Книга: На краю неизвестной дороги



Берендеев Кирилл

На краю неизвестной дороги

Берендеев Кирилл

На краю неизвестной дороги...

Хочется встать и пройтись. Куда-нибудь, совершенно неважно, просто чтобы размять ноги. Они затекли: наверное, я уже долго сижу на одном месте.

Я поднимаюсь с раскладного походного кресла. Медленно c любопытством оглядываюсь, пытаясь припомнить, откуда я пришел. Хотя бы с какой стороны тропинки, что вьется у самых ног. Странно, но... почему-то никак не могу этого сделать. Словно что-то не дает прорваться наружу воспоминаниям, что-то, сильно смахивающее на амнезию. Это и странно и немного непривычно. Хотя страха нет, он, наверное, должен быть, но я не чувствую его, словно для меня это не впервые. Но я не помню, впервые ли со мной подобное.

Здесь довольно красиво. Кресло стоит на крутом, высоком холме, чье подножие полностью заросло кустами вереска, образовавшими сплошной бархатистый ковер. Чуть выше по склону - жиденький лесок: березки, осины и ясени тихо шелестят от легкого ветерка, дующего откуда-то с юга. Кажется, с юга; я не могу сказать уверенно, поскольку солнце еще высоко в небе. Сейчас, несмотря на ясный день, нежарко, наверное, потому, что недавно прошел дождь, и редкие рваные тучи пролетают над моей головой, исполняя свой загадочный танец. Солнце то скроется за ними, то вынырнет вновь и блеснет отражением в речушке, змеящейся у подножия холма.

Вдали видна еще одна гряда холмов, похожих на этот словно близнецы. Тот же вереск и чахлые деревца на склонах.

Между ними, в промоине речушки, довольно далеко отсюда, зеленеет молоденький лесок, почти сплошь состоящий из тонких, словно прутики, березок. Мне кажется, что я там уже был, и спускаться вниз в ту сторону становится неинтересно. А хочется пройтись. Поиграть с памятью в ее странную игру.

Едва приметная тропинка, позади кресла, вьется куда-то вдаль, на другую сторону холма и исчезает в рощице. Может быть, стоит пойти по ней? Кресло я оставлю здесь, кто его стащит в такой глуши.

Я разминаю затекшие ноги и не спеша бреду к противоположному склону. Под ногами осыпается земля, камешки скатываются на дно ложбинки, которою я не спеша перехожу. Неожиданно из-под самых ног с испуганным писком выскакивает сеноставка и без задержки ныряет в норку. Я останавливаюсь и стараюсь спрятаться у корней ясеня. Спустя несколько минут она снова появляется, высовывает любопытный, острый нос. Два бусинки-глаза беспокойно бегают вокруг. И замечают меня. С приглушенным писком сеноставка ныряет обратно в убежище. Мне ничего не остается, как продолжить свое путешествие.

Вид с противоположного склона холма совершенно другой. Голая, лишенная всякой растительности равнина простирается до самого горизонта. Никаких вересковых зарослей, только чахлая травка кое-где пробивается сквозь обнаженную, растрескавшуюся почву, словно недавно кем-то вспаханную.

Я спускаюсь вниз.

С каждым шагом деревьев становится все меньше, они все слабее и невзрачнее. Почти у самого подножия и вовсе исчезают. Тончайший слой перегноя осыпается под ногами, обнажая сухую глину и камни, с шумом скатывающиеся вниз по склону.

Тропка неожиданно растворяется, словно упираясь во что-то непреодолимое. А я оказываюсь в сухих зарослях какой-то метелочной травы. Такой еще мне не доводилось видеть. Солома ее довольно жесткая, но ломается легко с хрустом, разбрызгивая облачко пыли. Метелки также пылят, пока я продираюсь сквозь заросли. Пройдя десять-пятнадцать шагов, я оказываюсь полностью покрытым этой пылью. Когда я выбираюсь на равнину, то первым делом начинаю отряхивать разом ставшим серым костюм. На это уходит порядочно времени.

Земля под ногами разом становится рыхлой и рассыпчатой, пересушенной. Я с изумлением беру в руки комок почвы, и он тотчас стекает, просачиваясь у меня между пальцами. Почти пыль. В ладони остается несколько мелки камешков, солома да зеленая былинка, каким-то чудом умудрившаяся выжить среди пустыни.

Я бреду дальше. То здесь, то там встречаются зеленые островки, но их немного и мне не хочется заходить на них, оставлять глубокие следы от походных башмаков.

Солнце начинает медленно клониться к западу. Холодает. Я прошел пешком километров с десять по выжженной земле, но впереди ничего не меняется, до самого горизонта пейзаж столь же уныл и безрадостен.

Нерешительно я поворачиваю назад. Неожиданно замечаю невдалеке какую-то корягу и направляюсь к ней. Словно именно там найду ответы на все тревожащие меня, легкими булавочными уколами, вопросы.... раз от разу становящиеся все настойчивее. Пока упорно молчит, в полудреме, моя опустошенная память.

Присаживаюсь на корягу (некогда это была ель; голый ствол до сих пор слабо пахнет смолой и белеет, словно скелет неведомого чудовища, погибшего в пустыне от жажды). Мысли мои плавно текут, останавливаясь, то на одном то на другом, но в них нет и намека на мою персону. Словно они принадлежат другому человеку. Странному человеку, о который мне решительно ничего не может рассказать.

Наконец я бросаю бессмысленное копание в собственной памяти и, поднявшись со ствола, быстрым шагом возвращаюсь к темнеющему на фоне заходящего солнца лесу. Отсюда холм, с которого я начал путешествие, кажется далеким вулканическим островом, затерянным в бескрайнем неподвижно застывшем как на картине море. За холмом виднеется гряда противоположной стороны долины; лесок, спускаясь, уходит к югу.

Остальное пространство занимает бесплодная земля.

И обязательно надо взглянуть на свое отражение в воде, обязательно надо. Как только найду ее, эту воду. Может, в нем все дело.

Я прогоняю тревожную мысль, но все же нерешительно провожу рукой по лицу. Нет, никаких деформаций или уродства под настороженно двигающейся ладонью не чувствуется. Все, как и у любого другого человека, разве что излишне широкий нос и впалые щеки. Кстати, судя по рукам, я бы дал себе лет сорок, не больше.

Все-таки интересно, как же я выгляжу? Ведь я почему-то не помню даже этого, а свое лицо трудно, почти невозможно забыть. Просто так, взять и забыть. Эта мысль уже не дает мне покоя.

И я ускоряю шаг, почти бегу. Холм растет на глазах. Вот уже различимы заросли сухой травы, сквозь которую я пробирался недавно, вот я с разбегу врезаюсь в них и проделываю новую просеку в соломенных джунглях.

Сердце начинает сдавать, и я сбавляю темп, останавливаюсь отдышаться. То ли слаб здоровьем, то ли старше, чем указывают мои ладони. А может всякий физический труд мне в диковинку?

Солнце уже темнеет, медленно подходя к точке своего падения за горизонт. Я делаю несколько дыхательных упражнений, чтобы восстановить нормальный сердечный ритм.

Так кто же я?

Эта мысль снова шилом врезается в мозг, и я снова бегу.

Внезапно под ногами оказывается знакомая тропинка. Я невольно убавляю темп, заставляю себя перейти на шаг.

Спокойнее, спокойнее. Ты просто пошел не в ту сторону. Надо спуститься вниз и добраться до речушки, найти тихую заводь и посмотреть на собственное отражение. Только не волноваться так, ничего страшного там я не увижу. Сейчас необходимо медленно идти по тропинке, она ведет в ту же сторону. И не спеши, не спеши. Все равно все узнаешь, раньше, позже - какая разница.

Вот и кресло. Надо собрать и взять с собой.

Только что я заметил. Странно, что не обратил внимания прежде. В самом деле, странно, что в небе ни одной птицы. Небосвод пуст, и я как-то привык к этому, уже не удивляюсь. Может, так и должно быть? Может оттуда пришел огонь, пожравший землю? Или это просто моя фантазия? Тогда, как объяснить...

Да что же я в этом случае, черт побери?!

Опять остановка и отдых. На сей раз почему-то дрожат колени, и снова беспокойно колотится сердце. Надо успокоиться. Так не годится. Тем более и тропинка ведет в нужную сторону.

Я начинаю спускаться. Иду мимо березовой рощицы. Кстати, и грибов тоже нет. Хотя, наверное, просто не сезон.

Тропинка постепенно становится все шире, на ней появляются проплешины земли, почти белесые от частого хождения. Что-то очень сомнительно, чтобы я столько раз ходил по ней взад-вперед. Может, я не один остался?

Остался?

Остался?

Остался?

Слово как колокол: однажды ударив, оно медленно затихает внутри меня, постепенно угасая.

Вот и речушка. Тропинка ведет прямо к ней, к мосткам, с которых обычно женщины полощут белье. Все же с креслом тяжело продираться сквозь заросли вереска, оно все время за что-то задевает. Надо бы оставить его здесь, а потом вернуться.

Солнце медленно сползает к линии горизонта.

Тихо шелестит листва.

Плещется вода в речушке.

Рыбы там тоже нет, наверное, никогда и не было. Только что ниже по течению. Давно я там не бывал.

А ведь кресло надо отдать Венцлям. Я как-то совсем забыл об этом. Брал на выходной, а сегодня уже понедельник. Хотя лучше занести завтра, все равно до них сейчас не достучишься, вся семья на дежурстве, как-никак. Дом закрыт. Да и оставить с извинительной запиской не очень хорошо, ведь мы же соседи.

Я резко останавливаюсь. Нет, точно с головой не все в порядке. Недаром фельдшер говорил, что мне необходимо провериться в Городе, а он толк в этих делах знает. Тамошние лекари, кроме того, куда опытнее нашего костоправа-Берга, чем-нибудь да помогут. А то, в самом деле, уже невтерпеж стало. Каждый вечер почти заканчивается адской головной болью, так что даже говорить, не говоря о том, чтобы чем то заниматься просто невозможно. Никуда это не годится. Хорошо еще в остальном - порядок, а то была бы совсем беда. Да взять для примера того же Лазаря Венцля. Вот кому с генами не повезло. И ничего, кряхтит, тужится, а работает и дежурит наравне со всеми, хотя и освобождение ему дали и паек увеличенный.

Завтра, перед сменой, отдам ему кресло; извинюсь за задержку. Думаю, не обидится. Да и новости может расскажет, интересно знать, что в Городе делается. Будет повод нашим женщинам поболтать от души.

Кажется, я слышу чей-то крик. Оборачиваюсь, выдирая кресло из вересковых зарослей, и вижу подле своей халупки жену. Марта машет мне рукой, зовет ужинать. Давно пора, а то порядком проголодался. Вроде и не делал ничего, а устал, будто снова землю в Городе копал. Это же не работа целый выходной в кресле дремать.

Пока я бреду до дома, в голове возникает странная мысль. Неожиданно вспоминаю, что кому-то я должен был сказать, свое имя: Марк Волох.




на главную | моя полка | | На краю неизвестной дороги |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу