевал дотянуться ни до Малькома, ни до Жан-Клода. Но он дотянулся до меня. Я взяла его за руку, не задумываясь. Его рука была больше моей, так что скорее он держал меня, а не я его, но как только он меня коснулся, он прекратил кричать. Он поднялся от скамьи и обернулся вокруг меня. Он вцепился в меня так, будто я была последним безопасным островком суши на земле. Я обняла его, и ощущение кожи Бель сменилось под моими руками на ощущение мышц тела мужчины в моих объятьях. По полу ползла девушка, она коснулась моей ноги и прекратила кричать. Она обернулась вокруг наших ног, моих и незнакомого вампира. Я была из линии Бель Морте. Я могла остановить боль. Я знала, как их вернуть, как сделать их моими.

Я обернулась к сероглазому мужчине. Он наклонился ко мне, развернувшись всем своим высоким корпусом. Я взяла его лицо в свои руки, приподнявшись на цыпочках. Его губы нашли мои, и мы поцеловались. Его губы были сухими от возбуждения, дрожащими, но в этот момент я сделала то, чего никогда не делала раньше, я придержала ardeur. Я вдруг поняла, будто лампочку включили в темноте, что ardeur не был больше всепоглощающим океаном. Он был будто каплями дождя, слегка увлажнявшими губы. Я вдохнула этот глоток силы прямо ему в рот. Я нашла в нем лазейку, чтобы оттеснить Коломбину. Она прервала мою попытку болью и всплеском силы, предупреждая. Она хотела показать им, что будет, какой огонь их охватит, если они от нее отвернутся. Я же предложила поцелуй. Предложила эту негу. Предложила любовь. Если бы я не окунулась в силу Малькома мгновение назад, возможно, я бы этого не сделала, но его намерения были настолько чисты и возвышены, что ardeur будто бы обрел новый облик. И этот облик я предложила им. Я предложила им выбор. Я дарила им прохладу воды, безопасность. С ее же стороны были предложены террор и наказание. Она им угрожала. Я обещала.

Я получила их с этим поцелуем, с этим контактом. Они двигались ко мне потоком из-за скамеек, а я шла среди них. Дамиан и Натаниэл помогали мне идти сквозь толпу, даря поцелуи и прикосновения то тут, то там. В ardeur была некая мягкость, которой раньше я не ощущала. Сила Коломбины умерла под волной доброты. Множество прикосновений и целомудренных поцелуев. Волна помощи. Мы спасем вас. Мы избавим вас от боли. Она должна была помнить, что все они были когда-то людьми, и готовы были отдать все за то, чтобы их боль ушла. Это приманка всех сект: обещание семейного тепла, того, о чем мечтают люди, но любовь не убережет от боли, но она подаст руку помощи, за которую вы сможете держаться, пока боль не уйдет.

Коломбина вскрикнула от досады и поспешила нарушить договор. Она потянулась к Джованни. Я почувствовала, как она коснулась его. Не ее руку, а ее силу. Эта сила, которую мы старались оттеснить, рванулась на нас с новым напором. Я ощутила ее, как цунами, захлестнувшую нас. Я обернулась, будто пыталась найти что-то видимое, но так ничего и не нашла. И тут на нас напали. Было чувство, будто мы находимся в самом эпицентре пожара. Каждый вдох был мукой, смертью, но дышать было просто необходимо. От силы у меня пересохло в горле, я пыталась закричать, но мне не хватало воздуха. Осталась только боль.

Из всего этого хаоса послышался голос «я остановлю эту боль. Будь моей, и это закончится.» Я пыталась прокричать ответ в своем разуме, но поняла, что это та боль, которая в итоге нас все таки сломает. В конечном счете, мы приползем к ней, согласившись на все, только, чтобы это остановить.

Смутно я ощущала ковер на полу, на котором лежала. Я знала, что лежу там, скорчившись от боли, которая не пропускала никаких других ощущений. Я видела лишь обрывки каких-то образов, видений, будто мое зрение отключилось из-за боли. Руки, державшие меня, старались изо всех сил, но мое тело сопротивлялось. Еще чуть-чуть и эти привело бы к переломам.

Голос в моей голове зашептал «согласись, я и отпущу тебя, тебе будет легче. Только согласись. Отпусти их. Они тебе чужие, позволь мне владеть ими, Анита. Позволь им уйти.»

Я даже не понимала, кого «их». Была только боль, и часть меня, которая не желала отступать. Было такое ощущение, что все под моей кожей горит огнем и вот-вот спалит меня всю.

Руки, державшие меня, наконец стали ощутимыми. Они были настоящими, реальными, как луч маяка в море боли. Он означал Свет… обжигающий свет, солнце, слепившее глаза, и я вспыхнула.

Я орала, и кто-то зажимал мне рот. Губы, поцелуй, и под ними мускус сладкий леопарда. Мой леопард начал подниматься ему навстречу. Солнце стало ласковым и теплым, оно больше не обжигало. Я поднялась вслед за зверем Мики и моим, которые танцевали и тянулись к свету. Боль спадала, потому что я помнила ощущение когтей, зубов и мяса. Я не была вампиром, не по-настоящему. Я не была ничем, что она могла бы поджечь. Ее сила владела мертвыми, но мне напомнили, что я живая.

Я моргнула в лицо Мике. Он лежал на мне, его руки удерживали мое лицо. Я не могла повернуть голову, чтобы увидеть, кто удерживал мои ноги и руки. Я чувствовала запах волка, гиены и людей. Я учуяла их запах прежде, чем смогла их увидеть.

Мика всматривался в меня своими глазами леопарда.

–Анита? - он произнес мое имя, как вопрос.

–Я здесь, - прошептала я.

Мика сполз с меня. Теперь я видела, что мою правую руку держал Эдуард. Олаф удерживал мою правую ногу, Ремус левую. Грэхэм держал левую руку. Я осмотрела мужчин, которые все еще продолжали меня держать.

–Ты вела себя так, будто собиралась перекинуться, - объяснил Ремус со стороны моей левой ноги.

–Если осталось еще какое-то животное на поверхности, мы не можем тебя отпустить, - объяснил Олаф. Крупный мужчина, настолько большой, что был размером почти с Грэхэма в его животной форме, и к удерживанию меня он относился со всей серьезностью. Думаю, всплеск силы поразил даже его. Что, черт возьми, я тут творила? Я хотела спросить, но, взглянув на их лица, я поняла, что если не напугала, то точно удивила их всех. Удивила не лучшим образом. Мне нечего было им сказать, чтобы успокоить, но оставаться в беспомощном состоянии в самый разгар боя мне не хотелось.

–Наши слуги вступили в противостояние, Жан-Клод. И мой все еще на ногах.

–Но ma petite выиграла, Коломбина. Она справилась с силой Джованни. Всю боль она приняла на себя и не отдала тебе вампиров. Они все еще мои. Тебе не удалось получить их силу, как ты планировала.

Я повернула голову и увидела Жан-Клода на сцене, но Коломбины видно не было. Я должна была бы видеть ее. Назовите это догадкой, но я почувствовала, что проблем у нас добавилось.

–Кто-то проболтался, - прошипела она.

–Я почувствовал твою силу, Коломбина, почувствовал, как ты собираешь их энергию воедино, чтобы поглотить. Ощущал твою власть. Никому не нужно было мне рассказывать о твоих планах, чтобы я разгадал их. Ты можешь собрать вампиров, их силу, и воспользоваться ею, как оружием.

–Да, - согласилась она.

–Но ma petite помешала тебе забрать этих вампиров и сделать их своей армией, источником силы. Что ты станешь делать теперь, когда не можешь победить таким способом? - Его голос вдохнул в мое сознание: «Держись рядом, ma petite.»

Я шепнула в ответ: «Постараюсь, только ты впусти меня и мальчиков».

Сила неслась через Церковь. Она стремилась уловить любые сомнения, поглотить их. Я встречала вампиров, которые могли питаться желанием, страхом, но никогда не слышала, чтобы кто-то питался сомнениями. Боже милосердный, она питалась ими и могла их вызывать, так же, как другие могли питаться похотью и страхом. Внезапно на меня нахлынула уверенность в том, что мы проиграем. Мы все должны были умереть, и ничто не могло меня разубедить в этом.

–Боже. - Простонал Ремус. Он обхватил голову руками. Эдуарда и Олафа это будто бы вообще не коснулось. Мика повернулся ко мне. Я позволила ему утянуть меня в кольцо его рук, позволила слиться нашей силе, но это не помогало. Я задыхалась от сомнений. Кто-то кричал, умолял остановить это. Я слышала, как кто-то сказал:

–Что угодно, что угодно, лишь бы это прекратилось.

Должен был быть еще один способ выиграть эту битву.

Натаниэл подошел к нам. Он потянулся к нам, наклонился. Я коснулась его руки, и волна силы унесла сомнения. Он поднял ко мне свое лицо и дал мне разглядеть блеск его прекрасных глаз. Его лицо было, будто солнце, выглянувшее из-за туч.

–Я верю в тебя, - сказал он.

Я втянула его в круг наших с Микой объятий.

–Ты заставляешь меня поверить в себя. - Как и раньше, контакт с Натаниэлом уносил сомнения прочь. Его непоколебимая вера защищала нас всех. Даже в одном помещении с ней, навеваемые ею сомнения не могли сломать веру Натаниэла.

К нам подошел Дамиан. Я думаю, что частично сомнения поразили его, потому что он был вампиром. Иллюзия сгорания на солнце тоже его затронула. Я могла почувствовать его боль, боль от утраты друга, который сгорел на солнце на его глазах. Его связь со мной позволяла ему находиться на солнце и не гореть, но сейчас сила лишила его этой защиты. Солнечный свет стал смертью, финалом. Он помнил огонь на коже своего друга в свете дня.

Натаниэл схватил его за руку, и мы втянули его в круг наших рук. Когда мы его коснулись, он еще дрожал, но поднял на нас заплаканное лицо.

–Ее сила ужасна. Ты должна сделать что-то, чтобы заставить ее прекратить.

Я кивнула. Толпа все еще взывала к помощи, молила о спасении. Если бы все решала толпа, то решила бы не в пользу Жан-Клода. Однажды в город уже приезжал член Совета Вампиров. Он был Колебателем Земли, он мог вызвать землетрясение одной своей силой. Жан-Клод смог уговорить его на менее разрушительный поединок, уговорив ограничить применение силы, и одним из испытаний было заставить окунуться в сомнения аудиторию Цирка Проклятых. Он победил и захватил аудиторию, а нам оставалось только проиграть.

Я попробовала почувствовать Жан-Клода сквозь его метки, но он не пустил меня. я получила подтверждение тому, что он тонул в сомнениях. Но это были не его сомнения, это были сомнения Ричарда. Бедный Ричард, он пришел сюда, чтобы поддержать Жан-Клода, и теперь он же был причиной боли, причиняемой им обоим. Жан-Клод закрыл от меня все эти ощущения. Таким образом, он и Ричард были пойманы в ловушку из щитов, в маленький Ричардов ад.

Я попыталась встать на ноги, все еще удерживая Натаниэла и Дамиана. Мика стоял рядом с нами, но руки убрал. Я прошептала ему:

–Я люблю тебя.

–Я тоже тебя люблю, а теперь иди. Иди к Жан-Клоду.

Мы поспешили к сцене. Жан-Клод должен был коснуться кого-то, кто не был с ним связан сомнениями. С рукой Натаниэла в своей руке я была уверена, что у нас все получится.

Глава 44

Мы мгновенно оказались на сцене, и я бросилась к Жан-Клоду. Я прижалась к нему, держа правой рукой Натаниэла, а левой Дамиана. Жан-Клод оцепенел под нашим общим весом, под импульсом нашей энергии. Ашер помог его поддержать, подставив руки ему под спину, помог удержаться на ногах. Ричард стоял на четвереньках, опустив голову вниз. Он никак не среагировал, когда мы коснулись Жан-Клода, и Ашер на какое-то мгновение подхватил нас всех. Жан-Клод обхватил меня руками. Я почувствовала силу рук Ашера на его спине, как он поддерживает нас со спины. Я изучала лицо Жан-Клода, эти полуночно-синие глаза. Натаниэл обернул свои руки вокруг Жан-Клода, меня и Ашера. Я думаю, Ашер бы поспешил отойти, но не успел. Дамиан опустился на колени рядом с Ричардом, продолжая держать меня за руку. Он коснулся плеча стоявшего на коленях мужчины.

Натаниэл и я вселили в Жан-Клода каменную уверенность, на которую можно было положиться. Дамиан разделил с Ричардом свою холодность, свой самоконтроль. Я испытала оба чувства в потоке силы, захлестнувшей меня, Жан-Клода и Ашера позади нас.

Ричард вскрикнул, его голова запрокинулась, а рука конвульсивно вцепилась в Дамиана, как будто он был единственным спасением для утопающего. Я ощутила порыв холодности Дамиана в потоке паники Ричарда, как ледяную стену. Он постарался укрыть Ричарда, помочь ему защититься. Он протянул Ричарду руку, сцепившись с ним в чем-то большем, чем рукопожатие, и меньшим, чем объятия.

Дамиан продолжал держать меня за руку, но они с Ричардом были вне круга наших объятий. Они были слабее вне круга. Страх Ричарда начал расползаться с новой силой. Только он не боялся Коломбины и ее слуги. Зато он боялся Жан-Клода, Ашера и меня. Это напоминало тот страх, который он испытывал, когда мы слишком глубоко вторгались в разум друг друга. Именно это и пытался побороть Дамиан со своим железным самообладанием. У него были столетия, чтобы научиться управлять страхом, который вселяла в него его Мастер, питающаяся кошмарами так же, как Коломбина сомнениями.

–Мы должны завоевать аудиторию, mes amis. (друзья мои - прим. переводчика)

–Так же, как во время визита Колебателя? - спросила я.

Он кивнул, плотнее обняв меня. Я понимала, зачем нужно было именно объятие. Колебатель выиграл. Только его попытка сделать из меня своего человека-слугу, орудие убийства Жан-Клода, дала мне возможность выбрать жертву самой. Я спрятала свое лицо среди пышных кружев рубашки Жан-Клода. Я почти заставила его отказаться от его старомодного стиля в одежде, но сегодня он оделся по своему вкусу: белая рубашка с пеной кружев и черный бархатный жакет, только кожаные брюки напоминали, в каком столетии он сейчас живет. Я запустила свою свободную руку под его жакет, проведя вдоль линии его спины.

–Я не знаю, что было с Колебателем, - сказал Натаниэл, - но скажите, что мне делать, и я сделаю.

–Если бы большинство из нас были так же покорны, дело бы пошло быстрее, - заметил Ашер. Это заставило меня улыбнуться, хоть моя улыбка и утонула в кружевах рубашки Жан-Клода.

–Ты не один из нас, - сказал Ричард, и его голос был полон злобы.

–Мы должны объединиться, Ричард, или мы сегодня проиграем, - сказал ему Жан-Клод.

–Он не ваш подвластный зверь и не ваш слуга. Я не обязан с ним объединяться.

Ашер начал было отстраняться от Натаниэла, но тот удержал его.

–Не уходи.

–Позволь мне уйти, малыш. Волк прав, я не ваш возлюбленный. - Его голос был пропитан печалью, как вкус дождя на губах, горечь чувствовалась в его тоне.

–Наша уверенность не распространяется за пределы наших триумвиратов, - заметил Жан-Клод.

–Даже наш волк тонет. Как можем мы защитить остальных, если не можем помочь даже себе? - Его голос был эхом голоса Ашера, полного горечи, что даже мое горло сжалось, и я подумала, что задохнусь от слез.

–Боритесь, черт вам побери! - Клаудия стояла у края сцены. Она боролась со своим лицом. Ее эмоции настолько четко на нем выступали, смесь боли с чем-то еще. - Боритесь за нас! Только не смейте сдаваться и предлагать этой суке вырвать вам глотку.

Мальком подошел и встал с другой стороны от Ричарда.

–Боритесь за нас, за Жан-Клода. Боритесь за Аниту. - Он смотрел прямо на Ричарда. Ричард поднял на него взгляд, казавшийся странным из-под кожаной маски. Он не ощущал себя комфортно в этой кожаной сбруе, он выглядел ровно так, как себя чувствовал. Он прятался за этой маской. Все остальные стояли там, лицом к лицу с врагом. Только плохие ребята и Ричард скрывали свои лица от мира. Мальком взял его за плечо.

–Боритесь за нас, Ульфрик. Не позволяйте своим страхам и сомнениям убить нас всех.

–Я думал, что вы, как никто, поймете, почему я не хочу быть связанным с ними, когда они будут вызывать всю эту силу.

–Я чувствовал то же, что Анита и ее триумвират. Это была дружба, любовь, настолько чистые, каких я никогда не встречал. Я начал понимать, что ardeur драгоценный камень с множеством граней, который нужно осветить, чтобы он начал сиять, Ульфрик.

–Что, черт возьми, это значит? - спросил Ричард, и его голос был надломленным и сердитым. Он оттолкнул руку Малькома подальше и посмотрел на Дамиана. - Ты выдерживал нечто гораздо хуже этого, не так ли?

Дамиан только посмотрел на него в ответ.

–Чтобы достичь результата я должен вынести самое ужасное. Я не могу на это пойти. Я не могу. - Он посмотрел на меня. - Мне жаль, что я не могу согласиться на это.

–Что ты думаешь, мы тут собираемся сделать, Ричард? - спросила я.

–То же, что и всегда, трахнуться.

–Не секс она предложила моей Пастве, дружбу.

–Но этим дело не ограничится, никогда не ограничивалось, - ответил Ричард. Он посмотрел на Малькома и сказал:

–Простите, что я сказал то, что вы сами никогда бы не сказали.

Мальком кивнул.

–Вы правы, - кивнул он еще раз, - вы абсолютно правы. Я очень стоек в своей морали и точно знаю ее границы. Это так же бесспорно, как и то, что я был несправедлив к Жан-Клоду. Я наговорил очень много неприятных вещей Аните, называл ее шлюхой и ведьмой. я утверждал, что люди Жан-Клода гораздо хуже моих, но это не помогло мне их защитить.

Ричард кивнул.

–Я знаю. Анита спасла мою мать и брата, спасла их жизни, но для этого ей пришлось сделать ужасные вещи. Вещи, которые я и по сей день считаю безнравственными и несправедливыми, и я должен жить с осознанием того, что если бы я был там, то мог бы вмешаться и не дать Аните замучить того человека. Я не дал бы ей его пытать и убить. Я отстаивал бы свои моральные принципы до последнего, и моя мать и брат, Дэниел, оба были бы мертвы. - Слезы блестели на гладкой коже его маски. - Я обычно очень держался за свою мораль. Даже Райне не удалось заставить меня от нее от казаться. Зато она сделала меня более покорным. Только Анита и Жан-Клод заставляют меня постоянно сомневаться в моих принципах.

Я немного отстранилась от Жан-Клода, не разрывая объятий, потому что боялась его отпускать. Если сомнения были настолько велики даже при нашем прикосновении, то мне сложно было представить, каковы они были без него. Скорее всего мы все просто погибли бы.

–Мой крест все еще помогает мне, Ричард. Он все еще светится, как любой освященный предмет. Бог не оставил меня.

–Но должен был бы, - заметил Ричард. - Он должен был тебя покинуть, как ты не понимаешь? Если то, во что ты веришь, является верным, то крест не должен тебя оберегать. Ты нарушила столько заповедей. Ты убивала, пытала, растлевала, но крест все еще защищает тебя. Я не могу этого понять.

–Ты хочешь сказать, что я зло, потому Бог должен был бы отвернуться от меня?

Даже на той малой части его лица, которую я могла видеть, я видела следы глубокой эмоциональной борьбы и слезы.

Он кивнул.

–Да, именно это я и пытался сказать.

Я всматривалась в него и понимала, что это только частично вампирские штучки, понимала, что Коломбина скорее всего использовала изначально то, что сидело в каждм из нас. Какая-то часть Ричарда свято верила в то, что он говорил.

–Ma petite…

–Нет, - прервала я, - это неправильно. - В моей груди открылась рана, но не теплая и кровоточащая, а ледяная. Будто часть меня признала происходящее, но не желала чувствовать, понимать, принимать. - Возможно, все дело в том, что Бог - не полиция нравов, Ричард. Иногда мне кажется, что христиане слишком одержимы сексуальными аспектами, ведь легче думать о сексе, чем спросить себя, зачем живешь? Будто бы пока ты не спишь с множеством людей, ты по умолчанию приносишь пользу. Ведь это так легко. Легко думать, что раз не трахаешь никого, ты хороший. Так проще быть жестоким, потому что пока ты в этом не участвуешь, ты вроде как чист. Ведь именно так ты и представляешь себе служение Богу? Он ведь всего лишь полиция нравов для тебя и Малькома? Или все дело в сексе, которого проще сторониться, чем им заниматься, проще жить по заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя» да? В некоторые дни мне кажется, что мое желание позаботиться обо всех, кто меня окружает, вот-вот сведет меня с ума. Но я все равно стараюсь с этим справиться. Я прилагаю все усилия, чтобы помочь каждому, кто хоть сколько-то причастен к моей жизни, день ото дня. Ты можешь сказать то же самое о себе, Ричард? Ты стараешься позаботиться обо всех, кто участвует в твоей чертовой жизни каждый день?

–Ты пытаешься найти в этом списке себя и Жан-Клода? - спросил он голосом, настолько тихим от переполнявших его эмоций, что он казался пустым.

–А разве нас нет в этом списке? - спросила я. Я почувствовала, как слезы наполняют мое горло, горячей волной застилают глаза. Я не расплачусь при нем.

Эти по-настоящему карие глаза уставились на меня. Я успела разглядеть в них боль, прежде, чем он сказал:

–Нет, вас в нем нет.

Я кивнула, слишком поспешно, чем надо было бы. Я старалась проглотить слезы. Мне казалось, что я вот-вот задохнусь в них. Я дважды прокашлялась, ощущая, как обдираю глотку. Мне хотелось бросить ему в лицо: «тогда что ты делал в моей постели прошлой ночью? Почему пришел спать со мной, Микой и Натаниэлом? Почему ты трахался со мной сегодня? Ведь я не в списке дорогих тебе людей…» Но я проглотила эти слова, потому что в них было слишком много вопросов. А у него был один ответ на все, что бы я ни сказала, или же он просто страдал бы из-за этих слов. Или же мне просто самой не хотелось услышать его ответ. Мне больше не хотелось слышать от него какие либо объяснения. Я больше не обязана была наблюдать, как он страдает под гнетом своей морали. Да будет так.

–Я не злюсь, Ричард. Не ненавижу тебя. Просто больше я не стану так поступать. Ты считаешь меня злом. Ты считаешь Жан-Клода злом. Ты считаешь злом даже наши попытки спасти нас всех. Прекрасно. Просто великолепно.

–Я не это имел в виду…

Я подняла руку, останавливая его.

–Остановись, попробуй сказать нет. Рука, которая уберегает тебя от сомнений и охраняет твою жизнь, была закалена сексом, Ричард. Это спокойствие было выиграно веками боли, секса, рабства. Жан-Клод, злобный ублюдок, спас Дамиана, вырвал его из этого ада. Они даже не симпатизировали друг другу, но Жан-Клод не оставил бы рядом с ней никого, особенно, если мог спасти. Вот такой вот злобный ублюдок.

–Анита, - проговорил Дамиан, и на его лице было такое выражение, будто он чего-то очень сильно боялся.

–Ты очень выгодно пользуешься своим определением зла, Ричард. Ты рассчитываешь на нас, когда тебе нужно, чтобы кто-то сделал за тебя всю грязную работу. Черт, я ведь Больверк твоего Клана. В буквальном смысле Палач. Я делаю то, чего никогда не стал бы делать Ульфрик. Это прекрасно, я буду твоим Больверком, но мы сегодня не в Лупанарии. Мы не Лупа и Ульфрик этой ночью. Сегодня у нас тут вампирские дела. Этим вечером я - человек-слуга Жан-Клода. Я - Мастер Натаниэла и Дамиана. Это та сила, что охраняет тебя в эту самую минуту. И ты считаешь нас злом, великолепно. - Я посмотрела на Дамиана, давая ему понять взглядом, что собираюсь сказать что-то важное. - Дамиан, отпусти его.

–Ты не сделаешь этого, - сказал Ричард.

–Ты не можешь жить с двумя истинами сразу, Ричард. Ты прав, ardeur будет задействован. Ты ведь не хочешь касаться кого-то из нас, когда он нахлынет?

Он только посмотрел на меня.

–Если ты думаешь именно то, что говоришь, то ты действительно считаешь нас злом, так что можешь смело отпустить руку Дамиана. Отпусти и прячься за свою мораль. Если Жан-Клод и я для тебя ничего не значим, защити себя сам, Ричард, стой на своих ногах.

Он уставился на меня, будто я сказала что-то совершенно ужасное. Он продолжал стоять, цепляясь за руку Дамиана.

–Не делай этого, не сейчас.

–Я думаю, что сейчас самое время, Ричард. Теперь нам нужно заняться более важными вещами. Мы должны вызвать ardeur.

–Жан-Клод, - позвал он, ища поддержки вампира.

–Сегодня очень странная ночь, мой Ульфрик. Я должен принять твои принципы, бороться за твое спасение, чтобы ты к нам присоединился, но, кажется, я этого не хочу. Я, как и ma petite, очень устал заботиться обо всех, кто меня окружает. Сегодня из-за силы Коломбины это чувствуется особенно остро. Сегодня она потешается над нами. Она прекратила свое нападение на Паству. Она сконцентрировала всю свою силу на нас, потому что она нашла наше слабое место. То слабое место, которое было всегда прямо перед нами.

–Ты имеешь в виду меня, - спросил Ричард.

–Я говорю о нашем триумвирате. Он неполноценен, и я не знаю, как его спасти. Я чувствую, что связывает Аниту и ее слуг. Вы двое очень сильны, и наш триумвират должен был бы быть сильнее, чем их, но это не так.

–Из-за меня, - проговорил Ричард.

–Нет, из-за того, какие мы все, mon ami. Но ввиду отсутствия первопричин, я просто устал от этой борьбы. - Он откинулся на Ашера, запрокинул голову к его лицу. - Я был вынужден отвергнуть того, кого люблю, чтобы не ранить ваши чувства, твои и Аниты.

–Вы все любовники, - среагировал Ричард, - и не стоит убеждать меня в обратном.

–Нам нужно вызвать ardeur, Ричард, - сказал Жан-Клод. - Отпусти руку Дамиана или ты будешь втянут в то, что произойдет. Если для тебя это зло, тебе стоит поостеречься и отпустить. Отпусти нас, Ричард, отпусти нас всех.

–Это всего лишь вампирские фокусы, - вмешался Мальком. - Не позволяй ей заставить тебя сделать то, о чем ты потом пожалеешь.

–Пусть это и вампирские фокусы, но Ричард сказал многое, во что он сам свято верит, так что мы с Анитой стали немного лучше понимать ситуацию. Мы устали от этого, Ульфрик. Мы устали от того, что ты пытаешься рисовать из нас злодеев. Если мы зло - отпусти. Если мы не зло, держись и будь готов ко всему, что произойдет. Если ты не хочешь в этом участвовать, то тебе стоит от нас уйти.

–Отпусти, Ричард, - сказала я.

Он посмотрел на Жан-Клода, затем на меня.

–Это то, чего ты хочешь?

–А чего хочешь ты? - спросила я.

–Я не знаю, - ответил он.

–Тогда позволь мне уйти, Ричард, позволь мне уйти.

И он отпустил.

Глава 45

Ричард снова опустился на колени. Он склонил голову к самому полу, обхватив ее руками, будто пытался укрыться от сомнений, царящих в его голове. В одиночку он не мог бороться с силой Коломбины. Он остался один, но мы-то пока еще были вместе.

Рука Дамиана в моей руке замкнула наш круг силы. У него были те же заморочки по поводу мужчин в моем окружении, что и у Ричарда, но Дамиан был существом крайне практичным. В момент, когда он плотно прижался ко мне, а Жан-Клод был вынужден немного отступить, дабы впустить его в круг, я услышала или скорее даже почувствовала мысли Дамиана. Это не было подчинение капризам судьбы, просто он думал, что все, что мы сейчас будем делать, все, в чем ему, возможно, придется потом участвовать, не идет ни в какое сравнение с тем, что ему уже пришлось пережить в руках своего прежнего мастера. Другой мыслью, которую я успела ощутить прежде, чем Жан-Клод замкнул круг и подчинил себе наши разумы, было то, что я и Жан-Клод, очень хорошие Мастера, самые добрые из тех, кого он знал, и за это стоило побороться. И тут Жан-Клод занял место водителя в нашем метафизическом автобусе, и внезапно всех нас охватило спокойствие.

Я стояла, прижатая спиной к Жан-Клоду. Он развернул нас красивым танцевальным движением, когда впускал Дамиана, так что мы с Дамианом оказались в кольце его рук. Жан-Клод обнимал нас обоих. Моя рука обнимала Дамиана за талию, так что линии наших тел слились от плеча до бедер. Его рука лежала у меня на плечах, и снова у меня было воспоминание объятий, которых не было в реальности.

Рука Жан-Клода лежала на плече Дамиана, второй рукой он обнимал Натаниэла, который обнимал меня. Я не была уверена насчет второй руки Натаниэла, но я чувствовала, что Ашер все еще стоит за спиной Жан-Клода.

Коломбина стояла все там же, по ту сторону от кафедры, облаченная в свой цветной костюм, переливающийся всеми оттенками красного, синего, белого и черного в золотом обрамлении. Ее треуголка сияла золотом и переливалась на концах цветными шариками в тон костюму. Ее слуга-человек стоял у нее за спиной весь в черном. Он был похож на тень на фоне ее блеска.

–Ты очень хороша, Коломбина, - сказал Жан-Клод, - я даже не ощутил, как ты вторглась в наши умы. Очень тонкое волшебство.

–Какой милый комплимент, спасибо, - ответила она и присела в глубоком реверансе, придерживая края юбки-брюк, будто была одета в платье с шлейфом.

Я должна была быть хотя бы взволнована, но я стояла в круге, без оружия, и не волновалась. Это было что-то вроде той эйфории, которая охватывает вас перед операцией, когда наркоз только-только начинает действовать, и вас будто уносит на теплых волнах. Часть меня помнила о том, что за этим ощущением следует море боли. Но эту мысль унесло в даль теплым спокойствием

–Ты напала на толпу в качестве демонстрации силы, - заметил Жан-Клод тем голосом, который обычно заставлял меня вздрогнуть, но сейчас никак на меня не подействовал. Будто бы неосознанно он защищал нас, своих людей, от эффекта своего голоса.

Она рассмеялась, но ее смех был нисколько не осязаемым, как смех Жан-Клода или Ашера. Даже через густой обезболивающий туман, сотканный вокруг нас, этот смех ощущался обыкновенным, почти человеческим. Хотя он мог казаться таким именно из-за щита. Я не могла с уверенностью сказать, что все дело в силе Жан-Клода или потере моей чувствительности.

Ее смех умер резко на темно-алых губах. Она уставилась на нас глазами, серыми и обреченными, как сама смерть.

–О нет, Жан-Клод, это не было демонстрацией силы, хотя я должна признать, что недооценила тебя и твою слугу. Если мне удастся ее подчинить, то у меня будет достаточно силы, чтобы победить тебя.

–И что же дальше? - спросил он, вложив в голос свои фирменные переливы.

–Я думаю, что для этого мне придется напасть напрямую на тебя.

–Если ты нападешь в открытую на меня, то тебя казнят, - заметил он скромным тоном.

–Моя власть может казаться прозрачной, но не стоит ее недооценивать. Я умею ею воспользоваться. Даже если ты будешь в прямом контакте со своей слугой с волосами цвета воронова крыла. - Она сделала легкий жест свой изящной рукой, и человек, стоявший у нее за спиной, вышел вперед. Он снял одну из перчаток и предложил ей свою ладонь. - Ты не единственный Мастер, который получает силу от прямого контакта со своим слугой, Жан-Клод, - сказала она.

–Я так и не думал, - отозвался он. Его голос был так же сдержан, как и ее, зато силу он не прятал. Его сила проходила сквозь нас, будто мы колода карт в его руках. Но во что же он станет нами играть? Я и раньше отдавала Жан-Клоду право фокуса, но никогда еще его сила не ощущалась так явно, никогда не чувствовалось, во что складываются все те способности, которые мы ему отдали. Он был вампиром, значит, его сила была холодом, логикой, лишенной эмоций, как любой мертвец. Он изучал наши способности, как Эдуард изучает свой арсенал. Какое оружие для чего предназначено? Которым стоит сделать следующий выстрел? У меня был момент, когда я остро ощутила страх и сомнения. Он сразу же подавил эти чувства во мне, закрылся сам, отгородился от нас, ведь это был не только мой разум, это было слияние наших сознаний. Я знала, что Дамиан и Натаниэл тоже это почувствовали. Он боялся, что у нас просто не хватит сил защититься от всего этого. Ее сила почти уничтожила нас еще до ее контакта со слугой. Он прятал сомнения, но все же они там были. Это не была холодность вампира, это была холодность от безысходности. Ведь именно сомнение было ее оружием. А врага не стоит вооружать.

Ее сила ударила в нас, вбиваясь, будто эмоции могли стать ураганом и разметать нас по сторонам. Будто наши души и сердца вдруг вскрыли и выставили на всеобщее обозрение, давая нам увидеть, что мы на самом деле чувствуем. Большинство из нас старается скрыть этот свет в глубине себя. Внезапно, Жан-Клод, Дамиан, Натаниэл, Ашер и я оказались в самом эпицентре такого света, ярчайшего в мире.

Коломбина специализировалась на сомнениях и боли, но Джованни, ее человек-слуга, предоставил ей более широкий спектр возможностей. Потеря, тот удушающий импульс потери, когда вы чувствуете, что вот-вот умрете вслед за тем, кого уже похоронили. Она знала, что у каждого из нас были такие потери, и она заставила нас переживать из снова и снова. Но это были не только потери каждого из нас в отдельности, Жан-Клод связал нас в единый организм, и вместо боли от своей личной потери, мы переживали боль друг друга. Я слышала крик Джулианы, когда огонь поглощал ее. Я слышала, как выкрикивал ее имя Жан-Клод, узнав, что она умерла. Ашер закричал от этого воспоминания, и Жан-Клод присоединился к нему. Мы стояли перед остывшим костром, перед холодным пеплом, и знали, что это все, что осталось от женщины, которая была нашим сердцем. Дамиан вновь видел, как сгорает его брат. Его крики окружали нас. Дамиан упал на колени, как от удара. Мы снова были маленькими, а Николас умирал. Бейсбольная бита опустилась в ударе с влажным, отвратительным звуком. Он упал на пол недалеко от нас. Все кругом было залито кровью. Николас прошептал: «Беги, Натти, беги!». Натаниэл закричал «Нет!» здесь и сейчас.

Когда он был ребенком, он убежал. Он поднял свое лицо, лицо далеко не ребенка, и сказал:

–Я не стану убегать.

Я изучала его глаза, эти лавандовые глаза, они были настоящими, без тени боли от потери и смерти. Слезы заливали его лицо, когда он прошептал:

–Я не стану убегать.

Мне снова было восемь, и мой отец собирался сказать те самые слова, которые перевернули всю мою жизнь. Моя мать была мертва. Но я не убежала тогда. Натаниэл бежал потому, что его старший брат сказал ему убегать, но он был не намного его старше. В моем случае это был мой отец, сообщивший мне о потере. Я не сбежала. Я была не в себе тогда, но не убежала, и не стала бы убегать сейчас.

Вдруг я обрела дар речи и сказала:

–Мы не станем убегать.

Натаниэл покачал головой, все еще плача.

–Нет, не станем.

Жан-Клод и Ашер наклонились к Дамиану, сидевшему на полу под гнетом своего горя. Никого больше не было вокруг нас на сцене. Охрана, и даже Ричард поспешили отойти подальше. Он сбежал от нас, от ужаса и веса этого горя. Сбежал к ним, потому что их это не задело. Я думаю, что теперь у меня был повод для обвинений, но высказывать я их ему буду потом. Возможно, позже он сам себя обвинит.

Я уловила движение в проходе возле нас. Мика стоял ближе всего и был единственным достаточно храбрым и глупым, чтобы приблизиться к эмоциональной ядерной бомбе, которой мы стали. И тут я увидела движение за спиной у Мики. Эдуард был там. И самое удивительное, возле него стоял Олаф.

Натаниэл коснулся моей руки. Он улыбался, со слезами, еще не успевшими высохнуть на его лице, он все равно улыбался. Это сдавило мое сердце, но не так, как это бывает от душевной боли, а как бывает, когда кого-то любишь и вдруг открываешь в нем новые стороны. Любовь, настоящая любовь, побеждающая любую боль. Это захлестнуло меня, как теплый ветер жизни, любовь, разжигающая пламя от искры. Это ворвалось в цепочку, связывающую меня, Натаниэла и остальных мужчин. Любовь, любовь заставила их поднять свои лица к нам, посмотреть на нас. Любовь заставила нас опуститься за ними к нашим ногам, наши любящие руки помогли им подняться, помогли высушить их слезы. Мы наконец-то стояли на своих ногам, может быть и не очень устойчиво, но все таки стояли, и тут мы повернулись к Коломбине и Джованни.

–Любовь может победить все это? - спросила она с презрением.

–Нет, не все, - ответила я, - только вас.

–Я еще не побеждена. - Свет кругом погас, будто кто-то огромный поглотил его. Церковь наполнилась сумерками, мягкой тьмой, расползавшейся от Арлекина по сцене.

–Что это? - спросил Мика. Он уже стоял около самой сцены.

Жан-Клод, Ашер и Дамиан выдохнули хором:

–Мать Всей Тьмы.

Натаниэл и я сказали:

–Marmee Noir.

Та, которую мы называли Матерью Всех Вампиров, была чертовски опасна, как ни назови.

Глава 46

Вампиры из числа прихожан испуганно кинулись к дальним дверям. Будто даже подопечные Малькома ясно осознавали, кто к нам пожаловал. Их крики дали мне понять, что двери открыть не удалось. Думаю, мне не стоило удивляться, ведь Королева Всей Тьмы пришла, чтобы поглотить нас. Что значит запереть одну дверь в сравнении с тем, на что она была способна?

Мика вспрыгнул на сцену плавным движением, которое лишний раз напоминало о том, что мускулатура леопарда создана для изящества. Он коснулся моей руки, и чувство, которое мы призвали нам на помощь, хлынуло к нему теплой волной. Он не был ни чьим слугой, не был ни чьим Мастером, но волна любви распространилась и на него.

Жан-Клод смотрел на нас со слезами, все еще стекавшими по его щекам розовыми дорожками.

–Вы любите его.

Даже под влиянием всех тех положительных эмоций я нахмурилась его словам и ответила:

–Да, это так.

Жан-Клод покачал головой.

–Я хочу сказать, ma petite, что твоя любовь к нему…

Он сделал приглашающий жест рукой и открыл мне свой разум. За ту долю секунды, пока это происходило, он успел мне показать, что на этом чувстве, которое я испытывала к Мике, он мог кормиться, он мог питаться энергией этой эмоции. Будто способности по линии Бель Морте нашли себе новое обоснование. Она и ее вампиры всегда умели воспользоваться эмоциями, связанными с похотью и любовью, но никто и никогда не умел питаться любовью так же, как ardeur питался желанием. Это было похоже на прорыв в науке или технике. Вы отталкиваетесь от того, что уже имеете, и вдруг понимаете, что можете совершить прыжок далеко вперед. Любовь, любовь была силой более, чем в метафизическом смысле.

–Любовью ее не победить. - Это Ричард решил высказаться. Он вернулся на сцену.

Я посмотрела на него и не была уверена, что хочу, чтобы он ко мне сейчас прикасался. Распространится ли эта любовь и на него или нет? Или же он, наконец, смог сделать мне достаточно больно, чтобы убить мои чувства к нему? Если это действительно так, то он был сейчас совершенно бесполезен. Он мог сделать мне больно, разрушить это новое волшебное чувство.

–Вам нужен будет волк, как в прошлый раз, - сказал он.

Он был прав, но… Он протянул мне свою руку.

Полумрак поднялся и опал вокруг нас, будто сама Церковь вздохнула. Ричард коснулся меня, плотно обхватив мою ладонь. Его рука была теплой на моей. Это был все тот же Ричард, каждый великолепный дюйм его существа, но сила не перешла от моей руки к нему. Он стоял там, держа меня за руку, но от этого прикосновения ничего не происходило. Никогда еще не было такого, чтобы он коснулся меня, и я бы не среагировала. Другие мужчины, даже Дамиан, излучали нежность за мой спиной, но Ричард вызывал в моем сердце только холод.

–Анита… - Прошептал он, ощутив это.

Что я могла сказать?

–Ты сказал, что мы для тебя ничего не значим. Ты сказал, что не хочешь контакта с ardeur.

–Но ведь это не ardeur, - сказал он.

Я кивнула.

–Да, Ричард, это именно он. Ты ведь никогда не мог понять ardeur, не связывая его с сексом. Так вот это ardeur.

–Я могу ощущать его аромат, так пахнет любовь.

–Это ardeur, Ричард, то, чем он стал.

–Если бы я остался с вами, на вашей стороне, ты бы подарила часть этой любви мне?

Он сам спросил.

–Я не знаю.

–Ma petite, мы не могли бы обсудить это немного позже?

Мы обернулись к нему, все еще держась за руки.

–Извини, - сказала я.

Ричард втянул воздух, и на мгновение мне показалось, что он пытается ощутить аромат пролившейся любви.

–Это не ее запах.

Я вдохнула по глубже.

–Нет, она пахнет жасмином, дождем и ночью. Это пахнет иначе.

Тьма не сгущалась, а должна была бы.

Были скорее сумерки, и сила дышала вокруг нас, но она была слишком мала для Нее.

Я обернулась к Коломбине и ее слуге.

–Бель Морте говорила, что Арлекин - порождение самой Матери Всей Тьмы. Она имела в виду, буквально?

–В каждом из нас есть часть изначальной тьмы, малышка. Сила людского страха и ночных кошмаров придает нам эту форму.

Я покачала головой и сказала Ричарду:

–Это не она.

Он подвинулся ко мне настолько, насколько ему позволили остальные мужчины. Мы опять напоминали небольшую толпу.

–Если бы я не побывал в твоем сне с настоящей, я бы сейчас испугался.

Я кивнула.

–Мы знаем ее настоящую, и это не она.

–Это не Мать? - спросил Ашер. Он поднялся на ноги, вытирая слезы с лица.

–Нет, это всего ли ее тень, а не она сама, - ответила я.

Натаниэл принюхался.

–Я чувствовал ее аромат однажды в автомобиле. Она пахла, как кошка, а еще как жасмин, и еще много как. У этого нет аромата, это иллюзия.

Темнота начала давить, как огромная рука, но это была всего лишь темнота.

Молодые вампиры толпились у дверей и начинали кричать все громче. Получалось, что среди скамеек не было уже никого, и только в проходах стояли наши вампиры и охрана.

–Матушка Тьма поглотит вас всех, если вы не прекратите борьбу и не подчинитесь нам.

Темная ладонь попыталась накрыть нас. Дамиан издал тихий звук.

–Не пугайтесь, - сказала я. - Это всего лишь тень ее силы. Она не может причинить нам вред.

Коломбина размахивала руками, будто пыталась ими что-то сломать. Темнота окружила нас, попробовала сомкнуться вокруг. Но я вспомнила о любви, теплоте, жизни, и тени разлетелись в клочья. Свет снова стал более ярким.

Реквием заговорил откуда-то издалека:

–Это не та тьма, что охотилась за моим Мастером в Англии. Это всего лишь дым, отблеск того, что пришло за ним в конце.

–Дым и зеркала, - повторила я мягко, - что-то очень смахивает на иллюзии фокусника. Как мы узнаем, что ты настоящая Коломбина, реальный Арлекин? Все вампиры знают о правилах, о масках. Любой мог притворится Арлекином, - заметила я.

–Ты нахальная маленькая сука, - прошипела она. - Да как ты смеешь?

–Это объясняет, почему они нарушили правила, - вмешался Натаниэл, - попытались убить нас, не предъявив черной маски.

–Вы действительно просите, чтобы мы доказали, что мы Арлекин? - спросила Коломбина.

–Да, я прошу.

–Жан-Клод, она говорит от твоего имени?

–Я счастлив предоставить ma petite право говорить от моего имени.

Это не совсем было правдой, но сегодня ей соответствовало.

–Я хотела заполучить вас, не убивая, но если вы настаиваете, - проговорила она. Часть тьмы закружилась вихрем. Он должен был бы двигаться, но ни один из нас этого не уловил. Скорее это больше напоминало тело змеи, если конечно змеи могут менять форму и расплываться. Черт, это не было даже змеей, но ни с чем другим я не могла это сравнить. Это была лента тьмы, которая двигалась, и там, где она проходила мимо света, она его будто поглощала.

–Это пахнет вечерним воздухом, - сказал Мика, слегка рычащим тоном.

–Да, именно так, - согласились Натаниэл и Ричард. Они даже не взглянули в сторону друг друга. Трое животных казались полностью уверенными в том, чего я не могла ни видеть, ни слышать, ни ощутить. И тут я почувствовала это, прохладный порыв ветра, и я ощутила аромат ночи, влаги, но не дождя. Просто сырость, а не дождь. Я глубоко вдохнула.

–А где жасмин?

Половина освещения в церкви была скрыта извивающейся лентой тьмы. Вампиры и люди из Паствы Малькома сгрудились по другую сторону от нее, настолько далеко, насколько позволяло пространство.

Реквием отбросил капюшон с лица, теперь он был намного ближе к сцене.

–Это та тьма, что убила моего Мастера.

–Как она это сделала? - спросил Мика.

–Тьма окружила его, скрыв от наших взглядов, а когда она рассеялась, он был уже мертв.

–Это точно было именно так, Реквием? - спросила я.

–Его горло было вырвано, будто несколько огромных зверей растерзали его.

У нас была еще пара светильником между нами и тьмой.

–Я чувствую запах волка, - сказал Мика.

Я покачала головой.

–Мать Всей Тьмы не может быть связана с волком, она повелевает кошачьими, множеством кошек, но не собак.

Натаниэл и Ричард принюхались.

–Волк, - подтвердил Ричард. Натаниэл кивнул.

–Пули могут это остановить? - спросил у меня Эдуард.

Я покачала головой.

–Скажи мне, когда появится что-то, во что я смогу выстрелить.

–И нам заодно, - подхватила Клаудия.

Темнота подобралась почти к самой сцене, но все равно не ощущалась настоящей. Она не чувствовалась продолжением Матушки Тьмы. Я приглушила теплый аромат любви и ardeur и потянулась к своей собственной силе, к своей некромантии. Я потянулась своей силой не к ней непосредственно, а к тому сгустку тьмы, что завис под потолком. Матушка Тьма не была скромной. Если бы она была здесь, она бы уже обнаружила себя. Так что же это было или кто? Кто стоял за завесой тьмы?

Я поискала взглядом стропила под сводчатым потолком церкви. Я почти услышала шепот «не здесь, я не здесь». Я почти отвела взгляд, когда осознала, что нужно делать. Что-то было в углу под потолком, кто-то был.

Темнота вилась вдоль края сцены и поглощала свет, исходивший из-за кафедры. Коломбина смеялась, высоким, радостным, жестким смехом.

–Тьма поглотит вас всех.

–Ты не вызываешь тьму, Коломбина, ни ты, ни Джованни, - сказала я.

–Мы - Арлекин, - бросила она.

–Прикажи своему маленькому другу под потолком показаться нам, потому что я обнаружила его.

Ее тело конвульсивно дернулось. Это было лучше любой человеческой мимики. Там кто-то был, и она не думала, что любой из нас сможет его обнаружить. Прекрасно, только вот как это нам поможет?

Тьма почти добралась до нас. Тьма, пахнувшая влажной ночью и землей, и волком, как что-то терпкое на моем языке. Оно точно не было волком, потому что моя сила признала это. Я явно запаздывала с реакцией.

–Эдуард, жертва в том углу, - завопила я и указала туда, где скрывался вампир.

Эдуард и Олаф потянулись к оружию, прицеливаясь. Темнота спускалась к нам, к Жан-Клоду. Я потянулась за своим пистолетом и встала перед ним. Ремус уже был возле меня.

–Предполагается, что у вас есть телохранители, помнишь?

Хэвен встал по другу сторону от нас.

–Наконец-то есть на кого поохотиться.

–Пока нет, - сказала я, - его пока нет.

–Кого нет? - спросил Ремус.

Эдуард и Олаф начали стрелять, и тьма поглотила мир, будто черная, безлунная ночь.

–От дерьмо, - выдохнул Хэвен.

Они оба попятились ко мне. Я положила свою свободную руку на плечо Ремуса, так что я точно знала, где он. Я подвинула ногу так, чтобы ощущать ею ногу Хэвена, но его свободная рука уже протянулась мне за спину. Так мы по крайней мере не будем палить друг по другу. Мы стояли, готовые стрелять по любой цели, но в густой тьме, что нас окружала, ничего не было видно. Как можно стрелять, если вы не видите, во что?

Эдуард прокричал.

–Анита, ты меня слышишь? У нас тут кровь на стенах, но мы не видим, во что стреляем.

Я крикнула в ответ.

–Я вас слышу.

–Мы идем к вам, - откликнулся он.

Я не знаю, что бы я ответила, но тут Ремус очень четко произнес:

–Волк.

–Близко, - добавил Хэвен.

Раздался влажный, густой звук, немного смазанный, как звук выходящего из плоти лезвия. Если бы я не напрягла свой слух, я бы не услышала. Это было хорошо, потому что Ремус и Хэвен двигались, как единый организм, передвигая и меня, зажатую между ними, почти как партнера по танцполу. Мы стреляли в этот шорох, пахнувший волком. Мы бы не стали стрелять, если бы не тот удар.

–Когти, - завопил Хэвен.

Ремус внезапно встал передо мной, обвернувшись вокруг моего тела. Я почувствовала тяжелый толчок.

–Хэвен, - завопила я.

–Анита, - кричал он в ответ, все еще откуда-то справа. Я обернула свою руку вокруг тела Ремуса. Я начала стрелять из своего пистолета, пока он не защелкал пустой обоймой. Но там был Хэвен и он стрелял в то, что было теперь по ту сторону от Ремуса. Тело Ремуса дернулось, я вначале подумала, что это Хэвен попал в него случайно, но тут я услышала звук рвущейся плоти, мясистый, влажный, ужасный звук. Кости ломались, а Ремус вопил. Жидкость окатила горячей волной мою кожу. Я орала. Когти полоснули по моей майке. Я потянулась за ножом, потому что он был единственным, что у меня осталось. Коготь рванул плоть у меня на груди. Я всадила нож в коготь. Руки Ремуса все еще обнимали меня кольцом, пока я всаживала нож все глубже. Я не могла видеть того, что было на самом деле, потому и не могла понять, что чувствую. Из какого ада свалился на нас этот коготь?

Хэвен не касался меня больше. Я слышала звуки борьбы.

–Беги, Анита, беги от него, - проговорил Хэвен.

–Бежать от кого? - спросила я. Я нанесла еще один удар по когтю, который никак не мог быть Ремусом. Я причинила ему боль, но и он причинил мне боль в ответ. Я заорала от досады. Ремус прошептал:

–Мне очень жаль.

Его руки соскользнули с меня куда-то вниз, но он не упал полностью. Я схватилась за него, пытаясь его удержать, и тут я поняла, как именно когти прошли сквозь него. Мне очень хотелось ошибаться.

–Ремус! - заорала я.

Кругом слышалось движение, борьба. Я услышала что-то, напоминающее ворчание. Что, черт возьми, здесь происходило? Ремус внезапно провалился куда-то вперед. Я попыталась его поймать, но не успела, он перевешивал меня фунтов на сто. Я упала вместе с ним, на него. Он не шевелился. Тьма исчезла. И я снова смогла видеть.

Из спины Ремуса торчала оторванная рука. Я заорала. Я не могла этому помочь. Охранники подошли и приняли его из моих рук, унося прочь. Они не смогли перевернуть его на спину, потому что рука была так глубоко, что выходила из его груди. Рука выглядела человеческой, но тело Ремуса и моя грудь говорили о том, что она не была человеческой, когда напала на нас. Его глаза были закрыты, от чего он выглядел еще хуже.

–Вытащите эту штуку из него, - скомандовала Клаудия.

Фредо оказался рядом с ней с ножом, размером с небольшой меч, в руках. Он замахнулся, и я отвела взгляд прежде, чем он ударил. Я видела, как Истина и Нечестивец пригвоздили кончиками мечей горло и грудь упавшего на пол Арлекина, которого я не видела раньше. Он был весь в черном, даже маска. И у него не было руки. Эдуард и Олаф держали под прицелом Коломбину и Джованни в окружении охранников, Жан-Клод, Ашер, Реквием и остальные наши вампиры окружили их. Я думаю, что с Арлекином, спущенным на землю. Этих двоих поймать не стоило труда. Прекрасно, что-то начало проясняться. Хэвен стоял на коленях между этими двумя группами, истекая кровью, но он был жив. Я повернулась к Ремусу. В нем я не была так уверена.

У них теперь были оба куска руки, а в его груди зияла дыра, какая остается в героях мультяшек после выстрела.

–Мать разтак, - выругалась я, - его сердце.

Клаудия смотрела на меня, и слезы медленно бежали по ее щекам.

–У этого ублюдка были серебряные браслеты на предплечьях. Чертовы серебряные побрякушки.

–Это заживет, - заметил Нечестивец. - Как мы можем помочь ему?

–Ремус… - я была не в силах произнести это.

–Мертв, - закончила за меня Клаудия, тоном твердым и холодным, несоответствующим слезам.

–Да, - согласилась я.

Она только кивнула.

–Он умер, спасая меня, - проговорила я.

–Он умер, выполняя свою работу, - возразила она.

Я наблюдала за ее слезами и задавалась вопросом, был ли он для нее кем-то большим, чем просто друг. Я очень надеялась, что нет. В тот момент, я надеялась, что нет. Я встала на ноги и снова упала, пытаясь отступить. Ричард оказался рядом и поддержал меня.

–Тебя ранили.

–Ремус мертв, - возразила я и оттолкнула его.

–Анита, пожалуйста.

Я покачала головой.

–Или помоги мне добраться до Истины и Нечестивца, или проваливай.

–Я могу хотя бы осмотреть твои раны?

–Нет!

–Ты хотела бы, чтобы Ремус умер напрасно?

Мика стоял по другу сторону от меня.

–Позволь нам тебя осмотреть, Анита, тогда мы поможет тебе добраться до Истины и Нечестивца.

Натаниэл стоял рядом с ним.

–Пожалуйста, Анита.

Я кивнула и позволила им стереть часть крови материей, которую кто-то подал со стороны. Это были не совсем царапины, они были более глубокими, и будь я человеком, мне пришлось бы накладывать швы, и хотя они покрывали одну из моих грудей, меня совершенно не волновал косметическим аспект, в этом вся я.

–Ведите меня к ним, - скомандовала я.

Ричард подхватил меня под руку, Натаниэл поддерживал с другой стороны. Они поставили меня на ноги и помогли идти. Мика следовал за нами, неся бинты. Возможно, я даже позволю в конце концов ему ими воспользоваться. Ремус был мертв, и я хотела знать, ради чего он расстался с жизнью. Или возможно как именно? Тот, кто скрывался во тьме, был вампиром, который пах волком и имел когти и силу ликантропа. Невероятно. Но Ремус был мертв, значит это было возможно.

–Кто вы? - спросила я.

–Я - Арлекин.

–Один из членов Арлекина или сам он лично? - спросила я. Мой голос странно глухо отдавался в моей собственной голове, будто у меня было сотрясение, которому неоткуда было взяться.

–Я Панталоне, один из Панталеоне. Я был одним из первых детей Тьмы.

–Вы не посылали нам черной маски, Панталоне, но все же пытались нас убить. Это противоречит законам Совета. Черт, это противоречит самой Матери Всей Тьмы.

–Ты ничего не знаешь о нашей Матери, человек. Ты не вампир и не суккуб. Ты некромант, и наши законы говорят нам, что тебя нужно убить любым способом.

Я почувствовала запах жасмина.

–Пахнет цветами, - заметил Натаниэл.

–Как? - спросил Ричард.

Я ощущала ветер перед грозой, которому было уже миллионы лет. Я чувствовала жасмин на своем языке, как любимую карамельку. Но на сей раз я не боялась. Я приветствовала это. Потому, что я знала, что я не тот, за кем она пришла. Хотя ощущения были очень сильными, будто она дышала где-то рядом, все ближе. А еще были эмоции, свойственные человеку, которых она уже давно лишилась.

–Матушка Тьма, - выдохнул Натаниэл в сторону Ричарда. Я забыла, что вообще что-то спрашивал.

–Анита, - позвал Ричард, - сопротивляйся ей, сопротивляйся.

–Если ты не собираешься мне в этом помогать, лучше уходи.

–Что позволяет Матери Всей Тьмы влиять на тебя?

Я заорала на него:

–Убирайся отсюда, Ричард, быстрее!

На его руке раскрылся порез алой пастью. Это не была Матушка Тьма, я и раньше делала такое. Я не была в этом уверена, но…

–Это не она, это только я. Помоги мне или убирайся. - Я старалась сдерживать даже голос, потому что очевидно даже мои эмоции имели значение.

–Не дай ей ворваться в тебя.

–Мика, возьми меня за руку.

–Не позволяй ей этого, - взмолился Ричард.

–Мы все еще в опасности, Ричард, - заметил Мика. - Разве ты не чувствуешь? Нам надо закончить то, что мы начили.

–Ты имеешь в виду, убить их всех?

–Да, - ответила я, - да, убить их всех. Убить их всех! - На руке Ричарда открылась вторая рана. Он дал мне отойти, будто я была чем-то раскаленным, что его обжигало. Мика обернул руку вокруг меня. Он и Натаниэл поддерживали меня, чтобы я смогла пойти и сделать то, что должна была. Нет, правда, я собиралась это сделать. Не то, что даже должна была, а чего хотела. А хотела я видеть его мертвым. Он убил Ремуса, и Ремус погиб, потому что вампир хотел убить меня. Ремус отдел свою жизнь, чтобы спасти мою. Я отплачу ему за эту жертву, искупавшись в крови и боли его убийцы. Это казалось очень хорошей идеей.

Запах жасмина застилал все кругом. А еще я ощущала привкус дождя на своем языке. Прохладный ветер овевал меня, дул мне в лицо, исходил из меня самой.

Глава 47

–Снимите с него маску, - приказала я, и голос мой выражал целый спектр эмоций.

–Если вы увидите мое лицо, мне придется убить вас, - вскричал он.

Я рассмеялась, и мой смех играл порывами влажного ветра в волосах каждого, кто был в Церкви.

–Вы умрете сегодня ночью, Панталоне. Ваша маска будет сорвана либо сейчас, либо уже после того, как ваш труп опустится к моим ногам, в сущности это не имеет значения. Я же предпочитаю снять ее с вас прямо сейчас. - Ветер слабел. Я тонула в аромате дождя и жасмина.

Он пытался напасть на меня при помощи своей силы. Это было чем-то вроде призрака волка, поднявшегося из темноты и кинувшегося в мою сторону. Мика и Натаниэл рванули меня назад, но хоть это и была тень, она все же опрокинула нас на пол. Наши люди сбегались отовсюду, но Мамочка уже была здесь. Тень волка попыталась влиться в меня, но растаяла в ней, как снег. От ее силы ко мне пришли картинки памяти.

Метель, ужасно холодно, вой ветра заглушает голоса и даже его мысли. Он нашел пещеру, захороненную глубоко под снегом. «Убежище,» - подумал он. И тут он услышал рычание, слишком близкое и низкое. Что-то еще нашло убежище здесь от бури. И тут в круг света от костра вступила женщина. Женщина с водопадом темных волос и глазами, ловившими блики пламени. Он почувствовал от нее запах смерти и попытался бороться. Я ощутила, как его тело разошлось волной горячей жидкости и мускулов, перетекая от человеческой формы к волчьей. Но это был волк, какого я до сегодняшнего дня ни разу не встречала.

Женщина же превратилась в гигантскую полосатую кошку, расцветки льва, но полосатую, как тигр, и гораздо большую по размеру, чем они оба. Она почти убила его, но когда боль и раны почти вернули его в человеческую форму, она начала питаться от него. Она питалась от него три дня и три ночи, пока бушевала буря, а на четвертую ночь они вышли на охоту вдвоем.

Я вернулась в реальный мир, чтобы увидеть, как Истина и Нечестивец всадили в него свои клинки. Он проклинал их и корчился, но не умирал. Я знала, что мечи его не убьют. Он был очень стар. Он принадлежал еще к той крови, в которой вампир и ликантроп слились воедино. Мы могли прямо сейчас отсечь ему голову, вырезать сердце и сжечь их по отдельности, но ведь мне нужны были ответы? Да, мне были нужны они.

Я сидела, поддерживаемая Мкой и Натаниэлом.

–Ваши действия могли привести к тому, что весь Арлекин был бы расформирован. Вас это не заботит?

–Убейте меня, если у вас это получится, но на ваши вопросы я отвечать не стану.

Тьма во мне думала иначе.

–Фредо! - позвала я.

Стройный мастер ножей сразу же оказался возле меня.

–Ты можешь сейчас найти нужное количество людей и клинков, чтобы пригвоздить его к полу?

–Мы можем закрепить его, но если полагаться только на ножи, они его не удержат.

–Тогда держите его своими силами, мне не важно как. Мне нужно коснуться его.

–Зачем?

–А это имеет значение?

–Сегодня ночью да, - ответил он.

Я всматривалась в его темные глаза. И видела в них боль. И я ответила на эту боль.

–Тьма может заставить его говорить, а потом я убью его.

Фредо кивнул.

–Прекрасный план.

Он обошел по кругу, ища желающих подержать вампира. Добровольцев нашлось не мало.

Жан-Клод подошел ко мне, пока они выбирали место.

–Я чувствую ее внутри тебя, ma petite.

–Да, - отозвалась я, но старалась на него не смотреть. Я наблюдала за тем, как они крепили к полу большого страшного вампа.

–Посмотри на меня. - Он коснулся моего подбородка и повернул меня лицом к себе, чтобы я взглянула на него. Я не сопротивлялась, но мне показалось, что ему все равно, посмотрю я на него или нет.

–В твоих глазах появился огонь, которого я не знал раньше.

Я почти увидела периферическим зрением, как на самой границе видимости сформировался темный силуэт. Она смотрела на меня, как во сне, вся обернутая в большой черный плащ. Но это не было сном.

Послышались крики вампиров. Вампиры, стоявшие рядом с Ашером, Коломбина и Джованни, не выражали восторга. Сам Панталоне визжал, как девчонка. Это добавляло хлопот охранникам, которые пытались его удержать. Что ж, прекрасно.

Она заговорила, и аромат дождя и жасмина был ее голосом, или же им был ветер. Я не была уверена.

–Ты считал мои законы суеверием, Жан-Клод? Ты должен был убить ее сразу же, как узнал, кто она. Но теперь уже лишком поздно.

–Слишком поздно для чего? - спросил он и обнял меня, привлекая к себе, уводя подальше от нашего кошмара, который внезапно вырос прямо перед нами.

–Она - некромант, Жан-Клод, она управляет мертвыми, всеми мертвыми. Не делай вид, что ты не знал? Часть Арлекина считает, что я пробудилась, чтобы овладеть ее телом, как это делает Странник с другими вампирами. Однажды мне выдалась возможность владеть ее телом, но я пробудилась не поэтому.

–Почему же вы проснулись? - спросил он.

–Она притягивает нежить, Жан-Клод, любого мертвеца. Она вызвала меня из моего сна. Ее сила взывала ко мне, как первый луч солнца после тысячелетий тьмы. Ее тепло и жизнь взывали к моей смерти. Даже я не могу сопротивляться ее силе. Теперь ты понимаешь?

–Вы находитесь не под моей властью, - сказала я.

Она низко и хрипло захихикала.

–Легенда гласит, что некроманты способны призывать мертвых. Но вот о чем не упоминается в легенде, так это о том, что мы притягиваем друг друга. Мы стремимся друг к другу, как мотылек на пламя, вопрос только в том, кто мотылек, а кто огонь. Остерегайся, Жан-Клод, как бы ее пламя тебя не спалило. Остерегайся, некромантка, как бы вампиры не загнали тебя в могилу.

–Твои законы, - завопил Панталоне, - они говорят нам, что она должна быть казнена.

Тень повернулась к нему.

–Не смей рассказывать мне мои же законы, Панталоне. Я создала тебя. Я дала тебя часть той первородной тьмы, которая позволила тебе стать Арлекином. Я прислушиваюсь к вампирам, которые ведут более земной образ жизни. Вы же должны были быть нейтральны, а не убивать в угоду членам Совета. Вы не должны были принимать ни чью сторону. Именно это делает Арлекина Арлекином. - Ее голос становился все громче, будто пока она говорила, легкий дождичек перерастал постепенно в бурю. - Я заберу то, что дала тебе. Поскольку ты имел наглость сделать некую имитацию моей Коломбины и ее Джованни. Они не мой Арлекин.

–Коломбина погибла. Мне пришлось ее кем-то заменить, и вы не должны меня в этом винить.

–Если так, маска должна была быть уничтожена вместе с именем. Как и было завещано мною однажды. - Она начала приближаться к ним. Я смогла разглядеть ее ногу, изящную, облаченную в туфельку с жемчугом.

–Не смотрите ей в лицо, из страха и здравомыслия не делайте этого, - предупредил Жан-Клод.

–Я не Странник, мне не нужно похищать чье-то тело, чтобы двигаться дальше. Однажды мне и вправду нужна была плоть, но изначально я тьма, что создала Панталоне. Я - та, что создала вас, вас всех! Убийство некромантки не заставит меня снова уснуть. Слишком поздно.

Радом с нами опустился на колени Джейк и прошептал:

–Она питается твоей энергией, Анита, чтобы стать материальной. Ты должна успеть ее блокировать до того, как она окажется на территории Америки во плоти.

Я посмотрела на него, и до меня дошло.

–Ты один из них.

Джейк кивнул.

–Но ведь ты спать ma petite, когда она чуть не умерла в ванной Цирка Проклятых, - заметил Жан-Клод.

–Мамочка в любом случае должна была проснуться, это невозможно было предотвратить. Часть из нас полагает, что Анита - единственная надежда взять ее под контроль. Докажите мне это, не дав ей от вас кормиться.

–Я не знаю…

–Она питает гневом, вашим гневом.

–Я не знаю, как это остановить.

–Если она поглотит Панталоне, старейшего из нас, у нее может оказаться достаточно силы, чтобы стать материальной.

Тень в темных одеждах уже стояла у него в ногах. Охранники обернулись ко мне. Я сказала единственное, что пришло мне в голову:

–Убирайтесь оттуда.

Некоторые заколебались, но большинство всмотрелось в темный сгусток и поспешило аккуратно отодвинуться.

–Анита, - позвал Джейк, - помоги нам.

Я повернулась к Жан-Клоду и попросила:

–Помоги мне подумать о чем-то, кроме гнева.

Черное пятно расплылось во что-то, напоминающее вечернее небо, будто красивый и ужасающий плащ из звезд и темноты. Панталоне вопил, будто независимо от того, что он видел в этой тьме, оно было ужасно.

–Поторопись, - сказала я.

Жан-Клод отпустил ardeur, вдохнул его в меня через мои губы. Он поднял ardeur и смыл мою боль в волне кожи и рук. Я не кормила ardeur больше двенадцати часов. Внезапно я ощутила голод.

Матушка Тьма вскричала:

–НЕТ!

Ее ярость врезалась в меня и отбросила меня назад. Я ощутила кровь секунду спустя. Ardeur схлынул с появлением страха и боли. Я повернулась к Жан-Клоду, он поймал мое лицо и посмотрел в мои глаза.

–Она исчезнет, ma petite.

Ее голос взвыл порывом ветра и дождя.

–Я знаю, кто твой Мастер, волк. Ты предал меня, и я не забуду этого.

Когда я перестала ощущать запах дождя и жасмина на своей коже, которые говорили о ее видимом присутствии, я спросила у Джейка:

–Как я могу не дать ей явиться без предупреждения, когда она снова захочет меня навестить?

–Есть чары для этого.

Я посмотрела на него.

–Люди считали ее демоном, но независимо от того, так это или нет, одна ведьма давным-давно придумала чары, которые работают и по сей день.

–Это на самом деле святой предмет? - спросила я.

Он улыбнулся.

–Нет, это волшебство, а не вера.

–Разве вера не волшебна? - спросила я.

–Нет, лишь изредка.

Понимание постепенно приходило ко мне.

–Ты пользуешься этими чарами?

–Всегда, но я постараюсь поделиться и с тобой. Нам стоит обезопасить себя на остаток ночи.

–Я надеюсь на эти таинственные слова, - заметила я.

–Что мы будем делать с ними, Анита? - спросил Истина.

Я посмотрела на Джейка.

–Он нарушил ваши законы больше, чем наши. Мы подозревали, что кому-то из нас платят, как наемнику, но никак не могли понять, кому. Тогда Панталоне и предложил проверить Церковь Малькома. Предполагалось, что мы приедем, посмотрим и вернемся сообщить Совету. Вообще обычно он выполнял только заказы на убийства, потому мы удивились. Если бы Коломбина победила Жан-Клода, править на этой территории стал бы Панталоне. Нам разрешалось принимать решения без согласия Матери, пока она спала. Но теперь, когда она пробудилась, все, кто ее ослушается, попадут в смертельную западню.

–Т.е. вы приехали, чтобы шпионить, - закончила я.

–И поддержать вас.

–Спасибо за это, - я обернулась к телу Ремуса, - жаль, что не всем это пригодилось.

–Я действительно об этом очень сожалею. Он был хорошим человеком.

Я обернулась к Истине и Нечестивцу.

–Вы ведь, ребята, бросились в темноту и отсекли ему руку, хоть и не видели ничего?

–Да, - ответил Нечестивец.

–Именно, - подтвердил Истина.

–Тогда отрубите ему голову.

Панталоне нанес удар своей отсеченной рукой по черному пятну. Истина сам был сплошным черным пятном, его меч сверкнул, словно молния. Он снова пронзил сердце Панталоне, но уже так, как сам Панталоне сделал несколько минут назад с Ремусом. Лезвие Нечестивца блеснуло по направлению наружу, и голова откатилась по полу, вращаясь. Зрелище было не только пугающее. Оно было завораживающе красиво.

–Кому-то нужно убрать голову в мешок. Мы сожжем ее позже, отдельно от тела.

–Нам так же нужно забрать сердце, - напомнил Олаф.

Я кивнула.

–Ты прав. Мы сделаем это после того, как закончим с остальными двоими.

–Вы убили нашего Мастера, - сказала Коломбина.

–Я спросила бы, чего ты боишься, но я чувствую страх в твоих словах. У него приятный привкус. Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Если вы ответите на них правдиво, вы умрете гораздо быстрее и безболезненнее. Если вы попытаетесь воздействовать на меня, солгать мне, не ответить на какой-то из моих вопросов, я сделаю вашу смерть чертовски страшной, такой, о которой есть что рассказать внукам. Я отдам вас Олафу. А он знает свое дело.

Олаф оглянулся на меня, все еще наставляя пистолет на них.

–Ты говоришь о том, о чем я думаю?

–Сейчас именно об этом. Ведь она миниатюрная темноволосая женщина, идеально подходящая под описание жертвы. Если она не ответит на мои вопросы, никому не говори, что я сделала тебе такой шикарный подарок.

–Нет, - взмолилась Коломбина, - пожалуйста.

–Вы пытались убить меня и тех, кого я люблю. Ваш Мастер убил моего друга. «Пожалуйста» на меня не подействует, не сейчас и не от вас.

–Пожалуйста, - попросил Ричард. - не делай этого.

Я покачала головой.

–Ступай домой, Ричард.

–Неужели нет еще хоть кого-то, кто спит с тобой и согласен со мной, что есть вещи, которые ты никогда не делаешь?

Жан-Клод встал и подошел к Ричарду. Он пытался его успокоить. Это напомнило мне игру, когда вы посылаете Паладина вокруг холма, пока пытаетесь ограбить мертвого.

Натаниэл и Мика зашевелились возле меня.

–Ты хочешь подойти к ней поближе? - спросил Мика.

Я кивнула.

–Вы ведь не считаете меня чудовищем из-за того, что я предложила ее Олафу?

–Она трижды чуть не убила тебя, Анита. Ты моя Немир-Ра, я готов вырезать ее сердце и подать тебе на подносе. - Угроза казалась вполне реальной, учитывая его кошачью форму.

–Я покоряюсь тебе, я не спорю, - ответил Натаниэл.

–Покорный, когда тебе это удобно, в последнее время.

Он улыбнулся мне.

–Я не буду обманывать ее, но я был бы счастлив видеть, как Олаф ее разделает. Она почти убила тебя, Жан-Клода и Ричарда.

Я кивнула.

–И Питера.

–И Циско, - добавил Натаниэл.

Я кивнула и начала было поворачиваться к телу Ремуса. Мика удержал меня от этого зрелища.

–Пойдем задавать вопросы.

И мы подошли, чтобы спросить. Олаф нашептывал ей на ухо, пока мы шли, что он с ней сделает, что он хотел бы с ней сделать.

–Пожалуйста, не стоит отвечать на вопросы, вампиры умирают намного дольше людей.

Удивительно, но она ответила на все вопросы с первого раза. Она и Нивия убили двоих людей, чтобы обратить их в вампиров. Это должно было стать рычагом для получения всей Паствы Малькома. Тогда я испортила им все планы, пошла и убила Нивию. Я не сказала ей, что была даже не уверена, от чего именно умерла Нивия, тем более я не знала, как это сделала. Возможно Жан-Клод поможет мне в этом разобраться позднее. Коломбина должна была стать подставной лошадкой для Панталоне, управляемой его силой. Если бы он смог провернуть свой план, даже Мать Всей Тьмы не смогла бы заставить его покинуть эту территорию. Все они, Панталоне, Нивия, Соледад и Джованни, были посланы сюда ради убийства. Единственным вопросом, над ответом на который она слегка заколебалась, был «Кто из членов Совета послал вас?»

–Они убьют меня.

–Тебе не стоит их больше бояться, Коломбина.

–Вы защитите меня?

–Вероятно. Ты не должна бояться Совета, который тебя убьет когда-нибудь, потому что мы убьем тебя сегодня же ночью, не забыла? То, о чем мы тут стараемся договориться, сводится к тому, насколько долгой и мучительной будет твоя смерть. Тебе решать.

Она покачала головой.

–Олаф.

–Да.

–Нам нужно будет так или иначе вырезать ей сердце. Не хочешь этим заняться?

Он уставился на меня, будто думал, что я шучу. Я вспомнила тело Ремуса у меня на руках. Теперь я знала, что это был за толчок, это Панталоне всадил руку ему в груд и вырвал ему сердце, что его и убило. Я все еще слышала последние его слова, которые он прошептал мне «мне очень жаль». Не «помоги мне» или «Бог не простит этого», а «мне очень жаль».

–Сделай это, - сказала я.

Они распластали ее и Джованни, и Олаф, разорвав на ей одежду и обнажив ее грудь, начал очень медленно вырезать ей сердце. Он не успел еще зайти слишком далеко, прежде, чем она выкрикнула нам имена. Мастер Зверей и Любовник Смерти. Даже после ее слов Олаф не остановился. Он попал в свою мечту. Это было все равно, что приказывать страдающему аутизмом ребенку, он все равно нас не слышал.

Коломбина орала:

–Я ведь ответила на все ваши вопросы. Во имя Тьмы, убейте меня.

Я попросила Нечестивца казнить ее. Он произвел один чистый удар, который слегка оцарапал пол под ней. Я никогда не могла отсечь голову одним ударом. Олаф встрепенулся, когда кровь хлынула из шеи темно-красным фонтаном.

–Я ведь не закончил.

–Она только что выдала всю необходимую информацию. Я обещала ей быструю смерть в обмен на эту информацию, и я сдержала слово.

Он посмотрел на меня очень недружелюбно.

–Ты все еще можешь вырезать ее сердце, - заметила я.

–Это не одно и то же, - ответил он, и его взгляд говорил за него очень красноречиво.

Я начала было бормотать извинения, что не дала ему вырезать ей сердце, пока она была жива, но тут я остановилась. Шок начал проходить, и на сену ему пришло удивление тому, что, черт возьми, тут происходило. Все, что мы тут делали, юридически было «правильно». У меня был ордер, так что им можно было прикрыть многое из происходившего. Нечестивец казнил Джованни. Я действительно задумалась всерьез, что он и его брат могли бы поучить меня технике казни. Я никогда с этим не справлялась, даже при помощи меча. Может нужен хороший рычаг?

Я вынула сердце Джованни самостоятельно, одним из ножей Фредо, который лучше подходил для вспарывания человеческой груди, чем любой из тех, что были у меня. Я устала, и шок начал проходить, делая меня все более неуклюжей. Я была почти по локоть в груди Джованни. Я поняла, что мне надо достать сердце, не таща следом весь мешок перикарда. Я запустила в него руку и постаралась отделись сердце. Но тут я будто запуталась. Я настолько устала и оцепенела, что просто не знала, что же дальше.

–Может я могу помочь? - спросил Олаф, становясь на колени возле тела. Его руки тоже были в крови, но только одна походила на одетую в красную перчатку.

–Да, я тут запуталась. Думаю, я просто устала.

Он вдвинул свою руку в отверстие, которое я сделала, так, чтобы его рука скользнула рядом с моей. Только, когда его рука сомкнулась вокруг моей, и обе они коснулись еще теплого сердца, я посмотрела на него. Мы оба склонились над телом, каждый, двигая своей рукой внутри трупа. Он смотрел на меня поверх тела и наших рук, держащих сердце под всей этой кровью. Он смотрел на меня так, будто это был романтический ужин при свечах, и я была одета в изысканное дамское белье.

Я очень четко подумала про себя, я не заору. Я останусь спокойной. Черт возьми, я буду спокойна. Ведь если я заору, ему будет только приятнее. Мой голос бы чуть напряженнее, чем обычно, когда я сказала:

–Я думаю, там есть что-то, до чего я не могу дотянуться своими пальцами. Может быть ты сможешь достать?

Он задвигал своей ладонью на моей, уходя под сердце. Он ласкал мои пальцы, пока углублялся под самое сердце, куда я достать не могла. Я подвинула рукой, как только ощутила, что он дотянулся до той самой связки, которая мешала. Он опустил второе сердце на пах вампира и успел перехватить мою руку до того, как я вынула ее из раны на груди. Он удержал мою руку внутри так, то мы оба касались сердца. Если я стану сопротивляться, ему это тоже понравится. Я могла заорать о помощи, но он почти закончил, так что это вот-вот должно было прекратиться. Я колебалась. Он потянул сердце, освободив его от того, что его удерживало, и оно пролилось в наши ладони. Он держал свою вторую руку на моей. Пока мы медленно поднимали сердце из груди. Его рука вышла из груди последней, и он наблюдал за мной, пока мы это делали. У меня обычно нет проблем с осмотром трупов на местах преступлений, но вот это ощущение сердца в наших руках, сгустков крови и мышц кругом, было ошеломляющим. Последние несколько дюймов до поверхности, он смотрел на рану, а не на меня. Он смотрел на то, как наши руки появлялись из кровавой дыры под грудиной. Он поднял руку с моей рукой в ней и сердцем, будто любуясь, как по нашим рукам сбегают кровавые потоки.

Я знала, что я побледнела, но никак не могла с этим справиться. Я знала, что он будет наслаждаться моим страхом, и никак не могла этому помешать. И тут он наклонился ко мне. Он наклонился над сердцем, кровью на наших руках, над трупом. Он склонился для поцелуя.

–Не делай этого, - прошептала я.

–Ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя, - так же шепотом спросил он.

–Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, - ответила я.

Он улыбнулся в ответ.

–Прекрасно.

Он поцеловал меня.

У меня уже был в руках нож Фредо, наставленный ему в грудь, когда он вдруг ушел из зоны досягаемости. Он смеялся, глубоко и раскатисто. Безграничное счастье, столь неуместное здесь. Он оставил меня с сердцем в одной руке и ножом в другой. Если бы мои руки не были настолько испачканы, я бы потянулась за пистолетом. Конечно, я могла просто свихнуться.

Он вытер свои руки об одежду, но не только об рубашку, он провел ими вниз по своему телу, по груди, по мускулистому торсу, животу, дойдя, наконец, до паха. Он массировал свой пах этими окровавленными руками и смотрел на меня.

Это было пределом. Я бросила на пол нож и сердце и рванула на поиски ванной. Я бросилась к двери в комнату отдыха. Но ванной там не оказалось. Я упала на пол и меня выворачивало, пока не пошла желчь. Мика положил свою прохладную, вполне человеческую руку мне на лоб, пока я пыталась придти в себя. Натаниэл держал мои волосы, поскольку мои руки все еще были в крови.

Олаф уехал из города. А у меня появился новый кошмар в моем списке. Это Олаф и я, вырезающие сердце из груди Джованни, который во сне брызжет кровью и орет на нас, в то время, как я отвечаю на поцелуй Олафа. Возможно, мне стоило сойти с ума и убить его.

Питер отказался от вакцины и не стал оборотнем. Он вернулся домой, выздоравливая по-человечески медленно, но ему всего шестнадцать и он в отличной форме. Он выздоровеет, но у него останутся на память очень мужественные шрамы. Я понятия не имею, что Эдуард сказал обо всем этом Донне.

И не уверена, что хочу знать.

Доктор Лиллиан наложила швы на следы на моей груди. Она сказала:

–Тебя не беспокоят эти царапины?

Думаю, они меня беспокоили. Я спросила ее, почему царапины на груди остались, тогда, как раны на животе и на боку зажили. Они были серьезнее. Все считают, что это случилось потому, что я питалась от лебедей, что и помогло моим ранам затянуться даже быстрее, чем у ликантропов. Я не уверена, что я «обычный» ликантроп, но Лиллиан попросила меня быть осторожнее.

–Не каждую ночь тебе дадут питаться от целого вида животных.

В этом она права.

Жан-Клод отослал домой Самсона. Он не желает, чтобы пострадал сын его друга. Самсон уехал, так и не переспав со мной. Планы его матери были разрушены Арлекином.

Теперь во мне живет и тигр, благодаря Мамочке Тьме и Соледад. Мы постарались разыскать нескольких тигров, готовых прибыть в Сент-Луис. Хотя то, что случилось, научило меня лучше контролировать моих животных. Или все дело в том, что они меня чуть не разорвали не так давно. Почти освобождение одного, кажется удовлетворило всех. Никто теперь не знает, как оно работает. Не думаю, что это меня хоть сколько-то волнует, пока оно не пытается вырваться наружу.

Хэвен остался в городе с его новыми львами. Джозеф, его жена и его брат все исчезли. Большей части Прайда предложили присоединиться к новому Прайду Хэвена. Некоторые согласились. Хэвен принял мои правила поведения и старается жить по ним.

Мне удалось пока что удержать его от посещения моей постели. Львица удивительно довольна этим фактом. И снова часть меня жалеет о том, что я не знаю, с чего вдруг мой зоопарк стал таким разумным, но большая часть меня хочет просто верить в это чудо. Я просто радуюсь, что хоть что-то стало проще, а не наоборот.

Ричард покинул Церковь прежде, чем я успела вляпаться в новый кошмар. Он никогда не узнает, что у меня был момент совестливости или же это просто была паника. Не так уж важно. Мы больше не встречались. Это может быть и неправильно, но почему-то меня это не беспокоит.

Джейк тоже уехал из города. Странно, кто-то помнит, что он часть Арлекина, а кто-то нет. Он и его Мастер беспокоятся, что Матушка Тьма может вернуться и снова мною воспользоваться. Он подарил мне кулон, сделанный из металла настолько мягкого, что я могла бы погнуть его края. На нем вырезаны символы, значения которых я не знаю. У меня будет возможность показать его своему метафизическому гуру Марианне в следующий уикенд. Джейк заставил меня пообещать, что я буду носить кулон постоянно. После того, как я увидела в Церкви ноги Матушки в туфельках с жемчугом, я не задумываясь пообещала носить амулет. Это слишком маленькая цена за то, чтобы избежать траха с Мамочкой.

Я нашла священника, который согласился исповедовать Малькома. Я думаю, на это ушло три дня с перерывами на обед, не меньше, чтобы выслушать все, что тот успел совершить за свою долгую жизнь.

Ремус и Циско по прежнему мертвы. И ничто не способно это изменить. Я могла бы поднять их в виде зомби, но вот вернуть к жизни, нет. Последние слова Ремуса звучат в моей голове снова и снова «мне очень жаль». Жаль чего? Он сожалел, что ему не удалось меня защитить? Сожалел, что вот-вот умрет? Сожалел просто потому что? Или я была тем, о ком он сожалел. Я убила его.

Питер иногда звонил мне, и мы вместе обсуждали нашу вину. Это были не первые смерти, в которых я чувствовала себя виноватой, но они были самыми новыми. Питер все еще собирался вырасти похожим на своего перспективного приемного папочку. Если уж смерть Циско и то, что он сам чуть не умер, не заставили его изменить своего решения стать наемником, то мне пробовать не стоит.

Был еще один разговор, к которому я старалась не возвращаться… Разговор о желаниях Натаниэла, о том, чтобы принять все его потребности и воплотить их. Я обсуждала с Жан-Клодом возможность того, что Байрон научит меня правильно доминировать над Натаниэлом. Жан-Клод согласился, что если я хочу и правда стать настоящим хозяином нашего котенка, мне стоит найти учителя. Но Жан-Клод предложил немного другого на эту роль, того, у кого гораздо лучше получалось быть верхним. Ашер был бы очень счастлив преподавать мне БДСМ, если бы я согласилась у него учиться. Честно говоря, я не была уверена, что хочу этому учиться, но для пользы Натаниэла согласилась попробовать. Это я сказала? Ну если у меня не получится, я буду знать, что пыталась. Если я этого не сделаю, и мы разойдемся - это будет только моя вина. Я больше не хотела чувствовать себя причиной нового разрыва. Должно быть, я задумывалась, что было бы, пойди я на компромисс с Ричардом. Возможно, Ричард согласился бы спать со мной, когда не будет под рукой никого подходящего. Возможно, я не хотела оглядываться назад, на Натаниэла, и задаваться вопросом, что было бы если бы… Я пойду на компромисс, я прогнусь, хотя это и не самая моя сильная сторона. Иногда мне кажется, что в очередном таком прогибе я просто сломаюсь. Будет ли разрешение Ашеру учить меня, как сделать счастливым Натаниэла, крахом для меня самой? Я надеюсь, что нет.