Книга: Темное обольщение



Бренда Джойс

Темное обольщение

Пролог

Прошлое

Клэр проснулась. За окном стояла глубокая ночь. Какое-то мгновение она не могла понять, где находится. Было слышно, как на улице барабанит ливень. Она лежала на кровати с балдахином в какой-то незнакомой комнате. Поморгав спросонья, она разглядела в темноте тусклые отблески огня в сложенном из камня очаге и два небольших узких окна. Вместо стекол их проемы были забраны металлической решеткой. Сквозь прутья проглядывало затянутое дождевыми тучами небо. А потом она услышала его голос.

Клэр… иди ко мне!

От испуга Клэр резко выпрямилась и села в постели. Ей тотчас вспомнилось, что Малкольм чудом избежал смертельной опасности. Но его не было в ее комнате. Где же он? Этого она не знала. Что с ним? Жив ли он? Сколько времени она пробыла без сознания? Небо и раньше было облачным, хотя и без каких-либо признаков дождя.

Клэр… я наверху… над тобой. Ты нужна мне…

Клэр замерла, тяжело дыша. Она была в комнате одна, но Малкольм использовал телепатические способности для связи с ней, и она слышала его мысли, как если бы он произнес их вслух. Он находился где-то вверху, над ней. Клэр чувствовала его присутствие, и ей было тревожно за него.

Он изувечен и близок к смерти. И где-то заперт. Она могла бы спасти его.

Клэр соскочила с кровати. Ей было тепло, но не от огня в очаге. Кровь жарко пульсировала в ее венах от его мощного зова. Нужно обязательно найти его. Она буквально задыхалась от отчаяния. Сорвав с себя плащ, она отбросила его в сторону. Увы, легче ей от этого не стало – лихорадочный жар по-прежнему владел ее телом. Ей обязательно нужно быть рядом с Малкольмом. Она сглотнула застрявший в горле комок и замерла, прислушиваясь.

Она не сразу настроилась на волну его голоса, мешало биение собственного сердца, но вскоре уловила его муки. Он ослабел от схватки. Тело Малкольма было изранено, его терзала жгучая боль. Он лежал пластом, не в силах даже подняться. Его непременно нужно найти. Он нуждается в ней. Он должен глубоко проникнуть в нее, забрать ее силу, досыта напитаться ею. Клэр напряглась, обмениваясь с ним своим жаром. Он услышал ее. Он знал, что она придет, и ждал ее. Она посмотрела на потолок. Эйдан приказал Ройсу отвести Малкольма в башню. Здесь четыре башни – на каждом углу крепостных стен замка. Было и две надвратных башни, но она была уверена, что Малкольм находится прямо над ее комнатой. Клэр схватилась за вырез рубашки, отдирая от тела льняную ткань, прилипшую к влажной коже. Легче дышать от этого не стало.

Учащенно дыша, она сорвала с себя опостылевшую холщовую рубаху и осталась лишь в юбке из джинсовой ткани и футболке.

Где ты?

Клэр, я наверху. Над тобой. В восточной надвратной башне.

Клэр улыбнулась, ощущая прилив энергии.

Я иду.

Она дернула за дверную ручку, но, увы, дверь оказалась заперта. Клэр мгновенно пришла в ярость. Они заперли ее в спальне!

Поторопись, красавица!

Клэр глубоко втянула в себя воздух и уловила знакомый запах. Его желание просачивалось к ней сверху, через потолок. Она застыла на месте, затем резко потянула на себя дверную ручку. Страх придал ей сверхчеловеческих сил, потому что дверь подалась и открылась внутрь, а замок вылетел вон. Задыхаясь, она выглянула в коридор и увидела, что тот пуст. Освещался он единственным факелом, торчавшим из стены. Оставаясь босиком и стараясь не производить шума, Клэр буквально взлетела наверх по узкой винтовой лестнице.

Боже, если она в ближайшие секунды не окажется в его объятиях, то все ее тело разорвется на мелкие части. Перед ней оказались еще одна лестничная площадка и еще один факел, укрепленный в стене. Останавливаться она не стала, а поднялась на следующий этаж, где перед ней предстала тяжелая деревянная дверь, запертая на навесной замок.

Она тотчас ощутила исходившую изнутри пульсацию.

Малкольм.

Он находился по ту сторону двери, сильный и горячий, обещая ей целую вселенную экстаза. Клэр была готова умереть ради одного его прикосновения.

Клэр застонала и нащупала спрятанный за поясом юбки кинжал. Затем поддела им замок. В Нью-Йорке она никогда бы не справилась с таким делом. Но сейчас она с силой вогнала кинжал в замок, и после нескольких попыток тот открылся. Она тотчас почувствовала, как по ее ногам стекают струйки влаги. Клэр отодвинула задвижку и рывком распахнула дверь. Их взгляды встретились. Глаза его сверкнули расплавленным серебром.

Обнаженный Малкольм лежал на спине на грубо сколоченном лежаке у дальней стены. Светлый холст повязки резко контрастировал со смуглой кожей. Его голова была повернута в ее сторону, он пристально наблюдал за ней. Клэр тотчас бросилось в глаза, что он возбужден. И она поняла: он превратился в охотника, затаившегося в ожидании жертвы. Она же охотно станет этой жертвой. Ей хотелось броситься к нему, но при виде его восхитительного тела и в ожидании грядущих удовольствий замерла в неподвижности, не в силах сдвинуться с места.

Малкольм увидел ее, и на губах его заиграла улыбка. Простонав от боли, он приподнялся и сел. Повязка была насквозь пропитана алой кровью.

– Подойди ко мне, Клэр!

Клэр неуверенно шагнула вперед. Малкольм осторожно встал, слегка пошатываясь от потери крови. Она вовремя подхватила его, не дав упасть, и обняла. Когда она коснулась его обнаженного тела, из ее глаз хлынули слезы желания.

– Красавица! – прошептал он, не выпуская ее из своих крепких объятий. Он немного откинул голову назад, и Клэр почувствовала его напрягшуюся плоть. Ощущение радости окутало ее, как будто накрыв огромным плащом. Клэр овеяло теплом, которое проникло внутрь ее. Она испытывала чувство невыразимого блаженства. Оно еще больше усилилось от того, что с губ Малкольма сорвался стон вожделения. – О, Клэр! – сдавленно прохрипел он и схватил ее за руки.

Она перехватила его взгляд – глаза Малкольма горели животной похотью. Он улыбнулся свирепой улыбкой дикаря, развел ей бедра и впился ртом в ее губы.

– Какая ты вкусная! – задыхаясь произнес он и глубоко вошел в нее.

Огромная волна наслаждения обрушилась на Клэр. Малкольм не останавливался, одновременно опустошая и наполняя ее, и волна безостановочно, раз за разом, накатывала на нее. Подобно вспышке молнии, осознание потрясло ее, когда вселенная сделалась абсолютно черной и тут же высветилась вспышками звезд, сопровождавшими бесконечную череду ее оргазмов. На этот раз она затеряется в галактике нескончаемого удовольствия, из которой ей уже никогда не вернуться. Впрочем, возвращаться ей совсем не хотелось. Каждый новый оргазм был мощнее и восхитительнее предыдущего. Впрочем, это не имело никакого значения. Именно так ей и хотелось умереть, отдав Малкольму свою жизнь, мчась в вечность на его исполинском жезле наслаждения.

Она почувствовала, как он излился в нее мощной и жаркой струей семени. Из горла его вырвался рык – так может рычать только животное, но не человек. Рыдая, Клэр умоляла его продолжать, дарить и дальше удовольствие, и он откликался на ее мольбы, снова и снова доставляя ей блаженство.

Клэр каким-то шестым чувством понимала, что больше не выдержит, однако не могла отказаться от этого неодолимого желания. На нее обрушилась новая, жуткая в своей неотвратимости волна, раздавившая ее сладостным наслаждением.

Малкольм издал последний крик экстаза и отделился от нее.

Клэр собралась было запротестовать, но не нашла в себе сил. Ее захлестнул вихрь блаженства и боли, он раскручивался настолько стремительно, что ей стало понятно: она умирает. Клэр ощущала, как жизнь постепенно покидает ее. Еще минута – и все закончится очень скоро, она уйдет в небытие, скроется из вида, подобно кораблю, уходящему в воду вверх дном…

Ее тело словно обмякло и, казалось, вот-вот уменьшится в размерах, как сдувающийся воздушный шарик. Она посмотрела на свое почти полностью обнаженное тело, распростертое на каменном полу, а затем подняла взгляд на Малкольма. Он стоял у окна и в ужасе не сводил с нее глаз. Над ней склонились Эйдан и Ройс. Неожиданно башня наполнилась белым слепящим светом. Клэр увидела, что помещение постепенно заполняют силуэты Древних…

– Она жива? – донесся до ее слуха крик Малкольма.

Глава 1

Наше время

Клэр боялась темноты. А сейчас было темно, и откуда-то снизу доносился грохот. Она неподвижно, словно каменная статуя, застыла в спальне, расположенной прямо над книжной лавкой. Клэр торговала книжным антиквариатом, редкими книгами и манускриптами. Среди них иногда попадались очень ценные, и, поскольку в инвентарной описи общая сумма принадлежавших ей раритетов составляла четверть миллиона долларов, магазинчик был оснащен суперсовременной системой сигнализации. Сама она на всякий случай вооружилась, обзаведясь электрошокером-тазером и пистолетом. Клэр точно помнила, что закрыла все окна. В городе стояла невыносимая июльская духота, но она никогда не оставляла их открытыми на ночь. Слишком опасно. Преступность в Нью-Йорке давно вышла из-под контроля. В прошлом месяце убили соседку, начинающую манекенщицу, и, хотя полиция отрицала, Клэр была убеждена, что это было сексуальное преступление – бедняжку изнасиловали, а затем лишили жизни. Клэр напрягла слух. Ей тотчас пришла в голову мысль, что, пожалуй, стоит вытащить из ящика комода «беретту».

Но нет, в доме вновь было тихо. Клэр, в полосатых шортах и топике, продолжала стоять посреди спальни. Ощущение было такое, будто по комнате только что пронесся ураган. Из коридора появился приблудившийся кот. Клэр подобрала его недавно и решила оставить у себя. От его появления у хозяйки книжного магазина словно огромный камень свалился с души. Наверняка это кот что-то опрокинул. Подозревать нечто худшее нет оснований, – в конце концов, ведь сигнализация не сработала. Впрочем, с сигнализацией или без, а Клэр даже после этих долгих лет по-прежнему не любила оставаться ночью одна.

Испуганный ребенок сжался за дверью в комок, когда мимо него проплыла темная, зловещая тень.

Клэр бросила недовольный взгляд на красивого черного кота, отказываясь допустить даже мысль о том, что в ее разум вторгся тот, кто много лет назад убил ее мать.

– Эй! Разве я тебя не накормила?

Кот с мурлыканьем протиснулся между лодыжек Клэр и потерся о них боками. Клэр от избытка чувств подхватила кота на руки и крепко прижала пушистый комок к груди.

– Нахал, – ласково прошептала она. – Мне нужна собака, а не кот. Знай я, что по тебе кто-то скучает, ни за что не взяла бы к себе.

Кот бесцеремонно лизнул ее в лицо. Клэр вытерла подбородок и отпустила пушистого бродягу на пол. Черт, прежде чем завтра ехать в аэропорт, придется развесить по всему району объявления – найден кот. В общем, подготовка к отпуску, в который следовало отправиться уже давно, была в самом разгаре.

Завтра она уже будет держать путь в Эдинбург, а в пятницу совершит первую прогулку по холмам Северного нагорья. Первым пунктом в ее маршруте должен стать прекрасный остров Малл. Клэр переполняло возбуждение. Тем временем кот, чувствуя себя как дома, уютно устроился на ее кровати.

Клэр вернулась к укладыванию вещей. Первым делом она подошла к антикварному комоду, купленному во время последней поездки в Лиссабон. Она частенько совмещала во время путешествий приятное с полезным, отдых и покупки. С задумчивой улыбкой, откинув через плечо гриву темно-рыжих волос, она вытащила из ящика стопку футболок.

Ей двадцать восемь, скоро стукнет двадцать девять. Она успешно занимается бизнесом, примерно половину продаж проводит через Интернет. Окончив Принстон со степенью бакалавра по истории Средних веков, Клэр лишь дважды позволила себе совершить путешествие. Путешествие своей мечты. В первый раз он побывала в Лондоне и совершила поездку в Корнуолл и Уэльс. В последнюю минуту кто-то из друзей посоветовал ей провести несколько дней в Шотландии, и хотя Клэр не была подвержена влиянию импульсивных желаний – ей нравилось все держать под контролем, – она все-таки решила изменить график своего отпуска. Проезжая через Бервик-апон-Твид, она ощутила странное возбуждение и неожиданно для себя воспылала любовью к Шотландии.

Почему-то все это напоминало возвращение домой. Она выбрала стандартный маршрут: Дунбар, Эдинбург, Стирлинг, Айона и Перт. Но внутренний голос подсказывал ей, что она непременно сюда вернется, чтобы поближе познакомиться с Северным нагорьем. Суровая величавость здешних гор, неприступных и практически безлюдных, вызывала неведомый ей ранее трепет. Два года назад она вернулась в эти края и провела десять дней на севере и северо-западе страны. В свой последний день в Шотландии она открыла для себя маленький, но прекрасный остров Малл.

Она побывала в Дюарте, расположенном на южной оконечности острова, на родовой земле клана Маклинов, которые правили здесь несколько веков. Ее обуяла жгучая страсть исследовать историю этих мест, однако обычная экскурсия по замку ее не устраивала. Незадолго до того, как покинуть остров, ей повезло найти очаровательную гостиничку в городке рядом с мысом Малкольм, хозяева которой порекомендовали ей побывать в Данрохе. Ей сказали, что этот городок когда-то был резиденцией клана Маклинов и там по-прежнему живет их наследник, которого, правда, местные жители видели крайне редко. Владелец замка живет отшельником, сказали хозяева гостиницы, и не женат. Что, по их мнению, было великим позором. Подобно большинству аристократов, финансовые причины заставили его, однако, открыть свое поместье и несколько помещений замка для публики.

Заинтригованная, Клэр бросилась в Данрох буквально за час до закрытия. Серый замок произвел на нее глубокое впечатление уже в самый первый миг, когда по перекидному мосту, нависшему над пустым, заросшим травой рвом, она подошла к входу. По спине почему-то пробежали мурашки. Когда же она проходила под приподнятой подъемной решеткой, у нее перехватило дыхание. Боже, ведь все это часть знаменитого старого замка, построенного в начале XIV века самим Броганом Маклином! Клэр ненадолго задержалась во внутреннем дворике, разглядывая, однако, не стены, а море и башню. Ей не нужно было объяснять, что башня, с которой открывался потрясающий вид на воды Атлантики, также была частью мощной средневековой твердыни.

Все комнаты были закрыты для посетителей, за исключением главного зала. Войдя в него, Клэр остановилась как зачарованная. Почему-то все показалось ей странно знакомым, хотя раньше она здесь никогда не бывала. Она с интересом разглядывала огромное, скудно обставленное помещение, где не было никакой элегантной мебели. Посередине стоял лишь большой стол на ножках-козлах, за которым когда-то трапезничали владелец замка и его придворные. В огромном камине больше не пылал огонь, однако Клэр казалось, будто она ощущает исходящий от него жар. Мимо нее прошел какой-то турист, как и она пришедший полюбоваться старым замком. Клэр вздрогнула, как будто ожидала, будто это будет сам лэрд[1] Данроха. Почему-то ее не оставляло чувство, будто она ощущает его присутствие.

Перед ее мысленным взором, как будто она была здесь вчера, предстал вид внушительных стен со стороны дороги у подножия высоких скал. Клэр много думала о замке и даже занялась поиском информации о нем, однако южная ветвь клана Маклинов все еще оставалась для нее загадкой.

Поиск в Гугле и в электронных энциклопедиях не дал никаких результатов. Клэр не удалось обнаружить в них вразумительных сведений о судьбе южных Маклинов после правления Брогана Мора, погибшего в 1411 году в кровавом сражении у Ред-Харлоу. Недостаток информации лишь подстегнул ее аппетит, – впрочем, в том, что касалось истории, Клэр всегда была неутомимым исследователем.

Клэр принялась перебирать стопку аккуратно сложенных джинсов. В эту поездку она заночует в Эдинбурге, откуда направится прямиком в Данрох. Здесь она остановится в гостинице «Герб Малкольма», поскольку решила провести на острове три дня. Но помимо отдыха ее интересовали и другие вещи. Поскольку она торговала редкими книгами и рукописями, то решила попросить у нынешнего владельца замка разрешение осмотреть его библиотеку. Кстати, чем не повод познакомиться с ним ближе? Правда, Клэр не понимала, зачем ей это нужно. Наверное, потому, что ей неизвестно о судьбе этой ветви Маклинов после гибели Брогана Мора. Почему-то Клэр решила, что нынешнему лэрду, должно быть, под шестьдесят, и в ее воображении возник образ постаревшего Колина Фаррелла.

Забросив пару джинсов в чемодан, она пришла к выводу, что собрала почти все, что может понадобиться в дороге. Для женщины у нее был высокий рост, почти пять футов десять дюймов[2] босиком, и хорошая фигура – результат регулярных занятий кикбоксингом, бегом и практически ежедневного посещения тренажерного зала. Ощущение хорошей спортивной формы неизменно придавало ей уверенности в себе.



Когда Клэр было десять лет, мать как-то ушла за покупками, оставив дочь без присмотра в однокомнатной квартире. Мать пообещала прийти через пять минут. Увы, она так никогда и не вернулась.

Клэр попыталась вспомнить ту бесконечную ночь. Она была ребенком с живым воображением, верила в чудовищ и привидений, чем постоянно раздражала мать. Девочке вечно чудились страшилища в шкафу и под кроватью. В ту ночь они чудились ей в каждой тени, в каждом случайном шорохе.

С тех пор прошло немало лет. И все-таки она скучала по матери. До сегодняшнего дня она носила на шее странный кулон, который сама мать никогда не снимала, – белый, тщательно отшлифованный полудрагоценный камень, оправленный в золото, как бы схваченный четырьмя лапками, которые несли на себе явный отпечаток древнего кельтского узора. Каждый раз, когда Клэр бывало особенно грустно, она сжимала кулон в руке, и печаль постепенно отступала. Она не знала, почему мать была так привязана к этой безделушке, однако подозревала, что кулон мог иметь какое-то отношение к ее отцу. Неудивительно, что этот камень стал для Клэр самой дорогой вещью.

Отца своего она никогда не знала. Мать как-то призналась ей – причем признание явно далось с большим трудом, – что, когда она сама была юной и безрассудной, между ними была всего одна ночь страсти. Его звали Алекс, и это все, что Дженин, ее мать, знала о нем или решилась поведать дочери.

После смерти матери Клэр жила с теткой и ее мужем на загородной ферме. Тетя Бет встретила ее с распростертыми объятиями, и, повзрослев, Клэр сохранила добрые, теплые отношения со своими двоюродными сестрами, ровесницами Эми и Лори.

Когда Клэр исполнилось пятнадцать лет, тетя Бет поведала ей горькую правду. Ее мать не была убита грабителем, отнимающим у жертв деньги или кредитные карты. Она стала жертвой сексуального насилия. Это известие перевернуло всю жизнь Клэр. Ее мать стала жертвой маньяка, безумного извращенца. Это подтвердило худшие ее опасения – черные дела по-прежнему творятся, причем творятся, как правило, темными ночами.

Затем, когда она училась на втором курсе колледжа, недалеко от студенческого городка была убита ее кузина Лори, возвращаясь поздно ночью из кинотеатра. Полиция быстро установила, что Лори стала жертвой еще одного сексуального маньяка. Это случилось пять лет назад.

Клэр не знала, когда именно журналисты пустили в ход фразу «преступление плоти», но фраза эта была в обиходе так давно, что точное время уже не упомнить. Социологи, психиатры, либералы и консерваторы – все скопом утверждали, что общество погружается в пучину анархии. Теперь восемьдесят процентов всех убийц ассоциировались с преступлениями на сексуальной почве, и ситуация ухудшалась год от года. Лори погибла так же, как и тысячи других подобных жертв. Имел место сексуальный контакт. Анализы показали, что девушка была возбуждена и что насильник несколько раз испытал оргазм.

Следов борьбы не было, и полиция так и не нашла того, с кем тогда была Лори. Свидетель видел, как она вышла из кинотеатра с молодым красивым мужчиной атлетического телосложения. Она выглядела довольной и даже счастливой. Полиция составила фоторобот, но никто убийцу не опознал, и, как обычно, никого похожего не обнаружили даже в базе данных ФБР.

Но именно поэтому сексуальные преступления и приводили в ужас.

Убийцы-извращенцы всегда оказывались людьми-невидимками. Но ведь им удавалось как-то обольщать своих жертв, но как? Этого никто не знал и поныне. Какое-то время была популярна теория культа, согласно которой извращенцы принадлежали к некоему тайному обществу и для обладания своими жертвами применяли гипноз.

Социологи видели в этих смертях некую патологическую тенденцию и обвиняли все подряд: от видеоигр, музыки в стиле рэп и культуры насилия до скверных жилищных условий, наркотиков и даже смешанных браков. Клэр понимала, что все это полная чушь. На самом деле никто не знал, как это происходит и почему.

В общем-то это не имело особого значения. Все жертвы были молоды и хороши собой и погибли одинаковым образом. Их сердца просто перестали биться, словно были не в состоянии вынести невероятно мощный экстаз.

После смерти двоюродной сестры Клэр сделала все для того, чтобы при необходимости быть в состоянии дать отпор любому подонку, который вздумает посягнуть на ее жизнь. Эми тоже решила последовать ее примеру и записалась на курсы боевых искусств. По правде сказать, она первой предложила пройти курс самообороны и подтолкнула Клэр к решению научиться стрелять. Теперь у них обеих дома хранились пистолеты. Кстати, как здорово, что муж Эми служит в ФБР, пусть даже он обычный клерк, протирающий штаны за письменным столом. Клэр подозревала, что муж кузины располагает некоей внутренней информацией, потому что Эми постоянно заводила разговоры о злодейской сути последних преступлений. Говорила она не больше того, что полагалось, и Клэр была готова поклясться, что существует приказ, запрещавший работникам ФБР разглашать имеющиеся у них сведения. Впрочем, в этом не было ничего дурного, так и должно быть.

Сексуальные преступления – это зло. Может, за ними действительно стоит некий зловещий культ. Так это или нет, но Клэр постоянно держала в прикроватной тумбочке заряженный пистолет. Она никому не позволит причинить ей вред и сделает все возможное, чтобы себя защитить.

Сбор вещей практически подошел к концу, и Клэр решила вознаградить себя за свои праведные труды легким ужином. Она улыбнулась коту, клубочком свернувшемуся на ее подушке.

– Эй, ты где это вздумал спать! Брысь с моей подушки, нахал! Сейчас я дам тебе поесть и сама сяду ужинать. Бокал вина мне определенно не повредит.

Как будто поняв все до единого слова, черный кот покорно соскочил с кровати и приблизился к хозяйке. Клэр нагнулась и пощекотала его за ушком:

– Может, я и оставлю тебя. Ты такое милое создание.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как взвыли реагирующие на посторонние движения детекторы и кто-то несколько раз требовательно стукнул в дверь.

Клэр испуганно вздрогнула и застыла на месте, чувствуя, как в крови вскипает адреналин. Стук в дверь не прекращался. Она бросила взгляд на часы. Половина десятого. Либо это какое-то неотложное дело, либо к ней в дом ломится какой-то ненормальный. Ну, уж ему-то она дверь ни за что не откроет. Сколько их тут бродит, всяких подонков и сумасшедших!

Чувствуя, как от страха между грудей сползает вниз струйка пота, Клэр бросилась к тумбочке и, выдвинув ящик, схватила «беретту». У двух соседей был ее телефонный номер, просто так, на случай непредвиденной ситуации.

Скорее всего, к ней в дом ломится незваный гость. Стараясь не думать о жутких преступлениях, которые едва ли не каждый день происходили в большом городе, Клэр, как и была, босиком бросилась по лестнице вниз. Главное, не думать о соседке, Лори или собственной матери.

– Клэр! Я знаю, что ты дома! – крикнул пронзительный женский голос.

Клэр застыла на месте. Кто бы это, черт побери, мог быть? Голос был ей незнаком. Женщина за дверью была настолько нетерпелива и так яростно желала попасть к ней в дом, что была готова сорвать дверь с петель. Что в принципе невозможно. Толщина двери позволяла выдержать любую осаду, да и петли были из первоклассного чугуна.

Внизу находился небольшой коридор со столиком, на котором всегда оставалась зажженной небольшая настольная лампа. Кабинет Клэр находился в дальнем углу до ма. Слева от лестницы располагались кухня и небольшой обеденный уголок, справа – большая комната, служившая кладовкой. Клэр зашла в кладовку, щелкнула выключателем, и магазин тут же залил яркий свет.

Жалюзи были опущены.

– Кто там? – потребовала ответа Клэр, не подходя к двери.

Стук прекратился.

– Клэр, это я, Сибилла, – раздался незнакомый голос.

Клэр задумалась. Она была уверена, что знакомых по имени Сибилла у нее нет. Она уже открыла рот, чтобы посоветовать незваной гостье убираться прочь, – разумеется, в вежливой форме, – когда незнакомка заговорила снова:

– Я знаю, Клэр, что страница у тебя. Впусти меня!

Любопытством Клэр не отличалась. Во всяком случае, в данную минуту она отнюдь не горела желанием выяснять, что нужно от нее незнакомой женщине, что пыталась прорваться к ней в дом в столь позднее время.

– У меня двадцать тысяч книг, – как можно спокойнее произнесла она. – В каждой в среднем по четыреста страниц, так что всего страниц у меня очень и очень много.

– Это страница из книги по врачеванию, – отозвалась Сибилла, в голосе которой прозвучали раздраженные нотки, не предвещавшие ничего хорошего. – Страница из «Кладиха», и ты это знаешь.

В следующее мгновение незнакомка мощным рывком распахнула дверь и ворвалась внутрь. На мгновение Клэр онемела от неожиданности – настолько, что не смогла произнести ни единого звука. Лишь киношный Терминатор мог распахнуть дверь столь мощным рывком, но рыжеволосая женщина, решительно вошедшая в магазин, никоим образом не была похожа на громилу-киборга. Незваная гостья была среднего роста – примерно пять футов шесть дюймов – и хрупкого телосложения. Одета она была во все черное, как типичная взломщица, и, главное, без всяких усилий справилась с мудреными замками и запорами.

«Завтра, – подумала Клэр, – я непременно установлю в доме новую систему сигнализации». И с этой мыслью нацелила пистолет прямо в переносицу загадочной Сибилле:

– Стойте, где стоите! Я вас не знаю и не собираюсь шутить с вами. Убирайтесь прочь!

Клэр удивилась самой себе: ее рука была крепка и даже не дрогнула. А ведь, что греха таить, при виде этой женщины ей сделалось страшно. Еще никогда в жизни ей не приходилось смотреть в такие холодные, бездушные глаза.

Сибилла бесстрастно улыбнулась, и ее красивое лицо тотчас превратилось в злобную маску. Впрочем, в ее улыбке не было никакой угрозы. И все же Клэр поняла: незваная гостья не станет слушать ее. Но оружия у Сибиллы явно с собой не было, а Клэр была фунтов на двадцать ее тяжелее.

Неожиданно Сибилла рассмеялась:

– О боги! Ты не знаешь меня… Ты ведь еще не возвращалась, не так ли?

Самообладание не изменило Клэр; как ее и учили, она продолжала целиться из пистолета Сибилле прямо в лоб.

– Уходите!

– Не уйду, пока не отдашь мне страницу, – возразила Сибилла и сделала шаг вперед.

– Нет у меня никакой страницы! – отчаянно крикнула Клэр. Ее рука предательски дрогнула. Медленно опустив ствол пистолета на уровень плеча полуночной гостьи, она уже почти нажала на спусковой крючок, но, увы, слишком поздно. Сибилла молниеносно, со скоростью атакующей змеи, вырвала у нее «беретту». А в следующий миг вскинула вверх сжатую в кулак руку.

Клэр успела заметить ее движение и попробовала блокировать удар, однако Сибилла оказалась на удивление проворной и сильной, и защититься не удалось. Кулак рыжеволосой был твердым, как железо. Удар пришелся в висок. Клэр тотчас пронзила боль, из глаз посыпались искры. В следующее мгновение все вокруг погрузилось во тьму, и она потеряла сознание.


Клэр приходила в себя медленно. Окружавшая ее чернота начала понемногу светлеть, как будто темные слои постепенно отваливались друг от друга и им на смену пришли серые тени. Голова в буквальном смысле раскалывалась от боли.

Это была ее первая разумная и четкая мысль. Затем Клэр поняла, что лежит на голом деревянном полу. В следующую секунду она вспомнила все.

В ее магазин ворвалась женщина, которая к тому же напала на нее. Какое-то мгновение Клэр лежала тихо, не шевелясь, притворяясь, будто все еще пребывает в обмороке, внимательно вслушиваясь в темноту. Но единственное, что доносилось до ее слуха, – это рев пролетавших по улице машин и звуки автомобильных клаксонов. Лишь затем она медленно открыла глаза. Ага, похоже, ее оттащили в сторону. Она лежала на полу между кухней и помещением магазина, недалеко от рабочего кабинета. Настольная лампа стояла на прежнем месте.

Медленно повернув голову, Клэр посмотрела на магазин и еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. Внутри никого не было, и дверь, к счастью, оставалась закрыта, но магазин был перевернут вверх дном, как будто кто-то учинил в нем погром. Все книги до единой были свалены с полок на пол.

Клэр приподнялась. Ей было одновременно и страшно, и любопытно. Эта Сибилла явно пыталась отыскать нужную ей страницу из какой-то книги. Клэр потрогала висок и, проведя пальцами чуть дальше, нащупала за ухом огромную шишку. В голове мелькнула мысль: лишь бы только не исчезла инвентарная книга, в которую занесены все книги и рукописи! Нужно позвонить в полицию, но сначала она убедится в том, что именно унесла Сибилла.

Клэр никогда не слышала ни о каком «Кладихе». Но в эпоху Средневековья ходило много слухов о книгах и манускриптах, которые, по мнению людей, живших в те суеверные времена, обладали чудодейственными и целительными свойствами. Голова по-прежнему болела, но Клэр почувствовала прилив энергии. Как только она окончательно придет в себя, надо будет поискать в Гугле. Хотя с чего эта хулиганка взяла, что нужная ей книга непременно находится в ее магазине?

Грабительница могла оказаться обычной сумасшедшей. Правда, от этой мысли Клэр отнюдь не стало легче. Похоже, рыжеволосая налетчица откуда-то ее знала, да и на сумасшедшую она не была похожа. Зато производила впечатление особы решительной и безжалостной.

Клэр нащупала кулон на шее и подождала мгновение, надеясь окончательно обрести четкость мыслей. Это же надо, какая выдалась ночка! Взлом и нападение, так сказать, в одном флаконе! К счастью, она практически не пострадала. Если ей повезло, то Сибилла не нашла того, что искала. Если же ей действительно повезло, то страница по-прежнему где-то здесь, в магазине!

Чувствуя, как к ней возвращается спокойствие, Клэр встала. Пульсирующая боль в голове постепенно ослабела, сменившись легкой, ноющей, зато в жилах вновь закипало привычное возбуждение.

Инстинкт подсказывал Клэр, что ей следует спешно заняться поисками инвентарной книги. Правда, сначала желательно приложить к голове лед и не забыть позвонить в полицию. Но главное – поскорее убедиться, что загадочная книга под названием «Кладих» действительно существует.

Впрочем, безопасность превыше всего. Подняв с пола «беретту» и осторожно обходя горы сваленных на пол книг и рукописей, Клэр прошла через магазин, чтобы замкнуть входную дверь. На двери был двойной замок. Завтра она поставит пару тройных, а вдобавок к ним массивный засов. Запирая дверь, Клэр убедилась, что язычок замка со щелчком встал на место, но стоило ей толкнуть дверь, как та без усилий открылась.

Сердце Клэр екнуло. Какая досада! Если замок неисправен, ей придется отправиться в гостиницу. Постояв немного в растерянности, Клэр слегка приоткрыла дверь и удивилась: в дверном косяке зияли дыры. Похоже, Сибилла одним рывком выдернула замок, что называется, «с мясом».

Но ведь такое невозможно!

Стараясь не поддаваться панике, Клэр захлопнула дверь. Снаружи, не считая шума проносившихся мимо машин, было относительно тихо. Увы, теперь она ничем не защищена от опасностей внешнего мира. Каждую ночь происходят десятки преступлений сексуального характера. И вот теперь она сама может стать очередной жертвой.

Перепрыгивая через груды книг, Клэр бросилась к письменному столу, схватила стул и засунула ножку в дверную ручку. Когда прибудет полиция, она попросит копов, чтобы те помогли ей придвинуть к двери книжный шкаф. Это хотя бы на время обезопасит ее от возможных посягательств.

А как же намеченное на завтра начало путешествия? Видимо, поездку придется отложить. Первым делом нужно найти инвентарную книгу. Полиция обязательно потребует, чтобы она ее предъявила. А что, если кто-то действительно спрятал эту бесценную страницу в один из томов?

Клэр не могла с уверенностью сказать, что щекотало ей нервы сильнее, предвкушение отпуска и поездка в Данрох или поиски загадочной страницы, которые вполне могут обернуться историческим открытием.

Даже не удосужившись включить свет, Клэр бросилась в кабинет, быстро шлепнула по клавише пробела, чтобы вывести ноутбук из спящего режима, а сама, чувствуя, как от волнения участился пульс, метнулась в кухню, зажгла там свет и наполнила грелку льдом из холодильника.

Боль в голове успела утихнуть, перейдя в тягучее преддверие мигрени. Возможно, дело обойдется без визита к врачу. Неожиданно до слуха Клэр донесся скрежет стула о дверь и незнакомый мужской голос. Кто-то негромко выругался. Клэр не могла поверить собственным ушам. Господи, неужели к ней рвется очередной грабитель?!

Но уже в следующую секунду ею овладел страх. Она схватила пистолет, убедилась, что он заряжен, и, выключив в кухне свет, прижалась спиной к стене позади открытой кухонной двери. Пытаясь побороть панику, Клэр напрягла слух, но так больше ничего и не услышала.



Нет-нет, больное воображение здесь ни при чем. Она точно слышала ругательство. Сердце бешено стучало в груди. Неужели взломщик ушел? А может, проник внутрь и теперь хозяйничает в магазине? И ей нужно быть готовой к новому нападению?

Он что, тоже ищет страницу из «Кладиха»? Нет, это вряд ли случайность. За все последние четыре года, пока она торгует книгами, ее еще никто не пытался ограбить.

Телефон находился на другой стороне кухни. Клэр понимала, что ей срочно следует набрать номер 911, однако она боялась, что грабитель может ее услышать и тут же на нее набросится. От волнения она стиснула рукоятку пистолета так крепко, что заболели пальцы, а ладони сделались липкими от пота. Затем ее охватила злость. В конце концов, черт побери, это ее магазин! Однако страх оказался сильнее и быстро вытеснил праведный гнев.

Опасаясь, что ее надрывное дыхание может быть услышано, Клэр начала тихонько пробираться в коридор. Чертова настольная лампа оставалась на своем месте, предательски высвечивая для незримого врага ее силуэт. Клэр бросила взгляд на входную дверь, но никого не заметила. Тогда она двинулась к лестнице.

В следующий момент кто-то схватил ее за горло. Клэр в ужасе вскрикнула. Ее сжимала чья-то крепкая, словно камень, рука. От страха мысли в голове спутались. Лишь в одном сомневаться не приходилось: она, как тисками, была прижата к огромному крепкому телу – явно мужскому.

Сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди, но неожиданно его ритм замедлился, и Клэр испытала странное ощущение чего-то давно знакомого. В следующее мгновение страх куда-то испарился, уступив место острому осознанию близости сильного мужского тела. Незнакомец что-то проговорил.

Но Клэр не поняла ни единого слова. Сердце ее вновь сжалось от страха. Инстинкт подсказывал ей, что нужно бороться, и она, как могла, попыталась вырваться из рук незнакомца. Черт, как жаль, что на ней нет шпилек! С каким удовольствием она бы вонзила острый каблук в ступни нападавшего. Увы, ей оставалось только брыкаться. В следующий миг ее голые ноги соприкоснулись с мужским бедром, и Клэр словно окаменела. Ноги незнакомца, как и ее собственные, были голыми! Клэр едва не поперхнулась.

Мужчина снова что-то проговорил и дернул ее мощной рукой. Слов Клэр не поняла, а вот их смысл до нее дошел моментально – он приказал ей вести себя смирно. Когда же он притянул ее к себе ближе, она спиной почувствовала его эрекцию.

Клэр замерла. Схвативший ее мужчина был возбужден ее близостью. Но что поразительно, прикосновение его огромного члена было одновременно и жутким, и пронзительно-возбуждающим.

– Отпустите меня! – в отчаянии прохрипела Клэр.

В ее голове молнией промелькнули два слова: сексуальное преступление. Но незнакомец лишь еще крепче прижал ее к себе и приказал:

– Опусти оружие, красавица!

Эту фразу он произнес по-английски, но с сильным шотландским акцентом. Клэр нервно облизала губы. От страха она даже не стала вникать, что бы это могло значить.

– Прошу вас. Я не убегу. Отпустите меня. Вы делаете мне больно.

К ее облегчению, мужчина немного ослабил хватку:

– Положи оружие, красавица.

Пока незнакомец произносил эту фразу, он легонько коснулся своим щетинистым подбородком ее лица, и его дыхание слегка пощекотало ухо Клэр.

Разум словно погрузился во тьму, а все мысли сосредоточились на огромном мужском органе, энергично пульсировавшем от возбуждения. Происходило нечто ужасное, и Клэр не знала, как ей поступить. Более того, ее тоже начинало охватывать возбуждение. Боже, неужели именно так встречали свою смерть те несчастные женщины? Неужели и они тоже были не в силах противостоять искушению? Клэр выпустила из руки пистолет, и тот с грохотом упал на пол.

– Прошу вас!

– Только не кричи, – понизив голос, предупредил мужчина. – Я не причиню тебе вреда, красавица. Мне нужна твоя помощь.

Клэр кивнула. Незнакомец убрал руку, и она тотчас отскочила в другой конец коридора и, не сводя с него взгляда, прижалась спиной к стене. С ее губ слетел удивленный возглас.

Она ожидала увидеть все что угодно, но только не мужское совершенство, которое предстало ее взгляду. Это был высокий мужчина, ростом выше ее самой дюймов на шесть. Прекрасно сложен, с рельефной мускулатурой. Черные как смоль волосы, бронзовая кожа и поразительно светлые глаза. Их взгляд был устремлен на нее.

Похоже, он был поражен не меньше, чем она сама.

Клэр невольно вздрогнула. Боже, как же все-таки он красив! Нос с легкой горбинкой, возможно, когда-то был перебит в драке. Высокие скулы, решительный подбородок – все это придавало ему облик героя. Одну бровь рассекал шрам. Еще один полумесяцем навсегда отпечатался на щеке. Эти отметины не уродовали незнакомца, а скорее даже украшали, словно намекая, что их обладатель – крепкий орешек и с ним лучше не связываться.

И все-таки перед ней безумец. Разве нормальный человек будет разгуливать в таком наряде! Кстати, сам наряд Клэр мгновенно узнала – и горчичного оттенка льняную рубаху, доходившую ему до середины бедер и перетянутую поясом, и плащ в черно-синюю клетку, один край которого был перекинут через плечо и заколот золотой брошью. На ночном госте также были высокие, по колено, потертые кожаные сапоги, на левом боку болтался массивный меч в ножнах, рукоятку которого украшали драгоценные камни. В общем, этот псих вырядился как настоящий средневековый шотландский горец!

И главное, выглядел он вполне натурально. Чего только стоят сильные мускулистые руки! Такие без усилий могли сжимать во время битв огромный двуручный меч, подробно описанный в учебниках истории. И кто бы ни сшил ему этот костюм, человек этот проделал огромную исследовательскую работу. Рубаха производила впечатление сшитой из натурального, крашенного шафраном льна, а сине-черный плащ был явно ручной работы. Клэр вновь перевела взгляд на крепкие, бугрившиеся мышцами бедра. От долгих лет езды верхом и пеших переходов по горам те, судя по всему, были твердыми, как камень. Затем ее взгляд скользнул выше, к короткому подолу рубахи, там, где ее край задрался вверх. Внезапно Клэр поймала себя на том, что пожирает незнакомца глазами, а между грудей и бедер у нее предательски струится пот.

У нее перехватило дыхание – нет, всему виной испуг. Взгляд незнакомца заскользил ниже, по ее обнаженным ногам, и Клэр невольно покраснела. Затем он снова поднял глаза, и их взгляды встретились.

– Вот уж не думал, красавица, что снова увижусь с тобой.

Боже, что он хочет этим сказать? Клэр изумленно уставилась на незваного гостя. В свою очередь незнакомец одарил ее улыбкой змея-искусителя.

– Я не люблю, когда мои женщины исчезают в ночной тьме.

Нет, он точно ненормальный, подумала Клэр.

– Откуда вы можете меня знать? Лично я вас вижу впервые. Мы никогда раньше не встречались.

– Мне обидно, красавица, что ты обо всем забыла, – ответил ее собеседник. На губах его по-прежнему играла довольная улыбка. Он не сводил глаз с ее обнаженных ног и лишь наполовину прикрытого маечкой-топиком живота. – Что это за лохмотья на тебе?

Клэр почувствовала, что еще гуще заливается краской. Только бы этот тип не оказался маньяком! – мысленно взмолилась она.

– Я могу задать вам тот же самый вопрос, – парировала Клэр. – Это – книжный магазин. Вы же, насколько я понимаю, собрались на костюмированный бал. Я вам вот что скажу: вы не туда попали!

Главное, не раздражать этого чокнутого и поскорее выпроводить из магазина.

– Не бойся, красавица. Хотя ты и чертовски хороша, но у меня на уме есть и другие дела. Мне требуется твоя помощь. Мне нужна страница.

Клэр шумно выдохнула. Господи, они что, сговорились сегодня? Ей было страшно оставаться наедине с этим человеком, и она лихорадочно пыталась найти выход из создавшейся ситуации.

– Приходите сюда завтра, – произнесла она, вымученно улыбнувшись. – Сейчас магазин закрыт. Завтра я вам помогу.

Незнакомец одарил Клэр очередной обольстительной улыбкой. Похоже, он всегда пускал ее в ход, когда хотел заманить очередную жертву к себе в постель.

– Я не могу вернуться сюда завтра, красавица, – ответил он и после короткой паузы проворковал: – Ты ведь хочешь помочь мне, верно? Отбрось страх. Он тебе не поможет. Можешь полностью довериться мне.

От его вкрадчивых слов Клэр, словно молнией, пронзило желанием. Никакой другой мужчина не смотрел на нее так и не говорил с ней таким обольстительным голосом, как этот. Клэр почувствовала, что не в силах отвести от него взгляд и не смотреть ему в глаза. Сердцебиение немного улеглось, испуг тоже пошел на убыль. Боже, ей хотелось верить ему, даже не просто верить, а доверять! Незнакомец хитро улыбнулся:

– Ты поможешь мне, красавица. Наставишь на путь истинный.

Клэр уже была готова согласиться, однако затуманенное сознание удерживало ее. Затем где-то на улице взвыла сирена, и мимо дома на огромной скорости пролетела пожарная машина. Клэр вздрогнула и, как только взгляд ее упал на входную дверь, тотчас пришла в себя. Тело было липким от пота. Боже, еще мгновение назад она была готова выполнить то, о чем он просил!

– Нет. Незнакомец вздрогнул.

– Мой продавец завтра поможет вам, – произнесла Клэр, сглотнув застрявший в горле ком.

Ура! Она проявила решительность, что в ее глазах было сродни подвигу. Чувствуя, как дрожит ее рука, Клэр убрала с глаз челку. Похоже, этот тип загипнотизировал ее. Клэр поспешно отвела взгляд в сторону.

– Если это важно для вас, то вы вернетесь сюда. А сейчас уходите, прошу вас. Вы же видите, что мне нужно прибрать здесь, а вы наверняка опаздываете на ваш бал.

Она надеялась, что голос ее прозвучал спокойно. Не хотелось, чтобы незнакомец почувствовал ее страх и не отпускавшее ее напряжение.

Но он даже не пошевелился, и было трудно понять, рассержен он или удивлен.

– Я не могу уйти с пустыми руками, – наконец проговорил «горец».

И Клэр поняла: он действительно просто так не уйдет.

Она бросила взгляд на «беретту». Пистолет лежал на полу на одинаковом расстоянии от нее и незнакомца. Интересно, успеет ли она схватить оружие и выпроводить этого типа вон из дома?

– Даже не пытайся! – спокойно посоветовал ночной гость, словно угадал ее мысли.

Клэр напряглась. Похоже, с этим человеком шутки плохи. Он наверняка пресечет любые попытки завладеть оружием. Он не был похож на злодея, но на безумца – вполне. Хорошо, она поможет ему, лишь бы он поскорее убрался прочь.

– Уговорили. Я не уверена, что располагаю тем, что вы ищете, но, пожалуйста, скажите, что вам нужно, – сказала Клэр и вновь бросила взгляд на его лицо. Хорош наглец, подумала она. Сердце же предательски дрогнуло в груди.

В глазах незнакомца мелькнуло торжествующее выражение.

– Древняя мудрость, много веков назад дарованная волхвам Далриады, была начертана на листах трех книг. «Кладих», книга врачевания, была похищена из святилища. Мы ищем ее вот уже несколько столетий. Одна ее страница находится здесь, в этом месте.

Клэр вздрогнула. Что, черт побери, здесь происходит?

– Здесь до вас уже побывала ваша знакомая. Если мне не изменяет память, она тоже искала страницу из «Кладиха». Мне ужасно не хочется расстраивать вас, но все это чушь. Во времена Далриады не существовало никаких книг.

– Так здесь была Сибилла? – Незнакомец гневно сверкнул очами.

– Она не только здесь была, она шандарахнула меня по голове. У вашей знакомой железный кулак, – ответила Клэр.

Неужели этот ненормальный как-то связан с той рыжеволосой фурией? Если да, тогда зачем ему, скажите ради всего святого, было наряжаться в этот дурацкий костюм?

Не успела она произнести свою тираду, как тут же пожалела о сказанном. Незнакомец в мгновение ока бросился к ней. Клэр вскрикнула, но, увы, слишком поздно. Ночной гость вновь обхватил ее, и их взгляды на мгновение встретились.

– Я же сказал, что не причиню тебе вреда. Вот увидишь, красавица, для тебя самой будет лучше, если ты станешь доверять мне.

– Как же! – крикнула Клэр. Ей сделалось по-настоящему страшно. И вместе с тем она была не в силах отвести глаз от его гипнотического взгляда. – Отпустите меня!

– Матерь божья! – оборвал он ее и рывком повернул к себе. – Дай мне взглянуть на твою рану!

Так вот, оказывается, что ему нужно. Он желает убедиться, насколько опасна рана? Но с какой стати ему проявлять такую заботу о ней?

– Успокойся! – Незнакомец улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

Клэр заставила себя слегка расслабиться. Ночной гость также немного ослабил хватку.

– Вот и славно, красавица, – проворковал он, и его слова показались Клэр сродни нежному шелку, ласкающему обнаженную кожу.

В следующее мгновение он запустил пальцы ей в волосы, чтобы убрать мешавшие пряди, и ощупал кожу головы. У Клэр тотчас перехватило дыхание. Его прикосновение было прикосновением любовника. По ее телу тотчас пробежала дрожь. В какое-то безумное мгновение ей захотелось, чтобы он прикоснулся пальцами к ее шее, провел ими по обнаженной руке, по груди с неожиданно отвердевшими и заострившимися сосками. Он посмотрел на нее так, как мог смотреть только тот, кто прочел ее мысли.

– Tha ur falt brèagha, – произнес он вкрадчивым шепотом.

– Что? – спросила Клэр. Интересно, что он ей сказал?

Но незнакомец в карнавальном костюме уже нащупал шишку. Клэр болезненно поморщилась.

– Да она размером с доброе яйцо малиновки, – прокомментировал он. – Сибилле нужно преподать урок хороших манер. Думается, мне стоит взяться за это самому.

Клэр показалось, будто он произнес эти слова от всего сердца. Она по-прежнему не сводила с него глаз, пытаясь понять, кто он такой и что ему нужно. Неожиданно незнакомец взял в руку висевший у нее на шее кулон. Что странно, но этот жест не вызвал у нее протеста. Ночной гость взвесил на ладони серовато-белый камень, и его пальцы соприкоснулись с ее кожей в ложбинке под горлом.

– Смотрю, ты носишь амулет, красавица?

У Клэр не нашлось сил, чтобы ему ответить. От незнакомца исходила некая мистическая мощь, она завораживала, лишала дара речи.

– Это твой родовой амулет? Ты родом из Альбы? С равнин?

Его рука скользнула ниже, туда, где бешено стучало ее сердце. На гэльском языке Альба означает Шотландию.

– Нет.

Он выпустил кулон и, убирая руку, намеренно коснулся пальцами чуть выше груди. Казалось, его прикосновение оставило на ее коже огненный след. От гипнотического взгляда его пронзительных глаз у Клэр в очередной раз перехватило дыхание. Она мысленно представила себе, как они обнимаются прямо здесь, в тесном коридоре ее дома.

– Не смей! – вырвалось у нее. В это мгновение она не отдавала себе отчета, что протестует, ибо мысли ее были заняты совершенно иными вещами.

Казалось, будто прошла целая вечность. Более того, похоже, незнакомец представил себе то же самое. Клэр показалось, что в эти мгновения он решает, как ему поступить с ней дальше.

В следующую секунду выражение его лица изменилось, и он улыбнулся. Однако было в этой улыбке нечто такое, что говорило о его недовольстве собой.

– Тебе нужно по-другому одеваться, – произнес он хрипловатым голосом. – Разве может мужчина думать ясно, когда видит перед собой полуобнаженную женщину! – С этими словами он поспешил отвести взгляд.

У Клэр отлегло от сердца. Она моментально пришла в себя и отскочила от стены. Ее тело пылало жаром. Этот красавец действовал на нее возбуждающе.

– Кто вы? Кто вы такой? Почему вы так одеты? – Она наконец обрела дар речи.

Его глаза насмешливо сверкнули, черты лица смягчились. Он снова улыбнулся, но на этот раз так искренне да так непосредственно, что его лицо сделалось еще красивее, а на щеках появились две глубокие ямочки.

– Мне следует представиться тебе? Скажи, красавица, не стесняйся. Тебе достаточно лишь попросить меня. Я – Малкольм из Данроха, – с гордостью произнес он.

Глава 2

Какое-то мгновение Клэр пребывала в растерянности, но затем до нее дошел смысл шутки. Эми! Ее кузина, она же лучшая подруга Клэр. Эми знала, что она собирается посетить Малл, остановиться там в гостинице «Герб Малкольма». Была известна кузине и ее заветная мечта – встретиться с нынешним хозяином замка. Все ясно. Эми решила ее разыграть и подослала начинающего актера в образе средневекового шотландского горца. Клэр от всей души рассмеялась.

Вообще-то розыгрыш не совсем удачный, и все равно у нее отлегло от сердца. Красавец, представившийся Малкольмом из Данроха, неожиданно нахмурился. Сначала он посмотрел на нее с явным подозрением, а затем сурово.

– Смеешься надо мной, красавица? – поинтересовался он нарочито мягким голосом.

– Вас прислала Эми! – воскликнула Клэр и усмехнулась. – Боже, вы просто великолепны! На какой-то миг… я подумала, что вы сумасшедший. По правде говоря, я почти поверила вам, ненадолго, на секунду, что вы действительно тот, за кого выдаете себя, – с улыбкой добавила она.

«Малкольм из Данроха» насупил брови и теперь был чернее тучи.

– Это ты сошла с ума, красавица. И ты еще обвиняешь меня в безумии?

Его гнев показался Клэр почти искренним.

– Я понимаю, что вы не безумны, простите, – поспешила она заверить ночного гостя, инстинктивно чувствуя, что его нужно как-то успокоить. – Вы прекрасный лицедей.

– Я не понимаю тебя, красавица, – ответил тот, буравя ее взглядом.

Происходящее стало действовать Клэр на нервы. Конечно, перед ней актер, а не сумасшедший или грабитель. Кузина, желая ее разыграть, где-то откопала этого красавчика. И он не только хорош собой, черт побери, но и, похоже, к ней неравнодушен. Клэр притихла, задумавшись. После того как закончился ее последний роман, у нее никого не было вот уже три года. Затем ее мысли потекли в ином направлении: он не сумасшедший и не грабитель, и вообще, такие красавцы, как говорится, на дороге не валяются. Так что ей теперь делать?

Незнакомец первым нарушил молчание:

– Красавица!

И Клэр вернулась с небес на землю. Она же совершенно его не знает! В городе, где полно маньяков, лишь круглая дура или отчаянно смелая женщина рискнет встречаться с незнакомым мужчиной. У нее что, крышу снесло? «Живо выброси из головы свои фантазии», – мысленно одернула себя Клэр.

Но похоже, что снесло.

Клэр облизала губы, чувствуя, что вопреки воле и голосу разума ее охватывает возбуждение.

– Довольно щеголять акцентом. Давайте колитесь, как дело было! – бросила она ему и отвернулась. Ее взгляду тотчас предстал разгром, учиненный в магазине Сибиллой.

Зрелище подействовало на нее отрезвляюще. Клэр задумчиво уставилась на бесценные книги, беспорядочно разбросанные по всему полу. Ее кузина ни за что не зашла бы так далеко в своем розыгрыше. Та женщина не была частью розыгрыша. Может, сейчас перед ней актер, но Сибилла вломилась к ней с иными целями. Устроила разгром в магазине и напала на хозяйку. Кроме того, ей до сих пор неизвестно, какие из книг грабительница могла забрать с собой. Клэр тотчас стало не до шуток. Этот самый Малкольм ее напугал, особенно если принять во внимание, что произошло здесь до его появления. Нет, это полная бессмыслица! Сибилла ведь тоже спрашивала про страницы из «Кладиха». Что все это значит?

Пока Клэр пыталась найти объяснение событиям этого вечера, ее гость прошел мимо нее и принялся собирать с пола книги.

– Что вы делаете? – вновь ощутив странное напряжение, бросила она ему. Успокаиваться рано, все по-прежнему идет не так, как следует.

Держа в руках около десятка книг, он повернулся к ней. Рубаха на нем была с короткими рукавами, и взору Клэр предстали мощные бицепсы.

– Хочу помочь тебе, красавица, и надеюсь на твою ответную помощь, – произнес Малкольм и одарил ее обезоруживающей улыбкой.

Клэр решила проявить характер и, дабы не поддаться неодолимому гипнотизму его взгляда, отвела глаза в сторону. Но, увы, слишком поздно, ибо обуявший ее жар не ослабевал. Она обхватила плечи руками, словно это могло как-то защитить ее.

– Это ведь была импровизация, верно? Я рассказала вам о Сибилле и странице из «Кладиха», и вы тут же подхватили это и развернули в целую историю. Именно этим актеры и занимаются, всегда подыгрывают партнерам, верно? – Это было единственное разумное объяснение. Правда, она была не вполне уверена, что упомянула о Сибилле прежде, чем он спросил ее о странице из книги.

Малкольм медленно покачал головой:

– Я не совсем понимаю тебя, но если ты думаешь, что я лицедей, то ты, красавица, ошибаешься. Я – Маклин из Южного Малла и Колла.

Пытаясь сдержать рвущуюся наружу злость, Клэр машинально сложила руки на груди, о чем в следующую секунду пожалела, ибо его взгляд моментально переместился на ее бюст.

– Прекратите! – бросила она ему. – У меня была жуткая ночь. Я знаю, что вас послала сюда Эми, чтобы разыграть меня, но Сибилла устроила тут разгром и напала на меня.

– Вот поэтому я и хочу помочь тебе. Куда положить эти книги?

Клэр отрицательно покачала головой:

– Не надо ничего с ними делать. Я ценю вашу готовность помочь, но я сама все тут приберу.

Господи, поскорее бы он ушел! Ей нужно обдумать случившееся и позвонить в полицию. Однако «горец» пропустил ее слова мимо ушей и стал ровными стопками укладывать книги на полу, как будто решил, что снова ставить их на полки не имеет смысла. А когда выпрямился, пристально посмотрел на нее.

Он явно вознамерился остаться здесь и довести дело до конца. Что это – хорошие манеры в придачу к смазливой внешности?

– Пошутили, и хватит. В самом деле. Вы можете идти, – как можно более спокойным тоном сказала Клэр.

В ответ он пробормотал что-то на гэльском, и Клэр, как громом пораженная, застыла на месте.

– Да вы действительно шотландец!

– Точно, – ответил Малкольм и взялся за очередную стопку книг.

Не паниковать, мысленно приказала себе Клэр. Он вполне может быть актером-шотландцем, вроде Шона Коннери. Многие шотландцы по-прежнему говорят по-гэльски.

– Вас послала Эми, я угадала?

Малкольм не ответил и поставил стопку на пол возле другой стопки.

Клэр покачала головой, чувствуя, что в любую секунду может сорваться на истерику. Если это не розыгрыш Эми, то кто он такой, черт побери?

«Шотландец» нагнулся, чтобы поднять с пола очередную стопку, и Клэр заметила под краем рубахи его крепкие голые бедра. Увиденное еще больше смутило ее. Тело продолжало бить легкая дрожь, правда, теперь Клэр уже не испытывала такого страха, как в самом начале. Если он не собирается уходить, то что ей делать?

Нужно срочно позвонить Эми и все выяснить, но, черт побери, еще неизвестно, что может ответить ей кузина. Малкольм снова выпрямился и перехватил ее взгляд.

– Такая красавица, как ты, должно быть, сильно оголодала, – сочувственно произнес он. – Где же твой мужчина?

– У меня нет мужчины, – честно призналась Клэр, чувствуя, что краска смущения заливает ее лицо.

– Не понимаю я этот мир, – произнес Малкольм, удивленно посмотрев на нее, и покачал головой. – Неужели ты живешь здесь одна?

– Одна, – кивнула Клэр.

Теперь они вели почти нормальный разговор. Как же ей сделать телефонный звонок, чтобы не вспугнуть этого странного человека? Похоже, ничего у нее не получится.

– Кто же защищает тебя от опасностей? – удивился Малкольм.

– Сама себя, – кисло улыбнулась Клэр.

– Вот тем оружием? – презрительно улыбнулся он и кивком указал на отлетевшую к стене «беретту».

– У меня еще есть баллончик со слезоточивым газом и тазер.

Его глаза пренебрежительно сузились.

– А еще что у тебя есть?

Судя по всему, он знал, что такое баллончик со слезоточивым газом.

– Я ведь не единственная незамужняя женщина в городе.

– Женщине нужен мужчина, который бы отвечал за ее безопасность, красавица. Так испокон веков заведено, – назидательным тоном произнес Малкольм.

Клэр онемела. Этот тип говорил так, будто попал к ней в дом из Средних веков.

– В моем мире все по-другому, – наконец произнесла она. – А вы пугаете меня, честное слово. Я вообще-то размазня, – добавила она и покраснела. – А вам пора выйти из образа.

– У меня и в мыслях нет пугать тебя, красавица, – пробормотал Малкольм. – Но какой мужчина в здравом уме оставит тебя одну?

Его слова польстили ей. Так же как и взгляд, которым он смерил ее, – страстный, полный сексуального желания взгляд. Клэр судорожно сглотнула застрявший в горле комок. Она нисколько не ошибалась – от этого типа исходили флюиды возбуждения. Желание витало в комнате, присутствовало подобно отдельному, третьему живому существу. Клэр ни на йоту не сомневалась: Малкольм – превосходный, страстный любовник.

– Тебе непременно нужен мужчина, красавица, – вкрадчиво произнес он, – жаль только, что не я.

Клэр вновь напряглась. Он что, читает ее мысли? Неужели он отвергает ее?

Она же думала лишь о том, что было так… ужасающе очевидно!

Она в упор посмотрела на него, и он ответил ей не менее пристальным взглядом.

– Это почему же? – парировала Клэр. Она с трудом узнавала себя. Не в ее привычках заводить случайные любовные связи. Чего-чего, а их у нее отродясь не было!

– Любишь кружить голову мужчинам? Решила соблазнить меня? – все так же пристально глядя ей в глаза, спросил он.

– Нет, – униженно промямлила Клэр. Если она не в состоянии думать, как ей в голову могла прийти мысль соблазнить его?

Он улыбнулся мягкой, способной растопить любое неприступное женское сердце улыбкой и заговорил с ноткой сожаления в голосе:

– В другой жизни, momhaise, я бы с радостью принял такое восхитительное предложение.

Только этот красавчик мог придать отказу столь невыносимо сексуальный оттенок. Вообще-то его слова должны были ее обидеть, но нет. Тело ее продолжало желать его.

Малкольм отвернулся. Клэр же успела заметить под рубахой его мощный фаллос. Казалось, одно мгновение, и ее магазинчик займется пламенем.

– Мне нужна эта страница, – произнес он. – Она принадлежит святилищу вместе с «Катахом».[3] Я хочу получить ее прежде, чем до нее доберется кто-то другой. Надеюсь, ты поможешь мне. Потом я уйду.

Клэр пришла в себя не сразу.

– Так это не шутка? Это не моя кузина направила вас сюда. Вы прибыли из Шотландии, да?

– Да, – коротко ответил он, все так же глядя ей прямо в глаза.

Клэр почувствовала, что вся дрожит.

– «Катах» находится в Королевской ирландской академии. Любой ученый это знает, потому что это самая древняя ирландская рукопись из всех когда-либо найденных исследователями.

Клэр охватило волнение. Малкольм же оставался спокоен.

– «Катах» хранится в святилище на Айоне, красавица.

Клэр упрямо покачала головой. Господи, неужели это все-таки псих?

– На Айоне нет никакого святилища, от него остались одни развалины.

Черты его лица тотчас сурово отвердели.

– Может, так оно и случится, но не скоро.

– Что, черт побери, вы хотите этим сказать? – вскричала Клэр.

– То, что я не раз бывал в этом святилище. Я лично его охранял.

Клэр попятилась:

– Я верю, что вы настоящий шотландец, но к чему этот костюм? Что за абсурдные истории? Что за ложь? И что это за женщина, что ворвалась в мой дом как ураган?

Малкольм сверкнул очами:

– Не смей обвинять меня во лжи, красавица. Мои обидчики погибали даже за меньшие оскорбления! – Он решительно встряхнул головой. – Не знаю, какая там книга хранится в академии, но это не та книга мудрости, которую я видел своими собственными глазами.

– Это невозможно! Такого просто не может быть! – в сердцах воскликнула Клэр. – Но вам просто хочется в это верить!

– Я говорю правду, – произнес Малкольм и скрестил на груди мускулистые руки.

Мысли в голове Клэр заметались с бешеной скоростью. Никакими разумными аргументами его поведение или веру не объяснить. Настоящий «Катах» находится в Дублине и выставлен для посетителей. Его нет в святилище на Айоне. Как нет и никакого святилища! Монастырь давно лежит в руинах. Если бы оно существовало, она бы его видела. А «Кладих» и страница из него, которую ищут Сибилла и Малкольм? Она по образованию историк, но никогда раньше не слышала о такой книге!

– Расскажите мне о «Кладихе»! – попросила она. Малкольм устало прищурил глаза:

– Фергюс МакЭрк привез книгу в Даннад. Когда святой Колумба заложил на Айоне монастырь, ее поместили в раку вместе с «Катахом». Эта книга была украдена у бенедиктинцев, – объяснил он.

Клэр облизала губы, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце. Он определенно безумен, ибо верит в каждое свое слово.

– Если вы пытаетесь уверить меня в том, что ваша рукопись старше «Катаха» и даты закладки монастыря Святого Колумбы на Айоне, то, боюсь, вы заблуждаетесь.

Его глаза недовольно потемнели.

– Ты снова обвиняешь меня во лжи?

– Я не знаю, что и думать! До времен святого Колумбы у кельтов не было письменной традиции… никакой! – воскликнула Клэр. – Друиды запрещали книги. Все передавалось из уст в уста.

– Неправда, – снисходительно улыбнулся Малкольм, как будто удивляясь ее наивности. – Книги у них были, потому что так хотели Древние.

– Древние?

– Да, древние боги, – понизив голос, добавил он.

Да! Другого такого безумца еще надо поискать. «Господи, и за какие такие грехи он на меня свалился!» – сокрушенно подумала Клэр.

Она пристально посмотрела ему в глаза:

– Хорошо. Вы меня убедили. Я всего лишь торгую книгами, поэтому не исключено, что могу ошибаться. – Она улыбнулась. – Мне холодно. Я поднимусь наверх, что-нибудь надену и вернусь к вам. А вы пока продолжайте искать нужную вам страницу. Я вернусь и вам помогу. – Клэр не стала говорить ему, что если такая страница и существует, то от нее остались жалкие клочки. Время и условия хранения наверняка сделали свое дело.

Малкольм улыбнулся ей, но в глазах застыла настороженность.

Он явно догадывался, что она что-то задумала. Впрочем, какая разница. Главное, чтобы он не стал мешать ей уйти отсюда. Клэр медленно вышла из помещения магазина. Она старалась шагать спокойно, хотя ноги просились пуститься бегом. Спиной она чувствовала его взгляд – тот едва не прожигал ее насквозь. А вот и ее кабинет. Клэр остановилась перед письменным столом, выдернула провод из розетки и схватила ноутбук. Со стороны магазина не донеслось ни единого звука. Прижимая компьютер к груди, Клэр, спотыкаясь, бросилась по лестнице наверх.

В спальне она запрыгнула на кровать и приподняла крышку ноутбука. Вся дрожа, чувствуя, как от волнения кружится голова, она вошла в Интернет и вбила в поисковую строку слово «Кладих». Затем схватила телефонную трубку.

Но не успела она набрать три цифры – 911, – как на экране портативного компьютера появилась нужная ей информация. Клэр тут же забыла о звонке в полицию.

Как она и предполагала, «Кладих» оказался мифом. Практически не было никаких доказательств его существования, за исключением упоминания о священном манускрипте, найденном в усыпальнице в крошечной шотландской деревушке под названием Кладих. Трое ученых мужей считали, что рукопись была. Они полагали, что она составляла часть книги по врачеванию, принадлежавшей некоему тайному обществу воинов-язычников. Однако в дальнейших версиях они расходились во мнениях. Один утверждал, что это тайное братство и манускрипт относился к раннему Средневековью. Второй настаивал на том, что братство существовало уже в эпоху Христа. Точка зрения третьего была такова: тайное общество просуществовало до позднего Средневековья, но в священную книгу он не верил.

Вскоре Клэр уже трясло от возбуждения. Ей пришлось даже одернуть себя, напомнить, что книга – всего лишь легенда. Но Сибилла и Малкольм почему-то считали, что страница находится в ее магазине. Что, если это все-таки не миф, а реальность?

Клэр еще раз пробежала глазами статью на экране и в следующий миг почувствовала его присутствие Малкольма. Она медленно подняла взгляд и увидела. Неподвижный как статуя, тот застыл в дверном проеме спальни. Взгляд его был устремлен на нее.

Клэр была не в силах пошевелиться. Не могла отвести от него глаз, забыв о «Кладихе» и пропавшей странице. Взгляд Малкольма, в свою очередь, скользнул по ее лицу, груди и ногам. У нее возникло ощущение, будто в следующую секунду ее кожа воспламенится. Смутно осознавая, что утрачивает над собой контроль, она медленно откинулась на подушки. В это мгновение ей был не нужен никто. Только он.

Его голос вывел ее из транса, словно удар хлыста:

– Вставай!

Клэр вскочила с кровати. На лице его читалось такое напряжение, что казалось, оно вот-вот пойдет трещинами. Сам он шагнул мимо нее.

– Кто ты? – спросила Клэр, чувствуя, как бухает в безумном ритме сердце.

Его рука скользнула по ее любимой подушке. Затем он повернулся к ней. В его глазах сверкнула ярость.

– Проклятье! – воскликнул он. – Неужели Эйдан спал здесь? В твоей постели?

Боже, о чем это он?

– Тут был кот… приблудный… но я уже давно не видела его, – пролепетала Клэр. Сердце, казалось, было готово выскочить из груди в любую секунду. Но что хуже всего, тело по-прежнему требовало сексуальной разрядки.

– У меня нет времени! – пророкотал Малкольм и суровым взглядом оглядел ее с головы до ног. – Переоденься в другое платье и спускайся вниз. Ты пойдешь со мной, красавица! – Его слова прозвучали как приказ. Сам он быстро вышел вон.

Клэр застыла на месте, потрясенная таким поворотом событий. Прежние страхи вернулись к ней с новой силой, а вместе с ними растерянность. Он явно куда-то спешит. Как будто чувствует угрозу, реальную или вымышленную. Но ведь и он сам являл собой угрозу, разве не так? И кто такой Эйдан, черт побери?

Ощущение было такое, будто она оказалась на пути сокрушительного урагана, который вот-вот сметет ее как пушинку. Клэр выбежала на лестничную площадку:

– Никуда я с вами не пойду!

Увы, как она ни упорствуй, этот упрямец все равно настоит на своем. Но зачем ему понадобилось ее куда-то тащить? Как бы там ни было, Малкольм ничего не ответил и, не включая свет, зашел в кухню.

Клэр бросилась назад в спальню. Захлопнув за собой дверь, метнулась к телефону и набрала 911. Оператор был спокоен, как танк, и явно не торопился, что мгновенно ее взбесило.

– Тут у меня ограбление! – крикнула она в трубку и резко бросила ее назад на рычаг. Что бы ни случилось, но полиция будет здесь минут через пять – десять.

Подбежав к чемодану, Клэр сбросила с себя шорты и топик и быстро натянула стринги и бюстгальтер. Руки дрожали. Лишь с третьей попытки ей удалось справиться с застежкой. Чем, интересно, он сейчас там занимается? Нет, в кухню лучше не соваться. Главное, дождаться прибытия полиции. И как только копы его заберут, она приступит к поискам.

Схватив из открытого чемодана первое попавшееся из одежды, она быстро облачилась в джинсовую мини-юбку и футболку. Засунув ноги в поношенные ковбойские сапоги, набросила трикотажный жакет и метнулась к прикроватному столику. Схватила смертоносный тазер, сунула его в карман и помчалась вниз по лестнице.

В кухне было темно, если не считать света из открытого холодильника. Ее «горец» стоял к ней спиной и разглядывал его содержимое. Клэр нажала на включатель.

Малкольм резко обернулся и со звоном вытащил из ножен меч.

Клэр отпрянула так стремительно, что налетела спиной на плиту и больно ударилась. Ей не доводилось слышать натуральный звон клинка, но она тотчас поняла: оружие настоящее. Малкольм занес меч высоко над головой. Глаза его потемнели от ярости, как будто Клэр была его заклятым врагом и острая сталь через мгновение рассечет ее надвое.

– О боги, красавица! – хрипло произнес он, опуская меч. – Никогда не подкрадывайся ко мне со спины!

Клэр нервно облизала губы, не в силах отвести взгляд. Сердце вновь бешено застучало в груди. Она все еще не отошла от испуга – ведь он только что был готов убить ее.

Безумец с мечом в руках. Да, вляпалась она основательно!

– Я никогда не причиню тебе вреда, – опуская меч, произнес Малкольм. По его лицу скользнуло странное выражение. Он в очередной раз посмотрел на ее ноги.

– Ты напугал меня, – только и смогла произнести Клэр, чувствуя, что ее бьет дрожь. Напугал – это еще мягко сказано. Если меч настоящий, то что же можно сказать о его владельце?

– Ты что, нищая? У тебя нет достойной одежды, кроме этих жалких лохмотьев? – поинтересовался он, вновь глядя ей в глаза.

Клэр даже не попыталась ответить ему. Она стояла молча, ошеломленная тем, что подсказывал ей разум.

– Не бойся, красавица. Скоро я позабочусь о достойном тебя наряде, – ободряюще улыбнулся ей Малкольм.

Правда, Клэр это обещание не успокоило. Его взгляд скользнул куда-то в сторону, за ее спину. И прежде чем Клэр успела что-то заметить в коридоре, Малкольм довольно грубо оттолкнул ее назад и прикрыл своим телом.

– Назад! – скомандовал он.

Клэр едва не потеряла равновесие от его тычка. В следующее мгновение перед ней вновь сверкнула сталь клинка. Зловещим эхом на звон меча ответил точно такой же звон, как будто еще один человек вытащил из ножен стальной клинок. Клэр обернулась и вскрикнула от страха и удивления.

Перед Малкольмом, угрожающе сжимая в обеих руках меч, стоял великан в точно таком же костюме горца. Он был темноволос, но со светлой кожей. Этот второй «горец» был невероятно красив, но вот глаза его сверкали недобрым огнем.

– Hallo, a Chaluim! – с явным вызовом произнес он по-гэльски. – De tha doi?

– A Bhrogain! – проревел Малкольм.

Это, несомненно, был древний боевой клич. Оглушительный и варварский, он резал ухо. Клэр вновь сделалось не по себе. Малкольм нанес противнику удар. Клэр вздрогнула. Он наверняка снес бы незнакомцу голову с плеч, если бы тот с равной силой и ловкостью не парировал удар. Клинки скрестились, раздался лязг металла.

И Клэр поняла: тут все настоящее. Эти двое пытались убить друг друга, и это точно было всерьез.

Улыбки очередного ночного гостя как не бывало. Ее сменил злобный оскал. Схватка продолжилась. Стоило Малкольму нанести очередной удар, как противник неизменно удачно его парировал. Похоже, что драться на мечах для обоих противников – привычное дело, подкрепленное опытом настоящих сражений. Нет, это не ряженые фехтовальщики, а самые настоящие, средневековые, привыкшие проливать кровь и сеять смерть.

В ее магазинчике витало столько тестостерона, что Клэр едва не сделалось дурно.

Звонкие удары следовали один за другим. Клэр понимала: одного из противников ждет верная смерть. Боже, только не Малкольма! Она тотчас вспомнила о «беретте», валявшейся в коридоре. Поединок в данную минуту происходил в самом центре кухни. Обойдя обеденный стол, чтобы не оказаться в опасной близости от сверкающей стали, она приблизилась к двери и юркнула в коридор.

За ее спиной звон клинков достиг смертоносного крещендо.

Заметив «беретту», Клэр тут же схватила пистолет с пола. Может, стоит распахнуть входную дверь и, пока не поздно, унести отсюда ноги? Вместо этого она заставила себя вернуться в кухню, где нацелила пистолет в спину противнику Малкольма.

– Прекратите! – крикнула Клэр, чувствуя, как от страха стучат зубы.

Малкольм бросил в ее сторону изумленный взгляд:

– Нет, красавица, нет!

– Я буду стрелять! – пригрозила Клэр. – Малкольм, скажи ему, чтобы прекратил, иначе я в него выстрелю!

Противники сцепились клинками, не желая уступать друг другу.

– Ты слышал, что сказала моя красавица, Эйдан? – Малкольм одарил врага ледяной улыбкой. – Сдавайся, прежде чем она убьет тебя из своего оружия!

Клэр мысленно взмолилась, желая, чтобы этот самый Эйдан все-таки сдался. Она не знала, кто он такой, и не понимала, почему, наблюдая за их поединком, заняла сторону Малкольма. Тем не менее она была готова, если это потребуется, выпустить в Эйдана пулю. Обычно рука у нее была твердая, но ей еще ни разу не приходилось стрелять в подобных обстоятельствах, тем более в состоянии панического страха, который владел ею в эти минуты. Рука предательски дрожала, и хотя в планы Клэр не входило убивать этого второго, кто поручится, что дело закончится только ранением?

Темноволосый соперник Малкольма слегка расслабился, хотя еще какое-то мгновение противники пребывали в статичной позе, сцепившись клинками. В следующую секунду они расцепились и отскочили друг от друга.

Клэр робко, бочком, проскользнула мимо Эйдана. Тот с улыбкой обернулся к ней. При виде такой сильной мужской красоты у Клэр екнуло сердце.

– Красавица, подари мне еще один такой день! – вкрадчиво произнес он и довольно усмехнулся, явно красуясь перед ней, словно никакой схватки на мечах не было. – Пусть я негодяй, но я с радостью буду ждать новой встречи! – добавил он.

Но Клэр пропустила его реплику мимо ушей и бросилась к Малкольму. Тот сделал шаг вперед, словно хотел прикрыть ее грудью. Теперь Эйдан был вне поля ее зрения.

– Другого раза тебе не представится! – рявкнул Малкольм Эйдану и повернулся к хозяйке магазина: – Он тебе ничего не сделал?

Клэр тряслась, как осиновый лист. Она уже собралась сказать, что с ней все в порядке, но тут поняла, что Эйдан куда-то исчез.

– Куда он делся? – растерялась она.

– Отдай мне оружие, красавица, – ласково попросил Малкольм и осторожно забрал у нее из рук «беретту». Он положил пистолет на кухонный стол, а сам привлек ее к себе и обнял.

Клэр мгновенно почувствовала себя в безопасности. От его крепкого мускулистого тела исходило ощущение силы и надежности.

– Кто это был? Куда он исчез?

Его взгляд утратил прежнюю суровость, черты лица смягчились. Огромной рукой он провел по ее волосам до самой поясницы, и все мгновенно изменилось. Его тело было таким мужским, таким сильным и сексуальным, а его запах таким возбуждающим, что ноги Клэр тотчас сделались ватными. Его обнаженные бедра прижимались к ее обнаженным бедрам, а чуть шершавая кожа сапог приятно щекотала голени. Она, даже в своих ковбойских сапожках, все равно была ростом ниже Малкольма. Ее груди прижимались к твердой стене его груди. Он сильно возбудился, и она явственно ощущала, как его мощный член крепко прижимается к ее бедру.

Между ног тотчас сделалось влажно. Она хотела этого мужчину, и это не имело ничего общего с гипнотическим трансом.

– Не бойся, красавица. Этот негодяй ушел. – Его рука скользнула ниже по обтянутым юбкой ягодицам и крепко их сжала. – Я хочу тебя, красавица!

– Знаю, – ответила она и, облизнув губы, набралась смелости добавить: – И я тебя тоже.

Малкольм улыбнулся. Его сильная рука, прокравшись ей под юбку, ласкала ее ягодицы.

– Ты согласна подождать часок-другой? – проворковал он.

На Клэр нахлынула пульсирующая волна желания. Обычно ее было нелегко удовлетворить, но сейчас она понимала: стоит ему прикоснуться к ней – по-настоящему, там, между ног, – и она испытает мощный оргазм. Наверное, ее возбудил поединок, свидетелем которого она только что стала.

– Отнеси меня наверх! – шепнула она, едва ли отдавая себе отчет в своих действиях.

Такое с ней происходило впервые. Ладно, у нее еще будет время подумать о том, кто он такой и откуда здесь взялся. А пока они сполна, до пресыщения, насладятся друг другом.

– Ты не слышала меня? Здесь небезопасно, и я не смогу защитить тебя. Но я все равно возьму тебя под защиту. Отныне ты будешь моей Невинной!

– Ты о чем? – прошептала в ответ Клэр, еще крепче прижимаясь к нему. Впрочем, она поняла: он отказывает ей. Чувствуя, как желание затмевает собой все вокруг, она уткнулась ему лицом в грудь. Ее тело терзал неутолимый, всепоглощающий голод страсти. Ее руки скользнули к его талии, с губ едва не сорвался стон. Его реакция на ее возбуждение не вызывала сомнений – его член сделался тверже, а сам он еще крепче сжал ее аппетитные «булочки».

– Прости, красавица, – прошептал он.

И снова Клэр не поняла его. Казалось, они родом из разных миров и говорят на разных языках, за исключением одного языка их разгоряченных страстью тел. Этот оба понимали с полуслова. А затем их как будто катапультой метнуло через всю комнату, и они, пробив стены, устремились к звездам.

Из горла Клэр вырвался пронзительный крик.

Глава 3

Это был его четвертый прыжок. И все равно он оказался не готов к боли. Пытаясь вынести мучительную пытку, он сжимал в объятиях истошно кричащую женщину. Казалось, с него живьем сдирали кожу, срывали с головы скальп, выламывали из суставов конечности. Но разве это главное? Главное – приземлиться целым и невредимым. А боль – потерпеть, и она пройдет.

Если честно, он еще ни разу не испытывал таких мук. Да что там! Он даже не подозревал, что такая боль бывает. Он сам с трудом подавил в себе рыдания.

В следующий миг они приземлились.

Ощущение было такое, будто их сбросили вниз с высокого утеса на острую, зазубренную поверхность скалы. Малкольм застонал, чувствуя, как боль пронзает тело, взрываясь в спине и голове ослепительными белыми вспышками. Однако женщину из объятий он не выпустил. Более того, он тотчас вознес благодарность Древним за то, что те позволили ей остаться с ним и что она сама оказалась достаточно сильна, чтобы совершить прыжок сквозь время.

Кстати, сейчас она прижималась лицом к его груди и тихо всхлипывала.

Магистр не должен использовать данную ему силу к собственному благу.

Он напрягся. Муки слегка отступили, но окончательно не исчезли.

Ему говорили, что это состояние неопределенности, сочетание слабости и беззащитности, длится лишь считаные минуты, и будь он один, то проявил бы терпение. Но он был не один. В его объятиях была женщина, и, когда боль наконец отступила, его тело напряглось.

Он хотел ее.

Но ведь он перенес эту женщину в свое время не потому, что хотел ее. Он последовал за Сибиллой в будущее, охотясь и за ней самой, и за страницей. Эта женщина была Невинной, она попала в ловушку между добром и злом. Он не мог оставить ее в ее времени, оставить одну, без всякой защиты, тем более в опасной близости от Сибиллы и Эйдана. В свое время он дал обет во все века защищать Невинных. Его собственная жизнь ему больше не принадлежала.

Три года назад он попал в число избранных. Его вызвали в монастырь на острове Айона, где он с удивлением узнал, что никакого монастыря не существует. На самом деле за каменными стенами обитало тайное Братство. Ему сказали, что он происходит из древнего рода, берущего начало от древних кельтских богов. Поэтому он должен пойти по стопам своего отца и защищать человечество. Он дал священный обет, который безвозвратно изменил его жизнь. Защищать Бога. Хранить Веру. Охранять Невинных. Борьба, которую он вел, была направлена не против королей и кланов. Это была борьба со злом. Тогда это явилось для него потрясением, но одновременно и облегчением тоже, как если бы он заранее знал, что в один день будет призван. Ибо теперь его жизнь обрела смысл. Его необычайная сила, острый разум, способность к состраданию, стойкость и выносливость неизменно внушали окружающим трепет. Его же не покидало ощущение, что он не похож на других, даже на свой собственный народ. Что с самого своего рождения ему была предначертана иная судьба.

С благословения аббата он тогда прочел ритуальные страницы и обрел дарованную ему силу. Этой силой не обладал ни один смертный. Прочие дары созреют в нем чуть позже. Временные рамки обычной человеческой жизни для него расширятся. И хотя принесенный им обет был прост и понятен, сам Кодекс был длинным и допускал самые разные толкования. Однако самый главный догмат Кодекса недвусмысленно требовал, что ни один Магистр не имеет права использовать дарованную ему силу в своекорыстных целях.

Новая сила включала в себя и повышенную мужскую силу.

Ему хватило одного взгляда на женщину, которую он держал в объятиях, чтобы понять: она не только красива, но и неуловимо отличается от тех, которые до этого бывали в его постели. Ему хотелось взять ее прямо сейчас. Он мог бы без труда это сделать и доставить удовольствие и себе, и ей. Природа щедро наградила его мужскими достоинствами и столь же завидным сексуальным аппетитом. Впрочем, это стало для него едва ли не проклятием. Похоже, все Магистры страдали от избытка мужского начала. Плотские удовольствия не возбранялись, да и никакой Магистр не согласился бы на воздержание. Но существовали и такие виды утех, которые возбранялись, ибо имели темную суть. Малкольм вновь посмотрел на нее – ее рыдания сделались тише и глуше. Женщина подняла на него глаза.

Они были изумительного зеленого оттенка. Он окинул ее пристальным взглядом. Ей сделалось легче, и он не видел особой причины отказать себе в удовольствии. Терпение редко изменяло ему в политике, дипломатии и на полях сражений, но в отношениях с женщинами оно было ему неизвестно. Да и с какой стати? Он представитель рода Маклинов и притом Магистр. Кроме того, он еще не встречал женщин, которые не пожелали бы разделить с ним ложе. Тех, кто пытался оказать ему сопротивление, нетрудно было заворожить.

Он уловил мгновение, когда она подумала про его объятия, про его тело, про то, какие ласки он был способен ей подарить. А когда уловил, ощутил ее возбуждение. Странно, но желание почему-то ее удивило. Cудя по всему, сила страсти была для нее в новинку, и тем не менее она страстно желала его ласк. Малкольм довольно улыбнулся.

Ее глаза удивленно расширились.

Он улыбнулся и нежно погладил ее обнаженную руку, успокаивая и как бы обещая подарить ей неземное наслаждение. Даже не глядя на черное небо Северного нагорья, он знал: они одни и им ничто не угрожает. Близость зла неизменно приносила с собой лютый холод, который не спутать с легкой прохладой летней северной ночи. Опасность была далеко. Пока что далеко.

– Ты молодец, красавица! – Он склонился над ней, чувствуя, как по его телу пробежала дрожь. Предвкушение блаженства было столь велико, что он сам был на грани обморока. – Опасности больше нет. Сейчас здесь никого, кроме нас с тобой.

В ее глазах он прочел неутолимый голод.

Сам он был возбужден, но возбуждение продолжало нарастать с каждой секундой. Никогда еще он не встречал такой высокой женщины с такими длинными – «бесконечными», как он назвал их про себя, – ногами и стройным мускулистым телом. Последнее особенно восхищало его. Ему ужасно хотелось, чтобы она обвила его талию этими восхитительными ногами – прямо сейчас.

– Красавица! – вкрадчиво прошептал Малкольм. Он проник в ее мысли и потому знал: мужчины у нее не было целых три года. Он прекрасно разбирался в женщинах и умел безошибочно распознать их самые заветные желания. Эта женщина отчаянно жаждала секса, и он ее отлично понимал.

Он провел пальцами по ее руке, окинул жадным взглядом ее почти ничем не прикрытый живот и край жалкой юбчонки, что лишь на длину ладони отделяла его от влажного сокровища, в которое он вот-вот проникнет и счастливым обладателем которого станет. Женщина ответила ему пристальным взглядом. Его рука приблизилась к подолу юбки и остановилась. Их взгляды встретились, и он ощутил в сердце неведомый ранее трепет.

– Я рад, – прошептал он, – что ты выжила при прыжке.

Она, все еще дрожа, сделала глубокий вдох. Ее рука легла ему на грудь. На щеке застыла слезинка. Она приглушенно всхлипнула и переступила с ноги на ногу. Он тотчас понял: она готова отдаться ему. И возбудился еще сильнее.

Малкольм намеренно пошевелился. Край рубахи задрался, и его мощное мужское достоинство обрело долгожданную свободу. Рука скользнула сначала вниз по ее бедру, затем вверх, под подол куцей юбчонки. Он прижал женщину к себе, чтобы она почувствовала его напрягшийся член. Женщина ахнула и посмотрела ему в глаза.

– Я хочу доставить тебе, красавица, радость, в которой ты себе давно отказывала. Позволь мне войти в тебя, – произнес он и прильнул поцелуем к ее губам.

Насладившись ее ртом, он нежно пощекотал губами ей ушко.

У нее тотчас перехватило дыхание. Ощутив бедром его мощную эрекцию, женщина негромко простонала, а затем расслабилась и подалась навстречу ему, уступая его желанию. Именно этого отклика он и ждал. Он приподнял ей ноги и положил себе на талию. Чресла невыносимо пылали. Казалось, еще мгновение, и его налитый кровью член взорвется фонтаном семени.

Он лег на нее, приподняв жалкое подобие одежды, не прикрывавшее даже бедер. Она же вцепилась ему в плечи и потянулась губами к его губам. Но поцелуи сделались ему не нужны – ибо тело требовало большего. С едва ли не животным стоном он подался вперед. Ее плоть была влажной, и он мощным движением погрузился в нее на всю глубину. Его тотчас с головой накрыла волна наслаждения. С губ женщины сорвался сладостный крик.

Боже, какое наслаждение! Рассудок отступил, остались лишь потребности тела. Ему не терпелось увидеть, как она кончит. Он медленно еще глубже вошел в нее и на мгновение застыл, словно дразня, и приласкал рукой между ног. С ее губ слетели рыдания. Он победоносно улыбнулся и вновь с силой пронзил ее своим трепещущим копьем.

Она приняла его так, как может принять самца изголодавшаяся самка, и он ощутил, как голод многолетнего воздержания превратил ее в кипящий сгусток энергии и страсти. Впрочем, он с самого начала знал, что все будет именно так. Посмотри на меня, красавица!

Она послушно выполнила его мысленное пожелание. Тело ее содрогнулось в пароксизме страсти. Он сам уже почти достиг пика. Мгновение, и он извергнул в нее струю горячего семени. Из горла его вырвался торжествующий крик, и он понял, что неподвластен самому себе.

Желание сделалось темным. Дьявольским. Это было желание отведать ее всю, а не одно только тело. Ибо наслаждение можно усилить – сделать это легко и просто, нужно лишь отведать ее жизненных сил.

Его разум оцепенел, в то время как тело заходилось страстью.

Ничто не могло сравниться с восторгом такого восхитительного соития.

Он посмотрел на нее, рыдавшую от страсти в его объятиях, и пришел в ужас от собственного желания.

Но это запрещено. Ведь он Магистр, а не демон. Он поклялся защищать Невинных, а не причинять им зло.

И Малкольм отстранился от нее. Шатаясь, он отошел в сторону и прислонился к дереву. От продолжительного оргазма кружилась голова, но что еще страшнее, он испытал соблазн совершить зло.

– Нет! – выкрикнула она и потянулась к нему.

И в следующий миг упала навзничь и закрыла глаза.

Она лежала неподвижно, как мертвая.

Но он не сделал ничего дурного, лишь подарил им обоим наслаждение. Малкольм быстро опустился на колени и заключил женщину в объятия. Его возбуждение еще не улеглось, но это уже не имело значения. Он отказывался поверить в то, что едва не поддался поползновению отведать ее жизнь. Да что там, темное желание по-прежнему владело им.

– Красавица!

Ее ресницы затрепетали. Она лишилась чувств от перевозбуждения, от слишком мощного оргазма. Он нежно прижал ее лицо к своей груди, в которой гулко ухало его испуганное сердце. Нет, с ней все должно быть в порядке. Чего не скажешь о нем самом. Ужас не отпускал его. Желание также отказывалось отступать. Он все еще хотел ее, хотел лечь и снова овладеть ею. Но как, если он не доверяет самому себе?

А затем он ощутил дыхание холода. Тот налетел внезапно, как студеный ветер с вершин северных гор. Приятный летний вечер тотчас обернулся зимней стужей. Инеем покрылась трава и полевые цветы. Малкольм застыл, как каменный, пытаясь не столько увидеть, сколько почувствовать суть перемен.

Над горной долиной опустился ледяной холод. И Малкольм понял: зло вновь ведет на него охоту.


До Клэр постепенно дошло, что она в объятиях мужчины, который куда-то быстро ее отнес и положил на землю. Лежать было жестко и холодно. Она чувствовала себя разбитой и не понимала, где находится. Что случилось? Где она?

– Тсс, ничего не говори и не двигайся! – предупредил ее мужчина. – Оставайся на месте и прислонись спиной к камню. Поняла?

Клэр поняла. Ее спина больно упиралась в твердую поверхность, пальцы впились в холодную влажную землю. Она осмотрелась по сторонам и вместо выложенного плиткой пола кухни увидела траву, сломанные ветки и листья. В ее голове теснились самые разные мысли, ощущения и образы – звезды, боль, какая-то жуткая сила, Малкольм, неведомое ей ранее наслаждение.

А затем Клэр услышала леденящий кровь боевой клич: «A Bhrogain!»

Она невольно вскрикнула, услышав, как звякнули вытаскиваемые из ножен клинки, и с трудом, пошатываясь, поднялась на ноги.

Мгновенно запаниковав, она попыталась нащупать пистолет, и в ее сознании возник образ Малкольма. Вот он стоит посреди ее кухни, отодвигает пистолет в сторону. Кстати, а где кухня, черт побери? Почему сейчас она в каком-то лесу?

Прислонившись к дереву, Клэр сжала в ладони висевший на шее кулон. Сердце бешено стучало в груди – настолько она была напугана. Воздух был ледяным, камень – горячим. В следующее мгновение она увидела Малкольма. Он застыл всего в нескольких шагах спиной к ней, сжимая в руке огромный сук. Поза была одновременно и оборонительной, и наступательной. Взгляд Клэр заскользил немного в сторону, и она с трудом подавила в себе крик.

Перед Малкольмом выстроилась примерно дюжина рыцарей – гиганты в кольчугах, железных перчатках и наколенниках. На голове – шлемы с опущенным забралом, что придавало им зловещий вид. Все как один вооружены копьями, мечами и боевыми топорами. Мощные боевые кони под ними нетерпеливо фыркали и пританцовывали. И Клэр поняла: дело происходит на поляне посреди дремучего леса. Вдали за верхушками деревьев она разглядела очертания гор.

Ночное небо было в ослепительной россыпи звезд. Клэр невольно ахнула.

– Возвращайся к скалам! – бросил ей Малкольм не оборачиваясь.

Клэр не сдвинулась с места. Неужели он считает, что способен выстоять перед дюжиной вооруженных воинов? У него ведь нет даже щита! Не успела она до конца представить возможные последствия такого столкновения, как несколько воинов двинулись вперед. Ночь огласилась жуткими боевыми кличами.

Клэр быстро нагнулась и схватила с земли первый попавшийся камень. Затем подбежала к Малкольму и встала рядом. Тот, не глядя на нее, пробормотал проклятие. И в ту секунду, когда первый всадник, зажав под мышкой копье, бросился галопом прямо на них, Клэр не раздумывая швырнула в него камень. Малкольм тоже пустил в ход свою импровизированную дубину.

Всадник пригнулся, и камень пролетел мимо. Тем не менее Малкольму удалось выбить его из седла. Взмах меча, и голова противника покатилась по земле. Сделано это было с такой легкостью, будто перед ним была тряпичная кукла.

Клэр спряталась за деревом и принялась шарить по карманам в поисках тазера. Между тем Малкольм своим «оружием» вывел из строя еще одного противника, воина в кольчуге, сбив его с лошади. В следующее мгновение резким ударом меча он обезглавил и этого, второго. Клэр в ужасе зажала руками рот. Затем он повернулся к другому противнику и, отбросив дубину в сторону, скрестил с ним меч.

– Красавица!

Но Клэр уже успела заметить третьего воина-рыцаря. Он мчался прямо на нее с явным намерением затоптать конем. На нем был жутковатого вида шлем с опущенным забралом. Чувствуя, что в это мгновение смотрит в лицо собственной смерти, Клэр бросилась вперед и ткнула «тазером» в грудь лошади. Животное от боли встало на дыбы и заржало. Воин занес копье, но Клэр ловко увернулась, чувствуя, как ее охватывает ярость.

Бегство исключалось. Заметив, что лошадь вновь встала на дыбы, Клэр поспешила снова ткнуть ее электрошокером. Животное начало падать, грозя задавить седока собственным весом. Тот изрыгнул проклятие, но было поздно. Лошадь придавила его к земле всей своей массой, после чего вскочила и умчалась прочь. Гигант в кольчуге остался лежать неподвижно, шея его была выгнута под каким-то гротескным углом.

Клэр ощутила, что к ней крадется кто-то еще. Она резко обернулась, угрожающе выставив руку с «тазером», – к ней в спину заходили два конных воина. Они, похоже, засомневались, нападать на нее или нет. За их спинами Клэр увидела Малкольма. Тот свирепо рубил мечом очередных своих врагов. Несмотря на численное превосходство противника, он, похоже, прекрасно владел ситуацией.

– Красавица! – проревел он. – Давай ко мне! Быстро!

Неплохая мысль, подумала Клэр. Правда, не стоило забывать, что между ними по-прежнему находился один из двух всадников. Враг со злобной ухмылкой смотрел на Клэр, предвкушая ее скорую смерть. Отбросив в сторону копье, он снял с пояса железную палку, цепью соединенную с шипастым шаром.

Клэр окаменела от ужаса. Этой штуковиной ему ничего не стоило размозжить ей голову. Да что там голову – от нее останется лишь мокрое место! Нужно в срочном порядке его опередить, или ей крышка.

Она решительно шагнула вперед. Зло отняло жизнь ее кузины и матери. Если теперь оно лишит жизни и ее саму, то прежде, чем это произойдет, она постарается продать свою жизнь как можно дороже. Во всяком случае, попытается вывести из строя лошадь этого громилы. Попытка не пытка. Уж если и погибнуть, то достойно.

– Оставь его, красавица! – крикнул ей Малкольм.

Увы, отступать было слишком поздно, расстояние между ней и врагом сокращалось с каждой секундой. Всадник все так же гнусно улыбался, но подъехать к ней совсем близко не осмелился.

– Трус! – презрительно прошипела Клэр.

Воин с булавой что-то бросил ей по-гэльски, и она поняла, что это насмешка. Его спутник направил своего коня в сторону, рассчитывая понаблюдать за тем, как она расправится с его приятелем, или – вдруг повезет – зайти к ней со спины и отрезать путь к отступлению. Клэр прекрасно понимала: защитить себя от двоих сильных мужчин она не сможет. Позволить противнику зайти сзади – значит подписать себе смертный приговор.

– Чтоб ты сдох! – воскликнула Клэр и, бросившись навстречу воину с булавой, ткнула тазером в морду его лошади.

Животное взвилось от боли и встало на дыбы. Чтобы осадить лошадь, всадник безжалостно всадил ей в бока шпоры. Клэр схватила его за ногу и резко дернула.

Но всадник словно врос в седло. Клэр где-то читала, что седла, которыми пользовались конные рыцари, были сконструированы так, чтобы всадник никогда не выпал. Она выпустила ногу и отскочила. И вовремя. Потому что в следующий миг лошадь опустила передние ноги, а всадник взмахнул булавой. Понимая, что лошадь в любую секунду может растоптать ее, Клэр нырнула животному под брюхо. Стоило ей выскочить с другой стороны, как над головой у нее просвистела булава. Клэр тотчас бросилась на землю. Удар утыканного шипами шара пришелся по заду лошади.

Раненое животное издало душераздирающее ржание и встало на дыбы. В этот момент Клэр успела разглядеть выше поножей голое колено всадника. И не раздумывая ткнула в него тазером.

Клэр не стала терять драгоценные секунды и еще раз ткнула шокером в единственное открытое место на теле врага – колени. Всадник соскользнул с лошади и растянулся на земле возле ее ног. Однако прежде, чем Клэр успела испытать радость от своей маленькой победы, нападавший, который, по идее, должен был лишиться сознания, вскочил на ноги и замахнулся булавой. Не раздумывая долго, она огрела его тазером по голове. Рыцарь мотнул головой, и Клэр успела всадить шокер ему в шею. На этот раз ее противник рухнул на землю.

Она тут же ощутила приближение животного. Клэр резко обернулась: на нее, сверкая белками глаз, несся скакун другого рыцаря. Клэр бросилась на землю и кубарем откатилась в сторону. Конь промчался мимо нее. Малкольм снова что-то ей крикнул.

Когда она вскочила на ноги, Малкольм уже наносил удары ее обидчику. Прямо у нее на глазах он вырвал врагу из сустава руку. От этого зрелища Клэр стало муторно, но в следующее мгновение с плеч воина слетела голова, и к горлу Клэр подступил комок рвоты. Откуда-то издалека донесся цокот лошадиных копыт.

Это новый отряд спешит на подмогу первому, в ужасе подумала Клэр.

– Красавица! – прорычал Малкольм, вскакивая на коня, только что лишившегося своего хозяина.

Он поскакал прямо к ней и вытянул вперед руку. Клэр мгновенно приняла решение. К ним неслись все новые и новые всадники, и у нее не было времени выяснять, друзья это или враги. Она схватила протянутую руку, и Малкольм рывком подсадил ее на лошадь позади себя. Внезапно он осадил своего скакуна. Потрясенная, Клэр увидела, что остатки отряда противника несутся галопом прочь. А с противоположной стороны появилась новая, хотя и небольшая группа всадников и скачет в их сторону. Малкольм вздохнул с видимым облегчением.

Не выпуская из рук тазер, она обхватила его за талию.

– Это друзья? – дрожа, поинтересовалась Клэр, чувствуя, что ее вот-вот вырвет.

– Да, Руари Дубх, мой дядя.

Клэр прильнула к его спине, чувствуя, что не в состоянии унять дрожь. Хуже того, из ее глаз хлынули слезы. События последних минут потрясли ее настолько, что она была даже не в состоянии думать. Боже, но что может быть приятнее, чем прикоснуться щекой к шерстяной ткани его плаща, это способно успокоить ее лучше, чем пряный запах мужского тела!

Малкольм соскользнул с лошади и протянул сильные руки, приглашая Клэр в свои жаркие объятия.

– А ты, я смотрю, храбрая! Но, клянусь богами, если я тебе приказываю, будь добра подчиниться! – произнес он, сверкнув глазами.

Что-то сказать в ответ не было сил. Теперь понятно, подумала Клэр, откуда у него на лице эти шрамы. Она лишь покачала головой и, дрожа как лист на ветру, прижалась лицом к его груди. Его плащ оказался влажным и липким. Она тотчас отстранилась, испугавшись, что он ранен и истекает кровью.

Их взгляды встретились.

– Это не моя кровь, – тихо пояснил он, все так же нежно глядя на нее.

У нее тотчас отлегло от души, зато ноги сделались как ватные. Малкольм обнял ее за плечи, и она прислонилась к нему, как к надежной опоре. И тогда она увидела тела – куски тел, – разбросанные на земле вокруг них. Теперь они предстали перед ней во всей своей жуткой красе. За одно короткое мгновение в ее сознании промелькнули эпизод за эпизодом кровавой битвы. Клэр отпрянула от Малкольма и, отбежав в сторону, упала на землю. Ее тут же вырвало. О господи, что же здесь происходит?

Красавец из Средних веков, воины с мечами и боевыми топорами, ночное небо, какого она не видела еще никогда в жизни. У Клэр перехватило дыхание. Нигде никаких фонарей, никаких телефонных столбов. Не слышно никаких звуков, кроме шума леса, фырканья лошадей и позвякивания удил.

– Все кончилось, красавица, – услышала она его голос, и ей на спину легла его широкая ладонь. – У тебя есть оружие, и ты – я теперь это знаю – умеешь им пользоваться. Руари и его люди надежно защитят нас, пока мы не преодолеем остаток пути.

Клэр закрыла глаза, чувствуя, что ее вот-вот снова вырвет. И это притом, что желудок был уже пуст. Кстати, куда подевался ее магазин? Она помнила, как какая-то исполинская сила швырнула ее сквозь стены и она пролетела мимо звезд. Ощущение было такое, будто ее без парашюта выбросили из самолета и она парит над землей. А еще ей было при этом ужасно больно. Чувствуя, что ей стало трудно дышать, Клэр судорожно принялась хватать ртом воздух.

Но этот красавец явно не наваждение. Доказательством тому дюжина мертвых тел на поляне. О господи! Он обнял ее за плечи:

– Похоже, ты никогда еще не видела настоящую битву. Это пройдет. Нужно лишь дышать поглубже.

Это пройдет.

Он уже говорил ей это. Говорил точно так же, словно пытался успокоить, но так и не смог. В ней почему-то проснулось непреодолимое желание, и не успела она осознать, что делает, как откинулась на спину, и он вошел в нее – вошел сильно и глубоко, и в следующий миг она вознеслась к вершинам блаженства.

Боже, что происходит?

А происходило явно что-то непонятное и жуткое. Теперь он говорил по-французски, вернее, слегка повернув голову, что-то бросил через плечо своему другу. Клэр неплохо говорила по-французски, но не расслышала его слов. У нее не было ни малейшего желания находиться здесь, но еще меньше ей хотелось верить, что она только что была с этим мужчиной. Она повернулась и со всей силы его ударила.

Удар пришелся ему по щеке. Пощечина оказалась звонкой. Он даже не пошевелился. Лишь его глаза удивленно расширились. Клэр тотчас попятилась и наткнулась спиной на огромный валун.

– Не подходи ко мне! – предупредила она. – Я не хочу ничего, слышишь, ничего иметь с тобой общего!

Черт побери, разве она просила его о чем-то!

Лицо его оставалось непроницаемым, лишь грудь вздымалась выше и чаще – явный признак волнения. Пусть, так ему и надо, злорадно подумала она. Она и так достаточно из-за него пострадала!

– Как твое имя, красавица?

– Иди к черту! – огрызнулась Клэр. – Где я?

Он крепко сжал челюсти. Ноздри его трепетали от негодования. Повисла неприятная пауза. Клэр мысленно отругала себя, что зря отправила его ко всем чертям.

– В Альбе. В Шотландии, – произнес он. – В Морверне. – Он попытался улыбнуться, но это ему не удалось. Похоже, он все еще был зол на нее. – Недалеко от моего дома.

Клэр истерично расхохоталась. Боже! В воскресенье она должна была приехать в Данрох, и вот – извольте! – оказалась всего в нескольких милях от этого места.

– Мы отправимся на ночлег в замок Кэррик. Поехали, красавица, я знаю, что ты устала. – Эти слова он произнес уже спокойнее, едва ли не осторожно.

Клэр отрицательно покачала головой. Ее била дрожь, зуб на зуб не попадал, хотя вокруг вновь воцарилась приятная летняя ночь.

– Мы в твоем времени, – еле выговорила она. Если у нее и имелись сомнения, то теперь они окончательно развеялись.

Его лицо оставалось непроницаемым.

– Да.

– И что это за время? – сглотнув, спросила Клэр. Он ответил не сразу.

– Какой сейчас год, черт побери? – раздраженно крикнула она.

– Тысяча четыреста двадцать седьмой.

– Понятно, – кивнула она и, повернувшись к Малкольму спиной, обхватила себя руками. Тело Клэр сотрясала дрожь, и она была бессильна ее унять. Боже, ведь она всегда мечтала совершить путешествие во времени!

Отдельные ученые считали, что это вполне возможно, ссылаясь на теорию квантовой физики, существование черных дыр и прочее. Клэр даже не пыталась понять научную подоплеку таких путешествий – с точными науками у нее всегда были сложные отношения. Однако суть была ей ясна: если путешествовать со скоростью, превосходящей скорость света, то можно попасть в прошлое.

Впрочем, сейчас ей было не до теорий, а истинны они или нет, это вообще не имело значения. Ибо и без них было очевидно: Малкольм – средневековый рыцарь из Данроха. Никакая голливудская съемочная площадка не смогла бы с такой убедительностью воссоздать бой на мечах, которому она только что стала свидетельницей и в котором в какой-то степени даже поучаствовала. Колени Клэр вновь сделались ватными. Она жутко устала, ее мутило, и вообще она находилась на грани обморока. В эти минуты ей хотелось лишь одного: оказаться как можно дальше от Малкольма. А еще ей было просто страшно.

Боже, и как ее только угораздило оказаться в средневековой Шотландии!

Ну почему она сейчас не дома, не в своей уютной и безопасной квартирке, оснащенной надежной защитной сигнализацией! Клэр была готова отдать все на свете, лишь бы вновь оказаться в своей родной кухоньке, с бокалом вина перед экраном телевизора, по которому показывают «Я люблю Люси» или «Шоу семидесятых».

Она медленно повернулась, и их взгляды встретились.

– Нам пора, – ровным тоном произнес Малкольм, правда, без сочувствия во взгляде. – Ночью здесь хозяйничает зло, красавица. Чем скорее мы укроемся за крепкими стенами, тем лучше.

Клэр вздрогнула. Увы, возразить на это было нечем.

Она приказала себе не думать о матери, но разве мыслям прикажешь? С другой стороны, ей не хотелось никуда с ним идти. Ее преследовало лишь одно-единственное желание – поскорее вернуться домой.

– У тебя нет выбора. Ты идешь со мной. – Взгляд Малкольма посуровел.

– Отправь меня домой! – потребовала Клэр.

– Не могу.

Они в упор посмотрели друг на друга.

– Не можешь или не хочешь? – первой не выдержала она.

– Это небезопасно.

Клэр разразилась истерическим хохотом.

– А сражаться с отрядом средневековых рыцарей, вооруженных мечами и боевыми топорами, – безопасно?

Лицо Малкольма исказилось гневом.

– Я пытался узнать тебя, красавица, – буркнул Малкольм. – Терпение мое лопнуло.

Клэр вспомнила его взгляд, то, как он бесцеремонно развел ее ноги. Трах, бум, вжик, ублажил тебя мужик. Не имеет никакого значения, какой сейчас век на дворе, пусть даже XV, ведь она современная женщина, а не какая-то там покорная средневековая телка. Если честно, ее таки подмывало снова послать его ко всем чертям. Правда, ей хватило ума этого не сделать.

К ним приблизился какой-то всадник:

– Может, я чем-то могу вам помочь? Черный Ройс из замка Кэррик. Я к вашим услугам, леди.

Клэр удивленно посмотрела на всадника. «Черный» Ройс на самом деле оказался блондином с грубоватыми, но почти идеальными чертами викинга. На вид ему было лет тридцать с небольшим, ростом примерно с Малкольма. Широкие плечи, огромные мускулистые руки. Одет он был так же, как и напавшие на них рыцари: в кольчугу, доходившую до бедер, наколенники, железные рукавицы, шлем с забралом. Под мышкой копье. Два меча, длинный и короткий. На плечи, поверх кольчуги, наброшен плащ. Интересно, подумала Клэр, у него, как и у Малкольма, под кольчугой и рубахой тоже ничего нет? Разумеется, проверять свою догадку она не рискнула.

Его лицо медленно озарилось улыбкой, как будто он понял, что вызвал у нее смешанные чувства.

– Как ваше имя, миледи? – учтиво осведомился он.

Клэр знала: Малкольм не сводит с нее глаз – и потому повернулась к нему. Тот был вне себя от ярости. Что ж, так ему, заслужил. Правда, не совсем ясно, что тому причиной.

– Клэр. Клэр Кэмден, – ответила она, кое-как заставив себя собраться с мыслями. – Мне нужно вернуться обратно в мое время, – добавила она. – Вы поможете мне?

Белокурый викинг, похоже, не слишком удивился ее просьбе.

– Я бы с радостью выполнил ваше желание. Но это не мой долг.

– Он насильно притащил меня сюда! – воскликнула Клэр и тут же покраснела, вспомнив предшествующие этому факты, в числе которых было и нападение Сибиллы, оглушившей ее, и появление Эйдана.

Малкольм шагнул вперед и встал рядом с ней. Его лицо потемнело от гнева.

– Это не твое дело! – холодно бросил он Ройсу, после чего перешел на французский. Клэр ничуть не удивилась: большинство дворян Англии и Шотландии того времени говорили на языке европейского двора. – Эта женщина – моя Невинная. Она теперь под моей защитой. Так будет до тех пор, пока я не приму другое решение.

Клэр сделала вид, будто не понимает.

– Я понял, – коротко и также по-французски ответил Ройс. – Но она сильно напугана и расстроена. Если ты не против, я провожу ее до Кэррика. К тому времени она придет в себя, – сказал он и сдержанно улыбнулся.

– Я уже взял ее, Ройс, и не намерен ни с кем делиться, – процедил сквозь зубы Малкольм.

Клэр покраснела и поспешила отвернуться, чтобы мужчины, не дай бог, не заметили, что она понимает французский. Ее душила злость. Да как он смеет признаваться другому мужчине в том, что случилось? Но Малкольм отнюдь не бахвалился, как какой-нибудь тщеславный юнец. Неужели они дрались за нее, как два голодных пса за сахарную косточку? Клэр пришла в ужас, но что еще ожидать от парочки типичных мачо, пусть даже и средневековых рыцарей?

– Малкольм желает защищать вас, леди Клэр. Он – сильный и могущественный вождь клана Гиллеан. Вы будете в хороших руках.

Клэр вовремя прикусила язык. Да, она в шоке, она взбешена и испугана, но не настолько уж глупа, чтобы не понимать: в Шотландии XV века без надежного покровителя женщине долго не прожить. Ройс поскакал вперед, и как только они остались одни, она медленно повернулась к Малкольму:

– Когда я смогу вернуться домой?

– Не знаю.

– Замечательно, – ответила она, чувствуя, как ее бьет дрожь.

Малкольм сопроводил свои слова неопределенным жестом, который можно было истолковать как угодно. Клэр решительно зашагала вперед, туда, где один из воинов уже держал под уздцы двух лошадей, принадлежавших убитым рыцарям.

– Умеешь ездить верхом? – поинтересовался Малкольм.

– Я выросла на ферме, – холодно ответила Клэр.

Верхом она каталась много лет назад, да и лошади тогда были другие, не боевые кони, а мирные фермерские лошадки. Но после всего, что произошло, взобраться на огромного норовистого жеребца – пара пустяков.

Господи, как же ее угораздило? И что ей теперь делать? Клэр охватило чувство отчаяния. Что будет, если она не вернется домой, в свое время?

На ее плечо легла сильная мозолистая рука.

Клэр медленно обернулась, в очередной раз ощутив ставшее знакомым возбуждение. Черт, как же он силен и сексуален! Клэр попробовала запретить себе думать о нем как о мужчине. Бесполезно, желание трепетало в ней вопреки ее воле, особенно после того, что между ними уже произошло.

Но как она могла позволить такое?

Малкольм убрал руку. Сняв с себя плащ, он набросил его на плечи Клэр и закрепил заколкой чуть ниже горла. От каждого его прикосновения ей становилось все труднее и труднее дышать. Бешеное биение пульса – а он не мог его не ощутить – наверняка выдало ее с головой. Как можно изображать равнодушие, когда каждая клеточка тела жаждет его прикосновений? Руки Малкольма застыли рядом с выемкой под ее шеей. Их взгляды встретились.

От его взгляда сердце Клэр едва не выскочило из груди. Ей с предельной отчетливостью вспомнилось его частое дыхание, его сила, внушительные размеры его мужского органа. Голова ее тотчас пошла кругом, и она испугалась, что вот-вот лишится сознания.

Глава 4

Удостоверившись, что Клэр в состоянии управлять боевым конем, Малкольм оставил ее на попечении двоих людей Ройса, а сам отъехал в сторону, чтобы побыть одному. Их окружал дремучий лес, но по мере приближения к Лох-Линнхе все явственней ощущался запах моря. Ни один запах на земле, размышлял Малкольм, не сравнится с тем, в котором смешивается запах леса и моря и его родных гор. Ни один – кроме ее запаха.

Но он не мог до нее дотронуться. Он не должен делать этого. Когда она рядом, он не отвечает за себя и за свои поступки.

К нему подъехал Руари Дубх, именовавший себя рыцарем Черным Ройсом.

– Что тревожит тебя, Калум? – негромко спросил по-гэльски старый горец.

Малкольм замялся, боясь выдать себя краской смущения. К счастью, Магистры уважали друг друга и никогда не позволяли себе бестактностей и тем более подлостей.

– Сибилла умеет перемещаться во времени, Руари, – хмуро ответил он на родном языке. – Морэй дал ей эту способность, когда она еще была обычным демоном.

Зрачки Ройса недоверчиво расширились. Как и предполагал Малкольм, тот был поражен услышанной новостью.

Могущественный граф Морэй считался в Альбе властелином зла. Говорили, что давным-давно, в самом начале, Морэй тоже был Магистром, но зло развратило его, похитило у него душу. Эта история, вне всякого сомнения, берет начало в древности, ибо так велика сила Морэя, что еще ни одному Магистру за тысячу лет не удалось его победить. Цель его – власть и подчинение, средства – разрушение, анархия и смерть. Он был носителем громкого титула, властителем обширных земель и повелителем огромных армий демонов и людей, которых он с легкостью толкал в объятия смерти. А еще был он хорош собой, обольстителен и умен, чем снискал расположение особ королевской крови, особенно нынешней королевы Жанны.

Многие из подвластных ему демонов были одержимыми темной силой людьми, как те рыцари, что недавно на них напали, – гиганты среди людей, чья сила преумножалась одержимостью. Сибилла тоже когда-то была обычной женщиной, но Морэй сделал ее своей любовницей, забрал ее душу, отдал ей своих детей. А теперь он одарил ее самым завидным даром из всех – умением путешествовать сквозь века.

Ройс посмотрел на Малкольма:

– Вот уж не думал, что ты будешь убиваться из-за какого-то демона, пусть даже если это Сибилла, чье время уже прошло.

– Да, она должна умереть! Если она теперь способна перемещаться как Магистр, то тому следует положить конец. – Самых сильных демонов надлежало выслеживать и уничтожать. Слишком опасно оставлять их в живых. – Но страница может быть у нее. Я проследил за ней до города под названием Нью-Йорк, – мрачно ответил Малкольм. – Я шел по ее следам до книжной лавки леди Клэр. Она добралась туда раньше меня и все там разгромила. Леди Клэр не может точно сказать, что было украдено, а что нет.

– Если страница из «Кладиха» там, ее надо вернуть Братству, – жестко сказал Ройс. – У Морэя и так достаточно сил, и мы не можем допустить, чтобы он приобрел еще и дар исцелять свое отродье.

Малкольм с трудом представил себе мир, в котором демоны исцеляют друг друга. И без такой способности уничтожить самых первых демонов, совращенных злом и украденных из Братства, было непросто.

– Если Сибилла оставила леди Клэр в живых, то это явно неспроста. Она что-то явно замышляет, – задумчиво добавил Ройс. – Если допустить, что Сибилла не нашла страницу, то, скорее всего, она уверена, что та находится у твоей леди.

В эту минуту Малкольм думал о том же самом. Его сердце сжалось от ужаса. Жена Джона Фрэзера, вероломного и могущественного графа с равнинной части Шотландии, Сибилла была гораздо опаснее своего супруга. Он всего лишь тщеславный аристократ, тогда как она одержима демоном и состоит в союзе с Морэем. В злокозненности и жестокости она не уступала своему господину. О Сибилле ходило много нехороших слухов. Ей нравилось пытать своих жертв – как мужчин, так и женщин. Вид человеческих страданий и смерти доставлял ей физическое наслаждение.

Хотелось бы надеяться, что Сибилла все-таки нашла страницу. В противном случае она могла подумать, что Клэр известно, где та находится, и устроить на Клэр настоящую охоту. При мысли о том, что Сибилла способна сотворить с несчастной девушкой, если доберется до нее, Малкольму стало не по себе.

– Тебе бы лучше убедиться, что Сибилла знает о неведении леди Клэр относительно наших дел.

Да, она точно в неведении, но кое-что ей уже известно, подумал Малкольм. Он перенес Клэр сюда, чтобы защищать ее от Сибиллы и Эйдана. Впрочем, в ее ли интересах он это сделал?

– Отпустить ее обратно одну будет небезопасно, – внезапно произнес Ройс. – Пока небезопасно.

– Ты прочитал мои мысли? – Малкольм пристально посмотрел на старого горца.

– Мне нет надобности копаться в твоей голове, чтобы понять, как ты за нее беспокоишься.

Малкольм задумался о том, о чем умолчал Ройс. Оставалось лишь надеяться, что мучившее его желание не слишком бросалось в глаза.

Эйдан тоже побывал там. При этой мысли кровь закипала в его жилах.

Ройс удивленно выгнул брови.

– Так, значит, он тоже охотится за страницей!

– Он охотится за всем, чего возжелает! – в негодовании воскликнул Малкольм. – Он никому не подчиняется. Этот ублюдок побывал в ее постели. Я почувствовал его запах.

– Эйдан проходимец, – спокойно ответил Ройс, – но он не злодей. Скорее всего, Братство отправило его в будущее точно так же, как и тебя. А леди Клэр хороша собой. Ты можешь ненавидеть его, если он взял ее первым, но прошлое изменить тебе не под силу. Да и просто нельзя этого делать.

Кодекс был не так уж прост. Он состоял из множества правил, подчас довольно неоднозначных и противоречивых. Но самым главным был запрет на прыжки сквозь века с целью изменить прошлое. Никому из Магистров не разрешалось менять историю. Малкольма терзало желание вернуться назад во времени и, если этот мерзавец Эйдан хотя бы пальцем к ней прикоснулся, пойти против правил.

– Он не спал с ней. Я бы почувствовал его следы в ней. Но если он хотя бы до нее дотронулся – пусть даже всего раз, – клянусь, я убью этого ублюдка!

Ройс усмехнулся:

– Да ты, как я посмотрю, большой ревнивец. Малкольм устремил взор вдаль:

– Ничего подобного.

– Ты ведь даже не знаешь ее.

– Да, не знаю. Как только я удостоверюсь, что Сибилла не охотится за ней, то смогу со спокойной душой отправить ее обратно.

«Тогда она будет в безопасности и вне его досягаемости», – подумалось ему. Он попытался представить Клэр в Данрохе, но не в его постели. Увы, это ему не удалось.

Можно было бы послать ее в Кэррик вместе с дядей, но Малкольм отмел эту мысль почти сразу же. Ройс был далек от романтики, но, как и все Магистры, мог легко подчинить женщину своей воле, в постели этого старого греховодника всегда бывали красивые дамы. Малкольм заметил, как тот смотрел на Клэр, как из кожи вон лез, чтобы ей понравиться.

Теперь ревность сжигала его изнутри – еще бы! Ведь Клэр в ответ окинула Руари оценивающим взглядом. Нет, пусть лучше она отправится в Данрох, и, когда придет время, он решит, как ему поступить, и да поможет ему железная воля.

Эйдану тоже неплохо бы держаться подальше. Воин-одиночка, не имеющий над собой господина, делал все, что ему заблагорассудится и когда заблагорассудится. Все знали, что этот наглец привык брать от жизни самое лучшее. Через него прошли целые легионы любовниц. Женская красота была его слабостью. Разожгла ли она похоть и в нем? Малкольм ему не доверял. Собирался ли он доставить ей наслаждение, забрав при этом ее жизнь? Эйдан наверняка совершал преступления плоти, ведь у него была только одна половина души, и это была темная половина.

– Эйдан как-то раз приглашал тебя в Оу, – подумав, сказал Ройс, как будто прочел его мысли.

Малкольма передернуло.

– Было дело. Три года назад.

Вскоре после принятия Малкольма в ряды Братства Эйдан прислал с гонцом приглашение. Сводный брат разорвал послание в клочья.

– Тебе стоит поехать в Оу и поговорить с ним. Заключите мир, Калум, – настаивал Ройс.

Но Малкольм был непримирим:

– Если я и поеду в Оу, то только ради одной-единственной цели. Убить этого ублюдка.

Ройс нахмурился:

– Прекрати эти разговоры! Магистры не имеют права убивать друг друга, и ты это знаешь.

Малкольм улыбнулся змеиной улыбкой:

– Да ладно? Это единственное правило, на которое мне плевать.

– Прежде чем я умру, я хотел бы увидеть, как вы с Эйданом заключите мир, – сурово произнес Ройс.

Малкольм напрягся.

– О чем ты говоришь?! – Сказать по правде, он толком не знал, сколько лет его дяде.

– Мы не бессмертны, – напомнил Ройс с неожиданно усталой улыбкой. – Я сотни лет сражался со злом, Калум. Мое время придет.

Его слова ошеломили Малкольма.

– У тебя есть предсмертное желание? Ты великий Магистр. Братство нуждается в тебе, Руари. Ты нужен Невинным. Ты нужен мне, – добавил он негромко, чтобы дядя это знал. Броган погиб, когда Малкольму было всего девять лет, и с тех пор Ройс заменил ему отца, не говоря уже о том, что он всегда был ему верным другом.

– Ты еще молод, Малкольм, – улыбнулся Ройс. – Я порой завидую твоей непосредственности. Пусть надежда никогда не покидает тебя.

Этот разговор встревожил Малкольма.

– Ты никогда не разговаривал со мной в таком духе. Мне кажется, или ты действительно чего-то не договариваешь? Я что-то упустил?

– Прошло две сотни лет, и тут мы узнаем, что страница из «Кладиха» нашлась и хранится где-то неподалеку. Демоны охотятся за ней, мы должны снова выступить против зла и сохранить эту силу для себя и для родной Альбы. Я помню, как «Кладих» украли первый раз, помню, как его искали и везли обратно в храм. Но потом книгу похитили снова, и с тех пор мы ее не видели. Однажды Морэй украл «Дуайшен». Круговорот жизни никогда не меняется, точно так же, как солнце встает и садится день за днем и год за годом. Это круговорот добра и зла, и он тоже никогда не закончится. Ничего не меняется – все одно и то же. Если какой-нибудь Магистр убьет Морэя, новый демон, еще более могущественный, займет его место.

– Когда-нибудь Морэй будет уничтожен, но вместо него никто не придет! – пылко возразил Малкольм.

– Держись подальше от Морэя. Я сотню раз пробовал убить его, однажды и ты попытался. Сам знаешь, чем это для тебя кончилось. И к чему привело.

Малкольм напрягся. Это привело его в Уркухарт, где он оказался на волосок от самого страшного – едва не потерял душу.

Неожиданно Ройс улыбнулся, и на его щеках проступили ямочки. Эта была та самая знаменитая улыбка, ради которой женщины, словно кошки, были готовы выцарапать друг дружке глаза.

– Не обращай внимания на причитания старого Магистра вроде меня. Береги эту женщину. Она теперь твоя Невинная. Сегодня можешь спокойно переночевать в Кэррике. Завтра я займусь людьми Морэя, если они попробуют напасть на нас, пока ты будешь в Данрохе. МакНейл потребует отчет, – добавил он.

– И он его получит, – ответил Малкольм, с облегчением отметив, что черный юмор покинул Ройса. – Я немедленно отправлюсь на Айону.

Ройс помрачнел:

– Калум, помни, что Сибилла подчиняется Морэю. Если она оставила леди Клэр в живых, этому наверняка имеется какая-то причина.

Малкольм задумался.

– Быть может, леди Клэр нужна темному лэрду живой? – задумчиво произнес он и поерзал в седле.

– Не думаю, что Морэю известно о ее существовании. Хотя кто знает.

– Если страница у Сибиллы, зачем ей в таком случае оставлять леди Клэр в живых?


Даже под охраной кавалькады вооруженных всадников Клэр терзали подспудные страхи. Ей не нравился темный, дремучий лес, через который они ехали. Не надо было обладать богатым воображением, чтобы догадаться, какую опасность могли таить в себе его непроходимые чащи. При этом она думала вовсе не о волках и медведях. А вдруг где-то впереди их ждет засада? Что, если те, кому удалось сбежать, вернулись, чтобы их всех прикончить? Они ведь явно пытались убить Малкольма, а заодно и ее тоже. Подумать только, она когда-то боялась городских преступников!

И все же в случившееся верилось с трудом. Начать с того, что она перенеслась в прошлое, что уже само по себе было невероятно, и оказалась в самой гуще кровавой битвы. Смотреть, как люди убивают друг друга, а уж тем более участвовать в кровопролитии – нет, избавьте от такого удовольствия. Хотя, если ей придется задержаться в XV веке надолго, кто поручится, что она вновь не окажется в ситуации, полной приключений и опасностей. Клэр хотя и была специалистом по средневековой Европе, однако историю горных районов Шотландии знала плохо. И вот теперь она, можно сказать, по уши вляпалась в эту самую историю. А история эта была полна интриг, заговоров, войн и убийств. Одно дело – читать об этом, сидя в учебной аудитории, и совсем другое – оказаться втянутой в самую гущу событий.

И Клэр велела себе забыть о страхе. Лучше попытаться рассуждать спокойно и взвешенно. Увы, ее самообладание в данный момент было ни к черту. Двое крепких молчаливых шотландцев, назначенных ей в сопровождающие, ехали по обе стороны от нее. Клэр сосредоточилась, пытаясь восстановить ровное дыхание и думать о хорошем. Она вспомнила День благодарения на ферме, но на этом сдалась. Перед глазами вновь возникали то картины кровавой битвы, то искаженное похотью лицо Малкольма. Тут не до спокойствия! Да и сможет ли она его обрести?

Клэр вспомнила свое безрассудство во время сражения, когда вместо того, чтобы спрятаться, как велел ей Малкольм, она пыталась ответить ударом на удар. Боже, что двигало ею в те минуты? Клэр Кэмден никогда не могла похвастаться храбростью; она в ужасе шарахалась от собственной тени. Поэтому и превратила свой магазин в маленькую крепость. Вот только в тот вечер крепость была удачно атакована и взята. Сама она отнюдь не воинственно размахивающий тазером Шварценеггер в юбке, хотя со стороны вид у нее наверняка был грозный. И уж меньше всего ей хотелось быть Малкольмом в женском обличье!

А вдруг она никогда не сможет вернуться обратно?

При этой мысли Клэр стало не по себе, и она вновь оказалась лицом к лицу с самыми худшими из своих опасений. Прекрати, поспешила она одернуть себя. Если продолжать и дальше думать о том, что ей суждено навсегда остаться в прошлом, так недолго потерять способность к трезвым рассуждениям, а ведь в данной ситуации разум и логика ее единственное оружие. Даже в этом жестоком мире, где правит грубая сила, мудрость остается главной силой, пусть даже она исходит от женщины.

Постепенно глаза привыкли к темноте. На темном небосводе высыпали мириады звезд и повис яркий полумесяц, поэтому различать очертания предметов было несложно. На какой-то миг, оглядывая окрестности, Клэр отвлеклась от тревожных мыслей и залюбовалась красотой ночного неба. Только в XV веке оно могло быть столь прекрасно, подумалось ей.

Несколько всадников освещали путь факелами, отодвигая границы темноты. Сначала Клэр рассматривала двух воинов, ехавших в авангарде, затем ее взгляд остановился на Малкольме. Сейчас они с Черным Ройсом ехали молча, но до этого некоторое время о чем-то оживленно беседовали – судя по всему, разговор носил не слишком веселый характер. Клэр была готова поспорить, что речь шла и о ней тоже.

Она со спины любовалась Малкольмом. Чудо, а не воин! Казалось, он обладал некоей сверхчеловеческой силой. Рядом с таким, как он, ей ничего не грозит, тем более что он считал своим долгом беречь и охранять ее. Правда, в Кэррике, за крепкими каменными стенами, ей будет гораздо спокойнее.

Хорошо. Скоро они доберутся до Кэррика. И что дальше?

У нее было сто вопросов, а ей требовался сто один ответ. Больше всего ей хотелось быть уверенной в том, что она вернется обратно, и узнать, когда она сможет это сделать. Кстати, а почему на них напали? Что это? Обычное столкновение двух враждующих кланов? Почему-то в это верилось с трудом. Ее также насторожили слова Малкольма о борьбе со злом.

Те воины были какими-то странными, не похожими на других. Клэр передернуло. Она устала теряться в догадках, но не могла не думать об этом.

Случалось, что, гуляя по улицам города, чаще в поздний час, нежели днем, она испытывала безотчетную тревогу, когда мимо нее проходил какой-нибудь незнакомец. В первый раз, ощутив эту тревогу, она растерялась от неожиданности и в удивлении обернулась на прохожего. Заглянула она в пустые, стеклянные глаза.

Тот случай оставил жутковатое ощущение. В то время ей было пятнадцать лет, тетя Бет еще не открыла ей ужасную правду о смерти матери. С тех пор она старалась не смотреть на запоздалых прохожих, предпочитая опустить голову, лишь бы не поймать на себе страшный взгляд стеклянных глаз, и просто шагала дальше.

Она пыталась внушить себе, что все дело в Нью-Йорке. Все знают, что его обитатели – странные и холодные существа, которые никогда никому не смотрят в глаза. Ибо так проще жить в большом городе – одному среди миллионов себе подобных.

В ту ночь, когда была убита ее мать, в доме было очень холодно, хотя была лишь середина сентября. Клэр помнила это очень хорошо, едва ли не кожей ощущая эти воспоминания.

Она заерзала в седле, и ее лошадь пошла неровным шагом. Один из горцев, заметив это, тут же взял ее под уздцы; ехавший впереди Малкольм обернулся посмотреть, в чем дело. Клэр тотчас отогнала мысли о матери: не хотелось думать о прошлом – хватало забот в настоящем.

Лошадь успокоилась и выровняла шаг. Черт возьми! Жутковатый холодок пронесся над поляной за мгновение до того, как на них напали те воины, такой же, как и тот, что царил в их доме в ту роковую ночь.

Всю жизнь Клэр старалась гнать подальше мысли о темной стороне жизни большого города. Ей стоило немалых усилий возвести вокруг своего мирка надежные стены. Стоило случиться несчастью с кем-то из друзей, соседей или коллег, как она тотчас начинала ругать политиков: мол, преступность вышла из-под контроля, общество деградировало и так далее. Сама же уходила с головой в работу, которая стала для нее своего рода убежищем. Вот и в данный момент она предпочла бы быть на работе.

И вот теперь тот мир полностью исчез, растворился в тумане. Но – черт побери! – жизнь в средневековой Шотландии была не менее опасной, темной и хаотичной. Клэр не знала, что и думать по этому поводу. Что делать, она тоже не знала.

Теперь ты будешь моей Невинной.

Она задрожала. Что он хотел этим сказать?

Собственнические нотки звучали в голосе Малкольма еще в ее квартире, когда он первый раз сделал это заявление. Не исчезли они, когда он говорил Ройсу, что не намерен делиться. Клэр почувствовала, как запылали ее щеки. Малкольм определенным образом дал Ройсу знать, что «взял» ее. В этом и было дело. Он взял ее, попользовался ее телом, в тот момент, когда она отходила от состояния шока, после прыжка во времени. Не было ни ласковых слов, ни обещаний, ни объяснений в любви. Любовь тут была вообще ни при чем. Это был обычный, животный секс в чистом виде.

Клэр не могла поверить, что с такой радостью приняла его. Просто невероятно, что она так безотчетно жаждала близости. Должно быть, путешествие во времени каким-то образом изменило ее ощущения, или чувства, или и то и другое. Возможно, оно как-то повлияло на нее физически. Ее всегда было сложно удовлетворить, но Малкольм это сделал с удивительной легкостью.

Клэр была консервативна и гордилась этим. Она была готова признать его привлекательным, и что с того? Она встречала множество привлекательных мужчин и в Нью-Йорке, и хотя им было далеко до Малкольма, среди них попадались настоящие мачо. Сила в мужчинах всегда привлекала ее больше, чем просто смазливые лица. При этом, однако, она с легкостью отказывала мужчинам, пытавшимся эту силу ей навязать. В большинстве своем все мужчины, которых она когда-либо встречала, были совершенно бесполезны. Клэр вот уже три года обходилась без секса, а все потому, что не допускала физической близости без взаимной симпатии, если даже не любви. Как правило, мачо не стремятся к взаимности и любви, им нужны только победы.

Что показалось Клэр чудовищно знакомым.

Она не хотела вспоминать этот непродолжительный, полный огня акт совокупления. При мысли об их близости у нее пересохло во рту, сердце бешено заколотилось в груди. Но не думать о ней она не могла, ей надо было морально подготовиться, чтобы дать должный отпор новым домогательствам, которые с большой долей вероятности ей грозят. Малкольм все еще хотел ее, это было очевидно. Желание чувствовалось в каждом его взгляде – оно в буквальном смысле исходило от него жаркими волнами. И он вел себя как собственник – например, дал понять Ройсу, что не потерпит никаких посягательств с его стороны. Со своей стороны, Клэр не собиралась поступаться своей моралью и своими принципами – и даже мечтами – лишь потому, что застряла в Средневековье рядом с этим накачанным красавчиком. Прежде у нее ни разу не случалось спонтанного, ни к чему не обязывающего секса. Никогда. Дважды у нее были серьезные отношения. Она влюбилась, когда училась на втором курсе в Барнарде, но следующий ее роман был менее пылким. Ей так хотелось, чтобы это была любовь, но притворяться было все сложнее, и в конце концов она сдалась.

Возможно, это была только часть проблемы. Малкольм с первого взгляда определил: в том, что касалось секса, она давно сидит на голодной диете. И со свойственной ему прямотой тотчас отметил это вслух. Что он там сказал? Он назвал ее «голодной». Уж тут он точно попал в точку!

В процессе последовавшей беседы ей пришлось устанавливать рамки и навязывать правила. Она была одна, а это был его мир. Если он предводитель своего клана, то неудивительно, что привык делать все, что хочет и когда хочет. Клэр была достаточно знакома с культурой и структурой кланов горной части Шотландии. И ей не надо было объяснять: глава клана был богом и королем, судьей и законом, хранителем порядка и воином. Его слово было законом, и законом беспрекословным.

От волнения ее сердце забилось еще быстрее. Ей не пришлось долго копаться в памяти, чтобы вспомнить, как она ругала и колотила его. И пусть она утратила всякое понимание происходящего, но в одном была уверена: даже если он и заслужил подобное отношение, это еще не довод. Ведь он для нее чужой человек, пусть даже и пытается ее защитить. Здесь он господин, наделенный неограниченной властью, и самое благоразумное с ее стороны – это по мере возможности подчиняться ему. В противном случае – хотя, может, даже и не в противном – ее ждут одни неприятности.

Внезапно рядом с ней вырос Малкольм, прервав ее размышления. Клэр была настолько погружена в свои мысли, что его появление явилось для нее такой же неожиданностью, как если бы перед ней предстало привидение. Клэр дернулась, и ее лошадь вновь сбилась с шага. Малкольм улыбнулся и взял ее поводья:

– У меня и в мыслях не было пугать тебя. Как ты?

Клэр сделала вид, что не замечает его присутствие, его подчеркнутую мужественность и то, что может произойти, если она не найдет способ поставить его на место.

– Нам надо поговорить, – произнесла она, а про себя подумала, что это еще мягко сказано.

– Смотри! – Малкольм указал вперед. – Кэррик.

Клэр проследила за его взглядом и негромко ахнула. Венчая собой белые каменные утесы, над ними возвышался замок из светлого камня. Сердце тотчас ушло в пятки, но не от страха.

Во время своей второй поездки в Шотландию Клэр едва не свернула на развилке к замку Кэррик. В путеводителе было сказано, что от красоты местных пейзажей просто дух захватывает и экскурсию по замку и его окрестностям ни в коем случае нельзя пропустить. Но в тот раз она все-таки проехала мимо, потому что к вечеру хотела успеть на Айону.

Быть может, в конечном итоге оказаться в прошлом не так уж и плохо, подумала Клэр, в изумлении разглядывая мощные каменные стены, башни и донжон. Если Малкольм будет держаться от нее подальше, она сама больше не ввяжется ни в какое сражение, будет держаться гордо и независимо, из этого прыжка в Средневековье можно будет извлечь бесценный опыт. Возможно, она даже напишет об этом книгу. Она вот-вот въедет в крепость XV века и увидит то, что не снилось ни одному историку. Желание попасть в замок оказалось даже сильнее страха.

Если ей суждено вернуться домой в целости и сохранности, у нее будет время поразмыслить о том, какой подарок преподнесла ей судьба. Она вопросительно посмотрела на Малкольма:

– Сколько нам до него осталось?

– Меньше часа, – ответил он. – Мы обсудим твой вопрос, как только доберемся туда.


Вверх по крутому подъему они ехали по двое, но через узкий вход в барбакан им пришлось въезжать по одному. Кэррик располагался на вершине холма и со всех сторон был окружен скалами. Выбор на это место пал не случайно, ибо холм отделяла от дороги глубокая пропасть. Без подъемного моста, лестниц или абордажного снаряжения нельзя было ни войти в замок, ни выйти из него.

Въезжая в замок по мосту рука об руку с Малкольмом, Клэр ощутила, как ее бьет дрожь. Минута-другая, и внешний двор с небольшими строениями и домашней скотиной остался позади. Клэр бросила взгляд вниз, на дно ущелья. На глубине сотни футов оно было усеяно неровными острыми камнями. Осаждавшие замок, будучи сброшенными с моста или стен, разбивались об эти камни насмерть.

– Кэррик никогда не взять осадой, – как будто прочитав ее мысли, заметил Малкольм.

Клэр ответила ему вымученной улыбкой. Замок, построенный исключительно из соображений обороны и неприступности, произвел на нее такое же впечатление, как и схватка, в которой они только что побывали. Над башнями и стенами вставало солнце, и бледно-серое небо постепенно прочерчивали розовые и оранжевые полосы. Как и было обещано в путеводителе, зрелище действительно захватывало дух – если, конечно, не думать о том, что каждый острый камень на дне оврага был брошен туда человеческой рукой, чтобы приносить страдания и смерть.

Теперь они ехали по одному через темный вход в башне. Клэр взглянула на потолок. На нем четко просматривались отверстия, через которые осажденные лили горячее масло, смолу или пускали стрелы в осаждавших, если тем все-таки удавалось проникнуть за мощные стены. Она перевела взгляд вниз. Копыта лошади застучали по деревянному настилу посередине каменного пола. Клэр не надо было объяснять, что так маскировали ловушки.

Клэр мрачно посмотрела на Малкольма.

– Что под нами? – спросила она. Что бы там ни было, она знала: бедняга, которому не посчастливится ехать или идти по этому настилу, когда тот откроется, обречен на верную гибель.

– Не знаю, – ответил Малкольм. – Может, заточенные камни или копья. – Он с интересом взглянул на нее. – Да тебе известен уклад нашей жизни, как я посмотрю.

У Клэр пересохло во рту.

– Ну да, я изучала его немного.

Они миновали тяжелые ворота и въехали во внутренний двор.

Несмотря на ранний час, люди уже вовсю хлопотали по хозяйству. Из труб двух зданий у северной стены поднимался дымок. До Клэр донесся запах свежеиспеченного хлеба. Женщины суетливо бегали туда-сюда с какими-то корзинками. Вероятно, там располагались кухонные помещения.

Рядом высилась четырехэтажная громада замка. Там Черный Ройс спешился. Как по мановению руки рядом вырос маленький сорванец и взял поводья его лошади. Ройс погладил мальчонку по голове и, зашагав вверх по лестнице, вскоре исчез за тяжелой деревянной дверью.

Клэр изумленно вертела головой, чтобы рассмотреть все вокруг. Возле похожего на часовню двухэтажного здания у восточной стены стоял мужчина, облаченный в наряд клирика. Остальные люди Черного Ройса спешились возле здания рядом с конюшней, бывшего, вероятно, их жилищем. Навстречу им выбежали женщины и дети. Женщины были одеты в длинные рубахи, дети довольствовались одеянием покороче. Некоторые жены воинов носили плащи. Смех и разговоры не прекращались, как и объятия и поцелуи.

Клэр, затаив дыхание, впитывала в себя картины и звуки происходящего, глядя на суматоху, суету и эмоции людей XV века. Пока что все было именно так, как она и представляла себе раньше, с той разницей, что сейчас ей не было нужды включать воображение. Она была в замке Кэррик, на дворе стоял 1427 год. От этой мысли ее прошиб холодный пот. Какая замечательная возможность, шанс, который выпадает один раз в жизни! В какой-то момент она опомнилась. Малкольм вопросительно посмотрел на нее. Клэр инстинктивно ему улыбнулась. Он помедлил мгновение и улыбнулся в ответ:

– Смотрю, тебе здесь нравится.

Она же была настолько потрясена, что едва не забывала дышать.

– Боже, я в крепости XV века! История – моя слабость. – Объяснять ему, что у нее есть научная степень, она не собиралась. – Я много читала о том, как люди жили в это время, и вот теперь вижу все это собственными глазами.

Малкольм лишь махнул рукой:

– Да нет тут ничего особенного. – Он слез с лошади, передал поводья конюху и протянул ей руку.

Клэр опомнилась. Пусть она старалась извлечь максимум приятного из скверной ситуации, но принять его услугу, опереться на его руку – это уже слишком. И она сделала вид, что ничего не заметила, и спешилась сама.

Малкольм поблагодарил конюха, а сам слегка подтолкнул ее в спину, указывая путь вверх по лестнице. Клэр слегка растерялась. Она пребывала в уверенности, что, несмотря на рыцарские принципы и культ прекрасной дамы, в эти времена мужчины не позволяли женщинам идти впереди.

Он нетерпеливо кивнул в сторону лестницы. Клэр пожала плечами и побежала вверх по ступенькам. Войдя через высокую деревянную дверь в огромный зал, она растерянно заморгала.

Клэр ожидала увидеть простую и скудную мебель, но ошиблась. Пол и стены были конечно же каменными; потолок подпирали деревянные балки. Но пол был устлан коврами, привезенными, очевидно, из Франции, Италии или Фландрии, а не каким-то убогим тростником, как она могла предположить. Кроме грубо сколоченного длинного обеденного стола и скамеек возле огромного камина, в котором потрескивал огонь, здесь было еще несколько мягких кресел, украшенных замысловатой резьбой, вышедшей из-под рук лучших ремесленников Средневековья. На стене над камином нашла пристанище замечательная коллекция оружия. Несколько резных сундуков помимо основной своей функции хранилищ всяческой утвари выступали также в роли столов. На двух стенах висели картины – претенциозно стилизованные, как было принято в то время, портреты. Редкой красоты гобелен закрывал третью стену.

Воистину Клэр не ожидала такого комфорта и роскоши! Ей виделся холодный замок с собаками, мышами, клопами и тростниковыми циновками на полу. Для горной части Шотландии XV века дом Черного Ройса оказался очень хорошо обустроен – был ничуть не менее комфортным, нежели какое-нибудь современное поместье. Но чего-то все равно не хватало – какой-то упорядочивающей индивидуальности. Клэр была готова поспорить, что этот красавец был холост.

Выбравшись с посторонней помощью из доспехов, Ройс сидел теперь в самом большом кресле, обитом бордовым бархатом. Молодая женщина поднесла ему кружку с каким-то напитком, скорее всего элем. Другая прислужница забрала у него плащ и сумку и унесла их. Обеим девушкам на вид было не больше двадцати, а то и меньше. Они были светловолосые и миловидные. Когда Клэр поняла, что она не единственная красавица в здешних местах, в комнату вошла третья женщина. Улыбаясь и краснея, она поднесла Малкольму кружку с питьем.

– Tapadh leat, – поблагодарил он ее, улыбаясь в ответ.

Эта третья была очень красива, со светлыми волосами, ростом намного ниже Клэр, на вид явно младше двадцати. Клэр всегда нравилось быть высокой, но сейчас она внезапно почувствовала себя какой-то неуклюжей, скорее великаном, чем женщиной.

– De tha sibh ag larraidh? – поинтересовалась блондинка.

Сердце Клэр сжалось от страха. Неужели это его возлюбленная? Впрочем, ей какое до этого дело? Малкольм покачал головой и тихо проговорил что-то в ответ, одарив девушку обольстительной улыбкой. Щеки красотки залил румянец. Она бросила взгляд на Клэр и поспешно вышла.

Клэр насупилась и крепко обхватила плечи руками. Даже если он падок на сопливых девчонок, это не ее дело. А он точно падок. Вон какой сильный и сексуально озабоченный. К тому же он средневековый лэрд и считает это своим правом, а тупая блондинка наверняка сочла для себя огромной честью запрыгнуть к нему в постель.

Боже, она ведь его ревнует! Этого еще ей не хватало! Малкольм взял ее под руку и обратился к Ройсу:

– Я покажу леди Клэр ее комнату.

Ройс вытянул длинные, обутые в сапоги ноги и всем своим видом демонстрировал безразличие. Он одарил их обоих ленивой, понимающей улыбкой.

Клэр вспыхнула. Если он думает, что она любовница Малкольма, то сильно ошибается. Она аккуратно высвободилась из железной хватки своего спутника. Следом за ним она поднялась по узкой лестнице, стараясь держать дистанцию и одновременно не пялиться на его обнаженные икры.

Малкольм толкнул деревянную дверь и отступил в сторону:

– Можешь переночевать здесь. Завтра мы отправимся в Данрох.

А он тем временем развлечется с той блондинкой где-нибудь на сеновале, мрачно подумала Клэр и с гордым видом прошествовала мимо него в комнату.

Это было небольшое помещение с внушительных размеров камином в полстены. Накрытая меховым покрывалом кровать была с балдахином, который поддерживали четыре резных столба. Окно было всего одно – узкая бойница без стекол и с открытыми ставнями. Поскольку камин не был зажжен, в комнате царил холод.

Клэр была уверена, что ей ни за что не заснуть, мысли будут мельтешить в голове, отгоняя сон.

Вошла давешняя блондинка и, прежде чем заняться растопкой камина, улыбнулась Малкольму. Внутри у Клэр все закипело от злости.

– Ступай прочь! – сказала она с милой улыбкой, но ледяным тоном.

Малкольм усмехнулся:

– Ревнуешь к этой девушке?

Клэр остолбенела? Откуда ему знать?

– С чего бы? Да, кстати, спасибо за плащ. – Ей пришлось повозиться с пряжкой, чтобы его снять. Теперь он был ей не нужен. Она напоследок втянула носом воздух – плащ был пропитан запахом его тела.

Малкольм накрыл ее руку своей.

Клэр напряглась: сейчас он точно будет к ней приставать. Она еще больше укрепилась в этом мнении, когда блондинка, окинув их взглядом, встала и, выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь.

Клэр собиралась сделать шаг назад, чтобы от него отодвинуться, но его тепло и сексуальность были столь притягательны, что она, наоборот, шагнула вперед.

– Здесь холодно, а у тебя нет нормальной одежды. – Малкольм отпустил ее руку и подошел к столу, на котором стоял кувшин с водой, бутылка и две кружки. Обстановку дополнял грубо сколоченный стул. Клэр почувствовала запах красного вина и отвлеклась от мрачных мыслей. Внезапно ею овладела жажда.

– Это хороший кларет, из Франции, – мягко сказал Малкольм.

Клэр заметила блеск в его глазах, и ее пульс участился. Уж не хочет ли он ее напоить, подумала она вдруг, но сделала сначала один глоток, потом второй.

– Верно, очень вкусный, спасибо.

Он улыбнулся, явно не собираясь уходить.

– Почему тебе не все равно, сплю я с ней или нет?

Говорил он спокойным, почти равнодушным тоном, но Клэр почувствовала себя неуютно.

– Мне все равно!

– Она мне не нужна, Клэр, – заявил он.

Его намерения были яснее ясного. Он обладал способностью говорить с ней так, что она не могла думать ни о чем, кроме секса. Ей надо срочно что-то предпринять, пока он не начал распускать руки.

Внезапно Малкольм отвернулся, чем несказанно ее удивил. Ловким движением он наполнил вторую кружку и вновь повернулся к ней, опираясь о стол бедром.

– Есть вещи, которые нам надо обсудить, – сказал он напрямик, не обращая внимания на ее замешательство.

Клэр с облегчением вздохнула. Это была куда более безопасная тема. Но прежде чем она успела задать хоть один вопрос, его лицо сделалось серьезным.

– Уж не знаю, как там в твоем мире, Клэр, но здесь никто – ни мужчина, ни женщина, ни ребенок, ни дикий зверь, ни цепной пес – никто не имеет права мне перечить и ослушаться меня.

Она напряглась.

– Я сожалею.

– Ни о чем ты не сожалеешь! Ты преследуешь свои цели! – в негодовании воскликнул он.

Она поняла, что попалась.

– Иногда мне кажется, что ты просто читаешь мои мысли! – гневно бросила она ему.

– Я чувствую самые сильные твои мысли, как если бы ты произносила их вслух, – признался Малкольм. Он с такой силой опустил кружку, что стол чуть не опрокинулся. – Я могу защитить тебя в бою. Но если я говорю беги, ты должна бежать, если я говорю прячься, ты прячешься. Даже не раздумывая. – Его глаза, казалось, метали молнии.

Клэр понимала: с ним лучше не спорить. Но темперамент брал верх.

– Мой господин, – начала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и покорно. Но получилось наоборот – тон ее оказался полон сарказма. – В моем мире женщины могут быть лидерами, воинами, королевами без королей!

– Ты сейчас споришь со мной? – спросил он недоуменно.

Клэр вспыхнула. Надо срочно его успокоить! – лихорадочно думала она.

– Прости. Не знаю, почему я тогда не спряталась. Я вообще ужасная трусиха, и у меня и в мыслях не было тебя ослушаться. Просто так получилось.

Малкольм, судя по всему, слегка остыл.

– В тебе нет трусости. Ты сильная и храбрая. – Его взгляд скользнул по плащу, как будто он мог видеть сквозь ткань. – Я никогда в жизни не видел такого красивого тела.

Он в упор смотрел на нее, буравя серыми глазами.

Самое время поставить его на место, если, конечно, получится, подумала Клэр. Ее тело трепетало, как тогда, в лесу. Она сделала глубокий вдох.

– В моем мире, – осторожно начала она, – мужчина не прикасается к женщине без ее разрешения.

Выражение его лица осталось прежним.

– Не притворяйся, будто не понимаешь! – в отчаянии воскликнула она.

– О, я понимаю. Прекрасно понимаю. – Тон его голоса не предвещал ничего хорошего.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я взял, что ты предложила, и дал, что ты хотела, – мягко ответил он.

Клэр едва не задохнулась от возмущения. Но потом вспомнила, как отчаянно хотела его и, пожалуй, с ним испытала самый лучший в своей жизни оргазм. От стыда щеки ее запылали огнем.

– Я не… не… я не вертихвостка! Я ни разу в жизни, никогда не прыгала в постель к первому встречному незнакомцу! Ты что, загипнотизировал меня?

– Откуда мне знать. – Он опустил взгляд, и тени от ресниц легли на его высокие скулы.

Клэр сглотнула. Во рту пересохло, внизу живота сладостно заныло. Ну почему она не в силах справиться с этим невыносимым притяжением? Оно никак не помогало делу, наоборот – лишь все усложняло.

– Я не бросаюсь в объятия незнакомцев. Держись от меня подальше.

Он окинул ее недвусмысленным взглядом.

– Мне кажется, – мягко сказал он, – ты не бросаешься ни в чьи объятия, кроме моих.

Он был прав. Клэр было нечего возразить. Она потеряла дар речи. На его лице застыла печать самодовольства.

– Ты загипнотизировал меня в лесу?! – срывающимся голосом прокричала она. – Ибо единственное разумное объяснение моему поведению только то, что я была не в себе. Или то, что происходящее повлияло на мое сознание.

– Что значит «загипнотизировал»? – уточнил Малкольм.

Клэр попыталась взять себя в руки.

– Это значит околдовывать, очаровывать, завораживать. Иногда, когда ты смотришь на меня, я лишаюсь способности мыслить.

– Это такой небольшой дар, – довольно сказал он. – Очень полезный.

– Что? Ты еще скажи, что его дал тебе волшебник Мерлин!

– Ты такая раздраженная и злая. И почему? Ты сама этого хотела, и тебе понравилось. Остальное не имеет значения. Или ты злишься, потому что я решил больше не поддаваться искушению?

До нее не сразу дошел смысл его слов.

– Что?

– Я хочу тебя, Клэр. В этом не сомневайся. Но я поклялся защищать тебя.

– То есть ты хочешь сказать, что не собираешься… – Клэр запнулась. Она чуть не сказала «заняться любовью», но вовремя остановилась, решив, что он будет над ней смеяться.

Он пристально посмотрел на нее:

– Трахнуть тебя?

Клэр ахнула. Из уст современного мужчины это прозвучало бы грубо и оскорбительно. Произнесенные Малкольмом, эти слова воскрешали в памяти картины его движений, впечатляющие размеры его мужского органа, что ритмично погружался в нее на всю свою длину, ее собственный бурный оргазм. Если он не сделает так сейчас, она взорвется от возбуждения.

Клэр сглотнула. Она думала, что ей придется сдерживать напор его домогательств. А теперь он говорил ей, что сам не заинтересован, – хотя это было только на словах, она чувствовала исходившее от него напряжение. Его похоть была столь же осязаема, как налитое в кружку вино. Быть может, он просто пытается ею манипулировать? В общем, Клэр совершенно запуталась и пребывала в смятении.

– И что же заставило тебя вести как джентльмена? – с трудом выдавила она.

Он посмотрел на нее и издал короткий смешок:

– Я вовсе не джентльмен. И мы оба это знаем. – Теперь он говорил без шуток. Его серые глаза потемнели. – Я не хочу, чтобы ты умерла подо мной.

Клэр наверняка бы отпрянула, если бы уже не стояла спиной к стене.

– Ничего не понимаю.

Страх, исчезнувший на время беседы, вернулся. Взгляд серых глаз нерешительно скользил по ней, затем остановился на лице.

– Я тебя хочу, безумно хочу. Но я не доверяю себе.

– Что это значит? – спросила она в недоумении.

– Я убил девушку, – честно признался Малкольм. – И не хочу повторить свою ошибку.

– Ты убил женщину? – воскликнула Клэр, в ужасе отстраняясь от него. В ее голове промелькнуло слово «зло».

– Ты напугана, – мягко сказал он.

– Нет!

Сердце ее сжалось. Малкольм не был злым. Она готова была жизнью в том поклясться. Он не мог сказать то, что только что сказал.

– Ты же говорил, что хочешь защитить меня, – выдохнула она.

– Так и есть.

Клэр почувствовала, что задыхается.

– Только не говори мне…

Его лицо приняло скорбное выражение.

– Она умерла в моих объятиях, Клэр. Она умерла, получая наслаждение от меня.

Глава 5

Ноги Клэр сделались ватными. Ей срочно надо было сесть. Взгляд Малкольма был решителен, в нем читалось раздражение. Но зла в нем не было – в нем вообще не было ничего недоброго. Он не мог совершить преступление плоти.

– Что произошло? – выдавила вопрос Клэр, видя его не стоящим напротив, а с какой-то женщиной, извивающейся под ним в сладостных муках.

– Я уже сказал тебе, – ответил он резко. Клэр присела на край кровати:

– Люди иногда умирают во время секса, нормального секса, я имею в виду. Даже когда это не преступление плоти, у мужчины может остановиться сердце. Или у женщины. Это от перевозбуждения. Если у той девушки было слабое сердце, или она была больна, или была старше, более слабой…

– Она не была старой! – перебил он ее. – Она была младше тебя, и у нее было здоровое сердце.

Быть того не может! Не дай бог, чтобы Малкольм оказался злобным маньяком, но с другой стороны – кто поручится в обратном? Незнакомые мужчины, соблазняющие молодых и невинных. Малкольм был именно таким незнакомым мужчиной, и он ее завораживал. Околдовал ли он ее тогда в лесу?

– Ты знал, кто она такая? – осторожно поинтересовалась Клэр, чувствуя, как внутри ее темной волной поднимается страх.

– Нет, не знал. – В его серых глазах плясали искры.

– То есть вы даже не были знакомы?

– Нет.

У Клэр перехватило дыхание. Его глаза, казалось, сверкали вызовом, но она не была готова принять его. По спине градом катился пот, тело было сковано ужасом. Но где-то в глубине души она отказывалась верить его словам.

– Ты убил ее просто так, забавы ради? Глаза Малкольма расширились.

– Я не играю со смертью, Клэр, – тщательно подбирая слова, ответил он. – В то время я не знал своей силы. Я нуждался в этой женщине, нуждался как никогда, и вовсе не хотел причинить ей боль, а тем более убить.

Клэр заметила в его взгляде боль. Сомнений не было – его раздирало чувство вины и раскаяния. Никакой он не маньяк, облегченно вздохнула Клэр и позволила сочувствию победить страх.

– Малкольм, скорее всего, у нее было слабое сердце.

Он повернулся к столу, взял кружку с вином и в один миг осушил.

– Я не остановился, когда надо было. Я ведь владел собой. – Он обратил на Клэр взгляд пылающих серебром глаз. – Как тогда в лесу. На какое-то время я не мог думать ни о чем, кроме наслаждения, которое ты мне дарила.

Клэр вздрогнула, словно вновь ощутив тот ошеломляющий оргазм. В лесу она тоже ни о чем другом не думала. Здравые мысли отступали под натиском всепоглощающего желания. Но сейчас способность рассуждать здраво вернулась к ней. Похоже, Малкольм искренне сожалел о том, что произошло, и был подавлен гнетущим чувством вины. Но из его слов следовало, что он убил женщину своей мужской силой. А вот это уже похоже на изнасилование.

Он твердо посмотрел ей в глаза:

– Я не насиловал ее. Ни ее, ни какую другую женщину. Она желала меня.

И Клэр поверила. Какая женщина не захочет средневекового жеребца, стоящего перед ней? Но именно поэтому ей было трудно понять, что же тогда случилось. Наверняка у той девушки были проблемы с сердцем, решила она. Другого объяснения у нее не нашлось. Маньяку неведомо чувство вины.

– Теперь ты понимаешь, почему я не должен спать с тобой? – произнес Малкольм.

Клэр вздрогнула. Они вели странный разговор об ужасной смерти в результате секса. По идее, ей не следовало доверять этому мужчине, но она была не в силах избежать плена его сексуальности. Та, казалось, была разлита по всей комнате, сквозила в его словах, вызывала в памяти образ их сплетенных в страстном порыве тел.

– Ну и ладно, – сказала она пересохшими губами. – Я не хочу спать с тобой. Ни сейчас, ни когда-либо.

Малкольм пронзил ее пристальным взглядом. Он явно ей не поверил. Клэр вспыхнула. Ее тело больше не подчинялось ее разуму, но крохи силы воли еще оставались.

– Если я сплю с мужчиной, то только в том случае, если отдала ему свое сердце, – медленно произнесла она, чувствуя, как ее щеки заливает румянец.

Малкольм в замешательстве посмотрел на нее:

– Да ты шутишь!

Клэр прикусила язык, мысленно отругав себя за то, что так легко выдала себя. Малкольм закашлялся. Да нет, это он просто пытался не рассмеяться!

– Так ты любила мужчин, да? – стараясь сохранить серьезное лицо, поинтересовался он.

Его любопытство раздражало Клэр.

– Если ты хочешь знать, сколько у меня было мужчин, я тебе все равно не скажу! – огрызнулась она.

– Кажется, я понимаю, – хитро улыбнулся он. – Ничего страшного в том нет. Хотя жаль, что у такой женщины, как ты, за всю жизнь было всего десяток мужчин.

– Их было только двое! – возмущенно возразила Клэр. Малкольм от души расхохотался.

Клэр остолбенела. У этого средневекового плейбоя хватило ума хитростью вытянуть из нее правду. Она была оскорблена в лучших чувствах. По крайней мере, подробностей ее личной жизни он не узнает точно. Ее возлюбленный в колледже был красивый и умный парень, при этом не прочь сходить налево. Ее второй мужчина, Джеймс, был прекрасным собеседником, они обожала долгие дискуссии и разговоры, но интеллектуальные способности у него явно были развиты лучше, чем постельные. Малкольму явно неведомо такое слово, как «верность», зато как мужику ему не было равных. Она же никогда не признается ему, что последний раз была с мужчиной три года назад.

Малкольм отвернулся наполнить кружку, а заодно спрятать от нее ехидную улыбку. Клэр не понравилась его самодовольная ухмылка, но – черт возьми! – она добавляла ему привлекательности. Быть может, настоящая борьба предстояла не с ним, а с собой? Клэр снова вспомнила кровавое сражение в лесу.

– Нам надо поговорить о других вещах, кроме постели.

Малкольм опустил кружку на стол. Его лицо сделалось на удивление серьезным.

– Да. Ты почему-то пыталась оправдать меня в страшном преступлении, пыталась защитить в лесу. Мы ведь совсем незнакомы. Тогда почему?

Клэр прикусила губу.

– Сама не знаю.

В комнате повисла неловкая тишина. Его взгляд скользнул к ее горлу, и Клэр поняла, что он рассматривает ее кулон.

– У моего отца был такой же камень. Он носил его до самой смерти.

Клэр тут же навострила ушки. Конечно же его отец был мертв, иначе Малкольм не был бы главой клана. Ей была важна любая информация. Необходимо узнать как можно больше о стоящем перед ней человеке. Это наверняка поможет ей в выпавшем на ее долю приключении.

– Как он умер?

– Он погиб у Ред-Харлоу, в кровавой битве. Клэр осенило:

– Твоим отцом был Броган Мор!

Малкольм вздрогнул и пристально посмотрел на нее:

– Я не называл тебе его имени.

Сердце бешено стучало в груди. Вот это было совпадение!

– Хочешь узнать кое-что необычное? – Клэр облизала пересохшие губы и, не дожидаясь его ответа, продолжила. Малкольм буравил ее взглядом. – Я как раз собиралась в Шотландию, когда ты появился в моем магазине. Я должна была отправиться в путь следующим вечером. По приезде в Эдинбург мой путь лежал прямиком на остров Малл. Там я планировала остановиться в поселке на мысе Малкольм, чтобы увидеть Данрох.

Его лицо застыло. И хотя он не проронил ни слова, судя по выражению лица, ее рассказ не был для него неожиданностью.

– О твоем отце пишут в книгах по истории. Я читала, что он погиб у Ред-Харлоу в 1411 году, но мне и в голову не могло прийти, что немногими годами позже я встречу его сына. – Ошеломленная своим открытием, Клэр опустилась на стул. Чтобы понять, что Малкольм сын Брогана Мора, ей было достаточно сопоставить даты. – После смерти твоего отца твой род пресекся, Малкольм.

Он шагнул ей навстречу:

– Мой отец был великим человеком, храбрым воином и славным главой клана. Об этом написано в твоих книгах?

– Мне очень жаль, но там упоминается только год его смерти и то, что он повел Маклинов в бой.

– Не всех, – возразил Малкольм. – Маклин Северного Малла, Тайри и Морверна, находится в Дюарте.

– Черный Ройс не глава клана?

– Нет. Земли были дарованы ему королевской грамотой много лет назад. Он граф Морверн, мой вассал. Он из южных Маклинов.

Что-то не слишком похоже, что Ройс в подчинении у Малкольма. По крайней мере, как подчиненный он точно себя не ведет.

– Кто стал главой твоего клана после смерти Брогана, Малкольм? Ты был слишком мал, чтобы возглавить его самостоятельно.

– Мне было девять, когда отец погиб. Главой клана стал я. Ройс мне помогал, он проводил почти все свое время в Данрохе, пока мне не исполнилось пятнадцать. После чего я больше не нуждался в его опеке.

Пока Клэр переварила услышанное, как он стал номинальным главой клана в девять лет, а в пятнадцать лично возглавил его, взгляд Малкольма вновь переместился на кулон у нее на шее.

– Расскажи мне о камне.

Он буквально пожирал глазами ее талисман.

– Он принадлежал моей матери. А что?

– Броган потерял свой камень где-то близ Харлоу, – ответил Малкольм, не сводя глаз с украшения. – Он был черным, не белым, как у тебя, но в остальном точно таким же. В нем заключена сила исцеления. Похожие камни есть у других предводителей кланов и клириков. Ты, должно быть, это знаешь.

– Это всего лишь кусок лунного камня, оправленный в золото, – нервно возразила Клэр. – В нем нет ничего волшебного.

– Как он оказался у твоей матери? Он принадлежал горцу.

Клэр застыла в задумчивости.

– Не знаю. Никогда не спрашивала. Я была ребенком, когда мать умерла. Но при жизни она никогда его не снимала. На самом деле я всегда думала, скорее, чувствовала, что он как-то связан с моим отцом.

Малкольм вопросительно уставился на нее.

– Если твой отец подарил его твоей матери… – начал он.

– Она могла купить его в ломбарде! Или мой отец мог купить его там, если он вообще когда-либо ему принадлежал. – По непонятной причине ее охватила паника. Неужели ее отец был шотландцем?

– Я вижу, что ты раздражена. В чем дело?

Клэр покачала головой и отвернулась, крепко сжав в руках его плащ.

– Отца я никогда не знала, да и он вряд ли знал о моем существовании. Я ошибка, плод одной ночи страсти. – Клэр вздрогнула. – Ты что, пытаешься убедить меня, что мой отец был горцем?

Если он им и был, то, естественно, современным.

– Ты не похожа на шотландских девушек, но мне почему-то кажется, что ты неким образом со мной связана.

– Я связана с тобой тем, что ты вырвал меня из моего времени и притащил сюда! – вспылила Клэр.

– Можно сказать и так, – усмехнулся он.

– Но как? Как ты путешествуешь во времени?

Это был наиболее волновавший ее вопрос, и от ответа на него зависело ее возвращение обратно в XXI век.

– Силой мысли.

Клэр недоуменно посмотрела на Малкольма.

– Должно быть, некий волшебник, монах или шаман нашел черную дыру и случайно понял, как ее можно использовать, – предположила она, – и это знание затем бережно сохранялось и передавалось дальше.

Неожиданно ее осенило. Если человек из Средневековья мог путешествовать во времени, кто поручится, что некоторые ее современники втихаря не промышляли тем же самым?

– Нет. Это дар Древних. Она совсем запуталась.

– От древних шаманов?

Неужели он хочет сказать, что корни ее прыжка сквозь толщу времени уходят в дохристианские времена?

– От древних богов, Клэр, – спокойно пояснил Малкольм. – Богов, которых предали многие в Альбе.

По спине Клэр пробежал холодок. Ее теория наверняка правильна. Скорее всего, кто-то в Средние века или, возможно, даже раньше случайно открыл способ преодоления времени. Это знание тщательно охранялось и передавалось. Конечно, люди считали, что эта способность дарована богами – примитивное мышление. В древности людям было свойственно искать объяснение непонятным явлениям в религии.

Но в своем времени Малкольм с такими воззрениями ступал на шаткую почву.

– Каких древних богов? – спросила она, чувствуя, как ее медленно охватывает страх. Он продолжал буравить ее взглядом. – Если ты считаешь, что обладаешь силой от бога, любого бога, даже Иисуса, – это ересь!

Его лицо перекосилось от негодования.

– Я католик, Клэр.

Она вздрогнула. Ни один католик не верил в древних богов. Она судорожно пыталась осмыслить услышанное. В Средние века ересь считалась страшным преступлением. В Европе церковь активно, едва ли не с остервенением, преследовала еретические движения, опираясь на суд инквизиции. Еретиков, как правило, отлучали от церкви и объявляли вне закона, но не казнили. Хотя были и печальные исключения. Одного сторонника движения лоллардов сожгли по обвинению в ереси, причем не где-нибудь, а здесь, в Шотландии. Эта дата вошла в анналы истории, а столетие спустя поднялась новая волна преследований.

– Ты когда-нибудь слышал о Джоне Резби?

– Да, – удивленно ответил он. Клэр напряглась.

– Его сожгли на костре за его убеждения в 1409 году.

– Я был тогда ребенком.

– Тогда ты должен знать, что не стоит открыто говорить о старых богах и сверхъестественных способностях, – вздохнула Клэр.

– Это доверительный разговор, – мрачно сказал он. – Я доверяю тебе. В тебе нет ничего от религиозной фанатички.

– Почему ты в этом так уверен? Но вообще ты прав. Я даже не католичка, Малкольм. Я принадлежу к епископальной церкви. – Впрочем, в том времени, где она оказалась, это тоже грозило ей клеймом ереси. – За сохранность своей тайны можешь не беспокоиться.

Малкольм кивнул:

– Если бы я тебе не доверял, то никогда не рассказал бы об этом.

Странно, подумала Клэр, с чего он доверяет ей, совершенно постороннему человеку?

– Но тебе придется сходить со мной на мессу, Клэр.

– Конечно схожу. Я же не идиотка. Без проблем прикинусь католичкой до тех пор, пока не вернусь домой.

В его взгляде сверкнули загадочные искорки, и он отошел к столу.

– Сколько вас таких? – поинтересовалась она.

Человека, обладающего сверхъестественными силами, могли обвинить в чародействе, колдовстве и сговоре с дьяволом. Слава богу, охота на ведьм разгорится только в следующем столетии, а не в этом.

– А Черный Ройс тоже наделен этим даром? Он один из вас? Он тоже верит, что обладает силой Древних? А как вы охраняете вашу тайну?

В улыбке Малкольма сквозил холодок.

– Какое тебе дело до силы Ройса?

– Он похож на тебя тем, что не такой, как все, – с жаром ответила Клэр.

– Нет. – Малкольм отвернулся. Он держался напряженно и скованно. – Ройс – граф Морверн, и никто более.

Клэр помрачнела, похоже, он пытается свернуть разговор. Они явно затронули опасную, возможно, даже запретную тему. Его убеждения и способность преодолевать время, несомненно, составляли некую тайну. Клэр не оставляло чувство, что и Ройс обладал тем же даром.

Малкольм отвернулся. Клэр медленно подошла к нему сзади. Малкольм вновь развернулся к ней лицом, их разделял какой-то дюйм. Может, пустить в ход женские чары, чтобы добыть ответы на интересующие ее вопросы? Клэр осторожно прикоснулась рукой к его груди. Увы, стоило ей дотронуться до покрытых льняной тканью мускулов, как ее тело пронзила мощная волна желания.

– Расскажи. Ты уже открыл мне ужасную тайну, которая может стоить тебе жизни. Расскажи остальное.

Малкольм криво улыбнулся:

– Не играй со мной, Клэр.

Его глаза пылали, причем не только гневом. Клэр безошибочно разглядела в них искорки желания.

– Почему бы и нет? – Прикасаясь к нему, она чувствовала себя маленькой и слабой. – Ты же играл со мной с самого начала.

– Играя со мной, играешь со смертью.

– Нет, я доверяю тебе. – Как ни странно, это было правдой. – Сколько вас таких, кто способен преодолевать время? И зачем это вам? Вы принадлежите к какому-то религиозному ордену или тайному обществу? – Впрочем, ответ она уже знала.

Выражение его лица вмиг сделалось серьезным. Его рука накрыла ее руку, сильнее прижимая ее к груди.

– Ты задаешь слишком много вопросов. Тебе не нужно столько ответов.

– Так нечестно! – запротестовала Клэр. – Ты притащил меня сюда, я должна знать обо всем. – И тут она сделала то, чего бы никогда не сделала в Нью-Йорке, – скользнув рукой в вырез его рубашки, дотронулась до тяжелого нательного креста, висевшего на цепочке у него на шее. Холодный металл на горячей коже.

Малкольм улыбнулся, но улыбка получилась какая-то неискренняя.

– Ты играешь с огнем, – предупредил он.

Что-то твердое уперлось ей в бедро. Дыхание сделалось прерывистым, и Клэр тщетно пыталась его восстановить.

– Ты же сказал, что доверяешь мне. Ты сам привел меня сюда. Я историк, Малкольм, ученый. Поэтому я так много знаю о твоем времени. Пожалуйста, я должна знать. – В ее взгляде застыла мольба.

Он тяжело дышал.

– Магистры клянутся защищать Бога и Древних, хранить Веру и охранять Книги.

Клэр жадно впитывала каждое произнесенное им слово.

– Мы поклялись защищать тебя, Клэр, и таких, как ты. Защищать Невинных. Это самая священная клятва после той, что мы даем Богу.

Клэр слушала как завороженная.

– Я так и думала! Ты не первый рыцарь, который принадлежит тайному ордену с еретическими взглядами. А как твой орден называется?

Малкольм бесхитростно улыбнулся:

– У него нет названия. – Он резко отстранился от нее. Льняная рубаха топорщилась над его твердой мужественностью.

Клэр было некуда отступать.

– От чего вы защищаете Бога? От чего защищаете Древних? От чего защищаете Книги и людей, таких как я?

– От Зла.

По телу Клэр пробежал холодок.

– В чем дело, Клэр? Ты напугана. Или ты задала слишком много вопросов, и теперь ответы с трудом помещаются в твоей красивой головке? – Он был одновременно спокоен, насмешлив и разозлен.

Клэр сглотнула застрявший в горле комок.

– Оставь свою иронию. Да, ты меня напугал. Мы оба знаем, что в этом мире полно зла. Но в твоем описании оно кажется… организованным!

Он буквально пронзил ее взглядом. Клэр даже поежилась.

– Разве ты не веришь в дьявола?

Клэр подумала о матери. Она спряталась за диваном, уставившись на его потрепанную обивку. Ей так хотелось, чтобы мама поскорее вернулась домой. В комнату медленно вплыла тень…

– Нет, не верю, – ответила она, чувствуя, как по спине струйками стекает холодный пот. – Ты хочешь меня напугать?

Он спокойно заглянул ей в глаза:

– Ты меня вынуждаешь. И ты соблазнила меня одним прикосновением. Я хочу защитить тебя, но, может, так оно и лучше. Может, тебе действительно стоит знать о жизни в моем мире все.

Клэр попыталась ухватиться за его слова:

– А сколько всего Магистров?

Малкольм тяжело вздохнул и подошел к столу налить еще вина. Клэр догадалась, что он не собирается раскрывать секреты своих братьев рыцарей, и решила зайти с другой стороны.

– Почему на нас напали? Кто были эти люди и что им было нужно?

– Это были люди Морэя. Ему нужна страница из книги, Клэр. А еще он жаждет моей смерти.

Клэр одолели мрачные мысли.

– Морэй – твой враг?

– Граф Морэй – Божий враг, враг всего человеческого. Он подослал Сибиллу в твой магазин, чтобы найти страницу или книгу. Он и твой враг тоже, – многозначительно добавил он.

Клэр не могла отделаться от скверного осадка на душе.

– Я поняла. Книги – священные реликвии. Вы сражаетесь из-за них. Вы даже готовы пойти на убийство, лишь бы их найти и не дать им попасть в руки врага.

– «Катах» сейчас в безопасности, – возразил Малкольм. – Я поклялся охранять священные книги, Клэр. Если «Кладих» где-то рядом, я должен использовать все свои силы, чтобы найти его и вернуть на Айону.

– Ты все время говоришь «книги» во множественном числе. Сколько их всего?

– Три.

– Я знаю, что «Катах» – это Книга Мудрости, «Кладих» – Книга Исцеления. А для чего нужна третья?

– В ней заключены все силы известные Древним.

У Клэр все похолодело внутри. Она почему-то сразу почувствовала, что все это не сулит ничего доброго.

– Я не понимаю.

– «Дуайшен» отвечает за силу путешествовать во времени, за силу отнимать и даровать жизнь. В нем содержится сила повелевать мыслями и снами. Ну и еще много чего. – Малкольм помрачнел. – Эта книга дарует силу всякому.

Его слова прозвучали для Клэр как гром среди ясного неба. Разумеется, никакая книга не может никому дать таких сверхъестественных способностей. Но если она сама не верит в такие силы, то он верит, верит всей душой, равно как и все те, кто входит в этот орден. Ей не нужно было объяснять, что такое самовнушение. Скорее всего, силу в Магистров вселяла их собственная вера. Она своими глазами видела Малкольма в битве. Это был настоящий супермен – по крайней мере, таким он предстал в ее глазах.

Огромными усилиями Клэр удалось восстановить способность спокойно мыслить.

– И где же третья книга?

Малкольм хмуро посмотрел на нее. О господи, подумала Клэр. Она пыталась напомнить себе, что никакой чудесной силой книга не может обладать, и тем не менее пришла в ужас.

– Она в руках твоих врагов?

– Да. Она у Морэя, причем уже довольно давно. И теперь его мощь безгранична, Клэр. Ни одному Магистру еще не удалось победить его.

Морэй жаждал крови Малкольма. Клэр не хотела думать об этом и тем более беспокоиться. В конце концов, какое ей до этого дело? Но если Малкольм полагал, что Морэй непобедим, ему никогда не сокрушить своего врага. Клэр поймала себя на том, что от ее недавнего возбуждения не осталось и следа. На смену ему пришел страх. Не за себя – за Малкольма.


Малкольм ушел. Клэр пренебрегла его просьбой отдохнуть. Ураган мыслей вертелся в ее голове, не давая уснуть.

Она принялась мерить комнату шагами, пытаясь обдумать услышанное. Малкольм был рыцарем с ярко выраженной религиозной мотивацией. Без сомнения, он придавал огромное значение принесенному обету и был готов пожертвовать жизнью, лишь бы только этот обет сдержать. Чтобы избежать преследований за еретические взгляды, Магистрам пришлось объединиться в некое тайное общество. И все же, какой бы ни была их вера, похоже, они служат на благо всего человечества. Уже за одно это они были достойны восхищения. И Клэр восхищалась ими, хоть и не была уверена, стоит ли.

К ней пришло прозрение. Несомненно, все три книги представляли собой исторические артефакты огромной ценности. Но эти люди полагали, что в них содержится сила, дарованная древними богами. Это были содержащие силу и силу дарующие священные реликвии. Естественно, люди объединялись в борьбе за них. Более того, они были готовы даже на убийство, лишь бы завладеть святынями, не допустить, чтобы они попали не в те руки.

Вся эта борьба за магические силы не имела к ней никакого отношения, если бы не одно обстоятельство: ей принадлежал магазин редких и старинных книг, в нем Малкольм появился и совершил с ней прыжок во времени. Да, еще ее пытались убить люди Морэя. Выходит, эта борьба все же имеет к ней отношение? Конечно имеет, причем самое непосредственное. Невероятно, но факт: она оказалась в самом эпицентре этой борьбы.

От чего вы защищаете Бога? От чего защищаете Древних? От чего защищаете Книги и людей, таких как я?

От Зла.

Клэр не хотелось влезать в теоретические дебри о феномене зла в Средние века. С нее хватило того, что она услышала. Скорее всего, Морэй амбициозный, безжалостный и хитрый аристократ, не более того. «Дуайшен» попала к нему в руки, но никаких сверхъестественных сил у книги нет, что бы ни думал по этому поводу Малкольм. Так что Морэй ей не враг… или все-таки враг?

Клэр задумалась. Сейчас она находилась под защитой Малкольма. Значит, Морэй враг и ей тоже. От этой мысли ей сделалось не по себе. Она даже поежилась. В задумчивости она подошла к окну, и ее внимание тотчас оказалось приковано к совершенно другим вещам.

Покуда хватало глаз, перед ней простирались изумрудно-зеленые горы и лазурная поверхность океана. Солнце уже взошло на безоблачном, пронзительно-голубом небе. От такой красоты захватывало дух. И Клэр решила, что никакие опасности не в состоянии затмить этих красот. Она ухватилась за подоконник. Еще сутки назад она была в Нью-Йорке, укладывала вещи, готовясь к путешествию в Шотландию. Мечтала о том, как встретит настоящего шотландского лэрда – владельца замка Данрох. Как вдруг он собственной персоной явился к ней в магазин, более того, перенес в его собственное время. Неужели это совпадение?

Клэр потрогала кулон на шее. Малкольм почему-то считал, что он неким мистическим образом связан с его миром. Клэр не давал покоя вопрос: а не содержится ли в его словах доля правды? Ведь всякий раз, стоило ему оказаться с ней рядом, как она ощущала непреодолимое физическое притяжение, сексуальное возбуждение. И еще нечто большее, чему у нее не было названия.

Нет, с нее хватит. Ей, конечно, хотелось бы получить ответы еще на тысячу вопросов, но не сейчас. Сейчас для нее куда важнее этот прекрасный вид, наполняющий ее сердце умиротворением. И Клэр вышла из комнаты, горя желанием полюбоваться им с какой-нибудь высокой точки – например, с крепостной стены. Хотелось также глотнуть свежего воздуха, взбодриться, прийти в себя.

Крепостная стена располагалась на этаж выше ее комнаты. Клэр не раздумывая бросилась на поиски ступеней и вскоре нашла их в конце коридора – небольшую винтовую лестницу. Мгновение – и она уже была на самом верху. Стоило ей выйти из башни, как она набрала полную грудь пропитанного запахами моря воздуха. На губах ее играла счастливая улыбка.

Ошеломленная открывшейся ее взору картиной, Клэр подошла к каменным зубцам. Она сейчас в Морверне, но в какой именно части?

– Привет, Клэр!

Голос показался ей пугающе знакомым. Клэр резко обернулась. Перед ней стояла Сибилла. Она поймала на себе взгляд бездонных в своей черноте глаз, и сердце ее сжалось от ужаса. На губах Сибиллы играла торжествующая улыбка. Она уже успела сбросить с себя комбинезон взломщика и переодеться в платье своей эпохи. Клэр без труда узнала фасон. Такой был популярен у французских аристократок и был куда более откровенным, чем тот, что предпочитали англичанки, – глубокое декольте, прилегающий лиф и рукава.

Клэр заметила в глазах Сибиллы блеск. Взгляд этой женщины горел похотью. Сибилла также совершила прыжок сквозь время.

– Как ты попала сюда? – Неужели нашелся глупец, который опустил для этой злодейки подъемный мост? Или же она перенеслась из будущего прямо сюда, в замок Кэррик? – Малкольм сейчас в замке.

– Мне не нужен Малкольм. Мне нужна ты, – сказала Сибилла и расплылась в зловещей улыбке. – Но у тебя нет причин пугаться, Клэр. Я тебя не трону. В мои планы не входит убивать тебя.

– Что тебе от меня нужно?! – крикнула Клэр. Слова Сибиллы ее отнюдь не успокоили, скорее, наоборот.

– Мне нужна страница, – бросила ей Сибилла, и глаза ее сверкнули яростью. – Она у тебя. Я в этом уверена. Я ведь вернулась к тебе, я перерыла все твои чертовы книги, но ничего не нашла.

Клэр ахнула:

– Я первый раз слышу про какую-то страницу! Откуда ты взяла, что она в моем магазине? Или что она у меня? Нет у меня никакой страницы, слышишь, нет! – Клэр обернулась через плечо на башню. Господи, где же стража?

Сибилла расхохоталась:

– Не ищи их. Они мертвы. Вообще-то я передумала. Ты ведь не сказала мне того, что я хочу узнать, и мне придется сделать тебе больно, – произнесла она, и на ее лице вновь появилась жуткая улыбка. – Так что я доставлю себе удовольствие, Клэр.

Клэр дернулась в сторону, чтобы броситься бежать, но Сибилла схватила ее сзади и резко развернула к себе. Силы ей было не занимать. Не успела Клэр что-то предпринять в свою защиту, как Сибилла прижала ее к стене, причем так, что у Клэр едва не хрустнул позвоночник. В следующий миг Сибилла положила ей на лицо ладонь и резко надавила. Клэр вскрикнула от боли. Глаза этого исчадия в юбке светились кровожадной похотью.

– Как давно я ждала этого момента, Клэр, – вкрадчиво произнесла Сибилла и медленно провела языком по ее шее, там, где под кожей пульсировала сонная артерия.

Клэр едва могла дышать. Ей было страшно. Стоит ей пошевелиться, и позвоночник разломится надвое. И она застыла как каменная, боясь даже вздохнуть. Сибилла медленно водила языком по ее горлу. В конце концов Клэр больше не смогла терпеть эту пытку.

– Прекрати! – выкрикнула она.

– Скажи мне, где находится страница, или я тебя убью! – проворковала Сибилла, почти касаясь губами губ Клэр. – Но сначала я заставлю тебя рыдать и корчиться в любовных муках.

Боль в спине сделалась невыносимой. Из глаз Клэр покатились слезы, и она почувствовала, что теряет сознание. В следующий миг Сибилла отпустила ее. Клэр выпрямилась, но тотчас вскрикнула от боли и опустилась на колени, дрожащей рукой пытаясь нащупать на горле кулон. Серая пелена вскоре уступила место пронзительной лазури неба. Сибилла никуда не исчезла, а продолжала буравить ее злобными черными глазами.

– Я скажу все, что тебе нужно, – солгала Клэр и, ощущая спиной холодный камень, медленно поднялась на ноги.

Сибилла улыбнулась:

– Можешь не торопиться, я тебя не гоню. Здесь нас все равно никто не станет искать, и я даже не против, если ты окажешь мне сопротивление.

Глаза ее сверкнули жутким блеском.

Клэр зажмурилась, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Сердце тяжелым молотом ухало в груди. Ей в срочном порядке требовалось как-то отвлечь Сибиллу, а еще ей нужна была помощь. Эта женщина наделена нечеловеческой силой, и ей ничего не стоило отправить свою жертву на тот свет, причем самым жутким, изощренным способом. Камень обжигал ей руку. Неожиданно Клэр поняла, что нужно сделать. Она скажет Сибилле, что страница спрятана в ее магазине, и тогда эта злодейка перенесет ее назад в Нью-Йорк. Она вновь окажется дома, в своем относительно безопасном мире. Да, но тогда она больше не увидит Малкольма. Клэр поняла, что загнана в угол, и потому решила солгать:

– Она в моей комнате, прямо над нами.

– Лжешь! Прежде чем убить, я подвергну тебя пыткам. Ты испытаешь такую боль, Клэр, что будешь молить Небеса, чтобы я поскорее прикончила тебя, но я не стану слушать твои мольбы.

Несмотря на угрозы, страх куда-то отступил, и, главное, к ней вернулась способность трезво мыслить.

– Когда я поднялась сюда, в зале никого не было. Малкольм полагает, что я сплю. Сомневаюсь, что кто-то заметит нас, когда мы пройдем внутрь.

– Ты пойдешь впереди, – приказала Сибилла и больно схватила Клэр за плечо, вогнав ей в кожу до крови ногти. – Если кто-то нам встретится, ты умрешь.

– Отлично, – согласилась Клэр.

Не спуская руки с кулона, она двинулась вперед. Но стоило ей поймать себя на том, что рука ее по-прежнему сжимает камень – словно ребенок, уцепившийся за край спасительного одеяла, – как она тотчас выпустила талисман.

Она осторожно спускалась вниз по узкой винтовой лестнице, ощущая, как в теле закипает адреналин. Сибилла следовала за ней, друг от друга их отделяла всего одна ступенька. Клэр резко развернулась и, схватив злодейку за лодыжку, резко потянула на себя.

Сибилла упала, и Клэр со всех ног бросилась по узким ступеням и что было сил принялась кричать и звать на помощь. Впрочем, уже в следующий миг Сибилла вскочила на ноги. Но и Клэр не теряла времени даром – лягнула обидчицу в лицо. Это был ее любимый прием, за который ее всегда хвалил тренер по восточным единоборствам. Увы, Сибилла лишь слегка покачнулась и вновь набросилась на нее. Клэр развернулась и бросилась наутек. На бегу она нащупала тазер. Черт, это надо же! Эта особа – настоящий терминатор и, главное, буквально дышит ей в спину. Нет, такую лучше не раздражать.

Неожиданно Клэр услышала шаги. Кто-то бежал к ним по коридору этажом ниже. Малкольм! Он звал ее по имени! Ну конечно! Вот кто ее спаситель. Клэр вновь выскочила на крепостную стену. Но что это? Сибилла куда-то исчезла. Клэр обернулась и застыла, пытаясь перевести дух. Из дверей ей навстречу выскочили Малкольм с Ройсом, а с ними еще шестеро вооруженных воинов с мечами наголо.

– Ее нигде нет!

Клэр отказывалась верить собственным глазам. Сибилла не пробегала мимо нее. Сбежать незамеченной вниз она тоже не могла, потому что тотчас наткнулась бы на вооруженных мужчин. Нет, она просто растворилась в воздухе.

Малкольм вернул меч в ножны и протянул ей руку. Клэр не раздумывая бросилась в его объятия:

– Это была Сибилла!

Малкольм приподнял ей подбородок. Глаза его пылали огнем. Ройс тем временем рявкнул что-то своим воинам.

– Она сделала тебе больно?

– Ничего страшного. Со мной все в порядке, – прошептала Клэр, чувствуя, как ее охватывает дрожь. – У этой женщины сила целой дюжины мужчин.

Малкольм нахмурился.

– У тебя на плече кровь, – сказал он, хотя взгляд его был устремлен на ее шею, словно он догадывался, что сделала с ней Сибилла.

– Нет-нет, все нормально, – запротестовала Клэр.

К ним подошел Ройс. Он был взбешен даже сильнее, чем Малкольм.

– Сибилла за это заплатит, – заявил он. – Никто не имеет права вторгаться в Кэррик без моего ведома. Кстати, двое моих воинов мертвы, – добавил он, обращаясь к Малкольму.

Значит, эта злодейка действительно убила двоих стражников. Клэр передернуло. Эта Сибилла – истинное воплощение зла. Разве она сама не видела тьму в ее бездушных глазах? И не дай бог ей увидеть эти глаза снова. Но если бы этим дело и ограничивалось! Как и Малкольм, это исчадие ада способно совершать прыжки сквозь время.

– Если она хочет тебя убить, то непременно это сделает, – произнес Ройс, обращаясь к Клэр.

Клэр нервно облизала губы.

– Она решила, что страница у меня.

Оба мужчины вопросительно уставились на нее. Затем Малкольм повернулся к Ройсу:

– Значит, страницы у нее нет. Впрочем, я догадываюсь, у кого она.

Судя по всему, Ройса его слова не успокоили.

– Даже не думай.

– А ты не пытайся остановить меня.

О чем они? – не поняла Клэр. Неожиданно она ощутила страшную усталость, вернее, даже опустошенность. А еще ее не отпускало ощущение, что Сибилла неким образом надругалась над ней. А ведь эта мерзавка наверняка пыталась сотворить с ней нечто еще более омерзительное. Словно прочитав ее мысли, Малкольм повернулся к ней и, обняв, привлек к себе:

– Пойдем, красавица, поговорим, когда будем внутри.

Клэр кивнула, и они двинулись вниз по ступенькам. Она тотчас вновь представила свой короткий поединок с Сибиллой, ее бледное, перекошенное злостью лицо и жуткие черные глаза.

– Боже, как я умудрилась нажить себе такого врага?

Малкольм проводил ее в комнату и подвел к кровати. Внутри у Клэр все тотчас сжалось. Она вопросительно посмотрела на него. Он пристально посмотрел ей в глаза:

– На сей раз, Клэр, ты не смеешь меня ослушаться.

С этими словами он откинул меховое покрывало и, взяв ее за руку, помог лечь в постель. Клэр сбросила ковбойские сапоги и юркнула под одеяло. Малкольм с серьезным видом поправил подушки у нее под головой. Было видно, что мысли его витают где-то далеко. И тем не менее он спешил проявить заботу о ней. В сердце у Клэр словно что-то растаяло. Ей с трудом верилось, что такой сильный, самонадеянный, гордый воин, как он, способен поправлять ей подушки! Может, она поспешила со своими выводами о нем?

Она осторожно потрогала его руку. В ней тотчас проснулся огонь – вернее, он словно не угасал, даже в те мгновения, когда его не было рядом.

– В чем дело?

Их взгляды встретились. Малкольм в растерянности постоял у кровати, потом присел с ней рядом.

– Я поклялся тебя защищать, а ты сегодня едва не умерла. Причем не один раз, а дважды.

Клэр не хотелось думать о том, что с ней сегодня произошло, особенно там, в крепости, где ее подстерегла Сибилла.

– Почему она считает, что страница у меня? Потому что я владелица книжного магазина?

– Потому что она не нашла в нем нужной страницы. – Неожиданно он приподнял рукав ее футболки. – Тебя кто-то поцарапал?

Господи, при чем здесь это?

– Подумаешь! Почему все считают, что страница должна непременно быть в моем магазине?

– Не знаю. Если Морэй отправил ее туда, значит, она там. Или когда-то там была.

Клэр задумалась над его словами.

– А как Сибилла проникла в замок? Она что, тоже совершила прыжок? И ушла отсюда точно так же?

– Морэй раздает силу «Дуайшена» осторожно. Он наделил ею Сибиллу, чтобы та могла легко побеждать врагов. Служа ему, она также способна совершать прыжки сквозь время, потому что ему так выгодно. Да, по всей видимости, эта злодейка перепрыгнула в ближайшее будущее.

Клэр напряглась. Ее отнюдь не привел в восторг тот факт, что злодеи также способны перемещаться во времени. Более того, до нее дошло, что, если этой женщине ничего не стоит прыжком преодолевать дни, годы и даже столетия, она практически неуловима. Впрочем, сейчас для нее важнее другие вещи. И Клэр вновь потрогала руку Малкольма.

– Ты сказал, что Морэй раздает силу?

– Да. Иначе почему его воины такие непобедимые? Они ведь не люди, красавица.

Клэр почувствовала, что задыхается.

– Я знаю, ты веришь в книги. А я нет. Его воины такие же люди, как и мы с тобой. И Сибилла тоже человек, хотя и наделена сверхчеловеческой силой.

Эти слова Клэр произнесла едва ли не сквозь слезы. Правда, она успокоила себя тем, что причиной всему усталость и обилие впечатлений. Малкольм оставался серьезен.

– Знаю, что тебе страшно узнать правду, но теперь ты в опасности. Так что тебе лучше знать, Клэр, что представляет собой этот мир.

Нет, она не хочет ничего знать, и если он скажет еще хоть слово, она за себя не ручается.

– Не смей! – крикнула она.

Он пристально и строго посмотрел на нее, но затем его взгляд смягчился.

– Завтра, красавица, мы вернемся ко мне домой и там поговорим. В Данрохе ты будешь в безопасности. – Для пущей убедительности он улыбнулся ей. – Стены Данроха крепки и надежны. Меня, правда, ждут другие дела, но я обещаю, что не стану отлучаться надолго.

До Клэр не сразу дошел смысл его слов, но когда дошел, она как ужаленная вскочила и присела в постели.

– Ты собрался бросить меня там одну? Даже не думай! Я поеду с тобой! – с жаром заявила она. И тотчас поймала себя на том, что не желает разлучаться с Малкольмом. Хотя бы потому, что с ним надежно.

– Тебе нельзя со мной, красавица. К тому же я скоро вернусь. Через несколько дней, самое позднее, через неделю.

– Неделю! – ужаснулась Клэр. – А куда тебе надо? Ты же поклялся меня защищать! Что, если Сибилла задумает сделать из меня гамбургер, пока тебя нет? А как же Эйдан? Или сам Морэй? Он ведь также считает, что страница у меня?

– Мне нужно поговорить с МакНейлом. Я отправлюсь на Айону, а затем нанесу визит в Оу.

Но Клэр его не слушала.

– Возьми меня с собой! – взмолилась она и схватила его руки. – Только не оставляй меня одну!

Малкольм встретился с ней взглядом. Уголки его губ были печально опущены, в глазах читалось страдание. Правда, Клэр не поняла почему. Неожиданно он дотронулся до ее шеи.

– Я сам ее убью, – произнес он.

Его пальцы гладили то самое место, которого недавно касался язык Сибиллы. Прикосновение слегка шершавых подушечек пальцев заставило ее вздрогнуть. К глазам подступили слезы, одна даже предательски скатилась по щеке.

– Она ничего мне не сделала. Просто я трусиха. И еще чертовски устала. И не стесняюсь честно сказать: похоже, я вляпалась в дурную историю.

– Ты боишься, – произнес он. – Но я скорее погибну сам, нежели позволю, чтобы кто-то причинил тебе зло.

Она притихла, но, черт побери, если это не так, внутри у нее все пело.

– Потому что ты принял обет? – прошептала она.

– Нет, потому что ты – это ты.

Клэр испугалась, что сердце от радости выскочит из груди. Малкольм медленно перевел взгляд на ее губы. Казалось, еще мгновение, и она потеряет сознание – столь велико было напряжение, что пульсировало между их телами. Малкольм медленно поднял взгляд. А потом потянулся к ней и поцеловал в шею. Легкое, как перышко, прикосновение его губ, и с ее собственных сорвался стон. Зато внутри у нее все охватило огнем. Ощущая пальцами небольшую щетину, Клэр схватила его лицо в ладони. Страсть буквально витала в комнате, наполняя ее предвкушением безумного, едва ли не животного секса. И какая разница, любит он ее или нет. Для Клэр это уже ничего не значило.

Малкольм выпрямился и в упор посмотрел на нее.

– Все в порядке, – выдохнула Клэр, давая понять, что она готова. Но он молчал.

– Ты играешь с огнем, красавица, – тихо произнес он, наконец, и, вновь помолчав, добавил: – Мы оба играем с огнем.

– Мне все равно!

Его взгляд вновь скользнул к ее губам, и Клэр поняла: сейчас он ее поцелует. Более того, даже если бы она постаралась, то не смогла бы найти причин, почему он не должен этого делать.

– С огнем и со злом!

Глава 6

Малкольм нежно прикоснулся губами к ее губам.

Клэр даже не шелохнулась. Она уже давно мечтала об этом поцелуе. Легкое, как перышко, прикосновение мужских губ – и желание пронзило ее тело, словно молния. Еще ни разу ее не целовал кто-то столь сильный, а ее губы еще ни разу не знали столь нежных прикосновений.

Клэр негромко простонала и протянула руки к его широким плечам. Боже, пусть он целует ее долго-долго. Играя с ее губами, он прижимал ее к кровати, и с каждым мгновением его поцелуй становился все более страстным и жадным. Вскоре она ощутила, как его язык пытается раздвинуть ей губы. Вынести эту пытку она была не в силах. Из горла ее вырвался сдавленный стон.

Неожиданно Малкольм замер. Но Клэр уже было все равно. Она извивалась, не в силах сдержать себя. Ее ногти впивались ему в плечи, она стонала, ее язык пытался прорваться сквозь его губы, требуя новых наслаждений. Тело ее бесстыдно изгибалось, предлагая ему себя. В какое-то мгновение Малкольм притих, даже не ответил на ее усилия, когда ее язык пытался разомкнуть его крепко сжатые зубы. Боже, почему он это делает?

А затем он поймал ее голову в свои сильные руки. Клэр замерла, и он жадно впился ей в губы. Те тотчас приоткрылись, словно лепестки, а она с ним словно поменялась ролями. Его поцелуй был таким жадным, что она ощутила, как затылком упирается в стену сквозь подушки.

При этом она не менее жадно отвечала на его поцелуй, одновременно ужасаясь тому, какое ранее неведомое блаженство он дарит ей. Но нет, одного поцелуя ей мало! Пока губы Малкольма пили нектар с ее губ, пока его язык жадно впивался в ее язык, Клэр словно обезумевшая гладила ему грудь, словно от этого могла исчезнуть мешавшая ей льняная рубаха. Боже, как ей хотелось прочувствовать пальцами и ладонями каждый сантиметр его крепкого мускулистого тела, прочувствовать не через грубую, колючую ткань. Нет, ей хотелось ощутить его кожу, гладить налитые выпуклости мускулов. Наконец она нащупала разрез горловины и запустила в него руку, пытаясь отодвинуть в сторону нательный крест, с которым Малкольм не расставался, и тотчас ощутила под ладонью обнаженную горячую кожу. Боже, какое блаженство!

Он издал сдавленный стон. Она попыталась соскользнуть рукой ниже, но это оказалось невозможно, мешала ткань. Клэр резко выдернула руку и поверх ткани принялась гладить ему грудь, стальные мышцы живота, все время сдвигая ладонь все ниже и ниже, пока наконец не нащупала головку его огромного горячего члена.

Нет, если он не возьмет ее прямо здесь и сейчас, она не выдержит этой муки и умрет. Еще мгновение, и…

– Нет, красавица, – прошептал он, резко оттолкнув ее руку и отстраняясь от ее губ, хотя взгляд его по-прежнему пылал страстью.

– Черт тебя побери, – всхлипнула Клэр, как безумная извиваясь всем телом. Тяжело дыша, она посмотрела на него сквозь навернувшиеся на глаза слезы. Неожиданно она поняла, и эта мысль была подобна грому среди ясного неба: он все еще пытается сдержать данное самому себе обещание, что он не может, не имеет права переспать с ней. Не зная от отчаяния, что ей делать, она почувствовала, что готова его ударить, но не смогла этого сделать лишь потому, что он крепко, словно тисками, сжимал ей запястья.

– Я не должен тебя покидать, – хрипло произнес он и отпустил ее.

Оскорбленная до глубины души, Клэр набросилась на него с кулаками и что было сил принялась колотить в грудь.

– Дьявол!

Локтем он пытался отвести от себя ее неловкие удары – наверное, точно так же отгоняют от себя назойливую муху. Затем он положил руку на ее голое колено и выпрямил ногу. Клэр на мгновение замерла. От предвкушения новых ласк сердце ее было готово выпрыгнуть наружу, между ног словно запылал огонь.

– Да, – прошептала она.

Выражение его лица оставалось каменным, лишь отблески огня в камине поблескивали в темноте. Запустив руку ей под юбку, он провел по всей ноге, подбираясь все выше и выше к заветной влажной, горячей расщелине. Клэр простонала и глубже погрузилась в подушки, одновременно бесстыдно предлагая себя ему.

– Ну, давай же, – прохрипела она.

Огонь в его глазах вспыхнул с новой силой. Клэр ощутила костяшки его пальцев сквозь тонкий шелк трусиков и тотчас заморгала, смахивая с глаз слезы. Малкольм просунул палец под тонкую шелковую резинку, оттягивая ее от нежной кожи. Теперь его пальцы лежали как раз там, откуда в ее теле исходил этот мучительный огонь.

– Боже, – прошептала она.

– Да, – глухо отозвался он и рывком задрал на ней юбку. Его слегка удивленный взгляд буквально пронзил ее насквозь. – Ты носишь на теле шнурок. Шнурок, украшенный кружевом и бусами?

– Давай же! – умоляюще прошептала она.

После этих слов он медленно провел большим пальцем по разгоряченным лепесткам у нее между ног, сначала по одному, затем по другому, и наконец нащупал клитор. Клэр тотчас выгнулась дугой, и в следующее мгновение в ней словно что-то разорвалось. Это была одновременно и боль, от которой хотелось зайтись криком, и неведомый ей ранее экстаз.

А затем она почувствовала, как он языком исследует эти ее лепестки.

Упругий мужской язык ласкал ее, словно пробовал на вкус, упиваясь женскими прелестями, и такое мучительное и в то же время восхитительное давление внутри ее возобновилось с новой силой. Клэр откинулась на спину, не в силах даже пошевелиться. Она не могла сказать, как долго он ласкал ее языком, но одно знала точно: счет оргазмам уже давно потерян. Более того, тело ее уже начинало стонать от боли, но он не останавливался. Клэр разрыдалась, и его язык замер. Она лежала, задыхаясь, чувствуя, как возвращается с высот блаженства в постель. Сам Малкольм пока еще не достиг пика.

Боже, как это случилось? Как она позволила этому произойти?

А как же его собственное удовлетворение? Постепенно к ней вернулась способность рассуждать здраво. За себя она больше не ручалась. А он? Как понимать то, что произошло? Или это только прелюдия и ее ждут новые ласки?

Интересно, как он поступит? Войдет в нее, когда она сама уже насытилась его ласками, насытилась так, как ни разу в жизни до этого, ни разу и ни с кем.

От одной только мысли, что он войдет в нее, Клэр тотчас с новой силой охватило желание. Она даже закусила губу. Но нет, он, похоже, не собирался этого делать. Его щека покоилась на ее бедре, и Клэр ощутила, как напряглось, едва не одеревенело его тело.

– Малкольм, – прошептала она и не узнала собственного голоса.

В конце концов до нее дошло, что в его душе идет битва – он сражался с самим собой.

Дыхание его сделалось прерывистым. Напоследок он, словно прощаясь, еще раз провел ладонью по ее промежности, после чего поднялся с кровати и набросил на нее меховое одеяло. Их взгляды встретились.

Клэр села. Внезапно ею овладел страх. Глаза Малкольма пылали похотью. Этот животный голод, что читался в них, заставил ее внутренне содрогнуться. Его лицо сделалось похожим на маску; полотняную рубаху натягивала гигантская эрекция, при виде которой у нее пересохло во рту, и она вновь ощутила, как бешено бьется в ее груди сердце. Чувствуя, что ее начинает сотрясать дрожь, Клэр усилием воли заставила себя отвести взгляд.

Она умерла, наслаждаясь моими ласками.

Вдруг та женщина и впрямь умерла от того, что он в буквальном смысле замучил ее силой своего желания? От этой мысли Клэр внутренне содрогнулась. Малкольм же повернулся и вышел.

Клэр ахнула, отказываясь верить собственным глазам. Внутренний голос нашептывал ей, что она должна броситься за ним следом. Да, а что потом? Нужны ему ее ответные ласки? Или ему нужна лишь только ее плоть, но ведь он только что подарил ей наслаждение, не требуя ничего взамен. Не зная, что и думать, Клэр откинулась на подушки. Возможно, чтобы прийти к какому-то мнению, ей потребуется время.


Он неподвижно, словно каменная статуя, стоял на крепостной стене между двумя башнями. Утренний ветерок колыхал подол его туники, обдувал голые ноги. Рука сжимала рукоять меча. Внутри его натянутой струной вибрировало напряжение. Стоило ему пройти в ворота, как ледяной холод укутал собой Уркухарт. Значит, Морэй его ждет. В душе шевельнулось дурное предчувствие. Сколько предостережений уже было ему, но он предпочел не замечать их. Он обвел взглядом стену, но никого не заметил. Тогда он посмотрел вниз, сначала на внутренний двор замка, где собрались крестьяне, затем – на широкое голубовато-серебристое гладкое брюхо Лох-Несса.

Порыв ветра пронесся мимо него, прошептав на лету его имя: «Калум». Нет, не порывом ветра был этот голос, а Морэем. Повелителем тьмы – его смертельным врагом. Трепеща от ненависти и гнева, он распахнул деревянную дверь в одной из каменных башен.

Постепенно на стену, словно тучи перед грозой, опустились сумерки. Лучи восходящего солнца сделались какими-то тусклыми, и на мгновение он словно лишился зрения. Морэй усмехнулся ему.

Зубы его поблескивали неестественной белизной, кожа отливала бронзой от столетий, проведенных на солнце, но на вид ему нельзя было дать и тридцати пяти. Одет он был по моде английского двора: алого цвета чулки, черный суконный камзол, отороченный горностаем, красно-черный плащ, сколотый на одном плече золотой пряжкой, в которой сверкал рубин. Морэй. Защитник Королевства. Любимчик и советник короля Иакова.

– Я поджидал тебя, Малкольм, – вкрадчиво произнес Морэй по-английски и усмехнулся.

– Tha mi air mo sharachadh. Я тоже устал ждать.

Похоже, Морэя его ответ обрадовал – улыбка демона сделалась еще шире.

– Тогда зачем нам тянуть? – С этими словами Морэй со звоном вытащил из ножен меч.

Все мысли разом куда-то исчезли, исчезла способность рассуждать здраво. Малкольм вытащил меч и сделал первый выпад.

– A Bhrogain!

Морэй с легкостью парировал его удар. Их клинки ударились друг о друга, и Малкольм понял: он еще ни разу не сталкивался с противником столь могучим и сильным. Еще ни разу он не проиграл ни одного поединка и тем не менее в какой-то момент усомнился в своей способности одолеть Морэя.

Морэй отражал его удары с такой легкостью, словно перед ним был малый ребенок.

Вскоре их поединок потерял всякий смысл. Морэй играл с ним, как кошка с мышью, в то время как Малкольм был уже не в силах размахивать мечом. Ну почему он не прислушался, не выждал время? Ведь его собственные колдовские способности были еще новы, еще не сформировались окончательно. Неожиданно Морэй сделал выпад, и острие его меча вошло в него, глубоко пронзив плоть, до самой кости. Из горла Малкольма тотчас вырвался стон, а вместе со жгучей болью пришло и пронзительное осознание того, что произошло.

Морэй улыбнулся и еще глубже вогнал ему в тело острие меча, протыкая и разрывая связки и мышцы. В конечном итоге Малкольм оказался пришпилен к стене. Лишь тогда Морэй вытащил меч; с лезвия, стекая на землю, капала кровь. Малкольм попытался побороть неожиданно накатившую слабость. Увы, это ему не удалось, и он тяжело осел на пол. Башня почему-то замерла на месте. Он сам задыхался от боли, ярости, крови, но что самое страшное – Морэя рядом уже не было.

Малкольм плотно закрыл глаза, увы, боль от этого не отступила. В эти мгновения все его мысли были об одном – о священном обете, который он недавно принял. Он поклялся на древних, священных книгах, которые хранились в святилище, везде и всегда защищать Бога и род людской от Зла.

Увы, он только что позволил Злу уйти отсюда целым и невредимым, и оно только тем и будет заниматься во всех концах Королевства, что преследовать Невинных.

И в какой-то момент Малкольм со всей ясностью осознал, что должен во что бы то ни стало жить, чтобы защищать Невинных, как то делал до него Броган и его предки.

А в следующее мгновение его охватила жажда – жажда жизни. Она вскипела в нем подобно буре. Прижимая к окровавленной груди руку, он каким-то чудом сумел подняться на ноги. Тело его, казалось, кричало ему: «Живи!» И тогда Малкольм ощутил порыв и в тот же миг понял, что он значит – порыв отнять чью-то жизнь, чтобы она сделалась его собственной, чтобы принадлежала ему. Но он был один, и его собственная жизнь быстро уходила в песок. Вместо нее к нему подкрадывалась смерть. Сухие губы шептали молитву. Он молился древним богам, тем, кто первыми привел на землю Повелителей.

В следующий миг, выкрикивая его имя, в башню вбежала женщина.

Смерть была близка. Ее очертания, пока еще нечеткие и размытые, плясали в его глазах, словно раскачивающаяся башня, окутанная серыми тенями. Он был в ужасе, ибо знал, что ее к нему прислали. Она прибежала за ним. Но прежде чем она успела прикоснуться к нему, до него дошло, что она молода, хороша собой, что из нее через край брызжет жизнь. От удивления у него перехватило дыхание. Он протянул к ней руку. Она в свою очередь помогла ему подняться на ноги, и он ощутил, как к нему возвращаются силы.

Ему тотчас сделалось легко на душе, он радостно вскрикнул.

Она пошатнулась, но он удержал ее за руку. И с каждым мгновением, пока он держал ее руку, силы возвращались к нему. Боже, как это приятно! Он был готов возликовать.

Чувствуя, как жизнь вновь разливается по его жилам, он откинулся затылком на стену, и из глаз его покатились слезы. Внутри его словно нарастала волна, ощущение собственной непобедимости. Осознание того, что он не умрет. Внутри его все пело – силы переполняли его, как никогда. Никогда еще он не ощущал в себе столько мощи, столько ликования. К своему ужасу, он обнаружил, что чресла его также переполнены этим буйством жизни. Что ж, значит, впереди его ждут новые радости.

Он подтянул ее ближе к себе, чтобы она могла ощутить всю силу его желания, и глаза ее тотчас удивленно расширились.

– Да, – произнес он, – позволь мне доставить тебе удовольствие, красавица.

– Милорд, – ответила она и обхватила его руками за шею.

Он поставил ее спиной к стене и задрал на себе тунику, а на ней юбки. Терпеть и ждать не было сил. Бесцеремонно коленом раздвинув ей ноги, он одним движением вошел в нее, вошел быстро и глубоко. Он быстро достиг пика, но ему хотелось ее снова и снова. Было бы жаль не воспользоваться такой возможностью.

Он был ослеплен этим своим желанием, своей силой, ее и своим собственным экстазом. Ее жизнь накатывалась на него огромными влажными волнами, а вместе с ними его собственная мощь увеличивалась в сотни раз. Теперь девушка плакала и умоляла его. Но он ее не слышал. Он волочился за юбками с четырнадцати лет, и еще ни разу не испытывал ничего подобного нынешнему экстазу. Он не догадывался, что такой существует. Он кончал раз за разом, и цепочке его пиков наслаждения не было конца. В нем было столько мужской силы, что ему не было равных.

Он обладал неведомой доселе мощью.

И эта мощь ослепляла его, она поглотила его с головой, одарила его невиданной выносливостью. Он был готов рычать от удовольствия. На сей раз он сможет одолеть Морэя.

Неожиданно он обратил внимание, что женщина притихла. Он перевел взгляд на свою грудь. Его туника была по-прежнему в крови, но рана уже закрылась. Чуть выше левого соска оставался лишь небольшой шрамик.

Своей жизнью он был обязан женщине. Исполненный благодарности, он прижал ее к себе, нежно и бережно положил на пол и, сняв с себя плащ, накрыл им бездыханное тело. Он поднялся с колен и неожиданно понял: Морэй рядом, он следит за ним.

Демон шагнул ему навстречу откуда-то из тени. Глаза его светились красным, словно раскаленные угли. Из глотки Морэя вырвался леденящий душу хохот, и он тотчас все понял. Сердце его наполнилось ужасом. Девушка лежала неподвижно.

Нет! Он опустился рядом с ней на колени и повернул к себе лицом. Ее широко раскрытые голубые глаза смотрели на него невидящим взором.

– Приветствую тебя, брат мой. Теперь и ты вкусил наслаждение смерти.

Малкольм резко поднялся и с силой швырнул кружку в очаг. На дворе была полночь, и он сидел один в огромной зале, если не считать пары любимых волкодавов. Собаки наблюдали за ним с равнодушным, сонным видом.

Он уже много месяцев не позволял себе вспоминать то, что случилось тогда в Уркухарте. Три года Малкольм пытался искупить свои грехи, побороть чувство вины. Ему казалось, что он хозяин своих порывов и желаний.

После Уркухарта он познал добрую сотню женщин, и никакого искушения не изведал. Нет, он все-таки лжет. Никакой он себе не хозяин. И он вновь задумался о том, что произошло тогда в Уркухарте.

Его мысли вернулись к женщине, что спала сейчас на втором этаже, еще одна невинная душа. Боже, сколь велик был соблазн отведать ее жизни.

Еще три года назад он почитал себя охотником, но, видит бог, заблуждался. Это за ним самим охотился Морэй. За ним и его душой. И вот теперь эта женщина наполняла его искушением, какого он не ведал раньше. Он думал, что душе его ничего не грозит. Боже, как же он заблуждался!


Клэр разбудили на следующее утро. Едва открыв глаза, она увидела перед собой маленького мальчика, который тыкал ей в ребра пальцем, мимикой и жестикуляцией давая понять, что пора одеваться и спускаться к завтраку. Еще разок помахав в сторону двери, мальчишка расплылся в улыбке и вышел. Прижимая к телу меховое одеяло, Клэр села в постели. Голова кружилась, словно с тяжелого похмелья.

Но нет, то было не похмелье, по крайней мере, не в привычном смысле. Стоило ей вспомнить, что она находится в средневековой Шотландии, как у нее участился пульс. Да, а еще прошлой ночью Малкольм подарил ей любовные утехи. Стоило ей вспомнить эти мгновения, как желание проснулось в ней с новой силой. Она обвела взглядом комнату. В очаге пылал огонь, на шатком столике – кувшин с водой, напротив – узкое высокое окно. Ставни распахнуты, и небо снаружи окрашено в кроваво-красные оттенки.

Ей не верилось, что после вчерашнего она уснет. Но стоило Малкольму выйти за дверь, как сон и усталость сморили ее. Она как убитая уснула и проспала до того самого момента, когда в дверь постучали. Мальчонка со всей ясностью дал понять, чтобы она поторопилась, и она знала почему.

Наконец сон окончательно оставил ее. Им предстоял путь в Данрох. При этой мысли Клэр охватило волнение. А вместе с ним пришли и подспудные опасения. Начинался новый день. Сейчас она увидит Малкольма. Что касается вчерашнего дня, господи, она даже не предполагала, что способна на такие вольности. Но, черт возьми, разве можно забыть, как он дарил ей неописуемое наслаждение, ничего не прося взамен!

Клэр умылась ледяной водой, надеясь в душе, что Малкольму хватит такта воздержаться от каких-либо замечаний по поводу того, что произошло между ними накануне. А как же Сибилла? Не опасно ли для них это путешествие? Дрожа не то от холода, не то от страха, Клэр накинула на плечи брошенный Малкольмом плащ и спустилась вниз. В обеденном зале были лишь служанки, и Клэр слегка расстроилась этому обстоятельству. Впрочем, она успела основательно проголодаться – господи, когда же она ела в последний раз? – и потому с радостью села за стол, где ее уже ждали хлеб, сыр, несколько видов копченой рыбы, а также миска овсянки. Пользуясь вилкой с двумя зубцами, ножом и ложкой, она быстро утолила голод, желая поскорее уйти отсюда. Пока ела, она не могла удержаться от того, чтобы несколько раз не взглянуть исподтишка, откроется ли внушительных размеров дверь. Но та так и не открылась.

Поев, она отодвинула от себя тарелку. Рано или поздно ей придется посмотреть Малкольму в глаза. Правда, она пока не знала, что скажет ему, да и как вообще поведет себя с ним. Лишь в одном не было никаких сомнений: никаких угрызений совести по поводу вчерашнего она не испытывала. Более того, притворяться, что она раскаивается, было бы лицемерием. Такой ночи, как эта, у нее не было давно.

Подумала и тотчас ощутила, как заливается краской. Малкольм – великолепный любовник, одновременно и нежный, и страстный. Так что ей придется расстаться с кое-какими из своих стереотипов. Она больше никогда не назовет его заносчивым средневековым самцом. Нет, конечно, он отнюдь не прост, зато как хорош в постели! Кстати, она бы не прочь оказаться в этой самой постели прямо сейчас! При этой мысли почему-то тотчас сделались ватными ноги.

«Не ходи туда», – приказала она самой себе и направилась к двери. Уж кого-кого, а себя она знала. Ведь случись им стать любовниками по-настоящему, она тотчас бы в него влюбилась. А вот это ей уже ни к чему. Не стоит слишком привязываться к нему душой. Надо быть полной дурой, ненормальной, чтобы влюбиться в Малкольма, особенно учитывая обстоятельства. И Клэр очередной раз попыталась убедить себя в том, что испытывает к этому средневековому сердцееду лишь академический интерес.

Стоило ей распахнуть двери, как в лицо ударил порыв ледяного горного ветра – боже, даже не верится, что сейчас лето! Клэр замерла на верхней ступеньке лестницы. Внизу около десятка мужчин седлали своих коней. Прямо под ней, держа под уздцы двух оседланных лошадей, стоял Малкольм и разговаривал с Ройсом. В следующее мгновение они оба, как по команде, обернулись в ее сторону.

Клэр встретилась с Малкольмом взглядом и тотчас зарделась. Ну вот, подумала она, что и следовало ожидать. Ведь что они знают друг о друге – почти ничего. Боясь посмотреть ему в глаза, она стала спускаться по ступеням. Пусть он думает о ней все, что хочет, что она женщина распущенных нравов, – впрочем, насколько далеко это утверждение от истины? Малкольм шагнул ей навстречу.

– Ну как, хорошо отдохнула? – поинтересовался он.

Он буквально сверлил, сжигал ее взглядом. Клэр не могла с уверенностью сказать, что он имеет в виду – сон или же физическое удовлетворение перед тем, как уснуть.

– Да. А ты как? – Нужно проявить учтивость, подумала она про себя, но как только вопрос сорвался у нее с языка, она тотчас пожалела. Скорее всего, он всю ночь до самого рассвета проворочался в постели.

Он пристально посмотрел на нее, затем пожал плечами и перевел взгляд на ее шею, после чего принялся расстегивать пряжку, которой она неловко сколола плащ.

– Тебе нужна одежда, – сказал он. – Как только прибудем в Данрох, я найду для тебя платье.

С этими словами он сорвал с ее плеч длинный, странной формы плащ, как следует его тряхнул, сложил, правда, не совсем ровно, перебросил ей через плечо и снова заколол. Теперь плащ ниспадал ей до колен, закрывая от посторонних глаз бедра и юбку. Клэр сглотнула застрявший в горле комок:

– Спасибо.

Одно только легкое прикосновение его рук вновь вызвало у нее дрожь. И как только она сумеет изучать свои книги, святилище, тайное общество – да что угодно, помимо этого средневекового мачо?

Их взгляды встретились.

– Похоже, я единственный, у кого есть глаза, – произнес он с легкой улыбкой и кивнул в сторону Ройса. На лице старого горца читалось недовольство.

Клэр не слишком переживала по поводу того, будет ли он разглядывать ее ноги или нет. Как вообще можно было о чем-то думать, когда рядом с нею Малкольм! Интересно, что он думает по поводу предыдущей ночи? Кто знает, вдруг у него каждую ночь в постели по новой женщине? Что, в свою очередь, означает, что их ночь мало что для него значит. Впрочем, оно даже к лучшему. Потому что лично для нее эта ночь значила ой как много. Так что ей в срочном порядке следовало разобраться в собственных чувствах, даже если сделать это было не так-то легко.

Малкольм помог ей сесть в седло, после чего запрыгнул на своего скакуна. Клэр вскоре поняла: для путешествия он выделил ей старую и спокойную лошадь, за что она была ему благодарна. Слегка пришпорив свою кобылу, она подъехала к Ройсу.

– Спасибо за комнату, постель и угощение, – поблагодарила она старого горца.

– Всегда к вашим услугам, леди Клэр. Приятного путешествия.

Его улыбка сделалась лукавой и многозначительной, словно он о чем-то догадывался. Оставалось лишь надеяться, что она не слишком громко кричала ночью.

– Всего доброго! – сказала она на прощание и, залившись краской, поскакала вперед.

Малкольм взмахнул рукой, и его дружина тотчас выстроилась колонной позади них с Клэр.

– Мы с тобой поговорим, как только я вернусь из Оу, – сказал он, обращаясь к Ройсу.

Тот кивнул и взял лошадь Малкольма под уздцы:

– Главное, не натвори глупостей.

Малкольм заставил себя улыбнуться. Подняв руку, он посмотрел на Клэр, и они двинулись в узкий проход в крепостной стене. Миновав темный каменный туннель, они бок о бок переехали перекидной мост, и в следующее мгновение им в глаза ударило слепящее солнце.

Как только темный туннель, служивший входом в крепость, остался позади, Клэр ощутила, что ее охватывает напряжение иного рода. Наступило очередное средневековое утро, утро ее второго дня в прошлом. Боже, сколько событий произошло с того момента, как она перенеслась сюда! Ощущение было такое, словно она находится здесь уже пару недель. И хотя она не могла с уверенностью сказать, чем рискует, отправляясь из Кэррика в Данрох, владевшее ею возбуждение затмевало собой любые опасения. Данрох был ее целью с самого начала, и к вечеру они будут там. Подумать только, всего несколько часов, и она попадет в святилище Айоны, ибо направляется туда вместе с Малкольмом, и какая разница, что он ей наговорил и что ему от нее нужно. Главное, что она едет туда вместе с ним!

Потому что это – святилище и его охраняют Повелители. Малкольм намеком дал ей это понять. И она раскроет тайну монастырского братства, какую до нее не сумел раскрыть ни один историк.

Теперь она в буквальном смысле дышала воздухом шотландской истории. Боже, просто невероятная удача! Все ее опасения развеялись или почти развеялись. Она пережила прыжок сквозь века, осталась жива после жестокой схватки со свирепыми воинами. Ей оказалась нипочем даже похоть Малкольма. И все это чуть больше чем за одни сутки!

Она не знала, когда вернется назад, в свое время, хотя и не сомневалась, что вернется обязательно. А пока этот момент не настал, почему бы не воспользоваться подвернувшейся возможностью? Самое главное – проникнуть в секреты тайного общества, священные книги и те распри, причиной которых они стали, и при этом не попасть на глаза Сибилле. Да, и еще постараться забыть о том, что произошло накануне ночью. Она посмотрела на Малкольма. Тот вел себя, словно ничего не произошло.

Вот и она последует его примеру. Главное – держаться от него на расстоянии, так будет лучше для нее самой. И ее интерес к нему – это интерес ученого, исследователя. Для нее он такой же исторический артефакт, а не шотландский лэрд XV века и Повелитель.

Клэр поймала на себе пристальный взгляд Малкольма. Оставалось лишь надеяться, что он не прочел ее мыслей. Она улыбнулась ему в ответ:

– Какое великолепное утро!

Не успела она сказать этих слов, как в небо взмыл орел.

– О да, – согласился Малкольм довольно уклончиво, продолжая сверлить ее взглядом. – Великолепное.


Данрох оказался сер и уныл, под стать утесам, на которых стоял. Внизу виднелся каменистый берег, а дальше простиралась стальная гладь Атлантики. А еще дальше, укутанный саваном тумана, маячил темный пик Бен-Мора. Они уже приближались к барбакану. Клэр набрала полную грудь воздуха.

До этого она была здесь лишь однажды – провела всего лишь час пару лет назад. И разумеется, приехала не верхом и не по морским волнам в лодке, на веслах которой сидели шестеро крепких горцев. Тогда она прикатила сюда на взятой напрокат машине. Сначала она, направляясь на юг, неслась с ветерком по местным ухабам, после чего покатила вдоль берега, чтобы успеть в Данрох до закрытия. Помнится, день тогда был пасмурный, сказывалась близость океана, и тем не менее на парковке перед крепостными стенами было трудно найти место. Впрочем, стен как таковых практически не было, лишь несколько каменных глыб в том месте, где те когда-то стояли.

Теперь же взору Клэр открылся наполненный водой ров, окружавший замок с трех сторон. С запада замок от посягательств врагов защищал отвесный утес. Пока через ров со скрипом опускался мост (по-видимому, здесь есть система лебедок, решила Клэр), они с Малкольмом оставались в седлах. Ее била дрожь, во рту все пересохло. Все не так, как тогда, и вместе с тем точно так же.

– Барышня, доступ в замок заканчивается через час. Если хотите, можете приехать в четверг, и обещаю вам, не пожалеете, – прошамкал беззубый седовласый старик, горя желанием ей помочь.

У нее тогда жутко кружилась голова – сказывалась езда через весь остров на головокружительной скорости, да еще по встречной полосе.

– Четверг мне не подходит, потому что завтра я уезжаю, – возразила она ему.

К тому же она уже заплатила за входной билет. Надо сказать, что кассир своей медлительностью привел ее тогда в бешенство.

Она едва ли не бегом прошла по перекидному мосту, ощущая, как ею овладевает нервная дрожь. «Я здесь!»

Наконец до Клэр дошло, что мост опущен и Малкольм ждет, когда она двинется за ним следом. Надвратная башня Данроха, круглая и широкая, в отличие от той, что украшала собой Кэррик, красотой не блистала. Мгновение, и они уже были на другой стороне.

Она уже успела позабыть охватившее ее тогда чувство, и вот теперь оно вернулось к ней. Клэр натянула поводья, чтобы лошадь остановилась, и уставилась на каменные стены. И вновь в ее голове промелькнули те же слова: «Я здесь!»

Оказавшись внутри каменных стен, Клэр внутренне напряглась и обвела взглядом внешний двор, затем внутренний, расположенный севернее первого. Она знала, что Малкольм смотрит на нее, но ей не хватило смелости посмотреть в его сторону. Голова у нее шла кругом. Весь ее отпуск был спланирован так, чтобы попасть сюда в надежде познакомиться с владельцем этого места. И если это судьба – ибо что это еще такое? – то все равно оставался вопрос: почему?

Вряд ли причиной тому Малкольм.

– Вижу, ты очарована, красавица, – произнес он. – Как тебе мое жилище?

Клэр оторвала взгляд от коз и овец в нижнем дворе и облизала губы. Сердце трепетало в груди.

– Я уже была здесь. Два года назад. И почему ты думаешь, что это я в твоем времени, а не ты в моем?

– Ты ведь не спрашиваешь меня, почему я привез тебя сюда. – С этими словами Малкольм пришпорил коня.

Клэр последовала за ним. Откуда-то из глубин замка во двор высыпали несколько мужчин. Один из них, высокий седовласый шотландец, шагнул им навстречу.

Перед входом в замок Малкольм спешился и перепоручил своего скакуна одному из встречавших. Кстати, сам вход представлял собой массивную деревянную дверь с железными заклепками в еще одной башне с воротами.

– Я буду задавать все те же вопросы, красавица. Пути Древних неисповедимы.

Господи, неужели он тоже думает, что это судьба?

– А как же Сибилла? Как, по-твоему, рискнет она искать меня здесь?

Клэр изо всех сил пыталась выкинуть из головы мысль, что по шотландским горам бегает безумная злобная женщина, которая жаждет с ней расправиться.

Малкольм помрачнел.

– Поступи она так, она совершила бы глупость. Но и нам тоже нужно быть готовыми, – ответил он, но тотчас поспешил улыбнуться и протянул Клэр руку, помогая ей слезть с лошади.

Не успела Клэр поинтересоваться у него, к чему, собственно, они должны быть готовы, раздался пронзительный крик. Обернувшись, Клэр увидела, как в объятия Малкольма бросился какой-то мальчик. Сын, подумала она, и при этой мысли ей сделалось не по себе. Малкольм покружил малыша в воздухе, а затем они заговорили, быстро и по-французски.

– Надеюсь, ты слушался Шамуса?

– Да, отец. А еще я уложил оленя, – гордо улыбнулся он. – Сегодня нас ждет вкусный ужин.

Малкольм погладил мальчонку по голове и одобрительно улыбнулся. Седовласый мужчина сделал шаг вперед.

– Да, Малкольм, лучшего украшения для стены в зале не придумаешь. Рога с двенадцатью отростками.

Малкольм улыбнулся ему и одобрительно похлопал по плечу:

– Шамус, Броган, встречайте нашу гостью, леди Кэмден. Она с юга, – добавил он и посмотрел на Клэр.

Их взгляды встретились, и в глазах его блеснула хитринка. А вот ей было не до улыбок. Малкольм женат!

Клэр словно онемела и даже не предприняла попытки вылезти из седла. Ну конечно же он женат! В те времена для королей и аристократов брак был важным политическим инструментом поддержания баланса сил. Так что если он женат, то причины наверняка политические, географические или финансовые.

Но ведь он ей ничего не сказал. Не заикнулся ни единым словом! Да и она круглая дура, могла бы сама понять. Клэр попыталась убедить себя, что так оно даже к лучшему, и все равно ей было больно. С другой стороны, если уж она и позволила себе влюбиться в этого красавчика, то теперь есть веская причина излечиться от этой любви. Ведь его брак наверняка стал бы для них непреодолимым препятствием.

Малкольм посмотрел на Брогана:

– Ступай в зал и распорядись, чтобы для нашей гостьи приготовили большую комнату.

Мальчик кивнул и бросился выполнять распоряжение отца.

– А еще вино и закуски. И чтобы не забыли развести в камине огонь! – крикнул Малкольм ему вслед. – Леди Кэмден продрогла. С тобой, Шамус, я поговорю чуть позже.

– Как скажете, – отозвался Шамус и зашагал прочь. Малкольм взял Клэр за руку:

– Броган – мой бастард, Клэр. Я не женат. Но у тебя вид как на похоронах.

Что ж, и на том спасибо.

– Слезай, – велел ей Малкольм.

Клэр соскользнула с лошади и попыталась взять себя в руки. Она только что едва не упала в обморок, узнав, что он несвободен, и, оказывается, ошиблась. У нее отлегло от сердца. И все же, если она строит по отношению к этому красавчику планы, впереди ее явно ждут сплошные неприятности.

Она постаралась собраться с мыслями.

– Откуда тебе известно, о чем я подумала? Малкольм ответил не сразу.

– Я ведь тебе уже говорил, что, если мысли твои вопят громким голосом, их нетрудно услышать.

Клэр сложила на груди руки.

– Господи, я начинаю подозревать, что ты обладаешь телепатическими способностями.

– Я не знаю слов, которые ты только что произнесла.

– Ты читаешь мои мысли? Он в упор посмотрел на нее.

– О боже, – ужаснулась Клэр. – Ты на самом деле умеешь это делать?

– Это еще один небольшой дар, которым я обладаю, – ответил он, слегка покраснев.

Что ж, у нее еще будет время поразмышлять над последствиями этого его дара. А пока она была вне себя от ярости.

– Я бы просила тебя из уважения ко мне не вторгаться ко мне в мысли, – резко заявила она. – Нечестно подслушивать, о чем я думаю.

Он улыбнулся, поднял ей подбородок и в упор заглянул в глаза.

– Но если бы я не слышал их, ты сейчас наверняка бы лила слезы, пытаясь откреститься от того, что было между нами накануне.

От удивления Клэр вытаращила глаза. Весь день он вел себя так, будто между ними ничего не произошло.

– А что между нами было? Я и предположить не могла, что ты станешь вспоминать вчерашнее утро, – резко ответила она. – И даже будь ты женат, какая мне разница!

– Лгунья.

Клэр почувствовала, как заливается краской.

– Ну, разве что небольшая. Да и то лишь потому, что в моем времени спать с женатым мужчиной предосудительно, – сказала она и поспешила добавить: – Впрочем, в твоем времени это тоже предосудительно, и ты это знаешь.

– Я рад, что не давал никому обета супружеской верности, Клэр, – прошептал он тоном змея-искусителя и опустил густые ресницы. – Ты думаешь, я не слышал, как ты кричала ночью? Я даже уснуть не смог, а все из-за тебя.

Сердце Клэр екнуло.

– Ну, – протянула она сдавленным голосом, чувствуя, как в ней снова проснулось желание, – просто я…

Его улыбка была столь же прекрасна, как и рассвет несколькими часами ранее.

– Я не знаю, зачем тебе в твоем времени понадобилось ехать в Данрох. И я не знаю, почему я так тебя хочу. Но думаю, что ответы на все эти вопросы найдутся на Айоне.

– Айоне, – машинально повторила Клэр. Мысли ее тотчас устремились в новое русло.

– МакНейл почти столь же стар, что и Древние, красавица, – произнес тем временем Малкольм. – Я найду там ответы. А ты пока не думай о Сибилле. Со мной тебе ничего не грозит. Пойдем!

И он прошел под решеткой в ворота башни. Клэр не знала, что и думать. Найдется ли на Айоне ответ на волнующий ее вопрос: почему она попала в прошлое? Хотелось бы надеяться. И входит ли в планы Малкольма продолжить их отношения с того момента, где те были прерваны накануне?

И она бросилась ему вдогонку. По ту сторону башни оказался небольшой двор. Малкольм уже поднимался по ступенькам в главный зал замка. Клэр прибавила шагу и вскоре догнала его. Никаких кресел и роскошного обеденного стола в зале не оказалось, равно как и коллекции мечей. Вместо этого здесь стояли лишь длинный деревянный стол, скамьи и несколько грубо сколоченных стульев. Большую часть стен покрывали гобелены, чьи краски еще не успели потускнеть и выцвести.

Стоя у стола, Малкольм наливал себе из кувшина эль. Подходя ближе, Клэр попыталась совладать с собой.

– Ответы на Айоне найдем мы вместе, – сказала она недрогнувшим голосом.

Малкольм вопросительно посмотрел на нее:

– А разве я говорил, красавица, что на остров мы отправимся вместе?

– Вместе, и никак иначе! – огрызнулась Клэр. – Или ты уже забыл наш вчерашний уговор?

Осушив кружку эля, Малкольм со вздохом поставил ее на стол.

– Я и так чересчур открыто говорю о делах, о которых вслух говорить не принято.

– Ты ведь знаешь, что мне можно доверять.

Не успела Клэр произнести эти слова, как до нее дошло, что он доверял ей лишь потому, что читал ее мысли.

– Ты ведь именно поэтому доверяешь мне? Потому что подсматриваешь за моими мыслями?

Его лицо вспыхнуло краской.

– Ты мне интересна.

Прекрасно, подумала Клэр, но сейчас не это главное.

– Малкольм, пойми, для меня это важно!

– Тебе нельзя на остров! – оборвал он ее. Для Клэр его слова стали сродни пощечине.

– Не верю! – с жаром воскликнула она. – Любой монастырь открыт для странников.

Малкольм сложил на груди руки. Мощные бицепсы тотчас напряглись и взбугрились валунами. Было видно, что он раздражен, но Клэр не желала сдаваться – не тот случай.

– Если ты вернешься с Айоны и найдешь меня мертвой – потому что за это время Сибилла убьет меня, – ты никогда не сможешь себе этого простить. Сначала девушка – от твоих рук, затем я, твоя Невинная, – от рук Сибиллы.

Его глаза широко раскрылись, и Клэр поняла, что эту битву она выиграла, правда, какой ценой! В ее намерения не входило быть грубой и жестокой. Равно как не хотела она играть на его чувстве вины перед ней и тем самым причинять ему новую боль. Голова Малкольма поникла. На его лице застыла гримаса – это выражение внутренних мук уже было ей знакомо.

– Мы отправимся в путь на рассвете, – ровным тоном произнес он.

Клэр прикусила губу. Ее так и подмывало сказать ему, что она раскаивается в своих словах, но в этот момент раздался радостный женский крик. Такой поворот событий Клэр отнюдь не обрадовал. В ужасе обернувшись, она увидела, как к Малкольму, сияя улыбкой, бросилась какая-то женщина:

– Ты вернулся! Слава богу, ты вернулся живой и невредимый!

Глава 7

Незнакомка оказалась пепельной блондинкой, среднего роста и с хорошеньким личиком. Что еще хуже, природа не обделила ее женскими прелестями. Говорила она по-французски, словно воспитывалась во Франции, но одета была по английской моде, в бордовое платье. В ушах золотые серьги, на шее – золотое ожерелье, на пальцах – кольца с полудрагоценными, как показалось Клэр, камнями. Короче говоря, женщина была благородного происхождения, и не стеснена в средствах, и, что самое главное, неравнодушна к Малкольму.

При виде женщины угрюмое выражение его лица ничуть не смягчилось.

– Гленна, поприветствуй леди Кэмден у нас в Данрохе. Клэр, это моя кузина, леди Гленна НикФарлейн из замка Кин.

Клэр вся напряглась. Вот оно что! Малкольм не женат, но любовница у него имеется. Сомневаться в этом не приходилось. Клэр выдавила улыбку. Боже, как она ненавидела эту красотку!

– Прошу тебя, говори с нашей гостьей по-английски, – велел Малкольм своей возлюбленной. Та в свою очередь изумленно уставилась на Клэр. – Гленна покажет тебе твою комнату. Надеюсь, ты останешься довольна.

Клэр не могла с уверенностью сказать, зол ли он по-прежнему на нее, и постаралась учтиво улыбнуться:

– Спасибо за заботу.

– Пойдемте со мной, леди Кэмден.

Малкольм отвернулся, и Клэр посмотрела на свою спутницу. На какое-то мгновение она даже мысленно отругала себя за то, что приехала в Данрох. Впрочем, откуда ей было знать?

– Малкольм хочет, чтобы вы прошли наверх. – Гленна указала на коридор, что вел куда-то в глубины замка.

Пока они поднимались наверх, Клэр рассматривала свою спутницу. И хотя ее терзала ревность, она старалась понять, что нашел Малкольм в этой Гленне. По средневековым меркам та была далеко не юной девушкой. Вполне возможно, что они ровесницы. Но то ли светлая кожа тому виной, то ли отсутствие современных косметических средств, но в уголках глаз уже залегли морщинки, лоб тоже прорезали несколько неглубоких складок. Хотя Гленну и можно было назвать хорошенькой, вид у нее был слегка увядший и усталый.

Клэр представила себе Малкольма с какой-нибудь неотразимой красоткой вроде Кэтрин Зеты-Джонс или Анджелины Джоли. Что, разумеется, не оставило бы места для нее самой.

– Скажи мне, – сказала Клэр, когда они поднялись на самый верхний этаж, – как давно вы знакомы с Малкольмом?

– Почти всю жизнь, – прозвучало в ответ.

Гленна пристально посмотрела на нее и толкнула дверь.

Прекрасно, подумала Клэр. Гленна и Малкольм знают друг друга всю жизнь. Она же знакома с ним всего три дня. Эти двое с равным успехом могли быть и любовниками, и близкими друзьями. Или тем и другим одновременно, и он был безумно влюблен в эту женщину. Черт, это ведь классический сюжет. Что касается ее самой, то чем раньше она это выяснит, тем лучше.

– Ты с равнин? – спросила ее Гленна. В голосе ее слышалось плохо скрытое любопытство. Зато радости почти никакой.

– Я прожила почти всю мою жизнь за морем, – ответила Клэр, уходя от ответа на вопрос.

Не отрывая руки от двери, Гленна остановилась:

– Тогда откуда ты знаешь Малкольма? Клэр на мгновение задумалась.

– Мы с ним дальние родственники. Очень дальние, – поспешила добавить она.

Гленна подозрительно посмотрела на нее:

– Ни разу не слышала о вашей семье.

Клэр решила, что в дальнейшие объяснения лучше не вдаваться. К чему кривить душой, она была не на шутку расстроена таким поворотом событий, хотя, может, даже оно и к лучшему. Больше всего на свете ей в эти минуты хотелось побыть одной. Ей срочно требовалось прийти в себя после недолгого романа со средневековым мачо. Она шагнула мимо Гленны – и тотчас влюбилась.

Из окна открывался потрясающий вид – насколько хватало глаз, до самого горизонта раскинулась стальная поверхность Атлантики. Переведя взгляд чуть левее, можно было увидеть поросшие лесом берега Аргилла, а еще дальше – окутанные туманом вершины гор. Клэр представила, как это все выглядело бы в солнечный день: вода наверняка была бы цвета сапфиров, а леса поражали бы изумрудной зеленью.

– Кэмден, какое странное имя! Ни разу его не слышала. Оно английское? – спросила Гленна. – Полагаю, вы родственница Малкольма по линии матери?

Клэр принялась судорожно соображать. Выходит, мать Малкольма англичанка? Для равнинных семей такое не редкость. Впрочем, чем еще она могла объяснить свое присутствие здесь?

– Мой муж, да будет ему земля пухом, приходился ей кузеном.

Гленна побледнела.

– Но насколько я понимаю, ты вышла замуж вторично? Клэр поняла, куда клонит ее собеседница:

– Нет, и сейчас я не замужем.

Ликуя в душе, она прекрасно понимала, как это мелочно с ее стороны, тем более что ликовать ей осталось недолго.

– Малкольм привез тебя сюда мне на смену? – продолжила допрос Гленна. Голос ее дрожал, в глазах застыли слезы. – Он намерен на тебе жениться?

Клэр напряглась. Черт, да ведь ей жалко эту Гленну!

– Нет, я не собираюсь за него замуж. Ведь мы едва знаем друг друга, – медленно, подбирая слова, произнесла она и тотчас поняла, как смешно это прозвучало со стороны. Господи, ведь это же XV век! В то время браки заключались ради взаимной выгоды, а вовсе не по любви.

Гленна ахнула:

– Зато я выхожу за него. Я его нареченная. Клэр застыла как вкопанная.

– Я не знала.

– И я не позволю тебе его у меня украсть, – предостерегла ее Гленна. – Я здесь уже полгода, и все знают, что мы должны обвенчаться.

– То есть все официально?

– Что? – не поняла ее Гленна.

– И когда же венчание?

– Совсем скоро! – воскликнула Гленна. – Мы вот-вот назначим день.

Странно, подумала Клэр, что день еще не назначен. У нее тотчас отлегло от сердца, хотя, наверное, преждевременно.

Малкольм, по всей видимости, женится на своей кузине, даже если не на этой, то на другой. Так уж был устроен его мир. Гленна, в отличие от нее самой, была частью этого мира. Так что хочешь не хочешь, а придется принимать его законы как данность. Рано или поздно она будет вынуждена выбросить Малкольма из головы. Так что ей нет резона злиться на Гленну, эта женщина ей не соперница. И Клэр постаралась подавить в себе ревность.

– Послушай, не стоит переживать из-за меня, хорошо? Я не буду болтаться здесь долго.

Гленна растерянно заморгала:

– Болтаться? А разве тебя повесят? Что ты такого натворила?

– Я не собираюсь замуж за Малкольма, – продолжила Клэр серьезным тоном, но тотчас осеклась. То, что произошло между ней и Малкольмом накануне ночью, нехорошо, хотя вряд ли он с ней согласится. – Скоро, очень скоро я вернусь домой. Так что ты не переживай, слышишь? Тем более из-за меня.

– Откуда ты родом? Где твой дом? – потребовала ответа Гленна, вытирая глаза. – И когда ты туда вернешься?

– Я англичанка, – ответила Клэр. – И вернусь к себе в Англию. Когда? Этого я пока точно не знаю.

Женщины пристально посмотрели друг на друга.

– А когда он придет к тебе? Сегодня вечером? Не отрицай, я же знаю, что он придет. Можно подумать, я его не знаю.

У Клэр тотчас екнуло сердце.

– Я запру дверь на засов, – пообещала она и не солгала.


Клэр устроила себе небольшую экскурсию по замку, стараясь, однако, держаться подальше от стен и бастионов. Затем, обойдя его и приняв ванну, погрузилась в размышления. К тому моменту, когда у ее двери, сияя щербатой улыбкой, появился Броган, чтобы на ломаном английском передать ей, что Малкольм ждет ее внизу, она уже успела вернуть себе здравомыслие. Теперь она выглядела как типичная жительница Северного нагорья – в длинном платье-рубахе, надетом на нижнюю юбку. Спускаясь вниз по ступеням, она напомнила себе, что как мужчина Малкольм ее больше не интересует. Более того, она была искренне рада за него и Гленну.

Нет, ей действительно было легче на душе. Ведь кто он такой? Средневековый красавчик мачо. И не стоит поддерживать с ним никаких отношений – любых отношений. Так лучше для нее самой. Теперь для нее самое главное – сосредоточить внимание на святилище, на книгах, на тайном сообществе. Так ей будет проще избежать очередной встречи с Сибиллой. В душе Клэр не могла дождаться утра. Ей не терпелось поскорее отправиться на Айону, она уже считала не просто часы, но минуты.

Клэр решительно улыбнулась и расправила ладонями льняную рубаху. Ткань оказалась на удивление мягкой. Убедившись, что платье не собирается пузырем вокруг пояса – надо сказать, что талия ее была на редкость тонкой, – Клэр поправила бретельки лифчика, после чего направилась вниз по узким каменным ступенькам. Стоило ей приблизиться к двери в зал, как до нее донесся голос и рыдания Гленны.

Клэр тотчас замерла на месте, но уже в следующее мгновение, вместо того чтобы пойти в зал, прижалась к стене рядом с дверью и заглянула внутрь.

– Как ты посмел так со мной обойтись?! – кричала сквозь слезы Гленна. – И это все потому, что у тебя новая возлюбленная?

– Мое решение остается в силе, – спокойно возразил ей Малкольм.

– Ненавижу тебя, ненавижу! – выкрикнула Гленна.

– Если ты успокоишься, я с удовольствием приглашу тебя разделить с нами трапезу. Но за столом я этих слез не потерплю.

Клэр показалось, что в его голосе прозвучало нечто похожее на угрозу.

Она отказывалась верить собственным ушам. Интересно, что такое натворил Малкольм? Судя по их разговору, похоже, что он решил порвать с Гленной, более того, Клэр догадывалась почему. Злясь на весь мир, она подошла ближе к двери, но внутрь заходить не стала. Отсюда ей было видно, как рыдает, театрально заламывая руки, Гленна. Малкольм же оставался невозмутим, хотя на лице его и читалось раздражение.

– Боже мой! – не выдержал он наконец. – Ты ведешь себя как жена, которую отправляют во французский монастырь. Об этом браке уже давно договорено, Гленна, так что прекрати лить слезы. Для тебя самое время вернуться домой и выйти замуж за Роба Маклеода.

В ответ Гленна лишь покачала головой – слезы мешали ей говорить. Затем, подхватив подол платья, она выбежала вон из зала. Нет, это просто возмутительно. Неужели и с ней он обошелся бы точно так же, будь между ними роман? Что и ее он точно так же отбросил бы, как старую перчатку, средневековый тиран? Попользовался и выбросил, отдал, как надоевшую игрушку, другому. Бедняжка Гленна! Какой, однако, наглец!

Малкольм было улыбнулся ей, но затем в его взгляде возникла настороженность.

– Ты почему смотришь на меня так укоризненно?

– Ты хочешь выдать ее замуж за другого? – спросила Клэр, отказываясь верить своим ушам.

Малкольм напрягся.

– Да, для Гленны этот брак – просто подарок судьбы. Клэр шагнула ближе:

– Но ведь вы с нею помолвлены. И, несмотря на это, у тебя хватает совести выставить ее за дверь, отправить к другому мужчине?

Малкольм растерянно воззрился на нее, но уже в следующее мгновение его взгляд стал твердым и холодным, как сталь. Клэр внутренне сжалась. С какой стати она его в чем-то обвиняет? В Средние века порядки были совсем иные, да и происходящее ее не касалось. Тем более что Гленна была ей вовсе не симпатична.

– Я не обязан тебе ничего объяснять, но все же скажу. Я целых три месяца потратил на то, чтобы устроить для нее этот брак. Я заботился о ее будущем, – произнес Малкольм ледяным тоном. – Так что ей нужно не слезы лить, а благодарить судьбу.

– Мне она сказала, что выходит замуж за тебя, – ответила Клэр. Коль Малкольм вот уже несколько месяцев занимался поисками мужа для своей бывшей возлюбленной, выходит, Гленна ей солгала.

– В мои планы не входило на ней жениться, – произнес Малкольм раздраженным тоном. – И я не люблю, когда меня начинают судить.

Клэр поняла, что совершила огромную ошибку, и поспешила загладить вину:

– Извини. Я не хотела.

– Ты здесь ни при чем. Она решила, что несколько ночей, которые я провел в ее постели, заставят меня изменить мое решение. Я никогда не женюсь на ней. Я ей так и сказал. И исключений не будет ни для кого.

Лицо его было холодным, как маска. Клэр сделалось страшно.

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

Малкольм отвернулся, жестом приглашая ее к столу, на котором уже – с пылу с жару – стояли блюда с угощениями. Клэр даже не пошевелилась. Малкольм отказался связывать себя узами брака? Интересно, это почему же? Все аристократы того времени рано или поздно женились. Малкольм медленно обернулся к ней:

– Не думай, красавица, что ты заставишь меня изменить решение.

– Ты о чем?

– Даже ты не соблазнишь меня пойти с тобой к алтарю, – ответил он, – как бы мне ни нравилась твоя постель.

Клэр даже ахнула.

«Ну и наглец!» – едва не вырвалось у нее. Малкольм холодно прищурился и встал перед Клэр, сверля ее взглядом.

– Разве тебе не хотелось бы за меня замуж? – спросил он неожиданно вкрадчивым тоном.

Клэр понимала, что ей лучше солгать, чтобы не раздражать его еще больше. В Шотландии XV века этот наглец наверняка был завидной партией. Малкольм выжидающе смотрел на нее.

– Представь себе, что нет, не хочу. Я хотела бы выйти замуж за мужчину моего времени, умного, успешного, не закосневшего в предрассудках.

Малкольм смотрел на нее в упор. По всей видимости, размышлял над ее словами.

– Ты хочешь сказать, что я слаб и глуп?

Клэр никак не ожидала от него такого тона. Кстати, а разве сама она лучше? Какая муха ее укусила?

– Нет, конечно, – поспешила она исправить свою оплошность. – Ты сильный, умный и богатый, и это видно с первого взгляда.

– Ты лжешь, – произнес он.

– Не смей читать мои мысли! – воскликнула Клэр, задетая за живое.

– На самом деле ты считаешь, что я высокомерный засранец, – произнес Малкольм.

Клэр была готова дать на отсечение руку, что он не знает, что такое засранец.

– Да нет, я так не думаю, – поспешила ответить она.

– В этом зале если кто-то и высокомерен, то не я, – продолжал он. – Ты только и делаешь, что судишь меня. Ты думаешь, мне это неизвестно? Ты думаешь, я не слышу, как ты называешь меня средневековым мачо? Я не знаю, кто такой этот мачо, но мне и не нужно этого знать. Так что если кто и высокомерен из нас двоих, то это ты, Клэр. Это ты полагаешь, что умнее меня, это ты все время смотришь на меня свысока.

От его слов у Клэр перехватило дыхание.

– Я так не думаю, – выдавила она в ответ. – Честное слово. Просто в моем времени женщины образованны и не зависят от мужчин. Более того, в моем времени женщины частенько умнее и богаче мужчин. Мы думаем собственной головой, мы умеем постоять за себя. И мы никому ничем не обязаны.

– Как же, помню, ты не раз мне это говорила. В твоем времени женщины – королевы без королей. Тебе же нужен король!

С этими словами Малкольм пересек зал и вышел вон, в темноту. Клэр услышала, как за ним с грохотом и лязгом захлопнулась дверь. Ее саму трясло. Боже, и как только ее угораздило поссориться с ним? И самое обидное – он прав. Она только и делала, что с первой минуты их знакомства демонстрировала свое превосходство. Наверное, она и впрямь считала себя умнее. Хотя нет, она искренне уважала его, восхищалась им – за его мужество, его храбрость. И теперь они в ссоре. Клэр мысленно отругала себя за свою несдержанность.

Поди и скажи ему.

Клэр задумалась. Разумеется, она должна пойти и извиниться перед ним. Должна признать, пусть даже частично, что не права. А может статься, не права от начала и до конца. По средневековым меркам Гленна куда старше ее самой. Клэр также не сомневалась в том, что у Гленны имеются владения. Об этом можно было судить даже по богатству ее платья. В XV веке женщине требовался муж и хозяин, без него ей было просто не обойтись. Черт побери, этот негодяй Малкольм постоянно подслушивал ее мысли. Она же, сама того не желая, задела его чувства. Что ж, придется следить за собственными мыслями.

Клэр вышла на улицу. Сгущались сумерки. Вспомнив во всех подробностях свою встречу с Сибиллой, она заколебалась, идти ли ей дальше. Ей не хотелось гулять одной, тем более в темноте. От двери, ведущей назад в зал, ее отделяло лишь несколько шагов. Клэр оглянулась по сторонам. Силуэт Малкольма маячил на валу. Он застыл, словно статуя. Клэр поспешила вверх по каменным ступенькам и остановилась рядом. Он на мгновение обернулся к ней.

– Я горд тем, что я – Маклин, – негромко произнес он, – и если это добавляет мне высокомерия, так тому и быть.

– Тебе есть чем гордиться, – негромко, но от всей души сказала Клэр. Ее собственное сердце было готово выскочить из груди, словно он и впрямь был ей небезразличен. Она потрогала обнаженную мужскую руку и тотчас ощутила, как он напряг мышцы. – Такого храбреца, как ты, я ни разу не встречала. К тому же ты Магистр. Я почти ничего не знаю об этом мире, но данный тобой обет достоин восхищения. Таких мужчин, как ты, в моем времени просто нет, – добавила она. – Я же порой не знаю даже, что мне делать.

Их взгляды встретились.

– Ты должна мне доверять, – произнес Малкольм. Клэр вздрогнула:

– Когда дело касается моей жизни, я всецело тебе доверяю.

Он улыбнулся ей:

– В таком случае это для нас хорошее начало. Интересно, что он хотел этим сказать?

– Ты надменная женщина, но я не стану ставить это тебе в упрек, – добавил он едва ли не с нежностью в голосе.

Клэр закусила губу. Сердце бешено колотилось в ее груди. Во-первых, никакая она не надменная, во-вторых, не слишком ли он поторопился с этим «для нас». Правда, вступать в препирательства с ним вторично у Клэр не было ни малейшего желания.

– Гленна успела дважды овдоветь, – продолжал тем временем Малкольм.

Клэр никак не ожидала, что он пустится в объяснения.

– У нее есть владения, и ей нужен муж, чтобы их охранять. Маклеод – вдовец, у него самого двое детей. Ему нужны и ее земли, и она сама – как мать его детям.

Клэр тотчас устыдилась своей поспешности:

– Прости, я поспешила с выводами.

Малкольм кивнул, но выражение его лица осталось хмурым.

– Смотри, куда прыгаешь, Клэр, потому что в один прекрасный день этак недолго и ушибиться.

А он прав, за ней это водится – действовать второпях, не подумав о последствиях своих поступков.

– Прости, что я нехорошо тебя назвала. Честное слово, вырвалось сгоряча. Просто ты иногда выводишь меня из себя.

– Неправда, ты сказала то, что думала, причем не сгоряча. Просто ты меня боишься, – спокойно возразил он.

Она растерянно встретила его взгляд. Впрочем, он прав. Когда она назвала его засранцем, то сделала это от чистого сердца, но похоже, что Малкольм, будучи уверен в собственной значимости, не слишком на нее обиделся. А еще он ее пугал, еще как пугал! Пугал тем, что был так соблазнительно хорош собой, такой красивый и сильный, и она не знала, что ей с этим поделать, что поделать с собственным сердцем, которое трепетало от одного только его вида.

Малкольм ответил ей улыбкой – теплой, но скорее просто дружеской. В эти минуты он был менее всего похож на змея-искусителя. Впрочем, какая разница – слишком поздно. Между ними уже установилась иная близость, и Клэр в душе отнюдь не была этому рада. Они не только сражались бок о бок и разделили постель, но вот душевной близости между ними не возникло. Впрочем, так оно даже к лучшему, ведь чувства – вещь опасная. Если не сказать невозможная. Одно дело – восхищаться им как породистым самцом, и совсем другое – прикипеть к нему сердцем.

– Ты слишком много думаешь. – Он схватил ее за руку и притянул ближе к себе.

От неожиданности у Клэр перехватило дыхание.

– Я… я привыкла думать, – пролепетала она, чувствуя, как по телу уже начал разливаться огонь желания. Вот ее истинная проблема – физическое вожделение, и незачем усложнять ее какими-то чувствами. Более того, даже дружбой. – Мне лучше уйти, – нервно добавила она. Хотя, положа руку на сердце, уйти – это то, чего ей меньше всего хотелось.

– Первый раз встречаю такую женщину, как ты, – негромко произнес он. На какой-то миг, прежде чем она ответила ему, возникла напряженная пауза.

– Не надо! – Она вымучила улыбку. – Не надо все усложнять! Ненавижу слова! – воскликнула она и тотчас залилась краской, ибо слова – это то, что составляло ее жизнь. – И если ты вознамерился меня соблазнить, то можешь делать это, не притворяясь, будто испытываешь ко мне какие-то чувства. Мы оба знаем, что хватит одного выразительного взгляда.

Не зная, что сказать дальше, она на секунду умолкла.

– Потому что делить постель – это одно, быть друзьями – совсем другое. Вряд ли у нас получится и то и другое одновременно.

– Но ведь ты была в дружеских отношениях с мужчинами, которых любила, – возразил Малкольм с ноткой скепсиса в голосе.

– Черт тебя побери! – воскликнула Клэр. – Выходит, теперь у меня нет от тебя никаких секретов!

– Я просто хочу тебя понять, вот и все. Кроме того, и ты, и я прекрасно понимаем, что рано или поздно станем любовниками.

Клэр словно получила удар под дых.

– Так нечестно! Я хочу домой, и чем раньше, тем лучше. Ты мне сам это обещал!

Малкольм ответил на ее возмущенную тираду улыбкой.

– Какое отношение твое желание вернуться домой, в твое время, имеет к тому, что мы станем любовниками: ты ведь хочешь меня, не вздумай это отрицать. Да, не все так просто, но я надеюсь, что вскоре все преграды исчезнут. И после того, как ты проведешь со мной в постели целую ночь, возможно, ты перестанешь рваться назад, в свое время.

В его улыбке появилась хитринка.

– Я же сказала тебе, – заявила она, ощутив, как в ней вновь шевельнулось желание, – что я не могу дать тебе мое тело отдельно от любви.

Малкольм на мгновение опустил ресницы, затем вновь посмотрел на нее:

– Ты даже не хочешь попытаться это сделать?

– Не хочу и не желаю! – с жаром воскликнула Клэр.

– А если я скажу тебе, что я не против того, чтобы ты меня полюбила?

Клэр в изумлении уставилась на него. Боже, как ее угораздило забыть – пусть даже всего на минуту, – что перед ней высокомерный средневековый наглец?

– Я не позволю, чтобы ты, попользовавшись, выбросил меня, словно старую перчатку, как поступил с Гленной.

– А разве я сказал, что намерен тебя выбросить? Клэр застыла на месте. Малкольм смотрел на нее в упор:

– Я ведь дал тебе слово, что, как только опасность минует, я верну тебя назад, в твое время. И я намерен его сдержать.

Клэр замерла, боясь даже вздохнуть.

– Но?…

В его глазах мелькнуло сомнение, но он не стал отводить взгляд.

– Но вдруг тебе самой не захочется возвращаться? – прошептал он.

– Ты на что намекаешь? Или это приглашение с твоей стороны? Ты хочешь сказать, что произведешь на меня в постели такое неизгладимое впечатление или я по уши влюблюсь в человека, которого совершенно не понимаю, что захочу навсегда остаться в XV веке? Предупреждаю заранее, даже не надейся, Малкольм!

Его лицо приняло каменное выражение. Он буквально сверлил ее взглядом.

– Тебе здесь понравится, – негромко произнес он. – Я ведь тебе нравлюсь. Я, кстати, не против, чтобы ты осталась. Ведь ты тоже мне нравишься. Ты все время меня подначиваешь, мечтаешь вступить со мной в поединок, но я не стану с тобой сражаться, красавица.

Клэр в отчаянии покачала головой:

– Я пришла, чтобы извиниться перед тобой. Это ужасная затея. Зачем тебе она понадобилась?

– Потому что, когда настанет время, кто знает, вдруг тебе не захочется покидать Данрох. Или меня.


За обеденным столом оба не произнесли ни слова. Малкольм поглощал пищу с завидным аппетитом, судя по всему, их недавний разговор никак на нем не отразился. Клэр решила, что и ей тоже неплохо подкрепиться, и старалась не смотреть ему в глаза. Она была потрясена, однако радовалась тому, что этот нелегкий разговор все-таки состоялся. С ее стороны было бы величайшим заблуждением полагать, что между ними возможна не только настоящая любовь, но даже простая физическая привязанность, не говоря уже об эмоциональной. Господи, его самоуверенность выводит ее из себя! Разумеется, ей хочется домой! Она покинет его время, как только ей подвернется удобный момент. А пока у нее с этим наглецом не будет никакого секса. Да что там секса – никаких поцелуев, ровным счетом ничего! Равно как и разговоров по душам. Дружба с ним также входила в число вещей, от которых ей следовало воздерживаться, тем более что разве вообще таковая возможна? Как можно дружить с тем, кто уверен, что она ждет не дождется, когда он затащит ее в постель, а она при этом будет просить, мол, еще, еще, еще! С тем, кто полагает, что ради него она останется в этом чертовом Средневековье!

Наконец Малкольм оттолкнул от себя тарелку и подлил вина в свой и ее стакан. Он подливал ей вина весь вечер. Клэр не возражала – пусть наливает, ей не грозило опьянеть, – а вот поднять глаза и поблагодарить его она не осмеливалась. Ей было страшно заглянуть ему в глаза – вдруг стоит ей поднять взгляд, как он тотчас ее околдует? Наконец, спустя полчаса молчания, он заговорил первым:

– Я знаю, что ты устала. Тем более что уже поздно. Но нам есть о чем поговорить.

Что поделаешь? Выбора у нее не оставалось. Клэр заставила себя оторвать глаза от тарелки:

– Прошлая ночь была ошибкой.

Не успела она договорить эти слова, как ощутила, что краска заливает ей щеки. Что поделать! Это был тот самый момент, которого она так страшилась и так ждала. Момент, когда он посмотрит на нее, околдует и отнесет к себе в постель. Но нет, его реакция оказалась совершенно иной. Судя по всему, ее слова его… позабавили.

– Я не хочу говорить про вчерашнюю ночь. Вот это неожиданность!

– Это почему же?

Малкольм откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.

– После вчерашней ночи я стал доверять себе гораздо меньше, – произнес он недрогнувшим голосом.

Что касается ее самой, то голова работала медленно, значит, она все-таки выпила лишнего. Серые глаза Малкольма приобрели стальной блеск.

– Не надо, красавица, смотреть на меня с такой жадностью. Я бы доставил тебе удовольствие даже в самый разгар дня, – добавил он уже несколько мягче. – А сейчас на небе яркая луна, и я хочу в тебя войти. Только мне нужно не одно только твое тело.

Клэр ощутила, как ее обдало горячей волной желания, и она едва не соскользнула со стула. Господи, не хватает только грохнуться в обморок.

Она негромко выругалась себе под нос. Последние остатки воли и самообладания упорхнули в окно, словно пташки.

– Оказывается, тебя не так уж трудно распалить, – добавил Малкольм с хитринкой в глазах и улыбнулся. – Я непременно этим воспользуюсь, когда настанет нужный момент.

Клэр судорожно пыталась привести мысли в порядок. Ладонями они схватилась за пылающие щеки. Она прекрасно помнила, что только что поклялась самой себе, что не станет вступать с ним в физическую близость, но сейчас эта ее клятва уже ничего не значила. Значило другое – огонь желания, полыхающий в ее теле, влага, стекающая по внутренней поверхности бедра, сладостное жжение между ног. Самым главным в эти мгновения для нее был Малкольм.

– Между прочим, я передумала, – сказала она. – Это мое право как женщины.

Он явно читал ее мысли, ибо чело его омрачилось.

– Не пытайся соблазнить меня, красавица. Я этого не люблю.

– То есть ты на самом деле не хочешь подняться со мной наверх? – растерялась она.

– Ты слишком много выпила. – Он посмотрел на нее в упор.

Все понятно. Он до сих пор боится, что она умрет в его объятиях.

– Можешь считать себя племенным жеребцом, – с хрипотцой в голосе произнесла она, – но в твоей постели я не умру.

Малкольм пронзил ее недовольным взглядом:

– По-твоему, я считаю, что убил ту девушку своим членом?

Клэр покраснела от его откровенности.

– По-моему, она умерла от разрыва сердца, но я также уверена, что ты несказанно горд своими мужскими достоинствами.

Он рассмеялся этим ее словам – рассмеялся искренне, от души.

– Не волнуйся, мне есть чем гордиться, но та девушка умерла совсем по другой причине. – Его улыбка померкла.

Это новое, серьезное выражение его лица наполнило Клэр дурным предчувствием.

– Я бы все на свете отдала за чашечку кофе, – хмуро сказала она.

– Не знаю, что это такое.

– Это точно. Откуда тебе это знать. Ты смотришь на меня так, будто за моей спиной взвод солдат с автоматами наперевес.

Он потянулся к ней и взял ее руку в свою, чего Клэр никак от него не ожидала.

– Вряд ли тебе захочется узнать правду. Клэр попыталась высвободить руку.

– Знаешь что? Я слегка перепила и чертовски устала. И потому иду спать. Одна… по всей видимости.

Она попыталась встать из-за стола, но он не отпустил ее руку. Ей ничего другого не оставалось, как вновь плюхнуться на скамью.

– В глубине души, – продолжал тем временем Малкольм, – ты уже знаешь правду.

– Это каким же образом?! – воскликнула она и вновь попыталась высвободить руку. На сей раз он ее отпустил. – Не знаю, что ты хочешь мне сказать, но правда эта может подождать.

Сказать по правде, ей стало страшно, зато голова моментально прояснилась.

– Тебе негде спрятаться, красавица, и главное, не ищи спасения в неведении.

От этих его слов ее объял неподдельный ужас.

– Да будь ты проклят!

– Ты хочешь, чтобы я отправился в ад? – изумленно спросил он ее.

– Нет. – Ответ дался ей нелегко.

– Почему ты отказываешься узнать, как устроен этот мир? – произнес он уже гораздо мягче и накрыл ее руку своей ладонью. – Я это знаю, потому что мне все время слышно, как работают твои мысли, но ты почему-то выбираешь лишь те из них, которые тебе приятны. Хочешь не хочешь, а тебе нужно знать правду, Клэр, про Сибиллу и ей подобных.

От волнения у Клэр перехватило дыхание. Одно она знала точно – что не хочет слышать того, что он ей сейчас скажет.

– Просто Сибилла наделена неестественной силой. Вот и все.

Малкольм еще крепче сжал ее руку.

– Она ведь лизала твою кожу. Твое горло.

От омерзения Клэр с криком вскочила на ноги.

– Она извращенка! Вот кто она такая!

– Преступления плоти имеют древнюю историю, Клэр, – серьезно произнес Малкольм и тоже поднялся из-за стола. Судя по всему, отпускать ее он не собирался. – Их источник – Димханаин.

Клэр била дрожь. Господи, этого не может быть! Что может он знать про преступления плоти? Да нет же, может, ведь он только тем и занят, что читает ее мысли! Смерть от физического наслаждения – это результат моральной деградации современного общества. В Средние века такое было попросту невозможно!

– Они убивают Невинных ради собственного удовольствия вот уже тысячи лет. Они делали это задолго до рождения Христа, – с жаром произнес Малкольм.

Она и без перевода поняла, что значит гэльское слово Димханаин.

– Я не верю в дьявола и не верю в демонов! – выкрикнула она.

– И тем не менее и твоя мать, и двоюродная сестра стали жертвами их вожделения.

– Прекрати! Прошу тебя! Они стали жертвами маньяка, одержимого похотью безумца, но все-таки человека.

– Димханаин способны лишить жизни кого угодно. Им ничего не стоит высосать из человека жизнь, высосать всю, без остатка, до самой последней капли. Но физическое вожделение добавляет им удовольствия. Это называется Le Puissance – Могущество.

– Прекрати!

Наконец он отпустил ее руку.

– Ты страшишься ночи, и правильно делаешь, потому что если днем зло прячется по закоулкам, то ночью оно разгуливает на свободе. Вот почему нужно знать правду. Тебе негде от него спрятаться, слышишь, негде!

Клэр изо всех сил залепила ему пощечину. Малкольм мотнул головой, но с места не сдвинулся.

– Твой мир ничем не отличается от моего. Димханаин повсюду, в любом времени, в любом месте, и они жаждут твоей смерти – и моей тоже.

Клэр тотчас утратила дар речи. Ее мутило. Пол под ногами как будто накренился и медленно вращался. Нет, этого быть не может! Ее мир совсем не такой, как мир Малкольма. Он совсем не такой, каким его ей описывает этот самоуверенный тип.

– Сибилла – такой же человек, как и ты, – тем временем мягко продолжал Малкольм, пытаясь помочь ей удержать равновесие. – Чего не скажешь о ее способностях – они далеко не человеческие, а все потому, что она одержима Морэем. Вот почему в ней столько силы и столько зла.

Клэр затрясла головой. Слезы покатились из глаз и упали на пол.

– То есть Сибилла одержимая нечистой силой женщина? По-твоему получается, что Морэй – это дьявол?

– Когда-то давным-давно, – мягко продолжал Малкольм, – великая богиня-воительница пришла в Альбу и разделила ложе с королями. Морэй – один из ее сыновей. Он вырос и стал великим Повелителем – вернее, был им, до тех пор как Сатана не похитил его душу.

Клэр подняла на Малкольма глаза – черты его лица были смазаны.

– Ты верь, – прошептала она, – а я нет, ни за что не поверю!

– Здесь, в Альбе, Морэй – повелитель тьмы. А Димханаин – его дьявольское отродье.

Клэр отшатнулась и больно ударилась спиной о столешницу. Дьявол. Демоны – отпрыски древних богов. Одержимые нечистой силой люди. Преступления плоти были с самых первых дней существования этого мира… На каком-то уровне подсознания все это складывалось в стройную картину.

Морэй, демон, который когда-то сам был Магистром… И Малкольм, Магистр, который убил девушку. Комната вновь пошла кругом. Боже, как ее угораздило оказаться в самой гуще этого кошмара? Клэр впервые в жизни со всей очевидностью поняла, что вот-вот упадет в обморок.

Она покачнулась, но Малкольм не дал ей упасть.

– Но при чем здесь ты? – прошептала она.

И прежде чем мир вокруг поглотила тьма, он подхватил ее на руки.


В чувство ее привел омерзительный запах. Она лежала в постели, в отведенной ей комнате. Рядом сидел Малкольм. Лицо его было серьезно. И в этот момент кошмар вернулся во всей своей страшной силе, все началось сначала. В голове как будто громыхал молот, грозя разнести ей череп изнутри. Малкольм ошибался. Нет, он наверняка ошибался, даже если Сибилла наделена силой десятка мужчин.

– Прости меня, я не хотел, – произнес Малкольм.

– Убирайся! – выкрикнула Клэр. Она вполне допускала, что отдельные мужчины генетически запрограммированы на то, чтобы творить зло, и что само это зло такое же древнее, как Библия. Она вполне могла допустить, что преступления плоти существовали и в Средние века, точно так же, как и преступления страсти. Но чтобы эти преступления совершали сверхъестественные существа, наделенные сверхчеловеческой силой, – увольте, в такое она отказывается верить.

Малкольм вышел из комнаты.

Клэр откинулась на подушки. На душе было муторно. Зло – прерогатива человека. То, что она услышала, – не более чем средневековый миф. Никакого дьявола не существует, и она будет без устали повторять эту фразу, пока не вернется домой. Вполне возможно, что Морэй не по-человечески жесток, хитер и честолюбив и намеренно распространяет о себе подобные небылицы. Будто он – повелитель зла. Чему удивляться – темное, непросвещенное время. Так что вполне естественно, что такие люди, как Малкольм, прибегали к разного рода суевериям, чтобы объяснить вещи, которые были выше их понимания.

Клэр почувствовала, что щеки ее сделались влажными от слез.

Да, но преступники так и не были пойманы. Их способность соблазнить свою жертву так и не получила убедительного объяснения. Все жертвы скончались от острой сердечной недостаточности. Причем была целая эпидемия подобных случаев…

Неожиданно с громким стуком распахнулся ставень.

Трясясь от страха, Клэр вскочила с постели. Но Сибилла так и не появилась, равно как и никакой другой демон. Клэр поспешила напомнить себе, что окно слишком маленькое и узкое, в такое не пролезть даже ребенку. К тому же Сибилле, чтобы попасть внутрь, никакие окна не нужны. Злясь на себя за свои страхи, Клэр чертыхнулась и, подбежав к окну, захлопнула ставень. На крепостном валу плясали какие-то тени – или ей это только показалось?

Нет, спешила она успокоить себя, это по стенам и крепостному валу ходит ночная стража. В очаге, шипя, упало полено. Сердце Клэр от ужаса едва не выскочило из груди. Чувствуя, что не в силах совладать со страхом, она выскочила из комнаты и инстинктивно бросилась вниз, в обеденный зал. Дверь была открыта, и Клэр заметила внутри Малкольма. Тяжело дыша, она ухватилась за ручку двери.

Он обернулся. Кстати, он успел раздеться – снял с себя все, вплоть до исподнего, – и теперь сидел перед ней во всей своей красе. Клэр отметила про себя, что природа щедро наградила его мужскими достоинствами. Он вопросительно посмотрел на нее, но Клэр даже не сдвинулась с места. У нее перехватило дыхание, но плотское желание было здесь ни при чем. Из глаз ее катились слезы. Она поспешила их вытереть, а в это время в голове у нее крутился вихрь из крови, демонов, Магистров, Малкольма.

Та девушка умерла наслаждаясь мною.

Клэр почувствовала, как к горлу подкатил комок тошноты. «Прекрати», – одернула она себя. Малкольм – человек, причем человек хороший, и на его совести нет никаких преступлений, в том числе и преступлений плоти. Та женщина умерла потому, что не вынесла чересчур страстного секса. Если верить Малкольму, во всем виноваты наделенные нечеловеческой силой демоны, это они высасывают жизнь из своих жертв.

– Ты что-то забыла, красавица?

Не доверяя себе, она медленно подняла глаза.

– Ставень распахнулся, – выдавила она шепотом.

– Это ветер. Здесь нет никакой нечистой силы. Перед тем как сесть ужинать, стены окропили святой водой. – С этими словами он, словно полотенцем, обернул плащом чресла. Увы, его внушительные мужские достоинства продолжали выпирать через ткань.

Клэр била дрожь.

– Димханаин не посмеют войти в святое место, моя милая, – мягко добавил Малкольм, но обнимать ее не стал.

Боже, как ей хотелось в эти минуты ощутить себя в его крепких мужских объятиях!

Она обхватила себя за плечи.

– Почему ты все время возбужден? Как такое может быть? – не удержалась она от вопроса.

– Потому что ты возбуждаешь меня, – прошептал он. – Иди ко мне. – С этими словами он привлек ее к себе.

Мгновение, и Клэр уже зарылась лицом ему в плечо, теплое и сильное. Ее ладони легли ему на грудь, и она ощутила, как бьется его сердце. А вот на другой орган, что слегка пульсировал от переполнявшей его крови, она попыталась не обращать внимания.

– Я не верю, – произнесла она с отчаянием в голосе. – Не верю. Потому что я точно знаю, что ты не мог совершить зла.

Он сильнее прижал ее к себе и принялся поглаживать рассыпавшиеся по спине волосы.

– Клэр, в твоей комнате тебе ничего не грозит. Знаю, ты не любишь спать одна. Но ты ложись в постель, я же сяду рядом и буду оберегать твой сон до самого утра.

В ответ Клэр лишь истерично рассмеялась. Это надо же! И от кого она это слышит? От средневекового мачо?

– Спасибо.

– А почему бы тебе сейчас не поспать? – улыбнулся он. – Я могу посидеть у очага.

– Я не могу уснуть. – Она едва не расплакалась и подняла на него глаза. Боже, как она ненавидела этот взгляд – смесь заботы и жалости. От злости она больно стукнула кулаком по его каменной груди. – Морэй никакой не сын Сатаны. Такого не может быть! – выкрикнула она. И тотчас почувствовала, как он сжал ее в объятиях и подтянул к себе ближе. Она ощутила прикосновение его губ к волосам.

– Об этом мы поговорим завтра.

– Демонов не существует, Малкольм, – прошептала она, уткнувшись носом ему в грудь. – Зло существует, но оно исходит от людей.

Он вновь погладил ей волосы, но ничего не сказал. И тогда Клэр расплакалась по-настоящему. До сих пор она только и делала, что пыталась найти рациональное объяснение эпидемии преступлений на сексуальной почве, – впрочем, на ее месте так поступил бы любой разумный человек. Ни для кого не секрет, что жить в большом городе опасно, но это понятно и без того. На преступления людей толкает нищета, распавшиеся семьи, наркотики, культ насилия, и пока по улицам бродят разного рода психи и извращенцы, одержимые желанием крови или секса с новой жертвой, от встречи с ними не застрахован никто. Но каким бы аморальным, каким прогнившим ни было современное общество, эти психи и извращенцы все равно составляли в нем меньшинство и, главное, были людьми. А значит, оставалась надежда. Теперь же Клэр не знала, что и думать.

Глава 8

На рассвете следующего дня Клэр стояла, ежась от холода, в ожидании, когда к ней подведут лошадь. Кроме нее сесть верхом на своих скакунов еще готовились около десятка мужчин. Ворота в башне были распахнуты настежь, решетка поднята. В открытые ворота Клэр были видны очертания перекидного моста, прямо на ее глазах тот медленно опускался надо рвом. Затем ее взгляд заскользил дальше, пока не упал на Малкольма.

Тот также пока еще не сел верхом на своего коня и стоял, разговаривая с Шамусом возле входа в замок. При виде его у Клэр защемило сердце. Такой кошмарной ночи, как сегодняшняя, в ее жизни еще никогда не было. Она почти не сомкнула глаз, все время ворочалась, сбивая в ком простыни. Мысли клубком вертелись в голове, и всякий раз стоило ей открыть глаза, как она видела Малкольма. Он сидел у очага и наблюдал за ней. Пока он не сделал прошлой ночью свое ужасное признание, она сгорала от нетерпения отправиться на Айону, где наконец собственными глазами увидит святилище и, возможно, «Катах». Увы, теперь от ее воодушевления ничего не осталось, ибо привычный мир в буквальном смысле рушился у нее на глазах.

Морэй – князь тьмы. А Димханаин – его дьявольское отродье.

Клэр всю ночь напролет пыталась убедить себя, что зло всегда существует в человечьем обличье. Она молилась, пытаясь уверить себя, что демоны и дьявол не существуют. Правда, теперь ей было трудно убедить себя в собственной правоте и неправоте Малкольма.

Что, если все то, во что верил Малкольм, – это правда?

Нет, думать об этом ей совсем не хотелось, по крайней мере, не сейчас, не сегодня – да что там, вообще никогда. Но с другой стороны – как поступают ученые? Они задают вопрос: а что, если?… Клэр перевела взгляд на Малкольма. Тот выглядел так, как на его месте выглядел бы любой, кто сделал борьбу со злом смыслом всей своей жизни. В нем тотчас угадывался лидер, сильный и бесстрашный воин, а еще… он был чертовски хорош собой.

Глядя на него, можно было подумать, что он потомок богов. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Во взгляде его читалась тревога, как, впрочем, и на протяжении всей ночи. Правда, Клэр в эти минуты были ни к чему ни его забота, ни его доброта. Ей было стыдно за свое вчерашнее поведение, за истерики, за страх. Нет, такого она больше не допустит, что бы ни случилось. Ни за что! Тем более что паника и страх ей ничем не помогут, скорее наоборот. Тем более, как ей было известно, этой ночью что-то нехорошее уже произошло.

Клэр подумала про Эми. Вот кто наверняка уже места себе не находит от тревоги. Сколько раз Эми в разговоре с ней подчеркивала: современные преступники страшные люди. Господи, неужели она о чем-то догадывалась? Впрочем, ничего удивительного, если учесть, что муж ее работает в ФБР. Пусть даже в отделе по борьбе с терроризмом. Он наверняка располагал информацией на этот счет. Полицейские, даже федеральные агенты тоже люди, и вполне могли проговориться.

Если мир устроен так, как утверждает Малкольм, то зло нарочно преследует невинные жертвы, творя свои черные дела, сея разрушение и смерть. Если Малкольм прав, то у зла действительно страшное лицо.

Когда весь его отряд уже был в седле, Малкольм подошел к ней и улыбнулся, правда, его серые глаза смотрели испытующе.

– Ты не выспалась. Это не был вопрос.

– Ты тоже.

Впрочем, отметила про себя Клэр, бессонная ночь не оставила на его лице никаких отпечатков. С другой стороны, ничего удивительного. Судя по нему, Малкольм мог сутками обходиться без сна.

– До Айоны недалеко, – произнес он. – Там и отдохнешь.

Какой тут отдых! Разве сейчас это главное?

– Хочу извиниться перед тобой за вчерашнюю ночь, – произнесла Клэр. – Обещаю, что такого больше не повторится.

Но Малкольм лишь пожал плечами:

– Ты женщина, моя красавица. Тебе нужен мужчина, который бы тебя защищал.

Клэр хмуро улыбнулась. В данный момент ей меньше всего хотелось вступать с ним в препирательства. Дух противоречия вышел из нее еще ночью. Еще мгновение – и она уже сидела в седле. Бок о бок они проехали в ворота. Как только они оказались на другой стороне, за их спиной с лязгом опустилась решетка. Затем они миновали подъемный мост. И снова, как только последний всадник с него съехал, до Клэр донесся скрип лебедки, и мост поплыл вверх. Если она верно помнила, узкая дорога вдоль берега моря была крута и опасна: справа – поросшие лесом хребты гор, слева – отвесные утесы.

А потом вдруг резко похолодало. В один момент земля под копытами лошадей покрылась ледяной коркой. Листья на деревьях и чертополох по обеим сторонам тропы также покрылись инеем, дыхание вырывалось изо рта облачком белесого пара. И тогда Клэр все поняла. Как, впрочем, и Малкольм. Он тотчас выкрикнул приказание на гэльском, а потом повернулся к ней:

– Стой здесь!

Не успела Клэр ему возразить, как он со своими воинами уже несся на всем скаку вниз по дороге. Один воин остался, чтобы взять под уздцы ее лошадь. Клэр попыталась вырвать у него из рук поводья. У нее в голове не укладывалось, как зло могло подстерегать их. Нет, она не допустит, чтобы Малкольм вступил с ним поединок в одиночку!

– Отпусти! – крикнула она.

Но воин был молод, крепок телом и явно не ожидал, что она заартачится. Он потянулся к ней, и в этот момент Клэр стукнула его по руке тазером. Воин рухнул на землю. Тогда она, не теряя понапрасну времени, схватила поводья и, со всех сил пришпорив свою кобылу, галопом устремилась вниз по узкой тропе. А чтобы не свалиться на скаку, покрепче ухватилась за луку седла. Свирепый боевой клич Малкольма гулким эхом разносился среди скал и утесов. Сердце Клэр было готово выпрыгнуть из груди. Обогнув выступ, она увидела, что воины Малкольма вступили в схватку с врагом, а на дороге уже валяется несколько мертвых тел. А еще она увидела, как Малкольм резко развернул своего жеребца и щитом отбил атаку нападавшего. Еще мгновение – и его противник уже лежал ничком на земле. После чего схватка закончилась – столь же неожиданно, как и началась.

Клэр натянула поводья. На земле лежало пять облаченных в кольчуги тел. У нее тотчас отлегло от сердца. Лошадь под ней замерла на месте, словно в знак протеста мотая головой из стороны в сторону. Клэр же не хотелось идти дальше. По крайней мере, в данный момент. Ее одолевало любопытство посмотреть, что будет делать Малкольм, ведь они сумели взять троих пленных.

Малкольм тем временем спешился и отдал оруженосцу щит. Сунув меч в ножны, он приблизился к пленникам, которых удерживали его воины. Клэр напряглась, не зная, что за этим последует. Почему-то у нее было дурное предчувствие. Она еще ни разу не видела на лице Малкольма столь свирепого выражения. Он остановился перед пленной троицей. Сначала посмотрел на одного, затем на другого, после чего перевел взгляд на третьего. И тогда глаза его вспыхнули жестоким огнем. Этот третий – высокий и без того светлокожий гигант со светлыми волосами – тотчас побледнел как полотно.

Малкольм обратился к нему на гэльском. По голосу Клэр поняла, что он потребовал у пленника ответа. Блондин ответил ему омерзительной улыбкой, от которой внутри у Клэр все похолодело. Тогда Малкольм заговорил снова, но гигант лишь одарил его презрительным взглядом. К чести Малкольма, на лице у него не дрогнул ни один мускул. Он пронзил гиганта взглядом, и тот рухнул на колени, словно кто-то его толкнул. Нет, Малкольм даже не прикоснулся к нему, а его воины выстроились позади пленника, готовые схватить его, если тот попытается бежать.

Клэр почувствовала, как у нее по коже поползли мурашки. Было видно, что гигант страдает от боли. Малкольм сверкнул глазами еще раз, и гигант повалился навзничь, как будто кто-то с нечеловеческой силой толкнул его в грудь. Малкольм опустил обутую в сапог ногу ему на шею.

Клэр прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Хотя Малкольм вновь заговорил на гэльском, она поняла вопрос. Moray neo Sibylla? – Морэй или Сибилла? Он хотел знать, кто выслал за ними силы зла.

Гигант недобро усмехнулся. Малкольм в ответ одарил его такой зловещей улыбкой, что Клэр сделалось не по себе. Она мысленно умоляла его пощадить пленника. Но Малкольм не внял ее мольбам. Он сильнее нажал на горло гиганта, и в следующее мгновение раздался хруст. Тем не менее гигант, чья шея теперь была изогнута под неестественным углом, заговорил.

– Твой повелитель послал меня, – произнес он по-французски, – и он пошлет других. Ей негде от него укрыться.

Сказав эти слова, он оскалился, словно дикий зверь. На губах его застыла пена.

У Клэр перехватило дыхание, сердце бешено колотилось в груди, готовое в любое мгновение вырваться наружу. Малкольм убрал ногу с горла пленника. На лице его застыла свирепая маска, взгляд оставался холодным.

– Малкольм, не надо! – крикнула она, но, увы, слишком поздно.

На лице поверженного гиганта застыл оскал. Лицо его превратилось в маску, широко раскрытые глаза остекленели, сделались безжизненными.

Охваченная ужасом, Клэр соскользнула с лошади и зашагала к лесу, где опустилась на колени, ожидая, что ее вот-вот вырвет. Ей было слышно, как Малкольм отдает приказы, как его воины вновь садятся в седло. Боже, чему она только что стала свидетелем? Что он сделал? В следующее мгновение она услышала, как Малкольм подошел к ней и встал рядом:

– Ты меня не послушалась!

Поняв, что ее все-таки не стошнит, Клэр обернулась. Малкольм протянул ей руку. Лицо его приняло прежнее выражение. В нем больше не было свирепости, одна лишь суровость. От протянутой руки Клэр отказалась и, шатаясь, кое-как поднялась на ноги сама.

– Что ты с ним сделал?

Он в упор посмотрел на нее:

– Я дал клятву искоренять зло. Он – демон. Мы не имеем права оставлять демонов в живых. Стоило мне отвернуться, как он тотчас бы тебя убил.

– Но ведь он умер вовсе не оттого, что ты сломал ему шею, – сказала Клэр задыхаясь, словно от быстрого бега.

– Нет.

Боже, ужаснулась она про себя, а вслух спросила:

– Что ты с ним сделал? Высосал из него жизнь? Малкольм на мгновение отвернулся, затем вновь посмотрел на нее:

– Нам пора.

Было видно, что он раздражен. У Клэр же был свой взгляд на ситуацию.

– Признавайся, ты убил этого монстра при помощи некой кинетической энергии.

Малкольм не ответил. Впрочем, его молчание было красноречивей любого ответа.

– Кто ты? – выкрикнула Клэр.


Айона протянулась лишь на несколько миль в длину и примерно на столько же в ширину – невысокие, окаймленные песчаными пляжами зеленые холмы, по которым бродили овцы. Чем скорее ладья, в которой они сидели, приближалась к берегу, тем плотнее Клэр закутывалась в плащ. Дул пронизывающий ветер, и она продрогла до костей.

Малкольм убил это существо взглядом.

Значит, он тоже наделен сверхъестественной силой.

Кто же он тогда такой?

Она перевела взгляд на Малкольма – тот стоял на носу ладьи. Прошлую ночь напролет он просидел без сна, чтобы никто не посягнул на ее жизнь. Нет, он не просто защищал ее от сил зла. Он сделал для нее гораздо больше.

И все-таки зло разгуливало на свободе. Этот гигант не принадлежал к роду человеческому. Клэр закрыла глаза. Она еще была не готова произнести слово «демон», даже мысленно, про себя. В следующее мгновение она почувствовала, что Малкольм стоит рядом, и подняла глаза. Он смотрел на нее с неподдельной озабоченностью во взгляде, – впрочем, такое выражение лица было ей уже хорошо знакомо.

– Прости, – хмуро произнес он, – я не хотел, чтобы ты это видела.

– Скажи мне, – прошептала она.

– Не могу. Не имею права.

– Но ведь ты мне уже многое рассказал!

Малкольм не торопился с ответом. Было видно, что он колеблется.

– Кому я это потом могу рассказать, папе римскому?

– Я бы не советовал тебе так шутить, – резко оборвал он ее.

Клэр тотчас напомнила себе, что в те времена ересь была в христианском мире самым тяжким преступлением, за нее карали куда более жестоким образом, нежели за колдовство. Любой католический священник, стань он свидетелем того, чему только что стала свидетельницей она, непременно счел бы Малкольма еретиком и колдуном. Страшно представить, какая бы кара постигла его тогда. В лучшем случае его бы отлучили от церкви и отправили в изгнание.

– Я просто пытаюсь понять, – сказала она. – И если ты мне все честно расскажешь, возможно, это поможет мне не сойти с ума.

Он сел рядом с ней на скамью.

– Димханаин – не единственные, кто произошел от богини Фаолы, – произнес он негромко, насупив брови. – В жилах каждого Магистра течет капля ее крови.

Клэр с трудом удержалась, чтобы не прыснуть от смеха.

Ну кто бы мог подумать! Перед ней – очередной потомок древних богов! А почему бы нет? Как ей это сразу в голову не пришло? Она зажала ладонями щеки – те горели огнем.

Нет, истерика или нервный срыв ей сейчас ни к чему.

– Зло родилось вместе с Адамом и Евой, еще в древние времена, – хмуро произнес он, устремив взгляд на нос ладьи. – Тогда же Древние поняли, что для борьбы со злом нужна особая раса воинов. Фаола одарила своей милостью не одного короля.

Боже праведный! От шока и ужаса у нее перехватило дыхание. От ее былой решимости воспринимать его слова в лучшем случае как волшебные сказки ничего не осталось. Она смотрела на него в упор и пыталась совладать с мыслями. Малкольм обладал магической силой, рационального объяснения которой у нее не находилось.

И еще он был чертовски хорош.

– То есть ты наполовину бог, наполовину человек?

– Нет. Между мной и Фаолой три поколения, красавица. Я ее правнук.

Что ж, если ему хочется, пусть он считает себя правнуком богини. Только пусть не рассчитывает, что она ему поверит. Случившемуся наверняка имеется некое рациональное объяснение.

– То есть ты высосал из этого человека жизнь точно так же, как это делают демоны?

Малкольм встал во весь рост:

– Может ли бог забирать и давать жизнь? Магистр может ее забрать, красавица. И лишь некоторые, которые в меньшинстве, способны ее давать.

– О боже! Значит, ты тоже можешь давать жизнь? – вскрикнула Клэр, потрясенная до глубины души.

– Нет, но я умею исцелять раны. Однако каждый Магистр наделен способностью отнимать жизнь. Иначе бы на меня не пал выбор.

Увы, наконец-то в его словах появился смысл. Дар распоряжаться жизнью и смертью – самый главный, и он наверняка принадлежит богу или богам. Раса воинов, если боги создали ее для борьбы со злом, наверняка, пусть даже частично, должна обладать этим даром.

Внезапно воцарился странный штиль. Кстати, наверное, оно даже к лучшему, что Магистры несли в своих жилах ту же бессмертную кровь, что и демоны?

Клэр сделала глубокий вздох и закусила губу.

– То… существо было демоном. И ты сломал ему шею.

– Да. Димханаин, в отличие от нас, не чувствуют боли. Клэр вопросительно посмотрела на него.

– Получается, что и ты тоже ее не чувствуешь?

– Я сильный, – ответил он, глядя на нее в упор. Впрочем, в его глазах также застыл вопрос.

Клэр знала, о чем он ее спрашивает. Ему хотелось знать, что теперь она о нем думает. Увы, ответа на этот вопрос у нее не было.

– А почему тогда ты оставил остальных демонов в живых? Почему они сейчас с нами, в этой ладье?

Связанные по рукам и ногам, пленники сидели на носу лодки.

– Потому что они люди, Клэр. У монахов есть специальные заклинания, и, возможно, им удастся изгнать из них нечистую силу.

– Ты хочешь сказать, что монахи могут освободить их от власти демонов? – переспросила Клэр, не веря собственным ушам.

Малкольм кивнул, затем улыбнулся:

– Мне не нужно им помогать.

В этот момент их ладья уже приближалась к деревянной пристани. Почему-то сил улыбнуться ему в ответ у нее не нашлось.

Малкольм первым выпрыгнул на деревянный настил. Его примеру последовали два других горца, которые бросили причальные концы. Четверо других остались сидеть на веслах. Клэр с трудом заставила себя переключить внимание на остров. Прошлый раз она прибыла сюда на пароме, и пристань находилась примерно в этом же месте. На этом, пожалуй, сходство закончилось.

Ее взору в двух местах предстали высокие стены; Клэр моментально сделала вывод: перед ней древний укрепленный монастырь и средневековое аббатство.

В ее мире от того и другого оставались лишь руины, среди которых высился собор более поздних времен. Знаменитый кельтский крест, что стоял перед современным собором, куда-то исчез. Аббатство располагалось недалеко от пристани, судя по всему, его построили относительно недавно. Монастырь виднелся чуть дальше, стены его были сложены из более светлого камня. Малкольм вновь шагнул в ладью, и та под его весом осела. Повернувшись к Клэр, он протянул ей руку:

– Прошу, красавица.

Их взгляды встретились. Клэр, как могла, пыталась противостоять его миру.

– Пожалуй, я тебе верю, – осипшим голосом сказала она. – Не хотелось бы, но приходится.

– Верь. Так лучше для тебя самой.

Клэр вопросительно посмотрела на него. Он также ответил ей пристальным взглядом. Интересно, подумала она, что он этим хотел ей сказать.


Пока они ждали, когда им наконец отомкнут тяжелую деревянную дверь, Клэр успела оглядеться по сторонам. Еще мгновение – и она войдет под своды монастыря XV века – настоящего! Возможно, здесь от настоятеля по имени МакНейл она получит ответы на все мучившие ее вопросы. Если верить путеводителю, монастырь был возведен намного веков раньше, чем аббатство, хотя первоначальные деревянные строения наверняка возникли здесь еще в VI веке, при святом Колумбе. Сейчас от них, разумеется, ничего не осталось – по крайней мере, из-за каменных стен их не было видно.

Увы, сами стены были довольно низкие, что не предвещало ничего хорошего. На такие при желании можно легко вскарабкаться. В это время многие монастыри прятались за мощными укреплениями – но только не этот. Здесь не было ни зубчатых стен, ни оборонительных башен, ни ворот с железной решеткой, ни рва, ни барбакана.

– Малкольм, эту дверь можно выбить сапогом.

– Клэр, не забывай, нечистая сила обходит святые места стороной.

– Это почему же?

– Здесь она теряет свою силу, и потому ее легко уничтожить.

Слава тебе, Господи, за такую предусмотрительность. На той стороне двери лязгнул засов, и сама дверь приоткрылась. С любопытством озираясь по сторонам, Клэр проследовала за Малкольмом внутрь. Монастырь являл собой довольно странного вида деревню. Тут были кельи и трапезная, где монахи спали и ели, кухня, пивоварня, церковь и множество других построек, а также сад и огороды. Затем Клэр перевела взгляд на того, кто пустил их внутрь, и ее сердце в буквальном смысле замерло в груди.

Это было все равно что увидеть перед собой Мэтью МакКонахи в роли шотландского воина-горца. Одет он был почти так же, что и Малкольм, с той разницей, что его плащ был зелено-черным и украшен узкими бело-золотыми полосками. Незнакомец был высок ростом и мощного телосложения. Волосы его отливали темным золотом, на руках перекатывались крепкие бицепсы, а сами руки украшали золотые кольца. Уже в следующую секунду Клэр внесла в свое мнение небольшую поправку – горец перед ней являл собой куда более сильную и симпатичную версию Мэтью МакКонахи.

Его пронзительные зеленые глаза окинули ее взглядом с головы до ног, после чего он повернулся к Малкольму и улыбнулся. На его щеках тотчас появились ямочки.

– Смотрю, Калум, ты нарушаешь все правила. Малкольм не ответил улыбкой на его улыбку.

– Это леди Клэр. Думаю, ты видел нас, пока мы плыли сюда.

Значит, это не аббат, подумала Клэр, стараясь рассматривать великана-горца как можно незаметнее. Аббаты, как правило, толстые и старые коротышки. К тому же лысые.

– Я давно вас поджидаю, – ответил «Мэтью» и снова посмотрел на Клэр, пожирая ее глазами. На губах его заиграла улыбка. – Добро пожаловать, леди Кэмден.

Клэр насторожилась. Малкольм не произносил ее фамилию вслух.

– Это Ниэлл МакНейл, моя красавица, – произнес Малкольм. – Ниэлл, мне безразлично, какой силой ты наделен, но пусть твои глаза остаются там, где им место, – на голове, а та – на плечах.

Ниэлл МакНейл расплылся в улыбке.

– Я не охочусь за твоими Невинными, Малкольм, так что можешь быть спокоен. Я знал, что вы сюда придете, и Древние не стали этому противиться.

С этими словами он в очередной раз одарил Клэр улыбкой змея-искусителя, и она поймала себя на том, что это ходячее воплощение мужской чувственности не оставило ее равнодушной.

– Вы ожидали меня или Малкольма? – уточнила она, стараясь совладать с собой.

– Обоих, – ответил Ниэлл и жестом велел следовать за собой вдоль дорожки.

Клэр была не любительница играть в шарады, особенно сейчас.

– Вы хотите сказать, что Древние не были против моего приезда сюда?

Господи, интересно, что понадобилось от нее богам? Если, конечно, последние существовали!

– Ах, красавица, как это ни странно, но Древние не имеют ничего против вашего присутствия среди Братства!

Не успела Клэр найтись с ответом, как в очередной раз удивилась зрелищу, представшему ее взору. Из соседнего здания показалась парочка вооруженных великанов, причем чертовски соблазнительных!

Один из них, с рыжими волосами, был одет как типичный горец, в плащ и рубаху. Второй, смуглый и темноволосый, – на английский манер: в темных чулках, сапогах с высокими голенищами и усыпанными камнями шпорами, в камзоле и короткой бордовой куртке, едва доходившей ему до бедер. Клэр доводилось читать о гульфиках, но чтобы видеть своими глазами! По крайней мере, она никак не ожидала, что увидит его на великане под два метра ростом. Воистину, ходячая реклама мужских достоинств его обладателя!

Она стояла, таращась во все глаза на притороченный спереди мешок на шнурках, который словно затем и был приторочен, чтобы приковывать к себе взгляды, пока не поймала себя на том, что заливается краской. Она тотчас поспешила отвернуться, но англичанин успел одарить ее недвусмысленной улыбкой. Боже, что за неприличный наряд! Особенно на таком великане! Носи мужчины нечто подобное в наше время, женщины уже давно посходили бы с ума!

– Смотрю, теперь тебе понравился англичанин, – произнес Малкольм со стальной ноткой в голосе.

Боже, неужели он ее ревнует? Она украдкой взглянула на него и поняла: он взбешен. Что до нее самой, она все еще оставалась под впечатлением утреннего инцидента, и его задетое самолюбие оставило ее равнодушной.

– Это точно монастырь? – спросила она. Верилось с трудом. Но тут на башне часовни зазвонили колокола, и она увидела, как из трапезной чередой показались монахи – обычные мужчины в длинных одеждах, кто-то тощий, кто-то толстый. Не проронив ни слова, они направлялись к церкви. Но затем из одного из строений показался очередной красавец-гигант, также облаченный в английское платье, и зашагал в сторону сада позади церкви. А уже в следующее мгновение навстречу им показалась группа воинов-горцев – все как на подбор рослые, мускулистые и чертовски хороши собой. В воздухе так густо был разлит тестостерон, что голова у Клэр пошла кругом. Не в силах совладать с собой, Клэр таращилась на шагавшее в их сторону трио. Малкольм одарил ее хмурым взглядом.

Их взгляды встретились, и Клэр подумала, что, хотя в данную минуту ее и окружают самые роскошные мужчины за всю историю человечества, ни один из них не идет ни в какое сравнение с Малкольмом из Данроха.

– Да, здесь еще есть причт, хотя и немногочисленный, – пояснил МакНейл, взмахнув по-женски густыми ресницами. – Для того чтобы эта земля оставалась святой, монастырь стал святилищем уже давно. Большинство монахов ушли в другие обители. Нам же эти стены служат надежной защитой, когда мы приезжаем сюда.

Неожиданно лицо его осветилось улыбкой, ямочки на щеках сделались глубже.

– Иногда я призываю их, чтобы дать какое-нибудь поручение, – произнес он, пронзая ее недовольным взглядом.

Клэр сглотнула комок и посмотрела на Малкольма. Похоже, тот уже начинал точить зуб на своего приятеля. МакНейл же явно пыжился, пытался подчеркнуть, кто в монастыре хозяин.

– Я хотела бы знать правду, – произнесла Клэр. От нее скрылось отчаяние в собственном голосе.

МакНейл перевел взгляд на ее губы.

– Ты задаешь слишком много вопросов, – мягко произнес он. – Малкольм уже рассказал тебе правду, и от нее, похоже, голова у тебя пошла кругом.

– То есть он действительно правнук богини? – выкрикнула Клэр.

– Да, это так.

Клэр уставилась на рыжеватого горца. Тот улыбнулся ей в ответ. Затем, не сводя с нее глаз, негромко произнес:

– Калум, друг мой, я хотел бы поговорить с этой девушкой наедине.

Малкольм вопросительно посмотрел на нее. Клэр не стала долго раздумывать:

– Пожалуйста.

Малкольм хмуро кивнул и пошел прочь. Клэр осталась наедине с так называемым аббатом.

– Значит, все, что он сказал мне, правда? Этот мир – мир добра и зла. Мир демонов и Повелителей. И демоны, и вы наделены нечеловеческой силой. Потому что и они, и вы произошли от древних богов. Малкольм – потомок богини Фаолы. А за этими стенами нашло приют тайное общество.

– Верно.

Клэр смотрела на него в упор, пытаясь понять: действительность это или все-таки дурной сон? МакНейл также смотрел на нее, словно чего-то ждал. Ей же никак не удавалось свыкнуться с мыслью, что Малкольм – правнук богини.

– Он наделен бессмертием? – наконец выдавила она из себя вопрос.

МакНейл улыбнулся:

– Бессмертных среди нас нет, моя милая. Броган Мор умер в бою от ран. Он прожил двести пятьдесят два года.

Господи, как же это у нее из головы вылетело?

– Значит, Малкольм тоже может умереть в бою? Как и его отец?

При этой мысли ей сделалось не по себе.

– Разумеется, может. Любой Магистр может умереть от ран, если его никто не исцелит или же если он не исцелит самого себя.

А вот это она могла бы предположить и сама.

– Но если он не получит ран, то как долго он может прожить? Двести лет? Пятьсот?

– Не знаю.

– А ты попробуй представить! – выкрикнула она, дрожа всем телом.

МакНейл тотчас посерьезнел.

– Думаю, несколько сот лет.

Теперь в его глазах читался вопрос, как будто он пытался понять охватившее ее смятение. Клэр перевела взгляд на Малкольма. Ей хотелось, чтобы он прожил как можно дольше, и вместе с тем эта мысль была ей невыносима. Что, если он проживет несколько сот лет? Да, но ведь не вместе с ней! Когда ей будет девяносто или около того, она умрет, а он об этом даже не узнает. Более того, ему будет все равно.

Мне не все равно.

Его голос прозвучал в ее голове подобно раскату грома – а ведь он стоял от нее на приличном расстоянии.

Она же услышала эти его слова, как будто те были произнесены совсем рядом.

– Это так тяжело, – услышала Клэр свой собственный голос. Она заставила себя улыбнуться, и эта ее улыбка не понравилась МакНейлу.

– Что будет, если завтра я проснусь у себя дома в Нью-Йорке, в привычном для меня мире, где полно преступников, извращенцев и просто ненормальных.

В зеленых глазах МакНейла промелькнуло сочувствие.

– Мы оба знаем, что пока ты не можешь туда вернуться.

Клэр подумала о Сибилле и демоне по дороге в Данрох, и ее передернуло от ужаса.

– У меня есть куда более важный вопрос. Почему вы не перенесли в это время изобретения моего времени? Почему вы сражаетесь мечами, а не ружьями? Да и вообще, вы же без труда можете отнимать друг у друга жизнь.

МакНейл улыбнулся:

– Твою жизнь я взять могу, но не жизнь демона. Он наверняка попытается использовать против меня свои собственные силы. Если я его раню, мне ничего не стоит взять его жизнь, потому что тогда он не сможет воспрепятствовать мне.

Что ж, звучит убедительно и похоже на правду.

– Забрать чью-то жизнь отнюдь не так просто. Куда проще отрубить человеку голову мечом. К тому же мы ведь горцы, – добавил он. – Хотя мы и путешествуем во времени, наш дом здесь.

– А как же остальные? МакНейл нахмурился.

– Существуют самые разные правила, Клэр. Когда мы принимаем обет, мы клянемся следовать Кодексу. И хотя кое-какие его положения спорны, большая часть правил все-таки ясна и понятна. Магистр не имеет права менять ход истории. Он не имеет права искушать современных ему людей. Магистр не имеет права бросать вызов судьбе. Стоит нам принести сюда ружья, как тем самым мы тотчас нарушим эти заповеди.

– А демоны? Я не удивлюсь, если они с удовольствием пустят в ход пушки и отравляющие вещества.

– Мы уничтожим их, как только они появятся, независимо от того, принесут они с собой оружие будущего или нет. А если принесут, мы уничтожим и оружие, – добавил он задумчиво. – К тому же Димханаин не слишком охочи до пушек, газа и яда. Им куда больше нравится доставлять людям муки своими мерзкими лапами, насиловать, а затем убивать невинные жизни.

– Дальше можно не рассказывать, – произнесла Клэр и поспешила отвернуться, чувствуя, как к горлу подступил комок тошноты. Похоже, нечто такое хотела сотворить с ней Сибилла? Сначала пытать, подвергнуть мучениям и насилию, а затем убить.

Клэр схватилась за горло и, отойдя под ель, встала в тени и судорожно втянула в себя воздух. Ощущение было такое, что ей вот-вот станет дурно.

– Какими еще способностями обладают демоны? И что самое страшное из того, что они способны сотворить с человеком? Что самое страшное из того, на что способна Сибилла?

МакНейл нахмурился.

– Если есть какая-то сила, можно не сомневаться, всегда найдется демон, желающий ею завладеть, – сурово произнес он. – Но с другой стороны, где-нибудь всегда найдется и Магистр, этой силой обладающий.

От этих его слов Клэр окончательно сделалось не по себе.

– Отлично. Теперь я знаю, чего мне ждать. Непобедимых демонов.

С этими словами она опустилась на небольшую резную скамью.

– Я ведь только что сказал тебе, что на каждого демона всегда найдется Магистр, – продолжал МакНейл, как будто прочел ее мысли. – Сибилла получила огромные силы зла. Ей доставляет удовольствие мучить людей, отнимать у них жизнь…

– Выходит, мне крупно повезло, – мрачно пошутила Клэр.

– Но ведь у тебя есть Малкольм. Он всегда тебя защитит. Будь спокойна, красавица, он тебя не подведет.

Клэр ощутила, что дрожит.

– Но почему? Почему я здесь, МакНейл? Простая смертная, маленькая, трусливая Клэр?

– А разве ты сама не мечтала попасть сюда? – возразил он. – Не мечтала встретить Малкольма? Так что тебе грех жаловаться.

– Это не ответ! – выкрикнула она. – И вообще, откуда тебе это известно? Почему меня здесь ждали? Черт возьми, чего от меня надо Древним?

И тут она поняла: путешествие во времени – это судьба.

– Временами у меня есть дар провидения, но я не знаю, что нужно от тебя Древним. Они не дают мне это увидеть. – МакНейл пристально заглянул ей в глаза. – Могу предположить, что ответ будет таков. От судьбы не уйдешь.

Таких слов она не ожидала.

– То есть Малкольм моя судьба?

– На этот вопрос у меня пока нет ответа.

– Так я тебе и поверила! – выкрикнула Клэр, сжимая кулаки. – Нет, или просто не хочешь?

На лице старого горца залегли суровые складки, и на какой-то момент от былого добросердечия не осталось и следа.

– Не скажу.

Клэр поняла намек. Да, МакНейл мог заигрывать с ней, флиртовать, но от добрячка с ямочками на щеках не осталось и следа. Перед ней был тот, кто привык повелевать. Как Малкольм, как любой горец-лэрд. А здесь, на Айоне, он был едва ли не королем.

– Все ясно, – ответила она.

Его лицо мгновенно смягчилось. Клэр прикусила губу. А ведь так хотелось спросить, вернется ли она домой, в свое время. А еще про то, проживут ли Эми, Джон и их дети долгую, счастливую жизнь.

– Вернешься, красавица, – негромко произнес МакНейл. – Это я могу тебе сказать.

Боже, какие надежды она возлагала на посещение монастыря! Увы, пока ее постигло лишь разочарование. Взгляд ее заскользил через сад в сторону Малкольма – тот пристально смотрел в их сторону. У нее тотчас сжалось сердце. Неужели в один прекрасный день она будет вынуждена его покинуть?

Клэр сглотнула застрявший в горле комок.

– Ты можешь хоть что-то сказать о моей семье?

– Если я скажу, что твоей кузине ты не нужна, ты поверишь мне?

Клэр задумалась. Может ли она полагаться на слова этого человека, если дело касается Эми и ее детей? И тут до нее дошло, что ей придется рассказать Эми все. И что, если Эми известно, что зло обрушилось на них отнюдь не случайно, как то могло показаться? Но с другой стороны, откуда ей может быть известно про демонов?

А если все же известно?

Если война между добром и злом так же стара, как и этот мир, если для борьбы со злом существуют культы вроде этого, если она, Клэр Кэмден, открыла истину, тогда и другие, черт возьми, тоже должны об этом узнать.

– Когда же ты спросишь меня, что ты на самом деле хочешь узнать? – мягко поинтересовался МакНейл.

Клэр тотчас застыла, глядя ему в глаза, а затем вновь покосилась на Малкольма. Почему-то у нее возникло такое чувство, будто он подслушивает каждое их слово. Хотя нет, вряд ли. А вот ее мысли он наверняка читает.

Что ж, похоже, что самую неприятную тему все же придется затронуть. Клэр судорожно подбирала слова – ей было страшно подумать, что она услышит в ответ. Когда же она наконец заговорила, голос ее прозвучал хрипло и сдавленно.

– Если он должен защищать Невинных, то почему он во время секса убил невинную девушку? Это произошло случайно?

– Да.

– Тогда будь добр, объясни мне, – едва не плача произнесла она. – Потому что это так похоже на преступление плоти!

– Его толкнул на это Морэй.

Клэр ощутила, как краска отлила у нее от лица.

– Зло всегда охотится за юными Магистрами, которые еще не научились властвовать над своими силами. Морэй захотел, чтобы Малкольм, забрав чью-то жизнь, испытал наслаждение и потом захотел повторить это снова и снова. Он хотел, Клэр, превратить его в демона.

– О боже! – прошептала Клэр. – Он хотел украсть его душу!

– Верно. Морэй заманил Малкольма в Уркухарт, сразился с ним и бросил одного умирать. После чего подослал к нему красивую девушку – чтобы соблазнить его совершить зло.

Клэр судорожно пыталась осмыслить услышанное.

– Ничего не понимаю.

Лицо МакНейла приняло серьезное выражение.

– Древние наделили нас силой брать жизнь у других не только для того, чтобы бороться со злом, но и для того, чтобы увеличить собственные силы и уберечь самих себя от смерти. Мы должны жить, Клэр, ибо мы залог спасения человечества. Малкольм умирал. Он взял у девушки часть ее жизни, чтобы исцелить себя, как ему и полагалось поступить. Но он не сразу понял, что забрал ее целиком, а когда понял, было уже поздно. Девушка была мертва.

От ужаса и удивления Клэр едва не лишилась дара речи.

– Нет, я бы могла такое понять, если бы они не занимались сексом, МакНейл!

– Ах, красавица, сила и власть – вот высшие удовольствия. Они распаляют мужчин, – добавил он задумчиво. – И нет ничего слаще, чем ощущать, как в твоих жилах прибавляется силы!

Клэр притихла, живо представив себе эту картину.

Неужели стремление к власти толкает мужчин к сексу? Заставляет их подчинять себе чужую жизнь, чтобы самому испытать оргазм?

– Ты угадала, – произнес старый горец и расплылся в улыбке.

Голос МакНейла звучал столь вкрадчиво, что она тотчас поняла, что и он тоже подпитывал свои силы с помощью секса. Она заставила оторвать взгляд от его зеленых глаз и посмотрела в сторону Малкольма. Тот уже направлялся в их сторону, и было похоже, что он взбешен.

– Если же добавить секса к Могуществу, то получишь двойной экстаз, – произнес МакНейл, сверкнув глазами, правда, уже в следующее мгновение расплылся в улыбке, отчего сделался похож на шкодливого мальчишку.

Клэр отлично понимала, что он хотел возбудить в ней желание, и, похоже, своего добился.

Несмотря на малоприятную тему их разговора, каждая клеточка ее тела буквально пылала. Не зная, стоит ли ей злиться на него за такие проделки, она тем не менее поспешила отойти в сторону. В принципе его слова содержали зерно истины – с незапамятных времен сила возбуждала желание ничуть не меньше, нежели красота, если не больше.

Неожиданно ей открылась истина, и она вновь обернулась к нему:

– Женщины, жертвы, они ведь тоже получают удовольствие?

МакНейл кивнул:

– Это сродни твоей телепатии, красавица. Женщина чувствует то же, что и мужчина, и наоборот.

Малкольм схватил ее за руку.

– Довольно, она уже наслушалась твоих речей! – рявкнул он на МакНейла. – А теперь мне нужно сказать ей пару слов.

МакНейл пожал плечами:

– Повезло тебе, Калум. Но я ведь не только Магистр, но и мужчина. И не могу спокойно смотреть на такую красавицу, не желая ее для себя.

Было видно, что Малкольм готов взорваться от ярости. Но прежде чем Клэр нашла слова, чтобы остудить его гнев, МакНейл произнес:

– Я тебя никогда не предам, друг, – и, пожав плечами, как будто не сделал ничего дурного, зашагал прочь.

Малкольм же, схватив Клэр за руку, поволок в сторону. Она тотчас повернулась к нему лицом. Его широко открытые глаза смотрели на нее в упор. В следующее мгновение он схватил ее за плечи. Заранее зная, что ее ждет, Клэр сделала шаг навстречу ему. В бедро ей тотчас уперся его возбужденный член.

– Так все и было? – прошептала она.

– Да, – ответил он, испытующе заглянув ей в глаза.

– Но ведь тогда ты был ранен и умирал. А сейчас ты здоров. Ты боишься потерять контроль над собой? – воскликнула она, прикасаясь к его щеке.

– Да, но я познал Могущество, а любой, кто когда-либо это испытал, будет стремиться к нему вновь и вновь. Когда я с тобой, красавица, я с трудом удерживаю себя от соблазна отведать твоей жизни.

Клэр смотрела ему в глаза, ощущая его желание. По идее это должно было ее напугать, но эффект оказался совершенно противоположный. Сердце бешено колотилось в груди, грозя в любое мгновение выскочить наружу.

– Я доверяю тебе, – прошептала она, и видит бог, это была сущая правда.

Несмотря на его признание, она сильнее прижалась к нему, прильнув щекой к его груди, слушая, как стучит его сердце. Ее тело дрожало в такт его биению. Руки Малкольма заскользили по ее спине.

– Чертов МакНейл, как он тебя распалил.

– Это ты меня распалил, – пролепетала Клэр и подняла на него глаза. – Я действительно доверяю тебе. Я уверена, что мы можем, если ляжем в постель, обойтись без этого… – она не решалась произнести страшное слово, – Le Puissance, Могущество.

Стоило ей произнести эти слова, как его и без того внушительный член дернулся и налился кровью еще сильнее.

– Нет!

– Малкольм!

– Или ты решила проверить на собственном опыте? Морэй хотел, чтобы я черпал наслаждение в смерти. Хотел, чтобы я вновь и вновь стремился к Le Puissance.

Клэр подняла на него глаза, ощущая, как ужас леденящей рукой сжимает ей сердце.

– И ты хотел бы испытать его снова, – прошептала она. – Ты хотел бы испытать его со мной.

– Да, – прохрипел он. – Ты мое испытание.

Глава 9

– Милорд, – дрожащим голосом произнес управляющий. В его глазах читался страх. – Граф Морэй ждет внизу. Он просил, чтобы вы спустились к нему.

Эйдан уже знал, что князь тьмы находится в его замке – успел ощутить его темное, холодное присутствие, пока сам лежал, погрузившись в горячую плоть своей новой любовницы. Он с сожалением посмотрел на нее. Женщина лежала под одеялом. Длинные, до талии кудрявые волосы рассыпались по ее обнаженным плечам. Эйдан был готов поклясться, что во всей Шотландии не сыщешь большей красавицы. От ее красоты перехватывало дух – и вот теперь она принадлежала ему. Когда дело касалось красоты, он привык идти до конца. Ради обладания этой женщиной он был готов вызвать на поединок даже ее отца, если понадобится, обложить осадой его замок, пока тот не сдастся. Но в данном случае ничего этого не понадобилось. Отец Изабель быстро понял, что его не остановят никакие преграды. Так что никаких кровавых побоищ не понадобилось, лишь переговоры. Когда же он насладится ею сполна, то выдаст замуж, более того, как и положено, даст за ней щедрое приданое.

Поскольку МакАйвер жил на соседних с Оу землях, то он выдаст ее замуж за кого-нибудь из лэрдов помельче, которые служили ему. В конечном итоге отец Изабель станет очередным его верным слугой, а его дочь – хозяйкой пусть небольшого, зато своего замка.

Эйдан склонился над дремлющей женщиной. Он еще не утолил своего сексуального голода, но она устала.

– Спи, моя красавица, ты заслужила отдых, – произнес он и провел большим пальцем по слегка припухшим губам, хотя и предпочел бы впиться в них поцелуем.

Ее глаза сияли обожанием.

– Милорд…

Он в очередной раз подтвердил репутацию неутомимого и щедрого любовника. Эйдан отвернулся, довольный собой. Кто знает, может, на этот раз все будет иначе.

Кто знает, может, на сей раз пресыщение наступит не так быстро. Спасибо чертову папаше, тот передал ему свою горячую кровь, которая требовала все новых и новых ощущений. Изабель в Оу всего пять дней. А как бы хотелось наслаждаться ее ласками долгие месяцы, если не годы. Но, увы, Эйдан точно знал: не пройдет и нескольких недель, и он положит к себе в постель другую.

Впрочем, невелика разница. Ему давно пора к этому привыкнуть.

Из чего напрашивался вывод, что от своей матери, женщины благородной и добропорядочной, он не унаследовал ни единой черты характера. Вот кто был способен на верность и преданность в любви. Разве он стал бы так, как она, сокрушаться о покойном муже? Но она его любила, а когда его не стало, то предпочла монастырские стены. До недавнего времени Эйдан не ведал, что такое любовь. Он никого не любил – ни мать, которую никогда не знал, ни приемных родителей, которые вырастили его, потому что им ничего другого не оставалось. Но с рождением сына, в котором он не чаял души, все изменилось.

– Должен ли я доложить его светлости, что вы сейчас спуститесь к нему? – спросил Роб, заливаясь краской.

Эйдан ответил не сразу. На мгновение он представил себе, что будет, если он ответит отказом на просьбу самого влиятельного и самого страшного человека в Королевстве. С каким удовольствием он придушил бы этого Морэя, но он не настолько глуп, чтобы портить с ним отношения из-за какого-то пустяка. И он холодно улыбнулся:

– Нет, я поговорю с ним сам.

Правда, пока спускался по лестнице, возникло дурное предчувствие. Никто не умел держать его в таком напряжении, как граф Морэй. Черт, как же он ненавидел игры, в которые был вынужден с ним играть, войну, которую они вели. Увы, выбора у него не было. Зато было небольшое утешение. Морэй пока что его не убил, и Эйдан начал подозревать, что этого никогда не произойдет. Нет, Морэй, конечно, желает одержать над ним победу, причем любой ценой. На то он и дьявол – для него это дело чести.

Чем меньше шагов отделяло его от зала, тем холоднее становилось в замке. И хотя он к этому уже давно привык, все равно зябко поежился, правда, не от холода, а от отвращения и страха. Морэй был один в просторном зале, любовался на картину Джона Констебля. Никто толком не знал, сколько графу лет, но на вид ему нельзя было дать больше тридцати пяти. А еще он был хорош собой, со светлыми волосами, голубоглазый. Женщины были готовы выцарапать друг другу глаза за право разделить с ним постель, несмотря на то что редко какой из них удавалось к утру встать с нее живой. Впрочем, было немало мужчин, желавших того же.

Одет Морэй был по последней придворной моде – в длинных красных одеждах, алых чулках и коротком черном камзоле. И конечно же на нем был красно-черно-золотой плащ и много драгоценных камней. Прежде чем передать замок Оу Эйдану, Морэй на протяжении нескольких столетий занимался украшением зала, в надежде заручиться его преданностью, ибо знал, что Эйдан неравнодушен к красоте.

Эйдан же продолжил начатое, и теперь замок украшали сокровища, привезенные со всех концов мира, из разных веков, в том числе из будущего.

– Полагаю, у тебя для меня что-то есть, – важно произнес князь тьмы.

Эйдан не хотел, чтобы гость уловил его внутреннее напряжение, и потому попытался оградить свои мысли от вторжения в них Морэя. Но разве от графа что-то скроешь? У Морэя шпионы и соглядатаи повсюду, так что он наверняка уже узнал, что ему удалось отыскать в книжном магазине Нью-Йорка недостающую страницу. Подслушивал граф и мысли Эйдана, когда он забывал их оградить от посторонних, заглядывал в его сны.

– Да, я нашел недостающую страницу «Кладиха». Но какая мне польза от нее, если я должен отдать ее тебе?

– Ты останешься у меня в фаворе, – вкрадчиво произнес Морэй, и его светлые глаза оживились. – А вот неблагодарностью, независимостью и бесшабашностью тебе ничего не достичь.

– О, ты в любой момент можешь снести мне голову, и тогда одной заботой для тебя станет меньше, – бросил ему Эйдан, зная, что одолеть Морэя в бою невозможно. Этот дьявол снесет ему голову прежде, чем он сам успеет выхватить из ножен меч.

Эйдан подошел к столу, налил в прекрасный хрустальный кубок красного вина и протянул его Морэю. Когда тот принял его у него из рук, наполнил другой – для себя.

– Нам обоим известно, что я непобедим. В конечном итоге победа достанется мне. Ты же поймешь, что впустую потратил долгие годы, состоя в рядах Братства. А ведь тебе судьбою начертано стать одним из самых сильных демонов этого мира. Начертано верой и правдой служить мне.

Эйдан поднял кубок в приветствии и лишь затем пригубил. Пусть хорошим человеком его не назовешь, но все же зло ему чуждо. До сих пор он защищал Невинных, несмотря на все сомнения в силе данного им обета. И он будет делать это и впредь, хотя лично предпочел бы выступать в роли змея-искусителя. Но чего он не сделает никогда – так это не станет искать наслаждения в смерти, даже если порой его чресла взывали к нему, чтобы он переступил через данный когда-то обет. Нет, он лучше убьет самого себя. Вот почему он так ненавидит Морэя.

– Мы оба знаем, что ты насладишься своей новой любовницей еще больше, если отведаешь ее жизни, если, имея ее в постели, возьмешь себе ее силы, – вкрадчиво прошептал Морэй.

Эйдан внутренне напрягся.

– Одну минутку.

Чувствуя, как в нем вновь проснулась похоть, и ненавидя себя за это, он отвернулся и направился к сундуку в дальнем конце комнаты. Сундук этот был привезен из заморской страны под названием Индия и был сделан из золота и серебра. Сняв с шеи цепь, на которой болтался ключ, он отомкнул крышку и протянул Морэю то, за чем тот пришел, – страницу из священной книги. Может, после этого князь тьмы оставит его в покое.

Эта страница обладала особой силой – Эйдан это знал, ибо попросил священника сделать перевод. Третий стих мог вернуть к жизни умирающих, при условии, если раны были нанесены мечом или другим холодным оружием, например ножом или кинжалом.

Учитывая характер большинства битв, то более важную страницу, нежели эта, трудно было себе представить в книге, посвященной искусству исцеления. Морэй взял страницу у него из рук, и в глазах его тотчас вспыхнул огонь ярости.

– Она бесполезна! Все ее силы ушли! Эйдан довольно улыбнулся:

– Верно, бесполезна. Я сам испытал ее силу на одном из моих сквайров. Бедняга напоролся на собственный меч и умер от потери крови.

Морэй выпустил из рук пергаментный лист, и тот упал на пол.

– Ты надеялся меня обмануть?

Сердце Эйдана было готово выскочить из груди.

– Я нашел этот лист в книжном магазине. И не моя вина в том, что он оказался бесполезен. Думаю, это подделка.

Морэй осклабился:

– Ты намеревался играть со мной в мои игры и, похоже, вошел во вкус.

Эйдан напрягся, чувствуя на себе леденящее дыхание страха. Морэй внушал ему ужас. Но смерти он не страшился, хотя, конечно, предпочел бы жизнь.

– Ты ведь не спросил у меня, наделена ли она магической силой, – сказал он, пожимая плечами.

Морэй протянул руку и дотронулся ладонью до его щеки. Эйдан тотчас напрягся. Тогда Морэй едва ли не вплотную наклонился к нему, так что губы его почти касались лица Эйдана.

– Тогда я возьму твою женщину, – произнес он, касаясь губами его щеки. – На этот раз.

Эйдан в ужасе отпрянул от дьявола – ему не надо было объяснять, что стоит за этой угрозой. Морэй возьмет Изабель, попользуется ею и убьет, крича и корчась в экстазе. Более того, крича и корчась в экстазе, умрет и Изабель.

На этот раз.

Потому что в следующий раз это будет его сын.

И Эйдан рассвирепел. Схватившись за рукоять меча, он приготовился к поединку. Сердце ухало в груди, словно молот. Его долг – защитить возлюбленную, но за сына он готов умереть. Это исчадие Морэй превосходил его во всех отношениях, и победа наверняка достанется демону, но, если Древние простят ему, Эйдану, его прегрешения, кто знает, вдруг он обретет новые силы. Морэй не уйдет отсюда просто так.

Малкольм Данрохский, как человек благородный, защитит его сына от тьмы. Но тут в комнату вбежала служанка – красивая девушка пятнадцати лет, которую он иногда брал к себе в постель. Глаза ее смотрели невидящим взором, и Эйдан тотчас догадался, что она погружена в транс.

– Милорд! – Она бросилась на колени перед Морэем. Эйдан вытащил меч.

– Нет!

Морэй посмотрел на девушку, и та медленно осела на пол. Эйдану даже не было необходимости опуститься рядом с ней на колени, ибо он знал, что она мертва. Сила этого чудовища была столь велика, что за одно-единственное биение сердца он мог забрать человеческую жизнь всю целиком.

Морэй повернулся – одной жертвой он явно не удовлетворился. Его красные глаза горели похотью.

– Хочу предупредить. С каждым новолунием терпение изменяет мне.

Эйдан тяжело дышал.

– В один прекрасный день кто-нибудь да отправит тебя в ад!

Морэй расхохотался его словам, а в следующее мгновение невидимая сила отбросила Эйдана к дальней стене. Он не ожидал столь мощного удара и потому не успел задействовать собственные силы, чтобы его смягчить. Голова его ударилась о камень, и из глаз посыпались искры.

Когда же туман перед глазами рассеялся, он увидел, что Морэй стоит над ним.

– В следующий раз это будет Изабель. Эйдан кое-как поднялся на ноги.

– Мне она надоела, – солгал он, стараясь оградить от врага свои мысли. – Я уже присмотрел ей замену. Если хочешь, можешь ее взять.

Морэй в упор смотрел на него, и Эйдан понял, что он пытается проникнуть в его мысли. Тогда он изменил их ход. Морэй восстановил силы и теперь был страшнее, нежели в тот момент, когда только вошел сюда. Но в этом не было ничего удивительного. Он питался чужими жизнями – точно так же, как простой человек питается хлебом.

И до тех пор, пока не появится на земле великий Магистр, способный ему противостоять, зло будет и дальше править миром, обжигая землю свежепролитой кровью и превращая Невинных в орды демонов.

– Ты по-прежнему все тот же упрямый глупец, – произнес Морэй. – Твоя ненависть не идет тебе на пользу. Как будто ты не знаешь, что я могу одарить такой силой, о какой ты только можешь мечтать.

Эйдан напрягся. Сила была его заветной мечтой, но совсем по другой причине. Сила была ему нужна, чтобы оградить себя от Морэя. Себя и малолетнего сына.

– Вскоре, Эйдан, ты покоришься мне, – произнес Морэй. Его глаза постепенно утрачивали свой зловещий кровавый блеск. Сказав эти слова, он дьявольски улыбнулся и растворился в воздухе.

Эйдан же остался стоять, чувствуя, как его трясет от гнева и ненависти. Затем резко повернулся и бросился вверх по ступеням. Ему не терпелось убедиться, что Изабель по-прежнему в его постели, там, где он ее оставил, и самое главное – что она жива.

Изабель лежала недвижимо, словно статуя. Он подошел к ней и коснулся ладонью ее груди. Та мерно вздымалась – и у него тотчас отлегло от души. Эйдан выпрямился. Никого он не ненавидел так, как собственного отца.


Клэр меньше всего хотелось служить кому-то испытанием. Тем более когда речь шла о душе Малкольма. Если она все-таки ляжет с ним в постель, он наверняка сумеет сохранить самообладание. Клэр отвернулась, глядя на океан, что раскинулся за низкими монастырскими стенами. Ей с трудом верилось, как быстро она проникла в этот новый для нее, жуткий мир. На душе было тяжело. Интересно, это навсегда или она когда-нибудь сумеет сбросить с себя этот груз?

Он подошел и встал рядом с ней.

– Не переживай, – произнес он уже не так печально, хотя и с трудом.

Клэр поняла, что он пытается ее утешить.

– Ты ведь на Айоне, и, насколько мне известно, именно этого ты и хотела. Я попрошу МакНейла, чтобы он показал тебе «Катах».

Клэр тотчас обернулась к нему.

– Было бы здорово. – Она на мгновение задумалась. – Малкольм, ты ничего не чувствуешь? У меня такое ощущение, будто Морэй охотится за тобой прямо сейчас.

В глазах его мелькнул огонь, однако выражение лица осталось прежним.

– Охотился три года назад. А сейчас вряд ли. Теперь он нашел себе новую жертву.

С трудом верится, подумала про себя Клэр, а вслух произнесла:

– Что такое для Морэя три года? Малкольм тотчас напрягся.

– Сколько ему лет? Пятьсот? Тысяча?

– Не знаю. Никто не знает.

И тут Клэр прорвало. Не в силах больше себя сдерживать, она закричала:

– Ненавижу! Ненавижу их всех! Они убили мою мать, Лори, тысячи других людей и теперь охотятся за тобой! Разница лишь в том, что тебя они хотят переманить на свою сторону. Я правильно поняла? Чтобы ты переметнулся к ним, или как вы там называете это, когда Магистр переходит на сторону зла?

Казалось, ярость ее не знает границ.

– Я не переметнусь на сторону зла, Клэр, – успокоил ее Малкольм, глядя ей в глаза. – Я скорее убью самого себя, чем это допущу.

– Для меня это слабое утешение, – произнесла она и, поежившись, обняла себя за плечи. – Я все время думаю о моем мире. Мысли о нем не дают мне покоя. Всякий раз, когда газеты писали о новом преступлении плоти, Эми делала намеки. Ей что-то известно, или это просто догадки?

– Я не знаю твою кузину, Клэр.

– МакНейл сказал, что я вернусь домой. Но не уточнил когда.

Малкольм перевел взгляд вдаль. На лице его залегли суровые складки. Клэр схватила его за руку:

– Когда я вернусь, то буду вынуждена оберегать Эми и ее детей. Я буду вынуждена рассказать ей всю правду про силы зла.

Малкольм схватил ее за локоть. Глаза его сверкали.

– Позволь спросить у тебя, Клэр, каким образом ты намерена их оберегать?

Клэр задумалась. Резонный вопрос.

– А ты бы не мог меня научить, как сражаться с этими ублюдками или, лучше, как уничтожать их?

Он стоял рядом с ней с растерянным видом. Было видно, что ее просьба его ничуть не обрадовала. Скорее, наоборот.

– Боюсь, что не смогу.

Но Клэр его не слушала. Неожиданно к ней пришло прозрение. Она поняла, в каком мире она жила, но это значит, ей будет легче защитить в нем себя. Малкольм прав, это мир, раздираемый войной. И спрятаться ей негде. Эта мысль привела ее в ужас, но, если ей негде спрятаться, значит, она должна сражаться. Главное, знать как. А при наличии сообразительности даже самый обыкновенный человек, как она, способен победить демонов.

– Нет! Ты женщина и простая смертная. Тебе такое не по плечу! – Это Малкольм вторгся в ее мысли.

Но Клэр понимала: ей не оставалось выбора. Для нее он в буквальном смысле стоял так: сражаться или погибнуть.

– Они убили Лори, убили мою мать. Я сильная. Научи меня убивать демонов! Ты ведь сам сказал, что Морэй способен наделять силой. Почему бы мне ее также не получить?

– Мы Магистры, а не волшебники. Мы рождаемся наделенные силой, Клэр. Она с рождения в нашей крови. А вот Дуайшен у нас нет, зато есть у Морэя. Но даже обладай мы третьей книгой, она все равно была бы доступна только нам, а не простым смертным! – воскликнул он. – Возможно, тебе удастся убить кого-нибудь из низших демонов, как ты это недавно сделала. Не исключаю, что ты найдешь способ убить Сибиллу. Но настоящий демон, вроде Морэя, всегда прочитает твои мысли. И если ты каким-то образом сумеешь на него напасть, тебе придется отключить его разум, в противном случае он высосет из тебя всю жизнь, до последней капли! И будет при этом злобно хохотать!

Клэр охватила дрожь – намек был ею понят. Ее не просто убьют, ее заставят вожделеть демона!

– А как мне отключить его разум? Что нужно для этого сделать?

– Что ж, способы есть, – насмешливо произнес Малкольм. – Можешь размахнуться мечом и снести ему голову или проткнуть ему сердце.

Ага, значит, демона нужно убить на месте, сделала про себя вывод Клэр.

– А если его просто оглушить, чтобы он потерял сознание? Тогда он не сможет околдовать меня и забрать у меня мою жизнь?

– Даже не думай, я не позволю тебе сражаться ни с какими демонами! Я сам могу защитить тебя!

Если бы, мысленно возразила Клэр.

– Научи меня пользоваться мечом.

– Но для того чтобы им овладеть, нужны годы! Но в любом случае тебе не хватит сил, чтобы снести кому-то голову с плеч.

– Черт! – выругалась Клэр. – Пропади все пропадом!

Впрочем, кое-что ей по силам. Например, можно перерезать сонную артерию. Проткнуть сердце. Или легкие. Или перерезать запястья. Выбора у нее не было.

– Как хочешь, Малкольм, но я все равно это сделаю, даже без твоей помощи.

– И зачем я только сказал тебе правду!

Поздно сожалеть, подумала Клэр. В ее голове одну за другой быстро сменяли картины. Средневековье… современный мир… мир, в котором кипело сражение… между демонами и Магистрами. И тут ее посетила кошмарная мысль. Широко раскрыв глаза, она уставилась на Малкольма.

– Послушай…

Он посмотрел на нее. В глазах его застыла тревога.

– Я должна найти демона, убившего мою мать.


Клэр проследовала за МакНейлом по короткому нефу часовни, стоявшей на небольшом расстоянии позади церкви. Когда они только-только прибыли в монастырь, она ее не заметила. Каменное здание явно насчитывало не одно столетие, потолок здесь был низкий и сводчатый. Клэр тотчас заметила святилище.

В каменной стене позади алтаря было сделано углубление, в котором стояла древняя рака, украшенная золотым кельтским орнаментом. Сердце Клэр учащенно забилось. Они направились к святилищу, и каждый их шаг гулким эхом отдавался под низкими сводами. Клэр отметила про себя простую, едва ли не суровую красоту часовни, массивные стены, от которых исходило ощущение вековой тяжести.

МакНейл шагнул к раке, и Клэр на секунду застыла на месте. Под древними сводами стояла удивительная всеобъемлющая тишина. И если это не присутствие Бога, тогда что это? Она встретилась взглядом с МакНейлом, и тот улыбнулся ей, словно понял, какие чувства владеют ею. Поскольку своды были низкими, ему приходилось слегка пригибать голову и плечи.

– Клэр, в этой часовне Магистры приносят обет. И то, что ты здесь ощущаешь, – это восемь столетий присутствия силы и благодати Божьей.

Клэр никогда не отличалась религиозностью, но он был прав.

– Братство возникло, когда в шестом веке святой Колумба основал здесь монастырь? – уточнила она.

На его щеках вновь выступили ямочки.

– Нет. Оно существует с незапамятных времен. Просто святилище переместилось на Айону вместе с великим святым.

Клэр встала напротив раки. МакНейл снял с кольца, свисавшего на цепи с пояса, ключ, отомкнул замок, поднял крышку, чтобы стал виден «Катах». Клэр шагнула ближе и ахнула.

Тот «Катах», что был выставлен в Дублине, представлял собой манускрипт. Она же смотрела на переплетенную книгу, обложка которой была сплошь усыпана драгоценными камнями – рубинами, сапфирами, изумрудами и цитринами – и скреплена золотым замком.

– Какая красота! – вырвалось у Клэр.

– Верно.

Клэр вопросительно посмотрела на МакНейла.

– «Катах», что хранится в Дублине, – это тот, что вышел из-под пера святого Колумбы. А этот настоящий, я правильно поняла?

МакНейл улыбнулся:

– Эти страницы, красавица, были написаны для нас на Далриаде, еще до того, как Колумба появился на свет.

Боже мой, подумала про себя Клэр, пораженная до глубины души.

– А переплели их относительно недавно, – сказала она. Ей было хорошо известно, что книги – это изобретение Средних веков.

– Сто лет назад, – ответил МакНейл и, отомкнув замок, открыл страницы.

Сердце Клэр забилось в груди. Она тотчас поняла, что страницы представляют собой пергамент – тонкую кожу, особым образом обработанную для придания ей мягкости и долговечности.

МакНейл явно заглянул в ее мысли, потому что поспешил пояснить:

– Это кожа священных быков. Древние открыли шаманам искусство ее выделки тогда же, когда подарили нам свои знания и силу.

Клэр облизала губы:

– Книгу так долго не сохранить. Ее следует поместить в специальный контейнер, который бы обеспечивал стерильность окружающей среды и определенную влажность воздуха.

МакНейл улыбнулся:

– Эту книгу благословили сами боги, красавица. Поэтому она вечна.

Хотелось бы надеяться, что это так, подумала Клэр и подошла ближе. Как и музейный экземпляр, выставленный в XXI веке, этот был написан на древнем гэльском наречии, на котором в ту далекую эпоху говорили в Ирландии. Промежутков между словами не было, а сами письмена были украшены рисунками труб и спиралей, орнаментами, которые искажали очертания букв. Клэр застыла, завороженная, не в силах оторвать взгляд. Еще бы! Ведь перед ней была древняя кельтская реликвия – причем такая, о существовании которой ее современники даже не ведали.

Боже, как ей хотелось погрузиться в чтение, окунуться в текст, но, увы, гэльского она не знала. Оставалось уповать на переводчика, которого в данный момент при ней не было.

– Прочти мне вслух, МакНейл, – обратилась она к горцу, – хотя бы одну страницу.

Тот испуганно посмотрел на нее.

– Я не имею права! Но ты уже сама догадалась.

Клэр выдержала взгляд его пронзительных зеленых глаз.

– Историки полагают, что «Катах» использовался перед битвами для придания воинам непобедимости. Если я правильно помню, какой-то скотт захватил эту книгу с собой в битву, после чего горные кланы передрались между собой за право обладать ею.

– Ваши историки заблуждаются. Несколько столетий назад эту книгу взял с собой в битву Магистр. А демон попытался ее у него отнять.

– Ну, разумеется, – пробормотала Клэр. История была полна таких перевранных фактов.

– Ты умная женщина, Клэр, – произнес МакНейл, – тебе не нужна мудрость «Катаха».

Клэр вновь вопросительно посмотрела на него.

– Мне нужна сила – вроде той, которой наделены вы. Я также хочу участвовать в борьбе с демонами. Хочу выследить и уничтожить того, кто убил мою мать.

– Извини, красавица, но я не могу наделить тебя такой силой. Это может сделать только сам дьявол.

От его слов Клэр передернуло. МакНейл покосился на нее, а затем захлопнул усыпанную драгоценными камнями обложку, закрыл ее на замок, после чего вернул книгу в раку, которую также замкнул. Мудрость явно превосходила силу, подумала Клэр. Как же ей хотелось, чтобы МакНейл оставил ее одну! Тогда она наверняка сумела бы открыть и раку, и книгу. И хотя прочесть ее она все равно не сумела бы, она могла бы коснуться страниц пальцами и прочесть молитву. Вдруг это наделило бы ее мудростью, столь нужной ей для того, чтобы выследить врага. А может быть, даже мудростью для того, чтобы уничтожить его.

Нет-нет, взламывать замок на священной реликвии не входило в ее планы. Она посмотрела на МакНейла, и в голову ей закралась предательская мысль: может, стоит попробовать соблазнить зеленоглазого горца и незаметно выкрасть у него ключ?

– Ах, красавица, – произнес он с улыбкой, – я был ты только рад, если бы ты меня соблазнила, но ключ тебе ни за что не выкрасть. Сейчас ты находишься под действием чар. Как только ты выйдешь за стены святилища, они развеются. – С этими словами он положил свою огромную ладонь ей на плечо. – Мне нужно поговорить с Малкольмом. Можешь остаться здесь, если хочешь. Мы доверяем тебе.

Клэр кивнула. Его зеленые глаза лучились теплотой и легким лукавством. Он убрал руку с ее плеча и вышел. Клэр вздрогнула. Ее уже посетила предательская мысль, не воспользоваться ли тайком подвернувшейся возможностью? Правда, ей меньше всего хотелось попасть под действие чар «Катаха», но мысли давались ей с трудом. А вот божественная мощь и благодать ощущались все с большей и большей силой.

Клэр решила, что не имеет права зря терять время. Подойдя ближе к раке, она положила руки на украшенный золотом железный сундук. Нет, она непременно выследит и уничтожит демона, который убил ее мать, или если даже не выследит, то, по крайней мере, погибнет в попытке это сделать, наделенная силой и мудростью, а может, и не наделенная.

Но лишняя помощь ей не повредит.

Ее уста не знали молитвы вот уже долгие годы. Когда-то давно она решила, что Богу она со своими проблемами безразлична. Теперь же у нее было такое чувство, что он наверняка откликнется на ее молитву.

В висках пульсировала кровь. Пульсировал и железный ящик под ее ладонью, а материнский кулон, казалось, вот-вот прожжет ей грудь.

– Не потому ли я здесь? – прошептала она. – Я здесь для того, чтобы помочь Магистрам? А если это так, должна ли задействовать свой ум, свои знания? Или же я просто должна взять в руки оружие и ринуться на врага, как это делает Малкольм?

Она сделала глубокий вздох.

– Мне нужна твоя помощь. Помоги мне это сделать. Помоги мне обрести силу, мужество, чтобы вступить в бой со злом. И прошу тебя, защити Эми, Джона и их детей. – Затем она подумала о Малкольме, и сердце учащенно забилось в груди. – Прошу тебя, помоги ему. Помоги ему в его борьбе со злом, помоги ему остаться осиянным твоим светом.

Часовня вокруг нее пошла кругом, словно карусель.

– Фаола, если ты меня слышишь, спасибо тебе, что ты прислала мне Малкольма, – прошептала Клэр дрожащим голосом. Господи, неужели она верит в эту богиню? – Помоги Малкольму и мне. Помоги нам побороть зло, помоги нам одолеть Морэя. – При мысли о том, что Морэй, возможно, тоже сын Фаолы, ее передернуло. – И еще, если тебе нетрудно, помоги мне принимать правильные решения. Я хочу помочь Малкольму, а не навредить ему.

У нее осталась еще одна просьба.

– Мы бы не отказались, если бы ты одарила нас сверхъестественной силой, – выпалила она и, поморщившись, добавила: – Совсем чуть-чуть. Аминь.

Клэр впилась глазами в раку. Та буквально слилась в общий вихрь с часовней. При этом Клэр старалась дышать медленно и размеренно, чтобы сохранить самообладание. Часовня давила на нее всем своим каменным весом. А затем воздух словно стал легче. Клэр ощутила, что рака больше не жжет ей ладонь, а сама она словно воспарила ввысь. Значит, Господь прислушался к ней. Кто знает, может, и богиня тоже.

– Стой!

Клэр втянула голову в плечи и замерла.

– Убери руку от раки! – раздался за ее спиной резкий голос. Сама фраза прозвучала по-французски.

Клэр медленно обернулась. За ее спиной застыл великан-горец, высокий и черноволосый. Глаза его пылали гневом богов, а сам он излучал мощь и опасность. Рука его застыла на рукояти двуручного меча.

Клэр не сомневалась, что он не раздумывая пустит его в ход.

– Отойди в сторону. Клэр повиновалась.

– МакНейл сказал мне, что я могу побыть здесь несколько минут одна. Мне нужно было помолиться.

Глаза его – зеленые, чуть более светлого оттенка, нежели у МакНейла, – расширились.

– Ты – американка.

Клэр искренне удивилась такой осведомленности. Может, он совершал путешествия в ее время? Нет, видно, что ее слова его не успокоили, в глазах по-прежнему читалось подозрение.

– Подойди ближе! – велел он ей, сопроводив просьбу жестом.

Что делать? Клэр вновь повиновалась.

– Я приехала сюда вместе с Малкольмом из Данроха, – сказала она.

Этому горцу на вид было около сорока, а значит, он был старше МакНейла. Взгляд у него был суровый, если не сказать каменный. Не похоже, чтобы он хотя бы раз улыбнулся за всю свою жизнь. По сравнению с ним Малкольм, Ройс и МакНейл казались озорными мальчишками. Прищурившись, горец окинул Клэр придирчивым взглядом с головы до ног, после чего перевел глаза на ее горло. Она спокойно выдержала его взгляд.

– Если тебя и Малкольма действительно связывает дружба и если МакНейл и впрямь позволил тебе побыть здесь одной, что ж, побудь, но помни, что прикасаться к святыне ты не имеешь права.

– Я, пожалуй, пойду.

– Ты из заморской земли, но на тебе шотландский талисман.

Клэр застыла на месте. Машинально она прикоснулась к кулону, – казалось, тот вот-вот прожжет ей кожу. Сначала камень привлек к себе внимание Малкольма, и вот теперь – этого незнакомца.

– Да, он достался мне от матери. А кто ты?

– Я – Железное Сердце, из Лахлана. Других пояснений не последовало.

– Мне пора, – выдавила из себя Клэр. – Думаю, Малкольм уже ищет меня.

– А откуда у твоей матери этот камень?

– Понятия не имею.

– Мне можно взглянуть на него?

Клэр застыла на месте. Она редко снимала с шеи кулон, лишь для того, чтобы начистить до блеска. Не хотелось бы, чтобы чужие руки прикасались к семейной реликвии.

– Леди, – обратился к ней суровый горец, на сей раз с улыбкой. Глаза его лучились теплотой. – Может, мне стоит как следует представиться вам. Я граф Лахлан, старый друг Малкольма. – Голос его тоже смягчился.

Клэр не сомневалась, что он всякий раз прибегал к этой уловке, когда хотел затащить к себе в постель очередную красотку.

– А я Клэр. Леди Клэр Кэмден, – произнесла она, и ей тотчас стало легче на душе.

Не сводя с нее глаз, горец кивнул:

– У моего брата когда-то был точно такой камень. А потом его украли. Мне почему-то кажется, что именно его ты носишь на шее.

Взгляд его сделался еще более пристальным. Клэр стояла как громом пораженная, не в силах отвести глаз.

– И мне бы хотелось посмотреть на него вблизи, – продолжал Лахлан, буравя ее взглядом. – Думаю, ты не будешь против, Клэр Кэмден, если я попрошу тебя снять его и дать мне?

Действительно, с какой стати ей быть против? – задалась она про себя вопросом. Она нащупала пальцами застежку, расстегнула и протянула кулон Лахлану.

Как только кулон перешел к нему в руки, туман рассеялся. Клэр тотчас поняла, что находилась под действием чар, и даже потрясла головой, чтобы поскорее их разогнать. Боже, она только что отдала семейную реликвию какому-то средневековому горцу! Лахлан обладал даром погружать людей в транс – дар куда более сильный, чем тот, которым обладал Малкольм. Она была не в состоянии осознать, о чем он ее просит, до того самого момента, пока он не отвернулся! Потрясенная до глубины души, Клэр прикусила губу. Лахлан с грустной улыбкой протянул ей кулон. Взгляд его смягчился.

– Нет, у моего брата был другой камень. И было бы чудом, если бы этот оказался тем самым, – говорил он вроде бы шутя, но в глазах застыл вопрос.

Стараясь не смотреть ему в глаза, Клэр вновь застегнула кулон на шее.

– Малкольм ищет меня, – твердо произнесла она, стараясь поскорее избавиться от общества сурового горца. Уж слишком сильны его чары. А что, если демоны наделены столь же недюжинной силой? В таком случае ей следует постоянно быть начеку. Расслабляться нельзя даже на миг.

– С удовольствием провожу тебя к нему, – ответил Железное Сердце.


– Если страница из «Кладиха» у Эйдана, вот увидите, он сам принесет ее сюда, – произнес МакНейл.

Они с Малкольмом прогуливались по саду, где никто – даже другой Магистр – не мог подслушать их разговор.

– А я не стал бы ручаться, – ответил Малкольм. – Не лучше ли прямо сейчас отправиться в Оу?

– Нет, давай лучше дадим Эйдану возможность добровольно уступить нам страницу, – мягко возразил МакНейл. Правда, за этой мягкостью скрывался приказ, и они оба это знали.

– И сколько раз ты готов дать ему такую возможность, прежде чем убедишься, что он носит в душе не меньшее зло, что Морэй?

– Ты так считаешь?

Малкольм напрягся. Правда заключалась в том, что он не знал, что ему думать про Волка из Оу. В свое время Эйдан дал обет строго следовать заповедям Кодекса, однако нередко пренебрегал его приказами, предпочитая им свои честолюбивые планы. Хотя отец, Морэй, дал ему замок Оу, чем пытался упрочить связь между собой и своим бунтарем-сыном, Эйдан поступил по-своему, женившись на наследнице обширных земель, чем упрочил свое положение. Было непонятно, поддерживает он Морэя или нет. Жена его несколько месяцев назад умерла в родах, малютка-сын остался жить. Эйдан каким-то чудом убедил короля оставить за ним титул его покойной супруги, хотя тот по идее должен был перейти к его сыну. Теперь Эйдан был графом Лисмором.

В чем, однако, Малкольм был уверен, так это в том, что Эйдану доверия нет.

– При желании Эйдан может привезти тебе страницу, сопровождаемый мной, или же передать ее через меня. Так или иначе, но страницу ты получишь, – произнес Малкольм. И таковы были его намерения – он уже предвкушал предстоящую стычку.

– Вижу, ты до сих пор точишь на него зуб. А когда ты заговоришь о том, о чем ты хотел бы поговорить, – об этой прекрасной женщине?

МакНейл улыбнулся заговорщицкой улыбкой.

Малкольм тотчас ощутил прилив крови. Он был не в силах сдерживать себя – ни мысли, ни желание, ни огонь в чреслах. А через несколько часов наступит ночь…

– Я знаю, о чем бы ты хотел спросить меня, Малкольм, – с усмешкой произнес МакНейл.

Малкольм одарил его колючим взглядом.

– Тебе будет весело, если я положу ее к себе в постель, а на заре она уже будет мертва?

Улыбки МакНейла как не бывало.

– После Уркухарта ты еще ни разу не согрешил. Так почему ты считаешь, что сегодня непременно должен это сделать? Да, однажды ты изведал греховного наслаждения, но я уверен, что ты способен подавить в себе желание изведать его вновь.

Малкольм почувствовал, что краснеет.

– Боюсь, что моя похоть греховна, – ответил он, – ибо я хочу эту женщину больше, чем когда-либо хотел других женщин. И я боюсь, что, как только в нее войду, мне захочется изведать не только ее тела.

– В таком случае ты должен бороться с искусом, – сухо ответил МакНейл. – Разве не так?

– Гляжу, тебе доставляет удовольствие смотреть на мои страдания!

– Ты прав! Поди переспи с горничной, глядишь, полегчает!

– Мне никто не нужен! И я знаю, МакНейл, что ты в состоянии помочь мне!

Малкольм был зол. Зол на себя, зол на МакНейла. Зол так, что был готов ввязаться с приятелем в драку, однако нашел в себе силы унять злость.

– Ты отказываешь мне лишь потому, что я в свое время отказал тебе!

МакНейл сделал невинное лицо.

– Разве мы когда-то дрались из-за женщины? Малкольм смерил его взглядом.

– Я не стану с тобой драться, – произнес он, и в голосе его послышалась угроза. – Потому что она моя.

МакНейл вздохнул, хотя глаза его по-прежнему светились лукавством.

– Ты молод и горяч. Я же и вспомнить такие дни не могу. Какой силой я, по-твоему, обладаю?

– Силой забрать у меня мою силу, пусть даже всего на один день или ночь. Найти и пустить в ход чары.

МакНейл лукаво усмехнулся.

– А я смотрю, ты парень не жадный! – Он расхохотался. – Ты лучше попроси меня по-хорошему. Кстати, часа тебе хватит?

Малкольм отказывался поверить собственным ушам. МакНейл согласен забрать его способность отнимать чужую жизнь всего на один час? Он что, с ума сошел? Это ведь даже хуже, чем вообще ничего у него не забирать. Уж лучше он будет избегать ее и дальше, нежели проведет с ней в постели всего один жалкий час!

– Ты нарочно надо мной издеваешься?

Лицо МакНейла сделалось серьезным.

– Малкольм, я вижу, как ты страдаешь, страдаешь, как зеленый мальчишка. Да, я могу забрать у тебя силу, но только не на сутки. Или ты с ума сошел? Или она украла у тебя мозги? Ты ведь останешься беззащитен против Сибиллы, я уже не говорю про Морэя. Стоит ему почувствовать твою слабину, понять, что ты беззащитен, как он тотчас попытается избавиться от тебя!

– Часа мне не хватит. Да и терпение мое на исходе.

Боже, еще ни разу им не владело столь страстное желание! Как он хотел подмять ее под себя, отведать вкус этих губ, кожи, женского естества, проникнуть как можно глубже в нее, в эту влажную, упругую плоть, и провести, погрузившись в нее, всю ночь. Он хотел, чтобы она кончила сотню раз. Мысленным взором он уже видел их вместе. И ее желание было под стать его собственному, на ласки она отвечала бы ласками, на оргазм – оргазмом. Что-то подсказывало ему, что так и будет.

– Твои чары нужны мне прямо сейчас! – произнес он, заливаясь краской.

Когда же они сполна насладятся друг другом, она уснет в его объятиях до самого рассвета. И, может статься, она поведает ему еще больше о том мире, откуда пришла к нему.

А может, они просто поговорят о каких-то пустяках, словно мир со всей его тяжестью, что давит ему на плечи, просто не существует. Возможно, она объяснит ему, почему в ее времени одежда состоит из лоскутков и веревочек. Малкольм улыбнулся при этой мысли.

– Смотрю, ты начинаешь терять голову из-за этой красотки. Осторожней. Я бы советовал тебе хорошенько подумать о том, чем это может для тебя кончиться, – укоризненно произнес МакНейл, вторгаясь в его мысли.

Значит, наглец, подслушивал. В том, что касалось женщин, Малкольма трудно было назвать джентльменом, его интерес к ним не отличался возвышенностью. Он защищал тех, кого должен был защищать, тех же, кто возбуждал в нем похоть, соблазнял. В его отношениях со слабым полом дело еще ни разу не доходило до нежных объятий и душевных разговоров.

– Не вздумай увлекаться этой женщиной. Ее используют против тебя. Из-за нее ты утратишь силу.

– Я не собираюсь этого делать, – ответил Малкольм, хотя слова эти дались ему нелегко. – Ты сказал Клэр, что она должна вернуться в свое время?

Малкольм старался не допустить МакНейла в свои мысли. Странно, но ему меньше всего хотелось, чтобы те стали достоянием его старшего друга.

– Сказал, – ответил МакНейл и пристально посмотрел на него. – Может, тебе стоит избегать той дороги.

– Это какой такой дороги? – уточнил Малкольм, сжимая кулаки.

МакНейл был наделен даром предвидения. Иногда этот дар отказывался повиноваться ему, но если повиновался, то ни разу не подводил. Как бы ни защищал ее Малкольм, какие ласки ни дарил ей в постели, в конце концов она оставит его. Ему с трудом в это верилось.

– Забудь про то, что у тебя между ног! – произнес МакНейл, давясь от смеха. Ибо какой Магистр мог об этом забыть?

Малкольм же подумал о том, а не пустить ли ему в ход кулаки, чтобы МакНейлу сделалось не до смеха.

– Какой ты, однако, серьезный! – воскликнул МакНейл. – На тебя невозможно смотреть без смеха. Ведь это всего лишь женщина, Калум. Согласен, смазливая, но таких, как она, тысячи!

– Так ты заколдуешь меня?

– Заколдую, куда я денусь. Можно подумать, я не чувствую твоих мучений, – произнес МакНейл и вновь расплылся в улыбке, однако тотчас посерьезнел.

Положив обе руки Малкольму на плечи, он прошептал что-то на древнем языке, таком древнем, что Малкольм не понял ни слова. А когда закончил, то опустил руки и улыбнулся.

– Как только взойдет луна, можешь начинать предаваться любовным утехам, однако с первыми лучами солнца действие чар закончится.

Малкольм кивнул, чувствуя, что в чреслах уже проснулся нестерпимый огонь.

– Я твой должник.

– Что ж, я напомню тебе о твоем должке.

Взгляд МакНейла был устремлен куда-то вдаль. Куда это он уставился? Малкольм проследил за его взглядом и увидел Клэр. Она вошла во двор на другой стороне сада. При виде ее сердце Малкольма учащенно забилось. Еще несколько часов, и он сможет положить ее к себе в постель, чтобы предаться страсти, какой еще ни разу не испытывал.

А затем он увидел, что она не одна. Рядом с ней шагал Железное Сердце. Малкольм не был близко знаком с этим загадочным горцем, однако слава этого воина бежала впереди него, и Малкольм его уважал. Довольный, он вышел из сада вместе с МакНейлом, а заодно по дороге попытался проникнуть в мысли Клэр. Сделать это оказалось легко, и он тотчас почувствовал ее сомнения и растерянность.

– Это друг, красавица, – сказал он, когда они подо шли ближе.

Клэр ответила ему сдержанной улыбкой. Хочу поговорить с тобой наедине. И после секундной паузы: Я видела «Катах»!

Читать ее мысли было легко и приятно. Малкольм отказывался понять, почему ее неизменно раздражало, когда он это делал. Впрочем, ее волнение передалось и ему. А затем он повернулся к Железному Сердцу.

– Приветствую тебя, Алистер! – произнес он на гэльском.

– Приветствую тебя, Калум! – ответил тот. Малкольм тут же перешел на английский:

– Как только я улажу здесь все мои дела, мы отправимся в Оу.

Его ответ не оставил Железное Сердце равнодушным.

– С каких это пор ты водишь дружбу с Волком? Вот уж не знал, что вы с ним приятели.

– Никакой дружбы между нами нет, – мягко ответил Малкольм, думая о странице, которая явно находилась у Эйдана. Эх, если бы ему удалось убедить Железное Сердце отправиться туда вместе с ними, то он бы заручился ценным союзником, на тот случай, если Эйдан откажется по-хорошему расстаться со священной страницей.

Железное Сердце выслушал его мысли.

– Возможно, я вернусь в Лахлан без излишней спешки.

– Я так и думал, что ты это скажешь, – воскликнул Малкольм с улыбкой.

Железное Сердце кивнул в сторону Клэр, после чего они с МакНейлом зашагали к дому причта, оставив Малкольма и Клэр вдвоем. Клэр растерянно посмотрела им вслед.

– Надеюсь, это не значит то, что, по-моему, это значит!

– Да, красавица, он вместе с нами отправится в Оу. – Заметив озабоченное выражение ее лица, Малкольм легонько похлопал Клэр по плечу. Впрочем, с куда большим удовольствием он прижал бы ее к себе. – Если я буду вынужден сражаться с Эйданом, мне понадобится его помощь.

Кровь отлила от лица Клэр.

– Эйдан сейчас в Оу?

– Да. – Он тотчас прочел ее мысли. – Не волнуйся, он не демон. Он такой же, как и я, Магистр.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Но ведь вы оба пытались убить друг друга!

– Он – предатель. Он не следует Кодексу. У него нет ни совести, ни сердца. Я не доверяю ему. Он скорее отдаст страницу Морэю, чем нам.

– Только этого нам не хватало! Это надо же, Магистр-предатель! – воскликнула Клэр и потерла виски.

Малкольм чувствовал, как в них пульсирует кровь. Клэр была не на шутку напугана и переживала за него. Нет, не потому, что ему, скорее всего, придется вступить с Эйданом в схватку. Она боялась Морэя – что ж, этого негодяя следует опасаться.

Ему было приятно, что она переживает за него. Что, если МакНейл ошибается на этот раз?

– Красавица, я рад, что ты переживаешь за меня, пусть даже совсем чуть-чуть, – произнес он, привлекая ее к себе.

Он тотчас наткнулся на ее бедро, и желание вспыхнуло в нем с новой силой. Впрочем, от нее это тоже не скрылось. Клэр ахнула и заглянула ему в глаза.

Малкольма распирало от гордости за свои мужские достоинства, и ему действительно было чем гордиться.

– Красавица, если бы ты только знала, как я хочу тебя, – прошептал он, и его руки скользнули вниз по ее спине.

Он как можно крепче прижал ее к себе. Боже, ну почему они не в Данрохе, почему потеряли столько драгоценных мгновений! Он знал, что она готова его принять – чувствовал, как желание нарастает в ней горячей волной.

А еще он чувствовал, как судорожно забегали ее мысли, споря между собой о том, должна ли она уступить ему и лечь с ним в постель или все же дать отпор соблазну.

Поскольку он пока еще не мог контролировать себя, то предпочел разжать объятия.

– Я не сделаю тебе больно, Клэр. Дыхание ее было частым и прерывистым.

– Дело не в этом.

На мгновение она задумалась, и он понял, о чем она размышляет. Нет, вовсе не о том, что он делил постель с женщиной не один раз и при этом не терял контроля над собой, а о том, что она будет не в состоянии совладать с собственным сердцем, если ляжет с ним. Ей было страшно, что она полюбит его. Ему никогда не понять, почему эта мысль так пугает ее. Ведь он – могущественный лорд и никогда не испытывал недостатка в женской любви. Другие женщины были бы только рады удостоиться его благосклонности, пусть даже на короткое время. Но еще меньше он понимал ее убежденность в том, что для того, чтобы лечь с мужчиной в постель, его обязательно нужно любить.

– Ты не пожалеешь, красавица, – произнес он, с улыбкой глядя на нее. В ее глазах читалось смятение и борьба с собой. – Я доставлю тебе наслаждение, о котором ты только можешь мечтать. Подарю любые ласки, какие ты только пожелаешь.

Ее глаза расширились, он почувствовал, как по ее телу разлился огонь. Желание полыхало в ней с такой яростью, что обжигало его самого. Он наклонился к ней ближе и прикоснулся к ее лицу.

– Тебе ведь нравится, когда я об этом говорю? Не отвергай меня. На сегодняшнюю ночь МакНейл забрал у меня мою силу отнимать жизнь. Возможно, других ночей у нас не будет. Вот почему я так хочу войти в тебя, а ты хочешь, чтобы я в тебя вошел. Я хочу увидеть, Клэр, как ты получаешь от меня наслаждение, хочу услышать, как ты будешь дрожать от страсти и кричать в экстазе.

Она кивнула, и он почувствовал, что она готова принять его, прямо сейчас, в это же мгновение.

– Мы отправимся в Данрох, как только вернется ладья, – прошептал он и, протянув руку, привлек ее к себе. Подобно зеленому юнцу, он не мог совладать с собственными мыслями, и они его не слушались.

Клэр негромко вскрикнула и положила ему на плечи руки.

– Хорошо, Малкольм.

Он впился в ее губы жадным поцелуем.

Глава 10

Солнце уже опускалось за горизонт. Они двигались вверх по крутой горной дороге, что вела к Данроху. Ладью полпути тащили волоком, а затем установили на деревянных колодах. Клэр предпочла слегка отстать от Малкольма – хотелось побыть наедине со своими мыслями, – и это притом, что ей не терпелось побыстрее, до наступления темноты, оказаться в Данрохе. День показался ей бесконечным. Потрясающие открытия следовали одно за другим. Неудивительно, что она была на грани обморока.

Клэр бросила взгляд в направлении перекидного моста и сторожки у ворот замка. Примерно через час будет совсем темно. Желание вспыхнуло в ней с новой силой. Малкольм это понял, потому что остановился и пристально посмотрел на нее. Теперь в их отношениях уже не оставалось никакой недоговоренности. Она страстно хотела его, причем так сильно, что ее преследовало ощущение, что он уже проник в ее лоно. Ее нестерпимо тянуло к нему, но у нее не нашлось бы сил противиться этому желанию, даже если бы она очень захотела. Но она не хотела ему противиться. Тем более что это бесполезно.

Ее мир изменился. Клэр не знала, как долго проживет на свете, но теперь те ценности, за которые она цеплялась всю свою жизнь, показались ей малозначимыми, едва ли не смехотворными. Ждать любви, чтобы быть с таким мужчиной, как Малкольм, было абсурдно, тем более что ее вряд ли ждет долгая жизнь, несмотря на то что предсказал МакНейл.

У нее было время поразмышлять на эту тему. Если он и увидел ее неминуемую кончину, то все равно не сказал бы. Остается только ждать, исполнится ли пророчество. Клэр почти не сомневалась: она не жилец на этом свете, если только не наделена сверхъестественными способностями. Чтобы сражаться с демонами, нужно быть сильнее их.

Что же касается любви к Малкольму, то придется объявить войну глупому сердцу. А если она потерпит поражение, что тогда? Разбитое сердце, судя по всему, – это еще не самое страшное. Такие вещи случаются сплошь и рядом.

Путники скрылись в дверях сторожки. Малкольм ждал ее у подъемного моста. Стоило ей подойти ближе, как в его серых глазах блеснуло нетерпение. Клэр безмолвно прошла мимо него.

Ощущая спиной его взгляд, она прошла через сторожку и оказалась во внутреннем дворе. Воины уже шагали к своим жилищам, под радостные крики ребятишек, которые бросились им навстречу. Клэр была несказанно рада вновь оказаться за мощными надежными стенами. Ее радость усилилась, когда она увидела, как подняли перекидной мост, а подъемная решетка опустилась, преградив вход.

Малкольм одарил ее такой многообещающей улыбкой, что Клэр была готова растаять от счастья. Ее мир изменился, но сердце ее, похоже, не боялось этих перемен.

Клэр последовала за Железным Сердцем в зал. Малкольм на секунду задержался, чтобы закрыть прочную, обитую кованым железом дверь. Это отвлекло его от созерцания Клэр.

Клэр не ожидала увидеть в зале Ройса – тот сидел перед камином. Как только они вошли, он сразу встал – громадный мускулистый горец.

Малкольм тоже шагнул ему навстречу. Было видно, что эта встреча застала его врасплох.

– Что заставило тебя вернуться?

– Я решил, что мне тоже не повредит нанести визит Эйдану. Я присоединюсь к тебе завтра, – уклончиво объяснил Ройс свое присутствие.

От Клэр не скрылось, что лицо Малкольма приняло какое-то бесстрастное выражение. Интересно, что тут происходит? – подумала она и остановилась, не зная, что делать дальше.

Шамус и Железное Сердце сели на скамью у длинного стола и взялись за кувшины с вином. Вскоре ноздри Клэр защекотал дразнящий запах жареной дичи, и она поняла, что сейчас подадут еду. Несмотря на все волнения и заботы дня, она проголодалась.

Правда, присутствие Железного Сердца по-прежнему вселяло в нее неловкость. Пока они возвращались на Малл, она постоянно ощущала на себе его взгляд. Почему-то ей казалось, что она не вызывает у него ни симпатии, ни доверия.

– Можно к вам присоединиться? – вежливо осведомилась она.

– Конечно, леди Клэр, садитесь. Вы гостья Малкольма.

Чувствуя на себе взгляд Малкольма, Клэр села за стол напротив него:

– Благодарю вас.

Железное Сердце смерил ее пристальным взглядом.

– Почему вы хотите отправиться в Оу вместе с Малкольмом?

– А почему бы нет? – спокойно парировала Клэр и, улыбнувшись, налила себе кларета.

– Вас ждут опасности. В том числе кровавые сражения.

– Я в состоянии защитить себя. – Клэр поморщилась. Ей нужно срочно обзавестись оружием. Но похоже, что Малкольма нисколько не беспокоила предстоящая встреча с Эйданом, что успокаивало. С другой стороны, им следовало опасаться Защитника Королевства графа Морэя. В здешних краях это звание соответствовало главнокомандующему. – Напомните мне, пожалуйста, как зовут короля?

Железное Сердце как-то странно посмотрел на нее.

– Король Яков, а его августейшая супруга – Жанна Бофор.

– И они на нашей стороне… или на другой?

– Король долго прожил в Англии, как заложник короля Генриха Пятого. Он не держится ничьей стороны, скорее, он сам за себя.

Клэр истолковала слова собеседника так: король Яков – человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Если он провел большую часть своей жизни в Англии, заложником при дворе английского короля, то наверняка заинтересован в упрочении собственной власти. Большинство шотландских королей имели проблемы, и немалые, при попытке подчинить себе Северное нагорье. Теперь понятно, почему их призывают ко двору.

С другой стороны, существовал и второй источник власти – зло. Клэр не нравилось, куда заносит ее поток мыслей. Но для Якова разумнее всего было продать душу, и королевство будет безраздельно принадлежать ему одному, а его войско возглавит Морэй. Последний был уже там.

Клэр почувствовала боль в висках. Не исключено, что Яков уже продал душу.

– Мне требуется оружие! – с жаром произнесла она, поднимая на собеседника глаза. Отправляться в Оу безоружной – чистое безумие. – Мне нужен кинжал. Малкольм покажет мне, как с ним обращаться.

– И чем оно вам поможет, красавица?

Еще один средневековый мачо, подумала Клэр, однако спорить не стала. Бессмысленно, все равно что плевать против ветра.

– Вообще-то мне жизнь дорога, и я намерена защищать себя, если мой защитник не сможет прикрыть меня своим крылом. Иметь дело с демонами все-таки не шутка. Эти дьяволы возникают как будто из ниоткуда. Лично я совершенно не горю желанием еще раз встретиться с Сибиллой.

Это еще мягко сказано. Но если она не в состоянии справиться с Сибиллой, женщиной, одержимой злом, то как же ей справиться с демоном, убившим ее мать?

– Красавица, вам никогда не найти демона, отобравшего жизнь у вашей матери. Предоставьте это Магистру.

– Нет уж! – спокойно возразила Клэр. – Мне нужны лишь инструменты, оружие и знания. Кроме того, это невежливо – читать чужие мысли.

Железное Сердце хмуро посмотрел на нее.

– Если Малкольм откажется обучать вас, я к вашим услугам, – серьезно проговорил он.

– Вы? С чего бы это? – не поверила Клэр.

– Я давал тот же обет, что и Малкольм, Клэр. Мой долг защищать вас. Если ты решила начать охоту на демона, для этого нужна особая сноровка. Но в одиночку успеха вам не добиться, – задумчиво добавил он. – Будет лучше, если вы сумеете перетянуть Малкольма на свою сторону.

– Благодарю вас, – ответила Клэр. Она уже приняла решение.

Железное Сердце отвернулся от нее. Его внимание привлекли две женщины, что поставили на стол подносы с горячей, еще дымящейся рыбой и мясом. Мужчины принялись наваливать себе на тарелки еду.

Клэр тоже отвлеклась от разговора, увидев, что к ним приближаются Малкольм и Ройс. Эти двое также решили составить им компанию за столом. Ройс улыбнулся ей:

– Hallo a Chlaire.

– Hallo a Rhuari, – не задумываясь ответила она по-гэльски.

Ройс еще больше расплылся в улыбке и сел рядом с ней.

– Ciamar a tha sibh?

Клэр уже не раз слышала это гэльское приветствие. Запомнила она и ответ на вопрос:

– Tha gu math.

Ройс усмехнулся. Малкольм смерил приятеля недовольным взглядом.

– Ты можешь также отвечать Tapadh leibh, – произнес Ройс.

Он явно заигрывал с ней. Клэр не возражала. Почему бы нет? Широкая мускулистая грудь и огромные, бугрящиеся узлами мышц руки. Сегодня на левом запястье у него был массивный золотой браслет с крестом посредине. К тому же, в отличие от Малкольма, он явно не привык смотреть на женщин свысока. Что ж, союзник ей еще пригодится.

– Tapadh leibh, – послушно повторила Клэр.

Ройс улыбнулся, и на его щеках появились две симпатичные ямочки.

– У тебя отличный слух, ты все схватываешь на лету, – польстил он.

– Разве ты сейчас не спросил меня, как я поживаю?

– Верно, спросил. И ты ответила по-гэльски «большое спасибо, хорошо». – Взгляд Ройса лучился теплотой. Явно неспроста.

Малкольм сел рядом с Железным Сердцем напротив них. Клэр не понравился недобрый прищур его глаз. Он был явно зол.

– Разумеется, будь мы близкими друзьями, я спросил бы по-другому, – доверительно понизив голос, сказал Ройс. – Ciamar a tha thu?

Сомнений не было: он явно заигрывал с ней. Малкольм же воспылал ревностью. Клэр была довольна. За несколько дней ее словарь шотландского языка заметно пополнился.

– Tha gu math, tapadh… leat? – запинаясь, повторила она.

Глаза Ройса задорно блеснули.

– Ты быстро учишься, красавица! Малкольм грохнул кулаком по столу:

– Теперь я ее буду учить!

Клэр усмехнулась, его примитивная ревность ей льстила. Оказывается, в мужском гоноре есть своя положительная сторона.

– Но Железное Сердце уже пообещал поучить меня обращению с мечом и кинжалом, – сообщила она, невинно похлопав ресницами.

Железное Сердце поперхнулся. Малкольм же залился краской.

– Даже не думай! Мы уже говорили на эту тему. Вижу, тебе жизнь не дорога? Знаю, что тебе не терпится сразиться с демонами, Клэр, но выброси эту мысль из головы. Ты женщина, и притом существо смертное.

Игривое настроение Клэр моментально улетучилось.

– Ты думаешь, я рассчитываю на победу? Но я хочу хотя бы попытаться! Я знаю, мои дни сочтены. Но я сделаю то, что мне суждено судьбой. И потому должна научиться тому, что мне нужно знать!

Малкольм быстро взял себя в руки:

– Красавица, ты слишком храбра, но это может сыграть с тобой злую шутку.

Он искренне желал ей добра, и, хотя он ошибался, его поведение растрогало ее до глубины души.

– Малкольм, никакая я не храбрая. Я жуткая трусиха. Просто постарайся посмотреть на это дело моими глазами.

– Воин, не ведающий страха, – глупец, – назидательно произнес Малкольм. – Мужчины сражаются потому, что они сильны. Женщина остаются в безопасности за крепкими каменными стенами и рожают детей. Так уж устроен мир. Когда все закончится, я попробую отыскать демона, убившего твою мать.

Этот наглец даже не пытался ее выслушать.

– Все дело в твоем обете? – тотчас задала она вопрос. – Ты намерен защищать меня даже тогда, когда я уйду отсюда, потому что ты поклялся делать это всегда? Ведь когда я вернусь к себе, то стану жить по-своему.

Его лицо приняло суровое выражение.

– Я уже устал тебе повторять: я не хочу, чтобы ты погибла!

Клэр потянулась через стол и прикоснулась к его руке:

– Пойми меня правильно. Я благодарна тебе за то, что ты взял меня под защиту, Малкольм. Но, возможно, на поиски демона, убившего мою мать, уйдут долгие годы, А сейчас, в 1427 году, тебе и без того хватает забот.

Выпалив эту тираду, она на мгновение задумалась.

– Знаю, что тебе никогда не понять меня – чего я хочу, в чем нуждаюсь, чем мне приходится заниматься в моем мире.

В его глазах блеснула ярость.

– Ты опять несносно ведешь себя, красавица, и начинаешь меня раздражать!

– А ты меня выслушай! Но ты отказываешься слушать то, что я говорю! – вскричала Клэр. Боже, как далеки друг от друга их миры. От этой мысли ей сделалось совсем грустно. – Дело даже не в том, как устроен твой мир, Малкольм, потому что через несколько лет во Франции девушка по имени Жанна д’Арк поведет за собой простой народ на битву с врагами своей страны. И во времена твоих предков женщины были великими воинами, сражавшимися бок о бок с мужчинами. В мое время женщины тоже служат в армии. Они, если нужно, идут на войну, воюют и погибают так же, как и мужчины.

– Пока я могу дышать, – с пугающим спокойствием в голосе начал Малкольм, – я буду защищать тебя. Я поклялся защищать Невинных, а ты моя Невинная, Клэр. Так будет и после того, как ты покинешь меня.

Клэр вся напряглась. Малкольм заговорил о возвращении в ее время так, будто это нужно было ему самому. В общем, он окончательно загнал ее в тупик.

– А теперь выслушай меня. Если ты хочешь защищать меня до конца моей жизни, я не могу тебе это запретить. Но моя жизнь принадлежит только мне. Если я пожелаю отомстить за мою мать, меня никто и ничто не остановит. Теперь, когда я знаю истинную картину, как я смею сидеть сложа руки? Если этот демон жив, я просто обязана попытаться отомстить за мать. Ты наверняка поступил бы точно так же, случись подобное с твоей матерью.

Малкольм побледнел.

Клэр тотчас поняла, что сказала что-то ужасное, ибо трое других мужчин, сидевших за столом, замолчали. Неожиданно все трое дружно уткнулись в свои тарелки. Все, кроме Малкольма. Клэр посмотрела на него и поняла, что задела его за живое.

– Малкольм, – с раскаянием в голосе произнесла она. – Я прошу прощения. Все, что я сказала, было ошибкой.

И все же она не могла понять, что именно задело Малкольма в ее словах. Малкольм отодвинул в сторону пустую тарелку. Какое-то мгновение он смотрел на нее, явно терзаемый противоречивыми чувствами. Затем встал из-за стола и вышел из зала.

Клэр оглядела присутствующих недоуменным взглядом:

– Что случилось?

– Мать – его больное место, – ответил Ройс.

Клэр была совершенно сбита с толку. Вскочив из-за стола, она бросилась вслед за Малкольмом. Снаружи было уже совсем темно. Черный бархат неба был усеян множеством ярких звезд. Ага, вот и Малкольм! Поднимается по лестнице на крепостную стену. Ему явно хотелось побыть одному. И все же Клэр увязалась за ним.

– Не сейчас, красавица, – бросил он ей, не оборачиваясь. Взгляд его был устремлен на черную гладь моря.

Клэр остановилась.

– Ты можешь сказать мне, чем я тебя обидела?

– Ты права. Месть – правильное дело. В душе – ты настоящий воин, и тебя сжигает желание отомстить за родного человека.

– Гленна рассказала мне, что твоя мать англичанка. Больше я о ней ничего не знаю. Но… твой отец, кто он? – спросила Клэр, облизав от волнения губы.

Возникла пауза.

– Дело в них обоих.

И Клэр поняла: с ними случилось нечто ужасное. Она сочувственно взяла Малкольма за руку. Тот попытался высвободиться.

– Морэй изнасиловал мою мать, – неожиданно произнес он, понизив голос, – когда она была невестой.

Клэр едва не вскрикнула от ужаса. Ей действительно стало страшно.

– Морэй тебе не отец, верно? Малкольм напрягся.

– Я родился через три года, Клэр. Я сын Брогана Мора.

– Это было преступление плоти? – поинтересовалась Клэр.

Малкольм покачал головой:

– Это было омерзительное надругательство. Он взял ее силой. Жестокое, зверское, мерзкое изнасилование. Настоящая пытка. Морэй изнасиловал леди Мейрид, когда мой отец отправлялся на войну. Причем не один раз. Он мог бы убить ее, но пощадил, чтобы сделать пытку еще более мучительной, еще более изощренной. Моя мать пыталась повеситься, но служанка вовремя увидела ее и спасла, – добавил он. Его ноздри раздувались от гнева. – Сейчас она находится в монастыре.

– Прости меня! Это ужасная история! – воскликнула Клэр, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами.

– Я не знал всей правды до того, как принял обет, – продолжил Малкольм и недобро усмехнулся. – На следующий день дядя рассказал мне о том, почему Морэй мой заклятый враг. А еще он просил, чтобы я оставил человека, истязавшего мою мать, в покое, – саркастически добавил он.

До Клэр начала доходить суть случившегося.

– О боже! И тогда ты отправился на поиски Морэя. И он играл с тобой, как кот с мышью? Тогда ты вступил в схватку с ним и чуть не погиб, когда он с помощью той женщины заманил тебя в ловушку.

Лицо Малкольма превратилось в маску боли.

– Мой отец всю свою жизнь пытался отомстить, но это ему не удалось. Я тоже горел мщением, и мне тоже не повезло. Я не хочу, Клэр, стать свидетелем того, что тебя постигнет судьба моей матери. Я не хочу, чтобы ты погибла!

Клэр вытерла предательскую слезу. Ей было искренне жаль и Малкольма, и его несчастных родителей. Тем не менее ужас не покидал ее. Морэй не стал убивать Мейрид – он хотел, чтобы ее до конца дней терзали страдания. Более того, использовал ту несчастную юную женщину в качестве приманки в ловушке, которую подстроил для Малкольма.

– Знаешь что? – хрипло спросил Малкольм. – Я должен защищать тебя. Я не имею права тебя подвести.

– Да. Я понимаю тебя, – ответила Клэр, сглотнув застрявший в горле комок. Расправился ли Морэй с Маклинами? Считает ли он, что Малкольм ему больше не угроза?

Малкольм заглянул ей в глаза:

– Твой мир, возможно, и не похож на наш. Откуда мне знать? Но в моем мире я защищаю женщин. В моем мире я буду защищать тебя. Во всяком случае, попытаюсь, или погибну. – Его тон смягчился. – Ты ведь позволишь мне быть твоим защитником, красавица?

Клэр покорно кивнула. Что ей еще оставалось? Однако менять свои планы она не собиралась. Она не Мейрид, нисколько на нее не похожа. Каким бы сильным ни был Малкольм, она не станет полагаться на него, как какая-нибудь женщина XV века. У нее даже нет выбора. Во всяком случае, больше нет. Возможно, Малкольм прав в одном. Наверное, в душе она действительно воин, потому что горит мщением. Но спорить с ним она не собирается. Он никогда не откажется от своего решения. Малкольма терзает чувство вины. Он зол на себя за то, что не смог отомстить за поругание матери. Это чувство будет преследовать его всю жизнь. Впрочем, тот, кто стоял перед ней в темноте, был исполнен решимости.

– Тогда ты был молод и горяч, – сказала она. – Но сейчас ты другой, разве не так?

Глаза Малкольма сверкнули, и он поспешил отвернуться.

– О боже. Похоже, ничего не изменилось. Ты лишь выжидаешь момент. Ты не успокоишься до тех пор, пока не отомстишь Морэю, не заставишь его заплатить за совершенное им злодеяние.

Малкольм резко повернулся к ней. Взгляд его пылал ненавистью.

– Настанет день, и мы встретимся с ним. Я могу умереть. Но это не важно. Не важно потому, что на этот раз я заберу его с собой на тот свет.

Клэр пронзил страх, но не за себя, а за Малкольма.

– А твои силы равны его силам? – Похоже, ответ она уже знала. – Разве Магистры не пытаются вот уже много столетий победить его? Но два минуса никогда не дадут один плюс!

– Настанет день, – тихо повторил Малкольм, и от его голоса мурашки пробежали по ее коже. – Не бойся за меня. Тот день, когда я умру, зная о том, что Морэй тоже мертв, будет самым радостным в моей жизни.

Клэр на какой-то миг лишилась дара речи. Он невозможный человек, настоящий мачо, настоящий герой. Черт побери, он из тех, кто не страшится смерти.

– Ты веришь в своего мужчину, красавица? – спросил Малкольм и придвинулся к ней ближе.

В своего мужчину. Их взгляды встретились, и она не могла не ответить ему.

– Верю. Просто я беспокоюсь за тебя.

Его лицо медленно озарилось улыбкой. Он был так красив, что у нее перехватило дыхание.

– Я вижу, красавица, что ты неравнодушна ко мне. – Он сильнее сжал ее руку. – Но все равно мне противишься.

Клэр прикусила губу. Это был не вопрос, а констатация факта, и они оба понимали это.

– Иногда, – осторожно начала она, чувствуя, что ее сердце бьется так сильно, что готово выскочить из груди, – различие во мнениях мужчины и женщины это даже к лучшему.

– Хорошо сказано, – сказал он, понизив голос, и улыбнулся. – Переложи заботы на меня, Клэр. Позволь мне волноваться. Позволь мне сражаться. Позволь мне дарить тебе наслаждение… прямо сейчас.

В следующую секунду она оказалась в его объятиях, прижатая грудью к его крепкой груди. Ночь незримым черным бархатом ласкала обнаженные ноги Клэр, ее лицо и щеки. Мужской орган Малкольма, упиравшийся ей в живот, был тверд как камень.

Вот оно что, подумала она. Существовал лишь один способ примирить их взаимоисключающие точки зрения на окружающий мир.

– Малкольм, – прошептала она.

Он заглянул ей в глаза, и его огромные руки скользнули по ее спине. Одарив ее нежной улыбкой, он коротко прикоснулся губами к ее губам.

– Я знаю, красавица, что тебе нужно от меня. Я также знаю, чего хочу от тебя.

Его руки скользнули ниже и крепко сжали ей ягодицы, туго обтянутые тканью юбки и льняной рубашки. Клэр негромко ойкнула и ощутила его мощную, твердую, как камень, эрекцию. Его фаллос был настолько горяч, что, казалось, прожигал ее тело даже через одежду.

Он игриво провел языком по ее пухлой нижней губе. Клэр непроизвольно ахнула. Пальцы Малкольма тем временем скользнули под юбку и приблизились к тому месту, которое так страстно желало почувствовать его прикосновение. Его язык вновь пробежал по ее губам.

– Ты все еще носишь эти жалкие тряпки, – пробормотал он.

– Это… это юбка.

– Нет! – жарко выдохнул он, и они слились в жарком поцелуе.

Клэр мгновенно забыла обо всем на свете, кроме этого мужчины, которого ей так страстно хотелось.

Она стонала от удовольствия, а он, еще сильнее прижав ее к стене, попытался еще глубже проникнуть языком ей в рот. Клэр чувствовала, что вот-вот взорвется фантастически мощным оргазмом. Если же они по-настоящему займутся любовью, она точно умрет, не выдержав этого наслаждения, и отправится прямиком на небеса.

Тело ее было охвачено таким пламенем, что если она не отдастся ему прямо сейчас, то просто не выдержит этой пытки. Но прежде чем Клэр взмолилась, чтобы он поскорее отнес ее в постель или взял прямо здесь, возле стены, его рука скользнула под юбку и легла у нее между ног. И в то мгновение, когда его пальцы коснулись бутона страсти, ее голова откинулась назад и она зарыдала, корчась в сладостных муках.

А затем она почувствовала прикосновение его горячего члена к ее распухшим нижним губам. Надрывно дыша, он сделал несколько движений, словно просился внутрь. Клэр впилась пальцами ему в плечи. Тело ее содрогалось в экстазе. Малкольм схватил ее за бедро, помогая ей обхватить себя за талию. Мгновение – и он вошел в нее, вошел глубоко и мощно.

– Держись крепче, – прошептал он ей на ухо.

Горячий. Влажный. Огромный. Сильный. Клэр задохнулась от восторга, ощущая его внутри себя. Его фаллос был огромен и фантастически неутомим. Она почувствовала скорое приближение нового яростного оргазма, по сравнению с которым первый показался ей не могучими волнами, захлестывавшими ее одна за другой, а мелкими брызгами. Удовольствие нарастало с невообразимой быстротой и вскоре превратилось в бездумный экстаз, спазматически раз за разом накрывавший ее, пока он намеренно медленно двигался всей длиной своего огромного копья. Клэр задыхалась, рыдала и кричала.

Малкольм ускорил движения. Захлестывавшие ее волны экстаза нарастали с каждым мгновением. Клэр испугалась, что не выдержит и умрет. Должно быть, именно об этом он и говорил – о смерти через наслаждение. Она продолжала вновь и вновь содрогаться в черной вселенной экстаза, из которой было невозможно выскользнуть. Но ей и не хотелось возвращаться в реальную жизнь.

Малкольм издал сдавленный стон. Клэр ощутила, как фаллос сделался еще тверже и толще и в следующий миг взорвался струями семени, которым, как ей казалось, не будет конца.

Клэр не знала, как долго она корчилась в сладостных муках то ли бесчисленного множества оргазмов, то ли одного бесконечно долгого, но в какой-то момент ее тело наконец расслабилось, выскользнув из жадной хватки наслаждения, и она вновь вернулась в объятия Малкольма. Тот поцеловал ее в щеку. Все еще оглушенная бурей плотских восторгов, она тем не менее поняла, что самая приятная и важная часть его тела остается такой же твердой и практически безразмерной. Он все еще весь дрожал, словно не кончил. Господи, да как такое возможно, если она, конечно, что-то понимает в жизни. Если время здесь движется по своим законам, то придется согласиться с тем, что его оргазм растянулся на необычайно долгое время. Он снова поцеловал ее, и Клэр поняла, что по-прежнему висит на нем, обхватив ногами его талию, а ее спина прижата к шершавой крепостной стене. И что интереснее всего, пока он оставался внутри ее, в ней вновь подняло голову желание.

– Давай я отнесу тебя к себе в постель, Клэр, – вкрадчиво прошептал он, и желание вспыхнуло в ней с новой силой.

– Нам не нужна кровать, – хрипло ответила она, думая лишь о том, что ей не вынести даже секундной разлуки с ним.

Малкольм тут же возобновил ритмичные движения.

– Я не смогу трахнуть тебя как надо возле стены, – признался он.

Клэр улыбнулась. Интересно, что он имел в виду?

– Тогда поторопись!

Он немного отодвинулся от нее, продолжая сжимать в объятиях, но давая возможность встать на ноги.

– Похотливая сучка! – пробормотал он, и его глаза вспыхнули.

Еще ни один мужчина не пожирал ее таким страстным взглядом. От нового прилива желания у Клэр подкосились колени, а в следующее мгновение ее пронзила страшная мысль, от которой она застыла на месте. Она же никак не предохранялась!

– Что такое, Клэр?

– Я ведь могу подзалететь! – с трудом выдавила она.

– Это не твое время месяца, Клэр, – возразил Малкольм и с улыбкой привлек к себе. – Если бы оно настало, я не стал бы наполнять тебя моим семенем.

– Что?! – вскричала она.

– Я чувствую то время, когда женщина способна к оплодотворению. Представляешь, скольких бастардов наплодил бы Магистр, если бы это было не так?

– Ты уверен?

– Абсолютно уверен, – ответил он и, лукаво улыбнувшись, подхватил ее на руки и понес вниз по узкой лестнице.

У Клэр отлегло от души.

– Зачем тебе нести меня? Я ведь не перышко. Во мне пять футов десять дюймов роста.

– И большую часть его составляют ноги. Мне крупно повезло, коль досталось такое чудо, особенно когда ты обхватываешь ими меня за талию.

Он распахнул дверь ногой и внес Клэр к себе в комнату. Затем, толкнув локтем, закрыл ее и положил Клэр на кровать. Улыбнувшись, сбросил с себя плащ. Клэр приподнялась на подушках, устраиваясь удобнее.

Малкольм усмехнулся и стал стаскивать с ног сапоги.

– Мне нравится, когда ты на меня так смотришь, – сказал он.

Клэр промолчала, будучи не в состоянии что-либо произнести. В данный момент ее интересовала лишь та часть его тела, что подарила ей такое необыкновенное наслаждение. Малкольм сбросил с себя рубаху. Клэр восхищенно ойкнула.

– Ты совершенно лишена стыда, – проговорил он с улыбкой, садясь рядом с ней.

Клэр облизнула губы и провела кончиками пальцев по его огромному фаллосу. Улыбка моментально исчезла с его лица. Клэр заглянула ему в глаза и вскочила с постели, пытаясь расстегнуть застежку. Малкольм не сводил с нее глаз. Теперь они были подобны расплавленному серебру.

– Мне нравится, когда ты на меня так смотришь, – прошептала Клэр.

Его лицо было серьезным, и она знала, что он не улыбнется.

Она уронила на пол плащ и пояс, затем стащила через голову рубашку, оставшись в мини-юбке и топике. Взгляд Малкольма пылал такой неуемной страстью, что казалось, в комнате сейчас вспыхнет пожар.

Малкольм кивнул:

– Продолжай, красавица!

Клэр задрожала, чувствуя, как жар, охвативший ее тело, спускается к бедрам. В данном случае это был приказ, и сейчас ей нравилось то, что он приказывает ей. Она вытащила ноги из сапожек, и, когда нагнулась, юбка задралась довольно высоко. Малкольм молча воспринял это зрелище, однако Клэр едва ли не кожей ощутила, как в нем вновь закипает вожделение. Она повернулась к нему лицом. Затем медленно стянула с себя топик и положила руки на верхний край юбки.

Она услышала, как участилось его дыхание. Его пенис стал как будто еще массивнее и толще. Хотя куда уж толще?

– Как ты называешь эту штуку?

– Бюстгальтер, – негромко ответила она.

Малкольм, как загипнотизированный, буквально впился глазами в кружевное изделие. Клэр расстегнула крючки и уронила лифчик на пол.

Взгляд Малкольма тотчас скользнул вверх, туда, что только что скрывали чашечки бюстгальтера.

– Повернись кругом, – приказал он. – Покажи мне со всех сторон твой наряд.

У Клэр его слова не вызвали и тени улыбки. Она была на грани нового оргазма лишь оттого, что стояла перед ним. Она медленно стала поворачиваться и не успела описать круг, как он шагнул к ней. Его неукротимый исполинский член прижался к ее ягодицам, а губы прильнули к ее шее. Руки Малкольма скользнули внутрь насквозь промокших трусиков и легли на ее вагину. Клэр вскрикнула, чувствуя, как взрывается оргазмом от одного прикосновения его ладоней.

– Ты такая красивая, Клэр! – прохрипел он.

В следующее мгновение он резко приподнял ее, и она снова упала на подушки. Малкольм раздвинул ей ноги. Клэр замерла, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из ее груди от томительного ожидания. Опустившись над ней на четвереньки, Малкольм заглянул ей в глаза:

– Я хочу тебя сейчас. Потом я приласкаю тебя языком, красавица. – С этими словами он стянул с нее трусики.

Клэр застонала от счастья, наблюдая за тем, как он на мгновение застыл, готовясь проникнуть в нее.

– Я больше не могу ждать! – простонала она.

– Нет, сможешь! – возразил он и медленно опустился на нее.

Клэр почувствовала прикосновение его пульсирующего фаллоса и, коротко вскрикнув, впилась пальцами в его спину.

– Нам некуда торопиться, – прошептал он. Клэр еще глубже вонзила в него ногти.

– Я ненавижу тебя! – крикнула она и расплакалась.

– Подожди! – Он слегка поцеловал ее и медленно, сантиметр за сантиметром, начал проникать в нее.

Ее сознание затуманилось. Дыхание давалось с трудом. Малкольм улыбнулся и погрузился в нее на четыре дюйма глубже, а затем еще на пять. Клэр взмолилась, чтобы он двигался быстрее, но он так и не внял ее мольбам. И прежде чем он вошел в нее до конца, она уже достигла пика наслаждения. Поймав на себе его взгляд, она кончила. Ее охватил такой восторг, что она отключилась от окружающей действительности, отдавшись стихии темной вселенной, взрывавшейся волнами удовольствия, и каждая последующая была мощнее предыдущей. С криком «Малкольм!» Клэр устремилась им навстречу.

Он улыбнулся торжествующей улыбкой и, ускорив ритм движения, присоединился к ней в этом безумном, бескрайнем море экстаза.


– Клэр, уже почти рассвело.

Она едва ли слышала, как Малкольм отделился от нее и, перевернувшись на спину, лег рядом с ней. После сладостных мук она пребывала в полубессознательном состоянии, подарив целый вечер и ночь бесстыдному наслаждению. Она давно утратила способность о чем-то думать. Она закрыла глаза и принялась ждать, когда же в возбужденном теле уляжется дрожь, а сердце восстановит свой нормальный ритм.

Придя наконец в себя, она испытала искреннее недоумение. Малкольм оказался ненасытным, но потрясающим, пылким любовником, а его мужская сила – фантастической, нечеловечески неиссякаемой. Какой мужчина способен возбудить женщину и на протяжении долгих часов дарить ей наслаждение, нисколько при этом не уставая? Клэр только сейчас ощутила, насколько любовные игры опустошили ее. С другой стороны, испытывала ли она когда-нибудь такое удовлетворение? Но было и что-то другое. Сердце вновь учащенно забилось в груди. «Нет, – мелькнула в ее голове мысль, – не смей даже думать!»

Они были любовниками, только и всего, и уже это одно наполняло ее счастьем. Клэр медленно повернула голову, чтобы лучше рассмотреть Малкольма в мутном свете зарождающегося нового дня. Заметив нежность в его глазах, она непроизвольно сделала глубокий вдох.

Подложив под голову руку, он внимательно разглядывал ее.

– Ты довольна, красавица?

– Ты шутишь? – не смогла удержаться от улыбки Клэр. И прежде чем он успел что-либо ответить ей, добавила нежным голосом: – Еще как довольна, Малкольм. Мне еще ни разу не было так хорошо, как с тобой.

К ее удивлению, он внезапно потянулся к ней и с довольной улыбкой прижал к себе. Клэр изумилась. Неужели он хочет еще любви? Она прижалась лицом к его груди, слушая размеренное биение его сердца. Ничего удивительного в том, что этот мужчина притягивает к себе как магнит.

Его пальцы ласково скользнули по ее руке. Затем он поиграл прядями ее волос.

– Tha ur falt breagha, – нежно произнес он. Клэр недоуменно посмотрела ему в глаза.

– Я уже слышала от тебя эти слова. Что они значат?

– У тебя красивые волосы, – перевел Малкольм, отвечая на ее вопрос и ее взгляд. – Почти такие же красивые, как и ты сама.

От этого признания Клэр как будто обдало приятной теплой волной. Она провела рукой по его великолепному гладкому торсу:

– Ты тоже красивый.

– Нам с тобой не нужна одежда, – пошутил он и, приподнявшись, потянулся за лежавшим на полу плащом.

Клэр тоже приподнялась, чтобы лучше видеть его. Малкольм улыбнулся и обмотал плащом обнаженные бедра.

– Это самое возбуждающее зрелище из всех, – призналась она. – Ни с чем не сравнимое.

Он вернулся к ней на кровать и обнял:

– Мне приятно слышать, что я тебе нравлюсь и мой красавец тоже.

Он привлек ее к себе. Клэр почувствовала, что ее сердце вновь набирает обороты.

– Твой красавец нравится всем женщинам, – улыбнулась она.

– Это точно.

Клэр окончательно решила, что ей никуда не нужно спешить. Ей только что подарили любовь, причем с такой страстью, будто весь мир завтра перестанет существовать, так, как раньше ей даже не снилось, и сейчас она парила в океане удовлетворения и счастья. Если он проделывал то же самое с другими женщинами, то она не желала знать об этом.

– Я никогда никакую женщину не хотел так, как хочу тебя, – признался Малкольм, как будто услышав ее мысли.

– Правда?

– Правда. Ни разу в жизни. – Он приподнял ее подбородок. – А ты, красавица?

Она не сразу ответила на его вопрос и даже вздрогнула от неожиданности. Какого признания он ждет от нее – что она никогда не хотела никакого другого мужчину так, как его? И никогда больше не захочет? Действительно, после минувшей ночи ей вряд ли захочется лечь в постель с другим мужчиной. Господи, когда она вернется домой, то проведет остаток жизни в безбрачии. В этом у нее не было ни малейших сомнений! Малкольм еще крепче прижал ее к себе и погладил ей волосы. Она догадалась, что он улыбается.

Да он же читает ее мысли! Клэр резко отстранилась от него.

– Надеюсь, что ты доволен! – бросила она ему.

– Еще как доволен! Но что случилось? Мы опять ссоримся? Мгновение назад ты была другой. Тебе было хорошо.

Клэр ухватилась за простыни и натянула их до подбородка:

– Давай не будем об этом.

Нет, это несправедливо, со страхом подумала она. Он найдет другую женщину, которая будет умирать от счастья в его объятиях, а ей что же, остается жить до конца своих дней старой девой? Но такова ее судьба. Ведь он Магистр, и этим все сказано. Так что ей лучше не быть дурой и наслаждаться выпавшим ей счастьем, пока оно само идет к ней в руки.

Интересно, сколько это может продлиться? – подумала Клэр.

– Ты был верен Гленне?

На лице Малкольма появилось выражение как у шкодливого мальчишки, которого застукали в тот момент, когда он запустил руку в копилку родного брата.

– Думаю, вряд ли, – медленно произнесла Клэр. Осторожнее, велела она себя. Все-таки они люди разных миров. Живи он по соседству и будь ее любовником, ей бы такой вопрос даже в голову не пришел.

– Ты хочешь, чтобы я был только с тобой? – медленно проговорил он.

Сердце Клэр екнуло.

– Э-э-э… что ты сказал?

Малкольм еще крепче прижал ее к себе.

– Я не против, Клэр.

– Что ты сказал? – выдавила из себя Клэр. Стукни он ее по голове, это удивило бы ее меньше.

– Я не против того, чтобы хранить верность тебе, – самым серьезным тоном произнес Малкольм и улыбнулся.

– Но почему? – растерянно пролепетала она.

– Я не хочу никакую другую женщину, красавица, и если тебе это так важно, то я не против. Даже если это на первых порах и покажется мне трудным. Ради чар МакНейла мне придется каждый день отправляться на Айону, пока я не удостоверюсь, что не стану злоупотреблять данной мне силой. – Его лицо неожиданно потемнело. – Он будет доволен, видя, как я пресмыкаюсь перед ним.

Клэр была потрясена его словами.

– То есть ты предлагаешь мне постоянные отношения?

Его лицо вновь озарилось улыбкой, перед которой не устояла бы никакая другая женщина.

– Но и ты должна быть мне верной. И прекрати строить глазки другим Магистрам и думать о том, что болтается у них между ног.

– Уговорил.

Кстати, ей незачем думать об этом, если у нее есть он! Клэр соскочила с кровати и принялась поднимать разбросанную по всему полу одежду. Правда, мысли она постаралась отключить, чтобы он не копался в них. В этом отношении доверия ему нет.

– Гляжу, ты торопишься покинуть мою постель? – пошутил Малкольм.

Совершенно не стыдясь своей наготы, Клэр повернулась к Малкольму лицом. Его взгляд тотчас потеплел.

– Мы ведь собирались в Оу, – напомнила ему Клэр.

– Я поеду в Оу с Ройсом или Железным Сердцем! – решительно заявил он. – А ты останешься в Данрохе с Шамусом.

– Ни черта подобного! – вскрикнула она, уперев кулачки в бедра. Одежда при этом полетела на пол.

Он смерил ее пристальным взглядом, в котором, увы, читался отказ. Клэр быстро шагнула к двери, преградив ему путь.

– Если ты рассчитываешь когда-либо еще наслаждаться моими ласками, то возьмешь меня с собой.

Его глаза недовольно сузились.

– Ты угрожаешь мне? Думаю, что ничего не стоит соблазнить тебя.

– Тогда я поеду с Черным Ройсом, – бросила ему Клэр. – Или с Железным Сердцем. Кто-нибудь из них обязательно возьмет меня с собой.

Его глаза расширились, взгляд сделался суровым.

– Даже не мечтай о том, чтобы соблазнить их своими прелестями, после того как мы с тобой заключили сделку!

– У меня нет ни малейших намерений соблазнять кого бы то ни было, кроме тебя. Это не в моем духе, – смягчилась она. – Малкольм, как такое только могло прийти тебе в голову – оставить меня здесь? Что будет, если здесь появится Сибилла? – Клэр схватила его за плечи. – А нынешний вечер? Мы же только приступили к самому чудесному.

– Сегодня вечером я уже не буду под заклинанием МакНейла. Без него я не стану рисковать твоей жизнью, – решительно заявил он.

– Мне безопаснее с тобой, чем оставаться одной. – Клэр была не из тех, кто женскими уловками пытаются подчинить себе мужчину, однако все-таки похлопала ресницами и взмолилась – страстно и жалобно одновременно: – Прошу тебя! Ну, пожалуйста!

И – о, чудо! Похоже, решимость Малкольма дала трещину.

– Пытаешься околдовать меня, красавица?

– Жаль, что я не могу, а то бы непременно! – улыбнулась Клэр.

Малкольм притянул ее к себе и крепко обнял.

– Больше не хочу с тобой спорить, Клэр. Действительно не хочу. Ты упряма и своевольна. Чем чертовски меня раздражаешь. Проклятье! У тебя такие глаза, которые проникают мне в самую душу. Я хочу дарить тебе радость, красавица, и не только в постели.

– Тогда дари, – произнесла Клэр, возбуждаясь, и взяла его лицо в свои ладони. – Я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я попала в Оу.

Его лицо тотчас приняло суровое выражение.

– Мы провели приятную ночь, ублажая друг друга, но это не дает тебе права вторгаться в мою жизнь.

Клэр его слова задели за живое.

– Что ж, приму к сведению. А вот в моем времени любовник еще и друг. Выходит, ты не хочешь, чтобы мы были друзьями. Но ты прав. Так даже лучше. Когда я покину твой мир, никому не будет больно при расставании. – Увы, поздно говорить такие вещи, и Клэр понимала это. Кто, как не она сама, переступила черту вчера на Айоне?

Малкольм крепко сжал зубы и потянулся к ней. Клэр тщетно попыталась отстраниться, но в результате оказалась в его объятиях.

– Прости, – произнес он. – Ты права. Все дело в Оу. Я поклялся на могиле Брогана, что никогда не отправлюсь туда. Клянусь, что никогда не удостою этого ублюдка даже кивком. Клянусь, что, пока я жив, ему не жить на этом свете.

Клэр недоуменно вытаращила глаза.

– Кого ты имеешь в виду? Эйдана? Но почему? Малкольм напрягся и разжал объятия:

– Потому что он мне не только враг. Он мой брат.

Глава 11

Все утро Клэр не могла избавиться от потрясения. Сильный юго-западный ветер дарил возможность быстро добраться до Фир-оф-Лорна. Однако Клэр не обращала внимания на красоты природы – сапфирового оттенка море, радующие глаз изумрудной зеленью леса, белую полоску песчаного берега и изумительной красоты горы на фоне голубого, как яйцо малиновки, неба. Они сошли на берег возле современного Олбана, где пересели на коней, которых вместе с собой привезли на борту ладьи.

Солнце стояло высоко в небе, что означало – настал полдень. Клэр все же пыталась свыкнуться с мыслью, что сводный брат Малкольма – одна из самых темных личностей во всей Шотландии. Ей вспомнилась потрясающая красота Эйдана, лукавый блеск в его глазах, когда он улыбался ей тогда, в магазине. Даже если он так же испорчен и развращен, как и его отец, она этого не почувствовала. Ей почему-то хотелось надеяться на то, что Эйдан не пошел в своего злодея-отца.

Она пришпорила своего скакуна и двинулась следом за Малкольмом. Их кавалькада покинула бухту, держа путь в глубь материка. Справа от них сверкала серебристая гладь горного озера. Со всех сторон – если не считать оставшейся за спиной бухты – простирались высокие, поросшие лесом горы.

– Где мы? – поинтересовалась Клэр, поравнявшись с Малкольмом.

– Впереди нас ждет перевал, который горами приведет нас прямо к Оу, – с улыбкой ответил тот. – Это недалеко. Примерно полдня пути, не больше.

Как и его спутники, Малкольм был облачен в кольчугу. Клэр ответила ему улыбкой, однако взгляд ее оставался настороженным.

Выражение его лица изменилось.

– Тебе не нужно беспокоиться.

– Конечно же я беспокоюсь. Скажи, Малкольм, что ты задумал? В моем времени есть такая поговорка: большего добьешься не кнутом, а пряником.

Они ехали по сузившейся тропинке.

– Я не стану выпрашивать нужную мне страницу, – произнес Малкольм и бросил на нее пристальный взгляд.

– Я не предлагаю тебе выпрашивать ее. Достаточно вежливо спросить о ней.

Его лицо окаменело. Казалось, оно вот-вот пойдет трещинами.

– Если бы я интересовался твоим мнением, я спросил бы тебя. – С этими словами он пришпорил своего скакуна и рванул вперед, оставив ее позади.

Клэр была понятна его ранимость, однако грубый отказ ее обидел. Беспокойство только усилилось. Неужели он собирается ворваться в замок Эйдана с мечом наголо и потребовать злосчастную страницу? Неужели именно поэтому его спутники надели кольчуги и доспехи? Скорее всего, жуткой кровавой сечи не избежать. Как бы ни был умел и силен Малкольм, Эйдан все-таки сын Морэя и наделен большей силой. Клэр дождалась того момента, когда к ней приблизился Ройс.

– Можно мне ехать рядом с тобой? Мой герой почему-то не в духе.

– Я сам не знаю, с чего это он, – улыбнулся Ройс. – Надеюсь, вы простите моего племянника за его глупость.

Клэр отлично поняла смысл сказанного. Она уже удостоилась немалого числа понимающих взглядов, чтобы понять: окружающие в курсе того, что произошло ночью между ней и Малкольмом.

– Это моя вина, а не его. Я спросила об Эйдане. И теперь знаю, кто он такой, Ройс, – ответила она.

– Малкольм рассказал тебе о своих личных делах? – Судя по всему, Ройс был удивлен.

Клэр кивнула.

Ройс ответил ей удивленно-серьезным взглядом.

– И что еще он рассказал тебе, пока ты делила с ним его ложе?

Клэр напряглась. Неужели Ройс на нее зол?

– Мне показалось, что он чем-то встревожен. И что это как-то связано с Оу. Как выяснилось, я была права. Я хочу помочь ему, Ройс.

Ройс понимающе кивнул:

– Конечно. Жуткая судьба постигла обоих братьев.

Клэр все еще была задета первоначальной враждебностью Ройса. До этого утра он был неизменно любезен с ней, если не сказать игрив.

– Чем же она ужасна для Эйдана? Он хотел убить Малкольма в моем доме.

– Эйдан не желает смерти Малкольму. Если ты так думаешь, то ошибаешься. Уверен, Эйдан не был таким, если бы Малкольм простил его, – упрямо заявил Ройс. – Эйдан не выбирал себе такой жизни. У него нет родных, кроме Морэя. Он никогда не видел своей матери. Та не пожелала удостоить его даже взглядом после того, как произвела на свет. И все же он выбирает добро, а не зло. Эйдану нужен брат, и Малкольму тоже.

Клэр удивилась тому, что Ройс защитил Эйдана. Если учесть, что они не состояли в родстве, это значило многое. Клэр не могла сказать, испытывает ли она симпатию к Эйдану, но, пожалуй, так оно и было.

– Ты говорил об этом Малкольму?

– Тысячу раз. Клэр думала об этом.

– Такого своенравного упрямца я встречаю впервые, – не удержалась она от улыбки.

– Но это и делает его сильным, – возразил Ройс.

– И в один прекрасный день сделает великим Магистром.

Их взгляды встретились. Стальная воля Малкольма подчас раздражала, и все же Клэр не могла не восхищаться и не гордиться им. Он был героем в полном смысле этого слова. Прекрати, так недолго по уши влюбиться, мысленно одернула она себя. Впрочем, похоже, уже слишком поздно. В следующее мгновение она поймала на себе пристальный взгляд Ройса.

– Ты тоже умеешь читать мысли?

Приятное выражение как ветром сдуло с его лица.

– Да, но твои я читать не стану. Да мне и не нужно. Ты влюбишься в моего племянника.

Клэр побледнела. Неужели Ройс против?

– Мы с Малкольмом совершенно разные. Он не понимает меня, и я уверена, что так будет всегда. Ты ведь знаешь, что прошлую ночь мы провели вместе. Но это еще не значит, что я в него влюбилась. – Читай он сейчас ее мысли, то наверняка понял бы, что она говорит неправду. – Я не собираюсь влюбляться в рыцаря XV века, – поспешила добавить она.

– Все женщины, побывавшие в его постели, влюбляются в него.

Клэр напряглась.

– Я не хочу показаться неучтивым. Но ведь он из рода Маклинов, он привлекателен и большой мастер очаровывать прекрасных дам. Но он не способен на ответную любовь и никогда не женится.

Что ж, серьезное предостережение, никаких сомнений быть не могло. Клэр разозлилась.

– Значит, ты страж ему?

– Он сын моего брата, – спокойно парировал Ройс. – Я сделаю все, чтобы он не повторил его ошибок.

Клэр подумала о Мейрид, которую изнасиловал враг ее мужа. Тогда она была невестой и родила от Морэя ребенка. Она подумала о Брогане, который отчаянно преследовал своего врага, но так и не смог его убить. Зато погиб сам в обычной человеческой битве. Мейрид, когда ее законному сыну было всего девять лет, удалилась из мира, предпочтя монастырское уединение. Она отвергла Эйдана, ребенка, родившегося от насильника. Клэр с трудом представляла себе страдания этих людей, мужа и жены.

– Постарайся понять меня правильно, Клэр. Ты красивая и сильная женщина. Но будь Малкольм обычным лэрдом, а ты не смогла бы принести ему приданого, я с радостью благословил бы ваш брачный союз.

– Ну, до этого еще дело не дошло! – воскликнула Клэр. Его намек был ей понятен.

Ройс подался к ней и взял за запястье:

– Магистр, который женится или влюбится, рано или поздно пожалеет об этом!

Его хмурый взгляд сделался еще более суровым.

– Вспомни о судьбе моего брата и его жены. Магистр не по своей прихоти живет один, сражается один и умирает один.

Клэр резко отстранилась.

– Это печально, – прошептала она, все еще сердясь, хотя уже и не так сильно. Ройс прав. На то он и Магистр, чтобы иметь самых гнусных и самых сильных врагов. Жена и семья – самое слабое звено, заложники его борьбы со злом. Ей вспомнился незаконнорожденный сын Малколма. – А как же дети?

Лицо Ройса по-прежнему сохраняло суровое выражение.

– Нам нужны сыновья. Они станут следующим поколением Магистров, если их выберут для этой цели.

– Но ребенок делает мужчину уязвимым, более уязвимым, чем жена.

– Верно. Но у нас нет другого выбора. Малкольм денно и нощно защищает Брогана. При желании он мог бы отправить Брогана на Айону. Там часто воспитывают детей.

– Так вот почему ты одинок? Потому что твоя разумная голова управляет твоим сердцем?

Ройс мгновенно ощетинился.

– Однажды был женат, правда, уже давно, до того, как был призван. Моей избранницы уже давно нет в живых.

Она поняла, что нащупала его больное место.

– Извини, Ройс, я не знала. И вообще, какая разница, что я чувствую. Ведь после того, как мы найдем эту страницу, я хочу вернуться домой. Это было самое правильное решение. Мне ни разу в голову не пришло остаться здесь.

– А что, если возвращаться небезопасно? Клэр в растерянности посмотрела на него.

– Надеюсь, ты ошибаешься! – С чего бы такое могло прийти ему в голову?

– Большинству женщин не хватает сил, чтобы расстаться с ним, – скептически произнес Ройс.

– Я не такая, как большинство женщин. Мы из разных миров, если ты этого еще не заметил. И я должна вернуться обратно, чтобы отомстить за смерть матери. У меня там семья, и я беспокоюсь за моих родных.

– Верно, – согласился Ройс. Взгляд его был устремлен на ее шею. – Мне не дает покоя твой камень.

– Не только тебе. Похоже, он беспокоит или очаровывает всех вас.

– Ты носишь горский талисман. Я чувствую его мощь, причем с нашей первой встречи. Почему ты, девушка из будущего города Йорка, получила этот камень? Я знаю, это вещь твоей матери, но как она попала к ней? И почему ты оказалась здесь? Неужели Древним угодно, чтобы Малкольм повторил ошибки своего отца? Нет, ты здесь неспроста, Клэр. Я чувствую это. Ты стала слишком близка к Малкольму, причем слишком быстро и слишком легко.

Клэр была потрясена. В глубине сознания она понимала: Данрох и Малкольм – ее судьба.

Черт побери, в глубине души она уже задавалась вопросом о том, любит ли он ее. Нет, это в ней говорит романтик, та сторона ее натуры, которая смотрела все до единой экранизации «Гордости и предубеждения» и которая время от времени запиралась в своей комнатке, чтобы почитать сочный любовный роман. Но Ройс прав. Между ними возникло некое единство еще с того мгновения, когда Малкольм схватил ее в магазинчике. После чего события начали развиваться со стремительной быстротой.

По словам МакНейла, Древние не возражали против ее присутствия на Айоне. Но откуда им знать о ней! Малкольм видел в ней испытание для его души. Ройс посчитал ее испытанием для его верности Братству и решимости сдержать обет. Но разве это не одно и то же?

Так или иначе, но роль чьего-то испытания ее не слишком вдохновляла.

– Кстати, а как эта страница попала в твою лавку? – прервал ее размышления Ройс.

Клэр напряглась. Не взбреди кому-то в голову, что страница в ее магазинчике, разве ворвалась бы к ней Сибилла, разве встретилась бы она с Малкольмом, разве попала бы в горы Шотландии XV века?

Истина же состояла в том, что им было даже неведомо, хранилась ли пресловутая страница в ее доме. Правда, Малкольм почему-то был уверен, что она у Эйдана, который нашел ее среди книг в магазине.

– Тебе известно, кто именно распустил слух о том, что страница находится в моем доме?

Вопрос дался Клэр нелегко. Однако у нее уже возникло подозрение.

– Будем надеяться, что князь тьмы не имеет к этому отношения, – уклончиво ответил Ройс.

– Он использовал Мейрид, чтобы причинить боль Брогану и заманить в ловушку Малкольма. – При этой мысли Клэр сделалось не по себе. – Но зачем ему я? Ведь мы с Малкольмом едва знакомы.

– Ты его любишь. Он поклялся защищать тебя. Если он полюбит тебя, тобой можно воспользоваться так, как Мейрид.

Клэр почувствовала, что ее начинает бить дрожь.

– Ты не можешь помочь Малкольму. Ты лишь ослабишь его. Стоит ему начать опасаться за твою жизнь, как все потеряно. Он Магистр, Клэр, и должен жить и сражаться в одиночку.

Клэр не знала, что и думать. Как было бы прекрасно, если бы Малкольм любил ее, заботился о ней. Это желание еще больше окрепло в ней после прошлой ночи.

– Как и ты, – прошептала она.

– Если ты по-настоящему любишь его, – перебил Ройс, – то, когда придет время, ты вернешься туда, откуда пришла.

С этими словами он пришпорил лошадь и рванул вперед, оставив Клэр одну среди воинов.


Несколько часов спустя, когда солнце опустилось низко, готовое в любую минуту скрыться за отрогами западных гор, Малкольм приблизился к Клэр.

– Замок Оу вон там, внизу, – сообщил он, удерживая на месте горячего скакуна. – Ты, должно быть, устала. Если Эйдан позволит, мы заночуем возле его стен, снаружи.

«Похоже, он больше не сердится на меня за то, что лезла со своими советами», – с облегчением подумала Клэр.

– У меня сильно болят ноги, – призналась она, останавливая лошадь.

Путь через перевал показался ей бесконечным, растянувшимся не на несколько часов, а на несколько дней. Она жутко устала сжимать ногами бока лошади, тем более после бурной ночи любви. Тело словно просило пощады и ныло от изнеможения.

В конце концов, путешествию предшествовала бессонная ночь. Клэр понимала: ее усталость носит не только физический характер. Каждый новый день приносил с собой новые испытания. Совет Ройса следовало расценивать как серьезное предостережение. Ей лучше не настраивать его против себя. Им вообще желательно держаться вместе.

– Не сжимай так сильно ногами бока лошади, красавица, – посоветовал Малкольм.

Клэр тотчас заподозрила, что в этот момент он подумал о том, как сильны ее ноги.

– Это рефлекс. К счастью, мой славный скакун не слишком обращает на меня внимание, – пошутила она, не в силах выбросить из головы то, что сказал ей Ройс.

– Броган учился ездить верхом на Святом, – улыбнулся Малкольм.

– Вы так его зовете? – улыбнулась Клэр и погладила конскую шею.

– Да, Святой Уилл, ведь он бережно относится к своему всаднику.

Клэр посмотрела на шею коня и задумалась. Перед ее мысленным взором тотчас всплыли все случаи, когда Малкольм проявлял о ней заботу – с той самой минуты, как они с ним встретились. Его судьба не вызывала сомнений. Он был Магистр, призванный защищать таких, как она, и сражаться со злодеями вроде Морэя.

И безусловно, роман с ней ослабит его, сделает уязвимым для врагов. Что ж, в этом отношении Ройс безусловно прав.

Клэр медленно подняла голова и посмотрела Малкольму в глаза.

– Я никогда не стану с тобой спорить.

Малкольм вопросительно посмотрел на нее, и Клэр закусила губу.

– Особенно после той ночи. Я знаю, ты читаешь мои мысли. И потому знаешь, то, что произошло между нами, для меня серьезно. Но независимо от того, что я говорю или делаю, ты должен доверять мне. Я действительно твой союзник и друг, Малкольм. Я желаю тебе только самого лучшего.

– Друг? – переспросил он. – Союзник? Что за глупости нашептал тебе Ройс?

Клэр вспыхнула.

– Я не хочу, чтобы из-за меня ты утратил силу. Малкольм широко раскрыл глаза.

– Ты делаешь меня сильнее, Клэр. Ты – моя женщина.

Она не собиралась спорить с ним или в чем-то разубеждать. Тем более что не была уверена, хочется ли ей этого. И вообще, какая разница, что сказал Ройс.

– Если я твоя женщина, разве ты не ждешь от меня преданности?

– Жду. И ты верна мне. Я ведь слежу за твоими мыслями.

Странно, но его слова не вызвали в ней раздражения.

– Прости, что стала давать тебе советы в отношении Эйдана, – сказала она. – Я не хотела тебя обидеть. В моем времени женщины постоянно указывают мужчинам. В доме чаще верховодят жены.

Малкольм хмуро улыбнулся.

– Ты права, – произнес он, когда мимо них проехал последний воин.

– Местные женщины тоже верховодят мужьями?

– Нет. Я о другом. Я хотел ворваться в Оу с мечом наголо. Вместо этого я со всей любезностью попрошу его вернуть мне страницу.

Клэр расплылась в довольной улыбке. Он передумал, и все благодаря ей!

– Представляю, как он удивится тебе и без всяких колебаний вернет страницу.

Лицо Малкольма тотчас приняло мрачное выражение.

– Она нужна ему самому. Или – кто знает? – Морэю. Радости Клэр как не бывало.

– Ройс с тобой не согласился бы. Он утверждает, что Эйдан – хороший человек.

– Хороший? – Малкольм удивленно выгнул брови. – Он делает добро, когда это выгодно ему самому. Бескорыстие ему чуждо. Но на этот раз он подчинится мне. Не верь ему, никогда не верь, прошу тебя.

Клэр не стала с ним спорить. Кроме того, такое обещание она могла дать без труда.

– Если это для тебя важно, я даю тебе слово. Я никогда не стану доверять Эйдану, – сказала она и, помолчав, добавила: – Хочется надеяться, что в отношении своего сводного брата ты ошибаешься.

Малкольм помрачнел.

– Не напоминай мне о нем! Пусть в наших жилах течет общая кровь, но он мне не родной брат!

Клэр последовала за ним по тропе, размышляя над тем, почему Мейрид оставила Малкольма в столь нежном возрасте и почему бросила Эйдана сразу после его рождения. Впрочем, кто она такая, чтобы осуждать эту женщину, тем более если учесть все те страдания, что выпали на ее долю. Но ведь и Эйдан, и Малкольм в равной степени невинные жертвы той трагедии, причина которой – Морэй. Как жаль, что братья не хотят стать друзьями.

Перевал пролегал между двумя высокими горными хребтами, чуть выше уровня моря. Неожиданно леса сменились бриллиантовой зеленью болот, лугов и кустарников, среди которых то там, то здесь высились мохнатые сосны. Перелески заканчивались кромкой сверкающего гладью озера Лох-Оу. Сам замок, с его высокими стенами из красно-бурого камня, многочисленными башенками, бастионами и пятиэтажной цитаделью, казалось, вырастал из вод озера.

Раза в два превышая размерами Данрох, Оу был со всех сторон окружен водой. Возле стен степенно плавали белые лебеди. Посреди водной глади виднелся еще один островок, также обнесенный стенами и соединенный с сушей мостом. Клэр разглядела белые каменные строения и крестьянские хижины. На лугах паслись тощие коровенки и овцы. Эта идиллия буквально просилась на сувенирную открытку. Подъемный мост был опущен.

– Он ждет нас, – мрачно проговорил Малкольм.

– Откуда он знает, что мы уже здесь?

– Эйдан обладает сильным умом. Ты останешься вместе с моими воинами, – произнес он тоном, не терпящим возражений. Затем поскакал вперед, вслед за Железным Сердцем. В следующее мгновение до слуха Клэр донесся громкий цокот копыт.

Клэр не могла избавиться от ощущения, что все это с ней уже было. Зловещие звуки, что-то вроде приглашения на смерть, которых ей никогда не забыть. А ведь она надеялась, что больше никогда их не услышит. Грохот копыт приближающейся армии воинов-горцев, готовых к битве и смерти, словно явился из ночного кошмара. Охваченная ужасом, Клэр обернулась: на них на всем скаку неслась добрая сотня всадников.

Малкольм, Ройс и Железное Сердце, находившиеся во главе их небольшого отряда, остановились. Мгновение – и воины взяли их в плотное кольцо. Клэр заметила, что никто, даже Малкольм, не вынул из ножен меч.

Один из чужих всадников отделился от своего войска и приблизился к Малкольму. Он был в полном вооружении, однако забрало на его шлеме было поднято. Клэр напрягла слух, но мужчины разговаривали на гэльском. В следующее мгновение гигант указал остальным вперед, в сторону опущенного моста.

Сердце Клэр ушло в пятки. Неужели Эйдан взял их в плен? Она пустила Святого рысью вслед за остальными воинами. Те уже двинулись к подвесному мосту и прошли внутрь крепости под опускающейся решеткой. Этот мост, похоже, служил также внешним двором замка, ибо на нем были выстроены помещения, в которых, похоже, размещался здешний гарнизон. Впереди Клэр разглядела Малкольма. В нем чувствовалось напряжение. Но это, пожалуй, и все.

Их провели через еще одни ворота, уже во внутренней крепости, а затем еще через внушительные ворота, увенчанные четырьмя высокими оборонительными башнями. Когда последний воин из отряда Малкольма вошел во внутренний двор, за ним с грохотом опустилась решетка. Клэр вздрогнула. Сомнений не было: теперь они пленники Эйдана. Она осторожно огляделась по сторонам. Замок выглядел весьма внушительно. К стенам, окружавшим внутренний двор, было пристроено еще с полдесятка разных домов.

Взгляд Клэр скользнул к башне в центре двора. Темная деревянная дверь распахнулась, и из нее вышел человек. Он не стал спускаться к ним, оставшись на площадке двумя этажами выше. Эйдан.

– Hallo a Chaluim.

Малкольм приблизился к каменной лестнице, ведущей наверх – туда, где стоял хозяин замка. Клэр предполагала, что сейчас он остановится. Однако Малкольм верхом на своем скакуне поднялся по ступенькам и встал рядом с Эйданом, возвышаясь над ним, словно великан.

– Мы пришли с миром. Я хочу поговорить с тобой, – произнес Малкольм по-французски.

Эйдан рассмеялся, похоже, появление сводного брата его нисколько не удивило.

– Я знаю, зачем ты явился ко мне, Малкольм. Прошу тебя, чувствуй себя как дома… брат.

Малкольм вспыхнул. Но взгляд Эйдана скользнул дальше, пока не упал на Клэр. А вот рослых горцев, окружавших ее, Эйдан не удостоил даже малейшим вниманием, хотя все шестеро были на голову выше ее.

– Я бы не рискнул оставлять такую красивую женщину одну с моими воинами, Малкольм, – проговорил Эйдан по-английски и одарил Клэр улыбкой. – Она слишком красива. – С этими словами он отвесил ей учтивый поклон и повернулся, чтобы войти внутрь зала. – Оставь жеребца в конюшне, – добавил он и шагнул за порог.

Малкольм, все так же сидя на коне, спустился вниз. Было видно, что он с трудом сдерживает ярость. Клэр его отлично понимала. Малкольм молча проехал между воинами Эйдана и, остановившись возле Клэр, протянул ей руку.

Клэр поняла, что он хочет, и запрыгнула на его коня. Ее так и подмывало шепнуть ему на ухо, чтобы он сделал несколько глубоких вдохов, но решила, что лучше не стоит. Вместо этого она положила ему на плечо руку, в надежде, что он успокоится прежде, чем войдет в зал к хозяину замка.

Малкольм обернулся к ней. Оставалось только надеяться, чтобы на этот раз он прочел ее мысли. Все в порядке, подумала она. Он не сделал ничего дурного, просто проявил себя этаким капризным ребенком. Издав какой-то невнятный звук, Малкольм развернул жеребца и проехал прямо сквозь толпу воинов Эйдана. У подножия лестницы он жестом предложил ей спешиться, после чего сам спрыгнул на землю. Один из его воинов взял под уздцы его коня, и они с Клэр зашагали вверх по лестнице. Клэр окинула взглядом внутренний двор замка и собравшееся в нем войско и невольно вздрогнула. Затем посмотрела на входную дверь, которую Эйдан оставил открытой. Солнце уже садилось, и она не смогла разглядеть зал изнутри – ощущение было такое, будто на нее смотрит бездонная черная пустота.

Малкольм прав. Эйдану доверия нет. Клэр не знала, чего он хотел и как повел бы себя, прояви Малкольм с самого начала враждебность. Затем она вспомнила его похвалу ее красоте и поежилась. Что он хотел этим сказать? Эйдан опасен, как загнанный в угол тигр. Однако теперь уже ничего не поделать. Боже, и зачем только она приехала сюда!


Клэр проследовала за Малкольмом в огромный зал – и тотчас застыла, как громом пораженная. Часть мебели и прочего убранства явно не принадлежали XV веку или близкого к нему. Ей тотчас бросилась в глаза картина Пикассо на стене. Когда же она заметила полотна Ренуара, Констебля и Поллока, изумлению ее не было предела. Клэр завороженным взглядом обвела зал. Если не знать, какой век на дворе, это вполне могли быть шикарные апартаменты XXI века – прекрасная европейская мебель, дорогой антиквариат. Зато бросалось в глаза отсутствие электричества.

Хозяин этого великолепия стоял возле массивного буфета из темного дерева на гнутых ножках, украшенного по бокам позолоченными листьями, и разливал по рюмкам вино из хрустального графина. Клэр заметила современного вида штопор.

У нее закружилась голова. На Эйдане были сапоги, льняная рубашка и плащ в черную, зеленую и голубую клетку. Штанов на Эйдане не было. Наряд резко контрастировал с интерьером залы. Налив несколько бокалов, он обернулся и одарил ее обольстительной и вместе с тем лукавой улыбкой, которая тотчас запала ей в душу. Этот холеный красавчик наверняка знает, что неотразим, подумала Клэр.

– Бокал вина, леди Клэр? – предложил он, подходя к ней.

В этот момент в зал вошли Ройс и Железное Сердце.

– Нет, благодарю вас, – смущенно ответила она.

У Эйдана были такие же, как и у Малкольма, серые глаза, в которых пылал точно такой же огонь. Хуже то, что он откровенным взглядом смерил ее с головы до ног. Клэр нисколько не сомневалась, что он мысленно раздевает ее, наслаждаясь ее смущением.

Эйдан улыбнулся еще шире.

– Это вино из Бордо, – пояснил он.

Их взгляды встретились, и Клэр залилась румянцем. Его слова прозвучали удивительно проникновенно и нежно. Она не сомневалась, что в эти мгновения он думает о том, какова она в постели, и что картины, представшие его мысленному взору, поражают своей откровенностью.

– Думаю, оно великолепно, – отозвалась она. Голос ее при этом предательски дрогнул. Что греха таить, ее сразила красота и мужественность хозяина замка.

Малкольм поспешил встать между ними.

– Если ты хотя бы раз посмотришь на мою женщину, обещаю: твоя голова слетит с плеч, после чего я насажу ее на копье! – бросил он брату. Его глаза пылали яростью. Шлем он держал в левой руке, правая лежала на рукоятке меча.

Впрочем, Клэр сейчас было не до ревнивой вспышки Малкольма. Красавчик Эйдан привел ее в замешательство. Причем этот дьявол прекрасно понимал, что делает. Ее смущение доставляло ему несомненное удовольствие.

– Как же мне не смотреть на такую красивую женщину? – спокойно ответил он и снова обратил нескромный взгляд на Клэр. – Что же мне делать с моими глазами, Малкольм? Они ведь и существуют для того, чтобы наслаждаться красотой.

Зазвенело разбитое стекло. Клэр резко обернулась – Малкольм выбил бокал из руки Эйдана.

– Проявляй уважение! – коротко произнес он.

Эйдан продолжал улыбаться, хотя взгляд его сделался колючим и недобрым.

– Я пригласил тебя к себе в дом. Я не стал бросать тебя в темницу. И еще мне не нравится, когда красным вином обливают мои красивые ковры.

– Я сейчас все приберу! – воскликнула Клэр и двинулась вперед, однако не смогла проскочить между мужчинами.

Рука Малкольма по-прежнему лежала на рукоятке меча, и Клэр испугалась, что он вот-вот пустит его в ход. В этом случае Эйдан с радостью примет вызов. Железное Сердце опустился в кресло, чтобы наблюдать за развитием событий со стороны. Ройс решительно шагнул и, положив Эйдану на плечо руку, встал между Малкольмом и хозяином замка.

– Довольно, Эйдан! – раздраженно воскликнул он. – Ты подначивал Малкольма. И заслуживаешь подзатыльника, как проказливый десятилетний мальчишка. Ты ведешь себя недостойно своего возраста!

Эйдан посмотрел на Ройса без какой-либо враждебности и отошел в сторону. Встав возле камина, принялсяразглядывать огонь. Кажется, обошлось, подумала Клэр и, подойдя к Малкольму, взяла его за руку.

– Не обращай внимания! – шепнула она. Малкольм вопросительно посмотрел на нее.

Клэр тотчас осознала свою ошибку и поспешила отстраниться от него. В этом мире женщине лучше держать язык за зубами и не вмешиваться в дела мужчин. Позднее, когда они останутся вдвоем в спальне, она попытается все ему объяснить. Но как себя сдержать, если она точно знает, как ему следует поступить. Разве Малкольм не видит, что Эйдан искусно манипулирует им?

Эйдан вернулся к буфету и недрогнувшей рукой вновь налил вина в бокалы, не пролив ни капли. Один бокал он вручил Ройсу, и тот его принял. Эйдан вопросительно посмотрел на Железное Сердце. Граф Лахлан даже не шелохнулся, лишь отрицательно покачал головой.

– Ты знаком с Лахланом? – спросил Ройс.

– Формально – еще нет, – ответил Эйдан, не торопясь взять свой бокал. – Хотя его слава гремит далеко за пределами Альбы.

– Значит, пора познакомиться. Он станет тебе хорошим союзником. Главное, чтобы ты понял, что в твоем возрасте мальчишеские фокусы не пристали, а вместо этого прислушался к голосу Братства.

Эйдан посмотрел на Ройса без малейшей враждебности. Тот ответил ему спокойным взглядом. Из чего Клэр сделала вывод, что эти двое знают друг друга лучше, чем она предполагала, и что Эйдан примет упреки дяди Малкольма, хотя они с ним и не прямая родня. Она не сомневалась, что Ройс из любви к племяннику пытался поддерживать ровные отношения и с его братом. Напряжение, до этого царившее в помещении, слегка ослабло, и Клэр облегченно вздохнула.

– Вообще-то я не отказалась бы от бокала вина, – солгала она и, улыбнувшись Эйдану и Ройсу, в надежде, что это как-то поможет разрядить атмосферу, приблизилась к буфету, чтобы угоститься вином. Налив себе бокал, она обвела взглядом зал. – У вас прекрасный дом, – произнесла она, обращаясь к Эйдану, точно не зная, какой ему положен титул.

Улыбка Эйдана сделалась еще шире. Хозяин замка явно пребывал в прекрасном расположении духа.

– Ваше присутствие в нем делает его еще более прекрасным, – высокопарно отозвался Эйдан.

Клэр искоса посмотрела на Малкольма. Тот раздраженно качал головой. Клэр так и подмывало сказать Эйдану, что в ее мире женщины смеются над такими пышными фразами. Нет, пожалуй, не стоит этого делать. К тому же этот самодовольный павлин чертовски обольстителен, и никакая женщина не отказалась бы от такого кавалера. Малкольм, насупив брови, одарил ее укоризненным взглядом.

– Ты знаешь, зачем мы сюда прибыли, – заявил он своему сводному брату.

Эйдан тотчас обернулся к нему.

– Знаю. Как не знать, – ответил он. Поставив бокал, он извлек из складок плаща свернутый в трубку и перевязанный лентой лист пергамента.

– Неужели… это… то самое?! – ахнула Клэр. Эйдан протянул лист Малкольму:

– Я вижу, леди Клэр, что вы зачарованы этой вещицей. Но этот лист – бесполезный кусок пергамента.

Малкольм развязал ленту и развернул лист. Клэр поставила бокал и устремилась к нему. Ее взгляду предстала страница, испещренная вычурными письменами и украшенная причудливым орнаментом. Буквы были еще более неразборчивыми, чем на страницах «Катаха».

– Я не умею читать на латыни. Ты не поможешь мне, красавица?

Так книга написана на латыни, а не на гэльском?

– Помогу! – прошептала Клэр, забирая у него лист. Сердце так сильно стучало в ее груди, что она опасалась прямо тут же свалиться без чувств. – Спасибо!

Она быстро поцеловала его в щеку и, подбежав к камину, присела возле огня на маленькую, обтянутую бархатом скамеечку. Пробежав глазами написанное, она поняла: на латыни написана только одна фраза. Все остальное – на древнеирландском. Читать было трудно из-за стилизованного шрифта и отсутствия пробелов между словами.

А потом она все поняла. Это была молитва, правда не похожая на те, которые ей до этого приходилось слышать. Похоже, это было как-то связано с кельтской богиней врачевания по имени Сеанна.

– Интересно, почему в старинном кельтском манускрипте появилась вставка на латыни? – спросила Клэр, не отрывая глаз от текста. Это был риторический вопрос, и на него действительно никто не ответил. – В «Катахе» есть латинские вставки?

– Есть. Две, – ответил Малкольм. – Когда писцы наносили мудрость Древних на страницы, один из них предпочел сделать это на латинском языке. Говорят, что это был римлянин.

Римляне в свое время покорили Британию, но не Ирландию. С другой стороны, какой-нибудь римлянин мог легко пересечь Ирландское море.

– Это необыкновенная находка, она может иметь самые невероятные последствия, – воскликнула Клэр и посмотрела Малкольму в глаза. – Ты переведешь для меня остальной текст с гэльского?

Малкольм помедлил с ответом.

– Я не настолько учен, как монахи и священники. Попробую. Это будет нелегко.

– Попробуем вместе, – предложила Клэр и улыбнулась.

– Нет никакой спешки. Эту страницу нужно перевести. У нас будет для этого целая ночь, правда? Мы ведь останемся здесь на ночь?

Малкольм заглянул ей в глаза и, немного помолчав, заговорил снова.

– Да. – Затем, повернувшись к Эйдану, добавил: – Леди Клэр желает перевести эту страницу. Ей нужен свет, пергамент, перо и чернила.

Его слова прозвучали как приказ. Эйдан ответил ему взглядом, в котором читался вызов. Клэр тем временем перевела первую строчку латинской фразы. Ее руки слегка подрагивали от возбуждения.

– Отчего вы решили, что это бесполезный текст?! – взволнованно воскликнула она. – Это молитва, способствующая лечению и выздоровлению. Почему она кажется вам недостойной внимания? Где ты ее откопал, Эйдан? Эта вещь не имеет цены!

Эйдан шагнул к ней.

– В вашей лавке, Клэр, – вкрадчиво произнес он.

Господи, сколько можно, возмутилась про себя Клэр его манерами змея-искусителя.

– В каком именно месте? – строго спросила она.

– В Библии короля Якова, – усмехнулся Эйдан.

Клэр остолбенела. В ее реестре действительно имелась Библия короля Якова, но она была издана в 1728 году. Клэр приобрела ее месяц назад в Лондоне.

– В задней обложке имелся потайной карман, – пояснил Эйдан. – Сам не знаю, как обнаружил его. До этого книга успела побывать в руках у Сибиллы. Я нащупал ее отпечатки и отправился по их следам.

Клэр растерянно посмотрела на Эйдана. Боже, неужели он способен нащупать отпечатки пальцев? Клэр задумалась.

– Это находка огромной важности, – повторила она и повернулась к Малкольму: – Чем раньше мы сумеем перевести страницу, тем лучше. Но как она могла попасть ко мне в дом? Неужели она все время хранилась в Библии? – спросила она, стараясь не смотреть на Ройса.

– Она могла пролежать в Библии несколько столетий, Клэр, – ответил ей Малкольм.

– Выходит, сама судьба привела меня к этой священной книге, а страницу – в мой магазин? – С этими словами Клэр повернулась к Ройсу.

Тот поспешил отвести глаза в сторону.

– Я могу вернуть вас обратно, если вы желаете продолжить поиски, – с усмешкой предложил Эйдан.

Прежде чем Клэр успела ему ответить, в разговор вмешался Малкольм.

– Я никуда ее не отпущу! – прорычал он. – Никуда!

– Вот уж даже и предложить нельзя, – капризно пожал плечами Эйдан и серьезным тоном продолжил: – Эта страница не обладает никакими чудодейственными силами, леди Клэр. Я неплохо умею читать. Это молитвы и благословение, призванные хранить смертельно раненных от гибели, если раны нанесены мечом или другим холодным оружием. Мой сквайр проткнул себя копьем. Я попытался спасти ему жизнь, но не сумел. Эта страница не обладает силой исцеления.

До Клэр моментально дошел смысл его слов. Но тут в разговор вновь вмешался Малкольм.

– Ты – наполовину демон. А демоны – разрушители и не способны врачевать. И ты возомнил себя лекарем? – язвительно бросил он брату.

Эйдан явно не желал отвечать ему, однако произнес ледяным тоном:

– Пусть я наполовину демон, но я внук Фаолы. И я исцелял людей, Малкольм, вот этими руками и мощным белым светом.

И он вскинул вверх руки. Пальцы его дрожали от злости. Ройс шагнул вперед и встал между братьями.

– Я рад слышать, Эйдан, что ты умеешь врачевать. – С этими словами он мрачно посмотрел на Малкольма. – Советую вам оставить ваши личные распри. Есть вещи и поважнее.

Клэр вновь опустилась на скамеечку у камина. Эйдан обладал способностями лекаря, а Малкольм нет. Интересно. Неужели из этого следует, что разные Магистры, как и обычные люди, наследуют определенные способности?

– Я обрел эту способность недавно, – сурово произнес Эйдан. – Как-то раз я вылечил одну девушку. Она была серьезно больна. Я плохо понимал, как это делается, и быстро устал, можно сказать, обессилел. – Он покраснел и повернулся к Ройсу. – Навряд ли когда-нибудь я стану заниматься этим делом снова. Уж слишком много отнимает это сил.

Клэр замерла. Он исцелил женщину, но при этом едва не лишился сил?

– Быть может, со временем ты научишься делать это, не тратя столько сил, – успокоил, сжав его плечо, Ройс. – Я рад, что ты спас человеческую жизнь.

Клэр встала и, подойдя к Малкольму, приветливо улыбнулась.

– По-моему, не важно, обладает страница магическими свойствами или нет. Самое главное, что она, возможно, вырвана из «Кладиха». И если только это не подделка, она ценна сама по себе. Ее следует хранить как святыню или же для сохранности перенести в мое время вместе с манускриптом.

– Нет, Клэр, – покачал головой Малкольм. – Это важно, обладает она магическими свойствами или нет. Очень важно. Если она настоящая, то должна обладать целительной силой.

«Он не понимает меня», – подумала Клэр. Ученые XXI века на коленях бы умоляли дать им возможность хотя бы одним глазком взглянуть на эту страницу. А вот для Малкольма ценность этого исторического документа пустой звук.

– Ты способен исцелять себя, забирая чью-то жизнь. Почему вдруг «Кладих» для тебя так важен?

– Потому что, если мы овладеем тайнами «Кладиха», нам не нужно будет забирать чью-то жизнь, Клэр. Нас сможет исцелять книга!

– Значит, книга способна вернуть к жизни умирающих? – с волнением в голосе проговорила Клэр.

У смертельно раненных Магистров, чтобы выжить, пропадет необходимость забирать жизнь. Теперь все стало на свои места. Книга была более чем бесценна. К чему тогда удивляться, что ею стремился завладеть Морэй? С ее помощью он мог исцелять орды своих демонических подданных. Черт побери!

– Да. Если прочитать нужные, правильные страницы. Каждая страница имеет свою собственную причину.

Неожиданно Клэр сделалось зябко. В зале повеяло ледяным холодом. Должно быть, кто-то оставил открытой входную дверь. Впрочем, разве не так же похолодало, когда они с Малкольмом приземлились после прыжка на поляне посреди леса. До Клэр начало доходить, что именно происходит в эти секунды. Малкольм шагнул вперед и встал рядом с ней. Клэр чуть ли не кожей ощущала исходившую от него тревогу. Она посмотрела туда, куда был устремлен его взгляд, на входную дверь. Дверной проем заполняла собой чья-то огромная черная тень.

Смерть, подумала Клэр, чувствуя, как у нее перехватило дыхание. Вопреки ее ожиданиям, тень отступила, явив взору златокудрую фигуру в алых одеждах. Граф Морэй широко улыбнулся ей.

– Привет, Клэр!

Глава 12

У Клэр задрожали колени. Ей не нужно было объяснять, что перед ней Морэй.

– Откуда вам известно мое имя?

Она боковым зрением заметила, что присутствующие сомкнули ряды, встав рядом с ней и Малкольмом.

– Мне известно все, – ответил тот, блеснув белыми зубами.

Никакое живое существо не могло быть прекрасней его. У Морэя было лицо древнегреческого, – впрочем, нет! – кельтского бога. Впрочем, разве он не бог? Ну, или почти бог. Он являл собой образец физического совершенства и красоты в ее наиболее почитаемой форме. Вместе с тем Клэр понимала, что души у него нет, что он привык сеять вокруг себя страдания и смерть.

И вот теперь, пока она стояла перед ним, парализованная ужасом, к ней пришло прозрение.

Входная дверь открылась, но оказалось, что это не мама. Внутрь шагнула чья-то темная тень. Клэр в испуге бросилась в шкаф и захлопнула за собой дверцу, успев в последний раз обернуться через плечо. В центре гостиной стоял незнакомый мужчина и не сводил с нее взгляда. Клэр зарыдала от страха. Дверь распахнулась. Она закрыла лицо руками, сжавшись в комок под висевшими в шкафу куртками и свитерами. Незнакомец взял ее за руки и вытащил на свет. Она подняла голову и заглянула в его черные бездонные глаза.

Скоро я приду за тобой.

Клэр даже поперхнулась от жуткого воспоминания.

– Тебе нет никакого дела до Клэр! – Голос Малкольма вернул ее в реальность. Он стоял перед ней, загораживая своим телом. – Ты будешь иметь дело со мной. Только со мной.

– Вообще-то ты ошибаешься, – спокойно парировал Морэй и обольстительно улыбнулся. – Судьба Клэр в моих руках. Каков отец, таков и сын, – после секундной паузы добавил он.

Клэр застыла на месте.

Малкольм выхватил из ножен меч, но Ройс схватил его за руку. Морэй, глядя на них, презрительно рассмеялся.

– В этой комнате так много страха, что я с каждым мгновением ощущаю новый прилив сил. – Не сводя глаз с Клэр, он облизнул губы.

Ее тотчас пронзило желание, и ей сразу сделалось страшно.

– Ты подаришь мне даже большее удовольствие, чем Мейрид.

Разъяренный Малкольм сделал шаг вперед. Эйдан поспешил перегородить ему дорогу и при этом едва не напоролся на меч сводного брата. Ройс и Железное Сердце схватили Малкольма за руки, но тот попытался оттолкнуть их. Клэр была готова закричать во весь голос, но поняла, что лишилась дара речи. Морэй когда-то чуть не убил Малкольма, и теперь возникла реальная угроза того, что демон повторит свою попытку.

– Ты не посмеешь прикоснуться к ней! – прорычал Малкольм.

– А кто помешает мне это сделать? – промурлыкал Морэй. – Слабый Магистр вроде тебя? Твой отец одиннадцать лет охотился за мной, или же ему казалось, что он охотится. Я ему не мешал, давая возможность побегать за мной, пока Мейрид оплакивала свою измену, свою неверность, свое бесчестие.

Малкольм наконец вырвался.

– A Bhrogain!

Клэр истошно вскрикнула. Эйдан перехватил руку Малкольма, сжимавшую меч.

– Даже не думай! – крикнул он брату.

Малкольм рывком высвободился. Ройс и Железное Сердце снова набросились на него и оттащили в сторону, но он грубо оттолкнул их. Морэй презрительно расхохотался.

Клэр снова испуганно вскрикнула, видя, как Малкольм пошатнулся, словно от незримого сильного толчка. Однако рядом с ним в это мгновение никого не было, значит, не было и никакого физического удара.

– Шутки в сторону! – процедил сквозь зубы Ройс, и Клэр увидела, что Морэй побледнел и злобно рыкнул, как будто его больно ударили под дых. – Нас здесь четверо, – холодно добавил Ройс.

Клэр обвела взглядом зал, едва ли не кожей ощущая, как сгустилась незримая сила, исходившая от мужчин. И тотчас поняла, что оказалась в самом центре невидимой битвы. На висках Ройса блестели крупные градины пота, глаза сверкали яростным блеском. У всех мужчин на лицах застыло одинаковое выражение, даже у Морэя.

Эйдан встал перед демоном, широко расставив ноги.

– Я устал от твоих визитов! – злобно процедил он. – Ты сейчас в моем доме. Здесь я хозяин, и я не давал тебе разрешения войти в этот зал. Убирайся!

Морэй зловеще улыбнулся.

– Три года назад я позволил Малкольму остаться в живых, хотя имел возможность отнять у него жизнь. Он отведал восхитительный вкус смерти – таково было мое желание. Вскоре ему снова представится такая возможность. Он будет моим!

Морэй зажал рукой лицо Эйдана и длинными ногтями другой провел по щеке.

– И ты, мой мальчик, – промурлыкал он, – тоже будешь моим. Это лишь вопрос времени.

Отпустив Эйдана, Морэй улыбнулся Клэр и в следующее мгновение исчез. Ее первым желанием было броситься к Малкольму, однако ноги ее как будто приросли к полу.

Намерения Морэя были ясны как божий день. То, что он собрался сделать, было даже хуже смерти. В конце концов, на то он и Сатана. Клэр почувствовала, что ее сейчас вырвет, и рухнула на колени. Малкольм тотчас опустился рядом с ней.

– Все окончено, – хрипло произнес он и обнял, крепко прижав к себе.

– Окончено? – прошептала Клэр. – Да ни черта не окончено! Ничего еще не окончилось! Все только начинается!

– Я буду тебя защищать… – начал Малкольм, но Клэр вырвалась из его объятий. Страх в ее душе уступил место злости.

– Как?! Как ты защитишь меня? Ты слышал, что он сказал? Он изнасилует меня и заберет ребенка! Тебя же он превратит в послушное орудие зла! Эйдан? Эйдан то же отмечен роком, он обречен на смерть! Если только мы не уничтожим Морэя, смерть покажется нам детской забавой!

– Ты имеешь право на страх, Клэр, – тяжело дыша, ответил Малкольм. – Ты впервые увидела воочию властелина зла. Я знаю, что ты сейчас испытываешь.

– Знаешь, что я испытываю?! – вскричала Клэр, но тут же смолкла, пораженная другой мыслью. – С тобой все в порядке? Что случилось?

– Он поразил меня своей колдовской силой, – не сразу признался Малкольм. – К счастью, я сумел выдержать удар. Если мы все будем держаться вместе и его силам противопоставим нашу общую силу, он не сможет причинить нам большого вреда.

Его слова заставили Клэр содрогнуться.

– Так почему бы вам четверым не объединить свои усилия и не убить его?

– Будь это возможно, мы давно бы его уничтожили, – ответил Малкольм.

– Замечательно! Значит, Морэй настолько могуч, что способен потягаться сразу с четверыми! – произнесла Клэр, пытаясь дышать ровно и глубоко. Она потерпела фиаско. Боже, насколько велико, оказывается, могущество зла! Оно всемогуще, оно вселяет ужас, оно намерено уничтожать все живое. Но самое страшное, зло пожелало сделать ее своей жертвой, воспользоваться ею для того, чтобы причинить вред Малкольму.

Вот оно что! Морэю нужна душа Малкольма. Ройс был прав в своих подозрениях.

– Я скорее умру, чем отдам ему душу! – воскликнул Малкольм. – Я скорее погибну, чем позволю ему прикоснуться к тебе! – Он выпрямился и протянул ей руку.

Малкольм обещал ей пожертвовать собой ради нее. Клэр попыталась думать логично. От его слов было мало толку, даже сказанных от всей души. Но уж лучше встретить смерть, чем всю жизнь носить на себе позорное дьявольское клеймо Морэя. Клэр выпрямилась, ее по-прежнему била дрожь.

– Ты сам это сказал. Вот уже много столетий ни одному Магистру не удавалось справиться с ним.

– Но кто-то ведь должен быть первым. Я просил тебя поверить мне.

На лице его читалась решительность и не было ни тени страха. Малкольм развернулся и вышел из зала в темноту ночи.

Клэр проводила его колючим взглядом. Ей хотелось верить ему, но все это сильно попахивало самоубийством. В данном случае лично она предпочла бы излишнюю осторожность. События приняли совершенно неожиданный оборот – такой, какой с трудом укладывался в голове.

Морэй охотится за Малкольмом!

Ее сердце пугающе ухало в груди. К ней приблизился Эйдан:

– Тысячу лет назад, а может и больше, Морэй продал свою душу Сатане. Теперь он находится под покровительством дьявола. Магистры несколько раз пытались, объединив усилия, уничтожить его, но не смогли. Мы тоже пытались. У некоторых Магистров сил больше, чем у других. Морэй отобрал жизнь у более слабых. Обычно он истощает Магистра смертельными ударами, а затем делает своей послушной марионеткой и заставляет творить зло. Но я уверен, что и ему самому можно нанести смертельный удар. Я уверен в этом, – повторил Эйдан, сверкнув глазами. – Он живет в наполовину смертном теле. В его жилах течет кровь.

Клэр пристально посмотрела на Эйдана. Что ж, если он прав, все не так безнадежно. С другой стороны, если Морэй настолько силен, то как ему нанести этот самый удар?

Кто-то протянул ей бокал с вином. Как оказалось, Железное Сердце.

– Выпей вина, Клэр, – предложил он. – Оно будет как нельзя кстати. И еще – ты не права, красавица.

Клэр перехватила его взгляд: на лице его читались решимость и готовность действовать. Точно так же, как и у Малкольма. Никакого страха, лишь мужество.

– Малкольм хотя и юный Магистр, но отличается небывалой силой. Он защитит тебя. Не суди его строго. Я тоже возьму тебя под защиту. Если надо, Малкольм отыщет его. Ему просто не терпится отличиться.

– Ему не терпится умереть, – парировала Клэр и посмотрела на своих собеседников. Похоже, для них это было ничем не примечательное событие на службе интересов Братства. – Ты сказал, что он молод. Верно, даже чересчур молод! Ему еще жить и жить! – Клэр на мгновение умолкла, а потом продолжила: – Морэя нужно остановить. Ты точно знаешь, что в «Катахе» мы не найдем нужного нам знания?


Малкольм стоял на крепостном валу. Гнев успел остыть в его душе, осталась только горечь. Он перенес Клэр в свое время, чтобы защитить ее, но теперь задним умом понимал, что допустил ужасную ошибку.

Ей было бы куда безопаснее остаться в своей книжной лавке и иметь дело с Сибиллой и Эйданом, чем подвергать себя опасности здесь. Эйдан всего лишь соблазнил бы ее, не более того, а при помощи своего оружия Клэр без труда могла дать отпор Сибилле и даже, возможно, одержать над ней верх. Иное дело Морэй.

Это целиком и полностью его вина – это по его прихоти она стала новой добычей похотливого демона. Ведь если задуматься о причинах, вынудивших его перенести ее сюда, придется признать, что главную роль сыграло физическое влечение, которое он испытывал к ней, а отнюдь не одно желание ее защитить. Угроза Морэя была недвусмысленна. Демон намеревался использовать Клэр против него – точно так же, как когда-то использовал Мейрид для того, чтобы причинить страдания Брогану.

А ведь Ройс и МакНейл предупреждали его, советовали не увлекаться ею. Увы, уже слишком поздно. Неожиданно перед мысленным взором Малкольма возникла обнаженная Клэр. Она извивалась в корчах страсти, лежа под Морэем, а гнусный демон тем временем отнимал у нее жизнь. Что я наделал? Как теперь быть?

Ему нужно больше силы и больше мудрости. Три года назад он охотился за Морэем и в Уркухарте загнал демона в башню, однако потерпел поражение. Не хватило силенок, чтобы победить Морэя. Как не хватило до него ни одному Магистру, ведь будь оно иначе, демон уже давно бы отправился в ад. Тогда Морэй подготовил ему ловушку, но, кто знает, может, на этот раз охотником будет он, Малкольм.

Внезапно за его спиной раздался дьявольский смех Морэя. Малкольм напряг все свои силы и резко развернулся, выхватывая из ножен меч. Все как будто повторялось снова, с той разницей, что сегодня он не в Уркухарте.

– Напряги воображение, Малкольм, и увидишь, как она умоляет меня подарить ей еще большее наслаждение, которое я ей, разумеется, подарю. В порыве страсти она будет молить меня о том, чтобы я влил в нее мое семя. Я каждую ночь буду проникать в нее сотню раз. Когда же я отправлю ее обратно к тебе, в ее чреве уже будет шевелиться мой ребенок, но она не захочет оставить меня. Она возненавидит тебя за то, что ты заберешь ее к себе.

Разум Малкольма затуманила ненависть.

– A Chlaire! – вскричал он.

Морэй выхватил из ножен меч и с довольной улыбкой парировал удар противника.

У Малкольма возникло ощущение, что сейчас повторяется то, что случилось несколько лет назад. Задним умом он понимал, что Морэй желал этого поединка, и точно знал почему. Три года назад Морэй решил оставить его в живых.

Понимал он и то, что это ловушка. Впрочем, какая разница. В эти мгновения его отчаянно терзала жажда крови. Раздался звон мечей.


Вино действительно успокоило ей нервы. Дрожь улеглась, дыхание восстановилось. Страх остался, но теперь она была в состоянии держать его в узде.

Морэй наполовину обычный человек. Он тоже может истекать кровью.

Клэр вновь пригубила кубок, закрыла глаза и сделала вдох, а затем выдох. И напомнила себе, что она разумная женщина. Нужно призвать на помощь логику.

Должен, непременно должен существовать способ уменьшить силу Морэя или нанести ему смертельную рану. Малкольм рассказывал ей, что демоны никогда не входят в храмы, потому что там теряют свою силу. Из чего следует само собой разумеющийся вывод. Морэй, несомненно, в курсе и поэтому стороной обходит церкви и часовни. Если бы кому-то удалось хитростью заманить его в такое место, негодяй был бы уже давно уничтожен.

Клэр вспомнились пугающие слова Эйдана. Она была готова поверить в то, что Морэй – это сам Сатана, но Эйдан утверждал, что он просто находится под покровительством этого исчадия зла и поэтому никто из Магистров не в состоянии лишить его магической мощи. Каким невероятным ни казался ей рассказ Эйдана, к нему следовало прислушаться.

Черт побери! Если Морэй бессмертен, его нельзя ранить и тем самым ослабить его сатанинскую мощь, то остается лишь уповать на благосклонность богов. Эта мысль не слишком утешала. Интересно, встречался ли кто-нибудь из Магистров в последнее время с Древними? Скорее всего, те обитают где-нибудь на местной разновидности греческого Олимпа. Кстати, а где же Малкольм? Неужели где-то там, в темноте, один?

Клэр вздрогнула. Ей по-настоящему стало страшно за Малкольма.

Она открыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Малкольм – великий герой, защитник всего доброго, что есть в этом мире, а Морэй пытается уничтожить его. Малкольму нужно помочь, помочь любым способом. Клэр была не в силах представить себе мир без Малкольма, Магистра, который поклялся во все века защищать Невинных.

Наверняка должен быть способ. Клэр обвела взглядом зал. Прекрасный стол овальной формы в окружении двенадцати стульев, обтянутых синим бархатом, был накрыт для ужина и уставлен блюдами с яствами. Было здесь и золото, и тонкий фарфор. Железное Сердце и Ройс ели быстро и жадно, не особенно заботясь о манерах. Поскольку голодный воин – плохой воин, Клэр не поставила это им в упрек.

Эйдан сидел во главе стола, в отдалении от остальных, и пил вино. Его тарелка была пуста. По всей видимости, он пребывал в задумчивости.

Неожиданно Клэр пронзила острая боль в боку. У нее тотчас перехватило дыхание, казалось, еще миг – и она потеряет сознание. Она судорожно прижала руку к невидимой ране, словно в ее тело вонзился острый клинок.

Эйдан вскочил из-за стола:

– Что случилось, Клэр?

Клэр посмотрела на руку, ожидая увидеть на ней кровь. Крови не было. Малкольм.

Шатаясь, она поднялась на ноги:

– Малкольм ранен!

Она бросилась к входной двери и рывком распахнула ее. Снаружи мир окутывала сине-черная ночь. Ночное небо было в бесчисленных звездах, над головой повисла ярко-желтая луна. Клэр бросила взгляд в сторону крепостного вала и левее того места, где стояла, различила две темные фигуры.

Одна из них неожиданно рухнула как подкошенная. Вторая осталась стоять. Даже в скудном звездном свете Клэр различила красивое загорелое лицо, блеск белых зубов и золотистые кудри. Демон улыбнулся ей, и их взгляды встретились. Еще миг – и Морэй исчез.

Клэр вскрикнула и бросилась вверх по лестнице. Следом за ней устремился Эйдан. Спотыкаясь, она добежала до того места, где лежал, раскинув руки, Малкольм, и опустилась перед ним на колени. У него был такой безмятежный вид, что на какой-то миг ей показалось, будто он спит. Клэр окинула взглядом его левый бок, но ничего не увидела, лишь плащ из плотной шерсти, который он носил поверх металлической кольчуги. Правда, ткань показалась ей подозрительно темной, и она поняла: плащ пропитался кровью.

Малкольм открыл глаза, и их взгляды встретились. Глаза его горели безумным блеском. Клэр в ужасе отпрянула, но он крепко схватил ее за запястье. И ей показалось, что он готов сделать ей больно.

– Пусть она уйдет! – прохрипел Малкольм, и лицо его исказилось гримасой боли.

Эйдан опустился на колени рядом с раненым братом и приподнял кольчугу. Потом осторожно расшнуровал кожаный колет, и взгляду Клэр открылась пропитанная кровью рубашка.

– Оставь нас, Клэр! – решительно приказал Эйдан и с треском рванул ткань рубашки.

– Я никуда не уйду! – заупрямилась Клэр. Но стоило ей увидеть жуткую рану, как у нее тотчас перехватило дыхание.

Крови было много. И если кровотечение продолжится или если у него поврежден или инфицирован какой-нибудь внутренний орган, Малкольм умрет.

– Пусть… она… уйдет! – с усилием повторил Малкольм, со всех сил сжимая ее запястье. Глаза его горели огнем.

– Не дергайся, если жизнь тебе дорога! – жестко проговорил Эйдан. – Лежи спокойно и не трать зря силы!

Малкольм больно сжимал ей руку. Клэр заглянула в его пылающие, словно угли, глаза и узнала в них неукротимую похоть. Он уже убил одну женщину, пытаясь спасти свою собственную жизнь. И до нее дошло: он хочет жить. А для того, чтобы жить, ему нужна жизнь. Ей стало страшно, но она даже не шелохнулась.

– Я никуда не уйду, – шепотом повторила она. – Я хочу, чтобы ты жил. Возьми мою жизнь. Возьми… если она тебе нужна.

– Нет, я ее не возьму, – прошептал в ответ Малкольм. Глаза его закрылись, и он потерял сознание.

Эйдан раздраженно чертыхнулся.

– Он умирает! Ты только мешаешь, ты искушаешь его!

– Тогда исцели его! – рассердилась Клэр. – Ты же говорил, что умеешь! Сделай же что-нибудь!

Склонившись над Малкольмом, она прижала ладони к ране, пытаясь остановить кровотечение. За спиной послышался топот ног. Клэр обернулась.

– Быстрее! – крикнула она Ройсу. – Несите бинты!

Ройс опустился на колени и протянул ей плащ. Клэр прижала ткань к ране, положила сверху руку Ройса, а сама попыталась нащупать пульс. Пульса не было. Клэр уже была готова впасть в истерику и каким-то чудом сдержалась.

– Я не могу нащупать пульс, Эйдан! – вскрикнула она. – Если ты не спасешь его, он умрет!

Эйдан положил на плечи Малкольму руки. Лицо его приняло свирепое выражение. Положив голову Малкольма себе на колени, Клэр принялась мысленно читать молитву. Железное Сердце опустился на колени рядом с ними.

– Жизнь уходит из него, Эйдан, – глухо произнес Ройс.

Клэр заметила в его глазах страх и перевела взгляд на лицо Малкольма. Оно было мертвенно-бледным. Камень, висевший у нее на шее, казалось, жег ей горло. Удивляясь самой себе, Клэр повторяла слова ранее не известной ей молитвы, обращенные к кельтской богине, как будто заучила их наизусть. Губы шептали латинский текст, который складывался в осмысленные предложения, наполняя душу приятным умиротворением. Она нараспев читала их про себя. Казалось, все происходит помимо ее воли. Обливаясь потом, она закрыла глаза и принялась читать молитву вслух. Теперь ночную тишину нарушал лишь проникновенный звук ее голоса.

Клэр остановилась и недоуменно посмотрела на Эйдана. Тот почему-то отпустил плечи Малкольма.

– Что ты делаешь? – в ужасе воскликнула Клэр.

– Я не чувствую никакой жизни. Я бессилен вернуть ее. Морэй наложил на него проклятье. Ройс, ты можешь остановить кровотечение?

Но Ройс молчал, такой же мертвенно-бледный, как и Малкольм. Без паники, мысленно одернула себя Клэр. Она не даст Малкольму умереть! Она сорвала с шеи камень и крепко сжала его. Затем решительно оттолкнула Ройса, и тот послушно отошел в сторону. Ткань плаща набухла, напиталась кровью. Клэр истово читала слова молитвы, вознося мольбы к Сеанне, сначала в четвертый, затем в пятый раз. Ройс быстрым движением поменял импровизированную повязку. Малкольм жив! – кричал внутренний голос Клэр. Если это так, она наверняка почувствует.

Ройс склонился к самому лицу раненого.

– Он не дышит, Эйдан!

Эйдан снова положил на брата руки. По лицу его сбегали ручейки пота.

– Я больше ничего не могу ему дать! – прошептал он. – Будь у меня сила, я смог бы… Но она куда-то ушла.

Клэр разрыдалась. Схватив Ройса за руки, она прижала их к ране, в надежде остановить кровотечение, а сама нагнулась над лицом умирающего и, зажав ему нос и прильнув ртом к его губам, начала делать искусственное дыхание. Тело Малкольма оставалось бездыханным.

И тут ее осенило. Тазер! Под рубахой, в кармане юбки у нее лежит тазер!

Она схватила ворот рубахи и одним рывком разорвала ее почти до самого пояса. Адреналин в крови придал ей сил. Она уже поднесла электрошокер к груди Малкольма, когда заметила, что его грудь поднялась. Поднялась… и опустилась.

Схватив лицо Малкольма в ладони, Клэр вновь нагнулась к нему, и – о боже! – почувствовала на своем лице его дыхание. От радости она едва не лишилась чувств, по щекам покатились предательские слезы.

– Клэр! – вернул ее к реальности голос Ройса. – Кровотечение прекратилось. Он дышит. Слабо, неглубоко, но дышит.

Ей показалось, что ресницы Малкольма дрогнули.

– Не двигайся! Ты ранен, – только и смогла вымолвить она, не сводя с него взгляда.

Малкольм открыл глаза и удивленно посмотрел на Клэр. И похоже, не узнал.

– Эйдан, рана глубокая и открытая, – произнес Ройс. – Его нужно излечить полностью. Иначе он вряд ли выживет.

– Я же тебе сказал, что мне не хватило сил! – мрачно ответил Эйдан. – Это все Клэр.

Ройс в упор посмотрел на Эйдана. Тот посмотрел на него. Затем оба Магистра повернулись в ее сторону.

Клэр как будто не видела их. Все ее внимание было сосредоточено на Малкольме, который от потери крови был бледен как мел. Страх не отпускал ее: что, если они его все-таки не спасут? Клэр попыталась приободрить его улыбкой, но та получилась какая-то жалостливая.

– Ройс, рану нужно прижечь!

Похоже, кровотечение приостановлено, но удастся ли заживить такую рану без надлежащего медицинского ухода?

– Пойду позову МакНейла! – предложил Железное Сердце и растворился в воздухе.

Клэр вновь затрясло. Хотя кровопотерю удалось остановить, однако кризис не миновал. Она по-прежнему опасалась за жизнь Малкольма.

– А сможет МакНейл спасти его? Он умеет лечить?

– Он наделен огромной силой и наверняка поможет… если вовремя успеет сюда, – ответил Ройс и, вскочив на ноги, бегом бросился прочь с вала.

И куда это он? – мысленно удивилась Клэр. Из задумчивости ее вывел еле слышный голос Малкольма:

– Иди сюда, красавица!

Она вздрогнула, пораженная его обольстительным тоном. Ее тотчас бросило в жар. Глаза раненого блеснули. Голос звучал глухо и хрипло – видно, сказывалась боль.

– Ты нужна мне, Клэр… я умираю… Их взгляды встретились.

Клэр была не в силах отвести глаз. Она окаменела, чувствуя, как внутри нарастает волна желания. Ей стало понятно, о чем он ее просил. Он хотел проникнуть в нее, напитаться ее жизненной силой. Ее лоно – вот что было для него главным источником жизни. Что еще они могли в эти роковые мгновения? Малкольм отчаянно нуждался в ней, так же отчаянно, как и она в нем. Ее взгляд скользнул по его разверстой кровавой ране, пока не остановился на восставшем к жизни мужском органе. Прямо у нее на глазах его член наливался силой и увеличивался в размерах. Клэр заглянула ему в глаза. По идее она должна была прийти в ужас, но этого не случилось. Ибо она знала, что сможет исцелить его. Она подарит ему свое тело, всю себя, и он ответно подарит ей невероятное наслаждение. Ее сердце учащенно забилось. Странно, но она знала, что ее ждет. Le Puissance. Колдовская сила… Клэр облизнула губы и приблизила лицо к лицу Малкольма. Тот запекшимися губами жадно нашел ее губы, и у нее перехватило дыхание. В простом поцелуе было столько страсти, что казалось, она вот-вот взорвется оргазмом. А еще она ощутила, как он, как к целительному источнику, припал к ее жизни.

Малкольм простонал, и Клэр вздрогнула, чувствуя, как ее накрывает волной экстаза. В следующий миг чьи-то сильные руки оторвали ее от Малкольма. Эйдан, поняла Клэр и попыталась вырваться:

– Нет! Идиот! Не надо! Он умрет!

– Ты тоже умрешь. Ему нужна твоя жизнь, и он сам не понимает, что делает. Он отнимет жизнь у тебя, чтобы выжить самому! И как только это произойдет, Морэй без труда подчинит его себе! – оборвал ее Эйдан.

Клэр растерялась. Отчаяние и страсть слились в единое целое. Она ощущала себя похотливой самкой во время течки. Затем она перевела взгляд на распростертого на камне Малкольма. Он тяжело дышал, корчась в муках от нестерпимой боли, и отчаянно нуждался в ее теле. Нуждался в ней. Пылая яростью, Клэр попыталась оттолкнуть Эйдана:

– Я могу помочь ему! Оставьте нас в покое!

Эйдан пропустил ее гневную тираду мимо ушей и потащил ее за собой к лестнице.

– Что ты делаешь?! – крикнула Клэр. Тем временем животная похоть сделалась слабее. Внутренний голос подсказывал Клэр, что наваждение отпускает ее из своих объятий. – Малкольм умрет, если я не помогу ему! Я нужна ему!.. Пусти меня!

– Ты сошла с ума! И он тоже! Морэй вновь поймал моего братца в ловушку! Я не допущу, чтобы он стал демоном! – оборвал ее Эйдан и больно схватил Клэр, не давая ей возможности вырваться. Хватка его была железной.

Клэр попыталась высвободиться. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что Малкольм по-прежнему лежит неподвижно и тихо, как охотник в засаде. Взгляд его горящих глаз был устремлен на нее. Эйдан тем временем тащил ее прочь.

Клэр, ты нужна мне, не уходи! Не слушай их. Прошу тебя, вернись.

Его губы не шевелились, однако она явственно слышала его слова, как будто те были произнесены вслух.

И ее вновь обдало волной желания.

Я приду, – мысленно пообещала она. – Я всегда буду приходить на твой зов…

В следующее мгновение появился Ройс с раскаленным докрасна куском металла в руках и, не обращая внимания на Эйдана и Клэр, бросился к Малкольму.

– Ему это не нужно! – крикнула Клэр, вырываясь из рук Эйдана. – Ему нужна я!

Но что это? Она увидела, как Ройс протянул Малкольму кинжал. Охваченная страхом, Клэр тотчас прекратила борьбу. Не спуская с нее пылающих глаз, Малкольм зубами сжал рукоятку кинжала.

Клэр из последних сил вцепилась в Эйдана. Малкольм неожиданно закашлялся. В нос ударил омерзительный запах горелой плоти. У Клэр моментально подкосились ноги, и она поняла, что вот-вот потеряет сознание. Эйдан успел подхватить ее и крепко прижал к себе.

– О господи! – прошептала она и зарыдала. Ей нужно быть с ним рядом. – Прошу тебя, Эйдан! – взмолилась она. – Пусти меня! Слышишь, пусти!

– Он без сознания. Ты ничем не сможешь помочь ему.

– Смогу! – воскликнула она сквозь слезы. – Смогу! Эйдан вопрошающе посмотрел на Ройса. Тот кивнул.

– Верхняя башня, – произнес Эйдан. – Там есть только один вход и один выход. Я велю закрыть дверь на все замки и засовы.

Они собираются запереть его как дикого зверя? – ужаснулась Клэр.

– Клянусь, что не подойду к нему! – солгала она. – Пожалуйста, не запирайте его!

– Прости, Клэр. Так лучше для Малкольма, – сочувственно проговорил Эйдан. – Так лучше и для тебя самой.

Чего она не ожидала – так это что кто-то ударит ее по затылку.

Голову пронзила тупая боль, и прежде, чем Клэр осознала, что происходит, она потеряла сознание.


Малкольм проснулся.

Казалось, будто его жарят на адском огне. Тело терзала жгучая боль, и он был не в силах пошевелить даже пальцем. Боль не давала даже открыть глаза. Спустя минуту-другую он усилием воли сумел подавить адские муки, после чего вернулась способность думать. Отчаянно кружилась голова, грозя в любую секунду вновь погрузить его в беспамятство.

Он был близок к смерти. Боль была готова в клочья растерзать его тело. Из горла вырвался стон, глаза защипало от слез, и он вновь с головой окунулся в омут страданий.

Но уже в следующий миг в нем пробудилась жажда – жажда жизни.

Он давал клятву. Он был Магистром. Он не имеет права закончить жизнь таким позорным образом.

Необходимо побороть боль, постараться прогнать ее прочь. Для этого нужно напрячь мозг. Он попытался понять, где находится. Где он? Главное, что ему сейчас нужно, – это жизнь.

Его тело лучше его самого знало, что ему делать.

Малкольм замер. Ноздри судорожно втянули воздух. Он лежал на полу, на мягкой подстилке. Рука нащупала холодную поверхность каменного пола. Он услышал собственный стон, а затем звуки дождя.

Он повернул голову. Где он? Круглая комната с деревянной дверью, в дальнем ее конце – узкая бойница. Неужели его посадили под замок? Малкольм посмотрел на дверь и с поразительной ясностью увидел то, что было по другую ее сторону, – огромный навесной замок. Впрочем, это не имеет значения. Даже оставь они дверь открытой, ему вряд ли хватило бы сил подняться на ноги или даже доползти до порога, не говоря уже о том, чтобы взломать дверь.

Такую слабость он испытывал всего раз в своей жизни – в Уркухарте, когда Морэй пришпилил его мечом к стене и оставил умирать. Но он не умер, а забрал жизнь служанки. Ее жизнь спасла его…

Желание жить сжигало его огнем. Думать о чем-то другом он не мог. Он снова втянул ноздрями воздух, пытаясь учуять жизнь. Он обнаружил ее мгновенно. Клэр находилась внизу, прямо под ним.

Мысль о ней вытеснила все остальные мысли. Она спала, но как хотелось, чтобы она была рядом!

Проснись, Клэр! Ты мне нужна! Проснись!..

Он почувствовал, как она заворочалась во сне, ощутил ее растерянность и сделал глубокий вдох. Им овладело мощное желание быть рядом с ней, отведать ее жизни. Мысленным взором он увидел, как она встает с кровати. Но что-то шевельнулось в его груди. Воспоминание…

Нет, сейчас ему не до воспоминаний…

Мне больно. Меня заперли в комнате. Дай мне проникнуть в твое тело, этим ты спасешь меня, Клэр.

Ага, кажется, она прислушалась! Она слышит его, и это замечательно! Он напряг все органы чувств и тотчас уловил ее отчаяние, еще… исходящий от нее жар. Она готова принять его. Его чресла напряглись в ожидании, сердце застучало сильнее прежнего.

Воспоминание вновь напомнило о себе. Нет, они ему не нужны, ему нужно лишь ее тело, ее жизнь.

Найди меня, красавица! Я жду!..

Клэр не ответила ему, хотя наверняка услышала. Он потянулся и потрогал член – ему нужно быть готовым к ее приходу.

Где ты?

Малкольм довольно улыбнулся.

Я наверху, Клэр. Над тобой.

Теперь он видел ее в спальне двумя этажами ниже, рядом с запертой дверью. На ней была лишь короткая сорочка, куцая одежка, которую она называла юбкой, и сапожки. Его тотчас охватила похоть и жуткое нетерпение. Даже сквозь толщу стен он ощущал исходящую от нее жизненную силу, которую так жаждал. Сердце бешено билось в груди.

Я был бы не против твоей любви, красавица.

Какой ты, однако, самонадеянный!

Малкольм застонал. Нет, самонадеянность здесь ни при чем. Воспротивься он своей нужде, и его ждет неминуемая смерть. Он закрыл глаза, чувствуя, как по телу струится пот. От вожделения рот наполнился слюной. Жжение в чреслах сделалось невыносимым.

Le Puissance. К нему спешит бездонный источник силы, жизни и наслаждения.

Поторопись, красавица!

Она поднималась вверх по лестнице. Она была уже совсем близко, с той стороны запертой двери. Малкольм услышал крик собственного сердца. Она ему дорога!

В его сознании заплясали образы. Клэр… Вот она спорит с ним, женщина, которой не нужен ее король. Клэр, на которой ничего нет, кроме крошечного бисерного шнурка. Клэр, занесшая руку, чтобы кинуть в демона камень.

Он вновь застонал. Воспоминания должны были притупить похоть, однако только возбудили его еще больше. С ней не могла сравниться никакая другая женщина. И пусть в эти минуты их разделяли стены, он все равно хватался за ее жизнь, черпал из нее энергию.

Вены набухли новой силой, и он почувствовал, как в нем нарастает волна наслаждения. Тяжело дыша, он повернул голову туда, где Клэр пыталась сорвать дверной замок.

Она сгорала от желания слиться с ним в любовном экстазе. Он чувствовал, как желание буквально струится по ее бедрам. И он вновь жадным глотком втянул в себя ее жизненную силу. Его мужское естество еще выше подняло голову. Внутри все ликовало. Ему срочно нужно проникнуть в нее, принять от нее новую силу…

Дверь распахнулась.

Он тотчас припал к ее жизни, ощущая, как та разливается по жилам, наполняет собой все члены его тела. Волна экстаза угрожающе нарастала с каждым мгновением. Он медленно принял сидячее положение. Да, она ему дорога, но теперь уже слишком поздно.

Она стояла перед ним, дрожа, задыхаясь, готовая в этот же миг принять его.

– Подойди ко мне, Клэр.

Она нерешительно сделала шаг вперед. Он заставил себя подняться на ноги. Она бросилась к нему и обхватила руками. Припал ртом к ее губам и резко раздвинул ей ноги. В следующее мгновение он почувствовал, как по ее щекам покатились слезы – слезы благодарности.

– Красавица! – прошептал он, стискивая ее в объятиях. Откинув ей голову, он принялся, грубо и торопливо, напитываться ее жизнью.

О, сколько ее было! Вскоре она уже переполняла его. И волна взорвалась брызгами. Взревев от наслаждения, он вонзился в ее горячую влажную плоть. Клэр зарыдала от восторга. Экстаз нарастал, застилая глаза, и вскоре его тоже душили рыдания.

– Какая ты вкусная!

Она двигалась в ритм его мощному фаллосу и, заливаясь слезами счастья, кончала снова и снова. Боже, как он изголодался по ней, он был прав в своих предвкушениях. Ничто не насыщало его так, как она. Так пусть же их слияние длится целую вечность. Пусть он без конца погружается в нее, пока она, оседлав его мощное копье, корчится в сладостных муках посреди океана неведомого ей ранее блаженства. Понимая, что она охвачена столь же мучительной жаждой, что и он сам, Малкольм яростно дарил ей оргазм за оргазмом, не давая ни пощады, ни мгновения покоя.

Еще.

Да.

Волны экстаза сотрясали их обоих.

И Малкольм ощутил себя триумфатором. Вот оно какое, могущество!

Теперь в нем было больше силы, чем прежде, и ему не нужно было больше ничего брать.

Эта женщина отдала ему все, эта красивая чужестранка, которую он любил. С диким звериным рыком он кончил в последний раз.

Затем рывком выскочил из нее и отвалился в сторону. Дрожа от избытка страсти и силы, он опустился на колени над распростертым на полу телом и мгновенно почувствовал, что она ускользает от него.

Вместе с разумом вернулся и страх.

Ей было больше нечего ему дать.

Он забрал у нее все.

Они бросились в его темницу. Ройс схватил его за руки, отрывая от Клэр. В эти мгновения Малкольм был намного сильнее его, однако позволил дяде оттолкнуть себя в сторону. Он встал у окна, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Страх не отпускал его. Эйдан накрыл бездыханное тело Клэр одеялом. МакНейл опустился подле нее на колени.

Что он наделал! И с кем – с Клэр! Боже, неужели он ее потеряет!

– Она жива?! – глухо спросил он.

– Что ты с ней сделал? – рявкнул в ответ Ройс.

– Она жива?! – в ужасе крикнул Малкольм. МакНейл даже не удостоил его взглядом.

– Жива, едва жива, – бросил он, не поворачивая головы.

Он возложил на Клэр руки, возвращая ее к жизни.

Малкольм моментально почувствовал, как жизнь понемногу возвращается к ней. Ресницы ее дрогнули, и она прошептала его имя.

У Малкольма отлегло от сердца. Она жива! Их взгляды встретились, и, прежде чем вновь смежить длинные ресницы, Клэр улыбнулась ему.

Он едва не убил ее.

Разъяренный зверь вырвался на свободу, его намерения были исполнены злобы и жажды смерти.

Бездушный зверь…

Ройс с силой хлопнул Малкольма по плечу. Мол, давай, посмотри мне в глаза.

– Ну и который из братьев – бесславное отродье Морэя? – бросил ему Ройс.

Малкольм вздрогнул. Впрочем, Ройс имел полное право задать этот вопрос.

Клэр приоткрыла глаза. Было видно, что она с трудом понимает происходящее, тем не менее нашла в себе силы улыбнуться.

Неужели она не понимает, что он сделал? Как он мог сделать такое?

Ей следует бояться его!

Но боялась не она, а он – боялся самого себя.

– Не двигайся! – велел ей МакНейл. – Ты жива, но пока еще очень слаба. Не трать сил понапрасну.

Видимо, на его лице читалось такое отвращение к самому себе, что Клэр негромко сказала:

– Все в порядке, Малкольм. Я жива.

Он ничего не ответил и, развернувшись, молча вышел из комнаты.

Спускаясь вниз, он набросил на плечи рубаху. Образ полураздетой Клэр, лежащей на полу, неподвижной и мертвенно-бледной, казалось, навсегда отпечатался в его памяти. Впрочем, пусть он там навсегда и останется. Он едва не убил ее. Он забрал ее жизнь.

Состояние было отвратительное. На душе было мерзко. Малкольм был противен самому себе. Слыша, как Ройс следует за ним по пятам, он прошел в зал.

Он решил не обращать на дядю внимания. Подойдя к буфету, налил себе из графина вина. Нет, он понимал, вином ему не заглушить раскаяния, не стереть навсегда из памяти вкус жизненной силы Клэр и тот небывалый экстаз, который он испытал от слияния их тел.

Малкольм спиной уловил пристальный взгляд Ройса и, стиснув зубы, медленно обернулся. В эти мгновения он ненавидел себя так, как никогда в своей жизни.

– Смотрю, ты облизываешься, как кот. Малкольм напрягся.

– Не отрицай. Тебе понравился вкус ее смерти. Малкольм попробовал возразить, но не смог.

– Тебе придется вступить в борьбу с самим собой, – продолжил Ройс. – Ты же поклялся защищать Невинных, а не убивать их.

Малкольм отвернулся. Он предал священный обет, он нарушил Кодекс. Он изведал запретное наслаждение, упивался им, не зная раскаяния.

Ройс схватил его за плечо и резко развернул к себе:

– Только попробуй встать на сторону зла, обещаю, я убью тебя!

Мужчины посмотрели друг на друга. Было видно, что Руари не шутит.

– Если это произойдет, я буду ждать той минуты, когда меня лишит жизни твоя рука, – ответил Малкольм. Его слова прозвучали не менее искренне, что и угроза Ройса.

– Нет, ты переборешь это в себе и уничтожишь Морэя! – оборвал его Ройс и, сняв руку с плеча, отошел в сторону. Казалось, он был готов взорваться от злости.

– Я не примкну к силам зла, – пообещал Малкольм, не до конца уверенный, сумеет ли сдержать слово. – Иначе я умру от позора.

– Ты прав. Ты запятнал себя позором, – сказал Ройс и дрожащей рукой налил в хрустальный бокал вина.

Малкольм еще ни разу не видел Руари в таком гневе.

– Тебе легко говорить, – произнес Малкольм. – Во мне проснулся зверь. Против моей собственной воли.

– Как ты думаешь, почему я запер тебя в башне, словно дикого зверя? – спросил Ройс.

Малкольм посмотрел Ройсу в глаза. Ему до конца его дней не забыть, что случилось сегодня в башне.

– Я едва не убил женщину, которую поклялся защищать, Руари.

– Женщину, которую ты поклялся защищать или в которую ты без памяти влюбился? – уточнил Ройс. Лицо его оставалось серьезным и строгим, вопрос прозвучал как обвинение.

Малкольм вздрогнул. Ройс ошибается.

– Я никого не люблю, – заявил он, с минуту помолчав. Терзаемый раскаянием, он гнал от себя предательские воспоминания.

– Ты любишь эту американку. Это было написано на твоем лице. И еще я слышу эту любовь в твоем сердце.

– Черт побери! – взревел Малкольм. Этот наглец смеет читать его мысли! – Она мне просто нравится, только и всего.

– Но ты ведь думаешь о ней день и ночь! – съязвил Ройс и отошел в сторону.

От злости Малкольм был готов все крушить вокруг себя.

– Ты сам на нее заглядываешься! Ройс обернулся как ужаленный.

– Малкольм, одумайся! Ты подверг ее смертельной опасности. Да, сегодня ты не переступил опасной черты. Но что будет в следующий раз?

– Следующего раза не будет! – с жаром выкрикнул Малкольм, чувствуя, как истекает потом. В эти минуты он доверял себе еще меньше, а ведь его долг – защищать Клэр. Ради этой женщины он готов сделать все что угодно – даже пожертвовать собственной жизнью!

– Хотелось бы надеяться! Но ты молод, и кровь у тебя слишком горячая. А Морэй все равно не уймется. Мы оба слышали, что он сказал. Он затащит ее к себе в постель и, сделав ей ребенка, отошлет назад. Или же снова заманит тебя в ловушку, а затем использует эту женщину в качестве приманки, чтобы самому выпить до последней капли ее жизненную силу.

Малкольм закрыл глаза. Тело сотрясала дрожь. Он сам все прекрасно понимал.

Ройс смягчился и, подойдя к Малкольму, сжал его плечо.

– Вам обоим следует держаться как можно дальше друг от друга. Даже если ты выдашь ее замуж за кого-нибудь из своих воинов, тот будет читать ее как книгу, а вместе с ней и тебя. Независимо от того, какое решение ты примешь, Морэй уже избрал ее своим оружием, чтобы расправиться с тобой. Отпусти ее назад, в ее время.

Малкольм инстинктивно понимал, Руари прав, но сердце отказывалось принять эту правду.

– Нет. Наверняка есть способ защитить ее от опасностей.

– Нет такого способа! Особенно когда рядом ты! – выкрикнул Ройс.

– Нет, так придумаю! – упрямо стоял на своем Малкольм.

– Ничего не получится, – хмуро отозвался Ройс. – Да, я действительно был прав. Ты – влюбленный дурак. Твоя любовь погубит ее. Ее же любовь погубит тебя!


Малкольм задыхался от гнева и отчаяния. Он уже не мог без Клэр. Он привык к тому, что она рядом, в его доме и – после недавней ночи – в его постели. Ему нравились их разговоры, он ждал ее слов, ее улыбки. Он же из кожи вон лез, чтобы понравиться ей. И пусть порой ее самонадеянность раздражала его, с этим можно было смириться, потому что – что греха таить – ум у нее был не женский.

Он мог вытерпеть ее оскорбления, ибо знал: Клэр его любит. И пусть она называет его самовлюбленным мачо, в глубине души она думает иначе. Единственное, что по-настоящему задевало его, – это своеволие и упрямство, да и как не задевать, если он сильнее и красивее других мужчин. Но он согласен терпеть любые ее капризы, лишь бы искупить вину за содеянное.

Она нужна ему, как бы странно это ни звучало. Ему стало больно при мысли о том, что придется отправить ее обратно. Каково ему будет без нее?

– Я подумаю, – мрачно пообещал он. – Только не подталкивай меня, не торопи!

– Нечего тут думать! – разъярился Ройс. – Либо ты хочешь однажды утром увидеть ее мертвой, либо хочешь, чтобы она осталась в живых. Выбирай.

Малкольм пристально посмотрел на Ройса. Был ли у него выбор? Разве могла Клэр остаться с ним, если в нем по-прежнему затаился темный зверь, а Морэй знал, как спустить этого зверя с цепи?

Она стала его Мейрид. И, как и в случае с Мейрид, оставалось лишь одно безопасное место, в котором можно было бы ее спрятать, – монастырь.

– Ни один демон не посмеет войти в священное место. Я отправлю ее на Айону, – заявил Малкольм и, давая, наконец, волю гневу, с силой стукнул кулаком по стулу. Резной стул с грохотом упал на пол, подлокотник отломался. Сердце противилось решению разума.

– Там она будет в безопасности, – согласился Ройс. – Но отвезу ее я. Сейчас уже поздно, придется подождать до завтра. Мы отправимся в путь на рассвете.

Малкольм в гневе обернулся.

– Не ты здесь распоряжаешься, Ройс, – угрожающе процедил он. – Кто из нас двоих вассал? Или ты забыл?

– Нет, конечно, но только не тогда, когда ты, как мальчишка, ослеплен похотью, – ответил Ройс и вышел вон.

Тяжело дыша, Малкольм прислонился к другому стулу. Его душил гнев. Да, в монастыре Клэр будет спокойнее и безопаснее. Не зря же мать удалилась в монастырь, более того, пожелала остаться там до конца своих дней. Даже Морэй не осмелится проникнуть в священные пределы. Впрочем, Клэр вряд ли согласится надолго остаться на Айоне. Более того, он был готов поклясться, что она наотрез откажется отправиться туда.

Эта гордячка наверняка закатит скандал. Впрочем, не важно, ведь он ее лэрд, так что выбора у нее нет. Вернее, он просто не оставит ей выбора. С этими мыслями Малкольм выпрямился и со злостью оттолкнул ногой стул. Тот пролетел через весь зал.

В следующую секунду в зал вошел Эйдан:

– Если у тебя чешутся руки, отправляйся-ка лучше в лес и круши там деревья. А мой чудный дом оставь в покое!

Малкольм одарил его колючим взглядом. К несчастью, этот человек – его сводный брат. Прошлой ночью он пытался исцелить его.

– Как там Клэр? Что с ней?

– Спит. Интересно, с чего бы это?

Малкольм напрягся. Лицо Эйдана сохраняло бесстрастное выражение, и было трудно понять, куда он клонит.

– Я не исцелил тебя. Морэй наложил на тебя чары, и я не смог их снять. – Взгляд Эйдана сделался суровым. – Клэр остановила кровотечение собственными руками. Она вдохнула в тебя жизнь. Она молила Древних о том, чтобы они подарили тебе жизнь.

Малкольм уже знал, что услышит дальше.

– А потом ты попытался забрать у нее жизнь, – укоризненно бросил брату Эйдан. – И после этого ты еще считаешь меня дьявольским отродьем?

– Себя я ненавижу еще больше.

– И поделом, – отозвался Эйдан и, помолчав, добавил: – Кстати, Клэр может остаться здесь.

– Я не намерен делить ее с тобой! – взорвался Малкольм. – Она поедет на Айону.

– У меня и в мыслях нет тащить ее к себе в постель, – заверил его Эйдан.

– На рассвете я отвезу ее на Айону, – процедил сквозь зубы Малкольм.

Он не столь наивен, чтобы поверить, что его братец не положит глаз на такую красавицу, как Клэр.

– Только прикоснись к ней, и тебе не жить!

– Ты болван, – отозвался Эйдан и, пройдя мимо Малкольма, поднял с пола стул. – С тебя французское кресло. Стиль Людовика Четырнадцатого.

Малкольм отвернулся. Ему не обрести спокойствия, и он знал почему. Эта странная женщина Клэр ранила его в самое сердце.

Завтра он отвезет ее на Айону. Но что же будет потом? Морэя ему пока еще не уничтожить. Клэр придется провести в монастыре долгие годы, пока демон не забудет про нее. Первое время она будет злиться, а потом ощутит себя несчастной. Что до него самого, он уже самый несчастный в мире.

– Она не Мейрид, – тихо сказал Эйдан.

– Ты читаешь мои мысли? – рассердился Малкольм.

– Мне не нужно их читать. Все и без того ясно. Твое разбитое сердце кричит, – добавил Эйдан с улыбкой. Впрочем, уже в следующее мгновение он сделался серьезен. – Малкольм, оставь на мгновение свою ненависть ко мне и послушай, что я скажу. МакНейл ничем не помог Клэр там, в башне.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Он сказал, что, когда начал ее исцелять, она уже сама исцеляла себя.

Малкольм остался невозмутим.

– Неужели это камень?

– Не знаю. Может, это и впрямь магия камня, но может, и нет. Его силу я почувствовал, еще стоя на валу. Ты тоже не мог не ощутить ее.

– Верно, прошлой ночью я уловил силу камня, как и в ту ночь, когда нас атаковали в Морверне. Но это не то, что ты думаешь, – произнес Малкольм и вопросительно посмотрел на Эйдана.

– Ты прав, – ответил Эйдан, пристально глядя брату в глаза. – Я думаю, она может быть одной из нас.

Глава 13

Клэр проснулась с такой жуткой мигренью, какой отродясь не испытывала. Боль была неописуемой, всепоглощающей. Она с великим трудом поднялась с кровати и доковыляла до ночного горшка, в который ее тотчас вырвало.

Она сидела на полу, пытаясь понять, где находится. Господи, поскорее бы ей стало легче. Жуткая боль отступила, сменившись тупой, ноющей, а вот тошнота никак не хотела отпускать. Ощущение было такое, будто вчера вечером она выпила слишком много вина.

Правда, никакого вина минувшей ночью она не пила. Ни единого глотка.

Минувшей ночью был Малкольм.

Клэр в ужасе посмотрела на окна комнаты. Снаружи было пасмурно, солнце едва видно за тучами. Вскоре она почувствовала, что дрожит, как будто ее бьет лихорадка, однако болело не тело, а сердце. Болела душа.

Она была в Оу, и прошлой ночью Морэй едва не убил Малкольма. Это был уже второй случай. Но Малкольм не умер. Он жив и здоров.

О боже! Что же она наделала? Что он наделал?

Малкольм был близок к смерти. Он был заперт, как дикий зверь в клетке, и она сходила с ума от тревоги за него. Клэр медленно встала. Ей тотчас вспомнилось ее отчаяние, ее потребность быть с ним в эти мгновения. Прошлой ночью она точно слышала, как он ее звал, как страстно желал ее. Казалось, они слышали мысли друг друга. Она не раздумывая подчинилась его зову. Более того, никто и ничто было не в силах ей помешать.

Ни тело, ни разум не повиновались ей. Зато повиновались Малкольму. Впрочем, он сам был на грани безумия.

Его последняя ночь.

Охваченная ужасом, Клэр опустилась на стул. Наслаждение от смерти. Это еще мягко сказано. Прошлой ночью она была готова отдать за него жизнь. Прошлой ночью ей хотелось умереть в корчах животного экстаза.

Насколько близка была она к смерти? Она смутно помнила, как над ней склонились Эйдан и МакНейл. Она сидела на стуле, и ее била дрожь, от которой зуб на зуб не попадал. Неужели Малкольм остановился?… Или его силой оттащили от нее, как бешеного зверя? Подробностей она не помнила.

С трудом верилось, что она превратилась в игрушку в его руках. От этой мысли Клэр даже поежилась.

Но и Малкольм тоже не отвечал за себя. Близость смерти превратила его в ненасытное существо, вознамерившееся выжить любой ценой.

Морэй едва не завладел душой Малкольма. Или все-таки завладел?

По щеке Клэр скатилась слеза. За ней другая, третья. Клэр вспомнился его полный нежности взгляд, его потрясающая улыбка, те мгновения, когда она лежала в его объятиях после долгих любовных игр в ту единственную ночь их настоящей близости. Тогда он до глубины души поразил ее, сказав, что хотел бы остаться ей верен.

Нет, крикнуло ее сердце, нет! Прошлой ночью Малкольм не превращался в слугу дьявола, иначе была бы она сама сейчас жива и почти здорова?

Он не способен подчиниться злу – Клэр понимала это и душой и сердцем. Не он, а Морэй с его присными был воплощением зла. Это Морэй оставил Малкольма умирать в надежде, что Малкольм ради собственного спасения лишит Клэр жизни и тогда его можно будет превратить в демона, как он это уже пытался сделать раньше.

Но Малкольм сумел сохранить ясность ума. Впрочем, сомнения продолжали грызть ее душу. Морэй лишь чудом не довел до конца свой злокозненный план. Мысли путались в голове Клэр: Малкольм дважды нарушил свой обет, пусть даже она осталась жива. Неужели он стоит у той опасной черты, по другую сторону которой – зло?

И как поступит она сама, когда, придя к Малкольму, увидит вместо него кого-то другого?

Клэр была готова признать страшную правду. Она по уши влюбилась в средневекового рыцаря, ведущего происхождение от богини. Прошлой ночью он оказался на грани помешательства, став жертвой невероятного приступа похоти.

Клэр подошла к окну и, сообразив, что оно открывается наружу, распахнула его. Со стороны озера тотчас потянуло свежим, влажным воздухом. Она глубоко втянула его в себя, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Но что это? До ее слуха донесся звон клинков.

Клэр напряглась. Внизу, во дворе замка, бились на мечах Малкольм и Ройс. На какой-то миг она оцепенела, глядя, как эти двое сражаются друг с другом.

Противники были настолько увлечены схваткой, что со стороны могло показаться, будто они вознамерились лишить друг друга жизни. Малкольм набрасывался на Ройса с такой яростью, что в какую-то секунду Клэр испугалась, что тот обречен. Однако Ройс ловко отбил удар, и они вновь сошлись в жуткой пляске, сопровождавшейся лязгом металла о металл. Дрожа от страха, Клэр отпрянула от окна.

Сердце забилось еще быстрее. Ей, конечно, никогда не забыть того, что случилось прошлой ночью. Но если ей и было страшно, то боялась она не Малкольма. Она боялась за него.

Она направилась вон из комнаты и, проходя к двери, заметила в небольшом зеркале на единственном столике свое отражение. Лицо ее было бледным, под глазами залегли темные полукружья.

Вид был больной, а все потому, что прошлой ночью она чуть было не отдала богу душу.

Клэр поспешила отвернуться от зеркала. Натянув на ноги ковбойские сапожки, она поспешила по лестнице вниз. В зале оказалось пусто. После ночного дождя горное утро было сырым и зябким. Запах летнего дождя, свежих цветов и мокрой травы был сильным и терпким, но и он был бессилен избавить ее от гнетущего чувства, гнездившегося где-то глубоко внутри.

Клэр остановилась. Малкольм и Ройс настолько увлеклись поединком, что она решила, будто они просто оттачивают свое мастерство. Однако, понаблюдав сначала за Малкольмом, а потом и за Ройсом, сделала вывод, что оба не на шутку разъярены. Потому что если это пробный поединок, то какова тогда для них настоящая схватка.

Каждый явно намеревался одержать победу над соперником. Она могла лишь догадываться, отчего рассвирепел Ройс, но и Малкольм выглядел как настоящий безумец. Терзаемая дурным предчувствием, Клэр устремилась к ним.

Удар следовал за ударом, выпад за выпадом. Рубашка Малкольма, темная от пота, прилипла к разгоряченному телу, подчеркивая рельеф его мускулистой груди и рук. Длинные, до плеч волосы были влажными и отдельными прядями липли к потному лицу.

Ройс выглядел не лучше.

Клэр была уверена, что причиной ссоры, приведшей к поединку, были события последней ночи. По-хорошему, Малкольм должен уступить. Или он забыл, что, когда ему было девять лет, Ройс заменил ему отца. Клэр был понятен гнев Ройса. Старый горец боялся за судьбу племянника.

Заметив ее присутствие, Малкольм обернулся на Клэр. Воспользовавшись моментом, Ройс ловко выбил из рук противника меч и приставил клинок к его горлу.

Малкольм запрокинул голову назад, признавая свое поражение. Правда, вид у него был злющий.

– Ройс! – выкрикнула Клэр. Услышал ли Малкольм ее мысли? Вряд ли в намерения Ройса входило убивать собственного племянника!

Горец что-то прорычал и, с силой размахнувшись, метнул меч в землю, где тот застрял клинком. После чего, смахнув с лица мокрые от пота волосы, решительным шагом прошел мимо Клэр.

Малкольм наклонился, чтобы поднять свой меч. У Клэр отлегло от души. И хотя она была готова броситься в его объятия, тем не менее предпочла не торопиться.

– С тобой все в порядке? – спросила она, заметив, что клинок Ройса оставил на горле Малкольма тонкую красную полоску.

Малкольм выпрямился и сунул меч в ножны. Затем убрал влажные волосы со лба, длинные пряди заложил за уши. Он даже не посмотрел в ее сторону. Клэр охватила нервная дрожь.

– Малкольм! Что с тобой? – крикнула она.

Наконец он поднял на нее взгляд.

– Ты что имеешь в виду? Это мне следовало поинтересоваться, что с тобой.

Клэр напряглась.

– Я… я здорова… немного расстроена… немного напугана… но со мной все в порядке. – Она обхватила себя за плечи. – Ройс взъярился из-за вчерашнего, я правильно поняла? Он не понял, что произошло?

Малкольм вздрогнул и поспешил отвести взгляд в сторону. Клэр успела заметить на его лице отвращение.

– Я не желаю обсуждать, что произошло прошлой ночью! И пожалуйста, не пытайся выгородить меня!

– Это почему же! – пылко отозвалась Клэр. – Я всегда буду защищать тебя, потому что ты самый достойный из всех, кого я встречала! Прошлой ночью восторжествовали честь и достоинство!

Малкольм смерил ее колючим взглядом, но тут же смягчился.

– Пора обедать, – бросил он и прошел мимо.

– Нам нужно с тобой поговорить! – воскликнула Клэр, схватив его за влажный рукав, но тот выскользнул из ее хватки. – Малкольм, мы не можем делать вид, будто ничего не случилось! Этой ночью я едва не потеряла тебя! Да я сама едва не умерла!

– Почему ты не оставишь меня в покое?! – крикнул Малкольм. – Я же здесь, я живой! Вот он я! И ты тоже!

– Как я могу оставить тебя в покое? Морэй чуть было не сделал из тебя демона. Прошлой ночью я была готова умереть от счастья в твоих объятиях! – дрожа всем телом, закричала Клэр.

Малкольм глубоко вздохнул, и на какой-то миг Клэр подумала, что сейчас он оттолкнет ее. Но он лишь осторожно высвободил руку.

– Вчера ночью ты чуть не умерла. Ведь я забрал у тебя почти все силы.

Поскольку он больше ничего не сказал, Клэр прошептала:

– Ты едва не умер. Но ты должен жить. Любой ценой, – и, немного подумав, добавила: – Ты же превозмог себя. Так или иначе, но ты смог себя превозмочь.

Лицо Малкольма сделалось каменным. Он продолжал молчать, словно ему не хватало воздуха.

– Смог, – наконец выдавил он. – Я ощутил, что ты покидаешь этот мир, и усмирил живущего во мне зверя. Пока что усмирил.

– Ты выбрал добро, а не зло! – прошептала она. – Так что есть надежда!

– Просто мне уже было нечего у тебя взять! – прорычал Малкольм.

Его слова обожгли ее, как удар плети.

– Не смей так говорить!

– Ты что, не желаешь знать правду? Внезапно Клэр прониклась к нему состраданием.

– Мне понятен твой гнев, – прошептала она. – Понятно и то, что произошло прошлой ночью. И ты знаешь, что мне это все понятно. Я каждую секунду чувствовала твою жажду, и она разжигала во мне мою собственную. Я была готова умереть ради тебя. Кто же, изведав хотя бы раз, откажется от такого безумного секса, такого невероятного экстаза? Я его испытала. Да, я знала, чем рискую, я все равно поддамся соблазну в другой раз. Ты необычный! Самой судьбой ты обречен творить добро, а не зло. В самый последний момент ты победил Морэя. Ты победил, Малкольм.

Ее слова еще больше разъярили его.

– Тебе нужно бояться меня! Я никого не побеждал! Хочешь пробудить во мне воспоминания? Стоит мне посмотреть на тебя, как я вижу тебя такой, какой ты была прошлой ночью, – на грани смерти, но с лицом искаженным страстью, – и чувствую, как ты вливаешься в мои вены. Чувствую даже сейчас!

Клэр отпрянула. Похоже, после вчерашней ночи все стало другим. Малкольм не владел собой, она же говорила чересчур свободно, увлекаясь подробностями. Она застыла в растерянности, не зная, что сказать.

– Да, я все еще помню твой вкус, Клэр. Но вижу, тебе хочется «поговорить». Прекрасно, давай поговорим. Я был близок к тому, чтобы стать демоном. Может быть, я уже им становлюсь. Ты желаешь продолжить этот разговор? – С этими словами он зашагал к замку.

Клэр наивно надеялась, что в свете дня к ней вернется прежний Малкольм. Судя по тому, как он зол, собственная судьба ему небезразлична. Пока это так, они в силах победить происки зла. Правда, теперь им владеет страх. Клэр никогда не думала, что Малкольм способен чего-то бояться, но сейчас он боялся самого себя.

Услышав ее мысли, он обернулся:

– Я зол, Клэр. Да, и мне страшно. Советую тебе держаться подальше от меня. И вот еще что – не будет никакого «мы». С Морэем я буду биться один.

Но как она могла бросить его в этот трудный час? Она не та трусиха из шкафа, теперь она другая!

– Не глупи! – неожиданно крикнул он, прочитав ее мысли. – Ты все еще веришь в меня, после того, что я с тобой сделал?

– Я всегда буду верить в тебя. Ведь ты сын Брогана Мора! – прошептала Клэр.

– Как долго ты будешь верить? – потребовал ответа Малкольм, встретившись с ней взглядом.

– Всегда! – решительно произнесла она.

– Такой упрямой и глупой женщины, как ты, я не встречал ни разу! – изумленно воскликнул он. – Ты думаешь, что веришь мне? Ройс прав. Ты – искушение, которое мне не нужно, которое грозит мне бедой. Оставаться со мной рядом тебе опасно. Завтра он отвезет тебя на Айону.

Клэр застыла, как громом пораженная. Разве они не собирались ехать на Айону вместе, чтобы передать Братству страницу? Впрочем, эти планы замывались до вчерашней ночи.

– О чем ты говоришь?

– Ни один демон не посмеет войти в храм божий. Там ты будешь в безопасности, ни Морэй, ни его приспешники не посмеют проникнуть туда. – Голос Малкольма звучал холодно, сурово и непреклонно. – Если случится так, что я стану демоном, там ты найдешь спасение и от меня.


Клэр не пошла следом за Малкольмом. Вместо этого она поднялась по ступенькам на крепостной вал и опустилась на холодный камень. Мысли разбегались. Значит, Малкольм борется с собственными темными желаниями. Она же хочет помочь ему в этой борьбе. Но сейчас его искушает зло, если не она сама, – может, лучше установить между ними дистанцию, хотя бы на короткий срок немного отдалиться друг от друга? Возможно, монастырь и впрямь станет для нее убежищем. Но ведь это лишь временное решение. Не может же она оставаться там вечно?

Клэр бросила взгляд на замок. Нет, она ни за что не допустит, чтобы Малкольм в одиночку боролся со своими бедами!

Прошлой ночью Морэй добился успехов, но Малкольм с честью вышел из поединка. И вот теперь ему нужно одержать победу над собственными темными страстями. Как же она может спрятаться от житейских бурь на Айоне и бросить его одного? Его будущее под угрозой, на карту поставлена его душа.

Перед ее мысленным взором предстала та ночь в Бруклине. Память была графически четкой, как будто все случилось вчера. Но странно, хотя она знала, что видела лицо демона, ей было трудно мысленно воспроизвести его облик.

Он сказал, что еще вернется за ней.

От этой мысли Клэр стало страшно. Прошло двадцать лет, но для демона, чья жизнь столетия или даже тысячелетия, этот срок – ничтожная песчинка.

Скрипнула дверь, и кто-то вышел на площадку над парадной лестницей.

– Клэр!

Она тотчас вскочила на ноги. Железное Сердце!

– Ты пропустишь обед. Тебе обязательно нужно поесть, – произнес он, как будто ничего не случилось.

Он прав. Ей не мешало бы подкрепиться. Клэр пересекла внутренний двор и вошла в зал. На пороге она на секунду задержалась. Все чинно сидели за обеденным столом. Место рядом с Эйданом занимала незнакомая женщина. Железное Сердце указал Клэр на свободный стул, и она благодарно улыбнулась старому Магистру. Остальные мужчины упорно делали вид, что не замечают ее. Клэр села на пустой стул рядом с Ройсом, напротив белокурой незнакомки. Путешествуй эта юная особа во времени, она была бы шведской супермоделью. Красавица, какую редко встретишь.

На вид не более двадцати лет. Поскольку жена Эйдана умерла, то Клэр заключила, что эта красотка – его любовница. Клэр украдкой взглянула на Малкольма – хотелось проверить, как тот воспринял присутствие молодой блондинки, но он явно был к ней равнодушен. Клэр с облегчением вздохнула.

Эйдан оторвал взгляд от тарелки.

– Изабель, это леди Клэр, – сказал он по-французски. – Она моя гостья. Дорогая, леди Клэр – иностранка.

Блондинка приветливо улыбнулась ей:

– Рада знакомству с вами, леди Клэр. Мне так одиноко здесь одной в мужском обществе.

Клэр не без усилий ответила ей улыбкой. Не похоже, что Изабель страдает от недостатка общения с другими женщинами, особенно по ночам. А вот то, что эта пташка по уши влюблена, – тотчас бросается в глаза. Ее французский звучал неестественно, и она допустила грамматическую ошибку. Хотя на шее у нее красовалось поразительной красоты ожерелье – золотое, усыпанное сапфирами, – рубашка была довольно скромного качества, а плащ под горлом скрепляла простенькая брошь. Если она и аристократка, подумала Клэр, то из обедневшего рода. Она перевела взгляд на Малкольма. Тот продолжал делать вид, что не замечает ее, и это притом, что тарелка его была почти пуста.

Нам нужно закончить наш разговор, мысленно произнесла она. Его плечи напряглись, но он продолжал смотреть в тарелку. Ага, он, похоже, услышал ее. В конце концов, решила Клэр, чтение мыслей не такое уж плохое дело. Я серьезно, многозначительно добавила она. После чего дала волю своему сердцу. Я хочу помочь! Я знаю, как помочь. Я не поеду на Айону.

Малкольм бросил вилку и нож на стол и смерил Клэр взглядом, полным изумления и злости. Та даже испугалась, что он закатит скандал прямо за столом, однако этого не случилось.

– Вы долго пробудете в Оу? – вежливо поинтересовалась Изабель, и Клэр была вынуждена переключить внимание на свою собеседницу.

– Вряд ли, – коротко ответила Клэр и перевела взгляд на Малкольма, тот как раз отодвинул тарелку в сторону. Черты его лица ожесточились, глаза недобро потемнели.

– Вы вернетесь в Данрох? – с улыбкой, сделавшей ее еще более прекрасной, поинтересовалась Изабель.

– Таково было наше первоначальное намерение, – любезно отозвалась Клэр, чувствуя на себе взгляд Ройса. От лобовой атаки лучше воздержаться. Наложив еды на тарелку, Клэр принялась быстро есть.

– Мне кажется, – мрачно начал Ройс, – леди Клэр неправильно меня поняла. Завтра утром я вместе с ней отправлюсь на Айону.

Ни черта подобного, разозлилась про себя Клэр. Это что, новый план Малкольма?

– Айона – красивый остров, – мечтательно произнесла Изабель. – После того как мы поедим, вы не составите мне компанию в светлой комнате? Я почти закончила вышивку. Хотела взяться за гобелен, но вы, если желаете, можете попробовать его начать вместо меня.

Клэр удостоила ее рассеянным взглядом. Нет, она не поедет на Айону с Ройсом. Она отправится с Малкольмом в Данрох.

– Вообще-то я не умею шить.

Изабель посмотрела на нее как на зачумленную.

– Как не умеете шить?!

– Боюсь, что не умею, – честно призналась Клэр и, вернувшись к еде, принялась поглощать содержимое тарелки.

Раздался грохот отодвигаемых стульев. Мужчины встали из-за стола. Ройс налил себе вина. Малкольм поспешно направился к двери. Клэр проглотила еще один кусок и приготовилась броситься вслед за ним.

Ройс схватил ее за запястье.

– Ты станешь его гибелью! – предупредил он ее по-английски.

– А я думала, что мы друзья, – обиделась Клэр.

– Я прекрасно к тебе отношусь. Но ты обладаешь способностью пробуждать в нем зло, и я этого не допущу! – сверкнул глазами Ройс.

И Клэр поняла, что с ним лучше не спорить. Перед ней был Магистр, способный совершать прыжки во времени или, если пожелает, отнять у нее жизнь. Он наверняка наделен и другими способностями, о которых она могла лишь догадываться. Видимо, она переступила черту, и Ройс перестал быть ее союзником. Но он, по крайней мере, стремится защитить Малкольма от зла.

И все же Клэр не понравилось его отношение к ней.

– Убери от меня руки! – предупредила она. – Я не шучу!

Ройс смерил ее удивленным взглядом. В голове Клэр мелькнула мысль: было бы неплохо ткнуть его сейчас электрошокером. Ройс поспешил выпустить ее руку. Было видно, что он зол.

– Готовься. На рассвете выезжаем. Ты отправляешься на Айону, хочешь ты того или нет.

Клэр тотчас уловила в его словах угрозу.

– Тогда тебе, пожалуй, придется сделать со мной то, что сделал Эйдан прошлой ночью. Еще я предлагаю связать меня. Я не стану подчиняться твоим приказам.

Наверное, вид у нее был настолько решительный, что Ройс, хотя и был зол, спорить не стал. Впрочем, если он ожидал от нее покорности средневековой девушки, то ли его еще ждет впереди.

Клэр поспешила через весь зал вслед за Малкольмом. Как ни странно, вспышка гнева помогла ей прийти в себя. Более того, она поняла, что гнев, в отличие от страха и сомнения, придает сил. Теперь она будет подпитывать себя именно гневом.

Она направилась к конюшне. В какой-то момент она увидела спину Малкольма, и ее раздражение как рукой сняло. Ей стало страшно, что он уедет, оставив ее здесь одну. Малкольм скрылся в конюшне.

Приподняв полы плаща, Клэр перешла на бег. Когда она ворвалась в конюшню, Малкольм уже садился на своего скакуна.

– Ты не можешь уехать без меня!

Малкольм замер. Спина его напряглась, но он даже не обернулся.

– Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь. Это мое последнее слово.

– Неправда, нам есть о чем поговорить! – воскликнула Клэр, едва не выкрикнув вслух: Я люблю тебя!

Оставалось только надеяться, что Малкольм ее не услышал. Когда он наконец повернулся к ней, на его лице, как Клэр и ожидала, читалась растерянность.

– Ну почему ты не хочешь понять? – глухо проговорил он. – В монастыре ты будешь в полной безопасности.

Значит, он услышал ее.

– Нет, я понимаю, ты пытаешься меня защитить. Но кто же защитит тебя самого? – резко спросила она.

– Но ты не сможешь защитить меня! – возразил он.

Клэр осмелилась протянуть руку и прикоснулась к его щеке. Малкольм поспешно отстранился.

– Айона – это лишь временное решение, но вернее – никакое. Ты дорог мне. Я не могу бросить тебя одного на черную прихоть Морэя. Я помогу тебе. На карту поставлена твоя душа, Малкольм.

– Ты станешь причиной моего падения, как Ева для Адама. Ты не можешь ничем мне помочь, только навредишь. Но если я не причиню тебе зла, то Морэй – обязательно.

Ну что на это возразишь, подумала Клэр, но решила стоять до конца.

– Я скажу правду, – начала она, – даже если ты и подслушиваешь мои мысли. Я действительно боюсь, но не тебя. Хотя тот похотливый зверь, который предстал предо мной ночью, и внушает адский ужас, но он часть твоего существа, Малкольм, и я все равно тебе верю.

Сказав эти слова, она попыталась улыбнуться ему. Он ответил ей жесткой улыбкой.

– А станешь ты верить мне после захода солнца? Способна ли ты верить мне сейчас, в эти минуты, когда я думаю не о твоих словах, а о твоем жарком влажном теле и твоей жизненной силе? Я готов повторить то, что уже говорил раньше. Я все еще ощущаю ток твоей жизни в моих венах. Ты даже не представляешь себе, какую силу даешь мне, какую похоть возбуждаешь во мне!

Клэр вздрогнула. Cердце ее забилось сильнее прежнего, по спине пробежали мурашки. Боже, все начинается сначала?

– Ты просто хочешь меня запугать. Или загипнотизировать?

– Я хочу, чтобы ты держалась от меня подальше! Я не хочу подчинять тебя своей воле, но дремлющий во мне зверь своего добьется! – С этими словами он посмотрел ей в глаза. Его собственные горели похотью.

И Клэр поняла: он пробует на вкус каждый изгиб ее тела, мечтая о том, чтобы проникнуть в нее – мощно, безжалостно и всесокрушающе. Более того, если она прямо сейчас предложит ему себя, он с жадностью примет ее предложение. От ужаса у нее перехватило дыхание. Неужели темная часть его естества манит ее к себе?

– Ты все еще веришь мне? – спросил он, приблизив к ней лицо.

Клэр едва ли не кожей ощутила исходившую от него угрозу.

Что же делать? Она с трудом подавляла в себе желание броситься в его объятия, ощутить твердость его мощного фаллоса. И это притом, что она была в здравом уме.

Но вот умереть ради него? Нет, ей хотелось другого – слиться с ним в безумном экстазе.

– Да, доверяю.

– В таком случае я за себя не ручаюсь, – негромко ответил он.

О, этот тон был ей хорошо знаком! Он лишь разжег огонь в ее чреслах, языки страсти лизали все ее тело. Малкольм наблюдал за ней с тем же хищным вниманием, что и ночью.

– Прошлой ночью ты умирал, – наконец смогла вымолвить Клэр. – Сейчас ты жив и здоров. Тот алчный дикий зверь исчез. Я верю тебе. Но ты и сам должен себе верить.

– Тот зверь, – насмешливо возразил он, – яростно рвется на свободу.

Нет, у нее и в мыслях не было искушать его, испытывать его стойкость, это происходило помимо ее воли.

– Нет. Я вижу перед собой Малкольма из Данроха, Магистра, Повелителя Времени и не боюсь дать тебе то, чего ты так хочешь.

– Значит, ты не понимаешь, что мне нужно.

Клэр сделала глубокий вдох, чувствуя, как напряжение между ними нарастает с каждой минутой.

– Ты желаешь меня, а не моей смерти, – мягко возразила она.

– Я хочу того, что испытал минувшей ночью! – вспылил Малкольм. – Но я не хочу причинить тебе зло! Так что на сей раз будь добра подчиниться мне!

Боже, как он страдает, подумала Клэр. Все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала.

– Отлично. Значит, ты отправишься в Данрох, зная, что Морэй охотится за тобой? – бросила она ему. – А что делать мне? Укрыться, подобно Мейрид, в монастыре? Спрятаться в новом шкафу? И надолго?

– Да, тебе придется скрываться долгие годы, – ответил Малкольм. Его тон не сулил ничего хорошего. – Столько, сколько будет нужно для того, чтобы я забыл твой вкус, твое тело, твое лицо!

Клэр вздрогнула. Его слова поразили ее в самое сердце.

– Ты останешься там до тех пор, пока Морэй не выбросит тебя из головы, – поспешил добавить Малкольм, видя ее растерянность. – И как только такой день настанет, ты вернешься домой, к своим книгам.

– Ты не это хотел сказать, – возразила ему Клэр, чувствуя, как трепещет ее сердце. – И не это имел в виду.

Его лицо приняло угрюмое выражение.

– Так ты знаешь, о чем я думаю? Знаешь, но не желаешь уступить! Хочешь, чтобы я все признал сам? Хочешь, чтобы я признал правду?

Клэр не торопилась с ответом, зная, что за этим последует.

– Ты причинишь мне зло.

– Лучше я причиню тебе зло сейчас, чем затрахаю до смерти! – крикнул ей Малкольм. – Ты мое проклятие, Клэр! Не страсть, а проклятие. Я не люблю тебя и никогда не полюблю. Мне нужно лишь твое тело и твоя жизнь. – Он приблизил лицо к ее лицу. – Я хочу тебя прямо сейчас, хочу сполна отведать тебя, пока тебе уже нечего будет мне дать. Пока ты не умрешь. А теперь убирайся.

Клэр упрямо покачала головой. По щекам катились слезы. Нет, не может быть, чтобы он так думал! Она не ожидала от него любви, с нее хватило бы обыкновенной симпатии.

– Я тебе не верю. И никогда не поверю. Я могу поверить в то, что ты одержим мною, но чтобы ты желал моей смерти – никогда! Я нужна тебе живой, чтобы всегда быть в постели рядом с тобой. И не только в постели, просто ты не желаешь себе в этом признаться.

Малкольм побледнел.

– Если ты хочешь запугать меня, то я и так напугана. Мне никогда не забыть прошлую ночь! Слышишь, никогда! Да, я напугана, Малкольм, но я жива! Ибо ты вовремя остановился у роковой черты! И знаешь почему? – продолжала она, перейдя на крик. – Потому что в твоей душе живет добро. Передо мной не злодей! Морэй причинил тебе боль. Но я отказываюсь понять, как можно исцелиться за счет чьей-то жизни. И что это за божество, которое придумало такое исцеление? Где это видано, чтобы великих героев спасали за счет жизни невинных людей?! Жизнь неотрывна от морали, Малкольм, она заставляет нас делать выбор. Всю историю существования человечества людям приходилось делать выбор, принимать решения, бороться против того низменного, что гнездится в их душах. Прошлой ночью ты сделал свой выбор.

Ты победишь Морэя, – еле слышно добавила она, утирая слезы. – И я намерена стоять с тобой плечом к плечу в этой борьбе, сколько бы та ни длилась. И мы победим Морэя – вместе!

– Мне до победы не дожить! – хмуро произнес Малкольм и прыгнул в седло.

Клэр растерялась. Она говорила с ним от всего сердца, ничуть не кривя душой, была готова ответить за каждое свое слово. Однако Малкольма, похоже, ей не переубедить. Его решимость тверже металла. Этот упрямец даже слышать не хочет, чтобы им вместе сражаться против Морэя. Что еще хуже, он даже не понимает, что иного выхода у них нет!

Клэр схватила поводья.

– Я знаю, в этом есть риск! – вскричала она. – Но я готова на него пойти, потому что твоя душа мне еще дороже! Это мой выбор, Малкольм.

– Нет, не твой. Я поклялся защищать тебя, Клэр, и я не привык отступать от своих слов. Но твое упрямство выводит меня из себя! – раздраженно воскликнул Малкольм. – Ты отправишься на Айону, как я и сказал. Отпусти поводья!

Что делать? Пришлось подчиниться.

– Я знаю, здесь ты король, полновластный хозяин, но в моем мире женщина свободна и не подчиняется никому, даже мужу. Единственный ее хозяин – она сама!

Малкольм расхохотался.

– Мы сейчас в моем мире, Клэр, а в этом мире я господин и ты обязана подчиниться мне.

Клэр лишилась дара речи. Сейчас не время для споров. Страсти и без того накалены до предела. Но если она сейчас не убедит его верить самому себе, то он уедет без нее. Возможно, он прав, и любая попытка бороться за него обречена на неудачу. Но что, если он ошибается? И Клэр решила идти до конца. Должно быть, Малкольм угадал ее намерения, потому что тотчас сделался бледным как полотно. Такую же печать ужаса она видела на его лице прошлой ночью.

Она смело шагнула ему навстречу и загородила выход из конюшни.

– Малкольм, мы должны верить друг другу! А главное, ты должен поверить в самого себя. Прошу тебя! – взмолилась она.

– Как, скажи на милость, – взревел он, готовый лопнуть от ярости, – ты намерена сделать это сейчас?

Сердце в груди ухало подобно молоту. Еще мгновение – и она лишится чувств.

– Я хочу тебя.

Глава 14

В глубине души Клэр надеялась: будь у них еще одна ночь, подобная той, в Данрохе, но без какого-либо колдовства, Малкольм поймет, что способен одержать победу нам силами тьмы. Но стоило ей произнести эти слова, как она тотчас о них пожалела. Ибо на самом деле она просила любви. Выражение лица Малкольма изменилось. Теперь на нем читался не ужас, а страх.

– Ты с ума сошла, – глухо произнес он. – Разве тебе не дорога жизнь? Лично я не хочу причинять тебе зло, Клэр.

– Ты не причинишь мне зло, – прошептала она, и ей сделалось легко на душе. Он не уловил связи. Он думал, что она просит у него лишь физической близости.

– Но почему? Почему ты просишь меня об этом? Или ты теперь принадлежишь Морэю? Не решил ли он заманить меня во тьму?

В его глазах Клэр прочла подозрение.

– Он вторгся к тебе в сознание? – едва ли не шепотом поинтересовался Малкольм, однако в голосе его слышалась угроза. – Он поработил тебя, а ты даже об этом не догадываешься?

– Что ты такое говоришь? – выкрикнула Клэр в шоке.

– То, что он мастер порабощать слабые умы. Именно так он превращает хороших людей в полчища пособников зла. Он способен заползти в сознание к любому человеку и полностью подчинить его своей воле.

– Только не это! – в ужасе вскричала Клэр.

Не в состоянии продолжать дальше, Малкольм покачал головой и, пришпорив коня, поскакал вперед. Клэр едва успела отскочить в сторону. Вслед ему полетела пыль и солома. Клэр опустилась на сноп. Неужели Морэй способен манипулировать сознанием? Лично она была уверена в том, что ее сознанием никто не манипулировал. Предложить себя Малкольму ей подсказало сердце, и прими он ее предложение, она была готова пожертвовать собственной жизнью ради его воли, силы и доблести!

Она продолжала сидеть на соломе, и ее била дрожь. Она не сомневалась, что предложение исходило из глубин ее сердца, которое переполняла любовь. Правда, она пожалела о том, что призналась ему в собственных чувствах. Ведь, что греха таить, она мечтала о том, чтобы ее любовь была взаимной! И вообще, разве она не предупреждала себя, что не стоит позволять чувствам брать верх над рассудком.

Малкольм был неспособен ответить на ее любовь. Нет, он, конечно, был способен на страсть, ему было ведомо чувство долга. Но вот любовь? Он обещал, что будет ей верен, но эта верность не имела с любовью ничего общего. Оба знали: она рано или поздно вернется домой, так что по большому счету это обещание было не так уж и трудно сдержать.

Клэр задумалась. А вдруг она задержится здесь надолго? Что, если прежде, чем она вернется домой, пройдут годы? Ведь все изменилось, так как Морэй следит уже за ними обоими. И что теперь? Одно дело – помочь Малкольму отстоять свою душу, и совсем другое – ждать от него ответной любви. Зачем, если будущего для них нет, как бы ни развивались события дальше. Так что самое главное для нее сейчас – совладать с собственными чувствами. Впрочем, это вряд ли у нее получится.

Клэр всегда жалела женщин, которые влюблялись в мужчин, не способных ответить на их чувства. Черт, и вот теперь она сама такая же. Правда, стойкости ей не занимать. Исполненная решимости, Клэр поднялась. Она любила Малкольма, любила, несмотря на то что их разделяла пропасть шести веков, несмотря на безрадостное будущее. Так что выбора у нее не было. Сражаться рядом с ним, сражаться ради него, быть сильной и, когда настанет время, вернуться домой. Вернуться без печали и сожаления, с гордо поднятой головой.

Что касается Айоны, то, как застрявшая в Средних веках женщина, она была резко ограничена в своих возможностях. Если от нее потребуют уйти, она уйдет, но оставаться здесь на долгие годы в ее планы не входило, нет уж, спасибо. Ройс не скрывал своего враждебного отношения к ней. Но зато был МакНейл. Если она не сумеет убедить его помочь ей, найдутся другие. Вон сколько там Магистров! При этой мысли Клэр улыбнулась. Ей нравилось составлять планы. И хотя план только-только рождался в ее голове, это уже лучше, чем ничего.

– Клэр!

Она вздрогнула. В дверях стоял Железное Сердце. В руках он держал скатанный плед, в котором, как ей было известно, находились его вещи.

Она удивленно посмотрела на него:

– Уезжаете?

Он улыбнулся ей, прошел мимо и вывел своего скакуна из стойла.

– Уезжаю.

Клэр тотчас расстроилась.

– Но почему именно сейчас? Ведь ты нужен Малкольму! – воскликнула она, а про себя добавила: – И мне тоже.

Старый горец привязал жеребца к коновязи и, набросив ему на спину попону, прикрепил седло.

– Я возвращаюсь на Черный остров. Я отсутствовал уже целый месяц, и меня там ждут дела.

– Черный остров? – переспросила Клэр.

– Да, это мой дом в Лахлане. – Он закончил приготовления и обернулся к ней. – Вижу, ты боишься за Малкольма.

Клэр обняла себя за плечи.

– Я очень за него переживаю.

– Да я уж вижу! Но ты не переживай, Клэр. Малкольм сильный и справедливый. Если он останется жив, со временем эта война закончится. Все войны рано или поздно кончаются.

Первая фраза повергала в уныние, вторая вселяла надежду.

– Сколько времени нужно Морэю, чтобы он переключил свое внимание на кого-то еще? – спросила Клэр.

Ее собеседник задумался.

– Лет сто, может, чуть меньше.

– Прекрасно! – воскликнула Клэр в легком шоке. Железное Сердце на секунду задумался, после чего повел жеребца из конюшни.

– В замке Лахлан ты в любое время желанная гостья, – произнес он.

Клэр растерялась. Это еще что такое? В одном она была уверена на все сто – старый горец не заигрывает с ней.

– На Черном острове ты в безопасности, и в любое время тебя примут там с распростертыми объятиями. Если тебе не хочется завтра уезжать на Айону, можешь поехать со мной прямо сейчас.

В его зеленых глазах застыл вопрос.

Клэр остолбенела. Может, ей и впрямь стоит принять предложение старого горца и вместе с ним прямо сейчас уехать из Оу… и от Малкольма?

– А где этот Черный остров?

– Недалеко, на юго-запад отсюда.

Нет, расставаться с Малкольмом прямо сейчас ей не хотелось, более того, она всячески оттягивала момент расставания. К тому же Айона находилась всего в нескольких милях от Данроха, чего не сказать про замок Лахлан. К тому же ее пока еще не отослали отсюда.

– Думаю, как-нибудь в следующий раз я воспользуюсь твоим предложением. Правда, мне не совсем понятно, почему ты меня приглашаешь.

– Потому что ты Невинная, Клэр. Я давал такой же обет, что и Малкольм.

С этими словами старый горец вскочил в седло. Клэр же подумала, как ей легко и спокойно в его присутствии. Это был настоящий Магистр. Повелитель. И пусть в нем не было шарма Эйдана и Малкольма, зато он был крепок и надежен, как щит.

– Береги себя. Старый горец кивнул:

– Будь осмотрительна, Клэр, и тогда с тобой ничего не случится. Но если тебе понадобится помощь, тотчас зови меня. Да хранит тебя Господь!

С этими словами он поскакал прочь. Она пошла проводить его. Ее поразили его слова, в особенности последний совет. Как, скажите, она могла «позвать» его?

– Доброго пути! – Она помахала вслед ему рукой. – Да хранит Господь и тебя тоже!

Железное Сердце не ответил, так как сразу взял с места в карьер. Перекидной мост был опущен. Похоже, его не стали поднимать после того, как Малкольм ускакал из замка. Клэр проводила старого горца взглядом. Странно, но ее почему-то не оставляло чувство, что она заручилась надежным союзником, на которого в любой момент могла рассчитывать. А если учесть, что Ройса при ней больше не было, а Эйдан вообще являл собой загадку, то ей, можно сказать, повезло. А еще Железное Сердце пообещал ей, что научит ее сражаться. Правда, сейчас на это рассчитывать уже не приходится.

Ей срочно требовался новый кинжал, ведь прошлой ночью она сломала лезвие у того, который дал ей Малкольм. Правда, у нее все еще был ее «тазер», но в этом мире этого явно недостаточно, да и зарядка скоро кончится. Клэр направилась в главный зал. У Эйдана наверняка здесь спрятан целый арсенал.

В зале было пустынно. Клэр была даже рада, что Ройс ушел куда-то по своим делам. Утренние события и без того оставили на весь день неприятный осадок. Эйдан, похоже, никуда не выходил, занимался бумагами. Кстати, сам замок был как минимум раза в три больше Данроха, так что искать его здесь бесполезно. Более того, Изабель наверняка в курсе, где он. Женская комната, по идее, располагалась этажом выше, прямо над залом.

И Клэр направилась наверх. Ей даже в голову не пришло постучать в дверь, поскольку та была приоткрыта. Она вошла и оторопела. Эйдан в чем мать родила, если не считать сапог, совокуплялся с Изабель! Та стонала от удовольствия. Иными словами, Клэр стала свидетельницей того, чего не должна была видеть. Кстати, Эйдан был хорош собой – сильный, красивый мужик.

В следующее мгновение он поднял взгляд – глаза его горели похотью. Клэр почувствовала, что заливается краской.

– Извините, – пролепетала она и опрометью бросилась вон.

Выскочив в коридор, она, запыхавшись, прислонилась к стене, изо всех сил пытаясь выкинуть из головы только что представшую ее взору картину – ритмичные движения его тела, в такт движениям женщины. Крики Изабель долетали до нее все отчетливее, и она бросилась вниз по лестнице, лишь бы их не слышать. Тело ее горело огнем. Боже, ну почему она сейчас не в объятиях Малкольма? Почему темные силы не отступят, не дадут им сполна насладиться друг другом?

Как ни старалась она выбросить из головы любовников, но так и не смогла. Впрочем, их ли в этом вина? Какой замечательный способ провести полуденное время. Клэр подошла к столу и налила себе большой кубок красного вина. Сделав несколько глотков, чтобы успокоить разгоряченное воображение, она решила отправиться на поиски арсенала. Тот располагался под залом, на первом этаже, где и все прочие кладовые. Она направилась вниз. Первый этаж оказался до отказа забит бочками, сундуками и мешками. С восточной стороны она увидела дверь. Та была на замке.

Клэр была готова прыгать от радости. Она могла поспорить с кем угодно, что перед ней арсенал. Нет, конечно, он на замке, и ей придется подождать, пока Эйдан не устанет от своих полуденных любовных утех. И тогда она попросит у него кинжал. Клэр посмотрела на цепь, подергала ее – просто так, на всякий случай. Как и следовало ожидать, та оказалась крепкой.

Клэр вспомнила, что прошлой ночью у нее откуда-то взялись удивительные силы. Впрочем, сегодня ей вряд ли стоит на них рассчитывать. Никакого ломика под рукой не оказалось, да и вообще, взламывать замок было в высшей степени нехорошо, тем более что Эйдан оказался гостеприимным хозяином. Клэр еще разок раздраженно погремела цепью. Господи, подумалось ей, да ведь в обеденном зале полно ножей! Может, если взять в руки нож, она сумеет открыть замок?

Внезапно она ощутила постороннее присутствие. Она тотчас напряглась и обернулась. Эйдан. Его брови удивленно поползли вверх.

– Леди Клэр, вам что-то нужно?

В ее мозгу тотчас промелькнула только что виденная ею картина – Эйдан во всем своем мужском великолепии.

– Я… – начала было она и запнулась. Он же улыбнулся так, словно прочел ее мысли. Клэр сглотнула застрявший в горле комок и постаралась отогнать навязчивый образ. – Прошу меня извинить, что помешала вам.

Говоря эти слова, она чувствовала себя полной идиоткой. В конце концов, дверь-то была не заперта.

– Подумаешь, – пожал плечами Эйдан, – велика беда. Вам необходимо оружие?

В голосе его слышалась некая хитреца. На губах играла нагловатая улыбка. Клэр заставила себя улыбнуться в ответ.

Если ему хотя бы на секунду показалось, что она готова разделить с ним ложе, он жестоко ошибался. Нет, ее мысли были заняты Малкольмом, и от них тоскливо щемило в душе.

– Прошлой ночью я сломала кинжал, когда пыталась открыть замок. Вы были таким щедрым, таким гостеприимным хозяином, однако я позволю себе неслыханную дерзость просить вас еще об одной услуге. Мне нечем защитить себя, – сказала она, а про себя добавила: «А тот, кто обещал обучить меня боевому искусству, уехал из замка».

Нагловатой улыбки Эйдана как не бывало. Он отомкнул и услужливо распахнул дверь.

– Верно, вам нужно оружие, – согласился он.

Клэр ахнула. Небольшая круглая комната была до отказа набита мечами, щитами, кинжалами и – черт побери! – ружьями. Она в шоке обернулась на Эйдана.

– У вас здесь оружие будущего!

– Верно. Мне нравится будущее, и я не удержался.

Клэр узнала пистоли середины и конца XVIII века. А еще она видела револьвер, явно попавший на этот склад оружия из XIX столетия. А вот современных револьверов, винтовок или автоматов она не заметила – а жаль, черт возьми. Они бы ей явно пригодились.

– А разве это не запрещено? Эйдан осклабился:

– Терпеть не могу правила, леди Клэр. Зато обожаю их нарушать.

С этими словами он подошел к стойке с кинжалами и выбрал нож длиной примерно тридцать сантиметров, с изящной ручкой из слоновой кости.

Клэр прикусила губу.

– Оружия из моего времени у вас здесь нет.

– Я был в вашем времени всего один-единственный день, когда искал недостающую страницу.

– Эйдан, в моем времени есть скорострельное ружье. Не успеешь и глазом моргнуть, как оно уже выпустило сотню зарядов. Скажи, таким ружьем можно убить демона?

– Все зависит от того, что это за демон, леди Клэр. Великие демоны, такие как Морэй, перед каждой новой битвой отнимают силы у других. Даже если он начнет сражение собственными силами, как только поблизости появится жертва, он непременно это сделает и тогда точно останется жив, независимо от того, сколько пуль в него выпустить. А вот демона рангом ниже наверняка можно убить, – добавил он.

Клэр задумалась о том, а нельзя ли заманить Морэя в ловушку, чтобы он не смог ни у кого отнять жизнь. Да, но насколько это осуществимо?

– Это невозможно, леди Клэр, – возразил, прочитав ее мысли, Эйдан. – Как только вы попробуете напасть на него со своим оружием, он заберет вашу жизнь. Более того, он сделает это еще до того, как вы успеете нанести первый удар. – Эйдан протянул ей кинжал. – Ну и как он вам?

Клэр предпочла бы револьвер XIX века, но за неимением ничего другого взяла кинжал. Рукоятка приятно легла в ладонь. Затем Эйдан забрал его у нее и дал другой. Рукоятка этого была меньше, держать ее было удобней.

– Этот подойдет, – произнес Эйдан с улыбкой.

– Скажи, а есть ли способ заманить Морэя на освященную землю?

Эйдан рассмеялся:

– Он чувствует присутствие бога точно так же, как мы чувствуем присутствие зла. Думаю, что нет.

Клэр испытующе посмотрела Эйдану в глаза.

– Так он сам дьявол? Не игрушка в руках Сатаны, а сам Сатана? Одна из его личин?

Эйдан не торопился с ответом. Клэр отвернулась.

– О боже! – воскликнула она. И в этом возгласе действительно прозвучала мольба. – Ну зачем дьяволу понадобилось выбрать себе в качестве поля деятельности эти заброшенные края? Почему именно Шотландия?

– А почему бы нет? Демоны есть везде, в любом месте и в любом времени. И в вашем тоже, – произнес Эйдан.

Эйдан покровительственно положил ей на плечо руку. Клэр моментально напряглась.

– Знаешь что, моя милая, – произнес он, переходя на «ты». – Есть одно древнее поверье, что дьявол выбрал Альбу еще тысячи лет тому назад, так как он был сыном бога Луга. Он жаждал власти над всеми другими богами, которые принадлежали его отцу, и это стремление подтолкнуло его к тому, чтобы встать на путь зла.

– Падший ангел, – прошептала Клэр, слегка отступая в сторону из-под его руки.

– Говорят, что в стране под названием Греция дьявол также является сыном самого главного бога.

– Вот это да! – прошептала Клэр. – Боги просто кишат кругом – как, впрочем, и дьяволы.

Эйдан мрачно улыбнулся.

– Да. Я покажу тебе, как можно защитить себя кинжалом, – негромко произнес он. – Кстати, ты можешь взять понравившийся тебе пистолет.

От радости Клэр была готова обнять его.

– Спасибо тебе, Эйдан, большое спасибо!


– Попробуй ударить меня ножом.

Они стояли в центре залитого солнцем двора. Несколько воинов Эйдана специально замешкались здесь, чтобы посмотреть, как они тренируются. Клэр растерянно заморгала.

– Ты хочешь, чтобы я тебя ранила? Он снисходительно улыбнулся ей.

– Нет, я просто хочу проверить, насколько ловко и быстро ты владеешь оружием, – сказал он. – Ты не сможешь меня ранить.

Клэр не была уверена, насколько это соответствует истине. Для женщины она была на редкость сильна. Занятия же кикбоксингом позволили неплохо развить реакцию и чувство равновесия. Нет, конечно, Эйдан наделен сверхъестественными способностями. Он в миллион раз сильнее и быстрее ее. Но это еще не значит, что она не сможет хотя бы царапнуть его лезвием.

– Ну, так давай, ударь меня, Клэр! – поторопил он ее.

Клэр не спешила выполнять его команду.

– Я не хочу наносить тебе ран, – честно призналась она.

– У тебя все равно ничего не получится. Но попробовать нужно.

В этом-то и заключалась вся проблема, и Клэр прекрасно это знала. Как она могла причинить зло тому, кто пусть отчасти, но был ее другом?

– Может, ты потому боишься ударить, что видела меня в постели с Изабель? – вкрадчиво спросил он.

Клэр понимала: он подначивает ее, однако это скорее раздражало, нежели по-настоящему злило.

– Я извиняюсь, что так получилось. Честное слово, я не хотела! – запротестовала она. – Пойми, Эйдан, в моем времени насилие и жестокость считаются преступлением.

– Ну-ну, только как ты тогда защищать себя будешь? – произнес он и пожал плечами. – Или ты предпочитаешь умереть, заходясь в крике наслаждения? Независимо от того, кто будет этот демон?

Клэр поморщилась.

– Я знаю, почему ты не решаешься ранить меня, красавица, – добавил Эйдан. – Я не против. Малкольм не любит делиться, а я это делаю часто.

– Что? – вырвалось у Клэр.

– Тебе понравилось то, что ты увидела, и главное – тебе понравился я. Ты уже видишь меня, а не Малкольма в своей постели.

– Ты мерзавец! – крикнула Клэр и с силой ударила его ножом в грудь.

Эйдан перехватил ее руку прежде, чем острие успело впиться ему в грудную клетку. Клэр растерянно заморгала.

– Считай, что ты покойница, – сказал он. – Ты что, всегда такая нерасторопная? Или ты слишком высокая и нескладная?

Клэр вырвала руку из его хватки и, изловчившись, выбросила вверх и вперед ногу. Она целилась в подбородок, однако ее противник успел уклониться от удара, и тот пришелся ему в плечо. Эйдан улыбнулся – как показалось Клэр, слегка растерянно.

– Я же сказал, нанеси мне удар ножом! Ногами тебе демона не убить.

И выбросил руку для ответного удара. Но Клэр уже ожидала этот выпад и успела отскочить в сторону. В глазах Эйдана она прочла что-то похожее на уважение. Вот теперь она его и пырнет!

– Ну, давай же, Клэр! – подначил он ее.

Она применила финт – резко повернувшись вполоборота, вновь попыталась его лягнуть, однако Эйдан снова уклонился от удара. Теперь он знал, чего от нее ожидать, и был готов к новым выпадам. Клэр задыхалась, не зная, как ей перехитрить противника.

– Да, – усмехнулся Эйдан. – Уж лучше бы ты свалила демона с первого раза.

– Ты даже хуже, чем твой брат! – бросила ему Клэр. – Ты не имеешь права копаться в моих мыслях!

– Но ведь любой демон, кто обладает подобной способностью, непременно это сделает, – произнес Эйдан, делая шаг навстречу, чтобы она при желании могла достать до него. – Ты все еще не ударила меня, Клэр.

Он мотнул головой в сторону замка:

– Признайся, тебе ведь понравилось следить за мной и Изабель? Я ведь видел, как ты смотрела на нас. По твоим глазам было ясно, что ты ей завидуешь.

Его слова привели Клэр в ярость. Но что еще хуже, в них была доля правды.

– Я ведь тебя распалил, – произнес Эйдан и одарил ее многозначительной улыбкой.

– Пошел ты знаешь куда!

От злости Клэр попробовала заехать ему ногой под ребра, однако Эйдан увернулся, и она промахнулась. Однако не стала терять понапрасну время и умудрилась лягнуть его в челюсть. Клэр никак не ожидала, что удар придется в цель, однако Эйдан лишь слегка поморщился. И тем не менее это окрылило ее, и она ринулась на него с ножом. Однако он успел перехватить ее руку до того, как лезвие вонзилось бы ему в грудь. Клэр, тяжело дыша, попыталась вырвать руку. Бесполезно. Она подняла глаза – в его взгляде читалось нечто вроде симпатии. Он с улыбкой кивнул ей.

– А ты не безнадежна! – произнес он, отпуская ее. Клэр отступила, чтобы немного отдышаться.

– Я требую извинений. Вид у него был невеселый.

– Извини, – произнес он после недолгой паузы. – Ты такая красивая, а у меня есть глаза. Но я знаю, что ты любишь моего брата и никогда не придешь в мою постель.

Неожиданно он вздрогнул и посмотрел ей через плечо. Клэр в ужасе обернулась. За ее спиной стоял Малкольм. Его лицо было темнее тучи. Клэр приготовилась к худшему. Интересно, сколько он уже там стоит? И какую часть их с Эйданом разговора слышал? При одном только его виде сердце ее было готово выскочить из груди.

– Я сражалась рядом с тобой в лесах, и я убила демона, – бросила она ему в свое оправдание.

Малкольм шагнул к ним ближе.

– Да, в тот раз Бог был на твоей стороне, но только в тот раз, – произнес он и одарил Эйдана негодующим взглядом. – Я ее повелитель, а не ты. Я распоряжаюсь ею, а не ты.

– Когда она будет одна, без тебя, ей придется постоять за себя.

– Да, – спокойно ответил Малкольм. – И я научу ее, как это сделать.

Эйдан кивнул.

– Что ж, это твой долг. – С этими словами он повернулся и вышел вон.

Клэр встретилась глазами с Малкольмом.

– Ты передумал!

Он ответил ей улыбкой, правда, довольно холодной.

– Я не такой упрямый, как ты думаешь.

Что ж, если Малкольм способен изменить первоначальное решение, значит, у них еще есть надежда, подумала Клэр. И все равно он держался довольно отстраненно и натянуто.

– А что заставило тебя это сделать? – поинтересовалась Клэр.

– То, что я тебе не доверяю, – произнес он. Клэр внутренне сжалась.

– Это почему же?

– Потому что у тебя ко мне нет уважения. Ко мне и моим приказам.

– Да я никого не уважаю так, как тебя!

– Я должен оставить тебя в аббатстве, но я не верю, что ты захочешь этого. Меня не будет рядом, чтобы тебя охранять. Теперь ты должна сама постоять за себя. И если понадобится – то уничтожить зло.

Что ж, это то, чего ей всегда хотелось. Впрочем, нет, ей не хотелось, чтобы он на нее злился.

– Спасибо, – поблагодарила она и после недолгой паузы добавила серьезным тоном: – Может, в один прекрасный день ты поймешь, что я независимая, свободомыслящая женщина, и именно такой и должна быть. Как ты выполняешь свой долг, делаешь то, что считаешь для себя лучшим, так и я.

Его лицо приняло каменное выражение.

– И поэтому ты считаешь лучшим для себя быть с Эйданом?

– И сколько же ты наблюдал за нами?

– Довольно долго, – процедил он сквозь зубы.

Ничего себе, подумала Клэр, боясь представить, что за этим последует.

– По крайней мере, столько, чтобы убедиться, что тебе нравится мой ублюдок-брат.

– Неправда! – воскликнула Клэр. – Все совсем не так. Он просто друг!

– А разве ты не спишь с друзьями, Клэр? Разве тебе не хочется с ним переспать?

– Господи, еще не хватало, чтобы ты ревновал меня к Эйдану! – искренне возмутилась Клэр.

– Я никого ни к кому не ревную!

– Я просто по чистой случайности застала его вдвоем с Изабель. И тут же вышла вон. Черт возьми, это мне с тобой хочется переспать!

Малкольм покачал головой – было видно, что он все еще зол, – и направился прочь. Клэр бросилась за ним и схватила за рукав.

– Прекрати! – крикнула она. – Ты ведь прекрасно знаешь, что я чувствую! Ты ведь только тем и занимаешься, что подслушиваешь мои мысли!

Малкольм замер на месте, и Клэр наткнулась на каменную стену его груди.

– Да, и сейчас тебя гложет совесть.

– Неправда! Я увидела их, и мне захотелось тебя!

Воцарилось ледяное молчание. Клэр ждала, что он скажет, потому что ее собственные слова были правдой. Эйдан был хорош собой и даже по-своему галантен, но до Малкольма ему было далеко. Впрочем, ему никогда не сравняться с братом. Она заглянула Малкольму в глаза и увидела, что он постепенно оттаивает.

– Я дал тебе обещание, – хрипло произнес он. – Прошлая ночь многое изменила, но слово свое я сдержу.

Клэр поняла, что он имеет в виду обет верности.

– Я тоже дала обет, Малкольм, – задыхаясь, произнесла Клэр. – И я привыкла держать данные мной обещания.

Их взгляды встретились. От Клэр не укрылось, что он тоже тяжело дышит. Сейчас их разделяло не более сантиметра. Сопротивляться его мужской притягательности становилось все трудней. Боже, вот если бы можно было прямо сейчас броситься в его объятия, прижаться к этой крепкой, мускулистой груди!

Но Малкольм лишь задумчиво покачал головой:

– Нет, этого делать никак нельзя.

– И что теперь? – негромко спросила Клэр. – Ты дал обет, но спать со мной ты отказываешься. И если я с уважением отнесусь к твоему требованию – не делить со мной ложе…

– Нет, я буду тебя охранять.

Значит, он все-таки отошлет ее на Айону. Они только что выдержали еще одну бурю, и сейчас она чувствовала себя гораздо ближе к нему, чем в самом начале.

– Ты почти успокоился. – В ее шепоте слышалась мольба.

– Верно, – ответил он, твердо глядя ей в глаза. – Но здесь ты в безопасности. Я имею в виду не Морэя. Я имею в виду себя. – Его взгляд заскользил ниже, к ее губам, а затем снова вернулся к глазам. – Утром мы попрощаемся друг с другом.

С этими словами он кивнул и повернулся, чтобы уйти. Клэр бросилась к нему.

– Куда ты собрался? Что намерен предпринять?

– Солнце сядет через два часа. Я иду на башню. Клэр не поверила собственным ушам.

– Ты намерен запереться в ней?

– Да. – Малкольм остановился у ступеней, что вели к парадной двери в замок. – Может, через несколько лет для нас отыщется безопасное место и безопасное время.

– Через несколько лет или через несколько сотен лет? – выкрикнула Клэр сквозь слезы.

Вместо ответа, Малкольм пристально посмотрел на нее и зашагал вверх по ступенькам.

Глава 15

Ройс ждал ее в парадном зале. Ощущение у Клэр было такое, будто живот ее стянуло в тугой узел. Она без сна проворочалась в постели всю ночь и все это время едва ли не кожей ощущала присутствие Малкольма в башне. Но он ее так и не позвал. Клэр напрягала внутренний слух в надежде, что услышит его голос, но так и не дождалась. Его молчание могло означать лишь одно – он держал под контролем любые темные поползновения.

Ройс поднялся ей навстречу:

– Садись завтракать. У нас не будет остановок до самой Айоны.

Клэр встретилась с ним взглядом. Враждебности в его глазах она не заметила, лишь решимость. Аппетита у нее не было совсем.

– Где Малкольм? Я хочу с ним попрощаться.

– Во дворе, – коротко бросил Ройс.

Ей было страшно, что они расстанутся, так и не попрощавшись друг с другом. И она поспешила во двор. Пятьдесят его воинов уже были в седле. В холодном утреннем воздухе из лошадиных ноздрей вырывались клубы пара. Малкольм тоже сидел верхом на сером жеребце. Он посмотрел в ее сторону, и их взгляды встретились. Он направил коня в ее сторону.

Клэр бросилась к нему:

– Неужели ты уехал бы, не попрощавшись со мной?

Вид у Малкольма был усталый и измученный, впрочем, как и у нее самой. Похоже, он, как и она, также проворочался без сна всю ночь. А уснуть ему не давало – в этом у Клэр не было ни грана сомнения – желание, с которым он был вынужден вести борьбу до самого рассвета.

– Я доеду вместе с тобой и Ройсом до озера, – ответил он.

Клэр эти его слова привели в восторг. От волнения она схватилась за поводья.

– Значит, ты передумал?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Не надо так напрягать мысли, Клэр. Возвращайся в Данрох, так для тебя будет лучше. Разве я не говорил, что проделаю с тобой хотя бы часть пути? – произнес Малкольм и развернул жеребца.

Клэр обвела взглядом двор в поисках своей лошади. Теперь ей было известно, с кем именно она преодолеет перевал. Вскоре, ведя за собой гнедого мерина, к ней подошел Ройс:

– Прошу вас, леди Клэр.

Взяв в руки поводья Святого, Клэр запрыгнула в седло и нащупала ногами деревянные стремена. Каково же было ее удивление, когда, подняв глаза, она увидела, что Эйдан протягивает ей револьвер.

Клэр улыбнулась и даже на мгновение забыла о ситуации, над которой по большому счету она была не властна.

– Ты ничего не забыл? Он у тебя заряжен?

– Если ты спрашиваешь, лежат ли внутри шесть железных камешков, то да, – произнес Эйдан в ответ и тоже расплылся в улыбке.

Не сиди она в седле, наверняка чмокнула бы этого наглеца в щеку. Да, и не будь рядом Малкольма, который со вчерашнего дня все еще продолжал дуться на нее и пытался побороть в себе ревность.

– Спасибо тебе. И не только за кинжал и револьвер, а за все.

– Как я мог отказать такой красавице, – пошутил Эйдан.

Обведя глазами двор, Клэр поймала на себе взгляд Малкольма. Оставалось лишь надеяться, что он читает ее мысли.

– Ну, разумеется, – ответила Эйдану Клэр. – Ты будь поласковее с Изабель. Она слишком юная, чтобы спокойно сносить твои похождения.

– Клэр! – воскликнул Эйдан. – Она вовсе не такая наивная, как ты думаешь!

Что по-своему грустно, подумала Клэр, если учесть юный возраст кудрявой красавицы. Почему-то, Клэр сама не знала почему, ей хотелось уберечь Изабель от печальной судьбы, которая наверняка ту ждет. Как бы то ни было, заправив револьвер за пояс, она подъехала к Малкольму и, поравнявшись с ним, остановилась, не зная, что ей делать дальше.

– Ты меня ждешь? – спросила она.

– Да, – ответил Малкольм и жестом велел следовать за воинами, которые уже проехали под подъемной решеткой и теперь пересекали средний двор.

Еще мгновение, и Клэр бок о бок с Малкольмом преодолела первый перекидной мост. Небо постепенно бледнело. Солнце, поднимаясь из-за гор, бросало на застывшую гладь озера светло-желтые отблески. К северу Бен Мор и другие вершины, пониже, все еще были укутаны туманом и тенями. Стоило Ройсу и первой группе воинов выехать на болотистую равнину, как откуда-то из леса дорогу в несколько прыжков пересекли две оленихи и великолепный, с ветвистыми рогами олень-самец.

Клэр улыбнулась Малкольму. После той жуткой схватки с Морэем успело произойти столько событий и она успела так по нему соскучиться! Малкольм посмотрел ей глаза, посмотрел открыто, едва ли не с нежностью во взгляде.

– Ты подслушивал мои мысли?

– А ты разве не кричала их вслух?

– Нет, – ответила Клэр с веселой улыбкой.

– Знаешь, Клэр, с тобой мне даже не приходится напрягать слух. Потому что ты думаешь очень громко.

Они проехали под подъемной решеткой. Сердце Клэр учащенно забилось.

– Тогда ты должен знать, как мне недостает моментов, подобных этому.

Лицо Малкольма тотчас сделалось суровым. Он опустил глаза, скрыв их за длинными ресницами.

– Какое это чудо – рассвет, свежий, бодрящий воздух, высокие горы, запах леса и сосен и ты здесь, со мной, как сейчас.

– Я не могу изменить прошлое. Это запрещено.

– Малкольм.

– Я тебя слышу, – отозвался он и медленно поднял глаза. – Но только не жди от меня, что я скажу, как я скучаю о мгновениях, проведенных с тобой. Не вынуждай меня это делать, красавица. Мне сейчас не до них, придворные дела для меня сейчас куда важнее, – добавил он, – и Морэй сейчас именно там.

– Скажи мне, что ты задумал, – мягко обратилась к нему Клэр. – У тебя уже имеется какой-то план?

Вместо ответа, Малкольм одарил ее непроницаемым взглядом.

– Давай подумаем вместе, – продолжала рассуждать вслух Клэр. – Морэй командует королевской армией. Король наверняка всецело в его власти.

– Верно. Но только и он всецело во власти короля. Пойми, Клэр, Джеймсу не занимать ума и честолюбия. А еще он предан Богу. Так что советую тебе поблагодарить Всевышнего за то, что тот ниспослал нам такого благочестивого монарха.

Клэр поняла, куда клонит Малкольм. Твердость веры его величества была залогом того, что Морэй не сможет использовать его в своих целях. Что ж, и на том спасибо.

– И насколько благочестив ваш король? До фанатизма или как? Сколько веры нужно, чтобы спасти чью-то душу?

– Ты хочешь, чтобы я помолился? – вопросом на вопрос ответил Малкольм.

Клэр облизала губы.

– Лишним не будет. – И она задумалась, какую молитву читали ее губы, когда Малкольм умирал на крепостном валу замка. Ей почему-то не запомнилось ни строчки, хотя тогда те лились с ее губ сами собой.

Малкольм тогда не умер. И шотландский король не марионетка в руках дьявола Морэя. Значит, древние боги все-таки следят за тем, что происходит, а христианский Бог твердо противостоит силам зла. Что ж, похоже, ей самое время пустить к себе в сердце религию.

– Ты хочешь задействовать религию, – спокойно произнес Малкольм, явно читая ее мысли. – Но делать это даже в благих целях – вовсе не то, что иметь веру. Это разные вещи.

Не успел он произнести эти слова, как лицо его омрачилось. А в следующий момент Клэр ощутила, как над равниной пронесся порыв ледяного ветра. Ройс резко развернул коня и выкрикнул что-то на гэльском. Еще мгновение – и на равнину, сотрясая воздух боевыми кличами, ворвалась целая армия.

Клэр тотчас сделалось страшно. Ее взору предстало около сотни облаченных в кольчуги пеших солдат, потрясающих пиками и щитами, а также примерно три десятка закованных в латы всадников. Эти тридцать всадников на бешеной скорости неслись прямо на них. Клэр оглянулась – до замка было около мили. Равнина была также не более мили в ширину, с обеих сторон к ней подступил дремучий лес, а впереди виднелся узкий проход перевала. Не нужно было быть военным стратегом, чтобы мгновенно понять: в замок им уже не вернуться, враг застал их врасплох на открытом месте, где невозможно спрятаться.

К ней на полном скаку подлетел Ройс. Он что-то бросил Малкольму, и тот это нечто схватил.

– Бери страницу и Клэр! – выкрикнул он. – Я попытаюсь их сдержать.

Клэр подумала было, что Малкольм сейчас запротестует, ведь первый ряд рыцарей уже вступил в схватку с его воинами. Равнина наполнилась леденящими душу криками, копья с треском ломались о щиты, меч со звоном ударял о меч. Однако Малкольм вместо того, чтобы возразить, схватился за поводья.

– Клэр!

Она схватилась за гриву своего мерина, и они вместе понеслись назад в Оу. Лишь один раз Клэр рискнула оглянуться, чтобы окинуть взглядом сражение. Теперь в него были втянуты все до последнего воина, даже пехота, в результате чего численный перевес был на стороне врага. Лошади испуганно ржали, звенел металл клинков, раздавались людские крики, и все это эхом разлеталось по равнине. А тем временем они с Малкольмом, задыхаясь от встречного ветра, на полном скаку летели к замку. На их счастье, внешний мост оказался опущен.

Еще несколько минут – и из замка вырвутся воины Эйдана. Мерин, на котором ехала Клэр, пока что скакал бок о бок с жеребцом Малкольма, однако уже выбивался из сил и начинал отставать. Клэр снова обернулась через плечо. За ними вдогонку, не обращая внимания на кипевшую схватку, летел десяток всадников.

– Малкольм! – Клэр попыталась перекричать ветер. До перекидного моста было почти рукой подать, и вместе с тем так далеко!

Похоже, Малкольм был того же мнения. Он замедлил своего жеребца и протянул ей руку. Мы совершим прыжок!

Клэр протянула руку, и их пальцы соприкоснулись, но схватить ее за руку он не успел.

– Клэр! – Малкольм резко натянул поводья, и жеребец под ним взвился на дыбы.

Мерин Клэр пролетел мимо серого жеребца, однако споткнулся и был отброшен назад поводьями, которые держал Малкольм. Клэр перелетела через его голову.

Она описала в воздухе сальто и приземлилась на плечи, вернее, на ту часть спины, где та переходила в шею. Какое-то мгновение она лежала, оглушенная ударом, глядя, как где-то в небесах пролетают звезды. Малкольм подлетел к ней, и тогда она увидела, что их вот-вот настигнет пара рыцарей, которые на всем скаку неслись к ним с мечами наголо. Клэр тотчас присела и, зажав в дрожащей руке револьвер, взяла их на мушку.

– Малкольм! – крикнула она и нажала на спусковой крючок.

Целилась она в лошадь, и выстрел пришелся в цель. Раненое животное упало под седоком, рыцарь вылетел из седла и едва успел откатиться в сторону, чтобы не быть раздавленным. Малкольм резко развернулся и, чтобы отразить атаку со стороны второго рыцаря, взмахнул мечом и приподнял щит. Вынужденный сражаться пешим, он тем не менее замахнулся на всадника. Впрочем, тот ответил ударом на удар. Их мечи скрестились, и Малкольм отшатнулся назад.

Теперь к ним бежали три пеших воина. Двое были в кольчугах, третий – в одной тунике. Клэр опустилась на колено и, прицелившись, выстрелила. Один из бежавших упал. Убедившись, что он остался лежать на земле, Клэр догадалась, что это люди, которых Морэй переманил на свою сторону, но вовсе не демоны. Замешкавшись, Клэр не заметила, как возле нее, отрезав ее от Малкольма, выросли два всадника.

Первый всадник поднял забрало.

– Привет, Клэр! – Это была Сибилла!

Клэр застыла на месте. Сердце бешено стучало в груди. Зато рука не дрогнула. Дуло револьвера было направлено на исчадие в женском обличье. Но выстрелить она так и не решилась, ибо за спиной Сибиллы Малкольм пытался отбить нападение одновременно трех противников.

– На твоем месте я бы не стала меня раздражать, Клэр, – произнесла рыжеволосая ведьма и расплылась в улыбке. – Ты уверена, что не хочешь перейти на мою сторону?

С этими словами Сибилла подъехала к ней ближе.

Клэр не стала долго раздумывать. Хотя сердце бешено колотилось в груди, она прицелилась и выстрелила. Пуля попала Сибилле в грудь. По идее, этот дьявол в женском обличье должен был вылететь из седла, но нет. Вместо этого Сибилла наклонилась и, словно ничего не произошло, вырвала из рук Клэр револьвер. По глазам своей обидчицы Клэр поняла, что той все-таки было больно, но куда сильнее боли Сибилла была охвачена яростью. Но даже ярость не остановила ее. Более того, как только их взгляды встретились, Клэр ощутила неприятное чувство, как будто все ее внутренности превратились в кисель. Сердце еле-еле билось в груди. Это Сибилла выпивала из нее жизнь.

Колени Клэр сделались ватными. В ужасе от того, что происходит, она едва не потеряла равновесие. Всем телом она ощущала, как Сибиллу переполняет алчное желание ее крови. Клэр подняла глаза – в ее взгляде читалась мольба пощадить ее. А вот глаза Сибиллы сверкали демоническим блеском. Соскочив с коня, она опустилась на колени рядом с Клэр. Их взгляды встретились, и Клэр, к своему ужасу, поняла, что допустила роковую ошибку. Ибо Сибилла начала околдовывать ее своим взглядом. По телу Клэр разлилась слабость, хотя внутренний голос кричал, противясь этому. Ощущение киселя внутри усилилось, и – о, ужас! – ее накрыло волной удовольствия, между ног сделалось мокро, и все тело заныло, мучимое жаждой физической близости.

Сибилла негромко засмеялась.

– А ты сильная! – воскликнула она. – Впрочем, это мне уже давно известно. К сожалению, моя дорогая, мне не разрешено тебя убивать. Кстати, вот это тебе больше не понадобится.

И прежде, чем Клэр успела понять, что происходит, Сибилла наклонилась и протянула руку к ее шее. Мгновение, и это исчадие ада уже держало в руках подарок матери – кулон. Куда только подевалась растерянность и немощь. Теперь Клэр пылала яростью. Взвыв от злости, она набросилась на обидчицу, стараясь повалить ее на землю – лишь бы вернуть семейную реликвию. Однако Сибилла перехватила ее запястье, в очередной раз продемонстрировав свою нечеловеческую силу. И Клэр поняла, что для своей противницы она легкая и желанная добыча.

Время остановилось. Воцарилась тишина. Злобно сверкая глазами, словно невменяемый наркоман, Сибилла вогнала Клэр в плечо короткий меч. Такой боли Клэр не испытывала ни разу в жизни. Она напряглась всем телом, ослепленная пронзительной болью. В голове пульсировала лишь одна только мысль: боже, какие муки! Ничего, кроме этой боли, она не замечала.

– Мне не разрешено тебя убивать, – прошипела Сибилла. – Но рано или поздно ты все равно умрешь.

С этими словами она выпустила Клэр. Та, хотя и слышала ее слова, не нашла в себе сил ответить. Колени подкосились, и Клэр тяжело опустилась на землю. Небо над головой сделалось черным, а вокруг нее вращался смерч боли. Где-то вдалеке она услышала, как в ярости взревел Малкольм. Боль была такая невыносимая, что Клэр предпочла бы страданиям смерть. А потом наступила тишина.


На мгновение Малкольм окаменел от ужаса. У него на глазах Клэр упала, из ее груди хлынула кровь. Боже, неужели она умирает? Сибилла вскочила в седло и, вскинув над головой меч, ринулась на него. Это тотчас привело его в чувство. Хорошо отработанным движением отразив ее удар, он бросился, туда, где лежала Клэр. Лязг металла остался далеко позади. Он опустился рядом с ней на колени.

– Клэр!

Клэр была без сознания, кровь хлестала из раны фонтаном. Он увидел, что меч прошел сквозь плечо едва ли не насквозь. Останься она жить, руку уже не спасти, но при таком кровотечении у нее практически не было шансов выжить. Ей в срочном порядке нужен был кто-то, наделенный даром исцеления.

– Эйдан! – рявкнул Малкольм, подзывая брата.

Ройс тоже соскочил со своего жеребца и бросился к нему.

– Они ушли. Страница у тебя?

– Да, приведи сюда Эйдана. Причем прямо сейчас! – крикнул ему Малкольм, отрывая от туники длинную полосу ткани.

От потери крови Клэр уже сделалась мертвенно-бледной. Трясущимися руками Малкольм перевязал рану. Нет, Клэр не должна умереть!

Эйдан соскочил с коня. Малкольм поднял глаза и прочел во взгляде брата страх.

– Ты должен исцелить ее, – приказал он Эйдану. – Ты должен обрести силу, причем прямо сейчас!

Эйдан опустился на колени.

– Отойди, – велел он брату и положил ладони на рану. – Ты будешь только отвлекать меня!

Малкольм не хотел оставлять Клэр одну. Он стоял, вперив в нее взгляд, не в силах поверить в то, что происходило на его глазах. Ужас лишил его способности трезво мыслить. Он знал лишь одно: он не мог ее потерять. Не сейчас и не так. Вообще никогда и никак.

Эйдан весь покрылся испариной. Малкольм перевел взгляд на небеса. Губы его читали молитву. Боясь, что они его не услышат, он молился всем древним богам сразу, предлагая им взамен жизни Клэр свою собственную. Разве они отвергнут столь щедрое предложение? Затем он перевел взгляд на своего сводного брата.

– Что происходит? – резко спросил он. Как ни старался он говорить спокойно, это получалось у него плохо.

– Я чувствую ее жизнь, – ответил Эйдан и, наконец, оторвал взгляд от Клэр. – Но она так слаба.

– Ты чувствуешь жизнь, которая возвращается или уходит? – раздраженно бросил брату Малкольм. Можно подумать, он сам не видит, насколько слаба Клэр.

Заметив раздражение племянника, Ройс поспешил оттащить его прочь.

– Твой страх делу не поможет.

– Жизнь возвращается к ней, – успокоил его Эйдан. – Моя помощь ей не нужна. Она исцеляет себя сама. Я это чувствую. Малкольм, она обладает магической силой!

Для Малкольма эта новость не явилась сюрпризом. Он уже с самого начала подозревал нечто подобное. Опустившись рядом с Клэр на колени, он взял ее за руку. Стоило ему дотронуться до ее руки, как он ощутил ее жизнь, сначала еле-еле, как слабое биение, а затем все сильней и сильней. А еще он попытался прочувствовать ее силу и постепенно обнаружил ее – чистую, мягкую, белую силу жизни, так хорошо ему знакомую.

Эйдан убрал от раны окровавленную тряпицу и положил на нее ладонь:

– Кровотечение прекратилось.

Эйдан остался сидеть рядом с Клэр, прижимая ладонь к ране. Малкольм взял ее за руку. Пульс постепенно становился все сильнее. У него отлегло от сердца. Ройс присел на корточки и обнял друга за плечо. Малкольм поднял на него взгляд.

– Ей придется на несколько дней остаться в Оу, – произнес Ройс. – Я отвезу страницу на Айону, – добавил он и на мгновение умолк. – Я не стану спрашивать тебя, останешься ты с ней или нет.

– Хорошо, – ответил Малкольм.

Нет, он ни за что не бросит Клэр одну, пока не убедится, что она идет на поправку. Пошарив в складках плаща, он достал скатанную в трубку страницу и протянул ее Ройсу. Тот с каменным выражением лица поднялся на ноги. Еще мгновение – и старый горец буквально растворился в воздухе. Клэр прошептала его имя.

Малкольм склонился над ней:

– Красавица!

Ресницы Клэр дрогнули, но глаз она не открыла. Эйдан тяжело опустился на четвереньки. Руки его были перемазаны кровью из ее раны. Сам он был бледен как полотно.

– Отнеси ее в замок. Теперь ее можно взять на руки, – прохрипел он, и Малкольм понял: для того чтобы исцелить Клэр, Эйдан задействовал собственную силу и теперь был подобен пустому сосуду. Честно говоря, он никак не ожидал от брата такого самопожертвования и поспешил подозвать к себе воинов.

– Помогите вашему лэрду дойти до замка, – приказал он им.

– Я сам дойду, – бросил в ответ Эйдан, однако остался лежать на земле. Похоже, он был не в силах подняться самостоятельно.

«Ну, ты упрямец», – мрачно подумал про себя Малкольм, а сам, опустившись на колени, бережно поднял с земли Клэр. От волнения за ее жизнь у него перехватило дыхание. Двое воинов помогли Эйдану подняться на ноги.

– Спасибо тебе, – поблагодарил его Малкольм.

– Не за что, – произнес в ответ Эйдан и кивнул.


Клэр поняла, что лежит на мягкой перине. Все еще паря в полудреме, она мечтательно улыбнулась и задалась вопросом, в чьей постели лежит. Что, если это лишь сон? – подумала она. Ортопедический матрас, на котором она спала у себя дома, был гораздо жестче. Комнату заливал яркий солнечный свет. С другой стороны, такого света на Манхэттене никогда не увидишь. Клэр растерянно заморгала и увидела вокруг грубые каменные стены. Плечо ныло, где-то в глубине мышц пульсировала боль. Неожиданно до нее дошло, что она лежит в чьих-то объятиях.

Клэр попыталась стряхнуть с себя сонливость, что обволакивала ее наподобие тумана. Ощущение было такое, будто она накануне выпила лишнего. Затем она увидела, что талию ее обвила сильная мужская рука, и ощутила спиной крепкую, мускулистую грудь. До нее тотчас дошло, что Малкольм лежит с ней рядом, на боку, а она уютно устроилась в его объятиях. Как приятно было ощутить его рядом с собой – сильного, теплого, надежного. Комната продолжала медленно вращаться вокруг нее. Значит, сейчас она не дома, не в Нью-Йорке. Неожиданно ей вспомнилась страшная схватка под стенами замка, то, как на нее напала Сибилла. С каким удовольствием это исчадие в женском обличье вонзило ей в плечо меч! Но с куда большим упоением Сибилла выпила часть ее жизненных сил.

Клэр поняла, что находится под действием какого-то средневекового снадобья, причем сильнодействующего. Кровать и стены казались ей чем-то вроде карусели, что мешало собраться с мыслями. Наверное, это боль отбила у нее способность ясно мыслить. Но может, имелась и другая причина тому, почему боль в принципе терпимая. Клэр напряглась и посмотрела на свою левую руку. Убедившись, что все ее конечности на месте, Клэр прильнула к Малкольму. Интересно, как долго она пробыла без сознания? Несколько дней? Недель? Слава Всевышнему, что сохранил ей руку.

Клэр осторожно перевернулась на спину и посмотрела на Малкольма. Почему-то она ожидала застать его спящим, но он бодрствовал, более того, его взгляд был прикован к ней. Их взгляды встретились, и он улыбнулся. Это была такая прекрасная, искренняя и теплая улыбка.

– Добрый день, красавица, – негромко произнес он.

Клэр слегка передвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза. Боль тотчас напомнила о себе, однако ее можно было терпеть. Клэр положила левую руку ему на грудь, и по телу ее тотчас пробежала приятная судорога.

– Какое сильное снадобье, – прошептала она. – Кстати, почему ты в моей постели? – спросила она с улыбкой.

Он крепче обнял ее за талию.

– Я устал и прилег, чтобы немного поспать.

Клэр заглянула в его серые глаза, полные любви и нежности.

– Но ведь у тебя есть своя кровать, – прошептала она. Господи, может, это наваждение, может, она просто видит то, что хотела бы видеть. Ведь она все еще под действием зелья – что бы ни было в него намешано.

– Красавица, ты помнишь, что произошло?

Клэр кивнула и в свою очередь тоже задала вопрос:

– Скажи, как удалось спасти мне руку?

– Тебя исцелил Эйдан. Но в тебе есть и собственная сила, Клэр. Теперь в этом нет никаких сомнений.

Боже, что за абсурд.

– Силой наделен камень, – шепотом возразила она и попыталась его нащупать левой рукой. Увы, талисмана на месте не оказалась. Клэр онемела от ужаса – боже, его украла Сибилла!

– Я верну его тебе, – произнес Малкольм, ласково ероша ей волосы, словно хотел отогнать тревожные мысли.

Но Клэр это не успокоило. Комната продолжала крутиться вокруг нее волчком, но внезапно на нее снизошло озарение – этот камень наверняка принадлежал ее отцу. Ей также вспомнилось, как внимательно рассматривал ее талисман Железное Сердце. Боже, а что, если ее отец – его брат? Нет, быть того не может!

– Он принадлежал моему отцу, теперь я это точно знаю, – прошептала она, чувствуя, как ее охватывает паника. Без камня она пропала! Он – ее единственное связующее звено с родителями.

– Не переживай из-за камня, – попытался утешить ее Малкольм.

Клэр его слова не успокоили.

– Но зачем он ей? Почему она взяла его?

– Возможно, камень наделял тебя силой. Ты сама говорила, что после смерти матери ты носила его не снимая. Для талисмана это слишком долгий срок. Думаю, именно поэтому Сибилла забрала его у тебя.

Что ж, это куда более логичное и убедительное объяснение, нежели быть наделенной магической силой, во что верилось с трудом. А еще ей вспомнилось нечто такое, о чем ей не хотелось думать.

– Малкольм, если я только не ошибаюсь, Сибилла сказала, что не имеет права меня убивать.

Малкольм на мгновение отвел взгляд в сторону:

– Ты пока плохо соображаешь. Отец Пол дал тебе сильнодействующее снадобье.

Что ж, может, он и прав. Вон ведь как кровать продолжает вращаться, словно карусель. Клэр левой рукой потрогала его грудь, чуть ниже выреза туники. Кожа оказалась теплой на ощупь, кудрявые волоски – упругими. В глазах его блеснул огонь, и Клэр поняла: он не прочь, чтобы ее прикосновения продолжались и дальше. В ней самой подняло голову желание. Во рту сделалось сухо, и она несказанно удивилась тому, что хочет его, хочет, несмотря на слабость и головокружение.

– Тебя так приятно трогать, – прошептала Клэр. – Чем бы он меня ни опоил, мне это снадобье нравится. Как долго я была без сознания?

– Два дня, – ответил Малкольм. Тон его голоса изменился.

Раньше Клэр ни за что бы не поверила, что всего через два дня можно себя вполне сносно чувствовать. Но она не стала ломать голову над тем, почему это так, тем более что реакция Малкольма на ее близость и ласки была очевидной. Она встретила его взгляд – глаза его уже горели страстью. Затем взгляд скользнул ниже, к ее губам. Рука ее скользнула выше, к его шее, а она сама слегка изогнулась, словно предлагая себя ему. Мгновение, и она ощутила бедром его мощную возбужденную плоть.

– Ну ладно, я пойду, – произнес Малкольм, однако сам даже не шелохнулся. Затем пристально посмотрел ей в глаза.

– Мне так не хватало тебя, – прошептала она. Черт, с тем же успехом она могла быть просто пьяна. – Мне так тебя не хватало.

Его дыхание участилось.

– Ты напугала меня, красавица, – ответил он после короткой паузы.

– Но почему? – спросила Клэр, и рука ее заскользила ниже по льняной ткани туники. Боже, как он красив! – Как я могла тебя испугать? – вырвалось у нее.

Нет, это, наверное все-таки сон. Она наклонилась к нему ближе и прижалась губами к груди – прижалась к вырезу туники, там, где с цепи свисал тяжелый крест. Он закрыл глаза, но не издал ни звука.

– Боже, как это прекрасно. – Она с трудом вспоминала жуткие события ночи, когда он был заперт в башне. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Более того, Клэр знала, что это теперь не в состоянии им помешать. Ее губы скользнули выше, к его шее, и постепенно приоткрылись, словно лепестки цветка.

Малкольм напрягся.

– Ты напугала меня тем, что едва не умерла, – хрипло прошептал он.

Клэр заглянула ему в глаза. Малкольм в ответ посмотрел на нее, и она улыбнулась. Ведь она жива, более того, ее тело ежесекундно подтверждает это своими соками! Рука ее скользнула ниже, к его животу, и вскоре наткнулась на мощный выступ. Клэр медленно подняла взгляд.

Его глаза пылали расплавленным серебром. Медленным движением Клэр приподняла подол его туники. Она ожидала, что он перехватит ее руку и выпрыгнет из постели. Вместо этого, он лишь крепче обнял ее за талию.

И Клэр уступила охватившей ее страсти. Испустив глубокий вздох, она откинулась на подушки, однако руки с его бедра не убрала. Малкольм издал сдавленный стон.

– Тебе нравится, когда я дразню тебя? – проворковала она и слегка поскребла ногтями его мускулистый живот.

– Не очень, – предостерег он ее.

Она улыбнулась и провела ногтем вокруг головки его члена. Малкольм медленно повернулся к ней. Лицо его было таким же пунцовым, как и его мужское достоинство. Клэр наклонилась ниже и приласкала его языком. Малкольм откинулся навзничь:

– Спасибо, красавица.

Клэр хотелось насладиться каждым дюймом его тела – насладиться без спешки, не торопясь. Когда же она оторвала от него губы, чтобы перевести дыхание, их взгляды встретились. Боже, с какой жадностью он на нее смотрел! От волнения у Клэр перехватило дыхание.

– Иди ко мне, – прошептал он.

Она перекинула через него ногу, словно приглашая войти в нее. Рубашка на ней задралась при этом почти до талии. По телу разливалась приятная истома, одновременно такая нежная и такая обжигающая. Вот так они и сольются – неторопливо, горячо и трепетно.

– Неторопливо – я согласен, а вот трепетно – не знаю, – пошутил он, и его член скользнул у нее между ног.

Клэр ахнула от удовольствия, предвкушая, что он вот-вот погрузится в нее.

– Я хотела сказать, нежно, – прошептала она, ощущая в себе его твердость. К глазам подступили слезы. Наслаждение накатывалось волна за волной.

– Ты хотела сказать, что вот так, – прошептал он, привлекая ее к себе. Тело его двигалось в мучительно сладостном ритме, который заставлял ее петь и плакать одновременно. – Ты ведь именно так хотела? – В его голосе послышались игривые нотки. Он явно поддразнивал ее.

– Да, – прошептала она и окончательно сдалась.

Закрыв глаза, она забыла обо всем на свете и отдалась во власть накрывшей ее волне экстаза. С губ ее сорвался крик, и мучительно-сладкие волны – одна за одной – захлестнули их обоих.

Малкольм издал сдавленный стон, а еще она почувствовала, что он улыбнулся. Ритм его телодвижений участился, нарастая с каждым мгновением, словно в нем проснулась некая неутолимая жажда.

Клэр тотчас напряглась и прижалась к его плечу. Она моментально уловила происшедшую с ним перемену. Каждый мускул его тела сделался тверже стали. Сердце бешено колотилось в груди, так что стук его эхом отдавался в ее собственном теле. Это было новое, жуткое желание. Клэр почувствовала, как его сознание словно окутала темная тень. А затем он замер.

– Вернись, – прошептала Клэр, прижимаясь к нему. Хотя в голове у нее по-прежнему был туман, а комната все так же медленно шла кругом, ей сделалось по-настоящему страшно. – Не надо туда. Вернись ко мне.

Было видно, что он борется сам с собой. Стальные бицепсы напряглись, набухший член бешено пульсировал.

– Я хочу всю тебя, – прохрипел он.

Он приподнял голову, и их взгляды встретились. В его глазах она моментально узнала то, чего страшилась больше всего, – дьявольскую ненасытную похоть. Приподнявшись на колени, он откинул ее навзничь. Клэр в ужасе подняла на него глаза. Он высился над ней горой плоти, – казалось, мышцы его сделались мощнее, налились новой силой. Позади него плясали темные тени, а в них пылал адский огонь. Не выскальзывая из нее, он откинул голову назад и жадно ловил ртом воздух. Клэр почувствовала, как он нащупывает ее жизнь. Комната закружилась, и она вскрикнула, ощущая, как ее всасывает в себя водоворот наслаждения. Малкольм издал дикий вопль и соскочил с кровати. Экстаза не последовало. Комната постепенно замедлила вращение, и Клэр умудрилась присесть в кровати. Комната тотчас резко накренилась. Глаза ее встретили взгляд пылающих серебром глаз Малкольма. Клэр растерянно заморгала – Малкольм же опрометью бросился вон из комнаты.

Тяжело дыша, Клэр в изнеможении откинулась на подушки. Комната продолжала хоть и медленно, но вращаться.

Малкольм, вернись! – мысленно взмолилась она.

Если он и слышал ее немой крик, то все равно не ответил. Ей снова кое-как удалось сесть. Она мысленно прокляла травы и снадобья, которыми ее опоили, правда, в голове от этого нисколько не прояснилось. Боже, что же произошло? Они занимались любовью, и в какой-то момент он превратился в дикого зверя. Клэр ощутила, как он попытался добраться до глубин ее естества, прикоснуться к ее душе. Ноги не слушались ее, но она заставила себя встать с кровати. Ее тотчас повело в сторону, однако на ватных ногах она кое-как сумела доковылять до двери и распахнуть ее.

– Малкольм!

Ответа не последовало. Она почувствовала, что он уходит – не от нее. Малкольм покидал замок. Клэр покачнулась. Она бы упала на пол, если бы не стена и твердые руки, что подхватили ее в самый последний момент.

– Пусть уходит, – твердо произнес Эйдан. – Тебе требуется отдых, ему же нужно уехать отсюда. Ему нужно выследить Сибиллу.

– Я… я тоже поеду с ним, – произнесла Клэр, упрямо тряхнув головой.

– Только не заставляй меня еще раз огреть тебя по голове, – предостерег ее Эйдан.

Клэр ничего не ответила – неожиданно ступени лестницы оказались рядом с ее лицом. В какой-то момент она могла поклясться, что это землетрясение. Но затем рука Эйдана вновь подхватила ее. Лестница вернулась в обычное положение – туда, где ей полагалось быть. Не зная, что с ней будет дальше, Клэр расплакалась.


Спустя три дня Клэр рассматривала свое плечо в зеркале своей спальни. Действие зелья постепенно улетучилось, и она ощущала прилив сил. И хотя на плече оставался малопривлекательный алый шрам, других признаков недавнего ранения, слава богу, не было. Накануне шел дождь, поэтому плечо ныло. Сегодня же ярко светило солнце. Правда, как только Клэр попробовала приподнять руку, она ощутила легкую боль.

Ты обладаешь собственной силой, Клэр. В этом нет никаких сомнений.

Украденный Сибиллой камень каким-то мистическим образом оставил ей силу исцеления. Клэр опустила рукав и посмотрела на вазу с полевыми цветами, которую ей в комнату принесла Изабель. Им уже было несколько дней, и они начинали увядать. Клэр пристально посмотрела на цветы, думая о том, каким образом вернуть им жизнь, заставить вновь расцвести. Нет, это просто глупость с ее стороны. Как ни смотрела она на цветы, ничего не произошло. Те так и не ожили.

Клэр выбрала небольшой розовый цветок и, заставив себя мысленно сосредоточиться, сжала его в руке. Увы, вместо того, чтобы вновь предстать миру во всей своей красе, цветок начал ронять на пол лепестки. Клэр грустно вздохнула и положила цветок. Даже если она и обладала силой, та уже покинула ее. К тому же своим исцелением она во многом обязана Эйдану, а уж в том, что он наделен магической силой, сомневаться не приходилось, даже если он сам и был небольшой любитель находить своим способностям достойное применение.

Клэр нахмурилась. Малкольм выслеживает Сибиллу. И пусть кто-то скажет, что это бред, но Клэр не могла избавиться от мысли, что это очередная западня. У нее было три дня, чтобы поразмышлять о Малкольме, вернее, о них двоих. Причем всякий раз, стоило только подумать о нем, как ей становилось не по себе. Было что-то беспомощное в ее страстном желании ответной любви с его стороны. Самое страшное, что она была не хозяйка своим чувствам – те жили своей, отдельной жизнью. Но одно отрицать невозможно – их отношения были сложны. А такое вечно продолжаться не может. Рано или поздно, но она вернется домой. Пока же она оставалась здесь, в Средневековье, хотелось бы, чтобы все складывалось лучше для них обоих.

У каждой влюбленной пары свои проблемы. И если ссориться из-за различий, разве это сблизит их, разве поможет понять друг друга? Более того, до сих пор споры и ссоры только все портили. Как и любой паре – будь то средневековой или современной – им предстояло выяснить, насколько хорошо они понимают друг друга, и прийти к компромиссу. Вместе с тем она не намерена слепо следовать его повелениям.

С этими мыслями она сошла вниз, в парадный зал. Было раннее утро, и яркий свет лился в просторное помещение, увы, без особого успеха, а все из-за толщины стен, отчего окна превращались в узкие щели. Изабель завтракала в одиночестве.

– Я так рада, что ты встала с постели, – произнесла она, с улыбкой отрываясь от тарелки.

Клэр улыбнулась ей в ответ.

– Не знаю, какое снадобье мне дали, но от него я чувствовала такую страшную усталость и слабость, что не могла подняться с постели. Но, наверное, так надо было. Но сегодня я снова чувствую себя полной сил. Кстати, а где Эйдан?

Изабель вздрогнула.

– Он уехал накануне вечером. Сказал, что у него дела в Париже.

Клэр опустилась на стул. Такого поворота событий она не ожидала.

– То есть он оставил нас здесь одних?

– Сказал, что вернется к вечеру.

Клэр вопросительно посмотрела на Изабель, но затем до нее дошел смысл ее слов: презрев все правила, Эйдан совершил прыжок в Париж и теперь должен совершить другой, назад. Судя по всему, он выслеживал Зло, иначе разве пошел бы на нарушение правил. Клэр уже было спросила у Изабель, откуда той это известно, но в этот момент в зал, сияя улыбкой, вошел Эйдан.

Клэр вытаращила глаза. На этом средневековом франте был красный плащ, каких в XV веке никто не носил даже во Франции. В руках он тащил прекрасное резное, обитое золотистым бархатом кресло в стиле рококо.

– Ну, как вам оно? – спросил он и расплылся в улыбке.

Изабель покраснела. Клэр поднялась с места:

– Ты перенесся во Францию ради кресла?

– Да, – ответил Эйдан и поставил кресло рядом со столом. – Малкольм задолжал мне кресло, и, похоже, он его мне так и не вернет. Если захочет, пусть возместит мне долг чем-то другим. – С этими словами он погладил причудливые золоченые завитки. – Какая красота!

– Вот, оказывается, как ты соблюдаешь Кодекс! – гневно воскликнула Клэр.

Но Эйдан лишь махнул рукой:

– На то и правила, Клэр, чтобы их нарушать. Скажи, что тебе не терпится спросить у меня? Я по глазам вижу.

Прежде чем ответить, Клэр покосилась на Изабель. Эйдан подошел к своей возлюбленной, и, нагнувшись, поцеловал в щеку, и что-то шепнул на ушко. Изабель тотчас поднялась и послушно вышла из зала. Эйдан повернулся к Клэр. Та моментально поймала себя на мысли о том, что этот нахал и бабник ей по-своему симпатичен.

– Эйдан, как мне убедить тебя, чтобы ты перенес меня к Малкольму?

Он пристально посмотрел на нее.

– Никак.

Клэр подошла и встала с ним рядом.

– Но мне непременно нужно к нему, Эйдан. Малкольм не должен сражаться с Морэем в одиночку. Ведь это будет сражение за его душу. И он должен его выиграть. Ты сам это знаешь. Если он проиграет, то превратится в демона и тогда будет мертв для нас. Пожалуйста, помоги мне, прошу тебя.

– Нет, – отрезал Эйдан. – Малкольм велел мне перенести тебя в аббатство, где ты будешь в безопасности. Сибилла отправилась ко двору. А при дворе тебе находиться опасно, ведь там сейчас сам Морэй. Этот злодей намерен использовать тебя против Малкольма. Пока что за душой Малкольма следит Ройс, – добавил он, и взгляд его сделался твердым как сталь.

– То есть Малкольм вслед за Сибиллой отправился ко двору? – упавшим голосом переспросила Клэр. – Прошу тебя, Эйдан. Если ты перенесешь меня к нему, я вместе с тобой вернусь в мое время и покажу тебе такую красоту, какой ты еще ни разу не видел.

Если за Эйданом и водилась слабость – то это была его любовь к женщинам и красивым вещам. Они с ним могут пройтись по дорогим магазинам, заглянуть к Тиффани. Да что там! Она бы показала ему сотню самых разных мест!

– При желании я сам могу найти себе красоту, Клэр. – Эйдан кисло улыбнулся. – В любом месте и времени.

Клэр схватила его ладони.

– Я умоляю тебя. Я умоляю тебя помочь мне, чтобы я могла помочь твоему брату.

Эйдан стряхнул ее руку.

– Какое дело мне до моего брата, – ответил он.

Это была ложь, и Клэр это тотчас почувствовала. Она посмотрела на Эйдана и невольно подумала, что на первый взгляд братья друг друга люто ненавидят. Тогда почему же в последние дни они держались друг с другом любезно и были союзниками? И хотя Малкольм по-прежнему не доверял сводному брату, Эйдан пытался его исцелить, после чего запер в башне для его собственного же блага. А еще он пытался исцелить ее. С тех пор как они приехали в Оу, он был сама заботливость и учтивость. Кстати, с чего бы это?

Неожиданно закралась ужасная мысль. Эйдан. Мать оставила его при рождении. Морэя он презирал и, возможно, побаивался. У него было нечто вроде дружбы с Ройсом, хотя кровными родственниками они не были. Жену он потерял. Единственный человек, с кем его связывали более или менее теплые отношения, – это Изабель, хотя и она – Клэр в этом не сомневалась – не более чем мимолетная связь. Оставался лишь Малкольм. Сводный брат.

Эйдану он был нужен.

– Что бы ты сделал, если бы Малкольм признал в тебе брата, если бы он стал обращаться с тобой как с братом, любить тебя как брата? – вкрадчиво спросила она.

Эйдан сначала сделался бледным как полотно, затем взорвался вспышкой гнева.

– Вероломство замыслила, Клэр? – враждебно спросил он.

Ага, похоже, ее вопрос задел больное место.

– Ведь вы двое, по идее, должны быть друзьями! – воскликнула она. – Ты ведь такая же жертва, как и Малкольм. Вы с ним оба жертвы того, как Морэй обошелся с вашей матерью!

Глаза Эйдана сверкали гневом.

– Ты слишком многое себе позволяешь! – процедил он сквозь зубы и отвернулся.

Клэр схватила его за руку.

– Нет! Эйдан, прошу тебя, перенеси меня к Малкольму, и я – клянусь могилой матери – постараюсь его убедить, что вы с ним союзники! Пойми, ты мне очень даже нравишься, хотя я и не люблю мужчин, что волочатся за первой попавшейся юбкой. Но душа у тебя добрая, ты хороший человек, и я сделаю все для того, чтобы Малкольм это тоже понял!

Ее слова, похоже, не убедили его. Его лицо продолжало пылать гневом.

– Мне наплевать, друзья мы с ним или нет!

– Это ложь!

Эйдан покачал головой.

– Пойми, сейчас вы с Малкольмом как никогда нужны друг другу, – со страстью в голосе произнесла Клэр.

Эйдан вскинул руки, и его подбитый мехом плащ взлетел вверх наподобие крыльев.

– Ему не нужна моя помощь.

– Но я могу все изменить! И я хочу это сделать! – от всей души заявила Клэр. – Я вернусь домой. Я хочу, чтобы в твоем лице Малкольм получил брата, союзника, друга. Чтобы вы всегда были друг за друга горой. Особенно в таком жестоком мире, как этот!

Было видно, что ее слова задели его в самое сердце. Таким хмурым она его еще ни разу не видела.

– Хорошо, я тебя перенесу, – наконец согласился он. – Но ни слова о нашем разговоре Малкольму!

Клэр не поверила собственным ушам. Господи, Эйдан ответил согласием! Он перенесет ее к Малкольму! Свои обещания она тоже сдержит.

– И когда мы отправимся к нему?

– Когда захочешь, – пожал плечами Эйдан.

– Прямо сейчас?

– Как скажешь.

– Только возьму револьвер и кинжал! – Клэр импульсивно чмокнула его в щеку и бросилась вверх по лестнице.

Чем раньше она окажется при дворе, чем скорее воссоединится с Малкольмом, тем лучше. Потому что там сейчас Морэй. И Сибилла. Клэр схватила оружие и заткнула за пояс. Она была уже готова выйти из комнаты, но на мгновение остановилась в дверях и обернулась на вазу с цветами. Те по-прежнему стояли увядшими. А вот розовый цветок, который она вынула из вазы и оставила лежать на столе, был свеж, как будто только что сорван на лугу.

Глава 16

Старое поместье Линлитгоу сгорело дотла несколько лет назад, тогда же, когда огонь уничтожил и замок, однако король Яков возвел на его месте прекрасный дворец. Малкольм c Ройсом стояли посреди обширного двора. Их жеребцов уже отвели в конюшню, расположенную за красно-коричневыми стенами замка по другую сторону небольшого озера. С трех сторон двор окружали стены в четыре этажа высотой. Главная часть дворца, увенчанная башней, вздымалась над ними пятью этажами. По углам стен также высились башни.

Малкольм обвел взглядом двор: придворные и прислуга беспрестанно сновали туда-сюда. Ему приходилось бывать в Линлитгоу, когда это был просто большой дом. Новый замок, безусловно, впечатлял, однако, глядя на него, Малкольм не ощущал восхищения. Скорее им владело некое гнетущее чувство.

– Тебе уже доводилось здесь бывать? – негромко спросил он у Ройса, когда они пересекали двор.

Мимо них, одарив их улыбками, прошествовали две придворные дамы.

– Полгода назад, – ответил Ройс и обернулся, глядя вслед рыжеволосой красавице. – Ты же знаешь, что я терпеть не могу придворные интриги.

Малкольм с трудом сдержал улыбку.

– Да, но только не женские.

Ройс нехотя улыбнулся шутке. Вскоре они с Малкольмом уже вошли в огромный зал, вдоль дальней стены которого протянулся ряд каминов. Здесь их встретил стюард. В зале толпились лэрды и дамы; многие из них дожидались аудиенции короля или королевы. В этой толпе Малкольм узнал довольно много предводителей горных кланов. Кого он здесь не увидел, так это графа Морэя, хотя и ощущал его присутствие. Морэй явно где-то поблизости, затаился в темных закоулках замка.

Малкольм был рад, что не взял с собой Клэр. Ей ни к чему придворные интриги, двуличие сильных мира сего и вселенский заговор темных сил – причем все одновременно. И все же при мысли о ней у него защемило сердце. А ведь как он старался о ней не думать! Он начал понимать, почему она называла секс словосочетанием «заниматься любовью». Как он ни старался, не мог заставить себя выбросить ее из головы, не думать о ней с нежностью, а недавно его желание неожиданно для него самого было перемешано с его чувствами по отношению к ней. Стоило ему об этом вспомнить, как он тотчас испытал неловкость и растерянность. Нет, он не должен проявлять сердечную слабость. Он должен думать о ней как об очередной Гленне – приятной любовнице, которую, как только она наскучит, можно отправить с глаз долой.

Беда в том, что ему было страшно при мысли, что он может ее потерять. Начиная с первых минут их знакомства он задавался вопросом, не согласится ли она остаться в его времени. Но нет, она не скрывала своих намерений вернуться к себе. Вот и МакНейл тоже видел будущее и подтвердил, что ее желание окажется сильнее его желаний. Боги свидетели, такого еще никогда не было!

А главное, он даже не мог сделать ее своей любовницей. В постели ему хотелось сжимать ее в объятиях, ласкать и гладить, но почему-то его желание быстро перерастало в демоническую похоть. И как только тело перестало повиноваться ему, зверь тотчас выскочил из своего логова, чтобы отнять у нее жизнь.

Но, как ни странно, до ее жизни он даже не дотронулся, зато прикоснулся к ее душе. Та была столь же прекрасной и желанной, как и она сама. Он не находил объяснения, что, собственно, произошло, но как это отличалось от того раза в башне! Нет, наслаждение было столь же острым, и все же другим.

Ройс положил ему на плечо руку:

– Ты при дворе. Если тебе нужна женщина, здесь есть из кого выбрать, но про леди Клэр забудь. Посмотри лучше на ту, рыжеволосую, разве она не хороша?

Малкольм ответил ему натянутой улыбкой. Если бы все было так легко!

– Она приглашала в постель не меня, а тебя.

Неожиданно он ощутил леденящее приближение зла и резко обернулся.

– Думаю, тебе будет трудно хранить верность леди Клэр, – произнес Морэй. В его голосе слышалась легкая издевка.

Малкольм напрягся. Неужели Морэй прочитал его мысли?

– Я смотрю, ты залечил раны, – продолжал тот. – И даже разжился прекрасной любовницей, которая осталась жива после неудачного нападения Сибиллы!

– Я поклялся убить Сибиллу, – произнес Малкольм. – Так что советую тебе держать эту суку на коротком поводке.

В ответ на его слова Морэй лишь пожал плечами.

– Мне есть кем ее заменить, – равнодушно произнес он. – Да ты и сам это знаешь.

– Ты и себя держи на поводке, – процедил сквозь зубы Малкольм, не скрывая своей ненависти к Морэю. – И держись подальше от леди Клэр. Я не дам тебе использовать ее против меня. И предупреждаю тебя: попробуй только тронуть ее пальцем. В таком случае я обещаю тебе войну, какой ты еще не знал. И мне все равно, что скажет на это король.

– Речи, достойные изменника короны, – прошептал Морэй. – И как, скажи мне, совершить столь нелегкий для меня подвиг, если она такая… такая горячая сучка в объятиях мужчины? – И Морэй, сверкнув зубами, расхохотался.

Малкольм замахнулся, но Ройс перехватил его руку. Малкольм оттолкнул приятеля от себя.

– О да, – произнес Морэй. – Можешь мне ничего не объяснять. Мне знакома ее страсть, еще как знакома!

Малкольм замер на месте, чувствуя, как сердце сдавил ужас. Неужели Морэй следил за ними? Подглядывал в самые сокровенные мгновения? Или же просто читал их мысли, как он привык делать, когда ему нужны были какие-нибудь сведения. Как бы то ни было, но теперь это дьявольское исчадие знало все, что желало знать.

Неожиданно улыбки Морэя как не бывало.

– Я потрясен, Малкольм. С каких пор ты стал отрицать, что тебе хочется женщину? Не волнуйся. Если тебе она не нужна, я с радостью восполню твое равнодушие к ней. Коль ты не желаешь отведать ее удивительной жизненной силы, то я не премину это сделать сам. И даже если я не сумею переманить тебя на свою сторону, то просто уничтожу, как уничтожил Брогана, а она тем временем будет умолять меня, чтобы я взял ее снова и снова – точно так же, как когда-то твоя мать.

Морэй сверкнул глазами и вышел.

Малкольма буквально трясло от ярости. Но что это? Похоже, к его гневу примешивался страх. Боже, как он боялся за Клэр, боялся, как никогда в жизни.

Ройс сжал его руку.

– Он нарочно подначивает тебя! Не думай сейчас о матери! Не думай о Клэр!

– Да, но ведь он не шутит! Это угроза, и этот злодей ее выполнит. Ему не удалось переманить Брогана на свою сторону, зато он разрушил его семью, и до сего дня моя мать страдает! И вот теперь если он потерпит неудачу со мной, то попытается использовать Клэр и уничтожить ее!

Впервые в жизни Малкольм ощутил отчаяние – чувство, ранее ему неведомое. Ощущение было такое, будто он заперт в западне и бессилен что-либо сделать. Боже, какое жуткое чувство, и как он его ненавидит!

– Я хочу одного – защитить ее от сил зла. И вместо этого, каждый мой новый шаг лишь подводит ее ближе к его темной тени, к его удушающим объятиям!

– Ты позволил себе полюбить ее и тем самым совершил ошибку, – мрачно заметил Ройс. С этими словами он потянул Малкольма за собой в угол зала. – Впрочем, я не надеюсь на то, что ты ее вскоре разлюбишь. Знаю, ты будешь ее любить до последнего вздоха.

– Я поклялся защищать ее, Ройс! – мрачно отозвался Малкольм. – Хотеть ее и защищать – это еще не любовь. Ты тоже совершил ошибку, влюбившись в собственную жену, и теперь посмотри на свою жизнь, что стало с тобой сотни лет спустя! Я не позволю себе подобной глупости.

Но Ройс лишь покачал головой – было видно, что слова Малкольма его не убедили.

– Я надеюсь, что ты останешься верен Кодексу и Богу. Я бы советовал тебе помолиться, причем не только Христу. Если ты будешь честен с ними, древние боги проснутся и прислушаются.

Слава богу, эта тема была не столь болезненной.

– Я уже начал молиться, – ответил Малкольм. – Я молил Бога, чтобы он укрепил мою душу, чтобы дал мне силы сдержать в себе то, что так и рвется на волю.

– Ты сдержал зло. Ты победил. Ты одолел Морэя. Со временем тебе станет легче. А Морэй подыщет себе новую жертву.

– И сколько мне еще ждать? – воскликнул Малкольм. – Сколько времени уйдет у меня на то, чтобы по-настоящему научиться сдерживать зло?

– Ты слишком молод, – ответил Ройс и покачал головой. – И никакой прыжок сквозь время не способен изменить твой истинный возраст. Умение сдерживать себя приходит со временем. В молодости все Магистры мечтают изведать могущество. C возрастом желание ослабевает. Тебе следует избегать Клэр. Найди себе для утех другую женщину, такую, с которой у тебя не будет ненужных соблазнов!

Малкольм покачал головой:

– Мне не нужна в постели другая женщина! Мне нужна лишь она, Клэр. Тебе более восьмисот лет. Мне же всего двадцать семь! Я не могу ждать еще восемь столетий, чтобы по-настоящему полюбить ее.

До Малкольма дошел истинный смысл только что произнесенных им самим слов, и он залился краской. Нет, ему ни к чему любить Клэр – достаточно подарить ей наслаждение. Это все, что ему нужно. Ройс вздохнул.

– То, что я сказал тебе, сказал серьезно. Держись от нее как можно дальше, ибо она, в отличие от других женщин, твое искушение. И я рад, что ты оставил ее в Оу.

– Не знаю, как долго я смогу держаться на расстоянии от нее.

– Подави в себе похоть. Сразись с ней, как ты сразился с Морэем. Потому что она и есть Морэй, – с жаром произнес Ройс. – И когда эта истина откроется тебе, ты победишь.

Увы, Ройс ошибался. Похоть лишь тогда была злом, когда превращалась в зверя, желавшего для себя больше силы и власти, чем то мог требовать для себя любой человек, будь он даже Магистр. Потому что на какой-то миг, когда Клэр приходила в себя после нападения Сибиллы, он испытал к ней желание, в котором не было ничего злого или низкого, ибо исходило оно от сердца, а не от чресел.

– Руари, ты когда-нибудь чувствовал женскую душу? Его вопрос явно застал Ройса врасплох.

– Во имя всего святого, о чем ты?

Малкольм почувствовал, что краснеет, и поспешил отвернуться от проницательных глаз дяди.

– Ладно, это я просто так.

Но Ройс уже схватил его за плечо.

– Когда я сказал, молись Древним, я и это сказал серьезно. Потому что только боги способны помочь тебе, лишь с их поддержкой, Малкольм, сила, которой ты наделен, останется священной силой.

Ройс был прав. С самого своего рождения он был неразрывными нитями связан с богами. Когда Броган пал на поле сражения, какая-то часть его веры дала трещину. А ведь, наверное, в тот день он был должен еще более укрепиться в своей вере. Он был рад, что вновь начал молиться древним богам. Другое дело, что даже боги порой бывают капризны в своих поступках.


Боль была нестерпимой. Хотя Эйдан и дал ей целебного зелья, чтобы боль отступила, Клэр плакала, чувствуя сквозь слезы сильные руки Эйдана. Он не проронил ни слова, пока ее тело было готово взорваться от прыжка сквозь время. Каждая косточка, казалось, была сломана, конечности будто вывернуты из суставов. Даже волосам и тем было больно!

Правда, боль быстро отступала. Постепенно Клэр заметила, что Эйдан не просто сжимает ее в объятиях. Она сама зарылась лицом в его шерстяной плащ, чувствуя, как под грубой тканью мерно вздымается его грудь.

– Тебе лучше? – спросил он ее хрипловатым шепотом.

Отвечать на вопрос не было сил. Вздохнув поглубже, Клэр сжала кулаки в надежде, что он поднимется и отстранится от нее. Вместо этого она ощутила, как Эйдан весь напрягся – боже, как хорошо знакомо ей это напряжение! Желание, похоть. Тем не менее он встал и отпустил ее. Бледность постепенно покидала его лицо. Клэр заморгала, чувствуя на себе его теплый пристальный взгляд.

– Что это было?

Эйдан невесело улыбнулся.

– Я лишь тогда обнимаю женщину, когда хочу лечь с ней в постель, Клэр. И я не виноват, что мое тело требует от меня большего.

– Нахал, – сказала она и попыталась не упасть. Правда, ноги ее не слушались.

Вскоре ей стало понятно, что они рядом с дворцом Линлитгоу, за крепостными стенами замка, но не во внутреннем, а внешнем дворе. Более того, под ней была влажная мягкая трава. Сверху ей было хорошо видно небольшое, поразительной синевы озеро, по которому плавали лебеди, а по мосту, под развевающимися геральдическими стягами, шествовала вереница всадников, направляясь, судя по всему, во дворец.

Затем она перевела взгляд вверх и увидела стражников. Те стояли на самых высоких площадках обеих башен лицом к воротам. Она снова посмотрела вниз. Как оказалось, стражи было полно и здесь – эти расхаживали по стене между угловыми башнями. Сердце тотчас забилось в груди. Малкольм здесь, за этими стенами, но Морэй тоже. Она чувствовала их присутствие едва ли не кожей. Эйдан протянул ей руку. Она сделала вид, что не заметила, и самостоятельно, без посторонней помощи поднялась на ноги.

– Зелье отца Пола действительно помогло сделать прыжок не столь болезненным, – сказала она. – Ты тоже его принял?

Эйдан не сразу удостоил ее ответом.

– Я мужчина. Мне не нужны снадобья против боли. Я могу легко переносить ее сам, – ответил он, пожимая плечами.

– Верно, и как это я, глупая женщина, забыла, с кем имею дело.

Ее слова его позабавили.

– Если ты прекратишь думать о моем теле, ты перестанешь злиться. Только мне почему-то кажется, что злишься ты вовсе не на меня.

– Скажешь тоже! С чего ты взял, будто меня к тебе тянет. Тебе далеко до Малкольма, причем по ряду причин.

Эйдан вспыхнул и жестом указал на ворота. Клэр пожалела о своей несдержанности. В конце концов, ведь именно благодаря ему она сейчас оказалась при дворе. Он же, вполне возможно, просто был не в силах совладать со своей похотливой натурой. Что еще хуже, это был сын зла, в то время как Малкольм был великим Магистром.

– Извини меня, – поспешила она загладить свою оплошность. – На самом деле у вас с Малкольмом много общего.

– Ничего общего у меня с ним нет, – холодно возразил Эйдан. – Я пользуюсь силой в свое удовольствие, а не во имя Братства или Древних. – Взгляд его был холоден как сталь. – И мне наплевать на Кодекс. Главное для меня – удовольствия плоти.

Она покраснела, отказываясь принимать сказанное им на веру. Вновь охваченная напряжением, она зашагала вперед и, войдя во внутренний двор, обвела взглядом длинные, узкие, высокие здания, окружавшие его с трех сторон. В XXI веке дворец Линлитгоу был полностью окружен стеной. Самое высокое и внушительное здание было как раз напротив нее – именно там располагался зал для приемов. От волнения сердце сильно забилось в груди, и Клэр ускорила шаг. Эйдан догнал ее и тоже зашагал рядом. Они шли вместе, но делали вид, будто не замечают друг друга. Вокруг них суетились придворные, некоторые в традиционном облачении горцев, другие – в английском платье. Затем глаз Клэр выхватил в их толпе высокородного красавца родом с равнин. Это был Магистр, которого она видела на Айоне.

На этот раз на ногах у него вместо сапог были остроносые туфли и бордовые лосины, короткий бархатный камзол с пышными рукавами, но, как и в тот раз, он был при оружии. И, как и в первый раз, она почувствовала, что краснеет. А не покраснеть, глядя на его внушительный гульфик, было невозможно. Проходя мимо, великан улыбнулся ей в знак того, что узнал, и отвесил церемонный поклон.

– Это Александр Блэквуд, брат Сибиллы, – пояснил Эйдан. – Я бы не советовал тебе таращиться на него во все глаза!

Клэр замерла как вкопанная. Затем, обернувшись на сто восемьдесят градусов, проводила высокого красавца взглядом.

– Но ведь я видела его на Айоне! – воскликнула она, и голос ее предательски дрогнул. – Он Магистр.

– Верно, – негромко подтвердил Эйдан. – И он ненавидит свою сестру.

С этими словами он похлопал ее по руке и зашагал вперед. Клэр бросилась за ним. Две внушительных размеров двери, ведущие в зал, были распахнуты, и Клэр проследовала за Эйданом внутрь. Здесь она тотчас оказалась в толпе придворных, ждавших своей очереди получить аудиенцию у его или ее величества. Боже! Она при дворе XV века! Ухватив от волнения Эйдана за полу плаща, она обвела взглядом зал, в надежде увидеть в толпе Малкольма. Прошло всего несколько дней, а ощущение было такое, будто она не видела его уже несколько лет. Почему-то в душу ей закралось дурное предчувствие.

– Король с королевой тоже здесь? – спросила она у своего спутника.

– Нет. – Неожиданно Эйдан напрягся. В глазах его читалось искреннее удивление.

Клэр испуганно посмотрела в ту сторону, куда был устремлен его взгляд: среди группы беседующих придворных стояла Изабель.

– Это ее сестра-близнец? – шепотом спросила она у Эйдана. Тот словно окаменел на месте.

– У нее нет сестры.

– А какой сегодня день?

– Тридцать первое июля.

Прыжок они совершили вчера, и Изабель оставалась в Оу. Она даже пожелала им счастливого пути. Существовал только единственный способ оказаться в Линлитгоу в одно время с ними. Морэй использовал ее. Клэр тотчас охватил ужас, к горлу подступил комок тошноты. Эйдан проталкивался сквозь толпу, и она едва поспевала за ним.

Изабель заметила их, и ее лицо тотчас осветилось улыбкой. Извинившись перед придворными, с которыми только что беседовала, она бросилась к Эйдану и повисла у него на шее. Он жарко обнял ее и прижал к себе.

– С тобой все в порядке?

Изабель кивнула и подняла глаза, готовая в любую минуту расплакаться от радости.

– Как я рада, что ты здесь! – воскликнула она сквозь слезы. – Я так боялась за тебя.

Клэр попыталась успокоиться, но не смогла. Значит, Морэй все-таки выполнил свою угрозу – и один Бог ведает, что еще он успел натворить и какие гнусные планы носит в своей черной душе. Теперь Изабель игрушка в его руках, послушная марионетка в борьбе с его собственным сыном. Изабель женщина умом недалекая и слабая духом. Сама того не ведая, она теперь агнец, которого ведут на заклание. Клэр едва не сделалось дурно.

– Что случилось? Как ты попала сюда? – потребовал ответа Эйдан. Глаза его пылали яростью.

– Не сердись на меня! Твой отец настоял, я же не смогла отказать графу Морэю. Да что там я – никто не может. Понятия не имею, как я оказалась здесь, – произнесла Изабель и расплакалась. – Он применил чары, Эйдан. Я уснула, а когда проснулась, то была в одной из комнат дворца!

Эйдан буравил ее жестким, стальным взглядом.

– Он прикасался к тебе?

Изабель вопросительно посмотрела на него, а затем расплакалась снова. Слезы текли по ее щекам, и она вытирала их рукой.

– Нет. Он просто обходительно разговаривал со мной, вот и все. Но я так боюсь его! Стоит мне посмотреть ему в глаза, как меня переполняет страх!

– Я отвезу тебя домой, – резко произнес Эйдан и поспешил улыбнуться. А чтобы еще больше успокоить Изабель, слегка приподнял ей подбородок. – Тебе нет причин бояться. С Морэем я как-нибудь справлюсь.

– Ты не можешь вернуть меня домой. Я уже разговаривала с королевой, – запротестовала Изабель сквозь слезы. – Она велела мне прислуживать ей сегодня вечером. И теперь мне нельзя отлучаться из дворца.

Взгляд Эйдана сделался твердым, как камень.

– В таком случае выполняй свой долг.

Клэр не поняла, что это значит, за исключением того, что Изабель должна остаться при дворе на неопределенное время, с теперь Морэй получил возможность играть с ней и Эйданом в кошки-мышки. А потом она увидела Малкольма. Еще мгновение – и их взгляды встретились. На лице Малкольма читались шок и недоумение. Но уже в следующий миг в его глазах вспыхнул гнев.

Клэр предполагала, что он рассердится, когда увидит ее здесь. И все же она двинулась ему навстречу, мысленно убеждая себя, что не станет сердиться в отместку.

Однако Малкольм тотчас отвернулся от нее и вышел вон из зала в длинную галерею, что тянулась вдоль всей его длины. Солнечный свет проникал сюда сквозь ряд узких окон.

– Постой! – крикнула она ему вслед и бросилась за ним.

Он резко обернулся, встав рядом с окном, из которого открывался вид на западные горы.

– Ты вновь ослушалась меня? – спросил он, и в голосе его послышались стальные нотки.

Клэр внутренне напряглась, однако сердце ее было готово выпрыгнуть из груди от радости и желания.

– Малкольм. – Она прикоснулась к его щеке, и глаза его широко раскрылись. – Я знаю, что ты сердишься на меня. Но как я могла отправиться в аббатство, чтобы маяться там бездельем, зная, что ты здесь, охотишься за Сибиллой и Морэем!

Малкольм резко отстранился от нее:

– Когда ты научишься слушаться меня?

Прежде чем ответить, Клэр для смелости набрала полную грудь воздуха.

– Я никогда не послушаюсь тебя, если в душе не согласна с тобой! Я не женщина Средних веков! Не Гленна и не Изабель. Я никогда не буду такой, как они!

– Ты думаешь, я этого не знаю? Такой, как ты, мне еще ни разу не встречалось!

– Ты действительно хотел бы, чтобы я была слабой, глупой, во всем от тебя зависимой?! – воскликнула Клэр.

Он в упор смотрел на нее.

– Нет, – произнес он наконец с таким видом, будто совершает предательство. Отлично, значит, ей есть на что надеяться.

– Малкольм, почему бы нам не действовать с тобой заодно? Почему бы нам не присесть и не обсудить планы? Найти в конце концов общий язык?

Малкольм заговорил не сразу.

– Ты хочешь, чтобы мы с тобой устроили друг с другом парламент?

– Да, – пошептала она, надеясь в душе, что на этот раз он ее понял. – Малкольм, ты воспитан отдавать распоряжения, словно король. Я же воспитана всегда думать самостоятельно и самостоятельно принимать решения.

Ей показалось, что он задумался над ее словами.

– Я знаю, что ты умеешь идти на уступки. Ты ведь только и делаешь, что пытаешься договориться с другими лэрдами и даже со своими врагами.

– Верно, я это делаю, – согласился он и сложил на груди руки. – Но сейчас у нас идет сражение, Клэр. – Голос его звучал ровно и спокойно. – А в бою я привык к тому, что каждый воин подчиняется мне.

– Я поняла, – с готовностью отозвалась она. – В сражении тоже буду тебя слушаться. Я даже готова слушаться тебя при дворе, при условии, что ты согласишься с тем, что мы с тобой люди разного времени и что ты не имеешь права обращаться со мной так, как обращаешься с другими женщинами. И если ты с этим согласишься, мы с тобой станем чем-то вроде парламента. Не надо больше никаких приказов, Малкольм. Все важные решения мы будем принимать с тобой вместе.

Он окинул ее задумчивым взглядом.

– Знаешь, красавица, у тебя и впрямь есть дар. – Голос его смягчился. – Для женщины ты слишком умна.

Клэр, затаив дыхание, ждала, что за этим последует.

– Что ж, я согласен. Ты даешь свое слово, я даю свое.

Клэр с трудом поверила собственным ушам – они только что сумели преодолеть самую глубокую пропасть из тех, что разделяли их. И хотя она не получила всего, чего хотела, начало было положено.

– Если хочешь, я напишу его кровью, – игриво произнесла она и поняла, что счастлива. Да, впереди их поджидало зло, однако сейчас ей хотелось о нем забыть, пусть даже всего на минуту.

– Ты уже пролила довольно крови в Оу, – произнес он. – Как тебе удалось убедить Эйдана, чтобы он перенес тебя сюда?

Этот его вопрос она решила пропустить мимо ушей. Не тот момент, чтобы пускаться в какие-то объяснения.

– Здесь Изабель, Малкольм. Ее перенес сюда Морэй. Не знаю, что именно, но этот злодей что-то замышляет, – сказала она, чувствуя, как в душу ей закрадывается страх.

– Можно подумать, ты этого не знаешь. Он хочет использовать ее против Эйдана, а заодно насладиться ее смертью.

От его слов Клэр тотчас сделалось не по себе.

– Эйдан хочет отвезти ее назад в Оу, может, даже на Айону, однако королева приказала Изабель, чтобы та прислуживала ей сегодня ночью. Может, это спасет ее от Морэя.

Малкольм смерил ее взглядом, смысл которого Клэр не поняла.

– Королева – женщина похотливая, Клэр. У нее много любовников, но поговаривают, что она обожает и услуги своих придворных дам.

– Королева любит женщин? – не поверила Клэр собственным ушам.

– Нет, но она обожает удовольствия, и в ее постели перебывало много мужчин. Изабель будет прислуживать ей сегодня, и, возможно, это спасет ей жизнь.

Потрясенная до глубины души, Клэр заглянула ему в глаза. Несправедливость средневекового мира открылась ей в этот момент во всей своей неприглядности. Все до одного были здесь бесправны. Никаких свобод не существовало. Жизнь всех и каждого зависела от прихоти властолюбивого тирана. Вскоре зазвонили колокола. Клэр ощутила, как по спине у нее пополз неприятный холодок. Взгляд Малкольма сделался неприязненным и жестким. Клэр резко обернулась – в северную часть галереи входила Сибилла. Она наверняка почувствовала их присутствие, потому что направлялась к ним, одетая в красное бархатное платье с длинными, до самого пола, вышитыми рукавами. Глаза ее злобно блестели.

У Клэр все похолодело внутри. Это исчадие ада покушалось на ее жизнь, теперь же Сибилле явно хотелось большего. Малкольм шагнул вперед и загородил Клэр грудью.

– О, миледи, я надеялся, что наши пути рано или поздно пересекутся.

Сибилла застыла на месте. В ее глазах мелькнула тревога.

– Неужели ты хочешь вступить со мной в борьбу прямо здесь, во дворце? Милорд – любимец короля. Мы не станем выяснять отношения в присутствии его величества. Здесь между нами перемирие.

Клэр незаметно взяла в руку кинжал. Сердце билось с такой силой, что казалось, она вот-вот упадет без чувств. Сохранять здравомыслие было трудно, это давалось ей с великим трудом. Ей не давал покоя один вопрос: что будет, если она ударит Сибиллу кинжалом прямо в сердце? Умрет ли та? Тело ее – это тело женщины. Если из него вытечет вся кровь, то значит ли это, что вместе с кровью его покинет и жизнь?

Сибилла посмотрела на нее, и лицо ее скривилось в злобной ухмылке.

– Смотрю, ты смелая, моя милая. Только попробуй покуситься на мою жизнь, король отрубит тебе голову.

Клэр слышала ее слова, но ей уже было все равно. Если она не уничтожит Сибиллу, та будет приходить за ней снова и снова.

Клэр, не делай этого. По крайней мере, не здесь, когда в зале находится королевская стража. Подожди немного, мы найдем способ, когда вокруг не будет столько народу.

Это говорил Малкольм. Клэр облизнула губы. Ей было безразлично, что на входе в зал застыли два стражника, а в двери поминутно то входили, то выходили придворные.

– Ты сказала, что тебе нельзя меня убивать. – Ладони Клэр сделались влажными от пота. – Теперь мне понятно почему. Я знаю, кому ты нужна живой.

Клэр, не вздумай. Малкольм схватил ее за плечо. Оставь меня!

– Зато никто не запрещал мне убить тебя! – выкрикнула Клэр и замахнулась кинжалом.

– Клэр! – Малкольм перехватил ее запястье, однако Клэр успела почувствовать, как лезвие впилось в мягкую теплую плоть.

Глава 17

На руку Клэр брызнула струя крови. Малкольм оттащил ее прочь от Сибиллы. Клэр поняла, что промахнулась, кинжал не задел сердца, но все же рана была глубокой. Сибилла покачнулась, кровь отхлынула от ее лица, а затем глаза ее налились яростью. Малкольм оттолкнул Клэр к окну, а сам тем временем выдернул из груди Сибиллы кинжал.

– Прикончи ее! – выкрикнула Клэр.

Не успел Малкольм выполнить ее просьбу, как в галерее воцарился хаос. Сибилла оттолкнула его в сторону, судя по всему, надеясь сбежать, однако дорогу ей перегородил какой-то придворный, и она, налетев на него, рухнула на пол. До Клэр донеслись шаги, крики, громкие голоса. Неожиданно к ним пробился Ройс и схватил Малкольма за руку. И в эту минуту, когда до Клэр постепенно дошло, что она наделала и каковы могут быть последствия, кто-то схватил ее сзади. Она попыталась освободиться, и голос Эйдана прошипел ей на ухо:

– Дура!

Клэр тотчас застыла на месте – вот, значит, кто схватил ее.

Задыхаясь от волнения, Клэр увидела, как Малкольм и Ройс переглянулись и Малкольм выронил из рук окровавленный кинжал. В следующее мгновение, растолкав в сторону зевак, рядом с ними выросли два королевских стражника. И в этот момент Клэр поняла, какую непростительную ошибку она совершила.

– Отпусти меня! – бросила она Эйдану, не зная, чего ей теперь ждать.

Она была почти уверена, что никто не осмелился бы ударить ножом королевского гостя, даже если сам гость не кто иной, как демон. Она поймала на себе взгляд Малкольма. Тот был вне себя от ярости. Клэр будто наяву услышала, как он произнес: Ты ведь дала мне слово.

– Извини, – прошептала она. Эйдан дернул ее за рукав. Больше ничего не говори.

– Что произошло? – потребовал ответа стражник, как только в галерею шагнул королевский слуга – тот самый, что только что проводил их в зал.

– Леди Сибиллу кто-то ударил кинжалом, – отозвался чей-то голос.

Клэр трясло. Однако не успела она признаться в содеянном преступлении, как сквозь толпу с каменным лицом к ним приблизился Блэквуд. Бросив один взгляд на Сибиллу, граф побледнел, и этот взгляд был для Клэр красноречивей всех слов. Блэквуд отнюдь не питал к своей сестре ненависти. Наоборот, он склонился к ней и взял на руки. Сибилла негромко вскрикнула. Она была бледна, из раны густо сочилась кровь, на губах блестела слюна. Корсет ее алого платья почти насквозь пропитался кровью. Сибилла окинула Клэр злобным взглядом. Будь у нее возможность, подумала Клэр, поймав на себе этот полный ненависти взгляд, Сибилла точно прикончила бы ее на месте.

– Я позабочусь о ней, – произнес Блэквуд, поднимая сестру на руки.

Клэр едва не крикнула, чтобы он прикончил ее, хотя умом и понимала, что вместо этого брат позаботится, чтобы сестре была оказана медицинская помощь. Сибилла тем временем уже лишилась чувств. Блэквуд зашагал прочь. Малкольм подобрал кинжал и посмотрел на слугу.

– Вот оружие, которым едва не была убита леди Сибилла, – мрачно произнес он. – Я признаюсь в содеянном преступлении.

– Взять его! – приказал слуга.

Клэр в ужасе вскрикнула. Боже, неужели он возьмет ее преступление на себя? Она попыталась было возразить, но Эйдан еще крепче, до боли, сжал ей руку.

– Молчи, – прошипел он ей на ухо.

Тем временем гвардейцы уже схватили Малкольма.

– Мой племянник солгал, – спокойно произнес Ройс. – Я уже давно мечтал о том, как в один прекрасный день отправлю леди Сибиллу на тот свет. Он взял вину на себя лишь затем, чтобы выгородить меня. Это я ее ранил.

Услышав эти слова, Клэр ахнула. Ее колени сделались ватными, и она едва не упала. Поступок Ройса поразил ее своим бескорыстием, хотя, если быть до конца откровенной, она молилась в душе, чтобы арестовали именно старого горца, а не Малкольма.

Малкольм повернулся к Ройсу и одарил его колючим взглядом.

– Это он пытается меня выгородить. Сибилла уже давно объявила мне войну. Так что это кровавое происшествие – моих рук дело.

Все, кто стоял рядом, словно по команде заговорили. Еще бы, не каждый день ведь можно стать свидетелем столь кровавой драмы!

– Неправда! Это я ударила ее! – крикнула Клэр.

Увы, в суматохе никто ее не услышал – окружающим было не до нее. Эйдан вновь дернул ее за рукав и в буквальном смысле поволок прочь.

– Отпусти! – со злостью бросила ему Клэр.

– Схватить обоих, – распорядился тем временем слуга. – Король разберется, кто из них лжет, а кто говорит правду.

Клэр отказывалась верить своим ушам.

– Это я ударила ее ножом! – крикнула она снова, на сей раз громче, и, обернувшись через плечо, увидела, как королевские стражники уводят Малкольма.

Ее отчаянного крика так никто и не услышал. Малкольм же бесповоротно решил взять на себя ее вину.

Прости меня!

Не переживай. Со мной все будет в порядке.

Но что они сделают с тобой?

Малкольм не ответил. Стражники тем временем забрали у него меч и кинжал. Эйдан потащил ее к выходу. Вскоре Клэр оказалась во дворе замка. Ей было так плохо, что ее едва не вырвало. Она утратила контроль над собой, и вот теперь Малкольм, возможно, заплатит за ее горячность тройную цену.

Наконец Эйдан отпустил ее.

– Что они с ним сделают? – в отчаянии выкрикнула Клэр.

– Ты всегда поступаешь необдуманно? – укоризненно спросил Эйдан. – Ты едва на глазах у всех не убила придворную даму!

Чувствуя, как ее в свои леденящие объятия спешит заключить страх, Клэр обхватила себя руками. Только что она пыталась прикончить Сибиллу, и вот теперь ей самой страшно, что она может умереть.

Эйдан наверняка подслушивал ее мысли, потому что вслух произнес:

– Блэквуд ее исцелит.

Эти его слова пронзили Клэр подобно кинжалу.

– Значит, Сибилла останется жить и вновь будет творить свои черные дела?

Эйдан нахмурился.

– Ты забываешь о том, что Сибилла такой же человек, как и ты, Клэр. Блэквуд отвезет ее на Айону, и там из нее изгонят демона.

Озлобленности Клэр как не бывало.

– Понятно. Он изгонит из нее демона.

– Она его сестра. И заслуживает того, чтобы жить. Он же имеет полное право попытаться освободить ее душу от темных сил.

Клэр пристально посмотрела на Эйдана. Наконец-то к ней вернулась способность ясно и трезво мыслить. Она только что желала Сибилле смерти. Она позволила этому желанию овладеть собой целиком, забыв про то, что Сибилла тоже человек. И когда-то была обычной женщиной, как и она сама. При этой мысли Клэр тотчас устыдилась своего поступка, и ее с новой силой начала бить дрожь.

– А если экзорцизм не поможет?

– В таком случае Блэквуд ее убьет, – холодно ответил Эйдан.

Клэр в ужасе вскрикнула. Боже, все вокруг выходило из-под контроля. Она больше не могла – или не хотела – размышлять о том, какая судьба ждет Сибиллу.

– Я должна вернуться в зал и рассказать правду, – заявила она. – Я не хочу, чтобы Малкольм понес наказание за преступление, которого не совершал. Или даже Ройс, если на то пошло!

– Это его долг как мужчины по отношению к женщине, – хмуро возразил ей Эйдан. – В любом случае сожалеть о чем-то уже поздно.

– При желании они могут совершить прыжок сквозь время, – неожиданно произнесла Клэр. – Если им будет грозить опасность, это поможет им спастись!

– Если они совершат прыжок, то тем самым поставят себя вне закона и никогда не смогут вернуться в это время.

И тут в голову Клэр пришла другая мысль.

– Тогда давай мы с тобой вернемся назад в Оу, до того, как Малкольм покинул замок. Ведь теперь нам известно, что произошло, и мы сможем уговорить его, чтобы он оставил Сибиллу в покое.

Но Эйдан отрицательно покачал головой:

– Так тоже нельзя. Магистр не может вернуться в прошлое и изменить его по своей прихоти.

– Ах вот оно что! Теперь ты, оказывается, играешь по правилам! – раздраженно воскликнула Клэр.

В ответ Эйдан пристально посмотрел на нее.

– Никакой Бог не допустит, чтобы кто-то своевольно нарушал Кодекс.

У Клэр не нашлось, что ему возразить.

– И что теперь нам делать?

– Я сделаю то, что должен сделать, Клэр. Тебе же ничего делать не надо. Сейчас ты под моей опекой – до тех пор, пока Малкольма не освободят. Более того, сейчас я увезу тебя подальше от двора, потому что здесь тебе больше делать нечего.

– Но ведь здесь Малкольм! Он в темнице, и его ждет кара за преступление, которое совершила я. Без него я отсюда не сделаю ни шагу! – упрямо возразила Клэр, и не покривила душой.

Эйдан смерил ее пристальным взглядом.

– Пойми, Эйдан, мне ничего другого не остается. – Клэр решила прибегнуть к маленьким женским хитростям, а именно расплакаться. Правда, слезы эти были совершенно искренние, потому что она не на шутку опасалась за жизнь Малкольма. – Я люблю его и не оставлю в беде. Как и он не оставил меня.

Услышав такие слова, Эйдан смягчился.

– Можешь не объяснять, сам вижу, что ты глубоко его любишь. Но я не думаю, что в темнице его продержат долго. За твой поступок он заплатит высокую цену – деньгами и землями. Что ж, ты меня уговорила. До тех пор, пока его не выпустят, мы попытаемся найти для себя крышу над головой, – произнес Эйдан, но тотчас серьезно добавил: – Только не пытайся ничего предпринять. Иначе будет еще хуже.

– Я согласна, – кивнула Клэр.

– И чтобы во всем слушалась меня, – подвел итог Эйдан.

И хотя Клэр плохо понимала, что он хочет этим сказать, она кивнула вновь:

– Хорошо.

И в этот момент она увидела Морэя – тот смотрел в их сторону, стоя на лестнице, что вела в главный зал. Разделяй и властвуй, подумала про себя Клэр, чувствуя, как внутри ее ужас вновь затянул свой тугой узел.

Малкольм напрягся. Клэр искала его, она полна отчаяния и страха. Он внутренним зрением видел, как она бежит по коридорам дворца, не зная, куда те приведут ее, и ему тотчас стало за нее страшно. Не может быть, чтобы она искала его, ведь он королевский пленник. Ей небезопасно отправляться на его поиски. Ей вообще небезопасно оставаться сейчас во дворце.

Малкольм, где ты?

Он лежал на тонкой подстилке на каменном полу темницы. Услышав ее голос, он тотчас сел.

Клэр, сюда нельзя. Иди туда, откуда пришла.

Но она не ответила ему, и он понял, что она его не услышала. А не услышала потому, что ей было страшно за него. Вскоре до него донесся ее новый зов.

Малкольм, помоги мне тебя найти!

Здесь стража. Возвращайся в свою комнату, – приказал он ей, хотя точно знал, что она его ослушается, ибо не слушалась никогда, и ему сделалось за нее страшно. Он ощущал всю силу ее отчаяния, мысленным взором видел, что она заблудилась в лабиринте коридоров дворца. Однако ее присутствие он продолжал чувствовать. Причем все ближе и ближе. А затем до него донесся ее крик, и он увидел, что она стоит в темном зале. Лицом к лицу с Морэем.

В предвкушении того, что сейчас последует, демон расплылся в омерзительной улыбке.

Нет!

Клэр побежала. Малкольм мысленно нашептывал ей: быстрее, быстрее.

Клэр вскрикнула вновь, причем так громко, что ее крик наверняка был слышен по ту сторону двери темницы, как, впрочем, и хохот Морэя. Вне себя от ярости, Малкольм принялся молотить кулаками в двери темницы. Нет, он должен как-то помочь ей спастись от Морэя. Он понимал, силы Клэр на исходе. Она рыдала на бегу, но ноги постепенно переставали слушаться ее. Тогда он схватился за ручку двери и попытался сорвать ее с петель. Однако прежде, чем он успел это сделать, дверь распахнулась, и на пороге выросла Клэр. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым.

Клэр вскрикнула от радости, довольная, что видит его живым. Бросившись ему на шею, она прижалась к нему. Малкольм сжал ее в объятиях, не зная, сумеет ли потом ее отпустить, и благодарил Древних за то, что те сохранили ей жизнь. А еще через несколько мгновений его забота сменилась желанием. Его охватил жар, причем огнем были охвачены не только чресла, но и грудь. Клэр улыбнулась ему, и в ее зеленых глазах блеснули слезы.

– Тебе не следовало приходить ко мне, – произнес он, заглядывая ей в глаза. Он был не в силах дождаться того мгновения, когда сможет поцеловать ее, и каждая клеточка его тела буквально клокотала огнем. Боже, он возьмет эту женщину прямо сейчас, он не может удержаться от этого.

Он нашел ее рот, сначала нежно, потому что знал, что она любит медленное, упоительное начало. Но все же он был мужчиной и потому, не в силах больше терпеть пожиравший его огонь, прижал Клэр к стене и раздвинул ей ноги. Он больше не мог ждать. Толкнув ее вниз, на свое убогое тюремное ложе, подмял ее под себя.

Ее одежда куда-то исчезла, как, впрочем, и его собственная. Поцелуй его сделался глубже и настойчивее, и, хотя терпение было подобно пытке, он медленно вошел в нее. По телу его тотчас пробежала судорога. Он отчаянно пытался совладать с собой. Боже, как упоительна была ее влажная горячая плоть! Клэр вскрикнула от удовольствия, вскрикнул и он. Еще мгновение, и он достигнет высшей точки, достигнет одновременно с ней. Он приподнял ей голову, чтобы улыбнуться ей, и на мгновение оторвал губы от ее губ.

Я люблю тебя, красавица.

Ее глаза были широко раскрыты. В следующее мгновение она зарылась лицом ему в шею, а с губ ее сорвался крик – она достигла своего пика. А вслед за ней пика наслаждения достиг и он. Но уже в следующий миг оба услышали, как о каменную стену грохнула дверь. Малкольм тотчас встрепенулся и понял: Клэр, ее ласки – все это ему только пригрезилось. Но каким реальным казался ему этот сон, он был готов поклясться, что всего лишь мгновение назад он сжимал в своих объятиях Клэр. Сейчас же он лежал на циновке лицом вниз, а поскольку в темнице он был не один, а делил свое заточение с Ройсом, то тотчас попытался придать себе спокойный вид, что, однако, далось ему с немалым трудом.

– Поднимайся!

Малкольм понял, что эта команда обращена не к нему. Всего несколько мгновений назад он лежал, завернувшись в плащ, но тотчас сбросил его с себя и сел. Похоже, приказ был обращен к Ройсу – это его два стража выбрали в качестве первой жертвы. Малкольмом овладела тревога.

Его дядя встал и выпрямился посреди темницы во весь свой гигантский рост. Руки его были связаны. Нарочито медленно и осторожно Малкольм тоже поднялся на ноги. В круглых стенах башни было четыре прорези, сквозь которые ему была видна луна и усыпанное звездами ночное небо.

По всей видимости, сейчас полночь. Пленников казнили среди бела дня, при всем честном народе, для того, чтобы никто не усомнился в королевской правоте и справедливости. Значит, Ройса ведут не на казнь. При этой мысли у Малкольма отлегло от души, правда ненамного.

Лицо Ройса, словно высеченное из камня, ничего не выражало. Зато внутренне старый горец явно был напряжен. Не к добру, подумал Малкольм и на мгновение растерялся, ощутив исходившую от Ройса похоть.

– Ты пойдешь с нами, – бросил Ройсу стражник.

– Куда вы его ведете? – Малкольм потребовал у них ответа тоном лэрда, который не привык ждать, когда его подданные соизволят открыть рот.

– Не твое дело, – огрызнулся второй стражник.

Малкольм без труда проник в его мысли. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что Ройса в свои личные апартаменты вызвала – ну кто бы мог подумать! – сама королева Жанна! Думая, что ошибается, Малкольм вопросительно посмотрел на дядю.

Нет, он не настолько наивен. Ни для кого – за исключением разве что короля – не секрет, что сексуальные аппетиты ее величества непомерны, а чтобы их удовлетворить, последней требуются все новые и новые любовники. Так что существовала одна-единственная причина, почему, да еще в такой час, королеве потребовался Ройс. Но с другой стороны, что-то он не припомнит, чтобы королева когда-либо проявляла к Ройсу даже самый малый интерес.

Заглянув в мысли к дяде, он увидел, как Ройс и королева слились в постели в жарких объятиях. Более того, он ощутил его веселость, безразличие и похоть.

Это не впервые. Боже, о чем думает Ройс. Или он сошел с ума? Ведь это может стоить ему головы. В ответ на его немой вопрос Ройс посмотрел ему в глаза и прошептал:

– Как можно отказать королеве?

Малкольм пришел в ужас. Нет, конечно, Ройс прав, но если королю станет об этом известно, расплатой за эти сомнительные удовольствия станет его собственная жизнь.

– Мне все равно, Малкольм, – произнес Ройс и постарел буквально на глазах. В это мгновение ему можно было дать все восемьсот пятьдесят лет, если не больше. – Я не боюсь смерти.

С этими словами он раскрыл Малкольму все свои мысли, и тот увидел страшную бездну – бездну одиночества и усталости. Боже, ему и в голову не могло прийти, что Руари устал и тяготится жизнью.

Еще мгновение, и Ройс вышел за дверь, даже не обернувшись в его сторону.


Малкольм был где-то рядом. Клэр ощущала его присутствие. Увы, дворец представлял собой настоящий лабиринт темных коридоров, скудно освещаемых факелами. За каждым окном, мимо которых она проходила, светила луна, более яркая и полная, чем накануне.

– Малкольм, где ты? – выкрикнула она в отчаянии.

Увы, ответа не последовало. Значит, она должна его отыскать, должна убедиться, что с ним все в порядке. Тяжело дыша, Клэр остановилась, прижавшись спиной к стене на верхней галерее. Похоже, кроме нее, тут никого больше не было. Было уже поздно, и полночные гуляки собрались внизу, в зале, где для них был накрыт обильный ужин. Малкольм, помоги мне тебя найти. И вновь никакого ответа. От ужаса и отчаяния Клэр дрожала всем телом. Она бросилась вперед. Коридор казался ей бесконечным. Чем дальше она бежала, тем сильнее удлинялись тени, тем темнее становилось вокруг. А затем она ощутила его присутствие – где-то совсем рядом. Неожиданно перед ней выросла дверь. В надежде, что еще мгновение, и она увидит его, Клэр схватилась за ручку и распахнула дверь.

Перед ней с омерзительной ухмылкой на лице стоял Морэй. В темноте поблескивали зубы, светились красными угольями глаза. Клэр вскрикнула и, захлопнув в ужасе дверь, со всех ног бросилась назад по коридору, опасаясь, что Морэй бросится за ней вдогонку. Она обогнула угол и выбежала в новый, темный и бесконечный, коридор. Присутствие Малкольма ощущалось все сильнее и сильнее. Увидев впереди дверь, она рывком открыла ее. Ее снова встретила ухмылка Морэя.

Клэр развернулась и, в ужасе захлопнув дверь, рыдая на бегу, вновь устремилась по коридору прочь от проклятого места, правда, ноги ее не слушались. Она продолжала бежать, сама не зная куда. Морэй, казалось, вот-вот догонит и схватит ее. Боже, пусть это будет просто сон! Наконец она добежала до другой черной двери. Все, дальше пути нет. Ей на плечо легла чья-то рука… Морэй.

Клэр ухватилась за ручку двери, не зная, что ждет ее дальше. «Не открывай», – мысленно приказала она себе, но, с другой стороны, ей нужно найти Малкольма. Она распахнула дверь и… Перед ней возник Малкольм. Глаза его сверкали расплавленным серебром.

У нее из горла вырвался крик облегчения. Она бросилась к нему и обхватила руками, прижимая к себе. Он тоже заключил ее в объятия. Его тело было крепким и надежным, словно щит. Затем она попыталась предупредить его, что Морэй преследует ее по пятам, что им обоим грозит опасность.

– Ты зря пришла сюда, – произнес он, приподнимая ей подбородок.

Клэр почувствовала, что он возбужден. Нет, это безумие, подумала она, чувствуя, как на нее накатила волна желания. Он еще крепче сжал в ее объятиях, а его губы прильнули к ее губам, – и она не смогла сказать, что Морэй преследует ее по пятам и готовит западню для них обоих.

Малкольм подтолкнул ее, но не на каменный пол, а в мягкую постель, в которой она и уснула.

Ее одежда куда-то исчезла, как, впрочем, и его. Его мускулистое тело накрыло ее, его сильное бедро раздвинуло ей ноги. Пальцы Клэр как безумные бегали по его мускулистой спине, наслаждаясь ощущением его горячей гладкой кожи. Даже если это сон, пусть он длится вечно. Поцелуй сделался еще более жадным, а сам он вошел в нее по самую рукоять своего раскаленного «меча». Клэр застонала от наслаждения. Застонал и Малкольм.

Нет, не может быть, что это сон, промелькнуло у нее в голове. Все было как наяву. Ритм его движений становился все быстрей и быстрей, и ее тело одна за другой обдали волны наслаждения. Затем она вся напряглась, а в следующее мгновение по ее телу пробежала сладостная судорога. Малкольм еще глубже погрузился в нее, как это он обычно делал, и она ощутила, что и он вот-вот достигнет высшей точки. А еще она скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбается ей.

Оторвавшись на мгновение от ее губ, он поднял голову, и она увидела, что глаза его светятся любовью. Одарив ее улыбкой, он вновь на всю глубину погрузился в нее. Я люблю тебя, красавица.

Клэр отказывалась верить собственным ушам. Он сказал, что любит ее, или ей только послышалось? Она содрогнулась, чувствуя, как ее накрыло волной экстаза. Малкольм издал сдавленный стон. Она еще крепче сжала его в объятиях, а его слова эхом отдавались в ее сердце. Ее охватила радость. Она открыла глаза и принялась говорить ему, как она его любит – любит больше, чем он способен себе это представить. Увы, это ее признание услышали лишь темные тени. Она была одна в своей постели.

Жадно хватая ртом воздух, она села. Тело ее покрывала испарина, простыни были влажными. Значит, это был сон, самый яркий, подобный яви сон, каких она ни разу не видела. Ощущение было такое, будто она действительно только что занималась любовью. Задыхаясь, Клэр откинулась на подушки. Ей позволили воспользоваться комнатой, предназначенной для Малкольма. Постепенно глаза ее начали привыкать к темноте, а возбуждение мало-помалу стихло.

Зато вернулся страх – страх за Малкольма. Ей до сих пор не было известно, куда его увели и какая судьба его ждет. Эйдан поклялся ей, что все выяснит. В очаге горел огонь. Клэр перевела взгляд на очаг и вскрикнула. В дальнем углу комнаты сидел мужчина. На какой-то миг Клэр застыла как статуя, полагая, что перед ней Морэй. Схватив край мехового покрывала, она натянула его под самый подбородок.

– Это я, – произнес Эйдан.

Клэр отказывалась верить собственным глазам. Боже, что он делает в ее комнате? Эйдан сидел в нескольких шагах от ее кровати – причем тогда, когда она видела оргастический сон. Оставалось лишь надеяться, что все эти стоны и всхлипы были ему неслышны.

– Какого черта ты здесь забыл?

Эйдан поднялся и шагнул на свет. Стоило ему встать, как туника на нем колыхнулась, и Клэр увидела, что он возбужден.

– Я наблюдал за тобой, – хрипло добавил он. Клэр едва нашлась, что на это сказать.

– Ты подонок!

Эйдан напрягся, словно его ударили.

– Ты стонала от удовольствия. Я был за дверью, в коридоре, и подумал, что тебя поимел демон, может, даже сам Морэй!

Его слова ее не успокоили. А еще она почувствовала, что заливается краской.

– Мне приснился сон, – сказала она. – Про Малкольма.

– Понятно, – ответил Эйдан и повернулся к ней спиной.

Ей не понравилось, как он произнес это одно-единственное слово, и в душу ей закралось ужасное подозрение. Схватив меховое покрывало, она выпрыгнула из постели.

– Прошу тебя, скажи, что ты не подслушивал мои мысли!

Но Эйдан ничего ей не ответил, а лишь молча направился к двери.

– Скажи, Эйдан, ты способен читать мысли? – суровым тоном потребовала ответа Клэр.

– Увидимся утром, – произнес он, берясь за ручку двери.

Тогда она схватила кувшин с водой и что было сил швырнула в него, попав ему между лопаток. Эйдан обернулся.

– Как ты смеешь шпионить за мной и Малкольмом!

– Я пришел сюда, чтобы защитить тебя, – бросил он в ответ.

Пламя очага осветило половину его лица, и Клэр увидела, что он покраснел.

– Ты подслушивал мои мысли! Заглядывал в мои сны! Может, ты даже подсматривал за нами, когда мы с Малкольмом были вместе в постели! – При мысли об этом Клэр пришла в ужас. – Признавайся, что ты видел?

Лицо Эйдана приняло каменное выражение.

– Клэр, это был лишь сон. Повторяю, всего лишь сон.

– Но ты его видел! – вскричала она. – Ты подглядывал, как мы с Малкольмом занимаемся любовью!

От нее не скрылось, что краска залила его лицо еще сильнее.

– Я не смог удержаться, – наконец негромко выдавил он. – А разве ты сама не подглядывала за мной и Изабель?

Клэр смерила его взглядом, чувствуя, как ее охватывает ярость.

– Я зашла в вашу спальню по чистой случайности! И тотчас из нее вышла.

– Я мужчина, а ты женщина. Как можно пройти мимо такого сна?

– Убирайся отсюда! – крикнула Клэр.

– Тебе должно быть приятно, что ты мне нравишься. Я не стал вторгаться в твой сон, чтобы занять в нем место моего брата, хотя, признаюсь честно, это далось мне с большим трудом, – ответил Эйдан и вышел из комнаты.

Клэр в шоке выронила край мехового одеяла. Обнаженная, она стояла посреди комнаты, дрожа всем телом, отказываясь верить, что все это происходит с ней. Боже, какая наглость! Если он живет в Средних веках и у него лишь секс на уме – это не снимает с него вины! Клэр вновь схватила одеяло. Затем, закрутившись в него, бросилась к двери и рывком открыла ее.

– У тебя нет никакой совести! – бросила она Эйдану вслед, но его в коридоре уже не было. Клэр со злостью захлопнула дверь.

Глава 18

По прикидкам Ройса, было час ночи. Сопровождаемый двумя вооруженными стражниками, он вошел в королевскую опочивальню, где на него тотчас уставились две придворные дамы. Ройс залился краской смущения. Он был зол и из-за этого еще больше возбудился. Нет, он был не против поиметь красивую женщину, однако презирал себя, что нарушает обет верности собственному королю. Тем не менее примерно полтора года назад он не сумел перехитрить Жанну Бофор, ибо та была умна, и ему выпала одновременно приятная и неприятная честь ублажать ее в постели до тех пор, пока она первая не запросила пощады. Так что он ничуть не сомневался, зачем понадобился ей на этот раз.

Придворные дамы зашептались между собой и захихикали, разглядывая его топорщившуюся тунику. Иногда королева предпочитала единственному любовнику целую оргию, правда, Ройс точно знал, что сегодня никакой оргии не будет. Он улыбнулся придворным дамам, однако улыбка его была такой же каменной, как и известная часть его тела. Но одна вещь раздражала – его вызвали к королеве, как будто он ее раб и обязан безропотно ублажать ее.

Их связь началась спустя полгода после коронации. Блудливый интерес королевы к его персоне возник в тот самый день, когда он прибыл в королевский дворец засвидетельствовать их величествам свою дворянскую верность. Тогда еще не ходило никаких слухов о ее ненасытных аппетитах. Помнится, он тогда преклонил колено и произнес слова обета верности. К его великому удивлению, королева и впрямь оказалась столь же прекрасна, какой ее описывали в своих стихах поэты, и он рискнул заглянуть в ее мысли. И тотчас пришел в ужас, узнав, что мысленно она видит себя в одной постели с ним, вытворяя такие штучки, что даже ему, мужчине, сделалось слегка неловко.

Разумеется, он тоже возбудился. Его так и подмывало броситься на нее и овладеть ею, но это было бы непозволительной глупостью. Тогда, сразу после коронации, он опрометью бросился из дворца, но шесть месяцев спустя был вынужден вернуться ко двору по делам Братства. В тот раз отказать королеве он уже не мог. Тем более что она ждала его. Как выяснилось, это ее стараниями Братство отправило его по делам во дворец. Впрочем, бессмысленно отрицать, что он с немалым удовольствием провел время в ее постели. Увы, он должен был вернуться в Кэррик, и королева пребывала в дурном настроении. С тех пор она дважды присылала за ним своих посыльных.

Первый раз она попросила его прибыть ко двору. Во второй – приказала. Дважды он пытался учтиво объяснить ей, что дела графства мешают ему тотчас прибыть ко двору. Тогда не было смысла продолжать с ней связь, впрочем, не было смысла и сейчас. Но она была королева, и ей не ответишь отказом. Ладно, пусть попользуется им, если ей так хочется, зато взамен он попользуется ею.

Ройс вошел в ее опочивальню и закрыл за собой дверь. Оба стражника остались стоять снаружи. Опочивальня была просторная и освещалась факелами, свечами и пламенем очага. Королева стояла лицом к огню, к нему спиной. На ней была длинная, золотисто-желтая, под цвет ее волос, рубашка. Сами волосы, распущенные по плечам, ниспадали ниже пояса. Рубашка была прозрачной. Ройс бросил взгляд на ее пышные ягодицы, и его член затвердел еще больше. Королева стояла не шелохнувшись.

– Как ты смел отказать нам?

Ройс заглянул ей в мысли. Истекая соками, она сжала его бедрами, крича и всхлипывая от удовольствия. Он подошел к ней сзади и, подняв вверх связанные руки, опустил их на нее так, что она оказалась замкнута в его объятиях, после чего прижался к ней сзади членом. Королева вздрогнула.

– Я знаю, ты скучала обо мне, – прошептал он ей на ухо. Неизвестно, чего в его голосе было больше – похоти или злости. – Признайся, что это так.

– Ты посмел ослушаться меня, – процедила она сквозь зубы. – И теперь твоя жизнь висит на волоске.

– Неужели? – рассмеялся он. – Мне все равно, Жанна, отрубишь ты мне голову или нет. Мне все равно, отрубит ли ее король.

С этими словами он еще ниже опустил связанные руки и потер веревкой о холмик внизу ее живота.

Королева негромко вскрикнула и еще теснее прижалась к нему.

– Как ты смеешь!

– Ты пригласила меня к себе для разговора? – прошептал он ей на ухо, играя губами с мочкой ее уха, а заодно увлекая прочь от очага.

– Ты сам знаешь, чего я хочу, – хрипло выдавила она из себя. В ее голосе слышалось раздражение. – Если только ты вновь откажешь мне…

Ройс подтолкнул ее к стене и мускулистым бедром грубо раздвинул ей ноги.

– Я не твоя собственность, Жанна. Не заблуждайся по этому поводу. Я дарю свою благосклонность лишь тогда, когда мне самому этого хочется. Тебе повезло, сегодня я в соответствующем настроении.

Королева была не в силах унять дрожь.

– Поторопись, Руари!

Ройс осклабился и потерся о ее ягодицы.

– Развяжи веревки!

Она тотчас выполнила его просьбу. Как только его руки были свободны, он задрал подол ее рубашки и просунул руку ей между ног. Королева всхлипнула, а его ладонь сделалась влажной от ее соков.

– Я хотя и хочу тебя сегодня, все равно требую взаимной услуги за ту, что оказываю тебе.

– Что именно? – воскликнула она, охваченная гневом и похотью одновременно.

Бедром Ройс приподнял ей одну ногу и прижался членом к ее горячей, распухшей от желания плоти.

– Ты хочешь, чтобы я в тебя вошел? Тогда освободи Малкольма. Освободи его прямо сейчас.

Королева задрожала от ярости.

– Я ни с кем не торгуюсь!

– Неужели? – усмехнулся Ройс и вошел в нее всего на один дюйм.

Королева вновь всхлипнула и поерзала, в надежде, что он войдет в нее глубже, однако Ройс отступил на шаг назад. Но ей хватило и одного мгновения – прижатая к стене, Жанна Бофор была уже на грани оргазма. Резко развернувшись, она залепила ему пощечину. Ройс лишь с улыбкой покачал головой и снял с себя тунику. Подавив рвавшиеся из груди рыдания, королева впилась в него взглядом.

– Как ты смеешь торговаться со мной? В ответ он игриво погладил свой член.

– Прикажи стражникам, чтобы они выпустили его! Королева не спускала глаз с его руки.

– Он – пленник короля.

Ройс пронзил ее взглядом.

– Ты разве не хочешь провести со мной в постели целую ночь? Или ты забыла, что мне неведома усталость? Разве ты не хочешь прикоснуться к нему языком?

По щекам королевы катились слезы.

– Ты можешь дорого за это заплатить, Руари. Ее угрозу Ройс пропустил мимо ушей.

– Я хочу доставить тебе наслаждение, Жанна, причем не один раз, а сто. – При этих его словах королева всхлипнула, и Ройс знал, что она кончит, как только он до нее дотронется. – Однако это не отменяет моего долга по отношению к племяннику. Мы оба с тобой знаем, что при желании ты можешь повлиять на мужа. Распорядись, чтобы Малкольма выпустили.

Королевой владело такое возбуждение, что даже дыхание давалось ей с трудом. Поэтому ответила она не сразу.

– Насколько мне известно, ты не слишком держишься за жизнь. Хочу предупредить заранее. Мне ничего не стоит выпустить его сегодня и вновь бросить в темницу завтра.

– Согласен. Я стар и устал от жизни. И если мне суждено умереть от твоей руки или руки короля, то так тому и быть, – произнес он, подталкивая ее к принятию решения. Он был готов войти в нее, но не для того, чтобы ублажить ее, а порадовать себя.

Она поняла его намек с полуслова. Глаза ее расширились.

Лицо Ройса сделалось каменным. Если он будет вынужден рассказать королю о неверности супруги, что ж, пусть так и будет. И даже если он сам при этом лишится головы, но и она никогда не вернет себе былую власть.

– Не будь ты таким непревзойденным любовником, – прошипела Жанна, – я бы придушила тебя собственными руками.

– Я хочу трахнуть тебя, женщина. Так что лучше поторопись.

Королева повернулась к двери и слегка ее приоткрыла:

– Выпустите Малкольма из Данроха. Он свободен и может покинуть двор уже сегодня ночью.

Довольный собой, Ройс расплылся в улыбке. Он шагнул к королеве, пока та, стоя к нему спиной, закрывала дверь, и, продев руку ей между ног, приподнял. Она тотчас вздрогнула и замерла в ожидании того, что будет дальше. Его собственное возбуждение достигло новой отметки.

– Кто из нас хозяин и кто раб? – спросил он, не в силах больше сдерживать животную похоть. Одним мощным движением он вошел в нее. Одно мгновение – и королева уже рыдала и корчилась в экстазе.


Клэр не могла сомкнуть глаз. Луна взошла высоко на ночном небе, и Клэр смотрела на нее в окно. Ей только что приснилось, что она в глухую полночь одна пыталась найти Малкольма. С другой стороны, ей было известно, что к его темнице приставлена стража и ей ни за что не уломать охранников, чтобы те впустили ее к нему. А еще где-то рядом затаился Морэй.

Ей меньше всего хотелось наткнуться на него где-нибудь в темном закоулке дворцовых коридоров. Клэр оторвала взгляд от луны и посмотрела на огонь в очаге. Боже, что ждет Малкольма и его дядю? Обвинят ли их в покушении на жизнь Сибиллы? Кстати, что с ней? Осталась ли она жива? И как теперь они собираются свести счеты с Морэем? Неожиданно Клэр ощутила присутствие Малкольма.

В растерянности она посмотрела на дверь – нет, та закрыта. Но уже в следующее мгновение дверь распахнулась, и в комнату шагнул Малкольм. Клэр вскрикнула и бросилась в его объятия. Он крепко прижал ее к себе.

– Это сон? – спросила Клэр дрогнувшим голосом, ощущая телом его возбуждение.

Он нежно улыбнулся ей:

– Нет, это не сон. Ройс сейчас ублажает ее величество. Они любовники. Подозреваю, что он использовал свой дар убеждения, чтобы освободить нас с ним.

В эти мгновения Клэр было не до Ройса. Она нежно прикоснулась к щеке Малкольма, но, к ее великому удивлению, он перехватил ее руку. Глаза его светились расплавленным серебром – точно так же, как и в ее сне. Клэр напряглась. Она отдала бы все на свете, чтобы услышать те заветные три слова.

– Я свободен и могу покинуть дворец.

С этими словами он опустил руку на ее плечо.

– Покинуть?

– Да. Но вот только как, Клэр, я могу бросить здесь дядю? Пока он ублажает королеву, жизнь его в опасности, – сказал Малкольм и обвел взглядом ее комнату.

Клэр застыла на месте. Неожиданно ей стало ясно: связь Ройса с королевой может ему дорого обойтись.

– Малкольм, если королю это станет известно, Ройса уже ничто не спасет? Ему останется только совершить прыжок.

Лицо Малкольма исказила страдальческая гримаса, и он поспешил от нее отвернуться.

– Что-то не так? Малкольм покачал головой:

– Ройс не станет совершать никаких прыжков. Подозреваю, что этот мир ему уже порядком надоел.

Что он хочет этим сказать? Клэр шагнула ближе, но Малкольм лишь одарил ее хмурым взглядом. Охваченная дурным предчувствием, Клэр застыла на месте.

– Клэр, скажи честно, что сегодня произошло в этой комнате?

В его голосе слышались ревнивые нотки, но Клэр никак не увязала их с тем, что Эйдан подглядывал ее сны, пока она спала.

– Ничего, – растерянно ответила она, не зная, что последует дальше.

Малкольм тем временем посмотрел на ее кровать.

– Несколько часов назад мне приснился сон. Мне снилось, что ты спасаешься бегством от Морэя, – негромко произнес он, не глядя ей глаза, однако затем все же заставил себя посмотреть на нее. – А затем мне приснилось, что мы с тобой лежим в одной постели. И вот сейчас меня не покидает ощущение, что сегодня ты испытала наслаждение, Клэр.

– Мне тоже приснился сон – про тебя, – прошептала она растерянно. – Все было как наяву.

– Тогда почему я ощущаю в твоей комнате присутствие Эйдана?

Клэр напряглась. Этот разговор не предвещал ничего хорошего.

Малкольма уже трясло от ярости.

– Я знаю, что ты не нарушала обета верности. Но что делал в твоей комнате мой брат? Он что, пытался тебя соблазнить, пока я был заперт в башне?

– Нет! – в отчаянии выкрикнула Клэр и схватила его за руки. – Он сторожил меня, Малкольм, ради тебя. – Боже, неужели дело дошло до того, что она защищает Эйдана? – Но я действительно испытала сегодня наслаждение, – дрогнувшим голосом призналась она, – но только во сне. В нем я была с тобой, и это было прекрасно. Он услышал мои стоны из коридора и решил, что мной овладел демон. И потому вошел в комнату, чтобы меня спасти. Вот и все.

Малкольм в упор посмотрел на нее. В эту минуту Клэр ненавидела себя за то, что утаила от него часть правды.

– Прошу тебя, прости его, – взмолилась она. – Ведь все-таки он твой брат. Ну почему вы с ним не союзники, не друзья? Так было бы лучше вам обоим!

Взгляд Малкольма сделался ледяным.

– Пусть он держится от тебя подальше. С меня хватит, сколько можно молчать, глядя, как он желает тебя!

– Неправда, он не желает меня. Брови Малкольма поползли вверх.

– Малкольм, пойми, все Магистры просто помешаны на сексе! Вот и Эйдан не в силах спокойно пройти мимо любой молодой и хорошенькой женщины!

Эти слова отчасти убедили Малкольма.

– Ты хочешь, чтобы мы с ним были друзьями?

По его голосу было понятно, что сам он верит в это с трудом.

– Да. А почему бы нет?

– Но ведь он – сын Морэя. Он – изменник. – Голос Малкольма звучал серьезно, и по выражению его лица Клэр поняла, что он не доверяет сводному брату. Да и как он мог ему доверять, если Эйдан вел себя как последний эгоист? Временами этот мерзавец ей даже импонировал, и она была склонна ему доверять, однако чаще все было с точностью до наоборот. Малкольм отстранился от нее и посмотрел ей в глаза.

– Клэр, я хочу тебя. Я хочу тебя в постели, как и ты меня. Не торопясь.

Клэр в изумлении посмотрела на него. Неужели он хочет сказать, что он ее любит, или ему нужен просто секс, лишь чуть в менее похотливом варианте?

Она задумалась, потом кивнула. В напряжении, что нарастало между ними, не было ничего темного, ничего дурного.

– Хорошо, – негромко произнесла она, дыхание давалось ей с трудом. – До рассвета остается еще несколько часов.

Его лицо озарилось улыбкой – причем чертовски соблазнительной. Ее собственное тело, казалось, было объято пламенем. Бросив взгляд через его плечо, она заметила в полуоткрытую дверь, что по коридору к ним шагает Эйдан, и ее сердце вновь наполнилось дурным предчувствием. Увы, было уже слишком поздно. Эйдан заглянул внутрь и, заметив Малкольма, замер на месте.

Уходи! – мысленно взмолилась она в надежде, что Эйдан ее услышит. Но он, переступив порог комнаты, лишь удостоил ее мимолетным взглядом.

– Тебя выпустили? – с явным облегчением спросил он Малкольма.

– Как видишь, – холодно усмехнулся тот. – А я устал, видя, как ты похотливо желаешь то, что по праву принадлежит мне.

Радости Эйдана как не бывало, тем не менее он заставил себя улыбнуться.

– Я бы никогда не прикоснулся к твоей женщине, – произнес он и, повернувшись, вышел в коридор, где зашагал по направлению к комнате, которую делил с Изабель.

Клэр прыжком бросилась к двери и закрыла ее.

– Я горжусь тобой, – сказала она, но в следующее мгновение внутреннее чутье подсказало ей, что должно случиться нечто ужасное, и ее вновь охватил страх.

Малкольм тоже это ощутил, ибо весь напрягся, а на лице его застыла тревога – выражение, которое Клэр успела возненавидеть.

– В чем дело? Где-то рядом бродит зло? – хриплым шепотом спросила она у Малкольма.

Но прежде чем тот успел ей ответить, тишину ночи нарушил душераздирающий вопль. В нем была и боль, и ужас, и ярость.

– Эйдан! – воскликнул Малкольм.

Он метнулся к двери и рывком открыл ее настежь. Клэр бросилась за ним. Она затруднялась сказать, узнал ли Малкольм в этом животном рыке голос Эйдана, тем более что и она сама не была уверена. Крик стих, его сменила могильная, пугающая тишина.

Малкольм бегом пронесся мимо ряда дверей. Клэр едва поспевала за ним. Дверь, что вела в комнату Эйдана, была приоткрыта, и Малкольм беспрепятственно шагнул внутрь. Клэр последовала его примеру. В следующее мгновение ее взгляду предстал Эйдан – низко склонив голову, он стоял на коленях. На какой-то миг ей показалось, будто он молится. А затем она увидела Изабель.

Девушка лежала навзничь на полу. Ее волосы растрепались, глаза невидяще широко открыты.

Из горла Клэр вырвался сдавленный крик ужаса. А затем она увидела на лице Изабель слабое подобие улыбки.

Малкольм опустился на колени рядом с братом.

– Ты можешь обрести свою силу?

Эйдан не ответил. Застыв, словно каменная статуя, он в ужасе смотрел на мертвую возлюбленную.

Малкольм дотронулся до лежащей девушки и обернулся к Клэр:

– Она мертва. Уже успела окоченеть.

– Закрой ей глаза, – сдавленным голосом произнесла Клэр, а сама бросилась к Эйдану и, опустившись на колени, ласково дотронулась до его плеча. На его лице застыл ужас.

Клэр вопросительно посмотрела на Малкольма. В одном она не сомневалась: смерть Изабель – происки Морэя.

– Помоги ему.

Малкольм приподнял Изабель и, положив ее на кровать, накрыл с головой одеялом. Эйдан тоже поднялся. Первый шок прошел, и теперь его глаза пылали ненавистью. Клэр не сомневалась: глядя на мертвую Изабель, он уже вынашивал план отмщения.

– Эйдан, – окликнула его Клэр и, подойдя ближе, попыталась взять за руку. – Мне тоже больно, прими мое сочувствие. Присядь. Приди в себя.

Но он, не глядя на нее, вырвал руку. Возможно, он вообще не заметил ее присутствия в комнате, не услышал, как она вошла. Охваченный яростью, он бросился к двери, но Малкольм опередил его и преградил дорогу.

– Ты не сможешь победить Морэя! Ты погибнешь!

– Уйди с дороги! – процедил сквозь зубы Эйдан.

– Не дай ему уйти, – прошептала Клэр. Малкольм буквально буравил глазами сводного брата.

– Даже не думай идти на поиски Морэя. Я тебя не пущу.

– Отойди! – прорычал Эйдан и оскалился. В полутьме комнаты блеснули зубы, брызнула слюна.

В это мгновение на него было страшно смотреть. Клэр впервые в жизни видела на лице человека столь свирепое, если не звериное выражение. Эйдан обернулся к Малкольму и вновь издал угрожающий рык, от которого внутри у Клэр все похолодело. Нет, то был не человеческий голос. Так рычать мог только зверь. Клэр тотчас охватило дурное предчувствие, но она и представить не могла, что ждет ее дальше. Буквально на ее глазах у Эйдана начала расти борода.

Малкольм тотчас напрягся.

– Эйдан! – В его голосе слышалось предостережение.

Эйдан вновь оскалился и издал звериный рык. На сей раз не было никаких сомнений. Жуткий голос этот принадлежал не человеку, а волку. И прежде чем Клэр успела осознать, что, собственно, происходит, перед ней – на том самом месте, где только что стоял Эйдан, – возник огромный лохматый волк.

Клэр вскрикнула и отпрянула назад. Волк застыл на месте, готовый к прыжку. Из пасти его рвалось леденящее кровь рычание. И Клэр поняла – зверь в любую секунду бросится на Малкольма и растерзает его в клочья.

Клэр застыла в изумлении, хотя смысл произошедшего дошел до нее сразу. Способность к перевоплощению была частью кельтской мифологии, так что нет ничего удивительного в том, что Эйдан из человека превратился в зверя. Наверное, этой способностью наделены все Магистры. Правда, не будь она свидетельницей этого удивительного явления, она бы вряд ли в него поверила. И все же одного она не знала – оставался ли Эйдан жить внутри кровожадного зверя или его место полностью занял волк.

– Малкольм, не мешай ему, – прошептала она, чувствуя, как колотится в груди сердце.

Волк вновь издал злобный рык. С клыков его капала слюна. На мгновение Клэр испугалась, что сейчас он бросится на Малкольма. Но тот даже не сдвинулся с места.

– Я не верил, что ты оборотень, – спокойно произнес он. – Хотя и слышал, что тебя называли Волком из Оу. – Он на минуту задумался. – Не делай этого. Клэр права. Ты мой брат. Мы с тобой дадим Морэю отпор вместе, как и положено братьям.

Но волк лишь оскалил пасть и прыгнул. Его прыжок был пружинистым и мощным. Клэр не сомневалась, что Малкольму ни за что не устоять против этого жуткого зверя. Объятая ужасом, она вскрикнула, однако Малкольм опустился на одно колено, и волк, в прыжке преодолев препятствие, устремился бегом по коридору, причем так стремительно, что лапы его едва касались пола.

Малкольм поднялся и бросился за ним вслед. Клэр тоже устремилась им вдогонку. Волк несся по коридору, направляясь к окну. Они вдвоем бежали за ним следом.

– Эйдан, не делай этого! – крикнул брату Малкольм.

Увы, слишком поздно. Пробив цветное стекло, волк выпрыгнул в окно.

Клэр в ужасе вскрикнула. Подбежав вместе с Малкольмом к окну, она посмотрела вниз. Они стояли на третьем этаже. Она ожидала увидеть внизу или разбившегося в прыжке волка, или изуродованное падением человеческое тело. Но ничего не увидела. Внизу во дворе замка было пусто. Малкольм схватил ее за локоть. Посмотрев в ту сторону, куда был устремлен его взгляд, она увидела на фоне луны ястреба. Он стремительно исчезал, растворяясь в темноте ночи. Клэр почувствовала, как из глаз ее хлынули слезы. Она оплакивала Изабель, но и Эйдана тоже. Малкольм привлек ее к себе и обнял.


Малкольм налил им обоим по кружке вина. Клэр стояла у окна, наблюдая, как синий бархат ночного неба постепенно бледнеет, становясь постепенно фиолетовым, а затем нежно-лиловым. Малкольм протянул ей вино, и она с благодарностью приняла кружку. Слезы еще не высохли на ее щеках. Малкольм нежно обнял ее.

– Я знаю, ты хотела спасти Изабель.

– Хотела, причем всем сердцем! – воскликнула Клэр. – Она была такая милая, такая наивная. Скорее ребенок, чем взрослая женщина. Изабель так была похожа на мою кузину Лори!

Малкольм отстранился от нее. Выражение его лица вновь сделалось хмурым. Клэр вытерла слезы – сейчас не время предаваться скорби.

– Думаю, нам лучше вернуться в Данрох. Если король вновь бросит тебя в темницу, мы уже не сможем помочь Эйдану. Пока у нас еще есть время, мы должны покинуть замок.

Малкольм посмотрел на нее. Было видно, что он страдает.

– Знаю, ты переживаешь за Ройса и Эйдана, – Клэр взяла его сильные руки в свои, – просто не хочешь в этом признаться.

– Ты права. Я переживаю за них обоих. Но и в твоих словах, Клэр, есть доля правды. Если я не покину замок, меня, возможно, вновь ждет темница. И тогда я уже никому не смогу помочь.

– Значит, мы уйдем отсюда?

– Да, как только рассветет.

Клэр решила поймать его на слове.

– Малкольм, ты обещал, что научишь меня сражаться. А ведь и мне и тебе ясно, что здесь, в твоем времени, мне всегда угрожает не та, так другая опасность, даже здесь, при дворе. А все потому, что я не умею постоять за себя. К тому же мы оба знаем, что это умение пригодится мне, когда я вернусь в свое время, ведь там не будет никаких Магистров, которые бы взяли меня под свою защиту.

При мысли, что рано или поздно она вернется в свое время, Клэр сделалось еще более грустно, но она поспешила напомнить себе, что в данный момент ее чувства – не самое главное, есть вещи поважнее. Ей нужно научиться сражаться, чтобы при необходимости дать отпор злу. С нее хватит его черных дел, пора положить конец его всевластию. Малкольм высвободил руки.

– Хорошо, научу, как только мы вернемся в Данрох. Клэр почувствовала, что он задумался о ее возвращении домой, но конкретных мыслей прочесть не смогла.

– Рано или поздно мне придется вернуться, – прошептала она, надеясь в душе, что он начнет возражать. Но он лишь отвернулся.

Она не стала продолжать эту мысль. На сегодня с них хватит забот и переживаний. Боже, как ей хотелось, насколько то было возможно, успокоить его, снять с его плеч этот тяжкий груз!

– Знаешь, мне почему-то кажется, что Эйдан бросился не за Морэем. Ведь тот сейчас здесь, при дворе. Да и как можно напасть на Защитника Королевства, когда тот в гостях у самого короля? Эйдан не настолько глуп. Ему просто требуется время, чтобы остыть.

– Если Эйдан попробует уничтожить Морэя, это грозит гибелью ему самому. Он не в состоянии нанести поражение собственному отцу! Не хватит сил.

– А когда-нибудь хватит?

– Силы Морэя от Сатаны.

И тут Клэр в голову пришла одна мысль.

– Эйдан – сын Морэя и поэтому должен был унаследовать часть его силы. Может, недостающую часть он получит от Бога – если, конечно, мы с тобой первыми не уничтожим злодея.

– Может быть.

Клэр еще ни разу не видела Малкольма в таком унылом расположении духа.

– То есть ты считаешь, что он не запятнан злом? Малкольм явно не торопился с ответом.

– Нет, не запятнан, – признался он с видимой неохотой.

Клэр с трудом сдержала улыбку. Как быстро, однако, он меняет мнение. Малкольм никогда не кривил душой, и это было для нее главным. Впрочем, какая разница, это все равно ничего не изменит. Где-то рядом раздался волчий вой. У Клэр тотчас поползли по коже мурашки. Они с Малкольмом переглянулись. Вой продолжался, полный невыразимой боли и одиночества. А еще ей почему-то показалось, что она слышит в этом вое вину и раскаяние. Она подошла к Малкольму – было видно, что тот подавлен. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Вой повторился. Что ж, Эйдана можно понять, он имеет полное право излить в вое душу, пусть даже Изабель была его очередным мимолетным увлечением.

– Он во всем винит самого себя, – прошептала Клэр.

– Да, он был ее лэрдом и не исполнил свой долг по отношению к ней. Не сумел ее защитить.

Боже, Морэй поступил так с собственным сыном, в ужасе подумала Клэр. В дверь постучали. Лицо Малкольма тотчас сделалось непроницаемым, едва ли не каменным. Он подошел к двери, за ней оказался стражник. Мужчины обменялись несколькими фразами на гэльском, после чего стражник ушел. Правда, напряжение Клэр не оставило.

– В чем дело?

Малкольм подошел к ней и погладил по волосам.

– Не волнуйся. Меня призвала к себе королева.

Для того чтобы прийти в ужас, а затем и в ярость, Клэр потребовалось одно мгновение.

– Она призывает тебя к себе в середине ночи? С какой целью, хотела бы я знать? – возмутилась она и, прежде чем Малкольм успел ответить на ее вопрос, добавила: – Минутку, попробую угадать. Ройс ей надоел, и теперь ради разнообразия она хочет затащить к себе в постель тебя!

– Клэр, мы не знаем, что ей понадобилось. Но не подчиниться ее воле и ответить ей отказом я не могу.

А приглашению разделить любовное ложе?

– А где, скажи на милость, король?

– Не переживай. Король встает рано, с первой зарей. В это время суток она вряд ли осмелится приглашать к себе любовника, – произнес Малкольм, после чего удивил ее тем, что привлек к себе и, словно муж, отправляющийся утром на работу, легонько чмокнул в щеку.

Но Клэр это не успокоило. Проклиная собственную беспомощность и монаршее самодурство, она проводила его взглядом. В этот момент она, пожалуй, впервые за всю свою жизнь по достоинству оценила все преимущества открытого, демократического общества. Она попыталась напомнить себе, что толком не знает, что, собственно, понадобилось королеве. Но, черт побери, если она права в своих подозрениях, если Малкольм всецело в королевской власти, он не сможет отказать похотливой королеве в любовных утехах. При этой мысли Клэр передернуло. Не хватало, чтобы королева положила глаз на ее Малкольма! Она плотнее закуталась в плащ. Отчего ей вдруг стало так холодно? Или они забыли закрыть ставни? Она быстро обернулась к окну – нет, ставни закрыты. Отчего-то в комнате воцарился ледяной холод. И постепенно до Клэр дошло почему. Она медленно обернулась, и ее объял ужас.

Граф Морэй улыбался ей своей мерзкой улыбкой – точно так же, как всего несколько часов назад во сне.

– Я же сказал, что приду за тобой, – вкрадчиво произнес он.

От ужаса Клэр окаменела, но что еще хуже, утратила способность трезво мыслить.

Демон открыл дверь шкафа и протянул руку. Испуганная девочка ухватилась за нее, и демон вытащил ее на свет, и тогда она увидела его лицо.

– Так это был ты! – воскликнула Клэр.

Глава 19

Малкольм направлялся к покоям королевы. Навстречу ему попались несколько придворных и стражников. Правда, никто не проронил ни слова. Было еще рано, солнце только начинало всходить, небо лишь слегка просветлело. Малкольм не сомневался, что празднества во дворце затянулись далеко за полночь. Правда, он не знал, зачем понадобился королеве. В душе его шевелилось неприятное подозрение, что это как-то связано с Ройсом. А еще, как ни пытался он убедить себя в обратном, его не отпускал страх за судьбу Эйдана. Утешало одно – когда его выпустили из темницы, ему было позволено покинуть дворец. И чем скорее он это сделает, причем вместе с Клэр, тем лучше.

А затем он увидел Ройса. Тот выходил из королевских покоев. Стражники тотчас закрыли за ним дверь и встали перед ней. Ройс также его увидел и, похоже, был крайне этим удивлен – не менее, чем он сам.

– Что ты здесь делаешь? – спросил его Ройс. Малкольм окинул его быстрым взглядом. Похоже, с дядей все в порядке.

– Я получил приказ явиться к ее величеству. Я был почти уверен, что ты успел ей порядком наскучить.

Ройс расплылся в улыбке.

– Я ублажил ее, как только мог, и теперь она спит. Не думаю, что она встанет раньше, чем в полдень.

Малкольм испуганно встрепенулся:

– Но ведь она призвала меня к себе. Улыбки Ройса как не бывало.

– Малкольм, я только что от нее. Она специально распорядилась, чтобы никто не тревожил ее сон, пока она не встанет сама.

И в это мгновение до Малкольма дошло: приказ явиться к королеве – не более чем ловушка.

– Клэр! – вскрикнул он и бросился со всех ног по коридору.

Ройс устремился за ним следом. В мгновение ока они преодолели два лестничных марша. Дверь в его комнату была закрыта, но он точно знал, что Клэр за ней нет. Тем не менее он широко ее распахнул, и в лицо ему ударил лютый холод.

Ее похитил Морэй!


Клэр пришла в себя. Она лежала на холодном и жестком каменном ложе. На то, чтобы понять, где она, ей потребовалось всего мгновение. Растерянно поморгав, она увидела, что находится в высокой круглой башне, высоко-высоко над окружающей местностью. Затем она вспомнила, что к ней в комнату во дворце, осклабившись в жуткой ухмылке, вошел Морэй. А потом она погрузилась в темноту. Клэр ощупала камень под собой, и ей тотчас, со всей ясностью, вспомнилась ночь, когда была убита ее мать.

Морэй – тот самый демон, который в ту страшную ночь проник в их дом в Бруклине. Он тот самый демон, что открыл дверь стенного шкафа и взял ее за руку. Он тогда еще сказал, что вернется за ней.

Клэр почувствовала, как к горлу подкатился комок тошноты. Нет, она больше не верила в совпадения. Она точно знала – и при этой мысли сердце было готово остановиться в ее груди, – что это тот самый демон, на чьей совести убийство ее матери; тот самый демон, которого она всегда мечтала выследить и уничтожить, чтобы отомстить за мать. Ее начала бить дрожь. Оказалось, это он охотился за ней.

Клэр опустилась на четвереньки, и ее вырвало. И все-таки, за кем охотилось это исчадие ада? Кто нужен ему – Малкольм или она сама?

Клэр медленно поднялась на ноги. Ее пистолет и кинжал куда-то исчезли. Теперь она была безоружна и беззащитна. Впрочем, беззащитна она была, даже располагая оружием. Даже вздумай она дать ему отпор, он все равно воплотил бы в жизнь свои черные планы. Чтобы как-то успокоиться, Клэр сделала несколько глубоких вдохов. Страх плохой помощник, тем более сейчас. Она обвела глазами свое узилище. Башня была внушительнее и крепче сложена, чем башня Оу. Однако в ее темнице имелся небольшой стол, два стула и узкое жесткое ложе. Каменную стену украшал символ, который она без труда узнала, – знак зла и дьявола, черная пентаграмма, взятая в круг.

На столе стоял кувшин, и Клэр решила, что в нем вода или вино. В любом случае пить из него она не собиралась. Затем она подошла к одному из двух узких окон. Башня, судя по всему, древняя, а само окно раза в два шире бойницы для стрельбы из лука. Клэр выглянула наружу. Ей тотчас стало ясно, почему высоты окна хватает, чтобы в нем во весь рост встал невысокий человек: внизу, в сотне футов под ней, раскинулся густой лес. Никто никогда бы не смог вскарабкаться на башню снаружи. Сам замок стоял на отвесном утесе, в окружении непроходимого соснового леса. День за окном был серым и ветреным. Втянув носом воздух, она ощутила запах соли. Значит, где-то рядом море. Клэр снова выглянула наружу, пытаясь угадать, куда ее перенес Морэй, однако все вокруг было подернуто серым туманом, из-за которого не было видно даже солнца. Так что где она сейчас – неизвестно.

Клэр задумалась. Ее по-прежнему била дрожь, страх никак не желал отступать. Затем она вернулась к окну и ногтем попыталась выцарапать на камне крест. Тот получился едва заметным, но все равно ей стало легче на душе. Боже, как в эти мгновения ей не хватало Бога! Не хватало и Древних. А еще она всем телом ощутила приближение Морэя…

Она окаменела от ужаса. Лютый холод проникал откуда-то из-за двери, а не сквозь окно башни. Наконец черная дверь распахнулась, и в темницу шагнул сам Морэй. Он не стал утруждать себя тем, чтобы закрыть дверь, и расплылся в мерзкой улыбке.

– Где я? Чего тебе надо? – воскликнула Клэр. Ей бросилось в глаза, что на шее у него камень ее матери.

– Ты в Торе, Клэр. В моем замке на Оркнейских островах.

Клэр впилась в него ненавидящим взглядом.

– Ты убил мою мать!

– А ты, я смотрю, догадливая. Да, это я убил ее. Она была слишком прекрасна, и я не смог устоять. – С этими словами он дотронулся до талисмана.

– Но почему?! – воскликнула Клэр, сжимая кулаки. В эти мгновения ярость в ней переборола страх. – Это ведь не случайно? Ты выбрал ее себе в жертвы по какой-то причине!

– Я выслеживал Александра, – негромко ответил Морэй.

Секунда, и все стало на свои места. Ее отца звали Алекс.

– Что ты сказал?

– Я выслеживал твоего отца, Клэр, а он выслеживал меня. Мы подстерегали друг друга вот уже несколько сот лет. Его след привел меня к твоей матери. Их связь была делом случая, но, как и Малкольм, он увлекся ею и потерял голову. Как глупо с его стороны. Магистру полагается быть хозяином своих чувств.

У Клэр перехватило дыхание.

– Скажи мне, кто мой отец!

– Ты ведь встречала Александра из Лахлана. Если не ошибаюсь, тебе он известен как Железное Сердце.

Клэр вскрикнула, отказываясь верить услышанному. А затем ей вспомнилось, как он смотрел на ее камень, как предложил себя в качестве наставника по боевому искусству, не говоря уже о приглашении посетить Черный остров.

– О боже! – вырвалось у нее.

– Здесь нет никаких богов, Клэр. Никакой бог не осмелится переступить границы моего обиталища.

Клэр вновь начала сотрясать дрожь.

– Железное Сердце вместе с Малкольмом сделают все для того, чтобы уничтожить тебя! – в гневе выкрикнула она.

– Я перестал преследовать его, как только он полностью вошел в силу. А сила и мощь его безграничны. Полагаю, что часть этой силы передалась и тебе, но прежде, чем ты научишься ею пользоваться, пройдут десятилетия. Тем не менее, несмотря на всю свою мощь, он так и не смог уничтожить меня, хотя пытался это сделать сотни раз. Как и все Магистры до него, он уничтожал лишь тех демонов, что были ему по силам. Даже если он явится за мной, убить не сможет. Ни один из живущих ныне Магистров не сможет!

Клэр облизала губы. Сердце было готово выскочить из груди.

– И что ты намерен делать? Я не верю, чтобы ты перенес меня сюда лишь затем, чтобы насолить своему старому врагу. И я точно знаю, что и Малкольм здесь тоже ни при чем. Все дело во мне.

– Это почему же? Я бы с удовольствием подразнил твоего отца. А еще я обожаю переманивать на свою сторону молодых Магистров. Так что не обольщайся. Как только они возмужают, из них выйдут самые страшные демоны. И все же ты права. Я лишь играл с Малкольмом. Я надеялся, что он сдастся, уступит похоти – уступит мне, – но это не главное. Он не один, есть и другие Магистры. Нет, мне нужна ты. И я знал это, когда увидел тебя еще ребенком.

При этих его словах Клэр сделалось страшно.

– Я скорее убью себя, – выдавила она, – чем позволю тебе прикоснуться ко мне.

– Неправда. Потому что дочери Магистров представляют для меня особую ценность. Они рожают сильных сыновей-демонов. Я позволю тебе вернуться к Малкольму с моим бастардом под сердцем. Ты вырастишь моего сына и, может даже, будешь его любить, пока в один прекрасный день не увидишь, как он молится мне.

– Ты безумец!

– Нет, Клэр, я просто дьявол.

Клэр отступила к стене и гневно затрясла головой.

– Я способен принимать самые разные обличья, – вкрадчиво произнес Морэй. – Подойди ко мне, моя милая, – добавил он, и глаза его вспыхнули, но не серебром, а красными углями.

Клэр отвернулась:

– Эйдан не вырос демоном!

– Боюсь, у него какой-то генетический дефект. Его мать была слишком набожной женщиной, и это сказалось на сыне. Тем не менее я от него не отказываюсь. И никогда не откажусь. Ибо он единственный из моих многочисленных отпрысков, кто посмел бросить мне вызов. Посмотри на меня, – вкрадчиво повторил Морэй.

Клэр понимала, что сейчас он использует ее и ее жизнь больше никогда не будет такой, как прежде. Ведь перед ней убийца ее матери.

Ощущая собственную беспомощность, она заглянула в его красные глаза и начала про себя читать молитву. И вскоре с изумлением поняла, что слова в ее голове звучали не по-английски. Это даже была не латынь – она молилась на гэльском. На протяжении вот уже почти двух недель она слышала, как вокруг нее горцы разговаривали на гэльском, однако способностью к языкам не блистала, и этот язык остался ей чужд. И вот теперь губы ее читали молитву, хотя она не могла сказать, откуда ее знает. Тем не менее она знала ее, знала каждое слово. Молитва была обращена к Фаоле, капризной богине, которая, если верить Малкольму, была в числе его предков. Клэр молила ее даровать ей поддержку и защиту. Морэя, похоже, это привело в восторг.

– Она тебе не поможет. При всей ее храбрости она никогда не посмеет бросить мне вызов. Здесь ты целиком и полностью в моей власти. Здесь меня страшатся даже Древние.

Клэр задыхалась от ужаса. Краем глаза она покосилась на окно.

– Я же предупредил тебя, что не позволю тебе умереть. Никуда ты не прыгнешь. Да ты и сама этого не хочешь.

Еще как хочу, – мысленно возразила Клэр. И постаралась возвести защитную стену вокруг своих мыслей.

– Ты не в силах отгородиться от меня, – негромко произнес он. – Моя мощь безгранична. По сравнению с моими твои способности просто смехотворны.

«Нет, – подумала Клэр, – ты меня плохо знаешь». И она дала себе слово, что спрыгнет с башни.

– Даже не думай, я не дам тебе этого сделать, – игриво произнес Морэй. Он явно читал ее мысли.

В следующее мгновение окно исчезло, а вместо него возникла глухая каменная стена. Клэр в ужасе вскрикнула. Ведь как она надеялась! Смерть казалась ей единственным выходом. Неожиданно она ощутила мысли Морэя. Она еще пару секунд продолжила мысленно читать молитву, но затем прекратила.

– Тебе не надоел этот разговор? Ведь теперь ты знаешь всю правду. И добавить мне к ней нечего. Так что я бы советовал тебе успокоиться, моя дорогая, ибо, как только я сделаю свое дело, ты вернешься к Малкольму с моим бастардом в чреве. Подойди ко мне, Клэр. – С этими словами Морэй протянул ей руку. – Я же знаю, что тебя тянет ко мне. Ты мечтаешь ощутить мои прикосновения, насладиться моими ласками. Тебе не терпится получить наслаждение, какое могу подарить только я один. Ну же, иди ко мне.

И Клэр растерялась. На мгновение она увидела себя в руках прекрасного рыцаря, на самом пике экстаза. Тело ее отяжелело, между ног шевельнулось предательское желание. Тяжелый, горячий воздух обволакивал ее, словно плащом, укутывал душным покрывалом с головы до ног с такой силой, отчего ей казалось, будто ее подталкивает и несет вперед ураган.

– Не бойся, я подарю тебе наслаждение, какого не может тебе дать Малкольм, – вкрадчиво произнес Морэй. – День за днем, ночь за ночью. Ну, будь послушной девочкой, подойди ко мне.

И Клэр сделала шаг. Но уже в следующий миг с ужасом поняла, что идет навстречу Морэю. Сердце ее словно безумное билось в груди – нет, не от страха, от возбуждения. Только не это, она не позволит этому исчадию ада себя загипнотизировать! Она должна из последних сил сопротивляться его чарам.

– Нет, – прохрипела она, – я тебе не отдамся!

Морэй улыбнулся обезоруживающей улыбкой. От его похоти воздух сделался густым, он обволакивал ее плотной, липкой пеленой, словно коконом. В голове у Клэр одна другую сменяли откровенные картины. Она увидела, как корчится в экстазе в его объятиях, и тотчас постаралась отогнать от себя наваждение. Она снова принялась читать древнюю гэльскую молитву и обернулась в поисках окна. Увы, ее со всех сторон окружала глухая стена. Морэй тем временем схватил ее и коленом развел ей ноги. Еще мгновение – и его огромный член проникнет в нее.

Клэр закричала. В этот миг ей хотелось одного – броситься к стене и биться головой о холодный камень, лишь бы только отогнать от себя мерзкое наваждение. Неожиданно ее взору предстал Малкольм. Он стоял подобно привидению на камне и протягивал ей руку. Но стоило Клэр потянуться к нему, как он исчез. Она ожидала, что пальцы ее нащупают камень, – увы, она ощутила лишь воздух. Значит, Морэй не построил вокруг нее никакой стены – он лишь создал иллюзию.

– Клэр! – вкрадчиво произнес он.

Она почувствовала, как его рука скользнула по ее спине. В ее воображении Морэй проник в нее, и она издала крик наслаждения.

И тогда она прыгнула.

Такой прыжок был по силам разве что тигрице. Собрав остатки сил, Клэр оттолкнулась от пола и, словно распрямившаяся пружина, устремилась сквозь узкое окно в объятия холодного влажного воздуха.

Время, казалось, застыло. Клэр взмыла к небесам и с высоты посмотрела вниз. Сомнений не было – ее ждет верная смерть.

– Клэр! – раздался голос Морэя, полный ярости.

В этот момент время вернулось. И она поняла, что падает. Ей навстречу приближались верхушки деревьев. Она падала, как и полагается падать – все быстрее и быстрее, и знала, что еще секунда – и падение окончится для нее смертью. Ей не было себя жаль. Огорчало лишь одно – Малкольм останется жить, так и не узнав, как сильно она любит его.

Еще мгновение – и она ощутила, как тело ей до крови царапают и рвут на части сосновые иглы и ветки. Она вскрикнула от боли. Вокруг нее, сдирая кожу ей с лица и тела, трещали сучья. А затем она рухнула на усыпанную хвойными иглами землю. Из глаз тотчас посыпались искры. В глазах потемнело. А когда она вновь открыла глаза, то увидела, что сквозь густой полог леса над ее головой к ней просачивается сероватый свет. И тогда она, к своему ужасу, поняла, что жива. По идее, при падении она должна была разбиться насмерть, но что-то было не похоже, что она мертва. Клэр лежала тихо, пытаясь унять дыхание, в ожидании, когда ее накроет волна жуткой боли. Но никаких мучений не последовало. Она была не просто жива, а жива и здорова, как будто ниоткуда не падала.

Затем она села и стала нащупывать кулон. Разумеется, его на месте не оказалось. Значит, ее спас не камень.

Морэй наверняка уже отправился на ее поиски. Клэр сжалась в комок, удивляясь тому, что ей не больно. Впрочем, она ведь дочь Магистра. Нет, конечно, она не Магистр – тех призывают дать обет, более того, не всякий ребенок, родившийся от их семени, тоже становился Магистром. По крайней мере, так сказал ей МакНейл. И хотя она не задала ему такого вопроса, нетрудно было предположить, что в патриархальном Братстве Магистров женского пола не было. И все-таки какой-то частью их способностей она обладала, более того, она постарается использовать их по максимуму. Неожиданно лес словно обдало ледяным дыханием. Это Морэй устремился на ее поиски. Клэр со всех ног бросилась вниз по заросшему густым лесом склону.


Малкольм стоял напротив дворца на другой стороне озера, совершенно один. Глаза его были закрыты, лицо обращено к восходящему солнцу. По его телу струился пот. Он напряг все свои силы, пытаясь ощутить присутствие Клэр. Правда, он не был уверен, что сможет ее обнаружить. Ведь ее похитил Морэй, значит, она сейчас может быть в любом месте и в любом времени. Морэй рассчитывал использовать ее против него. Принадлежавшие дьяволу замки были неуязвимы, их денно и нощно охраняли орды демонов. И тем не менее Малкольму почему-то казалось, что Клэр сейчас в Шотландии, более того, в горной ее части и, конечно, в его времени. Независимо от того, куда перенес ее Морэй, он обязан обнаружить ее. И он вновь сосредоточился. Время шло, а он все продолжал ее поиски. Клэр, где ты? Увы, ответом ему было молчание.


Наконец Клэр спустилась с горы и огляделась по сторонам. Лес расступился, и ее взгляду предстали поросшие травой холмы. В следующий миг до ее слуха донеслись людские голоса и лошадиное ржание. Она, не зная устали, продолжала молиться Фаоле и другим великим богам, включая Луга и Дагду. Почему-то она была уверена, что ее единственное спасение – это быть услышанной древними богами. На склоне холма показались вооруженные воины, и она пригнулась как можно ниже.

Всадники неслись прямо на нее, но она даже не шелохнулась, а продолжала молиться. Пот ручьями струился по ее телу. Те уже были близко. Казалось, им было известно, где ее искать. В эти мгновения Клэр пожалела о том, что не умеет становиться невидимой. Не переставая читать молитву, она юркнула за толстую сосну. Первый отряд всадников устремился в лесную чащу.

Клэр увидела, как прямо на нее несутся два всадника. От страха у нее похолодело внутри, однако они, не заметив ее, пронеслись мимо, обдав ее с головы до ног комь ями грязи из-под копыт. Мгновение – и они исчезли в лесной чаще, и в лесу вновь воцарилась тишина. На холмах не было ни души.

Клэр прекратила молиться и поблагодарила всех богов, что вняли ее мольбам, за их помощь. Ноги ее не слушались. Тяжело дыша и отказываясь поверить в то, что спасена, она привалилась к стволу дерева. Как бы там ни было, но благодаря вмешательству Древних всадники ее не заметили. От пота одежда на ней промокла насквозь, и вскоре она продрогла так, что зуб на зуб не попадал. А еще ей было страшно. Ведь она не ведала, где находится. Малкольм, мысленно позвала она его. Больше всего на свете в эти мгновения она мечтала оказаться в его объ ятиях. Я заблудилась! Спаси меня!

Ответом ей было молчание леса. Клэр из последних сил напрягла слух, но так ничего и не услышала. Всадники ускакали. Постояв немного, она вышла из леса и зашагала дальше. В конце концов она остановилась на низком, поросшем травой гребне. Небо постепенно прояснялось. И хотя оно по-прежнему было затянуто грозовыми тучами, где-то внизу Клэр разглядела чуть более темную поверхность океана. Но сначала ей нужно преодолеть холмы.

Клэр, где ты?

Она как вкопанная застыла на месте. Боже, неужели это голос Малкольма, или ей послышалось?

Малкольм, помоги мне! Я заблудилась!

Клэр напрягла слух, но, увы, вокруг стояла лишь звенящая тишина. И тогда она зашагала через холмы. Пока она шла, из-за серых туч выглянуло солнце – бледное и несмелое, – но и это уже была надежда. Клэр поняла, что шагает на юго-запад. А значит – в сторону гор Шотландии. Туда, где сейчас находится Малкольм.


Малкольм напрягся и застыл на месте. Клэр заблудилась, но она жива и здорова. А еще она одна. Каким-то чудом ей удалось бежать от Морэя. Теперь он ощущал ее присутствие и встал лицом на северо-восток.

В следующее мгновение верхом на скакуне к нему подлетел Ройс:

– Ну как, она нашлась? Малкольм утвердительно кивнул.

– Мне не нужен конь. Отправь его домой, Руари.

– Где она?

– Где-то рядом с Тором.


Клэр добрела до края пологих холмов и вскрикнула. Под ней, в сотне футов ниже, раскинулось плато, в центре которого высился круг из гигантских камней, а дальше маячил черный каменистый берег и воды океана.

Спотыкаясь, она принялась спускаться к каменному кругу. Она ни разу не бывала на Оркнейских островах, но, насколько ей было известно, никаких мегалитов там отродясь не было. Она осторожно ступала по каменистой тропе, и каждый шаг грозил ей падением. Оказавшись, наконец, внизу, она бегом бросилась к ближайшему из гигантских черных камней. Тот был размером в рост четырех-пяти взрослых мужчин. Добежав до него, она застыла на месте, сраженная этим величественным зрелищем.

Дрожащей рукой она прикоснулась к камню – тот был холоден как лед. И тогда Клэр поняла: ее привела сюда надежда, что место это окажется священным. А демонам, как известно, вход в священные места заказан. Клэр прошла мимо первого камня внутрь круга и застыла на месте, пытаясь ощутить присутствие древних богов, Бога – да кого угодно, пусть даже неизвестного ей мелкого языческого божка. Постепенно к ней подкралось отчаяние. Часовня в Святилище буквально лучилась божественной благодатью. Этот же круг был всего лишь каменным кругом, и ничем более. Боги, как и люди, покинули и забыли это место многие века назад.

Клэр едва не расплакалась, однако вовремя одернула себя: ей никак нельзя сдаваться. Она жива, и ей удалось бежать от Морэя. Пройдя сквозь каменное кольцо, она зашагала в направлении побережья, что раскинулось внизу. Вскоре ей показалось, что она не одна. От испуга она застыла на месте и обернулась. На какое-то мгновение под хмурым, пасмурным небом ей померещилась человеческая фигура. По ту сторону каменного круга стоял какой-то человек.

– Малкольм! – воскликнула она.

Неожиданно неверный свет затрепетал, и фигура исчезла. Клэр уставилась в пустоту, и на сердце у нее сделалось нехорошо. Она попыталась убедить себя, что увидела призрака или, может, даже одного из древних богов. Но уже в следующее мгновение ее глаза от изумления полезли из орбит. Навстречу ей, карабкаясь через валуны, со стороны берега шагал Малкольм! Клэр вскрикнула и устремилась ему навстречу. Увидев ее, он тоже бросился бегом и, как только они встретились, прижал ее к груди. Было видно, что у него тоже отлегло от сердца. Клэр приникла к нему, не желая отпускать. Он тоже не отпускал ее, продолжая сжимать в объятиях.

От волнения Клэр не нашлась, что сказать. Еще никого в своей жизни она не любила так, как любила в это мгновение Малкольма, и наверное, никого не полюбит. Он тоже не проронил ни слова, а лишь сжимал ее в объятиях, причем с такой силой, что ей стало трудно дышать.

Спасибо богам, что с тобой ничего не случилось.

Клэр подняла на него глаза.

– Морэй похитил меня из дворца.

– Знаю. Но как тебе удалось бежать от него? – В его взгляде читался не только вопрос, но и тревога.

– Я выпрыгнула из окна башни. По идее, я должна была разбиться насмерть, но этого не случилось. – Она погладила его по щеке. – Железное Сердце – мой отец.

Малкольм вздрогнул.

– Это Морэй тебе сказал? И ты поверила слову демона?

– Да, он демон, но я знаю, что это правда.

Неожиданно Клэр сжалась, будто ее обдало ледяным ветром. Между тем холод с каждым мгновением усиливался. Клэр снова сделалось страшно.

– Прошу тебя, нам нужно как можно скорее покинуть это место. Давай перенесемся в Святилище!

Малкольм слегка ослабил объятия. Взгляд его был устремлен ей через плечо. Заметив, куда он смотрит, Клэр резко обернулась и увидела на северо-западном склоне сотню конных рыцарей, а в следующее мгновение еще одного – того, что скакал впереди них один. Это был Морэй. Расстояние между ними неумолимо сокращалось.

– Малкольм!

Глаза его горели местью, жаждой разрушения и смерти. Малкольм тоже не сводил с него взгляда.

– Дай мне руку, я отправлю тебя туда одну! Клэр объял ужас.

– Тебе его не одолеть!

– Дай мне руку, – твердо повторил Малкольм. Морэй уже проскакал мимо первых камней. Было видно, что он доволен собой.

– Ты отправишься в Святилище. Я не сумел отомстить за Мейрид и Брогана. Теперь я разом отомщу за вас всех!

Малкольм обрекал себя на верную смерть. Он это знал, но ему было все равно. Самое главное, что вместе с собой он унесет в могилу и Морэя. И Клэр отказалась дать ему руку. На мгновение он обернулся к ней, словно отказываясь верить собственным глазам.

– Клэр! Ты ведь мне обещала. Ты поклялась, что будешь слушаться меня.

– Знаю, но я не позволю тебе сражаться в одиночку!

– А я не хочу, чтобы ты погибла! – воскликнул Малкольм и схватил ее за руку.

Она в свою очередь уперлась, не желая уступать ему.

– Ага, что я вижу, наши голубки ссорятся! – елейным голоском воскликнул Морэй. – Привет, Калум! Надеюсь, она уже поведала тебе о моих планах?

Малкольм шагнул вперед, прикрывая Клэр грудью, и твердо посмотрел Морэю в глаза.

– Слезай с коня.

Морэй усмехнулся и спешился.

– Малкольм, прошу тебя, давай прыгнем вместе! – взмолилась Клэр.

Он пропустил ее слова мимо ушей, зато обнажил меч. Морэй последовал его примеру. В следующее мгновение Морэй сделал выпад, и Малкольма вместе с Клэр словно ураганным порывом отнесло назад на несколько шагов.

Первым в себя пришел Малкольм.

– A Bhrogain! – негромко проговорил он и даже не сдвинулся с места.

Морэй отшатнулся на три шага назад. Глаза его полыхали яростью.

– Тебе не тягаться со мной в силе, Калум.

– Вот как? – удивился Малкольм и, замахнувшись мечом, шагнул вперед.

Морэй легко парировал его выпад. Клэр подавила крик ужаса. Подняв с земли камень с заостренным концом, она надеялась использовать его в качестве смертельного оружия. И снова лязг и звон стали, еще и еще раз. Клэр внутренне сжалась. По выражению лица Малкольма она догадалась, что он бьется с Морэем из последних сил. Лицо его прорезали морщины, мощные бицепсы напряглись, по телу ручьями катился пот. И хотя Морэю было не так-то просто отражать его удары, все-таки по своей силе демон заметно превосходил Малкольма.

Клэр опустила камень. Глупо надеяться, что с его помощью она решит исход поединка. Затем она перевела взгляд на Морэя, и ей в голову пришла мысль: а что, если попробовать нанести ему удар кинжалом в спину? В следующий момент Морэй негромко вскрикнул, парируя очередной выпад Малкольма, и обернулся через плечо. Клэр вновь мысленно вогнала ему между лопаток кинжал.

И тут Морэй нанес Малкольму мощный удар в плечо. Брызнула кровь. Не успела Клэр вскрикнуть от ужаса, как Морэй бросил ненавидящий взгляд в ее сторону и прошипел:

– Ты мне еще за это заплатишь!

– A Mhairead! – воскликнул Малкольм и, быстро переложив меч в левую руку, рассек Морэю грудь. Из раны хлынула кровь.

В ответ Морэй, рассвирепев, оттолкнул его назад ударом внутренней силы. Малкольм зашатался и сделал пару шагов назад, однако тут же выпрямился и парировал мечом выпад противника. И тут Клэр ощутила у себя за спиной чье-то присутствие. Она испуганно подняла глаза… и застыла на месте.

Поблизости, всего в нескольких шагах от нее, в воздухе подрагивал полупрозрачный человеческий силуэт – только на этот раз силуэт этот однозначно принадлежал женщине. Еще миг – и силуэт материализовался, превратившись в прекрасную черноволосую женщину в белых ниспадающих одеждах, напоминающих древнегреческие. Женщина заговорила на гэльском, но Клэр понимала каждое слово.

– Сын отомстит за отца, дочь за мать, ибо оба они осенены благодатью. Так записано в пророчестве.

Затем мерцающий свет дрогнул, и фигура исчезла. Каменный круг остался стоять, залитый ослепительным светом. Малкольм и Морэй сошлись в поединке, словно самцы-олени во время весеннего гона. Оба истекали кровью. Неожиданно оба, как по команде, подняли глаза к небу. Солнце исчезло, и небо оставалось пасмурно-серым, за исключением круга, который был наполнен золотистым свечением. Морэй изменился в лице – сначала на нем читалось удивление, затем страх.

– A Chlaire! – воскликнул Малкольм и, выхватив левой рукой короткий меч, полоснул им по шее Морэя.

Из горла Клэр вырвался крик ужаса. Отсеченная голова Морэя упала на траву. На какой-то миг светящийся круг сделался ярче, а обезглавленный Морэй застыл, скрестив с Малкольмом длинные мечи. Но уже в следующее мгновение Малкольм коротким мечом нанес Морэю удар в сердце и несколько раз повернул клинок. Клэр в ужасе прикрыла рот руками. Малкольм вытащил меч, и обезглавленное тело рухнуло на землю. Клэр в ужасе уставилась на отрубленную голову.

Лицо Морэя на какое-то мгновение растянулось в жуткой ухмылке, а затем голова исчезла, словно растворилась в воздухе. Еще миг – и тело тоже исчезло. На влажной, обагренной кровью земле остался лежать лишь кулон ее матери. Малкольм засунул оба меча в ножны и шагнул к ней. Клэр схватила его за руки.

– Что это было? Что здесь произошло?

Пока она произносила эти слова, свет померк, и вскоре осталось лишь хмурое, затянутое тучами небо. Лицо Малкольма осталось суровым.

– Похоже, Древние услышали тебя, – произнес он, обнимая Клэр, а сам огляделся по сторонам, словно хотел лишний раз убедиться, что Морэй действительно исчез. И лишь затем поднял с земли кулон.

– Морэй мертв? – дрожащим голосом спросила Клэр.

– Если нет, то никогда не умрет. – Малкольм вздохнул и притянул ее к себе. – Нам пора домой, красавица.

Глава 20

Клэр с закрытыми глазами нежилась, погруженная в горячую ванну. Вода доходила ей до ушей и подбородка. Они только что вернулись в Данрох, и сейчас она находилась в комнате Малкольма. Они пока еще не обсуждали с ней вопрос, куда она отправится дальше и где проведет ночь.

Морэй, по всей видимости, был мертв – принял смерть от руки Малкольма, хотя здесь и не обошлось без помощи кого-то более могущественного. При мысли об этом Клэр почему-то вздрогнула. Господи, сколько еще вопросов остается без ответа!

И не дай бог вновь столкнуться лицом к лицу с Морэем. Усилием воли Клэр попыталась отвлечь свои мысли от повелителя темных сил зла. Малкольм – вот кто ее герой. Вот о ком она должна думать, кем должна гордиться! Он отомстил за Мейрид и Брогана. Но ведь так было сказано в пророчестве.

Так сказала богиня. Когда она поведала Малкольму про темноволосую богиню, которая, по ее мнению, была не кем иным, как Фаолой, Малкольм даже бровью не повел, не выказал ни малейшего удивления. Но ведь известно, что пути богов неисповедимы. Клэр улыбнулась. Похоже, им на роду было написано победить этого дьявола вместе. Что они и сделали. Она тоже внесла свою лепту в исход поединка, нанеся Морэю телепатические удары, подумала Клэр, и улыбки ее как не бывало.

Железное Сердце – ее отец!

Сердце тотчас забилось в груди. Намеревался ли он признаться ей в этом? И что ей теперь делать? Должна ли она поговорить с ним, прежде чем вернется назад, в свое время? И вообще, безразличен он к ней или нет? И как так получилось, что она появилась на свет? Ведь судя по всему, Магистры умеют оберегать своих возлюбленных от нежеланной беременности. А что думала по этому поводу ее мать? Любил ли он ее?

Когда она вернется домой?

Клэр открыла глаза, в очаге бушевало пламя. В окно была видна яркая, полная луна, в окружении щедрой россыпи звезд с высоты взиравшая на ночные горы. Клэр обвела взглядом симпатичную, хотя и довольно скудно обставленную комнату с каменными стенами. Взгляд ее упал на кровать под балдахином, и в ней тотчас проснулось желание.

Еще немного, и Малкольм положит ее к себе в постель. Она не могла дождаться той минуты, когда, наконец, снова окажется в его объятиях, чтобы каждой клеточкой своего тела сказать ему, как она его любит. А потом они, усталые и довольные, будут нежиться под одеялом, спорить, шутить.

Боже, как ей не хочется покидать его время!

Пораженная этой мыслью, Клэр присела в ванне. Не считая ее собственного дыхания и потрескивания дров в очаге, в комнате было тихо. А еще время от времени за окном раздавалось уханье совы. Клэр поймала себя на том, что ей совершенно не хочется домой, назад в Нью-Йорк XXI века. Она прекрасно могла обойтись без пиццы с хрустящей корочкой из заведения Бена и Джерри, без ярких электрических ламп, без водопровода, без огромных толп в час пик, без магазинов в Сохо или фильмов с участием Колина Фаррелла. Более того, она даже не скучала по своим книгам.

А вот кого ей все-таки недоставало, так это Эми и племянников. Она любила их всей душой, даже Джона! Боже, как она по ним соскучилась! Но с другой стороны – ее сердце всецело принадлежало Малкольму из Данроха, средневековому воину, члену Братства, Повелителю Времени.

Неожиданно Клэр сделалось страшно. Имелся целый миллион причин, почему ей нельзя оставаться с ним. Да, она его любит, но что из того? Разве он отвечает ей взаимностью, даже если она ему нравится? Да, они обменялись с ней клятвами верности, но сколько продлится действие этих клятв? И хотя как любовник он не знает устали, что будет, когда ему встретится другая, моложе и симпатичнее? Да, он дворянин и привык не скрывать своих мыслей, но он продукт своего времени. И стоит ей остаться здесь, он вскоре разобьет ей сердце, и тогда она будет мечтать лишь о том, чтобы поскорее умереть.

Нет, конечно, если они поженятся, все будет по-другому. В этом случае он будет верен ей до конца своих дней. Ибо Малкольм – человек слова. Боже, ну зачем только она позволяет себе такие глупые мысли. Как только она может надеяться, что он на ней женится! В душе, как самая обыкновенная бабенка, не знающая ни про какой феминизм, она была готова поклясться, что будет любить его всю жизнь, пусть даже он сам сказал ей, что никогда не женится. И она знала почему. Потому что жена означала бы конец ему как воину. Взять, к примеру, их собственные отношения. Да, он заботился о ней, вместе с ним они прошли через страшные испытания, а все потому, что из-за нее он стал более уязвим для врагов.

Так что брак исключался. Равно как любые попытки остаться здесь, в прошлом. Она никогда не забудет слова, сказанные Ройсом по пути в Оу: Если ты по-настоящему его любишь, то, как только придет время, ты оставишь его.

Она любила его, любила так, как только можно любить другого человека. Но сомкнет ли она когда-нибудь глаза, если сердце ей будет грызть тревога за Эми и ее детей? Они ведь нуждаются в ней. Ей ли не знать, что такое мир добра и мир зла. Ее родные заслуживали долгой счастливой жизни, в которую не вмешиваются никакие демоны. И она должна исполнить свой долг по отношению к семье. Она покинет Средневековье и вернется к себе, причем в самое ближайшее время. У нее нет причин задерживаться здесь. Морэя больше нет, страница из «Кладиха» найдена. Что касается самой книги, то ее не могут отыскать вот уже несколько сотен лет. Возможно, она так никогда и не будет найдена.

Дверь открылась, и в комнату с улыбкой вошел Малкольм.

– У нас гости, – произнес он, но стоило ему встретиться с ней глазами, и улыбки его как не бывало.

Есть лишь одна причина остаться здесь дольше, подумала Клэр, и от этой мысли у нее тотчас защемило сердце. Она знала, что ее мысли можно прочесть у нее на лице, ее грусть – в ее глазах. Она заставила себя улыбнуться. Поздно, Малкольм уже успел скрыть свои чувства за маской безразличия. Клэр мысленно отругала себя.

– Но ведь сейчас глухая полночь, – сказала она. – Кто может приехать сюда в столь поздний час?

– Он плыл полдня морем из Лахлана.

– Железное Сердце? – Клэр отказывалась поверить собственным ушам.

– Он сказал, что подождет, пока ты не будешь готова. – Голос Малкольма прозвучал сухо, под стать каменному выражению лица. Взяв толстый шерстяной плед, он шагнул к ванне.

Клэр встала, и он накинул на нее плед. Его сильные руки обхватили ее за талию. Клэр обернулась, и они встретились глазами. Он тотчас отпустил ее. Взгляд его был хмур. А еще в нем застыл немой вопрос.

– Ты решила покинуть меня, – произнес он. Его слова обожгли ее, как огнем.

– Но как я могу остаться?

На мгновение он словно окаменел. Она не могла прочесть его чувств, хотя и попыталась заглянуть в его мысли. Но обнаружила лишь пустоту.

– Не отгораживайся от меня, – тихо сказала она.

– Я буду в зале, вместе с твоим отцом, – произнес Малкольм и вышел вон.


Клэр понадобилось какое-то время, чтобы высушить у камина волосы. Хотя ей и было грустно, что вскоре ей придется оставить Малкольма, еще больше ей не давала покоя перспектива встретиться со своим биологическим отцом. Видела ли она когда-нибудь на его лице иное выражение, нежели решимость и честолюбие? Железное Сердце чем-то напоминал ей генерала. Когда волосы ее, наконец, почти высохли, она с замиранием сердца спустилась в зал. Ею владели смешанные чувства – и легкий страх, и даже злость за то, что он бросил их с матерью на произвол судьбы, оставил в одиночку сражаться с силами Зла.

Как оказалось, гость пожаловал к ним не один. Малкольм сидел, нахмурившись, над чашей кларета, напротив него с бесстрастным выражением лица – Железное Сердце. Третьим в их компании был МакНейл – единственный, кто, судя по всему, не утратил хорошего настроения. Надо сказать, Клэр меньше всего ожидала его здесь увидеть. Когда она вошла, МакНейл первым вскочил с места. Глаза его сверкали озорным блеском.

– Hallo a Chlaire.

– Hallo a Niall. Ciamar a tha sibh?

Он радостно подошел в ней и взял в свои ладони ее руки.

– Ты у нас молодец, моя милая. Ну и денек тебе выпал!

Не в силах ответить ему улыбкой, Клэр бросила взгляд через его плечо.

– Похоже, такая храбрая женщина, как ты, не слишком рада, что с Морэем покончено. Или мне только кажется?

Услышав эти его слова, она посмотрела МакНейлу в глаза.

– А разве с ним покончено? МакНейл ответил не сразу.

– Только Древние знают ответ на этот вопрос, Клэр. Впрочем, судя по всему, ты снискала их благосклонность. Теперь ты находишься под личной защитой Фаолы.

Клэр тотчас стряхнула с себя оцепенение.

– Так это была она?

– Да, она была там. Более того, она позволила мне увидеть сражение в магический кристалл.

Только сейчас Клэр обратила внимание, что он показывает кусок молочно-белого кварца в золотой оправе, который носил на золотой цепи под туникой. Камень был размером с абрикос.

– Так это твой магический кристалл?

– Я никогда не знаю, когда он мне разрешит заглянуть в него, – произнес он с хитрой усмешкой.

Нет, кое-что она все-таки хотела бы выяснить.

– Малкольм тоже находится под защитой у Древних?

– Это мне неизвестно. Но даже если Морэй вернется, он не посмеет преследовать его после того, что Малкольм совершил. Я хорошо изучил этого демона, знаю его почти тысячу лет. Он преследует лишь легкую добычу, Клэр. В душе он трус.

– А почему в пророчестве было сказано, что мы одолеем Морэя вместе?

– Это ты меня спрашиваешь, красавица? Откуда мне знать планы Древних относительно будущего?

С этими словами МакНейл расплылся в лукавой улыбке. Было видно, что он пребывает в самом лучшем своем настроении.

– Я горд за твоего лэрда. Он самый младший из нас, и он одолел Морэя с твоей помощью. И тем самым доказал, что он великий Магистр, и вряд ли в ближайшие несколько сот лет появится второй такой, как он, – произнес МакНейл, после чего обернулся в Малкольму и добавил: – Calum Leomhaiin.

Клэр тоже посмотрела на Малкольма. На какой-то миг их взгляды встретились. Она поняла – причем для этого ей не надо было даже проникать в его мысли, – что он расстроен. Да что там, обижен до глубины души. И все из-за нее.

– Я тоже горжусь им. – Она оторвала взгляд от Малкольма и повернулась к МакНейлу. – Как ты его назвал?

– Львом, моя милая. Малкольм-Лев.

Что ж, он заслужил это имя, подумала Клэр, ощущая, как сердце ее переполняется гордостью.

– А я горд за тебя, Клэр; ты такая храбрая, такая находчивая, такая сильная. В общем, истинная дочь Железного Сердца.

– И давно тебе это известно?

– Я, конечно, не знал, но догадывался.

– МакНейл, а откуда мои сверхъестественные способности? Почему я, выпрыгнув из башни, не разбилась насмерть? И как сделалась невидимой, когда Морэй отправил на мои поиски орды демонов? Скажи, я наделена способностью исцелять? И что мне делать с этим моим даром?

– Ты – дочь Железного Сердца, – твердо отчеканил МакНейл. – Мне неизвестно, почему Древние наделили тебя этими дарами, но ты не одна такая. У Магистров немало отпрысков, и мужчин и женщин, которые в той или иной степени наделены магическими способностями, но только не теми, какими должен обладать Магистр, чтобы получить право принять обет. Более того, все мы разные, Клэр. Но нас объединяет способность забирать жизнь и прыжком преодолевать время. Мы все обладаем силой десяти смертных мужчин. Иначе мы бы не были избраны произнести слова обета. Ты не принадлежишь к избранным, и никогда не будешь принадлежать к их числу, ибо женщин-Магистров не бывает. Но способности у тебя есть. И ты должна быть за них благодарна.

Клэр поняла, к чему он клонит. Она должна сама разобраться в своих способностях, постепенно, день за днем. По крайней мере, когда она вернется домой, капелька магических сил ей не повредит.

МакНейл взял ее за плечо:

– Я пришел попрощаться.

На какой-то миг Клэр подумала, что он куда-то собрался, но затем до нее дошел истинный смысл его слов. Она тотчас перевела растерянный взгляд на Малкольма.

– Я знаю, что утром ты покинешь нас, – продолжал тем временем МакНейл. – Да хранят тебя Древние. И ты тоже не забывай про них. И тогда все будет хорошо.

Не успела Клэр поблагодарить его, как он улыбнулся, отпустил ее плечо и в буквальном смысле растворился в воздухе. А затем до нее донесся звук отодвигаемой скамьи, и она замерла на месте, боясь пошелохнуться. К ней приблизился Железное Сердце.

Малкольм кивнул. Они вместе прошли в его личные покои и закрыли за собой дверь. Клэр отошла к дальней стене и повернулась к нему лицом. Почему-то ей тотчас бросилось в глаза, что волосы его отливают рыжеватым блеском. Ее собственные волосы тоже были рыжими, вернее, рыжевато-каштановыми, как и у него. А еще она узнала его глаза – зеленоватые, точь-в-точь как у нее самой.

Было видно, что он смущен и не знает, с чего начать разговор.

– У тебя есть вопросы ко мне. Я услышал тебя, и вот я здесь.

– Ты подслушивал мои мысли? – Клэр слегка оскорбилась.

– Нет, Клэр. Просто ты звала меня, даже если сама не отдавала себе в том отчета.

– Когда ты понял, что я твоя дочь? И почему ничего мне не сказал? Ведь ты наверняка давно все знал!

От этих ее слов его передернуло.

– Я ничего не знал! Неужели ты думаешь, что я бросил бы мать моего ребенка на произвол судьбы? Ведь, кроме тебя, Клэр, детей у меня больше нет.

Клэр вопросительно посмотрела на него.

– Но как такое возможно! Ты ведь прожил несколько сот лет!

– Я одиночка, Клэр, одиночкой я и умру. Я принял обет. Боже, какой трагизм и героизм одновременно. Братство было смыслом всей его жизни.

– То есть я была ошибкой.

– Да, – ответил он, хотя и не сразу.

Клэр сделалось обидно. Она покачала головой, не зная, что сказать, хотя ей и хотелось узнать как можно больше о нем и о матери. Но что еще она могла узнать? По словам мамы, у них была одна-единственная ночь, полная страсти.

Ей на плечо легла рука старого горца.

– Ты чудо, Клэр, – грустно произнес Железное Сердце. – Я никогда не мечтал о том, что у меня будут дети, и вот теперь у меня есть взрослая дочь, такая бесстрашная, такая умная и такая красивая.

Клэр резко обернулась, чувствуя, как к глазам подступили слезы.

– Ты так похожа на свою мать, – добавил он и отвернулся.

Клэр поняла: древний воин утратил самообладание, причем, похоже, впервые за несколько сотен лет. А может, даже впервые.

– Она была тебе небезразлична? – спросила она. Он внутренне напрягся.

– Да. Я перенесся в ее время. Я преследовал демона. Твоя мать была на улице, она пыталась внести по лестнице вверх тяжелую коробку. Она переезжала в новую квартиру. По крайней мере, это были ее слова. Мужчины проходили мимо, и все как один заглядывались на нее, потому что она была такая красивая, но никто не хотел ей помочь. Она была не только прекрасна, на ней была такая короткая юбка, какой я отродясь не видывал. В общем, я не стал долго раздумывать. Я взял у нее из рук коробку, а она предложила мне выпить кофе. – Он улыбнулся. – Я сам не заметил, как перетащил наверх добрую сотню коробок. Глядя на твою мать, мне хотелось улыбаться. Кстати, ты знаешь, что она была остра на язычок?

– Мама любила пошутить, – прошептала Клэр. История ей понравилась.

– По идее, я должен был преследовать демона. А вместо этого я принялся помогать твоей матери открывать коробки, после чего попытался наладить ей свет. – Было видно, что старый горец с трудом удерживается от смеха. – И это притом, Клэр, что я ничего не знал про электричество! Твоя мать решила, что я полный идиот.

Теперь уже улыбнулась Клэр.

– Я так не думаю. Улыбки горца как не бывало.

– Я хотел ее. Она хотела меня. Одной ночи нам показалось мало.

Клэр вопросительно посмотрела на него.

– И сколько же было этих ночей?

– Семь.

Значит, мать солгала ей.

– Ты любил ее?

Железное Сердце залился краской.

– Не знаю, Клэр. У меня одна возлюбленная – мой обет. – Тон его сделался серьезным. – После нашей первой ночи я сказал ей, что дал священный обет, которого она даже не представляет себе и который требовал от меня, чтобы я ее оставил. Я не лгал ей. Я ей ничего не обещал, но расставание наше было печальным, – добавил он и принялся мерить шагами комнату. – Она не стала лить слез. Чтобы оградить ее от бед и несчастий, я подарил ей свой камень. – С этими словами он пристально посмотрел на Клэр. – Когда я увидел тебя, когда я увидел камень, мне показалось, что передо мной Джен. Такую злую шутку сыграли со мной мои глаза. Но потом я понял правду.

Интересно, а знала ли правду о своем возлюбленном мать? – задумалась Клэр.

– Она любила тебя, – негромко сказала Клэр. – Вслух она этого никогда не говорила, но в этом не было необходимости. Она ни разу не сняла с шеи камень.

– Клэр, прости меня, если можешь, за то, что я не сумел защитить вас обеих!

– Конечно прощаю, – ответила Клэр, – ты же ничего не знал.

– И что теперь ты намерена делать? – спросил Железное Сердце после небольшого молчания. – Ты ведь любишь Малкольма, но он Магистр. Я вижу, как он страдает, как его съедает печаль.

От его слов у Клэр защемило сердце.

– У меня дома остались родные – кузина и двое ее детей. Кто защитит их, если не я? – выдавила она вопрос. – Кроме того, я отнимаю у Малкольма его силу.

– Да, твой долг – защитить своих родных. Но, Клэр, ты не отнимаешь у Малкольма силу, сегодня ты наделила его ею, – сказал старый горец и улыбнулся. – Если я понадоблюсь тебе, зови. Я непременно откликнусь на твой зов.


* * *


Клэр вернулась в зал, но никого там не застала. Отец ее вышел подышать свежим воздухом – побыть наедине с самим собой, предаться воспоминаниям. Клэр застыла в нерешительности. В эти минуты ей хотелось, чтобы Малкольм был рядом. Ей была неприятна сама мысль о том, что он страдает, причем страдает из-за нее! Чего только стоили его хмурый взгляд, печальное выражение лица! Нет, она не хотела причинять ему боль, но был ли у нее выбор?

Она поспешила вверх по ступеням. Дверь в спальню была открыта. Малкольм сидел перед камином, задумчиво глядя, как пляшут языки пламени. Как только она вошла, он поднял на нее взгляд и с печальной улыбкой встал.

– Ну как, ты довольна, что поговорила с отцом? Клэр кивнула.

– Мне больно видеть, как ты страдаешь, – прошептала она.

– Тогда оставайся со мной.

Клэр едва не расплакалась. Если ты его любишь, любишь по-настоящему, ты оставишь его, когда придет время уйти.

– У меня, как и у тебя, есть долг, и я должна его выполнить, – произнесла она вслух.

– Тогда останься хотя бы на год, Клэр, – я научу тебя боевому искусству. Тебе ведь оно не помешает. – В его голосе слышалась мольба.

Если она останется на год, она останется навсегда.

– Тогда, на Айоне, у меня был разговор с МакНейлом. Я спросила у него про мое будущее, и он ответил, что я добьюсь своего.

Малкольм пристально посмотрел на нее, пораженный ее словами. Клэр слышала, как стучит в его груди сердце – ритм был медленный, но сильный.

– Я хочу тебя, Клэр, мне нужна ночь любви.

Клэр негромко вскрикнула. Боже, он только что сказал, что любит ее! Сейчас, когда она готова покинуть его.

– Так нечестно!

Он шагнул к ней. В его серых глазах она прочла душевные муки.

– Ты ведь уже давно ждешь от меня этих слов. И я хочу провести с тобой ночь любви, чтобы в постели доказать тебе эту любовь.

От волнения Клэр лишилась дара речи. Малкольм любит ее! Тем временем его сильные руки сомкнулись вокруг нее. Она положила ладони ему на плечи и прильнула щекой к широкой, мускулистой груди. Его губы медленно и нежно скользили по ее волосам, уху, виску. Клэр вздрогнула. Печаль незаметно куда-то отхлынула, уступив место совершенно иным чувствам. Малкольм взял ее лицо в свои ладони и приподнял, чтобы заглянуть ей в глаза. Его взгляд лучился нежностью.

Клэр почувствовала, что вот-вот расплачется. Малкольм нагнулся к ней и легонько поцеловал в губы. Сколько любви было в этом мимолетном поцелуе! А затем его губы сделались требовательнее.

– Впусти меня! – прошептал он, отрываясь на мгновение от ее губ. – Дай я войду в тебя!

Боже, это ведь то, о чем мечтала она сама. Губы ее приоткрылись, впуская его язык. Одновременно он, согнув ногу в коленях, раздвинул ей бедра, и она ощутила его мощный член.

Затем он расстегнул застежку и сбросил на пол с ее плеч плащ. За плащом последовала рубашка. На Клэр остались лишь панталоны XV века. Глядя ей в глаза, он просунул в разрез руку, сжал ее разгоряченную, влажную плоть.

В его взгляде все еще затаилась печаль, но Клэр уже узнала в его глазах так хорошо знакомый блеск расплавленного серебра. Малкольм медленно стащил с нее панталоны, и, когда те упали на пол, она сбросила с ног башмаки. Взгляд ее скользнул от его сильной, в шрамах руки к лицу. В его прекрасных серых глазах она прочла желание, страсть и любовь.

Он опустился на колени и, раздвинув ей ноги, начал ласкать ее языком. Клэр ахнула, и в следующий миг вся ее боль, все душевные муки и даже мысли о том, что будет с ней дальше, куда-то исчезли, зато по телу разлился приятный огонь, желание дарить и получать наслаждение. Осталась лишь любовь. Правда, она не могла с уверенностью сказать, чья эта любовь – ее или его.


Ни разу в жизни он не изведал такого напряжения и удивительного сплава чувств – тут была и радость, и отчаяние, и желание, и преданность, и любовь – и вряд ли когда-нибудь изведает. Он взял Клэр на руки и, обуреваемый желанием и нежностью одновременно, отнес ее на кровать. Скованный оковами зверь, что когда-то жил в его груди, исчез. Похоже даже, что навсегда. Но разве не сказал кто-то мудрый, что любовь способна исцелить любые раны.

– Быстрее! – выдохнула Клэр. Глаза ее сверкали желанием.

Малкольм снял пояс и стащил с себя тунику.

– Но ведь ты говорила, что не хочешь, чтобы я торопился. Я хочу взять тебя медленно, Клэр.

И так оно и было.

Хотя Малкольм был возбужден так, что казалось, одно мгновение – и он изольется фонтаном семени, ему хотелось наслаждаться ее телом, даря ласку за лаской, как можно дольше, лишь бы только она не покидала его.

– Я солгала, – дрожащим голосом ответила она и, не в силах больше сдерживать себя, подалась ему навстречу. – Я хочу тебя, хочу прямо сейчас!

Ей показалось, будто она парит в воздухе. Он же наклонился над ней и убрал волосы.

– Ты такая сильная и красивая… и ты моя, Клэр, – добавил он. – Так что не вздумай спорить со мной.

Ее ответ слегка удивил его.

– Я всегда буду твоей, – прошептала Клэр, чувствуя, как слезы наполняют ей глаза.

Он заглянул в ее мысли и остался доволен. Она не солгала. Так оно и было.

– Я так рада, что ты такой сильный.

– Ты рада, что я такой сильный, – повторил он.

Слова были больше не нужны. Он медленно вошел в нее, и при каждом новом толчке она как бешеная извивалась в невообразимом экстазе. Он же не торопился погружаться на всю глубину. В конечном итоге Клэр достигла пика наслаждения раньше, чем он сам.

Он держал ее в объятиях, что-то ласково нашептывая ей на ухо и в неторопливом ритме погружаясь в нее. Постепенно возбуждение в нем нарастало. Слившись с ней воедино телом, он попытался слиться воедино и с ее душой и – о радость! – понял: черный зверь, что когда-то обитал в нем, действительно куда-то исчез. Он мог, ничего не боясь, заглянуть ей в душу, познать ее внутреннюю суть, ее самые сокровенные мечты и желания. Боже, как прекрасна она была, и телом и душой. Тревоги и печали оставили его. В этот миг им владела одна только мысль. Я люблю тебя, Клэр, я люблю тебя! Ответом на его признания стали слезы и всхлипы, звуки наслаждения и радости!


Спустя несколько часов Малкольм наконец откинулся на спину и лег рядом. Клэр, удовлетворенная и сонная, лежала подле него, разглядывая дрожащие на потолке тени. Ее переполняла любовь, она купалась в ее лучах, невесомая, парила в них. Но затем постепенно вновь начали наползать тучи. Печальные мысли вернулись, и сердце словно покрылось трещинами. Боже, сначала море любви, и вот теперь снова боль.

Ты все-таки покинешь меня?

К Клэр, наконец, вернулась способность мыслить, а вместе с ней и осознание того, что только что произошло. Они только что соединились в акте любви. Но никакого темного желания у него не возникло.

Клэр повернулась на бок и положила голову ему на грудь. Рука ее нежно поглаживала ему живот, спускаясь все ниже и ниже – туда, где отдыхал после трудов его восхитительный член. Они с Малкольмом только что соединились в акте любви. В этом не было никаких сомнений. Каждое его прикосновение, каждый его поцелуй были наполнены любовью и нежностью. Но было и нечто другое. Ощущение было такое, будто они слились с ним в единое целое не только физически, но и на более высоком, духовном уровне. Она нежно поцеловала его, ощущая губами его гладкую кожу. Увы, при мысли о скором расставании сердце ее было готово расколоться пополам.

Неожиданно Малкольм сел. Клэр последовала его примеру. Он посмотрел на нее – в глазах его застыло страдание – и встал с постели. И в этот момент Клэр ощутила, как он замкнулся, отгородил от нее свою душу. Ее тотчас охватил страх. Малкольм же подошел к очагу и тяжело облокотился на каминную полку. Клэр прислушалась к его мыслям, но ничего не услышала. Лишь тишину.

Она тоже встала с постели.

– Я могу побыть с тобой несколько дней! Если хочешь, даже неделю!

Он даже не взглянул в ее сторону.

– Я никогда не изменю тебе с другой. Но ты права. Магистр – всегда одиночка. Так лучше для нас обоих.

Клэр с трудом сдержала рыдания.

– Но чьи объятия согреют тебя ночью?

– Мне никто не нужен, – ответил он, повернувшись к ней вполоборота.

Неправда, тебе нужна я, мысленно возразила ему Клэр.

– Красавица, у тебя есть долг перед твоими родными. Если ты не защитишь их, не возьмешь их под свое крыло, кто это сделает вместо тебя?

Клэр сглотнула застрявший в горле комок. Ей было трудно дышать. Сердце, казалось, вот-вот разорвется от горя.

– Наверное, я влюбилась в тебя в самую первую свою ночь, проведенную в твоем времени, еще тогда, в Кэррике. Я люблю тебя, Малкольм, и буду всегда любить. Кроме тебя, у меня никого не будет!

Он распрямил плечи и медленно повернулся к ней. Клэр внутренне сжалась, увидев в его глазах слезы. Боже, неужели она причинила такие страдания? Как она может бросить его одного? Но с другой стороны, как она может здесь остаться?

– Я знаю. Ты независимая женщина, Клэр, и в твоем времени женщины ведут свои битвы, потому что они повелительницы. Вот и ты, Клэр, тоже повелительница. Ты – надежда и опора для своих родных.

Он встретился с ней взглядом.

Клэр кивнула и едва не расплакалась.

– Кроме меня, у них никого нет.

Малкольм застыл у камина. Глаза его горели огнем.

– Не я перенесу тебя назад. Это сделает Железное Сердце, – произнес он, с трудом подбирая слова. – Если я вдруг буду тебе нужен, позови меня. – Он задыхался, грудь его вздымалась от волнения.

Клэр ни разу не видела его в таком состоянии.

– И я приду.

С этими словами Малкольм отстранился от камина, снял со стены плащ и, завернувшись в него, вышел вон. До Клэр не сразу дошло, что он только что попрощался с ней. Объятая страхом, она бросилась ему вслед. Как ей хотелось на прощание в последний раз сжать его в объятиях! Но он шагал по ступеням на стену – твердый и несгибаемый воин. И Клэр поняла: он не остановится и не обернется. Он уже попрощался с ней. Пути назад не было.

Глава 21

Нью-Йорк, наше время

Клэр оказалась на кухне – одна. Она попыталась преодолеть физический дискомфорт, который доставил ей прыжок через шесть столетий, пожелав себе как можно скорее прийти в себя. Она не знала, помогла ли ей ее решимость, но когда она, наконец, опустилась на пол и, обнаружив, что руки и ноги целы, попыталась отдышаться, то тотчас поняла, что в ее магазине побывали воры.

Вокруг была натянута лента с надписью «Не переступать» – это уже постарались полицейские. От прыжка ломило все тело, болела голова, но ничто не могло сравниться с мучениями, какое доставляло ей ее разбитое сердце. От одной мысли, что она потеряла Малкольма, ей становилось страшно – таких потерь, как эта, в ее жизни еще не было. Клэр медленно поднялась с пола. На ней была не только ее обычная одежда, но и туника с плащом. Железное Сердце отправил ее назад одну – по всей видимости, такой подвиг был для него не в новинку.

Клэр подошла к телевизору и нажала на кнопку. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что сегодня пятое августа. Она покинула Данрох тоже пятого августа, но только пятьсот восемьдесят лет назад. Она шагнула к настенному календарю и попыталась найти бумажные салфетки, чтобы вытереть глаза. Выходит, ее не было дома пятнадцать дней. Ей в срочном порядке нужно позвонить Эми и тетушке. А заодно вызвать полицию. Ее двухнедельное отсутствие наверняка куда важнее, нежели поиски взломщиков. Да и вообще, лучше сосредоточиться на том, что ей нужно сделать, это позволит ей хоть как-то смягчить свои душевные муки. Пятнадцать дней – ощущение же было такое, словно она отсутствовала пятнадцать столетий. Пятнадцать человеческих жизней.

Клэр не стала подходить к телефону. Вместо этого она прошла в свой рабочий кабинет, и, включив свет, села за стол. Ее ноутбук куда-то исчез. Клэр тотчас охватила злость. Ей в срочном порядке нужно было навести справки про XV век! Узнать, что стало с Малкольмом после того, как она его покинула. Да, но ее компьютер конфисковала полиция. Постепенно ее злость слегка улеглась. Но что она скажет в полиции, когда ее вызовут на допрос?

Клэр потянулась к телефону и набрала номер кузины. На том конце провода Эми сняла трубку. Голос ее звучал устало и подавленно.

– Привет, это я. Ты только не сердись на меня! Со мной все в порядке.

– Клэр, ты где? – Эми явно не поверила собственным ушам.

– Как где? Дома. Ты не могла бы сейчас ко мне приехать? А заодно привезти компьютер?

– Где ты пропадала? – В голосе Эми слышались слезы.

– В Шотландии!

– Мы решили, что тебя похитили. Мы боялись, что тебя уже нет в живых, как Лори! – взволнованно произнесла Эми.

Клэр на секунду задумалась, что сказать.

– Ну да, меня в некотором роде похитили. Но со мной все в порядке. Я жива и здорова. Эй, Эми, не сердись на меня. Хорошо?


Пять часов спустя Клэр наконец вышла из местного отделения полиции. Судя по всему, полицейских ее рассказ удовлетворил. С ней были Эми и Джон. Вид у обоих был усталый и измученный, впрочем, у нее самой – ничуть не лучше.

Детективам – их было двое – она рассказала правду. Пока она живописала им, как в ее магазинчике в поисках страницы из священной книги откуда ни возьмись материализовался шотландский горец, Эми сжимала ее руку в своей. Детективы – надо сказать, один из них был вылитый Сони Крокет – многозначительно переглянулись. Причем не один раз. Затем она рассказала им про то, как неожиданно появился Эйдан и как вслед за этим последовала схватка на мечах.

– Значит, два парня в доспехах по пути на маскарад, – произнес тот, что был вылитый Крокет, – решили разыграть рыцарский турнир. Или погодите, без доспехов, а просто в туниках, плащах и сапогах? Ах да, как я забыл, в руках у них были мечи. – И он вопросительно выгнул рыжеватые брови.

Затем Клэр поведала им о том, как она перенеслась из нашего времени в XV век. Когда же она живописала им кровавый поединок, который за этим последовал, оба детектива предложили ей кофе. Клэр отказалась. Рассказывая о своем появлении в Данрохе, покосилась на второго полицейского, чтобы убедиться, что тот ведет протокол допроса. Но нет, он просто что-то бесцельно чирикал в блокноте. Через час ее отпустили – на все четыре стороны, а дело закрыли.

Джон, симпатичный парень, ужасно похожий на Джои из сериала «Друзья», заметил с сочным акцентом типичного жителя Куинса:

– Да, вот это приключение! – Правда, при этом он в буквальном смысле сверлил ее взглядом.

Клэр поспешила отвернуться.

– Со мной все в порядке, – сказала она. Не похоже, чтобы он ей поверил. – У полицейских полным-полно куда более важных дел. Им некогда копаться в деле о том, как в мой магазин проникли воришки.

– Не слишком-то похоже, что с тобой все в порядке. Сказать по правде, на тебя страшно смотреть. Ты ведь плакала, не отрицай! – в сердцах воскликнула Эми – кареглазая шатенка, ростом пониже Клэр.

Когда же они с ней спускались по лестнице полицейского участка, Эми спросила уже более спокойным тоном:

– Ты не хочешь рассказать мне, что же все-таки произошло?

– Извини, что не позвонила тебе, – сказала Клэр, и ей действительно было стыдно. – Просто я совершила ошибку, вот и все. Я понятия не имела, что, когда вернусь домой, застану свой магазин перевернутым вверх дном, а себя – объявленной в розыск.

Эми никак не отреагировала на эти ее слова, и Клэр поняла, что они ее не убедили. Чуть позже Эми с Джоном на своем «лексусе» подбросили ее назад в магазин.

– Ты не хочешь остаться у нас? – спросили они, когда она уже собралась выйти из машины. – Это было бы разумно.

– Как насчет того, чтобы вместе пообедать где-нибудь завтра? – спросила Клэр, обнимая кузину.

Как только они договорились, куда им пойти, Клэр вышла и, зажав под мышкой одолженный у Эми компьютер, направилась в магазин. На душе у нее было грустно. Но она поспешила напомнить себе, что вернулась назад по своей собственной воле. Ей меньше всего хотелось стать ахиллесовой пятой Малкольма, здесь же ее первейший долг состоял в том, чтобы защитить Эми и ее детей. Помахав вслед «лексусу», она зашагала к себе в офис. Там она первым делом включила компьютер и вышла в Интернет.

Под утро она уснула сидя в кресле. Увы, ей так и не удалось ничего откопать о Малкольме из Данроха – о том красавце горце, что жил в XV веке, или в каком другом. Впечатление было такое, будто его никогда не существовало.


Спустя две недели ею вновь овладела тоска. Клэр едва ли не каждый час напоминала себе, что вернулась домой ради Малкольма, что так лучше для них обоих. Она даже переехала в дом к Эми и племянникам. Кузина пребывала в уверенности, что эта ситуация временная, но у Клэр на этот счет имелось собственное мнение. На всякий случай она даже записалась на курсы единоборств.

А еще она попробовала найти применение своим «силам». Ей, например, удалось быстро победить насморк, и как-то раз она мысленным усилием передвинула через стол ложку. Увы, на этом ее подвиги кончились.

Ее магазинчик вновь распахнул двери для покупателей, но на дворе был август, и Нью-Йорк опустел. Каждый, кто только мог, предпочел уехать из душного города куда-нибудь к океану. Клэр была этому даже рада. Дни она проводила в Интернете либо в городской библиотеке, где продолжала упорные поиски Малкольма. Она даже по телефону расспросила ведущих специалистов по средневековой Шотландии. Постепенно ей в душу закрался страх. Что, если путешествия во времени – не более чем плод ее больного воображения? И если бы не туника и плащ, которые Клэр убрала с глаз подальше, она бы уже давно убедила себя, что у нее просто не на шутку разыгралось воображение. Увы, каждый день городские газеты сообщали о новых жертвах преступлений плоти, правда, мелким шрифтом и где-нибудь на последних страницах.

А еще ее мучила бессонница. Когда же все-таки удавалось уснуть, к ней во сне являлся Малкольм, иногда они даже занимались любовью. Эти сны бывали столь яркими, что Клэр казалось, что они действительно занимаются любовью через века. Однако чаще она просто читала по Интернету книги или статьи, движимая граничащим с фанатизмом упорством откопать во Всемирной сети хотя бы одно-единственное упоминание о нем.

От напряжения – а она проводила перед экраном компьютера около двадцати часов в сутки – у нее болели глаза. Вот и сегодня уже полдень, а она с утра безвылазно сидит в Интернете. Почему-то в голову Клэр закралась мысль о том, что она совершила ошибку. Малкольм не хотел ее отпускать. Ведь разве они не одолели Морэя с ним вместе? Что, если она наделила его новой силой, а вовсе не отнимала ту, какой он располагал? И вообще, какое это имеет значение, если сердце ее разбито? Как, впрочем, и его тоже.

Больше так жить она не могла. Да, она любила средневекового рыцаря, которого уже, по всей видимости, нет в живых. Хотя кто его знает? Ведь он как-никак Магистр. Так что вполне может статься, что он еще жив. Клэр замерла на месте, мысли завертелись в голове. Но если он жив, то наверняка в Данрохе.

Да, но ведь о нем в Интернете никаких упоминаний. Если он до сих пор хозяин Данроха, о нем наверняка упоминается в местных газетах.

Клэр потянулась к телефону. В Шотландии сейчас вечер. Наконец она отыскала номер телефона недорогой гостиницы, в которой планировала остановиться, – «Герб Малкольма». Пожилая женщина, жена владельца гостиницы, с радостью выложила Клэр все, что ей было известно.

Да, Маклина зовут Малкольм, но это старинное семейное имя. Нет, он совсем не старый. Мужчина в самом расцвете лет.

Клэр закрыла глаза. Что, если это ее Малкольм? Почему бы и нет? Неужели их разделяет всего несколько часов перелета черед Атлантику?

– Если вас интересует лорд Малкольм, мисс, вы можете приехать погостить у нас.

Клэр с готовностью приняла приглашение. Впрочем, что она будет делать, если нынешний владелец окажется ее Малкольмом? Для нее с момента, когда они в последний раз видели друг друга, прошло лишь две недели. Даже если он жив, их все равно разделяют шесть столетий. Что, если он успел позабыть о ней? Нет, не может быть, ведь он отдал ей свое сердце. И теперь оно навеки принадлежит ей.

– А есть какие-нибудь сообщения о нем в местных газетах? – спросила она с замиранием сердца.

– Маклин не пускает сюда никакую прессу, мисс Кэмден. Он не жалует газетчиков. Он даже держит специального секретаря, который следит за тем, чтобы его имя не упоминалось на страницах газет.

Клэр почувствовала, что задыхается. Господи, с каждым мгновением это все больше и больше походило на Малкольма!

– Поэтому нет никаких его фото, никаких газетных заметок?

На том конце провода на мгновение возникло молчание.

– Ну, на самом деле нам удалось-таки сфотографировать его вместе с его красавицей женой на благотворительной ярмарке, сборы от которой пошли на сохранение горных лесов. Если хотите, мы можем вам прислать этот снимок.

Клэр в буквальном смысле окаменела. У него есть жена?

Неожиданно на нее накатила страшная усталость. Сердце билось в груди медленно, словно нехотя.

Нет, не может быть! Такое невозможно! – едва не выкрикнула она.

– В прошлом месяце, когда мы с вами говорили, вы сказали мне, что он не женат. – Клэр в буквальном смысле выдавила из себя эти слова.

– Ну что вы, милочка! Быть того не может! Он уже давно женат, более того, он счастлив в браке, скажу я вам!

Клэр попыталась убедить себя, что это не ее Малкольм. Дрожащим голосом она кое-как сумела попросить хозяйку гостиницы выслать ей фото по электронной почте, после чего тяжело опустилась на стул, чувствуя себя совершенно разбитой. Мысли не шли в голову, тем не менее она усилием воли заставила себя сосредоточиться. Месяц назад нынешний владелец Данроха был не женат. Будь у него на тот момент невеста, ей бы обязательно об этом рассказали. Но он был холост – тогда. А сейчас он женат. Что из этого следует?

В последующие за разговором недели она совершила путешествие в прошлое и они полюбили друг друга. Клэр почувствовала, что ее знобит. Ее ноутбук пискнул, сообщив о том, что поступило новое послание. Клэр подошла и открыла электронное письмо, пришедшее из Шотландии. Борясь с головокружением, она щелкнула мышкой. С фотографии на нее смотрел Малкольм – правда, не тот, двадцатисемилетний, которого она знала. Этому было ближе к сорока, но все равно это был красавец мужчина в синей спортивной куртке и бежевых брюках.

Значит, он женился на другой. Все кончено.

Почему-то верилось в это с трудом. Клэр перевела взгляд на его жену. К глазам подступили слезы, и сквозь их пелену она увидела элегантную молодую женщину из высшего общества, одетую в стиле членов британской королевской семьи. На ней было ситцевое платье без рукавов, белые перчатки, туфли на высоком каблуке и красивая широкополая соломенная шляпа, украшенная цветами. А затем Клэр перевела взгляд на лицо женщины, и сердце ее остановилось. Она узнала себя!


В магазинчик вошла Эми и как-то неуверенно улыбнулась ей. Клэр обняла кузину за плечи и прижала к себе.

– Давай пройдем в кухню, – спешно предложила она.

Эми держалась настороженно. Обведя взглядом магазин, она заметила стоящую рядом с лестницей сумку, в которой лежали две пары любимых джинсов Клэр, трусики и бюстгальтеры, ее самое соблазнительное красное платье, к которым прилагалась пара лодочек от Маноло Бланика, и пять теплых свитеров. В сумку был также упакован ее ноутбук и запас из восьми батареек.

– Что это? – негромко поинтересовалась Эми, как будто уже знала ответ.

Клэр взяла ее за руку.

– Я рассказала полицейским всю правду. Я действительно побывала в Шотландии.

Эми пристально посмотрела на нее.

– Я знаю. Лучше скажи, кто он такой.

Клэр улыбнулась. Похоже, Эми решила, что встреча состоялась в наше время.

– Малкольм из Данроха. Эми вытаращила глаза.

– То есть ты влюбилась в того, кто интересовал тебя с самого начала?

– Да, и он тоже любит меня, – дрожащим голосом добавила Клэр. – Так что я должна вернуться.

– Ну, разумеется! Мы с Джоном говорили на эту тему прошлой ночью. Мы давно ждали, когда же ты, наконец, расскажешь нам всю правду. Хотелось бы знать, почему ты оставила того, от кого без ума.

Было видно, что Эми осталась удовлетворена ее объяснением, и все же последнее ее предложение прозвучало как вопрос.

– Ты лучше присядь, – предложила Клэр. Эми прошла вслед за ней в кухню и села.

– Я так рада за тебя, – сказала она и взяла Клэр за руку. Клэр ахнула – она не ожидала от кузины таких слов.

– Эми, я, честное слово, рассказала вам всю правду. Я была в Шотландии. Но не в той, о которой ты думаешь, а в средневековой. Я перенеслась в XV век и оказалась втянута в битву добра со злом. Именно там я и влюбилась в Малкольма.

Эми даже бровью не повела.

– Эми, неужели тебе неудивительно это слышать? – спросила ее Клэр.

Постепенно к ней начало приходить понимание. Разве ей не казалось, что Эми знает больше, нежели делает вид? Кузина положила ей на ладонь руку.

– Джон работает не в отделе по борьбе с терроризмом, – произнесла она. – Он сотрудник ЦИТСа.

– Ничего не понимаю, – растерялась Клэр. – Это что еще за ЦИТС такой?

– Центр по изучению темных сил. Строго засекреченная организация. О ее существовании знают лишь единицы. Джон – ее сотрудник.

Клэр ничуть не удивилась. Ей вспомнилось, как кузина уже не раз упоминала в своих разговорах происки темных сил. Выходит, Эми все знала, причем с самого начала.

– Он выслеживает темные силы, Клэр. Для этого у них есть специальные приборы. Он уже трижды преследовал демонов, переносясь при этом в прошлое, – пояснила Эми и побледнела. – Я, конечно, не в восторге, когда он это делает. И каждый раз боюсь, что он больше не вернется!

– Знаешь, когда я узнала о демонах и Магистрах, то сделала вывод, что я не единственная, кто знает правду. Предполагаю, главы ведущих мировых держав в курсе.

– Разумеется, в курсе. Ведь ДНК, обнаруженные на месте преступлений плоти, не принадлежат человеку.

Разумеется, нет, подумала про себя Клэр, а вслух произнесла:

– Просто правительство не хочет засвечиваться.

– Правительство боится массовой истерии. Демоны сильны. И во всем мире ситуация буквально с каждым часом меняется к худшему. В ЦИТСе есть специальный отдел по изучению прошлых преступлений, так называемый ОИПП. Его сотрудники заняты изучением преступлений, совершенных в прошлом, с целью выявления тенденций. Например, тебе известно, что ДНК Сталина несет отпечаток мутаций? И главное, это тянется уже несколько веков, если не целую вечность? Страшно подумать, чем это все может кончиться.

– Скажи, Джон тоже Магистр? – задала Клэр вопрос, что называется, в лоб.

Эми поежилась.

– Магистры, Клэр, – это миф, плод фантазии. Согласна, о них, об этих суперрыцарях прошлого, ходят самые невероятные слухи. Когда я говорю суперрыцари, я хочу лишь сказать, что они наделены сверхъестественной силой. Но их никто никогда в глаза не видел. О них нет никаких письменных свидетельств. Это легенда, фольклор, плод человеческой фантазии. Но ведь мы не будем терять надежды, не так ли? Было бы здорово, если бы такой супергерой действительно существовал.

– Они существуют, – произнесла Клэр после небольшой паузы. – Я с ними встречалась.

Эми ахнула и в изумлении уставилась на нее.

– Малкольм?

Клэр не смогла сдержать улыбки.

– И он тоже, – ответила она и покраснела. Супергерой, и мужские достоинства у него тоже супер, подумала она. – Магистры наделены невиданной силой. Сверхчеловеческими способностями. Телепатией. Телекинезом.

Эми покачала головой. В глазах у нее стояли слезы.

– Я так счастлива за тебя! Но Джон в это вряд ли поверит. То есть мы с ним так и не поняли, то, что ты рассказала копам, – правда или нет. Но он ни за что не поверит, что где-то на просторах пространства и времени разгуливают, сражаясь со злом, Магистры, наделенные сверхчеловеческой силой. Но слава богу! Кстати, Клэр, он хотел бы с тобой поговорить.

– Я не хочу больше задерживаться здесь ни минуты, – возразила Клэр. Так оно и было. – Эми, пойми, вернувшись сюда, я совершила ошибку. Малкольм сейчас в двадцать первом веке, у себя в Данрохе. Месяц назад он был холост. Сейчас он женат. На мне.

Эми вздрогнула.

– Ты просто ничего не понимаешь. Мне не следовало возвращаться назад. Я должна была остаться там, в XV веке, и прожить с ним все эти шесть столетий. И подтверждением этому служит тот факт, что мы живы и здоровы, уже не так молоды и живем в горах Шотландии как муж и жена. Если я не вернусь к нему, то тем самым разрушу нашу с ним судьбу. Услышав эти слова, Эми покачала головой.

– Клэр, скажи, как можно прожить шесть веков?

– Я не сказала тебе самого главного. Мой отец – тоже Магистр, и я несу в себе его удивительные гены.

– Ну ты даешь, красотка! – воскликнула Эми. – Похоже, тебе действительно лучше вернуться к своему красавчику, чтобы не переписывать историю заново. Но, черт возьми, что я буду без тебя делать? Я ведь буду скучать по тебе!

– А я по тебе, – ответила Клэр, и они обнялись.


Эми ушла. Клэр села и, взяв с пола сумку, крепко прижала ее к себе. Ей, конечно, далеко до Магистров, но все-таки она дочь одного из них и потому постарается перенестись в прошлое – точно так же, как это сделал Малкольм. Если это не сработает, она постарается позвать его на помощь. Он ведь говорил, что по первому ее зову придет к ней. Причин для особого беспокойства у нее не было. Например, она может поговорить с Джоном, и тот поможет ей вернуться. Хотя вряд ли. Муж Эми наверняка попробует отвертеться – не захочет раскрывать их строго засекреченной технологии. Так или иначе, но она вернется в XV век, где станет женой Малкольма и проживет с ним вместе долго и счастливо. Волнению не было предела.

Клэр продолжала сидеть в кухне. Неожиданно перед ее внутренним взором предстала Фаола. Не иначе, это знак. Может, богиня хочет ей помочь? Ведь она взяла Клэр под свою защиту. А может, после того, как они с Малкольмом уничтожили Морэя, Фаола прониклась к ней особым расположением.

Клэр улыбнулась и подтянула колени к груди.

– Если ты мне поможешь, я буду всю мою жизнь твоей должницей.

С этими словами она закрыла глаза и мысленно перенеслась в прошлое. Какое-то время она ждала, что будет. Но ничего не случилось.

Что делать? Клэр открыла глаза и посмотрела на часы. Оказывается, она просидела пятнадцать минут. Вот это да! Она даже поморщилась от обиды. Что, если она не наделена способностью совершать прыжки во времени? Она вновь зажмурилась и мысленным усилием попыталась перенестись в XV век – назад, в Данрох. От напряжения у нее закружилась голова. Она продолжала ждать…

Спустя какое-то время Клэр вновь открыла глаза. По телу ее тек пот, стены комнаты вращались. Похоже, способности к прыжку через время от отца она не унаследовала. А может, Фаола не прислушалась к ней или не пожелала помочь. В конце концов, разве богиня со всей своей божественной родней не покинула Альбу давным-давно? Неожиданно Клэр ощутила, как ее подхватила некая мощная сила и, увлекая за собой, потащила в коридор, сквозь стены, сквозь пространство и время.


Клэр приземлилась с такой силой, что на какой-то момент усомнилась в том, что останется в живых. Она перевела взгляд наверх – на столь знакомые ей балки потолка. Тело ломало, однако сердце постепенно наполнялось радостью и ликованием. Боже, ведь она лежит навзничь посередине парадного зала Данроха! Вокруг нее раздались удивленные возгласы. Клэр прижала к груди сумку. Постепенно боль отступила, и она увидела склоненные над ней лица. А в следующее мгновение поймала на себе взгляд серых глаз Малкольма. Радости ее не было предела.

Она была готова петь от счастья. Правда, что-либо произнести было трудно, не говоря уже о том, чтобы пошевелить рукой или ногой.

– Я так… рада… тебя видеть!..

Малкольм опустился рядом с ней на колени. Глаза его также светились радостью.

– Ах, красавица, я тоже рад видеть тебя. – И он протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

Его прикосновение тотчас согрело ее, но Клэр все еще не пришла в себя и пребывала в растерянности. Тогда он обнял ее за талию, словно она была его трофеем, который он только что выиграл. Взгляд его пылал, правда, не радостью и уж точно не любовью, а едва ли не животной похотью. Что-то было явно не так.

Он улыбнулся ей – правда, то была скорее улыбка змея-искусителя – и произнес:

– Не каждый день ко мне в замок заносит таких красавиц! Вижу, красавица, ты владеешь мощными чарами.

Его рука обвила ее талию. Клэр обратила внимание на то, что он выглядит как-то чересчур молодо. Например, куда-то подевался шрам над левой бровью. Боже, куда ее занесло и что с ней происходит?

– Ты знаешь, кто я такая?! – вскричала она, не веря собственным глазам.

Он еще сильнее стиснул ее талию.

– Нет, но скоро узнаю. После ночи, красавица, я буду знать тебя очень хорошо.

Клэр не знала, что и думать. Боже, что наделала Фаола? Неужели богиня решила подшутить над ней? Если это и впрямь шутка, то совсем не смешная.

Малкольм тем временем повернулся и отдал какое-то распоряжение на гэльском. Прислуга тотчас послушно покинула зал.

– Я не боюсь колдуний, – вкрадчиво прошептал он ей на ухо. – После того, как мы насладимся друг другом, я помогу тебе вернуться туда, откуда ты пришла.

– Какой нынче год? – спросила Клэр, дрожа от страха.

Он провел ладонью по ее обнаженной руке, отчего в ней тотчас проснулось желание, и одарил похотливой улыбкой.

– Тысяча четыреста двадцатый.

Клэр невольно вскрикнула. Боже, она перенеслась слишком далеко в прошлое. Выходит, ему сейчас только двадцать лет! И его еще не призвали к служению Братству! Она попыталась отстраниться от него.

– Черт тебя побери, Фаола! – крикнула она. – Так нечестно. Ты меня обманула!

Клэр схватила сумку и сосредоточилась. Ей нужно было совершить еще один прыжок – в 1427 год, в любое время после третьего августа, то есть позже того дня, когда ее похитил Морэй и когда они с Малкольмом прикончили подлого демона. Она быстро внесла коррективы в свои планы. Десятое августа – что ж, эта дата ее устроит. Перед тем как окончательно исчезнуть, она успела заметить злость на лице Малкольма. Злость и удивление.

На этот раз боль оказалась совершенно невыносимой. Физические страдания были столь велики, что из глаз Клэр брызнули слезы. После двух прыжков ощущение было такое, будто ее тело растянули на дыбе. Казалось, одно неудачное движение, и оно развалится на части, из суставов и связок выскочат руки и ноги, а кости разлетятся множеством осколков. А затем она ощутила присутствие Малкольма, он был рядом, заботливо опустился рядом с ней на колени.

– Клэр!

Она открыла глаза и прочла в его глазах удивление. Но уже в следующее мгновение они вспыхнули радостью.

– Малкольм!

– Тсс! Ничего не говори! Тебе ведь больно. – Он заключил ее в объятия и нежно привлек к себе.

Ей было слышно, как стучит в его груди сердце. Он прижался губами к ее волосам. Боже! У нее получилось! Клэр прижалась к нему еще сильнее, упиваясь каждой клеточкой его сильного тела. Более того, она могла поклясться, что ощущает, как от нее к нему, а от него к ней, объединяя их в единое целое, течет теплый поток. И она поняла, что это такое: союз душ.

Клэр мысленно поблагодарила Древних и Фаолу – за все, что они для нее сделали.

– Какой сегодня год? Какой месяц?

– С тех пор как ты покинула меня, прошло две недели, – ответил Малкольм.

И Клэр сделала вывод: если она хочет и впредь совершать прыжки в одиночку, немного тренировки ей явно не помешает. Она промахнулась на девять дней. Впрочем, какое это имеет значение. В серых глазах Малкольма застыли слезы. И вопрос.

– Ты насовсем? Или снова покинешь меня? – спросил он сдавленным голосом.

– Насовсем, – прошептала она и погладила его твердый, волевой подбородок.

Малкольм издал не то всхлип, не то стон и еще крепче прижал ее к себе, а сам прижался щекой к ее щеке. Их обоих переполняло ликование. Боже, как прекрасно! Он одарил ее счастливой улыбкой.

– Ты вернулась! Клэр, тебя не было всего несколько дней, но, боже, как я боялся, что ты больше не вернешься ко мне!

Она присела. Ей уже сделалось гораздо лучше.

– Малкольм, вместе мы гораздо сильнее. Я это точно знаю. Фаола тоже это знает.

– Конечно, Клэр, – произнес он с нежностью в голосе. – Ведь наши с тобой имена записаны в «Катахе».

От удивления Клэр ахнула.

– Ты шутишь?

Малкольм ответил ей улыбкой.

– Среди сотни страниц спрятан стих о нас с тобой. Да, именно так. Калум Леомхаин и его возлюбленная Клэр, победители зла.

Значит, это судьба. Клэр прижалась к нему, трепеща всем телом. Его губы скользнули по ее волосам. Где-то в глубине естества шевельнулось желание, но лишь наполовину физическое. Боже, им предстоит прожить вместе целую жизнь! Клэр глубоко вздохнула и осмелилась поднять глаза.

– Я так по тебе соскучилась!

– И я по тебе, красавица, – улыбнулся он.

– Сильно-сильно? – игриво спросила она и погладила его по щеке.

– Ты хочешь, чтобы я показал тебе как? – произнес он лукаво.

– Да, – прошептала она. – И как можно дольше.

Он подхватил ее на руки и со смешком поднялся. Только тогда Клэр заметила, что в зале они не одни. Оказывается, ее появление прервало вечернюю трапезу. Ее окликнул знакомый голос. Это был Броган! Она обернулась, и старый горец помахал ей рукой. Рядом с ним улыбался Ройс. Было видно, что он больше на нее не сердится.

И все-таки было нечто такое, что ей не терпелось выяснить.

– Погоди!

– Не могу! – ответил Малкольм голосом змея-искусителя. – Я мужчина и изголодался по женщине.

– Но ведь прошло всего две недели! – счастливо воскликнула Клэр.

Он отпустил ее. Она встала на пол и бросилась за сумкой. Вытащив из сумки ноутбук, она усадила рядом с собой Малкольма.

– Не знаю, получится ли. Но черт возьми, если мы можем путешествовать во времени, то и килобайты тоже.

– Откуда мне знать? – серьезно ответил Малкольм и погладил ее волосы. – Вижу только, что для тебя это важно.

– Если получится, то все будет просто прекрасно! – пояснила Клэр и, полная воодушевления, включила компьютер. Мгновение, и на экране возникла страничка интернет-эск-плорера. Правда, обычно по умолчанию открывалась другая – www.weatherchannel.com, – но сегодня ее почему-то не было. – Ну вот, – сказала Клэр. Не велика разница, с какой страницы начинать. Главное, что в будущем они всегда будут вместе, по крайней мере в ближайшие шестьсот лет.

– Да, – произнес он, помогая ей подняться на ноги и прижимая к сильной, мускулистой груди. – Это самое главное – ты и я. Я люблю тебя, Клэр, и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Клэр обняла его за шею.

– Думаю, мой ответ тебе известен.

– Ты ведь не любишь, когда я заглядываю к тебе в мысли, – попытался оправдаться Малкольм и, сделав невинное лицо, рассмеялся.

Оба знали: он читал ее мысли, но так ли это было важно? Он потащил ее за собой вверх по лестнице. Внутри у Клэр все пело. Впереди ее ждала ночь – ночь полная любви, какую ей мог подарить только он. Она не стала оборачиваться. Было слышно, как где-то негромко мурлычет компьютер. Девятнадцатого августа 2007 года в 11:15 утра в Нью-Йорке было солнечно, переменная облачность, температура воздуха 37 градусов по Цельсию.

От автора

Дорогие читатели!

Надеюсь, вы получили удовольствие, читая мой роман, – как и я, когда работала над ним. Меня словно молнией поразило, и я, как и Клэр, тотчас влюбилась в Малкольма.

То, что я взялась за жанр мистического триллера, позволило мне создать привлекательных, мужественных героев, а заодно развить столь любимую мной тему Средних веков. Современную героиню я выбрала потому, что, на мой взгляд, нет ничего более увлекательного, чем перенестись в прошлое и попасть прямо в объятия к мужественному средневековому красавцу!

Работу над книгой я начала с того, что проштудировала литературу про средневековую Шотландию. Муза подсказывала мне, что эти Магистры непременно должны быть шотландскими горцами. С этой мыслью в голове я начала подбирать имя для главного героя, пока, наконец, не остановилась на имени Малкольм. Затем я рискнула подобрать имя клана, и вновь муза шепнула мне, что это должно быть Маклин. После чего мне нужно было решить, в какой части горной Шотландии находится его замок. К этому моменту я уже приняла решение, где мне поместить Святилище, – лучшим претендентом оказалась Айона. Именно по этой причине выбор мой пал на соседний остров Малл, так как с него легко попасть на Айону.

Я все еще проводила свои изыскания, как вдруг оказалось – ну кто бы мог подумать! – что Малл был территорией клана Маклин! Я была готова петь и прыгать от радости! И хотя это не первый случай такого удивительного совпадения в моей практике, все равно приятно.

Резиденцией Маклинов с Малла является Дюарт, на северном побережье острова. Я решила поделить клан так, чтобы сделать Малкольма лэрдом, после чего мне пришлось заняться поисками места для Данроха. Выбор мой пал на южную часть острова, потому что южная его оконечность близко подходит к Айоне. После чего я приобрела карту современной Шотландии. До сих пор я в основном пользовалась специальными картами, из учебников истории, например картами территорий отдельных кланов. Данрох я расположила в том месте, где берег обрывается скалами. Это так называемый мыс Малкольма!

Снова совпадение? Кто знает!

Малкольм – вымышленный персонаж, так же как и его отец, Броган Мор. На самом деле остров Малл не был разделен и целиком принадлежал одному клану – Маклинам. Тем не менее Красный Гектор, Маклин из Дюарта, действительно погиб в кровавом сражении при Ред-Харлоу в 1411 году.

Кроме того, я позволила себе кое-какую вольность с древним и уважаемым именем Морэй. Лэрды, а затем и графы Морэи сыграли важную роль в истории северной части Шотландии. Так что демонический персонаж начала XV века, вышедший из-под моего пера, – это целиком и полностью плод моего художественного вымысла и не имеет ничего общего с реальными представителями этого славного и уважаемого семейства, как историческими, так и ныне здравствующими.

Следующая моя история будет про Черного Ройса. Как вы уже знаете, Ройс, несмотря на дружеские отношения с Малкольмом и Эйданом, одинок и устал от жизни. Он провел почти восемь столетий в борьбе с демонами, защищая Невинных, и потому не понаслышке знает, на что способно зло. Но что самое главное, все это время он мучим виной, что в молодости, когда он только-только был призван в члены Братства, не сумел защитить собственную невесту. С тех пор он не вступал в близкие отношения ни с одной женщиной. Однако его мир в буквальном смысле летит вверх тормашками, когда на его пути встречается женщина по имени Элли Монро.

Элли – хрупкая, отважная и решительная. Для всех она – богатая наследница, посвятившая себя благотворительности. Однако у нее есть свой секрет. Элли – целительница, и дала обет приходить на помощь любому существу, которое только в этом нуждается. Ночью Элли тихонько выходит из своего семейного особняка и колесит по улицам города, исцеляя жертв гнусных преступлений. Но даже этого ей недостаточно. Элли ненавидит зло всей душой и стремится уничтожить его. Таким образом, она – потенциальный воин.

А так как она невысокого роста и худенькая, то воин из нее никакой. Элли сильно переживает по тому поводу, что ее способности ограничены целительством, для чего у нее имеется целый арсенал хитроумных приспособлений. Когда в ее дом во время собрания, посвященного сбору средств на политические цели, в поисках демона забредает Ройс, он одновременно приходит от нее и в ужас и в восторг – еще бы, эта хрупкая женщина поставила своей целью одолеть демонов!

Тем не менее возникают кое-какие проблемы. Одного взгляда на Ройса достаточно, чтобы в Элли проснулось желание. Ему же достаточно одного взгляда на нее, чтобы он захотел ее еще сильнее, хотя и понимает, что роман с ней не сулит ничего хорошего. Он уже однажды любил женщину, и больше не повторит своей старой ошибки. Маклин велел ему защищать ее от зла. Как же ему это сделать и при этом не попасть под чары ее красоты?

Думаю, вы догадываетесь, что за этим последует. Страсти будут кипеть на своем пределе. Элли предстоит сражаться не только со злом. Ей придется вести борьбу за жизнь Ройса и пытаться исцелить его сердце!

Если вам хочется узнать больше про Малкольма, Ройса и других Магистров, можете зайти на мой сайт www.mastersoftimebooks.com, где найдете немало новых подробностей об этих замечательных красавцах. Там также выложены отрывки из книг, которые еще находятся в работе, включая те, которые еще даже не предстали взгляду моего редактора. Таким образом, вы будете в курсе моих творческих планов. Если же вас в первую очередь интересуют замки, то там вы найдете соответствующие карты.

Если у вас есть дополнительные вопросы, ответы на них вы можете найти на сайте www.thedewarennedynasty.com.

Желаю вам приятного чтения. Встретимся в замке Кэррик летом 1430 года!


Бренда Джойс.

Желание – самое сильное оружие.

Примечания

1

Лэрд – представитель нетитулованного дворянства в Шотландии.

2

Примерно 180 см.

3

«Катах» – кельтская книга (Житие св. Колумбы).


на главную | моя полка | | Темное обольщение |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 3
Средний рейтинг 1.7 из 5



Оцените эту книгу