БРИГАДА 14

ПОКЛОНЕНИЕ ОГНЮ

OCR: Кравенков Владислав Владимирович

Анонс

Бандитами не рождаются. Об этом основанная на реальных фактах книга о дальнейшей судьбе Александра Белова и событиях, произошедших после выстрела на эстакаде.

2003 год

Ситуация и на Красносибирском алюминиевом комбинате, и в России в целом стабилизировалась. Однако не всем это нравится. Укрепление российской экономики не входит в планы американских политиков, которые расчертили мир на шахматные клетки и стараются расставить на ней фигуры так, как это выгодно самой мощной державе мира. Удобнее всего это делать, прикрываясь знаменем борьбы с международными террористами. Но у Александра Белова к ним свой счет. И он не из тех, кто привык сидеть и ждать у моря погоды. Когда речь идет о спасении жизни членов его семьи, он готов броситься в самое пекло…

ПРОЛОГ

Ранним воскресным утром в местечке Нерлоу, расположенном недалеко от Лондона, напротив массивных кованых ворот Школы семи искусств остановился новенький черный лимузин с тонированными стеклами. Из автомобиля вышел крепко сбитый низенький господин в дорогом костюме и не менее дорогих ботинках из крокодиловой кожи. Для дополнения облика истинного джентльмена этому человеку не хватало трости, цилиндра и безукоризненно-белых перчаток, хотя и без этих атрибутов он выглядел именно так.

Короткая бородка придавала ему солидный и одновременно романтический вид: он был похож на ушедшего на покой морского волка или арматора, сколотившего состояние на нефтеперевозках.

Привилегированная школа-интернат для особо одаренных подростков размещалась в старом замке, расположенном в живописной сельской местности, и ее история насчитывала не одну сотню лет. Транспорт по дороге, ведущей к школе, ходил очень редко, однако мужчина на всякий случай, переходя на другую сторону улицы, посмотрел направо и налево, и только потом, не спеша, с достоинством солидного человека, пересек проезжую часть и решительным жестом надавил на кнопку звонка, утопленную в стене флигеля. Привратник, седовласый мужчина в черной униформе, вышел ему навстречу и с почтением спросил:

- Чем могу служить, сэр?

- Э-э... я бы хотел поговорить с директором школы, - с легким славянским акцентом произнес джентльмен, останавливаясь, и с нажимом добавил: - Будьте любезны доложить обо мне! - он протянул привратнику роскошную визитку с золотым тиснением.

Тот, очевидно решив, что перед ним важная птица, слегка поклонился, затем зашел за стеклянную перегородку и взялся за телефон.

- Мистер Леонид Эдлин желает встретиться с миссис Уинстон. Я могу его пропустить на территорию школы? - спросил он у взявшего на другом конце провода трубку человека.

Получив, по-видимому, положительный ответ, привратник положил трубку и, склонив голову в полупоклоне, проговорил:

- Пройдите, сэр, вас ждут!

Выйдя из проходной, посетитель направился по выложенной гранитом дорожке, по обеим сторонам которой росли гладиолусы, в сторону старинного, перестроенного из замка, здания.

Воспитанников на территории школы-интерната видно не было. День был воскресный, основная масса учащихся была в церкви на проповеди, многие разъехались по домам, в школе остались лишь те, кто жил в отдаленных уголках Англии да дети-иностранцы, но и они, пользуясь уик-эндом, отсыпались в своих комнатах, набираясь сил для следующей учебной недели.

На широком крыльце со стертыми временем и подошвами нескольких десятков поколений школьников ступенями гостя поджидала невысокая молодая женщина в коричневом длинном платье и белом фартуке.

- Здравствуйте, сэр, - сказала она поднявшемуся на крыльцо Эдлину. - Проходите, пожалуйста, миссис Уинстон примет вас.

Пропустив Эдлина внутрь здания, молодая женщина вошла следом и тут же, обогнав посетителя, зашагала по гулким сводчатым коридорам, указывая дорогу. У приоткрытых массивных резных дверей остановилась, открыла их и предложила войти.

Эдлин ступил в готический кабинет, увешанный выцветшими от времени гобеленами. В просторном помещении за антикварным, массивным столом сидела чопорного вида женщина лет пятидесяти со строгим «педагогическим» выражением лица. Ее крашеные черные волосы были так туго стянуты сзади в пучок, что это вызывало эффект омоложения. Серый жакет и юбка сидели на ней, как доспехи на средневековом рыцаре. Встретила она посетителя учтиво, но сдержанно.

- Рада видеть вас, мистер Эдлин! Что привело вас в наши края?

Посетитель поклонился.

- Видите ли, миссис Уинстон, - произнес он, с почтительным видом стоя у двери. -

Я проездом в вашем городе и зашел в школу по поручению отца одного из ваших воспитанников. Мне бы очень хотелось встретиться с мальчиком и передать ему привет от папы.

- Как фамилия мальчика? - поинтересовалась директор.

- Белов... Иван Белов.

После нескольких секунд раздумий женщина произнесла:

- Не вижу причин отказать вам в свидании. Родители вправе интересоваться жизнью и учебой детей, находящихся в интернате... Даже через своих знакомых. Но не могли бы вы привести доказательства своего знакомства с Айвеном Беловым? Простите, прошу меня понять правильно - это всего лишь пустая формальность.

Явно выраженное недоверие совершенно не смутило посетителя. С вежливой улыбкой он достал из кармана шикарное портмоне, стоившее не менее половины месячного жалованья директрисы, ловко, двумя пальцами вытащил из него цветную фотографию и протянул ее миссис Уинстон.

На переднем плане был снят Айвен - много лет назад, судя по его виду, и с более длинными, чем теперь, льняными, развевающимися на ветру волосами. Позади него улыбались в камеру его родители, а по центру между ними находился мистер Эдлин, положивший руки им на плечи. То обстоятельство, что все четверо позировали на фоне египетских пирамид, а в опущенной руке мамы мальчика была зажата скрипка со смычком, слегка удивило опытную педагогиню. Монтаж? Однако присмотревшись, она узнала Адометти Айвена, и это ее успокоило. В конце концов, эти русские такие непредсказуемые, от них всего можно ожидать.

- Подождите несколько минут, мистер Эдлин, - сказала она с благожелательным видом. - Воспитатель пришлет к вам мальчика. Где вы предпочитаете с ним встретиться?

- Желательно на свежем воздухе, - признался посетитель и, оправдываясь, пояснил: - У вас тут как в музее...

Вместо ответа миссис Уинстон слегка склонила голову, что означало «принято к сведению» и одновременно окончание аудиенции.

Мистер Эдлин в сопровождении все той же молодой женщины, вызванной с помощью ручного колокольчика, направился к выходу из здания.

Пять минут спустя Эдлин прохаживался по круглой беседке, расположенной на задворках интерната на солнечной лужайке с неестественно зеленой травой, и с нетерпением поглядывал в сторону школы. Наконец из-за угла замка выскользнул светловолосый мальчик лет десяти и уверенным шагом направился к беседке. Эдлин шагнул к нему навстречу.

Иван Белов был хрупким угловатым подростком с большими, немного удивленными карими глазами на худеньком, с правильными чертами, лице. Похож одновременно и на отца, и на мать.

Эдлин схватил мальчишку за плечи, разглядывая его, повернул из стороны в сторону и воскликнул:

- Так вот ты какой Иван Белов! Рад, очень рад! - его голос вполне звучал искренно. - Ну, давай знакомиться. Я Леонид Эдлин, - он по-мужски крепко стиснул узкую ладонь Вани и удивился: рукопожатие у парня оказалось неожиданно сильным и энергичным.

Белов кивнул и с любопытством взглянул на посетителя.

- Вы ведь не англичанин, мистер Эдлин?

Леонид слегка смутился, а может, просто сделал вид, будто смутился, чтобы польстить мальчику тем, что он такой проницательный.

- Угадал, Иван, - сказал он на чистом русском языке. - Я из России, но об этом молчок. Поговорим? - и, слегка хлопнув Белова по плечу, гость подтолкнул мальчугана к беседке.

Новые знакомые вошли в беседку и устроились на одной из скамеек вполоборота друг к другу.

- Вы знаете моего папу? - поинтересовался Иван по-английски.

- Само собой, - так же по-английски ответил мужчина, улыбаясь уголками губ. - Иначе я бы к тебе не пришел. Давай окончательно перейдем на русский.

- Согласен. Что нового у папы?

Разумеется, мальчик живо интересовался новостями об отце, ибо он был для него идеалом, и не только идеалом, а еще и самым дорогим и близким человеком, однако привитые в английском закрытом учебном заведении манеры, свойственные светскому, хорошо владеющему собой человеку, не позволяли Ивану открыто проявлять свои эмоции, а потому говорил он сдержанно, с достоинством. Но это только внешне, на самом деле Иван, конечно же, был десятилетним наивным подростком, подвижным, веселым и задорным.

На лицо Леонида наплыла легкая тень.

- Вот что, Ваня, - сказал он глухо и испытующе взглянул на мальчика, будто прикидывая можно ли ему доверять, и неожиданно спросил: - Я могу с тобой говорить, как мужчина с мужчиной?

- Конечно! - почувствовав, что за этим предложением последует важное известие, живо откликнулся Белов. - Я вас слушаю.

Леонид вздохнул:

- Видишь ли, Ваня, у твоего отца большие проблемы, - он снова вздохнул, давая понять, как нелегко ему выступать в роли гонца с плохими новостями. - Твой папа попал в плен к террористам!

- Что? - как не старался владеть собой Иван, мальчишка одержал в нем верх, и он потерял самообладание. - Что вы сказали? Мой отец в плену? Что за ерунда?!

- Да, Иван, это действительно так, - сочувственно произнес Леонид. - Ты должен взять себя в руки и выслушать меня. - Видя, что мальчик молчит и даже не пытается задавать вопросы, он продолжал: - Александр Белов действительно находится в Эмиратах, в плену, и сейчас зависит от тебя, будет ли он там оставаться дальше или нет. - Эдлин скосил глаза на мальчишку, проверяя реакцию, и продолжил: - Я, Ваня, конечно же, никакой не Леонид Эдлин, а Владимир Владимирович Шлыков. Я служу в ФСБ, а в настоящее время провожу операцию по спасению твоего отца. Дело вот в чем. Террористы согласны отпустить твоего папу, но, разумеется, за солидный выкуп. Для того чтобы собрать необходимую сумму, ему придется на несколько дней приехать в Красносибирск - подписать кое-какие документы. Но террористы не желают отпускать Белова - только в обмен на равноценного заложника. И таковым, сам понимаешь, являешься именно ты. Я вчера встречался с твоим отцом, пробовал его уговорить на временную рокировку, но он категорически против такого предложения. Белов не желает подвергать опасности собственного сына. Получается замкнутый круг, который разорвать можешь только ты. Вот я на свой страх и риск приехал к тебе с предложением отправиться со мной в Эмираты в составе спецгруппы ФСБ и пожить пару дней в плену. Можешь не бояться, в обиду тебя не дадим, - и Леонид, а вернее, Владимир Владимирович подмигнул подростку.

Известие о захвате отца террористами, конечно же, потрясло Ивана, однако он быстро оправился и рассудительно заметил:

- Но как мой папа мог попасть в плен, когда я точно знаю, он сейчас должен находиться в Никарагуа в окрестностях вулкана Санта-Негро...

- Он был там всего пару дней назад, - с трагичными нотками в голосе произнес мнимый Леонид Эдлин. - Однако в Никарагуа его перехватили исламские боевики, которые действуют по всему свету, и отвезли в свой лагерь. А потом переправили в Эмираты. Если ты мне не веришь, позвони на мобильник отцу, и ты услышишь автоответчик: абонент временно недоступен. - Владимир достал из кармана костюма сотовый телефон и протянул парню.

- Да я знаю, - отмахнулся Иван, не обращая внимания на трубку в руках собеседника. - Вот уже несколько дней я звоню папе на мобилу, но он не отвечает.

- Вот видишь, - подхватил Шлыков. - Это говорит о том, что Александр Белов находится в плену и не может разговаривать по своему сотовому телефону.

Мальчик все еще колебался.

- Но как вы, дядя Володя, можете доказать, - произнес он неуверенно, - что вы действительно друг моего папы?

Шлыков хитро улыбнулся:

- А ты парень не промах. Тебя не проведешь! Вот посмотри... - Шлыков достал из кармана часы и на ладони протянул Ивану. - Узнаешь?

- Да, конечно! - радостно воскликнул парень и, схватив часы, стал вертеть их в руках. - Это же часы моего папы. Вернее не папы, а дяди Космоса. После гибели Коса папа никогда с ними не расстается. Он очень дорожит ими.

- Ну, вот видишь, - усмехнулся Шлыков. - Возьми часы себе. При встрече вернешь отцу. - Он встал. - А в общем так, Ванька. Принуждать тебя отправиться со мной я не могу. Если надумаешь помочь своему папе, а заодно послужить на благо России, то сегодня часиков в пять вечера подходи к лесу позади вашего интерната. Говорить о моем предложении никому не нужно. Если мы отправимся с тобой к твоему отцу, то нелегально, поэтому наш разговор необходимо держать в тайне. Ну, думай, Ваня, думай! - Шлыков похлопал мальчишку по плечу, затем повернулся и зашагал к воротам.

Вечером из дверей школы-интерната выскользнул тоненький подросток. Под мышкой мальчишка держал скрипку. Он остановился, достал из кармана часы, взглянул на циферблат. Стрелки показывали без десяти пять. Удовлетворенно кивнув, мальчик направился за угол здания. Тенистая дубовая аллея уходила вдаль. Парень прошел по аллее в конец ее, затем свернул к кованому забору.

Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он просунул футляр сквозь железные прутья, вскочил на каменную кладку забора, потом, используя металлические украшения в качестве ступенек, быстро и довольно ловко преодолел преграду. Оказавшись на земле, отряхнул испачкавшиеся брюки, подхватил с травы футляр и, уже не оглядываясь, уверенным шагом пошел вдоль кромки леса на север.

В школу-интернат Иван Белов больше не вернулся.

Часть 1

ГОРН ГЕФЕСТА

I

Воскресным вечером Александр Белов, Лайза Донахью и доктор Осип Ильич Штернгарт - ученый-вулканолог и геофизик с мировым именем - прибыли авиарейсом из Никарагуа в Аризону на геологический конгресс.

Город Финикс, в аэропорту которого приземлился самолет, встретил троицу довольно приветливо - ярко светило солнце, служащие аэропорта улыбались, настроение у встречающих и прилетевших было радужное. В приподнятом состоянии духа пребывали и Белов с Лайзой, и Штернгарт.

Городок Сан-Кери, где должен был проходить конгресс, находился в получасе езды от Финикса. Компания наняла такси и, погрузив в него альпинистское снаряжение и пластиковый чемодан Лайзы, выехала вначале из аэропорта, а потом из города.

Широкая, прямая, как стрела, дорога пролегала по живописным, но почти совершенно лишенным растительности местам. Живописным был сам ландшафт, представлявший собой сочетание каменистой желтой почвы с красно-коричневыми низкими скалами на разных стадиях разрушения. Для человека сведущего они представляли собой открытый учебник геоморфологии. Белов и Штернгарт то дело вскрикивали и указывали друг другу на интересные участки рельефа Наконец Лайзе надоело слушать про все эти эоловы аккумуляторные формы и прочие геологические премудрости, и она, хорошо зная окрестности Финикса, сама прочитала россиянам лекцию о здешних достопримечательностях. Так, обмениваясь информацией, они без приключений доехали до пункта назначения. Сан-Кери, ничем не примечательный таун, - являл собой один из самых типичных городков одноэтажной Америки. Похожие друг на друга, как клоны, закусочные, магазины и автосервисы и бензоколонки вдоль улиц. Народ разношерстный, как впрочем, наверное, в любом городе Соединенных Штатов, страны эмигрантов.

- Куда теперь? - поинтересовался водитель, узкоплечий длинноволосый мексиканец, и, поскольку сидевшая рядом с ним Лайза тараторила по мобильному телефону, обернулся к Белову и Осипу Ильичу, устроившимся на заднем сиденье.

- В гостиницу, наверное, - переглянувшись со Штернгартом, ответил Саша на своем беглом, но плохом английском и заглянул в записную книжку. - Отель «Флемминг». Там у нас забронированы места.

- О, нет! - воспротивилась Лайза, отключая мобильник. - Никаких гостиниц. Мы едем к моим родичам.

- Вы думаете, Лайзочка, - с усмешкой спросил девушку Штернгарт, - появление в доме ваших родственников двух немытых россиян они посчитают уместным?

- Ну, конечно, Осип Ильич! - с детской непосредственностью воскликнула девушка. - Они хорошие люди и будут очень рады гостям. Я же приведу не бродяг, а вулканологов, знаменитых людей. Мои родственники почтут за честь с вами познакомиться. И не перечьте! - объявила она, видя, что Белов собирается возразить. - Считайте, вы приехали не на конгресс, а ко мне в гости. Поехали! - обратилась она к водителю и назвала адрес.

Домик родственников Лайзы был низким, хотя и двухэтажным. Он был обшит серым сайдингом, архитектурные детали из того же материала придавали ему вид сооружения из конструктора Лего. При этом он разительно отличался в лучшую сторону от череды невзрачных домишек по обеим сторонам длинной улицы, расположенной на окраине городка.

Гостей уже ждали. К остановившемуся такси вышли муж с женой - благообразного вида старички, - которые принялись обниматься и целоваться с Лайзой. Мужчину звали Джон, женщину - Натали. Она-то и приходилась теткой Лайзе по материнской линии. Родители сестер были из русских эмигрантов, и Натали вполне сносно говорила на языке предков.

Домик внутри вполне соответствовал его наружному облику, такой же чистенький, ухоженный. Белову и Штернгарту досталось по комнате на первом этаже. Лайзу поселили на втором.

Поздним вечером смывшие с себя пыль и пепел вулкана Санта-Негро гости сидели в компании хозяев за празднично сервированным столом. Разгоряченный небольшой дозой вина доктор Штернгарт оживленно рассказывал Джону и Наталию своих впечатлениях, о прошедшей экспедиции и планах на будущее.

Лайза делала вид, будто внимательно слушает Осипа Ильича, а на самом деле краем глаза наблюдала за Александром. Белов заметив это, время от времени окидывал Лайзу ироничным взглядом. Девушка в облегающих стройную фигурку джинсах и клетчатой, в меру расстегнутой на груди ковбойке была удивительно хороша. И Белову, и Лайзе очень хотелось остаться наедине.

Наконец Белов, воспользовавшись в разговоре паузой, вышел на улицу подышать свежим воздухом. Вскоре вслед за ним во дворе появилась и девушка. Вечер был чудесный, светила луна, ярко горели звезды, дул легкий прохладный ветерок. Белов и Лайза прошлись по двору, остановились у невысокого забора.

- Ну, что ж, - сказала Лайза с нотками грусти в голосе, - завтра нам предстоит расстаться. Вы со Штернгартом отправитесь на открытие конгресса, а я полечу в Нью-Йорк с отчетом о проделанной работе. Не знаю, оставит ли меня фирма и дальше работать с Красносибирским заводом в качестве консультанта или нет.

- Ты хочешь сказать, - удивленно взглянул на девушку Александр, - что мы видимся с тобой в последний раз?

- Может быть, и так, - повела острым плечом Лайза. - Как говорят русские - человек располагает, а Бог предполагает.

- Наоборот, - машинально поправил ее Белов.

- Что наоборот?

- Бог располагает, а в данном случае твое начальство, - поправил ее Саша, а сам подумал, что нужно бы связаться с нью-йоркской фирмой, пусть оставят своего консультанта на Красносибмете, тем более что она девушка толковая, здорово разбирается в финансовых делах и налогообложении.

Однако все равно от этих мыслей настроение Белова не улучшилось. Было грустно оттого, что завтра они расстанутся и, возможно, больше никогда не встретятся вновь.

Опираясь рукой на забор, Лайза смотрела вдаль, ее длинные распущенные по плечам темно-русые волосы шевелил ветерок. Белов обнял девушку, она податливо повернулась к нему и взглянула в глаза кротко и ласково. Белов привлек к себе Лайзу, прошелся губами по ее щеке, глазам, нежно прикусил мочку уха. И поцеловал в губы. Они были нежны и сочны, как плод древа познания. Лайза затрепетала, и ее трепет и желание передались Белову. Нет, сегодня он ни за что не отпустит Лайзу от себя. Саша провел рукой по упругому телу девушки, опуская ладонь все ниже и ниже…

Неожиданно завибрировал мобильный телефон Белова. Саша неохотно оторвался от губ девушки. Он потянулся к заднему карману джинсов, достал трубку и, скрывая досаду, со смешком сказал:

- Ну, вот и мой мобильник заработал. А в Санта-Негро молчал, как партизан на допросе. - Белов нажал на кнопку включения.

Однако то, что он услышал, мгновенно развеяло его лирическое настроение. Все желания, казавшиеся самыми важными на свете в этот момент, отошли на второй план. Звонил Шмидт.

- Алло, Саша! У нас проблемы! Иван пропал! - взволнованно кричал в трубку спокойный и рассудительный обычно Дмитрий.

- То есть, как это пропал? - не сразу врубившись, удивился Белов? - Что за чушь?

- Это не чушь, Саша, все очень серьезно. Ушел, никого не предупредив, и не вернулся. В интернате все на ушах стоят.

- Может, еще объявится? - упавшим голосом спросил Белов. - Загулял пацан. Он ведь уже убегал из дому, беспризорничал.

Шмидту очень хотелось, чтобы так оно и было. Но у него было время проанализировать ситуацию. Знакомых у Ивана в Англии за пределами школы практически не было. Все учащиеся вели размеренный, предсказуемый образ жизни, и любые отступления от него воспринимались педантичными британцами как революция. Именно поэтому он и забил тревогу, хотя времени после исчезновения парня прошло немного.

- Не знаю, Саша... Не думаю... Скорее всего нет... Я с ним здесь плотно общался. У него были проблемы с однокашниками, но ничего серьезного.

- Ты думаешь, это похищение?

- Все может быть. Врагов у тебя порядочно по всему белому свету раскидано. Да и есть что с тебя взять, ты же у нас олигарх...

- Вот, черт возьми! - в сердцах воскликнул Белов. - Этого только еще не хватало! Ладно, не будем пороть горячку. Подождем до завтра. Может, еще появится мальчишка. Ты звони мне, Шмидт, держи в курсе дела.

- Договорились, Саша. - Шмидт помялся: - В общем, в случае чего ты на меня можешь рассчитывать. Ты же знаешь, Ванька для меня не чужой человек.

- Я знаю, - усмехнулся Белов, памятуя, что Шмидт какое-то время доводился Ваньке отчимом. - Ольге пока ничего не говори.

- Само собой.

Саша отключил мобильник. Отрешенно посмотрел куда-то мимо Лайзы в темноту. Девушка уже почувствовала, что очарование сегодняшнего вечера улетучилось, и его уже не вернешь. Она дотронулась рукой до плеча Белова.

- Случилось что-то серьезное, Саша?

Белов перевел взгляд на девушку.

- По-видимому, да. Кажется, сын пропал. Ну, да ладно, Лайза, с вопросами пока повремени. Может, все еще образуется. Пойдем-ка в дом, а то прохладно становится.

Белов обнял девушку за плечи, и молодые люди прошли в дом.

В гостиной Штернгарт все еще беседовал с хозяевами. Осип Ильич успел еще немного выпить. Он захмелел, развеселился и был вполне доволен беседой, хозяевами, вечером, да и всей жизнью в целом.

Загружать присутствующих своими проблемами Белов не стал. Он посидел некоторое время в комнате за чашкой чая, потом попрощался и отправился в отведенную ему комнату. В эту ночь Белову не спалось.

II

Едва самолет с Гротом, Заикой, Гоблином, Мориарти и примкнувшими к ним Надеждой Холмогоровой и Кабаном, приземлился в Эмирате, криминальная компания тут же была арестована. Ту-154 вернули Красносибирским авиалиниям по требованию российских властей, а вот угонщиков арабы задержали до выяснения обстоятельств.

Никаких очевидных причин для такого решения не было, однако шумиха, поднятая международной прессой вокруг суда над парой наших разведчиков в Катаре, сыграла свою роль. На всякий случай правительство эмирата Абу-Дуби временно упрятало Грота и его команду за решетку. Тюрьма была устроена по американскому образцу: зэки жили в камерах-клетках по два человека. Впрочем, россиян разместили рядом, так что они могли переговариваться.

Каждый вечер Гоблин и Мориарти, оказавшиеся в одной камере, душевно затягивали старинную арестантскую песню:

Во Владимире с Централа сорвались две гулюшки,

Сорвались-то сорвалися, а обратно хуюшки.

- На кой хрен мы сорвались с Вороньего гнезда? - бушевал Грот, вцепившись руками в железные прутья. - Чтобы снова оказаться на кичи да еще тюряге с исламскими понятиями?

Он-то представлял себе жизнь в Эмиратах по сказкам «Тысячи и одной ночи» - как нескончаемую цепь удовольствий.

- Д-да, - запинаясь, поддакивал ему сосед из клетки напротив, Заика, оставшийся без соседа. - В Во-ороньем гнезде мы хоть у с-себя дома были. А з-здесь все сикось-накось! Урки какие-то гни-илые, да и хавчик мне их травоядный не нравится.

- А в СИЗО сейчас ужин. Макароны, - размечтался Мориарти.

Кабан тоже психовал. Потерять хорошо налаженный конфетный бизнес в Красносибирске и оказаться на зоне в Эмиратах! Такого ему и в кошмарном сне не могло привидеться. Все это, конечно же, из-за безумной любви к Надежде, но добро бы она рядом с ним была, а то ведь на женской половине тюрьмы находится, и ее не видно, не слышно.

Кабан с Гротом, квартировавшие вместе, частенько грызлись, оспаривая друг у друга первенство в бригаде российских отморозков. Власть переходила из рук в руки, но явный лидер до сих пор еще не определился.

Мориарти с Гоблином тоже были недовольны тем, что из российских зеков превратились в арабских. В произошедших в их жизни не в лучшую сторону переменах они винили Грота, организатора побега. Тот огрызался: никто, мол, вас из Вороньего гнезда силком не тащил. Сами полетели, гулюшки хреновы.

Смуглые арабы с неприязнью поглядывали на русских, но их не задирали. Два мира, две различные, системы со своими сложившимися традициями, иерархией ценностей, порядками не желали вступать в спор и до поры до времени предоставили друг друга самим себе.

Но как бы ни были недовольны Грот, Заика, Гоблин, Мориарти и Кабан сменой места жительства, им было намного легче в тюрьме, нежели Наденьке Холмогоровой. У мужчин все же были какие-то развлечения - шахматы, нарды, прогулки. Женщины на исламской зоне всего этого лишены. Человек двадцать дам, в основном неверные жены различного возраста и социальной принадлежности, целыми днями сидели друг против друга на цементном полу в узкой - два на шесть - комнате-камере. Выходить из нее запрещалось, курить тоже. Из-за отсутствия курева Холмогорова страдала неимоверно.

Да, и еще одна беда! Надежда стала полнеть. Нет-нет, она не была беременной, это точно. Просто на талии стали появляться жировые складки. И это притом, что она сидела на вынужденной диете - скудном тюремном пайке! Холмогорова недоумевала, косясь на соседок по камере. Те-то таяли на глазах! «Ну, на кого я теперь похожа? - думала Надя, незаметно ощупывая внутреннюю сторону бедер. И там появилась жировая прослойка. «Кому я с такими телесами буду нужна?» - отчаивалась она.

Что скрывать - свою идеальную фигурку и кукольное личико Холмогорова считала своим главным богатством!

А все шейх! Этот жирный шейх Абдул Аль Азиз! Он ее поднял, и он же опустил на самое дно. Впрочем, что бога гневить, на дне она уже побывала. Когда они с Кабаном в первый раз приехали в Эмираты, ей пришла в голову гениальная мысль сбежать от него со всеми его деньгами.

Жизнь в Эмиратах она вела разгульную, насколько это возможно в исламской стране. А потому деньги быстро кончились, и Надя вынуждена была пойти на работу танцовщицей беллиданса. Но это было прикрытием. На самом деле она зарабатывала деньги не столько на сцене, сколько после нее, работая с клиентами индивидуально.

Она настолько понравилась шейху Абдулу Аль Азизу, что он выкупил ее у хозяина и забрал к себе во дворец. В доме шейха прекрасная одалиска каталась как сыр в масле. Шейх отличал ее, заходил несколько раз в неделю в ее апартаменты, исполнял свои мужские обязанности, а иной раз заставлял исполнять перед гостями танец живота.

Может, и по сей день продолжалась бы эта сказка, если бы не поручение вывезти из России внука шейха Алешу. Здесь его называли иначе - Али...

III

Год назад вечерним рейсом Белов прилетел с Камчатки в Красносибирск. Куда только не заносит по служебным делам директора алюминиевого комбината! В аэропорту Александра встречали Виктор Злобин, Арсений Степанович Власов и Доктор Ватсон.

Когда Александр в длинном черном плаще и с дипломатом в руках вышел из здания аэропорта, то сразу же попал в объятия Степаныча и Дока. А Виктор Злобин фамильярничать с Беловым не стал, хоть и рад был его видеть. Как никак он состоял на службе у директора комбината и соблюдал дистанцию. Крепко пожав прилетевшему руку, Злобин басовито сказал:

- С приездом, Александр Николаевич!

Белов похлопал своего начальника службы безопасности по плечу.

- Здорово, Витек! - и отдал ему дипломат. Затем с улыбкой оглядел приятелей. - Вся компания, за исключением Федора, в сборе.

- У Федора, сам знаешь, - откликнулся Доктор Ватсон, - шифер съезжает с этим его домом бомжа. Не до нас ему сейчас. Нашел каких-то бичей, говорит, будто ученые какие-то спившиеся. Вот и нянчится сейчас с ними, наставляет на путь истинный.

- Тоже дело, - одобрительно кивнул Белов. - Заеду как-нибудь к нему, поговорю. - Он взглянул на Власова. - У тебя, Степаныч, как дела с «Сибирским кренделем» идут?

- Идут, Саша, идут! - усмехнулся Арсений Степанович. - Хлеб всему голова, куда же без него в России. Мы ведь хлебоеды знатные!

- А как с «Бальзамом Вонсовского»? - перевел взгляд на Ватсона Белов.

Вопрос был болезненный. Док развел руками.

- Все так же. До сих пор патент не получил. - Док был профессионал. Он сразу же заметил у Александра на шее ссадину и поинтересовался: - А это что у тебя?

- Так, - отмахнулся Белов. - Ерунда. Выдался свободный денек, по горам на Камчатке полазал, оцарапался маленько.

Начался дождь. Проходившие мимо люди заспешили, стали раскрывать зонтики. Компания заторопилась к автомобилю Степаныча. Под шум барабанящих по фургону капель расселась в нем по местам. Степаныч не спеша завел мотор, погазовал на холостом ходу и тронулся с места.

- Все по вулканам лазаешь, Александр Николаевич, - проворчал Витек, когда автомобиль, развернувшись, бесшумно помчался прочь от аэропорта. - Делать тебе нечего.

Действительно, в последнее время у Белова появилось хобби. Он коллекционировал вулканы, вернее, спуски в них.

- Ничего ты не понимаешь, Витек, - хмыкнул Саша. - Вулканы - давняя моя мечта. Я с детства хотел стать геологом, мечтал изучать вулканы, но не удалось, судьба меня в другую сторону развернула. Зато теперь свободное время могу посвятить любимому занятию.

- Чего же в вулканах интересного? - удивился Злобин. - Только воздух отравляют, му

сорят в атмосферу.

- Экстремальные ощущения. Это как наркотик.

Начальник службы безопасности Красносиба не разделял точку зрения своего начальника. На его лице застыло вежливо-снисходительное выражение.

- Не романтик ты, Витек! - укорил Белов друга. - Вулканы - это же здорово! Я всегда

мечтал попасть на Эоловы острова в Средиземном море. - Александр воодушевился и, уже обращаясь ко всей компании, сказал: - Эол - бог ветра. Представляете, мужики, маленькая островная дуга посреди лазоревого моря, несколько островков - и на них два вулкана. Один Стром-боли, другой - Вулкано. Стромболи непрерывно извергается каждые двадцать минут, вы только вдумайтесь, с тысяча пятисотого года до нашей эры! Вся Европа там уже побывала, кроме меня.

Степаныч круто заложил руль, объезжая резко остановившуюся перед фургоном машину, и, выругавшись, сказал:

- Какие твои годы, Саша. Побываешь еще на своих счастливых островах.

- Конечно, побываю! - охотно откликнулся Белов. - И не только на них. Вулканов на земле великое множество. Есть у них свои тайны, загадки. Вот! - Александр взял у Злобина дипломат, открыл его и достал красочно оформленную книгу. - «Горн Гефеста». Есть такой ученый - Осип Ильич Штернгарт. Эту книгу о вулканах он написал. Очень интересно. Если есть желающие, могу дать почитать.

Желающих ознакомиться с «Горном Гефеста» не нашлось.

- Эх, не понимаете вы в жизни ни черта! - рассмеялся Белов. - Есть упоение в бою, и есть упоение на краю кратера вулкана. Ну и хрен с вами, обыватели! Живете, как черви слепые, ни сказок о вас не напишут, ни песен о вас не споют.

Он раскрыл книгу и, в который раз, принялся рассматривать великолепные иллюстрации любимой книги.

IV

Александр Белов сдержал слово и на следующий день перед работой заскочил в Дом Сорского. Это подведомственное Красносибмету учреждение располагалось на базе дома отдыха комбината, и в том, что Белов заглянул сюда, ничего удивительного не было. Федор сумел раскрутить подброшенную Беловым идею создания ночлежки. За короткое время Лукину удалось превратить заброшенную базу отдыха в процветающий приют, слава о котором шагнула далеко за пределы города.

Во дворе ночлежки бородатый завхоз Шамиль с тремя подростками занимался важным делом. Они загружали в старенький грузовичок выращенные в подсобном хозяйстве приюта овощи. Завидев Белова, ребята бросили работу, окружили его со всех сторон и загалдели:

- Здравствуйте, дядя Саша! Как там наш Иван поживает? Скоро в гости приедет?

Когда-то Лоцман, Тимоха и Ботаник были беспризорниками, а сын Белова, как раз сбежавший из дому, подружился с ними. С тех пор ребята друг друга из виду не теряли. Поддерживали связь через Александра Николаевича, а иной раз и через интернет. Мальчишки жили под крылом Федора Лукина в Доме Сорского. Учились в обычной школе.

- Здорово, братва! - весело крикнул Белов. - У Ваньки все нормально, все так же в Англии живет и учится. Насчет того, чтобы приехать, речь пока не идет. Он же музыкой серьезно занялся, а это как профессиональный спорт. Чтобы дать результат, нужно пахать по-черному.

Подошел Шамиль, сверкнул белозубой улыбкой.

- А ну, брысь, шайтаны! - с шутливой строгостью прикрикнул он на мальчишек. - Давайте за работу быстро! Грузовик простаивает. - Мальчишки упорхнули, а Шамиль, пожимая протянутую руку директора комбината, прогудел: - Здравствуйте, Александр Николаевич, с проверкой к нам заглянули?

Шамиль был бессменным завхозом в Доме Сорского, вся отчетная документация хранилась у него. Жил он на территории ночлежки и занимал с семьей отдельный флигель. Белов отлично знал бородача еще со времен своего чеченского пленения, когда Шамиль помог ему и его команде расправиться с террористом Омаром.

- Да какая там проверка, - добродушно произнес Саша. - По вашим делам, - он кивнул нагрузовик, - и так видно, что все идет нормально.

Шамиль степенно, не без гордости ответил:

- Да... развернулись мы. Урожай овощей в этом году такой, что и самим хватит, и кое-что продать можем. На вырученные деньги курятник хотим расширить. Маловат стал.

- Курятник - это хорошо! Звучит гордо,- Белов достал сигареты и закурил. Предложил Шамилю, но тот отказался. - Федор у себя?

Шамиль оглянулся на невзрачное одноэтажное строение в углу двора.

- Да вроде у себя был. Пойдемте, товарищ директор, я вас провожу. Может, позавтракаете у нас?

Белов и завхоз не спеша направились к зданию.

- Да нет, - заговорил Белов, - спасибо, поел дома. Я ж вчера из командировки прилетел, так Катя с Ярославой меня закормили. А вот если чайком угостишь, не откажусь. И это, Шамиль, попроще, давай - без чинов и званий.

Много воды утекло с тех пор, как они впервые повстречались в Чечне. Белов в представлении Шамиля был большим человеком, и он слегка робел перед ним, не зная как себя вести - то ли как с товарищем, то ли как с начальником. Но Белов при встрече всегда подчеркивал к нему свое расположение, а его больную олигофренией дочь любил и всегда баловал подарками.

- Как скажешь, Александр Николаевич, - охотно согласился завхоз.

Белов и Шамиль вошли в строение, миновали узкий темный коридор, вошли в каморку, служившую Федору кабинетом. Лукин сидел за грубо сколоченным из досок столом и читал внушительного размера том Владимира Соловьева. На лице хозяина ночлежки застыло глубокомысленное выражение.

- Бог помочь, Федор! - с порога громко сказал Белов.

Лукину, находившемуся в виртуально-православном пространстве рядом с великим философом, не сразу удалось вернуться к действительности. Он с трудом оторвал взгляд от страницы, отрешенно посмотрел на Белова, наконец, узнал его, и в глазах бывшего бича появилось осмысленное выражение.

- А-а... это ты, чудила грешный, - пробасил Лукин. - Созрел наконец для покаяния или как? - завел он снова свою проповедническую шарманку. - Пора, пора избавиться от погремушек потребительского общества, опутало тебя богатство твое по рукам и ногам, некогда о душе подумать... - он поднял очи горе и скороговоркой произнес: - Боже правый, податель жизни, прииди и поселись в грешнике сем, и очисти душу его от всякаго греха, и соблазна, и спаси, и помилуй... Аминь. Рад есмь видеть тебя, странник Александр. - Федор отложил книгу и покосился на сигарету в руках Белова. - И не кури зелье свое сатанинское здесь, чай, не в кабак пришел, а в обитель благости.

Белов с иронической улыбкой посмотрел на Лукина: мол, ты, Федя, в своем репертуаре, боговед ты наш! Однако сигарету потушил, потом обернулся к стоявшему за его спиной завхозу и попросил:

- Будь добр, Шамиль, чайку организуй, - а когда тот вышел, прикрыл за ним дверь и заявил: - Слушай, Фидель, ты понты свои православные брось, со мной этот номер не пройдет! Прибереги-ка их лучше для своей инвалидной команды, а я сам решу, когда каяться и в чем... И помыл бы ты своих странников. А то видел я двоих во дворе. Воняют, как скунсы.

- Ты, Саша, не путай чистоту тела с чистотой души, - обиделся за своих подопечных Лукин. - Это две большие разницы. Вася и Женя не скунсы, а страдальцы и жертвы перестройки. Великого ума люди...

- Чтобы бухать да на дно скатиться, большого ума не надо! - отрезал Белов.

- Ну, не скажи, не скажи, - сокрушенно покачал головой Федор. - Ученые мужи были, авторы эпохального открытия. Только ведь у нас в России дешев человек, вот и выкинуло их государство на помойку. Ты себя вспомни, на свалке-то кто тебя спас, когда братки подстрелили. Бомжи! Вот то-то и оно!

- Что, правда что ли, ученые? - усомнился Белов. - По виду не скажешь.

Лукин сотворил крестное знамение для подтверждения истинности информации.

- Правда, Саша, правда. Да ты садись, в ногах правды нет, в Боге правда.

Белов сел на один из стоявших у стола стульев и директорским голосом потребовал, чтобы Федор позвал своих квартирантов. Лукин оживился, он знал, что если Белов чем-то интересуется, то неспроста.

- Сейчас, - он встал, открыл окно и громко крикнул: - Эй, Лоцман, позови-ка Васю и Женю.

Едва Федор сел, как открылась дверь, и в кабинет вошел Шамиль. Он принес поднос, на котором были расставлены заварочный чайник, стаканы в подстаканниках и вазочка с печеньем, и незаметно удалился. Пока пили чай, пришли Вася и Женя, похожие друг на друга как близнецы, очевидно, из-за того, что оба были утомлены перманентным пьянством, оба с густыми, давно не стриженными шевелюрами и окладистыми неопрятными бородами.

- Ну, садитесь, братаны во Христе, - сказал Белов, указывая на стулья. - Я ваш новый пастырь, - пошутил он, а когда бомжи уселись, некоторое время изучал их, пытаясь разглядеть в глазах Васи и Жени проблески великого ума, о котором говорил Федор.

Но нет, самые заурядные глаза пьянчуг. В них тупое равнодушие утративших интерес к жизни людей.

- Ну, что, господа бичи, рассказывайте, что там у вас за открытие, и как до такой жизни дошли?

Мужики встревожено переглянулись.

- А он что, из милиции что ли? - спросил у Федора тот бомж, что был помоложе, как выяснилось впоследствии, Вася. - Ты же говорил, что в доме твоем все честь по чести, анонимно и без ментов.

Федор постарался их успокоить:

- Да нет, не мент он, нормальный мужик. Вы расскажите ему свою историю, Александр Николаевич зело интересуется.

Старший по возрасту хмурый с виду бомж Женя посидел немного, помолчал, собираясь с мыслями, затем, с трудом выдавливая из себя слова, заговорил:

- Мы работали на оборонку во времена СССР. Я доктор химических наук, а коллега физик, кандидат. Занимались сверхпрочными материалами, способными выдерживать высокие температуры. Все шло как нельзя лучше, мы изобрели заказанный военными материал с заданными свойствами, и тут СССР развалился, и наше открытие никому не понадобилось. Институт закрыли, мы без работы остались. И без средств к существованию, - горько усмехнулся Женя. - При социализме были в почете, при деньгах, хоть и небольших, и вдруг оказались за бортом. Не смогли приспособиться к дикому капитализму. Ну, и забухали мы с приятелем. Дальше больше. Опускались все ниже и ниже. Семьи наши развалились. Кто ж с такими, как мы, жить будет. Вот мы друг друга с Васей и держимся, так выжить легче. Бомжевать стали. А потом в Красносибирске оказались.

- Давно бомжуем? - поинтересовался Белов.

- Лет десять уже. Сейчас вообще на мель сели, хоть волком вой. Спасибо, Федор вот приютил. Без него вообще бы крышка была.

- Документов, конечно, нет? - думая о чем-то своем, спросил Саша.

- Откуда, - ответил на сей раз Вася. - Давно лишились. Мы же и на Кавказе успели побывать. Заманили нас туда чеченцы, документы отобрали и заставили батрачить. Нас федералы освободили случайно, а документы, само собой, у хозяина остались.

- Да, помытарило вас, мужики, - посочувствовал Белов.

- Грех на Господа Бога роптать, - вставил Федор, - он нас, как Иова многострадального, испытывает, а наше дело терпеть да молиться!

Лукин вознамерился было продолжить свою проповедь, однако Саша осадил его взглядом Юпитера, и тот осекся.

Белов некоторое время сидел молча, размышляя, потом спросил:

- А что, господа ученые, хотели бы из грязи в князи выбраться?

Еще не зная, к чему клонит собеседник, бомжи переглянулись.

- А как? - спросил Вася с надеждой в голосе.

Белов побарабанил пальцами по столу и вместо ответа снова задал вопрос:

- Мозги-то свои еще не совсем пропили?

- Да вроде, нет, - неуверенно произнес Женя.

Пальцы Александра Николаевича перестали выбивать дробь, он хлопнул рукой по столу.

- В общем, так, уважаемые бичи, - сказал решительно Белов. - У меня на Красносибмете есть небольшая лаборатория. Я предлагаю вам возглавить ее и продолжить работу над созданием своего сверхпрочного материала. Все необходимое, в том числе оборудование, я вам дам. Документы справлю, предоставлю комнату в общежитии. Пока все, а там посмотрим.

В комнате на некоторое время установилась тишина - экс-ученые прикидывали, как быть.

- Надо подумать, - блеющим голосом про-тянул наконец Женя.

- Да чего тут думать, черт бы вас побрал, прости меня, Господи, окаянного! - Федор Лукин перекрестился: он был так возмущен, что даже черта помянул всуе, а этого с ним давненько не случалось. - Александр Николаевич вам дело предлагает. Привыкли, понимаешь, непотребствам предаваться, пьянствовать да лодырничать. Давайте, мужики, решайтесь.

Лукин выжидающе уставился на Васю и Женю. Те переглянулись, словно спрашивая друг у друга совета, помялись и, наконец, Вася произнес:

- Можно попробовать.

- А в чем сомнения-то? - Белов, прекрасно понимая, в чем проблема, насмешливо улыбнулся.

- В этом вот, - Женя щелкнул пальцем по горлу в чисто русском жесте, означающем прием на грудь.

- С пьянством придется завязать, - категоричным тоном изрек директор комбината. - Справитесь с собой, заживете как люди, хорошо. Heт, дам пинком под зад. Дармоедов и алкоголиков держать у себя не буду, не те нынче времена. Ну, что, согласны?

- Согласны, - вразброд ответили жертвы перестройки.

Белов пожал обоим бомжам руку и послал в баню - буквально, под приглядом Федора. Пусть начнут свое обновление с бренной оболочки, а там и душу, даст бог, подчистить удастся.

V

Осип Ильич Штернгарт проснулся поздно, в девять часов. Может быть, для кого-то девять часов утра покажется и не таким уж поздним временем, но для Осипа Ильича - да, ибо вставал он обычно на три часа раньше. Ну, а раз представилась возможность поваляться в постели, Штернгарт не преминул ею воспользоваться, тем более, что случалось это не чаще одного раза в год.

Осип Ильич личность известная во всем мире. Даже, можно сказать, легендарная. Он ученый, исследователь вулканов, писатель, директор Института вулканологии и геодинамики. Ему пятьдесят лет, но выглядит он значительно моложе. И не только внешне. Врачи, как-то проводившие медицинское обследование Штернгарта, дали заключение, что физиологический возраст ученого на тринадцать лет меньше календарного. А это означает, что ему сейчас не полтинник, а только тридцать семь. Пушкинский возраст. Кстати, к поэзии Штернгарт имеет отношение, он сочиняет стихи. К бардам - тоже. Пишет к стихам музыку и неплохо исполняет свои песни. Он душа любой компании.

У Осипа Ильича крепко сбитая фигура, широкие плечи, крепкие ноги человека, привыкшего лазать по вулканам и горам. Лицо широкоскулое, обветренное, загорелое. Он мужчина, настоящий мужчина - сильный, отважный, волевой и... ласковый. Поэтому ничего удивительного не было в том, что женщины тянулись к нему. И он не чурался их, а потому пассий у него в жизни было немало. Только официальных жен в разное время у него было три.

Но не только успехами на эротическом поприще мог похвастать Штернгарт. Гораздо больше достижений у него в науке. Он открыл на острове Итуруп месторождение рения - одного из самых тяжелых и тугоплавких металлов. Побывал во многих кратерах вулканов и дал научное объяснение кое-каким загадкам огненного зева Вельзевула. Кроме того, раскрыл множество земных тайн. Вот такой он человек-вулкан.

Штернгарт встал с постели, потянулся, хрустнув косточками, сделал зарядку и направился в ванную умываться. Пять минут спустя, умытый и причесанный, он вошел в кухню.

Жена его Татьяна - высокая симпатичная тридцатипятилетняя женщина, с ясными, удивительно синими глазами, - хлопотала у плиты. Увидев мужа, улыбнулась ему и чмокнула в щеку.

- Не спиться тебе, - проворковала она. - Вчера поздно лег и с утра уже бродишь.

Штернгарт весельчак и балагур. Он приложил палец ко лбу, с умным видом прошелся по кухне и, дурачась, продекламировал:

- И днем и ночью бомж-ученый все ходит по цепи кругом.

- Все шуткуешь, - с деланным укором произнесла Татьяна. - Пора бы повзрослеть! Садись, давай, бомж-ученый, есть...

Во время завтрака Татьяна вспомнила: - А ты знаешь, Осип, я забыла тебе сказать. Вчера Сорочинский звонил.

- А-а... Писатель, который пишет в унитаз, - откусив от бутерброда, изрек Штернгарт. - Чего хотел?

- В гости сегодня приглашал. У его жены день рождения.

Осип Ильич зачем-то взглянул на дисплей микроволновки, на котором высвечивалось время, и поинтересовался:

- В котором часу?

- В семь.

- Что ж, если ты не против, то вечерком сходим в гости.

У Штернгарта был большой круг знакомых. Сила и красота мужчины-вулкана привлекала к нему не только женщин, но и людей искусства. Осип Ильич дружил со многими писателями, поэтами-бардами, с художниками андеграунда. Он с удовольствием общался с ними, а они были рады заполучить в свой дом интересного человека и собеседника. Потому Штернгарт всегда был нарасхват.

Поцеловав жену, Осип Ильич отправился в свой кабинет и сел за компьютер, чтобы проверить почту. Он вел обширную переписку со всевозможными научными учреждениями, издательствами, знакомыми и приятелями. Но сегодня из пяти пришедших на его почтовый ящик писем ничего интересного не было. Четыре спама, одно письмо, по-видимому, от поклонника. Штернгарт надел очки и стал читать.

Уважаемый Осип Ильич. Я директор Красносибирского алюминиевого комбината. Прочитал вашу книгу «Горн Гефеста». Искренне восхищен вашим слогом, знаниями и лично вами. Очень хотел бы с вами познакомиться. С детства увлекаюсь геологией и вулканологией. У меня масса конкретных проектов и предложений к вам касательно исследований вулканов. Если захотите встретиться, сбросьте ответ на мой e-mail. С уважением, Александр Белов.

Осип Ильич посидел некоторое время, раздумывая над письмом, потом выдвинул из стола полочку с клавиатурой и стал писать ответ.

VI

Семейная жизнь со Шмидтом у Ольги Беловой не ладилась. Дмитрий раздражал ее все больше и больше. Участившиеся размолвки стали перерастать в ссоры, а потом и в скандалы. И после каждой такой семейной драмы Ольга все больше и больше убеждалась в том, что Шмидт не тот мужчина, который ей нужен. Нет, никогда он не будет в жизни на первых ролях. Хотя Дмитрий и крутой мужик, бывший офицер спецназа, он исполнитель, прекрасно знающий свое дело, умный, грамотный, но только исполнитель. Ему никогда не достичь тех высот, которых достиг Белов. Тот ведь как ванька-встанька, падает и снова поднимается, строптивый, неугомонный, грубый и нежный Саша Белый.

Ольге было, что с чем сравнивать в этой жизни. И сравнение это было не в пользу Шмидта. С «Фондом Реставрации» дела шли все хуже и хуже. Шмидт не боец в мире бизнеса. Его вытесняли из дела, а он не мог в нем удержаться и сдавал позицию за позицией. Белый давно нашел бы способ разделаться с конкурентами, а по ходу дела прибрать их бизнес к рукам.

Шмидт, конечно, нормальный мужик, он хорошо относится к Ивану, уважает ее, заботится о семье, но он никогда, никогда не сможет стать для нее тем, чем был Белов. Дмитрий всего лишь начальник службы безопасности ее бывшего супруга, а по своей сути - охранник. Человек, которым командовали, не раз помыкали на ее глазах, а потому Ольга никогда не будет уважать его, как бы того ни хотела.

Понемногу и тайно Ольга стала выпивать, чтобы снять стресс, и не заметила, как втянулась. Но напрасно она пыталась заглушить раздражение против Шмидта, а может, против своей не сложившейся жизни, небольшой дозой мартини, досада и недовольство не проходили. Поначалу никто ее пьянства не замечал, и ее беспричинные вспышки гнева вызывали у Шмидта, да и у окружающих, недоумение. Затем все открылось. Однако Ольга пагубную привычку побороть не смогла, наоборот, стала назло Шмидту выпивать открыто. Интима между ними давно уже не было, спали Ольга с Дмитрием в разных комнатах, поэтому поддерживать видимость семейных отношений дальше не имело смысла.

И вот настал тот день, когда Ольга объявила Шмидту, что им нужно расстаться. Дмитрий воспринял сообщение о разрыве как должное, нисколько не удивился, а втайне был, кажется, даже рад тому обстоятельству, что они разбегаются. В тот же день вечером он, попрощавшись с Иваном и Ольгой, покинул ее дом. Единственное, что его удерживало здесь, был Иван, к которому Дмитрий успел привязаться. Но делать нечего...

Расстались цивилизованно, без взаимных упреков и драм. Бизнес Ольга оставила Шмидту, получив взамен огромную сумму отступного. Дом в Москве оставила за собой.

Ольга вновь попыталась вернуться в мир музыки и продолжить карьеру скрипачки, однако время было упущено, и у нее так ничего и не получилось.

Одиночество также не принесло Беловой желаемого удовлетворения. Чувство тоски и безысходности не покидало Ольгу В конце концов, она решила сменить обстановку. Продала дом и, прихватив скрипку Адометти, вместе с сыном отправилась путешествовать. Вскоре осела в Америке.

В маленьком городишке в Аризоне она купила домик и небольшой участок земли к нему. Скучно и однообразно потянулись дни. Пить Ольга не бросила. Наоборот, еще больше пристрастилась к алкоголю. Теперь ее излюбленным напитком стал бурбон. Она не напивалась, что называется, в стельку, однако все время ходила навеселе, хотя определение «навеселе» не очень подходило к ней, ибо, выпив, Белова становилась злобной.

Неизменным аксессуаром у нее стали большие солнцезащитные очки. За ними она прятала свои выдающие состояние опьянения глаза. Если ей приходилось бывать на улице, она старалась держаться прямо, ходила неестественно ровной походкой пьяницы. Чтобы перебить запах перегара, постоянно жевала «Стиморол». Она много курила, мало ела.

Во всех своих бедах винила Белова. Ах, этот Сашка Белый! Она ненавидела его всеми фибрами своей души, ненавидела и... наверное, любила. В этом Ольга боялась признаться даже самой себе.

Иван очень болезненно переживал падение матери. Он смотрел на нее с тоской и жалостью, однако ничего не говорил, боялся окрика. Мама и так часто срывалась на нем. Мальчик ушел в себя. Стал больше уделять внимания музыке. Ольга наняла ему хороших учителей. Неожиданно в Иване открылось то, чего не было в Ольге - талант скрипача. Ольга при желании могла бы, конечно, стать скрипачкой, но только хорошей. Ее же сын, как пророчили учителя, мог стать музыкантом выдающимся.

Белова решила реализовать в сыне то, чего не удалось сделать ей. Чтобы дать мальчику хорошее музыкальное и общее образование, она отправила его учиться в Англию в престижную школу-интернат.

И была еще одна причина, по которой Ольга отправила сына в Англию. Она не хотела, чтобы Иван видел, как его мать опускается все ниже и ниже.

VII

Элитарная закрытая школа для особо одаренных детей располагалась в Нерлоу в замке лордов Чарлвудов. Один из них и основал еще в начале восемнадцатого века училище для детей арендаторов. Со временем оно превратилось в учебное заведение с отличной репутацией, а когда после Второй мировой войны род Чарлвудов угас, по завещанию последнего лорда переехало в его замок. В наши дни школа стала одной из самых престижных в Англии.

Нынешние ее хозяева постарались сохранить в ней дух и обстановку того времени, когда лорд Чарлвуд, собрав под свое крыло детей простых англичан, - стал обучать их наукам и искусству по новой, прогрессивной для своего времени, методике. „Несомненно, сама эта методика давно уже устарела, педагогика как наука продвинулась далеко вперед, но дух здорового консерватизма и изысканности, царившие в те далекие времена, наследникам и последователям Чарлвуда сохранить удалось. Хотя критерий для приема в школу был один - талант учащегося.

И во внутренней отделке и в обстановке замка нынешние его владельцы в лице миссис Уинстон и ее сына мистера Герберта, насколько это возможно, сохранили антураж эпохи лорда Чарлвуда. Были, конечно, комфорт и уют, без которых не может обойтись ни один современный цивилизованный человек, но достижения цивилизации и прогресса не бросались в глаза. Отопительная система была замаскирована, оборудование, компьютеры и бытовая техника стилизованы под старину.

Жили учащиеся по двое в комнате, обучались по общей программе в небольших группах, а по специальным предметам - индивидуально. Не стоит, наверное, говорить о том, что учителя привлекались самые одаренные и высокооплачиваемые в Англии.

Не сразу русский мальчик смог прижиться в чужой ему английской среде. Однако чутьем Иван понимал: как бы не было ему чуждо все западное, а в данном конкретном случае английское, именно здесь, в стенах элитарного учебного заведения Англии, он сможет получить необходимые ему для дальнейшей карьеры скрипача знания и навыки.

Нелегким был путь самоутверждения Ивана Белова в новых условиях. Уже на второй день пребывания в школе щуплого парня подкараулили в туалете трое подростков. Были они на год старше Ивана и учились соответственно на класс выше.

- Ты русский? - спросил плотный большеголовый мальчишка по имени Джон, останавливая Ивана.

- Русский! - с вызовом ответил тот.

Большеголовый презрительно скривил губы.

- Не люблю русских. Вы все сталинисты.

- Это твое личное дело, любить или не любить. Чем ваш Кромвель лучше Сталина, можешь объяснить? - бросил Белов и попытался пройти мимо, однако Джон и двое его приятелей преградили подростку дорогу.

- Эй, русский, ты много на себя берешь! - заявил Джон и фамильярно похлопал Ивана по щеке.

В ответ тот, не долго думая, врезал тому прямым в челюсть, и даже не интересуясь последствиями удара, повернулся и направился к выходу.

- Ничего себе! - возмутился Джон, не ожидавший такого оборота событий, и кивнул

друзьям: - А ну-ка подержите его, джентльмены!

Двое мальчишек схватили Белова. Они были намного сильнее его, и как Иван ни выворачивался, ребята скрутили ему руки. В ходе схватки из карманов Ивана посыпались мелкие предметы: кусочек канифоли для натирания смычка, кое-какая мелочь и уменьшенная фотография, на которой он был изображен вместе с родителями на фоне пирамид.

- А это еще что за трое уродов? - спросил Джон, хотя прекрасно понял, кем доводились Ивану люди с фотоснимка.

От обиды и бессилия что-либо предпринять, Иван готов был заплакать. Сдерживая слезы, он ответил:

- Урод это ты, а они мои родители!

Джон запрокинул голову и рассмеялся зло, оскорбительно.

- То-то я смотрю, они на свет идиота произвели.

Дальше терпеть издевательств Иван не мог. Изловчившись, он с силой пнул обидчика по ноге. Удар был чувствительным. Джон взвыл и наотмашь ребром ладони рубанул Белова в основание шеи. Иван ринулся вперед, но парни держали его крепко. Джон снова ударил, на сей раз по щеке. Избиение прекратил вошедший в туалет воспитатель.

- В чем дело, джентльмены? - спросил он, с удивлением оглядывая отпрянувших от новичка подростков. Мальчишки были взъерошены, как воробьи после драки. - Они что, били тебя? - обратился он к Ивану.

- Извините, мистер Джонатан, - произнес тот, отряхивая порванную одежду. - Мы просто играли!

Джон вместе с приятелями бочком выскользнул из туалета. Воспитателю Иван о конфликте не рассказал, хотя тот и пытался у него выведать подробности состоявшегося знакомства с компанией Джона. Может быть, в Америке и Англии доносительство друг на друга обычное явление, это их проблема, но в России стукач - презренный человек. Так говорил папа. Потому Иван и не заложил новых знакомых.

Однако Джон и его компания восприняли молчание Белова по-своему. Они решили, что это «молчание ягнят», будто им так удалось запугать новичка, что он просто не смеет на них пожаловаться, и продолжали задираться. То в коридоре ножку подставят, то толкнут, то обидное вслед Ивану скажут. В конце концов, после очередного выпада Джона Иван не выдержал.

- Ну, ты, сэр! - сказал он ему, вкладывая в слово «сэр» всю имеющуюся у него в запасе иронию и по-русски добавил: - Хренов. Если ты такой крутой, то давай встретимся один на один и поговорим. Или боишься?

Разговор происходил в присутствии нескольких девчонок, пришедших навестить своих родственников, перед ними, собственно говоря, и рисовался Джон, задирая Белова. Подростку ничего не оставалось делать, как принять вызов Ивана.

- Это я-то боюсь? - со змеиной улыбочкой прошипел большеголовый. - Я с большим удовольствием встречусь с тобой и отверну тебе голову..

- Если я тебе позволю. Это я тебе тыкву откручу! - не остался в долгу Белов. - Чтобы не мешала тебе в двери проходить.

Это намек, вернее, прямое указание на непропорционально большую голову, окончательно вывел из себя Джона. Он дернулся было в сторону Ивана, но дружки его остановили.

- Остынь, Джонни! Не будешь же ты с ним драться перед окнами директорского кабинета.

Драться договорились на следующий день после занятий за территорией школы в парке.

Вечером одноклассник и сосед Вани по комнате, трусоватый очкарик Вильям, завел с Беловым разговор по поводу назначенного на завтра поединка. Слух о том, что русский будет драться с задирой Джоном уже дошел до его ушей. Поскольку они приятельствовали, Билли искренне переживал за своего непутевого однокашника.

- Вот что, Айвен, - сказал он блеющим голосом, - лучше откажись от дуэли.

- Это еще почему? - лежавший на кровати лицом к стене Иван повернулся к соседу.

- Джонни тебя изобьет, - удивляясь непонятливости соседа, сказал Вильям. - Ты же оскорбил его при девчонках. Над ним смеются теперь. А он обид не прощает.

Иван в свою очередь сам искренне удивился тупости Вильяма: ведь кроме боли, надо бояться стыда. Причем стыда в первую очередь, а боли в последнюю.

- Так ты предлагаешь мне встать перед Джоном на колени и попросить у него прощения?

- На коленях, конечно, не обязательно, - рассудительно произнес приятель Ивана. - Но извиниться можно. Может, Джонни простит тебя, и вы подружитесь.

Иван снисходительно посмотрел на соседа по комнате. Нет, не понимает парень простых вещей.

- Но это же трусостью называется, - произнес Иван.

- Пусть так, - охотно признал Вильям. - Зато проблем не будет. Тебе не драться нужно, а учиться. Вот что главное. Мы же с тобой музыканты, - Вильям тоже учился музыке, но по классу фортепьяно.

Белов отрицательно покачал головой.

- Нет, Вильям, прощения просить я не буду. Я же себя потом уважать перестану.

Он повернулся к стенке и накрылся с головой одеялом...

На следующий день в назначенное для дуэли время Иван пришел в лес, начинавшийся сразу за оградой интерната. Желающих посмотреть на то, как Джон отвернет голову русскому, собралось человек пятнадцать. Были среди них ребята немногим старше Ивана, были и младше. Джон стоял в стороне в окружении своих приятелей и вызывающе улыбался.

Белов остановился на крохотной полянке и стал ожидать дальнейшего развития событий. А Джон драться не торопился. Он громко разговаривал о пустяках с приятелями, бросая в сторону Ивана свирепые взгляды. Наконец, кто-то из ребят постарше крикнул:

- Ну, что, Джонни, хватит время тянуть, а то воспитатели могут прийти.

- Давай, давай, Джонни! - сразу с нескольких сторон раздались подбадривающие парня голоса. - Поучи этого русского правилам хорошего тона.

Иван был в стане врагов. Он понимал, что за него никто не вступится, даже если его будут убивать. Однако о том, чтобы попросить прощения или убежать, не помышлял. Он стоял, стиснув зубы и сжав кулаки, настроившись только на победу.

Наконец, Джон отделился от своей компании, подошел ближе и остановился перед Иваном с вызывающим видом.

- Ну, что? Не хочешь попросить прощения? - спросил он срывающимся от напряжения голосом.

- За что, за Сталина? А может, еще за Кальвина попросить? Или оккупацию Европы? Не дождешься. Ты мне еще за расстрел пленных сипаев ответишь, колонизатор.

Иван первым не бил, ждал, когда нападет противник. А Джон все не нападал. Он стоял, покачиваясь взад вперед, с кулаками наперевес, будто прицеливаясь, куда ударить, но не бил. И тут Иван понял: он же трусит! Отчаянно трусит! Джон, тот самый Джон, который давно уже терроризирует его - ноль, полнейший ноль без своих дружков-приятелей, а все его крутые замашки - обычные понты слабого, неуверенного в себе человека, вынужденного доказывать себе и окружающим, какая он значительная личность.

- Бей, Джонни! - истошно заорал сзади какой-то парень.

Джону совсем не хотелось драться. Он с удовольствием сейчас развернулся бы и убежал прочь, и только осознание того, что в этом случае он навсегда утратит уважение товарищей, удерживало его на месте.

И вот от отчаяния парень выбросил вперед руку. Иван увернулся. Джон ударил еще и еще, попадая в пустоту. Снова бросился вперед, бестолково размахивая руками. Драться он толком не умел. В отличие от Ивана, который, будучи беспризорником, прошел хорошую школу выживания.

Джон снова ринулся на Белова, надеясь на свое преимущество в весе. Попал кулаком раз, другой. Иван пошел в лобовую атаку. Он уперся в противника вытянутыми руками и, как боец сумо, попер на него, изо всех сил толкая его назад. Напор был столь силен, что тот попятился, зацепился ногой за сук и рухнул на спину. Иван упал на неприятеля сверху.

Джон, хотя и с трудом, но все-таки скинул его с себя. Сопя и рыча, парни стали кататься по земле, силясь подмять под себя друг друга.

Несмотря на субтильное телосложение, Иван оказался сильнее. Он в очередной раз оказался сверху и что было силы принялся молотить Джона кулаками. В конце концов, тот не выдержал и запросил пощады.

Этого, было достаточно. Иван встал, отряхнул брюки и под одобрительные взгляды присутствующих пошел прочь...

Как в воду глядел Вильям, когда говорил, что музыкантам не следует драться. В поединке Иван повредил палец, причем так неудачно, что не смог играть на скрипке несколько дней, за что получил от преподавателя нарекание. Пару дней спустя Иван подошел к тренеру по восточным единоборствам и попросил позаниматься с ним.

- Только я вас попрошу... - сказал он, слегка смущаясь. - Можете ли вы обучать меня таким приемам, в которых не нужно наносить удары кулаками и кистями рук?

Взглянув на длинные нервные пальцы музыканта, тренер все понял.

- Что ж, приходи завтра, - сказал он с усмешкой. - Советую тебе заняться айки-до.

И попробуем с тобой освоить технику нанесения локтевых ударов. Но только боец, желающий овладеть такой техникой, должен быть смелым и настырным. К противнику нужно близко подходить, вплотную.

- Я согласен на все, - твердо пообещал Белов.

Так наряду с музыкой у Ивана появилось еще одно увлечение - восточные единоборства.

Но трения случались у Ивана не только с однокашниками, но и с учителями. Нет, он не был хулиганом, просто у него был отцовский характер - непокорный, гордый, независимый, сильный, и, когда это требовалось для самоутверждения, он его проявлял.

Однажды на уроке маленький толстый и лысый учитель по этике проводил практические занятия по теме: «Церемониал королевского двора» или что-то в этом роде. Группа учеников сидела за длинным, покрытым скатертью столом с расставленными на нем всевозможными яствами. Время было обеденное, есть хотелось ужасно, а учитель долго и нудно рассказывал, что и в какой последовательности необходимо есть и какими приборами при этом пользоваться.

- Понятно? - спросил в заключении педагог и обвел присутствующих строгим взглядом.

- Понятно, - встрепенулись ученики, решив, что пришло наконец-таки время приступить к трапезе.

- А теперь о напитках, - заявил педагог и еще в течение следующих долгих сорока минут рассказывал, когда, сколько и какие напитки следует пить при королевском дворе, если вас, конечно же, вдруг пригласят туда в гости.

Ивану это показалось весьма мало вероятным, а серьезность, с которой все внимали учителю, смешной и театральной. Ему захотелось на волю, он много бы дал, чтобы вырваться из этих застенков бонтона и бежать куда глаза глядят. А еще лучше вскочить на стул и заорать что было сил:

- Квас, репа, щи, капуста! - или еще что-нибудь в этом роде.

И вот, когда изображавший слугу воспитатель школы разлил по бокалам напитки, разумеется, безалкогольные, а педагог разрешил отведать блюда, Иван, презрев этикет, отодвинул от себя все столовые приборы, запустил руку в блюдо с мясом, выловил самый большой кусок и, постелив перед собой салфетку, стал есть над ней мясо, откусывая от куска понемногу с самым учтивым видом. На окружающих он не обращал ни малейшего внимания.

Все присутствующие на уроке пооткрывали рты. Учителя и его помощник от удивления, а воспитанники - кто от возмущения, кто от зависти. Никто из них никогда и ни при каких обстоятельствах не решился бы так эпатировать публику.

«Нет, все-таки эти русские совсем без тормозов», - решили все одноклассники в ходе обсуждения этого события после урока.

За свой проступок Белов был вызван к директору и после внушения примерно наказан. Ему надлежало в течение месяца после занятий сидеть в своей комнате. Однако уже на второй день наказание было отменено. У юного дарования на днях должен был состояться первый сольный концерт, к которому ему нужно было готовиться...

VIII

Игорь Леонидович Введенский был вызван к генералу Хохлову. Ему было что рассказать о проведенных и намеченных оперативных мероприятиях, в том числе в отношении знаменитого террориста Авада Бен Ладена.

Сведения были очень интересными, и Андрей Анатольевич как следует расспросил Введенского об известном террористе, делая по ходу рассказа пометки у себя в блокноте.

Покончив с докладом, Игорь. Леонидович закрыл папку, ожидая дальнейших вопросов или распоряжений.

Андрей Анатольевич встал, прошелся по комнате, глянул в окно.

- Что у нас по Шмидту нового? - Хохлов время от времени интересовался судьбой «Фонда Реставрации» и всего, что с ним связано.

И к этому вопросу Введенский был хорошо подготовлен:

- Небезызвестный Виктор Петрович Зорин с помощью своих связей в Кремле и прокуратуре окончательно вытеснил Шмидта из бизнеса и прибрал к рукам «Фонд Реставрации». Вы прекрасно знаете, как это делается. У кого власть, тот и диктует правила игры.

- Да-да, - согласился Хохлов. - Пресловутый передел собственности.

- Шмидт окончательно отошел от дел, - продолжал Введенский. - Живет пока в России. Ведет жизнь богатого рантье - клубы, бары, хобби. Хобби у него, надо признать, интересное. Он увлекся малой авиацией, окончил летную школу. Купил себе спортивный Як, благо денег у него навалом. Целыми днями торчит на частном подмосковном аэродроме при элитном аэроклубе. Чтобы далеко не ездить домой, купил себе неподалеку домик. Интересуется всем, что летает. Несколько раз прыгал с парашютом, летал на дельтаплане. Последнее время зачастил в вертолетный полк, учится летать на боевом вертолете. У них там еще имитаторы есть, наши и американские, типа «Апач» и «Черный ястреб».

- И вертолетчики согласились?

- Небесплатно, разумеется. В полку у Шмидта какой-то знакомый. Он за большие деньги организовал занятия, а затем и полеты. Так что, - подводя итог, сказал Введенский, - Шмидт сейчас классный летчик. Он подготовлен намного лучше любого выпускника летного училища.

Андрей Анатольевич пожевал губами, словно перерабатывая информацию.

- И зачем ему это нужно?

- Вы имеете в виду небо? - уточнил Введенский.

Генерал Хохлов одобрительно посмотрел на Игоря Леонидовича. Тот всегда понимал его с полуслова.

- Ну да.

- Точно не знаю, могу только догадываться. По-видимому, ему не хватает риска и ощущения опасности, к которым он привык за годы службы в спецназе, а еще больше за время работы начальником охраны у Белова. В настоящее время Дмитрий Шмидт готовится к переезду в Англию. Он оформляет необходимые для этой цели документы.

Время близилось к обеденному перерыву, и генерал Хохлов поглядел на часы.

- У меня все, - закончил Введенский.

Задав напоследок пару ничего не значащих вопросов, Хохлов встал.

- Спасибо за интересную информацию, Игорь Леонидович, - сказал он, крепко пожимая Введенскому руку. - На днях я буду у президента Батина и обязательно поставлю его в известность о полученных вами сведениях об Аваде Бен Ладене. Эта информация заслуживает пристального внимания... Всего доброго.

Введенский четко развернулся и направился к двери.

Уважал генерал Хохлов Введенского. За острый ум, умение все схватывать на лету, за организаторские способности, за педантизм и вообще за то, что тот был нормальным мужиком.

«Достойный человек сменит меня в кресле, когда я на пенсию выйду, - подумал он, глядя вслед хотя и немного располневшему, но подтянутому генералу. - А время это не за горами».

IX

Саша Белов встретился с Осипом Ильичом Штернгартом в Москве, когда оба находились в столице по делам службы.

Стоял конец апреля, все чаще и чаще выдавались теплые деньки, однако зима все еще не сдала своих позиций: по ночам, а иногда и днем было морозно, а на обочинах и в тенистых местах лежали кучи почерневшего плотного снега. Сегодня солнышко припекало.

Белов, прибывший из Сибири, где все еще была ужасная холодрыга, чувствовал себя как морж, попавший в Африку. Он прел в своей зимней шапке и дубленке, чувствуя себя довольно неуютно среди москвичей, уже поспешивших перейти на облегченный вариант зимней одежды, а то и вовсе - на легкие курточки и ветровки.

Приехавший в столицу из теплых краев Штернгарт наоборот мерз. Рандеву состоялось неподалеку от парка Сокольники, у входа в небольшой ресторанчик, куда Саша и Осип Ильич подъехали с разных концов города.

Знаменитого вулканолога Белов узнал сразу же по фотографии с обложки книги «Горн Гефеста». Саша подошел, представился.

- А, так вот вы какой, знаменитый Белов! - крепко пожимая Александру руку, произнес Штернгарт. - После нашего знакомства по мейлу я навел о вас справки. Предпочитаю заранее знать, с кем имею дело. У вас очень интересная биография.

- Ваша поинтереснее будет, - парировал с улыбкой Саша.

Штернгарт сразу понравился Белову. Видно без микроскопа, что честный, прямой и открытый человек. И Осипу Ильичу Саша пришелся по душе. Он показался ему деловым, скромным, приятным в общении молодым мужчиной. Во всяком случае, именно такие впечатления сложились у обоих друг о друге в первые минуты встречи.

- Прошу, - сделал Саша приглашающий жест в сторону дверей ресторанчика.

Они вошли внутрь. Давно канули в Лету те времена, когда Саша Белый в компании Коса, Пчелы, Фила и Фары разъезжал по крутым кабакам, соря деньгами. Тяга к роскоши прошла. Выпендреж все это. Сейчас Белова вполне устраивала спокойная, размеренная жизнь солидного человека, без помпезности и шика.

Ресторан, который выбрал Саша, был не самым дорогим в Москве, зато уютным, с хорошей кухней. В нем Белов несколько раз бывал раньше с Ольгой. С тех пор здесь кое-что изменилось. Дела у хозяев, по-видимому, шли неплохо, в помещении был сделан хороший ремонт, появились кабинки, на столах дорогие скатерти.

В зале царил полумрак, тихо звучала музыка. Белов и Штернгарт выбрали кабинку, сделали заказ. В ожидании блюд разговорились.

- Вулканами, значит, увлекаетесь, Саша? - поинтересовался Штернгарт.

- С детства мечтал стать геологом. - словно оправдываясь, сказал он. - Даже на геологию после армии пошел поступать. Но потом все сорвалось, закрутило меня, и я по криминальной стезе пошел. До поры до времени. И все-таки я Горный закончил. Заочно, правда.

- Выходит, вулканы - ваше хобби? - сочувственно спросил ученый.

- Вроде того.

- Побывали на каких-нибудь?

- В основном в качестве туриста, а не исследователя.

- Нравится?

- Очень!

- Вулкан прекрасен! - мечтательно прикрыл глаза Осип Ильич. - Он завораживает, страшит и притягивает. Можно посмотреть фотографии, видеозапись. Интересно, красиво, но лучше быть рядом. И ты спешишь к нему, как к женщине, с которой мечтаешь испытать оргазм. Извините меня за столь странное поэтическое сравнение, но другого я придумать не могу.

Белов поддержал метафору.

- А мне нравится. Нечто подобное действительно испытываешь, когда наблюдаешь за извержением вулкана. Между прочим, и там и там извержение. Я имею в виду семени и вулкана.

И Саша, и Осип Ильич неожиданно весело рассмеялись. У них возникло взаимопонимание, естественное для людей, страстно увлеченных одним и тем же делом.

Молоденькая официантка принесла заказ. Новые знакомые приступили к трапезе. Кухня в ресторане действительно оказалась изысканной, вкусной. Выпив и плотно закусив, Штернгарт и Белов продолжили интересный и увлекательный для обоих разговор.

- Так вот, насчет вулканического оргазма, Осип Ильич, - произнес слегка захмелевший Саша. - У меня к вам деловое предложение. Я хочу, чтобы вы организовали экспедицию на какой-нибудь действующий вулкан. Все финансовые затраты на снаряжению экспедиции беру на себя. Но у меня условие: вы берете меня с собой.

Штернгарт не стал ломаться, набивать себе цену по поводу того, что организовать экспедицию это так сложно, нужно несколько месяцев подготовки, много снаряжения, оборудования и так далее. Он сходу заявил:

- На вулкан Бурный вас устроит?

- Почему именно на Бурный? - поинтересовался Белов.

Осип Ильич откинулся на спинке стула. Вкусная пища, небольшая доза спиртного и интересное предложение собеседника подняли и без того хорошее настроение, вулканолога.

- Ну хотя бы потому, что он Бурный. Само название говорит о его характере. Во-вторых, он не так давно извергался. С тех пор я там не был. Вулкан успел подостыть, но, судя по всему, новое извержение не за горами. Так что можем его исследовать. Однако позвольте в свою очередь полюбопытствовать, Александр Николаевич. Зачем вам лезть в кратер действующего вулкана?

- А какой же интерес по потухшему лазать?.- резонно заметил Белов. - Сами знаете, после прекращения активности вулкана кратер разрушается, стенки его осыпаются, и он становится обычной котловиной. А вот действующий вулкан - совсем другое дело. Да, есть у меня еще одна причина лезть в пекло. Хочу испытать новый термостойкий костюм-скафандр КТ-1.

- Какой костюм? - удивился Осип Ильич. - Впервые слышу.

Саша плеснул себе в фужер соку, сделал глоток.

- Есть у меня одна новинка. Ученые, когда-то работавшие на оборонку СССР, разработали. Они занимались сверхпрочными жаростойкими материалами. Нынче у меня в лаборатории при алюминиевом комбинате осели и вновь взялись за старые разработки, причем с таким рвением, что уже через несколько месяцев выдали опытный образец. Черт возьми, превосходная материя, в огне не горит и обладает прочностью танковой брони. Счастье, что изобретение за границу не уплыло. Так вот, из материала этого мы сварганили опытный образец скафандра. И я хочу его лично на прочность в жерле вулкана испытать. Если выдержит экстремальные температуры, запатентуем изобретение и наладим серийный выпуск.

- Но то, что вы задумали, Саша, опасно, - Штернгарт не то чтобы отговаривал, а словно размышлял вслух. - Вы же не профессиональный испытатель.

- Что же делать, Осип Ильич, - развел руками Белов. - Кто-то должен быть первым, почему не я? Нужно скафандр в боевых условиях опробовать.

Штернгарт провокационно улыбнулся:

- Все, что вы сейчас говорили, очень интересно. Что ж, я целиком и полностью поддерживаю ваш проект. - Штернгарт указал глазами на бутылку водки. - За него стоит выпить.

- Еще бы, - спохватился Белов, взял бутылку и с ловкостью фокусника налил водку в рюмки. - Когда отправимся в экспедицию? Мне нужно отпуск к тому времени подгадать.

- Планируйте на середину лета, раньше никак не получится. - Осип Ильич поднял рюмку. - За ваш скафандр и удачный штурм амбразуры Вельзевула!

Новые знакомые, а теперь еще и друзья-единомышленники, принялись с увлечением обсуждать детали экспедиции к вулкану Бурный. За разговором незаметно прошло два часа. Весьма довольные друг другом Белов и Штернгарт расстались, когда на улице было уже темно.

X

Железная дверь камеры, в которой сидела Надя Холмогорова, со скрипом открылась. Заглянувшая в помещение полная надзирательница негромко сказала:

- Надья, выходи!

Тюремщице никак не давалось ее имя. Холмогорова не обижалась. Она рада была хоть на пару минут выбраться из этого проклятого склепа, в котором у нее начала развиваться клаустрофобия. Женщин специально держали в помещении без окон и дверей, чтобы какой-нибудь приблудный мужчина не увидел случайно того, что ему не положено видеть.

На сей раз они долго шли незнакомыми Холмогоровой коридорами. «И куда меня ведут? - гадала Наденька. - Может быть, в другую зону? В другую камеру? На суд? Или вообще на суд божий, в смысле, расстрел?» - перебирала она в уме всевозможные варианты развития событий.

Так далеко ее еще никогда в тюрьме не заводили. Неизвестность пугала и настораживала. Но в том, что она больше никогда не вернется в свою камеру, Надежда почему-то не сомневалась. В своем мнении она укрепилась еще больше, когда ей выдали ее одежду, в которой она прилетела из Красносибирска.

Пока Надежда под бдительным оком надзирательницы переодевалась, в ее голове мелькнула шальная мысль, от которой сладко замерло сердце: «А вдруг?..» - однако, Холмогорова гнала эту мысль от себя, чтобы не обольщаться напрасно.

Тем не менее, как ни готовилась Надежда к худшему, к ее радости, случилось обратное - и именно то, на что она рассчитывала.

В комнатке, куда ее препроводила надзирательница, находился Садык - конфидент, доверенное лицо его высочества шейха Абдула Аль Азиза.

- Это ты, Садык? - сдерживая радость, задала Холмогорова дурацкий вопрос, будто в оболочке Садыка мог предстать перед ней другой человек.

- Я, Надежда, я, - заявил на хорошем английском араб. Он был смуглым, плотным громилой, выполняющим при шейхе роль телохранителя. - Собирайся, домой поедем.

Надежда птичкой выпорхнула за ворота тюрьмы. Однако в свое счастливое избавление она поверила только тогда, когда оказалась в джипе Садыка.

- Как тебе удалось вытащить меня, Садык?! - щебетала она, вертясь на заднем сиденье, то и дело прилипая то к одному окну, то к другому. За ними начиналась счастливая свободная жизнь, к которой Холмогорова так стремилась, изнывая несколько долгих месяцев в душной зловонной камере.

- Шейх тебя выкупил, - посмеиваясь, объявил Садык. - Гору баксов заплатил. Ты, Надя, другое платье надень, я тебе приготовил. Там в сумке лежит. А то сама знаешь...

Холмогорова действительно знала. В эмирате Абу-Дуби, куда они, очевидно, ехали, ибо там находились владения шейха Аль Азиза, по закону не разрешалось появляться с голыми запястьями и щиколотками. А иначе... Нет, упаси боже, в тюрьму Наде больше не хотелось. Никогда в жизни, уж лучше смерть! Холмогорова достала из сумки длинное платье из верблюжьей шерсти и надела его поверх своей одежды.

Они пересекли границу Эмирата Абу-Дуби, вихрем промчались по шоссе вдоль песчаной береговой линии, затем въехали в крупный, по здешним меркам, город.

У большинства людей Эмираты ассоциируются с пустыней, верблюжьей колючкой, дюнами да с голубыми водами Персидского залива.

Но это не вся правда, а только ее часть. Здесь имеются хорошо развитые города, где современность превосходно сочетается с историей.

Город, по которому ехали, с его высотными зданиями, при взгляде на него с широкой набережной здорово смахивал на Манхэттен с его знаменитыми небоскребами. Сама же набережная - длинная ухоженная улица с зелеными газонами, уютными кофейнями, великолепными лестницами - была поистине райским уголком.

Наконец они пересекли границу оазиса, на протяжении нескольких веков принадлежавшего семье шейха Аль Азиза. А еще через четверть часа Надежда увидела высокую зубчатую стену с башнями-минаретами, окружавшую дворец, построенный, скорее всего, могучим джинном из сказки об Аладине и медной лампе.

Садык подъехал к овальной проездной башне с воротами, над которыми когда-то, в средние века, висела плеть: символ абсолютной власти монарха. Двое охранников почтительно приветствовали Садыка и его спутницу. Джип въехал на территорию резиденции.

Ко дворцу шейха, кроме обычной, покрытой асфальтом дороги, вели мощеные тропинки, проложенные через газоны с торчащими кое-где пальмами. Садык подвез Надежду к женской половине дома, располагавшейся в правом крыле основного здания, куда мужчинам, за исключением самого хозяина, вход был заказан, и передал молодой женщине, прикрывшей лицо краем накинутого на голову платка. Она проводила Холмогорову в ее апартаменты.

Надежда раньше жила во дворце шейха, а потому ничуть не была удивлена заведенными здесь порядками. Наконец-то у нее снова будут нормальные бытовые условия! Холмогорова пробежалась по комнатам, вдыхая аромат благовоний, которыми окурили помещение перед ее приездом. Убранство ее апартаментов представляло собой смешение Востока и Запада.

В спальне - роскошный итальянский гарнитур с балдахином над кроватью. Еще одна комната была застелена коврами с разбросанными на них подушками; в другой все было как в Европе: стол, стулья, кресла и домашний кинотеатр; в ванной были установлены унитаз, биде и джакузи.

Хоть и скучной, и однообразной была жизнь у шейха в его золотой клетке, Наденька была счастлива к ней вернуться. Сейчас у нее не было никаких амбиций. Сейчас, а до тюрьмы... О, до тюрьмы она мечтала вырваться на волю к богатой свободной жизни, к дорогим отелям и ресторанам, к прогулкам на яхтах, к обществу молодых интересных людей. Осуществить мечту мешало одно: отсутствие денег.

Надежда долго искала случая поживиться за счет шейха. И случай такой представился. Шейх предложил ей выкрасть из России и доставить в Эмираты племянника Белова. Мальчишка оказался внуком шейха, а сам шейх был по женской линии родственником короля Саудовской Аравии. Вот и собирался он Алешку - Али, когда тот вырастет, сделать своим оком в соседнем могущественном королевстве.

За киднеппинг шейх пообещал Холмогоровой солидное вознаграждение, свободу и собственный дом на берегу Персидского залива. Увы, Наденька не оправдала надежд Аль Азиза, и более того - провалила операцию. Будь трижды проклят Белов, не давший ей похитить мальчишку.

XI

Его высочество шейх Абдул Аль Азиз был пятидесятидвухлетним тучным страдающим одышкой мужчиной. Этакая колышущаяся масса с круглой маленькой головой, двойным подбородком и маленькими внимательными глазками. Раньше шейх был неимоверно толст, так как страдал сахарным диабетом и почти не ходил, однако с помощью лекарств и диет ему удалось сбросить вес. Теперь он хоть и с трудом, но мог без посторонней помощи передвигаться по дому.

Род свой Абдул Аль Азиз ведет от древнего вождя кочевых арабов шейха Касими, который считается потомком пророка Мухаммеда. Аль Азиз богат, сказочно богат. Его предки сколотили огромное состояние на завоеваниях и пиратских нападениях на торговые суда еще в эпоху средневековья. Но не оно составляло сегодня основу его могущества, а нефть, на которой Аллах, особо благоволя к правоверным, соизволил их поселить.

Ибо на земле предков Аль Азиза были обнаружены богатейшие месторождения нефти и газа. И снова в подземные хранилища дворца шейхов потекли денежки, только не золотые динарии и испанские дублоны, как когда-то, а нефтедоллары. За одно поколение семейство владетелей Абу-Дуби из богачей превратилось в миллиардеров. Богатство его не поддавалось исчислению.

Вечером шейх с трудом поднялся с вороха одеял и подушек, вышел из собственной спальни и направился через анфиладу комнат на женскую половину дома. Абдул Аль Азиз все еще скорбел по рано ушедшему из жизни сыну Омару, погибшему в далекой Чечне, душевная рана не заживала. Однако скорбь скорбью, но от утех мирских он тоже не отказывался.

Жен у шейха было великое множество, ибо жил он по заветам пророка Магомета, возведшего полигамию в ранг божественной доктрины. Чем старше становился Абдул Аль Азиз, тем больше стремился он разнообразить свою сексуальную жизнь, для чего постоянно увеличивал свой гарем. Ведь если доставляемое женщиной удовольствие благотворно сказывается на здоровье, то испытываемое несчетное количество оргазмов - богоугодное дело.

Пробормотав цитату из Корана: - Ваши жены - ваше поле, ходите на ваше поле, как хотите, - Абдул Аль Азиз ступил в гарем.

Возраст у жен шейха был самый разнообразный, от несовершеннолетних - по европейским понятиям - девушек до ровесниц шейха. Дамы были полные и худые, высокие и низкорослые, брюнетки и шатенки, красивые и не очень, но жемчужиной гарема была, конечно, российская куколка - Надежда Холмогорова. К ней-то и направлялся Абдул Аль Азиз.

Строгой очередности посещения жен у шейха не было, он волен был выбирать кого угодно и когда угодно, благо выбор был почти неограниченный. Но и нагрянуть внезапно в спальню жены или наложницы не мог, дабы не вышел конфуз, ибо женщина в силу своих физиологических особенностей, а, возможно, просто из-за недомогания, не могла или не желала в этот день исполнять свои супружеские обязанности. Как быть? Не вешать же на двери табличку с надписью «я занята» или «перерыв на обед».

Деликатный вопрос деликатно и решался. Если женщина не хотела принять своего господина, она оставляла обувь у входной двери, повернув ее носками в сторону коридора. Ну, а если хотела, то носками к двери.

У Надежды Холмогоровой башмачки всегда стояли носками к двери и на ширине плеч. То ли она была безалаберной и сбрасывала обувь, как попало, то ли желала таким образом дать понять шейху, что его она жаждала видеть в любое время дня и ночи.

Усмехнувшись, Абдул Аль Азиз переступил порог апартаментов своей одалиски. Давно поджидавшая своего повелителя Надежда выпорхнула из комнаты в обличье Шахразады - в прозрачном шифоновом наряде - и пылко прильнула к необъятной груди шейха. Объяснялись они на английском.

- О, Абдулла! - проворковала она. Холмогорова называла шейха либо Абдуллой, либо Азизом. - Я так рада видеть тебя!

Страдающий одышкой шейх сипел, как старый пылесос, он погладил Холмогорову по волосам и сказал:

- Ты уж, извини, Надья, за то, что не смог раньше забрать тебя из тюрьмы. - Шейх долгие годы учился в Европе и знал английский намного лучше Холмогоровой.

Ему не чужды человеческие чувства, правила хорошего тона, культура, и если кто-то считает, что коли шейх имеет гарем, власть и деньги, то он тиран и деспот, то это не так.

Надежда не ожидала такого оборота событий. Винила она в провале операции себя и только себя, а потому рассчитывала получить от шейха нагоняй. Абдул Аль Азиз же считал, по-видимому, иначе. Холмогорова тут же перестроилась.

- Ты совсем забыл обо мне, - заговорила она капризно, надув, хорошенькие губки. - Я чуть не умерла в этой ужасной тюрьме.

- Да не забыл я, Надья, не забыл, - оправдываясь, сказал шейх. - Просто возникли сложности при твоем освобождении. Ты же была арестована как международная преступница, да еще в другом эмирате. Вот и пришлось решать твое дело на соответствующем уровне. Но все позади. Так что ты не беспокойся. Здесь твоя персона вне опасности.

- Я и не беспокоюсь! Я знаю, что мой мужчина всегда сможет защитить меня, - грубо польстила Холмогорова.

Шейха она не любила и даже не уважала, просто в силу сложившихся обстоятельств делала вид, будто боготворит его. Надежда увлекла хозяина в восточную комнату. Она усадила его на расстеленные на полу одеяла, подоткнула под спину подушку. Потом подала чай, поставив чайник рядом с шейхом на столик с короткими ножками. Держа в одной руке пиалу с крепким золотистым напитком, а другой, обнимая молодую женщину, шейх потребовал:

- Ну, давай, Надья, рассказывай, что там у тебя приключилось в России.

Холмогорова долго и подробно излагала обстоятельства неудавшейся операции, давила на слезу, заламывала руки. Шейх слушал ее с печальной миной и время от времени поддакивал. Когда Надежда закончила свой рассказ, Абдул Аль Азиз с отеческой заботой поправил ей волосы, убрав лишнюю прядь со лба, и произнес:

- Бедная моя девочка, настрадалась. Я, конечно, виноват, втравил тебя в историю, но я тебя отблагодарю. Компенсирую, так сказать, моральный ущерб. Обещанные большие деньги пока не дам и домик не куплю, ты не доставила мне Али, а вот кое-какую сумму на твой счет в банк положу. И можешь попросить меня еще о каком-нибудь одолжении.

Холмогорова расцвела в благодарной улыбке.

- Я подумаю, - объявила она, чмокнула шейха в губы и потерлась своей щекой о его щеку.

Абдул Аль Азиз изнывал от похоти. Он стал неуклюже заигрывать с молодой женщиной, она, поддразнивая его, отбивалась. Игра длилась несколько минут. Наконец шейх властно притянул к себе Надежду. Его жирная потная рука скользнула между бедер молодой женщины. Холмогорова инстинктивно сжала ноги, но тут же раздвинула их, подставляя нежно перебиравшим ее кожу пальцам самую нежную часть своего тела. Наденька задрожала от вожделения, и она ничуть не подыгрывала шейху. Несколько месяцев Холмогорова обходилась без секса и сейчас просто жаждала отдаться Абдул Аль Азизу. Пусть он некрасивый, толстый и потный, но он настоящий мужчина.

Шейх тоже пыхтел. Слегка недовольный пассивностью партнерши, он взял ее руку и положил к себе под низ живота. Наденька тут же усиленно задвигала рукой, отыскивая в складках жира детородный орган его высочества. Отыскала. Ее рука стала двигаться нежно, ласково, затем скользнула в шаровары Абдул Аль Азиза. Под напором ласк, надо сказать, не очень-то большая плоть стала разбухать, увеличиваться в размерах. Абдул Аль Азиз застонал.

- Разденься! - приказал он хрипло.

Шейх любил смотреть, как Наденька раздевается. Молодая женщина знала это. Она грациозно встала, стала медленно снимать с себя блузку, потом почти прозрачные шаровары. Оставшись в маленьких трусиках и лифчике призывно повращала бедрами перед носом шейха, стараясь поглубже втянуть живот, чтобы властелин не заметил образовавшихся за время сидения в камере складок жира. Но и так Холмогорова была хороша. Изящные линии ее тела могли свести с ума кого угодно. Абдул Аль Азиз смотрел во все глаза.

Наденька сбросила лифчик, огладила упругие груди, стала играть с розовыми сосками. На ее кукольном лице застыло блаженное выражение. Сейчас она, конечно же, играла. Она была танцовщицей и прекрасно владела техникой таких движений, которые вызывали у зрителей похотливые чувства. Чем без зазрения совести и пользовалась, завлекая мужчин.

Одна рука Холмогоровой спустилась от груди к животу, потом еще ниже туда, где сходившиеся линии ног образовывали треугольник, и стала гладить и мять в том месте узкую полоску трусиков.

Маленькие глазки шейха стали в два раза больше обычного. Вот за эти эротические штучки он и выкупил ее из варьете и не хотел дарить свободу, предпочитая держать эдакое сокровище у себя в доме. Наконец Наденька осталась в чем мать родила, великолепная в своем бесстыдстве.

- Выключи свет! - попросил шейх.

Он стеснялся своего раскормленного тела, а потому терпеть не мог представать перед женщинами в голом виде. Наденька щелкнула дистанционным выключателем, потом помогла шейху снять одежду и легла на пол, на ковры и подушки.

Когда Азиз навалился на нее, и его жирное тело заколебалось в бешеном ритме, Надежда ушла в свои мысли, не забывая при этом имитировать с помощью стонов и криков состояние крайнего возбуждения. Она вспомнила, как Заика при аресте в аэропорту попросил ее не забывать о соотечественниках, если ей удастся вырваться из тюрьмы раньше их.

«Надо попросить Азиза, чтобы он Грота и мужиков из тюряги выкупил, - подумала Надежда в тот момент, когда шейх достиг пика и с хрипом задергался в пароксизме наслаждения. - Все же, свои, русские люди, может, пригодятся еще».

- И не проси, - отвечая утром на просьбу Наденьки выкупить Грота, Мориарти, Заику, Гоблина и Кабана из тюрьмы, заявил шейх. - Что тебе больше просить не о чем?

Абдул Аль Азиз возлежал в спальне Холмогоровой на кровати, а сама хозяйка комнаты сидела у зеркала и приводила свой внешний вид в порядок.

- Ну, это мой каприз, - Надежда кокетливо повела плечом с приспущенной бретелькой комбинации. - Я очень прошу вас.

- Но зачем это тебе нужно? - недоумевал шейх.

Холмогорова посмотрела на шейха в зеркало и скорчила уморительную рожицу.

- Нужно, - заканючила она. - Они же мои соотечественники. Помогли мне сбежать из России. А Кабан, кроме того, помог похитить мальчишку. Он же не виноват, что в последний момент операция сорвалась. А ребята найдут способ как тебя отблагодарить.

Абдул Аль Азиз некоторое время молчал, уставясь бессмысленным взглядом в потолок, почесывая одной рукой голову, а другой - поросший шерстью живот, потом неожиданно спросил.

- Английский из них кто-нибудь знает?

Наденька, не сразу понявшая, о чем идет речь, взглянула удивленно, но потом сообразила и, поразмышляв, неуверенно произнесла:

- Грот, кажется, немного знает, он бывший моряк.

- Хорошо, подумаем насчет твоих друзей, - вздохнув, изрек шейх, встал с кровати и стал одеваться.

XII

Едва Хохлов переступил порог президентского кабинета, как Всеволод Всеволодович Батин с лучезарной улыбкой поднялся из-за своего массивного, широкого, как аэродром, письменного стола и вышел ему навстречу. К Андрею Анатольевичу, как и ко всем сотрудникам ФСБ, а также выходцам из этой реномированной организации, президент, как бывший ее кадровый сотрудник, питал особое благорасположение.

- Проходите, пожалуйста, товарищ генерал.

Батин сделал несколько шагов навстречу Хохлову, протянул ему руку для пожатия, другой указывая на покрытое резьбой кресло, стоявшее боком к его столу.

Президент и Андрей Анатольевич устроились за переговорным столиком друг против друга. Женщина, больше похожая на бизнесвумен, чем на прислугу, подала им кофе и вышла, плотно прикрыв за собой дверь в кабинет. Разговор с шефом ФСБ не мог не быть строго конфиденциальным.

- Я вас слушаю, Андрей Анатольевич,сказал Батин, когда они остались тет-а-тет, и отхлебнул кофе, давая тем самым понять, что и его гость может попробовать и оценить вкус подаваемого в президентских апартаментах напитка.

Однако к кофе генерал не притронулся, а сразу приступил к делу, заглядывая время от времени в свои записи. Говорил он по существу, стараясь не затягивать беседу, так как время разговора с президентом было лимитировано, однако по старческой своей привычке впадал иногда в велеречивость и зацикливался на второстепенных подробностях.

Доклад продолжался минут десять, и все это время Батин, не прерывая старого генерала, смотрел на него с сочувственно-снисходительной улыбкой. Но когда отпущенное время подошло к концу, президент демонстративно взглянул на часы.

- И последнее, Всеволод Всеволодович, - заторопился Хохлов, - буквально в двух словах: об арабском террористе Аваде Бен Ладене. Вы знаете, что он перешел на нелегальное положение после того, как за него самого или за его голову американцы пообещали приз в пятьдесят миллионов долларов. Так вот, по нашим сведениям он снова планирует акт устрашения на территории Соединенных Штатов Америки. Подробности операции пока неизвестны, но, по мнению аналитиков, речь идет об уничтожении тем или иным сцособом здания ООН в Нью-Йорке.

Хохлов знал, что все, что так или иначе связано с Ладеном, находится под особым контролем президента. Для Батина, как бывшего кадрового разведчика и сотрудника КГБ, уничтожение террориста номер один было делом чести. И если бы американцы или их западные коллеги опередили российские спецслужбы, он был бы не только расстроен, но и почувствовал бы себя оскорбленным.

Поэтому Хохлов, во-первых, перенес эту тему на конец разговора, чтобы подать ее в качестве, так сказать, десерта. А во-вторых, вслед за Штирлицем и Шелленбергом, он считал, что запоминается последняя фраза, и эта информация о Бен Ладене заставит президента более либерально отнестись к просчетам и недостаткам в работе ФСБ, которые, конечно, имели место быть.

Батин чрезвычайно ответственно отнесся к полученной информации. Организация Объединенных Наций оставалась одним из немногих очагов сопротивления глобальному американскому наступлению на международной арене. Поэтому любой удар по ней являлся косвенно ударом по России и ее интересам. Он сразу понял, что этот теракт в случае его осуществления будет использован Вашингтоном для свертывания деятельности ООН в Соединенных Штатах и выдавливания ее на территорию Европы. Этого ни в коем случае допускать нельзя!

- Андрей Анатольевич, - жестко сказал Батин со стальным блеском в серых глазах. - Даю вам полный карт-бланш. Вы можете использовать любые, повторяю, любые средства для предотвращения теракта и ликвидации Бен Ладена. Вы уже сообщили по линии своего ведомства о готовящемся ударе американским коллегам? В порядке обмена информацией?

- Уже сделано, Всеволод Всеволодович, - покивал седой головой Хохлов.

- И что же? - оживился президент. Андрей Анатольевич пожал плечами.

- К сожалению, пока никакой реакции.

- Обидно. С террористами шутки плохи. Может быть, американцы планируют аналогичную операцию по отлову этого арабского ястреба?

- Согласен, - Хохлов сделал озабоченное лицо. - Вполне возможно. Но к Бен Ладену очень трудно подобраться, практически невозможно. Он ведь патологически осторожен. И у него наработаны связи во всех социальных слоях исламского мира. А главное, его поддерживает арабская улица.

- Что ж, если будут какие-либо известия по Аваду Бен Ладену, срочно сообщите. - Батин встал, приглашая тем самым подняться и генерала. А когда шеф ведомства довольно проворно для своего возраста вскочил, добавил: - В любое время дня и ночи.

Всеволод Всеволодович перенес вес с пятки на носок, будто баскетболист, бросающий мяч в корзину, и протянул генералу руку.

- Есть, товарищ президент! - четко, по-военному ответил Хохлов, пожал Батину руку и направился к выходу из кабинета.

XIII

Возглавляемый Штернгартом отряд оказался у подножья вулкана Бурный в сумерках, и разглядеть, как следует, сам конус ни ему, ни сопровождающим не удалось.

В состав экспедиции входило всего три человека. Кроме Осипа Ильича и Белова в ней участвовал Виктор Злобин. Хотя начальник службы безопасности директора комбината и не горел желанием отправиться, по его выражению, к черту в задницу, Белов настоял на поездке Витька к вулкану. В конце концов, забота о безопасности шефа - это его прямая обязанность!

В обязанности Злобина входило готовить еду, следить за лагерем, ну и, в случае чего, быть на подхвате у Белова и Штернгарта при проведении исследовательских работ.

Альпинистское снаряжение Белов покупал лично, но в присутствии и при участии Злобина. В этом деле, как и в случае с парашютом, никому доверять нельзя.

- Учти, Витек, - поучал Саша приятеля, - ты едешь с нами не в качестве туриста, а как полноправный член экспедиции. Тебе придется быть и фотографом, и оператором, и радистом, а в случае надобности и врачом, а то и испытателем. Понял?

- Да усек, усек! - Злобин натянул на ногу ботинок с шипами и, любуясь тем, как он сидит, спросил: - Может, пару баб в поход возьмем, типа маркитанток? А то ведь с тоски помрем.

- То, что тебе в экспедиции будет некогда скучать, я тебе обещаю, - рассмеялся Белов.

Он прекрасно знал, что ворчит Злобин для вида. Витек пойдет хоть к черту на рога и сделает все как надо. Поэтому Белов и держал его всегда под рукой.

МИ-6, высадивший экспедицию на небольшой, относительно ровной площадке среди хаотического нагромождения скал, улетел. Маленькая группа людей, окруженная сваленными на камни рюкзаками, ящиками и научной аппаратурой, некоторое время смотрела вслед быстро удаляющемуся вертолету, потом принялась устраиваться на ночлег.

Дул сильный ветер - обычное в этих местах явление. Порывы ветра резко меняли направление, задувая под куртки и ветровки, в которые были одеты вулканологи, забирался под воротники. Мужчины затянули снизу курток тесемки, поглубже натянули вязаные шапочки, а Злобин даже накинул капюшон.

Лагерь необходимо было разбить в защищенном от ветра месте, иначе утром можно было проснуться на противоположной стороне вулкана. Прихватив мощные фонарики, они отправились на поиски удобного места.

Отыскали небольшую ложбинку между скалами, здесь, вроде, дуло поменьше. Снесли в нее пожитки и стали натягивать палатку. Штерн-гарт, человек бывалый, большую часть жизни провел в походах да экспедициях. Под его руководством быстро натянули палатку, разложили в ней скарб, расстелили спальники. Получилось довольно удобное, защищающее от ветра и непогоды жилище. На скорую руку поужинали и залезли в спальные мешки.

- А в городе сейчас здорово, - зевая, сказал Витек. - Там условия бытовые нормальные. А здесь даже не знаешь, как и чем утром умываться будешь.

- А я не люблю больших скоплений людей, - заявил Штернгарт. - Как представлю, что в кровати одновременно укладываются миллионы людей, и в каждом доме спящие лежат штабелями, дурно становится. То ли дело в долине или на вулкане, как сейчас. Кругом на несколько десятков, а то и сотен километров только мы трое. Вот только здесь-то и начинаешь себя чувствовать частью природы, человеком в пейзаже.

Дорога была утомительной. Добирались до Бурного долго, вначале на самолете, потом несколько часов тряслись в старом разбитом уазике, а в конце пути их ждал получасовой перелет на вертолете. Не стоит говорить о том, что вулканологи измотались, а потому уже пять минут спустя под завывание ветра и мощный храп Витька лагерь вулканологов спал мертвым сном.

- Внимание! По лагерю вулканавтов объявляется подъем! - сложив руки рупором, громко и весело объявил ранним утром Штернгарт.

Белов и Злобин открыли глаза. Осип Ильич одетый и умытый стоял у входа в палатку и улыбался.

- Вставайте, мужики! Посмотрите, какая красотища на улице! - воскликнул он восторженно.

- Какая на фиг улица? - возмутился Витек, высовывая голову из спального мешка. - Здесь до ближайшей улицы две недели пехом переть.

- Не будь занудой, Витек! - не обращая внимания на язвительный тон, раскатисто захохотал Штернгарт. - Я имел в виду пространство вокруг палатки. Поднимайся! Это Александр Николаевич имеет право лежать, как спонсор и организатор нашей экспедиции, а мы с тобой люди подневольные, наемные рабочие. Нам пахать полагается! - и видя, что Злобин даже не пошевелился, схватил его за ноги и потащил к выходу вместе с мешком.

- Да встаю я, встаю, дядь Осип! - Витек расстегнул мешок и вывалился из него наружу.

Белов почувствовал себя неловко. Действительно, поспать можно будет и дома на диване.

- Ладно, Осип Ильич, - сказал он, тоже вылезая из спальника. - Намек ясен. Завтра с Витьком встанем пораньше.

- Да куда уж раньше-то?! - снова возмутился Злобин, взглянув на часы. - Время и так шесть утра.

Белов, наконец, рассердился:

- Хорош брюзжать! - цыкнул он на Витька. - А то и в самом деле пехом отсюда пойдешь до ближайшей улицы. Давай, шевелись! Дел невпроворот, а тебе лично - еще и завтрак приготовить, - Саша вытолкал полуодетого Злобина из палатки и выскочил следом за ним.

- Умыться за скалой можете, - крикнул им вдогонку Штернгарт. - Там ручеек.

Сегодня было не так холодно. Очевидно, из-за того, что поутих ветер. Светило солнце, однако воздух был какой-то мутный, насыщенный испарениями. Дышалось тоже не так, как обычно, немного труднее. Белов и Злобин зашли за скалу и ахнули. Отсюда с открытой местности им во всей своей красе предстал вулкан Бурный.

Это был громадный конус высотой в две тысячи семьсот метров с двумя похожими на человеческие плечи утолщениями по бокам. Кругом ни одного деревца, ни кустика, сплошное нагромождение валунов и скал, таинственных и грозных в своем величавом молчании. Чем выше вздымался конус, тем больше в его расщелинах и складках лежало снега, а над вершиной курилось небольшое облачко.

Второй день открыто выражавший свое недовольство поездкой Витек притих, завороженный красотой открывшейся панорамы.

- Вот это да! - произнес он восторженно. - Видок еще тот, Саша, базара нет! Будто мужик стоит с широкими плечами, только голова у него шибко маленькая. На Кабана чем-то похож, правда? У него загривок, как у мопса.

- При чем тут Кабан? Ты смотри, какой вид отсюда открывается, - с таким видом, словно он принимал личное участие в создании этакой красоты, изрек Белов. - Только правильнее не плечи сказать, а воротник. Называется он сомма - вулкан в вулкане или остатки древнего вулкана, называй как хочешь. Вот тот конус, что из соммы торчит, более молодой. Если лава у вулкана густая, то она быстро застывает и затвердевает на холме. У такого вулкана склоны крутые и называется он коническим. А жидкая лава дальше растекается, и склоны у горы бывают пологие. Такие вулканы называют щитовыми. У нашего, - Белов кивнул в сторону Бурного, - сомма-Везувий - тип такой.

- А-а... типа мы блатные в шубе с воротником, - подделываясь под крутого, Витек распустил пальцы веером.

- Вроде того, - хохотнул Белов. - Ну, побежали, а то Штернгарт опять подкалывать будет по поводу нашей лени.

- Я чего-то не пойму, Саша, чего он здесь раскомандовался? - ревниво произнес Витек, привыкший к тому, что обычно в каком бы то ни было деле, на первых ролях выступает Белов. - Кто кого нанял?

Если Злобин рассчитывал на то, что Саша поддержит его и тоже станет сетовать на узурпатора Штернгарта, то он глубоко ошибался.

- Все правильно, - Белов стал спускаться в расщелину. - Мы наняли Осипа Ильича для того, чтобы он был в экспедиции главным. Это он проводит научные исследования, а мы с тобой помогаем ему, а заодно испытывает новый термостойкий костюм. - И не спорь! - оглянувшись на собиравшегося было возразить Витька, прикрикнул Саша. - Прикажет Штернгарт валуны с места на место перекатывать, будешь катать, как Сизиф!

С обиженным видом Витек замолчал и, прихрамывая, вслед за шефом стал спускаться с горки.

В расщелине журчал ручеек, сбегавший сюда с покрытых снегом склонов вулкана. Вода оказалась холодной до ломоты, однако Белов, несмотря на холод и ветерок, разделся до пояса и ополоснулся, а съежившийся Витек лишь для вида плеснул на щеки из ладони, и этого ему хватило. От ледяной воды свело мускулы лица. Посвежевшими и бодрыми Белов и Злобин вернулись в лагерь.

Штернгарт уже поджидал их с завтраком. Он вскипятил на газовой плитке воду, заварил кофе, открыл банки с консервами. Все принялись за еду.

- Вулкан Бурный - типичный случай, - объяснял за завтраком Штернгарт скорее Витьку, чем Белову, разбиравшемуся в строении вулкана не хуже самого Осипа Ильича. - Представляет собой холм с магматическим очагом или, проще говоря, областью скопления магмы под ним. От очага к вершине холма поднимается труба - жерло. Кроме него от магматического очага отходят небольшие каналы с магмой. Они называются силями и дайками. Когда в магматическом очаге создается высокое давление, по жерлу поднимается и выбрасывается в воздух смесь магмы и камней - лавы. Это явление называется извержением. Последний раз Бурный извергался четыре года назад.

Витек опасливо покосился в сторону не видного отсюда Бурного.

- А он, это, часом не собирается шандарахнуть?

Штернгарт закончил завтракать и аккуратно собрал остатки еды и мусор в консервную банку.

- Нет, не думаю, - произнес он беспечным тоном. - Вулкан, он же как живое существо, перед тем как проснуться, поворочаться должен, повздыхать, даже погреметь слегка. А наш спокоен. Дрыхнет без задних ног.

После завтрака взялись за дело. Вертолет, арендованный Беловым для исследовательских работ, должен был прилететь на следующий день. К полетам и предстоящему спуску в кратер вулкана необходимо было основательно подготовиться. Заняться было чем. Проверяли, настраивали и подготавливали к работе фотоаппаратуру, специальную аппаратуру, аккумуляторы, альпинистское снаряжение, средства связи. Все это складывалось и упаковывалось в рюкзаки так, чтобы в нужный момент оказаться под рукой. В отдельный мешок сложили продукты питания. Когда очередь дошла до укладки спецодежды, Осип Ильич, заметив необычный комбинезон в руках Белова, поинтересовался:

- Это и есть термостойкий костюм?

Белов не без гордости развернул и разложил на земле свое детище. Это был довольно легкий дутый костюм с поясами жесткости - черными обручами на голенях, бедрах, предплечьях, плечах, груди и гармошкой в местах сгибов суставов. Костюм был сделан из мягкой, как бы жеваной серебристой материи, с утолщениями в том месте, где находится подошва обуви. В комплект костюма входили перчатки и обтянутый той же материей шлем с укрепленной на нем видеокамерой в специальном жароустойчивом футляре.

- Можно назвать это костюмом, а можно - скафандром, - сказал Саша. - Условно называем пока КТ-1 - «Костюм термический, модель первая». Но он не только термостойкий, а еще и сверхпрочный. Смотрите. - Белов схватил лежавший рядом с ним охотничий нож и... Штернгарт и охнуть не успел, как острое лезвие с силой вонзилось в костюм.

На материи появилась выпуклость, и она не порвалась. Очевидно, чудо-материал обладал чем-то вроде интеллекта. При динамическом ударе он собирался в этом месте в сгусток, и в месте утолщения прочность его возрастала многократно. Осип Ильич потер пальцем то место, куда угодил конец клинка.

- Ого! - сказал он восхищенно. - Надо же, ни царапины. Так вашему костюму цены нет, Саша! Он может очень пригодиться вулканологам.

- Да и не только вулканологам, - уточнил Белов. - Он пригодится и космонавтам, и омоновцам, и пожарным. Все имеющиеся сейчас скафандры громоздки и тяжелы. Если в космосе в условиях невесомости вес особого значения не имеет, то на земле несколько лишних килограммов серьезная обуза. Вот с помощью нашей сверхлегкой материи мы и снимаем проблему лишнего веса. - И в доказательство того, что это действительно так, Белов свернул костюм и подкинул его на руке, демонстрируя, что ничего не весит.

- Здорово! - не без зависти произнес Штернгарт. - Если вы наладите выпуск таких костюмов, я буду первым его покупателем.

- Это, конечно, полуфабрикат, - польщенный высокой оценкой своего детища произнес Белов. - Если КТ-1 выдержит испытание, мы пойдем дальше - произведем компьютерную начинку костюма, специальный дыхательный аппарат подключим. А сейчас так только простенькое средство связи на нем стоит и баллончик с кислородом.

- Что ж, буду искренне рад, если у вас все получится, - с теплым чувством сказал Штернгарт и крепко пожал Саше руку.

Костюм был бережно уложен Беловым в рюкзак, и подготовка к завтрашнему дню продолжилась.

Злобин вроде бы смирился со своей участью. Он без лишних слов добросовестно и с остервенением делал все, что от него требовалось. Недовольства тоже вслух не выражал, однако в течение дня бросал в сторону Бурного хмурые взгляды. Белов со Штернгартом, понимающе переглядывались и время от времени подшучивали над Злобиным.

Ужинали уже в сумерках у костра, сложенного изо мха. Витек достал бутылку бальзама Вонсовского. Несмотря на объявленный перед началом экспедиции Беловым запрет на горячительные напитки, Злобин бутылку провез. Однако никто за контрабанду ругать Виктора не стал. Все хлебнули из пластмассовых стаканчиков, чисто символически по русскому обычаю нужно немного выпить за успех дела. Затем Штернгарт вынес из палатки гитару и расчехлил ее. Оказалось вулканолог не просто поет. Он поет песни собственного сочинения.

Осип Ильич подстроил гитару, взял первый аккорд и запел хрипло, напористо:

В бой идем мы как на танцы, Даже если нет ни шанса,

А если есть, то это шанс на миллион...

Жены нас не ждут и дети,

И уносит в небо ветер,

Наше имя - Иностранный легион.

Странно звучал человеческий голос в этом первобытном нагромождении сопок, камней и скал.

Спать легли рано. Поболтали немного перед сном и захрапели так, что горы задрожали, как при землетрясении.

XIV

Вертолет на следующий день прилетел на два часа позже условленного срока. Дожидаясь его, вулканологи посматривали то на небо, то на часы. Наконец в небе появилась точка, которая стала увеличиваться на глазах и вот уже на землю, громыхая, будто летательный аппарат с планеты Кин-дза-дза, опустился видавший виды МИ-6.

Два хмурых пилота в стареньких комбинезонах вылезли из застывшей без движений машины и исподлобья оглядели вулканавтов. Летчики были чем-то очень недовольны.

- Ну, в чем дело, ребята! - стал выговаривать Белов пилотам. - С вашими шефами мы обо все договорились. За аренду машины заплатили. Должны вы были прилететь в семь часов утра, а сейчас девять. Понимаете, мы можем не успеть выполнить намеченный на сегодня объем работ.

Однако внушать что-либо пилотам было бесполезно.

- Вы с нами ни о чем не договаривались, - заявил один из них - длинный, словно жердь, парень, с квадратной челюстью. - Вот с начальством и, разговаривайте.

- Вот именно, - поддакнул второй - плотный усатый мужчина с давно не стриженной шевелюрой. - Мы не виноваты, что нас отправили рыбу из рыбпромхоза возить. А вообще-то, мы сегодня рассчитывали с Серегой отдохнуть, а нас запрягли с вами работать.

- Да ты чего базаришь! - ни с того ни с сего взъелся Витек. - У нас здесь научная экспедиция! Мы, понимаешь ли, вулканы изучаем, жизнью рискуем, а у тебя времени для нас нету?

- Да я ж сказал тебе, - тоном уставшего объяснять человека произнес усатый, - у нас сегодня выходной. Вот полетаем с вами часок, а потом домой.

- Как это домой? Как это домой? - будто петух закукарекал Витек. - Мы что, на вулкане ночевать будем? А если он хренакнет, кто будет отвечать?

- И, правда, ребята, - вклинился в спор Штерн-гарт, - Мы вечером должны вернуться в лагерь.

Положил конец спору Белов. Он, ни слова не говоря, достал из кармана пачку денег, отделил четвертую часть банкнот и сунул в руку усатому.

- Держи, Тимофей! - имя мужчины он запомнил с прошлой поездки. - Все сделаете так, как нам потребуется.

Голос у Белова был твердый, властный. Людям с такими голосами невольно подчиняются. Иной раз даже без денег, а с деньгами - с удовольствием. Пилоты переглянулись, однако Тимофей взял протянутые купюры и сунул в карман.

- Вы все привыкли решать с помощью денег? - сказал он все так же мрачно.

- А что же делать?! - гавкнул из-за спины Белова Злобин, - если ты сам вынуждаешь.

- Ша! - поднял вверх руку Саша. - Закрыли рты. Времени нет тары-бары разводить. Все за работу!

В течение последующих пятнадцати минут вулканологи и присоединившиеся к ним пилоты перетаскивали вещи и аппаратуру в пропахший рыбой вертолет и составляли на скользком от рыбьей слизи и чешуи полу. Оставшиеся вещи уложили в палатке, застегнули на ней замок и расселись по местам.

Вертолет некоторое время гудел, дрожал, раскручивая винт до нужных оборотов, и, наконец, оторвался от земли. Палатка и черный кружок пепелища от разведенного вчера костра стали уменьшаться в размерах, а потом и вовсе исчезли среди складок местности. Под вертолетом медленно и величественно поплыли скалы.

Бригада вулканологов приступила к работе. По распоряжению Штернгарта пилоты повели вертолет вокруг подножья вулкана, потом по спирали стати подниматься к вершине.

Каждый был занят своим делом. Витек вел непрерывную видеосъемку, Белов щелкал затвором фотоаппарата, Штернгарт снимал показания приборов. Изредка, перекрывая шум мотора, Осип Ильич отдавал распоряжения, а иногда пояснял.

- Вон, Витек, дайка, - крикнул он, указывая вниз на торчавшие на холме скалы. - Помнишь, я. тебе вчера рассказывал. Раньше ее здесь не было. Это и есть магматическое тело, выдавленное из магматического очага, как паста из тюбика. Давай, Тимофей, подлетай ближе, мы как следует рассмотрим.

Вертолет на некоторое время завис, а вулканологи сделали несколько снимков дайки.

Наконец поднялись над вершиной вулкана. Отсюда в ином ракурсе Бурный не казался таким грозным и высоким. Обычная скалистая возвышенность со срезанной верхушкой. Сам кратер вулкана был похож на ровную круглую, разрыхленную гигантской бороной площадку, кое-где дымившуюся, будто свежевспаханное поле.

- Осип Ильич, - сказал Саша, оторвавшись от объектива фотоаппарата. - Давайте уровень радиации замерим.

- Это еще зачем? - удивился Штернгарт. - Я думаю, лишнее. Здесь никогда не было и не может быть радиации.

- А вдруг? - настаивал Белов с упрямством дилетанта.

Поколебавшись, Штернгарт согласился с предложением Белова. Он включил высокочастотную радиометрическую станцию и вытаращил глаза. Прибор показывал довольно приличный уровень радиации.

- Не может быть, - пробормотал Осип Ильич. - Чертовщина какая-то. - И он распорядился, чтобы пилоты сделали второй заход к кратеру и пролетели над ним на малой высоте.

Вновь снял показания прибора. Он упорно показывал наличие радиации.

- Саша, а ведь действительно пробка радиоактивна! - заявил Штернгарт. - Но такого быть не должно. Что это? Радиоактивная аномалия? Я не могу найти объяснения. Нужно подумать.

- Что за пробка такая? - спросил Витек. - Может, вы мне растолкуете?

- Позже! - отмахнулся Штернгарт и с задумчивым видом вновь переключился на приборы.

Полчаса спустя вертолет стал спускаться к вершине вулкана, а затем приземлился на небольшую ровную площадку неподалеку от кратера. Разгрузились намного быстрее, чем загрузились. Правда и вещей оставили немного, только самое необходимое. Попрощавшись и пообещав прилететь ближе к вечеру, пилоты подняли вертолет в воздух, и вскоре громадная стрекоза растаяла вдалеке.

Белов, Штернгарт и Витек подошли к кромке кратера. Сейчас он не напоминал вспаханное поле, как виделось с высоты птичьего полета. Он представлял собой глубокую, похожую на гигантскую чашу с обрывистыми краями впадину. Диаметр кратера был метров триста, триста пятьдесят, глубина более двухсот метров. Дно было усеяно обломками крупных и мелких камней, грунт в центральной части отличался по цвету: был черным с серым налетом, а кое-где розоватым. Из трещин на дне и из стенок кратера сочились струи пара и газа.

- Ни хрена себе! - отшатнулся Витек. - Жарища-то какая! Будто из печи, что у нас на комбинате стоит, пышет.

- Вот это и есть кратер, - тоном экскурсовода пояснил Штернгарт. - Вон там на дне, Витек, пробка, про которую ты спрашивал. После извержения густая лава застывает в жерле, образовав пробку. Однако со временем давление внизу взрывает пробку, и в воздух взлетают большие глыбы пород. Они называются вулканическими бомбами.

- А иногда, - подхватил Белов, - пробки не взрываются. - Был случай, когда вязкая лава выдавила из вулканического канала пробку высотой четыреста метров, образовав уникальный природный обелиск. Правда, простоял он недолго. Вскоре верхняя часть его откололась. Высота оставшейся иглы составляла двести семьдесят метров. Но и она под действием процессов выветривания разрушилась.

- Был такой случай, - улыбнулся Штерн-гарт. - Ну-ка давай, Саша, снова уровень радиации замерим.

Включили прибор - норма. Обошли кратер, сделав замеры в нескольких местах, - то же самое.

- Нет никакой аномалии, - вынужден был признать Осип Ильич. - По-видимому, действительно все дело в пробке, она радиоактивна. Только что это значит, ума не приложу.

Нужно спуститься в кратер и там сделать замеры в газах. Возможно, они радиоактивны. Но давайте, друзья, к спуску готовиться.

Витек ошалело посмотрел в кратер Бурного, затем на Белова и Штернгарта.

- И вы туда полезете? - тоном, в котором звучало неподдельное изумление, спросил он.

- Конечно, - Белов, похлопал Злобина по плечу. - Иначе, зачем вообще нужно было затевать экспедицию?

При помощи Витька Саша и Осип Ильич стали облачаться в костюмы.

У Штернгарта был старенький, похожий на одежду пожарного костюм, у Белова - КТ-1. В нем рядом со Штернгартом он выглядел ультрасовременно, как космонавт на фоне водолаза.

Захватив необходимое оборудование, приборы и кислородные баллоны, вулканологи вновь подошли к кромке кратера. Закрепили специальный трос со ступеньками на поверхности, другой его конец сбросили в кратер.

- Главное - следить за тем, чтобы под ногами не было больше ста пятидесяти градусов, - берясь за трос, стал делиться опытом Осип Ильич с Беловым. - Во всяком случае подошва моих ботинок сто двадцать и сто пятьдесят некоторое время держит. При этой температуре газ еще виден. Ну, давай, Витек, страхуй! - бросил он Злобину и перекрестился: - С богом!

Штернгарт стал спускаться в кратер. Двоих трос мог не выдержать. Поэтому Белов дождался, когда ученый окажется на дне кратера.

Спуск длился минут десять. Но вот Осип Ильич оказался внизу и помахал рукой, показывая, что все в порядке. Саша взмахнул в ответ. Кивнув на прощанье остававшемуся на поверхности Злобину, Белов схватился за трос и, испытывая волнение, какое может испытывать человек, прикасающийся к чему-то новому для себя, неизведанному, опустил ноги в брюхо вулкана. Злобин взялся за видеокамеру. Саша принял картинную позу. Витек так и запечатлел Белова, исчезающего в кратере в облачке горячего газа.

Чем ниже спускался Саша в кратер, тем горячее становились его стенки. Телом Белов этого не чувствовал, из-за костюма, ощущалось тепло только кожей лица за толстым стеклом шлема. А становилось все жарче и жарче. Стенки кратера дымились, источая удушливые газы, снизу вулкан дышал жаром. Чувство было такое, будто спускаешься в разверзшийся под ногами ад.

Наконец он ступил на твердую почву. Саша отпустил трос и огляделся. За маревом струй, газов и пара противоположной стенки кратера не было видно. Дно было неровное, бугристое, похожее на гигантскую воронку с кое-где причудливо застывшей лавой. На дне воронки, будто угольки в печке, мерцали красные камни. Белову вдруг почудилось, что он оказался на какой-то еще не остывшей как следует планете, у которой местами поверхность жидкая, и стоит наступить на такую, подернутую, будто золой, корку, как тут же с головой провалишься в раскаленную лаву.

Опробовали переговорные устройства. Они были исправны. Штернгарт не терял даром времени, обследовал грунт, делал замеры, фотографировал. Когда Саша приблизился, объявил по радиосвязи:

- Пойдем к пробке. Только на дыхательные аппараты нужно перейти. Дальше будет жарковато.

Саша включил кислород. То же самое сделал и Штернгарт...

Держась друг от друга на небольшом расстоянии, вулканологи двинулись к центру кратера. Шли порознь на тот случай, если один угодит в ловушку, другой мог прийти ему на помощь. Путь лежал через трещины, ямы и бугры. Здесь в некоторых местах газ вырывался из-под земли с шипением. Красных разогретых камней становилось все больше. Метров через двадцать вновь сошлись со Штернгартом. Еще раз проверили уровень радиации. Он оказался в норме. Прошли еще шагов сто, и Штернгарт пожаловался:

- Пекло невыносимое. Еще немного и я, кажется, в головешку превращусь.

- Какая температура за бортом? - пошутил Белов, глянув в сторону идущего неподалеку ученого.

Осип Ильич махнул рукой. Лицо его, слегка искаженное стеклом шлема и маревом, было расстроенным.

- Понятия не имею. Термометры я с собой взял обычные, шкала на них показывает температуру только до пятисот градусов. Накрылись термометры.

- Что?! - не смог скрыть удивления Белов. - Вы хотите сказать, что сейчас больше пятисот?

- Угу, - раздался в наушниках Белова невеселый голос Штернгарта. - Я так думаю, градусов семьсот, а может, и все восемьсот. Я считал, что со времени последнего извержения кратер успел остыть. Но, нет. Дальше идти нельзя, мой костюм просто не выдержит. Подошва и так, кажется, уже дымится. А жаль, очень хотелось бы до пробки дойти, а заодно уровень радиации измерить.

В своем КТ-1 Белов чувствовал себя превосходно. Он вообще не ощущал тепла, и если бы Штернгарт не сказал ему, какая вне костюма температура, он так и оставался бы в неведении. Однако сейчас Саша огляделся и увидел, что окружающие его камни изменили окраску. Они были не красными, а раскаленными добела.

- Я схожу к пробке и сделаю необходимые замеры, - объявил Белов и подошел к ученому.

Осип Ильич покрутил головой.

- Не нужно, Саша, это опасно.

Однако в голосе Штернгарта не было настойчивости, и Белов понял, что он тоже был бы не прочь, если бы Саша сходил к центру кратера, однако отговаривал его ради приличия.

- Мне нужно идти, - твердо сказал Белов. - А то, что же это за испытатель такой, который не доводит дело до конца. А вы здесь оставайтесь. В случае чего помощь окажете.

Белов взял из рук Штернгарта радиометр и медленно направился к жерлу вулкана. Чем ближе он подходил к центру воронки, тем плотнее становился уровень концентрации в воздухе газов и пара. Все больше попадалось на пути раскаленных пород. Земля казалась зыбкой, и Саша теперь более тщательно выбирал то место, куда в следующий раз следует поставить ногу. КТ-1 превосходно выдерживал испытание. Материя оказалась не только жаростойкой, но и теплоизоляционной. Внутри костюма температура так и не повысилась. Вот только из-за отсутствия системы вентиляции Саша потел неимоверно, но на такие мелочи не обращал внимания.

И вот из марева выплыла так называемая вулканическая пробка. Она была совсем не из твердой породы, как представлял себе Белов, а вязкой расплавленной массой. В плотном, затуманенном воздухе угадывались ее очертания. Пробка имела форму круга с неровными краями. Диаметр составлял около десяти метров. Расплавленная масса была живой, она шевелилась, переливаясь всеми цветами радуги, булькала и шипела.

«Огненный цветок, - пришло на ум Белову сравнение, - как в сказке».

Он постоял несколько секунд молча, взирая на это чудо природы, потом включил датчик. Он вновь показывал радиоактивную аномалию. Перед тем как уйти, Белов сделал несколько фотоснимков. Саше повезло - пробка вдруг зашипела, из нее вырвалась струя пара, а затем поднялся столб лавы. Белов вовремя успел нажать на спуск фотокамеры. Кадр получится отменный. Однако в следующее мгновение огненный цветок, булькнув, вздыбился - и Белов едва успел отскочить, как на то место, где он стоял, выплеснулась раскаленная масса. Саша не стал дальше искушать судьбу. Он повернулся и зашагал к поджидавшему его Штернгарту. Ученый ждал его с нетерпением.

- Ну, что там, Александр?

- Фонит, - лаконично ответил Белов.

- Я так и думал! - Осип Ильич был очень возбужден. - Пока я вас здесь поджидал, я вот что надумал. Интенсивная радиационная аномалия в пробке связана, скорее всего, с подъемом кислой магмы, а это значит... а это значит, Саша... - Штернгарт никак не решался договорить до конца свое предположение.

Внезапно Белова озарило:

- Это значит, что скоро будет извержение!.. - закончил он за Штернгарта.

Штернгарт молча кивнул. И словно в подтверждение этого открытия за спиной вулканологов раздался взрыв. Он произошел в том месте, где несколько минут назад находился Белов. В небо поднялся столб пепла, камней и газов, а несколько мгновений спустя на Белова и Штернгарта обрушился град из мелких камней.

- Черт побери, Саша! - вскричал Осип Ильич. - И это только начало! Скоро здесь будет кромешный ад!

Не сговариваясь, вулканологи двинулись к стенке кратера. До троса, ведшего на поверхность земли, было немногим меньше ста метров. Не такое уж и большое расстояние в обычных условиях на земле. За пару минут, не торопясь, можно преодолеть, а спринтеры так вообще за восемь секунд, а то и меньше, бегают. Но здесь в кратере вулкана стометровка приравнивалась к трем километрам, причем по пересеченной местности. Шли с трудом в горку, через бугры и кочки, обходя препятствия, стараясь не наступить на раскаленные камни.

Обмундирование у Штернгарта действительно было мало приспособлено к таким высоким температурам. Ученый задыхался, шел с трудом передвигая ноги.

Когда до троса осталось метров пятьдесят, раздался гул, который исходил откуда-то из глубин земли. А вскоре земля под ногами задрожала. Никогда раньше Белов не попадал в зону действия землетрясения. На мгновение его сковал страх перед проявлением мощи природы, которой ничего нельзя противопоставить, но тут же усилием воли Саша взял себя в руки и, насколько это было возможным, прибавил шаг.

Подземные толчки усилились, холм стал раскачиваться, во всяком случае, так показалось Белову и Штернгарту. Саша взглянул вверх. Витек лежал на краю кратера. Отсюда с расстояния в двести метров его голова казалась не больше горошины. Злобин отчаянно махал руками, призывая путников двигаться быстрее.

Но Саша и Осип Ильич и без его знаков торопились. И вот, когда до спасительного троса осталось метров двадцать, из того места, где находилась пробка, с ревом вырвался столб газа. Дно кратера вдруг приподнялось, а потом вдруг просело в центре, образовав еще более глубокую, чем была раньше, воронку с крутыми склонами. ;

Белова и Штернгарта отбросило на несколько метров назад. Оба упали, однако, к счастью, не на острые камни, а потому не сильно пострадали. Но все же падения были чувствительными, Саша и Осип Ильич отбили себе внутренности. С трудом, помогая друг другу, поднялись. Земля вокруг была в трещинах и провалах. Отовсюду сочились едкий газ и пар.

Голова Витька все еще торчала над обрывом. Выражения лица Злобина было не различить, однако и так было ясно, что начальник безопасности до смерти напуган. Он делал отчаянные знаки и указывал куда-то за спину Саши и Штернгарта. Оба невольно оглянулись... И Белов почувствовал, как под шлемом у него зашевелились волосы. Сквозь завесу тумана он увидел, что огненный цветок, с находившимся под землей стеблем, вырос и распустился. Теперь он не был, как бы подернут золой, а представлял собой одноцветную раскаленную массу и занимал раза в три большую, чем раньше, площадь. Вулкан выдавливал из своих недр магму, и она, выходя на поверхность, уже в виде лавы заполняла собой кратер.

Новая опасность придала Белову и Штернгарту прыти. Не разбирая дороги, оба кинулись к стенке кратера.

«Еще немного, еще чуть-чуть...» - совсем некстати, а может быть, наоборот, весьма кстати, ибо придавал отваги, вертелся в голове Саши мотив известной песни Владимира Семеновича.

«Чуть-чуть» и не хватило Белову и Штернгарту, чтобы добраться до спасительного троса. Дно кратера стало взрываться. Почти одновременно в нескольких местах прозвучали мощные взрывы, похожие на взрывы заложенных в шурфах тротиловых шашек. Вверх стали взметаться столбы огня, мелкие обломки шлака, вулканического песка и тучи пепла. Вздыбилась, а потом разверзлась земля и перед исследователями. Со дна образовавшейся воронки вырвалась струя газа. Путь в сторону троса был отрезан.

Саша и Штернгарт в растерянности остановились. Посовещавшись, решили идти в обход. На мгновение из марева над ними показалась голова Витька. Штернгарт сделал Злобину какой-то знак, однако понял Витек вулканолога или нет, осталось неясным. Густое облако дыма заволокло небо, скрыв Злобина.

Вулканологи направились вправо. Они снова передвигались на расстоянии друг от друга, однако держали один другого в поле зрения. Исследователи не шли, а почти лезли по крутому склону воронки, цепляясь за камни и выступы.

Белов передвигался с трудом. Тяжело давался подъем и Штернгарту. В наушниках Саши раздавалось его хриплое прерывистое дыхание. Разговаривали мало, лишь иной раз перебрасывались короткими фразами, чтобы предупредить друг друга об опасности. Все происходящее казалось Белову нереальным, будто он попал на съемки какого-то фантастического боевика с взрывами, стрельбой и гранатометным обстрелом. То и дело со свистом пролетали куски породы, мелкие камни; словно дробь, сек вулканический песок. А один раз неподалеку от Белова упала вулканическая бомба размером с кислородную подушку. Она с глухим звуком шмякнулась о землю и слегка сплющилась, приобретя форму немного деформированного гигантского арбуза с корочкой закаливания, образовавшейся во время полета. Сквозь трещины в корочке была видна огненная мякоть «арбуза».

Штернгарт здорово страдал от попадавших в него камней. В такие моменты Саша слышал в наушниках его брань. Самому же Белову мелкие камни вреда не причиняли. В своем КТ-1 из сверхпрочной материи он был неуязвим.

Новая беда подстерегала путников, когда они, наконец, приблизились к стене кратера. Рванул взрыв в самой стенке, и в их сторону полетели обломки пород. Белов успел спрятаться за валун, а Штернгарт попал под выброс камней. Один из них, размером с кулак, угодил Осипу Ильичу в грудь, его опрокинуло на спину и тут же накрыло градом камней.

Белов бросился к ученому на помощь. И как раз вовремя. Стена в том месте, где произошел взрыв, стала рушиться. Штернгарт лежал без движений с неестественно вывернутой рукой. Проверять, жив ли вулканолог или нет, времени не было. Саша схватил ученого за плечи и поволок в сторону. Едва он с большим трудом оттащил тяжеленное те Л о Осипа Ильича на несколько метров, как от стены отделился огромный кусок скалистой породы и рухнул точно на то место, где недавно находились исследователи. Осип Ильич пошевелился и неожиданно открыл глаза. В них читались боль и мука. Жив чертяка! У Белова вырвался вздох облегчения.

- Что случилось? - раздался в наушниках слабый голос ученого.

- Камнем вас срезало, Осип Ильич, - стараясь говорить бодро, произнес Белов. - Но жить будете, я вам ручаюсь.

Белов присел на камень, чтобы отдышаться. В голову лезли мрачные мысли.

«Вулкан проснулся, а происходящие в кратере изменения - это только прелюдия к предстоящему интенсивному извержению, - думал Саша. - Оно может случиться и сию минуту, и через час, и через сутки, и через двое. Интересно, успеют ли пилоты забрать нас до начала извержения?»

Штернгарт был слаб. Он хрипел, дышал с трудом. Дойти самостоятельно до троса он бы не смог. А тащить его туда у Саши просто не было сил.

Белов снял с пояса Штернгарта ракетницу и выстрелил. Красная ракета с длинным хвостом, описав дугу, растаяла в небе. Саша проследил за ней взглядом и не смог удержатся от радостного возгласа. Прямо над ним над обрывом торчала голова Витька. Как Злобин успел оказаться именно в том месте, где он был больше всего сейчас нужен, было загадкой. Саша не стал ломать над ней голову. Он махнул рукой так, как махнул бы крановщик, подавая команду «майна». И тотчас же, будто по мановению волшебной палочки, сверху упал трос. Молодец Витек!

Кратер на время перестало сотрясать, перестали грохотать и взрывы. Наступило затишье. О недавних выбросах напоминала лишь плотная завеса из пара и газа. Нужно было поторапливаться, пока вулкан вновь не дал о себе знать. Витек нетерпеливо задергал тросом. Саша его понял. Он подтащил Штернгарта к стенке кратера! Осип Ильич был в сознании, но все еще чувствовал слабость.

Однако он всеми силами старался помочь Белову, пока тот опутывал его веревками, подготавливая к подъему. Наконец Саша и Витек с помощью специального приспособления стали поднимать Осипа Ильича. С трудом, метр за метром, люлька с вулканологом тащилась вверх по склону, время от времени стукаясь о стенки. Подъем длился долго. Но, в конце концов, Штернгарт оказался наверху. Пришел черед лезть Белову. Взобрался он на вершину кратера без каких-либо происшествий.

- Ты вызвал по рации вертолетчиков? - это был первый вопрос, который задал Саша, когда сорвал с головы шлем;

На Злобине лица не было. Он казался белее мела.

- Вызвал, Саша, вызвал, - проговорил он запинаясь. - Ох, и натерпелся я страху за вас. Думал, все, вам хана. Особенно, когда рвануло у вас под ногами. Я же твой начальник службы безопасности, вот и ругал себя на чем свет стоит за то, что отпустил тебя в это пекло.

- Кто же знал, что так получится? - пробормотал Белов, снимая со Штернгарта дымящиеся ботинки с шипами на подошве.

- И вообще, весь этот тарарам в кратере, - не унимался Витек, стаскивая с ученого второй ботинок, - мне первую Чеченскую напомнил, на площади Минутка сидим мы в танке...

- Ладно тебе, мемуарист, - с досадой оборвал его Белов. - Ты мне скажи лучше, как с этой стороны кратера оказался.

Белов и Злобин принялись разоблачать ученого дальше.

- Дык, Осип Ильич мне махнул рукой, чтоб я в эту сторону шел, вот я снялся с якоря, перенес трос сюда и стал его закреплять, - заявил Злобин. - А в тот момент, когда ты ракету выпустил, у меня уж все готово было. Вот я и сбросил вам конец троса.

- А-а... - с усмешкой протянул Белов, - а я уж думал ты мысли читать научился. Я так струхнул, что выдал такой телепатический сигнал, отсюда до Марса достанет.

Сняв со Штернгарта костюм, Саша и Витек осмотрели ученого. Переломов, к счастью, не оказалось. Вывих и сильный ушиб. На груди у Осипа Ильича был огромный синяк. Кое-где на теле так же виднелись синяки, но поменьше. Они остались от прямых попаданий мелких камней. От болевого шока ученый впал в беспамятство. На всякий случай Осипу Ильичу вкололи обезболивающее, которое отыскали в аптечке.

Только после осмотра и оказания первой медицинской помощи Штернгарту Белов занялся собой. Он с помощью Витька снял и осмотрел свой костюм. КТ-1 с честью выдержал испытания. На нем не было ни пореза, ни пробоины, ни царапины. Он нигде ни оплавился, ни прогорел. Что ж, можно смело подавать заявку на получение патента на изобретение. А изобретателям обязательно надо выдать премию. Но для этого нужно выбраться с Бурного.

Вот уж действительно Бурный. Но что-то он замолчал. И вот, словно подслушав мысли Белова, вулкан недовольно вздохнул, заворочался. В брюхе у него заурчало, заклокотало, потом загудела, задрожала земля...

- Ну, теперь держись, Витек! - крикнул Саша навострившему уши Злобину. - Сейчас начнется!

И в самом деле, вулкан ухнул, и из кратера вырвался столб газов с песком и пеплом.

- Еж твою мать! - вскричал Злобин, невольно пригибаясь. - Опять! И где, черт возьми, этот гребаный вертолет носит?

- Скоро прилетит, - коротко ответил Белов.

Однако он вовсе не был уверен в том, что пилоты рискнут отправиться на вершину действующего вулкана. Но оставалось надеяться на лучшее. А пока нужно хоть как-то себя обезопасить. Саша нагнулся, подхватил Штернгарта под руки.

- Давай, Витек, берись, - распорядился он. - Отойдем подальше от кратера.

До крутого спуска с горы было метров сто пятьдесят. Белов и Злобин перетащили к краю вершины Штернгарта, потом сходили за остальными вещами. На эту работу у них ушло не меньше часа. Все это время в кратере вулкана булькало, будто в огромном котле, грохотало, а время от времени происходил выброс газов. Спасаясь от долетавших сюда иной раз камней и бомб, вулканологи спрятались за большущий камень.

А вертолет все не летел и не летел. И вот, когда исследователи совсем отчаялись когда-либо убраться с Бурного, далеко в небе показалась долгожданная точка. С каждой минутой она увеличивалась и увеличивалась в размерах, приобретая очертания. Белов и Витек были вне себя от радости. Злобин даже подскочил и, сжав руку в кулак, рубанул ею воздух, словно хотел сказать «йес!».

Вертолет приближался. Осталось всего-то с полкилометра, когда раздался взрыв, самый мощный за все то время, что вулканологи находились на Бурном. На добрую сотню метров вверх взмыл огненный столб, посыпался каменный дождь, а вокруг кратера образовалось черное облако, которое стало расползаться по небу. Наверное, подобное случается при атомном подземном взрыве. Из кратера выплеснулась лава и стала стекать по склону.

Но это полбеды, гораздо хуже было то, что вертолет неожиданно развернулся и полетел в сторону. Витек разинул рот. Когда до него дошло, что пилоты не собираются забирать их, он взбесился.

- А-а... Сволочи! Трусы! - заорал он благим матом. - Суки! - бесновался он, грозя вертолету кулаком. - Крохоборы! Только за бабло работать можете! Паскуды! Ну, летите сюда, летите, я вам заплачу!..

Однако напрасно Витек обвинял пилотов в трусости. Вертолет снова появился, но уже с другой стороны. Громадная машина приблизилась и села неподалеку от вулканологов легко и грациозно.

- Что, заждались? - осклабился выглянувший из вертолета Тимофей и спрыгнул на землю. - Давай, загружайся, мужики!

Штернгарт понемногу приходил в себя. Бледность с лица стала сходить, на щеках появился румянец, в глазах - осмысленное выражение. Белов с Витьком и Серегой погрузили в вертолет Осипа Ильича, закинули вещи. Двигатель, пока шла погрузка, на всякий случай сидевший за штурвалом Сергей, второй летчик, не глушил, чтобы в любой момент можно было взлететь. Он приветствовал старых знакомых взмахом руки и потянул на себя ручку управления. МИ-6 поднялся в воздух, резко лег на правый борт и полетел прочь от вулкана. Экипаж и вулканологи облегченно вздохнули.

- Чего это вы вдруг назад отправились, когда вулкан рванул? - испытывая перед Беловым неловкость за то, что напрасно ругал пилотов, подозревая их в трусости, смущенно спросил Витек.

- Так облако ж от вулкана на нас полетело, - добродушно ответил Тимофей. - Не видно вершины было. Вот мы и облетели Бурный, чтобы с наветренной стороны к нему зайти.

- А я уж грешным делом подумал, бросаете нас, - пробурчал Витек.

И Тимофей, и Серега с удивлением посмотрели на Злобина.

- Ты чего, Витек?- с нотками обиды в голосе произнес Сергей. - Мы же русские люди. Сам погибай, а товарища выручай! Помнишь завет Суворова? Мы бы и раньше прилетели, да проблемы с горючим возникли. Думали, вечером, когда за вами полетим, заправимся, а когда срочно лететь потребовалось, заправщика на месте не оказалось. Кто же знал, что Бурному ни с того ни с сего приспичит сходить по большому? Короче, пока заправщика нашли, пока заправились, время прошло, - оправдываясь, закончил пилот.

- Ну, вот, а мы... - Витек не успел закончить.

Мощнейший взрыв потряс окрестности. Ударная волна была такой силы, что вертолет подбросило, развернуло и понесло боком. Он стал заваливаться, теряя высоту. Тимофею с трудом удалось справиться с управлением. Он сманеврировал, вывел МИ-6 из опасного крена, затем выровнял громадную машину и вновь стал плавно набирать высоту. Вулканологи оправились от испуга и дружно прильнули к окнам.

А под ними творилось нечто невообразимое. Вулкан грохотал так, что, казалось, Земля вот-вот лопнет по швам. Из кратера Бурного на тысячи метров вверх вырывались густые черные клубы газов, паров воды и пепла, вылетали огромные раскаленные камни, образуя гигантские снопы искр. Образовавшиеся над вулканом плотные черные тучи расползались в разные стороны, погружая окрестности во мрак. В нем непрерывно сверкали молнии, грохотал гром. По склонам Бурного, сметая все на своем пути, катился огненный поток бурлящей лавы. Первобытный ад! Эйфория хаоса! Так выглядела Земля на ранних стадиях своего существования. На несколько секунд в машине установилось молчание, прерываемое тяжелым хриплым дыханием Штернгарта. Наконец, Тимофей не выдержал паузы:

- Сколько летаю здесь, а впервые вижу, чтобы Бурный так долбанул, - то ли с восхищением, то ли с осуждением сказал он.

- Да-а... - протянул Витек и, отвечая своим мыслям, произнес с видом умудренного жизнью старца: - Главное в нашем вулканологическом деле - вовремя сделать ноги.

Возражать ему никто не стал...

Часть вторая

ПЕРВЫМ ДЕЛОМ - САМОЛЕТЫ

XV

Стояла превосходная для английского лета погода - было сухо, тепло, по голубому небу лениво плыли редкие облака. Самое время для полетов. Шмидт сидел в кабине частного самолета Як-18 и внимательно следил за показаниями радара. Он шел на предельно малой высоте, поскольку только на бреющем полете бортовой компьютер мог запеленговать базу противника, которую Дмитрию предстояло уничтожить. Под крылом Яка проплывали луга, невысокие зеленые холмы, вересковые пустоши, болота, обрамленные ивняком речки и тонкие полоски дорог, проложенных еще римскими легионерами. Но базы видно не было.

Шмидт наслаждался полетом. Как поздно он взялся за штурвал самолета! Сколько лет жизни потеряно зря! Он всегда любил плавать из-за того ощущения свободы, которое давала ему вода. Но парение в воздухе опьяняло сильнее всех испробованных в жизни наркотиков. А если добавить к этому чувство риска, связанное с азартной игрой, в которую он ввязался, то становится понятным, что два в одном лучше, чем просто еще одно экстремальное приключение...

Он уже долетел до конца равнины. Все, край, дальше нельзя. Дальше начинались частные угодья, маленькие городишки, над которыми полеты приватных самолетов запрещены. Если, не дай бог, застукают воздушного лихача английские ПВО, беды не миновать. Вынудят к приземлению на военном аэродроме и штрафанут так, что мало не покажется, а то и вовсе конфискуют самолет.

Шмидт развернулся и полетел в обратную сторону, только на сей раз он взял правее того участка, который уже обследовал. Можно было, конечно, полетать над долиной без системы, полагаясь на русское авось, что, в конце концов, дало бы положительные результаты, поскольку квадрат поиска ограничен, но педантичный Шмидт предпочел мысленно разбить местность на квадраты и шаг за шагом исследовать их.

Наконец радар засек маячок. На экране монитора вспыхнула точка, и от нее в разные стороны стали расходиться круги, как от камня, брошенного в воду. Порядок! Остается грамотно выйти на цель и выпустить по ней парочку ракет.

И вот, когда его Як, выполнив красивый разворот, зашел на цель для атаки, из облаков вынырнул небольшой самолет СВА-41. Он с ревом понесся на Шмидта и тут же без предупреждения открыл огонь. Дмитрий явственно увидел на экране монитора, как из-под расположенного под днищем СВА пулемета вырвались снопы искр. Шмидт плавным движением отклонил рукоятку управления вправо, одновременно прибавляя обороты движка.

Як лег на крыло, входя в вираж, развернулся по дуге на триста шестьдесят градусов и продолжил полет, уходя вверх и в сторону. Однако самолет Шмидта зацепило. Датчики зафиксировали на левом крыле две пробоины. Но это мелочи.

Дмитрий принял бой. Атакующий самолет у самой земли вышел из пике и вновь начал набирать высоту. Шмидт тоже успел развернуться. На максимальной скорости он понесся на СВА-41 - самолет оказался на линии огня. На вооружении Яка было только две ракеты. Они могли еще пригодиться для уничтожения базы. Три выстрела базуки Дмитрий тоже решил пока приберечь и подключил крупнокалиберный пулемет. В прорезь прицела попали фонарь и голова летчика. Шмидт надавил на гашетку

Однако бортовые системы, надо полагать, сообщили английскому пилоту об опасности. Он резко увеличил скорость и нырнул вниз. Вырвавшиеся из-под днища Яка пули ушли в пустоту. Шмидт развернулся в сторону уходившего англичанина, но тот уже ушел из поля зрения.

Каждая фигура пилотажа сопровождалась восхитительным ревом двигателей, который издают только и исключительно поршневые самолеты. Дмитрий выполнил мертвую петлю, пристроился в хвост вражескому самолету и вновь поймал в прицел противника. Тот неожиданно взмыл ввысь, сделал бочку, перешел в горизонтальную плоскость и развернулся, направляясь в сторону Яка. Шмидт невольно восхитился мастерством противника. Здорово - лобовая атака!

В следующее мгновение он нажал на гашетку, дал короткую серию и ушел с линии огня. Противники обменялись выстрелами. Но летчик СВА напрасно потратил выстрел базуки. Снаряд разорвался внизу, где-то на земле. Пули же Шмидта попали в цель. На экране монитора был виден поврежденный корпус СВА-41. Самолет резко снизил скорость и пошел на снижение. «Отличная работа», - мысленно похвалил себя Шмидт. Осталось только добить противника.

Неожиданно он увидел, что рядом с движущейся по земле тенью СВА появилась еще одна. Он глянул вверх. В лучах ослепительного солнца прямо на него несся еще один самолет, тоже СВА-41, прибывший на подмогу первому. «Слетелось воронье аглицкое...» - подумал недовольно Дмитрий.

Шмидт все рассчитал верно: нырнул под противника, резко взмыл вверх и произвел выстрел из базуки. В следующий миг он перевел самолет в горизонталь. Шмидт не сомневался в том, что поразил цель, но не удержался от соблазна, чтобы не глянуть на монитор. На нем был виден горящий самолет, который, войдя в штопор, с ревом несся к земле. Секунду спустя раздался мощный взрыв, и к небу взметнулись клубы черного дыма.

Второй, вернее первый подбитый СВА-41, на бреющем полете уходил на аэродром. Он был уже на приличном удалении. Шмидт помчался за ним. Отличная, беззащитная цель. Неудачник выпустил наудачу в сторону Яка ракету, но, как и следовало ожидать, промазал. Шмидт нагнал раненую машину. Спокойно, как в тире, взял его на прицел с упреждением на два корпуса и шмальнул из базуки.

Снаряд попал в центр СВА-41. Он вспыхнул в середине, потом его раздуло взрывом и разорвало на куски. В разные стороны с воем полетели осколки. Смотреть дальше было не на что. Шмидт лег на крыло и ушел вверх и вправо, направляясь к базе. Вновь включил поисковую систему. Вскоре на экране снова замигал маячок. Дмитрий спикировал на цель, выпустив по ней одну за другой две ракеты, и тут же свечкой взмыл ввысь, чтобы не попасть под разрывы своих же ракет.

База накрылась клубами взрыва, а бортовой компьютер долго во всех ракурсах смаковал последствия нанесенных ракетным ударом разрушений, но Шмидт уже на монитор не смотрел. Он потерял к базе всякий интерес - дело сделано! Развернул свой Як и полетел на аэродром.

XVI

Федор Лукин, как обычно, проснулся на заре. И, как обычно, с улыбкой! Поблагодарил Бога за то, что даровал ему еще один день жизни, встал, умылся. И отправился в молитвенный зал, он же столовая, где уже собралась его паства. После общей христианской молитвы и трапезы отправился осматривать свои владения. Обитатели ночлежки, тоже умытые, причесанные, в прошедшей санобработку одежде, потянулись за ним к выходу.

За образец организации своего «духовного предприятия» Федор Лукин взял общины первых христиан, которые сознательно отказывались от стяжательства, от собственности и участия в политической жизни, посвящая себя безоглядно Богу. Ведь и Христос, и апостолы, постоянно напоминал насельникам Федор, были из «наших, из бомжей».

По сути это была коммуна, или, как предпочитал говорить Лукин, киновия, что означает по-гречески то же самое. Имущество у жителей было общее, и каждый имел свое послушание, работал на пользу ближнего своего - готовил, убирал, стирал... Бывшие бомжи трудились кто на птицеферме - так громко назывался курятник; кто на свиноферме - не менее громкое название свинарника, а кто-то на огороде. Но работали в подсобном хозяйстве только те, кто навсегда покончил с бродяжничеством и осел в доме Нила Сорского.

Благодаря Федору в общине прижилось довольно необычное обращение друг к другу - «странник». Странник Федор, странник Алексей и так далее. Федор видел в этом обращении некое отражение своей религиозно-философской концепции: все мы, дескать, странники в юдоли сей, из праха вышли, в прах отойдем. И посему надо прожить ее, жизнь то есть, так, чтобы не было мучительно больно и стыдно предстать перед Господом Богом в день Страшного суда в рубище своих прегрешений...

Выпив в курятнике свежее, только что из-под курочки, яичко, Федор вышел во двор и стал отряхивать прилипший к одежде пух. Отвлек его от этого занятия шум мотора. Лукин оглянулся. В распахнутые по обычаю ворота дома Нила Сорского въезжали две легковые машины. Решив, что это либо начальство, либо иностранные экскурсанты, либо спонсоры - все перечисленные выше группы посетителей в последнее время не оставляли приют своим вниманием, Федор поспешил навстречу автомобилям. Однако каково же было его удивление, когда вместо ожидаемых приличных людей из остановившихся автомобилей вылезли восемь смуглых крепких парней в камуфляже и с автоматами.

- Вы, братья, - пробормотал слегка ошарашенный Лукин, - случайно, не ошиблись адресом. Здесь приют сирых и обездоленных, с нас нечего взять.

- Не ошиблись, козел паршивый, не ошиблись! - сказал один из прибывших - плотный мордастый мужчина, - схватил Лукина за плечо и грубо толкнул по направлению к столовой. - Заходи, разговор есть.

Мужчина заговорил с боевиками на незнакомом языке. Из нескольких брошенных фраз Федор понял только слово Шамиль. Люди в камуфляже разбрелись по приюту, а мужчина и молчаливый с надменным выражением лица громила вошли в столовую. В ней никого не было за исключением поварихи, полной пятидесятилетней женщины, и Ботаника, забредшего сюда перехватить что-нибудь вкусненькое. И женщина, и мальчишка находились в кухне.

- Всем на пол! - гаркнул боевик и повел в сторону поварихи и Ботаника стволом автомата.

Дважды повторять приказ не пришлось - пацан и тетка брякнулись на пол, будто выпавшие наземь из машины мешки с картошкой, и прикрыли головы руками. Федор вытянул правую руку в сторону насильника и сотворил крестное знамение.

- Да простит вам бог непотребное поведение в мирном доме, - произнес он смиренно.

- Молчать! - рявкнул мордастый и с размаху залепил Лукину такую оплеуху, что тот перелетел через стол, врезался в стену и съехал по ней на пол.

Расшвыривая пластиковые столы и стулья, боевик подошел размашистым шагом к Федору, наступил ему на грудь ногой и приставил к голове ствол автомата.

- Где Ярослава с сыном?! - заорал он так, будто имел дело с глухим.

Перепуганный насмерть Федор с трудом выдавил из себя:

- Не знаю, - и тут же получил сильнейший удар носком ботинка под ребра.

- Говори, падла! - снова рявкнул боевик.

Острая боль, пронзившая все тело, заставила Лукина выгнуть спину.

- Мо-о... мо-о... мо-ожет, она дома? - проговорил он с большим трудом.

Боевик, продолжая оказывать психологическое давление на жертву, снова наступил Федору ногой на грудь.

- Дома их нет! - пролаял он злобно. - Соседи сказали, что она уехала в дом отдыха.

- Ах, вон в чем дело! - сообразив, наконец, что Ярослава вне опасности, Лукин с облегчением вздохнул. - Так вы решили, она ко мне поехала? Вы ошиблись, братаны, уверяю вас. Здесь действительно раньше был дом отдыха, но сейчас здесь Дом странника. И Ярослава у меня ни разу не бывала.

Боевик сказал несколько слов громиле, который, очевидно, не понимал по-русски. Тот лишь зло выругался в ответ. Он, судя по оказываемым знакам почтения, и являлся в этой банде главным. В этот момент распахнулась дверь, и в столовую ввалились боевики. Они привели Шамиля.

- Нет нигде девки с мальчишкой, - сказал один из бандитов. - Весь бомжатник перековыряли. - Он брезгливо поморщился. - Здесь одно отребье обретается. А Шамиль - вот он. Завхоз он здесь.

Бледного, не понимающего, что происходит, Шамиля швырнули под ноги главаря. Мордастый оставил в покое Федора, переключил внимание на завхоза. Он подошел к нему и с размаху, пнул по зубам. Голова у Шамиля откинулась так, будто шея у него была без позвонков. Удар, еще удар, по самым чувствительным местам, потом тычок стволом автомата в лоб. По-видимому, это был излюбленный набор приемов, которым мордастый пользовался, чтобы запугать свою жертву.

- Ты знаешь, кто это такой? - спросил он, кивнув в сторону надменного громилы?

Шамиль сплюнул, потом вытер ладонью стекавшую по бороде кровь и отрицательно покачал головой.

- О-о!.. - закатил глаза мордастый, желая показать таким образом, какая важная перед ним шишка. - Ты не представляешь, кто это такой! Это человек шейха, сына которого убили твои друзья в Чечне. Вспоминаешь?

Ничего худшего в жизни, чем появление человека шейха, Шамиль в своей жизни представить не мог. Он молча кивнул.

- Пришел час расплаты! - заявил мордастый и передернул затвор автомата.

Шамиль зажмурился. Зажмурились и Федор, и лежавшие на полу Ботаник с поварихой. Однако выстрела не последовало. Неожиданно заговорил посланец шейха. Он бросил несколько слов боевикам на родном языке, потом направился к двери.

- От имени шейха тебе даруется жизнь... пока, - с кривой улыбкой заявил мордастый и опустил ствол автомата. Боевик был разочарован тем, что ему не позволили применить оружие. Он повернулся к боевикам и приказал: - Забирайте-ка Шамиля и того придурка на всякий случай прихватите, - он указал на Федора. - И поехали отсюда.

Четыре крепких цепких руки схватили Шамиля, столько же - Федора, и несчастных пленников поволокли по полу к двери. Ни Лукин, ни завхоз не сопротивлялись. Не имело смысла. Боевики были настроены очень агрессивно и при малейшем неповиновении запросто могли пристрелить обоих.

Мужчин выволокли на улицу и затолкали в автомобили. Дом бомжа как вымер. Жильцы попрятались по углам и носу не смели казать на улицу. Лишь Зарема, дочь Шамиля, увидев отца, выскочила из прачечной, бросилась было к нему навстречу, однако ее перехватил какой-то мужчина и толкнул назад в дверь.

Обе машины развернулись и выехали со двора. Когда автомобили отъехали примерно на километр, в Странноприимном доме имени Сорского прогремел мощный взрыв.

XVII

Як снижался, покачивая крыльями с красными звездами. Далеко впереди внизу возникла взлетно-посадочная полоса. Странно смотрелась она с высоты, да и с земли не менее странно - широкая, идеально ровная дорога, идущая в никуда. Она неожиданно обрывалась среди ярко-зеленого поля - дальше шел пустырь. Впрочем, почему в никуда? Дорога вела в небо. А что может быть романтичней ведущей в небо дороги?..

Як мягко коснулся задними шасси бетона, Шмидт стал тормозить, посадил самолет на третью точку и погасил скорость. У дверей одного из ангаров толпились люди. Шмидт направил к ним самолет. Остановился, сдвинул крышку фонаря и помахал рукой. Ему помахали в ответ.

«Сбитые» Шмидтом самолеты были уже на аэродроме. Летчики вылезали из кабин, весьма недовольные полетами и собой. Еще бы, они сегодня проиграли вчистую. Спустился на землю и Дмитрий. Он снял шлем, сунул его под мышку и направился к воротам ангара.

Все происходившее в небе было игрой, игрой взрослых мужчин, влюбленных в самолеты и небо. Впрочем, не лишенной финансового интереса - во время проведения игры действовал тотализатор, а победившему полагался крупный выигрыш. Но не ради него играл Шмидт в эту азартную, небезопасную игру, ему просто необходимы были острые ощущения, ибо без них жизнь Дмитрию казалась пресной и нудной, как речь члена Государственной думы.

Разрыв с Ольгой, а еще больше потеря «Фонда Реставрации» выбили Шмидта из колеи. Он не видел смысла в своем существовании, а потому стал подыскивать подходящее занятие, чтобы скрасить будни оставшегося не у дел богатого человека. Увлекся самолетами, вначале для того, чтобы хоть чем-то заняться. Но потом влюбился в эти машины и небо. Вступил в элитный аэроклуб, поступил в летную школу.

Первый самостоятельный полет произвел на Шмидта неизгладимое впечатление. Рев мотора, высокая скорость, ощущение власти над парящей в небесах машиной пришлись ему по душе. И вот после окончания летной школы Шмидт приобрел спортивный самолет и пустился во все тяжкие. Он часами носился над частным аэродромом, забираясь то в заоблачные выси, то, наоборот, паря над самой землей. Порой рискуя жизнью, неоправданно и безрассудно.

Новые знакомые по аэроклубу сочли Шмидта пижоном. А один из них как-то, между прочим, заметил, что гонять над аэродромом, создавая аварийные ситуации, любой дурак может. А вот чтобы показать высокий класс, нужны талант и мозги. Воздушный хулиган не обиделся - человек тот был в чем-то прав, но Дмитрий тут же предложил заключить пари на то, что завтра, если будет летная погода, он выполнит мертвую петлю на расстоянии десяти метров от земли в нижней ее точке. Посмеиваясь, человек пари принял, а присутствующие при споре люди, хохмы ради, заключили меж собой пари, причем ставки были пять к одному за то, что Шмидт петлю не сделает.

Дмитрий посидел ночью над расчетами, подумал и решил - получится. На следующий день погода была летная. Шмидт молча пожал руки собравшимся на аэродроме людям, прошел к своему самолету и сел в кабину. Разбег, отрыв от земли, и вот он в воздухе.

Действительно, у Шмидта было мало шансов остаться в живых при выполнении мертвой петли. Он мог задать слишком малый угол атаки, и тогда самолет, описав большую, чем следовало бы окружность, врезался в землю. Мог, наоборот, задать слишком большой угол, и тогда самолет, потеряв скорость, рухнул бы вниз. Да мало ли какие еще ошибки мог допустить неопытный летчик, выполняя фигуру высшего пилотажа. Но Шмидт смерти не боялся. Он, может, даже искал ее.

Дмитрий разогнал самолет до нужной скорости и плавно выжал рычаг управления на себя. О, это было ни с чем не сравнимое чувство восторга, когда машина, задрав нос, стала медленно подниматься ввысь. В состоянии, близком к эйфории, Шмидт пролетел в самолете вниз головой над самой землей и вновь вернулся в исходную точку.

На аэродром Шмидт вернулся победителем. С тех пор его не задевали. Нельзя сказать, что полюбили, но то, что стали относиться с уважением, это точно. Сам Шмидт заболел небом окончательно. Он стал осваивать фигуры высшего пилотажа, и вскоре стал одним из лучших летчиков аэроклуба. При полетах он иной раз излишне рисковал, на что ему не раз указывала Оксана, бывшая проститутка, которую Шмидт устроил работать официанткой в баре при аэроклубе. В ответ Шмидт только посмеивался и говорил - то ли еще будет.

Шмидт и дальше бы жил в своем домике в Подмосковье близ аэроклуба, если бы не происки небезызвестного Зорина. Мало того, что Виктор Петрович вытеснил Шмидта .из бизнеса, он через подставных лиц затеял с ним тяжбу, надеясь лишить Дмитрия последних оставшихся у него средств.

Спасаясь от притязаний Зорина, Шмидт вынужден был эмигрировать. Выбрал он себе для ПМЖ Англию. На то, чтобы поселиться в этой стране, у него было две причины: во-первых, ему очень нравилась эта страна, а во-вторых, именно в ней жил Иван Белов, к которому Шмидт питал отцовские чувства. С Иваном Дмитрий часто встречался, поддерживал его и опекал. На дружбу Шмидта парень отвечал взаимностью.

В Англии Дмитрий свел знакомство с такими же фанатами спортивной авиации, как и он сам. На базе старого, едва сводившего концы с концами общества они открыли свой клуб любителей авиации и время от времени стали проводить спортивные соревнования, на которых действовал тотализатор. Вначале летали наперегонки, дальше больше - стали устраивать показательные воздушные бои, а вот в последнее время - бои с применением новейших достижений компьютерных технологий.

На спортивные самолеты установили навороченные компьютеры с не менее навороченными программами, с разными уровнями сложности и задачами попроще - для начинающих, посложнее - для асов. Вооружение и повреждения самолетов были виртуальными, бой - реальным.

Установленные на спортивных самолетах, в тех же местах, что и на боевых машинах, ракеты, базуки, пулеметы стреляли импульсами, которые улавливали стоявшие на самолетах противника датчики. При попадании датчики срабатывали и передавали информацию на бортовые компьютеры всех участников игры, а компьютеры выдавали на экраны мониторов картинку о характере повреждений.

При прямом попадании снарядов базук или ракет самолеты взрывались. На экране монитора, разумеется. У каждого самолета имелся боекомплект, состоявший из двух ракет, трех выстрелов базуки и определенного количества патронов для стрельбы из пулемета. Растративший снаряды летчик должен был вернуться на аэродром для пополнением боекомплекта. Само собой разумеется, что так же поступали «сбитые» самолеты.

Суть сегодняшней игры заключалась в том, что Шмидт должен был отыскать базу противника - установленный судьями маячок - и уничтожить ее виртуальными ракетами. Вылетевшие же позже противники обязаны были эту базу защищать. По правилам игры в бою могли участвовать только два самолета. Если выходил из строя один, подключался другой.

За Шмидтом сегодня осталась чистая победа. Дмитрий поприветствовал стоящих у ангара людей, их было не менее двух десятков, принял поздравления и вошел в ангар. На одной из его стен был закреплен громадный экран и несколько небольших мониторов, на которые демонстрировались картинки с видеокамер, установленных в разных концах поля и на самолетах. Желающие могли смотреть воздушный бой не только на улице, но и в зале, а при желании вначале на улице, а потом в зале в записи.

Шмидт прошествовал в конец зала в раздевалку. Там уже находились «сбитые» им летчики. Обид они друг на друга не держали. Спорт есть спорт. Тем более что парни были из обеспеченных семей, и их сегодняшний проигрыш решающего значения в понижении уровня их благосостояния не имел. Шмидт крепко пожал своим соперникам руки и пригласил на выпивку в бар. Никто не отказался.

XVIII

Витек лежал дома на диване и смотрел по телевизору боевик, когда раздался звонок в дверь. Злобин только вчера вернулся из экспедиции, организованной Александром Беловым на вулкан Бурный. Штернгарт залечивал раны, Белов остался подле него, а Витька Саша отправил домой отдыхать. Да вот отдохнуть не удается - с утра Доктор Ватсон заявился, потом Степаныч заскочил. Теперь вот еще кого-то черти принесли.

Злобин сунул ноги в тапочки и зашаркал к двери. Глянул в глазок - пацан какой-то стоит. Витек открыл дверь. Мальчишкой оказался Ботаник. Вид у пацана был растрепанный, зрачки расширены, в глазах испуг.

- Дядя Витя, дядя Витя! - задыхаясь, проговорил мальчишка. - Там, там...

- Да успокойся ты, - проворчал Злобин. - Чего паникуешь? Заходи да толком расскажи, что у тебя там-там. - Он впустил парня в прихожую и прикрыл за ним двери. - В комнату проходи, там и побазарим.

Ботаник отрицательно покачал головой.

- Не могу! Некогда, дядя Витя. Беда у нас в Доме Сорского! - снова закричал он. - Приезжали восемь боевиков, искали Ярославу с Алешкой, но не нашли. Так они Федора и Шамиля забрали с собой, а дом наш взорвали.

- Как это взорвали?! - опешил Витек. - Ты что такое плетешь?

Парень лишь отмахнулся:

- Да не плету я, дядя Витя. Заложили заряд в котельной да бабахнули.

Сонливое состояние, в каком пребывал сегодня с утра Витек, как рукой сняло.

- Есть жмурики? - живо поинтересовался он.

- Не-а, но раненые есть. Как боевики укатили, кто-то в котельную заглянул, ну и обнаружил взрывное устройство. Выскочил да закричал, мол, спасайся, кто может. Все побежали, тут и рвануло.

- Так, так, - разволновался Витек. Он заходил по коридору. - Ну, а Ярослава-то тут причем? Чего они ее у вас искали?

Мальчишка немного отдышался, заговорил спокойнее.

- Точно не знаю, но, как я понял, Ярослава с Алешкой в каком-то доме отдыха находятся, вот бандиты ее и разыскивают, а к нам забрели по чьей-то наводке.

- Послушай, - Витек остановился и подозрительно посмотрел на Ботаника. - А тебе, красавец, откуда все это известно?

- Откуда? Оттуда, - засопел парень. - Собственными ушами слышал. Бандиты в моем присутствии разговаривали в столовой. Я же в кухне с поварихой был. Вот когда боевики вошли, они нас на пол и положили... Дядь Вить... - пацан с надеждой взглянул на Злобина. - А ты Федору поможешь?

Злобин уже не слушал мальчишку. Его мозг лихорадочно работал.

- Что?.. А-а... Федору? Конечно, помогу... Ты иди, Ботаник, иди. Там у вас проблем в бомжатнике вашем хватает. Правильно сделал, что мне сообщил.

Парень засобирался.

- Действительно, мне бежать нужно. Тимоху слегка зацепило, в больницу его увезли. А к вам я заскочил про Ярославу сообщить, Федора и Шамиля. В беде они. Ну, давай, дядь Вить, пока.

Проводив Ботаника, Злобин бросился к мобильнику и набрал номер Вонсовского.

- Привет, док, - сказал он взволнованно.

- А, это ты, Витек, - откликнулся доктор Ватсон. У него было благодушное настроение, и он намеривался поболтать. - Что нового?

Злобину было не до разговоров. Прихрамывая, он с телефоном в руке замаячил по комнате.

- Ты не знаешь, где Ярослава? - вопросом на вопрос ответил он.

- Ну, допустим, знаю, а что?

- Да не тяни ты резину на хер!- рявкнул Витек. - Говори, где она!

Док, наконец, сообразил, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

- Ну, в доме отдыха «Веселый май» она, - сказал он поспешно. - Вместе с Алешкой и Катей.

- Это точно?

- Ну, что я тебе врать буду? - слегка обиделся доктор. - Я сам ей порекомендовал этот дом отдыха. У мальчишки небольшие проблемы с легкими начались. Вот она по моему совету в «Веселый май» и поехала. Еще Катю с собой прихватила. А отвез их туда Степаныч.

Витек перестал мотаться по комнате, резко остановился.

- Степаныч, говоришь... Слушай, Док. Давай, быстро разыщи Степаныча и на его машине ко мне! Скажи ему, заваруха намечается со стрельбой. И возьми свой ящик Айболита.

- Это еще зачем? - не скрывая удивления, спросил Вонсовский.

- Нужно, док, причем срочно. Поедем в санаторий. У сестры и племянника Саши Белова большие проблемы. И если мы не пошевелимся, им кранты.

Одного только упоминания имени Саши Белова было достаточно для того, чтобы доктор Ватсон со всей ответственностью отнесся к распоряжению Злобина.

- Ладно, - сказал он поспешно.- Сейчас буду.

Действительно, не прошло и двадцати минут, как Доктор Ватсон и Арсений Степанович подъехали к дому Злобина. Завидев знакомый фургон с надписью «Сибирский крендель», Витек, мерявший широкими шагами тротуар перед домом, заспешил к ним навстречу и чуть ли не на ходу запрыгнул на переднее сиденье. Из-под куртки у него торчала кобура.

- Быстрее, Степаныч, быстрее! - поторопил он обычно медлительного Власова.

Арсений Степанович прибавил газу.

- Теперь-то ты можешь объяснить, что случилось? - поинтересовался Доктор Ватсон.

Витек обернулся так, чтобы одновременно видеть водителя и сидевшего позади него Вонсовского. Кратко поведал своим товарищам о том, что произошло в Доме Сорского, о похищении Федора и Шамиля, а так же о том, что Ярославу с сыном разыскивают боевики.

- Ты думаешь, - спросил Степаныч после того, как Витек закончил рассказ, - мы успеем перехватить Ярославу до того, как на нее выйдет банда?

Глядя в окно, Злобин неопределенно пожал плечами.

- Я что тебе, пророк? - буркнул он. Мысли у него были одна мрачнее другой. - Я же не Федор блаженный. Все, что угодно, может случиться. У нас есть перед боевиками преимущество. Нам известно, где Ярослава, а им нет. Пока они дом отдыха вычислят, время пройдет. Может, и успеем.

- А как же быть с Федором и Шамилем?

- Ну, чего ты пристал? - психанул Витек. - Я откуда знаю? Гони, давай, там увидим.

XIX

«Веселый май» находился в пятнадцати километрах от Красносибирска. Это был небольшой, оздоровительный комплекс, представлявший собой ряд одноэтажных строений, разбросанных в лесной зоне.

Ярослава с сыном и Катей уже неделю жили в доме отдыха и были весьма довольны пребыванием в нем. Жизнь молодой женщины вошла в обычное русло. Психика, расстроенная было после пребывания в плену у Омара, пришла в норму. Желание укрыться от земной суеты в монастыре ослабло. Ярослава вновь вернулась в лоно семьи и всецело посвятила себя воспитанию сына. Катя, видя, что в ее услугах по уходу за ребенком пока не нуждаются, вышла на работу в клинику Вонсовского. Специалист и работник Екатерина Николаевна была отменный, Ватсон был доволен ею, а потому, когда она попросилась поехать в «Веселый май» вместе с Ярославой и племянником, без лишних слов дал ей двухнедельный отпуск.

В этот день Ярослава и Катя после обеда отправились погулять за территорией дома отдыха. Шли по небольшой поляне. Тускло светило скупое сибирское солнце. Не так давно прошел дождь, тучи развеялись, однако было все еще мокро и сыро. Чтобы не замочить ног, шли не по траве, а по тропинке. Вошли в лес. Извиваясь, тропинка побежала между деревьями. Но вот она кончилась, и путники вышли на лесную дорогу. С правой стороны ее приближался фургон синего цвета. Катя узнала машину.

- Послушай, Слава, - обратилась она к девушке, схватившей выбежавшего было на дорогу Алешку. - По-моему, друзья Саши едут нас проведать. - Она приветливо помахала рукой.

Однако компания для посетителей повела себя довольно странно. Фургон резко затормозил рядом с женщинами, распахнулась боковая дверь, а Витек с переднего сиденья истошно заорал:

- Быстро! Быстро, бабы, прыгайте в тачку!

Ничего не понимающие женщины тем не менее с Алексеем на руках влезли в машину. Она тут же тронулась с места.

- Что случилось-то? - спросили Катя и Ярослава в один голос.

Злобин решил пока не рассказывать женщинам про ужасы в ночлежке, чтобы раньше времени не пугать их.

- Вы уезжаете из дома отдыха, - объявил он, чтобы их успокоить.

Однако случилось противоположное. И Ярослава, и Катя ужаснулись.

- Случилось что-то с Сашей?

- Да нет, с ним все в порядке, - Витек сделал простодушное лицо. - Я только вчера с ним виделся. Просто возникли кое-какие обстоятельства, требующие немедленного вашего отъезда из «Веселого мая», - несколько витиевато пояснил он.

- Ну вот, пропал отпуск. - Катя чертыхнулась. - Вещи хоть дадите из номера забрать?

- Некогда! - отрезал Витек. - В другой раз за ними приедете.

Однако таинственные обстоятельства, вынуждавшие женщин бежать из дома отдыха, выяснились уже через минуту, когда дорогу фургону неожиданно преградила «Волга», а сзади стал нагонять «форд». Из «Волги» выскочили на дорогу вооруженные автоматами люди.

- Опять похищение? - охнула Катя, а Ярослава сильнее прижала к груди сидевшего у нее на коленях сына.

- Все нормально, - заявил Витек уверенным голосом и сказал водителю: - Спокойно, Степаныч. Видишь справа едва заметный след от машины? Попробуй туда.

Действительно, впереди был виден съезд с дороги и две колеи от шин. Там, где прошел один автомобиль, пройдет и другой. Арсений Степанович сбросил газ, сделав вид, будто останавливается, а потом неожиданно резко свернул вправо. Подпрыгнув на ухабе, фургон съехал с дороги. Проскочивший мимо «форд» дал задний ход. У «Волги» заметались фигурки людей, потом раздалась автоматная очередь. Однако стрельба велась поверху - находившиеся в фургоне люди нужны были боевикам живыми.

Это знали бандиты, Степанычу же было невдомек, что у басурман на уме, а потому он шпарил без оглядки. И куда только девались медлительность и неповоротливость Власова. Объезжая деревья, рытвины и ухабы, он крутил руль, будто Шумахер на гонках Формулы-1. Деревья кружились и плясали за окнами автомобиля в сумасшедшей пляске, норовя рухнуть и раздавить их.

Витек оглянулся: «форд» и «Волга» медленно тащились вслед за ними по лесу.

- Давай, Степаныч, давай, подбавь газку! - стал подгонять Злобин водителя, хотя тот и не нуждался в понукании.

Руки и ноги у Власова ходили ходуном, дышал он, как загнанная лошадь. Впереди показалось полотно дороги. Степаныч вдавил в пол педаль акселератора. Фургон, взревев, пулей вылетел на дорогу, чуть было не врезавшись в проезжавший мимо грузовик.

Сзади едущие машины забуксовали, однако после небольших усилий тоже выбрались из лесу.

Гонка продолжилась. Ехали минут десять по извилистой лесной дороге. Оторваться не удавалось из-за загруженности автомобиля, но и преследователи по этой же причине не могли настичь фургон. Но, в конце концов, «форд» медленно и неотвратимо стал приближаться. Сквозь стекла автомобиля уже можно было различить злорадно ухмыляющиеся физиономии боевиков. Степаныч сколько не давил на газ, выжать из своего жигуленка больше уже ничего не мог. Похоже, удача сегодня была на стороне бандитов. Из окна «форда» показался ствол автомата. Боевик махнул рукой, приказывая остановиться.

И вот, когда Сидевшая в фургоне компания решила, что дело проиграно и все они сейчас окажутся в руках головорезов, случилось невероятное. У «форда» вдруг лопнула покрышка, он завилял, резко отстав от фургона, развернулся боком и, каким-то чудом избежав опрокидывания, замер посреди дороги.

Из лесу раздались выстрелы. «Волга» развернулась и поехала в обратную сторону, так как путь был заблокирован, из «форда» выскочили боевики и рассредоточились по обеим сторонам дороги. Завязалась перестрелка. А никем не преследуемый фургон, спокойно пробежав по дороге еще метров двести, скрылся за лесным поворотом.

XX

Шмидт иногда забирал Белова Ивана на уик-энд. Пришел он к мальчику и в это воскресенье. Празднично одетый Ваня уже поджидал его во дворе школы. Заметив Шмидта, степенно подошел, пожал руку

- Куда поедем? - спросил мальчишка.

- Я предлагаю в парк, - ответил Шмидт. - Поедем, или есть другие предложения?

- Нет, я хочу в парк. В Лондон.

- Все, заметано!

До Лондона добирались на шикарной машине Шмидта. Дорогой Иван глазел по сторонам, изредка задавая вопросы. Малоразговорчивый по натуре Шмидт старался изо всех сил давать на них полные ответы. Полчаса спустя они были в столице Англии.

Для прогулки выбрали центральный парк. Хотя Ваня и силился держаться по-взрослому, ребенок то и дело одерживал в нем верх. Мальчишка с удовольствием катался на горках, каруселях, качелях и других аттракционах. Впрочем, Шмидт не отставал от него и с не меньшим удовольствием развлекался на аттракционах. Всем ведь известно, что в любом мужчине живет мальчишка. Иван от компаньона был в восторге.

Потом стреляли в тире из различных видов пневматического оружия, как две капли воды похожих на боевое. Бывший спецназовец был в ударе, бил без промаха, как Соколиный глаз, чем окончательно покорил сердце Вани.

В завершение прогулки решили поесть мороженого. Зашли в попавшееся на пути двухэтажное кафе с открытой площадкой на втором этаже, поднялись на нее и устроились за столиком у перил с видом на внутренний дворик с небольшим фонтаном и скульптурами. Официантка принесла заказ - мороженое и кока-колу. Ели долго, смакуя десерт, делясь впечатлениями об интересно проведенном времени.

- Я вот что хотел спросить, дядь Дим, - неожиданно посерьезнев, сказал Иван. - А почему папа с мамой разошлись?

Парень, конечно же, давно и сильно страдал оттого, что родители были в разводе, но раньше не задумывался о причине их конфликтов, а вот сейчас, повзрослев, решил ее выяснить. Шмидт абсолютно не был готов к такому вопросу, а так как он имел непосредственное отношение к разводу Белова и Ольги, ему стало не по себе.

- Э-э... - промямлил он, пытаясь собраться с мыслями. - Видишь ли, Иван, они разные люди. У твоего папы своя жизнь, у мамы своя.

Однако отделаться общими фразами ему не удалось.

- Я понимаю, дядя Дима, - мальчик смотрел на Шмидта большими, полными боли карими глазами, и Шмидту, как под обстрелом в чистом поле, некуда было от них спрятаться. - Но как же так? Раньше они любили так, что не могли жить друг без друга, родили меня, а потом вдруг никто никому стал не нужен.

Шмидт взял ложкой кусочек торта, отправил в рот и с задумчивым видом медленно проглотил, выигрывая время для ответа. Потом глотнул колы и сказал:

- Все это сложно, Ваня. Но попробую объяснить, ты же взрослый человек. У папы твоего была бурная молодость. Он рисковал, порой играл своей жизнью. Он вообще по жизни игрок. И такое существование его вполне устраивало. Маму твою - нет, ей хотелось покоя, тихого семейного счастья. Вот на этой почве у них и начались разногласия. А потом они стали отдаляться друг от друга, и, в конце концов, каждый пошел своей дорогой. Так часто бывает в жизни.

Иван некоторое время смотрел на Шмидта, размышляя над его словами, потом спросил:

- А ты, почему ты разошелся с мамой?

Ну, это вообще удар ниже пояса, Шмидт вздрогнул и покраснел, как рак. Вопрос был еще каверзнее предыдущего. Шмидт никогда не пытался объяснить себе, почему он разошелся с Ольгой, еще меньше он понимал, что заставило его с ней сойтись. Шмидт вздохнул и нехотя произнес:

- Мы с твоей мамой вообще чужие люди. Просто ей было тяжело, когда пропал твой папа, надо было опереться на кого-то, а я оказался рядом. Потом нас какое-то время объединило общее дело - «Фонд Реставрации». Не более того. Вот мы и жили под одной крышей.

Шмидту не хотелось говорить парню, что Ольга использовала его, а когда надобность в нем отпала, выбросила, как использованный презерватив. Но вываливать мусор на женщину было не в его правилах, да и незачем Ивану знать о матери всю подноготную.

Мальчик, по-видимому, не вполне был доволен ответом Дмитрия. Для своего возраста он был очень разумным. У него сложилось на сей счет свое мнение. И он его высказал.

- Может, мама сама во всем виновата, и ей никто в мире не нужен, даже я?

- Ну что за глупости! - Шмидт погладил парня по голове. - Ты прекрасно знаешь, что мама тебя любит.

Ваня горько усмехнулся:

- Поэтому она и отправила меня в Англию?

- Ты опять не прав, - Шмидт взглянул укоризненно. - Тебе учиться нужно. А такое прекрасное образование ты можешь получить только здесь. Ты талантливый музыкант, Ваня, и тебя ждет великое будущее.

- Но мама могла бы тоже жить в Англии, рядом со мной, - возразил Иван.

Шмидт не нашелся, что ему ответить: для этого нужно было говорить о болезни Ольги, ее пристрастии к спиртному, а к этому он не был готов. Прекрасное настроение у обоих было окончательно и бесповоротно испорчено. Домой возвращались молча, каждый думал о своем.

XXI

Проплутав по тайге, Витек, доктор Ватсон, Арсений Степанович, Ярослава, Алешка и Катя, наконец, разыскали скит Федора. Это была грубо сколоченная из бревен избушка с частоколом тонких сосенок вокруг нее. Однако как бы не был редок лес, машину к скиту подогнали с трудом. Она то буксовала, то шла юзом в местах, где скопилась после дождя вода, то упиралась в росшее на пути дерево. Власов с тоской посматривал на царапающие борта автомобиля ветви, но помалкивал. Жизнь Ярославы с ребенком была дороже автомобиля.

В конце концов, фургон подогнали к избушке. Она казалась заброшенной. В ней явно никто не жил с тех пор, как Федор с мальчишками покинули ее. Площадка перед домиком заросла молодыми побегами и высокой травой, дверь висела косо, в единственном окне стекло выбито, а может, на нем никогда стекла и не было, а Федор затягивал его как заправский отшельник бычьим пузырем, да он рассохся от времени и рассыпался. Кто знает.

Фургон оставили неподалеку. Компания гурьбой вошла в домик. Внутри он был ничуть не привлекательнее, чем снаружи. То же запустение и убожество. Витек осмотрел пыльную канистру для воды, валявшуюся на полу, потрогал висевшую на стенке керосиновую лампу, пнул по дырявому котелку и заключил:

- Жить можно.

- Че-го-о ? - возмутилась Катя. - Ты хочешь, чтобы мы с ребенком жили в этой конуре?

- А что делать? - Витек растопырил руки, изобразив вратаря, пропустившего в ворота мяч. - Одну машину федералы остановили, а другая ушла. Где она сейчас? Вот то-то и оно, - видя, что ему никто не возражает, заявил Злобин. - Так что, пока обстановка не прояснится, придется здесь побыть.

Он прошелся по избушке. Взглядом старшины, принимающего казарму, обследовал все ее уголки и распорядился:

- Так, женщины занимаются уборкой помещения и территории, Степаныч заделывает окно, чтобы ночью не дуло, Док берет канистру и идет за водой. Потом оба поправляют нары, или полати, как у них здесь у отшельников шконки называются, на чем спят? Затем все заготавливают дрова. Ясно?

Все признали в Злобине командира отряда. Никто ему не возражал за исключением властной Кати.

- А ты что будешь делать? - спросила она насмешливо.

- Я... - хмыкнул Витек. - Я... в общем, я найду себе работу. Местность нужно осмотреть. Да вот насчет пропитания позаботиться. Эх, жалко ружьишка никакого нет у нас, а то бы дичи настреляли.

- Почему нет? - удивился Доктор Ватсон. - У Степаныча в фургоне под сиденьем «Сайга» лежит.

- «Сайга»? Карабин?! - поразился Злобин и уставился на Вонсовского. - Что же вы молчали, уроды?

- Так я из дому его прихватил, - смутился Вонсовский и поежился. Уж больно взгляд у Витька был колючий. - Так на всякий случай. Ты же сказал: заварушка со стрельбой.

- Ты что Док, совсем спятил? - возмутился Витек. - Мы, понимаешь ли, вынуждены сражаться с бандой голыми руками, а у нас оказывается в багажнике карабин лежит.

- Да ладно тебе, - вступился за Ватсона Степаныч. - Ты врать-то ври, да не завирайся. Во-первых, ты не сражался, а улепетывал, а во-вторых, все равно карабином не смог бы воспользоваться. Если бы не дай бог пальнул в басурман, они бы нас изрешетили, как пить дать. А так гонялись за нами, думали: руками голыми возьмут. Но вот не взяли же.

- Пусть так, - охотно согласился Злобин, - но зачем, черт возьми, карабин было прятать?

- Так он в милиции не зарегистрирован, - стал объяснять доктор Ватсон. - Мне его несколько дней назад клиент один благодарный подарил, вот и не успел на учет поставить. Так мы со Степанычем на всякий случай от гаишников его в фургоне спрятали да барахлом всяким завалили.

- За-ва-ли-ли! - передразнил Витек. - Ладно, Док, показывай свой карабин.

Злобин и Вонсовский вышли из скита, подошли к фургону. Вид у автомобиля действительно но был плачевный. Бока покарябаны, одно колесо спущено, переднее крыло помято. Жаль, хорошая машина была. Достали из груды тестомесов и запчастей для мини-пекарен карабин. Оружие было новенькое, блестящее, пахнущее заводской смазкой. Витек с видом знатока покрутил карабин в руках, прицелился, передернул затвор и, цокнув языком, удовлетворенно сказал:

- Хорошая игрушка. Патроны есть?

- Конечно! - Ватсон нырнул в недра машины, извлек три картонные коробочки и протянул Злобину - Держи. И граната.

Витек сунул гранату в карман куртки, зарядил карабин, закинул за плечо и ушел в тайгу. Доктор Ватсон вернулся в избушку.

В течение трех часов компания драила, убирала, ремонтировала скит, в общем, обустраивалась. Помогал Алешка. Он носил лапник, которым решили застелить нары, чтобы мягче было спать. Было не очень весело, давил груз нависшей опасности, однако компания не унывала, работала дружно, споро. К вечеру, если выражаться языком строителей, скит был готов к эксплуатации.

Все это время, пока изгнанники работали, Витек отсутствовал, однако время от времени в тайге раздавались выстрелы. Злобин охотился. Наконец, в сумерках атаман заявился уставший, но довольный. Он бросил на землю зайца и глухаря. Приличные трофеи! Есть хотелось всем. Зверя и дичь на скорую руку распотрошили и зажарили на костре. Ели уже ночью, торопясь и обжигаясь, с огромным аппетитом, несмотря на отсутствие хлеба и соли. Это была самая вкусная еда, которую доводилось есть в своей жизни скрывавшейся в скиту компании.

После еды всех разморило. Алешка уснул на коленях у Ярославы, женщин тоже стало клонить в сон, и они, пожелав спокойной ночи защитникам, отправились спать на нары в избушку. Витек, Степаныч и Доктор Ватсон, остались еще немного посидеть у костра с бутылочкой бальзама Вонсовского. Что ж, вполне романтическая ночь. Давненько приятели не сидели вот так у костра, с того самого времени, как жили на свалке. Федора вот только в компании не хватало. Эх, Федор, Федор, где ты, что с тобой?

Посидели, поговорили, вспомнили былое. Бальзам Вонсовского здорово ударил в голову. Все трое захмелели.

- Ну, ладно, мужики, давайте-ка на боковую, - предложил Витек. Он собрался было встать но вдруг замер и приложил палец к губам. - Тсс... - сказал он сквозь зубы. - Мы, кажется, здесь не одни. На землю быстро и не дышать!

Все трое осторожно сползли с бревна, на котором сидели, распластались на земле и затаились. Лежали минут десять, однако кругом было тихо.

- Может, показалось? - спросил Степаныч.

- Да нет, - тихонько отозвался Витек. - Ветка хрустнула, словно наступил на нее кто. Вы, мужики, здесь побудьте, а я посмотрю пойду.

Витек взял карабин и по-пластунски, очень тихо, пополз прочь от костра в том направлении, где хрустнула ветка. Метров через двадцать он перестал двигаться и затаился. Впереди была непроглядная тьма, кругом по-прежнему не раздавалось ни звука. Однако Витек шестым чувством ощущал присутствие поблизости человека. Злобин выжидал. Минута шла за минутой, но ничего не происходило. Витек не отчаивался. Слух, зрение обострились у него до предела.

Он стал различать деревья и, казалось, даже слышал шелест травы. Наконец, терпение его было вознаграждено. Витек вдруг увидел, как от расположенного неподалеку дерева отделилась тень, медленно и плавно, будто бесплотный дух, проплыла к соседнему дереву и слилась с ним. Через несколько минут история повторилась, только на сей раз человек перешел к дереву, находящемуся не справа, а позади него. Злобин двинулся следом. Метров через пятьдесят таинственный незнакомец, очевидно, решив, что отдалился достаточно от костра, уже не таясь, зашагал по лесу. Виктор прибавил шагу.

Человек вышел на просеку и зашагал по ней. Места были знакомые. Именно по этой просеке компания и приехала сегодня к скиту на фургоне. Витек помнил, что вскоре просека должна была делать крутой поворот. Злобин преодолел свободное от деревьев пространство и, прихрамывая, бросился через лесок, наперерез незнакомцу.

Выскочил он из лесу как раз вовремя - человек приближался. Просека в этом месте обрывалась, начиналась узкая тропинка. Осторожно, чтобы, не дай бог, не хрустнула веточка, Витек сел, потом лег на спину и вытянул одну ногу на тропинку, вторую - подогнул под себя. Рядом положил карабин. Место, надо сказать, он выбрал неудачное, на тропинке и рядом с ней была лужа, и одежда Злобина тут же промокла, но он не обращал на такие мелочи внимания. Он сосре-доточенно смотрел в темноту, дожидаясь незнакомца. Человек ступил на тропинку, пошел по ней.

Витек сжался, будто готовая в любой момент распрямиться пружина. Вот осталось десять шагов, пять, три два, один - пора! Злобин сделал замах одной ногой, другой - взял ноги незнакомца в клещи и резко сомкнул их. Если бы кто-то со стороны наблюдал за человеком, шедшим по тропинке, то он наверняка решил бы, что тот наступил на противопехотную мину. Незнакомца подбросило вверх, примерно на метр, и он, раскинув руки и ноги, с воплем рухнул на землю. Витек вскочил, запрыгнул на спину человеку и заломил ему руку.

- Тсс! - прошептал он ему на ухо. - Только пикни, и я размозжу тебе голову!

- А-а!.. - тем не менее, что было мочи заорал насмерть перепуганный незнакомец и, ошалев от страха, стал вырываться. - Пусти, Антихрист проклятый! Пусти, быть тебе в преисподней!

- Заткнись! - рявкнул Витек, схватил человека за волосы и с силой ткнул лицом в землю. - Заткнись, паскуда, не то убью! - и он, демонстрируя, что не шутит, снова впечатал физиономию мужика в землю.

Тот, наконец, затих, обмяк и запричитал:

- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, по молитвам Пречистыя Твоея Матери и всех святых помилуй нас!

Злобин, собиравшийся было еще разок другой, острастки ради, пройтись физиономией незнакомца по тропинке, вдруг замер.

- Черт побери! - воскликнул он, как человек, которого осенила страшная догадка. - Черт побери! Мужик, а ты часом не Федор будешь?

- Федор, Федор, добрый человек! - проскулил лежавший на земле и спросил: - А ты кто?

Злобин ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил мужчину.

- Да Виктор я Злобин, - пробормотал он обескураженно. - Ты чего, странник, не узнал меня?

Федор, а это был именно он, перевернулся под Злобиным на спину, несколько мгновений лежал неподвижно, пытаясь разглядеть в темноте лицо напавшего на него человека, а может быть, просто приходил в себя от побоев, и вдруг снова заорал:

- А-а!.. Вите-ок! Это ты? Витек! Витек! -

Он схватил Злобина за рубашку и принялся трясти так, будто пытался вытряхнуть из него душу. - Витька, охальник окаянный! - все не мог нарадоваться Лукин неожиданной встрече. - Ты как здесь оказался?

- Да пусти ты на хрен, рубашку порвешь! - Виктор отодрал от себя руки Федора и потер натертую воротником шею. - И не ори, и так всех медведей в тайге распугал. Сам-то ты как сюда попал?

Злобин встал и стал отряхиваться. Охая и причитая, поднялся и Федор. Он все еще не мог прийти в себя от радости и изумления.

- Я-то? - Лукин вытер рукой рот и бороду от налипших на них кусочков травы и земли. - О, это долгая история, брат. Дай передохну, напугал ты меня почем зря. Постой, постой, - он вдруг уставился на Витька, - А это не ты в скиту моем с двумя странниками у костра вечерять изволил?

- Я конечно, - хохотнул Витек. - А ты думал, черти у твоей богадельни собрались, да тебя поджидают, чтобы на огоньке изжарить?

- Не богохульствуй! - предупредил Федор. - Не поминай всуе ни Бога, ни этого... Нехорошо это.

- Ладно, ладно, - примирительно сказал Витек. - Не буду твоих религиозных чувств задевать. А вообще-то я очень рад тебя живым-здоровым видеть. А у костра, действительно, я сидел, Доктор Ватсон да Степаныч. А в скиту твоем Ярослава, Алешка и Катя спят.

- Живы, значит? - Федор искренне обрадовался сообщению и перекрестился: - Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. Ну, расскажи, что случилось, а то уж больно интересно мне. Я же ничего не знаю, меня антихристы в багажнике возили.

- Пойдем, Федя, в скит, - Злобин поднял лежавший на земле карабин, закинул его за плечо. - По ходу дам расклад, что да как у нас было.

Приятели отправились в обратный путь. Шли медленно, негромко переговариваясь. Дорогой Витек подробно рассказал Лукину о том, как развивались события после взрыва боевиками Дома Сорского и похищения Федора и Шамиля, а также о том, как он, услышав хруст ветки, отполз от костра в лес, выследил околачивающегося неподалеку от скита незнакомца и отправился вслед за ним.

Подошли к скиту, издали предупредив Ватсона и Степаныча, что идут свои, дабы не пугать их своим внезапным появлением. Власов и Вонсовский были немало удивлены возникшему вдруг из темноты Федору и немало обрадованы его чудесным спасением. Лукина усадили на бревно рядом с тлевшими углями, угостили остатками ужина и стали расспрашивать о его, Федора, злоключениях.

- Ну, что вам поведать, странники мои... - изрек было Лукин, обсосав испачканные соком зайчатины пальцы, однако его перебил Витек.

- Послушай, архимандрит ты наш, - заявил он насмешливо. - Здесь люди свои, поэтому давай-ка говори попроще, без овса и сена.

Лукин как-то странно посмотрел на Злобина, однако ничего не сказал и продолжил:

- В общем, поведать вам, странники мои, особо нечего. Бандюки возили меня в недрах машины своей, и я ничего не видел. Я лежал, и молился перед Господом за грехи наши, и готовился предстать перед судом божьим. Потом началась стрельба, машина развернулась и помчалась назад. А через некоторое время меня, к моему изумлению, высадили в тайге и отпустили с Богом на все четыре стороны. Домой идти я не отважился, душевные раны, нанесенные бандитами, были свежи, и направил я стопы свои в скит, дабы уйти на время от забот мирских и подумать о смысле бытия. Однако когда я приблизился к скиту, то увидел огонь и людей вокруг него. Подумал, что это бандиты, а потому приблизиться не решился и направился прочь.

- А тут я на Федьку и напал, - осклабился Витек. - Ох, и испугались мы друг друга. - Он вдруг посерьезнел: - Что там с Шамилем?

- Знать не знаю, ведать не ведаю, - признался Лукин. - Видел только: его в багажник «форда» заталкивали.

- Может быть, тоже отпустили? - с надеждой сказал доктор Ватсон.

- Дай-то бог, - вздохнул Лукин.

Широко открыв рот, продолжительно зевнул Арсений Степанович.

- Давайте-ка, мужики, на боковую, завтра вставать ни свет ни заря, мне во всяком случае. Машину осмотреть хочу, барахлит что-то, да колесо поменять нужно.

- Действительно время позднее, - Ватсон встал.

Стали подниматься и остальные.

- Вы отдыхайте, - заявил Витек, берясь закарабин. Он ни на секунду не расставался с ним. - А я покараулю немножко. Мало ли что.

Никто не стал возражать против дежурства, тем более что дежурить придется Витьку. Позевывая и отмахиваясь от жужжащих комаров, Вонсовский, Лукин и Власов отправились в избушку, а Злобин с карабином под мышкой стал прогуливаться около скита.

Походил взад-вперед, постоял рядом с машиной, потом вернулся к домику и сел у порога. Из скита раздавался мощный мужской храп в три голоса. Ему время от времени подтягивал храп потоньше. Заливалась соловьем, по-видимому, Катерина. Ярослава с Алешкой помалкивали, пребывая, очевидно, на концерте Храповицкого в роли слушателей. Под такой аккомпанемент захочешь уснуть, не уснешь.

Злобин привалился к стене и сомкнул веки. Перед глазами тут же в вихре закружились картинки из событий сегодняшнего дня - дикая гонка на автомобиле, погоня за зайцем, потом за Федором. Виктор открыл глаза. Все та же непроглядная тьма. Он некоторое время таращился в темноту, затем глаза сами собой вновь закрылись.

Разбудили Витька голоса. Нет, раздавались они не из скита, там стояла тишина, даже виртуозы храпа и те смолкли, а доносились они откуда-то из лесу. Злобин с трудом разлепил веки. Было раннее утро, когда только-только начинает светать, а все окружающие предметы кажутся неясными, призрачными. Лес стоял, окутанный туманной дымкой, сырой, загадочный. В утренней тишине в нем далеко был слышен любой звук, будь то хлопанье крыльев пролетавшей птицы или шорох завозившегося в прошлогодней листве зверька.

Говорили мужчины. Они приближались к избушке с фасадной ее части, и должны были вот-вот появиться на полянке. Витек откинулся на спину, перевернулся на живот и ужом вполз в двери. Голоса вдруг смолкли. Люди, очевидно, заметили скит. Оказавшись в домике, Злобин развернулся и изготовился к бою, укрывшись за стеной. И как раз вовремя - из лесу вышли четыре человека, одетые в камуфляж. Произошло именно то, чего больше всего опасался Витек, - их выследили боевики.

Первым, держа автомат на плече, шел плотный мордастый мужчина лет тридцати. За ним гуськом шли еще три амбала. Злобин решил выполнить долг начальника безопасности Александра Белова, а следовательно, и членов его семьи до конца.

- Стой, стрелять буду! - крикнул он и поймал голову мордастого в прорезь прицела.

Отряд боевиков в нерешительности остановился неподалеку от фургона.

- Да не дури ты, парень! - крикнул идущий впереди и, обернувшись к своим, негромко сказал: - Врет он все. Нет у них никакого оружия... Иначе они давно стрелять бы начали. Эй, парень! - обратился он снова к Витьку. - Ни ты, ни твои друганы нам не нужны. Отдайте нам девку с пацаном и проваливайте.

- Сам вали отсюда, пока я тебе башку не прострелил! - крикнул Витек и передернул затвор карабина.

- Ну, как знаешь! - дернул широченными плечами мордастый и двинулся к избушке. - Я тебя предупредил.

Витек плавно нажал спусковой крючок. Раздался выстрел глухой, отрывистый. Он разорвал тишину и эхом прокатился по тайге. Мордастого будто ударили кувалдой по лбу. Раскинув руки в стороны, он взлетел в воздух и упал на сзади идущего человека. Тот шарахнулся в сторону, потерял равновесие, его повело вправо. Сделав несколько шагов, боевик споткнулся, стал заваливаться на бок, и в этот момент прозвучал еще один выстрел. Парень крутанулся в воздухе вокруг своей оси и с криком рухнул на землю.

Двое оставшихся боевиков залегли рядом с фургоном. В высокой траве их не было видно.

- Эй, ты, козел! - заорал один из них. - Ты что, офигел? Мы ж тебя, паскуду, на фарш сейчас изрубим! - и в подтверждение его слов на избушку обрушился шквальный огонь из двух автоматов.

Давно уже находившиеся на ногах женщины, Алешка, Ватсон, Степаныч и Федор дружно попадали на пол. Пули защелкали по скиту, всем пришлось залечь. Алешка заплакал, Ярослава с Катей принялись его успокаивать.

- Боевики? - спросил Вонсовский.

- Они самые, - подтвердил Витек, откатившись от двери. - Выследили гады. Федор! - крикнул он Лукину. Тот лежал под столом, прикрыв голову руками. - Знаешь, почему они тебя вчера отпустили?

- Почему? - не поднимая головы, спросил Федор.

- Чтобы ты привел их к нам. Так и получилось. Они следили за тобой. Ну да ладно, ребята. Отобьемся.

Стрельба внезапно прекратилась. Смолкли все звуки, за исключением скрипа раскачивающегося на гвозде старого ведра, в которое угодила пуля.

- Эй, парень! - опять крикнул тот же голос. - Ты живой?

- Живой! - ответил Злобин. - Что мне сделается! Чего тебе?

- Отпусти девку с пацаном. Слышь, что говорю?

- Ага, сейчас! Ловите, - Витек снова выглянул из-за двери и шмальнул туда, где, по его представлениям, были боевики. Однако напрасно истратил пулю. Бандит, по-видимому, уже откатился в сторону.

И тут же из-под заднего колеса фургона плюнул огнем автомат боевика. Витек едва успел убрать голову, как в косяк, из-за которого он только что выглядывал, впилось сразу несколько свинцовых шмелей.

- Эй, парень! - заорал боевик. - Девку отдай, а то сейчас на фиг гранатами закидаем.

- Не закидаете! - ответил Витек. - Вам Ярослава с Алешкой живыми нужны.

Боевики замолчали. Со стороны леса больше не раздавалось ни выстрела, ни звука. Помалкивал и Злобин. Ситуация создалась тупиковая. Патроны у него были на исходе. Правда оставался еще «ИЖ-71» с полной обоймой, и еще была запасная. Но против автоматов короткий ствол не защита.

Ни боевики, опасаясь выстрелов Витька, не могли войти в скит, ни находившаяся в заточении компания не могла выйти из него по тем же причинам. Разделяться и брать скит с двух сторон им не хотелось - себе дороже. Все-таки фургон - единственная надежная защита по сравнению с хилыми сосенками тайги. Время шло, но ни та, ни другая сторона не предпринимала никаких действий. Наконец, Злобину пришла идея, пусть и не гениальная, но позволяющая изменить ситуацию в свою пользу.

- Степаныч, - тихонько позвал он. - Когда машину заправлял?

- Вчера утром, - удивился вопросу Арсений Степанович. - И в салоне еще канистра бензина стоит. А что?

- Да так, - ухмыльнулся Витек. - Машину не жалко?

Степаныч начал потихоньку соображать. Он прекрасно знал Витька с его талантом разрушителя. Поэтому и не удивился вопросу.

- Черт с ней, пусть пропадает, все равно покалеченная.

- Вот и отлично! - обрадовался Злобин.

Затем выглянул в дверной проем. На полянке никаких изменений. Он прицелился, выстрелил и тут же убрал голову, успев заметить, как из пробитого в бензобаке отверстия полился бензин. В то же мгновение прогремели две автоматные очереди, а Злобин дико заорал:

- А-а!.. Подлюки, зацепили! - Он продолжал орать и после того, как смолкли автоматы.

- Эй, парень, ты чего там? - крикнул один из боевиков.

Витек подмигнул своим и, делая вид, будто катается по земле, снова завопил:

- Плечо, паскуды, плечо, прострелили! А-а!..

- Парень! - обрадовано крикнул боевик. - Тебе помощь медицинская нужна. Выходи, давай, окажем! У нас опыт есть.

Оба боевика заржали. Очередная фраза Злобина заставила их расслабиться.

- Ладно, - крикнул Витек. - Сдаюсь. Ждите, только лапти переобую.

Он отдал свой «ИЖ-71» Ватсону, а карабин Степанычу, и велел им время от времени беспокоить нападавших огнем, а сам с гранатой пополз к фургону.

Мгновение спустя прогремел оглушительный взрыв. Над головой Витька засвистели осколки, фургон вспыхнул, как вата. За секунду до этого один из боевиков успел нажать на спуск. Короткая очередь срезала деревца метрах в пяти перед Витьком. Выждав минуту, он осторожно подполз к "фургону и заглянул за него. Оба боевика в неестественных позах лежали на спине. Отстрелялись, болезные.

Встать во весь рост ему не удалось: в горячке боя он не заметил, как последними выстрелами его ранило в обе ноги. Витек вернулся в скит ползком, постанывая от боли...

XXII

Грота, Кабана, Мориарти, Гоблина и Заику привез во дворец все тот же Садык. Криминальная компания с удивлением взирала на купола, восточный дворец, минарет, с которого неожиданно, призывая к молитве, заголосил муэдзин. Подобного им в своей жизни видеть еще не приходилось.

Как только Грот, Кабан, Мориарти, Гоблин и Заика остались одни, поскольку Садык отправился узнать, куда разместить прибывших, они дружно разделись до трусов и попрыгали в бассейн. Давно немытые, распаренные от жары; они с удовольствием плескались в удивительно прохладной воде. Хотя рядом был Персидский залив, приезжие и аборигены предпочитали купаться в бассейнах, ибо температура воды на открытых пляжах зимой была, понятно, холодноватой, д летом наоборот очень теплой, что не приносило находящимся в воде желанной прохлады.

Вернувшийся Садык был потрясен, увидев бултыхающиеся в воде его высочества русских зэков. В бассейне было дозволено купаться лишь самому Аль Азизу, его гостям и приближенным, а уж никак не слугам, а именно к этой категории относились выкупленные из тюрьмы неверные.

- Кыш! Кыш! - заорал Садык и замахал руками так, будто действительно сгонял кур с насеста. - Пошли прочь, дети осла и внуки верблюда! Вон отсюда, вон!

С блаженной физиономией вынырнувший из воды Кабан выпустил изо рта струйку воды. Он ни слова не понимал по-английски, поэтому спросил у знавшего немного язык Грота:

- Чего он хочет, корифан?

- Говорит, что ты на свинью похож, - заявил Грот, сообразивший, что они попали впросак и им здорово попадет, - которая залезла своим немытым рылом в ванну его высочества.

- Чего? - с угрозой произнес Кабан, вылезая из бассейна. - Да он сам на макаку похож, хвоста только и не хватает!

- Эй, эй, Ка-абан! - дернул бывшего авторитета за ногу Заика. - П-придержи коней! Да-давно па-араши не нюхал? Не вы-выеживайся давай! А то на-ас всех к едрене-фене обратно в ка-аталажку отправят!

Кабан, пораскинув мозгами, решил - прав Заика. Чего выпендриваться-то. Выдернул их шейх из эмиратских железных клеток, и спасибо ему. А в бассейн тоже без разрешения лезть не следовало, все-таки не как почетные гости к шейху прибыли. Он прикусил язык и стал одеваться.

Последовали его примеру и остальные участники водных процедур. Вскоре компанию привели на задний двор и показали им место жительства, вернее, место ночного отдыха, так как днем им предстояло работать, отрабатывать потраченные на их выкуп деньги. Как людям другой веры, или, проще говоря, неверным, им выделили жилье отдельно от мусульман. В небольшом домишке из необожженного кирпича на задворках дворца. Зеки тут же окрестили его сараем. Внутри сарай представлял собой крохотную комнатку с брошенными на пол кусками войлока вместо кроватей.

- Как настоящие гастарбайтеры теперь жить будем, - сказал Кабан, оглядывая комнатку. - Мать их так растак!

- Все лучше, чем в камере, - пробурчал Мо-риарти.

Он, в отличие от Кабана и Грота, был всем доволен. Заика и Гоблин, впрочем, тоже не выглядели расстроенными.

- И т-то ве-ерно! - заявил Заика и плюхнулся на кошму в углу.

Компания разлеглась на полу, однако отдыхать им не позволили. Пришел какой-то тип с внешностью головореза, выдал им длинные белые рубахи с короткими рукавами и распределил обязаннрсти.

Заике досталось место мусорщика. Мориарти и Гоблина отправили вместе с бригадой строителей на отделочные работы в недавно отстроенный дом одного из сыновей шейха, а Кабана определили в конюшню. Нет, не выгуливать, холить и лелеять скакунов его высочества, эту работу выполняли квалифицированные специалисты, а убирать за конями навоз. Грота же никуда не распределили. Его повели в главный дом знакомиться с шейхом Абдулом Аль Азизом.

Сразу его шейху не представили. Грот долго маялся в боковой комнате, затем Садык пригласил его в покои хозяина. Однако зал приемов был пуст, шейх находился на террасе. Туда в сопровождении Садыка Грот и отправился.

В летней открытой пристройке к зданию, с видом на Персидский залив, на ковре за большим резным столом на коротких ножках сидели двое мужчин: один страшно толстый с маленькими глазками на грушевидном лице; другой худой, высокий, с длинной седой бородой. Оба были одеты в длинные белые галабии, на головах у каждого красовался белый платок - куфия, прижатый к темени двумя толстыми шнурами. По всем канонам столь представительным персонам полагалась иметь Сзади пару слуг с опахалами, однако цивилизация пустила свои корни и в доме шейха: в углу террасы работал вентилятор.

Садык сказал мужчинам что-то на арабском, потом подтолкнул Грота к толстяку и, незаметно ударив его сзади по спине, тихонько произнес:

- Поклонись его высочеству.

Грот сделал неуклюжий полупоклон и выдавил из себя, приветствие:

- Гуд монинг!

- Садись, Грот, - так же на английском ответил ему шейх, а когда тот одновременно с Садыком уселся на пол за стол, прочитал молитву, в завершении которой Абдул Аль Азиз, худой араб и Садык, сложив пальцы лодочкой, провели ладонями по лицу сверху вниз.

- Аллах акбар, - произнесли присутствующие хором.

- Акбар, - с опозданием присоединился к ним Грот после тычка Садыка и неумело провел руками у лица.

Садык налил всем чаю. Хлебнув из пиалы, Абдул Аль Азиз потребовал:

- Давай, Грот, расскажи о себе и о своей жизни.

Грот сделал глоток чаю, из-за непривычки пить из пиалы обжег небо, поставил ее на столик и начал рассказывать. Говорил он минут пятнадцать, естественно, не всю правду о себе, но стараясь придерживаться ее там, где он мог представить себя в выгодном свете. Шейх и худой араб, выслушав Грота, переглянулись, посовещались, после чего Аль Азиз объявил:

- Ситуация такая. Ты, Грот, человек сообразительный и с воображением, нам подходишь. Английский у тебя хромает. Придется подучить. Я дам тебе парочку отменных учителей. Срок обучения - две недели. Как только поправишь язык, поедешь в одну страну с особым заданием. Если все сделаешь как надо, дам тебе денег, оформлю гражданство любой страны мира и отпущу на все четыре стороны, клянусь Аллахом, Если нет, то до конца своей жизни будешь работать на задворках дворца, отрабатывая те деньги, которые я потратил на тебя, сам знаешь за что. Договорились?

Грот был готов на все, лишь бы вырваться из дома шейха, где все было не по-русски, наперекосяк, и жить стало просто невмоготу, хоть в петлю лезь. И вот появилась какая-то отдушина, намек на выход из положения. Надо быть дураком, чтобы не схватиться за эту соломинку, а уж к дуракам Грот себя никогда не причислял. Он сдержанно кивнул:

- Я согласен. Если не секрет, сколько это будет вам стоить?

- Вот это деловой разговор, - одобрил Абдул Аль Азиз прагматизм Грота и назвал такую астрономическую сумму, что тот от удивления вытаращил глаза: этих денег ему хватит на безбедную жизнь до самой старости, даже если не экономить на черной икре, девках и шампанском...

- Можете на меня рассчитывать, ваше высочество, - вполне искренне заявил он.

Шейх величественно поднял руку, словно благословлял его на подвиг, и торжественно произнес:

- Что ж, ступай, и да пребудет с тобой удача.

Грот, сообразив, что с арабами надо вести себя учтиво и с достоинством, поднялся, выполнил почтительный полупоклон, который подсмотрел в каком-то индийском фильме, и удалился в сопровождении Садыка.

Кабана, так же как Грота, Заику и Мориарти, не устраивала жизнь раба, или, как он говорил гастарбайтера, на задворках дома шейха. Он считал, что заслуживает лучшей доли, но не видел пока выхода из сложившейся ситуации. Куда, черт возьми, податься русскоязычному зеку в чужой стране, без денег, документов, да еще с рязанской рожей, выделявшейся среди восточного типа лиц арабов как белая фасолина в куче красной.

Гроту Кабан жгуче завидовал. Еще бы, пока он махал в конюшне лопатой, выгребая за скакунами шейха навоз, Грот в белой рубашечке, ходил, подумать только, на уроки английского! Тьфу! Еще бы шортики, гад, надел. Не раз Кабан, весьма недовольный нынешним образом жизни Грота, пенял ему на то, что тот за гроши продался шейху, сменил свое высокое звание честного вора на статус фраера галимого.

В последнее время Грот старался с Кабаном не ссориться. Впереди у него была замечательная перспектива оказаться на свободе, причем с кое-какими денежными средствами, а потому зачем ему лишние разборки в кодле, с которой он в ближайшее время расстанется навсегда.

- О, май френд, мистер Кабан! - в ответ на очередной упрек заявил Грот, развалившись на кошме с тетрадкой с записями. - Все будет о'кей! Когда вернусь из вояжа и получу бабло, обязательно выкуплю тебя, Заику, Мориарти и Гоблина.

- А вдруг останешься в пролете? - не очень-то доверяя посулам Грота, ответил Кабан.

- Ноу проблем, шеф! - Грот сладко потянулся. - Кинем тогда шейха да отчалим. Ты тут, Кабанчик, за время моего отсутствия присмотри, где у него что лежит. О'кей?

- Ладно, попробую, - пробурчал Кабан.

- И это... - Грот скорчил кислую мину. - Я очень прошу тебя не прикасаться к моим вещам, а то учительница английского жалуется, что от меня навозом стало пованивать.

Кабан ничего в ответ не сказал. Он вышел из домика, хлопнув дверью.

Но не только Грот вызывал у Кабана недовольство. Был еще один человек, кому он хотел бы высказать свои претензии, - это Наденьке Холмогоровой. Она старательно избегала общества своего бывшего возлюбленного, и за все время пребывания Кабана в резиденции шейха ему удалось поговорить с молодой женщиной только раз. Кабан искал с Надеждой встреч, и не только ради интимного интереса. Имелось у него для Холмогоровой одно поручение.

Повидаться с Наденькой наедине было практически невозможно. Обреталась она на женской половине дома, куда полноценным мужикам вход запрещен, а если и выходила из оной, то в сопровождении какой-либо женщины. И, тем не менее, Кабану повезло. Однажды Холмогорова, прискакав с конной прогулки и не найдя никого, кому можно было бы отдать поводья, была вынуждена сама поставить коня в стойло. Едва она въехала на скакуне в конюшню, как Кабан оказался тут как тут.

- Вот это встреча! - осклабился он и тут же закрыл дверь конюшни на щеколду. В помещении стало темнее. - Шахиня пожаловала!

Весьма надеясь на то, что приятеля в конюшне не окажется, Надежда скроила кислую мину.

- А-а, Ромео, привет! - и по приобретенной в гареме привычке прикрыла лицо легким прозрачным платком, оставив только глаза.

На молодой женщине были шаровары с тесемками на щиколотках, юбка, блузка, все легкое, воздушное. Смотрелась Наденька великолепно, особенно на скакуне. Этакая восточная амазонка. Кабан шагнул к коню, схватил Холмогорову за руку и выдернул из седла. Молодая женщина упала в объятия Кабана.

- Ты со мной эти штучки брось! - посоветовал он, имея в виду ложную скромность Холмогоровой, и отбросил с ее лица платок. - Открой личико, Гюльчатай!

- Пусти же, пусти! - потребовала Надежда, пытаясь сбросить руку приятеля со своей талии, но тот только крепче прижимал женщину к себе. - Нас могут увидеть.

Кабан ухмыльнулся:

- Никто нас не увидит, все на молитве, и ты это прекрасно знаешь. Так что не строй из себя недотрогу.

- Да пусти же! - рассердилась, в конце концов, Надежда. - Больно мне!

Она стала извиваться, и Кабан вынужден был ослабить хватку. Холмогорова вывернулась из его объятий.

- Ну, чего тебе? - спросила она и стала пятиться к двери.

Кабан сделал два больших шага, преградил путь.

- Поговорить хочу.

- Говори, - не очень-то дружелюбным тоном разрешила Наденька.

- Да чего ты себя так со мной ведешь? - психанул Кабан, обиженный несговорчивостью подруги.

- Как? - изображая невинность, распахнула Надежда пошире глаза.

- Как, как, - передразнил Кабан. - Шарахаешься от меня, будто я чумной. А ведь я по твоей вине оказался в Эмиратах, будь они прокляты! Если бы не ты со своей затеей украсть племянника Белова, я бы в Красносибирске сейчас конфетами торговал!

- Да, я виновата перед тобой, - призналась Надежда. - Но я постаралась искупить свою вину и упросила шейха забрать тебя, а заодно твоих дружков, из тюряги.

- Это верно, - вынужден был признать Кабан. - Но раз уж ты сделала одно доброе дело, то не останавливайся на достигнутом, вытащи меня, а заодно и себя, отсюда. - Он приблизился к Холмогоровой и зашептал: - Узнай, где у шейха деньги и драгоценности лежат, ну, золотишко, брюлики там и прочие побрякушки. А потом мне шепни. А мы тут с пацанами прикинем, как их лучше взять, прихватим тебя вместе с ними да всем гамузом слиняем отсюда.

Ну вот и выпал Холмогоровой шанс вырваться из гарема с приличным состоянием в кармане. Нужно только как следует распорядиться им, правильно, с умом организовать дело, а там, возможно, случится так, что все денежки у нее окажутся. Однако Наденька не хотела показывать Кабану, что заинтересовалась предложением - пусть поклянчит, побегает за ней, сговорчивее позже будет.

- Я подумаю, - сказала -она надменно. - И это... - Холмогорова помахала у лица ладонью и зажала двумя пальцами нос. - Отойди немного, Ромео, от тебя навозом несет... Ну, у тебя все?

- Нет, не все! - оскалился Кабан, и в глазах его зажегся недобрый огонек. - Ты мне еще кое-что должна.

Холмогорова поняла, что сейчас произойдет. Она сделала шаг назад и угрожающе сказала:

- И не думай, Ромео, плохо будет!

- А это мы сейчас увидим, - ухмыльнулся Кабан и толкнул Надежду в свободное стойло. - Я думаю, нам будет очень хорошо.

Молодая женщина стала отступать.

- Ромео, Ромео, - перешла она на увещевательный тон. - Не сейчас. Давай в другой раз, ну, милый, я тебя очень прошу!

Глаза у Кабана налились кровью. Он шагнул в стойло.

- Другого раза может и не быть, - прохрипел он, чувствуя, что уже не в силах совладать с охватившим его желанием. Он грубо схватил Холмогорову за шею, повернул и швырнул на коновязь.

- Пусти, дурак! - пытаясь вырваться из лап Кабана, сдавленно прорычала женщина. - Ты представляешь, что будет, если нас здесь застукают?

Кабан отлично представлял себе, что... И его, и Надежду запросто могли убить. Но ему было уже на все наплевать. Он ничего не слышал, кроме зова плоти, и ничего не видел, кроме соблазнительного тела Наденьки. Он придавил ее грудью к перекладине, задрал юбочку и приспустил шаровары. Надежда извивалась, однако силой Кабан обладал неимоверной. Он держал женщину крепко. Тонкая - в сантиметр шириной - полоска трусиков меж двух крепких, идеальной формы ягодиц окончательно помутила разум мужчины. Он заревел, спустил штаны и, схватив женщину за бедра, грубо вошел в нее.

- Я закричу! - жалобно и с болезненным придыханием предупредила Холмогорова.

В ответ Кабан сладострастно хрюкнул, схватил ее за талию и задергался в бешеном ритме. Рука Кабана больше не давила на шею, и Холмогорова наконец-то смогла принять более удобную позу. Изящно отклячив попку, она уперлась ладонями в деревянную перегородку и пошире расставила ноги. Опасность того, что в конюшню могут зайти и застукать их, придавала ситуации особую пикантность. Острые запахи конюшни действовали возбуждающе.

У Наденьки это был первый опыт экстремального секса. Неожиданно для самой себя она почувствовала сильнейшее желание. Задрожали колени, сладко заныл низ живота, где-то там, внизу, зародилась горячая волна, которая прокатилась по всему телу, ударила в голову. Из груди Наденьки невольно вырвался стон, и она содрогнулась от удовольствия...

XXIII

Лайза Донахью вернулась в свою квартирку в Нью-Йорке после работы усталой и голодной. Она по привычке щелкнула пультом дистанционного управления телевизором и, даже не взглянув на экран, направилась в конец большущей комнаты, где располагалась электрическая плита, несколько кухонных шкафчиков и бар.

Какая-то девица голосом Мадонны, а может быть, это была сама Мадонна, выпендриваясь, пела, но Лайза по-прежнему не обращала на экран внимания. Работающий телевизор служил ей в квартире фоном, а что там показывали, не важно.

Лайза выжала из апельсинов сок, приготовила сэндвич и со стаканом в одной руке и сэндвичем в другой села в кресло. Пела действительно Мадонна. Лайзе она никогда не нравилась ни как певица, ни как личность, даже в лучшие ее годы, когда все кругом с ума от нее сходили. Правда, теперь та увлеклась кабалистикой и стала другим человеком, даже имя поменяла. Ну что же, как говорят в России, флаг ей в руки.

Прихлебывая сок, девушка принялась щелкать пультом, прыгая с канала на канал. Ничего интересного'. Мелькали кадры боевиков, мыльных опер, дешевых комедий. Двадцатый, тридцать седьмой, семидесятый канал... Стоп! Она вернулась на пару каналов назад. Что-то ей показалось там заслуживающим внимания.

Лак и есть - вулканы! С некоторых пор они стали ассоциироваться у нее с Александром Беловым. Это ведь его хобби! Интересно, смотрит ли Саша эту программу? Вряд ли, если учесть разницу во времени в России и Америке. Но что это? Лайза внутренне напряглась и поставила на столик стакан с соком. На экране телевизора был сам Саша Белов. Веселый, улыбающийся, вместе с каким-то бородатым мужчиной лет пятидесяти. Лайза прибавила звук.

- Российские вулканологи Джозеф Штернгарт и Александр Белов побывали в кратере действующего вулкана в момент его извержения, - восторженно вещал кто-то за кадром. - Ни одному человеку ранее не удавалось спуститься в пасть извергающего огонь дракона. Это сенсация мирового значения! Вы видите кадры документальной хроники экспедиции вулканологов. Перед вами вулкан Бурный...

На экране замелькали не очень качественные кадры, сделанные в кратере вулкана, потом бурлящая лава на расстояния нескольких метров, вертолет, забирающий членов экспедиции и, наконец, само извержение, судя по ракурсу, снятое сверху.

Лайза почувствовала неприятную пустоту и холодок в груди, когда представила себе опасность, которой подвергался Белов. Опять ведь рискует жизнью, как мальчишка. Про сэндвич и сок она забыла.

- ...Штернгарт и Белов отбыли в Никарагуа, - продолжал диктор. - В этой стране неожиданно проснулся считавшийся ранее потухшим вулкан Санта-Негро. В окрестностях вулкана объявлено чрезвычайное положение. Население эвакуировано, однако внезапно вулкан прекратил свою деятельность. Возобновится ли в ближайшее время извержение - неизвестно. В сложившейся обстановке неопределенности правительство не решается отменить чрезвычайное положение, в связи с чем страна терпит колоссальные убытки - четыре с половиной миллиона долларов ежедневно. Правительство Никарагуа обратилось к российскому Министерству чрезвычайных ситуаций с просьбой провести обследование вулкана и дать свое заключение о его состоянии на сегодняшний день.

- О май гад! - воскликнула Лайза. - Эти чокнутые русские! Неужели они полезут в этот дурацкий вулкан?

Она отдавала себе отчет в том, что это праздный вопрос. Полезут, и еще как! Девушка схватила сок и сэндвич и бросилась на кухню. Сэндвич она отправила в бак для пищевых отходов, сок вылила в раковину. Постояла, собираясь с мыслями, и побежала в гардеробную укладывать чемодан.

XXIV

Травмы Штернгарта угрозы для жизни не представляли, он быстро восстанавливался и уже через неделю снова был на ногах. Цель поездки на Бурный была достигнута. Члены экспедиции провели уникальные исследования, сделали даже несколько научных открытий, суть одного из которых состояла в том, что перед извержением вулкана, в связи с подъемом кислой магмы, в жерле может возникнуть радиационное излучение. Этот факт мог играть большую роль при прогнозировании извержений вулканов.

Белов и Штернгарт, весьма довольные результатами экспедиции, уже решили было распрощаться, как вдруг обоих неожиданно вызвали в МЧС и попросили отправиться в Никарагуа. Там странно вел себя вулкан Санта-Негро, поэтому крупного ученого и его напарника попросили разобраться в обстановке - срочно произвести необходимые исследования и дать экспертное заключение. Видимо, кадры из кратера вулкана, которые Саша передал журналистам, сделали свое дело. Белов и Штернгарт без промедления вылетели в Никарагуа.

Их поселили в отеле, расположенном неподалеку от вулкана Санта-Негро. Кроме россиян в Никарагуа прибыли делегации вулканологов из Америки, Франции, Англии и других государств. Как почетным гостям российским вулканологам выделили два самых лучших номера.

Вечером к Белову зашел Штернгарт. Осип Ильич, несмотря на недавно перенесенную болезнь, выглядел превосходно. Он снова был бодр, весел, оптимистично настроен.

- Ну, что ж, Саша, - усаживаясь в кресло, сказал он. - Ни американцы, ни французы, ни англичане близко не хотят подходить к вулкану. Побаиваются господа европейцы. Так что, полезем, как говаривал наш комильфотный друг Витек, к черту в задницу?

- Полезем, Осип Ильич, - хохотнул Белов. - Что нам еще остается.

- Да-а... Вулканы, вулканы... - лирическим тоном произнес Штернгарт. - Они не прощают ошибок. К ним нужно относиться ответственно, педантично. Часто опасность достает нас не там, где риск всего больше, а там и тогда, когда мы становимся самоуверенными, небрежными или бесчеловечными. И все равно я люблю вулканы и никогда не изменю им... Но пойдемте, Саша, погуляем. Подышим относительно свежим воздухом.

Осип Ильич сунул под мышку небольшой сверток, и они вышли из отеля. Темно и пустынно было на улицах брошенного жителями города. Мужчины перешли дорогу, спустились в неглубокий распадок. Абрис грозного Санта-Негро четко выделялся на фоне звездного неба. Постояли, полюбовались пейзажем, потом разложили костер. С треском занялись сухие сучья. Отблеск пламени выхватил из тьмы лица вулканологов и небольшой участок местности вокруг них.

Осип Ильич достал бутылку коньяку, налил в прихваченные стаканчики. Выпили. Затем присели на камни, уставясь на языки пламени, думая каждый о своем. У Саши защемило сердце. Почему, он не смог бы внятно объяснить. Может, по дому взгрустнулось, может - по сыну заскучал, а может, по ушедшей молодости. Неожиданно для самого себя Белов разоткровенничался.

- Вот вы про измену заговорили, - вернулся он к затронутой в начале встречи со Штернгартом теме. - Я презираю предателей. Многое могу простить человеку, измену - нет. Предатель жизнь мне сломал. Если бы не он, все могло пойти по-другому - Саша немного помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил: - Был у нас в бригаде парень один, Макс. Хороший мужик вроде, за семью мою и за друзей был готов в огонь и в воду. А оказался человеком Каверина - моего врага. Вот ведь что странно. Работал Макс на меня много лет, родным человеком стал, и вдруг по приказу Каверина убил моих лучших друзей: Космоса, Пчелкина. Даже Фила не пожалел, он в коме долгое время был, и только-только стал в себя приходить, он и ему горло перерезал. Много воды утекло с того времени, однако я до сих пор не могу понять, что побудило Макса. Деньги? Но я ему прилично отстегивал. Дружба с Кавериным? Но за столько лет моя бригада стала ему родней и ближе сотни таких Кавериных. Долг? Но долг может быть перед Родиной, семьей, друзьями, наконец. А какой долг перед подлецом и сволочью?..

Белов замолчал, ожидая ответа Штернгарта. Осип Ильич взял палку, поправил ей несколько сучьев в костре и не спеша заговорил:

- Побудительных причин для предательства может быть много, часть их вы уже назвали. Увы, предатели всегда существовали, стоит вспомнить Иуду, Брута, Пеньковского... Но нельзя воспринимать измены и предательства как мировую трагедию. Это неотъемлемая часть нашей жизни, как смерть родителей, близких, друзей... Так создан мир, что живо, то умрет, и вслед за смертью в вечность отойдет, - продекламировал Осип Ильич Шекспира. - Все зыбко, хрупко, ничто не вечно. Жизнь человеческая втройне. А наше восприятие, сознание - колеблющийся занавес между внешним миром и внутренним его отражением, кривое зеркало. И его кривизна у каждого своя. Глупо требовать от других, чтобы они видели жизнь, реальность так же, как и ты, это невозможно, да и не нужно. Вот и Макс видел мир как-то по-своему, и по-своему поступил. - Штернгарт усмехнулся: - В советские времена существовала такая шутка: сознание - субъективное отражение объективно существующего мира, данное нам Богом в ощущениях.

Штернгарт надолго замолчал. Молчал и Белов. Осип Ильич неожиданно очнулся, кивнул в сторону Санта-Негро и продолжил:

- Вон стоит наш красавец. Еще одна пока не покоренная вершина. Вулканы тоже смертны, они, как люди, рождаются, живут и умирают. Их надо воспринимать такими, какие они есть, не идеализировать и видеть их недостатки и опасности, которые они порождают. И даже уважать за эти недостатки.

Осип Ильич и дальше, наверное, продолжил развивать тему, однако его прервали.

- Уважаемые господа! - раздался откуда-то сверху мужской вежливый голос. - Я полицейский. В нашем регионе объявлено чрезвычайное положение. В городе могут быть мародеры и прочие уголовные элементы. Я очень прошу вас во избежание недоразумений в сопровождении полиции вернуться в отель.

Законопослушный Штернгарт засуетился.

- Да-да, - сказал он громко в темноту. - Мы сейчас возвращаемся.

Вулканологи затушили костер и вернулись в отель.

Ночью Сашу разбудил телефонный звонок. Белов снял с аппарата трубку, приложил к уху.

- Алло! - проговорил он сонно.

Звонил Витек. Передатчики сотовой связи в районе Санта-Негро были повреждены во время землетрясения, удивительно, как это Злобину удалось дозвониться до него.

- Привет, Белов! - раздался в трубке далекий и очень слабый голос Витька.

Сон у Саши как рукой сняло.

- Здорово, - произнес он хмуро, приготовившись к плохим новостям. - Давай, выкладывай, что случилось.

- А почем ты знаешь, будто что-то случилось? - деланно-беспечным тоном откликнулся Злобин.

- Какой же дурак в три часа ночи по пустякам звонить будет, - проворчал Саша.

Витек несказанно удивился:

- У вас что, три часа ночи?

- Нет, дня, - Белов зевнул. - Я только что проснулся и сейчас обедать буду.

- Ну, ты извини, Саша, - стушевался Витек. - Я и не знал - в Красносибирске день. А у нас действительно проблемы. Звоню вот из больницы в известность поставить.

- Что с тобой случилось?

- Да так, - как о пустяке сказал Витек. О своих довольно-таки серьезных ранениях, полученных при спасении семейства Белова, он из скромности решил умолчать. - Зацепило меня очередью, но я не об этом. Тут боевики исламские объявились. Бомжатник Федоров разгромили, а его самого с Шамилем похитили. Вообще-то они Ярославу с Алешкой разыскивали.

Но ты не переживай, мы их с Катей в старом скиту укрыли. Так что с ними все в порядке. Федор нашелся, а вот Шамиль пропал. Где он сейчас, неизвестно.

- Да, дела там у вас, черт возьми! - ругнулся Белов. Он сел на кровати, включил настольную лампу. - Шамиля постарайся найти и позаботься о его семье. Двухсотые в Доме Сорского есть?

- Нет, раненых семь человек. Тимоху пацана, помнишь? Осколком зацепило. Но ничего, жить будет.

- Как сестра с Катей? |

- Нормально, ты не беспокойся.

- Ладно, Витек, спасибо тебе. Ты присмотри там за нами, да помоги на первых порах, чем нужно, Федору дом восстановить. Ну и семье Шамиля подбрось деньжат.

- Все будет в норме, шеу! - бодро сказал Злобин с белорусским акцентом. - Пока!

Белов положил трубку, встал с кровати, прошелся по комнате. Он вдруг действительно почувствовал голод. Открыл холодильник, достал паштет, тарталетки и сок. Перекусив, вышел на балкон подышать воздухом. Затем вернулся в комнату и снова лег на кровать. Сон не шел. Белов взял с тумбочки книгу и стал читать. В эту ночь он так и не уснул.

XXV

Утром Белов со Штернгартом столкнулись в вестибюле с Лайзой. Встреча была для обоих неожиданной и нельзя сказать, что неприятной. Девушка, как всегда, была с распущенными волосами, е профессиональным макияжем, ухоженная, привлекательная. На ней были туфельки на высоком каблучке, плотно облегающие узкие бедра джинсы и топик. Лайза сама несла чемодан, ибо швейцаров, равно как и других служащих гостиницы, которые могли бы ей помочь, в отеле не было. Белов бросился навстречу девушке.

- Господи, ты-то как здесь оказалась? - он взял из рук Лайзы чемодан.

- О, Саша! - излучая доброжелательность, воскликнула девушка. - Я так рада тебя видеть. Ты не представляешь, какая трудная дорога была. Я летела на самолете, потом добиралась на машине.

- И все же, - улыбнулся Белов. - Как ты сюда попала? Город закрыт.

- О, - улыбнулась Лайза. - Это не проблема. У меня много знакомых журналистов. Они помогли мне попасть в составе делегации в Никарагуа, именно на Санта-Негро. Ведь все, что сейчас происходит вокруг вулкана, широко освещается в международной прессе.

Белов и Лайза подошли к Штернгарту. Саша поставил чемодан и представил девушку вулканологу.

- Госпожа Лайза Донахью, специалист в области финансового и налогового законодательства. Фирма, в которой она работает, оказывает консультативные услуги нашему комбинату.

Штернгарт галантно поклонился. Он сразу почувствовал, что между Беловым и появлением здесь этой симпатичной американки есть какая-то связь.

- Осип Ильич Штернгарт - вулканолог. - Он слегка пожал протянутую ладошку.

- О, а я вас знаю, - защебетала Лайза. - Я вас по телевизору видела. Вместе с Сашей. Вы тот самый сумасшедший вулканолог, который ничего не боится.

Штернгарт рассмеялся:

- А вы очень непосредственная девушка, Лайза!

- Да! - рассмеялась и Лайза. - Болтаю все, что в голову взбредет. Мы с вами еще увидимся, Осип Ильич. А сейчас, извините, я очень устала и хотела бы с дороги принять душ.

Саша вновь взял чемодан, и парочка продолжила путь. Белов проводил девушку в отведенный ей номер, помог устроиться. И все это время Лайза без умолку болтала, очевидно, желая за пустой болтовней скрыть стеснение и неловкость, какое испытывает внезапно приехавшая к мужчине женщина. Только увидев Сашу, девушка до конца осознала, насколько глупо выглядит ее неожиданный приезд в этот пустынный город. Ведь и Штернгарту, и знакомым журналистам, не говоря уже о самом Белове, ясно, ради кого она примчалась и за кого она переживает.

- Когда вы отправляетесь на вулкан? - наконец перешла Лайза к интересующей ее теме. Она распаковывала чемодан, не оборачиваясь к Белову, чтобы выражением лица не выдать своего волнения.

- Через час нас доставят в кратер на вертолете, - ответил Саша.

- Послушай! - Лайза обернулась. На ее щеках вдруг вспыхнул румянец негодования. - Вы что, действительно психи? Ведь я слышала, ни один из находящихся здесь вулканологов не решается лезть в это пекло. Вам с этим Штернгартом больше всех надо?

Белов стоял у косяка, сложив на груди руки, и улыбался.

- Нужно же кому-то это сделать. Страна терпит колоссальные убытки. Десятки тысяч людей находятся сейчас вдали от своих домов под открытым небом, и вот вернутся ли они к своим очагам или нет, зависит от исследования кратера вулкана.

- Ну, хорошо! - вынуждена была признать правоту Белова Лайза. - Пусть так. Но почему ты должен лезть в этот дурацкий вулкан? Ты директор комбината, а не вулканолог. Есть Штернгарт, вот пусть он и лезет.

«Разговор все больше и больше смахивает на семейную сцену», - мелькнула у Саши невольная мысль. Однако ему льстило, что девушка так близко к сердцу воспринимала угрожающую ему опасность.

- Штернгарт один не справится, - заявил Белов. - Ему обязательно нужен помощник. Это, во-первых. А во-вторых, у Осипа Ильича ненадежное снаряжение. У меня новый термостойкий костюм, который позволяет находиться в зоне высоких температур долгое время.

- Что еще за костюм? - удивилась Лайза.

- Это пока тайна. Но тебе как-нибудь я о ней расскажу.

Лайза почувствовала, что не имеет права настаивать. Все равно она не переубедит Белова, а ее настырность только помешает их романтично складывающимся отношениям.

- Действительно, все русские чокнутые! - сдавая позиции, сказала она с шутливым укором. - У вас у всех понижен порог риска. Но, Саша, вам же может быть, как вы это говорите... Ах, да - трындец! - все же сделала девушка последнюю попытку убедить Белова не лезть в кратер.

Саша рассмеялся, подошел к Лайзе и, приобняв ее, легонько сжал плечи.

- Глупости! Все будет нормально. Ну, а сейчас извини, мне пора! - Он слегка поклонился и поспешно вышел из комнаты.

Пресс-центр был организован в здании муниципалитета. В большом просторном помещении, в котором, как обычно в подобных случаях, на всех не хватало места, повсюду были расставлены микрофоны, кинокамеры, софиты, разбросаны шнуры. На экранах мониторов застыла одна и та же картинка - кратер Санта-Негро.

В чреве вулкана бурлило, над вершиной курился дымок. Два часа назад в кратере исчезли Штернгарт и Белов, и с тех пор о них не было . ни слуху ни духу. Телевизионщики и журналисты из многих стран мира томились от вынужденного безделья, но никуда не отлучались, опасаясь пропустить интересный момент - появление из кратера вулканологов. Хотя в том, что они появятся, кое-кто уже выражал сомнение. Слишком много времени прошло с момента спуска в кратер. Однако при любом раскладе журналисты сумеют отбить бабки, затраченные на поездку в Никарагуа - сделают из репортажа шоу.

Лайза ни на секунду не отрывала взгляда от монитора. Внешне она казалась спокойной, но внутри у нее бушевал ураган чувств. Угораздило же ее увлечься этим безрассудным русским. Девушка болезненно воспринимала скептические, порой завистливые, порой язвительные реплики репортеров относительно успешного завершения исследований русских вулканологов, которые на себя слишком много берут, и бросала в сторону высказывающих их людей сердитые взгляды. Однако секунды складывались в минуты, минуты в часы, а на экране ничего не происходило.

Но вот, наконец, из кратера появляется голова Штернгарта. К ученому бросаются люди, из членов экспедиции к кратеру вулкана, помогают выбраться на поверхность. Затем появляется Белов в серебристом скафандре. Его так же подхватывают несколько рук, вытаскивают из воронки. Оба шатаются, им нечем дышать, они валятся на грунт и дышат из кислородных баллончиков. Помощники стаскивают с них костюмы.

Час спустя в городке только что сошедшие с вертолета русские вулканологи дали свое первое интервью.

- Показания радиометров и пробы газа, полученные в кратере, нуждаются в тщательных исследованиях, - сказал измотанный, бледный, но довольный собой Штернгарт окружившей его и Белова толпе журналистов. - Однако уже сейчас можно сказать с большой долей вероятности, что в ближайшие год-два извержений Санта-Негро не предвидится. Можно отменять чрезвычайное положение!

В толпе раздались возгласы одобрения, крики, слова благодарности. Когда один из журналистов задал вопрос о том, что они видели в кратере Санта-Негро, Штернгарт в шутливом жесте поднял вверх руки и отрицательно покачал головой.

- Нет, прошу вас! Все вопросы вечером на пресс-конференции. Там же мы представим отснятые в кратере видеоматериалы. А сейчас, извините, мы должны отдохнуть.

Белов отыскал взглядом Лайзу. Она стояла в стороне от основной массы людей в компании с каким-то журналистом и исподтишка наблюдала за ним. Он взглянул на девушку иронично и слегка поклонился ей. Лайза с осуждением покачала головой, что можно было перевести как «и все же ты сумасшедший!».

Вечером, после пресс-конференции, Белов и Лайза гуляли по городу. Чрезвычайное положение в регионе, затронутом стихийным бедствием, было отменено, жители возвращались в свои дома, открылись магазины, кафе, бары и прочие увеселительные и торговые заведения. То тут, то там вспыхивали и переливались неоновыми огнями рекламные вывески, звучали песни и смех. Народ праздновал возвращение домой, радовался тому, что вулкан успокоился и их городу больше не угрожает опасность повторить судьбу Геркуланума или Помпеи, залитых лавой и засыпанных пеплом.

Появились на улице и автомобили. Общественный транспорт еще не ходил, а вот частные машины и такси гоняли вовсю. В этот вечер транспортные услуги стоили недешево. Белов и Лайза неторопливо шли по тротуару, то и дело встречая праздношатающиеся парочки или компании. Много среди них было подвыпивших. Но независимо от того, навеселе были люди или нет, у всех на лицах были улыбки.

Их обогнали байкеры. Крепкие, в кожаном прикиде парни с развевающимися на ветру длинными волосами с бешеным ревом пронеслись по улице на ультрасовременных черных мотоциклах и скрылись вдали.

Белов почувствовал зависть. Погонять бы сейчас на байке с Лайзой на заднем сиденье. Только байк или конь могут дать человеку ощущение свободы. Автомобиль - тоже хорошо, но не то, это консервная банка на колесах, а байк, байк - это воля!

Белов и Лайза зашли в придорожное кафе. Народу в нем было мало, негромко звучала кантри-мьюзик. Выбрали уютный столик в углу, подозвали официантку. Молоденькая латиноамериканка объяснила, что кухня пока не начала работать, но она может подать легкие закуски и напитки. Выбрали пару экзотических салатов и джин с тоником.

Выпив и закусив, Саша и Лайза разговорились. Между ними было много недосказанного, однако в беседе они старательно обходили стороной тему, касающуюся их личных взаимоотношений. Говорил в основном Белов - о вулканах, о своем пребывании в кратерах Бурного и Санта-Негро. Говорил долго, восторженно, со знанием дела. Однако в том, что вулканы самая потрясающая вещь из всего существующего на Земле, он Лайзу не убедил. Девушка слушала его с вежливой полуулыбкой, иногда вставляла замечания, но спорить не спорила. А в глубине души уже жалела о том, что утром была так сдержанна в присутствии Белова. А ведь ей так хотелось подойти к нему, поцеловать и почувствовать его губы на своих.

- Ты переживала за меня? - неожиданно спросил Белов.

Лайза сделала вид, будто не поняла о чем идет речь. Какая-то неведомая сила заставляла ее притворяться вместо того, чтобы открыто проявлять свои чувства. Глупая сила, она это понимала, но ничего не могла с собой поделать.

- Ты о чем это? - она сделала глоток и поставила стакан на стол.

Белов слегка стушевался, но продолжал гнуть свое.

- Я имею в виду, волновалась за меня, пока я находился в Сайта-Негро?

«Уж слишком самонадеян этот Белов», - подумала Лайза, а вслух сказала:

- Конечно, Александр. Если б ты сгинул в кратере вулкана, наша фирма потеряла в твоем лице хорошего клиента.

В голосе девушки прозвучала откровенная насмешка. Белов натянуто улыбнулся:

- Мой преемник продолжил бы наше дело. - Да, бестактно получилось. Саша встал: - Разреши пригласить тебя на танец.

- Конечно, - Лайза тоже поднялась.

Он вывел девушку на середину зала, парочка обнялась и поплыла в такт мелодии. Белов испытывал волнение. Ему было чертовски приятно держать в ладонях эти тоненькие пальцы, ощущать ее близость, вдыхать аромат шелковистых волос.

Лайза тоже испытывала нечто подобное. Ее будоражила исходившая от Белова сила, одурманивал Сашин взгляд, обволакивал хмельным туманом нежно звучащий голос.

Слегка пьяные, больше друг от друга, чем от выпитого, Белов и Лайза вернулись в отель. Всеобщая эйфория праздника царила и здесь. Правительство страны в честь отмены чрезвычайного положения давало банкет для делегаций вулканологов. В ресторане гремел оркестр, по отелю сновали подвыпившие люди.

Белов проводил Лайзу до номера. И ему, и ей не хотелось расставаться. Однако Саша не находил предлога зайти к ней в номер, а она не приглашала. Возможно, считала, что Белов сам должен напроситься в гости, а возможно, не посчитала нужным пригласить. Белов потоптался, потоптался и стал прощаться.

- Ну, ладно, Лайза, мне пора.

- Пока, - с усмешкой ответила девушка и взялась за ручку двери.

Собравшийся было уходить Белов вновь остановился.

- Завтра я уезжаю.

- Я тоже. Послезавтра мне нужно быть на работе в Нью-Йорке.

- И я... - у Белова запершило в горле, он кашлянул и повторил: - И я в Америку лечу на несколько дней.

Лайза удивленно приподняла брови.

- Куда это?

- В Аризону. Там конгресс вулканологов состоится. Меня и Штернгарта пригласили участвовать.

- Что ж, я рада за тебя и Штернгарта. Вы теперь большие знаменитости.

- Да уж, - хмыкнул Саша. - Между прочим, тот термостойкий костюм, про который я тебе говорил, и в кратере Санта-Негро превосходно выдержал испытания. - Лайза не прореагировала. Дальше оттягивать минуту расставания было уже никак нельзя. Белов заторопился: - Ну да ладно, я вижу тебя и так своими разговорами утомил. Спокойной ночи.

Он порывисто обнял Лайзу, склонился и на прощанье поцеловал в щеку. Однако девушка, вопреки ожиданиям, не отпрянула и даже не отстранилась, она, наоборот, против своей воли подалась вперед и подняла голову. Губы их встретились. Лайза давно ждала этого момента. Голова у нее закружилась, по телу стала разливаться истома, а сознание вдруг куда-то провалилось.

Губы Лайзы таяли у Саши во рту. Он тоже почувствовал легкое головокружение и приятную расслабленность во всем теле. Он раздвинул языком губы Лайзы... Язычок девушки испуганно отпрянул, затем нерешительно дотронулся до языка Саши так, словно пытался разобраться, какие ощущения приносит это прикосновение. Оказалось - приятные, и язык задвигался быстрее, будто Лайза торопилась упиться вкусом пришедшего ей по душе лакомства.

Белов отвечал долгим поцелуем. Глупо было стоять двоим взрослым людям вот так в коридоре и целоваться. Краем глаза Саша заметил, что в коридор вошли двое туристов, однако, увидев целующуюся парочку, в нерешительности остановились. Белов нащупал за Лайзой ручку двери, надавил на нее. Дверь со щелчком открылась, и молодые люди ввалились в номер.

Свет не включали. Саша прижал девушку к стене и, продолжая целовать, жадно стал ощупывать ее тело. Вот его руки соскользнули с плеч Лайзы, сдавили талию, спустились ниже... Мир плыл перед глазами девушки. Отвечая на ласки, она стала извиваться, чувственно прижимаясь к Белову. Иной раз из ее груди вырывался легкий стон.

Саша вытянул из юбки Лайзы блузку, начал расстегивать ее, задержался на слишком тугой петле, и девушка замерла, полная томления, дожидаясь, когда он справится с пуговицей. Но вот, наконец, пуговица поддалась, и Лайза сама уже змейкой выскользнула из блузки. Саша удвоил напор. С неведомой ему конструкцией застежки кружевного бюстгальтера он возиться не стал. Просто спустил лямки, обнажив грудь.

При кажущейся худобе и некой угловатости у девушки были прекрасные формы. Два упругих холмика, увенчанные спелыми вишнями-вершинами, коснулись груди Саши, вызвав у него дрожь и легкий спазм внизу живота. Он оторвался от губ девушки, лаская губами кожу, спустился к ложбинке между холмиками, прошелся по ней языком, поднялся к вершине и, наконец, впился в мягкий сочный сосок. Саша стал нежно мять его губами, ласкать языком с упоением, ощущая, как он начинает разбухать и твердеть.

Лайза стояла, прижавшись спиной к стене, слегка согнув и расставив ноги. Она стала снимать с Белова рубашку, он помог ей, торопливо, даже не расстегнув всех пуговиц, стащил ее через голову, бросил на пол. И тут же его рука скользнула к внутренней поверхности бедра девушки, прошлась по ней вверх к лоскутку трусиков. У Лайзы перехватило дыхание, и она издала стон. А Саша, сдвинув узкую полоску трусиков, уже ласкал гладко выбритый лобок девушки. Все чувства и ощущения Лайзы вдруг сконцентрировались там внизу, где блуждала рука Белова.

Больше она не могла сдерживаться. Расстегнула ремень, приспустила джинсы Саши... Он тоже застонал, приподнял Лайзу снизу за бедра, приподнял и, прижав к стене, вошел в нее. Это был самый сумасшедший секс, который когда-либо в своей жизни испытывали Саша и Лайза. Они стонали, говорили бессмысленные слова и двигались, двигались в одном ритме, то быстрее, то медленнее, рывками, толчками, иногда не попадая в такт, но, тем не менее, слаженно, будто единый, хорошо отлаженный двухчастный организм...

Потом, когда первый порыв страсти прошел, Белов сорвал сначала с Лайзы, потом с себя остатки одежды и отнес девушку на руках к кровати. Здесь сумасшедшие гонки продолжились.

А на следующий день Лайза улетела вместе с Беловым и Штернгартом в Аризону...

XXVI

Шмидт вышел из автомобиля и направился к проходной интерната. Вчера вечером ему позвонила директор. Она разыскивала Ивана и рассчитывала, что Дмитрию что-либо известно об исчезновении мальчика. Сегодня утром Шмидт сам позвонил в интернат. Парень так и не нашелся. Дмитрию сообщили, что в интернате работает полиция и ему неплохо было бы приехать и дать кое-какие показания.

Знакомый Шмидту по предыдущим посещениям интерната привратник вышел из-за застекленной перегородки проходной и приветствовал посетителя. Он уже знал о случившемся, а потому соответственно ситуации вел себя с ним подчеркнуто вежливо и предупредительно.

- Да, сэр! Слушаю вас, сэр! - изрек смахивающий на швейцара в ресторане немолодой мужчина с пышными усами еще до того, как Шмидт задал вопрос.

- Вы вчера дежурили в интернате? - спросил Дмитрий, притормозив в проходной.

- Нет, сэр, - изогнулся привратник в услужливой позе. - Вчера была смена Бриана. Ему что-нибудь передать?

- Я хотел бы с ним сам переговорить, - откликнулся Шмидт. - Где я могу его найти?

Привратник подсказал адрес Бриана, и Дмитрий, поблагодарив мужчину, прошел на территорию интерната.

Миссис Уинстон встретила Шмидта с трагическим выражением лица, и в ответ на приветствие печально покачала головой.

- Добрый день, сэр, прошу вас, присаживайтесь, - и, когда Дмитрий опустился на стул, оправдываясь, заговорила: - О, это печальный случай, сэр, и он накладывает пятно на репутацию нашего учебного заведения. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы разыскать мальчика. Но и вы должны помочь нам в поисках. Скажите, не говорил ли вам Иван, что собирается с кем-либо уехать?

- Нет, - удивился Шмидт. - А в чем дело?

- Видите ли, сэр, - замялась директор, очевидно, прикидывая в уме, стоит ли посвящать Дмитрия во все обстоятельства дела, решила - раз он близкий знакомый родителей мальчика - стоит и продолжила: - Вчера утром в школу приходил мужчина лет тридцати пяти. Он представился знакомым отца мальчика и повидался с Иваном. А в пять часов вечера Белов ушел из интерната и не вернулся. Исчезновение Ивана мы связываем с посещением школы этим мужчиной.

- Как его звали? - быстро спросил Шмидт.

- Эдлин. Леонид Эдлин. Он выдавал себя за англичанина, однако его акцент говорил, что он иностранец. Мне показалось, что он был русским.

- Вы проверили его документы?

На лице миссис Уинстон появилась виноватая улыбка.

- Увы, нет, сэр. Это моя оплошность. Впредь у всех посетителей мы обязательно будем проверять документы.

«Она видела, что тип подозрительный, однако позволила ему встретиться с парнем», - возмутился в душе Шмидт, однако вслух претензий высказывать не стал. Что толку, все равно ничего не исправишь.

- Как он выглядел? - задал очередной вопрос Дмитрий и, чтобы оправдать свой чрезмерный интерес к подозрительной личности, заявил: - Я хорошо знаю круг знакомых родителей Ивана. Возможно, ваше описание подойдет под одного из них.

С понимающим видом миссис Уинстон кивнула.

- Он низкий и плотный. У него короткий прямой нос и шкиперская бородка. Вид вызывает доверие, одет очень солидно. Глаз не видела, он был в очках. Одет в тройку от Диора, белую рубашку и галстук.

Шмидт несколько мгновений раздумывал, прикидывая, кто из окружения Саши или Ольги мог подойти под это описание, однако подходящей кандидатуры не нашел.

- Нет, к сожалению, не знаю, - произнес он. - Скажите, а Иван взял с собой какие-либо вещи?

- Только скрипку.

Шмидт уставился в какую-то одному ему видимую точку в пространстве, что-то прикидывая в уме, затем, будто разговаривая сам с собой, произнес:

- В скрипке заключается весь смысл жизни Ивана. Раз он ее с собой взял, значит, не собирался возвращаться в интернат. - Дмитрий взглянул на директора. - Мне пора, миссис Уинстон. Будем держать друг друга в курсе событий.

- Минуточку, сэр! - директор взяла со стола визитку и протянула Шмидту. - Полицейские вас не дождались. Они просили вас заглянуть в участок. Адрес, куда вам следует прийти, и фамилия инспектора на визитной карточке.

Шмидт взял незатейливо оформленный картонный прямоугольник, сунул в карман и поднялся.

- Всего доброго, миссис Уинстон.

Выйдя из интерната, Шмидт отправился на поиски Бриана. Тот жил через улицу от интерната в небольшом частном доме. Выйдя на зов во двор, седовласый мужчина лет шестидесяти узнал частенько приходившего к одному из воспитанников интерната человека и пригласил его войти в дом, однако Шмидт от приглашения отказался, сославшись на нехватку времени.

Он попросил привратника ответить на несколько вопросов, касающихся исчезновения Ивана. Привратник согласился. Между ними состоялась непродолжительная беседа. Однако ничего нового к уже сказанному миссис Уинстон он добавить не мог. Разве что одно - Леонид Эдлин приехал на черном лимузине, да, а мальчик, в пять часов вечера, выйдя со скрипкой из интерната, направился в угол сада.

Поблагодарив привратника за информацию, Шмидт распрощался.

Он объехал на автомобиле интернат, заехал в лес, больше похожий на парк, и обследовал его. Он оказался небольшим, с заросшими, порой непроходимыми аллейками. Узкая заброшенная дорога делила его на две части. Сюда, по-видимому, выйдя из интерната, и направился Иван. Шмидт проехал в конец леса и выехал на асфальтную дорогу. На противоположной стороне ее находилось кафе и несколько магазинов.

Оставив машину на обочине, Шмидт прошелся по заведениям, опрашивая работников, не видел ли кто воскресным вечером черный лимузин с бородатым мужчиной за рулем и находившегося с ним мальчика лет десяти. Дорогая машина, хорошая одежда, представительный вид Шмидта вызывали у людей невольное уважение. С ним охотно общались, однако никто помочь ему в розысках Ивана не смог.

Шмидт еще проехался по дороге сначала в одну, потом в другую сторону, опрашивая людей в тех местах, где, по его предположению, могли останавливаться Леонид Эдлин с Иваном, однако везде на поставленные вопросы получал односложные ответы.

- Нет, сэр. Извините, сэр. Не видели, сэр.

И все же Шмидту повезло. Произошло следующее. Датчик расхода топлива показывал, что бензин на нуле, и Дмитрий свернул к возникшей на дороге крашенной в сине-белые цвета заправке.

Невысокий рыжий паренек в униформе залил в бак машины Шмидта горючее, протер стекло автомобиля. Когда Дмитрий давал ему на чай, он, не особо уже надеясь на положительный ответ, поинтересовался:

- Слушай, парень, вчера в шестом часу вечера ты не видел бородатого мужчину на черном лимузине? С ним мальчишка еще был.

Каково же было удивление Шмидта, когда парень, поморщив короткий веснушчатый нос, почесал переносицу и вдруг ответил:

- Видел, сэр. Они у меня заправлялись. А мальчик на переднем сиденье сидел. Худенький такой. Он еще скрипку на коленях держал.

- Верно! - обрадовано подтвердил Шмидт. - Была у него скрипка. Ты не слышал, случайно, их разговор?

Парень отрицательно покачал головой.

- Нет, сэр, я не прислушивался. - Он вновь почесал переносицу и произнес: - Впрочем, говорили они что-то насчет отъезда из Англии. На самолете, кажется, лететь хотели,

Шмидт несколько секунд сидел молча, переваривая информацию, потом спросил, в какую сторону они поехали?

- Туда! - парень махнул в сторону Лондона. - Больше ничего сказать не могу.

Шмидт дал парню еще денег и выехал с заправочной станции. Дальше мотаться по дороге и искать наобум не имело смысла. Главное для себя Шмидт выяснил: Ивана действительно похитил бородатый мужчина, называвший себя Леонидом Эдлином.

За час до ланча Шмидт подъехал на автомобиле к полицейскому участку городка Нерлоу, который представлял собой чистенькое одноэтажное здание с небольшим двориком и стоянкой для автомобилей. На ней Дмитрий и припарковался. В коридоре здания сидевший за столом молодой офицер, к которому обратился Шмидт, взглянув на протянутую посетителем визитку, указал на расположенную напротив него дверь и сказал:

- Вам туда.

Шмидт шагнул к двери и, постучав в нее, вошел. В крохотной квадратной комнатке умещались лишь шкаф с документацией, сейф, стол с компьютером и два стула. На окнах - решетки, на стеклянной двери - жалюзи. За столом сидел молодой мужчина, ровесник Шмидта, одетый в штатское. У полицейского было строгое волевое лицо, острый взгляд, крепкий подбородок. Под синей из дорогого материала рубашкой угадывалось накачанное тело.

- Шмидт, - представился Дмитрий. - Вы хотели меня видеть?

- Садитесь, - полицейский указал глазами на стул. - Уилфрид Пэмп. Вы, наверное, это поняли из моей визитной карточки.

Когда Шмидт сел на стул, его ноги уперлись в стол. Тесновато здесь!

- Да, сэр. Я вас слушаю.

Пэмп придвинул к себе клавиатуру и, соблюдая формальности ведения протокола, со слов Шмидта записал его исходные данные, и только потом приступил к главной части беседы, во Время которой в деликатной форме пытался выяснить, не знает ли Шмидт, куда мог деться мальчик, а также, не имеет ли сам Шмидт какое-либо отношение к его исчезновению.

Шмидт не обиделся. Такова работа полицейского: всех и вся подозревать. Он добросовестно и честно в течение получаса отвечал на все интересующие полицию вопросы, а в конце беседы попытался выведать у Уилфрида нужную ему информацию.

- Мистер Пэмп, - начал исподволь подводку к теме Шмидт. - Я близкий знакомый родителей Ивана Белова, можно даже сказать друг семьи, и в какой-то степени несу ответственность за судьбу их сына. Поэтому мне очень хотелось бы знать, дали поиски мальчика хоть какие-то результаты или нет?

Полицейский долго смотрел на собеседника с таким видом, будто прикидывал, можно ли ему доверить, по меньшей мере, важную государственную тайну, затем сказал:

- Пока ничего утешительного, мистер Шмидт. Но мы проводим определенную работу. А если говорить конкретно, то нами разосланы фотографии мальчика по всем полицейским участкам Лондона и его окрестностей. Так же проверены аэропорты, вокзалы и автовокзалы. Однако никто, кто бы подходил под описание мальчика и мужчины, за пределы Англии не выезжал. Фамилии Белов и Эдлин также нигде не зарегистрированы в списках пассажиров. Не найдена и машина. При обнаружении перечисленных мной лиц нам обязательно сообщат. - Полицейский изъяснялся на сухом казенном языке, и только в конце тирады более мягким тоном добавил: - Но все перечисленные мной меры, сэр, дадут результаты только в том случае, если мальчика действительно похитил бородатый мужчина, о котором рассказывала миссис Уинстон.

- А его действительно похитил он, - заметил Дмитрий. - Причем они должны были покинуть Англию воздушным путем.

Пэмп посмотрел на собеседника с интересом.

- С чего вы взяли, мистер Шмидт?

- Сегодня я заезжал на заправочную станцию, ту, что на дороге в Лондон, - признался Шмидт. - Отсюда минут пятнадцать езды. Так вот, парнишка там заправщик. Он мне сказал, будто вчера в шестом часу вечера заливал в бак черного лимузина горючее. За рулем машины сидел бородатый мужчина, а с ним рядом паренек со скрипкой. Из их разговора заправщик понял, что они собираются вылететь из Англии на самолете.

- Вот как? - проговорил Пэмп с видом приятно удивленного человека. - Я сегодня же обязательно поговорю с заправщиком. Спасибо за информацию, сэр!

Шмидт поднялся.

- И последний вопрос, мистер Пэмп. Матери мальчика сообщили о случившемся?

Полицейский тоже поднялся. Он оказался высоченного, чуть ли не под потолок, роста, с широкими плечами и мощным торсом. Шмидт и сам был немаленьким, однако в сравнении с Пэмпом выглядел карликом. В маленькой комнатке и вовсе стало тесно.

- Видите ли, мистер Шмидт, - на лице полицейского возникло озадаченное выражение. - Мы нигде не можем найти мисс Белов. Ей звонили несколько раз и я, и директор интерната. Однако дома никто не берет трубку. Я связался с полицейским управлением Прайс-Сити и попросил направить к ней домой местного копа. Тот ходил к ней домой, однако двери ему не открыли.

- Я постараюсь ее найти, - пообещал Шмидт.

Он пожал Пэмпу руку и покинул полицейский участок. На улице Шмидт постоял немного, глядя куда-то вдаль, за горизонт, потом резко повернулся и пошел к машине. У него созрел план дальнейших действий.

XXVII

Белов плохо спал ночью. Мысли о пропавшем сыне не давали покоя, он ворочался, вздыхал, хлопал в темноте глазами, иногда проваливался в неглубокий сон и снова просыпался. Он с трудом дождался утра, встал разбитый и злой как черт. Шмидт не звонил, и Саша сам набрал его номер.

- Привет, это я,- сказал Белов недовольно. - Есть новости? - Спрашивал он так, для формы, предчувствуя, что ничего утешительного не услышит.

- Нет, Саша, - расстроенно ответил Шмидт. - Иван так и не появился. В полицию уже заявили. Я тоже занимаюсь поисками, - и Дмитрий коротко рассказал о том, что ему удалось узнать. - Ты же в Аризоне сейчас? - спросил он в конце беседы.

- Да, в Сан-Кери.

- Прайс-Сити там далеко? - поинтересовался Шмидт.

Саша сразу смекнул, куда клонит Дмитрий.

- Ты хочешь, чтобы я проехал к Ольге? - он встал с кровати, прикрыл форточку.

- Да, - откликнулся Шмидт. - Кто знает, мы разыскиваем Ивана, а он давно у матери? Возможно, бородатый этот, друг Ольги, и по ее просьбе привез мальчика домой.

- Я уж тоже об этом думал, - признался Белов. - И сегодня планировал сгонять к Ольге. Ну, давай, продолжим поиски. Будем держать друг друга, в курсе событий. Пока!

- Бывай!

Белов отключил мобильник и вышел из комнаты. В доме стояла тишина. Похоже, Лайза, Штернгарт, Джон и Натали еще спали. Несмотря на раннее утро, было уже жарко, как в микроволновке, солнце палило вовсю. Белов прошел в ванную, побрился, умылся, почистил зубы. Вытираясь полотенцем, вышел в коридор. Напрасно он считал, что весь дом спит. Лайза была уже на ногах, умытая и причесанная, она шла по коридору навстречу Саше.

- Доброе утро! - она остановилась и поцеловала Белова в щеку. - Не спрашиваю, как спал, и так вижу - плохо. Есть хорошие новости?

Белов отрицательно покачал головой.

- Нет.

Удрученное настроение Саши передалось и девушке.

- Что будешь делать?

Белов дернул плечами.

- Искать.

- Если тебе потребуется моя помощь, можешь рассчитывать, - решительно заявила девушка.

- Спасибо, - он наклонился и ответным поцелуем поблагодарил Лайзу за предложение.

После завтрака молодые люди вышли из дому. Штернгарт на открытие конгресса отправился один.

Такси медленно катилось по неширокой длинной улице, застроенной небольшими, будто игрушечными домами. Водитель - толстый усатый мексиканец с лежавшим на коленях животом - вглядывался в номера строений, расположенных по левой стороне дороги, Саша - по правой. Наконец отыскали нужный дом. Им оказался двухэтажный, сложенный из дикого камня особнячок. Фасад украшали четыре колонны и фронтон. Давно не стриженный газон отделяла от дороги крашенная в белый цвет низкая оградка. Уютное гнездышко свила себе Ольга.

Такси остановилось на противоположной от сто восемьдесят второго дома стороне дороги. Водитель согласился подождать клиентов, пока они уладят в Прайс-Сити свои дела, и отвезти их назад в Санта-Кери. Лайза из автомобиля решила не выходить. Белов вышел из такси, перешел дорогу и, остановившись у калитки забора, нажал на кнопку спрятанного под козырьком звонка. В глубине дома раздалась мелодичная трель, однако к двери никто не подошел. Саша еще раз требовательно надавил на кнопку, но в доме по-прежнему царила мертвая тишина. Белов был разочарован. Неужели они зря притащились в такую даль?

Саша толкнул калитку, вошел в дворик. На дорожке, ведущей к дому, было полно мусора. Белов поднялся по ступенькам, постучал в дверь. В ответ - ни звука.

Однако Саше очень не хотелось мириться с мыслью, что он зря приехал в Прайс-Сити. Он спустился с крыльца, обошел дом, заглядывая в окна. Но за занавешенными шторами и тюлем окнами ничего нельзя было разглядеть. Отчаявшись повидаться с хозяйкой особняка, Белов собрался уж было уходить, когда неожиданно заметил, как на одном из окон шевельнулась занавеска.

- Дома, черт! - невольно выругался Белов и, взбежав на крыльцо, с силой забарабанил в дверь. - Ольга, открой! - прокричал он громко, с расчетом на уши находившегося в особняке человека. - Я знаю, ты дома! Открой, у меня серьезный разговор!

Прошло несколько минут, прежде чем в коридоре раздались шаги, потом за стеклом двери шевельнулась занавеска и дверь, наконец, приоткрылась.

В образовавшейся щели возникла фигура бывшей жены Белова. Но, боже, на кого она была похожа. У молодой женщины был нездоровый, с каким-то землистым оттенком цвет кожи, отечное лицо, под глазами круги; длинные волосы не расчесаны. Одета в длинный, по-видимому, накинутый на голое тело халат и тапочки. Ольга была сильно пьяна, однако изо всех сил старалась казаться трезвой.

- Ну, чего тебе? - спросила она хмуро, старательно разыгрывая только что проснувшегося и еще не отошедшего ото сна человека.

Внешний вид бывшей супруги привел Белова в замешательство. Неожиданно ему стало невыносимо стыдно за Ольгу перед таксистом и, особенно, перед Лайзой.

- Что с тобой? - спросил он расстроено. - На кого ты похожа?

- А что со мной? - притворно удивилась Ольга. Ей с трудом удавалось стоять прямо, и она привалилась к косяку. - Со мной все в порядке, - сказала она заплетающимся языком.

Белов невесело усмехнулся:

- Я вижу. Сегодня ты как никогда хороша. Могу я войти?

- А вот ты хреново смотришься, - желая досадить ему, сказала Ольга. Как ни была она пьяна, ей все же удалось сквозь туман похмелья разглядеть стоявшее неподалеку такси и сидевшую в нем на заднем сиденье девушку. Ольга по-идиотски хихикнула: - А у тебя, я вижу, новая пассия? Ну ты и бабник, Белов.

- Это не твое дело! - оборвал ее Саша. - Нежели вообще тебя не интересует, почему я оказался в Америке и приехал к тебе?

- Представь себе, нет, - Ольга прикрыла глаза и покачала головой, всем своим видом показывая, что ей глубоко плевать на бывшего мужа и все, что имеет к нему отношение. - Меня не интересует твоя жизнь.

Похоже, приглашения в дом так и не последует. Белов взялся за ручку двери.

- Жаль, а то я мог бы рассказать тебе много интересного. Так могу я войти?

Молодая" женщина вновь прикрыла глаза и покачала головой.

- Не-а! - она была рада уязвить и даже унизить Сашу в глазах сидевшей в машине девушки вот так, не впуская его за порог дома. - Я не одна. У меня мужчина.

- Вот и отлично! Я давно хотел познакомиться с твоим новым хахалем! - Белов схватил ее за руку, втолкнул в коридор и плотно закрыл за собой двери.

- Да как ты смеешь! - стала вырываться из рук Белова Ольга. Ей удалось освободиться. С координацией у хозяйки дома было далеко не все порядке, она зашаталась и, чтобы не упасть, оперлась рукой о стенку. - Ты достал меня, Белов! - крикнула она пьяно. - Убирайся вон из моего дома! Из моей жизни тоже! - Ольга попыталась дать Саше пощечину.

Белов без труда перехватил руку, развернул бывшую супругу и толкнул ее по направлению к двери в комнату.

- Давай! Давай! Иди! - приговаривал он, волоча за собой упиравшуюся и выкрикивающую ругательства пьяную женщину по коридору.

Он затащил ее в гостиную. То, что увидел здесь Белов, окончательно испортило ему настроение. Саша уже был не рад тому, что ворвался в дом бывшей супруги.

Комната сама по себе была как комната - неплохо и со вкусом обставленная, но царивший в ней хаос вызывал отвращение и брезгливость. Повсюду лежала пыль, валялись окурки и пустые бутылки. Бутылок было много, очень много. Они были и на журнальном столике, и на полу, и даже под диваном. Помещение давно не проветривалось: в воздухе стоял смрад, отвратительно пахло табачным дымом и прокисшим вином. Было ясно, что у Ольги не было никакого мужчины, а не желала она впускать Белова вот из-за этих самых следов непрекращающейся пьянки и мерзости запустения в доме.

Белов давно не встречался с бывшей супругой, и ее деградация, ее падение неприятно поразили Сашу.

- Ты спилась? - спросил он с выражением гадливости на лице.

Ольга поняла, что попалась. В ее тщательно оберегаемый от посторонних глаз мирок, с его выпивкой, похмельным синдромом, бессмысленным лежанием на диване и прочими сомнительными удовольствиями, какие испытывает пьющий человек, неожиданно ворвался тот, кого она меньше всего хотела здесь видеть. Ольге ничего не оставалось делать, как удариться в браваду.

- А тебе какое дело? - спросила она с вызовом, пошатываясь, подошла к журнальному столику, взяла бутылку бурбона и демонстративно отхлебнула из горлышка. - Это мои проблемы, дорогой! - в ее голосе звучала издевка.

- Хватит! Ты с ума сошла! - Белов вырвал из рук Ольги бутылку, подошел к выходившему на задний двор окну, распахнул его и, перевернув емкость горлышком вниз, вылил ее содержимое на землю.

Ольге показалось, что Белов отворил ей жилы и выпускает из нее кровь на землю. Хорошо бы сейчас умереть, хотя бы для того, чтобы досадить этому счастливчику.

- Ты думаешь, решил мою проблему! - запрокинув голову, неожиданно пьяно захохотала Ольга и вдруг так же неожиданно перестала. - У меня еще есть бурбон. Причем много бутылок. Я их покупаю коробками. Я же богатая женщина.

- Если будешь таким образом себя вести, - заметил Белов, ставя пустую бутылку на подоконник, - от твоего состояния скоро ничего не останется.

- И опять это не твое дело, - стараясь четко выговаривать слова, произнесла Ольга. - Убирайся прочь из моего дома! Не то я вызову полицию.

- Вызови, - поддакнул Саша. - Пусть они заберут тебя в вытрезвитель или как здесь, в Штатах, они называются? Психушки?

- Стыдить вздумал? - Ольга взглянула исподлобья. - Ну-ну... - Она открыла бар, и там действительно стояло еще три бутылки бурбона. Одна из них была открыта. Взяла ее и, наливая в бокал, промахнулась. Напиток полился мимо.

Белов шагнул было к Ольге, чтобы остановить ее, однако она схватила непочатую бутылку за горлышко, будто гранату, и грозно сказала:

- Не вздумай! Размозжу к гребаной матери башку!

Белов в нерешительности остановился.

- Да, пожалуйста, пей! Только какой смысл разрушать себя за свои же деньги?- пожал он плечами и отступил к двери.

Он уже понял, что Ивана в доме нет, а больше его здесь ничто не удерживало. Ольга медленно, со смаком выпила бурбон, поставила бокал на стол, потом достала сигарету и закурила.

- Вот полюбуйся, - она выдохнула дым в сторону Белова и жестом гида обвела комнату рукой. - Это моя жизнь. Ты думаешь, о такой я мечтала жизни, когда выходила за тебя замуж?

- Не думаю, - примирительно сказал Белов. Он не хотел провоцировать бывшую супругу на скандал. - Но кто в этом виноват?

Ольга мутным взглядом уставилась на Белова.

- Ты считаешь, я? У меня на сей счет иное мнение. Ты и только ты виноват в том, во что я превратилась!

- Я? - удивился Белов.

- Конечно! Ты все время стремился к богатству, к власти. И ты все это имел... А вот времени для меня и ребенка у тебя вечно не хватало!

- Но и ты тоже кое-что имела, - перебил Саша. - Вспомни, у тебя был превосходный дом, машина, личный водитель. Ты швыряла деньги направо и налево. Сотни людей готовы были исполнить любое твое желание, только заикнись.

- Да кому на фиг нужны были такое богатство и власть! - вдруг взорвалась Ольга. - За них я расплачивалась высокой ценой. Вечным страхом за твою жизнь, свою, и за жизнь нашего сына!

- Но тогда время такое было, Оля, - попробовал урезонить бывшую супругу Белов. - Не случись перестройка, мы оставались бы примерными советскими гражданами. Но мне пришлось лезть вверх по головам, и даже по трупам. Так получилось. Только не говори, что это из-за меня ты стала домработницей.

Чем спокойнее говорил Белов, тем больше злилась Ольга,

- Ты врешь, врешь, врешь! - ее глаза гневно сверкнули, и она топнула ногой, словно маленькая обиженная девочка. - Я могла бы стать скрипачкой с мировым именем. У меня могло бы быть великолепное будущее - концерты, гастроли, поклонники.

Белов печально и не без сожаления посмотрел на бывшую супругу.

- Не обманывай себя! Великой скрипачкой ты никогда бы не стала. Ты это прекрасно знаешь. Самое большее на что ты могла бы рассчитывать, это на место первой скрипки в каком-нибудь хорошем оркестре или учительницы музыки.

Саша и в самом деле говорил правду, но Ольга не хотела ее слышать.

- Опять ты врешь! - в бешенстве закричала она. - Это из-за тебя! Слышишь! Из-за тебя я превратилась в ничтожество! Ты поломал, исковеркал мою жизнь! Зачем? Скажи, зачем мы только встретились с тобой?

Белов молчал. А что он мог сказать Ольге? Что когда-то им было хорошо вместе? Что их сын родился в любви? Или что она в их браке была счастлива? Так все это Ольга и сама прекрасно понимает, просто ищет оправдание своим поступкам, пытается переложить вину за свое падение на Белова.

- Сын наш пропал, - сказал Саша, чтобы перевести бессмысленный разговор в другое русло.

- Что? - разгоряченная своей обличительной речью, спросила Ольга.

- Ивана похитили из интерната в Англии, - разделяя слова, чтобы дать возможность бывшей супруге лучше уяснить смысл фразы, повторил Белов.

Настроенная на скандал Ольга никак не желала перестроиться на более мирный лад.

- Что за ерунда? - сказала она с таким видом, будто Саша сморозил глупость.

- Это не ерунда, Ольга. Все очень серьезно. В воскресенье вечером какой-то бородач, назвавшийся Леонидом Эдлином увез Ивана на черном лимузине из Нерлоу. Я подумал, может быть, он сделал это по твоей просьбе. Вот я и приехал к тебе узнать.

- По моей просьбе? - с видом ослышавшегося человека спросила Ольга. - Что ж, я совсем из ума выжила, чтобы похищать собственного сына?

Молодая женщина нервно затушила сигарету в тарелке. Потом плеснула себе еще бурбону, взяла бокал и опрокинула его содержимое в рот, причем так неудачно, что спиртное растеклось по подбородку, пролилось на халат. Ольга как-то по-мужицки, пятерней, вытерла рот и глухо с неприязнью сказала:

- Видишь, Белов, и после развода твои дружки не оставляют меня и моего сына в покое. Мы всю жизнь будем страдать из-за тебя! Будь ты проклят!

Белов развернулся и направился к выходу. В дверях он остановился и бросил через плечо:

- Смотри, не вздумай ничего предпринимать. Только все испортишь. Я сам разыщу Ваньку! - С этими словами он вышел из дома и хлопнул дверью.

«Найду Ивана, - думал он по дороге к такси, - Ольге не отдам. Найму хороших адвокатов, и пусть добьются лишения ее родительских прав. Пускай к чертовой матери пьет и дальше катится вниз. Пальцем о палец не ударю для ее спасения».

XXVIII

Если люди хотят покинуть Англию воздушным путем, но не желают воспользоваться услугами авиакомпаний, совершающих регулярные авиарейсы, то чьими услугами они могут еще воспользоваться, чтобы улететь из страны?

Задавшись этим вопросом, Шмидт отправился к себе в аэроклуб. У Дмитрия были кое-какие связи среди авиаторов различного социального ранга, однако он больше всего надеялся на помощь владельца своего аэроклуба, американца по происхождению, осевшего, как и он, в Англии. У него широкие связи в местных элитах, да и авторитет побольше, чем у Шмидта.

Хэмфри Саймон - мужчина сорока пяти лет, подтянутый и энергичный, - находился на месте в своем шикарном кабинете. Он полулежал в кресле перед экраном домашнего кинотеатра, положив ноги на журнальный столик, смаковал кофе и смотрел видеозапись воздушного боя.

Шмидт вошел в кабинет с озабоченным выражением лица.

- Привет, Хемфри, - сказал он, пожимая американцу руку и, присев на краешек стола, с ходу огорошил Саймона: - Ты не можешь узнать, кто из авиаторов в наших окрестностях мог нелегально вывезти из страны пару человек?

Саймон чуть не поперхнулся кофе. Он не ожидал от Дмитрия такого вопроса. Неужели он ошибся в это русском?

- Ты что, - спросил он удивленно, поставив чашку на столик, - хочешь наладить ввоз и вывоз нелегалов из страны?

- Да нет, - усмехнулся Дмитрий, - ты ведь знаешь, я немею перед законом. Я ищу сына друга. Скорее всего, его похитили и вывезли из Англии в воскресенье вечером или ночью. Узнаешь, кто?

- Ты думаешь, это просто? - недовольно спросил Саймон. - Представляешь, скольких людей придется поставить на уши? И ради чего?

- Это очень важно, очень, Хэмфри. Мальчишка попал в беду, - и Шмидт рассказал Саймону о похищении Ивана.

Хозяин аэроклуба выслушал Дмитрия с непроницаемым выражением лица. А когда тот закончил повествование, заявил, впрочем, без особого энтузиазма:

- Я попробую, Шмидт, только сам понимаешь, ничего конкретного обещать не могу. Вряд ли кто-то из летчиков захочет рассказать о своем нелегальном бизнесе.

- Я не требую от тебя имени конкретного летчика. Достаточно будет, если ты выяснишь, кто вчера из владельцев частных самолетов между семью и, скажем, десятью часами вечера поднимался в воздух с частного аэродрома и мотался неизвестно где.

Саймон понимающе кивнул.

- Задачка упрощается, но все равно не из легких, - посетовал он. - И вообще, почему бы этим делом не заняться полиции?

Шмидт отмахнулся:

- Да занимаются они, но, пока раскачаются, время уйдет. С мальчишкой беда может случиться.

- Ладно, Шмидт, я постараюсь, - Саймон снова взялся за кофе. - Если будет результат, позвоню.

- Договорились! - Шмидт сделал вид, будто отдал часть, и вышел из кабинета.

Часа через два Саймон действительно позвонил Шмидту на мобильник.

- Хай, Дмитрий, - радостно крикнул он в трубку. - В общем, обзвонил несколько аэроклубов, поговорил кое с кем. Есть хорошие новости. Короче, вчера вечером парень один вылетел, Дуглас Пирс, и пропал. Все думали, разбился, а он вернулся глубокой ночью. Самолет «Сессна» принадлежит аэроклубу «Галактика», что находится в восьмидесяти километрах от Лондона. Думаю, этот человек и есть тот самый, кого ты ищешь. Но учти, информация неофициальная. Так что при разговоре ни на кого не ссылайся. Понятно?

- Договорились, Хэмфри! - весело отозвался Шмидт. - Я твой должник! Гуд бай!

На следующий день Шмидт вылетел на своем Яке в направлении аэродрома клуба «Галактика». Он исполнял роль курьера - вез от Хэмфри Саймона шефу «Галактики» пакет. Само собой, пакет был только предлогом, чтобы повидаться с Дугласом Пирсом.

Аэродром находился в сельской местности и своими солидными размерами внушал уважение. Шмидт издалека увидел взлетную полосу, силуэты самолетов, диспетчерскую вышку, ряд ангаров за ней и стал снижаться. Несколько минут спустя колеса Яка коснулись бетонного покрытия. Закончив пробежку, Дмитрий заглушил двигатель, спрыгнул с крыла на землю и пожал руку встречающему его парню.

- Вы Дмитрий Шмидт? - слегка коверкая на английский лад имя Шмидта, спросил долговязый парень с лошадиным лицом. И, получив утвердительный ответ, произнес: - Пойдемте, вас ждут.

Кабинет владельца клуба, а также кабинеты других должностных лиц располагались за территорией аэродрома в небольшом двухэтажном здании. Пока шагали по бетонному полю к большим железным воротам, Шмидт выяснил, почему администрация клуба обреталась не на территории аэродрома. Оказалось, аэроклуб на самом деле являлся небольшой частной авиакомпанией. В ней можно было зафрахтовать самолет для перевозки пассажиров или мелких партий груза в пределах королевства. Для того чтобы клиенты при оформлении сделок не толкались на аэродроме, администрация и поселилась за его границей. Первое, что, бросилось в глаза вышедшему за ворота Шмидту, был стоявший на автостоянке среди двух десятков автомобилей черный лимузин.

- Ого! Что это здесь Леонид Эдлин делает? - закинул Шмидт удочку.

Однако парень на нее не попался.

- Впервые слышу об этом человеке, - ответил он с безразличием. - Мало ли клиентов припарковывается на нашей автостоянке. Бывает, машины оставляют на несколько дней, пока по делам летают.

Парень был не очень-то приветлив, да и не словоохотлив, однако Шмидт от него не отставал.

- А есть у вас в клубе пилот Дуглас Пирс?

- Ну, есть, - ответил долговязый, открывая перед Шмидтом дверь в здание.

- Ты не мог бы мне его показать? Мне и ему кое-что передать нужно.

Парень пожал плечами:

- Почему бы нет. Когда закончите свои дела с шефом, подходите на аэродром. Я вас с Дугласом познакомлю.

- Идет!

Передав шефу «Галактики» пакет и перекинувшись с ним несколькими ничего не значащими фразами, Шмидт вернулся на аэродром. Долговязый парень стоял у ангара в компании двоих парней и что-то с ними обсуждал. Завидев Дмитрия, он, привлекая его внимание, махнул рукой и направился к нему.

- Привет! Вон «Сессна» стоит, - он указал на стоявший неподалеку небольшой красно-белый самолет и копавшегося у него человека. - Парня рядом с ним видите?

Шмидт кивнул.

- Это и есть Дуглас Пирс, - сказал долговязый. - Вас проводить?

Дмитрий отказался, поскольку уже выяснил все, что нужно.

- Спасибо, справлюсь сам, - уверенно сказал он и направился к самолету.

Широкоплечий коренастый парень лет двадцати пяти в майке и потертых джинсах, сидя на корточках, возился с передним шасси самолета. При приближении Шмидта он оставил работу и встал, дожидаясь, когда незнакомец приблизится. На невыразительном лошадином лице парня застыло вопросительное выражение.

- Дуглас Пирс? - спросил Шмидт, останавливаясь напротив парня.

- Да, это я, - признался тот. - Чем обязан?

- В воскресенье вечером вы отвозили куда-нибудь бородатого мужчину сорока-пятидесяти лет и парнишку со скрипкой? - без обиняков спросил Дмитрий.

Пирс сразу поскучнел.

- Нет, сэр, с чего вы взяли?

- Есть основания, - Шмидт заговорщицки подмигнул: - Говорят, что ты мотался неизвестно где до середины ночи.

- A-a, вон вы о чем, - парень растерянно улыбнулся. - Так я заблудился в тот день. Поплутал немного, поэтому и вернулся поздно.

- Да ладно тебе, - всем своим видом Шмидт давал понять Пирсу, что он воробей стреляный, его на мякине не проведешь. - «Сессна» не автомобиль, меж двух столбов не заблудится. Столько времени без дозаправки в воздухе ты болтаться не мог. Может, расскажешь, где приземлялся?

Парень неожиданно ощетинился:

- Послушайте, а чего вы все расспрашиваете? Вы что, из полиции?

- Нет, но мне очень нужно знать, где сейчас мальчик и мужчина, - уже угрожающим тоном произнес Шмидт.

- Вы обратились не по адресу, сэр, - Дуглас слегка поклонился. - Мне очень жаль.

Дмитрий начал проявлять признаки нетерпения.

- Послушай, Дуглас, - он подошел ближе, - ты из меня дурака не делай! Ты отвез куда-то Леонида Эдлина и мальчика. Больше некому. На автостоянке аэродрома припаркован лимузин бородача. Его разыскивает полиция. Учти, это похищение. И если ты мне сейчас не расскажешь, где они, у тебя будут большие неприятности.

Пирс развел руками.

- Сэр, я был бы рад вам помочь, но не знаю, чем. - С этими словами он отвернулся и снова присел рядом с шасси.

Шмидт психанул. У бывшего спецназовца сохранились все навыки профи. Он схватил Дугласа за плечи, резко поднял и, развернув, с грохотом припечатал спиной к самолету. Все это было сделано в доли секунды и так легко, как будто Шмидт имел дело не с высоким, сильным парнем, а с пластмассовым манекеном. Он подтащил парня на обращенный в сторону поля борт «Сессны», поэтому никто из присутствующих на аэродроме людей не обратил внимания на происходящее у самолета.

Рука Шмидта с силой сдавила горло Пирса. Лицо у парня покраснело, глаза вылезли из орбит. Он замахал конечностями, словно громадный, приколотый к самолету жук.

- Слушай, Пирс, - со сдержанной яростью произнес Дмитрий и приблизил лицо к физиономии Дугласа, - ты знаешь, у русских в Европе плохая репутация. Так вот, она соответствует действительности на все сто. У меня есть три способа получить информацию. Первый: ты собираешь зубы с земли сломанными пальцами после того, как я тебя отделаю, как бог черепаху. И рассказываешь мне, куда ты отвез мальчика и бородача. Второй: я плачу тебе деньги, ты тихо-мирно и с большим удовольствием рассказываешь мне то же самое. И третий: я вызываю полицию, и ты абсолютно бесплатно делишься с копами известной тебе информацией. Выбирай!

Постольку-поскольку Дуглас из-за сдавленного горла ничего ответить не мог, он поднял руку и показал два пальца, сообщая, тем самым, что он выбирает второй способ.

- Вот и отлично! - Шмидт отпустил горло парня. - Давай, выкладывай!

Стоявший на цыпочках Дуглас наконец-то смог встать на всю стопу. Он со свистом втянул в себя воздух, закашлялся и громко, часто и прерывисто задышал, словно вынырнувший из морских глубин ныряльщик.

Шмидт подождал, пока парень отдышится, и снова повторил:

- Давай, колись!

Потирая шею, Пирс опасливо посмотрел на руки Шмидта и хмуро сказал:

- Они в Ирландии, сэр.

- В Ирландии? - удивился Дмитрий. Впрочем, он точно так же удивился бы, назови Дуглас любую другую страну мира. Должна же быть у человека какая-то реакция. - Ну-ка, давай рассказывай по порядку!

Глаза у парня забегали. Дмитрий догадался, что его не только предупредили о необходимости молчать, но и хорошо заплатили за это.

- Надеюсь, сэр, о нашем с вами разговоре никто не узнает? - пошел на попятную Пирс.

- Слово русского джентльмена, - ухмыльнулся Шмидт.

- Вы понимаете, если об этом случае узнает руководство, то мне конец. Выгонят с работы, а то еще и посадят.

- Я же тебе пообещал - гарантия сто процентов, - заявил Шмидт, а про себя подумал: «Молчи не молчи, один черт полиция на тебя не сегодня-завтра выйдет».

- В общем, подошел ко мне в субботу этот Леонид, будь он неладен, - буркнул Дуглас. - Попросил к побережью подбросить, не бесплатно. Я согласился. Деньги всегда нужны. А в воскресенье он подъехал ко мне с мальчиком. Когда мы взлетели, Леонид сказал, что ему вообще-то нужно в Ирландию, и предложил махнуть через пролив. Я, понятное дело, был против, такие вещи согласуются заранее. Но бородач предложил такую сумму, что отказаться было невозможно. Если честно, то в Ирландию я уже летал, и не раз. Сам я родом оттуда, и родители у меня там до сих пор живут. Так что места знакомые. Леонид об этом знал, кто-то навел его на меня, вот потому он ко мне и обратился. Все прошло как по маслу. Я оставил бородача с парнишкой в Ирландии, получил деньги и назад.

Шмидт выслушал Дугласа с озабоченным выражением лица.

- За каким дьяволом их понесло в Ирландию? - спросил он недоуменно, доставая пухлое портмоне.

Пирс пожал плечами: не знаю, мол, но портмоне выглядело очень соблазнительно, и после секундного раздумья он решил поделиться информацией:

- Они говорили что-то про Эмираты. Леонид все расписывал мальчишке прелести тамошней жизни. Думаю, туда они и направились.

- Но Эмираты же совсем в другой стороне, на востоке, - озадаченно произнес Шмидт.

- Что им в Ирландии делать?

Дуглас сделал неопределенный жест рукой.

- А вот этого уж я не знаю.

- Понятно, а паспорта Леонида ты, конечно, не видел? - он достал из портмоне несколько сотенных бумажек и протянул Пирсу.

Смущенный парень взял купюры, сложил вдвое и сунул в карман джинсов.

- Когда платят хорошие деньги, у меня пропадает любопытство, - сказал он, усмехаясь.

- А должно быть наоборот, - заметил Шмидт.

Он кивнул на прощание Пирсу, развернулся и зашагал к своему самолету.

XXIX

Вечером в доме родственников Лайзы в зале за столом собралась все та же компания: Белов, Лайза Донахью, Штернгарт, Джон и Натали. Друзья Александра уже знали о возникших у него проблемах - девушка все им рассказала, а потому чувствовали себя скованно, но, тем не менее, старались отвлечь Белова разговорами от невеселых мыслей.

Больше всех усердствовал Осип Ильич. Он с азартом рассказывал о первом дне открывшегося конгресса, об интересных встречах, лекциях, беседах, однако Белов на время потерял интерес к вулканологии. Он отвечал автоматически, порой невпопад, а сам все думал, размышлял над тем, кому и зачем мог понадобиться его сын. Предположений было много, и одно нелепее другого. Больше всего угнетало бездействие. Саша вынужден был сидеть сложа руки, ибо у него не было отправной точки, с которой можно было начать поиски.

Наконец, в восьмом часу вечера позвонил Шмидт.

- Привет, Саша! - прозвучал в трубке его усталый, искаженный помехами голос.

- Да, Дима, я слушаю, - живо откликнулся Белов. - Есть новости?

Присутствующие поняли, что звонок важный, и сразу притихли.

- В Эмираты нашего Ивана вывезли, - сообщил Шмидт.

- В Эмираты? - поразился Белов. - Мать честная, этого только не хватало. Почему именно в Эмираты, зачем его туда повезли?

- Этого выяснить не удалось.

Качество приема ухудшилось, Белов встал, подошел к окну. Слышимость стала лучше.

- Но точно в Эмираты? - спросил Саша.

- Точно. Я летчика нашел, который вывез Ивана и Леонида Эдлина, похитителя, в Ирландию. Дальше они собирались в Объединенные Арабские Эмираты. Ну, ладно, пока. Если что-либо узнаю новое, сообщу.

- Пока! - эхом откликнулся Саша.

Восемь пар глаз вопросительно уставились на Белова. Все присутствующие в комнате искренне переживали за мальчика, сочувствовали Саше и, так же как и Белов, с нетерпением ждали известий о нем.

- В Эмираты Ивана увезли, - в свою очередь сообщил Белов Лайзе со Штернгартом и хозяевам дома. Его мозг лихорадочно работал. Саша уже не мог сидеть на месте. Ему необходимо было действовать. - Извините, я ненадолго покину вас, - сказал он. - Мне нужно кое-кому позвонить. - Он повернулся и быстро вышел из комнаты.

Телефонный разговор у Саши должен был состояться конфиденциальный.

XXX

Игорь Леонидович Введенский вернулся с работы домой поздним вечером, усталый и злой как черт. Президент Батин сделал выволочку Хохлову за неудачно проведенную недавно операцию в Катаре, а генерал в свою очередь отыгрался на Игоре Леонидовиче как человеке, непосредственно отвечавшем за эту операцию. И было за что. Двое наших разведчиков загремели в тамошнюю тюрягу по обвинению в убийстве лидера чеченской оппозиции.

Кроме того, несколько дней назад ведомство Введенского вышло в Красносибирске на банду боевиков, возглавляемую арабом-наемником. Прохлопали, черт возьми, банду, не смогли вовремя обезвредить. В результате была взорвана ночлежка, пострадали люди. Два человека, завхоз и директор ночлежки, были похищены. Потом боевики устроили охоту на сестру Александра Белова и его племянника. Чуть не захватили. Счастье, что друзья Саши из-под самого носа боевиков умыкнули девушку с ребенком, увезли на машине. Бандиты погнались за ними, и тут вмешались люди Введенского. Дали проскочить друзьям Белова, а бандитов обстреляли. Четверо сразу на машине сбежали, а вот четверо перестрелку затеяли. Опять сплоховали люди Введенского. Двоих бандитов ликвидировали, а вот остальных упустили. Они ушли в Чечню и еще прихватили заложника. Да что теперь вспоминать, расстраиваться только.

Генерал вышел из служебной машины, попрощался с водителем и вошел в подъезд. Поднявшись на второй этаж, нажал на кнопку звонка. Как и ожидал, за дверью тут же раздался топот детских ножек.

- Деда, ты? - спросил детский голосок. Игорь Леонидович усмехнулся:

- Я, Дашка, я. Открывай давай! Открыла, однако, дверь жена Введенского. И в ту же секунду к генералу бросилась Даша. Он подхватил малолетнюю внучку на руки, поднял и поцеловал.

- Соскучилась?

Даша состроила потешную рожицу и склонила головку.

- Угу! А ты что мне сегодня принес?

Вот приучил на свою голову Игорь Леонидович Дашку к гостинцам. Каждый день ждет девчонка не столько деда, сколько его подарков. Хоть конфетку, хоть шоколадку, хоть книжку, хоть бумажку, а должен генерал принести. Иначе греха не оберешься. Разобидится Дашка, губы надует, разговаривать не захочет. Впрочем, через пять минут обиды забывает, снова веселой становится и к проштрафившемуся деду на колени лезет. Но уж лучше с Дашкой не конфликтовать. Себе дороже. От обид внучкиных неприятный осадок на душе остается. Вот и приходится Игорю Леонидовичу закупать всякие игрушки, шоколадные конфетки, держать их в кабинете, а потом по одной домой приносить. Введенский достал из кармана подарок, сунул Дашке в руку так, чтобы она не сразу разглядела, что ей дали.

Девочка раскрыла ладошки и тут же широко распахнула глаза.

- Bay! - вскричала она, схватила игрушку и стала вертеть ее в руках. Это была миниатюрная кукла-пупс, превосходно выполненная, с вращающимися ручками и ножками.

Вот с этим пупсиком Игорь Леонидович опростоволосился на докладе у Хохлова: полез в карман за носовым платком, а достал куклу. Дурацкая ситуация.

Внучка игрушкой была довольна.

- Спасибо, деда, ты классный! - она чмокнула Введенского в щеку и съехала по нему на пол. - Пойду маме покажу!

- Не показывай, - посоветовал Игорь Леонидович, - а то обоим на орехи достанется.

Дочь была категорически против того, чтобы дед баловал ребенка ежедневными гостинцами. Она считала, что он развращает ими Дашку, приучает к корыстолюбию и стяжательству. Но внучка уже убежала.

Пришел черед жене Введенского приветствовать супруга. Она приложилась к щеке мужа, дождалась ответного поцелуя и спросила:

- Чего хмурый такой?

- Так, на работе дела заели.

Дальше расспрашивать Игоря Леонидовича не имело смысла. Все равно не расскажет - государственная тайна.

После ужина, на котором семья присутствовала в полном составе - к деду, бабке и внучке подключились Дашкины родители, - семейство расползлось по дому. Дочка с зятем отправились в свою комнату, супруга Введенского осталась в кухне мыть посуду, сам Игорь Леонидович устроился в гостиной на диване у телевизора. Дашка терлась возле Введенского.

- Деда, а деда... А что ты мне завтра принесешь? - мурлыкала внучка, уже успевшая потерять интерес к пупсику.

- Имей совесть, Дашка, - лениво отбивался от преждевременных притязаний внучки Игорь Леонидович. - Завтра все узнаешь.

- Завтра, завтра, - печально вздохнула девочка. - Сам говоришь, до завтра еще дожить нужно.

- Доживешь, куда денешься, - зевая, бормотал в ответ Введенский. - Спать иди ложись. Не успеешь глазки закрыть, утро и наступит.

Дашка отстала, но никуда не ушла, занялась книжкой-игрушкой. Игорь Леонидович наконец-то был предоставлен самому себе. Он решил посмотреть начавшийся по телевизору фильм. Показывали боевик.

Очередной западный суперполицейский сражался с очередными суперпреступниками. Генерал минут десять следил за сюжетными перипетиями, потом подумал: «Да на фига мне загружать мозг проблемами, выдуманными каким-то придурком, когда своих на работе хватает». - И переключил канал. Шел «Служебный роман». Вот это по-нашему, по-русски - и погрустить есть над чем, и посмеяться. Игорь Леонидович поудобнее устроился на диване.

Но фильм досмотреть не удалось. Зазвенел лежавший на тумбе рядом с телевизором служебный мобильник. Введенский поднялся с дивана, взял телефон, нажал на кнопку.

- Здравствуйте, Игорь Леонидович, - прозвучал хорошо знакомый генералу голос. - Узнали?

Введенский убавил звук телевизора.

- Узнал, Саша, узнал. Ты откуда звонишь?

- Я в Аризоне, на конгрессе вулканологов. - Хотя Белов старался не выдавать своего волнения, по напряженному голосу чувствовалось, что он сильно чем-то встревожен.

- А-а... наслышан, наслышан, - покивал Введенский. - Ты у нас теперь знаменитый вулканавт. Видел я по телевизору твои подвиги.

- Да какие там подвиги, - отмахнулся Белов. Ему было не до бахвальства. - У меня большая проблема, Игорь Леонидович.

- Что случилось? - Введенский вернулся к дивану, сел.

- Сын пропал, Иван. Вернее не пропал, а его выкрали и увезли из Англии в Эмираты. Вы понимаете, места себе не нахожу. - Белов помолчал. - Вы не могли бы выяснить через свою контору, где именно он находится?

Игорь Леонидович несколько секунд размышлял над сообщением и просьбой Белова, потом откликнулся:

- Жалко Ивана. Но я попробую тебе помочь, Саша. Постараюсь узнать место, где содержат твоего сына. Хотя сделать это будет не так-то просто. Ты уверен, что он Эмиратах?

- Уверен на сто процентов. Я очень рассчитываю на вашу помощь, Игорь Леонидович, - голосом человека, обретшего надежду, сказал Белев. - Извините за беспокойство.

- До свиданья, Саша! - Введенский отключил мобильник, положил его на журнальный столик и вновь улегся на диван: размышлять. Полученная информация неожиданным образом перекликалась (Введенский подумал - коррелировала) с уже имеющейся. В принципе, он мог бы сообщить Белову, где находится его сын, уже в первую минуту разговора...

Введенский позвонил Белову вечером того же дня.

- Саша, - сказал он, как всегда четко, по-деловому. - Твой сын находится в Эмирате Абу-Дуби, во дворце шейха Абдула Аль Азиза.

Сердце у Белова учащенно забилось. Сбылись худшие его предположения.

- Вы можете что-нибудь сделать для его спасения, Игорь Леонидович? - спросил он с надеждой в голосе.

Мысленно он чертыхнулся, помянул шейха тихим, недобрым словом.

- Нет, Саша. Официально мы никак не можем вмешаться. Твой сын американский подданный. Оказалось, что пять лет назад Ольга отказалась от российского гражданства. Теперь она американка. Российский МИД не имеет права ходатайствовать за иностранного гражданина.

- Но позвольте, - возразил Белов, - обменять-то требуют на российского гражданина.

- Пока никто ничего официально не требует, - напомнил ему Введенский. - Так что попытайся вызволить Ивана из плена через американское посольство. И еще: информация о пребывании твоего сына во дворце шейха точная, но не официальная, поэтому нигде на меня не ссылайся: Я тебе по дружбе сообщил.

- Понятно. Ладно, спасибо, Игорь Леонидович. До свидания.

- Пока!

XXXI

Для Леонида Эдлина главным было выбраться из Англии, не засветившись, чтобы Интерпол не устроил за ними погоню по всему свету. 'Прилетев в Ирландию, Леонид и Ваня в тот же день уже совершенно не таясь, отплыли на теплоходе в Португалию. Леонид теперь был Владимиром Сергеевичем Журавлевым, а Иван - Андреем Владимировичем Журавлевым. Выдавали они себя за путешествующих отца и сына.

Из Португалии Владимир и Иван двумя длинными перелетами прибыли в Эмираты. В аэропорту Абу-Дуби их встретил Садык и на машине отвез во дворец к шейху.

Мальчика поразило великолепие дворца, своеобразие восточной архитектуры и культуры. Он жадно ловил звуки музыки и ритмы, совсем не похожие на все, что он слышал до сих пор. Ивану показалось, что он попал в совсем иной мир, мир сказки, фантазий и грез.

В его душе тоже зазвучала музыка - дивная, волшебная, отличавшаяся от той, какой его учили педагоги. Мальчишка шел между Садыком и Шлыковым, прижимая к груди скрипку. Чтобы не расплакаться от восторга в присутствии мужчин, Иван незаметно набрал в легкие воздух и часто-часто заморгал. И ему удалось-таки сдержать слезы. Не входя в дом, троица сразу поднялась на террасу. Шейх, как обычно, лежал на ковре, обложенный подушками, и, как обычно, рядом с ним находился седобородый худощавый мужчина.

- Браво, мистер Грот, - сказал шейх, обращаясь к Владимиру. - Привез, значит, парня.

- Привез, сэр, то есть, ваше высочество!

- Ну-ну, - Абдул Аль Азиз с симпатией посмотрел на Ивана. Мальчишка ему сразу пришелся по душе: спокойный, воспитанный, с умным лицом. Понравился он, видно, и худощавому арабу. Он приветливо улыбнулся Ивану.

- Ну, давай, садись, молодой человек, - сказал шейх и похлопал рукой по ковру рядом с собой. - Знакомиться будем.

- Иван Белов! - представился мальчишка, усаживаясь рядом с хозяином дома.

- Я Абдул Аль Азиз, - назвался шейх. - А это мой родственник. Зови его Сайфином. Как долетели, Айвен?

Белов положил рядом с собой футляр со скрипкой и ответил:

- Нормально.

- Ваше высочество, - вступил в разговор Грот. Ему не терпелось слинять с церемонии встречи, поскольку в глаза Ивану смотреть было тяжело. - Я взятые на себя обязательства выполнил. Теперь пришел ваш черед выполнить свои. Дайте причитающуюся мне деньги и отпустите меня.

- Нет поводов для беспокойства, мистер Грот, - сказал Абдул Аль Азиз. - Я свои обещания выполняю. Но ты погоди немного. Не торопись. Тебя легализовать нужно. Документы настоящие купить. Не будешь же ты всю жизнь с той фальшивкой, что у тебя в кармане, существовать. А пока живи в моем доме в качестве почетного гостя. Отдыхай, развлекайся, загорай. Когда тебе еще представится возможность отдохнуть на берегу Персидского залива во дворце шейха. Иди, Грот, Садык тебе покажет комнату.

Не очень-то довольный решением шейха, Грот, тем не менее, молча вслед за Садыком покинул террасу.

Когда шейх, его гость и Ваня остались одни, мальчик, наконец, задал не дававшей ему покоя вопрос:

- А где же мой папа?

Абдул Аль Азиз был в курсе легенды о якобы находившемся в плену у террористов Александре Белове. Говорить парню, что его обманули, шейх не стал. Нужно и дальше держать мальчишку в неведении, так будет проще управлять им.

- Отца твоего мы уже отпустили, - приятно улыбнулся шейх и погладил Ивана по голове. - Побудешь у нас несколько дней, а потом мы и тебя отпустим.

Иван внимательно посмотрел на Аль Азиза, потом на его гостя и неожиданно спросил:

- Вы и есть террористы?

И шейх, и Сайфин дружно расхохотались.

- Нет, конечно, - ласково ответил худощавый. - Мы хорошие люди, Айвен. Обычные бизнесмены, просто иной раз вынуждены поступать жестко, чтобы добиться своего.

- Выбрось глупости из головы, все будет хорошо, - подхватил шейх. Он указал глазами на скрипку. - Я слышал, ты талантливый музыкант. Может быть, сыграешь нам что-нибудь?

- Почему нет? - Иван открыл футляр и достал скрипку. - В дороге у меня не было возможности играть, а тренироваться мне нужно каждый день.

Иван встал, вышел на середину террасы и стал настраивать скрипку. Шейх и его гость зашевелились, поудобнее устраиваясь на подушках, чтобы с максимальным комфортом послушать концерт. Иван прижал скрипку щекой к угловатому плечу, тронул смычком струны. И вот во дворце зазвучала чудная, необычная музыка.

Такой удивительной мелодии ни Абдулу Аль Азизу, ни Сайфину слышать в своей жизни еще не доводилось. Она была одновременно и европейской, и восточной. Скрипка словно заговорила на понятном им языке, то плакала, то смеялась, то ныла, словно жалуясь на кого-то, то повторяла протяжный напев муэдзина. Иван играл самозабвенно, прикрыв глаза, раскачиваясь из стороны в сторону, отрешенный от мира, от всего земного.

Хотя музыка была очень странной и непривычной, она околдовала шейха и его гостя. Они слушали, затаив дыхание, с выражением восхищения на лице, а когда Иван закончил играть и опустил смычок, Абдул Аль Азиз спросил:

- Что это за музыка?

Иван убрал скрипку в футляр и беспечно пожал плечами:

- Не знаю. Просто играл то, что чувствую.

Шейх не поверил ему.

- Ты хочешь сказать, что сам сочинил эту мелодию? - уточнил он.

- Можно и так сказать, - повел плечом Иван. - Я не задумывался, когда играл, сочиняю или нет. Эта музыка во мне звучала. Я играл то, что увидел в вашей стране.

Шейх несколько раз ударил ладонью об ладонь, изображая аплодисменты.

- Ты далеко пойдешь, Айвен! - сказал он серьезно. - Когда все кончится, я позабочусь о твоем будущем...

XXII

Ничего нет хуже ожидания. Белов не знал, чем себя занять, куда себя деть. Неопределенность угнетала. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей и скоротать время, Саша вновь погрузился в работу.

На следующий день он с утра отправился с Лайзой и Штернгартом на совещание вулканологов. На нем с докладом об экспедиции на вулкан Бурный и о результатах проведенных в кратере Сайта-Негро исследованиях выступил Осип Ильич. Его наблюдения и открытия вызвали сенсацию. Участники конгресса долго обсуждали доклад, задавали вопросы Штернгарту и Белову. По ходу дела Саша рассказал и о новом жаропрочном костюме КТ-1, в котором он работал в кратерах обоих вулканов. Новая разработка российских ученых вызвала у присутствующих живейший интерес.

И вот в самый интересный момент дискуссии зазвонил мобильник Белова. Саша хотел было его отключить, однако подумал, что, возможно, звонит Введенский, нажал на кнопку и приложил телефон к уху.

- Это Александр Белов? - спросил на хорошем английском вкрадчивый мужской голос.

- Да, - стараясь говорить так, чтобы не отвлекать слушавших Штернгарта людей, тихо ответил Белов. - С кем имею честь?

- Я бы не хотел называть своего имени, - вежливо произнес человек. - Зовите меня Немо, капитан Немо. У меня есть сообщение о вашем сыне.

У Белова сжалось сердце в дурном предчувствии, он почему-то сразу решил, что звонивший и есть главный организатор похищения Ивана.

«Вот оно! - пронеслось у Белова в голове. - Сейчас все выяснится!»

- Минутку! - произнес он спокойным, насколько это было возможно, голосом. - Здесь шумно, я выйду. - Он встал, вышел из зала для заседаний в фойе и снова приложил к уху трубку. - Я вас слушаю.

- Мистер Белов, - официальным тоном заявил незнакомец. - Ваш сын Айвен находится у меня. Предлагаю обменять его на вашего племянника Алексея.

Так вон оно что! В глазах у Белова потемнело. Он выдвигал версию, что целью похищения был обмен, но он отмел ее. Уж очень нелепым показалась ему побудительная причина преступления.

- Так вы шейх, господин Немо? - стараясь сохранять уверенный тон, спросил Белов.

- Пусть так, - согласился незнакомец. - Называйте меня, как хотите, это ничего не меняет. Мне нужен Али. Вы зовете его Алексеем.

- Но это же чудовищно! - Саша с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться. - Это же полный абсурд. По-моему, восточная мудрость гласит, какой палец ни отрежь на руке, все больно. И Иван, и Алексей мои родственники.

- Вы забываете, Александр, что Али мне тоже не чужой. Он сын моего сына Омара и мой внук. - В трубке раздался смешок. - Кстати, мы с вами тоже родственники. Так вот, мистер Белов, вы не должны чувствовать никаких угрызений совести. Вы отдадите своего племянника не на заклание, а родному деду.

- Может быть, мы сумеем договориться, и вы отпустите Ивана на иных условиях, - не очень-то надеясь на покладистость шейха, так, на всякий случай, предложил Белов. - Я могу заплатить приличную сумму.

- О, нет, - засмеялся шейх. - Я не занимаюсь похищением людей с целью выкупа. Уверяю вас, я состоятельный человек, и не зарабатываю на существование киднеппингом. Ваш племянник попадет в хорошие руки. Он ни в чем не будет знать нужды, получит прекрасное образование и станет шейхом. Разве вы против такого будущего для своего родственника?

- Я не против такого будущего для кого бы ни было, - парировал Белов. - Но вы сделаете из Алексея исламского фундаменталиста, а я этого не хочу.

- Но это еще вопрос, мистер Белов. В мальчике течет и русская, и арабская кровь. Возможно, у него будет особая миссия, и он станет тем человеком, который положит конец вражде мусульман и христиан.

- Я так не думаю. Давайте предоставим мальчику право самому распоряжаться своей судьбой. А для этого ему нужно немного подрасти. Так что пускай пока остается с матерью. О ней вы, кажется, забыли в своих раскладах?

Несговорчивость Белова разозлила шейха.

- У вас нет выбора, мистер Белов, - произнес он с резкими нотками в голосе. - Ваш сын находится в моих руках.

Из зала заседаний выглянула Лайза. Она вопросительно посмотрела на Сашу. Он приложил палец к губам. Девушка тут же исчезла.

- А что будет, если я не выполню ваши условия? - задал в трубку вопрос Белов.

Шейх засопел:

- Не советую этого делать, мистер Белов. С вашим сыном может случиться несчастье. За ним приглядывает один человек. Вы, наверное, о нем слышали, он там у вас в Красносибирске недавно отличился. Про взрыв ночлежки вы уже слышали? Так вот, Садык страшно раздражителен. К сожалению, я не всегда в состоянии удерживать его на коротком поводке. Сейчас он заботится о ребенке, но все возможно... Не хотелось бы вас пугать, конечно. Жаль будет мальчишку. Талантливый он у вас. Музыку сочиняет.

- Так это ваш Садык за моей сестрой и Алексеем гонялся по тайге? - уточнил Белов.

- Да, представьте себе, он, - не без удовольствия подтвердил шейх. - Но мы не смогли их захватить и вынуждены были пойти на крайние меры. Я имею в виду похищение вашего сына. Не думайте, что мне это нравится.

Белов подумал, что надо стараться говорить корректно, чтобы не раздражать понапрасну шейха, мало ли что у того может быть на уме. Иван все же в его руках. Но тут не выдержал и тихонько по-русски выругался:

- Черт бы тебя побрал, родственник хренов.

- Что, простите? - спросил шейх.

- Да нет, это я так, сам с собой говорю, - хмыкнул Белов. - А чем вам Шамиль не угодил, зачем его выкрали?

- Шамиль мой кровный враг, - гневно воскликнул шейх. - Если вы помните, сын мой Омар погиб в Чечне, в Хасанюрте. Тело его так и осталось лежать в зиндане, накрытом после взрыва селения камнепадом. Вот я и приказал Садыку вывезти прах дорогого и горячо любимого мной сына на родину. Но ни Садык, ни нанятые им боевики не знали места, где погиб Омар. А Шамиль, как вам известно, из Хасанюрта. Вот и пришлось Садыку прихватить его в качестве проводника.

- Что с Шамилем?

Шейх с притворным сожалением вздохнул:

- Его с нами нет. Садык не удержался, когда увидел извлеченное из зиндана растерзанное тело моего сына. Покарал Шамиля за участие в убийстве Омара.

Выведенный из себя Белов поиграл желваками и сказал:

- Не дай бог вашему Садыку попасться на моем пути.

- И вам на его, - подхватил шейх. - Ну, да ладно, мистер Белов. Считаю наш разговор законченным. Я укажу вам место, где вы должны будете передать моим людям Али, а взамен получите Ивана.

Мысли у Саши путались. Он никак не мог найти выход из создавшегося положения, не знал, что предпринять для спасения сына. Оставалось тянуть время.

- Все очень неожиданно, - произнес он примирительным тоном. - Мне нужно подумать.

- Хорошо, - охотно согласился шейх. - Думайте. Я перезвоню вам через пару дней.

- Эй, эй! - крикнул в трубку Белов, опасаясь, как бы шейх раньше времени не отключился. - А с мальчиком действительно все в порядке?

- О, не беспокойтесь! Садык за ним хорошо смотрит, - насмешливо сказал шейх. - В следующий раз вы обязательно поговорите с сыном.

И прежде чем Белов успел что-либо добавить, шейх отключил мобильник.

XXXIII

Ивана поселили вместе с Сайфином в бетонном бункере под дворцом шейха. Оказалось, седобородый араб жил в доме шейха тайно, скрываясь от глаз челяди в подземелье, и лишь иногда поднимался наверх, чтобы подышать свежим воздухом и пообщаться с Абдул Аль Азизом. В эти часы посторонним запрещалось показываться вблизи апартаментов шейха.

Подземелье находилось под главным зданием дворцового комплекса. В него вел потайной ход, расположенный в одной из комнат главного здания. В бункере имелись две приличных размеров комнаты, санузел, кухня. Превосходная система вентиляции, а также мощные кондиционеры поддерживали заданную температуру и влажность - в помещениях было прохладно, сухо, свежо, как утром в горах. Хозяева позаботились и о комфорте: у стен стояла дорогая мебель европейского образца, по стенам и на полу были развешаны и расстелены ковры, имелась современная бытовая техника и телевизор, почему-то с одним единственным каналом - Аль-Джазирой.

Жили Иван с Сайфином в одной комнате, а второй пользовались, когда кому-то из них необходимо было уединиться. Иван в ней репетировал, а худой араб - молился или читал Коран. Оба жили в атмосфере ожидания. Иван ждал освобождения, Сайфин - конечного результата задуманного плана.

Мальчику иногда позволяли побродить по дворцу, искупаться в бассейне, но всегда под надзором Садыка. Иногда тот тоже спускался в подвал и уединялся в свободной комнате. Что он там делал, Иван понятия не имел, однако неожиданно тайна доверенного лица шейха открылась. Как-то парень, не зная, что Садык зашел туда, заглянул в комнату и обомлел. Конфидент шейха стоял у открытой потайной дверцы в стене и доставал из сейфа пачки денег.

Мальчика мужчина не заметил, и Иван тут же от греха подальше тихо-тихо закрыл дверь. Но в комнате осталась скрипка, а Ивану хотелось ее забрать. Он постучался, подождал, когда Садык разрешит войти, и снова открыл дверь. Мужчина стоял у противоположной стенки и, сложив на груди руки, испытующе смотрел на Ивана. Ни денег, ни дверцы в стене! Иван пребывал в недоумении. Почудилась ему что ли? Он сделал вид, что ничего не было, взял футляр со скрипкой и вышел.

Он все больше и больше попадал под обаяние восточной культуры, каждый день открывал ему новые ее грани. Мальчик почувствовал, что в исламе есть своя прелесть, своя красота. Он решил, что можно и нужно брать из чужой культуры то, что позволяет духовно обогатиться.

Это и уважение к старшим, и почитание родителей, и нетерпимость к пьянству, да мало ли что еще можно взять ценного из нравственных достижений людей иной веры. Иван начал писать музыку, понятную и близкую как европейцам, так и арабам.

Он стойко переносил пребывание в плену, на чужбине, никогда не жаловался, не скулил, а иногда проявлял характер.

Однажды, купаясь в бассейне, Иван поссорился с Садыком, который требовал выйти раньше обычного из воды. Он переплыл на другую сторону и убежал от своего сторожа, взобравшись на высоченную крышу дворца.

Садык с трудом догнал мальчика и вынудил остановиться на краю плоской крыши. Тот застыл на полуметровой высоты парапете, балансируя руками, как канатоходец в цирке. Он уже успел хорошо загореть, а волосы у него выгорели до цвета кудели. На лице его застыло упрямое выражение, глаза сверкали.

- Не дури, Айвен, разобьешься! - крикнул встревоженный Садык.

Но тот не послушал его. Разбежался по выступу и прыгнул солдатиком в бассейн с десятиметровой высоты. Садык не знал, удалось ли ему допрыгнуть до воды, он схватился за голову и закрыл глаза, представив разбитое, окровавленное тело на белых плитах двора. За время общения он привязался к мальчугану. Хвала Аллаху, все обошлось, тот вынырнул, как ни в чем не бывало, но после этого случая Садык стал вести себя с ним осторожнее.

Кроме того, ему крепко перепало от шейха за то, что он довел парня до крайности. Ведь тот мог разбиться, и тогда планы шейха относительно обмена Айвена на его двоюродного брата рухнули бы. С тех пор Садык Ивана на безрассудные поступки не провоцировал.

Но не только смелостью иной раз удивлял обитателей дворца Иван. Удивляли его настойчивость. Когда породистая сука его высочества принесла пятерых щенят, четверо уродились здоровыми, а один слабеньким. Таких, как правило, во дворце шейха убивали, чтобы не испортить породы, но Иван упросил псаря отдать ему песика. Иван взялся ухаживать за щенком, кормил его из соски, поил и, ко всеобщему удивлению, вскоре Шерхан - так он назвал щенка - окреп и обогнал в развитии своих братьев и сестер.

Упрямства тоже было в Иване хоть отбавляй. При дворе шейха некоторые блюда традиционно ели руками. Сидевший вместе с взрослыми за столом Иван есть таким образом отказался. Неслыханная дерзость! Попробовали было его вынудить соблюдать этикет, но он заартачился и вовсе не стал есть. Спать лег голодным. На следующий день подавали птицу, которую, кстати, принято есть руками не только на Востоке, но и в Европе. Но парень уже пошел на принцип и категорически отказался притрагиваться к еде без ножа и вилки. Да еще объявил голодовку. В итоге ему разрешили пользоваться во время еды столовыми приборами.

Хотя порой в поступках Вани сквозила детская наивность, принципы, характер и жизненная позиция Белова-младшего вызывали у арабов невольное уважение. И прежде всего это относилось к жестокому Садыку.

Часть третья

ТРОЯНСКИЙ МУСОРОВОЗ

XXXIV

Белов отключил мобильник, положил его на тумбочку рядом с кроватью, на которой сидел. Он подпер руками подбородок и задумался. Его размышления прервала Лайза.

- Кто звонил? - Девушка стояла в выделенной Джоном и Натали Белову комнате, прислонившись спиной к стене, и с тревогой наблюдала за Александром. Она была свидетелем только что состоявшегося разговора Белова с неизвестным абонентом, который, как ей показалось, говорил об Иване.

Саша ответил не сразу.

- Так, знакомый один, капитан Немо, - сказал он, потому что мыслями был далеко отсюда. Перехватив удивленный взгляд Лайзы, он пояснил: - Ивана похитил шейх Абдул Аль Азиз. В общем, российское правительство не будет вызволять его из плена, так как он теперь подданный Соединенных Штатов. Они и должны его спасать.

Лайза с сокрушенным видом покачала головой, словно осуждая кого-то.

- Как все запутано: мальчик русский, гражданин Америки, живет в Англии, похищен арабами из Эмиратов.

- Действительно, запутано, - согласился Саша. - И, тем не менее, что-то надо делать, не сидеть же сложа руки.

- Нужно обратиться к правительству США, - подсказала Лайза.

- Это очень долгий путь, а у меня нет времени: только пара дней.

- И все-таки я предлагаю действовать так, как предписывает закон, - твердо сказала Лайза. - Обратимся к властям и одновременно к моему знакомому, дипломату Сэму Рэмсфилду. Он из Организации Объединенных Наций. Мы с ним в приятельских отношениях. Рэмсфилд нам поможет.

На следующий день Лайза и Белов, оставив Штернгарта в Санта-Кери, вылетели в Нью-Йорк. Прибыли в аэропорт ночью и на такси отправились домой к Лайзе. Саша впервые был в столице Америки, и его поразило обилие огней рекламы. Они были повсюду. Неоновой светящейся коркой были покрыты вздымавшиеся к небу небоскребы; сверкая фарами, непрерывным огненным потоком двигались по улицам-каньонам автомобили. Белову вдруг почудилось, что он находится в кратере действующего вулкана: небоскребы - это раскаленные стенки кратера, а автомобили'- текущий по дну поток лавы.

Квартирка девушки Белову понравилась. Он осмотрел ее сдержанно, без ахов и охов, как подобает мужчине, похвалил и отправился в душ. День выдался хлопотный, напряженный. Белов с удовольствием постоял под прохладными струями. Полчаса спустя он уже спал в застеленной Лайзой чистой постели.

На следующий день утром на «мерседесе» девушки они отправились через центр Нью-Йорка к зданию ООН. Чужой город, озабоченные лица нью-йоркеров, бешеная по темпу и, как показалось Белову, бессмысленно активная жизнь. Он вдруг подумал, что все эти люди - жертвы массового психоза, который заставляет их бежать все быстрее и быстрее. Куда, зачем, это уже не имеет значения. Главное - обгонять других.

А он, разве он не так же участвует в подобной гонке? Вместо того, чтобы общаться с сыном, друзьями, Лайзой, наконец. Ведь Красносибмет отнимает у него все силы* и время, отпущенные ему богом или природой на этой земле.

Вопреки этим размышлениям, их машина еле-еле тащились по улицам, то и дело попадая в пробки. Взгляд Белова скользил по лицам продавцов, водителей, прохожих, полицейских. Кстати, вид некоторых копов удивлял. Это были толстые негритянки, с трудом умещавшиеся в сшитой на заказ форме. Кого они могут догнать и задержать?

Женщин на улицах много, но они в большинстве своем какие-то несексуальные. Ни одной даже отдаленно напоминающей Шарон Стоун, Ким Бейсинджер или, скажем, Деми Мур, а именно таких красоток представляешь себе, когда думаешь об американках. Нет, все гладенькие, кругленькие, аккуратненькие. При взгляде на них невольно возникают мысли о брачном контракте, раздельном счете и исках о сексуальных домогательствах, уж никак не о любви или даже сексе. Нет, Белову решительно не понравился этот новый вавилон, хотя в нем и было свое очарование. Очарование сложного, технологичного и бездушного механизма.

Офис Сэма Рэмсфилда располагался в небоскребе ООН. Лайза довольно лихо припарковала «мерседес» на битком забитой машинами автостоянке. С самим дипломатом девушка с утра уже договорилась о встрече, однако из-за пробок на дорогах они опаздывали. Пришлось поторопиться. Спешно покинули машину и ринулись к зданию. На лифте поднялись на двадцатый этаж.

Секретарь в приемной Рэмсфилда - сухая седовласая дама в возрасте - была извещена о прибытии посетителей. Она тут же провела Лайзу и Белова к боссу. Кабинет, в который вошли молодые люди, представлял собой просторное светлое помещение со стеклянной стеной-окном. В нем стояли диванчики, кресла, журнальный столик, бар и письменный стол, при этом во всем чувствовалась рука хорошего дизайнера.

Хозяином кабинета оказался высокий, начинающий полнеть мужчина лет тридцати пяти. У него было холеное гладкое лицо с довольно-таки приятными чертами, голубые глаза, темные, зачесанные назад волосы. Одет он был в новенький с иголочки дорогой костюм, сидевший на нем ловко, как военный мундир. Завидев вошедших, он встал, с широкой, заученной улыбкой дипломата вышел навстречу гостям.

- О, Лайза, я так рад тебя видеть! - сказал он красивым баритоном, затем повернулся к Белову и протянул ему руку - Рэмсфилд... Сэм Рэмсфилд.

- Очень приятно, - Белов крепко пожал дипломату руку.

- Проходите, прошу вас! - хозяин кабинета сделал широкий жест, приглашая располагаться.

Лайза с Сашей сели на обитый кожей диванчик, Рэмсфилд напротив них в кресле рядом с журнальным столиком.

- Кофе? Виски? - поинтересовался хозяин кабинета, окидывая посетителей доброжелательным взглядом.

- Нет, спасибо, - отрицательно покачал головой Белов.

Отказалась и девушка.

- Сэм, - заявила она. - Ты, я знаю, человек занятой, поэтому не буду отнимать у тебя много времени и сразу перейду к делу.

- Я слушаю, - приятно улыбнулся Рэмсфилд.

- У моего друга, - начала Лайза, - возникли серьезные проблемы с сыном. История чудовищная, можно сказать, дикая. Да он тебе сейчас сам обо всем расскажет, - девушка посмотрела на Белова, предлагая ему присоединиться к разговору.

- Дело вот в чем, - начал Белов.

Он коротко рассказал историю похищения сына, о требовании неизвестных похитителей с Ближнего Востока обменять Ивана на его двоюродного брата Алексея и о том, что Россия не будет заниматься делом о похищении гражданина Америки. В конце без обиняков заявил, что американскому правительству не плохо было бы позаботиться о своем попавшем в беду соотечественнике.

Рэмсфилд, как почудилось Белову, не очень внимательно слушал его, думая о чем-то своем. Нет, внешне все было абсолютно пристойно. На лице - вежливая улыбка, сочувствующий взгляд, однако и то, и другое какое-то фальшивое, ненастоящее. Сэм слушал, но, как казалось Саше, при этом краем глаза следил за Лайзой и слегка рисовался перед ней, принимая красивые позы. Белов подумал, что Рэмсфилд, очевидно, неровно дышит к девушке.

- Ну что вам сказать, мистер Белов, - выдержав после окончания речи Саши паузу, необходимую для осмысливания информации, произнес дипломат. - Положение у вашего сына, надо прямо сказать, не из приятных. Но я, к сожалению, ничем вам помочь не могу. Видите ли, сэр, мальчик был похищен в Англии, а американская полиция не может вести расследование в чужой стране. Этим делом должен заняться Интерпол. Именно он должен будет провести расследование киднеппинга, выяснить, где именно находится ваш сын, а уж потом Америка предпримет шаги по его спасению.

- Но мистер Рэмсфилд, - возразил Белов. - Пока будет продолжаться расследование, пройдет много времени, а похитители требуют обменять Ивана на Алексея уже сейчас.

Рэмсфилд переменил позу, сел, манерно закинув ногу на ногу, и произнес:

- Но и вы поймите меня правильно, на основе голословных обвинений мы не можем проводить силовые акции на территории независимых государств, это не наш стиль. Все должно происходить в рамках законности. Это принципы, по которым живет американский народ, великие принципы демократии.

- Принципы, бесспорно, очень хорошие, - согласился Саша, - замечательные принципы, только за то время, пока вы будете соблюдать законность, мальчика могут убить террористы.

Сэм качнул носком до блеска начищенной туфли и бросил на Лайзу виноватый взгляд. Очевидно, он чувствовал себя неловко из-за того, что не мог помочь ее знакомому.

- Хорошо, - внезапно произнес Рэмсфилд совершенно иным тоном. - Вы можете сказать, каким образом добыли информацию о месте нахождения вашего сына?

Белов вспомнил об обещании Введенскому хранить молчание.

- К сожалению, я не могу указать вам источник, - сказал он расстроено.

Сэм поднял руки и тут же уронил их на колени, словно хотел этим жестом сказать: «Вот видите, я тут бессилен».

Белов укоризненно взглянул на Лайзу, мол, говорил же, что из твоей затеи с дипломатом ничего не выйдет. Девушка решила, что пришло время ей вступить в действие.

- Но Сэм, - сказала она просительно, - хоть что-нибудь можно сделать для Александра?

Рэмсфилд обернулся к Саше.

- Вы можете написать заявление, господин Белов, - сказал он. - Я попробую дать делу законный ход, если удастся ускорить рассмотрение, я это сделаю.

- И это все? - разочарованно промолвила Лайза. Похоже, она стала понимать, что законный путь, как это ни парадоксально, не всегда самый короткий и правильный. - И в самом деле, Сэм, делопроизводство может затянуться на неопределенное время.

Рэмсфилд расплылся в обескураживающе-голливудской улыбке:

- Но что я могу сделать?

- А не могли бы вы помочь мне выехать в какую-нибудь из стран, расположенных в Персидском заливе? - неожиданно спросил Белов.

Сэм взглянул на своего собеседника, как тому показалось, с одобрением:

- В какую именно и зачем?

- Не имеет значения, - признался Белов. - Лишь бы страна была поближе к Эмиратам. В Кувейт, например. Там ведь есть американские военные базы?

- Есть, - Рэмсфилд внимательно посмотрел на Сашу. Он, кажется, сообразил, что задумал этот русский. - Вы хотите быть поближе к сыну, это я понимаю. В общем-то, организовать поездку можно. Только под каким соусом? - Несколько секунд он размышлял, поглаживая свой гладко выбритый ковбойский подбородок, потом кинул: - Хорошо, я попробую устроить вам эту поездку. Лучше всего под вывеской ООН или журналистского сообщества.

- Тогда и я поеду с Александром, отправь и меня в Кувейт, - неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, заявила Лайза.

И Белов, и Рэмсфилд среагировали на это решение абсолютно одинаково: с возмущением.

- Но тебе-то зачем туда, Лайза? - воскликнул Сэм.

Лицо и шея девушки отчего-то пошли красными пятнами.

- Ну-у... - растерялась она, - я всегда хотела побывать в этой экзотической стране, да все случая не представлялось.

- Глупость какая, - пожал плечами Рэмсфилд. - Кувейт не то место, куда ездят отдыхать американцы.

- Вот именно, - более уверенным тоном произнесла девушка. Она уже оправилась от смущения. - На курорт я в любое время смогу поехать, а вот в Кувейт вряд ли. Я тебя очень прошу, Сэм, посодействовать мне с отправкой в эту страну.

- Ну, хорошо, - не скрывая своего недоумения по поводу решения Лайзы, произнес Рэмсфилд. - Я попробую что-нибудь сделать для тебя.

- В таком случае, Сэм, - подключился Белов, - я попрошу вас дать карт-бланш еще на одного человека.

Девушка недовольно покосилась на Белова.

- На кого это? - спросила она ревниво.

- Так, есть один специалист по таким делам, - уклончиво ответил Саша. - Если он даст свое согласие на участие в поездке, я назову его фамилию. Ну, как, идет, Сэм? - Белов выставил ладонь, предлагая дипломату ударить по рукам.

Рассмеялся и Рэмсфилд.

- Здорово вы взяли меня в оборот, ребята! Если начальство узнает о том, что я забросил вас в Кувейт, меня с работы уволят.

И он хлопнул в знак согласия по руке Белова своей ладонью.

Вечером Белов с мобильника позвонил Шмидту.

- Дима, здравствуй! - Саша лежал на диване в квартире Лайзы со стаканом мартини в руке, который она только что ему вручила. Рядом на журнальном столике высился манхэттен из множества бутылок разной высоты. После всех треволнений он испытывал потребность как следует выпить.

- А, Белов, здравствуй, - откликнулся Шмидт. - Есть новости?

Саша сделал большой глоток мартини и поморщился. Тьфу ты черт, микстура какая-то.

- Ивана похитил шейх Абдул Аль Азиз, - сказал он в трубку и поставил недопитый бокал на журнальный столик, плеснул в него граммов двести водки и попробовал: вот это кардинальное решение проблемы. - Парень находится в эмирате Абу-Дуби, в резиденции шейха на берегу Персидского залива. Араб мне звонил. Требует обменять Ивана на Алексея.

- Ну, ни фига себе! - возмутился Шмидт. - У него что, с головой не в порядке?

Белов глотнул усовершенствованного мартини. Напиток обжег горло, согрел желудок. По телу разлилась блаженная истома.

- Какая разница, что у него с головой? Послушай, Шмидт, я слышал, ты авиаспортом занялся? - спросил он не в тему.

По тону Саши не понятно было, осуждает он увлечение Шмидта или одобряет и, вообще, к чему клонит, задавая этот вопрос, поэтому Дмитрий неуверенно ответил:

- Ну, да. Летную школу от нечего делать закончил, на вертолете летать частным образом учился,

- На вертолете это хорошо, - на этот раз в голосе Белова явно прозвучала похвала. - А ты не прокатишься со мной в Кувейт? Посмотрим на месте, что можно сделать, чтобы шейху мозги вправить. С нами девушка еще одна поедет, - и Саша заговорщически подмигнул сидевшей в кресле у телевизора Лайзе.

Связь работала до такой степени превосходно, что Белов услышал, как в трубке Шмидт клацнул зубами, захлопнув отвисшую от удивления челюсть.

- Зачем нам девка в этом деле? Баба с возу, легче паровозу.

- Пригодится уголек в топку подкидывать. Мне нужна твоя помощь, Шмидт, - с нажимом сказал Белов. - Так ты едешь?

Дмитрий ответил без промедления:

- Спрашиваешь! Считай, я уже там. Хотя не так все просто, как хотелось бы. Здесь кавалерийским наскоком не возьмешь: у шейха наверняка мамлюков полон дом. И как потом оттуда выбраться, вот в чем вопрос. Ну ладно, подумаем. Будь на связи, - и он отключил телефон.

Несмотря на трагичность ситуации, Шмидт был благодарен неизвестным арабам: наконец-то жизнь начинает обретать смысл!

XXXV

Белов, Шмидт и Лайза отправились в Кувейт под видом журналистов. Прибыли они в прибрежную часть Нейтральной зоны, расположенной на юго-востоке страны. Здесь американская компания вела разведку и добычу нефти. В этом лее регионе находилась и штатовская военная база.

На нефти Кувейт, собственно говоря, и разбогател. Не весь, конечно, а местами. В столице - Эль-Кувейте - путешественники видели шикарные дома, отели, дворцы, здесь же в провинции царила нищета. Небольшой городок Аль-Хаси, куда прибыли Белов, Лайза и Шмидт, большей частью состоял из низких домиков из необожженного кирпича. Попадались, правда, и добротные дома, но они были большой редкостью.

Поселилась бригада «журналистов» в убогой гостинице - двухэтажном невзрачном здании с небольшим - квадратным двориком, обрамленным финиковыми пальмами. Странноприимный дом имени Сорского в родном Красносибирске в сравнении с ней казался пятизвездочным отелем. Не было ни газа, ни горячей воды, ни удобств в номере. От примитивных бытовых условий Лайза была в шоке, но ни Белов, ни Шмидт не отчаивались. Во-первых, они имели за собой русскую школу выживания, а во-вторых, приехали в эти края по делу и не собирались здесь надолго задерживаться.

Помимо этого у Белова в Кувейте было еще одно задание. Родители Ярославы, работавшие в Ираке в нефтедобывающей компании, недавно перебрались работать в Кувейт. Вот и хотел Белов познакомиться с папой и мамой своей сводной сестры, раз уж оказался в той же стороне, что и они. Он созвонился с российским посольством в Кувейте и попросил разыскать русских специалистов Ивановых - именно такая фамилия и была у Ярославиных предков. Обещали помочь.

В день приезда Белов, Шмидт и Лайза, взяв напрокат старенький джип, отправились к американской военной базе. Она находилась в нескольких километрах от городка. Загрузив в автомобиль приобретенную для маскировки фото- и видеоаппаратуру, а также канистру воды, друзья узнали у хозяина гостиницы дорогу и выехали в указанном направлении.

Неплохая дорога с отличной разметкой пролегала по .пустыне. Кругом песок, песок, песок. Он лежал повсюду, насколько хватало глаз. Разнообразила унылый пейзаж лишь торчащая кое-где из барханов верблюжья колючка.

Жара стояла неимоверная. Было, наверное, не менее пятидесяти градусов. Ветерок, гулявший по машине, желаемого облегчения не приносил. Он был таким горячим, что, казалось, будто в лицо дует работающий на полную мощность гигантский технический фен. Все время мучила жажда.

Лайза, в отличие от мужчин, по глупости утром выпила много воды, и теперь, на солнце, пот лил с нее в три ручья. Ветерок припорошил у всех троих кожу, волосы и одежду песком, отчего лица Белова, Шмидта и Лайзы превратились в серо-желтые пыльные маски, а рубахи затвердели, будто панцирь черепахи.

- Впору термокостюм надевать, - пошутил Белов, - жаль, в гостинице оставил.

Саша сидел на переднем сиденье, рядом с управлявшим автомобилем Шмидтом. Девушка - сзади. Лайза ответила скупой улыбкой. Она, кажется, уже жалела о своем решении поехать в Кувейт, хотя виду старалась не подавать.

- Что еще за термокостюм? - чтобы поддержать разговор, поинтересовался Шмидт.

- Так, изобретение одно, - пояснил Саша. - КТ-1 называется. Высокие температуры выдерживает. Не хотел его оставлять в Штатах. Это наше ноу-хау. Вот вожу его с собой, авось пригодится.

- Понятно.

На этой фразе разговор прекратился. Было так жарко, что язык прилипал к небу и ворочать им было невмоготу.

Наконец вдалеке показалась военная база. Еще дальше, немного в стороне, возникли на горизонте нефтяные вышки. А вскоре дорога разделилась на две. Одна асфальтовая лента бежала влево в сторону вышек, другая уперлась в ворота КПП. Приехали. Белов, Шмидт и Лайза выгрузились из автомобиля и с нахальным видом прожженных пройдох-журналистов направились к часовому.

Из бетонной будки, расположенной рядом с железными воротами, вышел громадный негр в желто-песочном камуфляже, при автомате и каске, и двинулся навстречу прибывшей группе.

- Сюда нельзя! - заявил он и остановился, преградив команде Белова путь.

- Мы американские журналисты! - нагло заявила Лайза и ткнула пальцем в бейджик с надписью «пресса». Такие же ламинированные карточки, полученные с помощью Рэмсфилда, красовались и на груди Белова и Шмидта. - Мы хотим взять интервью у командования базы.

Военнослужащий стоял, широко расставив ноги, положив руки на автомат. Он отрицательно помотал головой.

- Нет, мэм, это закрытый военный объект. Вход на него посторонним лицам строго запрещен.

- Мы свободные журналисты свободной страны! - будто участница пикета, стала выкрикивать девушка лозунги. Американский народ имеет право знать, что происходит на его военных базах!

Негр снова с бесстрастным выражением лица помотал головой.

- Нет, мэм, не положено.

Белов со Шмидтом в разговор пока не вмешивались, предоставив Лайзе самой договариваться с соотечественником. Их задача состояла в том, чтобы как можно лучше рассмотреть базу и запомнить расположение объектов.

- Я хочу поговорить с командиром части! - продолжала качать права девушка. - Нам нужна его помощь!

Солдат пожал плечами.

- Пожалуйста, мэм, это ваше право. - Он взял в руку висевшую у него на плече небольшую рацию, нажал на кнопку и сказал в микрофон: - Сэр, докладывает сержант Джефферсон. Тут журналисты прибыли. Хотят осмотреть базу. Он повернул устройство спикером к гостям.

Из рации тут же прозвучал весьма однозначный ответ.

- Пошли их в задницу... - дальше последовало несколько слов, которые говорить при даме ни в коем случае не следовало бы.

Однако на этом дело не закончилось. Динамик продолжал надрываться:

- Ты же знаешь, Джефферсон, я терпеть не могу журналюг. И если они сейчас же не уберутся от ворот, я лично порву им задницы, а потом пинками буду гнать до самого Эль-Кувейта! И тебя заодно с ними, задница, если ты еще хоть раз побеспокоишь меня без дела! Усвоил, задница?!

- Так точно, сэр! - гаркнул сержант. Он стоял, держа рацию в вытянутой руке так, чтобы «журналистам» лучше было слышно, и улыбался во весь рот. - У вас есть еще вопросы к командиру части, мэм? - спросил он у Лайзы.

Лайза от удивления долго ничего не могла сказать. Судя по услышанному, слово «задница» пользовалось особым расположением у командира базы, и он вставлял его везде, где только можно. В течение нескольких секунд, она обалдело смотрела на рацию, потом с презрительным видом дернула плечом и заносчиво сказала:

- Все равно мы попадем на вашу базу! - с этими словами она развернулась и направилась к джипу.

Посмеиваясь, Белов и Шмидт отправились следом. Шмидт развернул машину и направил ее в объезд базы. Почва вокруг части была потверже, поэтому ехали спокойно, без пробуксовки. База была огорожена колючей проволокой с накинутой на нее маскировочной, под цвет песка, сетью, так что рассмотреть, что творилось за ней, было невозможно. Шмидт доехал до угла базы, свернул влево. С этой стороны то же самое - бесконечная стена шевелящейся на ветру желтоватой сетки.

- Останови-ка, - попросил Белов.

Когда Шмидт остановился, Саша выпрыгнул из джипа, подошел к ограждению и отогнул край сетки. То, что он там увидел, заставило его отшатнуться. На него смотрел ствол автомата.

- Если ты сюда еще хоть раз сунешься, - сказал высокий парень в каске, - я прострелю тебе башку.

- Да, ладно, ты чего, - пробормотал Белов. - Мы же просто отлить собирались.

Ни слова не говоря, солдат отработанным движением передернул затвор. Белов тут же отпустил край маскировочной сети. Он вернулся к машине и разочарованно сказал:

- Я, конечно, не рассчитывал, что нас добровольно пустят на военную базу, но что мы даже краем глаза взглянуть на ее территорию не сможем, и не подозревал. Короче, облом полнейший.

- Что такое облом? - поинтересовалась Лайза.

С размазанной по потному лицу грязью она смотрелась довольно-таки смешно.

- Облом - это, когда ничего не получается, - невесело усмехнулся Саша.

Шмидт побарабанил пальцами по рулю.

- Твои предложения? - спросил он.

- Элементарно, Ватсон. Искать место, откуда можно как следует рассмотреть базу. - Белов запрыгнул в автомобиль. - Бинокль же у нас есть?

- Есть, - подтвердил Шмидт. Причем превосходный, армейский.

- Поехали, поищем точку наблюдения повыше.

Шмидт вернулся к воротам базы. Отъехав немного, остановился, чтобы оглядеться. Действительно, дорога, ведшая к нефтяным вышкам, шла в гору. По обеим сторонам от нее барханы были повыше, чем где бы то ни было вокруг. Туда и направились.

Проехав примерно с полкилометра, свернули с дороги. Машина сразу забуксовала в песке. Пришлось посадить за руль Лайзу, а Белов со Шмидтом пошли рядом с автомобилем, подталкивая его в тех местах, где он увязал в песке. Когда углубились в пески так, что машину стало не видно с дороги и со стороны базы, бросили джип и дальше отправились пешком. Наконец отыскали большой песчаный бархан, поднялись на его вершину и залегли.

Нельзя сказать, что отсюда база была видна как на ладони, однако большая часть ее все же просматривалась, причем именно та, которая больше всего интересовала «журналистов».

База имела форму правильного прямоугольника. На ней имелись более-менее капитальные постройки, а также ряды ангаров, палаток и штабелей ящиков с техникой. В углу периметра стояло несколько боевых вертолетов. Того, что находилось на переднем плане, из-за натянутой маскировочной сетки видно не было.

Белов взял у Шмидта бинокль и принялся педантично, один за другим, сканировать объекты базы. Оптика была действительно превосходная. В бинокль были видны даже шляпки гвоздей, которыми были скреплены доски на ящиках с оборудованием.

Да, привыкли американцы к комфорту: душевые кабины кругом, в палатках кондиционеры, работающие от солнечной энергии. Курорт устроили. Белов передал бинокль Шмидту.

- Видал? - спросил Саша, когда тот приложил окуляры к глазам.

Шмидт хмыкнул.

- Ну, красавцы, мать иху... - проворчал он тихо, чтобы не оскорблять патриотических чувств Лайзы: - Биотуалеты в пустыню завезли... Интересно, куда они девают свое экологически чистое дерьмо? Перерабатывают в баксы?

- Чистюли, - поддакнул Белов. - Пока кофею не выпьют, воевать хрен пойдут. Не то что наши пацаны в ходе боевых действий буханку хлеба на четверых делят да водой запивают.

Словно в подтверждение его мнения об избалованности американцев Лайза достала из рюкзачка за спиной зонт и щелкнула кнопкой. Над ее головой раскрылся яркий купол. И Белов, и Шмидт спрятали улыбки.

- Ты дальше отползи, - посоветовал Саша девушке. - А то твой зонт над барханом торчит, за версту его видно.

- Ну и пусть, - заартачилась Лайза. Она не воспринимала всерьез угрозу, исходившую от базы. - Может, я позагорать сюда пришла. Кому какое дело. Я знаю свои права.

- Как шарахнут сейчас по нам, - проворчал Шмидт, - забудешь качать права.

Искушать дальше судьбу Лайза не стала. Она сползла вниз по бархану и улеглась на спину, раскинув руки. Но не выдержала и полминуты.

- О, май гад! - пробормотала она по-английски. - Какая жара. Это просто ужас.

Отбросив зонт, она неожиданно вскочила и с воплем бросилась вверх по бархану.

- Совсем крыша поехала у девки, - живенько поставил диагноз Шмидт и, схватив пробегавшую мимо него Лайзу за ногу, дернул.

Выскочившая на вершину холма девушка, будто подстреленная, взмахнула руками, дернулась и рухнула на песок. Белов и Шмидт втянули ее за ноги за бархан.

- Может быть, вы в гостиницу отправитесь? - посоветовал Лайзе Шмидт. Он был с ней то на вы, то на ты. - Чего на песке жариться-то. А вечерком по холодку за нами на джипе приедете.

Однако девушка заартачилась:

- Я никуда не пойду! - заявила она, вздернув нос. - И если я умру здесь от жары, то это будет вина командира базы.

Шмидт спорить не стал. Пусть Белов с ней нянчится, его подруга. Он взял бинокль и снова припал к окулярам. Он несколько минут смотрел, не отрываясь, запоминая все, что требовалось. Вот пошел часовой, вон еще один ходит, и еще... Вон окоп, для обороны в случае нападения на базу. Очень удобное место для временного укрытия. Вон угол дома, а вон мусорные контейнеры.

- Ну, что скажешь? - спросил Белов у Шмидта, когда тот закончил осмотр. - Я хочу знать твоё мнение как специалиста.

Шмидт облизал потрескавшиеся губы, снял с пояса фляжку, отвинтил пробку и... снова закрыл.

- Что сказать, - заговорил он не спеша. - Периметр часовыми охраняется и плюс система видеонаблюдения - не проскочить. А так мест, где спрятаться можно, навалом. Главное, туда попасть.

Белов взял у Шмидта фляжку, плеснул на ладонь и растер воду по лицу. Стало немного легче.

- Значит, главное - оказаться за колючей проволокой, - произнес он, завинтил пробку на фляжке и бросил посудину на песок. - Ладно, давай будем думать, как можно проникнуть к воякам.

Белов и Шмидт, передавая друг другу бинокль при обнаружении интересных деталей, стали изучать базу. Ничего подходящего в голову не приходило. Было ясно, что пробиться сквозь ограждение невозможно, часовые запросто пристрелят. Значит, прорыв отпадает. Остаются ворота. Дежурному по КПП хоть разговаривать разрешается, не то что часовому.

Дежурному и голову задурить можно, и внимание как-то отвлечь, и самим войти, а еще лучше незаметно въехать на чем-нибудь в ворота. Вот только на чем? На базу иной раз заезжали машины, но их тщательно досматривали.

Может быть, попробовать пробраться в грузовик с продуктами, замаскироваться среди них и таким образом проскочить через КПП? Хотя, нет. Неизвестно, когда в последний раз завозили продукты, может быть, вчера, а в следующий раз повезут через неделю. Ждать столько времени они не могут.

Ближе к вечеру у ворот базы появился мусоровоз. Это была большая желтая машина с торчащим сзади коробом мусоросборника. Давешний сержант даже не стал досматривать автомобиль, он лишь вскочил на подножку, заглянул в кабину, затем спрыгнул и махнул рукой - проезжай!

Белов и Шмидт переглянулись. Им обоим пришла в голову одна и та же мысль.

Машина медленно проехала на территорию базы, следом за ней отправился вынырнувший из какого-то строения вооруженный автоматом солдат. Мусоровоз подъехал к кухне базы и остановился. Из кабины вышел мужчина, одетый в яркую зеленую униформу и в бейсболке того же цвета. Он взялся за один из трех контейнеров, подтащил его к мусороприемнику, затем нажал на какую-то кнопку, расположенную сбоку автомашины. Контейнер поднялся, перевернулся и вновь стал опускаться. Опорожнив таким же образом две оставшиеся пластиковые бочки, мусорщик поехал к следующей точке, затем еще к одной. Она находилась в дальнем углу базы неподалеку от стоявших там вертолетов. Работал человек деловито, споро. И все время за его действиями наблюдал находившийся поблизости вооруженный автоматом вояка.

Но вот что странно: Белову показалось, что мусорщик на кого-то очень похож. Однако Саша не придал этому обстоятельству значения. Ну откуда у него в Кувейте могут быть знакомые?

К воротам сопровождавший мусоровоз солдат не пошел. Он дотопал до палаточного лагеря, постоял, дождался, когда машина покинет территорию базы, и нырнул в одну из палаток.

Белов и Шмидт снова переглянулись.

- Годится! - заявил Шмидт.

- Что, что годится? - забеспокоилась Лайза.

Она понимала, что мужчины пришли к какому-то решению, но не могла сообразить, к какому именно.

- Позже объясню, - пообещал Белов. Он отполз от вершины холма и встал. - Ладно, поехали домой.

Через пару минут джип вырулил на асфальтовую дорогу...

XXXVI

Белов, Шмидт и Лайза вернулись в городишко уже в сумерках и сразу же направились на розыски «мусорной» компании, обслуживающей базу. Она располагалась в соседнем населенном пункте. Отправились туда.

Городок с трудно выговариваемым арабским названием был намного больше и богаче того, где поселились Белов, Шмидт и Лайза. Компания по уборке мусора, как и следовало, из санитарных соображений располагалась на окраине городка и состояла из небольшой конторы и автомойки, а также огороженного глинобитной стеной двора, в котором стояло два мусоровоза американского производства.

База, как это часто бывает, была единственным работодателем в округе, если бы не это, вряд ли арабам пришло в голову организовывать вывоз мусора на таких мощных машинах. По сути, это были мясорубки для твердых отходов.

На зов Белова из одноэтажного неказистого здания вышел пузатый араб, как оказалось впоследствии, владелец компании. У мужчины было смуглое лицо, снабженное аккуратно подстриженными усами, большой нос, обвисшие щеки, торчащие уши и толстые мясистые губы. Из-под насупленных кустистых бровей смотрели маленькие черные глазки. Несмотря на непрезентабельный вид, хозяин компании производил впечатление добродушного и умного человека. Гостей он встретил приветливо, а когда узнал, что пожаловали американские журналисты, чтобы взять интервью, и вовсе растаял.

- О, великолепно, - заговорил он на ломаном английским. - Мы американцы любим. Что вам угодно?

- Мы бы хотели узнать, как обстоят дела с вывозом бытовых отходов в вашей стране, - заявил Белов.

- Хорошо, очень хорошо! - закивал хозяин мусоровозов. - Мы собираем мусор в замечательную американскую машину, а потом увозим его далеко в пустыню и там хороним в большой яме.

В доказательство того, что они действительно живо интересуются санитарной обстановкой данного региона, Шмидт и Лайза защелкали фотоаппаратами, снимая мусороуборочную технику, потом и их хозяина на их фоне. Тот замахал руками:

- О, нет, нет, господа. Мусульманам нельзя фотографироваться. Уберите фотоаппараты, нельзя! Нехорошо человека снимать. Это грех!

Шмидт и Лайза фотоаппараты тотчас же убрали, а Белов продолжил разговор.

- Сколько у вас в городе компаний по уборке мусора?

Хозяин выставил вперед руку с оттопыренными пальцами.

- Одна, моя.

- А что именно вы обслуживаете?

- Ну... - показал на пальцах араб, - американскую военную базу и нефтяные компании.

- О, американскую базу! - оживился Белов. - Мы тоже американцы, журналисты. Нас очень интересует, в каких санитарных условиях живут наши соотечественники. Как часто вы вывозите с территории базы мусор?

- Каждый день. Каждый день! - хозяин компании молитвенно сложил руки, всем своим видом желая показать, что он очень беспокоится о санитарном состоянии американской базы.

- Когда вывозят мусор?

- О, два раза, господа, утром и вечером. Американский солдат не любит, когда у него воняет! - и араб, сморщившись, помахал у носа ладонью, наглядно показывая, как неприятен американцам запах с помойки.

Соглашаясь с мнением хозяина мусорной компании, Белов с гримасой отвращения покивал.

- Да, да, - сказал он сочувственно. - Это очень плохо. А кто сегодня из водителей обслуживает базу?

- Хороший человек. Я недавно принимал его на работу. Очень хороший человек. - Араб закатил глаза, показывая, какой лакомый кусочек ему достался. - Русский парень.

- Русский? - в один голос воскликнули Белов, Шмидт и Лайза.

Новость была сногсшибательная. Уж русский с русским всегда договорится. Но как, черт возьми, он сюда попал?

- А мы можем с ним повидаться? - поинтересовался Белов.

Араб отрицательно покачал головой.

- Нет, не сегодня. Он отдыхает уже. Устал бедняга.

- А где живет?

- Далеко. На другом конце города. Завтра приходи, увидишь!

Добиваться и дальше свидания с водителем мусоровоза не следовало. Настойчивость могла вызвать подозрение. Тем более, что уже стемнело, ночь на носу.

- Завтра так завтра, -- согласился Белов. - В котором часу вы начинаете работать?

- Рано, очень рано. В пять утра. А в половине шестого мусорная машина уже уезжает.

Действительно рано. Во сколько ж завтра нужно будет встать?

- Ладно, брат, спасибо за интервью.

- Вы в гости заходите, в гости, - засуетился вдруг хозяин мусорной компании. - Угощать буду.

- Нет, в другой раз, -- дружно стали отказываться Саша, Шмидт и Лайза.

Как-то не очень хотелось трапезничать вблизи мусорных машин, источавших неприятный запах. Белов незаметно кивнул своим друзьям, что пора сматываться, и стал прощаться.

- Спасибо за интервью, - Белов крепко пожал арабу руку. - Увидимся!

Друзья погрузилась в джип, он развернулся, газанул и растаял в темноте.

XXXVII

Поздно вечером Саше позвонили из российского посольства и сообщили, что родители Ярославы живут в Эль-Кувейте, работают инженерами в нефтяной компании, и назвали их адрес.

А еще позже Лайза почувствовала недомогание. У нее резко поднялась температура, началась рвота. Пришедший по вызову врач, осмотрев девушку, заявил, что проблемы со здоровьем вызваны перегревом на солнце и переутомлением. Ей следует хорошенько отдохнуть. Взяв хорошие чаевые, доктор ушел. Белов провозился с Лайзой до двенадцати часов, а когда девушка уснула, вернулся в свой номер.

Утром Саша и Шмидт встали ни свет ни заря. Отправиться на встречу с мусорщиком решили без Лайзы, однако, когда они вышли из своего номера, девушка уже поджидала их в коридоре. На уговоры остаться в гостинице она не поддалась и вместе с мужчинами вышла на улицу.

В пятнадцать минут шестого утра Белов, Шмид и Лайза поджидали мусоровоз на дороге к базе. Солнце уже поднялось над горизонтом, однако еще как следует не грело. Было относительно прохладно для пустыни. Наконец, вдали появилась желтый мусоровоз. Шмидт завел двигатель джипа и поставил его поперек дороги. Белов и Шмидт вышли.

Мусорщик сбросил скорость, поехал медленнее. Он явно был сбит с толку. Ограбление? Это что-то новенькое. Понятно, когда нападают на инкассаторскую машину, на груженую фуру, автопоезд или рефрижератор. Там есть, чем поживиться, но не в этом конкретном случае... Нет, никому еще не приходило в голову грабить мусоровоз.

Желтый короб на колесах как-то нерешительно остановился. Потом из его кабины высунулся... Нет, если бы Белову раньше сказали, что такое в жизни возможно, он никогда бы не поверил. Из кабины высунулся... Заика! Откуда, черт возьми, здесь, в пустыне, посреди Кувейта, мог оказаться бывший русский зек! Уму непостижимо! Белов не смог удержаться от возгласа удивления.

- Заика, ты?! - он отклеился от джипа, к которому привалился спиной, и направился к мусоровозу.

Парень несколько мгновений вглядывался в лицо приближающегося человека, узнал и заорал:

- Бе-елов! Белов, м-мать твою! Ты что здесь д-делаешь? - он выключил двигатель автомобиля, выскользнул из кабины на дорогу и пошел навстречу Саше.

До чего же приятно встретить на чужой земле родное русское лицо. Соотечественники от избытка чувств обнялись и принялись тискать друг друга.

- Это Андрей Загорняков, - сразу же вспомнив имя и фамилию парня, сказал Белов, обернувшись к подошедшим сзади Шмидту и Лайзе. - Мы с ним в Красносибирске, в СИЗО Воронье гнездо, чалились. - Саша все еще не мог оправиться от изумления. Он хлопнул парня по плечу. - Ну, рассказывай, Андрюха, как ты здесь оказался.

Заика тоже был под впечатлением неожиданной встречи. От радости он весь так и светился.

- Та-ак мы ж ко-огда с Вороньего гнезда сорвались, - стал рассказывать он, - на самолете в Э-эмираты двинули. Там нас и закрыли. В тамошней тюряге на кичи парились, пока один благодетель не выкупил и к с-себе не забрал. А потом работать вот меня в Кувейт о-от-правил. У него родственник здесь живет. Одной из жен па-апаша. Вот он меня к нему на вре-емя работать и определил. В порядке финансовой по-омощи тестю. А зарплату сам платит.

Сразу переходить грузить Заику своим проблемами Белов не стал. Решил, еще представится случай. Сейчас его интересовало другое. Он рассказал Андрею о том, что они собираются проникнуть на американскую военную базу.

- Ку-куда, ку-куда? - не поверил своим ушам Заика.

- На американскую базу, что такого? - сказал Белов с таким видом, будто проникновение на закрытые объекты - это его ежедневное занятие. - Ты что, не понял?

- Да ты что, Саша! - вскричал Заика. - Это же невозможно! Не-воз-мож-но! Там часовые с а-автоматами кругом. Охраняется база лучше, чем крытая.

- Ты-то откуда знаешь? - усмехнулся Бе-лов.

- Та-ак я же мусор оттуда два раза в день вывожу.

- Мусор?! - Саша сделал вид, будто сильно удивился. - Мусор - это хорошо. - Он якобы многозначительно переглянулся со Шмидтом. - Ну, вот, Дима, а мы голову ломаем, каким образом попасть на базу.

Заика тотчас сообразил, куда клонит Белов.

- Вы что, ре-ебята, спятили? Вам что, ж-жить надоело? Это ж идиотизм чистой воды. На-ас всех перестреляют, ка-ак куропаток.

- Как из Вороньего гнезда бежать, так ты первый, - парировал Белов. - Там-то ты не думал, что тебя вертухаи подстрелят?

- Там вохра, а здесь спецподразделение, - уважительно произнес Заика. - Они специально натасканы на защиту спецобъектов.

- Но послушайте! - вступила в разговор Лайза. Она поочередно смотрела то на Белова, то на Заику. Девушка наконец-то стала кое-что понимать, и это кое-что никак не укладывалось у нее в голове. - Послушайте! Вы... вы... - от волнения она вдруг тоже стала заикаться. - Вы хотите попасть на военную базу в мусоровозе? - в конце концов, выговорила она.

- Ну да, - как ни в чем не бывало ответил Саша. - Ты знаешь другой способ?

- Саша, - широко открыв глаза, воскликнула Лайза и с выражением омерзения на лице потрясла в воздухе растопыренными пальцами. - Там микробы. Там грязно. Там, там, - она запнулась, подыскивая подходящее слово. - Там же все с помойки!

- Правда? - Белов сделал вид, будто удивился. - А я все думаю, откуда запах такой.

- Не издевайся! - от негодования Лайза даже топнула ногой. - Это невозможно! Вы... вы не посмеете влезть в мусорную машину!

- Де-действительно, - неожиданно рассмеялся Заика. - Штатовцам даже в голову не придет, что кто-нибудь по-осмеет проехать на территорию их базы в му-мусоровозе.

- Ну, вот видишь, - тут же взял быка за рога Белов. - А ты боишься.

- Вы!., - снова хотела было возмутиться Лайза, однако Шмидт наступил ей на ногу.

Лед вроде тронулся, Заика начал сдавать свои позиции, и вмешательство девушки в разговор могло только испортить дело. Лайза, фыркнув, замолчала.

Загорняков в задумчивости стукнул несколько раз ногой по скату.

- Ты сам подумай, у тебя там все схвачено, - Белов показал рукой в сторону базы... - Въедешь на территорию как всегда. Пока будешь возиться с контейнерами, мы со Шмидтом из мусоровоза выскочим и спрячемся. Ты даже не заметишь. Уедешь и все, а дальше наши проблемы.

Заика все еще сомневался.

- Ладно, я по-подумаю, - буркнул Заика, однако по тону, каким были произнесены слова, было ясно, что он, скорее всего, даст согласие на участие в авантюре.

- Ну, вот и молодец! - Саша хлопнул парня по плечу. Он еще хотел что-то добавить, но тут зазвонил мобильный телефон.

В Кувейте прекрасно развита сотовая сеть. Дозвониться можно в любой отдаленный район страны, благо, страна маленькая. Белов достал трубку, нажал на кнопку включения. Звонил шейх.

- Мистер Белов? - с одышкой произнес он.

- Здравствуйте, мистер Аль Азиз, - ответил преувеличенно вежливым тоном Саша.

В трубке раздался смешок.

- Мистер Белов, время, отведенное вам на размышления, прошло. Я хочу знать ваш ответ.

Заика вел себя как-то странно. Он делал Белову какие-то знаки, показывая то на телефон, то на себя. Саша поднял указательный палец вверх, призывая его не мешать.

- Я согласен с вашими условиями, - сказал он в трубку.

- Вот и отлично, - обрадовался шейх. - Это очень разумное решение. Клянусь Аллахом, ваш племянник не будет знать ни в чем отказа. Я воспитаю его хорошим человеком.

- Я очень на это надеюсь, господин Аль Азиз, - с издевкой произнес Саша.

Шейх перешел на сугубо деловой тон:

- В таком случае, мистер Белов, вы должны завтра передать племянника моим людям. Вам в Красносибирске позвонят и скажут, куда при-везти мальчика.

- Но я еще не в Красносибирске, господин шейх, - возразил Белов и подмигнул приятелям. - Мы можем отложить обмен на несколько дней?

Шейх молчал пару секунд, потом ответил:

- Только до послезавтра.

Белов вздохнул:

- Что ж, послезавтра так послезавтра. Вы гарантируете, что вернете мне сына?

- Разумеется. Мои люди обсудят с вами условия передачи. Вы получите его в целости и сохранности.

- Я бы хотел убедиться в том, что Иван жив, - заявил Белов. - Могу я с ним поговорить?

- Пожалуйста!

- Папа! - тотчас прозвучал в трубке звонкий мальчишеский голос. - Папа, это я!

У Белова к горлу подступил комок. Чтобы не выдать своего волнения, Саша задержал дыхание, однако, когда он заговорил, голос у него все равно дрогнул:

- Здравствуй, сынок. Как у тебя дела?

- Все нормально, пап. Ты не волнуйся. Деньги достал?

- Какие деньги? - не понял Белов.

- Мне сказали, что тебя террористы поймали, - в свою очередь удивился мальчишка. - И выкуп стали с тебя требовать. А чтобы деньги собрать, тебе в Красносибирск нужно было отправиться. Вот я и приехал из Англии, чтобы вместо тебя в плену побыть.

Белов чуть не задохнулся от возмущения. Облапошили пацана, сволочи! Но разубеждать Ивана в том, что он сделал большое дело, не стал. Мальчишка и в самом деле совершил маленький подвиг ради отца. Пусть остается в неведении.

- Достал я деньги, Ваня, достал. Спасибо тебе за все! Ты не волнуйся, я тебя скоро заберу. С тобой хорошо обращаются?

- Нормально, не жалуюсь... Но ладно, папа, тут телефон у меня забирают.

В трубке вновь послышался голос Абдула Аль Азиза.

- До скорой встречи, мистер Белов.

Затем раздались гудки отбоя. Саша отключил сотку, сунул ее в карман.

- В общем, так, - сказал он, обращаясь к Шмидту, - времени у нас два дня. Послезавтра я должен отдать Абдулу Аль Азизу Алексея.

Давно порывавшийся что-то сказать Заика наконец-то смог вставить слово:

- Послушай, - парень выглядел возбужденным. - А в-ведь Абдул Аль Азиз этот и есть мой хозяин. Это он нас выкупил.

- Что? - вытаращил глаза Белов, а заодно с ним и Шмидт с Лайзой. - Что ты сказал? Шейх и есть твой хозяин?

- Ну-ну да!

Белов никак не мог поверить Загорнякову. Такие совпадения бывают только в голливудских фильмах, но не в реальной жизни!

- Ты хочешь сказать, - спросил он с расстановкой, - что ты бывал во дворце шейха Абдул Аль Азиза?

- Ну, д-да! А в чем дело-то?

- Постой, постой, дай-ка я соображу, - Белов потер ладонью лоб. - А ты можешь объяснить, где находится дворец?

- Почему нет? - озадаченно спросил парень.

Белов оглянулся - со стороны городка приближалась какая-то машина. Он взял под руку Заику и Лайзу.

- Ну-ка, давайте-ка сойдем с дороги, поговорим.

Шмидт с интересом прислушивался к разговору с Заикой, но тут пришло время ему вступить в дело.

- Вы погодите, ребята, я машину уберу с дороги. - Он побежал к джипу.

- Карту захвати! - крикнул вдогонку Саша.

Шмидт, не оборачиваясь, на бегу поднял руку, показывая тем самым, что понял. Он сел в машину и отогнал ее на обочину.

Саша взял у Шмидта подробную карту побережья Персидского залива, купленную еще в Америке, и, присев на корточки, развернул ее на песке.

- Покажи-ка нам, - обратился он к Заике, - где именно находится дворец шейха.

Парень некоторое время разглядывал карту, потом уверенно ткнул в нее пальцем.

- Во-от здесь, точно!

- Отлично, - произнес Белов с одобрением так, словно он был дрессировщиком, а Заика медведем, выполнившим на отлично трюк. - Расскажи, что вокруг дворца расположено.

- А чего рассказывать-то, - Зайка пожал плечами. - Берег Персидского залива с одной стороны, а с другой - пустыня.

- И все? - удивился Белов. - Кругом ни села, ни города?

- Да, - не меньше Саши удивился Заика. - А ч-что ты хочешь? Земля-то шейхова. Там нефть качают. Частная собственность. Кто ж без спросу на огороде шейха до-ом построит?

- Тоже верно, - кивнул Белов. - А охрана во дворце есть?

Заика хмыкнул:

- А ты ка-ак ду-думал. На вышках ча-асовые с пулеметами не торчат, конечно. Но те-елохранители и сторожа есть. О-один Садык чего стоит. Еще тот го-оловорез.

- А это, - у Белова от волнения вдруг перехватило горло. - Мальчишку ты там не видел случайно.

- Ма-альчишку? - Заика почесал затылок. - Был ка-акой-то.

Белов переглянулся со Шмидтом.

- Худенький такой, - еще больше разволновался Саша. - Лет десяти.

- Ну-у, видел ра-азок, я же говорю. С тем самым Садыком и видел. Вообще-то, про па-аца-на Грот что-то там рассказывал. Он его откуда-то, ка-ажется, привез.

Брови Белова полезли вверх.

- Гро-от? - ошеломленно протянул он. - Что, во дворце шейха еще и Грот живет?

- Ну, да. И не то-только Грот. Там и Мо-ориарти, и Гоблин, и Кабан, и Холмогорова живут. Я же го-оворил, нас всех шейх из тюрьмы выкупил. А меня в Кувейт и отправил. А чего пристал-то с па-ацаном.

- Сын он мне, - буркнул Белов.

- Сы-ын? Чего же ты сразу не ска-азал? Те-перь понятно, что вы за-адумали. Хотите техникой разжиться! Ну-ну, раз такое дело, по-омогу вам на базу пробраться.

- Я в тебе не сомневался, Заика, - проговорил Белов так, словно речь шла о давно решенном деле. - Ты расположение комнат во дворце знаешь?

- Ну, частично.

- Слушай, - оживился Саша. - А может, ты с нами к шейху махнешь, покажешь нам, что там к чему.

- Почему нет? - неожиданно охотно согласился Заика.

Белов посмотрел вдаль, за барханы, за которыми находилась резиденция Абдула.

- Пустыня за дворцом шейха, говоришь?

Заика вытянул губы трубочкой, как обычно делал, когда ему с особым трудом удавалось проговорить какие-то звуки.

- То-очно. Земля лысая, как у тещи коленка.

- Понятно.

Белов, Шмидт, Лайза и Заика побеседовали еще немного. Они обсудили детали предстоящей операции и, договорившись встретиться вечером, расстались.

XXXVIII

Оставив Лайзу отдыхать в гостиничном номере, Белов и Шмидт на такси отправились в Эль-Кувейт. Нет, Кувейт все же зажиточная страна, а селение, в котором они остановились, - приют для эмигрантов из других арабских стран. К такому мнению пришли Саша и Шмидт, пока ехали на такси в столицу. Разглядеть страну в день приезда им как следует не удалось, так как прилетели они в Кувейт ночью и добирались до селения в темноте.

Вообще, Кувейт показался им одним большим городом с районами, так как видимых границ между населенными пунктами не наблюдалось. Дороги были превосходные - ровные, гладкие, с отличной разметкой, с чашечками, разделяющими полосы. Это. забота о водителе. Когда дорога гладкая, в сон клонит. Так вот если водитель заснет за рулем, то при наезде на чашечки от вибрации просыпается. Та дорога, по которой они ехали, пролегала неподалеку от береговой линии, и из окна машины были видны волны залива.

Пока ехали, водитель - худенький индус в чалме - вкратце рассказал им о Кувейте. Оказалось, в стране проживает более двух миллионов человек, из них половина не имеет кувейтского гражданства. Это, в основном, арабы, эмигранты из стран Южной Азии и Ирана, прибывшие в Кувейт для работы в нефтяной промышленности.

Кстати, нефтяные ресурсы Кувейта составляют десять процентов мировых, и их для безбедного существования стране хватит еще на сто лет. В столице и ее пригородах проживает миллион шестьсот тысяч человек. Сами кувейтцы не работают, во всяком случае, в основной массе работающих их не видно. Они, по всей вероятности, руководят процессом производства и торговли, наподобие хирургов, которым ассистенты во время операции подают скальпель, зажим и так далее.

Таксист мечтал о кувейтском гражданстве. Он превосходно знал город и вскоре отыскал нужный адрес. Расплатившись со словоохотливым водителем, Белов и Шмидт покинули такси.

Дом, в котором жили родители Ярославы, оказался пятиэтажкой, чем-то напоминавшей советские хрущобы... В фойе подъезда стояли диван, два кресла, журнальный столик. Скоростной лифт бесшумно поднял их на верхний этаж. Белов заранее известил Ивановых о своем приезде, поэтому хозяева их ждали. Дверь открылась сразу же, едва Саша притронулся к кнопке звонка.

Мама Ярославы оказалась сорокапятилетней невысокой подвижной женщиной с хорошо сохранившейся фигурой. У нее было миловидное моложавое лицо с живыми умными глазами, хорошо очерченный рот, почти мужского типа твердый подбородок, что свидетельствовало, как сказал бы классик, о ее волевом характере. Она неплохо смотрелась бы и в шортах, и в мини-юбке, ежели бы в таковом наряде ей позволительно было показаться в стране с исламскими обычаями. Однако на ней было длинное платье до пят.

Муж являл собой полную противоположность жены - этакая рыхлая бесформенная масса, упакованная в мешковатые штаны и просторную рубаху с торчащей из воротника головкой-кукишем. В шортах он выглядел бы как гигантская размороженная курица. Не красавец, зато умница, по утверждению матери Ярославы - семи пядей во лбу. Таких поискать! Любой сложности проекты со всякими там расчетами для нефтянки только так на клавиатуре щелкает. А жена у него вроде секретаря. Семейный подряд, короче. Вот и мотаются по всему свету, деньгу зашибают. Сюда перебрались из Ирака.

Белов заочно знал родителей Ярославы, а вот теперь впервые увидел их. Официально познакомились. Женщину звали Татьяна Николаевна, как мать Саши, мужчину - Геннадий Степанович. Встретили гостей хозяева радушно, провели в столовую, где уже был накрыт стол. Закуска была отменной, выпивка - дрянь. Пальмовая водка арак. Крепкая, зараза, но противная. А если в бокал бросить лед, то арак становится белым и приобретает запах аниса...

В Кувейте действует запрет на спиртное, и то, что супругам удалось достать к столу, иначе как пойлом не назовешь. Белов и Шмидт от дальнейшего употребления бурды вежливо отказались.

Разговор шел так, о том о сем и ни о чем конкретно. Об истинной цели своего приезда в Кувейт гости умолчали. О том, что шейх требует обменять сына Белова на внука Ивановых и о преследований арабскими боевиками Ярославы с сыном в Красносибирске тем более распространяться не стали. Белов рассказал о житье-бытье дочери и внуке Ивановых в России, ответил на все интересующие Татьяну Николаевну и Геннадия Степановича вопросы. Кое о чем расспросил сам.

После застолья Саша и хозяйка квартиры уединились в соседней комнате. Им было о чем поговорить. Комнатка была просторная, светлая, с недорогой современной мебелью, хорошей бытовой техникой. Было прохладно, работал кондиционер.

Татьяна Николаевна села в кресло, Белов устроился напротив нее на диване. Предстоящий разговор смущал хозяйку, однако его было не избежать. Иначе многое осталось бы недоговоренным между нею и Беловым - человеком, от отца которого Татьяна Николаевна родила дочь. Эта недосказанность могла стать барьером в начинавшихся хорошо складываться отношениях между Сашей и Ивановой, и, чтобы их продолжить, преграду необходимо было устранить. Хозяйка некоторое время не решалась начать разговор, потом, вздохнув, все же заговорила:

- Вы, Александр, наверное, осуждаете меня? - Она смутилась еще больше и поправилась: - Вернее то, что произошло между мною и вашим отцом.

Белов улыбнулся:

- Разве я могу осуждать за то, что родилась и живет на свете Ярослава, а теперь еще и Алексей?

- Я не это имела в виду, - улыбнулась и Татьяна Николаевна, - а то, что родила от вашего отца, женатого человека.

- Вы хотите знать, как я отношусь к рождению внебрачных детей? - спросил с задумчивым видом Белов. - У меня по этому поводу есть своя теория. Я, конечно же, против того, чтобы заводить детей на стороне, однако бывают случаи, когда в этом возникает необходимость. В жизни ведь всякое бывает.

- У меня как раз такой случай, - с печалью в голосе призналась Татьяна Николаевна. - Геннадий Степанович бесплоден. Этот факт и стал поначалу препятствием для нашего с ним брака. Я не хотела жить в семье, где не будет детей. И вот тогда Гена предложил мне зачать ребенка на стороне. Я поначалу была против, но потом, подумав, согласилась. Тем более что представился случай. В поселок приехала геологическая экспедиция, в ее составе Николай Белов числился рабочим. Он, как говорится, стал подбивать ко мне клинья. Почему бы и нет? Ведь, согласитесь, важно не только, в какой семье будет жить ребенок, но и кто его биологический отец. И еще один факт сыграл немало важную роль в том, что я избрала в качестве донора именно вашего отца. Я в него по-настоящему влюбилась! Он был такой веселый, забавный, на гитаре играл, как бог! Душа компании! В общем, я вступила с Николаем в интимную связь, а после его отъезда вышла замуж за Гену. Вы можете меня осуждать, но я нисколько об этом не жалею.

Саша удивился.

- Вы хотите сказать, что мой покойный отец не знал о существовании Ярославы?

Женщина нервно дернула плечом.

- Я никогда его после этого не видела.

Честно говоря, Белов предполагал, что примерно таковой и должна была быть история появления на свет Ярославы, потому и изложил Татьяне Николаевне свою теорию внебрачных связей, чтобы ее разговорить и помочь ей справиться со смущением.

На самом деле измена отца в отношении матери покоробила Сашу, просто он виду не подавал. Нам всем хочется думать, что родители наши самые честные, самые благородные, самые праведные люди на земле. Увы, это не всегда бывает так.

Татьяна Николаевна встала и предложила Саше присоединиться к мужу и Шмидту.

- Я рад, Татьяна Николаевна, - сказал Белов, пропуская ее вперед, - что у меня на белом свете есть сестра. Спасибо вам большое зато, что вы подарили ей жизнь. - Саша наклонился и поцеловал женщину в щеку.

На глазах у Татьяны Николаевны выступили слезы. Она в ответ поцеловала Сашу и, глядя сквозь слезы счастливыми глазами, сказала:

- И вам спасибо за то, что поняли и не осудили меня.

Белов и хозяйка дома вернулись в гостиную. Геннадий Степанович и Шмидт стояли у окна, курили и мирно беседовали. Они догадывались, что у Белова с матерью Ярославы был серьезный разговор, и лишних вопросов задавать не стали.

Саша сам чувствовал душевное смятение. Не желая показывать его, он с наигранным весельем спросил у хозяина дома:

- А что, Геннадий Степанович, есть ли в Кувейте байкеры?

- Байкеры? - Иванов потушил в пепельнице сигарету. - Это мотоциклисты? - уточнил он и, получив утвердительный ответ, сказал: - Есть, но только они по причине жары в Кувейте разъезжают не в кожаных штанах и куртке, а обычных джинсах и рубашках. Да вот, кстати, можете полюбоваться на байкеров местного разлива. - И Геннадий Степанович кивнул на окно.

Белов посмотрел вниз. Прямо на проезжей части улицы стояли несколько мотоциклистов и, отчаянно жестикулируя, о чем-то спорили. Машины с одной и с другой стороны притормаживали, спокойно объезжали группу байкеров и вновь набирали скорость. Никто не возмущался поведением юнцов.

- Обычное явление на кувейтских дорогах, - пояснил создавшуюся на шоссе ситуацию Геннадий Степанович. - Местное население абсолютно не соблюдает правила дорожного движения. Страна на седьмом или восьмом месте по количеству дорожных происшествий.

Мотоциклисты, наконец, завершили спор и гурьбой двинулись по шоссе.

- А можно ли здесь купить байк? - поинтересовался Белов, глядя им вслед.

Шмидт с изумлением воззрился на Сашу. О покупке байка он ему ничего не говорил.

- Зачем? - спросил он тихонько.

Белов проигнорировал вопрос.

- Здесь неподалеку есть магазин, где продают мотоциклы, - сообщил Геннадий Иванович. - Но, действительно, зачем вам байк, Александр?

- Так, по пустыне хочу покататься, - уклончиво ответил Белов. Он отошел от окна. - Что ж, уважаемые хозяева, спасибо за гостеприимство, нам пора... Вы покажете нам, где находится магазин, Геннадий Степанович?

- Конечно.

Полчаса спустя Белов, Шмидт в сопровождении Иванова входили в автомагазин. Они выбрали два не очень дорогих добротных мотоцикла японского производства, расплатились за них по кредитной карточке Саши. В Аль-Хаси Белов и Шмидт вернулись на байках.

XXXIX

Наденька Холмогорова никак не могла найти то место, где Абдул Аль Азиз прячет свои драгоценности. Конечно же, это была не пещера, забитая сокровищами, как в сказке про Али Бабу и сорок разбойников, а банальный сейф, но в том, что он был, Надежда не сомневалась. И деньги в нем с фамильными драгоценностями хранились, это точно. О сейфе ходили по дворцу легенды, но вот где именно он установлен, никто из обитателей дома не знал.

Холмогорова окончательно покорила сердце шейха, он у нее только что с ладони не ел. Абдул Аль Азиз души в ней не чаял, и Наденька ходила у него в фаворитках-любимицах. Ради нее он забывал своих законных жен, что не могло не вызывать у них недовольства. Ей позволялось многое, чего не дозволялось другим супругам хозяина.

Например, свободно передвигаться по дому, в любое время без предупреждения заходить к шейху, кататься на лошади, автомобиле и так далее. Вести разговоры тоже разрешалось на любые темы, кроме пресловутого сейфа. Здесь шейх был непреклонен, и едва Холмогорова заикалась о нем, Аль Азиз ту же переводил разговор в другое русло. В общем, сколько Наденька ни старалась подобраться к сокровищам шейха, у нее ничего не получалось.

А Кабан все торопил, давил на психику, требовал узнать, где тайник. Молодая женщина стала испытывать огромное удовольствие от экстремального секса в конюшне. Опасность быть уличенной в прелюбодеянии возбуждала сильнее любовного зелья, и Холмогорова сама уже искала встреч с Кабаном.

Она намеренно возвращалась с конной прогулки ко времени общей молитвы и сама отводила лошадь в пустую конюшню. Кощунство, конечно, предаваться любовным утехам во время намаза, но что поделаешь - зов плоти. У нее даже динамический стереотип выработался на крик муэдзина, как у собаки Павлова. О, Кабан был неутомимым любовником, и в очередной раз загнанная в стойло Надежда чуть ли не ржала от удовольствия, как молодая кобыла, когда любовник, обхватив руками ее упругие бедра, грубо входил в нее. А потом, провожая ее до двери, он каждый раз неизменно спрашивал;

- Ну что, узнала, где бабло шейх прячет?

И каждый раз приятно утомленная Наденька кротко отвечала:

- Нет, Рома, но я обязательно узнаю.

Грот, в свою очередь, требовал у Кабана узнать, где шейх прячет свое богатство. Все вернулось на круги своя. Из респектабельного джентльмена, за коего Грот выдавал себя, разъезжая по свету, он снова превратился в зека. Свое обещание шейх не выполнил.

Не дал Гроту вольную, не выправил документы и деньги тоже зажал. Возможно, шейх рассчитывал и дальше использовать Грота в своих целях, а потому тянул время с выполнением обещаний, но Гроту от этого было не легче, он снова жил на положении раба в одной комнате с Кабаном, Гоблином и Мориарти и на изменения в лучшую сторону пока не рассчитывал. Заика куда-то исчез, и сколько не допытывались у слуг шейха русские зеки, куда он запропастился, ничего путного те сказать не могли или не хотели.

«Грохнули парня где-нибудь, и концы в воду, в песок то есть, - с беспокойством думал Грот, глядя на мощные руки заглядывавшего иной раз к ним в домик Садыка. - Такой запросто глотку перережет и фамилии не спросит».

А когда Садык, отдав какое-либо распоряжение, покидал домик, Грот с облегчением вздыхал - слава богу, этот бугай не по его душу приходил.

Грот всерьез опасался за свою жизнь, ведь он был тем самым человеком, который похитил для Аль Азиза ребенка, а такого свидетеля шейх в любую минуту может убрать. Ах, какой же он был дурак, что не сбежал с липовыми документами и деньгами, выданными шейхом для проведения операции в Англии.

Теперь Грот кусал локти и вынашивал идею ограбления Аль Азиза и побега с фамильными сокровищами, пока его самого не замочили люди шейха. На ограбление и побег он подбил Кабана, Мориарти и Гоблина. С ними также собиралась бежать и вертихвостка Холмогорова. Оставалось только найти место, где шейх хранит ценности и взять их. В том, что они сумеют открыть сейф, никто не сомневался. Среди бывших зеков был отличный медвежатник, Гоблин... Ну когда же эта Надька сейф отыщет?

В этот день Садык как обычно спустился ут-ром в подвал и, подобострастно поздоровавшись с Сайфином, сидевшим на диване с Кораном в руках, кивнул Ивану:

- Пойдем!

Парень, только что вышедший из комнаты, где усердно репетировал, играя на скрипке, положил инструмент в футляр и направился вслед за Садыком. Мужчина и мальчик поднялись по ступенькам в комнату, замаскировали вход в подвал ковром и зашагали сквозь анфиладу к выходу из дома.

На улице светило яркое солнце, дул сильный ветер, однако, несмотря на него, было жарко. Садык, разрешив Ивану порезвиться, сел в теньке, неподалеку от бассейна и прикрыл глаза. Мальчишка, за исключением того случая, когда сиганул с крыши дома в бассейн, никаких номеров больше не откалывал. Он спокойно дожидался часа, когда вернется с деньгами отец и заберет его из дворца. В общем, пацан вел себя положительно, сильно не напрягал Садыка, а потому тот, ослабив бдительность, позволял Ивану развлекаться во дворе по своему усмотрению. Сам же во время прогулки отдыхал.

Повозившись у бассейна, Иван прогулялся вдоль фасада дома, постоял у пальмы, выискивая взглядом финики, однако ничего не нашел и двинулся дальше. Дойдя до угла здания, оглянулся. Садык никак не реагировал на передвижения Ивана по двору, он, похоже, крепко спал. Предоставленный сам себе парень нырнул за угол дома.

В этих местах он еще не был. Здесь шла иная жизнь, не парадная, как во дворце, а серая, будничная, призванная как раз таки и обеспечивать ту самую красивую и счастливую жизнь, какую вел шейх и его окружение во дворце.

Здесь на задворках располагались огород, сад, гаражи, конюшня, прачечная, загоны для скота и другие подсобные помещения и хозяйства. В них кипела работа. Туда-сюда сновали люди; вдалеке за пальмами работал трактор.

Иван постоял немного, раздумывая, куда пойти, и направился к конюшне. Когда он подходил к ней, из двери неожиданно выскочила женщина, в восточной одежде, с закрытой платком нижней частью лица. Проходя мимо Ивана, женщина споткнулась и затейливо выругалась по-русски.

Иван вытаращил глаза.

- Тетя, вы русская? - спросил он.

Женщина остановилась. В ее больших серых глазах появилось и застыло изумление.

- Да, - произнесла она. - А ты что, тоже русский?

- Русский.

Женщина с интересом уставилась на мальчика.

- А как ты сюда попал?

Иван чувствовал себя одиноко в этом чужом взрослом мире. Он давно испытывал желание поделиться с кем-нибудь своими проблемами, а тут русская тетя. Естественно мальчик почувствовал к ней доверие и признался:

- Я из Англии сюда приехал, чтобы вместо отца в плену побыть. Подменить его на время. Пока он не вернется.

Брови у незнакомки поднялись чуть ли не к линии волос.

- В плену побыть? - переспросила она. - Это еще что за новости?

- Моего папу террористы поймали, а ему деньги нужно собрать для выкупа, - поведал парень с грустным выражением лица. - Вот я здесь вместо папы и нахожусь в заложниках, пока он деньги собирает.

- Что за чушь! - поразилась женщина. - Ну-ка, рассказывай давай, что у тебя произошло.

Мальчик, как уже говорилось, испытывал желание выговориться. И он рассказал незнакомке историю своего приезда с Леонидом Эдлином из Англии во дворец шейха. Холмогорова, а это была именно она, поняла, что мальчишку здорово провели, однако у нее хватило ума не поднимать его на смех. Выслушав Ивана, она с сочувствием покачала головой и поинтересовалась:

- И как тебя зовут, парень?

Солнце светило мальчишке в глаза. Он встал к нему спиной и ответил:

- Иван. Иван Белов, тетя.

- Что?! - глаза у Холмогоровой стали раза в два больше обычного, а на шее от волнения выступили красные пятна. - Ты Иван Белов, сын Александра Белова? - вскричала она и чуть не добавила: «Того самого Белова, по чьей вине я торчу здесь?» - но вовремя сдержалась: при чем здесь пацан?

- Да, я сын Александра Белова, - с гордостью сказал парень. - Иван Александрович. Вы знаете моего папу?

Еще бы ей было его не знать! Однако Холмогорова уже взяла себя в руки.

- Знаю, причем очень хорошо, - заявила она и поправила на плечах платок. Давай знакомиться. Меня Надежда зовут.

Постольку-поскольку Иван был воспитанным энглинизированным мальчиком, учившимся в элитарной школе, он галантно поклонился и ответил:

- Очень рад. - Женщина Ивану очень понравилась: такая добрая, такая симпатичная, такая русская. Она сразу вызвала у Ивана доверие. - А откуда вы моего папу знаете?

- Это долгая история, - махнула рукой Надежда. - Я жена Холмогорова Юрия Ростиславовича. Отца друга твоего папы - Космоса. Слыхал о таком?

- Конечно, слыхал, - оживился Иван. - Вот смотрите, это часы дяди Космоса. - Он с гордостью продемонстрировал ей Косов «Роллекс». - А вы что здесь делаете?

- То же, что и ты - пленница я, - молодая женщина смахнула вовремя набежавшую слезу и спросила: - И давно ты здесь живешь, Ванька?

- Давно, - подавив вздох, ответил парень.

- Постой, постой, - Надежда пытливо взглянула на мальчика. - А что это я тебя раньше не видела?

Иван с беспокойством оглянулся на угол дома, нет ли Садыка, который за длинный язык мог и обругать, понизил голос и сообщил:

- Я, тетя Надя, в подвале живу вместе с Сайфином.

- Это кто такой? - подивилась Холмогорова.

- Нормальный дядька. Мулла или вроде того. С бородой и в чалме.

Надежда впервые слышала о каком-то Сайфине. Интересно, кого это шейх прячет в подвале? О подвале, кстати, она тоже слышала впервые. Интересно, что за подвал такой? Типа пещеры Аладдина?

- И чем же вы с этим Сайфином там занимаетесь?

- А ничем, - развел руками мальчишка. - Я, например, на скрипке играю, а он молится.

- А-а, - тотчас догадалась Холмогорова. - Так это ты все время пиликаешь. А я никак не пойму, откуда музыка слышна.

Ивана слегка покоробило слово «пиликаешь» применительно к его игре на скрипке, но он промолчал и скромно ответил:

- Да, я.

И тут Надежде пришла в голову мысль: «Раз сейфа нет в самом доме, то, может, он находится в подземелье? Почему бы и нет?» Голос у молодой женщины сразу стал приторно-сладким.

- Послушай, Ваня, - она взяла парнишку за плечи и, заглядывая ему в лицо, повела к росшим неподалеку пальмам. - А ты не видел там у себя в подвале сейф? Ну, такой, потайной, скорее всего в стене?

Иван тут же вспомнил Садыка, стоящего в комнате уединения у открытой дверцы сейфа. Да, сейф на самом деле существует. Мальчик позже проверил и обнаружил в стене шов от хорошо подогнанной и замаскированной дверцы, открывавшейся, видимо, электронным ключом. Но выбалтывать чужие секреты он не был приучен, с его стороны это было бы непорядочно, не по-мужски. Поэтому он сказал, что ничего такого не видел.

Не умел Ванька обманывать. То ли смущение промелькнуло в его глазах, то ли напряженным стало его лицо, но Холмогорова поняла, что он скрывает правду. Надежда сразу перестроилась, заговорила с участием, так, чтобы Иван проникся к ней доверием:

- Жаль, Ванька, жаль. Если бы ты был поглазастее, мы бы могли помочь твоему отцу.

Иван тут же встрепенулся, схватил Надежду за руку и сильно-сильно сжал пальцы:

- Как это?

Молодая женщина мысленно похвалила себя за то, что не подняла парня на смех из-за рассказанной им истории о пленении отца. Сейчас бы мальчишка не поверил ей. Надежда положила руки на хрупкие плечи Ивана.

- Вот я сейчас начинаю вспоминать, - проговорила она с задумчивым видом, - слышала я историю о твоем отце. Его когда в плен террористы взяли, при нем были секретные документы. Их люди шейха у него отобрали и в сейф этот спрятали. Так вот, если бы ты сказал, где сейф находится, я бы его открыла и документы выкрала. Я знаю, где шейх ключ хранит.

Иван с осуждением взглянул на Холмогорову.

- Но, тетя Надя, воровать же нехорошо.

- Что? - молодая женщина во все глаза пялилась на мальчишку. - У тебя что, Ванька, совсем крыша съехала? Террористы взяли в плен твоего отца, тебя насильно держат во дворце, требуют выкуп, а ты говоришь о том, что красть некрасиво! Ну и, пожалуйста! - она сделала вид, будто обиделась. - Думаешь, мне это нужно? А документы, между прочим, важные, особо секретные, и если бы ты помог их вернуть, то оказал бы огромную услугу не только отцу, но и России.

Этот аргумент показался Ивану очень убедительным.

- Я обследую подвал, - пообещал он.

Неожиданно из-за угла выскочил Садык.

Он был чем-то сильно раздосадован. Однако, увидев Ивана, успокоился и помахал ему рукой.

- Иди сюда, Иван!

Парень направился к охраннику. А Холмогорова шепнула ему вслед:

- Я буду ждать, Ванька!

Парень кивнул и ускорил шаг, а Надежда пошла в сторону женской половины дома.

Сложив на груди руки, Садык поджидал парня на углу дома.

- О чем с тобой эта женщина говорила? - поинтересовался он, когда Иван приблизился.

- Так, интересовалась, кто я такой и откуда.

Больше Садык ни о чем расспрашивать не стал. Зная, насколько прочными были позиции Нади во дворце шейха, он не мог себе позволить выступать против нее открыто, а тем более осуждать или жаловаться на нее хозяину.

Он покосился в сторону уходившей в противоположном направлении Холмогоровой, взял парня за плечи и легонько подтолкнул к дому.

На следующий день Надежда подкараулила Ивана во дворе и, дождавшись, когда он останется один, подошла к нему.

- Ну, что? - спросила она. Обследовал подвал?

Иван кивнул. Он решил, что если можно чем-то помочь России, а заодно папе, то нужно это сделать. В конце-концов, арабы его похитили и держат тут насильно, значит, они враги.

- Обследовал, - кивнул он с энтузиазмом, - в подвале две комнаты, сейф в дальней по отношению к входу. В стенку вмурован.

Холмогорова порывисто схватила парня за руку и стиснула его узкую ладонь. Иван ответил ей крепким пожатием.

XL

Загружались в мусоровоз в пустыне. Съехали на байках с дороги и встали среди барханов. Солнце клонилось к горизонту, но до ночной прохлады было еще далеко. Мало того, что солнце нещадно палило, так еще и от нагретого за день песка исходил жар, как от костра. Можно представить себе, какая температура будет в мусоровозе.

Заика выскочил из кабины, подошел к Белову и Шмидту и, поздоровавшись с ними, с ходу стал объяснять:

- Ко-короче, устройство мусоровоза, мужики, следующее. В мусоросборник загружается дерьмо всякое, которое потом специальной плитой сгребается в контейнер, и по мере необходимости прессуется к передней стенке бункера. Механизм переработки мусора я блокирую. Загружать о-отходы можно и через верхний люк в мусоровозе. В этом случае дополнительной плитой мусор прессуется к задней стенке бункера. Эта же плита выталкивает отходы при разгрузке:

- А при разгрузке контейнер поднимается? - просил Шмидт, слезая со своего мотоцикла.

- Поднимается, как кузов самосвала, а мусоросборник открывается, будто задняя дверца а-автофургона.

- Я надеюсь, ты не будешь загружать мусор через верхний люк? - спросил Шмидт.

- Нет, - замотал головой Заика. - Только через задний мусоросборник.

- Вот за это спасибо, - сказал Белов. Он тоже слез с мотоцикла и подкатил его поближе к автомобилю. - Что ж, давай, открывай свою коробочку.

У парня вытянулось лицо.

- Вы-ы что, ребята, - сказал он так, будто имитировал звук падающего снаряда. - Хо-отите погрузить мотоциклы в мусоровоз?

- Почему бы и нет? - рассмеялся Белов. Уж очень вид глупый был у Заики.

- Вам что, делать нечего? - он выразительно покрутил пальцем у виска Самим бы проскочить, а они еще мотоциклы тащат!

Шмидт добродушно похлопал парня по плечу.

- Проскочим, Заика, не волнуйся. Я тебе обещаю. Открывай контейнер, время идет.

Парень покачал головой.

- Ну, вы, блин, даете! - однако отправился к кабине, влез в нее и включил отпирающее контейнер устройство.

Мусоросборник с лязгом открылся. Неприятный запах, исходивший от автомобиля, усилился. Белов и Шмидт заглянули в контейнер. Обычный контейнер, сваренный из листовой стали, внутри система прессовки мусора, но места для них двоих и груза достаточно. Если бы не ошметки мусора на стенках да полу, можно принять за рефрижератор или фуру.

- Годится! - заявил Белов. - Давай мотоциклы грузить.

Саша, Шмидт и подошедший Заика с большим трудом, но все же подняли один мотоцикл, запихнули его в контейнер, потом - другой. Следом бросили рюкзаки. Когда Белов и Шмидт сами собрались залезть в мусоровоз, раздался звук мотора. Вскоре из-за песчаного наноса вынырнул джип, за рулем которого сидела Лайза. Девушка подъехала к мусоровозу и заглушила мотор.

- Спрятались, называется, - проговорила она ворчливо, вышла из автомобиля и деловито принялась завязывать на голове узлом волосы. - Крышу мусоровоза за километр с дороги видно.

Белов и Шмидт усмешливо переглянулись.

- А куда это ты собираешься? - поинтересовался Сара.

- С вами, конечно, - шмыгнула девушка носом. - Что же вы сбежали и даже со мной не попрощались.

- Извини, - примирительно сказал Белов. - Ты спала, не хотели тебя беспокоить.

Девушка достала из автомобиля рюкзак и стала развязывать на нем веревку.

- Хороши джентльмены. Сматываются, бросив девушку на произвол судьбы.

- Ну извини, извини, - Белов с мрачным видом наблюдал за Лайзой. - Но ты же всерьез не собираешься отправиться с нами?

- А почему бы и нет? Я же обещала офицеру пробраться на территорию его долбаной базы. И проберусь! - Узел на рюкзаке никак не развязывался, Лайза злилась. Неожиданно она достала из кармашка рюкзака нож и полоснула им по веревке.

- Но это опасно, Лайза, - серьезно сказал Белов. - На базе охрана. В нас могут стрелять.

- Пусть только попробуют, - в запале крикнула девушка. - У них духу не хватит стрелять в американскую женщину. - Она растянула горловину рюкзака, затем перевернула его и вытряхнула содержимое на песок.

- Плохо вы знаете своих соотечественников, - скептически усмехнулся Шмидт.

- Нет, Лайза, - категоричным тоном заявил Белов, - мы тебя с собой не возьмем. Я не могу тобой рисковать.

Девушка встала на колени над рюкзаком и окинула снизу взглядом растерянных мужчин. Выражение лица у нее было самое язвительное.

- В таком случае, я еду на базу и сообщаю командованию, что в мусоровозе на территорию базы хотят пробраться двое русских. Даже трое!

Саша, да и Шмидт с Заикой, выглядели озадаченными.

- Ты не посмеешь так поступить! - произнес Белов.

- Посмею, еще как посмею! - решительно заявила Лайза. - Вы, ребята, плохо меня знаете.

У Белова оставался последний, неопровержимый аргумент. И он его привел:

- Но там грязно! - Саша кивнул на открытый контейнер. - Там микробы, Лайза. Вот такой величины! - он изобразил руками что-то вроде пойманной рыбины. - Можно подцепить какую-нибудь заразу.

Девушку передернуло. Она покосилась на зиявшую пасть контейнера, однако не отступила.

- На этот случай у меня кое-что есть. Она подняла с песка прозрачный полиэтиленовый комбинезон и стала надевать его поверх одежды. - Я еще и перчатки к нему резиновые купила.

Заика, сдерживая душивший его смех, посмотрел на сбитых с толку Белова со Шмидтом и поинтересовался:

- Ну-ну что, му-ужики, поехали?

Саша и Шмидт, очень недовольные навязавшейся им на голову Лайзой, одновременно кивнули.

- Давай.

Они помогли девушке забраться в контейнер, следом влезли сами. Заика закрыл мусоросборник. Стало темно, однако вскоре глаза привыкли к полумраку, ибо в контейнер падало достаточно света через расположенный в потолке люк. Заработал двигатель, и мусоровоз тронулся в путь. Болтанка была ужасная. Белова, Шмидта и Лайзу бросало из стороны в сторону, как при хорошем шторме. Да еще мотоциклы подпрыгивали, грозя переломать ноги. Держаться было не за что. Все трое уселись на пол и прижали ногами разъезжавшие по контейнеру байки. Еще одна беда - несносная жара. Стальные стенки под палящим солнцем до того раскалились за день, что внутри было как в духовке, хоть булочки выпекай. С Белова, Лайзы и Шмидта пот тек в три ручья.

Но вот выбрались на дорогу, тряска прекратилась, автомобиль разогнался, и сквозь щель наверху подул относительно прохладный ветерок. Стало немного легче. Каждый думал о своем: Лайза о том, что связалась с русскими и сама стала авантюристкой, словно Лара Крофт; Белов - о сыне; Шмидт... Вообще-то он ни о чем не думал, потому что умел перед боем отключать эмоции. Ехали минут десять, наконец, автомобиль сбросил скорость, а потом и вовсе остановился - КПП.

- А, русский, - послышался мужской грубый голос, принадлежавший, очевидно, дежурному по контрольно-пропускному пункту.

- Хай! - весело крикнул Зайка. - Можно ехать?

- Минутку! - раздался глухой звук, видимо, военнослужащий запрыгнул на подножку, проверил кабину, и секунду спустя: - Проезжай!

Автомобиль тронулся с места, а сидевшие в контейнере перевели дыхание. Первая часть операции прошла успешно. Они на базе. Теперь по плану к мусоровозу должен присоединиться сопровождающий. Точно.

- Эй, Иван! - весело крикнул солдат, - Я здесь! Давай, давай.

Машина медленно катилась по территории базы. Вот она повернула, вот еще раз. Белов мысленно рисовал схему движения мусоровоза по территории. Сейчас должна быть кухня. Возле нее он должен развернуться и остановиться. Все верно - разворот, остановка. Хлопнула дверца - водитель вышел из кабины. Несколько мгновений спустя раздался шум: Заика подтащил к мусоросборнику пластиковую бочку.

- Ну, теперь держись! - шепнул Белов и, чтобы развеселить приунывшую Лайзу, с шутливым видом зажал двумя пальцами нос. Девушка, однако, никак не отреагировала на шутку.

Заработал подъемный механизм, контейнер, по-видимому, перевернулся и в мусоросборник посыпались отходы с кухни. Затем лежавшая на полу плита поднялась, сгребла из мусоросборника отходы и подала их в контейнер. Пожалуйста! Лайзу чуть не выворотило, когда рядом с ней на полу оказалась куча мусора. Чего в ней только не было: пустые банки, пластиковые бутылки, целлофановые пакеты, бумага и прочая дрянь. Девушка с трудом подавила позывы к рвоте и отвернулась. Вскоре в контейнер подобным же образом было подано содержимое еще двух пластмассовых контейнеров. Потом мусоровоз тронулся в путь.

Мусорная куча зашевелилась, стала расползаться по всему контейнеру. Белов, Шмидт и Лайза передвинулись к передней стенке контейнера, подняли головы к люку, откуда поступал свежий воздух.

Еще одна остановка, и в брюхе мусоровоза оказались еще три кучи мусора. Состав отходов немного изменился. Появился сор, собранный с территории части, и использованная туалетная бумага из клозетов. Снова небольшая тряска. Сейчас должна будет быть последняя остановка и настанет пора Шмидту действовать. Дмитрий рассчитал. Как только Заика опорожнит первый контейнер, он приступит к операции. После того, как в контейнере появилась очередная порция мусора, Шмидт встал, перешел к мусоросборнику. И вот, когда он собрался было начать действовать, за стенкой неожиданно раздался голос солдата,

- Эй, русский, дай-ка я попробую поработать!

- Ч-что?! - растерянно сказал Заика.

Шмидт замер. К машине подошел сопровождавший мусоровоз солдат. Затем включился механизм пресса. Все пошло как обычно... почти. Из контейнера высыпался мусор, плита забрала его в контейнер, но вместо того, чтобы остановиться, вдруг поехала дальше. Шмидт едва успел отскочить. Плита, зацепив лежавший на полу мусор, стала сдвигать его к передней стенке контейнера. Белов, Шмидт и Лайза растеряно уставились на двигавшуюся на них, выраставшую на глазах кучу мусора. Черт возьми! Все трое вдруг поняли, что сейчас произойдет. Первым пришел в себя Белов.

- Мотоциклы по обеим сторонам контейнера! Быстро! Быстро! - шепнул он Шмидту и умоляюще посмотрел на девушку. - Я прошу тебя, Лайзочка, потерпи. Не кричи, пожалуйста!

Собравшаяся было завизжать девушка глянула на Белова полными ужаса глазами и, кивнув, застыла с открытым ртом. Шмидт схватил мотоцикл, поставил его с левой стороны контейнера, а Белов не успел - плита уже прошла расстояние, равное длине байка. Однако и мотоцикл Шмидта, наехав на кучу мусора передним колесом, стал подниматься по ней вверх. Белов тоже рывком поставил мотоцикл на попа.

Выросшая до потолка стена мусора стремительно приближалась. Бытовые отходы стали засыпать Белова, Лайзу и Шмидта, вначале по колено, потом по пояс, по плечи, и, наконец, все трое с головой оказались погребенными в куче мусора. Они так и стояли - припечатанные к передней стенке контейнера с двумя мотоциклами по бокам. В нос бил отвратительный запах, Шмидту в щеку впилась консервная банка. Он замотал головой, банка съехала с лица на ухо.

Давление прессовочной плиты усиливалось. Еще немного и, казалось, у всех троих вылезут кишки. Лайза собралась что было мочи закричать, однако ничего не получилось: целлофановый пакет намертво заклеил ей рот. Еще секунда, и все трое превратятся в лепешку.

И вот, когда Белов, Лайза и Шмидт решили, что им пришел конец, что живыми им из мусоровоза не выбраться, плита неожиданно, упершись в мотоциклы, щелкнула и застопорилась. Некоторое время спустя, приглушенный толщей мусора, раздался звук заработавшего в обратную сторону механизма. Плита стала отодвигаться, давление ослабло.

Мгновение троица стояла не шевелясь, потом одновременно рванулась вперед и вместе с мотоциклами и стеной мусора рухнула на пол контейнера. Грохот раздался оглушительный. Отряхиваясь и отфыркиваясь, Белов, Лайза и Шмидт стали выбираться из спрессованной кучи отходов. Плита дошла до мусоросборника, развернулась и замерла, зависнув над полом. Смолкли все звуки. И вот в тишине раздался удивленный голос солдата.

- Эй, приятель, а что это там у тебя в мусоровозе грохочет?

- А я о-откуда знаю! - пробубнил Заика.

- Ну-ка, покажи! - потребовал военнослужащий.

Все трое похолодели. Черт возьми, после стольких испытаний не хватало еще попасться на глаза американцу. Шмидт откатился в конец контейнера и замер под плитой. Солдат подошел к мусоросборнику, однако увидеть, что творилось внутри контейнера, ему не удалось - плита висела слишком низко. Чтобы заглянуть под нее, нужно было взяться руками за борт машины и сунуть голову в бункер. Прикасаться к грязному автомобилю солдату очень не хотелось. Однако положение обязывает.

Солдат постелил на край приемника кусок целлофана, взялся за борт руками и склонился. Когда он попытался заглянуть под плиту, из-под нее неожиданно выскочила рука, схватила его за грудь и с силой дернула. Сопровождающий, с ходу налетев физиономией на плиту, обмяк. Белов схватил парня уже обеими руками за плечи и втянул сначала в мусороприемник, а затем в контейнер.

Командос был без сознания. Любопытным оказался молодой, здоровый парень лет двадцати с туповатым лицом. Из носа пленника текла кровь. Белов выхватил у парня автомат.

- Эй, вы что там, мужики, совсем офи-игели? - негромко сказал в мусоросборник Заика.

- Потяни время, - так же негромко ответил ему Белов. - Все будет хорошо.

Вояка стал приходить в себя. Он ошалело уставился на окруживших его людей. Перемазанные отходами, они, очевидно, показались ему выходцами с того света.

- Вы кто? - спросил он, озираясь. Очевидно, ему действительно почудилось, что он умер и оказался в аду.

Шмидт выхватил из мусора острый осколок бутылки и приставил его к горлу парня.

- Пикнешь, перережу глотку! прошептал он с многообещающим видом. - Понял?

Парень затравленно покосился на него, потом на свой автомат в руках Белова и понятливо мотнул головой.

- Вы не имеете права так поступать! - неожиданно для всех крикнула Лайза, и ее голос гулко прозвучал в контейнере. - Это незаконно! Этот человек - военнопленный и находится под защитой Женевской конвенции!

Шмидт с укором посмотрел на Сашу. Дамочка, которую тот везде таскал за собой, выступила со своим спичем в самый неподходящий момент.

- Лайза, я прошу тебя! - Белов постарался вложить в интонацию весь запас убеждения, который у него был. - Помолчи! Ты все испортишь! Никто твоего американца убивать не собирается. Но если ты сейчас поднимешь скандал, нас всех перебьют как мух!

В контейнере повисла напряженная тишина. Белов со Шмидтом ждали решения Лайзы, а ни слова не понимавший по-русски американец продолжал испуганно пялиться на Дмитрия. Вид у него был грозный - в руке розочка, на перемазанном лице зверское выражение.

Девушка, вздернув нос, отвернулась, однако этот жест можно было расценивать, как разрешение действовать дальше.

- Раздевайся, живо! - скомандовал Белов парню по-английски. Тот поспешно стал стаскивать с себя песочного цвета куртку и штаны. - Веревку! - бросил Саша Дмитрию и принялся натягивать на себя трофейное обмундирование.

- Давай, я пойду, - предложил Шмидт, - сам знаешь, у меня опыту больше.

Белов не согласился.

- Ты нам нужен как пилот. Без тебя вообще вся эта бодяга не имеет смысла. Так что береги себя, ты нужен обществу.

Шмидт не стал спорить, тем более, что Саша был, как всегда, прав. Он выдернул из рюкзака Лайзы шнур и стреножил им уже успевшего скинуть с себя штаны командос. Минуту спустя Белов был уже в «шкуре американского солдата». Прихватив каску и автомат, Саша выпрыгнул из мусоросборника. Заика, увидев его в новом имидже, оторопел.

- Ну вы, ребята, времени зря не теряете. - одобрительно хмыкнул он. - Голливуд отдыхает!

От яркого света у Белова зарябило в глазах. Он сощурился, давая сетчатке время адаптироваться к потоку света, потом осмотрелся.

- Давай, загружай быстро последний контейнер, - велел он Заике, - а потом поезжай прямо и развернись, причем так, чтобы загородить вон того часового. - Белов указал взглядом в сторону расхаживающего неподалеку от вертолетов солдата

Заика молча высыпал содержимое пластиковой бочки. Белов, играя роль сопровождающего при мусоровозе, отошел немного в сторону. Заика поставил пустой контейнер рядом с двумя другими и направился к кабине.

- Чего ж ты, гад, чуть нас в своей мясорубке на фарш не прокрутил? - шепнул Белов, когда Заика проходил мимо него.

- Я ни при чем, - оправдываясь, заявил Заика. - Со-олдат попался молодой. Но-овобранец. Все ему интересно. Вот и решил посмотреть, как мусоровоз ра-аботает. А что я ему мог запретить на кнопки на-ажимать? Тогда бы он догадался, что здесь не-ечисто.

- Ладно, действуй, давай, - сказал Белов. - Сейчас не до выяснения отношений. После поговорим.

Заика сел в кабину, завел автомобиль и осторожно поехал в указанном Беловым направлении. Часовой, охранявший вертолеты, удивился, увидев приближающийся мусоровоз. Обычно он сюда не ездил. Часовой повел в сторону Заики стволом автомата, приказывая остановиться. Тот кивнул, что понял, и стал разворачиваться. Белов все время шел под прикрытием мусоровоза, невидимый часовому.

Заика резко повернул влево, потом стал подавать автомобиль назад. В этот момент Белов перешел на противоположную сторону мусоровоза.

Часовой - рослый парень с мощной челюстью - стоял, широко расставив ноги, держа автомат на плече. Он ничего не подозревал, глазел на мусоровоз, щурясь от заходящего солнца. Белов расслабленной походкой стал приближаться. Часовой бросил на него пустой взгляд, отвернулся, снова стал смотреть на вращающиеся колеса мусоровоза, потом сообразил, видимо, что к нему приближается чужак. И у него от удивления отвисла челюсть. Часовой вскинул было автомат, однако было уже поздно.

Белов, перехватив черный ствол, отвел его в сторону, правой ногой что было силы ударил в промежность солдату. Удар пришелся именно туда, куда и рассчитывал Саша. Сжав руками низ живота, парень присел, издав нечленораздельный звук, а Белов, не опуская ноги, въехал рантом башмака в лицо часового. Клацнув зубами, тот рухнул на землю. Автомат остался в руке победителя. Саша сделал шаг вперед, коротким точным ударом приклада в голову отправил парня в глубокий нокаут.

Заика, высунувшись из кабины, одобрительно кивнул. Но Белов не обращал на водителя никакого внимания, он схватил часового под мышки, подтащил к автомобилю и, резко подняв его, перебросил в мусоросборник. Туда же швырнул автомат. Две сильные руки подхватили тело и втащили его в контейнер. Роли уже были распределены, Шмидт отлично знал, что ему нужно делать. Он проворно связывал часового приготовленным заранее шнуром.

Белов скорым шагом направился к вертолетам. Из стоявших на площадке пяти крашенных в желто-песочный цвет боевых машин он выбрал ближайший «Черный ястреб». Боевая машина стояла боком к мусоровозу. Когда Белов приблизился к вертолету, дверца в нем неожиданно открылась, и из него спиной стал выбираться наружу военнослужащий. Этого только не хватало!

Спрыгнув на землю, вояка обернулся. Белов тотчас узнал его. Это был тот самый негр, что дежурил вчера на КПП и не пропустил их на базу. Солдат тоже узнал Белова.

- Эй, пресса, ты что здесь делаешь? - проговорил он изумленно и, видя, что вид у приближавшегося человека самый агрессивный, сжал кулаки.

Белов с ходу попытался врезать ему каблуком в солнечное сплетение, однако негр был превосходно подготовлен. Он отклонился влево, придержал Сашу джебом и с правой врезал ему в подбородок. Сашу отбросило к вертолету, он ударился о шасси и упал. В голове загудел большой колокол. Стало ясно, что с этим Джефферсоном, как гласила нашивка на его куртке, нужно держать ухо востро.

Стрелять, конечно же, было нельзя. На звуки выстрелов сбегутся американские воины-интернационалисты со всего Кувейта. Белов вскочил, перехватил автомат за ствол и рубанул им, как топором, целя негру в голову. Солдат отклонился, мыском тяжелого ботинка выбил из рук Саши автомат, который с лязгом упал на цементный пол плаца в паре метров от них.

Оставшись безоружным, Белов ушел вправо, присел, сделал обратную вертушку и подсек ногу противника. Джонсон очень грамотно, расставив руки, упал на спину, тут же вскочил и бросился на Сашу, схватил его за горло, повалил на землю, ударил в лицо и стал душить. Напрасно Белов молотил кулаками по ребрам солдата. Тот был разъярен до такой степени, что не чувствовал боли. Белов начал терять сознание.

Вдруг раздался глухой удар, пальцы негра разжались, и он ткнулся мокрым лбом в подбородок Белова. Все еще задыхаясь, он с трудом скинул с себя обмякшее тело американца и замутненным взглядом уставился на склонившегося над ним Заику. Вот уж от него Саша ожидал помощи в последнюю очередь. Такого амбала вырубить без применения спецсредств - это ж уметь надо! Заика протянул Белову руку и помог встать на ноги.

Неожиданно раздалась автоматная очередь. Белов и Заика как по команде бросились на землю. Со стороны казарм с оружием в руках бежали несколько вооруженных командос. Все, допрыгались! На базе поняли, что с мусоровозом творится неладное, подняли тревогу.

- Прикрой меня, - крикнул Дмитрий Белову.

Он выпрыгнул из контейнера и побежал к десантному вертолету «Черный ястреб».

Саша ползком добрался до своего автомата, кувырком переместился к мусоровозу и, используя колеса как прикрытие, изготовился к стрельбе. Солдаты бежали, кое-кто стрелял на ходу. Белов нажал на спусковой крючок, дал очередь поверх голов атакующих. Личный состав базы не подозревал, что находившиеся у мусоровоза и вертолетов люди вооружены. Вояки тут же рассредоточились и залегли за штабелями ящиков с техникой.

Сразу с нескольких сторон прозвучали автоматные очереди. Однако щелчков пуль слышно не было. Очевидно, командос тоже стреляли поверху, чтобы не повредить свои вертолеты. Саша снова нажал на спусковой крючок. Автомат задрожал в его руках, ствол повело вверх. Где-то вдалеке раздался звон разбитого стекла - одна из пуль угодила в окно.

Шмидт забрался в вертолет. По полу были разбросаны инструменты. Очевидно, негр проводил мелкий ремонт машины. Времени выяснять, какой именно, не было. Оставалось надеяться, что механик не открутил что-либо существенное. Шмидт уселся в кресло пилота, надел шлем и. попытался запустить двигатель. Но у него ничего не получилось.

А на территории базы вовсю шел бой. С каждой минутой командос становилось все больше и больше. Они усеяли территорию базы, как желтые муравьи, стали заходить с флангов, с тылу. Кое-кто выбрался за ограждение, чтобы зайти непрошеным гостям с тылу. Свои вертолеты американцы жалели, а вот мусоровоз - нет. Пули застучали по контейнеру, словно град. Как там Лайза и двое американцев? Оставалось надеяться, что сталь, из которой сварен контейнер, выдержит обстрел.

Заика, наконец, сообразил, что возле вертолетов будет безопаснее. Он завел двигатель и стал подавать мусоровоз назад. Когда машина остановилась, заработал подъемный механизм: передняя часть контейнера поднялась сначала на полметра, потом на метр, на полтора, и вдруг из недр мусоровоза с грохотом выехали и упали на землю вначале два мотоцикла, а потом на куче мусора съехали насмерть перепуганная Лайза и двое солдат. Стрельба стихла. Американцы, признав в барахтающихся в мусоре полуголых парнях своих, стрелять не решались.

В этот момент заработал двигатель «Черного ястреба», винты, набирая обороты, создали мощные потоки воздуха. Они подняли пыль, разметали кучу мусора, подняли ее высоко вверх, и на территорию базы посыпался дождь из обрывков туалетной бумаги, целлофана, ошметков и прочей дряни, которую военнослужащие накидали за день в мусорные баки. Долго же теперь личному составу части придется приводить территорию в порядок.

Заика спрыгнул из кабины на землю, бросился к лежавшим на земле байкам. К нему на помощь подоспел Шмидт. Не сговариваясь, они взялись за мотоцикл и покатили его к вертолету.

Лайза пришла в себя от потрясения. Она уже поняла, что соотечественники не шутят и в любой момент действительно могут их подстрелить. Нужно быстрее сматываться. Девушка выпрыгнула из мусоровоза и помчалась помогать Шмидту и Заике. Втроем они по наклонной плоскости через десантный люк завели второй мотоцикл в вертолет. Белов оставался на месте, прикрывая отход товарищей и погрузку байков.

Негр, так ловко вырубленный Заикой, все еще лежал без сознания. Оба связанных часовых, извиваясь, как гусеницы, пытались откатиться к своим. Белов стрелять в них, конечно, не стал. Пусть катятся, хлопот меньше - охранять не нужно.

Шмидт и Заика взялись за второй байк и заволокли его в «Черный ястреб». Лайза подтащила рюкзаки.

- Эй, ты! - неожиданно раздался окрик из-за ограждения. - Брось оружие!

Белов с разворота полоснул в ту сторону, откуда раздался возглас, очередью из автомата, вскочил, однако шквал огня из-за ограждения заставил его снова лечь на землю. Шмидт, Лайза и Заика уже успели погрузить в вертолет второй байк. Все трое находились в «Черном ястребе» и ждали Белова. Саша развел руками, показывая, что ему никак не пробиться.

Находившиеся внутри вертолета раздумывали недолго. Дверца захлопнулась, двигатель заработал на полную мощность, раскручивая винт, и вот гигантская желтая оса оторвалась от земли и зависла в воздухе. Расположенные под небольшими крыльями вертолетные пулеметы полыхнули огнем. Столбы с колючей проволокой и висевшая на них маскировочная сеть разлетелись в клочья. Не зря Шмидт потратил деньги, обучаясь на имитаторе управлять современным вертолетом и его вооружением. Сейчас его умение пришлось как нельзя кстати. Огонь из-за ограждения сразу стих.

Белов, воспользовавшись затишьем, вскочил и бросился к «Черному ястребу». Оказавшись под ним, остановился, примерился. До лыжного шасси было метра два. Саша подпрыгнул, ухватился за приваренную к стойкам перекладину и подтянулся.

Он, с большим трудом преодолевая напор воздушных струй, сделал выход силой, закинул на шасси ногу и, мертвой хваткой вцепившись в стойку, лег на шасси. «Черный ястреб», дрожа, как живое существо, тут же начал набирать высоту. Взору Белова, как на ладони, открылась вся база, усыпанная отходами, похожий на детскую игрушку мусоровоз, ангары... Внизу метались фигурки, похожие на оживших оловянных солдатиков, кое-кто из вояк начал палить в воздух, однако вертолет резко лег на левый борт и на огромной скорости ушел в сторону.

Когда «Черный ястреб» оказался вне досягаемости, Шмидт выровнял вертолет. Под ним расстилалось покрытое волнами-барханами застывшее море песка. Лайза открыла дверцу, Белов взялся за края люка, с трудом, но встал на шасси. От напряжения у него подгибались ноги, руки не слушались. Заика и Лайза втащили Сашу в кабину. Он сел на пол, усталый, но довольный. Его била дрожь - от возбуждения и пережитого страха. В общем-то, все были счастливы и улыбались во весь рот.

- А ты, Заика, молодчага! - скалясь в широкой улыбке, похвалил парня Белов. - Я-то думал, ты слабак. Прими мой поздравления: грамотно действовал.

Тот смущенно заметил:

- После того, что мы нат-творили в этом пионерлагере, нам надо как можно быстрее сматываться из Ку-кувейта.

- Это точно, пошумели слегка, - рассмеялся Белов. - Нам теперь одна дорога - пробиваться с боем домой.

- Если до-домой, то я с вами, - посерьезнел Заика. - Я лучше в ро-оссийской т-тюрьме досижу свой срок, чем буду в холуях у шейха ходить.

- Не бери дурного в голову, - посоветовал ему Белов. - Все в наших лапах.

Лайза помалкивала. Она не разделяла оптимизма Белова, корила себя за то, что ввязалась в эту авантюру. На ум пришла русская поговорка: с кем поведешься, от того и наберешься. Вот уж что верно, то верно. Она понятия не имела, чем вся эта затея с похищением вертолета закончится. Ее одолевали дурные предчувствия.

XLI

К Эмиратам подлетели, когда темно-оранжевое солнце зависло над самым горизонтом границу пересекли без проблем. Никто по «Черному ястребу» не стрелял, никто его не преследовал. Да и вряд ли арабы решаться напасть на боевой вертолет американской авиации. Собственно говоря, на это и рассчитывали Белов со Шмидтом, угоняя «Черный ястреб». Заика еще издали увидал знакомые места и закричал:

- Вон! Во-он, дворец, видите? Вперед смотрите, по линии прибоя.

Из-за мотоциклов в «Черном ястребе» было тесно. Белов стоял на коленях рядом с Заикой и вглядывался в белую полосу пены, разделяющую желтый берег и бирюзовое море. Далеко впереди он увидел словно склеенный из цветного картона маленький дворец из восточной сказки, радостно ткнул Заику кулаком в бок и показал большой палец.

- Отлично!

Потом перебрался поближе к пилоту и попросил:

- Возьми левее. Сядем в нескольких километрах от берега, в песках, чтобы не светиться. А потом уже ночью на байках скрытно подъедем к дворцу, чтобы использовать фактор неожиданности.

Шмидт, не оборачиваясь, прокричал в ответ:

- Не только в неожиданности дело. Не стоит выдавать Вооруженным Силам Эмирата нашу настоящую цель!

Лайза, уже снявшая с себя полиэтиленовый комбинезон, с каменным выражением лица поглядывала по сторонам. Ей очень не нравилась история, в которую она влипла по собственной инициативе.

Когда они уже порядочно углубились в пустыню, вертолет неожиданно ухнул вниз, но тут же снова набрал высоту.

- Вот черт! - выругался Шмидт. - С управлением проблемы!

И действительно, в следующее мгновение «Черный ястреб» завибрировал и начал терять высоту. Его болтало, как падавшую с большой высоты консервную банку. Белов, Лайза и Заика от ужаса мертвой хваткой вцепились в сиденья. Шмидт, манипулируя ручкой управления, с огромным трудом частично выровнял машину, но она продолжала падать с небольшим креном на левый борт, словно огромная раненая стрекоза.

В.последний момент Шмидту чудом удалось стабилизировать вертушку, и она тяжело упала на бархан, подмяв под собой лыжеобразные шасси. Это частично смягчило удар о землю. Мотор заглох, винт, покрутившись с минуту по инерции, замер.

Находившиеся в вертолете люди пережили сильнейший шок. Некоторое время они сидели без движения, в ушах стоял гул от наступившей вдруг тишины. Борясь с тошнотой и слабостью, Белов, Лайза, Шмидт и Заика выбрались из «Черного ястреба». Мир качался перед глазами, норовя опрокинуться, и они повалились на песок, как пьяные. Им потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

- Черт возьми, - выругался Шмидт, - теперь ясно, что этот негр делал в вертолете - возился с системой управления. Наше счастье, что мы летели низко над землей. Да и песок смягчил посадочку.

- Повезло еще, что мотоциклы нас не размазали по стенкам,- согласился Белов; голова у него гудела, каждая клеточка тела отзывалась тупой болью. Он сдавил пальцами виски, пока немного не полегчало. - Тебе Шмидт, - сказал он, морщась, - придется заняться вертолетом. Нужно исправить его любой ценой. Нужно же нам на чем-то выбираться из Эмиратов. Лайза пусть остается с тобой. А мы с Заикой на байках поедем в гости к шейху.

Лайзу все еще мутило. Она встала на четвереньки, помотала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя весь ужас пережитого. Помогло, но не очень. Девушка перевернулась на спину, раскинув руки крестом, и возразила, хотя язык плохо ей повиновался:

- Нет, я еду с вами!

- Это еще зачем? - недовольно спросил Белов.

- Если я взялась тебе помогать, то должна пройти с тобой до конца, - Лайза вымученно улыбнулась Белову: - Не пытайся убедить меня, что здесь, в пустыне, рядом с разбитым вертолетом, мне будет намного лучше, чем во дворце шейха.

В общем, девушка была права, и Белов спорить с ней не стал. Компания выгрузила байки из вертолета. Оба мотоцикла были в рабочем состоянии и завелись с пол-оборота. Японцы не подвели. Белов уселся в седло, приспособил автомат в петле с правой стороны так, чтобы он был под рукой. Лайза, закинув за спину Сашин рюкзак, устроилась у него за спиной. Заика приторочил к седлу рюкзак Шмидта и оседлал второй байк.

- Справитесь без меня? - спросил Шмидт, подавая ему второй автомат.

- У нас нет другого выхода, - заметил Белов и пожал Шмидту руку. - Ну, давай, Дмитрий. Не скучай! Если что, звони на мобилу.

Байки завелись с пол-оборота. Прогрев довольно заурчавший движок, Саша газанул с места так резко, что Лайза вскрикнула от неожиданности. Сзади взревел байк стартующего следом Заики. Белов прибавил скорость. Байк слушался руля, как добрый конь наездника.

Красный диск солнца больше чем наполовину скрылся за горизонтом. Оно погружалось на западе в невидимое отсюда море, и вместе с ним угасали и меркли краски природы. Песок из желтого превращался в серый, ультрамариновое небо становилось бледно-голубым. Лишь кое-где отблески заката на бело-розовых облачках оживляли небесный пейзаж. Пройдет еще немного времени и станет совсем темно.

Барханы кончились, под колесами мотоциклов потянулась более-менее ровная кремнистая почва с торчащими кое-где пучками скудной растительности. Белов прибавил газу - байк, зарычав, понесся вперед с сумасшедшей скоростью. Не отставал от Саши и Заика.

Как здорово было мчаться не по асфальтовому руслу автотрассы, а по бескрайней, ровной, как поверхность стола, пустыне, имея возможность при желании свернуть в любую сторону. Это было ни с чем несравнимое, восхитительное чувство свободы, даже не свободы, а - воли!

Лайза сидела, обняв Белова за пояс, прижавшись щекой к его сильной мускулистой спине. У нее кружилась голова от восторга, счастья и радости. Восторга от бешеной скорости, счастья от того, что она находится рядом с любимым человеком, радости, оттого, что они до сих пор живы... Все-таки жизнь, при всех ее недостатках, прекрасна.

Ехали долго, пока наконец вдалеке не появились очертания дворца шейха. Белов сбросил газ, пропуская вперед Заику. Теперь его очередь ехать впереди, показывая дорогу к тому месту, где проще всего будет пробраться на территорию дворца. Заика обогнал мотоцикл Белова, свернул вправо к задворкам резиденции Аль Азиза.

Вскоре начался оазис, появилась растительность: трава, кустики, пальмы. Изменился и рельеф местности: скорость пришлось сбросить, чтобы не угодить в яму и не перевернуться. А вскоре Заика и вовсе остановился. Затормозил и Белов. До дворца шейха оставался еще добрый километр.

- Да-альше пойдем пешком, - объявил парень. Он заглушил мотор и слез с мотоцикла. - А то, не-е ровен час, звук мотора охрана услышит и по-однимет переполох.

Слезли с байка и Белов с Лайзой. От долгого сидения в одной и той же напряженной позе у всех затекли ноги. Мужчины и девушка прошлись немного, разминаясь. Потом замаскировали мотоциклы и отправились ко дворцу.

Минут через десять они спустились в низину, поросшую редкой, сухой, выцветшей травой. На противоположном ее конце вздымалась окружавшая резиденцию высокая зубчатая стена, над которой торчали верхушки пальм. Да это настоящая крепость! Неожиданно поднялся ветер с моря, пальмы, как по команде, качнулись в сторону незваных гостей, и Лайзе вдруг почудилось, что таким образом они выражают недовольство их вторжением. Девушка поежилась.

Взошедшая луна залила загадочным серебристым светом зубцы, арки и прочие архитектурные излишества стены. Она казалась неприступной.

- Дальше мы пойдем без тебя, - сказал Белов. - Через стену тебе не перелезть. Иди вдоль периметра на запад и жди на берегу залива напротив дворца. Там и встретимся после всего. Если Шмидту к тому времени удастся исправить вертолет, он за нами прилетит. А если нет, тогда нам придется ехать за ним на мотоциклах.

Лайза и сама понимала, что ей с препятствием в виде стены не справиться. Она кивнула:

- Хорошо. Могу я чем-нибудь помочь?

Белову было искренне жаль девушку, она была измотана и еле держалась на ногах. Он обнял ее, поцеловал в щеку и шепнул:

- Не уверен, но не уходи на всякий случай до тех пор, пока мы с Заикой не окажемся по другую сторону забора.

Лайза потерлась носом о небритую щеку Белова. У нее защемило сердце - то ли от треволнений, выпавших сегодня на ее долю, то ли от предчувствия, что видится с Сашей в последний раз в жизни. Лайза попросила его беречь себя и напрасно не рисковать.

- Ага, все же волнуешься! - с шутливым укором сказал Белов, вспомнив, как недавно девушка в ресторанчике у подножья Сайта-Негро утверждала, что не переживала за него, когда он находился в кратере вулкана.

- Ну, конечно, волнуюсь, - ничуть не смутившись, просто ответила Лайза. - Еще как волнуюсь.

Девушка закинула руки за шею Белова, они слились в долгом поцелуе. Заика деликатно отошел в сторону и сделал вид, будто ничего не замечает. Впрочем, Лайза и Белов сами ничего не замечали вокруг, в том числе и Заику, и даже если бы сейчас рухнула стена, то они и на нее не обратили бы внимания. Тем не менее, поцелуй пришлось прервать, пора было действовать. Белов и Лайза с трудом оторвались друг от друга, пьяные от поцелуя. Каждый чувствовал сердцем, что испытывает к нему другой - любовь, нежность, желание.

- Ну что, не нацеловались еще, голуби? - нарушил идиллию Заика. - Потом кончите! - ехидно добавил он.

Белов повернул Лайзу за плечи, подтолкнул в нужном направлении. Время от времени оглядываясь, она пошла вдоль периметра. Белов и Заика остановились метрах в пяти от стены. Гладкая, ровная, она уходила ввысь, и, чтобы увидеть ее верхнюю кромку, пришлось запрокинуть голову. Белов попросил Заику снять рюкзак. В нем хранилось кое-что из альпинистского снаряжения, которое они со Штернгартом использовали при спуске в кратер вулкана Санта-Негро.

Саша достал из рюкзака моток прочного капронового шнура с кошкой на конце. Раскрутил кошку и швырнул ее вверх. Стальной паук взметнулся ввысь, перелетел через стену и исчез. Белов потянул за шнур. Кошка, проскрежетала по обратной стороне стены и, ни за что не зацепившись, упала на землю. Саша вновь закинул приспособление за стену - и снова неудача. Только с четвертой попытки один из крюков зацепился за край стены. Саша подергал шнур - держится крепко.

Белов закинул за плечи свой рюкзак и начал уверенно взбираться наверх, переступая ногами по отвесной стене. Достигнув вершины, уселся на ней и махнул рукой Заике. Минуту спустя тот оказался рядом с Сашей. Закрепив кошку на внешней стороне стены, они так же ловко спустились вниз.

Во дворце Аль Азиза стояла тишина, даже ветерок и тот не шелестел пальмовыми ветвями. Дворец спал. Освободившись от альпинистского снаряжения, Белов и Заика двинулись вглубь резиденции шейха.

Шли по апельсиновой роще, а когда миновали ее, к ним вдруг с лаем метнулся спаниель. Белов вскинул было автомат, однако Заика поднял указательный палец вверх. Пес, подбежав к Загорнякову, замолчал, дружелюбно виляя хвостом. Заика потрепал пса за загривок и шепнул Белову:

- Знакомая псина. Я тут со всеми со-собаками дружу.

То, что парень любит собак, для Белова было новостью. Саша сам обожал животных, а собак в особенности. Любовь к ним сохранилась у Белова еще со времен службы на границе. А этот пес тоже был красавцем, в своей весовой категории, разумеется. Саша присел перед ним на корточки, взял за голову. Он зарычал, однако тут же успокоился.

Была у Белова какая-то внутренняя сила, которая заставляла подчиняться ему не только людей, но и животных. Саша потрепал пса по голове, потом похлопал по загривку и отпустил. Молодые люди направились дальше. Пес побежал рядом с ними, преданно поглядывая на Заику.

Впереди показалось небольшое одноэтажное строение, убогое на вид, особенно в сравнении с высившимся неподалеку дворцом шейха. Однако, хотя домик и казался простеньким на вид, он был добротным, крепким. В домике было два маленьких окна, в обоих свет не горел. Белов и Заика приблизились к нему, остановились у окна, прислушались. Внутри было тихо. Заика потянул на себя дверь, скользнул внутрь. Белов последовал за ним. В помещении стоял крепкий запах мужского пота и курева. Кто-то тихонько храпел, кто-то постанывал во сне.

- Братва, спите? - тихонько позвал Загорняков.

На полу под окном заворочался человек и сонно по-русски проворчал:

- Ни днем ни ночью от вас, басурман, покоя нет, - и на ломаном арабском спросил: - Чего надо?

Загорняков узнал голос.

- Это я, Гоблин, За-аика,.- шепнул он.

На кошмах одновременно зашевелились и сели сразу несколько человек.

- Заика? - закричали они на всё лады. - Ты откуда взялся?

- Тихо, тихо. До-олго объяснять, - осадил их Загорняков. - Все четверо з-здесь?

- Все, куда мы денемся с арабской подводной лодки, - подтвердил Мориарти. - А что?

Заика уселся рядом с ним на кошме.

- Я здесь не-еофициально. Не нужно, чтобы о мо-оем прибытии раньше времени узнали. Так что с-свет не включайте.

- Лады, - произнес из темноты Кабан. Бывший авторитет сел на кошме и вгляделся в темноту. - А это кто с тобой.

- Белов. Знаешь такого? - пошутил Заика.

- Белов?! - в унисон воскликнули сбитые с толку зеки.

- А Белый как сюда попал? - удивился Гоблин. - Он же в Красносибирске остался.

- Сын у меня здесь, - Белов вышел на середину комнаты, в полосу лунного света. - За ним и пришел.

- А-а, это, наверное, тот мальчишка, - предположил Мориарти, - что с Садыком прогуливается.

- Точно, - подтвердил Кабан. - Мне Надя говорила, что сын Белова здесь.

Грот отмалчивался. Похвастаться ему было нечем. Это он с помощью обмана привез из Англии мальчишку. Было бы глупо с его стороны признаваться в подлом поступке.

Но Белов пришел не для того, чтобы кого-то в чем-то обвинять, а просить россиян о поддержке.

- Ладно, пацанва, - произнес Белов, - забудем прошлое. Поможете мне парня спасти?

В комнатке воцарилась тишина. Братки обдумывали последствия восстания, на которое их подбивал Белов. С одной стороны, дело безнадежное, а с другой, проверено на опыте, Саша Белый в огне не горит и в воде не тонет. Есть смысл к нему присоединиться. Может, ему удастся их вытащить из этого арабского гадюшника?

- Это же все равно, что штурм дворца Амина, - засомневался наиболее сообразительный из зеков Грот. - Вопрос по существу - чем шмалять будем?

- Есть два автомата, - Белов клацнул затвором. - И еще: неподалеку боевой американский вертолет дожидается с пилотом на борту. Так что в случае чего с воздуха огнем поддержит.

Бывшие зеки рассмеялись, решив, что Белов блефует.

- Да ладно прикалываться-то, - недоверчиво хрюкнул Кабан. - Нашел время шутки шутить.

- Нет, пацаны, серьезно, - поддержал Сашу Заика. - Мы с а-американской базы вертолет у-угнали. Он в пу-устыне остался. На нем домой рванем.

- Чего, серьезно, что ли? - подал голос Грот.

- Блин, не до шуток, братва, - подтвердил Белов. - Вопрос жизни и смерти. Так вы со мной или как?

На этот раз зеки раздумывали недолго. Они уже знали, где примерно находится сейф, и готовы были на днях вскрыть его и сбежать с сокровищами шейха. А тут нежданно-негаданно, как черт из табакерки, является Белов с вертолетом, на котором можно после скока умотать из Эмиратов. Какой же дурак откажется от такого предложения?

- Годится, мы с тобой, - ответил за всех Кабан. - Только Холмогорову нужно разыскать. Она точно знает, где мальчишку прячут. Он встал и начал быстро одеваться.

Исламские пленники последовали его примеру. Несколько минут спустя команда из шестерых мужчин была готова к бою. Когда собрались выйти из комнаты, Грот, потянув носом воздух, вдруг спросил:

- Что за запах такой в хате стоит, никак не пойму. Тухлятиной какой-то воняет.

Заика принюхался к своей куртке мусорщика и виновато признался:

- Мо-ожет, от нас несет? Мы же на а-американскую базу в мусоровозе по-опали.

- Точно! - произнес Грот как человек, который долго не мог найти ответ на мучавший его вопрос и вот, наконец, все объяснилось. - От вас воняет за версту, причем еще похлеще, чем от Кабана навозом!

- Ну ты, - с пол-оборота завелся Кабан. - Какого хрена подкалываешь? В морду дать?

- Ладно, ладно, шучу я, - рассмеялся Грот и подтолкнул конкурента к двери.

Один за другим они покинули домик. На залитом лунном светом внешнем дворе их поджидал жаждавший общения пес. Он бросился к Заике и стал прыгать на него, поскуливая от радости. Заика приглушенно рассмеялся, оттолкнул лизнувшую его в лицо собаку.

- Отвали, псина, не до тебя.

Однако пес его не послушался, и пока они, держась тени дворца, шли ко входу, путался у него под ногами. Главное здание представляло собой массивный четырехугольник с внутренним двором, обрамленным несколькими ярусами арок. Только одна нижняя арка была сквозной, через нее можно было попасть во внутренний двор с огромным бассейном посередине. Вода в нем подсвечивалась снизу и переливалась, как жидкое серебро.

Белов скользнул под гулкий свод и уже через пару секунд осторожно выглядывал во двор. По противоположной стороне бассейна прохаживался охранник - молодой араб в длинной белой рубахе с автоматом на шее. Сам двор не освещался фонарями, но луна давала достаточно света, чтобы оставить надежду подобраться к часовому незамеченным.

- Еще четверо с калашами на въезде дежурят, - шепнул сзади Кабан. - А Садык лично при шейхе ночью вахту несет. Но если шухер поднять, то десятка два гвардейцев точно наберется.

- Значит, нужно действовать соответственно и шуму не поднимать, - так же тихо ответил Белов. - Надо его отвлечь.

Но как? Под рукой ничего нет. Он обернулся: Заика все еще возился с собакой. Привязавшаяся, видимо, к Загорнякову псина за время его отсутствия скучала без него, а теперь нарадоваться не могла возвращению друга и не отходила от него ни на шаг.

Мориарти - тщедушный мужичок с очками, завязанными на затылке резинкой, - с умилением посматривал на пса.

- Эй, Заика, давай сюда собаку, - сдавленным голосом произнес Белов. - Только морду ей держи, зажми рукой, чтобы не залаяла. Он погладил спаниеля по голове: - Хороший песик, умничка, извини, брат, это не больно...

Улучив момент, когда охранник отвернулся, Саша схватил собаку обеими руками за шерсть на загривке и с развороту метнул его по высокой дуге в бассейн. Пес, не ожидавший такого подвоха, от удивления дал голос только на подлете к воде. Охранник успел среагировать всплеск и бросился со всех ног по бортику бассейна к месту падения неопознанного объекта.

Араб был совершенно сбит с толку, когда увидел благополучно всплывшего на поверхность любимца шейха. Он опустил в бассейн ремень автомата и стал помогать псу выбраться из воды. Через секунду тот уже отряхивался по-собачьи, разбрызгивая вокруг себя тысячи подсвеченных снизу мелких, как пыль, капель.

Теперь охранник, все еще занятый собакой, стоял лицом к Белову совсем близко, метрах в четырех. Дальше медлить было нельзя. Еще немного, и он непременно увидит притаившихся в арке людей. Белов с низкого старта, словно при забеге на сто метров, резко рванул вперед, но обиженный на него пес вовремя среагировал на поднятый им шум и громко залаял.

Правда, Саша уже развил такую скорость, что остановить его могла только пуля. Удар головой пришелся под дых. Он согнул араба пополам и заставил пролететь пару метров спиной вперед, прежде чем ушел тот под воду в том же месте, где несколько минут назад бил лапами по воде спаниель. Однако в полете охранник успел дернуть спусковой крючок. Треск автоматной очереди разорвал ночную тишину...

Садык дремал в небольшой комнатке, находившейся по соседству с апартаментами шейха. Ложился спать телохранитель Аль Азиза рано, рано и вставал. Он никогда не расставался с «Кольтом», рядом, в шаговой доступности, всегда стоял прислоненный к стене «Калашников» со сдвоенным магазином. Сухие щелчки и цоканье пуль по стене заставили Садыка подскочить на постели. Что за дела? За долгие годы службы у шейха он впервые слышал во дворце выстрелы.

Садык наспех оделся и выпрыгнул через открытое окно на длинную галерею внутреннего двора. Он свесился вниз. Это еще что за новости? Вдоль стены ко входу в апартаменты хозяина бежали вооруженные люди, у них за спиной заливался лаем любимый спаниель шейха, а охранник вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, плавал в бассейне! Кому и зачем понадобилось штурмовать дворец?

И тут Садык увидел, как от стены отделился тщедушный человечек и кинулся вдогонку за чужаками. Садык не стал медлить. Он передернул затвор автомата, прицелился, нажал на спусковой крючок. Скупая очередь легла точно в цель. Злоумышленник, будто напоровшись на невидимую стену, рухнул на плиты двора.

Садык помчался в конец галереи, опоясывающей по периметру второй этаж дворца, свернул во внутренний коридор, скатился по лестнице вниз и оказался за спиной у нападавших...

Входная дверь никак не поддавалась. Замок был прочный, и сколько Белов, Кабан, Грот, Гоблин и Заика не ломились в двери, он не поддавался.

- Ну-ка, дайте я попробую! Все назад, - скомандовал Белов и, когда зеки расступилась, используя автомат в качестве перфоратора, одиночными выстрелами вырезал замок из двери. После нескольких хороших ударов ногой она распахнулась. В тот же момент сзади раздалась автоматная очередь.

Нападавшие бросились вперед, рассыпаясь по вестибюлю. В усеянный щепками пол ткнулся лицом истекающий кровью Гоблин. У него началась агония: он перевернулся на спину, хаотично двигая руками и ногами, будто перевернутая черепаха.

Укрывшиеся за мраморными колоннами зеки, стиснув зубы, наблюдали за тем, как умирает их товарищ. Увы, они ничем не могла помочь ему он с хрипом вытянулся во весь рост, потом обмяк и затих. Это была невосполнимая для Кабана и Грота утрата, поскольку именно Гоблин был медвежатником, без него вскрыть сейф с сокровищами было невозможно.

Однако пути назад не было, и Грот с Кабаном, надеясь на чудо, решили пробиться к сейфу во что бы то ни стало. Тем более что со двора тоже донеслись выстрелы. Это Очухавшаяся охрана начала палить из всех имевшихся в наличии стволов. Белов и его команда оказались зажатыми в вестибюле с двух сторон.

XLII

Наденька Холмогорова, вопреки всем правилам, в эту ночь ночевала в апартаментах шейха. Аль Азиз в последнее время почти не отпускал ее от себя, и Надя частенько оставалась на всю ночь рядом с шейхом на его ложе, предаваясь любовным утехам. Хотя Кабан и обещал, что Гоблин в два счета справится с сейфом, Надежда не была в этом уверена. Сейф, как она слышала, был новейшей конструкции, со сложным электронным замком, а потому, чтобы подстраховаться, Холмогорова надеялась каким-нибудь образом выведать у шейха шифр. Вот и крутилась возле жирного, опостылевшего ей Аль Азиза как кошка вокруг сметаны...

Наденька, маясь от бессонницы, лежала на широкой, как аэродром, застеленной голубым шелком кровати рядом с храпевшим на весь Кувейт шейхом. При таком аккомпанементе и речи не могло быть о каком-либо сне. Когда раздались первые выстрелы во дворе, она страшно испугалась. Первая мысль, которая пришла ей в голову, была связана с их с Кабаном планом овладения сокровищами. «Все сорвалось! - мысленно запричитала она. - Заговор раскрыт, и теперь слуги Аль Азиза расстреливают Ромео и его приятелей».

Холмогорова вспорхнула с кровати, подбежала к двери и приоткрыла ее. По коридору с автоматом наперевес галопом промчался Садык. Надя тут же захлопнула дверь.

Шейх заворочался на кровати, потянулся к ночнику, нажал на кнопку. Мягкий свет залил спальню и побледневшее от страха лицо Аль Азиза.

- В чем дело, Надя? - спросил шейх, стараясь ничем не выдать перед женщиной своего волнения.

- Понятия не имею! - в вестибюле гремели выстрелы, и Холмогорова на всякий случай отошла подальше от двери и принялась одеваться. - Садык с автоматом бегает по дому.

Аль Азиз взял с тумбочки сотовый телефон, близоруко щурясь, стал тыкать толстым пальцем в кнопки. Затем приложил трубку к уху.

- Алло, Садык! - сказал он недовольно. - Что стряслось? - Шейх замер, выслушивая ответ. И чем дольше он слушал, тем больше вытягивалось в грушу его круглое, как шар, лицо. - Так, ясно, - наконец, изрек Аль Азиз и раздраженно крикнул: - Уничтожить неверных, всех! Всех! - Он отключил мобильник и со злостью швырнул его на кровать. - Это все твои русские друзья! - раздраженно крикнул он Холмогоровой. - Эти свиньи взбунтовались и теперь с оружием в руках прорываются во дворец.

.У Наденьки радостно забилось сердце. Еще не все потеряно. Нужно только правильно распорядиться выпавшим ей шансом... Молодая женщина закрыла двери на ключ, подошла к стоявшему у стены сундуку. Она знала: в нем шейх хранил оружие. Наденька приоткрыла крышку и нащупала рукой пистолет. Он был небольшой, но увесистый. Вороненая сталь приятно холодила руку. Обращаться с оружием Холмогорова умела - сам шейх научил на свою голову. Она сняла оружие с предохранителя, резко повернулась и направила его на толстяка. Аль Азиз полулежал на кровати, подложив под спину подушку. Увидев нацеленный на него ствол, он комично вытаращил маленькие глазки. Его мясистые губы стали похожи на две прилипшие к вырезу рта серые пиявки. Шейх, однако, больше удивился, чем испугался.

- В чем дело, Надя? - воскликнул он, надеясь перевести инцидент в шутку.

Холмогорова скривилась в неприятной усмешке.

- Расскажи мне, как отпереть сейф! - потребовала она и, видя, что шейх потянулся к тумбочке, где у него лежал еще один пистолет, прошипела: - Только без фокусов! - и, давая понять, что не шутит, выстрелила в кровать рядом с шейхом.

Выстрел потонул в общем грохоте стрельбы, доносившейся из вестибюля. Вряд ли Садык или другие охранники что-либо услышали. В шелке рядом с тушей шейха появилась маленькая, почти незаметная дырочка. Аль Азиз вздрогнул и отдернул руку от тумбочки.

- Я не знаю ни о каком сейфе, а уж тем более о том, как его открыть, - вдруг проявил он непреклонность.

Надежда уже решила, что добьется своего во что бы то ни стало. Назад пути нет.

- Ах, так! - закричала она истерично. Что ж, получай!

Наденька прицелилась и нажала на спусковой крючок. Грохнул выстрел, пуля угодила Аль Азизу в ляжку. Острая боль пронзила изнеженное тело шейха, в глазах у него потемнело.

- А-а! Будь проклят тот день, когда я впустил в свой дом эту змею! - заорал хозяин дворца. - Ты что, психопатка, с ума сошла?

Лицо шейха исказила гримаса боли, он зажал руками рану, меж пальцев, как вода, хлынула кровь. Аль Азиз был полностью деморализован.

- Ладно, ладно, - сдался он. - Я скажу, как открыть сейф, но тебе все равно не удастся уйти с моими сокровищами. Тебя охрана не выпустит. Не дури, Надя, я все прощу, только не делай глупостей! Давай оставим все как есть. Я придумаю, что-нибудь... скажу всем, будто сам... - Голова у него от потери крови закружилась, он говорил с трудом, паузы между словами увеличились. - Сам, случайно выстрелил в ногу.

Время шло, а Надя до сих пор ничего так и не узнала. Нервы у нее стали сдавать. Ей уже было плевать на то, услышит ли ее Садык или нет. Ей сейчас вообще было глубоко плевать на все, что не касалось сейфа, и войди в комнату Садык или кто другой, она, не задумываясь, пристрелила бы его, лишь бы ей не помешали выбить из шейха признание.

- Говори, или ты покойник! Ну! - она снова выстрелила в кровать.

Аль Азиза била сильная дрожь, жирные щеки тряслись, как плохо застывший холодец. По подбородку стекала и капала на грудь слюна.

- Хорошо, хорошо, только не стреляй, - в полубреду заговорил Аль Азиз. - У меня в тумбочке, справа... электронная карта. Ее нужно вставить,в драйвер. Найдешь, где. Откроешь дверцу и наберешь код... Твои инициалы, месяц и год рождения...

- Что? - не поверила своим ушам Надежда. От удивления она даже опустила пистолет, но тут же вернула его в исходное положение. - Что ты сказал? Мои инициалы и год рождения? Так глупо и просто? - Холмогорова была польщена, она и не думала, что Аль Азиз относится к ней так серьезно!

Жаль, но ей тоже придется отнестись серьезно к возможным последствиям этих не совсем равноправных переговоров. А может, зря она связалась с Кабаном и Гротом? Нет, шейх никогда бы не женился на ней, это исключено. Кто она для него? Баядерка! Наложница! У нее нет ни одного шанса, ни одного! Да и что за радость провести остаток жизни в заточении, в клетке, пусть даже позолоченной. Восток не место для европейской женщины!

Не сводя глаз с раненого и не опуская пистолета, Надежда подошла к тумбочке, выдвинула ящик и запустила в него руку. Карточка лежала именно там, где сказал шейх. Холмогорова сунула ее за бюстгальтер. Затем, взяв пистолет двумя руками, взяла на мушку голову Аль Азиза.

- Гуд бай, май лав, - сказала она грустно. - Извини, но у меня нет другого выхода. Было приятно с тобой познакомиться... - С этими словами Надежда медленно, как учил шейх, потянула спусковой крючок.

Хлоп! Во лбу Аль Азиза появилась маленькая аккуратная дырочка. Он откинулся на подушку, конвульсивно дернулся и замер, уставившись в потолок остекленевшим взглядом.

Это было первое в жизни убийство, совершенное Холмогоровой. Хотя она не раз представляла себе эту сцену, от реальной картины смерти ее чуть не вывернуло наизнанку. Надежда прислонилась спиной к стене, силясь унять тошноту. Наконец ей это удалось, и она направилась к выходу.

Во дворце по-прежнему гремели выстрелы. Холмогорова приоткрыла дверь, заглянула в щелку. Садык лежал на поду спиной к ней с широко раздвинутыми ногами, раз за разом, методично посылая пули куда-то перед собой. Опасный человек. Это не шейх, который дал себя пристрелить, как баран. Но Садык - последнее препятствие на пути к богатству. И его обязательно нужно устранить.

Руки у молодой женщины от волнения ходили ходуном. Она набрала в легкие воздух, задержала дыхание, потом тщательно прицелилась и выстрелила в щель. Однако попала не туда, куда метила: легко ранила Садыка в правый бок. Он вскрикнул и тут же, перевернувшись, полоснул очередью в сторону двери, за которой стояла Холмогорова. Надежда едва успела отскочить с линии огня.

В двери появилась математически выверенная линия из идеально ровных дырочек. Несколько пуль, пролетев через всю комнату, попали в окно. Стекло со звоном разлетелось на тысячи осколков. Надежда была уверена, что сейчас охранник зайдет в комнату и пристрелит ее. Она бросилась к кровати, на которой остывал труп ее любовника, и забилась за нее, подвывая от страха... Из-за двери доносились стоны и брань, вернее то, что ее арабам заменяет...

Путь в спальню шейха закрыт! Садык был вне себя от ярости. Правый бок его кровоточил, при каждом вздохе в легких что-то хрипело и хлюпало. Но не это в данный момент больше всего беспокоило Садыка. У него появилась проблема поважнее, чем царапина на собственных ребрах. Пока он разбирался с изменницей, не известный ему человек с рюкзаком за спиной прорвался в апартаменты шейха. Остававшихся в вестибюле людей Садык контролировал. Наблюдал краем глаза и за людьми в вестибюле, и за дверью спальни, где скрывалась Надежда. А вот где сейчас тот опасный тип с автоматом, он понятия не имел...

Белов не сразу сориентировался в лабиринте комнат и коридоров. Ему помог сам Садык своими выстрелами из калаша: этот звук слишком хорошо был известен Саше, чтобы он мог спутать его с чем-нибудь другим. Белов появился внезапно из коридора слева от Садыка и с ходу дважды нажал на спуск. Садык два раза дернулся от попадавших в него пуль, на левой стороне спины стало расплываться кровавое пятно. Последнее, что в своей жизни увидел телохранитель шейха, были бегущие к нему русские: Грот и Кабан. Но сил пошевелиться у него уже не было.

Белов подошел к трупу, перевернул его на спину. «Крепкий мужик попался, - с невольным уважением подумал он об умершем. - И умер красиво!»

Он вырвал из мертвых рук Садыка «Калашников» и бросил подошедшему Гроту, который успел поймать его в последний момент. Кабан вытащил из-за пояса охранника здоровенный «Кольт». Путь во дворец был открыт, сопротивление охраны подавлено, однако что делать дальше, было не понятно.

- А где Заика? - забеспокоился Белов.

Вопрос остался без ответа. В заварухе боя никто не заметил его исчезновения.

- Надежда! - закричал что было сил Кабан. - Надежда! Если ты поблизости и слышишь меня, выйди!

Прятавшаяся в спальне шейха Холмогорова услышала знакомый голос. Несколько мгновений она лежала без движения, не решаясь выйти из своего убежища, потом пересилила страх, поднялась и неуверенно пошла к двери.

- Надежда, ты где? - снова закричал Кабан.

Холмогорова осторожно открыла дверь и выглянула наружу. Садык плавал в луже собственной крови. Он ей больше не опасен. Неподалеку от трупа стояли Кабан, Грот и Белов, почему-то с рюкзаком за спиной.

- Привет, подруга, - сказал Саша как ни в чем не бывало.

- Белов, ты? - страшно удивилась Холмогорова. - Откуда?

- Где мой сын? - вместо ответа спросил тот. - Давай, соображай быстрее, не тяни резину.

При виде Саши злоба и неприязнь к нему вспыхнули в Холмогоровой с новой силой. Однако она решила до поры до времени не показывать своего отношения к Белову. Он так же, как и остальные находившиеся с ним мужчины, был ей сейчас необходим. Вот когда сокровища окажутся в ее руках... Впрочем, там видно будет.

- Привет, Саша! - Холмогорова дипломатично улыбнулась и помахала рукой Белову.

Потом сделала озабоченное лицо, скользнула в спальню шейха и вернулась через минуту, складывая на ходу две большие наволочки голубого шелка. Если Белов и удивился, то виду не подал: не до того. Стрельба стихла. Находившиеся за пределами дворца слуги шейха не знали, что произошло внутри, а потому на время отложили оружие, дожидаясь дальнейшего развития событий. Белов, Холмогорова, Грот и Кабан вернулись ко входу и забаррикадировали его мебелью, которую притащили из ближайших помещений.

Надежда из осторожности не стала рассказывать, что произошло с шейхом, просто сообщила, что тот погиб. Затем повела за собой мужчин через анфиладу комнат вглубь дворца. Они спустились по лестнице на первый этаж. Вот один поворот, другой, третий, и они уже в другом конце здания, у двери комнаты. Помещение за ней выглядело нежилым: темное, с глухими стенами.

- Это здесь, - заявила Холмогорова. - Вот, смотрите, в полу крышка люка.

- А чего это вы здесь де-делаете? - раздался сзади насмешливый голос.

Мужчины от неожиданности схватились за оружие, а нервный Кабан чуть было не шмальнул на звук из своего трофейного «Кольта». Но это был целый и невредимый Заика.

Белов поправил рюкзак, взялся за кольцо, поднял люк. За ним находилась круто уходившая вниз лестница.

- Я пойду первым! - объявил Белов. Никто возражать не стал. Заика, Грот, Кабан и Холмогорова расступились, представляя Белову право первым спуститься в подвал к сыну. На всякий случай Саша взял автомат наизготовку. Мало ли какие сюрпризы могут поджидать его в подземелье.

И вот в тот момент, когда он собрался ступить на лестницу, стены дворца вдруг содрогнулись от мощного взрыва. С потолка посыпались куски штукатурки и песок. Находившиеся в комнате люди недоуменно переглянулись.

- Что за фигня? - вырвалось у Грота. - Неужели они решили взорвать дворец, лишь бы нас уничтожить?

- Полная чушь, - возразил Белов. - Может, это Шмидт завел свою вертушку? У него там полный боекомплект был, вот он и развлекается.

Раздался еще один взрыв, потом еще. Все встревожено засуетились. Белов помчался вниз, прыгая через ступеньки. Оказавшись внизу, осторожно приоткрыл первую дверь. Комната была пуста. Саша знаками приказал спустившимся следом за ним людям оставаться на месте. Он метнулся ко второй двери и, резко распахнув ее, отпрянул. Выстрелов не последовало. Белов заглянул в помещение, обставленное европейской мебелью. Диван напротив входа, на полу пестрый ковер, но под ним не спрячешься. На первый взгляд в помещении никого нет. Однако простой факт подсказал ему, что это не так: на диване лежал хорошо знакомый ему футляр от скрипки Адометти.

- Эй, есть там кто? Выходи! - сказал он громко.

Тут же из-за спинки дивана показалась голова Ивана. Парень узнал голос отца. На лице мальчишки были написаны восторг, удивление и восхищение.

- Папа! Папа! - закричал он радостно и, выскочив из своего укрытия, стремглав полетел к Белову.

Саша поймал его в объятья, поднял, прижал к груди. Почувствовав, как часто-часто бьется сердце сына, он не смог удержаться от слез и, ничуть не стесняясь их, смотрел Ивана заблестевшими глазами.

- Папка! Папочка! - восторженно кричал мальчик. - Я знал! Я знал, что ты обязательно за мной приедешь. Я так ждал тебя! Ура!

Замешкавшаяся было в дверях кучка людей ворвалась в комнату. Кабан, Грот и Надежда бросились в правый дальний угол, Заика подбежал к Белову и его сыну.

- Где тот бородатый мужик, Ванька? - нетерпеливо спросил Загорняков мальчишку. - Куда он делся?

- Зачем он тебе? - удивленно спросил Белов Заику.

- Нужен, Саша, нужен! - Загорняков умоляюще взглянул на Белова, словно просил его не вмешиваться, и снова Нетерпеливо обратился к парнишке. - Ну же, Ванька!

- Вы про Сайфина говорите? - в свою очередь поинтересовался мальчик.

- Ну да. Где он?

- Так он убежал, - Иван выскользнул из объятий отца, встал рядом. - После первого же взрыва ушел через потайную дверью. Пойдемте, покажу!

Не выпуская из своей ладони руки отца, словно опасаясь, что тот может исчезнуть, Иван повел мужчин в соседнюю комнату и указал на хорошо замаскированную в стене дверь.

- Вот через нее он и ушел.

Заика кинулся к двери, толкнул ее. Заперто.

- Вот черт! - выругался он и кинулся прочь из комнаты.

- Ты куда? - крикнул ему вдогонку Белов.

В ответ Заика лишь рукой махнул. Он уже был на пороге ведущей на лестницу двери и скрылся за ней. Белов вернулся в дальнюю комнату. Холмогорова, Грот и Кабан, сгрудившись в углу, возились у открытой дверцы в стене.

- Я что-то не догоняю, что здесь происходит, - озадаченно сказал сам себе Белов и крикнул: - Ну, что, братва, сматываемся отсюда? Самое время...

Кабан жестом показал Саше, чтобы не мешал. Снова прогремел взрыв, на сей раз еще ближе. Он был такой мощности, что подземелье содрогнулось, с потолка посыпалась штукатурка, а по одной из стен пробежала трещина.

- Бросайте все! - встревожено крикнул Белов и схватил Ивана за руку. - Сейчас потолок рухнет к чертовой матери!

Вскрыть сейф не удавалось. От волнения Холмогорова никак не могла установить нужную комбинацию цифр. Грот угрюмо взглянул на Белова и повел в его сторону стволом «Калашникова».

- Вали отсюда! - посоветовал он с самым зверским видом. - Не видишь, мы заняты...

- Дядя Володя, не стреляйте, это же мой папа, - закричал сбитый с толку Иван.

Саша встал на линию огня и закрыл его собой. Он не понял, почему сын назвал Грота чужим именем, но времени на разборки не оставалось. Этим ребятам психиатр нужен, а значит, он им ничем помочь не может. У них совсем крыша поехала.

- Ладно, мы уходим, - решил он и потащил Ивана к выходу, но мальчишка вдруг уперся.

- Папа, папа! - произнес он возбужденно. - Там в сейфе какие-то важные документы находятся, которые принадлежат тебе.

- Какие еще документы? - удивился Белов, застыв на месте.

- Тетя Надя говорила, что твои. Вот поэтому я ей и сказал, где сейф находится.

Белов понятия не имел о чем идет речь. В любое другое время он, может быть, и остался бы, чтобы посмотреть, что там за документы собираются извлечь из сейфа Надежда, Грот и Кабан. В любое другое время, но не сейчас. Сейчас нужно было бежать из подземелья, да и не только из него, но и из дворца, без оглядки. Он вдруг подумал, что в доме обязательно должен быть арсенал: арабы ведь помешаны на оружии. Тогда становится понятным, что это за взрывы, сотрясающие дворец до самого основания. Но кто взрывает боеприпасы и зачем?

- Пусть документы пропадают, - решил Белов. - Бежим, Ванька, пока нас тут не завалило!

По дороге Иван подхватил лежавший на диване футляр с Адометти. Отец и сын, взявшись за руки, кинулись к лестнице. Наверху раздавались выстрелы, стоны, крики о помощи. Сильно пахло гарью. Когда Белов и Иван выбрались из подземелья, то увидели, что дворец объят пламенем.

XLIII

Холмогоровой наконец-то удалось справиться с замком. Внутри сейфа что-то щелкнуло, и дверца открылась. Кабан тут же распахнул ее настежь. То, что увидела троица внутри, заставило Надежду завизжать от радости, Кабана торжествующе хрюкнуть, а Грота самодовольно улыбнуться. Сейф снизу доверху был забит пачками долларов, в многочисленных контейнерах навалом лежали золотые монеты, кольца, браслеты и драгоценные камни.

В сейфе было все - веселая сытая жизнь, обеспеченная старость, дорогие проститутки, рестораны и кабаки, роскошные иномарки, да мало ли что можно поиметь за этакое богатство!

Не сговариваясь, Кабан и Грот принялись торопливо выгребать из сейфа деньги и драгоценности и складывать их в подставленные Надеждой наволочки.

- Баксы, баксы берите, - отчаянно закричала Надежда, - всего не унесем!

Кабан выскочил в соседнюю комнату, принес пестрый ковер и бросил его на пол. Содержимое контейнеров вывалили на середину, готом связали углы и потащили получившийся мешок к выходу.

«Богата! Богата! - ликовала Наденька. - Теперь весь мир передо мной!»

Едва Холмогорова с двумя тяжелеными голубыми наволочками, а за ней Кабан и Грот с огромным пестрым узлом ступили в соседнюю комнату, громыхнуло так, как будто взорвалась атомная бомба.

Стены бункера пошли трещинами, которые становились все шире, потолок со страшным шумом рухнул, и огромная масса обломков кирпича похоронила под собой сокровища шейха и их счастливых обладателей.

XLIV

Лайза, как и велел Белов, вышла на берег залива и повернулась лицом к дворцу. Солнце уже зашло, закончился самый страшный и необычный день ее жизни. От усталости она валилась с ног, но красота и величие дворцового комплекса потрясли ее. Чем-то он напоминал легендарный Тадж-Махал и одновременно сказочный Багдад из «Тысячи и одной ночи». Некоторое время она с восхищением разглядывала силуэты многочисленных куполов и похожих на минареты башен.

Потом без сил опустилась на теплый песок, легла на спину, с удовольствием вытянула гудевшие ноги. Спать хотелось до умопомрачения, веки сомкнулись сами собой. Усилием воли Лайза заставила себя открыть глаза. Увиденное потрясало до глубины души. Ей показалось, что она находится в самом центре вселенной, накрытая гигантской чашей расписанного звездами ночного неба. Какая умиротворяющая картина... Несколько минут она лежала, прислушиваясь к монотонному шуму прибоя, а потом словно провалилась в глубокий колодец...

Резкий птичий крик, вернее, клекот, заставил девушку вздрогнуть и открыть глаза. В вышине, на фоне неестественно яркого, ультрамаринового цвета неба, кружила стая ястребов. Откуда они здесь взялась? И потом, ястребы не живут стаями, это она знала абсолютно точно!

Неожиданно один из ястребов оторвался от стаи и спикировал на Лайзу. Девушка едва успела увернуться, как на нее камнем упала вторая птица и вцепилась когтями в волосы. Вскрикнув, Лайза прогнала ее и закрыла ладонями лицо. Теплая, солоноватая на вкус кровь потекла по рукам на желтый песок. Ястреб, словно в фильме Хичкока, снова набросился на нее, норовя добраться до глаз. Лайза с трудом увернулась, побежала по берегу к воде. И тут на нее накинулась вся стая. Ястребы клевали ее, раздирали когтями тело, отлетали, на их место прилетали другие, и этой пытке, казалось, не будет конца. Лайза не выдержала, закричала от ужаса и боли так, как не кричала никогда в своей жизни и...

...проснулась. Над ней по-прежнему сияло звездами бездонное ночное небо, в нем со звуком, похожим на стук швейной машинки, кружили два вертолета. Вот от одного из них отделилась яркая огненная точка, прочертила в воздухе желтую линию и врезалась в главный купол дворца. Земля содрогнулась от мощного взрыва. Еще одна вспышка, и снова взрыв. Лайза подумала, что она все еще спит, и прежний сон сменил другой, еще более страшный. Она села, помотала головой, силясь прогнать наваждение. Нет, все происходит в действительности.

Может быть, это Шмидт прилетел на угнанном вертолете? Но почему тогда их два? Зачем все это? То, что сейчас происходило, было верхом нелепости. Сказку, чудесную сказку из «Тысячи и одной ночи» на ее глазах методично, как на учениях; уничтожали два боевых вертолета. От обиды и возмущения у девушки перехватило дыхание, а по щекам потекли слезы. Будь проклят тот, кто придумал оружие!

Один из вертолетов стал снижаться, а потом сел на песок между берегом и дворцом. Из него, как горох из стручка, посыпались люди в военной форме с оружием в руках. За плечами у некоторых были ранцы, а в руках огнеметы. Неожиданно из них брызнули струи пламени. Вспоров желтыми клинками ночную темноту, они врывались в открытые окна дворца и окружавших его строений. И всюду, куда они попадали, начинался пожар.

Сел на площадку перед дворцом и второй вертолет. Из него тут же выскочили бравые вояки, которые так же умело принялись поливать дворец огнем. Со стороны казалось, что действуют опытные брандмейстеры, прибывшие на тушение пожара, однако нападавшие поступали как раз наоборот, способствуя распространению пламени. Выбегавших из дворца людей безжалостно расстреливали люди с автоматами. Слышались крики о помощи, стоны раненых.

Руководил действиями командос высокий, начинающий полнеть мужчина в военной форме. Он властным тоном отдавал распоряжения, жестами и по радио указывая подчиненным направление ударов. До Лайзы долетели обрывки фраз. И вот что удивительно: голос командира командос, да и вся его фигура показались ей очень знакомыми. Неожиданно мужчина обернулся и... Лайза его узнала. Это был ее нью-йоркский приятель Сэм Рэмсфилд! Он что-то сказал стоявшему рядом с ним офицеру и снова бросил в микрофон несколько команд.

Лайза несколько секунд пребывала в замешательстве, потом вскочила и, не отдавая себе отчета в том, что делает, со всех ног помчалась к вертолетам.

- Сэм! Сэм! - истошно закричала она.

С какой целью девушка бежала к американским солдатам? Хотела остановить то безумие, которое они творили у стен дворца? Смешно. Она и сама понимала, что поступает глупо, что ей, такой слабой и хрупкой, ни за что не остановить машину разрушения, которой управлял Рэмсфилд, а он, в свою очередь, наверняка действовал по распоряжению начальства. И все-таки она продолжала бежать, крича что было сил:

- Сэм! Не надо! Прошу тебя, прекратите!

Рэмсфилд повернулся, узнал Лайзу и поднял руку, приказывая направившему на девушку автомат офицеру опустить оружие. Запыхавшаяся Лайза подбежала к ним и прерывающимся от волнения голосом запричитала:

- Сэм, это преступление! Что вы делаете? Вы же уничтожаете мирный дом и ни в чем не повинных людей. Остановитесь, ради бога!

Рэмсфилд будто и не слышал девушку. Он сделал недовольную мину и спросил, что она здесь делает.

- Но ты же сам позволил мне поехать на Ближний Восток вместе с Беловым, - размазывая по лицу слезы, ответила она.

- Но я послал вас в Кувейт, - возразил тот недовольно, - я же не думал, что ты такая дура и побежишь за своим Беловым во дворец шейха! Ты что, с ума сошла?

- Что? - вскричала Лайза: с размазанными по лицу слезами, растрепанными волосами и блуждающим взглядом она действительно была похожа на умалишенную. - Так ты знал, что Белов направляется в Абу-Дуби?

- Конечно, - со снисходительным видом подтвердил Рэмсфилд. - Когда я впервые увидел Белова, то понял, что этот чокнутый папаша непременно помчится хоть на край света за своим сыном. Мы уже знали о появлении мальчика во дворце шейха. И я сопоставил факты. Оставалось бросить жука в муравейник.

Лайза тоже умела сопоставлять факты, и открывающаяся правда привела ее в ужас.

- Ты сделал все это, чтобы потом прилететь сюда и уничтожить дворец шейха?

- Точно. Вернее, не дворец, а то, что находится под ним.

- Но ты же представитель Организации Объединенных Наций! - возмущенно воскликнула девушка. - Как ты смеешь так поступать!

Наивность Лайзы только рассмешила Рэмсфилда.

- Это лишь прикрытие. Я сотрудник Центрального разведывательного управления. И то, что сейчас здесь происходит, плановая операция ЦРУ. - Сэм достал из кармана платок, протянул девушке. Та машинально взяла его и вытерла слезы. - Понимаешь, нами было установлено, что знаменитый террорист Авад Бен Ладен скрывается у своего родственника в Эмиратах. Мы даже выяснили, где именно. В бункере под дворцом шейха Аль Азиза. Данные сейсмической разведки подтвердили наличие под ним пустот. Так что не такие уж мирные люди, как тебе кажется, живут в этом доме. Наша высшая цель - уничтожение террориста номер один. Но ты сама понимаешь, что мы не можем проводить силовую акцию на территории суверенного государства. А вот Белов, как частное лицо, - сколько угодно. Вот потому-то мы позволили ему похитить вертолет и безнаказанно пересечь границу Эмиратов.

- Так значит, вертолет был похищен с вашего ведома? - догадалась девушка.

- Конечно. Ты что, в самом деле думаешь, что американские солдаты позволили бы угнать с базы военный вертолет? Его может поднять в воздух только обладающий допуском пилот. Ты слышала о биометрии?

- Но ведь из-за вашей операции гибнут невинные люди! - пропустив мимо ушей вопрос, с негодованием вскричала Лайза. - Могут погибнуть и Белов с сыном!

- Что делать, - с философским спокойствием возразил Рэмсфилд. - На одной чаше весов жизнь десятка человек, на другой десятков тысяч, которых может уничтожить Авад Бен Ладен. Убрав его, мы избавим нашу страну от угрозы от новых терактов.

- Но это неправильно: жертвовать жизнями одних мирных граждан для спасения других! - вскричала девушка. - Это подло, гадко! Вы не имеете права так поступать. Это бесчеловечно!

- Успокойся, Лайза, - Рэмсфилд схватил девушку за плечи и встряхнул ее. В отчаянии она разрыдалась, приникла к груди Сэма. Он, успокаивая, погладил ее по голове. - Ты должна понимать: наше государство обязано в первую очередь заботиться о своих гражданах.

Девушка подняла ставшее мокрым от слез лицо. В глазах ее затеплился огонек надежды.

- Но ведь Белов-юниор тоже американский гражданин.

- Да, это негуманно, я понимаю, но логично. Пожертвовав одним гражданином, мы достанем Авада и спасем весь мир от этого чудовища, - жестко ответил Рэмсфилд. - Все, Лайза, извини, я сейчас занят! Прошу тебя, отправляйся в вертолет. Ты полетишь с нами.

Девушка отстранилась от молодого человека и упрямо покачала головой.

- Нет, Сэм, я останусь здесь.

- Не дури, у тебя нет выхода! - исключающим возражения тоном сказал офицер. - Не забывай, ты американская гражданка, находишься в этой стране незаконно. Мы взорвем бункер и все разрушения спишем на Белова и его людей. Их трупы будут найдены в угнанном вертолете. Хочешь, чтобы тебя обвинили в нападении на базу и пособничестве сумасшедшим русским? Не хочешь? Тогда немедленно отправляйся в вертолет! - уже не просил, а приказывал Рэмсфилд. - Или я велю сделать это силой.

У Лайзы действительно не было выхода. Она признала поражение, но не могла отказать себе в удовольствии поддеть праведного Сэма:

- Это и есть забота самой демократичной в мире страны о жизни и безопасности своих граждан? - ядовито спросила она, повернулась и направилась к вертолету.

- И не забудь! - крикнул ей вдогонку Рэмсфилд. - То, что я тебе рассказал, - государственная тайна. Все равно тебе никто не поверит. Поверят нам.

Лайза даже не обернулась. Она подошла к вертолету и стала взбираться в него. В это мгновение во дворце прозвучал мощный взрыв.

XXV

Взрыв раздался в тот момент, когда Белов с Иваном бежали по анфиладе к выходу. Пол позади них вздыбился, а потом просел на полметра. Взрывная волна отбросила отца с сыном на несколько шагов вперед, расцепив их руки. Саша и Иван плашмя упали на пол. Со всех сторон посыпалась штукатурка, обломок стены упал на Белова, его спас смягчивший удар рюкзак. Белов вскочил, бросился к сыну, потряс его за плечо.

- Жив, Ванька? - крикнул он.

Парень пошевелился, открыл глаза. Сил говорить не было, вместо ответа он только кивнул. Белов ощупал сына: все кости целы. Он поставил Ивана на ноги.

Они подошли к забаррикадированной двери. Саша разобрал завал из мебели и отшатнулся. В вестибюле бушевало пламя. Путь через главный вход отрезан. Придется возвращаться. Беловы развернулись и бросились назад. Часть дворца была разрушена, пол проваливался под ногами, на месте подземного бункера зиял провал. Внизу горели деревянные балки рухнувших перекрытий.

Саша встал на краю огромной ямы и посмотрел вниз. Бункер перестал существовать полностью. Образовавшийся на его месте огромный и глубокий квадратный колодец отрезал им путь к спасению. И только вдоль одной стены на уровне бывшего пола оставался узкий бордюр из остатков бетона и арматуры. Белов оценивающим взглядом окинул сына.

- Ну что, пройдешь?

- Пройду! - не колеблясь, ответил Иван.

- За мной! - Саша взял у сына скрипку и первым ступил на полоску пола.

Держась рукой за стену, он стал осторожно, приставным шагом, передвигаться вдоль нее. Иван последовал его примеру. Прошли четверть пути, половину... Где-то рядом прогремел еще один взрыв, потрясший здание. Белов, чтобы удержаться на узком бордюре, вынужден был выпустить футляр со скрипкой. Перевернувшись в воздухе, Адометти упал на дно колодца. Белов успел уцепиться одной рукой за вылом в стене, другой - прижать к ней лбом Ивана. Несколько мгновений они стояли не шевелясь, пережидая, пока пройдет дрожь в руках и ногах, затем двинулись дальше. Спустя минуту Беловы ступили на уцелевший пол коридора коридора.

- Папа, скрипка! - Иван был ужасно расстроен. - Это же Адометти! - Он заглянул вниз, но отец, закрыв ему ладонью глаза, оттащил его от края.

- Пойдем, Ваня, нам нужно торопиться.

Мальчик неохотно подчинился, и Беловы побежали по коридору. Добравшись до конца его, свернули влево и остановились. Их взорам предстала ужасная картина. Боковой коридор был разворочен взрывом, кое-где стены обвалились, сквозь проломы были видны комнаты первого и второго этажей. Некоторые из них были объяты пламенем.

Отец и сын побежали по коридору в уцелевшую часть дворца. Впрочем, уцелевшей ее можно было назвать лишь условно. Здесь уже занимался пожар. Кое-где горели двери и ковры на полу и стенах. Прикрывая от языков пламени лица, Беловы ринулись вперед. Когда они преодолели половину пути, откуда-то сверху донесся жалобный крик. В щели, образованной треснувшими плитами стены, Саша увидел длинное узкое лицо с подпаленной седой бородой. Попавший в огненную ловушку араб взывал о помощи.

- Папа! Папа! - вскричал Иван, дергая отца за руку. - Это же Сайфин! Мы вместе с ним жили в бункере. Он погибнет, папа!

Белов застыл в нерешительности.

- Папа! - продолжал теребить руку отца парень. В его глазах стояли слезы, голос срывался на крик. - Он очень хороший! Сделай что-нибудь!

Нельзя же стоять и ждать, когда на глазах сына погибнет хороший человек? Белов скинул с плеч рюкзак и достал из него КТ-1. Костюм был в отличном состоянии. Мальчик во все глаза глядел на облачающегося в необычного вида скафандр отца. Белов с загадочным видом подмигнул парню:

- Это термический костюм, Ванька. Открытие века. Скоро наладим производство, я тебе такой же закажу. Ты ляг на пол, накройся чем-нибудь и жди меня здесь. Ни в коем случае не уходи.

Белов огляделся: Иван остается в относительной безопасности. Огонь сюда еще не скоро доберется, правда, дым ест глаза, и тяжеловато дышать, но ничего, потерпит. Саша надел шлем, закинул за спину автомат и шагнул в пламя. Преодолев стену бушующей плазмы, он оказался у подножия ведущей на второй этаж лестницы...

Дверь, за которой находился Сайфин, сильно обгорела с внешней стороны. Белов легко выбил ее ударом приклада, ворвался в комнату. В ней творился сущий ад. Огненный смерч кружился по комнате, пожирая все на своем пути. Хотя здесь было настоящее пекло, Белов не чувствовал жара. Костюм так же исправно защищал его, как в кратере вулкана.

Сайфин лежал у разлома в стене, откуда поступал более менее пригодный для дыхания воздух. Тем не менее он был на грани потери сознания от нехватки кислорода и сильно кашлял. Белов огляделся. Тащить бородача тем путем, каким он сюда попал, нельзя. Сквозь огонь с ним не пробиться. Оставалась дверь в противоположной стене. Белов кинулся к ней - заперто, что не удивительно. Была бы открыта, Сайфин давным-давно выбрался бы из капкана.

Ничего, технология вскрытия дверей у нас отработана! Саша вскинул автомат, выпустил в замок автоматную очередь. Отошел назад и с силой пнул ногой там, где должна быть невидимая щеколда. Дверь с грохотом распахнулась. В соседней комнате пламя бушевало не так сильно. Одна сторона стены обвалилась, сквозь нее была видна противоположная стена коридора.

Белов схватил Сайфина за шиворот и поволок его в соседнюю комнату. Бородач изо всех сил старался помочь ему, отталкивался от полу ногами. Последние метры дались Белову с трудом. Наконец Саша подтащил Сайфина к проему в стене, и тот смог глотнуть свежего воздуха. Бородач долго кашлял, лежа на полу, высунув голову в коридор, затем с помощью Белова спрыгнул вниз. Саша следом...

Иван лежал, свернувшись калачиком на том же месте, где его оставил Белов. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как отец отправился спасать Сайфина, и Ванька ужасно переживал, не случилось ли с ним чего. Но вот неожиданно откуда-то сверху, как показалось Ивану, прямо из огня вывалились и упали на пол отец и Сайфин.

Иван был страшно горд: его отец, самый сильный и смелый на свете, спас человека! Мальчик бросился к папе, помог снять шлем и перчатки. Белов хоть и выглядел усталым, улыбался. Он вытер ладонью мокрое от пота лицо:

- Забирай, Иван, своего друга! Посмотри, как он?

Парень подбежал к Сайфину. Одежда на нем дымилась, борода была в подпалинах, на лице красные пятна ожогов. Он с хрипом вдыхал и выдыхал воздух, видимо, бронхи и легкие у него были повреждены горячим воздухом. Пальцы на руках и ладони покрылись волдырями.

- Я в порядке, - с трудом выдавливая из себя слова, сообщил араб. - Спасибо, Айвен, вы спасли мне жизнь.

Белов был уже на ногах. Нужно поторапливаться, иначе пожар охватит весь дворец, и тогда им не удастся из него выбраться. Он велел Ивану взять его шлем и автомат, а сам поднял Сайфина, и они, кашляя и разгоняя руками дымовую завесу, побрели по коридору. Но в конце его тоже появились языки пламени. Неужели опять угодили в ловушку? Белов с Иваном беспомощно переглянулись.

Помощь пришла неожиданно в виде Заики: он словно материализовался из серого марева и замахал им рукой:

- Сюда, мужики, быстро!

Белов, Иван и Сайфин бросились к Загорнякову. Тот стоял около открытой двери: пропустил их в просторное помещение, следом заскочил сам. Поток горячего дыма на их плечах ворвался в круглую комнату с куполом вместо потолка. Она была совершенно пуста, если не считать лежавшего на полу рюкзака Заики. Он захлопнул дверь. В противоположной стене зияла пробитая ракетой дыра, достаточная для того, чтобы в нее мог пролезть взрослый человек. В отверстие был видней кусочек двора и уже начавшее светлеть на востоке утреннее небо.

Наконец-то! Все четверо устремились к дыре - дышать. Саша хотел было выглянуть наружу, однако Заика вовремя оттащил его назад:

- Ты что, не слышишь, там америкосы шмаляют:

- Что? - Белов прислушался: снаружи, действительно, доносились выстрелы и взрывы. - Откуда здесь американцы? Что им здесь нужно?

- Ты у них спроси. На двух боевых вертолетах пожаловали, громят дворец и тушат его напалмом. - На перепачканном сажей лице парня возникла кривая ухмылка. - Клевый у тебя прикид, прямо пришелец. Ты что, записался в добровольную пожарную дружину?

Белов отмахнулся от неуместного вопроса и выругался:

- Вот сволочи! Зачем им это нужно?

- Не знаю, - пожал плечами Заика, - могу только предполагать.

Он сел на корточки рядом с лежавшим на полу Сайфином, положил на пол автомат и сунул руку под свою зеленую «мусорную» куртку, будто ощупывая поврежденные ребра.

- Да, здорово ты обгорел, друг,- сочувственно сказал он арабу по-английски. - Ну-ка, покажи пальцы!

Сайфин машинально протянул руки, и в тот же момент Заика ловко, как фокусник, защелкнул на его запястьях невесть откуда взявшиеся наручники. Потом поднял с пола автомат и ткнул стволом в кадык опешившего араба.

- Спокойно, не дергайся, а то больно будет, - посоветовал он Сайфину голосом, обещавшим большие неприятности.

У Белова с Иваном вытянулись от удивления лица.

- В чем дело, Заика? - озадаченно спросил Саша. - Ты в своем уме?

- Все в порядке, ребята, - успокоил его Загорняков, не сводя глаз с бородача. - Я офицер МВД, а это знаменитый террорист Авад Бен Ладен.

- Кончай гнать пургу! - - вскричал окончательно сбитый с толку Белов. - При чем здесь МВД?

- Долго объяснять. Хочешь верь, хочешь не верь, но это так, - подтвердил Заика свою версию. - В общем, я здесь случайно, так получилось. И тебе придется помочь мне с переброской этого гения террора в Кувейт.

Араб был так измотан, что даже и не думал оказывать какое бы то ни было сопротивление. У него просто не было для этого сил. Он выглядел как жалкий, беззащитный, преждевременно постаревший человек. Иван, возмущенный действиями Заики, бросился к отцу:

- Папа, за что арестовали Сайфина? Он никакой не террорист. Он же хороший, добрый. Мы с ним отлично ладили в бункере.

У Белова от этих новостей и калейдоскопа событий, случившихся с ним за последние сутки, голова шла кругом.

- Ладно, Ваня, разберемся, - пообещал он сыну. - Выберемся из дворца и разберемся. Ты не огорчайся раньше времени. - Белов с трудом нащупал под скафандром мобильник, достал его и набрал номер Шмидта. Некоторое время в трубке раздавались длинные гудки, потом Шмидт ответил недовольным голосом:

- Да, я слушаю.

- Дима, - крикнул в микрофон Белов, потому что из-за возобновившейся стрельбы, криков и гула пламени Шмидта было плохо слышно. - Ты починил вертушку?

- Пока не получается, - ответил раздосадованный Дмитрий. - Здесь какая-то чепуха с программным обеспечением. Никак не могу в обход бортового компа запустить эту бандуру. Мне нужно еще полчаса.

- Вот черт! - вырвалось у Белова.

- Что, совсем плохо? - посочувствовал Шмидт.

- Есть немного. Американцы на вертолетах прилетели, дворец сожгли, здесь такая Хиросима, что Нагасаки отдыхает!

- Козлы! - возмутился Шмидт. - А я думаю, что за канонада, наверное, Белов левой ногой дворец развалил. Шутка! Иван с тобой?

- Со мной, - Белов ободряюще подмигнул сыну.

- Привет ему, - повеселевшим голосом произнес Шмидт. - Что думаете делать?

- Выбираться. Ладно, Шмидт, - заторопился Белов, - дожидайся нас на месте. Пока! - он нажал на кнопку отбоя и сунул телефон за пазуху.

Саша осторожно выглянул в дыру. Четверо командос работали во внешнем дворе. Двое из них стояли с оружием наперевес, двое обрабатывали из огнеметов правое крыло здания. Там скопилась основная масса обитателей дворца, именно оттуда раздавались крики и стоны. Рядом с выходом из него в позах смерти застыли многочисленные трупы. Очевидно, вояки безжалостно расстреливали тех, кто выпрыгивал из окон охваченного огнем здания. Огнеметы были ранцевые, советского производства и устаревшей конструкции, чему немало удивился Белов.

«Что за дела? Зачем они косят под российскую технику?» - удивился он.

Ответа на этот вопрос у него не было.

- Америкосы гарем жгут, - сказал присоединившийся к нему Загорняков. - Вот гады! Как только они уничтожат баб, начнут зачистку дворца. Дело швах. Даже если мы вырвемся из кольца, они нас перестреляют в пустыне, как в тире. Сдаваться тоже нет смысла. Ладена американцы еще могут оставить в живых, а нас, как свидетелей, вряд ли.

Араб понемногу приходил в себя. Его очень интересовало, что обсуждают русские, однако он не понимал их языка.

- О чем они говорят? - по-английски спросил он у мальчика.

Иван взглянул на отца, спрашивая разрешения перевести их с Заикой разговор. Белов кивнул, и мальчик быстро передал его содержание. Авад внимательно выслушал Белова-младшего. Помолчал, переваривая информацию. По его невозмутимому лицу нельзя было понять, что он думает. Наконец он обратился на английском к Заике и Саше:

- Лучше Сибирь, чем Гуантанамо. У меня с американцами свои счеты. Если мы сумеем прорваться через двор к восточной угловой башне, - мы спасены. В ней начинается подземный ход, который ведет в пустыню за дворцом.

Белов с Заикой переглянулись. То, что предлагал Авад Бен Ладен, при удачном раскладе могло стать выходом из создавшегося положения. Но как пробиться сквозь огневой заслон командос? Саша задумался.

- Интересно, что с Лайзой? - ни с того ни сего спросил он.

- Я видел ее издалека, пока за этим гонялся, - Заика кивнул в сторону Бен Ладена. - Она у американцев.

Белов оживился: одной проблемой меньше, хоть это хорошо. Все это время он не переставал переживать за девушку

- Надеюсь, они оставят ее в покое. Саша вдруг подозрительно посмотрел на Загорнякова. - Послушай, а ты вроде как заикаться перестал. Как я тебя раньше не просек? Ну ты артист!

Тот скромно улыбнулся, но в глубине души был польщен. Ведь ему настолько удалось вжиться в образ шестерки-уголовника, что даже Белов не чухнулся! А в его интуиции он не раз имел случай убедиться.

- Так я же не заика вовсе, - раскололся он с видимым удовольствием. - Так, для отвода глаз придуривался. Чтобы время было подумать.

- Ловкач, - усмехнулся Белов. - Он встал и снова выглянул в пролом в стене. Несколько секунд оценивал обстановку, потом показал Заике на его автомат и сказал: - Ты вот что, возьми свой дырокол и прикрой меня. Я попробую одно дело провернуть. Если получится, махну рукой, и вы рванете к минарету напротив. За меня не волнуйся, все будет в порядке. Ну, я пошел… - и он обеими руками стал надевать на голову серебристый шлем.

- Погоди! - остановил его Загорняков, он достал из своего рюкзака запасную обойму к автомату. - Держи. Я прихватил на всякий случай боеприпасы из вертолета.

Белов молча сменил магазин. Затем надел шлем и выпрыгнул в пролом. Американцы все еще обрабатывали из огнеметов гарем. Сильно горели и остальные строения дворцового комплекса. Дым пожара наверняка был виден за несколько километров.

А в женской половине дома кричали женщины. Белов, стреляя от бедра, бросился к американцам. Первым делом ему надо было вывести из строя автоматчиков,- поэтому он выпустил в их сторону длинную очередь. Один из них, раненный в ногу, рухнул на землю, а второй в падении хлестнул свинцовой строчкой по Белову.

Пули прошлись наискось - от бедра к плечу Саши, однако материал КТ-1 с честью выдержал и это испытание. Белов почувствовал лишь тупую, ноющую боль, словно по телу несколько раз подряд с оттягом ударили концом милицейской дубинки. Его отбросило назад, на спину, но он тут же вскочил и побежал дальше.

То, что произошло сейчас с человеком в серебристом костюме, а вернее то, что с ним ничего не произошло, повергло в шок и американцев, и наблюдавших за ним в пролом в стене Заику, Бен Ладена и Ивана. По всем законам физики он должен был сейчас лежать на земле в луже крови, однако, целый и невредимый, продолжал движение к восточной башне крепостной стены. Серебристый костюм придавал ему вид гостя из будущего.

Первым опомнился Загорняков. Он, почти не целясь, выстрелил и снял огнеметчика, который в этот момент попытался накрыть Белова струей пламени. Тяжело раненный американец стал медленно заваливаться на плиты, раз за разом судорожно нажимая на спуск: часть внешнего двора оказалась залита горящей жидкостью. Под огненный душ попали и Саша, и второй огнеметчик, и раненый автоматчик, и его напарник.

Пока остальные командос в ужасе смотрели на мечущиеся по двору живые факелы, Белов, весь в языках пламени, проник в башню и пулей взлетел в темноте по крутой лестнице на смотровую площадку. Отсюда, оставаясь неуязвимым, он мог контролировать каждое движение американцев. Внизу по-прежнему полыхало небольшое озерцо напалма, над увязшими в нем фигурками поднимался густой черный дым.

Белов махнул рукой тотчас заметившему его Заике и беспокоящим огнем прижал опомнившихся было командос к земле. Они не смели поднять головы: Белов полностью завладел инициативой.

Из пролома в стене дворца выскочили друг за другом Бен Ладен и Заика, скованные наручниками, следом Иван. Они опрометью, огибая огненную лужу, бросились к минарету.

Белов до тех пор напоминал американцам выстрелами, кто здесь хозяин, пока его подопечные не оказались в безопасности.

В башне было темно. После яркого дневного света Саша ничего не видел: наткнулся на стену, ощупью пошел вдоль нее. Наконец, словно на фотографии, опущенной в проявитель, стали проступать очертания высоких ступенек. Он снял шлем и начал осторожно спускаться вниз. Вскоре он миновал дверь, через которую попал в минарет. Она была надежно заблокирована изнутри автоматом Заики.

Теперь он был ниже уровня земли. Лестница привела Белова в небольшой сводчатый зал с выходящим из него туннелем, оснащенным лампами дневного света. Белов спрыгнул с последней ступеньки и громко крикнул:

- Эй, вы где?

- Мы здесь, папа, сюда! - донесся из глубины туннеля звонкий мальчишеский голос.

Белов поспешил на зов сына. Ход был довольно узким, однако достаточным для того, чтобы по нему, не сгибаясь, свободно могли пройти плечом к плечу два человека. Иван, проскользнув мимо сцепленных наручниками Заики и Бен Ладена, с радостным криком бросился к отцу.

- Ура! Папка, жив! Догнал!

- Жив, Ванька, жив!

Белов на ходу поцеловал парня, и все четверо, время от времени переходя с шага на бег, двинулись по казавшемуся бесконечным туннелю. Но долго выдерживать темп не удалось: араб стал задыхаться и через сотню другую метров без сил распластался на глиняном полу. Пришлось остановиться. Они сели, прислонившись спинами к стенке туннеля. Кажется, их никто не преследовал.

Бен Ладен хрипел, как загнанная лошадь, но держался стоически: ни один стон не вырвался из его груди. Было ясно, что опасности он уже не представляет. Белов и Загорняков наконец-то впервые за долгое время смогли позволить себе на минуту расслабиться.

И только мальчику не сиделось на месте. Он засуетился, пошарил по карманам и сунул в руку отцу какой-то предмет.

- Часы Космоса? - удивился Белов. - Откуда они у тебя?

- Владимир Владимирович дал, когда за мной в Англию приезжал, - пустился в объяснения Иван. - Он уловил недоумение в глазах отца и продолжал: - Ну, тот дядька, что с тетей Надей и здоровым таким мужиком открывал сейф в бункере. Он сказал, что часы - это знак, что ты в плену у террористов находишься.

«Роллекс» Космоса пропал у Белова при побеге из Вороньего гнезда. Саша думал, что потерял часы друга, а оказывается, они были у Грота и теперь всплыли при самых неожиданных обстоятельствах. Он хотел надеть их на руку, и только тут сообразил, что, пока на нем скафандр, сделать этого не удастся. Да и надобность в нем отпала. Он скинул серебристый костюм, сложил его и запихнул вкупе со шлемом в рюкзак Заики. Тот оказался хорошим хозяйственником: в мешке чего только не было.

Почувствовав на руке хронометр Космоса, Белов повеселел: возвращение часов - это добрый знак. Ему даже показалось, что Кос, Фил и Пчела незримо присутствуют в туннеле рядом с ними.

- Спасибо, Ванька, ты все сделал правильно. Так держать! - он потрепал парня по голове и скомандовал: - Кончаем оттягиваться. Время не ждет, надо двигать.

Они пошли вперед медленно, приноравливаясь к шагу араба. Наконец впереди забрезжил свет. Через пару минут беглецы через круглый лаз вывалились из подземного хода в ложбину между барханами...

Вокруг расстилалась ярко-желтая, словно освещенная тысячью мощнейших софитов, пустыня, накрытая гигантской плошкой голубого неба. Позади, метрах в пятистах, догорал сказочный дворец Аль Азиза. Дул горячий ветер, черный дым под тупым углом поднимался к висевшему высоко в небе солнцу.

Они ползком добрались до гребня высокого бархана, и Белов попросил Загорнякова достать из рюкзака бинокль, чтобы лучше рассмотреть суетившихся вокруг вертушек командос. Мощная оптика приблизила их на расстояние вытянутой руки. Саша в сердцах чертыхнулся: в офицере, отдававшем солдатам распоряжения, он узнал... Сэма Рэмсфилда! На этот раз интуиция не обманула Белова: недаром американец не понравился ему при первой же встрече! Подлец!

Саша перевел бинокль на вертолеты. Внимательно изучил один, затем другой. В проеме грузового люка второй машины он разглядел Лайзу. Девушка с расстроенным видом смотрела на своего нью-йоркского приятеля.

«Интересно, о чем она думает? - подумал Саша. - Наверное, нас уже похоронила?» Он достал мобильник и набрал номер Лайзы, однако связь не работала. Очевидно, из-за пожара ретранслятор сотовой станции вышел из строя...

И тут послышался рокот винтов вертолета. Белов, Заика, Иван и Бен Ладен как по команде перевернулись на спину. Прямо над ними, обдав их волной горячего воздуха, на небольшой высоте со сдержанным шумом пронесся «Черный ястреб». Судя по смятым лыжным шасси, это был Шмидт!

Починил-таки Дмитрий машину, молодец! Вовремя пришел на помощь. Но как теперь с ним связаться? Кричать и звать, бесполезно - не услышит. Мобильник не работает, да не слышно было бы в вертолете звонка. На открытую местность, чтобы он заметил, тоже не выскочишь - американцы пристрелят. Белов проводил вертолет беспомощным взглядом. Осталась одна надежда - на спрятанные мотоциклы и ночную темноту.

Судя по дальнейшим действиям Шмидта, он или не заметил укрывшихся в складках местности людей, или сознательно переключился на отличную цель - не ожидавших нападения американских военных. Еще бы, ведь сверху видно все: и трупы во дворе дворцового комплекса, и масштабы разрушений. Поэтому Дмитрий церемониться не стал. Налетел, как вихрь, и с ходу открыл по стоявшим на земле вертолетам огонь. Шестиствольные пулеметы, сея смерть и разрушение, залили мечущиеся внизу фигурки каплями свинцового дождя.

- Дима, там же Лайза! - отчаянно закричал Белов, выскакивая на бархан.

Но его голос потонул в грохоте взрыва: один из вертолетов, слава богу, не тот, в котором была Лайза, рванул так, будто до отказа был набит боеприпасами. Вверх взметнулся огненный шар в оторочке черного дыма. А Шмидт, то приближаясь, то отдаляясь, все жалил и жалил американцев, стараясь уничтожить второй вертолет. Белов закрыл лицо руками, чтобы не видеть гибели Лайзы.

Однако Рэмсфилд уже взял ситуацию под контроль. Сопротивление командос стало более организованным, по вертолету Шмидта был произведен выстрел из ПЗРК. Опасаясь попадания, он вынужден был отойти на относительно безопасное расстояние. Рэмсфилд с разбегу прыгнул в уцелевшую машину: пилоты уже заняли свои места и запустили двигатель. Лопасти вертолета в бешеном темпе замолотили по воздуху. Через минуту он резко оторвался от земли, в облаке песка развернулся на месте и, задрав хвост, пошел в сторону моря.

- Драпают! Папа, драпают! - радостно закричал Иван.

Его поддержал Бен Ладен со своим отработанным «Аллах акбар!».

Белов отнял руки от лица, посмотрел в черное, как ему показалось, небо. Они уходят. Слава богу, Лайза спасена! Но радость его было преждевременной.

Шмидт, конечно, не мог позволить янки безнаказанно уйти с места преступления. Он развернул свою вертушку и погнался за летящим над морем вертолетом Рэмсфилда. И напрасно. Американский пилот был профессионалом высочайшего класса. Он выполнил в воздухе сложный кульбит, сбивая с толку менее опытного летчика, каким был Шмидт, поймал его в электронно-оптический прицел своего шлема и выпустил в сторону угонщика две ракеты одну за другой.

Она из них попала в цель, срезав, будто ножом, винт у «Черного ястреба» Шмидта. Вертолет завис на мгновенье в воздухе... и огромной желтой каплей отвесно ушел в воду.

Белов от потрясения потерял дар речи. Он впал в странное оцепенение, из которого его долго не могли вывести ни Иван, напрасно теребивший и дергавший отца, ни встревоженный его состоянием Загорняков.

Шмидт, железный, непотопляемый Шмидт погиб! Бывший офицер-спецназовец, столько раз смотревший в лицо смерти! Бывший гражданский муж Ольги. Бывший начальник службы безопасности Бригады, организовавший его убийство. И единственный в мире человек после гибели Фила, Коса и Пчелы, которого он мог назвать своим братом...

XLVI

Вертолетоносец «Святой адмирал Кушаков», уверенно вспарывая носом изумрудные воды Аденского залива, шел курсом норд-юст параллельно береговой линии республики Йемен. Дул легкий приятный ветерок. Увенчанные барашками волны наискосок набегали на махину корабля и разбивались о его борт. С другой стороны судна волны некоторое время плескались в беспорядке, а потом снова выстраивались в боевые шеренги и бежали, бежали в голубую даль.

Игорь Леонидович Введенский стоял на корме «Кушакова», с удовольствием подставляя лицо лучам утреннего солнца. Когда-то еще доведется побывать на море. Пусть даже не на пляже, а на военном корабле. Эх, сбросить бы генеральскую форму и позагорать. Игорь Леонидович представил себя на лежаке посреди палубы и невольно улыбнулся. Нет, народ этого не поймет, если можно назвать народом двух стоявших рядом накачанных офицеров ФСБ, прибывших вчера вместе с ним на корабль. Тем более, что мундир он нацепил не потому, что он ему нравится, скорее наоборот, а потому что ему предстояло участвовать в официальном мероприятии.

Введенский посмотрел на часы. Пора бы уж! Подлетное время на исходе. Словно в ответ на его нетерпеливый жест от линии горизонта в той стороне, где должен был находиться берег, отделилась черная точка. По мере приближения она медленно изменяла свой цвет и очертания, пока не превратилась в сине-голубого цвета вертолет огневой поддержки морской пехоты. Поравнявшись с судном, вертолет снизил скорость, некоторое время летел параллельным курсом, а потом опустился на палубу рядом с пятью своими близнецами.

Прежде, чем перестали вращаться лопасти воздушных винтов, дверца вертолета открылась, и на палубу один за другим спрыгнули Александр Белов, Иван, Андрей Загорняков и Авад Бен Ладен. Последний был в наручниках. Все четверо выглядели крайне измученными. По команде Введенского знаменитого террориста тут же взяли под охрану двое фээсбэшников. Загорняков строевым шагом подошел к генералу и с отработанной, лихостью доложил:

- Товарищ генерал, капитан Загорняков...

- Вольно! - прервал, не дослушав его, Введенский и, отдав честь, пожал Заике руку. - Давайте без чинов, капитан. Наш резидент в Кувейте уже доложил мне о ваших подвигах. Как долетели?

- Превосходно, - скрывая усталость, бодро произнес Загорняков.

Подошли Белов, Иван и, в сопровождении почетного эскорта ФСБ, Бен Ладен. Игорь Леонидович пожал руку Белову и его сыну. Ваня во все глаза глядел на генерала, выглядевшего, надо признать, весьма импозантно. Белов был мрачен, задумчив и даже не посмотрел на весело улыбнувшегося ему Введенского. К ним присоединилась группа морских офицеров во главе с командиром, корабля. Они, не скрывая любопытства, рассматривали тщедушного на вид террориста. Судя по их реакции, он не произвел на них сколько-нибудь заметного впечатления.

Долгие годы работы в органах научили Игоря Леонидовича сдерживать свои эмоции. Поэтому сухим казенным голосом, на хорошем английском он сообщил Бен Ладену, что тот арестован и будет выдан американскому правительству Соединенных Штатов, на территории которых он совершил самый грандиозный и чудовищный по количеству жертв террористический акт, и где планировал совершить новые преступления. Справедливость должна восторжествовать.

По лицу араба нельзя было разобрать, понял ли он хоть что-нибудь из того, что ему сказал человек в генеральской форме. Никто не произнес ни слова. Слышно было только, как шумят волны, как гудит двигатель в недрах корабля, и как полощется у них над головами бело-голубой андреевский флаг.

Затянувшееся молчание прервал Загорняков.

- Какая же это справедливость? - возмутился он, плюнув на субординацию. - Наша страна провела операцию, мы захватили террориста, а в итоге передаем его Америке?

- И все-таки придется это сделать, - мягко, чтобы не задеть самолюбия Загорнякова, усилиями которого и был захвачен террорист, сказал Игорь Леонидович. - Возмездие должно совершиться именно в той стране, где был совершен теракт. Кстати, американцы обещали за его голову пятьдесят миллионов долларов.

Андрей только расстроено махнул рукой, показывая, что деньги здесь значат меньше всего. Генерал приказал своим офицерам, чтобы они увели террориста. Бен Ладен, прежде чем уйти, окинул всех стоящих вокруг ироническим взглядом и сказал что-то по-арабски. Что именно - никто так и не понял. В сравнении с «конвоирами», которые возвышались по обеим сторонам от него, как две башни, он казался особенно слабым и совсем не опасным.

Все это время Белов с мрачным, даже презрительным видом разглядывал Введенского.

- Послушайте, Игорь Леонидович, - сказал он, как только увели террориста, а офицеры корабля разошлись по своим местам, - значит, это была операция ФСБ? Вы что, сознательно использовали ребенка для того, чтобы добраться до Авада? Знали о готовящемся похищении моего сына и молчали? Откуда вам было известно, что мы со Шмидтом появимся в Кувейте?

И тон, и слова Белова задели Введенского за живое. Первый раз в жизни ему было брошено обвинение в непорядочности. И кем? Беловым, который за долгое время их общения должен был понять, что есть вещи, на которые он не пойдет ни при каких обстоятельствах.

- О похищении Ивана мы, конечно, не знали, хотя такой вариант развития событий рассматривался, - ответил нейтральным тоном генерал. - Просто все способы правильной осады Бен Ладена были исчерпаны. Мы потеряли несколько человек, очень квалифицированных разведчиков. Стало ясно, что подобраться к нему поможет только случайность или импровизация. И тут прослушка Удодова показала, что Аль Азиз собирается похитить Алексея. Так мы вышли на Холмогорову. О том, что Авад скрывается во дворце шейха, мы уже знали. Когда я навестил тебя в тюрьме, то познакомился с Загорняковым, который, в рамках операции МВД был внедрен в ближайшее окружение Грота. И я сразу почувствовал, что он прирожденный разведчик! А когда Грот во время захвата СИЗО при переговорах с администрацией упомянул Эмираты как конечный пункт назначения при угоне самолета, у меня возникла идея совместить две операции - ФСБ и МВД. И таким образом достать неуловимого Авада. Ясно ведь было, что шейх сделает все, чтобы вытащить Надежду из заключения.

Генерал замолчал, выжидательно глядя на Белова, очевидно, дожидаясь его оценки событий. Но Саша упорно отмалчивался. Версия, изложенная Введенским, с его точки зрения, не выдерживала критики. Саша был уверен, что всемогущая Контора во имя достижения своих целей сознательно рисковала и жизнью детей, и Загорнякова, и зеков, которые, что ни говори, тоже живые души. Одним словом это называется - подстава. И чем ФСБ лучше ЦРУ? Только тем, что фээсбэшники - наши сукины сыны?

От невеселых размышлений Белова отвлекли крики и шум борьбы. Кричали офицеры, прибывшие с Введенским. Белов, Загорняков, Иван и генерал оглянулись в тот момент, когда Авад Бен Ладен, оттолкнув одного из фээсбэшников, рванул к борту корабля. Каким бы самообладанием ни обладал Игорь Леонидович, на сей раз выдержка ему изменила.

- Держи его! - закричал он не своим голосом и сам кинулся за террористом.

Авад Бен Ладен уже схватился руками за лееры борта, но в этот момент его настиг бросившийся вдогонку за беглецом второй офицер ФСБ. Он уцепился рукой за рубаху Авада Бен Ладена, однако тот с неожиданной силой так лягнул парня, что тот отлетел на несколько метров, врезался в рубку и, как тряпка, сполз по рубке на палубу.

Загорняков и Введенский подбежали к Аваду с двух сторон, чтобы взять его в клещи. Однако было уже поздно. Знаменитый террорист, опираясь скованным руками на фальшборт, эффектно взлетел между широко расставленными руками генерала и Загорнякова и с криком «Аллах акбар» перемахнул через борт.

Когда Беловы подбежали к леерам и перегнулись через них, Авад Бен Ладен стремительно подлетал к поверхности воды. Едва заметный всплеск - и волны, сомкнувшись над ним, продолжили свое бесконечное движение, как будто ничего не произошло.

Неожиданно генерал заорал так, что у присутствующих заложило уши:

- Стоп, машина! Полный назад! - Введенский плохо разбирался в морских терминах и выкрикивал первые пришедшие ему в голову команды. Потом перешел на сухопутный язык: - Вертолет поднять, живо! Вертолет! Достать его, мать вашу!

Наконец Игорь Леонидович догадался, что нужно поставить в известность командира вертолетоносца и побежал в командную рубку. Однако моряки смогли выполнить распоряжения Введенского лишь с большим опозданием. Генералу казалось, что они все делают слишком медленно. Он поторапливал их, причем столь навязчиво, что командир корабля попросил его покинуть помещение и не мешать им исполнять свои обязанности. Скрипнув зубами, генерал вышел на палубу. Вот здесь он отвел душу, устроив разнос двум упустившим Авада Бен Ладена офицерам.

- Марш немедленно в каюту! - распорядился Игорь Леонидович. - Оба! Когда прибудем в Москву, подам рапорт о вашем служебном несоответствии.

С этими словами Введенский повернулся и направился к борту корабля. За то время, пока генерал разбирался с подчиненными, «Святой адмирал Кушаков» успел развернуться, а с его палубы в воздух поднялись два вертолета.

Однако пока «Кушаков» вернулся на место, где прыгнул в воду Авад, прошло еще минут двадцать. Увы, нигде не было его видно. И сколько потом ни бороздил в этом квадрате воды корабль, сколько ни кружили над морем вертолетчики, выискивая среди волн знаменитого международного террориста, обнаружить его так и не удалось.

ЭПИЛОГ

Элегантная, взятая напрокат «Сессна», сверкая в лучах солнца, летела над зеленовато-голубым морем. Он приближался к брошенной в море цепочке Эоловых островов. На пассажирских местах сидели Белов, Иван, Лайза, Витек и Штернгарт. Весь салон был завален альпинистским снаряжением.

С борта корабля «Святой адмирал Кушаков» отец и сын Беловы отбыли на вертолете на Мальдивские острова, затем в аэропорт Калькутты, а оттуда в Красносибирск. На Красносибмете за время отсутствия Саши скопилось немало нерешенных вопросов, и Белов с головой ушел в дела. Иван же, погостив несколько дней у отца, отбыл в Нерлоу, в свою школу. Руководство интерната усилило меры безопасности в отношении своих подопечных. Теперь посторонние в школу не допускаются. Да и на эту поездку Белов-старший с трудом получил разрешение у директора школы.

За штурвалом самолета сидел Шмидт. С тех пор, как он вместе с Сашей отправился освобождать из плена Ивана, прошло полтора месяца. За это время Дмитрий здорово похудел: сказывалась перенесенная болезнь. Шмидт чудом остался жив. Спасло его то, что вертолет упал в воды Персидского залива недалеко от берега, где была небольшая глубина.

Вода частично смягчила удар, он получил множество травм и ушибов, однако ему удалось выбраться из затонувшего вертолета и всплыть на поверхность, где его выловили люди шейха. Они видели, как Шмидт расправился с командос, а потому обошлись с ним как с героем. В шикарной больнице, куда его на руках доставили арабы, с ним носились как с эмиром. Уже через месяц Дмитрий почувствовал себя лучше настолько, что самостоятельно вернулся в Англию.

Лайза сильно изменилась после того, как стала свидетелем военной операции командос. Под давлением обстоятельств ей пришлось изменить свое отношение к американской демократии. От бесчинств, творимых ее соотечественниками в военной форме, Лайза пришла в шок, от которого до сих пор не смогла оправиться. Сама жизнь заставила ее снять розовые очки идеализма.

Оказалось, что демократия, когда она становится государственной идеологией, убивает точно так же, как фашизм или коммунизм. История и все, что происходит в человеческих сообществах, - это результат конкретных решений конкретных людей, но человеческая натура не зависит от социального строя или вероисповедания. Раньше Лайзу передергивало, когда Белов, дурачась, кричал: «Банду Буша - Чейни под суд»! Но, как это часто бывает в жизни, и в этой шутке была доля истины.

А вот Витек своей жизнью был доволен. Он полностью оправился от двух ранений в ноги и, в отличие от Шмидта, прибавил несколько килограммов. Белов был очень благодарен Злобину за спасение Алексея, Ярославы и Кати. Странноприимный дом имени Нила Сорского Саша отстроил заново, а Витька быстро поставил на ноги в одном из лучших лечебных учреждений Красносибирска. И теперь взял с собой в эту поездку.

Штернгарт, как и Витек, на жизнь не жаловался. Он по-прежнему руководил институтом, мотался по экспедициям и «жил с вулканами». Когда Белов предложил Осипу Ильичу отправиться вместе с ним на Эоловы острова, тот с удовольствием согласился.

Теперь Штернгарт, знавший о вулканах все и даже больше, взял на себя обязанности гида и с увлечением рассказывал:

- Вы представляете, на дне кратера Стромболи имеется несколько отверстий. В одних происходят частые взрывы, из других выделяются клубы белого дыма, из третьих - желтого. Но самые замечательные выходы те, из которых выделяется тягучая, раскаленная лава. Временами поверхность лавы вздувается, затем лопается, и из отверстия вырываются пары. Они подбрасывают вверх на несколько сот метров куски раскаленной лавы и шлака, которые потом с грохотом падают на дно кратера. Когда извержение прекращается, в отверстии вновь начинают скапливаться пары - и вскоре новый взрыв. И так по два, а то и по три раза в час с незапамятных времен! А ночью зрелище еще красивее, - с запалом продолжал Осип Ильич. - Столбы пара подсвечиваются снизу раскаленной лавой, затем бледнеют и через несколько минут вспыхивают вновь. Эти вспышки видны со всех сторон в море на расстоянии до полутораста километров, и Стромболи является естественным маяком для мореходов. А вон, кстати, и он! - вдруг воскликнул Штернгарт, указывая куда-то вперед.

Все пассажиры вытянули шеи в указанном направлении. Вдали показалась островная дуга, на ней выделялся конус, увенчанный белой шапкой дыма. Берег стремительно приближался, и вот перед летящими в самолете путешественниками во всем своем великолепии предстал Стромболи. Шмидт заложил широкий вираж, совершая облет вулкана. Потрясающее зрелище!

Под поплавками самолета замелькали аккуратные мощеные дорожки, наблюдательные площадки, заасфальтированные подъездные пути. Туристы длинной чередой тянулись к вершине с зацепившимся за кратер постепенно тающим облачком... И вот новое извержение. Высоко вверх взлетел столб дыма и пара, снизу вспышка озарила его ярко-красным пламенем, постепенно краски стали разгораться все ярче и ярче, столб стал оранжевым, потом бледно-желтым, почти белым, и тут произошел взрыв. В небо взлетели огненные искры, куски шлака, пепел и камни. Вершину окутал дым. Вулкан затих, но ненадолго. Через двадцать минут все повторится сначала.

Шмидт сделал круг почета над Стромболи и направил самолет к пункту назначения: огнедышащей горе Вулкано, где им предстояло высадиться.

- Вот здесь, наверное, и находится кузница Гефеста, - сказал Белов, заворожено глядя на окутанный дымом кратер. - И в ее горне никогда не гаснет пламя.

- Мы уже одну такую кузницу видели, - напомнил ему со смехом Витек. - Там Осипу Ильичу черти пятки поджарили.

- Точно! - кивнул Штернгарт, вспомнив экспедицию на дно кратера вулкана Бурный, где ему сильно припекло подошвы ботинок. - Но если бы мне снова предложили вставить им градусник в задницу, я бы не отказался. В порядке научного эксперимента!

Все, кроме Лайзы, расхохотались, а смутившийся Штернгарт попросил извинения у дамы за неуместную шутку.

Ивану извержение напомнило пожар в резиденции шейха.

- Пап, - сказал он со слезами на глазах, - так жалко Адометти. Надо было его достать со дна бункера.

Белов взъерошил рукой льняные волосы на макушке сына.

- Ничего, зато голова цела! Это главное, остальное приложится.

«Сессна» пошла на снижение. Шмидт ловко посадил легкую машину на воду в десятке метров от круто вздымавшегося в небо высокого скалистого обрыва. Как только самолет остановился, покачиваясь на слабой волне, все засуетились, загалдели, предвкушая новые впечатления. Им предстояло подняться на берег по отвесной стене и совершить пешую прогулку к вершине горы Вулкано.

- Нет смысла ходить по асфальту, - сказал, довольно улыбаясь, Белов сыну. - Асфальт убивает все живое...